Цена ошибки - жизнь

Конечно, долго тащить на себе слишком большой для неё вес Бонита не смогла. Поднять Роя и пройти с ним несколько сот метров на плечах помог порыв отчаянного нежелания остаться в одиночестве в лесу, где их ищут вооружённые люди. Присутствовал и страх, что раненного, скорее всего, просто убьют, как не представляющего для них интереса. Не то чтобы Бонита так привязалась к своему вынужденному напарнику, но пока он жив, им вдвоём будет проще выжить, чем поодиночке. И Рой не так ранен, чтобы бросать, а потом страдать от мук совести.
Потом Бонита просто свалилась. А когда выкарабкалась из-под недвижимого тела Роя, и ещё раз убедилась, что он жив, снова потащила его волоком, экономя силы и жалея, что нет ручья, где следы за ними сразу бы смывало водой.
Минутки отдыха становились всё длиннее, Бониту стало всё чаще посещать сомнение, стоит ли ей продолжать? Он слишком долго не приходит в себя, что, если он в коме? Или у него сотрясение, и он двинулся умом?

Незаметно начало темнеть, и когда ослабшие руки выронили свою ношу и Бонита снова упала, то поняла, что больше не сможет сделать ни шагу. Несколько шагов, несмотря ни на что, она всё же сделала - до ближайшего овражка, какое-никакое, а укрытие. В него она сволокла Роя, и сама упала рядом с ним. Что она будет делать, если парень не очнётся к утру - Бонита не смогла бы сказать. Совесть совестью, но и умирать из-за бессознательного тела не хочется. Ладно, она подумает об этом утром.

Очнулся, хвала Деве Марии. Бонита вымоталась так, что просто отметила это, как факт, и прикрыла глаза, слыша, как Роя тошнит. Последнее, каким бы странным это ни казалось, вызывало какую-то радость - всё-таки живые звуки, живой человек, живая душа рядом. Он там не упадёт и не захлебнётся? Она приподняла голову, проверяя, и успокоилась. нет, всё в порядке.

- Тебе было выгоднее так, - спокойно согласилась она. - А мне - так. А была бы рана сильнее - и я бы бросила тоже, - "успокоила" она его, помогая подняться на ноги, хотя для этого ей тоже потребовалось встать.
- Час. Два. Три? Я не знаю, - призналась девушка. - Тащила, ну. Как-как... По-всякому, - Бонита пожала плечами. Она даже за ноги его тащить пробовала, но так оказалось не легче.
- Куда?
Риторический вопрос, судя по всему. Куда угодно, только не там, куда ведут слишком явные следы. Река, несмотря на свою желанность, казалась опасной - именно из-за своей желанности. А может, всех оттуда уже разогнали, и теперь их там никто не ждёт?
В темноте идти было сложнее, хоть глаза и привыкли к отсутствию света, но каждая ямка в земле становилась опасна - легко подвернуть в ней ногу. Или свалиться в какой-нибудь овраг. Поэтому быстро идти не получалось.

Рейвен подняла голову. Богомол снова злится, хоть и начал хромать, но взгляд его в темноте сверкает нетерпением. Тина... Отдыхай быстрей, пора подниматься и идти. Нам надо, пока есть хоть немного сил идти к горам.
Девушки поднимаются и идут, стараясь не отставать, к мужчине с верёвками. Начался подъём, и лес стал реже.
Рейвен перехватывает одну из веревок и пристально и твёрдо смотрит прямо ему в глаза. Она свою верёвку не отдаст. Потом обходит парня и продолжая подниматься, обвязывает себя одним концом, повесив остальной моток на плечо. Тина кажется снова позади. В сумерках почти ничего не видно.

Ворона. Ее зовут ворона. Киваю. Я поняла.

