Карта ролевой игры "Калейдоскоп историй"

Я вскинула голову и посмотрела прямо в глаза мрачного доктора.
- Я никуда не уйду, - заявила негромко, но решительно. - Сяду в уголке, вы и не заметите меня, но сестру не оставлю.

Невидящими глазами я посмотрела на леди Софию и кивнула. Прошла к кровати, на которой лежала Чарити, опустилась прямо на пол и взяла руку сестры. Такая холодная. Неживая. Но я ощущала еще слабую связь Чарити с этим миром.
- Чар... ты не можешь оставить нас... - зашептала я. - Ты и я - мы одно целое. Уйдешь ты, заберешь с собой и меня. Слушай мой голос, почувствуй, как мы нуждаемся в тебе и любим. Останься...
Я еще что-то бормотала, уже сама не понимая тех слов, что лились потоком с моих губ, но я готова была просидеть так вечность, если это удержит сестру с нами.

Я смотрела только на Чарити и думала только о ней, позабыв, где нахожусь.
Раньше я не видела особых подтверждений тому, что между близнецами очень сильная связь, но сейчас в этом убедилась. Мы никогда не разлучались с Чарити, ссорились с ней и мирились, играли и спорили, нам нравились одни и те же или совершенно разные вещи. Но все это означало, что мы лишь дополняли друг друга, вместе составляя одно целое.

Появление Блейка в который раз напомнило мне порыв внезапно налетевшего ветра. Но на этот раз, услышав знакомый голос, я тайно понадеялась, что этот «ветер» сумеет развеять наши страхи.
За столь короткий срок, на плывущем среди бескрайних вод галеоне, оторванном от земли, капитан Блейк стал видеться мне реально существующим мифическим героем. И в этом не было ничего от слепой и наивной детской веры в сказки. Просто каким-то шестым чувством я поняла, что существуют люди, которые всегда появляются в нужном месте и в нужное время. И пусть им не все по силам предотвратить, но зато они знают, как противостоять случившемуся.
Надеюсь, что мистер Блейк, встреченный именно сейчас и именно здесь, окажется именно таким.

...Кто-то подошел ко мне и тронул за плечо, понуждая подняться - матушка и тетя. Они обе что-то тихо принялись говорить. Мама пригладила мне волосы и привела в порядок платье, тетушка Горация, в любой ситуации сохранявшая присутствие духа, сыпала разумными доводами и наставлениями вперемежку с четкими инструкциями, как себя вести.


- Князь прав, тебе следует пойти в кают-компанию, Джинни, - сказала матушка. - С нашей Чарити останусь я. Мы присмотрим за ней.
Я не представляла, чем могу быть полезной в толпе пассажиров, каждый из которых теперь вызывал у меня если не подозрение, то недоверие. Сидеть там и изнывать от неизвестности, не зная, не видя, что происходит с сестрой не казалось мне верным решением.
Но с другой стороны здесь я тоже ничем уже не могла помочь. Нам оставалось только ждать.
Выходя из каюты, я посмотрела еще раз на неподвижно лежащую сестру и подумала, что кошмарней этой Рождественской ночи трудно себе вообразить.

Я вышла из каюты, за дверью которой осталась моя сестра, и направилась куда-то, автоматически переставляя ноги. Шла будто наугад, ощущая, как натягивается и дрожит незримая ниточка, что связывала нас с Чарити.

- Мистер Блейк... - выдохнула я, чувствуя неимоверное облегчение, от которого глаза мгновенно наполнились слезами. Тихонько шмыгнув носом, сглотнула горький комок, подступивший к горлу. - Конечно, благодарю вас.
Слишком много всего случилось за один короткий день, слишком велики переживания, и я имею полное право дать себе волю прочувствовать их сполна. Но я ни за что не стану реветь в присутствии капитана, а оказаться сейчас в уединении никак невозможно.
Едва моя рука коснулась согнутой в локте руки мистера Блейка, я снова всхлипнула, но тут же попыталась совладать с собой. На этот раз у меня это получилось хуже.
Мысль о том, что вот-вот окажусь среди чужих людей в ярко освещенной и шумной гостиной галеона, вызвала во мне приступ неконтролируемой дрожи. Я просто не могла туда пойти прямо сейчас, иначе я просто взорвусь, как мешок с порохом. Пристальные взгляды, слова сочувствия, охи и ахи - это мне было нужно менее всего. И самой смотреть и видеть в каждом виновника того, что случилось с нашей Чарити...
- Мистер Блейк, прошу вас... - сказала я тихо, слегка сжимая пальцы на руке капитана. - Не могли бы мы постоять минутку на свежем воздухе, прежде, чем войдем в кают-компанию. Мне надо... немного проветриться.

