Зарубежные поэты (Европа и Америка)

Елена Шиянова "Ссора"

Никогда так не смеялась над классикой...

СЧАСТЛИВЫЙ ВДОВЕЦ

В недобрый час я взял жену,
В начале мая месяца,
И, много лет живя в плену,
Не раз мечтал повеситься.

Я был во всем покорен ей
И нес безмолвно бремя.
Но, наконец, жене моей
Пришло скончаться время.

Не двадцать дней, а двадцать лет
Прожив со мной совместно,
Она ушла, покинув свет,
Куда - мне неизвестно...

Я так хотел бы разгадать
Загробной жизни тайну,
Чтоб после смерти нам опять
Не встретиться случайно!

Я совершил над ней обряд -
Похоронил достойно.
Боюсь, что черт не принял в ад
Моей жены покойной.

Она, я думаю, в раю...
Порой в раскатах грома
Я грозный грохот узнаю,
Мне издавна знакомый!

Роберт Бернс

Джон Китс
В лазурь голубка белая взлетела...

В лазурь голубка белая взлетела,
Звенит восторг в серебряных крылах,
Так с крыльев отряхнула дольний прах
Твоя душа, покинувшая тело.

Она достигла светлого предела,
Где, позабыв навеки скорбь и страх,
Избранники в сияющих венцах
Предались горней радости всецело.

Теперь и ты в блаженный снидешь мир
И, всемогущего почтив хвалою,
Быть может, рассечешь крылом эфир,

Гонец небесный, с вестию благою.
Ничто не омрачит ваш вечный пир.
Зачем же неразлучны мы с тоскою?
___________________________________

Шарль Кро

Рондо

Спустилась я в долину,
К реке, под сень берез,
Чтоб наломать жасмину
И диких алых роз.

Мой друг несмелый мимо
По склону шел на плес
Сквозь заросли жасмина
И диких алых роз.

"Тихоня! Ну и мина!" --
Смеялась я до слез
Среди кустов жасмина
И диких алых роз.

Потом пошла к плотине
И села возле лоз,
Забыв и о жасмине,
И о букете роз.

"Какой же ты мужчина!
Ты, верно, безголос?
Смотри, мелькают спины
Двух ящерок меж роз.

От глаз чужих в ложбине
Веселый рой стрекоз
Нас стережет в жасмине
И в ветках диких роз".

Объятьем скромник чинный
Ответил на вопрос.
"Ты вся как цвет жасминный,
А губы ярче роз".

Все он! Я неповинна,
Что вдаль поток унес
Большой букет жасмина
И ветки алых роз.
___________________________________

Хорхе Рохас

***
Вот небо бирюзовой высоты,
а вот звезда и синь в шелках тумана,
а вот цветок, вот яблоко румяно,
вот слезы матери, беззвучны и чисты.

А вот пчела, ей дарят мед цветы,
а вот ягненок, вот его поляна,
вот белый снег лежит, он выпал рано,
а вот ручей бегущей красоты.

А вот свеча и мотылек над ней,
вот древо, что нам дарит соки-слезы,
а вот закат и поздний соловей —

все для тебя! Все, кроме глупой прозы, —
о том она, что острый шип скорей
напомнит боль нам, а не прелесть розы.
___________________________________

Эльвио Ромеро

***
Он ослепляет птиц. В рассветный час
он видит в дрожи глаз затменье солнца.
Рука его порою так трясется,
как будто он себя лишает глаз.

Такая уж у старца работенка,
весь день к нему поток людей стремится,
считают люди, что слепая птица
поет особо сладостно и тонко.

Едва лишь солнце патокой рассвета
зальет испепеленные пригорки,
а он уже сидит в своей каморке,
зажмурившись от солнечного света.

Кому обязан он своим уменьем
стыдливо ослеплять живую влагу?
В каких краях, кто обучил беднягу
поспешному насилию над зреньем?

Он прячет свой испуг за жалкой ложью:
у ослепленной птицы чище трели…
Но каждый раз, волнуясь, еле-еле
с предательской справляется он дрожью.

Ему не сладко в этой гнусной роли,
которую всегда играть готов он.
Как раб, цепями к ремеслу прикован,
он трудится — и корчится от боли.

Вот начал он… Рубаха липнет к телу,
едва в его руке забьется птица.
Он жалко улыбается — и злится,
все не привыкнет к этакому делу.

