Карта ролевой игры "Святая жатва"

Ньюберг
Стоя у кареты, я в последний раз смотрела на то, что когда-то было моим домом. Столб черного дыма, упирающийся в темно синее небо, навеки отпечатался в моей памяти, как и та ночь…
Я отчетливо помню замерцавшие оранжевые и красные пятна, был поздний вечер, когда дом вспыхнул. Злобные языки пламени вырывались из окон первого и второго этажей, пробиваясь через клубы ядовитого черного дыма. Несколько человек пытались бороться с беснующимся пламенем, но безуспешно.
Жар стоял стеной, буквально являя собой физическую силу. Усадьба напоминала здоровенный, изрыгающий дым черный котел. Раздался страшной силы треск, и крыша здания рухнула вниз, выбросив в небо столб искр. В тот момент я почувствовала, как теплая шаль легла мне на плечи, как заботливые руки обняли меня и отвернули от пожара. Бросив последний взгляд на обреченное строение, я поддалась фрау Шульц и позволила себя увести.

После той страшной ночи, меня приютили наши ближайшие соседи. Герр и фрау Шульц очень радушно приняли меня в своем доме, обеспечили одеждой и всем необходимым. Я была в растерянности. Нет, у них мне было хорошо и комфортно, но не могла же я жить у них вечно. Как оказалось позже – не только я была озабочена своим будущим.
Герр Вагнер, местный вахтмайстер, появился на пороге моего временного прибежища, примерно через две недели после пожара, как раз к ужину. Он любезно принял предложение фрау Шульц присоединиться к трапезе и к цели своего визита подошел только к десерту.
- Тересия, все время после пожара я искал родственников твоих родителей. Род твоего отца издавна проживал на этих землях, к сожалению, он был последним живым Рихтером. Но мне удалось найти твою троюродную тетку по линии матери. Она проживает в Бамберге. Я знаю, что все твое имущество сгорело, поэтому мы с односельчанами собрали некую сумму, ее как раз хватит на оплату дороги. Естественно, мы не можем отправить тебя одну, ты отправишься, как только мы кого-то подыщем.
- Маман, Тересии обязательно уезжать от нас. Мы могли бы предложить ей остаться у нас, она прекрасно рисует, и могла бы заниматься воспитанием моей сестры, - вступил в беседу младший Шульц, молодой парень, с которым мы вместе росли.
В полумраке столовой, в мерцании трепещущих свечей, от меня не укрылось, как напряглась фрау Щульц, как бросила обеспокоенный взгляд на сына, поджала губы, как её пальцы с силой впились в столовые приборы. Но стоит отдать ей должное, она быстро взяла себя в руки и улыбнулась.
- Ганс, мы не в праве задерживать юную Тересию в нашем доме, когда у неё есть семья, родственники, хоть и дальние. Именно они должны позаботиться о её благополучии, - больше не удостоив сына взглядом, фрау продолжила. - Герр Вагнер, по счастливой случайности моя сестра, Клаудиа, завтра как раз собиралась поехать в Бамберг, закупаться тканями на ярмарке, она может сопроводить Тересию. Мы выделим им нашу карету, а те деньги, что вы собрали - отдадим Тересии, они ей пригодятся на новом месте.
Что же, тогда я и поняла, что больше не желанный гость в этом доме. А после того, как в моей комнате оказался Ганс, стоящий на одном колене и предлагающий тайно связать себя узами брака, что бы родители ни смогли нас разлучить, сомнений в мотивах такого поведения фрау у меня не осталось.
- Ганс, поднимись, пожалуйста, - я подошла ближе, и протянула ему руку, - это был бы самый легкий выход из сложившейся ситуации. Но разве можем мы поступить так с твоими родителями? С теми, кто протянул мне руку помощи в тяжелую минуту? Я больше не завидная невеста с богатым приданным. Я – нищая.
Парень попытался возразить, но я знала, это заранее, как и то, что он хочет поведать о своей любви и что ему все равно, есть ли у меня приданное…
Я обдумывала свои слова, но вместо объяснения, что не могу ответить черной неблагодарностью на искренность и добродетель, по глазам парня поняла, что не поймет, будет стоять на своем, я произнесла:
- Я тебя не люблю, - и высвободила свою руку из его хватки.
Взгляд, еще секунду назад полный щенячьей преданности, вмиг помрачнел. Ганс резко направился к двери, а коснувшись ручки, не оборачиваясь, спросил:
- А твой погибший жених, его ты, значит, любила?
- Нет. Не любила, - призналась я, - на тот брак была воля отца, я не смела ему перечить. Теперь, как бы горько это не звучало – я свободна и могу себе позволить искать счастье, а не выгоду.