Китаянка что-то пыталась показать и хотела, чтобы я повторяла. Я повторила за ней вдох, счет до четырех, выдох. И еще раз. Это успокаивало. Я села под дерево, все еще видя спину мужика с грязными волосами.
Мы просидели четверть часа, может немного больше. Я очень хотела спать, но не могла уснуть. Ноги после полета со склона и попадания в ловушку опухли и бугрились от ушибов. Мышцы крутило так сильно, что оставаться на одном месте было невозможно. Я гладила ноги вверх-вниз, уперевшись лбом в колени. Надеялась унять боль, но она не проходила. Держась за ствол дерева, тяжело поднялась на ноги и сделала несколько шагов. Удивительно, но так терпеть боль было легче.
- Рейвен, - тронула китаянку за плечо, - я идти.
Махнула в сторону куда ушел грязный и зашагала от китаянки.

Он пытался забраться на гору, но делал это на неподходящем месте. Я прошла мимо, ища другое место для подъема.
В горах я бывала дважды. И хоть не стала умелой альпинисткой, но некоторые вещи запомнила.
Я нашла не очень крутую стену со множеством выступов. Ухватилась за один, поставила ногу на другой и подтянулась. Поискала выступ для шага, проверила его устойчивость и снова подтянулась.
Не знаю сколько раз я повторяла все заново, но наконец оказалась на уступе. Села и посмотрела вниз. Немного выше влево зияла чернотой ближняя из пещер.

Огромный сом настигал Террелла и готов был уже проглотить его. Но Террелл снова смог увернуться от него. Силы были на исходе. Ведь ему приходилось не только увертываться от рыбины, но еще и бороться с течением, которое уносило его в сторону. Террелл уже не видел, что там делает Каспер. Сейчас он сосредоточился над опасностью. Терреллу очень не хотелось оказаться внутри этого мутанта. Сому все таки удалось ухватить мужчину за ногу и резко потянуть к себе. Террелл барахтался в воде, изрыгая из себя нечленораздельные междометия. Ему все таки удалось вырвать ногу из пасти. И тут он вспомнил о ноже. Как он позабыл о нем? Опустив руку в воду, вытащил из кармана нож. В это мгновение рыбина снова схватила его за лодыжку. Острые зубы вонзились в тело. Террелл чувствовал силу этой мрази. И когда она снова потянула его к себе, чуть приоткрыв пасть, намереваясь проглотить его всего, Террелл изловчился и вонзил нож в верхнее небо рыбы. В ярости, с криком он крутил ножом, а потом начала наносить им все больше и больше ран. Рыба потихоньку стала оседать. Она то открывала, то пыталась закрыть пасть. Но Террелл на этом не остановился. Вся ненависть, вся ярость и гнев, что был в нем сейчас вырвалась наружу. Он не мог остановится. Все бил и бил ножом, туда куда попадал. Без разницы. Вода помутнела и вскоре рыба пошла на дно. Течение воды уносило Террелла, но какое-то время он этого не замечал, пытаясь остаться на плаву. Но увидав, что он удаляется все дальше от берега стал перебирать руками, делая гребки мощнее. Сил на это почти не осталось. Мало того, что он растратил их уплывая от рыбы, так еще потратил силы на выплеск эмоций. За что сейчас и поплатится. Идиот. Надо было минимизировать растрату энергии. Вот теперь перебирать руками становилось все тяжелее и тяжелее. И если сейчас нападет на него еще одна рыба, то он станет для нее легкой наживкой.
Худо-бедно, он все таки доплыл. Еще не выйдя до конца из воды без сил упал на дно. Еще несколько минуточек. Уговаривал он себя. Нет, вставай! Впереди были горы. Нужно было дойти до них, пока не стемнело.

А Кастор не выплыл.
Прошу игрока отписать неравный бой с рыбиной/невозможность сопротивляться течению/... на ваш выбор.

Спасибо за игру.

Рой шел и хмурился. От напряжения глаз, что вглядывались в темноту, голова стала болеть еще сильнее, и он потер виски, стараясь осторожно касаться места ушиба. Потом пальцами нажал на глаза, которые болели от постоянного напряжения. Но вся боль мира сосредоточилась именно в его голове. Хотя если проанализировать, то ноги у него гудели нещадно, желудок болел от голода и его скручивали спазмы, парня продолжало мутить, и он постоянно сплёвывал. И, кажется, Рой натер левую пятку. Поэтому парень старался не думать, о своих болячках и сосредоточиться на основной своей миссии – на выживании. А именно – как выжить, в условиях, в которых никогда не был. В городе всегда легче было ему затеряться и спрятаться.

