Карта ролевой игры "Караван"

Кортес получил назад свои документы и снова положил их в портмоне, искоса наблюдая при этом за "своей" незнакомкой.
Немного помедлив, он все-таки подошел к ней.



- Вы на меня сердитесь? - с беспечным видом, с которым впрочем совсем не вязался немного напряженный тон его голоса, спросил Валентин, как ни в чем не бывало беря из рук девушки бутылку и тоже делая глоток из нее, и утвердительно произнес. - Сердитесь, конечно.

Первой мыслю Кортеса было: Ура! Ему все-таки удалось ее вывести из себя, и она заговорила!
Но следующие слова мигом охладили слишком восторженное настроение.


Коротко усмехнувшись, он внимательно посмотрел на девушку, а затем неторопливо взял ее за руку и забрал бутылку, которую тут же бросил на в вещмешок. Потом неожиданно быстрым рывком притянул девушку к себе, прижав ее к своему телу.

- Наверное... - прошептал он, копируя ее интонацию, с едва сдерживаемым негодованием в голосе, при этом медленно проводя губами по гладкой коже ее щеки и шеи, так, как если бы это делал любовник. - Наверное, вы должны быть, но... - Кортес осекся. Внезапная, острая как бритва мысль, что она могла быть благодарна кому-то еще, полоснула его сознание. - Но вы не будете, - с жаром прошептал он почти касаясь ее губ. - Я вам не позволю. Потому что меньше всего на свете я жду от вас благодарности. Запомните это...

С этими словами Кортес жадным поцелуем накрыл губы своей "невесты", властно раздвигая их и стремительно проникая во влажность ее рта своим языком.
Он буквально выпивал ее - словно она была какой-то драгоценный сосуд, наполненный изысканным вином, - смаковал ее вкус, откровенно наслаждаясь мягкой податливостью ее рта и губ и никак не мог утолить свою жажду... погасить вспыхнувший жар неподдающегося никакому контролю желания...

Наконец, прервав поцелуй, он нашел в себе силы отстраниться от нее - прерывисто и тяжело дыша, в тщетной попытке преодолеть мучительные последствия своего возбуждения.

- Eres muy linda*.Me vuelves loca**, - с откровенной прямотой прошептал Кортес, проводя кончиками пальцев по чуть припухшим от поцелуя губам девушки, - Pienso en ti todo el tiempo***... каждую минуту, каждую секунду... с той самой встречи... - он убрал руку - Скажи мне, mi vida,****.. благодарность - это все, что ты можешь дать мне взамен?

............................
* Ты очень красивая - исп.
** Ты сводишь меня с ума - исп.
*** Я думаю о тебе все время - исп.
**** жизнь моя - исп.

Кортес не понимающе уставился на девушку...
- Que se...? - невольно вырвалось у него по-испански.



Валентин, прищурившись, проводил взглядом девушку, которая остановилась рядом с этим вооруженным парнем и очем-то перекинулась с ним словами.
Его внимание отвлек Керим, который выташил из джипа лопаты. С беспокойством поглядывая на странных людей он тихо произнес:
- Советую отсюда поскорей уезжать, сеньор Кртес. Пока нас отпустили. Ох, не нравися мне все это... очень не нравится!

И он с энтузиазимом принялся откапывать колеса их машины.
Кортес, бросив еще один взгляд в сторону "своей" незнакомки, снял пиджак - на всякий случай, достав мобильник и проверив, отключен ли он? Зарядку нужно было экономить - и, засучив рукава своей рубашки, взял другую лопату - Керим был прав: пока обстановка благоприятствовала им, нужно было уезжать.
И как можно скорее.

- Не знаю, есть ли у Керима еще лопаты, - Кортес, воспользовавшись паузой, взял у своего водителя флягу с водой и, випив немного воды, вытер пот с лица. - Мы банально увязли в песке. Придеться немнго помахать лопатами....
Он снова вытер пот со лба и перешел к следующему колесу.

Вооруженный парень, который держал их под прицелом и проверял документы, оказался представителем правоохранительных органов России. Брутального вида байкер, как понял Кортес, тоже имел отношение к силовым структурам, - правда, родной Испании.

