Карта ролевой игры "Архитектура Страха"

В воспоминаниях самое ценное — это правда. Голая, жестокая, но исключительно правда. Ее можно скрывать ото всех, но нельзя скрывать от себя. Некоторые думают: полезная ложь лучше бесполезной правды. Опасное заблуждение!
Я расскажу вам правду, мою правду.
Я родилась в древней аристократической семье, благополучие которой не ставилось под сомнение. Шикарный особняк на Стефанплатц в самом сердце Вены, расположенный на 'золотом' перекрестке. От него отходят торговые улицы Грабен и Кернтнерштрассе, а позади паутина старых улочек, изредка прерываемая крохотными скверами.
Именно по этим улочками любила гулять моя мама, со своими двумя прелестными девочками. Да, я родилась не одна, моя младшая сестра-близняшка всегда была рядом со мной. Мы были похожи, как две капли воды, для всех оставалось загадкой, как мать безошибочно распознает нас, когда все остальные терпят фиаско.
Но вернёмся к улочкам. Бесконечной чередой по улице мчались экипажи и тянулась лента фланирующей публики. Прогулка здесь была чуть ли не обязательной программой: леди облачались в свои лучшие наряды, джентльмены запасались терпением и сопровождали своих дам, неспешно вышагивая по вымощенной дороге.
София, моя мама, была заядлой театралкой, она старалась не пропускать ни одной премьеры, стоит заметить, что австрийские спектакли считались одними из лучших в Европе.
Благодаря её активной светской жизни, мы с сестрой впервые попали на цирковое представление, когда нам было по тринадцать лет.
Когда шатер был полностью закрыт, и свет попадал внутрь исключительно через немногочисленные специальные отверстия, когда темнота совершено не пугала, а завораживала, когда вокруг арены вспыхнул огонь, я, наконец, смогла вдохнуть полной грудью. Мне показалось, что скорлупа, отгораживающая меня от остального мира, дала трещину и рассыпалась на мелкие осколки, играющие разноцветными огненными бликами.
Цирк Дюпре поразил меня в самую душу. Кажется, я даже не шелохнулась, пока последний артист не покинул сцену. Но больше всего меня впечатлила маленькая, хрупкая девушка, которая вытворяла со своим телом нечто невообразимое, изворачиваясь в самых невероятных позах…
Из восторженного оцепенения меня вывела сестра, уводя из шатра, лишая вновь обретенных красок жизни.
С тех пор все мои мысли были только о цирке, он еще не уехал, а я уже ждала его возвращения. В тайне от всей семьи я начала тренироваться.
Меня манил этот загадочный мир красоты силы, азарта и побед над самим собой и законами природы. Но я видела лишь парадную сторона жизни цирка, а «кухня» яркой и праздничной цирковой жизни имеет совсем другие ароматы. И я отчаянно желала почувствовать этот аромат…
Однажды сестра вбежала в мою комнату без стука, обуреваемая эмоциями, спеша как можно быстрее поделиться со мной какой-то важной новостью. Её крик, кажется, сотряс весь дом, она упала в обморок рядом с изогнувшейся в обратную сторону мной…
Мать нам удалось обвести вокруг пальца, сказав, что Беатрис лишь почудилось, привиделось нечто… Она уложила её в постель и не пустила на представление. Именно рассказать о том, что ей удалось уговорить нашу родительницу сводить нас в цирк снова, спешила ко мне Беатрис. В этот единственный раз, я была на выступлении в одиночестве и именно тогда поняла, что больше не хочу жить среди серой обыденности, а хочу блистать на сцене.
Я тайком пробралась за кулисы, обведя вокруг пальца сопровождающую меня леди, и нос к носу столкнулась с самим Дюпре…
- Я хочу попасть в вашшшу труппу! – выпалила я и зажмурила испуганные глаза.
Я ожидала услышать многое, в том числе и смех, но его не последовало, вместо этого Дюпре ответил совершенно серьезно:
- Это звучит торжественно. Однако хочу предупредить. Цирк – трудное поприще. Чтобы стать известным артистом, нужно обладать здоровым, умным, мужественным эгоизмом. Он у тебя есть? Сомневаюсь. Ведь надо суметь пробиться сквозь массу посредственностей, растолкать их локтями, в буквальном смысле уложить на пол, стать на них, сделаться на голову выше их и только тогда – блистать. Нет, не сумеешь ты это сделать. Это не для тебя. А тогда зачем идти в цирк? Чтобы, в свою очередь, стать для кого-то подпоркой? Не надо. Не иди на арену.
С того момента, все, что я делала было исключительно ради того, что бы доказать ему, что я смогу! Сам того не подозревая, он дал мне совет, что мне НУЖНО делать…
Сестра помогла мне сбежать из дома, согласилась все самой объяснить родителям. Я примкнула к ближайшей труппе, получив должность ассистента, продолжая тренироваться, добиваться высот… Примерно через год, я добилась сольного номера, еще через год покинула цирк Крузье, я просто переросла его, мне стало тесно, я взяла все, что смогла, и мне хотелось большего…
Несколько лет, скитаясь по разным труппам, я не переставала думать о Дюпре и его словах, терзалась сомнениями, достаточно ли я научилась, что бы прийти к нему и вновь попроситься в его цирк…
Я отчетливо помню тот самый момент, когда поняла, что я готова. Это произошло не на арене во время бурных оваций, не во время выступления и даже не на тренировке. Я стояла и смотрела на свой очередной «дом» и не чувствовала причастности, так и не смогла завести друзей, найти хоть кого-то, кто бы понял меня… Я собрала все свои вещи и, не прощаясь, отправилась на поиску Дюпре.
Дом, как же хорошо дома… Дюпре сразу принял меня в труппу, выделив место и дал добро на сольный номер, так же, признался, что уже давно ждал меня, что помнил ту угловатую и смущенную девушку из Австрии, еще тогда, по глазам понял, что я смогу прижиться в его цирке, но небольшой толчок мне не помешает.
Отдельные «апартаменты» мне не были положены, поэтому меня подселили к другой девушке. Как ни странно, но я, та, которая за столько лет не обзавелась даже подругой, сразу почувствовала в Лори родного человека. Её удивительная способность общаться, не используя голоса, поразила меня.
Остальные члены труппы так же стали мне родными, хотя, с некоторыми из них я перекинулась лишь парой фраз за несколько лет, но никому из моей «семьи» я никогда не откажу в помощи.
Смерть мистера Дюпре тяжело далась всем нам. Не за долго до этого в цирке появилась мадам Дюпре, все претерпели изменения, которые я до сих пор пытаюсь понять. Отчего-то меня с невероятной силой потянуло к змеям, как и их ко мне. Невероятно, но мне казалось, что я их понимаю, а они меня…
В связи с этим, мне пришлось съехать в собственный фургончик, Лори на дух не переносила моих ползающих друзей, но на нашей дружбе это никак не отразилось.

7 ноября 1835 года. Прибытие в Фалам Кнок

Фалам Кнок поражал своим величием, он немного напоминал мне мой собственный дом, бывший дом. Почти вся труппа собралась на пустоши, где вскоре будет происходить магия. Я давно не была в Шотландии и уже забыла, как здесь бывает холодно.

*Донна подошла к Лори, которая предусмотрительно захватила с собой шаль.
Это пустое, безжизненное место будет сиять, цирк вдохнет в него жизнь, как когда-то в меня.

Вот, именно об этом я и говорю. Нежная, благодарная улыбка расцвела на моих губах. Нам с Лори не всегда нужны слова, что бы понять друг друга.
Укутавшись потеплее, мы стояли и наблюдали, как мужчины, да и некоторые женщины с массивной комплекцией уже приступили к работе, возводя шатер. Обычно, этот этап подготовки я провожу в своем фургончике, но сегодня отчаянно не хочется сидеть в четырех стенах...