Мысли похожи на волны: то накатят, затапливая сознание, то снова отхлынут, оставляя после себя пустоту и растерянность. Я ощущала себя беспомощным птенцом, вдруг выпавший из гнезда.
Каждый год эту ночь мы с сестрой ждали как чуда, сгорая от нетерпения в предвкушении наступающего волшебства. Свечи, гирлянды из еловых веток и остролиста, перевитые красными и золотыми шелковыми лентами. Горы подарков и стол, ломившийся от угощений.
Ни разу дух Рождества не обманул ожиданий, сохраняя и воплощая для нас с Чарити все самое прекрасное и волшебное.
Нынешний Сочельник стал настоящим испытанием.
Мы вдали от дома, от всего привычного, вообще оторваны от земли, с Чарити случилась беда, нас всех окружает лишь безбрежная морская стихия и неизвестная, но вполне реальная опасность.

Я погрузилась в раздумья и воспоминания и не сразу поняла, что капитан позвал меня.
Сделала два шага, немного приблизившись, и остановилась. Блейк решительно взял меня за руку, сжал пальцы, не сильно, но уверенно потянул, заставляя приблизиться еще. Я шагнула к нему и оказалась стоящей перед штурвалом.
Не почувствовала возмущения от несколько бесцеремонного обращения, лишь волнение от того, что меня выдернули из состояния, в котором я пребывала после происшествия с сестрой, насильно переключая на что-то другое. Как мне казалось, не уместное сейчас.
Ветер разогнал тучи, и луна нарисовала на поверхности моря серебристую дорожку. Свет дрожал и переливался ослепительным сиянием. Я залюбовалась зрелищем, красоту которого можно увидеть и в полной мере прочувствовать, только оказавшись посреди открытого океана.
Капитан стоял за моей спиной. Так близко, что тепло его тела проникало в меня, согревая и даря неожиданное спокойствие, и в то же время вызывая непонятное волнение. Его руки накрыли мои и положили их на штурвал. Я держалась за отполированное сильными руками моряков старое дерево и ощущала себя уверенней. Вокруг вдруг стало совсем тихо - только поскрипывание деревянных переборок старого галеона, шелест волн и глубокое дыхание мистера Блейка.

Капитан заговорил, и голос его и слова оказались так своевременны и уместны, что я невольно улыбнулась.
- Спасибо вам, мистер Блейк, - проговорила я. Не решалась повернуться, чтобы взглянуть ему в лицо. Только подумала, что мне хотелось бы увидеть сейчас, как лунный свет отражается в его глазах. - Вы правы, луна похожа на небесный маяк. И я этого не знала, но звезды в открытом море, в самом деле, кажутся необыкновенно яркими. Спасибо, что привели меня сюда и заставили увидеть все это. Теперь я уверена, что с Чарити все будет хорошо. И это самый бесценный подарок, какой только может быть.