Он вздрагивает, плоть живую жаля,
не ощущая собственного тела,
рука как будто одеревенела,
морщинистая, дряхлая, чужая…

А птица и слепая знает песни —
в ее напевах ливень вдохновенья,
здесь каждый звук похож на дуновенье
ветров, носивших птицу в поднебесье!

А он живет лишь прошлым — теми днями,
когда мальчонкой бегал и смеялся,
когда весь мир волос его касался
лучами солнца, ветром и ветвями…

Он ослепляет птиц. В рассветный час
он видит в дрожи глаз затменье солнца.
Рука его порою так трясется,
как будто он себя лишает глаз…
___________________________________

Фридрих Шиллер

«Кассандра»

Баллада


Всё в обители Приама
Возвещало брачный час:
Запах роз и фимиама,
Гимны дев и лирный глас.
Спит гроза минувшей брани,
Щит, и меч, и конь забыт,
Облечен в пурпурны ткани
С Поликсеною Пелид.

Девы, юноши четами
По узорчатым коврам,
Украшенные венками,
Идут веселы во храм;
Стогны дышат фимиамом;
В злато царский дом одет;
Снова счастье над Пергамом…
Для Кассандры счастья нет.

Уклоняясь от лирных звонов,
Нелюдима и одна,
Дочь Приама в Аполлонов
Древний лес удалена.
Сводом лавров осененна,
Сбросив жрический покров,
Провозвестница священна
Так роптала на богов:

«Там шумят веселья волны;
Всем душа оживлена;
Мать, отец надеждой полны;
В храм сестра приведена.
Я одна мечты лишенна;
Ужас мне – что радость там;
Вижу, вижу: окрыленна
Мчится Гибель на Пергам.

Вижу факел – он светлеет
Не в Гименовых руках;
И не жертвы пламя рдеет
На сгущенных облаках;
Зрю пиров уготовленье…
Но… горе, по небесам,
Слышно бога приближенье,
Предлетящего бедам.

И вотще моё стенанье,
И печаль моя мне стыд:
Лишь с пустынями страданье
Сердце сирое делит.
От счастливых отчужденна,
Веселящимся позор,
Я тобой всех благ лишенна,
О предведения взор!

Что Кассандре дар вещанья
В сем жилище скромных чад
Безмятежного незнанья,
И блаженных им стократ?
Ах! почто она предвидит
То, чего не отвратит?..
Неизбежное приидет,
И грозящее сразит.

И спасу ль их, открывая
Близкий ужас их очам?
Лишь незнанье – жизнь прямая;
Знанье – смерть прямая нам.
Феб, возьми твой дар опасный,
Очи мне спеши затмить;
Тяжко истины ужасной
Смертною скуделью быть…

Я забыла славить радость,
Став пророчицей твоей.
Слепоты погибшей сладость
Мирный мрак минувших дней,
С вами скрылись наслажденья!
Он мне будущее дал,
Но веселие мгновенья
Настоящего отнял.

Никогда покров венчальный
Мне главы не осенит:
Вижу факел погребальный;
Вижу: ранний гроб открыт.
Я с родными скучну младость
Всю утратила в тоске –
Ах, могла ль делить их радость,
Видя скорбь их вдалеке?

Их ласкает ожиданье;
Жизнь, любовь передо мной;
Всё окрест – очарованье –
Я одна мертва душой.
Для меня весна напрасна;
Мир цветущий пуст и дик…
Ах! сколь жизнь тому ужасна,
Кто во глубь её проник!

Сладкий жребий Поликсены!
С женихом рука с рукой,
Взор, любовью распаленный,
И, гордясь сама собой,
Благ своих не постигает:
В сновидениях златых
И бессмертья не желает
За один с Пелидом миг.

И моей любви открылся
Тот, кого мы ждём душой:
Милый взор ко мне стремился,
Полный страстною тоской…
Но – для нас перед богами
Брачный гимн не возгремит;
Вижу: грозно между нами
Тень стигийская стоит.

Духи, бледною толпою
Покидая мрачный ад,
Вслед за мной и предо мною,
Неотступные, летят;
В резвы юношески лики
Вносят ужас за собой;
Внемля радостные клики,
Внемлю их надгробный вой.