Очередная записка от Лори. Как ей удается подкидывать свои записки в самые невероятные места, а главное, когда она успевает их писать, ведь они всегда уместны... Хм, чему я удивляюсь? А как мне удается общаться со змеями, как Шиан удается подчинять себе огонь, как Бред, завязывая себе глаза, с точностью попадает в движущуюся цель, как Нат умудряется удержаться на своем канате, когда все законы физики говорят о том, что он должен упасть? У каждого из нас свои секреты, но в тоже время, нет никакого секреты, мы просто имеем это и все...
"Как себя чувствуешь?"
В ответ я лишь кивнула, давая понять, что все хорошо, погладила рукой шаль, благодаря за заботу.
"Хочешь, выгуляем твоих змеек?"
Этот вопрос меня слегка удивил. Лори перестала вздрагивать каждый раз, при приближении моих змеек, но все таки старалась держаться на расстоянии, от тех, что ползали так бесшумно, а нападали так быстро.
Я отвернулась от подруги, мои глаза изменились, становясь все больше похожими на змеиные:
-Кашшшшнессссс, - произнесла еле слышно.
Я не стеснялась Лори, она видела мои глаза и не раз слышала как я разговариваю со своими змеями, я стеснялась саму себя в такие моменты. Каждый раз, блистая на арене, мои глаза менялись сами собой, а речь становилась на много более похожей на змеиное шипение, чем на человеческую, даже в обычное время в моей речи прорезались шипящие звуки, от этого не избавиться. Но редкому зрителю удавалось увидеть мои глаза, а даже заметив изменившийся зрачок, он списывал это на свое воображение, по той же причине, я никогда не говорила во время номера.

Змеи отреагировали незамедлительно, они всегда находились неподалеку, в тоже время стараясь избегать людей. Не знаю как, но они понимали, что это не просто люди, это моя семья и будет не хорошо, если они кого-то укусят. Нет, смертельного исхода не предвидится, как только у меня появилась Трис,африканский бумсланг названная в честь сестры, я занялась изучением всех змеи и особенностей их ядов. Тогда я, возможно впервые, за долгое время, поблагодарила свою маму, за то, что так много нагружала нас занятиями по изучению языков.
Вскоре после миниатюрной Трис, меня нашел Риз.
Мы все больше удалялись от людей, змеи чувствовали себя все более свободными, они ползли впереди нас то обгоняя друг друга, то Трис переползала прямо по Ризу на другую сторону. Им всегда нравился простор, а не тесное жилище цирка.
- Тебе нравится Щотландия? - интересно, где карточка с ответом появится на этот раз.
От поиска карточки меня отвлекло жалобное шипение Трис.
Мы подошли к старому, сухому дереву, издали напоминавшему человеческую руку. Над ним кружили несколько птиц, такое поведение присуще лишь падальщикам, а значит...
Очсторожные шаги и у дерева я увидела мертвую змею, в кольцах которой лежало яицо. Мне не нужно было прикасаться, я и так знала, что нет ничего живого рядом с мертвым деревом, хотя, может яйцо...
* Донна бережно взяла яйцо в руки, пытаясь согреть своим теплом холодную скорлупу.
Змеи продолжали вести себя странно, точнее это могло бы показаться странным любому, кто изучал повадки змей, но я чувствовала из обеспокоенность, нервозность, это касалось не только мертвой змеи и яйца, но и... Не знаю, всего...

Очередной ледяной порыв ветра не только заставил поежиться и теснее укутаться в шаль, но и принес отголосок моего имени. Голос был совершенно незнакомым и, каким-то странным, невероятно хриплым, от этого по спине побежали мурашки.
Донна обернулась и увидела молодого человека, смотрящего в её сторону каким-то невидящим, затуманенным взглядом.
Змеи с невероятной скоростью поползли в его сторону, чего с ними никогда раньше не было. Мне ничего не оставалось, как последовать за ними...
Я почти добралась до странного мужчины, когда его ноги подкосились и он упал на землю. Его лицо было невероятно бледным, а сжатые губы говорили о боли, * Донна прикоснулась ко лбу незнакомца* да он горит, как с такой температурой вообще смог добраться сюда?
Я оглянулась и первый, кто попался мне на глаза был Нат .
-Помоги мне донести его в мой трейлер, - обратилась я к нему.

Фургон Донны
Мой фургончик был небольшим, но нам троим места вполне хватало.
Небольшой столик с книгами, большой платяной шкаф со сценическими костюмами и кровать, куда Нат и сгрузил бессознательное тело.
- Спасибо Нат, дальше я сама справлюсь.
Под мягким пледом, в который был завернут мужчина, была простая белая рубашка, не новая, но из дорогой тонкой ткани. Развязав шелковый шейный платок и расстегнув пару пуговиц, Донна освободила шею, надеясь что приток кислорода увеличится. Она наклонилась и приникла ухом к месту, где должно биться сердце. Удары были слабыми, едва слышными, но ритм был четким, это вселяло надежду, что больной сможет выкарабкаться из могилы. Однако страшные хрипы, сопровождаемые каждым вздохом, напугали девушку. Многих обитателей цирка она поставила на ноги, но такого запущенного пациента у неё еще не было...
Донну охватила паника, мужчина, лежавший на её кровати, определенно был из высшего общества, что если она не сможет его спасти, не навлечет ли она своей самонадеянностью беду на себя и цирк в целом?
Негромкий стук упавшей баночки отвлек девушку, рядом с пузырьком лежала Трис и невинными глазками смотрела на Донну. Риз оплетал найденное яйцо, пытаясь вернуть ему нормальную температуру.
Ровным почерком на бирке, прикрепленной к крышке, было написано "Кромхео". Один из самых сильнодействующих препаратов, что удалось ей приготовить. Зачем он был ей нужен - она и сама не знала. Для приготовления этого снадобья она использовала яд Тайпан, самой ядовитой змеи, которую только смогла найти, договориться с ней было невероятно тяжело, особенно потому, что змея отказывалась выпускать яд в пробирку, а не податливую плоть человека или животного.
Даже Донна, привычная к ядам змей, не была уверенна, что эта настойка спасет её жизнь, а не ускорит переход за грань.
Еще раз посмотрела на Трис, от неё исходила уверенность и спокойствие, но этого хватало лишь на то, что бы я не ударилась в панику. Дрожащими руками, таки взяла пузырек и повернулась к мужчине.
Его лицо по прежнему искажалось болью, руки были невероятно напряжены и сжаты в кулаках. "Он борец", - подумалось ей.
Для принятия внутрь - слишком токсично...
Закулисье цирка не самое лучшее место для юной барышни и Донна поняла это в своей первой труппе. А какой страх она испытывала, выходя впервые на публику, в довольно скромном наряде ассистентки, но ей самой он казался верхом распущенности... Со временем её взгляд на наряды претерпел невероятных изменений.
Скольких мужчин она видела полуобнаженными? Много, тогда почему руки задрожали с удвоенной силой, когда она тянула верх его рубашки, обнажая худощавое, но мускулистое тело.
Выдавив немного мази на руку, она начала втирать её, медленно водя рукой по сильным, напряженным мышцам. Все происходило как в бреду. Кто из них болен, он или она? Тогда почему её взор так затуманился, откуда этот жар, растекающийся по всему телу. Только отняв руку от горячего тела, Донна поняла, что не оно обжигало ладонь, это горела её собственная рука от действия яда. Но не время останавливаться. Приложив не мало усилий, ей таки удалось перевернуть мужчину, открыв себе доступ к спине. Вернув сбившуюся рубашку наверх, она обнаружила безобразные шрамы. От удивления, она едва не прислонилась ладошкой к губам. Этот аристократ был полон сюрпризов и не походил ни на кого, встреченного ей ранее.
Он сказал ей всего лишь пару слов, но его тело рассказало гораздо больше.
Втирая мазь в спину, Донна думала о том, как он мог получить такие шрамы, что способствовало этому. Был ли жесток его отец или он просто неудачно упал с лошади, а может пострадал в дуэли, защищая честь своей дамы? *Донна замотала головой, отгоняя непрошеные мысли и вернулась к изучению тела* Одни мышцы и кости, никакого жира, мужчина во многом себя ущемлял, если не сказать, что голодал...
Мазь давно впиталась в кожу, а она все водила пальцами по страшному узору на спине, ей казалось, что ещё чуть чуть и он поймет скрытый смысл беспощадных шрамов..
- Донна... - хриплый голос, тот самый, что она слышала на пустыре, заставил её одернуть руки от спины и отскочить от мужчины, как нашкодившего ребенка убежать с места шалости.
Теперь она видела лицо и как трепетали тяжелые веки, стараясь открыться. Он приходил в себя.

