Карта ролевой игры "Туманы острова Кэррис"

Кто-то сказал, что для победы над своими страхами, нужно заглянуть им в лицо. Отличный рецепт! До охерения замечательный! Только ему нужен другой. Как победить свою ненависть. Тоже посмотреть ей в лицо? Ладно… Итак, он стоит посреди паба, пялится по сторонам и ни черта не ощущает себя победителем. Ненависть становится только сильнее. Те, кто утверждает, что нашли в ней силу и смысл жизни, что она помогла им всего добиться – лжецы. Хитрые расчетливые лжецы.
Ненависть – это кислота. А кислота может лишь разъедать и уничтожать, причиняя адскую боль. Никакой силы она не дает. Никому. Это он знает точно. Вся его жизнь пропитана кислотой. Кажется, он даже рожден в ненависти. Мать ненавидела отца. Ее ненавидели все «любящие родственники». Он – плод насилия. Ежедневного физического и морального насилия отца над матерью. На него смотрели либо с презрением, либо с ужасом. Зависело от того, что он умудрялся натворить.
Что из этого должно было сделать его сильнее? Что могло помочь обрести смысл жизни? Точно не ненависть.
Силу дает злость. Ее у него тоже было много. Почти столько, сколько и ненависти. Всю жизнь его разрывали два этих чувства. Иногда накрывало отчаяние. Но побежденное отвращением к самому себе оно быстро убиралось восвояси.
— Снаружи все готово, мистер О'Рейд.
Черт! Доунан даже не услышал чужих шагов. На пороге стояла Эвелин, местная девушка, которую пришлось нанять, чтобы быстрее управиться с пабом. Она была почти такой же бесцветной, как и всё на Кэррисе. Иногда казалось, что остров и его жители – всего лишь причудливое сочетание серого, зеленого и коричневого цветов и их оттенков.
— Что именно?
Его вопрос поставил ее в тупик. Девица покраснела!
— М-мы развесили ф-фонари… И те… ч-черепа…
Она даже заикаться начала от страха. Наверное, все дело в черепах животных, которыми украшен паб. Судя по всему, Эвелин они пугали. Решив больше не мучить девчонку, Доунан шагнул к выходу. Пришлось подтолкнуть ее – Эвелин застыла каменной статуей и пялилась ему за спину. В какой-то момент Доунану показалось, что он смотрит на надгробие со скорбящей над умершим девой. Почти вытолкав Эвелин из паба, Доунан вышел следом. Что ж, работа действительно завершена. На заборе и вогнутых в землю шестах висели старые железные фонари. На некоторых из них были вырезаны фигурки кошек, ворон и сов. Новая задумка городской администрации, чтобы сохранить дух праздника. У Доунана о Самайне были свои представления. Он проверил надежно ли рабочие прикрепили два тяжелых лошадиных черепа над дверьми. Оставшись довольным работой, Доунан вытащил из кармана несколько купюр и вручил Эвелин.
— Это отдашь парням. – Она кивнула и спрятала деньги в кармашке.
Доунан отсчитал еще столько же и вложил в ладонь девушки:
— А это оставишь себе.
Сначала ее глаза забавно расширились, как у совы. Но затем ладонь сжалась в кулак, будто Эвелин боялась, что деньги у нее отберут. Доунан хмыкнул.
— Спасибо! – Девица отвернулась, встряхнув черными кудрями. Юбка забавно взвилась колоколом вокруг ее ног.
Доунан и моргнуть не успел, как ее след уже простыл. Стремилась убраться отсюда подальше? Или боялась, что он передумает и отберет деньги? За пару хрустящих купюр здесь готовы были сделать всё, что угодно…
Доунан покачал головой. Люди не меняются. С начала времен им нужны лишь власть, деньги и секс. Обладаешь хоть чем-то из этого – и ты король. Владеешь всем – ты почти бог.
Поправив пучок сухих трав, висящий на двери, Доунан вернулся в паб. Внутри было сумрачно, и почему-то до сих пор пахло пылью и немного полиролью. На барной стойке примостилась огромная коробка со старыми вещами. Доунан как раз начал ее разбирать, когда пришла Эвелин. Коробку он обнаружил на чердаке паба. Какой-то сердобольный родственничек свалил туда весь хлам, собранный дедом. Хорошо хоть не выкинули. Все-таки дед и мать были единственными, кто его любил. Своеобразно, но любили. Настолько, насколько его можно любить.
Сначала он хотел разобрать коробку дома, но потом решил, что, кое-какие вещи вполне можно использовать для украшения паба к празднику. Доунан не смог сдержать улыбку. Если он не ошибался, то у деда была пара вещиц, которые подошли бы, как нельзя кстати.
Доунан вытащил несколько фотографий в старых рамках. Ратуша, и на ее фоне три серьезных незнакомых ему парня. Вид на океан. Юная девушка с ребенком на руках возле паба. Доунан присмотрелся. Знакомые черты лица. Это же его мать! Такой он не видел ее никогда – счастливая и улыбающаяся. А ребенок, должно быть, он. Доунан убрал снимок. Внутри все сжалось от злости. Ладно, с этим он разберется потом. Подавив желание, швырнуть коробку в стену, Доунан сжал руки в кулаки. Нужно думать о другом. Он почти заставил себя вытащить странную почерневшую от времени деревяшку. Что это он понял далеко не сразу. Искусно вырезанные кельтские узоры напоминали почему-то о детстве. Доунан задумался. Конечно! Это же корма корабля, вырезанного стариком Робертсоном. Когда-то кораблик был невероятно красивым. Доунану он приглянулся сразу. Но и Джо Флеминг дураком не был. Он тоже захотел именно эту лодочку. Они тогда жутко подрались, расквасив в кровь носы друг друга. Ни один не хотел уступать. В результате корабль оказался сломан и покрыт бурыми пятнами их крови. Решив, что дружба важнее, они доломали корабль. Флеминг забрал нос, Доунану досталась корма.
Он провел пальцем по чуточку шершавому темному боку. Кровь впиталась в дерево, став частью корабля. Он не знал, кому она принадлежала. Может, обоим? Водрузив обломок на полку со спиртным, Доунан вернулся к стойке. Взгляд помимо воли снова упал на фотографию матери. Вытащив из ящика с инструментами молоток и коробку с гвоздями, Доунан шагнул к одной из стен. Он тоже попытается взглянуть в лицо своей ненависти. Приставив кончик гвоздя к зазору в кладке, Доунан несколько раз ударил по шляпке. Неожиданно один из кирпичей немного выскользнул вперед. Словно до этого был не очень хорошо закреплен. Ему понадобилось минут двадцать, чтобы вытащить шесть кирпичей. В стене оказался небольшой тайник. Доунан вытащил завернутую в ткань прямоугольную шкатулку. Внутри лежал альбом с фотографиями и пухлая записная книжка. Доунан раскрыл альбом. На пол с глухим хлопком плюхнулся пожелтевший конверт. Он поднял письмо. Почерком деда было выведено его имя. Доунан вытащил пухлую пачку исписанных страниц. «Дорогой мой внук… Надеюсь, ты уже в том возрасте, когда понимаешь… Согласен, принять мой выбор сложно… Возможно, ты никогда и не примешь… Твоя мать… Я должен был… Я проявил трусость, отпустив ее с ним… Она сама пошла на это… А у меня не хватило решимости остановить ее… Ценой стала власть, которую обрела наша семья… Которую обрел ты…» Доунан читал письмо снова и снова. Пять раз. Десять. Одиннадцать. Он читал, пока черные строчки не въелись в мозг.
Нет, ненависть не придает сил. Она убивает. И ему осталось немного…