Бамберг
Долгая и утомительная поездка в условиях бездорожья, изнуряющего зноя и пыльных бурь, была позади.
Я искренне надеялась, что и тот кошмар, что я пережила в Ньюберге, остался в прошлом, что черная полоса закончится, а впереди меня ждет любовь.
Не знаю, везение ли это или молитвы фрау Клаудии были услышаны Господом, но до города мы добрались без происшествий. Однако тут удача отвернулась от нас. Грядет большой праздник, будет ярмарка, и повозки вереницей тянулись к Бамбергу, а мы застряли в нескончаемой очереди.
- Кто такие? - спросил стражник, когда, наконец, подошла наша очередь..
- Я сопровождаю фрау Тересию, к её тете, - ответила Клаудия, - скажите, разве обязательно устраивать такие тщательные проверки, ведь скоро праздник и ярмарка, мы больше, чем пол дня простояли в очереди… - жаловалась она стражнику, проверяющему нашу поклажу.
- Приказ свыше, завтра сам епископ будет читать проповедь на главной улице Бамберга! – гордо сообщил он.
Вдруг один из стражников схватил девушку из соседней повозки и волоком потащил её к клетке, в которой уже сидело несколько людей.
- За что он так с ней? – я не смогла сдержать удивленный и обеспокоенный возглас.
- В клетку мы сажаем еретиков и колдунов, в скором времени им будут предъявлены обвинения.
Девушка отчаянно сопротивлялась, кричала, пыталась что-то доказать стражнику, но он был непреклонен. Последовала звонкая пощечина такой силы, что девушка упала на землю, стражник для верности пнул её ногой в живот, грубо поднял за шкирку и швырнул в клетку.
Я смотрела на это в ужасе, но наш проверяющий, вернув осмотренную поклажу на место, истолковал мои эмоции по-своему:
- Не беспокойтесь фрау, тех, кто обвиняется в колдовстве, к концу праздника сгорят на святых кострах, очистив свои души для перерождения, еретики тоже получат свое, но возможно, останутся живы, в зависимости от крепости их убеждений.
Сам город встретил нас хмуро, не дружелюбно, холодно. Повсюду сновали взволнованные, настороженные люди.
Центральная площадь была более приветлива, она была переполнена оживленными торговыми галереями, а в центре стоял огромный белокаменный храм. Кто то улыбался мне, словно был старым знакомым, кто то махал рукой, склонял голову. Многие привели с собой детей, и я засмотрелась на меленькую девочку с невероятно выразительными глазами необычного, фиалкового цвета. Она, как и многие, улыбнулась мне и указала пальчиком куда-то в толпу. Я последовала взглядом в том направлении и увидела надвигающегося на меня здорового бородатого мужчину, одетого в кожаный доспех и волчью накидку. Лицо его выглядело решительно, а самонадеянная ухмылка ясно говорила о его намерениях.
Я оглянулась в поисках поддержки, но ни Клаудии, ни кучера, найти не смогла, поэтому, быстро шмыгнула в противоположную от великана сторону, все дальше удаляясь от места встречи с Клаудией…

Бамберг, вечер первого дня

Густая толпа мешала ему догнать меня, но каждый раз, оборачиваясь, я видела его голову.
Если бы он меня достиг, схватка была бы не равной. Я уже теряла веру в успех, когда подоспела помощь.
Вынырнувшая из толпы девушка резво схватила меня за руку и потянула по запутанным улицам города.

Невероятно, но вместе нам удалось оторваться от странного мужчины.
- В порядке, - ответил я, но голос предательски дрогнул, - просто испугалась. Я впервые его видела, мне не понравилось, как он смотрел на меня, а потом стал догонять… Не имею ни малейшего понятия, что он от меня хотел…
Мы стояли на какой-то пустынной улочке. Только сейчас я осознала, что не совсем понимаю, куда должна вернуться! Панический страх охватил меня с новой силой. Сердце билось гулко и тревожно, словно собираясь выпрыгнуть из груди. Куда подевалась вся её выдержка? Волна ужаса подкатывала к отметке, за которой начиналась паника.
- О, Боже, как мне теперь найти моих спутников? Сначала пожар, затем переезд к неизвестной родственнице, теперь это… А если Клаудиа, не найдя меня, решит, что я сбежала, что не хотела жить с троюродной теткой? Я же не знаю её адреса!
- Успокойся! – резко оборвала меня девушка.
Она схватила меня за руки, которыми, оказывается, я размахивала. Одинокая слеза покатилась по щеке. Я устала, очень устала. Последнее время мне пришлось пережить слишком много.
- Я в городе не на долго, сняла комнату в таверне, если хочешь, я могу потесниться…
Я с благодарностью смотрела на девушку, которая не только спасла меня, но и предложила ночлег.
- Меня зовут Тересия.

Таверна в Бамберге.
Условия в гостинице были не самые лучшие, но тут было чисто и тепло. А принесенный ужин был вполне сносным.
Я не знала, могла ли девушка позволить себе оплачивать мой обед, но особо выбора у меня не было. Хотелось есть, а когда я смогу сделать это в следующий раз - я не знала.

