Карта ролевой игры "Венецианский карнавал"

-Моя принцесса, я и так целый день занят делами этого города. Думаю, украшение гондол-это уже чересчур.


Стефано лишь пожал плечами, оставив этот выпад без ответа. В конце концов, весёлой компаньонке вовсе необязательно знать, скольких женщин он успел раздеть, ознакомившись с "предметами их туалетов".

Злость затопила нутро. Он был взбешён. Он был в ярости. Он был в отчаянии.
Самое плохое, что могло случиться, случилось – у него отняли дочь. Кучка фанатичных мальчишек, возомнивших себя богами. Он их уничтожит. Каждого. Методично, медленно он будет разрушать жизнь каждого из них. Он подвергнет их таким пыткам, которых их детские умы даже не могу вообразить. Он будет сдирать с них кожу живьём. Медленно закручивать железные обручи на их головах и слушать их крики, с улыбкой наблюдая за струйками крови, стекающими по их лицам, вслушиваясь в хруст кости черепа. Он вольёт в их глотки кипящее масло, а в открытые кровоточащие раны запустит орды насекомых, чтобы те сжирали их внутренности…
Стефано опомнился, лишь когда разнёс вдребезги свой кабинет. Слуга, принёсший это известие, боязливо сжался в углу. Он что-то тихо поскуливал, баюкая руку, из которой торчала кость. Контарини даже не помнил, как покалечил этого бедолагу. Всё в нём просто кричало – уничтожить! Убить! Причинить адскую боль! Всё равно кому. Сейчас, когда контролировать себя было сложно, абсолютно всё равно, кто будет страдать. Но потом, когда он успокоится… Тогда он превратится в монстра. Тогда он будет просто животным, одержимым потребностью убивать, но с холодным разумом, направленным на причинение боли остальным.
Треск, который издало поломанное кресло, привёл дожа в себя. Какого чёрта он здесь стоит, когда дочь находится неизвестно где.
Он направился к слуге, едва не заплакавшему при его приближении, и пнул его сапогом:
− Куда её поместили?
− В темницы.
− Убирайся отсюда и найди Родриго. – Стефано вытер окровавленные руки о штору, сдёрнутую с карниза и валяющуюся на полу.
Покалеченный слуга убежал так быстро, словно испарился по волшебству. Тут же появился Родриго. Даже верный прислужник, столько раз видевший Стефано в самые незавидные моменты, и тот был удивлён и поражён увиденным.
Слуга следовал за хозяином, сообщая всё, что успел узнать об аресте Франчески. Стефано внимательно слушал мужчину, запоминая все детали. Главное – понять, во что влипла его дочь. На пороге её комнаты он остановился, велев Родриго отправиться вниз и приготовить всё необходимое.
Как только слуга скрылся за поворотом, Контарини толкнул дверь и вошёл в комнату дочери.
За те несколько лет, что Франческа провела в этой комнате, она постаралась её превратить в сказочную страну. Пожалуй, во всём дворце, это было единственное место, где дож чувствовал себя уютно, умиротворённо.
Он помнил, как приходил сюда вечерами, садился на кровать, и они беседовали с Франческой о самых разных вещах. Иногда, он приносил ей новую книгу, привезённую из какой-нибудь далёкой страны. Иногда – изящную куклу, изготовленную лучшим мастером, которого только можно было найти. Часто они просто сидели вдвоём и смеялись над шутками, вычурными нарядами или смешными словечками, которые услышали за день.
Теперь же… Теперь все куклы были разорваны и разбиты. Одежда вывернута наизнанку, подушки выпотрошены. Всё, что раньше наполняло эту маленькую страну волшебством, теперь превратилось в груду мусора. В обломки, которые не склеить. И посреди всего этого Стефано видел свою дочь. Испуганную, потерянную, не понимающую, что происходит. Он почти слышал, как она молится, прося о помощи. А он, её отец, в это время занят очередным государственным делом этого продажного города.
Контарини наклонился и подобрал с пола какой-то яркий ошмёток. Это было туловище тряпичной куклы, которую он подарил Франческе на окончание Великого поста десять лет назад. Кукла была очень необычной: она изображала милую девушку в богатом наряде, ленточки её шляпки были скреплены брошью с драгоценным камнем. Глаза её тоже были драгоценностями – два сверкающих топаза, вышитый красной нитью рот и румянец, который прямо на ткани нарисовал художник.
А теперь от неё остались лишь оторванные части тела. Бриллианты глаз выпали, и кукла сияла пустыми глазницами.
Почему-то на тряпичном тулове появились следы влаги. С удивлением Стефано понял, что он плачет. Горячие слёзы прочертили по щекам глубокие морщины и упали на белую ткань тела куклы.
Стерев две этих дорожки с лица, дож нагнулся и поднял с пола оторванные кукольные руки и ноги. В дверь робко постучались, и появился Родриго с сообщением, что всё готово.
Стефано передал ему части куклы и приказал:
− Найди лучшего кукольного мастера. К завтрашнему дню она должны быть готова.