Мать всегда повторяла, что у него есть призвание. С упрямством, заслуживающим восхищения, она оправдывала все дикие поступки Доунана. И когда многочисленные родственнички, нажираясь фаршированной уткой и запивая лучшим виски, чавкая нашептывали ей, что он – отродье, она все равно была с ним. Поддерживала. Помогала. Оберегала, когда он еще не мог защитить себя сам.
Она думала, что Доунан тихо сидит в своей комнате, пока «взрослые веселятся», как назывались их пьяные оргии, и ни черта не слышит. А потом приходила к нему и, заливаясь слезами, как заведенная шептала, что все обязательно наладится, что она все исправит, что осталось немного. Оставалось действительно немного. Она умерла, оставив его одного. Умер дед. Только мудак-папаша все никак не желал отправиться в ад. Но и его уже нет. Доунан убрал письмо обратно в шкатулку. Любопытство жгло нутро, вынуждая заглянуть в альбом, который дед пытался так упорно спрятать и которому в письме была посвящена целая страница. Но он научился бороться с искушением. Потом. Ночью. Когда никто не будет мешать, он поднимется к себе и изучит каждую страницу. А сейчас пора думать о деле.
Доунан снова заглянул в коробку. Две толстых свечи, вороньи лапки, вороний же череп, судя по всему настоящий. Какие-то кристаллы и амулеты. Все сгодится. Доунан расставил на полках свечи, кристаллы и череп, развесил под потолком лапки, перья и амулеты. Даже на его взгляд выглядело жутковато. Впрочем, если это отпугнет посетителей, то он сильно горевать не будет. Доунан обвел внимательным взглядом убранство паба. Фальшивая паутина на стенах, разноцветные свечи, подвески и пучки трав – все в духе Самайна. Пожалуй, ему все-таки будет обидно, если такое место станет пустовать. Стоило его возродить хотя бы в память о деде.
Неожиданно дверь распахнулась, впуская сырой вечерний воздух. Пахло морем, солью и травами. Эти запахи будили в нем… то, что он пытался похоронить глубоко внутри.

Даже спустя много лет Джо оставался прежним. Друг детства, с которым они умудрились довести до сумасшествия половину города.
— Столько лет прошло, а ты не запомнил, как меня звать, Джо?
Доунан снял с полки одну из многочисленных бутылок, вытащил из-под прилавка два стакана и направился к другу.
— Посидим снаружи? Вечер, что надо.
Они вышли на улицу и уселись на ступеньки. Холод сразу же забрался под одежду, на волосы опустилась туманная морось. Но это был совсем другой туман. Не опасный, знакомый, действительно волшебный. Доунан наполнил стаканы.
— Прости, закуски нет. Все никак не найду приличную кухарку.

Доунан поднял стакан:
— За встречу!
Они не виделись долго. Очень долго. Многое изменилось за это время. Только не Кэррис. Остров все такой же. Затаился в предчувствии беды. Доунан сделал обжигающий глоток. Все ждут. И они с Флемингом тоже…

— Да, там действительно все иначе.
Доунан снова наполнил опустевшие стаканы.