- Я родилась и всю жизнь прожила в Ньюберге. Родители готовили меня к замужеству, нанимали учителей, заставляли усердно работать, много рисовать, я стирала пальцы в кровь, вышивая до глубокой ночи. Я понимаю, они заботились обо мне, хотели, что бы я была достойной своего будущего мужа... Договор был заключен за долго до моего взросления... Мне он не нравился и был старше больше, чем на десять лет. Но перечить отцу я не смела. Этот брак сулил ему большую выгоду.
Подготовка к свадьбе шла полным ходом. В моей комнате висело подвенечное платье невероятной красоты, к нему прилагался великолепный изумрудный гарнитур, с россыпью алмазов. Я даже не успела его примерить, маменька не разрешила.
Был обычный ужин, на который остался мой жених. Мне нездоровилось и я покинула столовую раньше всех, отправилась в свою комнату и легла спать. Если бы я знала, что вижу их всех в последний раз! Если бы я только знала! Я бы осталась! Может быть, заметила бы пожар раньше и мы бы все успели выбежать! Но я не осталась. Проснулась от того, что мне было тяжело дышать, едкий дым наполнял комнату. Было душно, от стен шел невероятный жар, собаки заходились в истошном лае.
Моя собеседница вздрогнула, когда я описывала пожар, а я продолжила рассказывать свою историю:
- В ночной рубашке я выбежала из комнаты. До того момента, как я открыла дверь, я помню все четко и ясно, будто это произошло только что. Но дальше, все как в тумане! Я не помню, как шла по дому, как выбралась из него. Почему никто больше не смог спастись? Следующее, что я помню - это как я стояла и смотрела на догорающий дом издалека. Наши соседи приютили меня, пока вахтмайстер искал моих ближайших родственников. Он нашел их здесь, в Бамберге. Меня сопровождала сюда родственница соседей, она прибыла на ярмарку, но мы еще не заселились. А записка с адресом моей троюродной тетки остался у неё. Я не знаю, куда мне теперь идти. Я очень тебе благодарна, что ты приютила меня. Завтра же я постараюсь подыскать себе какое-то место, возможно кому-то нужна гувернантка для детей и я смогу у них жить. Возможно, мне помогут подыскать такую семью в церкви. Я обучена грамоте, хорошо рисую, вышиваю, музицирую на нескольких инструментах... А что тебя привело в Бамберг? Ты путешествуешь одна? Тебе не страшно?

Таверна в Бамберге
Я слушала историю Элли и не могла поверить, сколько у нас общего!
- Я смотрю на тебя и восхищаюсь. Ты сильная, смогла пережить то, что уготовил для тебя Господь. Неужели тебе не страшно, связываться с ведьмой? Что если она может то, что не под силу обычному человеку? Я не уверена, что смогла бы стать охотницей... Эти руки не держали ничего острее столовых приборов.

Вопрос застал меня врасплох.
- Я не знаю. Если бы я могла вспомнить, как выбралась сама! Возможно, я тоже видела ведьму? Может, это она что-то сделала с моей памятью? Из-за неё я и не могу вспомнить, как выбралась! А если она не только это воспоминание забрала? Если я не помню что-то еще? Возможно, она и у тебя что-то забрала? Может, на самом деле ты знаешь о ней больше, чем думаешь?
Возможно, мне лишь показалось в тусклом пламени свечи, что Элли побледнела.
Сегодняшний день был полон событий. Но усталость наваливалась на меня: руки одеревенели, глаза слипались. Давно я не чувствовала себя такой беспомощно усталой.
- Утро вечера мудренее, разговоры подождут до завтра. Давай ложиться спать, - предложила я.

Таверна в Бамберге
Мне снился странный сон. Я не могла понять, где нахожусь. Вот я стою посреди чудного сада, окутанного сумрачным туманом. Я утопаю в тишине полной прохлады. Я вдыхаю утреннюю свежесть с запахом осенних холодов. В воздухе витает неизбежность, но она меня не пугает. Вдалеке плачет небо о чем-то обещанном и несбывшемся. Уже утро, но откуда то я знаю, что солнце не найдет сюда дорогу. Я вспоминаю самые счастливые моменты своей жизни, мечтаю вновь, когда то испытать благодать.
Но очень быстро деревья вспыхивают ослепительным пламенем и растворяются в воздухе, а мои мечты лопаются, словно мыльные пузыри.
И вот я стояла посреди знойной пустыни. Всюду зыбкие пески и я снова одна. Дыхание скованно, сердце устало биться, душа озябла, она замерзает, не смотря на жар вокруг. Ноги вязнут в зыбучих песках, легкий ветер поднимал вверх пищики песка и они попадали в глаза, мешая смотреть вдаль. Я не вижу цели, к которой должна двигаться, возможно, я иду в противоположном направлении…
Почему, оглядываясь назад, я вижу две тени, но здесь нет никого, кроме меня. Я чувствую тревожное дыхание, жадный взгляд в спину. Иногда появляется такое чувство, будто сердце колет чем-то острым, похожим на иголку, но я терплю из последних сил, сдерживая истошный вопль.
Я продолжаю идти вперед, превозмогая боль, назло судьбе, назло всему. Иногда спотыкаюсь, колени разбиты в кровь, но я поднимаюсь. Нервы разорваны в клочья, я чувствую только боль, когда впереди вместо оазиса, вижу до боли знакомый сад…

