Карта ролевой игры ""E-burg" выходит на охоту!"

- Что за бунт на воздушном корабле? Я что, самый трезвый из вас? А как же сенсационный выпуск журнала? Нет, дорогие мои. "Первым делом, первым делом самолеты. Ну а девочки, а девочки потом!" Переведите мисс Виргиновой, что русский умрет, но Родину не предаст. Да не переводите дословно! Я только о том говорю, что сначала дело, потом секс. Летим в редакцию!

- Всем занять чужие места и пристегнуться. От Е-бурга до Куршавеля пять часов лета. Выспимся. Мардж, возьми у Кошкина золотую карту, сделаем через и-нет заказ теплой одежды. Не скупись, покупай самое лучшее. Да, выпусти капитана корабля из туалетной кабинки. Тетя Дуся! Отменяй посадку. Летим в Куршавель!

Тетя Дуся, командуй разворот! Садимся на кошкинской территории. Дима и Мардж, обзванивайте наших, объясните куда подъехать. Настя, сообщи людям из приюта, чтобы приехали туда же за кошками. Пусть захватят клетку побольше. Для лаборантов.
Те, которые остались в баньке, тоже поторопитесь! Мардж говорит, что в шале есть сауна.
Дописано:
Чтобы не думали, что я только команды горазд раздавать: пока вы звоните, сообщаете, зовете, я собираю по всему самолету напуганных животных. Скоро подлетаем.

За последние пару дней я спал всего два часа. Поэтому неудивительно, что по прибытию в Куршевель меня просто вырубило.
Проснувшись, я не понял, где нахожусь. И как добрался до комнаты с широченной кроватью, на которой лежал в позе звезды, тоже стерлось из памяти.

Оглядев себя, обнаружил только один носок, остальное усталой кучкой валялось на полу. Носок очень быстро составил компанию несвежей рубашке, а я отправился в душевую. Принимать удары судьбы лучше на чистое тело. Намывшись до хруста и обернув вокруг бедер полотенце, я подошел к окну, где увидел великолепную картину горного курорта.

Вспомнил, что Мардж заказывала для всех теплую одежду, значит и мой комплект не должен далеко уйти от хозяина.

Шкаф подтвердил догадку. Мало того, на полке, рядом с журналистским удостоверением, лежала золотая карта с пришпиленной к ней бумажкой с пин-кодом.
Отлично!

Выглянув в фойе, никого не обнаружил. Видимо, все ушли на склон.
Я не слаломист, не сноубордист и не фристайлист. Воспоминания детства натолкнули на другое определения моего отношения к снежным горам. Я баллонист. Это замечательный спуск с горы на надутом автомобильном баллоне. Правда, и здесь нужно иметь сноровку. Если твой зад висит в дырке баллона ниже, чем положено, есть вероятность, что ты на неделю забудешь, что такое сидеть. Поэтому в баллонисты я тоже не спешу себя записывать.

Разве что, помощь друга может послужить поддержке спортивной формы? Симпатичный инструктор всегда придет на помощь чайнику. Предел мечтаний, чтобы Логинова стала тем самым инструктором. И мне не важно было, чему она меня научит. Даже катиться кубарем с горки в тесных объятиях с Настей тоже приятное удовольствие.
На позитиве я покинул тихое шале и отправился на поиски наших.

Ау, люди! А.у.у.!

Как я мог подумать, что смогу найти наших?
Невероятное количество людей, с лыжами и без, сновали туда сюда. Подойдя ближе к склону, решил проехаться на канатной дороге, чтобы попытаться сверху рассмотреть развлекающихся в снегу сотрудников. Доехав до начала трассы, понял, что здесь чайникам делать нечего. Но полюбовался на разнообразие лыжного снаряжения и увидел несколько знакомых лиц. Нет, не журналистов, а звезд мирового масштаба. Автогонщик, спортсменка, актриса. Чтобы не уходить пустым, сфотографировался с ними.
Вниз на канатке ехал один. Остальные спустились иными путями. Замерз до костей, ветер дул в лицо, и дорога казалась бесконечной.
Спустившись на землю, заскочил в одно из кафе и выпил чашку обжигающего кофе. У кассы продавали живые цветы. Взял бордовую розу. Пока дошел до шале, чуть не заблудился, петляя по улочкам между виллами, отелями, частными домами. Роза, хоть и была упакована в пакет с горящей свечой, все равно казалась не такой свежей. Я расстроился. Нельзя дарить девушке, сердце которой хочешь завоевать, поникшие цветы. Задув свечу, я поднес цветок к носу. Давно заметил, что увядающие цветы пахнут по особенному. Они словно пытаются на прощание подарить концентрированный аромат.
Я уже стоял на пороге нашего шале, когда в голове мелькнула шальная мысль. Я видел цветочный магазин! Уже свободнее ориентируясь, я побежал к нему. Не то, что бы моя идея придала сил. Пока бежал, я согрелся.