Доунан не смог сдержать улыбку. Они тогда наделали много шума. Точнее визга – перепугали всю женскую половину Уистена, разукрасив лица глиной и углем. Джо где-то раздобыл ветхие обноски, а Доунан стащил у деда пару шляп. Вымазавшись и разодевшись, они спустились в город и начали пугать народ, заглядывая в светящиеся окна таверн и пабов. А когда несколько смельчаков все же решились отправиться в погоню, стащили с шестов два фонаря и бродили по берегу в тумане, издавая жуткие звуки. Когда «охота на призраков» потерпела поражение, они с Джо отправились к спуску и с помощью оставшихся угольков развели костер.
— Я тогда себе пол-лица чуть не сжег. – Доунан усмехнулся и поднялся на ноги. – Ну, пошли! У кого стащим еду на этот раз?
Доунан снял с шеста один из фонарей, в котором горела толстая свеча.
— Мэрия против не будет.
Они шли вперед по дороге, молча глядя в разные стороны. Доунан задумался. Значит, Джо водит дружбу с местной полицией… Да и выглядит, как всеми уважаемый человек. Впрочем, он всегда умел произвести хорошее впечатление о себе. Не то что Доунан.
Костер тоже разводили в тишине. Собранные ветки пропитались влагой и никак не желали заниматься пламенем. В конце концов, им удалось соорудить жалкий очаг. Обложив огонек камнями, Доунан кивнул в сторону «Рискового моряка» куда то и дело заходили туристы и городские жители. Таверна стояла к ним боком, но даже отсюда были видны яркие светлые окна и силуэты посетителей.
— Можем наведаться в таверну. – Он вопросительно взглянул на Флеминга. – Конечно, не в общий зал. Как у них там готовят? – Доунан ухмыльнулся. – Есть чем поживиться?

Слабый треск костра не успокаивал. Наоборот: возбуждал натянутые стальными тросами нервы. Доунан все ждал, когда эти тросы-нервы не выдержат напряжения и лопнут. Но как ни странно, волнения не ощущал. Он вообще ничего не ощущал. Только покалывание в теле от треска хрупких веток.
— Мы знакомы с детства, а ты так и не запомнил, что в пабах нет двух вещей: еды и женщин. Только много выпивки и много орешков.

Доунан поднял брови.
— Ого! Ты действительно уважаемый член города! Раньше мы бы обязательно их стащили. – Доунан постучал пальцем по фонарю.

Доунан хмыкнул:
— И ты не умираешь здесь со скуки? Интересно быть уважаемым человеком? Ладно, идем в твою таверну. Попробуем местную кухню.
Они снова замолчали, хотя поговорить нужно было о многом.

— Мистер Маккейн. – Доунан кивнул. – Мы обязательно обсудим этот вопрос. Мне нужны хорошие поставщики.
Маккейн ушел в сторону порта, а Доунан с Джо направились к «Рисковому моряку».
— Сегодня прибывает паром? – Доунан взглянул на волнующееся море и толкнул дверь таверны.
Их окружили аппетитные ароматы, тепло и приглушенный гул голосов. Народу было мало. В основном, туристы. Ложки и вилки стучали по тарелкам, в кружки лилась выпивка. Таверна была украшена ярко и радостно. В отличие от мрачного паба. Доунан придирчиво осмотрел каждый угол. Красиво, нарядно, чисто и уютно. Они с Джо одновременно двинулись к самому дальнему столу у запотевшего окна. Доунан провел рукой по стеклу и выглянул наружу. Волны тревожно метались и нападали на берег.
— Значит, теперь местные и туристы собираются именно здесь? – Доунан взглянул на Джо, вкладывая в вопрос совсем другой смысл.
Джо не мог его не понять. Доунан сбросил пальто и уселся, ожидая, когда их обслужат.

Дружбы не было уже давно. Не было вообще ничего, кроме старых секретов, которые жгли ладонь не хуже освященного креста. Доунан прекрасно понимал, что они с Джо хоть и по одну сторону баррикад, но сражаются за разные армии. Он не мог винить его за сделанный выбор. В конце концов, Джо пытался жить. Доунан же… Делал вид, что живет. Но они все равно повязаны с Флемингом. И не только прыжками через костер.
Они поужинали и разошлись, не сказав больше друг другу ни слова. Как только снова оказался в пабе, Доусон вытащил заветные кирпичи и достал из тайника альбом. Он полночи провел изучая собранные дедом фотографии, газетные вырезки, архивные записи и его собственные заметки. И чем дольше вглядывался в смутно знакомые лица, тем отчетливее понимал, что был марионеткой в руках человека, которому доверял. Его умело использовали. Заложили в голову нужную мысль и подвели к тому, что он должен был сделать. Доунан ухмыльнулся, глядя на фотографию отца и даты под ней. Но если бы не дед, сам Доунан вряд ли бы решился на то, что совершил. Он всегда был слабаком. Запуганным, жалким и трусливым. Но вчитываясь в строки газетной статьи, старательно вырезанной и приклеенной с другой стороны листа, Доунан чувствовал, как сила возвращается. Он справится. Сделает все, как надо. Ведь именно для этого он рожден.