Они петляли между деревьями, старясь не идти по одной стороне долго. Рой задумчиво смотрел под ноги и думал лишь о том - получит ли выживший деньги? Или задача - убить всех?

Современное дитя мегаполиса, он вновь стал прокручивать в памяти все знакомые сюжеты, ранее виденные им. Рой кусал губы и кожу внутри щек – дурная привычка из детства, помогающая сосредоточиться и размышлял про себя. В одном фильме участники должны были убить друг друга, чтобы завладеть деньгами. И один участник получил их в черной сумке, правда, когда он думал, что его выпустят после этого, то он снова оказался в круге таких же, как и он победителей с деньгами – затюканных и напуганных и это был не конец, а начало. Новое начало кругов ада.
Рой снова подумал о Флетчере. и его лицо страдальчески нахмурилось. Рой привык сдерживать обещания данные брату, единственному человеку, которого он любил, и он не мог подвести его в этот раз. У брата не должно быть той дерьмовой жизни, которой жил он.

Рой споткнулся в очередной раз о выступающий корень дерева и рухнул на колено. В голове зазвенело, и парень поморщился. Поднявшись, он рукой схватил упавший на землю сук и поднял.

Шли они медленно, хотя и старались ускориться, тщательно глядя под ноги, насколько это позволяла видимость и смотрели перед собой. Рой постоянно прислушивался к шорохам. Во время их коротких передышек, у деревьев, окруженных листвой, Рой срезал ветки с поднятого им сука и срезал кору под углом, чтобы получить заостренный наконечник.
В темноте ни черта не было видно, и Рой боялся попасть себе по руке ножом, поэтому действовал очень медленно. Но потом они снова шли, и он откладывал свое занятие и нес получившийся колышек в руке. Рой хотел хоть как-то занять свои мысли, хоть что-то делать, лишь бы отвлечься. Тем больше Рой думал, тем сильнее у него начинала болеть голова, и тем сильнее он понимал – всем им не выбраться.
А если помочь тем мужикам с автоматами избавиться от беглецов, от таких же, как он попавших в ловушку жадности и легких денег? Рой обернулся и посмотрел на Бониту, идущую следом за ним. В темноте он не видел выражение ее лица, но задался вопросом: а сможет ли он убить?
Убить человека, чтобы выжить. Чтобы спасибо свою шкурку и вернуться к брату. Рой задумался и сильнее стал кусать щеку.
Обернулся и снова посмотрел на Бониту. Он не желал ей зла, она даже стала нравиться ему. Наверное, лучше было ей бросить его, там одного и спасаться. Ради своей жалкой шкуры, он бы пожертвовал ее. И не только ее... По крайне мере Рой так думал. И это мысль одновременно ужаснула его и придала силы.

Рой был измотан, голоден и зол, прежде чем они добрались до гор.

Они снова движутся уже не так быстро, потому что невозможно все время бежать. Богомол прав, лучше сегодня добраться до укрытия, чем завтра проснуться с дыркой в голове и на своих мозгах. Тина может говорить на американском. Рейвен кивает и обгоняет их, таких непонятных и других.
Но тигрица оказалась не позади.
Рейвен посмотрела наверх, как-то надо обойти этот высокий валун, но остановилась, потому что выше идти было некуда. Валун оказался скалой. В молчании она развернулась и увидела, что Тина уверенно двинулась вдоль нагромождения камней и остановилась ещё перед одной стеной. Это как подниматься по бесконечным крутым лестничным пролетам у них в Чайнатауне. Рейвен внимательно наблюдала за девушкой кошкой, так ловко у той получалось цепляться и ползти по камням наверх. Она подошла поближе к тому месту и потрогала стену. Провела по ней рукой повыше. Тина высокая, гораздо выше неё, и ей найти уступ легче. Рейвен подпрыгнула и так и не достала ни до одного. Оглянулась, посмотрев на Бобби. Потом снова наверх. Прислонилась всем телом к камню, прося его помочь найти первый уступ, а дальше она постарается как Тина цепляться и добраться до уступа.

