Анна Грейси "Случайная свадьба"

___________________________________

LuSt, Москвичка, Фройляйн, спасибо за перевод новой главы!

Огромное спасибо!!!
_________________

Благодарю, глава прекрасная!!!
Долго же он не хотел в этом признаваться!!!
___________________________________

Спасибо за главу!
___________________________________

Спасибо за продолжение!!!
_________________

Девочки, спасибо большое за перевод!!! Очень профессионально !!!

LuSt Москвичка Фройляйн большое спасибо за чудесный перевод новой главы!

 » Глава 5

Перевод - Дика
Редактура - Sig ra Elena, Marigold
Вычитка - Фройляйн


Глава 5

– Говоря, что не… вы подразумеваете… – Мэдди запнулась. – Вы имеете в виду, что не помните, кто вы такой?
«Или это была ещё одна хитрая уловка, позволяющая ему не называть своего имени?»
– Да.
– И у вас нет никаких предположений?
– Ни единого. Абсолютная пустота. – Он нахмурился. – Значит, вы утверждаете, что тоже меня не знаете?
– До тех пор, пока два дня назад вы не рухнули с коня подле моего дома, я никогда вас не видела.
Мужчина в недоумении изогнул губы:
– Но я полагал...
– Полагали что?
Он похлопал по кровати:
– Ну… вы ведь спали здесь, со мной.
Щёки Мэдди залил жаркий румянец, и она, поспешно составив всё обратно на поднос, вскочила с кровати:
– Исключительно потому, что вы были без сознания, ну, или я так считала, а ещё из-за того, что в противном случае мне пришлось бы мёрзнуть на полу. И я позаботилась создать «Адрианов вал», дабы мы не соприкасались друг с другом, однако же, кое-кто, – тут Мэдди вперила в «виновного» взгляд прищуренных глаз, – убирал его. Оба раза.
– Адрианов вал?
– Так называлась стена, выстроенная по приказу римского императора Адриана, чтобы защититься от набегов шотландцев…
– Мне известно, что такое Адрианов вал. Но каким образом вы смогли переместить его в нашу постель?
– Мою постель, – тотчас же возразила Мэдди. – Вот смотрите, это и есть «Адрианов вал». – При этом она указала на скатанное валиком стёганое одеяло, а затем удивлённо моргнула, только сейчас осознав, что именно он сказал. – Вам известно, что такое Адрианов вал? И тем не менее вы продолжаете утверждать, будто не помните своего имени?
– Я не просто утверждаю – это чистая правда! - Он удручённо махнул рукой. – И не спрашивайте меня, как можно, помня о деяниях какого-то римского императора, не иметь ни малейшего понятия о том, кто ты таков и куда направлялся, потому что я сам не могу найти этому объяснения. Я просто знаю это откуда-то и всё.
Эту тираду он произнёс с гневным недоумением, однако, как бы странно сие ни прозвучало, Мэдди ему поверила.
– А ещё я убеждён в том, что знаю вас, – прибавил он в конце.
– Это просто невозможно. Мы с вами никогда прежде не встречались.
– И всё же. Ночью я почувствовал знакомый запах – ваш. Даже в полной темноте я понял, что это были вы.
Мэдди покачала головой:
– Я не пользуюсь духами.
– Знаю. Я не имел в виду тот «фимиам», что разливают по флаконам. Нет, это были вы сами. Я узнал присущий лишь вам одной особый аромат. – Он одарил её обжигающим взглядом.
Мэдди разомкнула было губы, чтобы произнести какую-нибудь колкость, которая поставит этого фамильярного чужака на место, но слова не шли с языка. Сейчас, с приоткрытым ртом, так и не исторгнувшим ни звука, она, должно быть, походила на птенца, беззвучно открывавшего клювик.
Она отвернулась, её лицо – да вся она – пылала от стыда. «Присущий вам особый аромат». Как это унизительно! А ведь она со всей серьёзностью относилась к соблюдению водных процедур – каждое утро и вечер мылась сама и купала детей. Однако ему удалось-таки уловить её запах! Что ж, по всей видимости, ей требуется немедленно принять ванну! И с другим мылом.
Вероятно, именно этим и объяснялась фамильярность гостя. Его жена или любовница пользовались похожим сортом мыла. Своё Мэдди варила сама, используя пчелиный воск и то, что давало их хозяйство. Покупать такое дорого, но самодельное вполне по карману тому, кто держит пасеку.
– Ну вот, теперь я вас рассердил, – сказал он.
Мэдди взглянула на него, прищурив глаза:
– Рассердили?
Он усмехнулся:
– Точно рассердил.
Она начала мыть посуду, надеясь, что он снова заснёт. Всё время ощущая на себе его пристальный взгляд.
