Карта ролевой игры "Нефритовые истории бухты наслаждений"

Сина Кэкстона, лорда Шерроби, никогда не привлекали чужие деньги. В том смысле, что у него всегда хватало своих. Лорд с малых лет готовился стать наследником нескольких сотен гектаров плодородных земель, нескольких шахт, банка, ипподрома и даже газеты. Его отец, лорд Ричард, не только не обанкротил свой древнейший род, но и значительно приумножил богатство. Благодаря его усилиям, семейство Кэкстон везде встречалось с огромным уважением и пиететом. Мать Сина Кристин и его младшая сестра Мери щеголяли в красивых нарядах от самых модных портих Лондона, Мадрида и Парижа. Сам Син уже в пять лет стал обладателем собственной конюшни, в десять - шпаги ручной работы, а в семнадцать – двух мушкетов. На этом его увлечения не заканчивались.
Син никогда не мог похвастаться хорошим поведением. Все его детство – это шалости: то на дерево залезет и все поместье ищет неугомонного мальчишку, то на чердаке голубей гоняет, доводя мать до седин, то подбивает крестьянских мальчишек на войнушку с соседями. Мери, в отличие от него, была настоящей маленькой барышней и никогда не подвергалась порке ремнем. Сину же всегда чего-то не хватало. Он не мог усидеть на месте. Уроки казались ему скучными, но давались легко благодаря хорошей памяти. Его часто можно было видеть на лошади среди полей. Гораздо чаще, чем за столом. Его физической форме могли позавидовать многие, кто-то даже пророчил ему карьеру военного, но Син считал, что его первостепенная задача – расширение семейного дела, помощь отцу и приглядывание за младшей сестрой, которую уже сватали несколько мужчин.
Все изменилось однажды. Его ночные вылазки не носили постоянный характер, но имели место быть. Иногда молодому Сину необходимо было сбросить напряжение в одном из кабаков, оставаясь неузнанным и потому притворяясь обычным крестьянином. Его путь в соседний городок пролегал через деревню Квинс, в ней не было чего-то необычного, разве что жили там только старики.
Проезжая мимо одного из домов, он увидел пожар. Син остановил лошадь и бросился в горящий дом. Спустя две минуты, он вытащил из огня старушку, которая была всем известна своим даром целительства и врачевания. Только сама себе она помочь не могла, как и жители деревни, что уже собрались около пепелища. Лорду пришлось гнать лошадь за доктором, уговаривать его оставить все и ехать с ним, убеждать, что он – лорд, а не простолюдин и деньги на лечение у него есть. Пока они ругались с врачом, старушка отдала душу небу, это стало потрясением для Сина. Он впервые понял, что иногда жизнь ничего не стоит. Иногда деньги решают если не все, то многое.
На контрасте с той ситуацией была поездка к немецкому барону Грантшмейту. Его дом утопал в роскоши, а слуги боялись поднять глаз. Син сразу понял, что вышколенность прислуги подкрепляется ежедневными розгами. У барона было ожирение, его мучали одышка и учащенное сердцебиение. Около его кровати дежурило трое врачей. Они делали все, чтобы облегчить барону участь, но и слова не могли сказать, когда тот возжелал откушать рульку на ужин. Син был возмущен подобной ситуацией. Его раздирал гнев от такой несправедливости. Почему человек, который всю жизнь отдал на служение своему государству, умер, не получив своевременной помощи, а другой, не сделавший за свою жизнь ничего толкового, окружен врачами? И самое возмутимое в этом было то, что такое случалось повсеместно.
Син посвятил несколько месяцев, чтобы узнать, как живут бедняки. Раньше его это не интересовало. То, что он узнал – повергло в шок. И все-таки понимание того, что он никогда не сможет уравнять богатых и бедных застыло под желанием хоть немного склонить чашу весов, хоть чуть-чуть сделать этот мир лучше. Так появился Лис.
Второе альтер-эго. Тот же человек, но другой. Он носил черную маску и никогда не оставлял следов. Он хорошо знал убранство домов, которые обворовывал, и брал только самое ценное, то, что легко можно сбыть и получить деньги. Он обчищал дома только тех, кого выбирал сам. Его нельзя было найти и нанять. Все награбленное люди находили в самых разных местах – колодцах, на прилавках неработающих рынков, у дверей своих домов. Лис стал практически национальным героем. Очень долгое время считали, что это организованная группа, а потом поняли, что за всем стоит единственный человек. Объявленный в розыск и неуловимый, он стал легендой местных земель.