Вернувшись в шале с объемными пакетами, я спросил у обслуживающего персонала, где остановилась мадемуазель Логинова.
- О, Логинофф! - ответила мне чернявая горничная и подвела к нужной двери. Она с интересом наблюдала, как я, вытащив горсть розовых лепестков, сыпал их по коридору, рисуя ими дорожку, по которой Анастасия меня найдет. Наши комнаты оказались недалеко друг от друга.
Дорожка приведет Анастасию в ванную комнату, где я разбросал лепестки белого цвета, расставил свечи, налил два бокала белого вина.
И сел ждать Настю.
Я был уверен, что после мороза ей не повредят теплая ванна и горячие губы.
А потом мы пойдем в ресторан.
В Е-бурге, я сделал бы наоборот, cначала пригласил в ресторан. Но раскидывать лепестки роз по улицам Куршевеля, посчитал не разумным. Романтики маловато. И существовала вероятность, что в ресторан придет совсем не тот, кого ждешь. А комната Анастасии четко указывала, для кого цветы пролагают путь.

В шкафу висел вечерний костюм от Гермес.
Я подготовился.
Узнал, что мадемуазель Логинофф уже сделала шопинг и вернулась с чертовой кучей пакетов.
У нее будет повод показать мне самое красивое платье. Одетое на голое тело.

Когда Настя зашла в комнату и застыла перед ванной, я шагнул к ней со спины.
- Не оборачивайся, - шепнул я, шевельнув дыханием волосы. Они пахли снегом.
Шелковый галстук плотно лег на глаза девушки. Она тронула повязку руками, но я опустил их вниз, немного задержав холодные ладони в своих руках.
- Тише, не торопись, - попросил я и потянулся к молнии платья. Медленно-медленно я расстегнул длинную змейку, постепенно открывая напряженную спину. Сдвинув платье с плеча, я поцеловал его. Настя вытащила руку из рукава и хотела скинуть второй, но я опять опустил ее руки вниз. Я сам стянул рукав, прикасаясь губами к открывающейся теплой коже. Платье держалось только на бедрах. Я помог ему упасть у ног девушки. Пройдя, плотно прижимаясь ладонями, обратный путь вверх, услышал, как у Анастасии участилось дыхание. Припав поцелуем к месту плавного изгиба шеи у плеча, пальцами ощутил кружевной узор бюстгальтера, легко его расстегнул и, спустив бретельки, уронил невесомую вещицу вниз. Взяв груди Анастасии в ладони, я сжал их, чем вызвал ее стон. Чулки и трусики тоже медленно сдались моим терпеливым пальцам.
Не позволяя обернуться, я прижал Настю к своей груди и, повернув ее голову, нашел губы, которые взял в жадный плен.
Теплая вода приняла наши тела и одарила ярким ароматом роз.
Ладони гладили мягкое тело девушки, сидящей ко мне спиной, и не осталось ни одного кусочка на ее теле, где бы они не побывали.
Когда Анастасия согрелась и уже изнывала от желания, я поднял ее и усадил на широкий край ванны, а сам устроился между ее ногами. Когда мой язык прошелся по складочкам и дотронулся до чувствительной горошины, я услышал полустон-полувзох и посмотрел наверх, туда, где от возбуждения подрагивали ее груди, а припухший рот слегка приоткрылся. Лучшего зрелища, чем женщина, ожидающая оргазма, я не видел.
Кончала она долго, всхлипывая в моих объятиях, а я целовал ее губы, собирая стоны и возвращая собственные. Как только Настя успокоилась, я включил тонкой струйкой горячую воду, чтобы разбавить остывающую, и новая волна аромата напомнила нам о розовых лепестках в ванне. Потянув девушку за бедра, я усадил ее лицом к себе. В моей власти оказались плечи и груди, на которых налипли лепестки. Я собирал их губами, слегка прикусывая кожу, отчего Настя стонала и вздрагивала.
- Больно? - спросил я, она в ответ только покачала головой.
Огладив руками бедра, я приподнял ее и усадил назад, плотно войдя туда, где недавно побывал мой язык. Я не смог сдержать вздоха восторга и застыл, боясь моментально кончить.
- Ты прекрасна, - шепнул я и потянул зубами ее нижнюю губу.
Она сама начала подниматься и опускаться, доводя меня до безумия. Взрыв произошел неожиданно, и я прижал ее к себе, стараясь вдавиться как можно глубже. Я кожей ощущал твердые горошины сосков и нежные пальцы, которые гладили мои плечи и зарывались во влажные волосы.
Когда я пришел в себя, встретил ее лучистый взгляд. Она сняла галстук и теперь рассматривала меня, словно видела впервые.
- Пошли на кровать? - предложил я, и она медленно поднялась с меня и встала во весь рост. Капли воды жемчугом стекали с ее прекрасного тела, кое-где украшенного лепестками розы. Я невольно потянулся руками к этой красоте, но дотянулся только до икры, Анстасия выбралась из воды.
Она взяла в руки полотенце и, накинув его на тело, осталась наблюдать, как я поднимаюсь.
- Отвернись, я сниму презерватив.
Мне не хотелось, чтобы Логинова видела как я стаскиваю резинку с неупавшего члена. Я жаждал продолжения.