– Можно спросить вас кое о чём? – произнёс раненый, когда, покончив с мытьем, Мэдди начала вытирать тарелки.
– И о чём же? – осторожно уточнила она.
– Как вас зовут?
– Вудфорд. Мисс Маделин Вудфорд.
– Мисс Вудфорд? – Он попытался скрыть удивление.
– Да, мисс, – коротко ответила она. – Почему вас это удивляет?
– Просто... все те дети.
Мэдди рассмеялась, неожиданно угадав ход его мыслей:
– Вы решили, что они мои? Все пятеро? Джейн, старшей из них, двенадцать. Сколько же, вы полагаете, мне лет?
То был риторический вопрос, повлекший, однако же, за собой задумчивый оценивающий взгляд, коим незнакомец окинул её с головы до пят. От столь откровенного разглядывания Мэдди смутилась и вспыхнула. Ощутив нелепое желание понравиться этому красавцу.
– Не знаю, – протянул он. – Ммм... двадцать пять?
– Двадцать два, – отрезала Мэдди, решительно опровергнув его предположение. Выходит, она выглядит старше своих лет. Восхитительно. Именно об этом «мечтает» каждая женщина.
– Дети – мои братья и сёстры. Если быть точной – единокровные. Их родила отцу его вторая жена. Они, вернее, все мы, сироты.
– Мне очень жаль. – Его голос прозвучал сочувствующе.
– Спасибо. – Она не слишком тосковала по отцу. Да и младшие гораздо больше переживали из-за потери дома, чем скучали по отцу, точнее, на её взгляд, по тому, кем он мог бы для них быть. – А теперь, если это всё...
– Это моя одежда? – Мужчина указал на гвозди подле кровати, которые на сегодняшний день заменяли Мэдди платяной шкаф.
– Да, но вы нездоровы...
– Просто хочу взглянуть. Возможно, там найдутся какие-то личные вещи или бумаги. Не думаю, что вы их осматривали.
– Викарий уже проверял. Ничего.
– А сами вы не смотрели? Неужто настолько лишены любопытства?
Она прикусила губу:
– На самом деле я смотрела, да, но…
– Но что?
– Я только проверила, нет ли там денег.
Мужчина откинулся спиной на подушки и окинул Мэдди взглядом:
– Ясно.
Она почувствовала, что щёки залил румянец.
– Это совсем не то, что вы подумали. Просто… – Она замялась. – Мне необходимо было проверить, есть ли у вас... – Тут она окончательно смешалась и замолчала, понимая, насколько некрасиво это звучит.
– Деньги?
Сухость его тона задела её за живое.
– Да, поскольку вы были тяжело ранены, я не колеблясь послала за доктором. А вот позже призадумалась, откуда взять средства, чтобы заплатить ему за лечение – у меня-то денег нет. Поэтому, когда викарий прислал ваш саквояж, мне и пришло на ум, а что если... вы сами сможете оплатить его услуги.
– Понятно. И как? Были у меня деньги? – Его голос звучал холодно и бесстрастно. Осуждающе.
Она кивнула:
– О да, и довольно много.
«Пухлая пачка свернутых в рулон, хрустящих новеньких банкнот».
– Вы заплатили доктору?
– Нет, он даже не упомянул о плате. Был не уверен, что вы дотянете до утра. У вас очень серьёзная травма, знаете ли. Вы были весь в крови. А потом началась лихорадка.
Раненый коснулся рукой головы, слегка ощупав повязку:
– Выходит, лишь благодаря вам я пережил ночь. Вернее, несколько ночей. – Он посмотрел на Мэдди так, будто затруднялся с тем, как с ней ему теперь следует поступить.
Будто всё ещё думал, что она могла оказаться воровкой. Однако веских доводов, кои могли бы его разубедить, у Мэдди не было, а продолжай она с ним спорить – вышло бы только хуже.
– Доктор ещё заедет. Полагаю, он пришлёт счёт, когда ваше лечение будет завершено.
– Понятно.
– Ещё он сказал, что не знает, сломана у вас лодыжка или нет. Хотя нашими усилиями опухоль немного спала, но, чтобы выяснить всё наверняка, вы должны были прийти в себя. Попробовать подвигать пальцами ноги и тому подобное.
Мужчина неловко пошевелился.
– А я-то думал... Там так болит, просто ж... ужасно.
– Угу. Да, туда конь наступил. Поэтому вам не стоит двигаться или пытаться встать с кровати.
Мэдди сняла его одежду с гвоздя и переложила на постель, затем вытянула небольшой кожаный саквояж из-под кровати.
– Викарий прислал его с мальчиками. Он был приторочен к седлу. Взгляните сами. Возможно, что-нибудь и подтолкнёт вашу память. И можете проверить…
Мэдди замолчала, потому как неожиданно осознала: не помня ничего о себе, незнакомец вряд ли вспомнит, что именно лежало в его сумке. Или сколько.
– Это всё, что там было, – чопорно пояснила она. – Может, мы и бедны, но я не взяла у вас и пенса. Я бы не смогла.
