Анн и Серж Голон и их несравненная Анжелика

Почитала я сейчас ваши сообщения и поняла. Это даже хорошо, что я уже подзабыла Анжелику. Какое удовольствие меня ждет впереди, да ещё от полной версии!!!
___________________________________

Я в прошлом году пересматривала.
___________________________________

Буду ждать.
А то я хотела в электронке здесь посмотреть, а здесь уже другой перевод, и мне что-то он не нравится.

О, там столько приятных сУрпризов! Особенно в Тулузской свадьбе.

Так 9 - это уже ближе. Скорее бы Рескатора дождаться.

Ближе. Но, я думаю, в этом году мы его не дождемся. Жалко...

 » Цитаты и афоризмы из романов серии "Ажелика"

Ольчик, кого именно из нас имеешь в виду? Или всех вместе?

Обещанные цитаты:

Трубадуры никогда ничего не договаривают и не объясняют до конца. Они дают понять, что суть — невыразима.

Он предпочитал любовь, как развлечение, как искусство, а вы научили его тому, что он сам, поэт, трубадур, прекрасно знал — что любовь жалит, впивается в сердце.

Наши отцы противопоставляли любви куртуазной, возвышенной — любовь плотскую, низменную. А я говорю вам: соединим их воедино. Надо любить по-настоящему, всей душой и телом!

Но разве закон жизни не гласит, что, обретая одно, теряешь другое? Можно ли познать радость любви, не пожертвовав свободой сердца?

Нет ничего на свете, что могло бы унизить человека, если он сам не поддастся унижению.

И если уж невозможно скрыть лицо женщины, изменившей мужу, то нужно смело его показывать всем.

Самая красивая женщина,которую ты будешь держать в обьятиях - это жизнь!

Никогда нельзя предоставлять жещинам свободу самим решать свою судьбу.

Сердце мужчины всегда остается мягким воском, каким бы ученым он ни воображал себя...

Обворожительная женщина - плохой спутник для мужчины, мечтающего о покое.

Никакой супруг, даже самый дорогой, не имеет права все видеть и все знать.

От женщин — беспорядок, слабость, мешанина в мыслях, потеря головы и, наконец, они — причина величайших глупостей, на какие идет обычно мужчина, способный в ином расположении духа добиться могущества.

Он мог бы поставить перед собой на колени всех женщин мира. Как он этого добивается?

Ольчик, привет.

Конти, какая красота - все заберу в копилочку.

Вот эта точно из Анжелики в Квебеке.

А эта из Анжелики в Новом свете.

Ага. С Беранжер-Эме или кем-то вроде нее.

Снова да. Разговор с Эльвирой (хотя насчет имени могу ошибиться).

По-моему, с мадам Ле Башуа, которая убеждала Анжелику не воспринимать измену Жоффрея всерьез и здорово ей помогла.

Когда Жоффрей рассказывал Эльвире (да, правильное имя ) про Малапрада и говорил, как они дальше будут жить, если та примет предложение повара, а Анжелика за этим наблюдала.

О имена этих квебекских матрон!

Ага. Вот мы знатоки, по цитатам уже момент узнать можем.

И меня!

А я несколько месяцев назад пересмотрела 1-й.

Очень-очень хочу прочитать!!!! Особенно после таких дразнилок!

А ты не знаешь, может Анн параллельно продолжение пишет?

А я имена их не помню

Присоединяюсь к вопросу
___________________________________

Я имела в виду посетителей темы Вилар, о том что здесь точно найду Конти знала на 100%, а про остальных догадывалась... Наверное потому что любителям Вилар трудно не любить Анжелику.




Ээээ, а заказик можно на цитату ?... Читала давненько, что-то с компа, что-то "в живую", там есть сцена, когда Анжелика объясняет Кантору как появилась Онорина, что-то про войну, мужчин, женщин и детей. Помню когда читала книгу несколько раз перечитывала этот эпизод. Он не сильно большой, девочки, можете его выложить, дабы вспомнить (ну если найдете конечно)?

Ну, про Вилар мне пока сложно говорить. Я прочитала только 1 книгу. Мне понравилось, но были книги, которые вызывали куда более сильные эмоции (но это пока). А Анжелику я первый раз взяла в руки, когда мне было 7 лет. (!) И она навсегда у меня номер 1. За все годы ни одно произведение не потеснило ее, и сомневаюсь, что когда-нибудь потеснит ее в моем сердце. Хотя многие авторы мне очень нравятся. Но Анжелика уже часть меня.
___________________________________

Сколько-сколько!!!!????... Я в 7 лет только сказки братьев Гримм и Джанни Родари читала


Ну для меня Анжелика - это классика жанра. И я не смогу даже сама себе ответить на вопрос есть ли какие нибудь книги лучше или достойнее... Даже и задумываться не хочу. Для меня есть Анжелика, и есть все остальное, а что лучше или хуже, даже сравнивать не буду.

