Карта ролевой игры "Бумеранг"

Его руки на её теле, и снова все так правильно, как и должно быть. Миа улыбается смущенно, плечами жмёт. Думала, что прощаться едет. Но говорить об этом теперь так глупо.

Она кивает смущенно, на ферме вставать привыкли с рассветом, поэтому и укладываются рано. Смысла вести обратно нет, если вставать через час. Сразу утром. Немного злится, что позволяет себе прогуливать работу. Особенно сейчас. Хмурится. Вздыхает тяжело. Даже, если она скоро не будет здесь хозяйкой, это не повод от работы отлынивать.
Идти на каблуках жутко неудобно, двор не асфальтированный, её пошатывает. Только Итан удерживает от падения. Миа не привыкла ещё так. Ей самой проще. Она смущенно под ноги смотрит, молчит.

Как самое страшное утро в жизни может превратится в один из лучших вечеров? Итан целует её , и Миа забывает обо всем. Хочет забыть. Он обходит машину, перекидывается парой слов с Аланом. Миа хмурится. Это её задача и обязанность.
- Я пока здесь хозяйка, Итан, и вернусь с самого утра. Иначе быть не может. - Её "пока" самое важное в словах. Миа смотрит на него внимательно. Чуть голову склоняет. Улыбается. На границе просит остановиться. Она отсюда посмотреть на ферму хочет. Попрощаться в тишине.

Здесь красиво, Миа любит эту землю. Любит всем сердцем. Она закусывает губу. Смотрит внимательно. В памяти оставляет. Смотрит на Итана, улыбается чуть грустно, впервые вслух произносит:
- Мы продаём "Бумеранг".

В кольце его рук так тепло. Надежно, спокойно. Она стоит, облокотившись на любимого мужчину, смотрит на место, которое для неё сама жизнь. Улыбается чуть грустно, плечами пожимает. Это круговорот. Сейчас у неё есть всё о чём когда-то мечтала. Но время летит слишком быстро, оно никого не щадит. Забирает не глядя. Да и Миа о пощаде не просит.

- Я попрошу тебя оставить моих людей, - Миа не видит смысла притворяться, Итан хотел эту землю. Даже, если бы она его не любила, даже если бы не уважала, как владельца "Джокера", первое предложение всегда соседям. - Черри надо учиться, я и так перед ней виновата. Пора признать, Итан, я не справляюсь.
Он берет её ладони в свои и от этого жеста замирает что-то внутри. Он ведь такой простой, но вместе с тем такой интимный. Миа вздыхает тихо, тянется к нему.

Миа прикрывает глаза, по его плечам ведет, в волосы пальцы зарывает. Отрицательно головой качает. Глупости какие. Признаётся:
- Я накормила скотину вчера перед продажей, а ещё плюнула Бену в пиво. - Прижимается ещё теснее. - Итан, я люблю тебя. Это ведь просто. Я не уезжаю в другую страну, ты будешь приезжать.
Хмурится внезапно:
- В моём грандиозном плане было соблазнение, а не разговоры за жизнь. - Миа улыбается лукаво, губы своими накрывает, прижимается всё крепче, хотя куда уже, шепчет, - причем соблазнение в кабинете, прямо на рабочем столе. Ты всегда там такой серьёзный и грозный, правильный, что нестерпимо хочется растормошить.

Резкие порывы ветра откидывают волосы с лица, холодят спину, глаза слезиться заставляют. Миа щурится, смотрит вдаль, окидывает пастбище внимательным придирчивым взглядом, плечи ладонями обхватывает. В памяти удержать все пытается. Здесь так красиво, нигде в мире быть не может лучше: здесь её жизнь, здесь её сердце. Как бы всё не переменилось, но это - навсегда. Миа дышит полной грудью, откидывая голову назад. Роняет шляпу на землю, в небо смотрит. Его ведь тоже должна запомнить, в городе небо слишком высоко, цвета почти нет. Дышать нечем. Как бы она хотела остаться тут насовсем, это её земля, кому бы та не принадлежала. Как с Мией, где бы она не была, что бы не делала, сама она навсегда принадлежит одному мужчине. И это правильно, только так быть может.
Звонок телефона рушит её хрупкое умиротворение. Миа губы кривит в улыбке, которой никого не обмануть. Кивает своим... Нет, теперь уже людям Итана, отходит. Глаза прикрывает, слушает внимательно. Она ведь знала, что скоро. Готовилась. Слезы стекают по лицу. Это ничего. Она не плачет. Просто ветер сегодня слишком сильный, вот и слезятся.