– Я вам верю, – виновато произнес он. – Я - болван. Просто…
– Вы не знаете меня. А я не знаю вас. Всё верно. А теперь, простите, но мне нужно работать. – Она задёрнула полог кровати, и мгновение спустя мужчина услышал, как захлопнулась входная дверь.
Чёрт, у него не было намерения обидеть её. Но он же совсем не помнил этой женщины, впрочем, как и себя, если уж на то пошло, а люди во все времена грабили незадачливых путешественников. Правда, обычно они не спасали их от бури и не укладывали в собственную постель.
Казалось странным, что он, хорошо зная какие-то факты, не мог вспомнить даже собственного чертова имени.
Однако он был уверен, что мисс Вудфорт не пыталась ни обокрасть его, ни выманить у него деньги, обольстив. Что ещё хуже, она вообще не пыталась его обольщать – а он бы нисколько не возражал. Она была восхитительна.
Не красавица в классическом понимании, но она, со своей шелковистой сливочной кожей, была такой роскошно-женственной, такой нежной, ароматной и соблазнительной, что её просто хотелось съесть. Он желал коснуться её, испробовать на вкус, исследовать всю целиком от макушки до изящных пальчиков ног.
Господи, это звучало, как самые бездарные любовные стишки из всех когда-либо читанных им. Правда, сейчас он не мог припомнить ни одного. Он горько рассмеялся – за что тотчас же поплатился. Дождавшись, пока молоток в голове перестанет стучать, раненый потянулся за одеждой.
Карманы пальто извергли горстку монет, пухлую пачку хрустящих новых ассигнаций и небольшой обрывок бумаги с какой-то записью – скорее всего, адресом. Мужчина постарался расправить бумагу, но прочесть что-либо оказалось невозможно: чернила расплылись.
В бриджах обнаружились ещё пара монет и носовой платок с вышитой на нём литерой «Р».
«Р». Что бы это могло обозначать? Имя или фамилия? Ричард? Роберт? Руперт? Рейф? Он нахмурился. Рейф... Что-то знакомое... но нет. В настоящий момент он ощущал себя Рейфом не больше, чем Рупертом или Роджером. Или даже Ролло.
Тогда – фамилия? Робертс? Роджерс? Рейнолдс? Ричардс? Он мысленно принялся перебирать всевозможные вариации. Робинсон?
Роуз? Рассел? Это было даже забавно. Роли? Роуи?
Затем он перешёл к изучению содержимого саквояжа. Как и сказала добрая мисс, ничего, что помогло бы установить его личность. Лишь небольшой, практичный револьвер с полной обоймой, не имеющий иных гравировок кроме марки изготовителя, одежда – ничего лишнего: смена нижнего белья, запасная рубашка, пара чулок, шейный платок – и кое-каких мелочи вроде бритвы и туалетных принадлежностей.
Бритва пришлась весьма кстати. Он провел ладонью по отросшей щетине. Жёсткая поросоль не нравилась ему, да и леди тоже, он был уверен. Попозже он непременно умоется и побреется.
Мужчина ещё раз тщательно пересмотрел своё имущество. Но и теперь его словно запертый разум ни на что не отозвался.
По-видимому, человеком он был зажиточным: все вещи оказались отменной выделки. Однако ни на одной из них не было ни герба, ни хотя бы тиснёных золотом инициалов на саквояже и сумочке для туалетных принадлежностей, а это, вероятно, означало, что он не происходил из родовитого семейства.
Другой странностью являлось то, что он, очевидно, путешествовал верхом один, без грума или камердинера, что для благородного джентльмена было необычно, если только тот не отправлялся с кратким соседским визитом. А так как никто до сих пор его не узнал и не обеспокоился его продолжительным отсутствием, то, похоже, в этих краях он был чужаком.
Уж не скрывается ли он?
Полное отсутствие каких-либо документов, указывающих на то, кто он, каких-либо бумаг или писем, ничего кроме пухлой пачки банкнот – причём совершенно новых – представлялось ему странным. Весьма странным. Даже слегка подозрительным.
Означало ли это, что он был, или, возможно, мог быть, в некотором роде тёмной личностью? Сомнительных наклонностей он в себе не ощущал, да и думать об этом было неприятно, но, с другой стороны, он сейчас явно не тот, что обычно.
И всё же, несмотря ни на что, он лежит в постели женщины, которая уложила его рядом с собой, хоть он и чужак. А это хоть что-то, да значит.
Чувствуя боль во всём теле и так и не найдя ответов ни на один вопрос, он в расстройстве отпихнул в сторону вещи, закрыл глаза и вскоре уснул.


