Карта ролевой игры "Калейдоскоп историй"

Добежав до дверей нашей с Чарити каюты, я остановилась.
Прислонившись лбом к прохладной деревянной обшивке стены, закрыла глаза, пытаясь немного отдышаться. Приказала себе не думать, не вспоминать. Разум готов был послушаться, но тело снова подвело, вновь и вновь переживая незатихающий отклик невероятных ощущений от дерзких прикосновений Джонатана. Дрожащие пальцы коснулись припухших губ, на которых все еще горели его поцелуи...
«Какая дурочка, так легко угодила в капкан. Наговорила всякого, позволила слишком много. Не ему, себе. Он старше, опытней, знает таких простодушных девиц, как я. А я не знаю ничего, кроме того, чему меня учили. Но как же это не совпадает с тем, что чувствую теперь...»
Я растерянно оглянулась в пустом безлюдном коридоре. Уже поздно, ночь, после разыгравшихся событий пассажиры нуждаются в отдыхе.
Матушка либо спит, приняв успокоительное, либо бодрствует, непрестанно думая о страшных событиях. Надо заглянуть к ней, узнать самочувствие. Не представляю, как она может оставаться в каюте, где умерла тетя Горация, но я знаю, что между сестрами существует особая связь, которую неспособно нарушить ничто, даже ужас внезапной потери. И все же визит к матери не самая лучшая идея, к тому же мое появление в... таком виде - я вздрогнула и крепче запахнула полы накидки, - только шокирует и добавит неразрешимых проблем моим родным.
Я открыла дверь нашей с сестрой каюты и тихо проскользнула внутрь. Чарити лежала на своей кровати и, казалось, спала. При моем появлении открыла глаза и посмотрела на меня. Во взгляде немой вопрос, тревога.
- Со мной все в полном порядке, правда, - отозвалась я. - Но не спрашивай меня сейчас ни о чем, просто поверь. Поговорим потом.
Скрывшись за дверцей шкафа, я быстро переоделась в пеньюар. Расчесывая волосы и умываясь холодной водой, все думала и думала. О Джонатане, о том, что нарушила все табу, предписанные молодым девицам. О том, что меня напугало вовсе не это, а понимание, что я не вижу общей дороги с Джонатаном.
Чарити, еще не оправившаяся от покушения и утомленная событиями прошедшего дня, заснула, а я пыталась почитать при свете свечи, но вскоре бросила это занятие - слова не желали складываться в предложения, да и мысли мои были далеки от содержания книги.
Поднялась, тихо, стараясь не разбудить сестру, извлекла из багажа принадлежности для рисования и небольшой кусок плотного шелка. Присела за стол, быстро сделала набросок и до утра наносила на ткань рисунок. Руки поначалу дрожали, мешала качка, тусклый свет свечи не позволял разглядеть все отчетливо, я боялась, что краски будут расплываться, не успевая высыхать, и у меня ничего не получится. Но я рисовала до самого утра, и легла спать, оставив на столике готовую работу - корабль, плывущий по шелковым волнам навстречу рассвету и загадочному берегу.
...На следующий день на борту состоялась свадьба герцога Хорнаблауэра и леди Флоренс. Мы с матушкой и сестрой присутствовали на церемонии, хотя наша семья была сейчас погружена в состояние, далекое от радости.
Но, стоя поодаль и глядя на прекрасную невесту в ослепительном платье и сияющего счастьем жениха, я подумала о том, что жизни как раза и состоит из того, что горе ходит рядом с радостью и одно сменяется другим.
А еще я старательно избегала смотреть на Джонатана, проводившего церемонию. Одного взгляда на него мне было достаточно, чтобы сердце мучительно заныло.
Сказав матушке и сестре, что неважно себя чувствую, я ушла в каюту, мечтая прилечь и заснуть после практически бессонной ночи. Скорее бы приплыть в Лиссабон, сойти на берег и, создав вполне реальное расстояние между мной и капитаном, попытаться его забыть... С этими мыслями я задремала.
Разбудил меня стук в дверь и появление на пороге боцмана Берта, передавшего приглашение капитана отужинать с ним сегодня вечером.
В его каюте.
Нет. Еще один такой вечер мне просто не пережить. Я уже сейчас была готова прыгнуть за борт и попробовать добраться до берегов Португалии вплавь. Эта безумная идея натолкнула меня на мысль.
- Прошу вас, передайте мистеру Блейку, что я не могу принять предложение отужинать в его каюте. Но готова встретиться с ним на палубе. В 9 часов, на том месте, где не состоялось мое падение за борт.
К девяти часам, предупредив матушку и сестру, что пойду прогуляться перед сном, я накинула подбитый мехом плащ, прихватила с собой аккуратно свернутый рисунок и отправилась на палубу.