Сегодня ему не повезло. Чертовски не повезло. И надо же было сорваться и в спешном порядке заниматься передачей денег. Но никак по-другому. Могла не дождаться роженица, что жила и трудилась в селении неподалеку от реки. Ее схватки, как ему стало известно, длились уже вторые сутки, а ребенок все так и не рождался. Помощи ждать было неоткуда, повитухе, что принимала роды, нужны были травы, которые продавались только в двадцати верстах и купить их было не на что. Поэтому и пришлось лорду в светлое время надеть одежду простолюдина и тайно, скрываясь от родителей и сестры, побежать в обозначенное место в лесу. Там, в дупле одного из вековых дубов был схрон. Его посредник, живущий в деревне, был священником. Он писал ему о людях, которые нуждались в помощи, а Лис оставлял для них деньги, а потом следил, чтобы они шли на нужное дело. Никто никогда не обманывал его. Все понимали, без Лиса их жизнь станет в разы сложнее. И не пытались присвоить себе средства для обогащения, распределяя между собой по совести. И благодарили Бога, что у них есть такой добрый ангел. Пусть и не святой.
Обнаруженная утром записка от священника Моргана была очень некстати, так как вечером его пригласили на бал и нужно было готовиться к мероприятию. Однако проигнорировать он ее не мог. Не сумел бы, даже если бы захотел. Роженица и ее чадо не должны умереть из-за великосветского приема.
Он вернулся с утренней прогулки в поместье и направился в подвал. Слуги, что работали в доме, знали, что там молодой хозяин часто тренируется, поэтому никто не удивился. На самом же деле, помимо зала для фехтования, у Сина там был тайник, где лежала обычная деревенская одежда и средства, неустанно пополняемые за счет богатых и важных людей королевства. Без их согласия, правда. А еще в той комнате был потайной ход, ведущий по направлению к лесу, позволяющий остаться незамеченным.
В лесу было тихо, только птицы пели, да ветер шевелил кроны деревьев. Лорд подобрался к обозначенному дереву и засунул мешочек с деньгами внутрь дупла, прикрыл его прошлогодними жухлыми листьями и побежал обратно в поместье. Решил сберечь время и сократить путь, следуя по дороге, а не пробираясь через лес. Так погрузился в свои размышления о предстоящем вечере, что не заметил приблизившуюся повозку и чуть не угодил под колеса. Хорошо, что не забыл снять маску, которую обычно надевал в лесу. Простолюдин в ней мог показаться бы не то, что странным. Его бы приняли за разбойника, что отчасти было правдой, и начать защищаться. Сину же сейчас драки были не нужны от слова совсем.

Хорошо, что кучер успел вовремя затормозить, иначе никуда бы Син сегодня не пошел. Вообще бы не пошел, так и остался валяться растоптанным лошадьми. Надо же, - промелькнуло в голове, - умер бы так нелепо.
Кучер охнул и стал ругаться на молодого человека, называя по-всякому.
Син хотел было остановить его и поставить на место, но в одежде простолюдина и без регалий его слова были равнозначны сотрясанию воздуха. Он стал извиняться перед кучером и говорить, что тот не виноват, потому что он сам - растяпа, не услышал, не заметил. И вообще, он просит прощения за свое поведение, просто очень спешит.
Неожиданно дверь повозки открылась и из нее выглянула симпатичная барышня. Она спросила у кучера по-французски что происходит, а тот ей, конечно, в более вежливой форме, чем говорил с ним до этого, поведал о незадачливом пешеходе. Син бы и не знал, о чем они говорили, если бы в совершенстве не владел французским, испанским и итальянским. Языки давались легко.
- Прошу прощенья, мадам, что стал причиной вашей остановки. Прошу вас, продолжайте свой путь. Я очень спешил и не услышал вашей повозки, - сказал на английском, дабы не демонстрировать своих знаний и для того, чтобы узнать, владеет ли прекрасная незнакомка его родным языком.

Лин, поправил

Нехорошо. Даже очень плохо, что ему попалась эта повозка. Если бы у него была возможность повернуть время вспять, он бы обязательно это сделал и пошел через лес. Но теперь поздно об этом думать. Ничего не изменить.

Она говорила с акцентом. Хорошо, но с акцентом. И это не могло не интриговать. Что нужно француженке в Лондоне? Неужели она приехала на бал? Надо будет проследить за ней. Не потому что она заинтриговала или заинтересовала его. Да кому он врет? Еще как заинтересовала. Захотелось узнать ее. Не поверхностно. Не оставляя ее образ в воспоминаниях о случайной встрече. Никогда не видел подобных девушек. Что-то было в ее взгляде - никакого жеманства, даже решимость, обычно не присущая молодым барышням.

С ней был ее отец? Непохож. Совсем. Что-то в этом было странное. Какое-то несоответствие. Загадка. Тайна, которую необходимо разгадать. И никто не сможет сделать это лучше него.

Син какое-то время смотрел вслед уезжающей повозке, а потом снова побежал. Опять через лес. Не хотел больше так рисковать.
Он вернулся в поместье и зашел через потойной ход. Скинул одежду простолюдина, спрятал, напоминая себе, что надо при случае ее постирать. Приходилось это делать самому, не мог доверить слугам своей тайны.
- Как тренировка, сын?
Отец стоял около лестницы и ждал, пока младший Шерроби закончит водные процедуры и оденется надлежащим образом.
- Отлично, пап. Когда мы выезжаем?
- Уже скоро. Твои мать и сестра все никак не могут выбрать подходящие наряды. Ох уж эти женщины, - закатил глаза, - когда будешь выбирать себе невесту, постарайся, чтобы она не была такой тряпочницей. Еще одной я в своем доме не выдержу.
Син перестал сушить волосы и внимательно посмотрел на отца.
- Когда я женюсь, мы не станем теснить вас в этом доме. Уедем в другой, если позволишь.
Маркиз стушевался. Он ведь уже давно говорил сыну о том, что второй дом пустует и о том, что пора заселить его.
- Конечно- конечно. Ты абсолютно прав. Чтобы передавать дела, не обязательно жить вместе. В любом случае еще пройдет какое-то время от выбора до свадьбы.
Никто не мог предугадать, что это не его случай.
Син попросил камердинера подать ему штаны, плотно облегающие твердые икры. Отцу не следовало портить ему настроение и напоминать о его долге - жениться и вырастить наследника состояния. Он и так это прекрасно знал.
Бал
На балу было оживленно. Туда-сюда сновали слуги, разносящие напитки и закуски. Многие танцевали. Кто-то вел деловые разговоры, а кто-то признавался в чувствах. Син лениво скользил взглядом по залу, пока не наткнулся на знакомое лицо. Она. Та самая девушка, что он видел всего несколько часов назад. Та, что стала загадкой, которую хочется разгадать.
Син взял второй бокал шампанского и направился в сторону Жаклин.
- Добрый вечер, миледи. Позвольте вас угостить?