Посвежевшая Элли буквально светилась бодростью, в отличии от меня.
- Спалось не очень. Меня бросало то в жар, то в холод… - от воспоминаний меня передернуло.
Я была не против позавтракать, но…
- Я не смогу отдать тебе деньги за пищу и кров. По крайней мере, пока, - сообщила я, погладив простое золотое колечко, которое никогда не снимала. Суровые времена требуют суровых мер.
- Не знаю, во сколько начнется проповедь, если получится, я бы хотела забежать в ювелирную лавку.
Сидеть в тесных четырех стенах не хотелось. Я быстро привела себя в порядок и мы спустились вниз позавтракать.

Кафедральный Собор в городе Бамберг
Я со своей новой подругой быстро пришла на главную площадь, благо наш трактир был не далеко.
Мне никогда прежде не доводилось видеть ничего подобного, да и вряд ли родители бы пустили меня на ярмарку, даже если подобное происходило в Ньюберге.
Я никогда не видела столько животных. Грациозные кони переминались с ноги на ногу, изредка вздрагивая всем телом и что-то фырча. Стайка детишек опасливо смотрели на них, желая коснуться своенравных животных, и в тоже время боялись этого. Самые смелые рискнули подойти к владельцам, держащим уздечка.
Если бы мы не держались за руки – толпа давно разделила бы нас. Продолжая идти между торговыми лавками, мы уткнулись на небольшие ограждения с овцами. Животные с грязно-белой шерстью с любопытством таращились на людей.
От плохого настроения не осталось и следа. Меня очаровали здешние приземистые домики, расписанные причудливыми узорами. Город казался совершенно иным в свете дня. Сейчас суматоха не раздражала, а пикантные ароматы, доносящиеся из продуктовых лавок, вызывали нешуточный аппетит, не смотря на то, что я хорошо позавтракала. Мне казалось, что я по ошибке попала в другой мир, полный красок и энергии.
На Элли ярмарка так же произвела самое приятное впечатление, её глаза сверкали радостью и весельем.
Вдалеке мы заметили плотное скопление народа, оттуда доносилась музыка. Подойдя ближе, нам удалось рассмотреть небольшой амфитеатр. Красивый менестрель извлекал из своего инструмента прекрасную музыку, а его чистый, певучий, дивный голос. Сердце защемило от грустной, пронзительной песни. Вслед за печалью пришла радость, когда менестрель завел шуточную песню…
Внезапно народ зашевелился, многие покидали амфитеатр, направляясь в сторону собора. Похоже, пришло время проповеди.
Собор представлял собой красивое и крепкое здание из жёлтого песчаника, с высокими стрельчатыми окнами и двускатной черепичной крышей. Справа возвышалась башня, взрезавшая лазурное небо подобно ангельскому копью. Внутри церкви было очень светло и пахло ладаном и праздником. Таинственно мерцали сотни зажженных свечей. Высокие арки тянулись к самому потолку, ряды скамей олицетворяли божественный порядок. Святые старцы равнодушно смотрели на людей с настенных фресок.
Мы не успели занять передние скамьи, поэтому пришлось довольствоваться задними. Зал постепенно наполнялся народом - все хотели поглазеть на его преосвященство нового епископа фон Шёнборна, который соизволил самолично проповедовать на мессе.
На высокий постамент алтаря взошёл грузный мужчина и началась проповедь.
Епископ говорил о грехе ереси и о благе инквизиции, обещал уничтожить заразу ведовства уже в этом году, и люди аплодировали ему.
Его речь произвела на меня сильное впечатление.
Я не заметила, как Элли дотронулась до моей руки, она что то произнесла и встала со скамьи, тихо покинула церковь вслед за плотной толпой.