Прошло около часа, в течении которого мужчина то приходил в сознание, бормоча несвязные слова, то вновь уплывал в беспамятство.
Донна больше ничем не могла помочь больному, лекарство и так было сильнодействующим, уверенности, что любое другое средство не сделает только хуже, в соединении с "Кромхео", у неё не было, а рисковать она не хотела.
Каждые пятнадцать минут Донна проверяла температуру мужчины, удостоверяясь, что та падает, один раз решилась прислушаться к его дыханию, хрипы все еще были слышны, но уже не так явно, как раньше. Самое страшное миновало, сейчас девушка могла сказать, что пациент выживет.
Странно, но это знание даровало ей спокойствие, она сама стала дышать ровнее, а руки больше не сжимали ткань платья.
Вот уже несколько минут он явно был в сознании, она поняла это по изменившемуся дыханию, но не спешил открывать глаза. Что же, она даст ему время прийти в себя, взгляд невольно остановился на окне. Большинство продолжало работать, разбирая все прибывающие повозки с поклажей.

В окно я видела Лори, идущую в сторону моего фургона с ворохом одежды *оглянулась на полуобнаженного мужчину, лежащего на моей постели и покачала головой, не желая, что бы Лори видела его... ужасные шрамы*. Девушка остановилась, понимая смысл моего жеста, и, кивнув, свернула в другую сторону.
Тишину комнаты прервал Риз, сообщая, что яйцо медленно, но возвращает нормальную температуру, а значит, детеныш должен выжить. Странное это место, горе и радость ходят здесь под руку...

Мой гость, наконец, решил проявить себя.

Закономерный вопрос, на который, у меня есть ответ:
- Вы находитесь в моем фургончике. На пустоши, вы позвали меня по имени и упали без сссознания, - снова проявился мой "особенный" говор и я замолчала, боясь сказать еще хоть слово. Большинство люде отталкивала моя разговорчивость и я научилась не бросать слов на ветер. Вопрос о том, кто сказал графу искать не доктора, а артистку бродячего цирка, так и остался невысказанным.

Какой резвый, менее часа назад он был одной ногой в могиле, а сейчас пытается встать... * Донна подошла ближе, что бы уложить незнакомца обратно в свою постель.

Не успела я и дотронуться до мужчины, как он, заглянув под кровать и обнаружив там парочку змей, что уже успели забраться в мой фургон, с громкими криками схватил меня, и откуда только силы взялись, затащил на кровать.
Он что, пытается защитить меня от змей? Стало смешно.

Эй, моя кровать! Я уже хотела возмутиться вслух, но мужчина выглядел так нелепо, собираясь обороняться от моих змей перекладиной от моей собственной кровати, что я снова улыбнулась, со всех сил сдерживая смех, рвущийся наружу.

Это было последней каплей! Сдерживаться более просто невозможно и я громко и звонко рассмеялась.

Почему? Потому что ты пытаешься защитить заклинательницу змей от змей, хотела произнести я, но прекратить смеяться была не в силах, тем более, обескураженное лицо мужчины подливало масло в огонь.
Риза все больше интересовала причина моего веселья и он, нежно обхватывая яйцо своим телом, подползал все ближе. Трис тоже проявила любопытство, но её маленькое тельце более ловко и незаметно забралось на постель.
- Шшшш, - послышалось от неё, но я поняла, что она спрашивала, что такого смешного здесь происходит.
Шипение не осталось незамеченным для моего гостя и я едва успела задержать его руку с перекладиной, прежде, чем он ударил ей Трис.
После испуга за подругу, смеяться как то расхотелось. Я со злостью взглянула на незнакомца, пришедшего за помощью, сломавшего кровать и чуть не убившего мою любимицу...
- Да как вы посмели? Разве я приходила в ваш дом, - и ткнула пальцем в его грудь, - и пыталась убить ваших, - снова тычок, - друзей и семью? - именно это и означали для меня мои змеи.
Возможно, потом я осознаю, что тоже была неправа. Да, поступки мужчины были импульсивны, но он думал, что защищает женщину от опасности, возможно смертельной... Но это будет потом, сейчас, гнев пылал в моих глазах.
Безошибочно различая в моем голосе нотки страха, Трис, медленно обвилась вокруг запястья,становясь похожей на браслет и посылая волны спокойствия.
Это подействовало.
Я выжидательно смотрела на мужчину, но так и не дождавшись ответа, продолжила, уже не стесняясь своего говора:
- Я - заклинательница змей. И эти змеи мои. Не смейте их обижать, - я погладила умиротворенную Трис, казалось, она даже не поняла того, что могла умереть, или предпочла не заметить - И вообще, кто вас отправил лечитьссся именно ко мне? Разве они не предупредили к кому вы идете и чем вас будут лечить?

Обращение "Леди" неожиданно резануло слух, как давно я не слышала этого в свой адрес...

Нет, ну каков наглец?! И когда мы успели перейти на ты? Я даже имени его не знаю!
А, оглядев меня с ног до головы, вообще выбежал из фургончика, как пущенная стрела.
Стало невероятно обидно.
Трис заворочалась, извиваясь по запястью, но на этот раз её действия не возымели никакого эффекта.
Я слышала его быстрые шаги, какой-то неясный грохот, спешные извинения и снова топот ног.
Люди часто сторонились меня, услышав неясное шипение во время разговора или видя живых змей, которые ластились к моим ногам, словно милые домашние животные, а я улыбалась, вместо того, что бы с криками бежать куда глаза глядят.
Я научилась с этим справляться. Отрастила толстую кожу, отгородилась от мира стеной, кому как будет угодно. То, что со мной произошло - это не болезнь, которая поддается лечению. Я не больна, в какой-то мере даже счастлива. Мой дар общения со змеями открылся не так давно, но приобретая что-то мы одновременно должны что-то потерять, таков закон природы и я выучила его досконально. Обретая себя, я потеряла семью. Лишившись отчего дома, я обрела небо вместо крыши, деревья вместо стен. Найдя верных спутников, я потеряла почти весь остальной мир. Нехватку полноты жизни можно ощутить лишь имея представление о том, чего ты лишен. И сейчас, в этот самый момент я чувствовала горечь очередной утраты.
И пусть он пробыл со мной лишь пару часов и львиную долю этого времени провел без сознания, но тот взгляд и поспешный уход... Я спасла ему жизнь, но даже это не смогло побороть чувство брезгливости.
Перед глазами я увидела тонкую девичью руку, протягивающую носовой платок. Зачем он мне? Но немой вопрос так и остался без ответа, на платок упала первая непрошеная слезинка.
Риз обеспокоенно вился вокруг голых ступней, пытаясь понять, что происходит с хозяйкой.
Как объяснить змеям, что такое слезы и от чего они появляются?
Говорят, если дать волю слезам, станет легче. Врут. Просто горячие капли на щеках в определенный момент высохли, но чувство неполноценности, куском раскаленного железа застрявшее в груди, никуда не делось. Сопровождавшая всхлипы дрожь стихла, но успокоение не наступило.

Донна наблюдала за последними приготовлениями к её номеру. Обычно, перед выступлением, её охватывало чувство легкости, невесомости, возбуждения. Она с нетерпением ждала тех минут, когда все внимание публики будет приковано к ней, ей нравилось шокировать и удивлять зрителей. Сцена меняла её, сметая все запреты, нормы приличия, все то, что вбивали в её голову гувернантки, просто испарялось, она не знала ни смущения, ни стыда.
Но здесь, в Фалам Кнок, все изначально пошло не так, как обычно. По приезду, она столько раз вспоминала прошлое, наверно, за все время её цирковой карьеры, она столько не возвращалась к истории своей жизни. Еще никогда она не была в таком смятении. Ей все-таки удалось взять себя в руки, хотя это было напускное, внутри по-прежнему бушевал шторм…

ВЫСТУПЛЕНИЕ

Мягкий, тусклый свет нескольких свечей позволял рассмотреть нечто, примерно метр в высоту и столько же в длину, накрытое плотной черной тканью.