Доктор Томпсон, осмотрев рану на голове, одобрительно пророкотал:
– Ну-с, вроде бы всё недурственно подживает, но мне сказали, будто вы не можете вспомнить даже собственного имени?
– Что меня весьма удручает. Я помню кучу разных вещей, факты, цитаты и тому подобное, но ничего о себе или о том, что могло привести к постигшему меня несчастью.
– Любопытно! Поразительно! – Не отводя от пациента проницательного взгляда, доктор атаковал раненого градом вопросов: «Кто сейчас премьер-министр? Когда произошло сражение при Ватерлоо? Где вы родились? Сколько в сумме будет двести сорок один и триста девяносто восемь? Как зовут вашего отца? В каком веке велись Пунические войны? Кто написал пьесу «Венецианский купец»?»
Пациент говорил, что знал: на некоторые вопросы отвечал сразу, не задумываясь, а с другими – терпел сокрушительное фиаско.
Под конец этого своеобразного «дознания» доктор удовлетворённо кивнул:
– Ваш мозг, похоже, не пострадал, всё дело в памяти – подводит вас именно она.
Он и сам об этом уже догадался.
– Больше всего меня интересует, когда же она вернётся?
– Ничего определённого сказать не могу, – благодушно заявил местный эскулап. – Хотя люди уже сотни лет совершают кругосветные путешествия, мы всё ещё имеем весьма смутное представление о том, что же у нас вот здесь. – Он легонько постучал себе по виску. – Или как это работает. Бывают случаи, когда память у пациента так и не восстанавливается. Или даже рассудок. – Очевидно совсем не замечая потрясённое выражение лица своего подопечного, доктор Томпсон бодро добавил: – А теперь давайте-ка взглянем на вашу лодыжку.
Он размотал фиксирующую повязку и после тщательного осмотра и пальпации повреждённой конечности объявил, что это растяжение связок:
– Хотя может быть и трещина в кости. На всякий случай я всё-таки снова наложу повязку. Какое-то время, по меньшей мере неделю, вам нельзя сильно напрягать ногу. Если будет сильно болеть, вообще лучше не ходить. – Доктор закрыл сумку. – Ну, если вы, конечно, не хотите остаться хромым на всю жизнь, ха-ха.
«Неунывающий чёртов ублюдок», – мысленно выругался измученный пациент после того, как эскулап откланялся. Манипуляции доктора выжали из раненого все силы. Он чувствовал себя совершенно разбитым.
– Это очень хороший доктор, – выступила в защиту врача Мэдди. – И он не из тех, кто беспричинно уповает на лучшее…
– О, да, я заметил его оптимистичный настрой. Мне следует считать себя крайне удачливым малым, раз мои мозги остались при мне, даже если я никогда так и не вспомню, кто я такой. А если буду двигаться, останусь калекой на всю жизнь. И всё это так любопытно!
Мэдди рассмеялась:
– А что, недурной совет. Вы и впрямь выглядите совсем больным, почему бы вам ещё не поспать?
Как раз этого ему и хотелось сейчас больше всего, но было ненавистно выказать перед ней свою слабость и беспомощность.
– Со мной всё в порядке… – начал он, но его спасительница, даже не дослушав, просто задёрнула занавеси полога.
– Обычно я не такой немощный, – сказал он уже пологу. – Вообще-то, я полный сил и бодрости мужчина.
Мэдди рассмеялась и переспросила:
– А откуда вы знаете?
Мгновение спустя входная дверь хлопнула, и он услышал, как Мэдди наказывает детям отправляться играть подальше от коттеджа, чтобы не тревожить сон гостя.
А правда, откуда он знает, каким был?
Теперь он просто «человек» без имени. А это значило либо «вы-мистер», либо «сэр» в зависимости от того, кто говорил. Что совершенно неприемлемо. Он должен поднапрячься и всё вспомнить...