Это вывело меня из того состояния, в которое погрузила меня проповедь.
- Право не знаю, могу ли я просить вас о подобной милости. Но мне больше не к кому обратиться, кроме церкви.
Лотар напоминал мне моего отца. Что то такое было в его взгляде, манерах… Он был милостивым, милосердным, но в тоже время ему была присуща жесткость, а может, даже жестокость…
- Моя семья погибла во время страшного пожара, не выжил никто, даже слуги, Господь Бог пощадил лишь меня. Но для чего он это сделал? Я осталась без всего! Зачем он пощадил мою жизнь? Неравнодушные жители Ньюберга нашли мою троюродную тетю, и оплатили дорогу, собрали мне некоторые вещи на первое время. Но и тут меня постигла неудача. Я потеряла свою компаньонку, все то немногое, что у меня было – осталось у неё, вместе с адресом тети. Мне посчастливилось встретить хорошую девушку, она приютила меня, но я не могу жить за её счет, возможно, она скоро покинет город, а я останусь на улице.
Вы можете помочь мне? Возможно, вы знаете семью, желающую нанять гувернантку своему ребенку? Родители обеспокоились моим образованием, я умею читать и считать, хорошо рисую, пою, играю на рояле… Но у меня нет никаких рекомендаций! Я думала, что буду жить в доме тетушки, и не озаботилась об этом в Ньюберге. Я готова взяться за любую порядочную работу, только помогите мне, пожалуйста! – я смотрела на епископа с такой надеждой глазах, как будто он был самим Господом Богом, способным решить все мои проблемы.

Бамберг. Резиденция епископа.
Я не стала долго задерживаться на Соборной площади. Окинув оценивающим взглядом помощника епископа, я поняла, почему он был не доволен. По внешнему виду можно очень много сказать о человеке, а передо мной явно стоял растерянный, суматошный и не растопленный помощник, из рук которого, скорее всего, все валилось на пол. Как Лотар до сих пор держал его рядом, оставалось загадкой.
Мы молча добрались до замка, в котором теперь я буду жить. Он не шел ни в какое сравнение с таверной, где мне пришлось ночевать. Эта крепость, иначе не назовешь, была раза в три больше моего родного дома. А внутри ни чуть не уступал роскошностью убранства, а может и превосходил.
Помощник провел мне не большую экскурсию, показал самые необходимые комнаты, он предложил отдохнуть с дороги и уже завтра приступать к своим обязанностям, но во мне бурлило столько энергии, что я ответила отказом и попросила проводить в кабинет эпископа. Вздохнув, он подчинился, не пытаясь меня отговорить. На сколько же сильна в нем лень или здесь что то другое, раздумывала я по дороге все внимательнее присматриваясь к парню, идущему передо мной.
В кабинете епископ был не один, это немного сбило меня с толку. Я застыла на месте, не зная, уйти ли мне или дождаться первых распоряжений. Кажется не только мне было не ловко в этой ситуации.
Заметка будущего секретаря: не входить в кабинет епископа без стука.
Я так разволновалась, что забыла о всех правилах приличия. А если герр Франц сейчас же выгонит меня из замка за не подобающее поведение, не знание этикета?

Все мои опасения были развеяны. Я вздохнула, набралась смелости поднять глаза и ответить епископу:
- Спасибо, ваше преосвященство, я прекрасно расположилась, а ваш помощник успел показать мне часть замка.
Я приняла из рук епископа старинный пергамент.


Оказавшись в приемной, меня не покидало странное чувство. Там, в кабинете, я списала это на волнение и не придала большого значения, но сейчас... Мы шли по длинному, темному коридору. Двери встречались редко, а окон не было вообще, только редкие факелы рассеивали мрак. Я чувствовала напряжение, исходящее от рыцаря.
- Герр Ульрик, помощник епископа успел мне показать где библиотека, я смогу добраться туда самостоятельно, - попробовала я освободить его от моего сопровождения. Может, я ему не нравлюсь, и от того он такой хмурый. А может, это мое разыгравшееся воображение и свет от пламени омрачает обстановку и лицо провожатого?
- Я настаиваю, - хрипло отозвался мужчина и продолжил идти, не обращая на меня никакого внимания.
Скорей бы библиотека...
И мои мольбы были услышаны, уже за следующим поворотом я узнала знакомую дверь. Но взяться за ручку я не успела. Герр Ульрик открыл дверь и пропустил меня в библиотеку, а следом зашел сам.
- Вам разве не нужно, исполнять какие -то поручения епископа? - не выдержала я звенящей тишины комнаты и этого слегка надменного взгляда холодных глаз, что неотступно следили за моими движениями.
Нужно было взять рукопись и уйти к себе в комнату, туда бы он за мной не последовал... Но я не сделала этого тогда, и не сделаю сейчас. Мне ничего не мешало так поступить, но я не могла заставить себя подойти к двери.
Мне холодно. Впрочем, мне всегда холодно. Эту непонятную дрожь приносит мое одиночество. Но сейчас, я была не одна, а внутри все дрожало. Взгляд упал на потухший камин.
Я заглянула внутрь, увидев черную сажу сгоревших поленьев, но совершенно не представляла, как разжечь его вновь, этим всегда занимались слуги...