Там сокрытый блеск кинжала;
Там убийцы взор горит;
Там невидимого жала
Яд погибелью грозит.
Всё предчувствуя и зная,
В страшный путь сама иду:
Ты падёшь, страна родная;
Я в чужбине гроб найду…»

И слова ещё звучали…
Вдруг… шумит священный лес…
И эфиры глас примчали:
«Пал великий Ахиллес!»
Машут Фурии змиями,
Боги мчатся к небесам…
И карающий громами
Грозно смотрит на Пергам.

(Перевод - В. А. Жуковского)

Шарль Кро
"Итог"

Мне грезилось, помню,-- в саду на заре
Мы тешимся с милой в любовной игре,
И замок волшебный горит в серебре...

Ей было шестнадцать и столько же мне.
От счастья хмелея, в лесу по весне
Я ехал с ней рядом на рыжем коне...

Прошла-пролетела мечтаний пора,
Душа одряхлела. В кармане дыра.
Зато в шевелюре полно серебра.

Ушедших друзей вспоминаю в тоске.
А грезы, как звезды,-- дрожат вдалеке.
А смерть караулит меня в кабаке.
___________________________________

Эварист Парни
«Прозерпина»

Плещут воды Флегетона,
Своды Тартара дрожат:
Кони бледного Плутона
Быстро к нимфам Пелиона
Из аида бога мчат.
Вдоль пустынного залива.
Прозерпина вслед за ним,
Равнодушна и ревнива,
Потекла путем одним.
Пред богинею колена
Робко юноша склонил.
И богиням льстит измена:
Прозерпине смертный мил.
Ада гордая царица
Взором юношу зовет,
Обняла, и колесница
Уж к аиду их несет:
Мчатся, облаком одеты;
Видят вечные луга,
Элизей и томной Леты
Усыпленные брега.
Там бессмертье, там забвенье,
Там утехам нет конца.
Прозерпина в упоенье,
Без порфиры и венца,
Повинуется желаньям,
Предает его лобзаньям
Сокровенные красы,
В сладострастной неге тонет
И молчит и томно стонет...
Но бегут любви часы;
Плещут воды Флегетона,
Своды Тартара дрожат:
Кони бледного Плутона
Быстро мчат его назад.
И Кереры дочь уходит,
И счастливца за собой
Из Элизия выводит
Потаенною тропой;
И счастливец отпирает
Осторожною рукой
Дверь, откуда вылетает
Сновидений ложный рой.
___________________________________

Хорхе Каррера Андраде
Поэтическое искусство

Пойми, пойми, что в каждой вещи
крыло невидимое плещет
иль дух живет — лукавый, вещий.

Хватай рукою ветер вешний,
летучий, легкий и безгрешный,
и не гляди на мир поспешно.

Беги науки той постыдной,
что смерть считает безобидной.
Нет, жизнь — не только то, что видно.

В своей летучей школе птица
нам дать понять закон стремится,
что мир меняется, но длится.

А лепестки — что счастье в звеньях,
день полон радостей весенних,
часы — что соты: мед в мгновеньях.

Пойми и уважай предметы;
а чтоб найти любви секреты,
цветы — живые амулеты.
___________________________________

Рохелио Эчаварриа

***

Свобода не держит меня за глотку — и не дает вздохнуть.
Свобода плетется за мной вдогонку, перекрывая путь.
Свобода — собрат мой по хлебу и крову; ее прозвище, как пророчество,
сочится с распятых крыльев кровью: одиночество.

Одиночество — вечный мой спутник в театре и на бульваре,
одиночество коротает вечер за стойкой в баре,
одиночество платит за страсть и не в дружбе с бытом,
одиночество в сердце моем. Ненужном. Забытом.

По приговору судей свободе у нас нет места!
Стала горсткой углей свобода, моя невеста…
Ненавидящая людей, обирающая нас дочиста
свобода, имя тебе — одиночество.

Одиночество — нищий, молящий любви, не монеты.
Одиночество — это вопрос, на который я не нашел ответа.
К вам, отдавшим жизнь во имя меня и моего народа,
я, одинокий, взываю: скажите, что такое свобода?
___________________________________

Луис Карлос Лопес

Люблю тебя очень. Был вечер, луна, перекресток.
Увидев тебя, задрожал я, от страсти горя,
как перед пирожными с кремом сластена-подросток;
стоял я у старого уличного фонаря.

Я помню все мелочи этой минуты, любую
ничтожную мелочь: смешным шимпанзе неспроста
кривлялась тень нищего, падая на мостовую;
дверь скрипнула, мальчик ударил ногою кота.