ДЕНЬ. Крушение парома
Колокольный звон ударил в виски. Отовсюду доносился шум, слышался треск и людские крики. Доунан захлопнул альбом и, быстро сунув его в тайник, накинул на плечи пальто.
Туман был повсюду. Густой. Влажный. Вязкий. Он лип к волосам, оседал на коже, цеплялся за одежду. Доунан бежал к порту, вслушиваясь в людской плач и надсадные крики. Паром… Туман добрался до людей, плывших на остров, превратив море в ведьмовской котел, с торчащими из него костями-обломками. Словно пар колдовского зелья над окрашенной кровью водой клубился ненавистный туман. Доунан в ярости пнул мокрую доску и ринулся в воду. Он успел вытащить какого-то подростка, который отчаянно цеплялся за деревянный обломок. Мальчишка посинел и почти окоченел. Доунан стащил пальто и накинул на плечи ребенка. Зайдя в ледяную воду почти по пояс, он подхватил и вынес едва живую старушку. Она с трудом дышала и все шептала о какой-то пряже, которую ей теперь будет не достать.
Чертов туман! Почему именно сегодня? Именно сейчас? Почему не вечером? Или не ранним утром? Доунан выбрался из воды, тяжело дыша. Туман вернулся. Теперь сомнений не было…

Кто-то забрал мальчика и старушку. Доунан наблюдал за тем, как пустеет берег. Ветер пробирал до костей. Одежда неприятно прилипла к коже. Доунану казалось, что его сунули в ледяную глыбу. Он помогал тем, кто остался, но вскоре никого не осталось.
Ежась от холода, Доунан побежал в сторону паба. Он надеялся хоть немного согреться, но холодный ветер бросался навстречу, хлестал по одеревеневшему телу. Что-то заставило его остановиться. Доунан прищурился, всматриваясь в мутный туман. Знакомое лицо. Сегодня он уже видел его. В альбоме с фотографиями, собранными дедом. Рядом стоял Маккейн.

Доунан приблизился к ним. Стараясь не стучать зубами, он невнятно проговорил:
— Мисс… Макларен? Маккейн. – Доунан кивнул. – Идемте в паб. Там достаточно тепло. Можно согреться.

— Случилось крушение парома.
Доунан скользнул в обжигающее тепло таверны следом за Розмари и Маккейном. Ему казалось, что кожа сейчас лопнет, обожженная горячим воздухом. Доунан обратился к хозяйке, перекрикивая шум
— Если вас не затруднит, то я бы хотел сделать большой заказ. Часть людей могут отправиться со мной в паб. Но там почти нет еды. Просто соберите нам продукты, а мисс Макларен поможет нам приготовить, верно? – Доунан прищурившись впился взглядом в Розмари.
Откуда ни возьмись появился констебль, который тут же начал пытать Маккейна.
— Мистер Робб, может, мы все ответим на ваши вопросы чуть позже? – Доунан вопросительно поднял брови и повернулся к Маккейну. – Тут становится тесно. Вы идете в паб? Заодно… опробуем ваш виски.

— Чудесно! Вот мы все и решили.
Доунан стащил со стула одно из брошенных одеял и накинул Розмари на плечи, а затем сунул девушке один из свертков с едой.
Доунан повернулся и поискал взглядом Маккейна. Он был атакован Роббом.

Доунан хмыкнул.
— «Добрый» – это последнее слово, каким бы я назвал этот день. И я, конечно, могу постоять в стороне. Но думаю, что нашей полиции следует заняться обстоятельствами крушения парома и поиском пострадавших, а не пытать мистера Маккейна.

— Отлично. – Доунан передал Барри одну из собранных корзин.

— Благодарю, миссис Доусон. – Доунан забрал поданные одним из служащих корзины. – Пришлите мне счет. Все мои деньги намокли.

Маккейн решил остаться в таверне, помогая незнакомой черноволосой девушке кого-то отыскать, а Доунан кивнул мисс Макларен, призывая следовать за собой. Возвращение на улицу было хуже пытки. Повсюду висели сероватые клочья тумана. Он медленно полз по земле, клубился над водой, оседал на волосах и коже неприятной влагой. Доунан взял Розмари за локоть и почти потащил за собой, желая как можно скорее убраться отсюда. Туман как белая простыня накрыл собой Уистен. Почти окоченев от холода, Доунан упорно шел вперед. От корзины с едой распространялся аппетитный аромат еды, который ощущался отчетливо сильно в сыром морском воздухе. Сквозь серо-молочный занавес Доунан смог рассмотреть несколько едва заметных желтых огоньков. Свечи возле паба… Он повернулся к мисс Макларен:
— Почти пришли.
Два лошадиных черепа, венок из трав и свечи в фонарях казались сейчас самыми уютными вещами на свете. Паб казался частью горной гряды – выступивший из скалы камень, покрытый мхом и плесенью там, где должна была быть крыша. Доунан отворил дверь, пропуская Розмари вперед.
— Проходи внутрь, я сейчас.
Доунан остался у входа, где стояла небольшая голубая тыква – особый сорт, к которому питал слабость дед. Осторожно сняв верхушке, Доунан вытащил заготовленную на всякий случай банку с солью. Он быстро открутил крышку и очертил вокруг паба белый круг. Тоже самое сделал с окнами и порогом. Когда все было готово, Доунан спрятал соль и быстро вошел в паб. Внутри было тепло, в очаге ярко горел огонь, хотя он точно помнил, что не зажигал его. Возле барной стойки стоял Джо с незнакомой девушкой в мужской одежде. Видимо, они и разожгли огонь. Чувствуя, как тепло медленно просачивается в кости, Доунан легонько подтолкнул Розмари в спину:
— Приходи, не бойся.
Стараясь не стучать зубами от холода и все еще мокрой одежды, Доунан скрылся за барной стойкой, вытащил несколько стаканов и обратился к собравшимся:
— Пиво? Виски? Эль?

30 октября. Паб

Доунан успел лишь открутить крышку, когда на него ураганом налетел Джо.