Я повернулась и увидела его глаза. До сих пор не знаю точно, какого они цвета, но сейчас в них отражался свет луны и звезд, а сами глаза казались бездонными, словно темный океан.
Стояла, и не могла отвести взгляда от этой полночной бездны. Не замечала больше ничего, и не помнила ни о чем. Просто смотрела, тая надежду навсегда запомнить его ответный взгляд, завороживший меня и будто увлекающий в бесконечность.
А потом он наклонился, и я увидела его напряженное лицо совсем близко, и ощутила на своих губах жадное прикосновение горячего рта.
Тихо охнула и шире распахнула глаза, замерла, ошеломленная столь непривычными ощущениями, но веки вдруг отяжелели, опускаясь, и, казалось, я погрузилась в ту самую бездну, которую увидела во взгляде Блейка.
В голове полыхнуло: «Боже, что скажет матушка, если узнает!» - и тут же, - «Ничего не скажет, потому что никогда не узнает. Это - только мое, только для меня. Мне не страшно и не стыдно узнать, каково это - поцелуй мужчины, который...»
Мои руки поднялись и легли на плечи Блейка, а губы поддались под натиском его губ, приоткрылись, и ни на что непохожая, невероятная, запретная сладость будто наполнила меня изнутри.
У этого чувства цвета солнца и пламени, густые и сочные тона какого-то таинства, и все это сплеталось в бесконечный затейливый узор, вообразить который до сих пор мое воображение никак не могло. Но мне совсем не страшно было все это почувствовать. И желать еще чего-то, чего я не могла понять, но...
Дрожа от доселе неизвестного мне волнения, я уперлась руками в грудь капитана и слегка отстранилась, нехотя вырываясь из плена его губ.
Но из кольца рук Блейк меня не выпустил, продолжая смотреть горящими глазами. Во взгляде его было то, что должно было вызвать у меня негодование, напугать, заставить бежать без оглядки, но ничего подобного я не ощутила и не сделала. И не придумала ничего лучше, как приподняться на цыпочки, оставить на его щеке легкий поцелуй и провести дрожащей рукой по растрепанным ветром волосам.
- Не заставили ли мы своим отсутствием волноваться, мистер Блейк, - проговорила я, слегка задыхаясь. - Давайте не будем вынуждать отправлять отряд на наши поиски.

Как только между нами образовалось расстояние, мистер Блейк горделиво выпрямился, мгновенно напустив на себя небрежно удалой вид. Наверное, так выглядят бывалые Покорители морей и женских сердец.

Я не могла не заметить отстраненность в тоне и легкий жест, которым он провел по своим губам, будто ликвидируя вкус нашего поцелуя, и ощутила легкий укол в сердце. Вовсе не этого хотелось бы мне увидеть через миг после того, как в моих глазах вспыхивали звезды, а по венам бежала горячая карамель. Но Блейк взрослый мужчина, повидавший много всего, капитан корабля, смысл жизни которого составляют морские походы, и рассчитывать на то, что случайно сорванный с неумелых губ юной неопытной особы поцелуй придется ему по вкусу, было бы крайне глупо с моей стороны. Ему наверняка есть, с чем сравнить, и... сравнение оказалось не в мою пользу. Меня же он забудет, как забывал многих и до этого.
Но я, несмотря ни на что, не забуду никогда ни этот мой самый первый волшебный поцелуй, ни того, кто подарил мне его.
- Да, пойдемте поскорее, мистер Блейк, - отозвалась я, надевая капюшон и надвигая его пониже, в нелепой попытке спрятаться.

Обоим?! Неужели, Чарити?.. Или кто-то еще?!
Я со всех ног бросилась бежать вперед, путаясь в пышных юбках ненавистного вечернего платья. Если в то время, пока я предавалась запретным безрассудствам, с моей сестрой случилось непоправимое, то я никогда в жизни не смогу простить себе этого.
Я снова едва не упала, споткнувшись обо что-то в полумраке, но, устояв на ногах, продолжила бежать. Впереди, у дверей каюты матушки и тети Горации столпились люди.
- Мама! Тетушка! Что произошло?! - вырвалось у меня, пока я протискивалась вперед, еще толком ничего не видя за спинами присутствующих.
Увидев на полу сразу два бездыханных тела - тетушки и сестры - я застыла на месте, онемев от ужаса.
Нет, нет...нет... Не может быть...

Какое бесконечно "веселое" плавание для семейства Клиффорд...
Аууу, Невидимый режиссер, скажите сразу - кто-нибудь из нас живым хоть куда-то доплывет?)