Син поднял небольшую ладошку девушки и поднес к губам. Легко коснулся в поцелуе. Отпустил руку совсем нехотя. Сам не ожидал, что так понравится прикосновение теплой кожи, отпечаток которой еще некоторое время чувствовался на поверхности рта. Даже глоток шампанского не смог его смыть. Лишь раздразнил себя.

- Очень приятно, миледи. Позвольте представиться. Син Кэкстон, лорд Шерроби.
Поклонился, демонстрируя отличную выправку и искренне улыбнулся, обнажая ровный ряд белых зубов.

Надо было сохранить лицо, но паника промелькнула в его глазах. Она узнала его. Несомненно, это не может привести ни к чему хорошему. И все же смятение сменилось спокойствием. Он сможет с ней договориться. Нет другого выхода. Он должен заставить ее молчать. Не ради себя, а ради других. Если она копнет глубже, если сможет раскрыть его тайну, а она сможет, откуда-то была в этом уверенность, то его повесят. Но не жизни жалко, а людей, потерявших надежду в лице Лиса.
- Сегодня в лесу... Вы не должны были меня видеть. Я не могу вам назвать причину, лишь хочу попросить вас не упоминать о том случае в разговоре с другими людьми. Готов пообещать вам если не все, то многое, чтобы вы оставили эту информацию в секрете. А пока вы думаете над своим желанием, давайте потанцуем?
Син отставил бокалы на поднос и, снова взяв леди за руку (он уже успел соскучиться по этому ощущению), повел в середину танцевального зала, чтобы закружить в ритме вальса и насладиться хрупкостью девичьего тела в своих руках.
- Лин, позвольте мне вас так называть? Я не знаю по какой причине вы здесь, но очень рад вас видеть. Не знаю чем, но вы зацепили меня тогда в лесу. Я думал о вас. Расскажите о себе, я хочу знать абсолютно все. Моя же биография довольна скучна. Я здесь с семьей - родителями и младшей сестрой. Мне двадцать два года. Сейчас перенимаю дела отца, дабы продолжить его семейный бизнес. На балах бываю довольно часто, но такой девушки как вы еще не встречал. Вы удивительная.
Лорд смотрел в глаза партнерши и тонул. Медленно так. Но верно. Одна встреча изменила все. Очень интересно, что попросит француженка за свое молчание, но в тот момент он готов был подарить ей звезду. Жаль, что сердце завоевать не так просто.

Они кружились в танце слишком быстро или это влияние его партнерши? В ушах шумело, как если бы он прислонил морскую ракушку, а перед глазами все плыло, стало несущественно. Все люди, что окружали их, были похожи на расплывчатые пятна, мозг отказывался на них концентрироваться. Внимание лорда было приковано к Жаклин, к ее глазам и привлекательным губам. Очень хотелось попробовать их на вкус, провести языком по верхней и нижней губе, толкнуться внутрь, побуждая приоткрыть рот и сцепиться в еще одном танце, далеком от вальса, но столь желанном. Это какое-то сумасшествие! Не может он влюбиться вот так сразу. Не за несколько минут общения и две встречи. Нет. Это все говорит страсть и похоть. А истинные чувства не могут рождаться так. Просто надо отвлечься. Не думать. Не грезить. И все пройдет, забудется, как сладкий сон.

Из размышлений его вывел ее голос - чарующий, завораживающий, с мягким французским акцентом. Ее голос. Интересно, она бы стонала, если бы он... Черт! Стоп, Син. Ты же не насильник. Ты - лорд, который воспитан в строгих традициях, хоть иногда и позволяешь себе некоторые вольности. Ты - лорд и не можешь вести себя как зверь. Эта девушка не станет твоей взамен на короткое удовольствие. Да и нужно ли тебе несколько часов в постели, сможешь ли ты ими насытиться? Вряд ли. Попробовав один раз, сорвав цветок, тебе захочется вдыхать его снова и снова. До самой смерти. Эта мысль напугала своей силой и истиной.