-Что вы творите, мистер Блейк?!
Слова прорвались сквозь ослепляющую ярость. Во мне кипит кровь, застилает глаза багряной пеленой. Сразу тысяча слов рвется из груди, но не могу сказать больше ничего и только дышу так, будто уже прыгнула за борт, доплыла до берегов Португалии и вернулась обратно.
Никогда не думала, что могу чувствовать подобное, но, видимо это лишь потому, что не встречала доселе никого даже отдаленно похожего на Блейка.
Капитан сжал в руке нож и занес его над румяной тушкой утки. Проследив взглядом за траекторией движения ножа, я вздрогнула, когда лезвие с глухим стуком вонзилось в поверхность стола.

Голос Джонатана кажется мне зимним ветром и потому снимать накидку совсем не хочется. Я кутаюсь в нее сильнее, сжимая полы.
- Ты шутишь? - выдыхаю я. - Если так, то я отказываюсь понимать твой... пиратский юмор. Меня не устраивает все! Твоя каюта. Твой галеон! - Я уже кричу, не сдерживаясь. - Ты сам, за то, что делаешь со мной! Уже сделал... - добавляю вполголоса.
Я вскакиваю со стула. Приближаюсь к капитану, глядя в его устремленные на меня, немигающие глаза, которые сейчас блестят как поверхность холодного оружия. И так же болезненно ранят...
- Вот! - Шлепаю на стол расписанный мной кусок шелка, судорожно расправляю чуть помявшуюся ткань. - Это тебе. Видишь, здесь я нарисовала свою мечту. Чтобы ты и твой корабль уплыли куда-нибудь от меня. Далеко... как можно дальше...
Я хочу развернуться и немедленно уйти, но стою, словно ноги приросли к деревянному полу, а сама я превратилась в соляной столп.
- Я знаю тебя два дня, а забывать буду всю жизнь, - севшим от негодования, печали и отчаяния голосом произношу я. - И сомневаюсь, что у меня это получится. - Как же раздражает, что в носу начинает предательски пощипывать. - Ты хоть понимаешь, что сделал со мной? Эти твои дикие выходки... Вы совсем забыли об этикете, мистер Блейк? Одичали в ваших странствиях настолько, что возомнили, будто под ваши сиюминутные желания можно переписать все правила?
Я что-то еще лопочу о "репутации", "несвоевременности", " абсолютной недопустимости" и прочем. Сама не слышу своих слов, потому что тщательно слежу за тем, чтобы сквозь них не прорывались неуместные слезы.
Внезапно меня охватывает полнейшее бессилие. Я замолкаю, отступаю и опускаюсь на стул, с которого только что вскочила.
- Твое приглашение отведать утки было слишком настойчивым. И тебе следовало поставить в известность мою матушку, что желаешь отужинать со мной. - Уныло киваю на заставленный яствами стол.
Вообще-то, оказывается, у меня и крошки во рту не было с самого утра. Я забыла про все на свете.
- Мне теперь только на необитаемый остров... - Мы оба молчим, и в каюте повисает такая тишина, что тихое потрескивание пламени свечи звучит в моих ушах как канонада.
- Чего ты хочешь от меня, Джонатан? - едва слышно спрашиваю я.

На борту "Герцогини Джулии"
Джонатан мельком смотрит на мой рисунок, берет со стола бокал и делает большой глоток. Щедрая порция обжигающего напитка заставляет капитана поморщиться, а мне вдруг становится совсем не по себе.
Я невольно задумываюсь о том, чтобы самой немедленно отпить из этого же бокала, лишь бы унять невыносимую дрожь от тщетных попыток сохранить привычность существования и мироощущения. Все изменилось, а, может, никогда и не было таким, каким казалось и только сейчас предстало в истинном свете. И я с этим скверно справляюсь.
Наблюдаю за передвижениями Джонатана и замираю, когда он оказывается совсем близко и опускается на колено. Он берет меня за руку, и я не понимаю, чья рука дрожит сильнее - его или моя.

