Карта ролевой игры "Святая жатва"

7-й день. Дом палача.



- Тебе бы поспать, - свободной рукой Гизела погладила Михаэля по волосам. – Сон – лучшее лекарство.
О том, что им делать дальше, девушка пока не задумывалась, сосредоточившись на настоящем: мазь должна была ослабить боль, жаль только, что чудодейственной она не была и не могла затянуть все раны новой кожей.



Гизела невольно вздрогнула, услышав голос Эллеонор: «Неужели она нас слышала?», и посмотрела на охотницу:
- Спасибо за всё, без вас и Ансельма мы бы не выбрались.

7-й день. Дом палача.



- Не против, но только при одном условии, - нахмурилась Гизела. - Ты будешь лежать смирно или попробуешь уснуть. Ещё не хватало, чтобы ты начал расхаживать по дому и разбередил все раны. Пожалуйста, - Гизела осторожно погладила Миля по плечу, почти неуловимо поообещав взглядом поцелуй в случае хорошего поведения.



- Герр Райхард велел сидеть тихо и никуда не выходить до его возвращения, - сообщила девушка. - Нас сейчас точно ищут. Но вода здесь есть, я принесу. Отпусти меня.
Когда Михаэль убрал руку, Гизела поднялась, взяв с собой миску с водой, которой промывала брату спину и отошла, неслышно ступая. Вернулась девушка с пузатой кружкой, под горлышко налитой чистой водой:
- Пей, я подержу, - сев рядом, Гизела поставила кружку на ладонь и поднесла брату так, чтобы можно было пить, не поднимаясь с лавки.

7-й день. Дом палача.



- Не торопись, - Гизела поднесла кружку ещё ближе, отгоняя от себя неуместную мысль о том, что теперь Миль может поцеловать её не по-братски, а потом, когда он напился, сама отпила пару глотков с того же края:
- Если бы герр Райхард хотел выслужиться перед епископом, - Гизела потеребила цепочку от распятия на шее, - то он мог бы просто передать ему наш разговор и я дожидалась бы костра в соседней камере. Но он даже не взял с меня денег. Хотя, - девушка чуть усмехнулась, вспомнив чем закончился её разговор с "женихом", - пожалуй, можно считать, что я заплатила. Совсем недорого. И, - Гизела глянула на кровать, где лежала Авианна, - думаю, вот в чём, вернее, в ком причина добросердечности герра Райхарда. Но мне всё равно, почему он нам помог - я ему очень благодарна и буду молиться за его здоровье.
Миль, что нам делать дальше? - продолжать разговор о палаче девушка не хотела и отвлекла брата сменой темы разговора. - То письмо было от маминой сестры из Любека - она писала маме, что умерла наша бабушка и упомянула, что бабушке не нравился брак родителей. Даже если тётя ещё жива, она тоже может нас не принять.

7-й день. Дом палача.



"Какой упрямый! Ну ладно, раз не хочешь лежать - сиди!" - Гизела прижалась к Милю.
- Если ты ещё раз скажешь, что тебе жаль, уши надеру, - пообещала девушка, мысленно охнула, представив сколько с них запросят за документы, и тихонечко прошептала:
- Никакой блестящей партии мне не надо, никого не надо, кроме тебя. А кроме домиков будем печь крендельки, булочки и хлеб. Сладости не всем по карману.

7-й день. Дом палача.



- Да, Миль, - также тихо ответила девушка, - но лучше быть изгоем, чем сгореть на костре за то, чего ты не совершал.

7-й день. Дом палача.

Когда дверь дома открылась, Гизела вздрогнула от неожиданности. Возвращение Ансельма было завершением их жизни в Бамберге и слова охотника это подтвердили.



- Это то что нужно, - согласилась Гизела, переглянувшись с братом. - Наверняка, наши приметы разошлют по всей округе.
Ужин, завтрак или обед - девушка слегка запуталась во времени и не могла точно вспомнить, когда ела в последний раз - прошёл в тишине: каждый думал о своём. А после наступило время прощаться.