- Цветы? Вы интересуетесь оранжереей моей матери? Что ж, я с удовольствием выполню ваше пожелание и проведу с вами прогулку по саду. Конечно, нам необходимо узнать у моей матушки, не будет ли она против.
Син вывел девушку из танцевального зала, подвел к своим родителям и представил.
- О, моя дорогая, как вы очаровательны! - мать Сина никогда не стеснялась в проявлении чувств. - Неужели вам правда интересны мои цветы? Это так мило! Конечно же, вы можете хоть сейчас проехать к нам в поместье, наша карета к вашим услугам. Син все вам покажет и расскажет. Он с самого детства помогал мне в саду. - Последнее было не совсем правдой, но матери всегда хотят представить своих детей в более выгодном свете, особенно в глазах потенциальных невест. - Мы же какое-то время еще пробудем на балу. А завтра я очень надеюсь увидеть вас на охоте. Поверьте, мой мальчик - прекрасный стрелок. Уверен, что он сможет раздобыть кролика или утку к ужину.
Поговорив еще какое-то время, Син взял Жаклин под локоток и проводил ее к карете. Они сели и кучер направился в поместье. По дороге карета тряслась и подпрыгивала, лорд то и дело ловил девушку, чтобы она не упала. И от этой близости, от замкнутого пространства лишь для них двоих было так жарко и душно, так убийственно сладко, что приходилось скрывать свое возбуждение, одергивая камзол и старательно разговаривая на великосветские темы, не затрагивая личное, то, что пока было так страшно тронуть. А вдруг она помолвлена и у нее есть жених во Франции? Вдруг она не собирается в ближайшее время связать свою судьбу с кем-то? Захочет ли она жить с ним здесь, в Лондоне? Не вернется ли во Францию и будет потеряна для него навсегда? Мороз по коже бежал от этих мыслей, охлаждал желание.
Они подъехали к поместью и лорд провел экскурсию по дому, заранее предупредив слуг приготовить вино и закуску в зале.
- А теперь, Лин, прошу в оранжерею. У мамы около ста видов разнообразных роз. Есть и французские сорта. - Не знал наверняка, но какая разница? Главное, что она с ним. Здесь. - Посмотрите, эта роза очень похожа на вас. Такая же красивая, сладко пахнет и очень хрупкая. Ею хочется любоваться. Ее хочется оберегать от воздействия внешних факторов. И если бы вы позволили мне... Я хочу сказать, если бы я мог, хотя бы пока вы в Лондоне, поухаживать за вами, то это было бы большим счастьем для меня. Позвольте мне стать вашим другом, Лин. Я пока и сам не понимаю зачем мне это надо, но я не готов вас отпустить пока. Не сейчас. Давайте узнаем друг друга. Обещаю, что не причиню вам вред. И не допущу, чтобы кто-то его нанес. Я хочу, чтобы эту поездку вы запомнили надолго. Чтобы запомнили меня...
Лорд срезал розу и протянул ее девушке.
- Примите этот цветок в знак моей преданности и уважения. Вы - всегда желанный гость в моем доме. Я хочу показать вам этот город и весь мир, если вы позволите. Я хочу, чтобы на ваших губах играла улыбка, чтобы вы ни в чем не нуждались, чтобы вас принимали во всех домах с должным почтением. Лин... А еще я безумно хочу вас поцеловать, но не сделаю этого без вашего позволения. Я понимаю, что тороплю события, что мы знакомы слишком мало, но вы так привлекательны, что я схожу с ума...
Син смотрел в глаза гостье и понимал, что он - полный кретин. Не дружбы он хотел. Ее. Всю. Навсегда.

Она отказала ему в поцелуе, но приняла цветок. И это был добрый знак. Очень добрый. И надо было радоваться и благодарить судьбу, что ему выпал шанс побыть какое-то время с этой прекрасной девушкой, но червячок сомнения поселился в его душе. Вдруг он ей не по нраву? Вдруг она взяла цветок только из вежливости и он не вызывает у нее даже симпатии? Не хотелось в это верить. Она казалась искренна в общении с ним.
- Конечно. Я распоряжусь, чтобы вас доставили по адресу, и надеюсь, что завтра смогу лицезреть вас на охоте.
Син проводил девушку до кареты и поцеловал руку на прощание. Хоть что-то урвать. Хоть немножко. Маленькое счастье. Тактильные ощущения, заставляющие его сердце биться быстрее.
- Доброй ночи, Лин. Буду ждать встречи с вами.
Карета уже скрылась из виду, а Син все еще стоял на пороге поместья и смотрел ей вслед. Так вышло, что встретил родителей и сестру, которые вернулись с бала. Матушка поинтересовалась, где гостья, и лорд был вынужден сказать, что она уже уехала. Отец предложил выпить у него в кабинете, и Син не смог отказать. Хотелось не в кабинет, а к ней. Обязательно узнает завтра утром ее адрес.
- Сынок, матушку очень взволновала та девушка, кажется, Жаклин.
- Да. Она из Франции. Она здесь проездом.
- И что ты думаешь делать? - отец затянулся сигарой, а лорд пригубил виски.
- О чем ты? Она мне понравилась, я не отрицаю, но ведь она может уехать, а я останусь здесь...
Отец хмуро посмотрел на своего преемника. Именно такой у него был взгляд, когда маленький Син шалил.
- Сделай так, чтобы она не уехала. Все в твоих руках.
Лорд поднялся с кресла и направился к выходу.
- Я уже не маленький мальчик и в состоянии решить свои проблемы.
Он спустился в подвал и еще какое-то время сбрасывал напряжение, колотя грушу. Потом привел в порядок одежду простолюдина, надел маску и отправился в лес. В дупле лежала записка - роды завершились хорошо. Успокоившись окончательно, Син вернулся в поместье, помылся и лег в кровать. Но сон не шел к нему еще очень долго. Он пытался придумать, как украсть несколько вещей из дома, где сегодня проходил бал, но то и дело сбивался на мысли о Лин.

Охота и пикник

Утро было тяжелое. Найдя кучера, Син выяснил адрес Жаклин и запомнил его. Предрассветный туман стелился по траве. На языке еще ощущался вкус кофе, а в руках уже лежали бразды управления лучшим жеребцом их конюшни Блэком. Черный и блестящий арабский скакун имел крутой нрав, но Син очень его любил. Наверно, потому что считал, что у них много общего.
Он ждал ее. Так, как никого другого.
- Доброе утро, Лин. Надеюсь, этой ночью вы спали хорошо. Вы готовы к охоте?

Син видел только ее перед собой. Такую близкую и одновременно далекую. Можно дотронуться рукой, но поднять руку нет возможности. Лин может испугаться, а он не хочет ее отпугивать. Это последнее, что он хочет.