Я ошибаюсь. Рука Джонатана не дрожит совсем. Его пальцы слишком сильно сжимают мои. Мне больно, но руки не отнимаю. И всем существом чувствую, насколько не хочу, чтобы он меня отпускал.
Мое воображение отнюдь не бедное, но сейчас оно не справляется с происходящим. Я не вижу нашего будущего, не понимаю, насколько оно возможно. И возможно ли вообще. Если бы мне приснился сон, в котором я могла бы увидеть то, что меня ожидает, я не ощущала себя настолько беспомощной. Сны, воображение часто выручали меня, унося в выдуманные миры, спасая от действительности, но сейчас все происходит наяву, и я к этому совершенно не готова.
Смотрю в глаза Джонатана и, не отрывая взгляда, соскальзываю со стула и опускаюсь на колени рядом с капитаном. Кладу руку поверх его руки, в которой он все еще сжимает мои пальцы.
Он ждет одного простого ответа, а я лихорадочно ищу ответы на множество своих вопросов.
Столь уж велико значение условностей для меня? Нет. Условности и приличия все еще сохраняют свою позицию в моем воспитании и привычках, но больше ради моих родных. Для меня же все это почти утратило прежний незыблемый смысл.
Я узнала Джонатана всего пару дней назад. Возможно ли, что совершенно незнакомый человек за столь короткий срок может стать настолько близок? Хочу ли я быть с ним всю жизнь? Да. Больше всего на свете.
Что отвечу ему сейчас? Ведь я, все еще пребывая в своих девичьих грезах, не услышала главного.
И я начинаю говорить.
- Мне много раз снилось место где-то на земле, невыдуманное, а самое настоящее, уединенное, но обитаемое. Там почти всегда светит солнце, земля золотисто-рыжая, скалы похожи на слоеный пирог, и все напоено теплом, запахами морского ветра и пряных трав, совсем не так, как в нашей промозглой и сырой Англии.
Несмотря на то, что чувствую себя так, будто оказалась запертой в клетке со львом, я протягиваю руку и мягко касаюсь волос Джонатана. Пальцы погружаются в слегка спутанную шелковистую массу, медленно гладят, слегка сжимаясь.
Я ощущаю уже знакомое волнение. Что-то невероятное зарождается во мне, я словно плавлюсь изнутри, как пылающая свеча. Мне хочется прикасаться, целовать Блейка, прижаться губами к его губам, вкус которых я уже знаю. Почувствовать его так близко, насколько это вообще возможно. Ощутить прикосновения, тепло кожи и запах этого и только этого мужчины. Он словно морской ветер. Такой же независимый, неистовый и свободный. Хочу забыться во всем этом. Хоть ненадолго не испытывать гнетущую скорбь, страх, чувства вины и сомнения...
Но я продолжаю говорить, надеясь, что смогу если не усмирить, то хотя бы немного убаюкать отчаянного зверя, пробудившегося в капитане. И пробуждающегося во мне.
- Я хотела бы оказаться в таком месте только с тобой. С тобой где угодно на земле, - произношу я. - Если ты в этом уверен также как я, то не надо это доказывать столь романтичной, но поспешной женитьбой. Если этому суждено случиться, то пусть при этом будут те, кто нам дорог, и пусть ничто не помешает испытать искреннюю радость. Я ни в чем не сомневаюсь и умею ждать. А сейчас просто... будь рядом.
Лиссабон
...Прибытие в Лиссабон. Следствие, формальности, которые пришлось улаживать, заняли довольно много времени, но нам оказывали всяческую помощь и поддержку, в том числе обеспечив комфортное проживание в небольшом пустующем поместье.
На протяжении всего тягостного и печального периода нашего пребывания в Лиссабоне Джонатан был рядом. Несмотря на время траура, на печаль, не покидавшую нас, я ощущала себя... счастливой. Самые заветные желание и сказочные сны все же сбываются, но часто совсем не так и не тогда, как и когда ожидаешь.
Я верила и не верила в то, что нечто подобное произошло со мной. Я не ответила Джонатану на его вопрос, заданный на борту корабля. Хотя ответ на него он, наверняка, знал. Иначе, зачем было проводить хоть и без свидетелей обряд, к которому нет и не может быть шутовского отношения? Да еще в такое время, когда я только что при страшных обстоятельствах потеряла тетушку и едва не лишилась любимой сестры?
У меня был лишь один ответ на это - Блейк знал, что я сказала бы «да». И хотел того же.
С матушкой и сестрой мы обсуждали варианты нашего будущего. Продолжить путешествие теперь казалось неуместным капризом, утратившим былую привлекательность, вернуться в Англию - логичным и единственно верным решением. Но все же жизнь продолжалась, и время скорби непременно закончится.
...Мы задержались в Португалии дольше, чем ожидали, и приближался момент, когда нужно будет что-то решить и двигаться дальше. И лишь одно я знала точно - вернуться в Англию и продолжить жить как прежде, у меня не получится.
В один из вечеров Джонатан был приглашен к нам на ужин. Я ждала появления капитана с нетерпением и тревогой, желая узнать о его дальнейших планах. Из-за нас он задержался здесь дольше необходимого, не говоря уже о том, что все события на борту галеона нарушили его первоначальные замыслы.
Так что он решил теперь? Куда и когда планирует отправиться?