Валентин видел, как умело и, главное, привычно его "невеста" помогала обоим силовикам, - интересно, в специальных войсках какой страны, служит она? Какие тайны скрывает она под этой маской равнодушной отстраненности. А в том, что у нее была тайна - и возможно, не одна - которую она умело скрывала, Валентин был уверен, как ни в чем другом.
И это его раздражало, потому что отделяло его от нее, создавало непреодолимую преграду между ними; проводило незримую грань, которую ему посоветовали лучше не переступать... Предупреждение, в котором слышалась угроза.

Господи, на кого она работает? - Кортес устало закрыл глаза.

- Кажется, у нас опять неприятности, - обеспокоенный голос Керима вывел Валентина из задумчивости. - Начинается буря.

Кортес посмотрел в окно - небо действительно потемнело, словно его заволокло тучами.
- Что ты предлагаешь делать, Керим? - спросил он своего сопровождающего.
- Переждать бурю в заброшенном кишлаке, - не задумываясь ответил Керим - Я говорил вам о нем. Тут совсем недолго. несколько минут.

Кортес кивнул, соглашаясь тем самым с водителем.

И правда, до кишлака было недалеко - через несколько минут они уже въезжали в него. Как раз вовремя - внезапный порыв сильного ветра обрушил на них массу песка.
Кое-как выбравшись из машины, пряча лица и борясь с новыми и новыми порывами ветра, они все побежали к ближайшему строению.

Поселок был по всей видимости из тех, которые принято было называть тут типовыми. Построенные еще в советское время небольшие поселения с двумя или несколькими прямыми как стрела улицами, пересекающимися между собой строго под прямым углом улицами, застроенными такими же - типовыми - домами, которы, возможно, и смотрелись не плохо, - одиноко стоящие, с их большими, ориентированными наружу окнами, - где-то в местности с более умеренными климатическими условиями, но только не тут - в экстремальных условиях пустыни. Создавалось впечатление, что архитектор, спроектировавший их, имел весьма отдаленное представление и о местности и о людях, для которых он собирался сроить.

Гордо именуемые оазисами пустыни и призванные оживить малонаселенные районы, такие поселения обезлюдили чуть ли не одни из самых первых.
Кортес уже имел удовольствие видеть такие - с брошенными, полуразрушенными домами, с выбитыми окнами и сорванными стихией крышами, - они напоминали ему немощных, оказавшихся никому не нужными, растерянных стариков, доживающих свой век в полном забвении.

И каждый раз он испытывал жгучее чувство разочарования и ответственности - как если бы это были его проекты, его ошибки, его просчеты..
Один из них - в котором сейчас находился поселок строителей - ему все-таки удалось перестроить и таким образом возродить к жизни. И он гордился этим не меньше, чем огромным жилым чудо-комплексом, проект который они совместно запроектировали для Туркменистана.



Им - вернее, его "невесте" - все-таки удалось найти более менее сохранившееся строение. И все благодаря тому, что хозяин в свое время удосужился запереть его.
Впрочем, его "нареченной", как он самолично сумел убедиться, ничего не стоило взломать замок за пару каких-то несчастных секунд - ножом, устрашающие размеры и формы которого больше бы подошли героям-мачо из фильмам ужасов или боевиков.
Впрочем, после пережитого сегодня, Кортеса нисколько бы не удивило, если бы она достала гранатомет и просто выбила дверь снарядом.
Странным образом он находил это забавным и едва сдерживал улыбку

Но сама "невеста", похоже, так не считала и продолжала сохранять убийственно серьёзное выражение на лице. Интересно, а она вообще хоть когда-нибудь смеялась?
Хотя бы в детстве?...
Впрочем, нечто, вроде смущение на миг промелькнуло на ее лице, когда он "засек" ее нож, и тут же без следа исчезло. Как исчез и нож - в ножнах - Валентин внимательно проследил за ним.

- Фамильная реликвия, - кивнув на ножны, спокойно поинтересовался он, - Как я понимаю, очевидно доставшаяся в наследство от пирата дедушки?
Кортес прошел к единственному - с уцелевшими стеклами - окну и прислушался. Ему почудилось, что сквозь рев стихии до него донеслись звуки мотоциклов.
Это хорошо, если люди успели добраться до укрытия.