От ее улыбки даже солнце выглянуло на небосводе. Озарила. В груди разлилось тепло. Не жгучее, как после виски, а мягкое, как после кружки теплого молока с медом в период болезни. И Сину приходит четкое осознание, что он заболел. Быстро и безвозвратно. Стрелы Амура или что на это повлияло - он не знал. Только уже не представлял себе своей жизни без Лин. Без ее улыбки и красивых глаз. Без ее смеха и нежной кожи. Без ее цветочного запаха и разговоров.

- Ваше желание - закон, милая леди. Я хочу вам показать самые красивые места здесь. Не отставайте!
Лорд пустил скакуна в галоп, но то и дело оборачивался, чтобы убедиться, что его Лин, почему-то уже сейчас хотелось думать, что она - его, едет следом. Он невольно любовался тем, как она держится в седле. Невольно представлял ее в белом подвенечном платье и с круглым животиком. Он смотрел на нее, а видел их будущее. И не было страха перед ним. Только волнение, что окутывало словно утренний туман. Оно пройдет, останется только главное - их близость.
- Посмотрите направо, в том пролеске очень много ягод и грибов, а там протекает небольшая речушка. В ней очень сладкая вода, прозрачная как слеза. А вот там, если проехать подальше, есть отличное место для пикника. Жаль, что мы не захватили что-то из еды. Впрочем, мы всегда можем вернуться к другим.
Они ехали и разговаривали. Обо всем. О погоде, цветах, лошадях. Сину было не важно о чем их разговор, главное, что они рядом. Неожиданно из-за поворота появился всадник, его лицо украшала маска. Син решил, что это разбойник и вытащил шпагу, что всегда носил с собой.
- Ничего не бойтесь. Я смогу за вас постоять.
Всадник тем временем вытащил пистолет и направил его на Лин. Прозвучал выстрел. Пуля, хвала всем святым, пролетела мимо, не задев девушку. Син действовал, не раздумывая. Он подъехал к стрелявшему и воткнул ему шпагу в район сердца. Мужчина хрипнул и сполз с лошади. Замертво лег на землю.
- Лин, с тобой все в порядке?
Син спрыгнул с лошади и убедился, что девушка цела и невредима, а потом направился к трупу мужчины и снял с него маску. Лицо было незнакомым, но Жаклин его точно узнала. Он понял это по глазам.
- Прошу вас, забирайтесь на лошадь. - Жестко сказал Син, закрыл глаза убитому и сам вскочил на Блэка. - Едем в поместье. Быстро. Нам надо серьезно поговорить.
По пути в поместье никто не произнес ни слова.
***
- Прошу вас. Проходите сюда. Здесь нам никто не помешает. - Син открыл дверь отцовского кабинета и пропустил гостью вперед. Сам же направился к графину и налил себе скотч. Руки тряслись. Он только что впервые убил человека. Да, он угрожал его любимой. Но факт остается фактом. Да, Син не был святым, он грабил богатых людей, но украсть ценность у человека, у которого и так много денег, и забрать чью-то жизнь - разные вещи. Его трясло, но надо было выпить, чтобы унять нервы, но стакан так и остался стоять нетронутым. Он развернулся к Жаклин и внимательно посмотрел на нее.
- Кто это был, Лин? И почему он хотел вас убить? Я понимаю, что, возможно, влезаю не в свое дело, но хочу убедиться, что больше мне не придется пережить что-то подобное. Я не смогу защитить вас, если не буду знать с какой стороны возможна беда. Вы можете ничего мне не рассказывать, но все же я надеюсь на ваше благоразумие.

Всего этого разговора могло и не быть, если бы они не отправились гулять в одиночестве. Но, пожалуй, лучше сразу, сейчас, чем если бы он узнал о тайнах своей дамы сердца через несколько лет или никогда не узнал. Ведь любые отношения строятся на доверии. Без него невозможна гармония.

Наемный убийца? Она серьезно? Тогда им невероятно повезло, что он промахнулся. Невиданная удача.

Шпионка? Она? Такая хрупкая и нежная. Не верилось. От слова совсем. И все же... ему пришлось, слушая ее почти монотонный голос и прикидывая в голове события, которые происходили в его стране за несколько лет, складывать картинку в единый пазл. Пришлось поверить, потому что обстоятельства были выше его желания не верить.

- Французская Роза? Вы?... Боже, я не знаю, плакать или смеяться. Никогда не думал, что смогу завести столь полезное знакомство, - из его рта вырвался нервный смешок. - Подождите мне надо подумать...
Син заходил по кабинету, отмеряя его шагами. Сколько это длилось, он и сам не знал. Дело было дрянь. С одной стороны, было глупостью себе позволить связаться с женщиной, которая предала свою Родину. Но с другой стороны, она предала ее в пользу его государства. С одной стороны, он не мог противостоять Франции, но с другой стороны, он не мог допустить, чтобы с девушкой что-то случилось. Син был расстроен, огорчен и зол одновременно. Между глаза проявилась глубокая морщинка. Он думал. И увидел лишь один выход из этой ситуации.
- Лин... Я не знаю, насколько мое предложение сейчас покажется вам бредовым, но все же сделаю его. Я не могу вас защитить как Жаклин д`Артье, но смогу это сделать, если вы будете Жаклин Кэкстон. Я предлагаю выйти за меня замуж. И как можно скорее. Сегодня я смогу получить разрешение, а вечером, в нашей семейной часовне, что недалеко от поместья, священник свяжет нас узами брака. Никто из французов не захочет задеть интересы английского лорда напрямую, никто не хочет войны. Да и английские спецслужбы не станут тревожить столь великосветскую даму. Я им просто не позволю. У моего отца есть связи, и я намерен ими воспользоваться. Что касается брака, он будет формальным ровно столько, сколько вы этого хотите. Я не буду настаивать на физической близости, поскольку понимаю, что мы еще слишком мало знакомы. Со временем страсти улягутся. Если вы захотите, то я дам вам свободу, вы вернетесь во Францию. Что вы на это скажете?