В детстве мы с Чарити постоянно пытались переупрямить друг друга и самих себя. Кто разревется из-за разбитой коленки, или выпавшего зуба. Кто первый не выдержит, испугается и выбежит из темной кладовой, куда мы залезали и в полной темноте рассказывали страшные истории о призраках.
Кто лучше умел справляться со страхом, болью, обидой.
В итоге получилось, что мы обе научились с этим неплохо справляться.
Но сейчас моя выдержка мне изменила. Я не понимала, за что и почему в этот Сочельник Провидение разгневалось на наше семью. В чем мы провинились, что я потеряла тетушку и едва не потеряла сестру?
Как в тумане я заметила, как кто-то поднял потерявшую сознание Чарити и вынес ее из каюты, а я схватилась за руку матери и опустилась вместе с ней перед неподвижной тетей Горацией. Это бездыханное тело на полу с мертвенно бледным застывшим лицом просто не могло быть нашей с Чарити жизнерадостной тетушкой.
Что-то надломилось внутри меня, и я уже не могла сдерживать потока слез. Сейчас я словно плакала за все те разы, когда сдерживалась. И слез, горьких, обжигающих и ослепляющих, накопилось немало.
Принять неизбежность случившегося невозможно. Чувствуя себя запертой в страшном кругу, из которого нет выхода, все рыдала и рыдала, не обращая внимание на присутствующих, на ту суматоху, что поднялась вокруг.
Кто-то тронул за плечо, позвал.
«Оставьте. Уйдите все», - хотелось сказать мне, но я только помотала головой.

Я всхлипнула, внезапно ощутив не просто горе, а еще и бессильную ярость. Ничего не могу исправить, ничего не могу изменить. Проклятая поездка стоила жизни дорого мне человека и едва не угробила сестру.
Как с этим жить дальше?
Я снова заревела, только теперь наплевав на все правила приличия, на то, как деликатно и изящно дозволяется плакать юным леди. И слезы, сменившиеся с горестных на яростные, словно прояснили мое зрение и сознание. Я увидела, что передо мной стоит Блейк и держит меня за подбородок. Что-то говорит, зовет, просит посмотреть на него.
Я подняла глаза и посмотрела. Из-за пелены слез вижу его лицо будто размытым. Нахмуренные брови, потемневшие глаза. Рот его приоткрылся, словно он что-то хотел сказать, но передумал. Вдруг обнял, привлек к себе и прижал к груди.
Уткнувшись в пахнущий морским ветром сюртук, услышала биение сердца капитана. Этот звук, как путеводная нить, успокоил немного, не позволив горю и отчаянию завладеть мной целиком.
Я покорно стояла, отрешившись от всего, а потом мне показалось, что я куда-то полетела. Ноги оторвались от пола, кто-то подхватил меня и понес.
Блейк. Снова он. Действует, как считает нужным. Никаких церемоний или сомнений. Наверное, он во всем такой. Я опустила голову ему на плечо и затихла.
Очнулась в незнакомой каюте, просторной, полной всяких вещей и старой, добротной мебели.
Пока озиралась, силясь понять, где очутилась, капитан Блейк уже подносил к моим губам кружку с чем-то дымящимся и очень специфично пахнущим.

- Что это? - прохрипела я севшим от рыданий голосом. Принюхалась. - Там опийная настойка? Я не стану это пить! - воскликнула я, решительно отстраняя руку Блейка. - Мне не нужно ни успокоительное, ни снотворное.
Я вытащила из рукава носовой платок, вытерла им глаза, нос и, немного овладев собой, сказала:
- Дай мне лучше глоток... ну, этого крепкого напитка. Что там обычно пьют отважные морские волки? Ром?
Если бы я не была оглушена свалившимися напастями, то, увидев меняющееся выражение лица капитана, точно бы рассмеялась.

Горло опалило, из глаз брызнули слезы. Глоток адского напитка подобен тому, как если бы проглотить горящий уголек из камина. Я сделала судорожный вдох, закашлялась.
Через мгновение ощутила, как жар сменился довольно приятным теплом. Я чуточку расслабилась, даже успокоилась. Понимала - это обманное ощущение, оно совсем ненадолго, потом снова вернется боль и отчаяние. Но сейчас мне было все равно. Не имело значения и то, что я позабыла о манерах и о подобающих леди правилах поведения. Незыблемых, как сама вечность. Вечность ничего не смыслит в том, как внезапно и болезненно может вдруг меняться судьба человека. Ей, вечности, попросту нет до этого дела.
Я позволила себе поцеловаться с взрослым, едва знакомым мужчиной, пила ром. Я падшая женщина. Оставалось только научиться ругаться и податься в пиратки.
Я нервно хмыкнула, и смешок тут же едва не превратился в рыдание. Но плакать не стала.