- У меня тоже есть реликвия, - как ни в чем не бывало, продолжал он. - Фамильная шпага, доставшаяся от предка-конкистадора.
Валентину вдруг захотелось подразнить свою "невесту", и, обернувшись к ней, он подмигнул.
- Наши дети, mi vida, будут воспитываться на уважении и почитании фамильных преданий и заветов, - интимным тоном, не оставляющим никакого сомнения в подразумеваемом значении слов, сказал Кортес.

"Его жизнь" бросила на него такой выразительный взгляд, что у Валентина не осталось никакого сомнения, что от немедленной смерти его спасло только появление Керима.

Керим сообщил, что Олдридж и Яна ушли в соседнюю лачугу, где уже укрылисьлюди.
Коротко посовещавшись между собой, они решили присоединиться к остальным.

Буря продолжала бушевать. Ветер сиал холодным и бил с такой силой, что приходилось двигаться медленно. Поэтому, когда они все-таки достигли дверей соседнего дома, Кортесу казалось, что прошла вечность.

Отряхнув с себя песок, они поприветствовали собравшихся, узнав в них своих знакомых.

Кортес поискал глазами и увидел Олдриджа, увлеченно печатающего на ноуте.
- Не будем огорчать людей, - наклонившись к "невесте", с улыбкой прошептал Кортес. - Продолжим делать вид, что мы помолвлены.

Мягко положив руку на талию девушке, он подвел ее к американцу.
- А вы все работаете, профессор? - поинтересовался он, присаживаясь рядом и жестом предлагая своей спутнице сесть рядом .

- Очень похоже, - согласился с Олдриджем Валентин. - На солнце. - он разломил хлеб и протянул одну половину своей "невесте". - Один из распространенных культовых симовлов огня. Это любой ваш студент знает.
Он откусил лепешку и, жуя, уставился в ноут.
- Намекаете, что наш жрец имел отношение к этому культу? - Кортес перевел взгляд на Олдриджа.

Валентин был в ярости.

Олдридж что-то увлеченно говорил ему, объясняя и доказывая, но он уже не слушал его - опершись спиной о стену и запрокинув голову, он сквозь ресницы наблюдал за "невестой".
Кортес и сам не мог толком дать объяснения своей реакции. Но ОНА ушла, - равнодушно, отстраненно, как все, что она делала - и это его буквально взбесило.

Валентин давно понял для себя, что так или иначе люди уходят из его жизни: одни навсегда, как родители, чтобы никогда больше не вернуться... другие - знакомые и коллеги - возникали по мере необходимости его присутствия в решении их проблем и снова исчезали...
Даже друзья уходили - незримо и неизбежно - обзаводясь семьями и постепенно отдаляясь. Даже Алисия... даже она уже начала уходить от него.

И что самое интересное, он привык к этому процессу - совершенно не сопротивлялся и даже относился к нему по-философски спокойно, находя всему логичное объяснение и не позволяя себе желать большего, чем сам мог дать взамен.
Но когда ЭТА женщина ушла от него - даже не ушла, а просто села в отдалении, - волна слепого категоричного протеста моментально поднялась в нем, начисто захлестывая доводы рассудка.

Кортес с силой сжал песок пальцами, едва сдерживая себя, чтобы не шарахнуть кулаком в стену и не заорать от злости.
Впервые он не хотел смиряться и не хотел ничего понимать.
ОНА просто должна быть рядом. Всегда. Вечно. Принадлежать ему безраздельно. Разве это так сложно понять? И, в конце концов, просто принять? Как должное! Как данность!



Буря постепенно стихла, но Кортес не спал, прислушиваясь к ровному дыханию других.
Поэтому он видел, как под утро его "невеста" поднялась и, не слышно скользнув тенью, приблизилась к нему.
Кортес старался не дышать, - вернее дышать как можно ровнее. Он даже не почувствовал, а просто угадал, что ее пальцы скользнули в его карман, где лежал мобильник.

Молниеносно схватив ее за руку, Валентин открыл глаза и увидел прямо перед собой бледное лицо девушки. Он дернул ее на себя, сбивая с ног и быстро подминая под себя.
- Ты немного промахнулась, mi vida, - прошептал он почти со злостью, касаясь губами ее шеи, там, где билась крохотная жилка. - Это находится здесь.

С этими словами он красноречиво положил ее ладонь на свой пах, туда, где уже давно и мучительно изнывала желанием его плоть, и с силой прижал ее.