Я очень любила читать. Нормально читала с пяти лет. И когда лазила по полкам домашней библиотеки увидела зеленую книжечку с красивой дамой в пышном платье, и решила почитать. Оказалось, это 2-й том. Уже после Гревской площади. Я полазила по полкам, и нашла еще несколько таких зеленых книжиц. Потом были бордовые. В общем, я читала Анжелику не по порядку. Оказалось, что из Анжелики у мамы не хватает только 4-го тома и 7-го.
А 1-й том я обнаружила, когда мы поехали в гости к бабушке. Она хранила там пенсию. и я стащила книгу (без пенсии :lol. Потом мама увидела, что я читаю и рассказала папе. Папа против не был, а маму возмущало, что там были пикантные моменты. Мне ведь было всего 7 лет. В общем, чтение продолжалось в тайне от всех. До тех пор, пока не пришло осознание, что мне никто не может ничего запретить читать. И книги перечитывались не раз.
Уже позже я прочитала все по порядку, когда узнала последовательность книг в серии.

Для меня так же. Это уже вне категории, за рамками.
___________________________________

Я тоже не всех...

Сейчас уже ничего не знаю. Все запуталось. Одно время даже говорили, что 14 книга уже дописана, но выйдет только после окончательного выхода новой версии. И поговаривали, что редактура старых томов уже закончена. Но издание идет очень медленными темпами. Хотя это зависит от многих факторов...
Но будем надеяться, что последняя книга уже готова.

Новую версию?

Не помню, из какого тома взята эта строчка. Знаю только, что все книги, начиная с "Заговора теней", Анн писала уже после смерти Сержа. Да и так тоже автор - она, а муж помогал с историческими сведениями и вдохновлял.

Няяя!!! Ольчик, ты мое чудо!!! приятно-то как...