Дома всё привычно. Пока это ещё её дом. На сегодня. Здесь пахнет детством, смехом, несбывшимися мечтами и галлонами выпитого кофе. Мие хочется думать, что все плохое уйдёт из её жизни, когда она уедет. Но она и сама не верит, удержать хочет. Хоть и понимает, что пустое всё. Медленно ведет ладонью по двери своей комнаты. Запомнить пальцами пытается. Вздыхает рвано. Она никак поверить не может, что всё, что это навсегда. Словно сейчас страшный сон, который растворится с рассветом. Только у Мии Хорнер почти не бывает кошмаров, ведь один из самых страшных она видит наяву.
Вместо того, чтобы собираться, она все ходит и ходит по комнате, ладонь от стены не отрывает, словно гладит на прощанье. Больно-то как... И кажется, что теперь всегда так будет. Словно кусок отрывает от себя на живую. Она всё ждёт, чего и сама не понимает. Может, чуда... Того, что Итан позвонит. Ей бы голос его услышать, остальное неважно. Со всем остальным Миа справится, пока Итан рядом. Она вздыхает тяжело. Сама номер набирает. Абонент недоступен или...Ехать без него не хочет, время обмануть пытается. Только документы уже не испарятся, да и она обещала. А свои обещания Хорнеры сдерживают всегда... Миа усмехается горько, кивает своему отражению. Сама заварила, самой и расхлёбывать.

Нотариус протягивает бумаги, улыбается снисходительно. Миа хочет попросить дождаться Итана, когда замечает его подпись на документах. Словно снова по сердцу полоснули. Улыбку давит старательно, сама себя ручку взять заставляет. Она ведь смирилась, готова была, почему тогда так больно? Она словно кровью роспись ставит, не чернилами. И Итана рядом нет, просто, чтобы за руку взял, тогда ей дышать снова есть чем. Губу прикусывает сильно, слёз ещё не хватало. Нотариус указывает на пропущенные листы, Миа кивает, черкает что-то на автомате. Скоро легче станет. Должно же когда-нибудь.
Юрист все не замолкает, наверно ей стоит быть благодарной. Он говорит так много, что Мие не приходится цедить слова. Она хочет спросить, как давно ушёл Итан, но молчит. Неискренне улыбается лживым поздравлениям, кивает невпопад. Ждёт, что тот сам выболтает. Наконец, слышит единственно важное - Уехал по делам, потом домой... Миа кивает, уже не проглатывает очередную шутку о том, позовет ли её Итан управлять Бумерангом. Обещает открыть нотариальную контору. Дверью хлопает громко.

Как бы странно не было, но на "Джокер" она добирается раньше Итана. Видимо, его дела задержали, или Миа уж слишком торопилась. Мать Итана смотрит пристально, даже не спрашивает, только обнимает крепко, предлагает Мие дождаться его самой, якобы к подруге обещала съездить. Миа кивает благодарно. Ждёт. Сама не знает, что сказать и зачем приехала. Не может просто без него. Хотя и спорят так часто. Итан предлагал слишком много за "Бумеранг", Миа отказывалась, они спорили. Он не хотел вычитать из суммы долги, Миа снова спорила. Итан хочет, чтобы она осталась... Миа и сама хочет этого больше всего на свете... Но они снова спорят... Итан ведь думает, что это все глупая гордость. Только для Мии всё иначе. Она просто не может. Слишком боится потерять. Она ведь бестолковая, не хватает в ней чего-то. Может, просто не создана для счастья, только ломать все к чему прикасается получается отлично. И больше всего она боится поломать то, что есть между ними сейчас.
Время тянется так медленно, Миа ходит по комнате, смотрит на старые фото, на часы, снова на фото. Старшего Макферсона она почти не помнит, наверно, поэтому только сейчас замечает, как Итан похож на отца. Думает, что теперь окончательно поняла, почему миссис Макферсон так и не вышла замуж повторно. Несколько раз Миа набирает номер Итана и сбрасывает, не дожидаясь гудка. Пальцы заламывает, губы кусает нервно. Её кофе остыл, а все проблемы кажутся такими надуманными и далекими. Чёрт с ней фермой, с тем, что всё у них непросто, главное чтобы скорее приехал. Ведь уже должен быть дома. Миа не отходит от окна, дыхание задерживает, когда машина во двор сворачивает, облегченно лбом к стеклу прислоняется.