Откуда-то издалека заиграла ритмичная музыка и ткань молниеносно слетела с прозрачной чаши, внутри которой была вода. То справа, то слева в чаше раздавался плеск. Некоторым зрителям, даже при таком скудном освещении, удалось разглядеть плавающих змей.
Донна задержала дыхание, на сколько это было возможно, легкие уже жгло от нехватки кислорода, когда она, резко вынырнула из своей импровизированной ванны, откидывая волосы за спину и обводя хищным взглядом присутствующих. Зрачки сузились и напоминали змеиные, в глазах плескался огонь.
Его напряженный взгляд, она почувствовала раньше, чем увидела. Что же, обычную девушку из трейлера ты не захотел, а как на счет Заклинательницы? Донна видела, какими взглядами одаривают её мужчины во время выступления, не смотря на «ползучих тварей», но раньше её это не волновало, до сегодняшнего дня…
Мокрыми руками она крепко взялась за поручень на краю чаши и медленно, грациозно поднимала ноги вверх, позволяя окружающим разглядеть её наряд: плотно облегающее тело трико из крокодиловой кожи, змеиную она не использовала в силу определенных обстоятельств. Словно вторая кожа, костюм крепко обхватывал тело девушки, при этом он был довольно плотный, это позволяло скрывать то, что зритель видеть не должен.
Еще один невероятный изгиб и Донна кладет ноги себе на плечи, несколько секунд без движения, фиксируя позу, и девушка снова плавно входит в воду со змеями.
Второй раз из-под воды она поднималась нарочито медленно, растягивая движения, одна из змей обвилась вокруг её талии, неспешно пыталась ползти вверх по плоскому животу. Донна делает несколько резких виляний бедрами из стороны в сторону и змея потихоньку съезжает назад в воду.
Стремительным движением Донна присела на край чаши и поднялась, делая первый шаг к ступенькам, что стояли сбоку. Она пригладила руками непослушные волосы, позволяя присутствующим оценить её фигуру. Пластично и легко она спускалась по ступеням на грешную землю, а вода мелкими каплями стекала с её костюма. В ней больше не было ничего человеческого, остались лишь первобытные инстинкты. Медленно, она обошла чашу полукругом, смотря на присутствующих пронзительным взглядом, заставляя их отступить, очерчивая её собственную территорию, и гости понимали, что лучше им эту грань не пересекать. Её гипнотический взгляд ненадолго задержался на Лоуренсе, хищница выбрала свою жертву.
Как только девушка вернулась к ступенькам, граница вспыхнула невысоким огнем (примерно 30см).
Из-за чаши вышел полуобнаженный мужчина, подойдя к Донне, он поклонился ей так, как будто она была его божеством и, не поднимая головы, преподнес ей змею. Донна протянула руку и змея проворно поползла вверх, обвивая шею девушки.
Взмах рукой, где покоилась змеиная голова, подъем бедра, волна телом. Секунда, и новое движение.
Руки, ноги, тело уже ей не принадлежали. Все было предоставлено танцу. Движения были красивыми и ритмичными. Риз медленно полз по её плечам. Донна была во власти волшебного танца, она полностью отключилась от настоящего времени. Змея и девушка извивались в ритме музыки и языков пламени, завораживая зрителей. Она больше не видела перед собой ни гостей, ни друзей, ни величественного замка. Донна находилась где-то очень далеко отсюда, в другом измерении. Танец унес ее в иное время и пространство.
Это выступление кардинально отличалось от всех предыдущих, она не отрывала взгляда от мужчины, возле которого стояли дамы в шикарных нарядах, она бы не заметила и их, но яркие платья не позволяли слить их с тенями, как других мужчин. Она могла бы стоять там, рядом с ним, в таком же пышном розовом платье, как дама справа.
«Лоуренс», почему именно так она нарекла свою жертву, ей было не ведомо, но каждый раз, изгибаясь в новой невероятной позе, она мысленно звала его по имени и, откуда-то, знала, что он слышит её.
В свете огней он был необыкновенно красив. Статный, высокий, волосы цвета темного золота. Его взгляд был устремлен на Донну, и голубые глаза прожигали насквозь.
«Лоуренс».
Она танцует для него. Она принадлежит ему и только ему. И никакая сила не может оторвать ее от него. И Донна не хочет ничего другого, как только быть рядом с ним и никогда не расставаться.
«Лоуренсссс».
Змея сворачивалась кольцами, выпрямлялась, прогибалась, никто уже не мог понять, кто чьи движения дублирует, девушка и змея двигались синхронно, словно они были единым целым и все немыслимые изгибы и движения казались естественными и легкими.
Это был завораживающий, гипнотизирующий танец…

До бала.

Музыка стихла, я и змеи замерли и одновременно с этим погас огонь и свечи.
Моё выступление окончено, темнота не становится для меня преградой, я спокойно ориентируюсь в ней, такой конец позволял беспрепятственно исчезать, избегая ненужного внимания.
Уходя, я не смогла сдержаться, и оглянулась на зрителей, но не нашла то, что искала...
Может быть, оно и к лучшему. Что может быть общего у милорда и циркачки? Мгновение перед расставанием? Но нужно ли ей столь болесное воспоминание, знание, что она имела, но никогда не получит это снова...
Пожалуй, сегодня я останусь в фургончике и не пойду смотреть на выступления остальных. Вскоре цирк покинет замок и двинется дальше в турне по городам Шотландии, потом в другую страну, а за ней в следующую. Может не сразу, но она забудет проклятую пустошь у замка, и ледяные глаза того, кто не оставил её равнодушной.

Задумавшись, Донна не сразу поняла, что происходит, когда что-то тяжелое навалилось на неё сзади и прижало к стене.

От шипящих ноток в голосе мужчины, по телу девушки пронеслась горячая волна возбуждения.
То, что произошло дальше - сложно было назвать поцелуем. Изощренная пытка, борьба, мучение, терзание...
Как ему удалось порвать костюм из крокодиловой кожи, наверно навсегда останется для неё загадкой, но он с легкостью справился с этим и в награду получил доступ к оголенному телу.
Безудержная страсть охватила её тело, но он крепко держал её руки над головой, не позволяя впиться ногтями в его спину, чего ей хотелось до дрожи. Она вырывалась, кажется даже шипела, в перерывах между поцелуями, но так и не смогла освободиться, пока он не позволил ей этого. Тело предательски реагировало на каждую его ласку, а набухшие соски бесстыже торчали. Когда он вошел в неё, чувство блаженства наполнило её до краев.
Блаженно-яркий, до исступления, конец и она просто не может устоять на ногах, сползая по стенке вниз.

Самое странное, что она понимала его. Каждый раз, когда они оказывались рядом - их словно накрывало пеленой страсти, все чувства обострялись а разум отключался. Иначе, как объяснить то, что произошло только что?
Непрошеные слезы, второй раз за день, наворачивались на глаза. Что с ними происходит?

Она перестала плакать и встретилась с ним взглядом. Там больше не читался вызов, в них плескалась безмерная нежность. Он снова её поцеловал, но в этот раз иначе.
Откуда в ней появилась такая смелость, но она сама перебралась на колени к мужчине. Донна выгибалась навстречу его смелым ласкам и стонала от удовольствия.
Тогда она сделала то, что никогда не позволяла себе прежде. Она прикоснулась к вновь возбужденному члену, при этом смотрела прямо в глаза партнеру. Хриплый, но при этом шипящий стон вырвался из его уст. Звук не был похож на человеческих, скорее на змеиный и ей это понравилось. Сперва робко, а потом все смелее, нежно поглаживала его рукой. Невероятно, но лаская его, она еще больше возбуждалась. В какой момент ей, наконец, хватило сил прервать это безумство и, взяв его за руку, привела к кровати со сломанной спинкой. Именно тут она мечтала видеть его с того момента, как он покинул её. Остатки разорванного трико легли рядом со штанами и наспех скинутой рубашкой.
Он целовал каждый миллиметр её тела, и она старалась не оставаться в долгу.
К высшей точке наслаждения она пришла первая, а он последовал за ней...

Даже после мы не могли оторваться друг от друга. Он вновь, более спокойно и подробно рассказал все, что случилось с ним по прибытии в замок. Донна, наконец узнала, полное имя и титул своего любовника и с удивлением обнаружила на спине живую татуировку змеи, вместо безобразных шрамов. Со спины на неё смотрел тот самый Тайпан, она бы узнала его из тысячи представителей, очень уж особенным он был. Слишком хорошо понимал человека...

Вопрос вывел девушку из задумчивости и она перестала водить пальцем по спине, а змея перестала следовать за ней:
- Нет, это было обычное лекарство, но я никогда не применяла его ранее. В равной степени оно могло излечить и ускорить смерть, а ты был на грани, я это чувствовала. Если бы не помогло это - не помогло бы ничего, поверь.
Она была предельно откровенна с ним и надеялась, что он поймет все правильно.