Бамберг. Резиденция епископа - замок Гайервёрт. Утро третьего дня.
Утро встретило меня тоскливой унылостью. Свет, пробивающийся сквозь не слишком плотную штору - раздражал, а холод, царивший в комнате - удивил. Я же закрывала окно. Или только хотела? После ухода рыцаря из библиотеки, как он и обещал, прислал слугу, который растопил камин, так же молчаливо. У них тут что, какие-то особенные догмы покорности, противоречащие общению? Даже секретарь епископа общался с ней сквозь зубы, отвечая односложно.
Песнь Песней Соломона переписывать было одно удовольствие! Рифма поражала своей музыкальностью, слаженностью. Красота песни поражала, иногда вгоняла в краску откровенной своей прямотой. Пожалуй, это произведение способно очищать души не хуже молитвы, оно способно растопить самую черствую душу. Ах, если бы в мою честь написали подобную оду! Рисунки ложились на бумагу сами собой, вдохновение накрывало меня с головой. Лишь когда за окном забрезжили предрассветные лучи - я поняла, как увлеклась работой.
Я медленно поднялась со стула, осторожно размяла затекшие руки и плечи, а затем отправилась к себе в комнату, поспать хотя бы пару часов.

В столовой было пустынно и я прошла на кухне в поисках не хитрого завтрака. Добродушная кухарка подала мне немного сыра и ароматный чай, заодно поведала, что епископ со своей свитой уехали не свет ни заря, когда ждать не предупреждал.
Что же, оно и к лучшему, пока в замке пусто, и никто не будет отвлекать, а я продолжу переписывать книгу, потом, возможно, погуляю по окрестностям.
Но прежде, чем приступить к работе, я написала записку Элле и передала её служителю, направляющемуся в Бамберг.

Бамберг. Резиденция епископа - замок Гайервёрт
Сегодня все было как то иначе. Я измарала несколько листов, делая позорные ошибки, ставя чернильные кляксы и затирая готовые, еще не высохшие листы.
Бессмысленный труд мне вконец надоел, и я решила прогуляться по замку.
Я начала от библиотеки и заглядывала во все не запертые комнаты. Что же, увиденное я могла описать довольно емко – чудо роскоши и вкуса. Интересно, кто занимался интерьером, не сам же епископ. Многие комнаты являлись своеобразным хранилищем художественных коллекций.
Блуждая по пустынному замку я наткнулась на анфиладу парадных галерей. Все, что было здесь – потрясло меня до глубины души: арабески, Рафаэль, Лаокоорон… Медленно, очень медленно я продвигалась вперед, рассматривая все в мельчайших деталях. Анфилада вывел меня прямиком к парадной лестнице, её перила отливали золотом. Поднявшись на верх, я начала изучать эти комнаты, но на долго застряла в одной из них. Стены были украшены красным бархатом и золотом, массивная деревянная мебель. На первый взгляд эта комната была ничем не примечательна, но на второй…

Замок - подземелье. Конец 3 дня.
Я обошла комнату по кругу. Она была похожа на остальные комнаты на этом этаже. Та же резная деревянная мебель, те же тяжелые портьеры, но при этом, что то было не так.
Комната была странной не только сама по себе, но и её владелец. С первого взгляда она показалась не жилой, но теперь я видела, здесь определенно, кто то обитал, только делал это едва заметно. Здесь были листы и перо с баночкой свежих чернил. Они лежали так аккуратно, будто их давно никто не трогал, но проведя пальцем, я почувствовала оттиски пера. Кто-то давил очень сильно, рука явно мужская. Меня смутило, что в комнате не было никаких личных вещей, по крайней мере, на виду, в шкафы я заглянуть не рискнула.
Проведя рукой по резной поверхности камина, я задела небольшую розочку и она повернулась. Интерес сгубил кошку и я перещупала и попробовала покрутить все розочки. Две из них, расположенных на разных концах каминной кладки крутились.. Прокрутив их по нескольку раз - ничего не изменилось. А когда я повернула их одновременно в противоположные стороны, я услышала протяжный скрежет отодвигаемого камня. Звук исходил откуда-то из снизу передо мной. Я присела и моему взору открылась дыра вместо задней стенки камина.
Там было темно и пыльно. Захватив факел из коридора я зашла в пасть камина.
Как только я оказалась в просторном туннеле – каминная стена тут же встала на место. Это настораживало. Все пространство, освещаемое факелом, состояло из камня. Даже мой вход был едва заметен, я бы и его не нашла, если бы не знала наверняка, что он есть.
Такого не может быть, что бы вход был, а выхода не было – успокаивала я себя, ощупывая стены, ища хоть какой-то намек на тайный рычаг.
Через полчаса я сдалась. Ну не могло быть то, что запускает дверь далеко от этой самой двери!
Придется искать иной выход. Собственно говоря, именно ради этого я и зашла сюда, посмотреть, куда ведут туннели. Правый ничем не отличался от левого, поэтому я просто пошла направо.
Проход то сужался, то расширялся, иногда уменьшался в высоту на столько, что мне приходилось ползти на четвереньках. Факел почти догорел, и остаться в темноте там, где и свет не особенно помогал, было страшно. Бессилие. Сейчас все зависело только от скорости, от того, как быстро мне попадется хоть какой-то намек на выход…