Террелл на одной силе воле поднялся. Сцепив зубы и сжав кулаки. Сделал шаг, потом еще. Окончательно вышел на берег и обернулся. Спокойная река текла по своему руслу. А на ее поверхности была тишь да гладь. Ничто не нарушало хода воды. Коряги вместе с Кастером не было видно. Террелл нахмурился. Не уберег колобка. Желваки заходили по скулам, сильнее сжал рукоять ножа. Оказывается он так и плыл, зажав нож в ладони. Склонил голову. Тяжело сделал шаг. Надо идти отсюда. Слишком долго он пробыл на одном месте. Его засекут. Быстрыми шагами пересек расстояние и оказался среди деревьев. Заросли тут были гуще и приходилось помогать себе ножом, прорубая себе дорогу. Это замедляло ход. Хотелось есть, пить. И да, черт возьми, спать. Тело требовало хоть какого-то отдыха. Но он шел. Упорно. Упрямо. Отдыхать будет потом, когда останется жив, когда из памяти сотрутся эти дни.

Бобби привычным жестом прихлопнул карман, проверив самое драгоценное, потом почесал щёку и зевнул, не закрывая рта рукой. Ни фига не культурно, но и тут не приём. К желанию курёхи, добавились дикий голод и жажда, Бобби нашел гладкий камушек, обтер его об штанину и сунул в рот. Такую хрень он читал в детстве, там малолетка и жирдяй протусили почти всю пустыню. Во рту сразу стало гадко, словно Бобби снова приложился башкой о землю и зачем-то не закрыл рот. Жутко хотелось выплюнуть этот камушек и хорошенько прополоскать рот. Но он терпеливо ждал, когда полегчает.

Чуть дальше появилась рыжеволосая, она прошла мимо Бобби, чуть в сторону и принялась сноровисто подниматься. Улепетывать от копов он умел, правда ни фига не был человеком-пауком, как-то, конечно, взромоздится... но время в данном случае может сыграть против. Он не видел остальных, но надеялся, что они где-нибудь в лесу бегают, орут и перетягивают внимание охотников на себя. Бобби подошёл к выбранному рыжей пути. То, что та лезет первой - хорошо - если засада рядом, то ей несдобровать, а у Бобби будет шанс унести ноги.

Вторая телка тоже крутилась рядом, она пару раз подпрыгнула, Бобби усмехнулся и покачал головой - табуреточка нужна? Так попроси, язык не отсохнет. А благотворительностью заниматься он не будет. Мужчина подтянулся на руках и поставил ногу на шаткий выступ. Ни фига удобного, но хоть как-то. Мелькнула мысль кинуть рыжей конец веревки - пусть поможет, на фига она ещё нужна? Но её Бобби быстро отмёл - если кто-то доберется до телки, то вытащить Бобби будет дополнительным бонусом. на фиг такие благотворительные акции. Ещё небольшой уступ. Почему-то касалось, что будет сложнее. В общем-то или рыжуха выбрала самое лучшее место для подъема или то, что Бобби приходилось улепетывать через дворы, перемахивая заборы сыграло свою роль. Нога чуть не сорвалась, мужчина схватился за выступ рукой, второй за торчащий корень. Глухо матюкнулся, проводив взглядом камушки, летящие вниз и снова стал подниматься. аккуратнее, не торопясь и не пытаясь думать о чем-то ещё кроме камней и своих ног и рук.

От отдыха отвлекало ощущение, что повреждённая щиколотка горит. Айви пришлось снять обувь и, не придумав ничего лучше, она облепила ногу влажной почвой.
Ноге стало легче.
Прикрыв глаза от удовольствия, Айви пыталась решить что же ей делать. Достав свой складной нож, пожалела, что это не BUCK SPECIAL, но радость, что есть хоть такой позволила немного расслабится.
Кого она боялась больше обычных животных или тех зверей, которые назывались людьми она не знала. И есть ли смысл ей бояться или это как раз её шанс на встречу с её мальчиком она тоже ещё не решила.
Дыхание стало ровным и глубоким, когда сон победил.
А рука крепко сжимала рукоятку ножа.