Закатное солнце окрашивает здесь все в удивительные прозрачные оттенки. Ранний вечер золотистый, сумерки - лиловые, а за море солнце опускается на фоне глубоких синих, оранжевых и пурпурных тонов. Я любуюсь красками и ощущаю в воздухе свежесть и ароматы приближающейся весны. И неясное волнение, от которого замирает сердце.
Весь ужин мы с Джонатаном ловим взгляды, устремленные друг на друга. Я почти не понимаю, о чем идет речь за столом, отвечаю рассеянно, чем вызываю у матушки нежелательный интерес.
- Имоджин, дорогая, тебе нездоровится? - тихо спрашивает матушка, наклонившись ко мне.
- Нет, я в полном порядке, - поспешно отвечаю и, не удержавшись, снова бросаю быстрый взгляд на Джонатана.
- Если хочешь, то можешь идти к себе. Мы извинимся перед мистером Блейком, уверена, он все поймет, - настаивает мать.
- «Нет!» - едва не кричу я. - «Если он сейчас уйдет, то я умру».
...Позже я оказываюсь с ним наедине. Мы медленно бредем по дорожке сада, и я зябко кутаюсь в плащ. Мы все еще по разные стороны одной и той же реальности, но между нами всего один шаг. И, мне кажется, я готова его сделать.
Размышляю о том, что бы сказали мои родные, узнай они, что все мои помыслы заняты капитаном галеона. Сестра поймет, матушка разволнуется, приведет кучу разумных доводов, призывая одуматься, не спешить. Отец... Отца здесь нет, и о его реакции я стараюсь не думать вообще.
Я поглядываю на Джонатана и думаю о нем.
Неистовый, настойчивый капитан, при этом удивительно терпеливый, хотя сам, наверное, об этом и не догадывается. Он защитил и поддержал, когда на мою семью свалилось несчастье, был рядом в страшное время боли и страха. Некоторые его поступки шокировали, но тем самым он не позволил провалиться в ужас, уберег от опасности. Порой в нем напрочь исчезало все джентльменское, но именно в такие моменты я видела его настоящим, не боящимся чувствовать. Наверное, и об этом он не задумывался, невольно демонстрируя то, что обычно прячут даже от самих себя.
Мы молчим, а мне нестерпимо хочется взять Джонатана за руку. И не отпускать никогда.
- Прекрасное платье.
- Спасибо. Я надеялась, что тебе понравится.
- Очень… милое.
- Так это правда? Вы завтра отплываете?
- Да. Время больше не терпит. Мы должны закончить рейс. После этого планирую отправиться на юг, там есть кое-какие дела со старым другом. Он губернатор одного острова. Поистине райское место. Почти такое, как ты рассказывала.
Он останавливается и делает то, о чем я мечтала - берет мою руку в свою, чуть сжимает мои пальцы.
- И я бы очень хотел, чтобы ты отправилась в это путешествие со мной. И не только в это. Я могу подарить тебе целый мир, Имоджин. Если только ты готова его взять из моих рук.
Джонатан склоняется ко мне, и я смотрю на него во все глаза. Кажется, его лицо светится в лунном свете, как лик сказочного героя, глаза блестят, совсем как тогда, на борту галеона. Я смотрю и не могу отвести взгляда, и невольно задерживаю свое внимание на губах, которые совсем близко и шепчут то, что я так хочу услышать.
- Так ответь мне сейчас, моя дорогая леди, отправишься ли ты со мной?
- Да, - отвечаю я. - Отправлюсь. С тобой хоть на край земли.
- Твоя семья...
- Я скажу сестре. Она меня поймет. Чарити всегда знала пути подхода к родителям в самых разных ситуациях.
Возможно ли такое, что едва увидев кого-то, понимаешь, что это тот, кто предназначен небесами? Именно так и сейчас суждено встретиться и увидеть друг в друге тех, без кого каждый вздох будет даваться с трудом, самая лакомая пища станет пресной, сны пустыми, а дни - серыми и безрадостными. Ради кого готов на безрассудные поступки, потому что не быть рядом означает попросту не жить.
Я не стану ждать, пока условности проложат мне подобающий путь. Я выстрою свой путь сама, таким, каким он будет получаться, складываясь из моих решений, поступков, желаний и чувств.
- Я не вполне понимаю, на что иду. Но ничего не боюсь и ни в чем не сомневаюсь. Увези меня, Джонатан.
Кладу руки на плечи капитана. Притягиваю его к себе ближе, стискивая ткань камзола, сквозь нее ощущая тепло его тела, твердость напряженных мышц. Ладони скользят выше, на затылок, пальцы зарываются в густые волосы, всегда пахнущие морем и ветром. Я прикасаюсь к его рту в легком поцелуе, медленно провожу приоткрытыми губами по его гладким губам. Тону в нежности, как в летних облаках, и в то же время мне хочется чего-то неистового, как буря, чему я не смогу и не захочу противостоять.
Джонатан уже стал для меня той стихией, в которой я нашла себя, и которой хочется подчиниться целиком, без остатка.