Син ждал ее решения. Как ничего другого не ждал. А услышав, еще какое-то время не мог поверить.

Она согласилась. Она доверила ему свою судьбу. Отдала себя. Пусть и не полностью, но это сейчас не столь важно. Он сможет со временем ей понравится, сделать так, чтобы их брак стал настоящим, а не фиктивным.
Между будущими супругами не должно быть лжи. Не в их случае. Лин была в полном праве требовать правды и от лорда. И он сказал. Доверился. Отдал себя с потрохами, чтобы в дальнейшем не было утаивания и недомолвок. Чтобы потом не приходилось мучительно придумывать причины отсутствия по ночам.
- Удивительная штука - жизнь. Никогда не знаешь, как она повернется. Я не знаю, насколько хорошо вам известны местные легенды, но думаю, что вы могли слышать о Лисе - человеке, который грабит богатых и раздает деньги бедным. Так вот. Это я. - Он почувствовал себя как на исповеди, стук сердца, казалось, достиг желудка. - Не знаю, каким вы посчитаете мое поведение - аморальным, недостойным или наоборот романтичным и вызывающим уважение. В любом случае, это сейчас не важно. Вы согласились стать моей женой, а значит, теперь должны хранить тайну мужа. Если Лис исчезнет, некому будет помогать низшим слоям населения. А я этого не хочу.
Син вздохнул, сел за стол и взял бумагу.
- Пишу отцу, чтобы они с матерью и сестрой возвращались сюда. Надеюсь, вы не против, чтобы они поприсутствовали на нашей свадьбе в качестве гостей. - Сложив лист и скрепив его, начал писать новое письмо. - Это моим друзьям - приятной паре, хочу вас с ними познакомить. Они будут выступать в качестве свидетелей. - Отложил письмо и стал писать очередное. - Это священнику. Он обвенчает нас по всем правилам. Сейчас я буду вынужден вас оставить, нужно уехать, чтобы выбить разрешение. Не волнуйтесь, в этом доме вы в безопасности. В течение часа приедет модистка и привезет вам платье, подгонет по фигуре. Не уверен, что оно будет белое, но я не могу позволить вам выходить замуж в амазонке. Слуги помогут вам во всем. Цветы в оранжерее. Кольца... Есть семейные реликвии. Ими и обменяемся. Что еще? Пока все. Я думаю, что все получится. Надо только все грамотно организовать.
Позвав слугу, Син принялся раздавать указания, стараясь не думать о том, что Лин может передумать и сбежать. Не должна. Не может.
Спустя два часа, он уже получил разрешение на брак, а спустя пять часов церемония состоялась.

Церемония бракосочетания была тихой, домашней и даже какой-то уютной. Я никогда не задумывался до этого момента, какой она должна быть, но то, что происходило мне нравилось. Рядом - мои родные, а в руках - пальцы Лин, тонкие и изящные, которые хочется целовать и прижимать к своей щеке. И кольцо на одном из пальцев, кажущееся слишком массивным и в то же время таким правильным, притягивающим взгляд блеском драгоценных камней.
В оранжерее, где вновь захотела погулять уже его жена, было тихо и спокойно. Син вспоминал вчерашний вечер и был, похоже, на одной волне с Лин.

- Я не могу разочароваться или пожалеть. Ведь я сам тебе это предложил и не могу теперь забрать свои слова обратно. Да и не хочу. Ты нравишься мне, Лин. С первого взгляда понравилась.
Он мог сказать, что влюблен, но боялся. Того, что она не поймет того, как можно влюбиться так быстро. Он и сам этого не понимал.

Пользу? О чем она? Син готов был предложить Лин все, что она захочет, свое состояние, свою поддержку, свой титул и любовь. Он не понимал, что она имела ввиду, говоря о пользе. Неужели она хочет работать с ним? Неужели она хочет участвовать в грабежах и стать его подельницей? Это было бы... Здорово. Да. Семейное дело. Тайна, которая свяжет их вместе еще сильнее. Это будет опасно, но она не привыкла бояться опасности. Достойная жена своего мужа.
За размышлениями Син не заметил, когда девушка потянулась к нему за поцелуем.

Ее губы были мягкими и чувственными. Син не удержался от того, чтобы захватить их в плен, прижать девушку к себе максимально близко, врезаясь в ее гибкое тело. Они пили дыхание друг друга и никак не могли насладиться. Задыхались оба, поверженные и раскрытые, и отстранились только когда легкие зажгло от нехватки кислорода.
- Лин... Боже... Ты невероятна... Я не знаю, как смогу сдержаться сегодня и не прийти к тебе в спальню. Наверно, придется попросить камердинера, чтобы он привязал меня к кровати. Это какое-то безумие, - вцепился себе в волосы и заставил себя не смотреть на припухлые губы любимой, румянец на ее щеках, блестящие глаза.
- Лин... Я не хочу, чтобы ты возненавидела меня и расторгнула наш брак уже завтра утром. Не хочу терять тебя. Не сейчас, когда только нашел. Ты так красива в этом золотистом платье, а я не перестаю думать какая ты без него. Я - мужчина. У меня есть потребности, которые мне сложно контролировать рядом с тобой. Я не могу тебя заставлять делать то, чего ты не хочешь. Я готов постараться забыть о поцелуе. Черт, да кого я обманываю? Я никогда не смогу забыть об этом поцелуе. Но у меня хватит сил отпустить тебя, если ты этого действительно хочешь. Я слишком уважаю тебя, чтобы брать насильственно.
Син отвернулся и сделал вид, что трогает цветок. Он не хотел, чтобы она видела боль в его глазах, что жгла хуже огня.