*****
В темницах дворца дожей было неуютно. Если замолчать и прислушаться, можно было различить крики тех, из кого под пытками выбивали признания. Иногда, эти крики замолкали. И раздавались лишь едва слышные стоны… Это стонали те, у кого больше не осталось сил кричать, но всё ещё жила надежда на освобождение и прекращение всех мучений.
Стефано прекрасно ориентировался в этом лабиринте. Он уверенно шёл к своей цели, мысленно отмечая, куда он бросит обидчиков Франчески. О нет, не сюда. Он отправит их в другое место. Дальше и глубже. Оттуда даже самые громкие их вопли не пробьются сквозь каменные стены. Оттуда не просочится их кровь в сырые коридоры. Там они исчезнут навсегда, замученные, молящие Богородицу лишь о скорой смерти, о избавлении. Стефано займётся ими лично. Каждым из них. Не спеша. На глазах друг у друга. Чтобы каждый из них знал, что его ожидает, и понимал, дальше будет только хуже…
― Посетители запрещены…
Голос небритого вонючего стражника тут же оборвался. Двое из охраны дожа оттеснили его сторону, вырвали из сцепленных пальцев ключ и отворили решётку.
Франческа сидела на полу. Маленький беззащитный ребёнок. Единственное, что было в его жизни.
― Какого чёрта ты натворила? – Собственный голос показался Стефано каким-то сухим, словно это говорил не человек, а трещали поленья в костре – сухо и безжизненно.
Вбежавший за ним слуга уже расстилал удобную подстилку на деревянной кровати, а служанка расставляла на столе обильный ужин.
Стефано подошёл к дочери и обнял её так крепко, что чуть не задушил. Он поцеловал дочь в макушку и погладил её нежную девичью щёку. Укутал Франческу в тёплый, отороченный мехом плащ и тихо ласково проговорил:
― Я заберу тебя отсюда, моя принцесса. Завтра. Обязательно заберу.
С этими словами дож вышёл, так и не дождавшись, что ответит его дочь. Он вышел, чтобы не видеть её испуганного прекрасного лица. Вышел, чтобы наказать тех, кто обрёк его дочь на это. Жестоко наказать…

Он смотрел на погром и думал, что делать. Вариантов было несколько: одни менее удачные, другие более. Но ни один из них не подходил. Нужно всё обдумать. Всё решить. Распланировать. Хрупкая мозаика мыслей уже начинала складываться в голове в полную картину, как дверь распахнулась, и в комнату вбежала Диана:



Контарини внимательно посмотрел на женщину и тихо проговорил:

-Полагаю, что Вам об этом должно быть известно больше, чем мне. Ведь в последнее время с моей дочерью чаще бывали вы. - Стефано потуже замотал на руке какую-то тряпицу, пытаясь остановить кровотечение. - Франческа сейчас в темнице. Её арестовала инквизиция. Все визиты запрещены. К ней допустят только священника.

Она что-то говорила, а Стефано лишь мечтал подойти к этой женщине, нежно провести ладонями по нежной коже её шеи, сжать и держать руки до тех пор, пока синьора Сальвиати не захрипит и не перестанет говорить.



-В противном случае, ваша камера будет соседней с камерой Франчески. Надеюсь, моего влияния хватит на это.

Контарини стремительно направился к двери, распахнул её и оглянулся:
-Посидите пока здесь. Как только успокоитесь, я постараюсь найти время, чтобы вас выслушать.

Он быстро захлопнул дверь и кивнул подоспевшему Родриго:
-Не выпускать её ни под каким предлогом! Поставь здесь стражу и внимательно следи, чтобы синьора не выбралась из комнаты.