Подземелье. 4 день, без понятия сколько времени
Я не знаю, сколько времени бродила по этим извилистым коридорам, мой факел погас слишком давно, без воды и еды я долго не протяну.
Сначала я пыталась тщательно обследовать стены, оказавшись в темноте, но это занимало слишком много времени, и продвигалась я очень медленно. Упорно идя вперед, с каждым шагом, я все больше теряла надежду выбраться живой. Внезапно справа стена оборвалась, я вернулась и свернула, как я думала в другой коридор, но это была небольшая ниша, в которой был некий выступ, примерно по пояс в высоту, о который я не преминула удариться. Обшарив шероховатую поверхность в поисках скрытых кнопок, я наткнулась на какой-то медальон. Когда-то папа рассказывал мне о своем путешествии в одну жаркую страну и про волшебную дверь, которая открывалась, только если к ней приложить определенную вещь, совпадающую по форме. Я не сильно рассчитывала найти здесь что-то схожее, тем более, легко могла не заметить эту самую выемку в стене, но медальон повесила на шею.
Теряя силы, снедаемая чувством голода и жажды я продвигалась все медленнее и медленнее. Иногда, мне казалось, что я слышу какие-то голоса, пыталась кричать что-то в ответ, но его не было, а голос становился сиплым и звучал все тише. Идти дальше было бесполезно и я решила передохнуть. Безумно жалела, что помимо факела не захватила с собой хотя бы теплую шаль, а лучше бы вообще не бродила по замку! Сидела бы сейчас в той холодной библиотеке и писала бы заледеневшими пальцами Песнь Песней… Но зато сытая и не мучимая жаждой. Влажный воздух только дразнил, делая одежду сырой, но во рту не капли воды.
Не знаю, насколько времени мне удалось забыться, но проснулась я в еще более удручающем состоянии, чем засыпала. К голоду, холоду и жажде добавилась ломота во всем теле. Едва поднявшись и сделав пару шагов, я почувствовала себя дряхлой старухой, а не молодой девушкой.
Но выбор не велик: остаться и принять ужасную смерть или превозмогая боль, двигаться вперед.
Медленно продвигаясь вглубь туннеля, я впервые споткнулась обо что-то и упала. Вам может показаться это странным, но я, обрадовавшись, стала шарить руками не по стенам, а по полу и нашла еще два выступа. Всего получалось три, они образовывали между собой треугольник. Выступы никуда не крутились, поэтому, я не придумала ничего лучше, чем нажать на них разом.
По туннелю пронесся страшный скрип, он затрясся, присыпав меня какой-то пылью с потолка, скрип повторился, и коридор тряхнуло еще раз, а сверху посыпалась не только пыль, но и мелкие камушки.
Ну, вот и все. Сил двигаться дальше попросту не было, а последняя надежда оказалась пшиком.

Яркий свет факела ослепил мои глаза, уже привыкшие к темноте, мужской голос звучал набатом, слишком громко, но при этом как-то далеко.
Я попыталась крикнуть, хотя бы сказать, что я здесь и мне нужна помощь, но изо рта доносилось только сиплые хрипы.
Единственное, что я смогла придумать – это взять два камня, которых после тряски вокруг было в изобилии и постучать одним по-другому. На это ушли последние силы.
Дальше, все было смутно словно в тумане. Я почувствовала чье-то тепло, кажется, это были руки, подхватившие меня, прижавшие к большему источнику тепла. Пальцы судорожно вцепились во что-то и не хотели отпускать.
Я слышала какие-то голоса, но их смысл был мне не понятен.
- Что значит, вы не можете нас пропустить, - возмущался мужчина, - эту девушку ищет весь замок.
- Не велено. Она не заходила сегодня в темницу через эти двери, значит, и выходить ей не положено.
- Да вы взгляните на неё, она же едва дышит! – не унимался голос.
- Верните пленницу назад в камеру, пока я не посадил вас в соседнюю, - угрожающе произнес другой голос, - если все так, как вы говорите, то как только прибудет Его Светлость и отдаст распоряжение мы тут же выпустим её отсюда, скоро должен зайти доктор, осмотреть допрашиваемых пленников, я провожу его и к этой, - остался непоколебимым стражник.

Очнулась, лежа на тонком слое сырой соломы в камере, до боли напоминающей тот туннель, где я плутала, только квадратной.
- Воды, - сумела просипеть я.