- Помоги найти того, кто сотворил это с моей семьей, - прошептала я, сглотнув накатившие слезы. Смотрела на Блейка, сидящего передо мной, и отчетливей всего сейчас ощущала прикосновение его горячих, жестких ладоней и сильных пальцев, сжимавших мою руку. - И сделай так, чтобы он был наказан. Хочу, чтобы ночь кошмара сменилась временем возмездия.
Я задумалась, собираясь с духом, и сказала:
- Никак не осознАю того, что произошло. Но для чего-то все это случилось с нами, ведь просто так ничего не бывает. Однако и во всем этом мраке есть один светлый момент. Что капитаном этого корабля оказался именно ты.

В каюте капитана
Я покрутила кружку с ромом в руке, заглянула внутрь. Осторожно поднесла к лицу, понюхала. Первый глоток был сделан, не раздумывая, словно прыжок в бурное море с разбега со скалы. Теперь мне стало интересно, на что же похоже это странное зелье.
Но едва я успела сунуть нос в кружку, как Блейк решительно извлек предмет моего любопытства у меня из рук.

Я промолчала. Возражать и спорить бесполезно. Лучше сделать вид, что пью, пока капитан натягивал свой камзол.
Бульон пах очень аппетитно, и, несмотря на отсутствие желания даже смотреть на пищу, я сделала один осторожный глоток, а потом еще, и еще. Довольно вкусно, почти, как дома. Я и не заметила, как допила весь бульон. Только прикончив, подумала, что, видимо, уничтожила ужин капитана.
Вздрогнула, услышав громкий голос, неожиданно вторгшегося в каюту боцмана.

Я кивнула, одними губами прошептав «Благодарю вас», и протянула пустую кружку капитану Блейку, на которую он воззрился с крайним недоверием. Видимо, в его представлении истинные леди не хлещут бульон залпом, а пьют крошечными глоточками, смакуя изящно и отстраненно.

Я вздохнула. Что со мной такое? Почему я вдруг позабыла обо всем, чему меня учили, преподавая хорошие манеры и правила поведения в обществе? Я веду себя совершенно недопустимо. Но в том-то и состоял весь ужас, что сейчас я была сама собой.
- Да, я выплеснула бульон прямо в твои сапоги, - я указала пальчиком на пару сапог, стоящих неподалеку от кровати. - Имей в виду, когда станешь их надевать. Ну а теперь мы можем идти?

Я поднялась, опираясь на руку Блейка, и мы вышли из каюты. Подождав, пока боцман отойдет чуть дальше, повернулась к капитану и, слегка пожав его руку, прошептала:
- Спасибо за все, Джонатан.
Произносить его имя оказалось необыкновенно приятно. На подходе к кают-компании я нехотя высвободила свои пальцы из руки капитана.
В кают-компании
...Кают-компания «Герцогини Джулии» ярко освещена и полна народу. Увидев среди присутствующих матушку и сестру, я бросилась к ним. Обняла Чарити, покосившись на высокого, довольно устрашающе выглядящего человека в черном камзоле, возвышавшегося поблизости. С ним Чарити появилась накануне вечером на ужине.
- Чарити, родная, как я рада, что с тобой все в порядке, - прошептала я. - Мне так много надо тебе сказать, так о многом поговорить... Тетушка Горация...
Слезы навернулись на глазах, но в это время заговорил князь Раду. Что ж, всему свое время, скорби будем предаваться потом.

Предположений у меня не было. Обводя взглядом всех присутствующих, я могла поручиться только за себя и свою семью. И за капитана Блейка. Он никак не мог оказаться преступником, поточу что все то время, когда совершались нападения, мы провели в обществе друг друга.
Да и не мог оказаться злодеем тот, кто уберег меня от падения за борт, поцеловал и напоил ромом и бульоном, иначе весь мир просто одна сплошная ложь.

Я открыла, было, рот, чтобы, заливаясь краской смущения, пролепетать что-то вроде "Все это время мы беседовали с капитаном Блейком", но Чарити вдруг решительно заявила:

И я промолчала. Обводя взглядом помещение, видела напряженные лица, настороженные взгляды. И молилась только об одном - пусть этот кошмар быстрее закончится, а злодей будет пойман и наказан.