Доунан даже не подумал защищаться. Он развел руки в стороны, открывая грудь.
— Не позволишь? Серьезно? Как же ты мне помешаешь, а, Джо? – Доунан шагнул навстречу «другу». – Как ты мешал, когда я выполнял грязную работу, чтобы никто больше не марал свои ручки?
В пабе вдруг повеяло холодом. Ледяные потоки воздуха разносили в разные стороны. В продрогшего Доунана словно вонзились тысячи иголок. Ветер взъерошил волосы девушек, сорвал развешанные птичьи перья и растрепал клочья фальшивой паутины. А затем пробрался под кожу, обхватив ледяным кулаком сердце.

Доунан нахмурился, чувствуя, как кожу снова кольнуло. Девушка, пришедшая с Джо… Вот, значит, что… Ему не нужно было думать, кто она такая.
А когда она бросилась к дверям паба, впуская внутрь туман, он убедился окончательно.
Ситуацию прервала Розмари. Она завела девушку обратно, захлопнула дверь и сунула ему в руки теплый плед. Доунан даже растерялся от такой заботы. Еще в больший тупик его поставили ее слова:

— Не стоит, мисс Макларен. Вы здесь не прислуга. Я сам все уберу. А вот от еда не помешает. Особенно, мистеру Флемингу. А они ему еще пригодятся.
Доунан ухмыльнулся. Он вытащил из кармана сложенной вчетверо снимок. Не смотря на все испытания водой и сыростью, он не испортился. Доунан медленно развернул фото и положил на стойку перед Флемингом.
— Узнаешь их, «друг»? Уже тогда моя семья делала то, что должны были делать все. Но вы оставались незамаранными. – Он понизил голос до шепота. – Ты можешь по-прежнему оставаться в стороне. Я, как всегда, сделаю все сам.
Он взглянул на снимок трех молодых парней перед городской ратушей. Они были еще моложе, чем они с Флемингом. Неожиданно из камина вырвались языки пламени. Огонь в очаге запылал еще ярче, лизнул каменную кладку. Толстые свечи зажглись, пламя взвилось почти на полметра вверх, коснулось полок с выпивкой. Развешенные тут и там пучки трав вспыхнули. Паб наполнился серым дымом. Фальшивая паутина тлела на стенах. В воздухе смешались запахи гари. Паутина и перья жутко смердили, а от трав, наоборот, расплылся приторно сладкий аромат.
Доунан подхватил тлеющий стебелек, который резво опускался прямо на волосы Розмари.

В тот самый момент, когда Доунан отбросил тлеющий стебель, в пабе раздался громкий треск. Как будто полено в костре развалилось на части. Он обернулся, но увидел лишь черный дым, ползущий из невидимых щелей. Странный запах забивался в ноздри. Словно жгли горы сырой листвы. То ли в дыму, то ли в тумане были видны лишь расплывчатые очертания людских тел. Джо и его новая знакомая исчезли из виду, скрытые черными занавесями. Красное пламя вырвалось из камина и очага, на миг осветив паб. И тут же сквозь огонь начали проходить черные фигуры. Полностью обугленные тела двигались плавно, но стремительно, словно охотники в поисках добычи. Огонь угас, оставив дым. Во мраке сверкнули алые угли. Глаза… Они осветили ряды длинных зубов на покрытых коркой лицах. Из дыма вынырнула Розмари. Она пятилась к двери, с ужасом глядя на сотворенные из пепла и обугленных деревяшек существ. Доунан коснулся холодной стены паба. Боясь выпускать из поля зрения призраков, Доунан вслепую шарил по стене. Сердце забилось быстрее. Если до них доберутся, то это будет мучительно больно. Наконец, вспотевшая ладонь наткнулась на дверную ручку.
Доунан медленно потянул дверь на себя. Другой рукой схватив Розмари за плечо, он вытолкнул не наружу. Черные демоны засмеялись, лязгая зубами. Глаза-угли вспыхнули в кромешной темноте, озаряя уродливую пепельную корку. Доунан выскочил следом за Розмари и попал в вязкий холодный туман. Захлопнув дверь, он осмотрелся. Туман был повсюду. Свечи в фонарях погасли. Со всех сторон доносились крики. То ли настоящие, то ли иллюзия тумана. Они снова оказались на холоде, который стремительно завоевывал каждый участок тела. Черный дым начал просачиваться сквозь окна на улицу, словно обладал собственной волей и разумом. Доунан схватил Розмари за руку и потащил за собой:
— Идем! Тут теперь опасно.
Они почти вслепую пробирались вперед. Некоторые дома были объяты таким же дымом. При их приближении дым начинал двигаться, в нем слышалось кряхтение и чей-то шепот.
Наконец, впереди показалось смутно знакомое здание. Вокруг него не было ни черного дыма, ни жутких существ. Доунан подергал ручку, почти готовый к тому, что придется влезать через окно. Но оказалось открыто. Может очередная ловушка? Но и оставаться на улице дольше нельзя. Он осторожно вошел внутрь, пытаясь хоть что разглядеть в кромешной тьме. Потянув за собой Розмари, тихо шепнул:
— Держись сзади. Даже не вздумай двинуться вперед, пока я не разрешу.
Пара шагов, какой-то шорох. Внутри кто-то был…

Почта. Ночь
В мертвой тишине слышались шорохи, шаги и странный шелест. Затем кто-то чихнул. Дверь снова скрипнула, отворилась и впустила незнакомую девушку. Доунан успел задвинуть Розмари за спину. Но мутный свет снаружи осветил двух вполне обычных людей: местного почтальона и, видимо, приезжую.
Дверь пришлось закрыть, отрезав жуткий шум снаружи и жалкие потоки хоть какого-то света. Доунан провел рукой по стене. Должен же здесь быть выключатель?! Наконец, он нащупал небольшой рычажок и сдвинул его вверх. Почта озарилась бледным светом. От непривычки пришлось несколько раз моргнуть.