– Тебе нельзя туда ходить, он же спит! – Эти слова, произнесённые сиплым шепотом, разбудили его.
– Но он спит уже несколько дней! – Возразил первому другой хрипловатый шепоток.
– Потому что он разбил голову. И Мэдди сказала, что нам нельзя шуметь, Джон!
Тут полог слегка раздвинули, и мужчина встретился взглядом со старшим из мальчиков.
– Гляди, он уже не спит! – торжествующе воскликнул Джон. Потом понизил голос и добавил неестественно ровным, спокойным тоном: – И потом, я вовсе не беспокою его. Я просто поговорю с ним. Тихонько. Разве не так, сэр?
– Вы разбудили его! Мэдди рассердится. – Теперь к нему заглянула ещё и старшая девочка. – Простите меня, сэр. Я говорила Джону…
– Всё в порядке. Джейн, не так ли? – Она кивнула, вспыхнув от удовольствия, что гость помнит её имя. Чужие имена запоминались ему на диво легко.– Я не спал, – солгал он и, держа голову по возможности прямо, слегка приподнялся, опираясь на локоть. – Ну, а теперь, Джон, чем я могу быть вам полезен?
– Ну, это насчёт вашего коня, – начал мальчик.
– Он ведь не ранен? Я думал…
– Нет, нет, сэр, он совершенно здоров. Вот только…
– У него нет клички, – объявил сердитый детский голосок. Послышалась возня, громкий звук пододвигаемого табурета, а затем мужчина увидел Люси.
– Видите ли, сэр, мы…
– Мы, то есть я и Джон, – к беседе присоединился Генри. – Мы ухаживаем за ним, вот и…
– Хотим назвать его Молнией, потому что он вылитый победитель, и потом у него же отметина, – довершил фразу Джон. – Но вот девчонки…
– Да он совсем не похож на молнию! У него же белая звёздочка, вот и надо назвать его Звёздочкой, – сказала Джейн.
– Стелла намного красивее, чем Звёздочка, – заявила Сьюзен, вклиниваясь между Джейн и Генри. – И потом Стелла тоже означает «звезда».
– Стелла – это женское имя, а он жеребец! – с отвращением запротестовал Генри.
– Звёздочка тоже девчачье имя, поэтому мы решили спросить у вас, сэр, – подытожил Джон. – Мэдди предупредила нас, что вы потеряли память. И мы понимаем, что это не будет его настоящей кличкой, но нужно же нам как-то его называть, вот и подумали попросить вас выбрать ему имя.
– Понятно. – Мужчина окинул взглядом пятерых ребятишек, расположившихся по одну сторону кровати. – А какие у вас идеи насчёт того, как следует назвать моего коня, мисс Люси?
Все остальные обратились в слух.
– Пегги, – твёрдо заявила малышка.
Дети дружно рассмеялись.
– Люси, ты не можешь назвать его Пегги. Он же мальчик, – сказал ей Генри.
– Всё равно, – упёрлась сестрёнка. – Пегги – это от Пегаса.
– У него же нет крыльев, – начал было уговаривать её Генри, но тут брат на него шикнул.
– Сэр? – теперь вся ребятня выжидающе уставилась на гостя.
Мужчина задумчиво потёр подбородок.
– Все эти имена очень красивы. – У него было искушение просветить мелкоту, что конь будет одинаково откликаться на любую из кличек, но, взглянув на детские мордашки, понял, что для них это было важно. Между тем на огне готовилось что-то пряное и вкусное. – Перчик, – по какой-то непонятной прихоти сказал он. – Его зовут Перчик.
– Вы вспомнили, сэр? – с неприкрытой радостью спросил его Джон.
– Да, – солгал он. Его нисколько не заботило, как прежде звался его конь – с этого дня он будет Перчиком.
– А своё имя вы тоже вспомнили? – спросила его Джейн.
– Увы, нет.
Ребятишки все как один сникли.
– Но оно вам обязательно нужно, – встревожено сказала Люси. – У каждого человека должно быть имя.
– Может, тогда вы придумаете мне временное? – предложил он. – Я ведь не могу отзываться просто на «сэр», «эй, вы» или «человек», так как, поможете? – Он показал детям свой носовой платок. – Быть может, что-нибудь начинающееся на «Р».
Дети немедля озвучила тот же унылый перечень имён, которые недавно мысленно перебирал он сам. Однако даже теперь всё это разнообразие имён, произнесённое вслух, да ещё разными голосами, так ничего и не пробудило в его памяти.
В конечном счёте они сошлись на Роберте.
– Крайне непочтительно называть взрослого человека только по имени, – заявила Джейн. – Нужна ещё и фамилия.
– У него мог быть титул, – добавил Джон. – И тогда мы могли бы называть его по титулу, например, Веллингтон.
– Райдер, – неожиданно предложила Люси. – Мистер Райдер. Он ведь прискакал сюда верхом на своём коне, а потом свалился.
– Прекрасно, – сказал новонаречённый Роберт Райдер, решив проигнорировать часть про «потом свалился». – Что ж, путь пока будет мистер Райдер.
– Мэдди идёт – прошептала Сьюзен. – А нам наказали не тревожить гостя.
– Не «гость». А мистер Райдер, – поправила её Джейн и, позвав остальных, торопливо направилась к двери чёрного хода.