Мальта, Ашак, 2015 год
От лица Клео Блейк

Нет ничего прекрасней, чем возвращение туда, где твое самое правильное и надежное место в целом мире - домой.
Я покинула Англию и снова вижу все это множество оттенков золота и морской лазури, вдыхаю запах разогретых солнцем камней и аромат тимьяна, растущего на склонах песчаных скал.
Вхожу в ворота нашего старинного особняка, как в волшебное королевство. Иду прямо по дорожке и вокруг, любуясь пышно цветущими рододендронами и гранатовыми деревьями, дающими приятную тень в самые жаркие дни. На каменных плитах сидит маленький хамелеон, который при виде меня быстро юркает в заросли. Неторопливо прохожу через каменную арку во внутренний двор, прислушиваясь к мирному эху собственных шагов, отраженному от высоких стен.
Дом словно притягивает солнечный свет, накапливает, хранит и излучает его, и потому круглый год, в любую погоду светится золотистым теплом.
Особняку Блейков больше двух с половиной столетий, и он кажется нестареющим и неразрушимым. Здесь все живут долго и счастливо, а уходят мирно. И все потому, что заложен и строился особняк на любви.

***

Мама поставила передо мной тарелку с салатом и щедрым куском рыбного пирога. Присела напротив.
- Клео, дорогая, и все же вы слишком торопитесь, - произнесла мама то, что явно хотела сказать с самой первой минуты моего приезда. - Два месяца знакомства и брак.
- Но в нашем роду почти все женились и выходили замуж очень скоро. Разве нет? Вы с папой, например.
Мать покачала головой, укоризненно взглянув на меня. Но я ответила улыбкой, зная, что на мои слова нечего возразить.
Большинство в роду Блейков совершают скорые браки исключительно по любви и не ошибаются с выбором партнера. Мы находим свои половинки, сразу же чувствуя их сердцем и душой. Каким-то непостижимым седьмым чувством понимаем знаковую встречу. Видимо, нашей семье отпущена щедрая порция любви с первого взгляда из всего лимита, выделенного человечеству.
- Это наша семейная загадочная особенность, которая еще ни разу не дала сбоя, - сказала я, откусывая от пирога.
- Это очень и очень странно, но так оно и есть, - согласилась мама. И тут же с тревогой посмотрела на меня.
Я знаю, чего она боится. Мама думает о том же, о чем иногда думаю и я: что на ком-то эта наша надежная и счастливая родовая традиция даст сбой, и этим кем-то могу оказаться я или моя сестра-близняшка, Шарлин.
Кстати, близнецы в нашем роду тоже частое явление. Если посмотреть семейные альбомы, то похожих, как две капли друг на друга найдется очень много.
Все говорят, мы с сестрой похожи на нашу пра-пра-пра- и-еще-сколько-то-там-раз-прабабушку Имоджин и ее сестру Чарити. Именно с них и началась семейная легенда о благословенной способности представителей нашего древнего рода находить счастье в любви и не ошибаться с выбором партнера.
- Как бы там ни было, Клео, мы с папой счастливы, что вы решили жить здесь, - сказала мама.
Я взяла стакан сока и направилась в гостиную. По всему дому развешены портреты наших родственников и искусно выполненные батики в застекленных рамах. Батики создала та же Имоджин, урожденная Клиффорд. Глядя на ее работы, яркие и живые, не перестаешь восхищаться мастерством и ни за что не подумаешь, что их автор - хрупкая барышня, которая выросла и воспитывалась в туманной чопорной Британии. В работах необычайное буйство красок, свобода и страсть.
А вот и портрет четы Блейков, Имоджин и Джонатана, прародителей нашей мальтийской семейной ветки.
В глазах бесподобного красавца капитана Джонатана Блейка бушует шторм. И только Имоджин могла его усмирять. Блейк привез молодую жену сюда, на Мальту и построил для нее этот дом. Здесь родились их дети и дети их детей, и все следующие поколения нашей семьи.
Здесь они были счастливы и прожили очень долго.