Он сделал все, что мог. Из последних сил заставил себя проводить жену (как не привыкнуть к тому, что так правильно воспринимается и чего так хочется?) до дверей ее спальни. Все, что он позволил себе, вдохнуть запах волос, прижаться коротким касанием к нежной коже. Все, что он смог - не застонать от обиды и горечи, уходя и сохраняя лицо.
Войти в свою спальню и прислониться к двери, вздохнуть, пропуская воздух в легкие и чувствуя, как его не хватает. Потому что грудную клетку сдавило со всех сторон, припечатало булыжниками. Потому что не здесь Син хотел быть, а там. В комнате, где кружил запах роз, где потрескивает камин и есть она - желанная и недоступная. Его личная роза, пьнящая голову и заставляющая его сердце биться быстрее. Та, чье имя он смакует на языке каждый раз когда произносит. Та, в чьих тонких пальцах зажато его сердце, вырванное, истекаемое кровью, забранное с особой жестокостью - безответно. Син хотел быть там, снимая со своей жены тяжелое золотистое платье, обнажая ее кожу, целуя и лаская каждую ее клеточку. Там, где не было бы стыда и стеснения, где жар шел не от камина, а от них самих, где они бы грели друг друга до самого утра.
Син. Бедный Син.. Он мерял шагами комнату, не в силах уснуть, когда она так близко. Он открыл окно, впуская ночной воздух, и все равно задыхался. Он уже подумал, что все равно не сможет уснуть и решил стать Лисом, пробежаться по лесу и проверить все ли в порядке. Это смогло бы его отвлечь. Наверняка. Надо только самого себя убедить. И он еще какое-то время уговаривал себя заняться делом, прекращая думать о Лин. Однако, его привлек шум за окном. Лорд осторожно выглянул и заметил, что какой-то человек лезет в окно его жены. Син подумал о самом страшном, и внутри все похолодело. Он бросился в комнату, в которую недавно не смог зайти и увидел мужчину, а потом услышал слова Лин.
- Друг? Друзья не приходят в гости среди ночи и через окно. Не надо держать меня за идиота.
Он прожигал взглядом жену. А потом будто вспомнил, что имеет дело со шпионкой. И такие встречи ей наверно привычны. Однако Син не хотел, чтобы к его супруге ночью приходили мужчины. Гость поспешно ретировался. И правильно сделал, так как лордом овладела такая жгучая ревность, что он запросто смог убить снова. Два трупа за сутки - это перебор даже для него.
- Лин... Хорошо. Я готов поверить тебе, но с условием, что завтра мы познакомимся с Орландо. Все равно нужно забрать твои вещи из того дома. А ещё я хотел показать тебе, где мы будем жить. Я не хочу, чтобы родители или сестра волновались из-за ночных гостей. Надеюсь, это понятно.
Син заставил себя умерить бурю, что бушевала у него внутри, невероятными усилиями. Он боялся, что в таком состоянии сможет навредить Лин, поэтому сжал руки в кулаки и отвернулся к двери.
- Пусть наш брак только фикция, но я не могу позволить, чтобы по Лондону поползли слухи о неверности моей жены. Это и в твоих интересах тоже, смею напомнить. Спокойной ночи, Лин.
Лорд вышел из комнаты и аккуратно прикрыл дверь, хотя хотелось ее ударить со всей силы. Но он не мог себе этого позволить. Как и многого другого.

Он так и не уснул. Промаялся в кровати до рассвета, думая, порываясь пройти в комнату жены, чтобы полюбоваться ею хотя бы во сне. Так и представлял разметавшиеся по подушке длинные волосы. Мягкие, в чем убедился, струящиеся между пальцам как темное золото, пахнущие цветами и каким-то только ей присущим запахом. В пограничном состоянии представлял ее закрытые глаза, тени, что отбрасывают ресницы, приоткрытые губы, будто созданные для поцелуев. Син представлял тонкие руки и ключицы, на которых хотелось оставить следы поцелуев-укусов, шею, которую хотелось щекотать языком, грудь, налитую и полновесную. Он представлял как владеет всем этим, оглаживает бока, губами, языком и пальцами находит самые чувствительные местечки. Кусает, зализывает и тут же дует, посылая толпы мурашек по коже. Он мечтал, что когда-нибудь сможет стать с Лин единым целым. Поделится с ней своей страстью, желанием, чувствами. Разделить с ней одно наслаждение на двоих. Он был бы в ней. С ней. Он был бы счастлив и перестал скрывать свои эмоции под маской строгости и равнодушия. Холодный? О, нет. Рядом с Лин он горел. Купался в адском котле. Без нее и не жил будто. А теперь сгорал, умирая. И было больно от понимания, что он так и не узнает никогда каково это, быть с Лин. Точнее, может не узнать. И это ранило острее кинжала, заставляло сильнее сжимать кулаки, кривить губы в тонкую полоску и смотреть на небо в поисках ответов, которые он хотел знать.
Лин...
Ее имя было слаще всех десертов мира. Ее глаза утянули его в свой омут и уже нет возможности выплыть, выбраться, вдохнуть ошалело порцию кислорода. Да и не хочется больше этого. Она заменила ему кислород. И небо. И солнце. И весь мир.
Син, издерганный в край собственными переживаниями, нисколько не отдохнувший и чертовски злой на себя, вышел из комнаты и, стараясь не разбудить домочадцев, отворил дверь в спальню жены. Он обещал себе, что только посмотрит, что не станет тревожить ее сон, но застыл, любуясь спящей девушкой. Окончательно понял, что проиграл битву с самим собой. Понял, что не сможет уйти ни с чем. Не в третий раз. Не сейчас и никогда. И пусть это будет лишь однажды, он сделает все, чтобы она запомнила, чтобы захотела еще и подсела, стала зависимой от него и его близости.
Син осторожно подошел к кровати Лин и провел ладонью по волосам.
- Лин... Лиииин... Доброе утро.
Не давая ей ответить, прижался губами к ее. Поцеловал так, как никого никогда не целовал. Отстранился, чтобы посмотреть на жену темным, абсолютно шалым взглядом и сказать:
- Возможно, это первое и последнее, что я попрошу. Возможно, ты больше не захочешь меня видеть. Но я хочу... Я прошу... Не откажи мне в возможности познать тебя, подарить тебе наслаждение, взять твое тело с надеждой на душу. Позволь мне любить тебя. Сейчас. Этим утром. Позволь начать новый день и новую жизнь с тобой.
Его горячечный шепот звучал в тишине комнаты. Он ждал.