И вот ты прошла… И, пройдя, мне не кинула взгляда,
а взгляд твой параден и светел, подобно заре.
И так загрустил я, как будто в преддверии ада,
и мне захотелось повеситься на фонаре.
___________________________________

Хосе де Эспронседа

«Гимн бессмертия»

(отрывок из поэмы "Мир Сатаны")

"Слава тебе, животворное пламя,
Неистощимое жизни зерно,
Творческой силы победное знамя,
В цепи творенья златое звено!

Пламенем вечным ты солнце питаешь,
Небо обводишь лазурью кругом,
Розовым блеском зарю украшаешь,
В сумраке месяц даришь серебром.

Эхо даешь ты дремучему бору,
Зелени роскошь его деревам,
Рев урагана морскому простору,
Говор сребристый студеным ключам.

Ты ароматы в цветы наливаешь,
В каждой росинке огонь твой блестит,
В шепоте ветра ты тихо вздыхаешь,
В грохоте бури твой голос звучит.

В недрах глубоких земли все металлы
Ты разливаешь могучей рукой -
Жемчугу блеск ты даешь и кораллы
Ты насаждаешь в пучине морской.

Черною мантией ты расстилаешь
По небу тучи и в вихре летишь,
Воздух дыханьем своим наполняешь,
В ярком сиянии молний горишь.

Ты тот рычаг, что вкруг оси незримой
Все заставляешь вращатъся миры,
Юности вечной и неуловимой
Щедрой рукой раздаешь ты дары.

(Перевод - М. В. Ватсон)

Хорхе Гайтан Дуран
Знаю, что живу

Сегодня знаю точно, что живу.
Лежу с тобой. Гляжу и вижу — лето.
И плод в твоей руке — почти планета,
плывущая сквозь листья и траву.

Но знал ли этот мир свой вес и рост
до встречи наших губ? Вольно в нем выжить,
поскольку можно из желанья выжать
любовь, чей вызов выше вечных звезд!

Коснусь морской волны ногой. Нагой
вернусь в тебя, впаду в твой сон рекой,
а не далекой маркой на конверте.

И — алое вино. И в унисон —
кровавые цветы. Не жизнь, а сон,
отчетливо напомнивший о смерти.
___________________________________

Фердинанд Дранмор

«Молитва»

Все тихо спит, - но с утренней зарей
Опять нужда придет ко мне стучаться,
Она вползет зловещею змеей:
Не дай, Господь, мне в жертву ей достаться.
Мой гордый дух смирился пред Тобой, -
Сомкни ж уста коварному злословью,
От язв его мой угол огради
И - пусть в борьбе исходит сердце кровью,
Но пусть блестит надежда впереди.

Когда ж меня Ты к новым испытаньям
Решил призвать для блага моего,
То в этот раз внемли моим страданьям
И к ним не шли в придачу ничего.
Мне нужен срок... Оправившись немного,
Под градом стрел я бодро устою,
Но так трудна пройденная дорога,
Что я теперь об отдыхе молю.
Пускай затем грядущее настанет,
Мой дух к борьбе с отвагою воспрянет,
Когда хоть раз я жажду утолю.

Мои друзья под дальним небом юга
Все мирно спят на родине своей...
Но я любим: святой молитвы друга
Я не лишен среди скорбей.
Иль Ты, Господь, не внемлешь ей?
Я видел в ней могучую охрану...
Иль за меня потерпят и друзья?
Пусть шлют невинные заклятья урагану:
Без них один погибну я!

(Перевод - С. А. Андреевский)

Гильермо Валенсиа

***
Крестины. Школа. Университет. Диплом.
Нужда. Долги. И суд. Скандал — залог успеха.
Кандидатура. Пост. Существенная веха:
вояжи. Лондон. Рим. Париж. И снова дом.

Невеста. Обрученье. Роды. Дочь. Потом —
пеленки. Школа. Свет. Уже жених. Потеха!
Медовый месяц. Ревность. Сцены. Не до смеха.
Внук. Школа. Университет. Опять диплом.

Вдруг — старость. Немощи. Бессонница. Облатки.
Пилюли. Капли. Мази. Слепота. Припадки.
И — одиночество. И — ни души окрест.

Удар. Могила. Плач. Поминки. Даже пресса.
Улыбки. Смех. Прогулка до собора. Месса.
Могильная плита. Крапива. Точка. Крест.
___________________________________