— Да. Даже не знаю, на кого они были похожи… Обуглившиеся тела, но не похожие на человеческие.

Доунан удивленно взглянул на Розмари. Откуда такие познания? Впрочем, остров пропитан страхами и суевериями. Наверняка, многие из местных знают способы борьбы с… да с кем угодно!
— Мы с мистером Райделлом займемся столами. А вы поищите что-нибудь пригодное для заслонок.
Уэйлин запер дверь. И присоединился в Доунану. Вдвоем они начали таскать мебель – столы и небольшие шкафчики к дверям и окнам.
Здание почты постоянно содрогалось от резких толчков. Похоже, камнепад продолжался.

Все слилось в какой-то странный калейдоскоп перед глазами. Паника, страх, жуткие звуки и сотрясания земли. Даже на почту, где они умудрились заткнуть, кажется, все до единой щели проникла каменная пыль. Здание постоянно дрожало. То от камнепада, то от завываний снаружи, то от их собственных действий. Доунан на автомате делал все, что ему говорили. В какой-то момент ему даже стало все равно, если мертвые слуа проникнут сюда. Значит, так тому и быть. Но он видел, как отчаянно люди рядом с ним цепляются за жизнь. Как борются. Как сражаются. Доунан закрывал ставни, двигал вместе с Уэйлином мебель и даже взял принесенный им нож. Тяжелая рукоять сразу же привычно легла в ладонь, напоминая о том, что он давно обязан был сделать. Если бы ни его малодушие и ожидание неизвестно чего.
Доунан загнал эти мысли поглубже. Розмари, похоже, знала, что делала. Насыпала вокруг них круг из соли, замкнула и ступила внутрь. Уэйлин пытался всех приободрить, мастерски отвлекая от всего, что происходит снаружи. Лилиас с готовностью пела, шумела и никак не показывала, что ей страшно.
Один из слуа все же пробрался внутрь. Он возник на лестнице и в мгновение ока очутился возле них. Неспособное преодолеть круг из соли, существо кружило рядом, все время злобно скалясь. Лилиас застучала по чайнику, оглушая обугленный труп. Слуа упал на пол, начал корчиться. Одна из его жутких конечностей задела соляной круг. Слуа зашипел и словно взвизгнул от боли, прижимая культю к себе. Но неожиданно красные глаза-угли зажглись ярче и уставили в пол. Доунан проследил за взглядом призрака. Круг из соли был нарушен. В белых кристалликах образовалась небольшая выемка. Слуа злобно скривился. Все еще дрожа от шума, который они производили, и поскуливая, когда касался соли, он начал когтем процарапывать дорожку в белом круге. Там, где когти соприкасались с солью, слышалось жуткое шипение, вверх поднимался дым, а по помещению растекался жуткий запах гари.
Не дожидаясь, когда слуа окончательно разрушит их защиту, и чувствуя, что должен наконец что-то сделать, Доунан прыгнул вперед, прямо на призрака. Он со всей силы всадил нож прямо в лоб призраку из углей и пепла. Слуа заверещал, а Доунан исхитрился вывернуться из его цепких когтей, которые впивались в бока. Он обхватил затылок призрака и прижал «лицом» к соли. Раздались жуткие визги, шипение, будто плоть разъедало кислотой. Тело слуа дергалось в конвульсиях. Доунан выдернул нож и со всей силы отсек призраку голову, в ту же секунду он рассыпался в прах, оставив на полу лишь черный силуэт.

Почему-то вокруг было тихо. Неправдоподобно ненормально тихо. Доунан вытер лезвие о штанину. Все, что происходит – его вина. И еще двоих. На что все они надеются? Что туман сам собой рассеется и уйдет? Что все станет по-прежнему? Его привел в чувство уже знакомый женский голос. Красивый и сильный.

Доунан удивленно моргнул. Обычно, всем было наплевать на его состояние. Такая забота от постороннего человека… От девушки… Он в очередной раз убедился в правильности того, что собирался сделать. Если бы не его обязанность, то стоило это сделать хотя бы только ради того, чтобы освободить ее от такой жизни. Доунан едва не рассмеялся. В кого он превратился?! Оправдывает свои преступления благородными целями. Но разве хоть один ребенок заслужил жесткого отца? Тем более, слабая беззащитная девушка, которая даже не может дать отпор.
Доунан покачал головой:
— Нет, я не ранен.

Молитва Лилиас, тихая и отчаянная, звучала, как самая печальная мелодия на свете – она напоминала о том, что все они по-прежнему стоят в очереди на прием к Смерти.