Зима 1760 года,
где-то в открытом море

Каюту освещает свеча внутри красивой лампы. Это подарок Чарити на нашу с Джонатаном свадьбу. Лампу изготовили в Лиссабоне по специальному заказу моей милой сестры. Бронзовый корпус, мерцающее розовым квадратное ламповое стекло, на каждой из четырех сторон которого вырезан рисунок. Корабль, веер, дом и остров.
Мне не спится, и я любуюсь ажурными тенями от рисунков на стенах каюты. Очертания дома напоминают наш дом в Англии. Корабль похож на галеон Джонатана. Веер - это его подарок в день нашего знакомства. А к острову мы плывем.
Это мое прошлое, настоящее и будущее.
...Мы поженились несколько дней назад, и я еще очень живо помню запахи, звуки и цвета того дня. И весь калейдоскоп испытанных мной чувств.
Капитан Блейк организовал нашу свадьбу сам. Он словно взошел на борт любимого галеона и отправился в открытое бушующее море, где решительно боролся с волнами. Только вот свадебные волны были чужды ему. С подобной стихией он еще не сталкивался, но все же мужественно справился и с ней.
Позже, когда отгремело торжество, я сказала Джонатану:
- Ты думал, мне нужно какое-то особенное платье? Гости, угощение, подарки и море цветов? А вот и нет. Мне хватило бы и того, чтобы нас повенчали в маленьком храме возле ратуши, а потом бы ты сразу увез меня на галеон. Мне нужен только ты.
...Джонатан сладко спит рядом. Дышит глубоко и ровно. Поворачиваюсь к нему и касаюсь рукой его обнаженной груди. Чувствую, как под ладонью бьется сильное сердце, ощущаю тепло и гладкость кожи. Мягко провожу по твердым мускулам, по упругому плоскому животу, ладонь скользит ниже.
С губ Джонатана срывается звук, слыша который, я забываю обо всем. Я тянусь к этому мужчине с непреодолимым желанием прикоснуться к нему и ощутить на себе его руки. Я горю и таю от его поцелуев. Отдаюсь ласкам, не думая ни о чем, чувствуя себя бесстыдной, свободной и любимой.
Иногда мне становится немного не по себе, потому что полученное мной воспитание диктует, что подобное присуще лишь порочным женщинам. Но мне нравится быть порочной для Джонатана.
Муж открывает глаза и смотрит на меня. В его взгляде все, чем я живу, о чем мечтаю и чего хочу. Это зовется одним словом - любовь.

***

Я сидела на кресле и смотрела на портрет Имоджин и Джонатана.
В самом деле, я очень похожа на свою пра-пра-пра-прабабку. Недавно я встретила своего капитана Блейка и совсем скоро у нас свадьба. Мы знакомы дольше, чем были знакомы мои предки, прежде, чем они поженились, но все же недостаточно по меркам тех, кто считает, что перед вступлением в брак чувства следует проверять временем.
Не люди проверяют чувства, это чувства проверяют их. И не только временем.
Мои предки выдержали испытание нахлынувшей на них страстью и были счастливы друг с другом всю жизнь.
Я это знаю точно, я читала письма леди Имоджин, которые она писала своей сестре Чарити. Письма хранятся у нашей английской родни в Бристоле. Еще одна семейная реликвия, приносящая удачу. Те, кто прочитает эти письма, обретают веру в себя и в то, что в этой жизни можно непременно встретить свое счастье, которое никуда не уйдет и ничем не будет разрушено. Надо только позволить себе не бояться любить.
В этом и состоит суть загадочного благословения нашей семьи.