Тихо. Полумрак, душновато, слабый луч света откуда-то сверху.
Мне пофиг – день или ночь. Есть прибор ночного видения и два разных прицела, на разное время суток.
Я на позиции в своем убежище. Это воздушная платформа с домиком между двух близко расположенных отвесных, гладких скал, отсюда до земли футов пятьдесят примерно, ок. 15 метров вниз идет веревочная лесенка. Сейчас она поднята и скатана возле порога. Ловушки я временно обезвредил, но в мое отсутствие они будут работать как часы. Ни один убл*док не проберется.
Дышу. Спокойно. Медленно. Автомат уже убран. На очереди кое-что другое.
Карабин Remington 700P Light Tactical Rifle с магазином на 4 патрона. Копы обожают эту винтовку, и не зря. Легкая, но мощная. Пробивает окно машины, дверь без брони, тонкую стену. При этом поражает находящуюся за ними цель.
Хип-хоп, тип-топ. И ты мертв.
На крышке чемоданчика от винтовки какое-то шевеление. Я скашиваю глаза.
Жирный черный паук перебирает лапками. Ползет по крышке к краю. Ищет новое место жительства.
Темный угол, где удобно плести паутину. Ловить мух. Глупых, доверчивых. Вкусных.
Эти участники шоу. Голодные, встревоженные. В глазах блеск азарта. Предвкушение. Надежда на лучшее.
Они правда думали, что их позвали сюда, чтобы вручить миллион баксов и отпустить?
И чего они хотят, тупари? Судя по их состоянию, ни один не приспособлен к жесткой игре. Разве что тот громила-боксер. Может, еще мелкая азиатка. Все. Два более-менее годных мужика, и то один без х*я и яиц. Но бабы! Они куда полезли, мл*?
Жадность их уравняла. Сделала похожими друг на друга, как две капли воды.
Я облизываю губы, не глядя протягиваю руку за фляжкой. Отхлебываю и полощу рот полминуты, потом глотаю. Все. Больше пить нельзя. Лезть вниз, чтобы отлить – опасно. Даже отсюда посс*ть и то опасно, можно упустить цель.
«Следи за ними, Дрю. Следи хорошенько. Не давай этим хомякам поднять головы выше уровня земли, они должны верещать от страха»
«Сделаю, шеф»
Миллион долларов. Миллион вкусной зелени, а. Чего бы я только не сделал, имея такие бабки.
Многое.
Например, купил новую дальнобойную винтовку и билет в Канаду. В один маленький провинциальный городишко.
Там живет двуногая с*чка, которая задолжала мне по-крупному. Живет со своим кобелем и двумя щенками.
Мои пальцы ласково проводят по вырезам на стволе LTR. Да, она бы даже не успела рот открыть. Моргнуть бы не успела.
Я представил себе ее блондинистую голову, разлетающуюся на кусочки подобно спелому арбузу. Потом головы ее семьи. Это было бы зрелищно. Лучше празднования Дня независимости, м*ть его.





Впереди, ярдах в ста, ок. 91 метра появляется кто-то. Баба.
Цель.
Оторвавшись от праздных мыслей, я приникаю к прицелу и опускаю палец на спуск.
Усмехаюсь краем рта. Нет Канады, зато есть вот эта. Прямо по курсу. Удобно. Вовремя.
Первый выстрел застигает ее врасплох. В перекрестье прицела вижу расширившиеся от ужаса глаза, бледную кожу. Снова облизываю губы.
Это из-за тебя я тут лежу, вместо того, чтобы пойти отлить в нормальном месте.
Ты во всем виновата. Получай.
Выстрел номер два.
Оба – чуть выше ее головы, намеренно промахиваюсь. Пока нет отмашки на ликвидацию, я работаю бугименом.
Наблюдая за ее метаниями и попытками спрятаться, ржу, но негромко. Давай-давай, так веселее.
Оу. Да с тобой и пацан? Веселуха. А какой у него затравленный взгляд! Как он явно хочет избавиться от девчонки и удрать куда глаза глядят! Отдашь ее мне, а, шустрый?
Бегите. Пока можете, бегите.
_________________

Помимо усталости на Бониту накатило противное сосущее чувство в желудке. Вода немного приглушила его, но всё равно очень хотелось есть. Она не пыталась высмотреть какие-нибудь ягоды вокруг. Во-первых, неизвестно, можно ли их есть, а во-вторых, она читала, что без еды человек может выжить месяц с небольшим. А чувство голода пройдёт на третий день, если его не дразнить тем, что всё равно не сможет толком насытить. Вот без воды сложнее. Пить пока не хотелось, но, чтобы предотвратить наступление этого желания, Бонита рвала траву и жевала её. Утром можно будет "выпить" конденсат с камней и росу с листьев, если не найдётся ничего другого.