Ранее...



Сознание того, что ее рука - пусть принудительно - сжимает его плоть, вызвало в нем чувство, сравнимое с экстазом.
Кортес надавил на ее ноги коленом, заставляя ее раздвинуть их, и, медленно потерся о ее руку, глухо застонав от наслаждения.

- Bien, pacita mia, - прерывисто прошептал он, - ... bien hecho*...



Кортес взглянул на неподвижно лежащую под ним девушку - ее глаз были закрыты, а щеки порозовели от возбуждения - но она продолжала оставаться безучастной. Или пыталась казаться такой?
Эта мысль разозлила его.
Быстро перехватив ее руку левой рукой, Кортес завел ее над головой девушки, а правой скользнул ей под футболку.
Его ладонь легла на ее гладкий живот и, погладив его, слегка сжала, сминая при этом.

- Te deseo**, - сорвалось с его губ.




Это дало результаты. В предрассветных сумерках влажно блеснули ее внезапно раскрывшиеся глаза, и девушка, приподнявшись вдруг сама прижалась к его губам - неумело и как-то по-детски.
Валентин раскрыл губы, принимая ее поцелуй и сам отвечая на него - страстно, безжалостно, с жадностью врываясь языком в полость ее рта и заставляя запрокинуть голову.

Его рука нетерпеливо скользнула выше - к груди - и замерла, наткнувшись на грубую ткань, стягивающую тело девушки.

- Что это? - спросил он, разом приходя в себя и ошарашенно глядя на нее. - Зачем это?



- Зачем это? - уже громче, требовательно переспросил он.

........................
* любимая, ... хорошо так - исп.
** хочу тебя - исп.

Все изменилось мгновенно - только что она отвечала ему, обнимая плечи и зарываясь пальцами в волосы, и в следующее мгновение - короткий точный прием, и Кортес уже лежит навзничь, а она, быстро поднявшись, уходит...
Снова!

- Que mierda! - Его кулак со всей силы врезался в мягкий песок, подняв тучу пыли - не причинив ему ни исцеляющей боли и ни чувства облегчения..

Кортес медленно поднялся и поморщился, ощущая неудобство при каждом шаге. Он устало прислонился лбом к обшарпанной стене, постепенно приходя в себя и успокаиваясь.
Только сейчас до Валентина дошло, что он до сих пор не узнал как зовут его "невесту".
Он покачал головой - эта женщина точно сведет его с ума!

Через несколько минут он - хмурый и злой - вышел из темноты лачуги на ослепительно яркий свет.

Кортес оглянулся в поисках девушки.
Солнце поднялось уже высоко в безоблачном небе, обещая еще один жаркий день.Керим возился около джипа, орудуя лопатой и что-то недовольно бормоча при этом
Его "невесты" нигде не было видно.

Валентина привлекла группа людей, столпившаяся поодаль. Он медленно направился к ним, желаю узнать, не видели ли они девушку, и невольно замер, когда:





- Mierda! - выругался он снова, отказываясь верить своим глазам, и со всех ног бросился к ним.



Одним рывком Кортес вырвал девушку из объятий парня и в следующее мгновение нанес тому удар в челюсть.

- Что здесь происходит? - отчетливо произнося слова, негромко поинтересовался он, оборачиваясь к девушке.

- А я не люблю, когда моей женщины и моего зада касается кто бы то ни был вообще! - и, не обращая внимания на оружие, словно бык на красную тряпку, Кортес ринулся на обидчика.

Он нанес левой рукой удар по его кисти, сжимающей пистолет, а другой - под дых. И презрительно сплюнул в песок под ноги спецназовцу, выговаривая с жутким акцентом по-русски:
- Манать... вашу...

Со стороны домов к ним уже со всех ног бежал Керим - с лопатой.

Сильный удар сбил его с ног, ставя на колени, а голову дернуло назад так, что в глазах потемнело



Кортес упал в песок, а потом, постоял несколько секунд на четвереньках, приходя в себя, и, тяжело поднявшись, не оглядываясь на спецназовцев, спотыкаясь подошел к раненному Кериму.
Он лежал на животе, а в его лопатке торчал нож. Валентин опустился перед ним на колени, совершенно не зная, что делать. Потом подхватил на руки и поволок к домам.