Мистер же Райдер откинулся обратно на подушки, изо всех сил стараясь выглядеть безмятежно спящим.
Мгновение спустя в коттедж ворвалась Мэдди. Заглянув между занавесей полога, она торопливо проговорила:
– Что бы вы сейчас ни услышали, что бы здесь ни было сказано или сделано – не показывайте, что вы бодрствуете! Слышите меня? Чрезвычайно важно создать видимость того, что вы до сих пор пребываете в беспамятстве. И вообще не шевелитесь! – Она спешно задёрнула полог, и прежде чем новоиспечённый мистер Райдер успел спросить, что тут происходит, раздался стук в дверь.
– О, преподобный Мэтесон, какой приятный сюрприз, – произнесла Мэдди с деланным удивлением.
– Моя дорогая мисс Вудфорд. – У неизвестного визави оказался глубокий, так и сочащийся медовой сладостью голос, наподобие тех, коими с кафедр вещали проповедники. – Моё положение обязывает меня поддержать вас в нелёгкий час испытаний.
– Час испытаний?
Сладкоречивый собеседник приглушил голос, искусно подпустив в него драматических ноток:
– Но как же? А ниспосланное вам Нежданное Бремя.
– Моё неж… О, вы имеете в виду раненого путника? Так он нам не в тягость.
«Лгунишка», – в свою очередь подумало «бремя».
– Да, я как раз о нём, – подтвердил «Его преподобие Медовый Бочонок[1]». – Незамужняя молодая леди вынуждена давать приют незнакомому мужчине! Мужчине – тут я могу прибавить, не щадя вашего деликатного слуха – весьма отталкивающих манер!
Отталкивающих манер? «Бремя» испытало желание незамедлительно потребовать объяснений на сей счёт. Но, помня о просьбе мисс Вудфорд, продолжало лежать неподвижно, симулируя беспамятство, хотя внутренне кипело негодованием. С какой стати, чёрт побери, этот зануда-пустобрёх смеет обвинять его в отсутствии хорошего воспитания?
– То есть вы его знаете? – невозмутимо переспросила Мэдди.
– Знаю его? Слава Богу, нет. Но я знаю людей его сорта.
– И каков же он, позвольте спросить?
– Мне не подобает вам это объяснять, достаточно сказать…
– А, вы имеете в виду тех дурно воспитанных джентльменов, которые, отправляясь в путешествие, не берут с собой ночную сорочку? – Тут послышалось, будто кто-то сглотнул, но леди по-прежнему сохраняла безмятежность. – Доктор Томпсон упомянул о ваших сомнениях, дорогой мистер Мэтесон, но вам совершенно не о чем беспокоиться. Нам удалось облачить бедолагу в ночную рубашку, которую вы столь любезно прислали…
– Нам? – зловеще переспросил «медовый бочонок».
– О, доктору и Джону, конечно, – учтиво пояснила она.
О, мисс Вудфорд была великолепна. Ни местного эскулапа, ни Джона и близко не было, когда она сражалась с треклятой одёжкой. Неудивительно, что он прямо-таки утопал в этом кошмарном ночном одеянии. «Его преподобие Медовый бочонок», очевидно, был столь же кругленьким, как и его гласные.
– Смею надеяться, что так и было! И, мисс Вудфорд, прошу, впредь нет никакой надобности в упоминании Интимных Предметов Мужской Одежды. Я прекрасно понимаю, какое это тяжкое испытание для молодой леди.
«Интересно, что бы вы подумали, Ваше преподобие достопочтенный Пустобрёх, узнав, что именно эта леди, стянув с меня всё до последней нитки, уложила в свою кровать в чём мать родила. После чего улеглась туда же сама, умудрившись, однако, при этом соблюсти все правила пристойности», - не удержавшись, «пребывающий в беспамятстве» приглушённо фыркнул.
– Что это такое? – спросил «пустобрёх».
– Так, пустяки, – поспешила успокоить его Мэдди. – И мужское исподнее ни в малейшей степени не оскорбляет моих деликатных чувств. Каждую неделю я стираю нижнее бельё мальчиков. А теперь могу ли я предложить вам чашечку чая? Только боюсь, у нас лишь мятный с мёдом…
– Нет, нет, благодарю вас. Моя дорогая супруга приготовит чай к моему возвращению, но я уверен, что слышал…
– Наверняка это кто-то из детей. Играя, они частенько издают презабавные звуки, как ни странно это звучит, но… преподобный Мэтесон, прошу вас, не беспокойте…
Выцветшие, некогда красные, занавеси полога были решительно раздёрнуты.
В комнате повисло тягостное молчание, пока раненый был вынужден притворяться бесчувственной колодой под пристальным взглядом викария. Когда же он склонился ещё ниже, чтобы тщательнее рассмотреть лицо больного, тот даже мог слышать, как дышит преподобный. Его дыхание отдавало портвейном и тмином.