Обманчивая тишина, отсутствие выстрелов и других тревожных признаков расслабили девушку, и она, хоть и старалась смотреть по сторонам, ушла мыслями в себя. В это время дома она приходила с работы, смотрела телек и звонила родным. Она говорила матери, что едет участвовать в шоу, но не сказала, куда точно. Нет шансов, что мать из Мексики сможет поднять волну паники и потерявшуюся нелегальную иммигрантку станут искать. И зачем она прочитала ту рекламу? Лёгких денег захотелось выиграть... Что же, теперь не будет ни лёгких денег, ни обычных, заработанных честным трудом. Никто не пошлёт матери заработок, на который она купит детям хорошей еды и вещей. Начо давно сгинул в тюрьме, теперь и она пропадёт с потрохами. Не будет для её семьи подмоги, и шансов переехать в Америку. В Мексике, конечно, тоже люди как-то живут, но ей-то хотелось для своей семьи жизни получше.
О себе Бонита не думала. Колледж, гражданство, стабильная работа не на износ - мечты об этом стали бесконечно далёкими, и словно уже не для неё.

Земля под ногами неуклонно поднималась вверх и идти становилось сложнее. Чтобы меньше уставать, преодолевая прямой подъём, Бонита стала идти под углом: немного пройдёт, забирая правее, потом меняла направление и шла налево. Путь идёт всё равно наверх, пусть и петляя, но идти лучше.
- Так легче, - объяснила она Рою. - И ноги меньше устают.
Конечно, на скалах этот приём уже не работал, только по склонам.

Тодд проснулся так же внезапно как и отрубился. С ужасом гн начал скидывать себя листья, решив, что кто-то решил похоронить его заживо и, лишь отскакивая к деревьям, вспомнил, что он сам решил так спрятаться. Сон сопровождаемый кошмарами, совсем не способствовал приятному пробуждению.
Сколько он проспал, не имел понятие, но похоже, что отключился лишь на пару часов. Так как все еще было темно. Устало прислонившись к дереву, сел прям на землю, поежившись от ночной прохлады, пара пищащих уродцев тут же атаковали, но Тодд даже не обратил внимание на сосущих его кровь москитов.
От реки он ушел, во рту было сухо, найти в лесу что-то съестное в такой темноте было не реально, впрочем как и передвигаться куда-то вперед. Но похоже организм перешел в резервный режим, так как спать ему не хотелось однозначно.
Подняв лежащий рядом лист внимательно на него посмотрел, провел пальцем и, стряхивая грязь, запихал рот, пережевывая. Лист тут же запросился обратно, а Тодд сжал рот руками, не давая себе его выблевать. Проглотив небольшую порцию, он все же выплюнул остатки.
Некстати пришла картинка его первого минета в замызганном кабаке, член пахнущий мочой, острое желание отстраниться, сопротивление и вонючая сперма, которую он выблевал клиенту прям на ботинки. За что тут же получил по почкам, а потом он получил по почкам еще раз, но уже от Джека. Такое доходчивое объяснение быстро научило бороться его со с рвотными позывами, но похоже за пару лет лучшей жизни он подрастерял навыки.
Остервеннело сжав несколько листьев в руке, он уже поднес их ко рту и тут до него дошел небольшой факт. Листья были влажными.
И на хрена он жрет грязные литья с земли, если на дереве точно такие же? А на хрена он перед сном собирал листья с земли, если гораздо безопасней было нарвать веток с дерева?
Поднявшись он осторожно сорвал несколько листочков и самозабвенно принялся их облизывать. Уж что, что а лизать он умел на все двести процентов. Потом сорвал еще несколько и повторил процедуру. Не сказать, что он прям напился, но вроде бы уже не испытывал такой яростной жажды. Или это было просто самовнушение? Впрочем совсем неважно, откуда образовался эффект, главное его наличие. Глядишь если выживет в этом месте еще пару дней начнет червей сырых жрать. Прикусив один из листочков и не почувствовав никакой противной горечи, парень принялся срывать их с веток.
Нарвав целую пригоршню листьев, Тодд закрыл глаза и сделал глубокий вздох, расслабил горло и положив листья в рот просто принялся методично пережевывать. Дебил, надо было сразу сорвать их с дерева.
Листья на земле были с песком неприятно скрипевшим на зубах и совсем сухие, в отличии от тех что росли на деревьях.
А спустя минуту он услышал как затрещали ветки и с ужасом вжался в дерево, рядом с которым стоял.