То что зол и на грани замечает сразу же, то что пьян минутой позднее. Когда Итан отпускает стену и хватает за руку. Сдавливает запястье сильно, синяки останутся. Голос груб, как и слова, но за всем отчаянье. Миа узнает гадкое чувство сразу, они ведь с отчаяньем спутники весь этот год. Расстанутся и снова свидятся, даже, если в чужих глазах. Самое страшное - в любимых. Вина затапливает, давит так сильно, что не возможности вздохнуть. Миа ведь снова виновата. Во всём... В том что довела до всего этого. Думала, что всё правильно, что сможет склеить жизнь заново, что окажется не такой никчёмной, что даст им обоим время, что так получится Итана удержать... Сама толкала прочь. Наверно, ей надо утонуть, просто захлебнуть виной, чтобы та наконец-то выдавила боль и сомнения. Если бы Миа только не тянула Итана за собой, на дно, туда, где нет воздуха. Она ведь раньше думала, что больно было... Ничего Миа о боли не знала, пока в глаза Итану не взглянула. Себя винить и жалеть легко, оправдания искать... Но когда видишь боль в его глазах - тогда нет ни причин, ни оправданий, ни прощения. В голос выть хочется от всего, она губы сжимает крепко, хоть чувствует, как те дрожат, слёзы душат, она держит их из последних сил. Пока он не отпускает, пока не отталкивает...
– Зачем ты приехала, Миа? Думаешь, я стану умолять тебя остаться? Может, мне встать на колени?
Господи, до чего она довела...
– Итан, не надо, – шепчет сквозь слёзы, шумно вдыхает и еще громче выдыхает. Трясет словно в лихорадке. Итан снова на дверь указывает, уходит прочь, она в спину смотрит. Знает, что сейчас и правда лучше уйти, утром всё будет проще. Понимает, что не уйдёт. Никогда. Чтобы сама себе не придумала.
Дверь всё ещё открыта, и Миа хлопает ей из всех сил. Итан не оборачивается, только плечи опускает. По её щекам слёзы текут, она сглатывает их, утирает тыльной стороной ладони, говорит хрипло:
- Хочешь, чтобы я ушла сейчас? Придется лично меня вытолкать.

Итан устало опускается на ступеньку, смотрит пристально. Он ведь уже всё сказал. Миа подходит медленно, знает, что оттолкнуть может, потому что заслужила. Перед ним на ступеньку отпускается, в глаза смотреть боится. Ей бы прижаться сейчас к нему, попросить, чтобы не отпускал, ведь она не сможет без него. Хочет все объяснить, чтобы правильно, рационально, только губы кривятся, и слов нет. Она дышит рвано, лицом в грудь утыкается, всхлипывает громко:
- Я такая никчёмная, Итан, ни на что не гожусь... Я ведь рушу всё, к чему прикасаюсь. - Итан вздыхает, Мие кажется, что возразить хочет, она быстро продолжает, чтобы слово вставить не успел. Так долго сказать хотела, а если перебить сейчас, то и не соберется больше. - Моя жизнь - сплошная неразбериха. Всё, что я ценю рано или поздно куда-то уходит от меня. Я ведь люблю эту землю, я знаю как она пахнет, какова на вкус, я знаю каждую травинку и каждый миллиметр изгороди, она вся залита моими слезами, корни деревьев оплели моё сердце... Я и сама, как эти деревья вросла сюда... Без корней дерево умирает, Итан... И иногда я думаю, что тоже умру, когда уеду. Только посмотри к чему всё привело... Я все прошляпила, чуть по ветру не пустила, как ни старалась удержать... - Миа всхлипывает снова, за рубашку его цепляется сильнее, продолжает невпопад. - Успокаиваю себя, что всего 4 часа. Разве это расстояние? Разве этого не достаточно, чтобы я всегда могла быть сильной и не сомневающейся, чтобы ты видел меня только такой? Разве я мало наказываю себя за провал, живя в городе? Я ведь остаться поэтому боюсь, что ничего на самом деле не стою... И что ты это поймёшь. Ведь без "Бумеранга" я смогу, без тебя - нет... Говорят, что сердце рвет на части. А меня всю разрывает. Сколько бы я не притворялась, легче мне не становится... И только с тобой я целая. Я живу. Дышу.
Снова вздыхает тяжело, заставляет себя его рубашку отпустить, с духом собирается, наконец, в глаза смотрит. Палец к его губам прикладывает.
- Знаешь, я поняла, что люблю тебя, когда мне было двенадцать. - Миа усмехается, плечами жмёт, - и сразу же знала, что это навсегда. Даже, когда мне будет сто двенадцать, даже, если уеду на край света, я всё равно никуда от тебя не денусь. И тебя не отпущу. К чёрту Эск... Отдашь мне старую комнату Чака?