Мир взорвался разноцветными фейрверками, вспыхнул всеми красками и засветился как рождественская елка.
- Это больше, чем то, на что я рассчитывал. - Ответное признание рвалось с губ, но Син решил, что немного помучает свою жену, прежде чем окончательно капитулирует. - Ты не пожалеешь.
Он снял с себя мешающую одежду и предстал перед ней в обнаженной красоте. Одним движением скинул мешающее одеяло и насладился зрелищем любимой в тонкой кружевной сорочке. Провел рукой вдоль щиколотки, собирая ткань в складки, поднимая руку все выше и выше, по бедру и животу, пока сорочка не собралась над грудью. Тогда он помог жене привстать и окончательно снял лишнее. Он любовался ее телом, ее руками, прикрывающими грудь и треугольник между ног. Он мягко отстранил ее руки, внимательно глядя ей в глаза.
- Не бойся. Я не сделаю тебе больно. Это последнее, что я хочу.
Он поднял ее руки и зафиксировал их над подушкой, поцеловал в губы, а потом спустился поцелуями по шее к груди. Захватил в рот сосок, заставляя Лин прогнуться в спине навстречу ласке и застонать. Вот так, моя девочка. Тебе будет очень хорошо со мной. Одна рука продолжала удерживать ее руки, а вторая оглаживала бока и плоский живот. То и дело задевала волоски внизу живота, дразня и давая время возбудиться до такой степени, чтобы забыть про стыд и страх.
- Лин... Ты такая красивая, такая сладкая...
Син отпустил руки девушки и дал ей свободу действий. И она не разочаровала - прижалась к нему всем телом, раскрываясь для ласк. Его пальцы переместились туда, где уже было жарко и влажно. Осторожное касание вырвало из уст Лин очередной стон. И лорд тоже был готов застонать от ощущения того, какая она узкая там. Его. Для него. Син гладил ее между ног, распределяя смазку круговыми движениями, возбуждая и растягивая пальцами насколько возможно. Ему не хотелось, чтобы она страдала, но любви без боли в первый раз практически не бывает.
Лин целовала и гладила его, везде, где могла дотянуться. Она оказалась очень щедрой на ласки и Син из последних сил держался, чтобы не спустить раньше времени. Нет. Пока он не покажет ей новый мир, не имеет права. Лин уже не стонала, жалобно всхлипывала, прося о разрядке и лорд подарил ее ей, не переставая ласкать, целовать, сжимать соски.
Его имя в момент оргазма стало для него музыкой. Син ждал, когда жена придет в себя, а затем вновь продолжил свою атаку.
- Ты впустишь меня, Лин? Доверишься?
Его ласки мало походили на вменяемые. Он сходил с ума, стараясь каждой клеточкой впитать ее вкус и запах. Срывая с ее губ стон, забывая дышать, он действовал быстро и умело, возбуждая ее снова. А затем лег сверху, заставляя ее широко раскинуть ноги и вцепиться в его плечи. Вся его сущность стремилась туда - в жаркое тесное нутро, где ему будет хорошо.
Син входил долго и плавно, только в конце сорвался и резко вошел во всю длину. Смотрел на ее лицо, слизывал слезинки и шептал что-то успокаивающее и нежное. А потом двигался. Хаотично и прерывисто, потому что уже не было сил сдерживаться. Целовал ее грудь и заставляя тереться об себя. Переворачивая ее на колени, брал ее сзади, любуясь ровными позвонками и вцепляясь губами в шею. Он летал. Это было непередаваемо. Все что он хотел - окончательно заклеймить ее, сделать своей, оросив нутро семенем в надежде на будущую беременность. Потому что не отпустит ее никогда. Не сможет. Жизнь свою положит перед ней.
- Я люблю тебя, Лин. Я тебя так люблю.
Высвобождая жену и понимая, что так и не сумел довести ее до оргазма, лорд опустился, чтобы впервые попробовать ее на вкус, подарить наивысшее наслаждение несколькими движениями языка, собрать ее сок и поделиться с ним в поцелуе.
Син притянул к себе жену - настоящую, единственную, любимую, и крепко обняв ее, наконец-то уснул.