Почему-то Тодд был уверен, что это не охотники, если только в их задачу не входило напугать его до чертиков чтобы он бездумно побежал, свернув себе шею. Не зная, верно ли он определил направление шума, Тодд двинулся в ту сторону. Сколько их было в той комнате? Все эти ребята должны быть где-то здесь. А может и не все... Решение было спонтанным и может не совсем верным, но если это кто-то из тех, он может следовать за ним.
Где-то впереди мелькнуло несколько теней и парень тоже замер. Идти вот так на расстоянии ему казалось наиболее лучшим вариантом, в случае чего он всегда может выйти к ним, ну или наоборот вовремя слинять.

Грязный поднимался, оставив китаянку внизу. Меня охватило беспокойство. Почему он оставил ее, они ведь держались вместе. А вдруг он столкнет меня к ней? Если уж он оставил ее, то на меня точно плюнет. Козлы проклятые! Все они, подонки, одинаковые.
Я подтянула ноги и встала. Уступ был узким и чем дальше уходил влево, тем уже становился. Я прижалась спиной к скале и посмотрела на китаянку внизу. Я не могла крикнуть ей что делать, для этого мой английский был слишком плох. К тому же, я вообще не могла крикнуть - это привлекло бы к нам внимание. Стало уже темно и я не видела черты ее лица. Я несколько раз повторила жест, зовя ее к себе. Мужчина был уже близко. Я повернулась лицом к стене и стала двигаться по направлению к пещере.
Характерный звук и посыпавшиеся камни заставили замереть. Я посмотрела из под руки вниз - он удержался. Несколько секунд ушли на сомнение и страх ошибиться. Я сделала шаг обратно и встала на колени. Одной рукой крепко ухватившись за корень, торчащий из трещины в породе, другую протянула ему вниз. Я была должна ему это. Раньше он тоже подал мне руку.
Когда он вскарабкался, я не стала ждать, что дальше, а поспешила убраться, насколько это было возможно.
Дойдя почти до конца уступа, я начала искать возможность подняться выше. Для ноги тут был только один выступ. Следующий намного выше и я сомневалась, что смогу воспользоваться им.
Мужик был уже рядом. Прижавшись животом и грудью к скале, показала на веревку на его плече, а потом на хорошо различимый на фоне звездного неба, острый камень у входа в пещеру.

Накаркала. Расслабилась. Отвлеклась. Неважно, что у неё не было шансов успеть заметить что-либо, но расслабляться всё же не стоило.
Она шарахается в сторону, панически соображая, где можно укрыться. Да нигде, ***! Они тут на склоне - как мишень в поле. Валуны есть, но какие-то мелкие, за ними не спрятаться. Стоять на месте нельзя и Бонита падает на землю, и боком катится вниз, вытянув руки вверх, чтобы не мешали, и заодно прикрывали лицо от мелких камней. Глаза она не закрывает, хотя уже практически ничего не видно, в надежде, что заметит что-то пригодное. Наконец её бедро ударяется о довольно большой камень, в котором она видит шанс на спасение, и змейкою юркает вниз, под его укрытие, где распластывается у его основания, съёживаясь в как можно меньший комок, чтобы ничего не высунулось из-за камня ни вбок, ни простреливалось сверху.

Сердце судорожно бьётся, как у испуганного зверька. Про Роя она вспоминает только потом.