Притворщику хотелось выглядеть измождённым недугом страдальцем на пороге смерти. А потому он мысленно мучился вопросами: «Насколько глубоко можно дышать, находясь без сознания? Стоит ли лежать с приоткрытым ртом?». И, поразмыслив, решил, что не стоит. Так как тогда будет иметь непривлекательный вид, а мужчина был уверен, что мисс Вудфорд стоит подле викария, пристально следя за тем, чтобы ничто не указывало на то, что больной в сознании.
– Выглядит как заправский головорез, – наконец объявил преподобный Мэтесон. – Ну истинно пират.
– Это из-за ушибов и повязки, и ещё из-за того, что он не брился несколько дней.
Значит, по её мнению, он и впрямь походил на пирата?
– Он находится в таком состоянии большую часть суток, – сказала Мэдди викарию. – День ли, ночь ли: он лежит без движения, и, как вы сами изволили убедиться, мне ничто не угрожает.
«Защищает меня. Любопытно».
На что преподобный раздражённо возразил:
– Однако доктор Томпсон говорил мне, что сегодня, некоторое время назад, он был в сознании.
– Да, это так, но несчастный был настолько утомлён этим визитом, что как только доктор ушёл, снова впал в беспамятство и с тех пор даже пальцем не шевельнул.
Без предупреждения викарий бесцеремонно ткнул раненого пальцем в бок, угодив при этом в одно из болезненных мест. «Недужный страдалец» возмущённо вскрикнул, сумев замаскировать это под стон. Всем сердцем надеясь, что был достаточно убедителен. Чёрт, боль была просто адская.
– Не нравится, ох, не нравится мне всё это, – проговорил викарий.
«Да и я не в восторге от того, что кто-то тычет в меня пальцем».
– Он совершенно безобиден, преподобный Мэтесон, пожалуйста, оставьте его. Доктор Томпсон сказал, что выздоровление пойдёт быстрее, если больного не тревожить. – Мэдди задёрнула занавеси полога, и мужчина наконец-то смог расслабиться.
– Я собирался предоставить ему приют в приходском доме. Не подобает, чтобы молодая одинокая леди обременяла себя заботами о таких, как он.
– Доктор сказал, что его нельзя куда-либо перевозить, пока рана на голове не заживёт.
– Он и мне сказал то же самое, – раздражённо согласился викарий. – Вот только когда это произойдёт?
– Всё в руках божьих, – сказал мисс Вудфорд, и «страдальцу» пришлось придушить смех из-за того, как ловко она обернула против викария его же слова.
– Что ж, а пока не наступит сие радостное событие, возможно, моя дражайшая супруга побудет с вами в качестве компаньонки.
Мэдди от души рассмеялась:
– О, прошу вас, только не это. Бедная миссис Мэтесон. Поверьте, ей бы не понравилось оказаться запертой в маленьком затхлом домишке с пятью шумными сорванцами.
– Моя жена очень любит детей…
– Знаю, она была более чем добра к нам. Но здесь ей даже негде будет спать.
Повисла короткая, напряжённая пауза.
– А где же, смею поинтересоваться, спите вы сами, мисс Вудфорд? Насколько мне известно, здесь имеются всего две спальни наверху, с двумя кроватями…
– Прошлые две ночи я стелила себе внизу, перед камином.
«Великолепна», – мысленно восхитился «мистер Райдер». И ведь даже ни слова не солгала. Она действительно стелила себе на полу. Он своими глазами видел, как утром Мэдди скатала свою несостоявшуюся «постель». Леди просто-напросто не сказала о том, что спала-то она вместе с ним на кровати. Умолчав и о предмете, который гордо именовала «Адриановым валом».
– Но…
– И сегодня вечером я сделаю то же самое, – спокойно заверила она викария.
«Нет, если я смогу этому помешать», – мысленно пообещал себе её гость.
– Мне это совсем не нравится…
– Это так любезно с вашей стороны – волноваться обо мне, преподобный Мэтесон, но уверяю вас, в этом нет никакой необходимости. Мне не нужна защита от этого немощного, увечного создания. И в конце концов, я ведь не беспомощная барышня; именно я долгое время без чьей-либо посторонней помощи заботилась о благополучии моих братьев и сестёр.
– Да, но…
– А со своими пятью маленькими «дуэньями» я и вовсе не нуждаюсь ещё в одной, так что, прошу, не беспокойтесь обо мне или моём госте. Большую часть времени он пробыл без сознания, а когда очнулся, то вёл себя, как и подобает джентльмену. Кроме того, я убеждена, что вскоре память к нему вернётся, и он покинет мой дом.