Доунан наконец пришел в себя. В голове сформировался план, и он собирался его исполнить, во что бы то ни стало.
— Если начальник почты остался жив.
Уэйлин и сам не знал, как сильно помог ему.
— Конечно, отведу. – Доунан указал на нож. – Это, с твоего позволения, мы возьмем с собой. На всякий случай.
Они с Уэйлином отодвинула мебель от дверей, освобождая выход, и осторожно выглянули. Снаружи было безлюдно. В воздухе висела каменная пыль. Клочьями плыл туман. Медленно опускался на землю черный пепел.
— Ну что, мы первые. – Доунан протянул руку Розмари. – Идем. Попробуем добраться сначала до паба. А затем я отведу тебя домой.
Напряженно оглядываясь по сторонам, Доунан сделал несколько шагов вперед, ведя за собой Розмари. Спокойной и безлюдно. Не слышно даже завываний ветра. Кое-где горел свет, но он терялся в пелене тумана и в висящей в воздухе пыли. Осторожно они продвигались вперед. Под ногами хрустела каменная крошка. Повсюду – следы разрухи и борьбы. Наконец, показался паб. Одинокая тыква. Металлические фонари. Два черепа, охраняющие вход. И потрепанный венок из трав. Внутри почему-то горел свет. Доунан точно помнил, что с приходом слуа все погасло. Разглядеть, что происходит снаружи, было почти невозможно. Окна были покрыты сажей. Будто кто-то специально вымазал. Доунан обернулся к Розмари и поднял нож:
— Пока не заходи. Я проверю, кто внутри.
А внутри оказался Джо с девицей с парома. И Доунан явно прервал их на чем-то интересном. Шире распахнув дверь, он вошел внутрь, подталкивая Розмари в спину, которая уже, наверное, заледенела на жутком холоде.

— А не хочешь узнать, где ОН у меня? – Доунан ухмыльнулся. – Задержись мы чуть дольше, и ты бы наверняка попросил ее показать тебе грудь? Да, Джо?
Он обвел взглядом замерших девушек:
— Девушкам лучше держаться от Джо подальше. Он еще тот… прохвост. – За улыбкой Доунана скрывалось не просто дружеское подшучивание.
Но он быстро взял себя в руки.
— Розмари, проходи внутрь. Обещаю, Джо будет держать себя в руках. А тебе нужно согреться.
Помимо воли Доунан бросил взгляд на тайник возле фотографии. Шесть кирпичей были вогнаны не до конца и немного выдавались из стены. Вот черт! Нужно было сжечь чертов альбом. Если его обнаружат, ему обеспечена виселица. А он хотел разобраться со всем этим на своих условиях.

— Может я, а может и нет. – Доунан пожал плечами.

— Она со мной. – Доунан выделил слово «она».
Из всех троих самой большой угрозой для Розмари был именно он. Но… но почему-то он считал важным дать понять и Кэтрин, и Джозефу, что девушка под его зашитой.

— Могу только восхититься твоими способностями. – Доунан пожал плечами. – Я, увы, такими талантами не обладаю.
Доунан поднял с пола обугленное птичье перо.
— Как бы я ни старался, но еще ни одна девушка не захотела мне ничего показать по собственной воле. – Он притворно тяжело вздохнул и бросил перо на барную стойку.

— Хорошо, когда какие-то вещи не меняются, ведь правда?

Розмари забилась в угол, словно стараясь быть подальше от них. В какой-то степени Доунан ее понимал. Но с удивлением осознавал, что настолько очевидный страх в глазах и на лице его злит.

Доунан хмыкнул.
— Не ври ни себе, ни ей, Джо. Здесь она в бoльшей опасности, чем где-либо еще.