- Спасибо за всё, - Гизела улыбнулась Ансельму. - Я буду о вас молиться, каждый день.



Гизела вспыхнула до корней волос, но обняв Эллеонор в ответ, тихонько, чтобы услышала только охотница, шепнула:
- Не дай Ансельму уйти, вы нужны друг другу.

7-й день, по дороге в Любек



- Это моя вина, - покаянно вздохнула Гизела. - Одежду купила, а вот про башмаки забыла, но их бедным не отдают, а идти в лавку я не рискнула. Надо было попросить мужа племянницы Марты продать башмаки или обменять на пару твоих. Он, вроде бы, немного крупнее тебя, но в обмотках башмаки были бы впору.
Небольшой лесок, скорее даже, рощица, попался на пути очень кстати - Гизела уже начала бояться, что у Миля может закровоточить спина, а дорога - совсем не подходящее место для перевязок.



- Если на одну сковородку, то я согласна, потому что не смогу без тебя, - Гизела ответила любимому таким же лёгким поцелуем, стараясь не терять голову. - Тем более, что одну заповедь нам точно придётся нарушить: вряд ли кто-то согласится продать одежду парочке бродяг, значит, придётся украсть.

Три недели спустя. Постоялый двор «Заветный грош».

- Кто там? – Гизела на цыпочках подошла к двери, накидывая на плечи шаль.
- Фрау Коломбина, это я – Агнесса, - раздался негромкий голосок из-за двери.
Гизела прислушалась и только потом приоткрыла дверь. Рядом с девушкой никого не было и, забрав поднос, Гизела вручила служанке медяк. Девушка расплылась в улыбке и, зажав монету в кулаке, прошептала:
- Если вам что надо, только скажите.
- Спасибо, больше ничего не надо.
Донеся ужин до стола, Гизела зажгла новую свечу от почти оплывшего огарка и, подойдя к кровати, погладила Михаэля по плечу:
- Ми…, Дитрих, проснись, надо поесть, - «Ну вот, опять оговорилась», - вздохнула девушка. Прилюдно Гизела строго следила за собой, но наедине, привычное имя иногда срывалось с губ само собой. - Просыпайся, соня, ужин ждёт, - конечно, после долгой дороги мытьё и постель сделали своё дело – Гизела сама не спала только потому, что волосы ещё не совсем, а Миль, то есть Дитрих, как упал на тюфяк, так и уснул.
Да, им повезло, что труппа дядюшки Пауля согласилась взять двоих погорельцев с собой, вот только Гизела не могла и предположить, что всего через пару дней проезд придётся отрабатывать участием в представлениях. В первое время они оба так уставали, что порой не замечали, что едят и мечтали только о том, чтобы поспать. Потом стало немного легче, а сегодня им и вовсе выпала передышка, благодаря нудному, непрекращающемуся дождю, заставившему труппу искать приюта в первом попавшемся постоялом дворе.
Как ни жаль было прерывать сладкий сон, но Гизела опустилась на краешек кровати и, наклонившись, коснулась губами щеки своего Арлекина.

Эпилог.
Пять лет спустя. Марсель.