Вместо эпилога

Нас собрали в редакции, чтобы поздравить с выпуском сенсационного номера. Мы с Анастасией стояли в разных углах зала переговоров и бросали друг на друга осторожные взгляды. Так случилось, что объявление о вылете мы проспали, поэтому собирались в спешке, в самолет попали порознь и сели на свободные места, увы, не рядом. Но и в полете нам не предоставилось ни минутки, чтобы перекинуться парой слов. Все спешно передавали "на землю" добытые сведения, доводили до ума статьи и фотоматериалы.
Встречающий самолет Кошкина служебный автобус привез возбужденных делом сотрудников редакции в родное здание, где мы разбежались по своим кабинетам и до самого выпуска пребывали в творческой лихорадке.
Часы, проведенные в "разлуке", посеяли сомнения, и теперь я гадал, не был ли наш бурный роман служебным.
В своих чувствах я оставался уверенным, но что чувствует Анастасия?
По тому, как она прятала глаза, мне казалось, что Логинова жалеет о проявленной слабости. Я не раз порывался подойти к ней и объясниться, но возле нее постоянно кто-то околачивался.

Болело сердце. Я впервые понял, как может болеть разбитое сердце.
Оставшись в своем кабинете один, я открыл файл "Горячий Список", и не глядя на имена, начал уничтожение таблицы. Шестерки, девятки исчезали с экрана, а перед глазами стояло лицо Анастасии в момент пика возбуждения. Полузакрытые глаза, припухшие губы, которые я до этого неистово целовал, заставляя стонать.

Когда в списке не осталось ни одной буквы, я впечатал единственное имя, так и не сумев определить цифровое значение. Нет, Анастасия не десятка, и даже не сотня. Она знак бесконечности. Она планета, которая втянула меня на свою орбиту, и только мега-галактический катаклизм смог бы сбить меня с бесконечного вращения вокруг нее.

Неужели я отпущу ее без боя? Неужели смирюсь с тем, что она уйдет из моей жизни?
Не бывать этому! Не мытьем, так катанием, я заставлю ее вспомнить искру, проскочившую между нами, и бабахнувшую меня по голове.
Я не дам ей ни единого шанса избежать моей любви.

Звонок в службу доставки цветов, и через полчаса от двери фотостудии до моего кабинета пролегла дорожка из красных лепестков. Проходящие мимо сотрудники останавливались, интересовались, почему я стою раком и отрываю лепесток за лепестком от чудесных роз. Я не отвечал. Мне некогда. Я выкладываю дорогу любви. Анастасия вот-вот покинет свою студию, а мне сыпать лепестками еще два этажа. По лестнице, мимо того места, где я впервые почувствовал вкус вишневых губ.