— Тогда ты знаешь, что мы должны сделать. – Он пристально взглянул на Джо. – И где.
Доунан повернулся к Розмари:
— Идем, я отвезу тебя домой.
Розмари кивнула. Они по-прежнему были раздеты. Верхней одежды не осталось, а та, что была – испачкана сажей и бог знает чем еще.
— Подожди меня минутку.
Он быстро скрылся за одной из дверей, которая вела на чердак, где Доунану пришлось жить, пока шла работа над пабом. Он нашел одну из своих курток и теплое пальто. Где-то еще должен быть шарф. О, вот он! Покоаырявшись в неприметной коробке с кучей старого хлама, Доунан вытащил небольшой сверток, обмотанный мягкой кожей и бечевкой. Сунув сверток в потайной карман куртки, Доунан накинул ее себе на плечи, подхватил пальто с шарфом и вернулся в паб. Он отдал Розмари плащ и коротко приказал:
— Надевай.
Пока Розмари застегивала пуговицы и затягивала пояс, Доунан нырнул в корзину, которую они принесли из таверны. Выудив оттуда завернутые в шелестящую бумаги сэндвичи, снова вернулся к Розмари. Обмотав вокруг ее шеи шарф, Доунан бросил Джозефу и Кэтрин:
— Не ждите меня.
Право выбора он оставлял за ними. Все, что зависит от него, в любом случае будет сделано. Взяв Розмари за локоть, он повел ее прочь из паба. Почему-то именно сейчас, с головы до ног закутанная в пальто и шарф, она выглядела до странного беззащитно. У Доунана даже мурашки прошли по телу от осознания того, что эта девушка никак не может за себя постоять. Но скоро он это изменит.
За пабом стояла его машина. Как и все вокруг она была покрыта каменной пылью и сажей. Доунан вытащил из кармана ключи, открыл дверцу и кивнул Розмари:
— Садись.
После того, как она устроилась внутри, Доунан обошел машину, смахивая с крыши и капота камни, сел на водительское место и завел мотор. «Дворники» принялись резво очищать грязное окно. Доунан протянул Розмари сверток с сэндвичами:
— Ешь.
Почему-то на большее количество слов его не хватало. Когда стекло стало более-менее чистым, Доунан нажал на газ.
До дома Розмари было около пяти минут езды. Время, которое он потратил на мысли о том, что собирается сделать. Дед всегда говорил, что они вынуждены нести свой крест во имя сохранения острова. Эта доля могла выпасть кому угодно. Так получилось, что выпала им. Остров требовал жертв, и этих жертв ему давали. Но убийства и слезы не могли оправдать никакие жертвоприношения. И тогда был найден выход: платить кровавую дань теми, кто не заслуживает жизни. Скольких они вот так осудили? Многих. Неверные мужья, жестокие отцы, матери-алкоголички, садисты и воры…
Сначала дед избавлял остров от этой грязи. Теперь Доунан. И Джо с Кэтрин. Но они никогда не обрывали чью-либо жизнь. А вот Доунан… Одной из жертв острову стал его собственный отец. Мразь, при собственном сыне, насиловавшая свою жену. Когда Доунан убивал его, то чувствовал только облегчение и радость. Какие бы благородные цели не выкладывал в это дед, для Доунан имело смысл только убийство. Он наслаждался. И будет точно так же наслаждаться, когда разделается с отцом Розмари.
Дед составил едва ли не досье на большую часть жителей Уистена. Точнее на тех, кто должен стать жертвой, усмиряющей жажду крови Кэрриса. Доналд Макларен был первым в этом списке. Жестокий садист, избивающий жену и дочь. Доунан бросил взгляд на Розмари. Вряд ли она подозревает, что сидит рядом с убийцей отца. Как бы повела себя, знай, кем Доунан является на самом деле. Попыталась бы его остановить? Или сама вложила бы нож в руки. Доунан понял, что не желает знать ответа. Если бы защищала отца, то Доунан бы ее не понял. Но не смог бы не восхищаться такой преданностью и благородством. Если бы поняла и приняла его поступок, то… Доунана бросило в жар. Лучше ему об этом не думать.
Из тумана вынырнул надежный массивный дом. Крепость, за стенами которой творилось насилие. Доунан остановился у черного входа.
— Сначала войду я, а потом ты.
Он вышел, открыл дверцу, помогая Розмари выбраться наружу. Дверь дома тихонько скрипнула. Внутри пахло все той же каменной пылью и немного золой, как будто жгли бумагу. Никаких разрушений Доунан рассмотреть не смог. Вроде бы все было в порядке. Неожиданно послышался жуткий треск, внутри дома зажегся свет, и спустя секунду на кухню влетел разъяренный Доналд Макларен. Он орал какие-то ругательства, оскорбления и проклятия, но Доунан его не слушал. Когда здоровенный урод попытался наброситься на них с Розмари, Доунан схватил его за мясистую шею, оттащил назад и приложил головой к стене. На светлых обоях остался мазок крови.
Доунан осторожно уложил отца Розмари на пол и взглянул на ошарашенную девушку:
— Иди найди мать и проверь, чтобы с ней все было нормально. О нем, - кивок на тяжело дышащего пьяницу, - я позабочусь сам. Давай! Иди! – Он повысил голос, надеясь, что страх за свою жизнь заставит Розмари убежать отсюда.
Когда она, наконец, скрылась где-то в темном нутре дома, забрав с собой последние яркие цвета, Доунан поднялся на ноги и поднял обмякшую тушу ублюдка.
Взвалив его на плечо, Доунан вышел из дома. Со всей скоростью, какой мог, он дошел до машины и швырнул обрюзгшее тело в багажник, прикрыв сверху брезентом. Бросив последний взгляд на дом, Доунан быстро отвернулся. Он знал, что внутри никого нет, что ни Розмари, ни ее матери ничего не грозит. Этого было достаточно. Зачерпнув пальцами горсть земли, смешавшейся с камнями и пеплом, Доунан раскрыл ладонь и тихо прошептал:
— Dangoswch lwybr y llwybr tanwydd, arwain ar hyd, oh, tir bendigedig.
Он подул на ладонь, и с руки слетели красные искры. Они упали на землю длинной путеводной нитью, выстраиваясь в одну линию и указывая путь к жертвеннику.
Доунан быстро сел за руль и, подавив жгучее желание обернуться, надавил на педаль газа. Интересно, Розмари слышит шум мотора? Если слышит, то выглянет наружу, узнать, что происходит? Его это не должно волновать, но почему-то волнует.
Огненная линия из ярких искр убегала прямо в туман, но Доунан уверенно ехал вперед. Он знал, огонь, его родная стихия, всегда подскажет верный путь и убережет от невидимой в тумане ловушки.
Наконец, в тумане показались серо-зеленые горы. Мох, плесень и лишайники. Тропинка их тлеющего пепла убегала вверх. Доунан бросил машину у подножия, вытащил из багажника все еще не пришедшего в себя Макларена и взвалил себе на плечо. Восхождение вверх с таким грузом длилось, кажется, вечность. С Доунана ручьями стекал пот. Рубашка пропиталась влагой. Но наконец он достиг неприметного алтаря. Места, где все закончится. Три камня, как и три жреца. Два, почти вросшие в породу. На них лежит третий – широкий и плоский, словно ложе для очередной жертвы. Доунан свалил на него отца Розмари, а сам устало опустился на круглый валун. Он немного отдохнет и подождет. Если с Джо с Кэтрин не явятся, то он исполнит ритуал сам, а затем свалит с острова в чертям! Впрочем, визит к ним, ему и так обеспечен.
Доунан всмотрелся в неприятное лицо будущей жертвы. Он напряженно ожидал, когда Макларен придется в себя. Как только эта дрянь очнется, Доунан пойдет на поводу у своих желаний и причинит этой шкуре столько боли, сколько успеет. После того, как познакомился с Розмари и узнал ее ближе это желание стало особенно сильным.
Доунан вытащил из потайного кармана сверток и аккуратно уложил на влажную землю рядом с собой. Он ждал…