Она?
- Ты не любишь ее, - сказала она. - Но ведь ребенок, какой бы он ни был, как бы он ни появился на свет, кто бы ни был его отцом, какова ни была бы его мать, все-таки ребенок, а угнетать слабого - всегда низость.
У Кантора слегка перехватило дыхание. Слова матери задели его, и он молчал... “Ребенок... Низость”...
- И если в тебе не говорит кровь твоих предков-шевалье, то сегодня я хочу напомнить тебе о чести дворянина.
Анжелика снова зашагала, теперь уже по тропинке, которая свела их немного вниз, а затем на середине косогора тянулась вдоль реки и постепенно спускалась в долину.
- Ты родился в тот самый день, когда на Гревской площади был символически сожжен твой отец. Но тогда я думала, что его действительно сожгли... Когда я, неделю спустя, на руках несла тебя, такого крошечного, в Тампль, было Сретенье, и я вспоминаю, что весь Париж казался мне пропитанным запахом пончиков с лимоном, которые продавали в этот день на улицах дети-сироты. Мне было двадцать четыре года. Это не так уж много... для таких испытаний. Когда я вошла во двор Тампля, я услышала детский плач и увидела Флоримона, за ним гнались мальчишки, они кидали в него камни и снежки и кричали: “Маленький колдун! Маленький колдун! Покажи нам свои рожки!.."
Кантор вдруг остановился, лицо его покрылось красными пятнами, и он в ярости сжал кулаки.
- О, - воскликнул он, - был бы там я! Был бы там я!
- А ты был там, - смеясь, сказала Анжелика, - только совсем крошечный, нескольких дней от роду.
Все еще улыбаясь, она посмотрела на него, как бы подшучивая над ним.
- Сегодня-то ты сжимаешь вон какие кулаки. Кантор, но тогда твой кулачок был не больше ореха!..
И она снова рассмеялась, потому что ей представился поднятый к небу крохотный розовый кулачок Кантора. Но смех ее отозвался в лесу каким-то странным, горьким эхом. Кантор недоуменно посмотрел на мать и почувствовал, как где-то в глубине его души зарождается необъяснимое страдание.
Смех Анжелики оборвался, она, казалось, задумалась о чем-то и вновь стала серьезной.
- Ты рад, что живешь на свете, не правда ли, Кантор?
- Да, - пробормотал он.
- А ведь мне нелегко было сохранить тебе жизнь. Когда-нибудь я расскажу тебе поподробнее, если ты захочешь. Ведь ты никогда не задумывался над этим, не так ли? Ты ни разу не спросил себя: как случилось, что я живу, я, сын колдуна, приговоренный к смерти еще до рождения? Ты об этом не поминаешь! Что тебе до этого! Ты тут, живой. Ты ни разу не спросил себя, что сумела сделать, обязана была сделать твоя мать, чтобы сохранить тебе сокровище, которое бьется сейчас в твоей крепкой груди, - твою жизнь!
И она ткнула в его грудь своим небольшим, но сильным кулаком, как раз в то место, где находится сердце. Он растерянно отшатнулся, глядя на нее своими светлыми, так похожими на ее глазами; он словно впервые видел ее.
Анжелика продолжала спускаться по тропинке. Теперь вместе с шелестом деревьев до нее доносился плеск воды. Ольха, тополь, ива на берегу уже покрылись длинными листочками, которые мягко теребил ветерок. Здесь весна раньше заявила о своих правах, и трава в низинах была уже высокая и сочная.
Анжелика не сердилась больше на сына. Растерянный взгляд подростка явно свидетельствовал о том, что никогда дотоле он не задумывался над тем, о чем она ему поведала сейчас. И это естественно. Ведь он еще совсем мальчик!
Она сама виновата, что не поговорила с ним раньше, не рассказала ему хотя бы того, что касается непосредственно его. Тогда он был бы более снисходительным, не таким нетерпимым.
Дети очень любят, когда им рассказывают о периоде их жизни, которого они не помнят или помнят плохо. Эти рассказы утоляют их мучительную жажду самопознания. Они любят, когда их вводят в этот мир наивных, часто бессвязных ощущений, помогают им разобраться в том, что смутно хранит их память.
А Кантор, предоставленный самому себе, вынужден был сам искать ответы на все. И потом, став старше, он страдал оттого, что мать спустилась в его представлении с той небывалой высоты, на какую он вознес ее в своем раннем наивном детстве.
И вот теперь оставалось сказать ему самое трудное. Анжелика снова заговорила об Онорине, которую нужно было защитить от несправедливой злобы.
Они проходили по краю прибрежного луга, у самой реки. Она внезапно повернулась к сыну.
- Я тебе уже сказала, что никогда нельзя унижать невиновных. И я повторяю это. Ты можешь ненавидеть меня, если тебе угодно. Но не ее. Она не просила меня о жизни. Но если бы ты осудил меня, ты был бы не прав!.. Не зная, что произошло, плохо, даже больше того - глупо изливать на других желчь своего сердца.
Она внимательно смотрела на Кантора, и он увидел, как постепенно темнели глаза матери и в них вспыхнул огонек ненависти, как он подумал, ненависти к нему, и это испугало его.
- Ты еще мальчик... - продолжала она. - Но скоро ты станешь мужчиной. Мужчиной, - повторила она мечтательно. - Ты будешь участвовать в войнах, мой сын, будешь сражаться жестоко, до конца... это хорошо. Мужчина не должен бояться сражений. И ты будешь входить в города как победитель, будешь праздновать свою победу и будешь во хмелю силой брать женщин... Но потом позаботишься ли ты о них, о своих жертвах? Нет! Такова война, не правда ли? Придет ли тебе в голову потом узнать, не умерли ли они от позора, не бросились ли в колодец? Нет! Ибо такова война! Так всегда было, так всегда будет, это я тебе говорю... “Когда полк со знаменщиком во главе вступает в город, женщины теряют честь...” Эти слова часто повторяла старая Ревекка. Вот скажи мне, что, по-твоему, остается делать женщине, которая носит под сердцем дитя войны? Что, ты думаешь, она могла бы сделать? Убить дитя или покончить с собой? Или родить? Вот и случается, что некоторые женщины рожают этих детей, воспитывают их, любят, хотят видеть их счастливыми, потому что они - дети. Ты понимаешь? Ты понимаешь?
Она с яростью повторила еще раз: “Ты понимаешь?” - в упор глядя на Кантора.
Потом отвернулась и стала смотреть в долину, нежную, шелестящую, которая раскинулась перед ними.
"Если он не понимает, если он бесчувствен, как камень, тем хуже! - думала она. - Тем хуже для него! Пусть уезжает, пусть становится бессердечным, грубым, жестоким солдафоном... пусть уезжает. Кажется, я сделала все, что могла”. Она подождала немного и заставила себя снова взглянуть на сына. И увидела, что у него дрожат губы.
- Если это так, - сказал он хриплым голосом, - если это так, тогда... мама... прости меня, прости! Я не знал...
Он бросился перед нею на колени и, закрыв лицо руками, громко разрыдался.
Она не ожидала этого и исступленно сжала его в своих объятиях. Она гладила его волосы и машинально повторяла:
- Успокойся! Это пустяки... Успокойся, малыш!
Как прежде, когда он был маленький. Она вспоминала, какие мягкие, нежные волосики были у него тогда, а сейчас они стали жесткие и очень густые.
- Успокойся, - повторяла она, - не надо плакать... Прошлое не должно больше заставлять нас страдать. Мы целы и невредимы. Кантор. Мы вместе, мы живы, мы все и были рождены для того, чтобы быть вместе, это судьба нас разлучила. Но теперь мы вместе, вот единственное, что важно для меня!.. Не надо плакать...


Кстати, да. Почему-то для меня эти авторы очень тесно связаны...

Настя, а что уж ты читала?

Я тоже многое читала после "Анжелики", но ничто не могло заменить мне и как-то потеснить эту историю...

Вот-вот! Я в 7 лет по картинкам буквы учила... А "Анжелику" взяла уже в сознательном возрасте - 15 лет. Это был первый ОСОЗНАННЫЙ мною роман. Я не просто так взяла что-то с полки, что под руку попалось. Я изначально захотела прочитать книгу, а потом месяц где-то собирала тома.