Вслед за этим мужчина услышал, как открылась входная дверь.
– Всё равно, мне это не нравится, – недовольно проговорил викарий. – Решительно.
Несколько минут спустя Мэдди вернулась.
– Он ушёл, можете расслабиться. – Она приоткрыла занавеси и заглянула внутрь.
– Занудливый старый болтун, – проворчал мужчина.
– Нет, он милейший человек, – возразила Мэдди. – Он и его жена были несказанно добры к детям и ко мне, и я не потерплю, чтобы вы высмеивали его. Он просто очень обеспокоен моей безопасностью и репутацией, вот и всё.
– Тогда объясните, ради Бога, зачем мне нужно было притворяться бесчувственным бревном? Я бы убедил его, что являюсь джентльменом и…
– О, нет. Это была бы катастрофа.
Он нахмурился:
– Но почему?
Казалось Мэдди собиралась ему что-то сказать, но передумала.
– Просто поверьте мне на слово, что в противном случае именно это бы и произошло.
– Но, позвольте, каким же образом? – заупрямился он.
– Ну, хорошо, если вы уж так хотите знать, поясню. Я полагаю, что уверься викарий в том, что вы являетесь джентльменом и не состоите в браке, то непременно попытался бы заставить нас пожениться.
Он рассмеялся:
– Вы же это не всерьёз. Никто, даже викарий, не в силах заставить меня делать что-то, чего я не желаю. С чего бы ему в голову пришла подобная мысль?
Мэдди прищурилась:
– Да с того, что ваше пребывание в моей постели он находит весьма компрометирующим моё доброе имя.
– Да, но ведь ничего не произошло. И даже если бы и случилось, я не раз бывал в... – он запнулся, заметив выражение её лица. – Ну, по крайней мере, я убежден, что бывал... Вероятно.
– Викарий был прав, напомнив мне, что я ничего о вас не знаю.
– Я тоже о себе ничего не знаю, – тут же парировал собеседник. – Но даже я могу сказать, что брак между нами был бы абсурд... – Он поспешно умолк.
– Да? – протянула мисс Вудфорд, ни на секунду не обманув его приторной сладостью голоса.
Он попытался отвоевать свои позиции:
– Послушайте, вы ведь совсем не желаете выходить замуж таким образом, иначе не старались бы изо всех сил убедить его в том, что я – как вы там изволили выразиться? – а, да, «немощное увечное создание».– Чёрт, это сильно его задело. Увечное – возможно, но «немощное создание»? Словно его уже сбросили со счетов. – Зачем вы так сказали, а? Чтобы он уверился, будто я вообще не представляю опасности для вашей репутации?
– Именно так! – Мэдди вспыхнула. – У меня нет никакого желания впрягаться в супружеское ярмо с кем бы то ни было, не говоря уже о человеке, о котором мне ничего неизвестно, кроме того, что как-то днем, проезжая мимо, он свалился с лошади прямо к моим ногам.
– Я не свалился, а был сброшен, когда мой конь подскользнулся! И потом, если уж вы так боитесь быть скомпрометированной, почему же отклонили предложение викария перевезти меня к нему в дом?
– Да потому, бестолочь вы этакая, что хотя я всё больше и больше убеждаюсь в том, что у вас и впрямь самая непрошибаемая голова на божьем свете, доктор сказал, что вас нельзя куда бы то ни было перевозить, так как сие может нанести вам непоправимый ущерб! – Выпалив это, она резко задёрнула занавески и выскочила из коттеджа, громко хлопнув дверью.

_______________

[1] Намёк на некоторую «женоподобность» голоса и фигуры викария (ну что-то сродни евнуху: толстенький и слащавый).
_________________

Дика,Sig ra Elena, Marigold,Фройляйн спасибо!Спасибо!!!!!!!!!
Амнезия -это просто интереснейший ход!
А они достойные соперники в словесном споре!

Дика, Sig ra Elena, Marigold, Фройляйн спасибо за продолжение!

Дика, Sig ra Elena, Marigold, Фройляйн - спасибо огремейнейшее за продолжение!!!
Ух, я вечером почитаю

Спасибо за главу!
___________________________________

Дика, Леночка, Marigold, Фро, девочки огрмное спасибо за еще одну главу.
Бедный он еще не понимает, что вскором времени сам будет за ней ухаживать Да это очень не приятно, когда в тебя тычут пальцами, да еще в больное место поподают.

Дика , Sig ra Elena, Marigold, Фройляйн спасибо за чудесный перевод.
А наш герой не промах, потеряв память он не потерял своего нрава и привычек, но,наверное, стал разговорчивей
_________________