Напряжение буквально звенело, когда все застыли, глядя на эксцентричного доктора. Человек с видимым отсутствием эмоций, отчаянный настолько, что проявлял презрение к опасности, грозившей его собственной жизни. Это ужасало, но отвести взгляд было невозможно.

Не понимаю, ночь снаружи или день. Где штормит сильнее - внутри меня или за бортом? Или же море спокойно, а буря творится только во мне.
Совершив посадку на галеон «Герцогиня Джулия», мы надеялись отправиться в комфортное путешествие к берегам далекой прекрасной страны. Но череда страшных событий словно протащила нас сквозь невидимый барьер, за которым осталась позади вся привычная жизнь, без забот, тревог и серьезных испытаний.
И со мной теперь все не так. Прежней Имоджин нет. Вместо нее на кресле в каюте капитана сидит совсем другая женщина. Я еще не знакома с ней, плохо понимаю, о чем она думает. Почему чувствует себя так, а не иначе. Как вообще назвать то, что она ощущает?
Я сижу, подобрав под себя ноги. Поза совсем не приличествует юной леди. Но к чему церемонии, когда я и так позволила себе несравнимо больше, чем истинная леди может позволить себе даже в самых смелых мыслях.
Тетя Горация пришла бы в священный ужас, узнав о том, на что оказалась способна тихоня Джинни. Но... тетушки нет. И вместе с ней умерло что-то во мне самой. К чему соблюдать правила, если они не могут уберечь от реальных бед? Притворство незаметно на радужной стороне бытия, а мрачная грань реальности стирает все иллюзии и показывает истину. Как раскрыла истинную личину лорда Дигрэ. Но какой ценой...
Я вздрогнула, вспомнив кровавую драму, разыгравшуюся в гостиной галеона.
Думаю, за эти дни я дважды проходила сквозь барьер. Первый раз, когда поняла, что никто из нас не защищен от внезапной опасности, и безвозвратно потерять дорогого человека можно за один ничтожный миг.
Также как и обрести, и в этом состоит еще одно внезапное откровение.
Я смотрю на Блейка, сидящего чуть поодаль во втором кресле. Его сумрачный взгляд устремлен перед собой, поза неподвижна. Мы оба молчим, ожидая чего-то, размышляя каждый о своем.
Я стараюсь не вспоминать тетушку, бездыханно лежащей на полу. Хочу помнить ее живой, неутомимой, полной огня. Думаю о матушке, о Чарити, о том, что бесконечно благодарна провидению, что уберегло их от страшной участи, постигшей тетю.
А еще осторожно, хоть и запоздало, примеряю мысль о том, что нахожусь в каюте мужчины, который не является моим родственником. Случись мне хоть на миг зайти в комнату к малознакомому мужчине в той, прежней жизни, и узнай об этом в обществе, на моей репутации можно было бы ставить крест. Но сейчас мне все равно, я равнодушно думаю об этом и снова смотрю на капитана.
«Поговори со мной», - хочется сказать мне вслух, но пока молчу. Я вспоминаю наш поцелуй и сожалею, что попросила его дать мне глотнуть рома, а не поцеловать меня еще раз...
- Джонатан, что будет, когда мы высадимся в Лиссабоне?
Я замолкаю, поняв, что мой вопрос звучит двояко. Но ничего не уточняю, просто хочу услышать ответ.

Блейк злился и не скрывал этого. Ругнулся так, что если бы «леди» во мне сейчас не безмолвствовала равнодушно и разочарованно, я бы, пожалуй, по привычке изобразила трепетный ужас. Или хотя бы покраснела.
Но мне почему-то нравилось, что капитан злится. Он не торопился отвечать на мой вопрос, и я успела раз двадцать пожалеть, что задала его и столько же раз убедить себя, что молчать и злиться проще всего.