Она вздрогнула от неожиданности, момент откровений был разрушен.
Мужчина привел себя в порядок довольно быстро, а ей был необходим новый наряд. Видя блуждающий по её фигуре жгучий взгляд, девушка выпроводила кавалера на улицу.
В её гардеробе был всего один более-менее подходящий наряд, правда, до платьев гостей лорда ему было далеко. И, пожалуй это был единственный раз, когда такой пустяк как одежда, смутили её.
Мелькнула мысль отправить спутника вперед и появиться по отдельности, но тут же была отброшена. Ей с трудом удавалось сдерживаться и не выбежать на улицу полураздетой, бросившись на шею мужчине...
Достойных украшений к этому платью у неё не было. От сережек она решила отказаться вовсе, да и расставаться с медальоном, который притащил ей однажды Риз, тоже не хотелось. Не смотря на то, что к платью он не шел, она оставила его на шее.
Трис взобралась по платью к запястью и привычно там устроилась. Стало немного стыдно, ведь она совсем забыла о любимице и та сама добиралась от места представления до фургончика.
Хвала богам, их совместное появление осталось незамеченным. Они прибыли своевременно, как раз к началу представления.

Сколько раз она видела Зверя и Шиан во время их номеров, но то, что получилось у них вдвоем просто завораживало... Она смотрела на огонь, дым и Шиан в образе куклы. Даже зная, на что способна Шиан и на сколько огонь подвластен ей, но здесь и сейчас, она превзошла саму себя...

Донна, повидавшая много, работая в цирке, но представление так захватило её, что она не заметила, как высвободила руку из теплой ладони и начала аплодировать.
Когда эмоции от представления улеглись, Лоуренс повел её танцевать. Он вел уверенно, а она без раздумий позволила ему это, получая удовольствие. В свое время Донна так и не была представлена на балу дебютанток и не смогла насладиться танцами, которые разучивала. И вот, этот момент наступил.

Как она уже убеждалась, и не раз, радость и беда неразлучны. Откуда взялся огонь и почему он был повсюду? Люди метались из стороны в сторону, ища выход, но его не было. Лоуренс тоже пытался проталкиваться сквозь толпу к боковому выходу, но она чувствовала, что это безнадежно. Где-то позади раздался истошный женский крик. Это был конец. Девушка не жалела ни о чем, лишь было жаль, что она успела так мало...
- Я люблю тебя, Лоуренс Флеминг, - прошептала она, даже не надеясь, что он услышит в этом страшном гуле.
Прижавшись к графу, Донна прикрыла глаза, ожидая смерть...

Ледяные псы

Слова графа было последним что я услышала, проваливаясь в пустоту...

Место где мы оказались было еще более странное, чем замок на пустоши. Если это жизнь после смерти - то все не так уж и плохо. Лоуренс вновь поцеловал меня. Было легко и спокойно. Может мы в раю? Звездное небо над головой, дорога, освещаемая луной...
Но, тогда почему именно эти люди тоже здесь, вместе с нами. Я не была знакома ни с кем из них лично.


Я оглянулась вокруг, деревьев было не так много, но они росли на приличном расстоянии друг от друга.
- Может, если мы разделимся - то найдем ключ быстрее? Нас шестеро, а перекресток удобно делит местность на сектора. Правда, их получается четыре, а если мы разделимся по двое -то группы выходит три, - протестов не последовало и я сделала несколько шагов в сторону, всматриваясь в участки и выбирая, какой из них пока оставить без внимания.

Они появились из ниоткуда. Четыре темных размытых силуэта с невообразимой скоростью приближались к нам с каждой стороны света.
- Что это такое, - спросила я у остальных, указывая на одну из теней.
Трис, ёжась, обеспокоенно завертелась на руке, посылая мне сигнал об опасности.
С одной стороны послышался дикий вой. Издалека он мог бы казаться красивым, как песнь самого лунного света, но приближаясь, он заставлял сердце биться быстрее и наполнял его темными, липкими и тягучими страхами.
Воздух стремительно остывал, казалось, еще чуть-чуть и он будет обжигать легкие. Может они поспешили с мыслями о рае, может это самый настоящий ад?
- Нельзя показывать им свой страх, - негромко произнес Лоуренс и взяв меня за руку, стал медленно отступать на, условно обозначенный мной, первый сектор.

Ледяные псы

Граф снова предупредил всех, что бы они ни ступали на дорогу. Я с восхищением смотрела на своего мужчину. Его быстрота мышления и умение мгновенно делать логичные выводы меня поразила. Глядя на скалящую пасть ближайшей собаки я могла думать лишь о том, как в пару прыжков она добирается до меня и впивается своими острыми зубами в моё тело, как быстро разрывает кожу, с каким остервенением и рычанием вгрызается уже в мои внутренности…
Я замотала головой, отгоняя противные мысли.
Как-будто почуяв мой страх, пес зашелся диким лаем, впиваясь своим ледяным взглядом в меня. Он буквально захлебывался злостью, переступая с лапы на лапу, но не пересекая черту, отделяющую поле от дороги. Немного его слюны попало на подол платья и он моментально стал покрываться инеем. «Что за чертовщина здесь творится?» только и успела подумать я, когда граф молниеносным движением рванул юбку и та с треском оторвалась от лифа, оставив меня лишь в тонкой, слегка прозрачной нижней юбке.
- Я уже начинаю привыкать, что ты рвешь мою одежду, - хотела пошутить я, но голос предательски дрогнул, когда я увидела, во что превратился кусок красивой ткани и земля под ним.
Пес продолжал истошно выть, скребя булыжники лапами, а от этих движений, к нам медленно, словно волнами по земле полз иней.

Да уж, промедление может окончиться смертью. Мы подошли к ближайшему дереву и стали его осматривать. Снизу не было видно никакого ключа, а вверху, листва была на столько густая, что разглядеть что либо не представлялось возможным.
Я с удивлением наблюдала как легко Лоуренс взобрался на нижнюю ветку дерева. В его движениях я заметила знакомую плавность и точность. Вспомнились его слова о том, что она ведьма. Нет, она определенно не была ведьмой, но её змеиные повадки медленно перетекают и к нему, тут уже вспомнилось, как он шипел на неё, когда они оба потеряли голову от страсти. Теперь уже мои щеки окрасил румянец, а не смотря на холод, по телу прошла жаркая волна.
Я опустила голову, пряча глаза от графа, мало ли, как он отреагирует на такой призыв, веселить далекую публику мне не хотелось, да и не время и не место придаваться утехам.
Как же вовремя я опустила взгляд на землю, ледяная дорожка как раз подбиралась к дереву.
- Лоуренс, спрыгивай немедленно, - успела крикнуть я, когда лед добрался до дерева.
Едва избежав смерти, граф вдруг запел. Сначала совсем тихо, едва слышно, потом все громче. Его голос завораживал, он пел о полях и лугах, о прекрасной природе Шотландии и об одиноком воине, который не смеет опускать руки, хотя его отряд покинул его, который будет защищать свои земли до последней капли крови, но не отступит...
Я прижалась к Лоуренсу всем телом, пытаясь показать, что он не один и все будет хорошо, а даже если и плохо, то я все равно буду рядом. Он погладил меня по спине, задержав руку на пояснице, где заканчивалась ткань платья и оставалась лишь нижняя юбка. Рука сползла ниже, ощупывая холодные ягодицы. Его взгляд стал сердитым, и он быстро скинул свой пиджак, укутывая меня в него. В благодарность я коснулась губами его щеки.
На этом дереве мы ничего не обнаружили, возможно на другом нам повезет больше?