Подземелье. Камера по соседству с Вольфом. 4 день, без понятия сколько времени

Громкий девичий голос почти оглушил меня, но сил не было даже на то, что бы скривиться.
Не знаю, кто и что кричал, но моя просьба была исполнена. Сама я была не в состоянии, но кто-то заботливый аккуратно приподнял мне голову и прислонил кружку к губам и наклонял её, что бы я могла пить маленькими глотками. Но и это не спасло. Пить хотелось безумно, если бы я могла – осушила бы целое озеро, но даже те ничтожные крохи заставили меня закашляться.
Пожалуй, на пищу здесь рассчитывать не приходится.
Все тот же заботливый человек, кажется девушка, накрыла меня чем-то теплым и удалилась. Я снова осталась одна, забывшись беспокойным сном.

Разбудил меня тихий голос, напевающий очень красивую, но безумно грустную песню о неразделенной любви, о красоте и о страдании.
Там, в туннеле, мне казалось, что я уже не увижу ни одного человека, не смогу поговорить ни с кем, так и уйду в загробный мир, не найдя свою любовь. Я попыталась сделать комплимент певцу, но вместо слов получился неясный хрип. Песня стихла. Я подумала, что мне это только послышалось, но через время она продолжалась, а я предприняла вторую попытку что-то сказать.

- Тересия, - наконец произнесла я хриплым голосом, - а как ваше?
Немного помолчав, я задала первый вопрос, что пришел в голову:
- Как долго вы здесь находитесь? - горло по прежнему болело, но лучше потерпеть и поговорить, слишком удушающей была тишина
С каждым произнесенным словом мне становилось все легче и я смогла задать еще один вопрос:
- Вас кто то ждет там, за пределами подземелья?

Подземелье. Камера по соседству с Вольфом. 4 день, без понятия сколько времени

А я совсем недавно приехала в Бамберг, но всю свою жизнь прожила в Ньюберге.


- Ярмарка... Я была там, присутствовала на леторгии епископа. Он очень мне помог, приютил и дал возможность заработать.


- Вам повезло, есть куда идти, когда вас выпустят... У меня осталась только церковь. Правда, на ярмарке я познакомилась с одной девушкой, кажется, мы стали подругами..
Знаете, я сама виновата в том, что здесь очутилась. Это все мое проклятое любопытство. Я нашла тайный ход, ведущий от резиденции в подземелье. Я зашла туда а выбраться уже не смогла. Кто то помог мне, но я плохо помню кто, все как будто в тумане...
Меня не допрашивали. Вы думаете мне есть смысл об этом побеспокоиться?
Я замолчала, пытаясь восстановить ход событий и понять, почему я оказалась в этой сырой, промозглой камере, в то время, как должна быть в библиотеке, переписывать великую книгу любви Песнь Песней.
- А за какое преступление вас сюда посадили? Вас кто то допрашивал?

Подземелье. Камера по соседству с Вольфом. 4 день, без понятия сколько времени

- Знаете, если бы мы встретились в другой. прошлой жизни, возможно, я бы могла купить в вашей лавке самую лучшую ткань для моего подвенечного платья, или просто что то красивое, напоминающее небо... Такое же голубое и воздушное, а может, цвета ночи? Скажите мне, герр Вольф, в вашей лавке есть такие ткани?
Странный у нас получался разговор, но о чем ином могут беседовать двое заключенных, как не о небе, о цветах, о жизни...

Раньше, я не боялась боли, не боялась смерти, это все казалось таким далеким и незначительным. А теперь, после этого ужасного путешествия по туннелю, когда вокруг только безжизненная пустота. Свинцовый туман наполняет разум и ты перестаешь понимать, реально ли то, что сейчас происходит или это только игры воспаленного сознания. Там, в глубине подземелья, я бежала по безликому туннелю, а впереди меня не ждало ничего...
Это вселило в меня страх, я так же смертна, а тело такое же хрупкое, как у остальных людей. Если бы хоть что-нибудь пошло не так, как произошло - я бы могла умереть в том страшном пожаре... Рука инстенктивно нащупала медальон, которого раньше не было на моей шее, я нашла его во время своего путешествия. Я не отдам его епископу, он нужен мне самой, как напоминание, что жизнь может оборваться в любую секунду...
Наверно, я молчала слишком долго, погрузившись в свои мысли.

- Теперь мне страшно, - я поежилась и сильнее укуталась в свою накидку, уткнулась в неё носом. Она пахла летом и солнцем или мне только так хотелось. Мерещилось что угодно, только бы не этот тошнотворные запах гнилья.

- Я здесь по ошибке. Неужели с меня могут потребовать залог? Нет никого, кто бы смог внести за меня сумму залога, какой бы ничтожной она не была. Есть одна вещь, которую я могла бы продать, но мне почти некому довериться, подруга, о которой я упоминала... Но это все равно... Я и так обязана ей многим. Смешно подумать, знаете, ведь я предлагала ей свою помощь в случае чего... Но я искренне надеюсь, что епископ узнает о произошедшем и вызволит меня... Давайте не будем о плохом, расскажите ка лучше о вашей сестре, какая она?