Блейк носился по каюте, и каждое его движение напоминало танец войны. Капитан сражался с самим собой и с ни в чем не повинными бутылками рома. Почти угробил одну, зато подчинил вторую.
Не думать, конечно, проще всего. Но мне хотелось знать, сколько времени займут формальности, касающиеся страшных событий на галеоне. Что будет с... С останками тети. С моей семьей - с матушкой и сестрой. Как долго нам придется задержаться и что делать потом?
И еще. В португальском порту мы, скорее всего, расстанемся с капитаном Блейком и не увидимся никогда больше, и для меня это лучший повод сказать то, что я думаю. Знаю, что пожалею, сделав это. Но пожалею еще больше, если не решусь сделать ничего.
«Хочу, чтобы ты запомнил меня. Не той, которой вообразил себе, а настоящей. Какой я бы хотела и могла бы быть... с тобой».
Я наблюдала за попытками капитана разрушить окружающее пространство и, почему-то, оставалась совершенно спокойна.

- Я не спешу, но не могу не думать, - искренне ответила я. - Для меня все это все равно, что попасть в... шторм. Ты можешь не думать о своем корабле, когда он попадает в ураган? Не думаешь разве, куда ветер может занести, какие разрушения способны причинить волны? - Посмотрела на закаменевшее лицо Блейка и добавила: - Вот теперь вижу, что ты меня действительно понимаешь.
Переступив через выпавшие из недр шкафа вещи, капитан плеснул из найденной бутылки рома в две кружки. Одну порцию - для меня. Что это? Считает, что я вошла во вкус? Или думает, что так ему будет легче терпеть мое общество?

Без дела? Я могла бы прибраться в каюте, ликвидируя разруху, учиненную капитаном. Но пусть прочувствует собственный шторм.
Я поднялась с кресла, взяла предложенную мне кружку и поставила ее на стол. Шагнула ближе, остановилась перед капитаном и посмотрела ему в глаза.
- Пей свой ром, если тебе так это нужно, и поцелуй меня, - сказала я, не сводя с Джонатана взгляда.

Леди Имоджин и не прячется, а осмысливает в молчании все произошедшее))
Вообще-то, капитан обещал быть непременно, но, видимо, оказался озадачен неожиданными событиями сильнее, чем можно было бы предположить. Дадим ему еще время. Если не появится, предлагаю взять контроль над управлением галеона, поженить всех, кто захочет и отправиться в кругосветное путешествие после улаживания необходимых формальностей)

Именно поэтому я и написала "поженить всех, кто захочет")))
И вам, герцог, мне кажется, бояться нечего) Леди Флоренс покорена вашей пламенной настойчивостью)

Джонатан посмотрел на меня так, словно я вызвала его на дуэль и, не дожидаясь, пока он встанет наизготовку, уже сделала выпад и пребольно ткнула его острием шпаги. Капитан удивлен, раздражен, даже разозлен.
А я не чувствую ничего, кроме ослепляющего желания прямо сейчас еще хотя бы раз ощутить его губы на своих. Смотрю в его глаза и вижу борьбу. Наши желания похожи и совсем разные. Я не знаю, куда могу зайти, презрев церемонии и условности. Джонатан же прекрасно это знает, принимает вызов и бросает свой в ответ.
Он ставит кружку на стол и делает шаг ко мне, останавливается совсем близко, и я начинаю дышать так, словно воздух здесь мгновенно загустел, превратившись в раскаленный жар.
Эта его каюта как заколдованный мир. Я вошла сюда и забыла обо всем. Сам Джонатан кажется мне чем-то вроде острова, окруженного бурным океаном. Стихия бушует, накатывая волнами, а остров стоит, неприступный, неизведанный и манящий.
Я словно зачарованная смотрю, как лицо капитана приближается к моему лицу. Щеки пылают, а губы покалывает, и они невольно приоткрываются навстречу желанному прикосновению. Наверное, я выгляжу нелепо - глупая девчонка с широко распахнутыми глазами, застыла как кукла в ожидании чего-то неведомого. Я жду поцелуя как чуда, хотя понимаю, что для взрослого искушенного мужчины, стоящего передо мной, этот поцелуй будет лишь игрой, ничего не значащей забавой.
В тот миг, когда я почти перестаю дышать и моих губ касается теплое дыхание Джонатана, он вдруг легко целует меня в щеку, и я выдыхаю от облегчения и разочарования одновременно.