Второе дерево находилось на приличном расстоянии от дороги и я надеялась, что лед псов, если и сможет дотянуться сюда, то мы уже должны успеть его осмотреть. Оно кардинально отличалось от того, что мы уже осмотрели. Дерево было высоким, могучим с толстой корой, но совершенно голым. Ни единого листка.
Лоуренс уже шагнул к нему, ища лучший доступ, что бы забраться наверх, но я опередила его, скинув пиджак на землю. Возможно, я взбиралась не так быстро, как он, зато делала это грациозно. Я крепко обхватила дерево ногами и руками, прижалась к нему как к родному и неторопливо передвигала ноги вверх и перехватываясь руками за выступы на коре. Безумно хотелось посмотреть вниз, понять, нравится ли Лоуренсу её представление, ноя так и не решилась на это, боясь потерять равновесие. Как только руки надежно ухватились за толстую ветку, я подтянулась и нашла ногам опору.
Я бы не полезла на это голое дерево, где и так видно, что ключа на нем нет, но с земли я заметила странный голубоватый блеск, который то появлялся, то пропадал. Я не думала, что это может быть ключ, хотя, я уже ничему не удивилась. Самое тяжелое было позади, теперь аккуратно хватаясь за ветки, проверяя их на прочность я продвигалась к месту свечения, которое находилось на приличной высоте.
- Донна, это слишком высоко, слезай, - обеспокоенно крикнул граф.
- Я вижу какое-то свечение, я почти добралась, - крикнула в ответ и упорно продолжила двигаться к цели.
Свет исходил из дупла, а когда я попыталась просунуть туда руку, Трис отчаянно зашипела и укусила меня. Огонек погас. Я быстро одернула руку и посмотрела в глаза змейке, раньше, она никогда так не поступала. Она выглядела виновато, но не раскаивалась в содеянном, более того, нервно ползала по моей руке, то и дело спускаясь по шершавой коре вниз и вновь возвращаясь на мою руку. Она настаивала на немедленном спуске вниз.
Самая низкая ветка, внезапно, просто сама по себе отвалилась от дерева и чуть не упала на голову графу, слава богам, он успел отскочить.
- Донна, слезай немедленно!, - закричал Лоуренс, когда очередная ветка без видимых причин оторвалась от дерева.
Я спешила, как могла, но коварное дерево не то что бы не старалось мне помочь, напротив. Когда я перестала цепляться за ветки, после очередной проверки на надежность, которую она прошла, но стоило мне перенести на неё свой вес, как та отлущивалась и летела вниз, я переключилась на кору. Вновь обхватив дерево, я ползла по его стволу вниз, когда правая рука соскользнула, а кора под ней стала больше напоминать жидкий кисель, мне действительно стало страшно.
Я впивалась ногтями в противную липкую массу, стараясь спуститься как можно ниже. Я не надеялась доползти до земли, но с остервенением вжималась в бывшую кору, что бы прыгая вниз не повредить себе ничего. Даже у змей есть кости и они могут ломаться.
В очередной раз рука соскользнула, я пыталась перенести вес на другую точку опоры, но в этот раз мне не повезло, вторую руку постигла таже участь и я полетела вниз…

Ледяные псы

Приземление получилось гораздо более мягким, чем я ожидала, но остатки платья непостижимым образом задрались чуть ли не до груди. Нет, что то определённо было не так. Сколько лет она прожила в спокойствии, но с появлением графа в её жизни, все наряды рвутся, обрываются, исчезают, а тело оголяется. Такими темпами уже через неделю в её гардеробе останутся лишь сценические костюмы, а ещё через неделю она и вовсе будет вынуждена ходить голой...
Прищурившись я посмотрела на Лоуренса. А ему бы, наверно, это понравилось...
Супругам Таггертам, по видимому, повезло больше всех, они смогли раздобыть огонь и, отпугивая ужасных псин факелами, смогли перебраться через дорогу и оказались в четвёртом, последнем не обследованном, секторе.
Я в надежде посмотрела на графа, но наши деревья были не пригодны к использованию как факел, да и огонь нам раздобыть не откуда...
Не знаю, призыв ли графа, сподвиг супругов осмотреть деревья на их новом участке или они сами догадались, но результат по прежнему был нулевым, никаких ключей на этих деревьях не наблюдалось.
Я чувствовала холод, который, казалось, пробирал до костей. Платье, ещё когда оно было целым, не предназначалось для длительных зимних прогулок, а в своём нынешнем состоянии и подавно. Тонкий пиджак Лоуренса немного грел, но до шубы или тулупа, ему было далеко. Да и туфли, уже скорее холодили, чем согревали.
Для графа не осталось незамеченным, на сколько я замерзала. И он, предложил мне забраться к нему на спину, заявил, что отказа не примет. Но я продрогла на столько, что даже мысли не промелькнуло об отказе, предложи он мне прямо здесь согреваться самым надежным и верным способом, я бы и тут ему навряд ли отказала.

За спиной у Лоуренса было тепло и уютно, правда, моя спина продолжала мерзнуть...
Тем временем Харли и Дестини стояли у какой-то коряги и негромко что-то обсуждали.
- Вы нашли ключ? - крикнула я им.
Оказалось, что они нашли часть дерева с настолько маленьким дуплом, что даже тоненькая рука Дестини туда не пролазит.
Я посмотрела на свою руку, она не сильно отличалась от руки супруги Харли. Хотя, был у меня один замечательный браслет в виде змейки, который мог пролезть практически в любую щель.
Но меня ужастно пугали собаки, которые вновь начали лаять то на нас, то на супругов Таггарт.
Я закрыла глаза и с тяжёлым сердцем отпустила Трис пересечь дорогу и попасть на другую сторону.
Слава богам, адские псы не тронули её, они попросту не обратили внимание на такую маленькую добычу.
Моя змейка без труда заползла туда, где предположительно находился ключ к нашему спасению...

Я не успела ничего ответить на откровенное признание графа.
После радостных криков, свет померк и мы снова оказались в кромешной темноте. Исчезло все, кроме меня и графа, я теснее прижалась к нему, сильнее сцепляя руки, обхватившие его шею. Мне было страшно. Сильные руки, покоящиеся на моей талии, напряглись и сжали меня с такой силой, что, кажется затрещали кости...
Я страшилась ни того, что может ждать меня дальше, я боялась потерять его...

Зал пяти дверей

Зрение постепенно стало возвращаться, первое, что я увидела, были обеспокоенные глаза графа, похоже, его тоже не покидала мысль, что нас могут разлучить...
Здесь было темно, я не смогла разглядеть ни стен, ни потолка, ни даже пола, однако я отчетливо видела графа, супругов Таггерт и, поодаль от нас, Аланну с Джеффри, рядом Шиан прижалась к Зверю, неужели номер и то, что произошло с ними позже, таки помогло им разобраться в своих чувствах, так же неподалеку оказался Блейз, с прекрасной дамой, которая так же находилась довольно близко к нему и двое гостей лорда, с которыми я не была знакома.
Так же я видела остальных гостей замка и своих друзей из цирка. но они стояли чуть дальше, поделенные на две группы.
Все осматривались, озирались, пытаясь в очередной раз понять, что происходит.
Кто то шептал, что у них забирают добытые ключи.
Дальше случилось нечто не вполне понятное. Из ниоткуда появилось пять дверей. Чёрная, красная, золотая, серебряная и белая. Зверь распахнул черную и группа, в которой стояли Донна и Лоуренс, гуськом последовала за ним с Щиан.

Фабрика игрушек. Чёрное

На этот раз мы оказались не на улице не было ни перекрестка, ни ужасных псов. Но, возможно, здесь притаилось еще большее зло, чем то, с которым они уже встречались...
Холодное, большое помещение, заполненное каким-то оборудованием. Здесь были стены и окна, в отличии от предыдущего зала, но они были закрашены в черный цвет и не пропускали внутрь ни солнечного света, ни лунного.
- Где мы оказались теперь? - тихонько поинтересовалась я у графа, но в тишине зала, мой шепот казался невероятно громким.
"Где мы, где мы, где мы" - послышалось мне с разных сторон, а тусклый свет ламп, становил все ярче, показывая нам десять ярко освещенных рабочих места...

Фабрика игрушек. Чёрное

От этого вопроса я вздрогнула, сильно уколов иголкой палец. Капелька крови окрасила сапфировый наряд куклы. Я уже подносила ранку к губам, когда рука графа перехватила мою и он аккуратно слизал вновь выступившую алую капельку и поцеловал пальчик. Потом еще оди и еще... Я млела... Но работа сама себя не сделает и следовало вернуться к пошиву.
Вопрос графа я так и оставила без ответа, надеясь, что больше мы эту тему не будем затрагивать.
По цирку упорно ходили слухи о моем происхождении, но никто не знал ничего доподлинно. Я не подтверждала, но и не опровергала ничего, каждый сам выбирал то, во что верить. Кто-то считал меня глупой девицей, мечтающей что бы какой-нибудь баронет, проникся невероятной историей и позвет замуж. Смешные. Разве баронеты женятся на циркачках без рода и племени? Какие-то романтичные натуры верили в мое высокое происхождение и строили невероятные догадки, оправдывая мое бегство из золотой клетки. Некоторые были в опасной близости от настоящей правды, но они никогда этого не узнают.
Иголка то и дело норовила проткнуть нежную кожу, поэтому я решила сменить деятельность и взялась разрисовывать лица куклам, заготовки которых уже были готовы.