- Ма-а-ма! – настойчивое дёрганье за платье сразу с двух сторон.
- Сейчас, солнышки, - Гизела, вернее, мадам Мари, поправила очередной противень с булочками и, закрыв печную заслонку, обернулась, глядя на два совершенно одинаковых личика, в обрамлении каштановых кудряшек: по носу Тересии пролегла полоска муки, а к щеке Эллеонор прилипло несколько маковых зёрен.
Девочки, сверкая карими глазами, дружно потянули мать к маленькому столику у окна, где в укромном уголке четырёхлетние близняшки постигали секреты изготовления крендельков и, чуть не лопаясь от гордости, встали рядом с деревянной доской:
- Вот, - в унисон заявили малышки, - мы сделали. Красиво, мама?
- Очень красиво, - подтвердила Мари, подумав, что покупателям эту красоту лучше не показывать, но съесть придётся – за ужином. – Пусть немного постоят, растронутся, а вы бегите мыть руки. Скоро папа вернётся.
- Уже, - раздалось за спиной и молодая женщина оказалась в объятиях мужа.
- Все ушли? – уточнила она. – Никого выставлять за порог не надо? А то могу помочь.
Он рассмеялся и обнял её, прижимая к себе.
- Нам нужно хоть немного времени для себя, - прошептал он ей на ухо. - Но я готов кричать на весь свет, что все мои девочки - включая тебя, любимая, красавицы.
- И, ко всему прочему, ещё и очень талантливые, - Мари улыбнулась, кивая на столик, но больше ничего добавить не успела, отвечая на страстный поцелуй. И, только немного отдышавшись, смогла выговорить:
- Ты меня с ума сводишь, потерпи до вечера. Если я не уложу Тесси и Элли, они опять ворвутся невовремя.
- Знаешь, Мари, иногда я думаю, что нам с тобой нужно было потерять всё, чтобы обрести друг друга. Ведь если бы мы тогда не сбежали из Бамберга и не добрались до твоей тётки, то...
- Молчи, - горячая от печного жара ладонь, пахнущая мукой и корицей, закрыла месье Мишелю, бывшему Михаэлю Вольфу, рот. – Забудь и лучше скажи нашим солнышкам, что их крендельки получились просто замечательно.

Несколькими часами позже.

- Мишель, - почти неслышно позвала Мари, не в силах поднять голову с плеча мужа и радуясь, что в доме толстые стены, - у меня новость, - тонкие пальцы скользнули по щеке мужчины. – Угадай, какая.
- Ты узнала секрет выпечки печенья мадам Рено? - спросил он, наматывая на палец локон ее волос. - Полагаю, это стоило того.
- Нет, это гораздо лучше всех печений, - Мари приподнялась на локте, пристально вглядываясь в любимые карие глаза. - Сдаёшься?
- Ты получила большой заказ? - улыбнулся он. - Нет?... Сдаюсь.
- Через семь месяцев, если я правильно подсчитала, Тесси и Элли станут старшими сёстрами, - Мари тихонько рассмеялась. – Думаю, мальчика надо назвать Ансельм.
- Это правда?.. Господь милостив к нам, Мари, у нас обязательно будет сын, - Мишель заключил жену в объятия и поцеловал. - Ты должна беречь себя, милая.
- Конечно, правда. Не волнуйся, всё будет хорошо, не в первый раз.
- Это правда, что женщины во время родов кричат на родном языке? - неожиданно спросил Мишель. - Иногда мне снится Германия... И хотя я всем сердцем полюбил свою новую родину, в глубине души я всё тот же немец Михаэль Вольф, - он обнял жену и положил голову ей на плечо.
- Честно сказать, я не помню, что тогда кричала, - призналась Мари, гладя тёмные кудри мужа. – Мадам Жанетт потом сказала, что из всех женщин, у кого она принимала роды, я вроде бы, единственная, не грозилась убить супруга. И, - чуть помедлив, продолжила она, – мне тоже иногда снится наш дом в Бамберге и Марта… Но это цена, которую мы платим за то, чтобы быть вместе.
Я люблю тебя и ни о чём не жалею.
- Я тоже тебя люблю. Если снова будет девочка, - попросил Мишель, - назовём её Марта.
- Конечно, - уже полусонно согласилась Мари, прижимаясь к мужу. – Няне бы это понравилось.
- Нам нужен новый дом, - засыпая, произнёс Мишель.
Так и было – в положенный срок у них родился сын, которого счастливые родители назвали Ансельмом, а вскоре семья переехала в новый дом с садом.