Киваю, но на самом деле я не понимаю абсолютно ничего. Лишь чувствую то, что чувствует мое тело, желания которого сейчас взяли верх над разумом.
Я хочу, чтобы он поцеловал меня так, как может только он. Хочу запомнить вкус его губ и то, как он касался меня.
Хочу, чтобы он запомнил меня.
...Яростные, сокрушающие волю поцелуи. Жар и запретная сладость на губах и во всем теле. И его руки, властные, горячие, желанные и... пугающие.
Никогда и никому я бы не позволила того, что произошло потом. Стою, изо всех сил пытаясь только удержаться на ногах, не дать лишающему рассудка чувству завладеть мной окончательно. Я ошеломлена, оглушена напором капитана. Сердце бьется в груди так часто и сильно, будто пытается выпрыгнуть. Дыхание сбивается, я что-то шепчу Джонатану прямо в губы, закрываю глаза, острее ощущая каждое его лихорадочное прикосновение к моему телу.
Его рот вдруг покидает мои губы, оставляя на них насыщенный вкус поцелуев, который я слизываю, словно умирающий от жажды. Стою, прижавшись спиной к стене, и судорожно вцепившись в волосы Джонатана, вдруг оказавшегося где-то у моих ног.
Не сразу понимаю, что он делает, замираю, переставая дышать. Шорох одежды, мужские руки там, где никто и никогда не касался меня, и безволие, которому так хочется поддаться окончательно. Искушение столь велико, что я добровольно почти отказываюсь контролировать себя. Моя добродетель готова смириться с поражением. Тело поет, празднуя триумф неподвластных рассудку желаний, но...
В замутненное сознание вместе со словами Джонатана проникает ускользающий лучик трезвомыслия.
.
Не узнаю его голос, хриплый, задыхающийся, но зато начинаю ясно понимать смысл сказанных слов.
- Я не могу, Джонатан... - мучительно выдыхаю я. Вцепляюсь в каменные от напряжения плечи и тяну, поднимая капитана с колен. - Не готова. Остановись.
Джонатан издает звук, похожий на глухой рык. На мгновение замирает, вцепившись в мои бедра, потом медленно поднимается. Когда его лицо оказывается перед моим, я пугаюсь, взглянув в потемневшие глаза капитана. Отвожу взгляд, желая одного - стать невидимой.
- Так не должно быть. Не сейчас, Джонатан, - нахожу в себе силы прошептать. Качаю головой, пытаясь одновременно поправить платье.
- Ты хотела этого - Он наклоняется ко мне и обдает жаром своего дыхания, произнося слова четко, голосом, полным болезненной ярости.
- Не этого. Я... Я не знаю, чего хотела... - лепечу, пытаясь не захлебнуться всеми чувствами, овладевшими мною сейчас. - Поцелуй. Забыть на миг все ужасы. Почувствовать себя в безопасности. С тобой.
Поднимаю глаза и смотрю на капитана.
- Но с тобой еще опасней. Потому что потом ты забудешь меня, а я буду помнить все. И умирать от осознания того, что промелькнула в твоей жизни лишь тенью.
Повинуясь влечению, единственному имевшему для меня значение, подаюсь вперед и на миг приникаю всем своим дрожащим телом к закаменевшему телу капитана. Его пальцы тисками смыкаются на моих предплечьях, и я втягиваю воздух, задерживая дыхание.
- Пожалуйста, Джонатан... - шепчу я. - Отпусти. Мне надо уйти.
Выскальзываю из его рук, отступаю в сторону, торопливо привожу себя в порядок, насколько это возможно. Шаг к креслу, сдергиваю с него свою накидку, быстро набрасываю на себя и устремляюсь к двери. Открывая ее, проговариваю:
- У тебя будут другие, а я не захочу уже никого. После тебя - нет, я это точно знаю. Потому что... Ты жаждешь меня только сейчас, а я пожелаю тебя навсегда. Прости, но это имеет для меня слишком большое значение.
Я выбегаю в коридор и со всех ног мчусь к своей каюте, почти не разбирая дороги. В след мне несутся хриплые слова. Не понимаю, что это - проклятия, ругательства.
Отправившись в это путешествие, я двинулась навстречу своей судьбе. Я встретила того, кто поразил меня мгновенно, словно молния. Избежать, укрыться от этого я просто не могла.