Рука, ведущая кисточку едва не вздрогнула и я едва не смазала глаз одной из кукол. Мысли скакали в голове, одна краше другой. Сказать правду? Солгать? Опять промолчать? Нет, это уже будет странно. Компромисс, не ложь, но и не вся правда...
- Ты же не думаешь, что циркачи шьют одежду у столичных модельеров? - легкая улыбка, надеюсь, скрыла мое состояние, - Между прочим, ты знаешь, как долго я добывала кожу крокодила для того костюма? Не каждая змея способна подобраться к этому хищнику и проткнуть своими зубами его кожу... А как долго я выслеживала этого самого крокодила? - растерянный взгляд графа был лучшей моей наградой, слова лились сами собой, и это радовало, ведь я совершенно не могла придумать, где обычная циркачка научилась так рисовать... Слава богам, она не музицировала при нем, и не говорила на других языках, этого всего она бы уже не объяснила.

Я до последнего сама не понимала, что делаю, казалось, что это не рука ведет кисть, а наоборот. Как же долго она не рисовала, не держала в руках палитру и кисть, не рисовала на мольберте пейзаж или натюрморт... А вот по вышиванию она не скучала, это монотонное действо раздражало.
Куклы действительно были похожи на нас. Ошеломленный догадкой, граф подправил заготовки одной из кукол, делая более изящными и женственными, а тело другой сделал более мужественным и рельефным.

- Фил и Стелла, - даже не думая, выпалила я, трансформировав в имена часть наших фамилий.
Граф закончил с работой по дереву, а я продолжила шить платье под звук его голоса. Иногда я забывала об иголке и смотрела на Лоуренса, скрепляющего детали кукол, давая им возможность двигать руками, сгибать колени и локти. Они оживали прямо на глазах.
Оказывается, граф был великолепным рассказчиком, своим голосом он рисовал яркие картины в моем воображении. Я видела прекрасного принца, наблюдающего из-за портьеры за разговором своих родителей, о том, как тяжело живется жителям королевства, что казна практически пуста, как многие покидают родные края в поисках лучшей жизни, а тот, кто остается верен своей родине, мучительно умирает от голода...

Я неотрывно смотрела на две миниатюрные фигурки в руках графа. Они были идеальны: правильные черты, изящные тела. Платье танцовщицы было готово и я передала его Лоуренсу, предоставляя ему честь одеть первую куклу. К наряду прилагался обруч с цветами, который он одел кукле на голову.
- Мне придумывать продолжение? - я даже как то растерялась, не ожидая такого поворота, но с лёгкостью подхватила его историю:
Так к бродячему цирку прибился очередная потерянная душа. Он понимал, что теперь, когда проклятие снято, ему нужно возвращаться во дворец и обрадывать родителей, но он просто не мог расстаться с людьми, которые подарили ему свободу. Простофиля честно работал за сценой, помогая грузить инвентарь для выступлений, а потом до глубокой ночи сидел с циркачами, слушал разные байки, смотрел, как дружно они поют весёлые песни под гитару и вновь улыбался, озаряя всех своей невероятной улыбкой.
Но больше всего его тепла досталось танцовщице, которая сидела рядом, беззастенчиво и открыто улыбалась в ответ.
Однажды какой-то темнокожий мужчина подошёл к Стелле и, опустившись на одно колено, заиграл на гитаре изумительный мотив. Люди не пели, все замерло, буд-то в ожидании чего-то. И девушка не стала их разочаровывать. Она поднялась, прошла в центр поляны, так близко к огню, что принц даже забеспокоился, не обожжется ли она, и начала танцевать.
Фил бывал на балах тысячи раз, танцевал со множеством партнерш, но ни одна не зацепила его так, как Стелла.
Она была так естественна, казалось, что её ноги не касалась земли, она порхала, словно бабочка, то приближалась к огню, то вновь удалялась. Её лицо было чистым, ни грамма пудры, а открытый живот и ноги поражали своей красотой и пластичностью.
Когда он смотрел на танцовщицу, его лицо разглаживалось, глаза уже не выражали печаль, тяжесть мира падала с его плеч.
Она все танцевала, танцевала, а он больше не смог отвести влюблённых глаз. Ему казалось, что он понимал язык её тела. Оно говорила ему, что ей понравился сегодняшний вечер, что она понимает его, что её действительно волнуют его чувства, ей интересно, о чем он думает…
Сочетание красоты грации и душевности, именно такую девушку он хотел видеть рядом с собой.

Музыка

Когда музыка смолкла, Стелла протянула руку принцу, и они покинули дружелюбную поляну.
Он поспешно следовал за девушкой, звуки веселья смолкли, когда они вышли к небольшому озеру и она сама поцеловала его. Принц был ошеломлен, его тело пылало огнем, там, где касались её руки, даже не через одежду, а её податливое тело все теснее прижималось к нему.
Он прервал поцелуй и, отдышавшись, смог сказать:
- Ты же ничего обо мне не знаешь, я… - закончить свою мысль он не успел, она приложила палец к его губам.
- Любовь к тебе - это действительно все, что сейчас имеет значение, я не могу не думать об этом днями и ночами, я хочу, чтобы ты смотрел на меня, ведь я танцую только для тебя.
Она выбралась из его объятий и легко скинула одежду на землю.
Её глаза сияли ярче тысячи звезд, загорелое тело молило осыпать его поцелуями, и он был не в силах сопротивляться.
Этим вечером, их тела слились воедино, она раскачивалась на нем, совершая круговые движения, а он ласкал её пышную грудь…
Горящий взгляд Лоуренса, и то напряжение внизу живота, дало ей понять, что не стоит быть слишком откровенной, они находились посреди цеха, и вокруг были люди.
Он был опьянен этим раем.
Этой ночью, он спал так крепко и так мирно, ему не снились разруха, голод и болезни в родном королевстве. Он видел светлое будущее, утренний туман и солнце способные исцелить все на свете…

Выступление в столице проходило на ура, ровно до того момента, пока один из циркачей не сунул в руки Филу реквизит и не пихнул его за ширму, приказывая вынести реквизит.
Он почти успел удалиться со сцены, когда один из зрителей вскочил со своего места и, тыкая в него пальцем, заголосил:
- Это же Проклятый принц Филипп! Если он здесь, то и цирк проклят!
Схватив своих детей, он бегом направился к выходу. По залу пронеслись тихие шепотки: «Филипп, я думал, родители заточили его в башне печали», « А я слышал, что его казнили…»
Принц уже хотел бежать подальше от зрителей, когда увидел недоумевающий взгляд Стеллы, это ей, как оказалось, он должен был принести реквизит.
Милое личико, вера, с которой она смотрела на него и улыбка расцвела на лице Филиппа.
Стелла не позволила ему уйти, выступление они завершали вместе.
Воодушевленные зрители не давали Филу прохода, а самые расторопные уже отправили весточку королю и королеве. Шикарная карета ожидала принца у выхода из шатра. Он поехал повидаться с родителями.
Я замолчала, делая последние стежки на костюме для куклы Фила.
- Подожди, ты пропустила момент, где Фил забирает Стеллу с собой во дворец, что бы познакомить с родителями, представить им будущую королеву, - предложил свой вариант развития событий граф.
- А, может, принцу так пришлась по вкусу жизнь в дороге, что он бросит свое королевство и поедет гастролировать с бродячим цирком? - поинтересовалась я.
- Как принц, единственный наследник, может бросить свое королевство? Он одарит Стеллу шелками, подарит ей роскошь, ей ничего не придется делать самой, лишь указывать слугам, она будет жить в любви и достатке, воспитывая детей... Как нормально можно растить наследников целого королевства в постоянных разъездах? - весело поинтересовался граф.
Мне было совершенно не смешно, напротив, хотелось заплакать. Да, сказка - это всего лишь сказка, но отчего-то Фил совершенно не хотел интересоваться, чего же хочет Стелла...
Обе куклы были готовы, я вышла из-за стола, прижимая к груди Стеллу, отчего то улыбка на её лице больше не казалась веселой.