Спустя какое-то время...
День выдался трудным. Месяц выдался трудным. Год... Как он пережил это время?.. Сердце начинало бешено стучать, как только он вспоминал, что случилось с Франческой. Всё тело покрывалось холодным липким потом, в висках пойманным в силки зверем бился пульс, перед глазами лишь испуганное лицо дочери.
Стефано прикрыл глаза, пытаясь отогнать эти образы. Нужно отвлечься, подумать о чём-то другом.
О чём?
Всё равно. Например, о том, что у него осталось не так уж много времени, а ещё столько не сказано. Он упустил в своей жизни тысячи возможностей. Но почему-то не жалел. Ведь каждая из них вела его сюда, в этот самый момент, в эту комнату, в этот ласковый смех Франчески за стеной.
И всё же... Пламя свечи дёрнулось в сторону, порождая фантастических монстров. Всё же он бездарно растратил свою жизнь. Провёл в поиске столько лет, но так и не нашёл. Твари на стене заплясали свой демонический танец. А может, всё-таки, нашёл? Тени рассмеялись, подслушав его мысли. «Конечно, нашёл... Ты был так близко. Рядом. Но ни сказал ей даже слова. А теперь её целует другой...» Тени захохотали ещё громче, заполняя своим смехом всё пространство, пробираясь внутрь, просачиваясь в кровь.
Стефано встал и подошёл к тайнику у окна. Да, они правы. Он был так близко... Щёлкнул замок, и в танцующем пламени свечи заискрились камни, украшающие изящную шкатулку. Он достал из сейфа шкатулку. Столько времени прошло с тех пор. Вечность или день? Год или сутки?
В шкатулке на бархатном дне лежала диадема, которую он когда-то решил подарить дочери. Наверное, время пришло. Контарини достал письмо из тайника и положил рядом с диадемой. Он направился к выходу из кабинета. Тени пытались ухватить за его, оставить себе, спрятать. Но Стефано уверенно шёл вперёд, не обращая внимания на их хохот, превращающийся в крик.
Франческа спала. Он мог бы смотреть на неё вечно. Веки слегка подрагивают, едва заметная улыбка притаилась в уголках губ, на щеках тень от ресниц. Что ей снится? Кем заполнены её сны. Она уже давно не его маленькая принцесса. Она выросла, чтобы превратиться в королеву. Но разве это что-то меняет? Абсолютно ничего. Подрагивающими пальцами Стефано убрал локон, поразившись, как странно выглядит его рука на фоне белоснежной кожи дочери. Огрубевшая кожа. Неужели, это рука аристократа? Лёгким поцелуем он коснулся щеки дочки и медленно отстранился.
Оставил шкатулку на тумбочке возле кровати, а сам тихо вышел.
В подземной зале было как-то по особому тихо. Свечи, запах пыли. И его статуи, его верные друзья. Стефано сел в кресло и принялся ждать...
Никто не заговорил с ним, не сдвинулся с места.
Но это неправильно! С десяти лет его друзья разговаривали с ним. Тридцать с лишним лет он рассказывал им, а они давали советы и слушали его. Но в этот раз всё заканчивалось. Ни старый каменный лев, ни печальный ангел, ни весёлая дриада - никто не заговорил с ним.
Откуда-то Стефано знал, что тот день, когда они не ответят, будет последним.
Наверное, сегодня именно тот день.
Стефано откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза.
Лёгкое дуновение ветра, едва слышный шорох, звук шагов... Контарини резко поднял голову. Она стояла прямо перед ним. Молодая и невинная. Светлые локоны обрамляют лицо, которое он, наконец, может рассмотреть.
Она приближается к нему. Как будто и не было тех лет, что провела она, склонив голову на руки.
Стефано улыбнулся. Девушка улыбнулась в ответ. Наклонилась. Мягкие локоны скользнули по его щеке. Стефано прикрыл глаза. Он ощутил прикосновение её губ, сначала лишь холодный камень. Но его губы согревали камень, они больше не были такими холодными. Они были горячими, страстными.
Вот так всё заканчивалось. Он закрыл глаза и вдохнул её запах. Тело затопило наслаждение, сладость. Он хотел сохранить это чувство навсегда. Наверное, именно поэтому, это был его последний вдох.

«... Маленькая моя принцесса, милая Франческа...
Ты знаешь, я всегда старался быть рядом, но не мог заменить тебе мать. С детства ты была лишена её. Мы с Лаурой ненавидели друг друга. В этом браке не было даже уважения. Страдали мы оба. Страдала и ты. Но ты уже выросла, моя принцесса. И скоро сама станешь матерью. Это наш последний с тобой разговор. И я хочу, чтобы ты навсегда запомнила одну вещь: в семье, которую ты создашь должна быть лишь любовь. Человек, которого ты полюбишь, должен столь же сильно любить тебя, и неважно, какого он сословия, богат ли или беден, красив или не очень. Если вы будете любить и уважать друг друга, то будете счастливы всегда. Не торопись, ты обязательно найдёшь такого человека.
Всегда любящий тебя отец».