Фабрика игрушек. Чёрное

Слова Лоуренса больно меня ранили. Конец сказки, он все рассказал именно так, как я видела, но вслух сказать не осмелилась. Не быть танцовщице из бродячего цирка королевой. Даже в сказках, лишь Золушке было позволено выйти замуж за принца, что же касается остальных, всегда действовало хрестоматийное правило «принцу нужна принцесса и наоборот».
Я больше не выдумывала, кто-то незримый шептал мне на ушко судьбу, уготованную Стелле.
Сколько нужно времени, что бы залечить душевные раны? Скажи, когда я буду готова? Вопрошала одинокая циркачка у звездного неба и полной луны, которые были свидетелями её любви. Она забывала питаться, больше не танцевала, перейдя в ассистентки к другим артистам. Ей было страшно становиться перед метателем ножей, который чуть не убил свою бывшую помощницу, но даже в семье не любят нахлебников. Тело больше было ей не подвластно, оно не слушалась, не изгибалось в привычной манере. Иногда она просыпалась посреди ночи и задыхалась, пытаясь ловить ртом воздух, но дышать было больно, а не дышать еще больнее…
Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Стелла познала любовь. Солнце на её горизонте взошло столь стремительно, что кружило ей голову, но столь же быстро и наступил закат. Он принц! Принц… А она простая танцовщица.
Через сколько она выплакала все слезы, через месяц, два? Она перестала узнавать города, они все сливались в единое серое размытое пятно. Она больше не чувствовала ничего, кроме холодных капель дождя, в её душе поселилась пустота.
Она не знала, куда себя деть, хотя ничего её не держало. Такая пьянящая свобода, что радовала её раньше, исчезла, испарилась, оставив привкус горечи и потери.
С ней рядом осталось лишь одиночество. Дни тянулись бесконечно, работать без сольного номера было тяжело, но ночи пугали её гораздо больше. «Спаси меня… Разве ты не чувствуешь, что я нуждаюсь в тебе?» Но молить в голос не хватало мужества. Разве не мог он понять, как гулко билось её сердце, как сильно она испугалась, услышав, что он принц. Проклятого она бы приняла, а Лучезарного? Она сбежала, забилась в самый дальний угол своей повозки. Разве могла она понять, в той страшной суматохе, как он действительно к ней относится, может это была всего лишь непостижимая игра? Она перестала понимать саму себя. То ей казалось, что он любит её не меньше, чем она его, то насмехается над глупой танцовщицей, осмелившейся влюбиться в того, кого влюбляться не следует. Она то бросала все необходимые вещи на кровать, собираясь покинуть цирк и отправиться в далекое королевство, то вновь расставляя их по местам, уверяя себя, что там её уже никто не ждет.
Его проклятие она сняла, а кто расколдует её саму?
«Почему я? За чем и за что? Когда я найду ответ, когда научусь жить без него?» в очередной раз пытала она свою единственную подругу, луну, когда в её животе впервые шевельнулся маленький
комочек счастья…
Я с удивлением разжала руку и увидела там маленькую куколку, младенца…
Когда она поняла, что беременна – вещи в очередной раз полетели на кровать, но она больше не возвращала их на места.
До королевства она добиралась пять месяцев. Когда, наконец, Стелла стояла на главной площади, она услышала новость, заставившую её согнуться вдвое и схватиться за живот. Принц обручился с принцессой соседнего королевства и в ближайшее время будут играть свадьбу.
Ирония судьбы. Она так долго собиралась, а вернувшись, действительно оказалась никому не нужна.
А чего она ожидала? Что он уйдет в монахи? Что будет править один, ожидая её появления? Мужская любовь не постоянна, да и была ли она вообще?
С тех пор в жизни Стеллы был один единственный мужчина – её сын Каин. Жить в королевстве Лучезарного она не смогла, переехала в соседнее и стала швеёй. Лишь рядом с сыном и внуками просыпалась нежность в её глазах, а морщинки разглаживались, являя былую красоту. Что же касается остального мира, то иначе как сварливой Летой её не величали. Она больше никогда не танцевала.

Если Стелла – это я, неужели, я так же потеряю свою свободу, даже оставшись свободной? Даже в цирковой семье, я не найду себе места? Рука невольно погладила живот. А может, даже останусь одна, с ребенком?
А что, если я – это не она? И я вновь буду задыхаться в пышных платьях и обществе лощеных, но пустых кумушек, буду организовывать приемы и фальшиво улыбаться всем подряд? Что если я обнадежу графа и сбегу не попрощавшись?
У окошка приемщика выяснилось, что для одной куклы у нас нет места. Все встревожились, что это будет означать для них? А мастер, сделавший куклу, которая останется, что будет с ним?
Меня тоже должны были волновать это вопросы, но отчего-то мне было все равно.
Я посмотрела на графа и тихонько сказала, нет, скорее прошептала и желая поведать ему о себе и страшась своей откровенности:
- Чем может пожертвовать танцовщица? Собой, она может принести в жертву себя, во имя любимого. Я не лгала, когда призналась вам в любви в тот момент, перед, как мне казалось, смертью. Я и сейчас могу повторить, что люблю вас, всем сердцем. Но я не понаслышке знаю, что ждет леди в замужестве. Меня готовили к этому, и я задыхалась. Если бы не цирк, я не знаю, как бы сложилась моя судьба. Тут все просто, каждый говорит тебе в лицо то, что думает, не лукавит и не предает, я не боюсь повернуться к ним спиной. В отличии от высшего общества, где за каждой маской скрывается акула, способная проглотить тебя и не заметить, растоптать твои чувства и считать это пустяком… А как будут смотреть на вас, шепчась за спиной, что вы взяли циркачку в законные супруги? Кого волнует то, что у циркачки есть титул, или уже нету, все слишком сложно…
Похоже, я се таки решила выплакать годовую норму слез за пару дней. Мне не хотелось, что бы Лоури видел, как тяжело мне даются эти слова, но и отвернуться, не услышав того, что он понимает мотивы моих поступков, я не могла.
Донна опустила взгляд на кукол, между ними, которые непостижимым образом тянулись друг к другу.




Я оглядела собравшихся, каждый держал свою куклу и пытался понять, по каким критериям выбрать ту, которая должна остаться.У меня рука не поднималась, разлучить повторно Фила и Стеллу, хватит с них и сказки, которая закончилась печально. Я погладила танцовщицу в моих руках: "не переживай, я никому не позволю разлучить вас".
- Я оставляю куклу Элайджи, - единственная, которую я не видела.

Фабрика игрушек. Черное

От чего именно моя кукла, почему Стелла? Зачем они, вслед за нами, различают влюблённых? Куда отправится Фил? Что будет с Донной и Стеллой?
Я с упреком посмотрела на Зверя. "Зачем ты так со мной? Почему ты решил, что не хочешь разлучаться с Шиан, даже если своим поступком ты спасешь меня, а вы умрете? Разве ты не прочёл по моим глазам, что я предпочту ад, но в объятиях любимого, чем рай в одиночестве. Отчего ты решил, что если судьба улыбнется мне, а не вам, мне нужна будет эта жизнь без него? Почему было не выбрать куклу того джентльмена, Элайджи и оставить меня с графом, как ты оставил себя с Шиан?"
Разразившаяся буря после голоса Зверя, не позволила вспомнить, что Блейз, поступил почти так же необдуманно, как и иллюзионист.

Лоуренс был готов ввязаться в драку со Зверем.
Мягкая ладонь, охватившая руку графа и бриллиантовые слёзы в глазах его женщины, не позволили ему оставить меня.
- Милый, не гневайся. Выбор сделан, не у кого просить пощады, а время так неумолимо... Ты спрашивал, чем может пожертвовать танцовщица ради любви. Ты получил ответ, она пожертвовала своим счастьем, ради призрачного счастья любимого и его королевства. Но заклинательница... заклинательница змей готова пожертвовать жизнью ради жизни любимого. Я готова остаться здесь, если буду знать, что ты будешь жить...

- Я тоже тебя люблю, - грустно произнесла я.
Какая же она была глупой... Разве не у всего есть своя цена? Неужели она бы не смогла потерпеть пару часов званого вечера, а взамен она бы нежилась в объятиях любимого всю жизнь. Не велика плата. Она бы родила ему сына, определённо, первый был бы мальчик, а может сразу двое мальчиков...
В руке зашевелилась кукла младенчика, я быстро сунула его в руку графа, как и Стеллу. Вся семья была в сборе.
Вот и все, время, что нам отпущено, подходит к концу. Наверно, со мной что-то начало происходить, раз граф так отчаянно сжимал меня. А я не успела подарить ему прощальный поцелуй...

***

На грязном полу фабрики кукол изысканная серебряная чаша стояла рядом с книгой сказок, на обложке которой были изображены прекрасная дева с длинными волосами, держащая на руках младенца, который тянул свои ручки к прекрасной короне матери и молодой принц, нежно обнимающий свою принцессу, улыбка которого поражала своей лучезарностью...