Линси Сэндс "Дьявол Нагорья"

Как вариант: да она этого даже не почувствует
_________________

Катюш, спасибо!
_________________

 » Глава 1

Уффф, лед тронулся, господа присяжные заседатели, лед тронулся... УРА!

Сразу же прошу прощения за месячное опоздание. Всё моя вина; как говорится, я не тормоз, я медленный газ

И опять же сразу же говорю огромное-преогромное СПАСИБО Изабелле-Кате за прекрасную работу! Я страшно, страшно довольна и прямо сразу приглашаю тебя, Катя, в свой следующий проект. Правда, пока неизвестно, что это будет и когда, но ведь когда-нибудь да будет, верно?

Итак...

---------------
Глава 1 (перевод - Изабелла, бета-ридинг - Нюрочек, вычитка - моя бедная мама-филолог, которая ненавидит ЛР. А что делать и кому сейчас легко?)
---------------

Северная Англия, 1273

— Миледи!

Взволнованный возглас заставил Эвелинд прервать свой разговор с кухаркой и обернуться. Её служанка летела к ней через всю кухню с сердитым и одновременно обеспокоенным выражением на лице. Такое сочетание обычно вызывалось выходками Эдды. Размышляя, что на этот раз затеяла мачеха, Эвелинд быстро пообещала кухарке закончить обсуждение обеда чуть позже и поспешила навстречу своей служанке.

Только они встретились, как Милдред схватила девушку за руки и, мрачно скривив губы, сообщила:
— Ваша мачеха посылает за вами.

Эвелинд поморщилась. Эдда посылала за ней, только если была в скверном расположении духа и хотела развеселиться за счет оскорблений своей невезучей падчерицы. Девушка подумывала было проигнорировать призыв и найти себе работу где-нибудь подальше на весь оставшийся день, однако это только ухудшило бы настроение Эдды и последующие оскорбления.
— Тогда мне лучше сходить посмотреть, чего она хочет, — сказала Эвелинд и в ободряющем жесте сжала руки Милдред перед тем, как пройти мимо.
— Она улыбается, — предупредила Милдред, следуя по пятам.
Положив руку на ручку двери большого зала, Эвелинд застыла. Дрожь прокатилась по её телу. Улыбающаяся Эдда — плохое предзнаменование. Обычно это означало, что Эвелинд придется помучиться. Не то чтобы та когда-либо осмеливалась поднять на неё руку, но были вещи и похуже. Например, задания настолько неприятные, что и побои казались предпочтительнее. Кусая от волнения губы, она спросила:
— Ты не знаешь, что ей не по нраву на этот раз?
— Нет, — извиняющимся тоном ответила Милдред. — Она бранила Мака за то, что тот не холил её кобылу, как следует, когда прибыл гонец от короля. Она прочитала послание, улыбнулась и послала за вами.
— О! — слабо выдохнула Эвелинд, но затем расправила плечи, подняла голову и толкнула дверь. Это было единственное, что она могла сделать… Это — и молиться, чтобы однажды она освободилась от власти и унижений своей мачехи.

— Ах, Эвелинд! — Эдда действительно улыбалась широкой, сияющей улыбкой, на самом деле не предвещающей ничего хорошего.
— Мне сказали, вы желаете поговорить со мной? — спокойно спросила Эвелинд, чувствуя присутствие Милдред за спиной. Служанка всегда предлагала свою поддержку во время мелких нападок Эдды.
— Да. — Эдда продолжала сиять широкой, во все зубы улыбкой, хотя «беззубой» было бы лучшим описанием. У нее отсутствовала добрая половина зубов, а оставшиеся были кривыми и коричневыми. Она редко улыбалась, и, конечно, никогда настолько широко, чтобы показать состояние своего рта. То, что Эдда делала это сейчас, заставило беспокойство Эвелинд возрасти в десять раз.
— После смерти твоего отца забота о твоем благополучии легла на мои плечи, и я была крайне озабочена твоим будущим и благосостоянием, моя дорогая, — начала мачеха.

Услышав эти слова заботы, Эвелинд с трудом смогла сдержать усмешку. Её отец, Джеймс д’Омсбери, был хорошим человеком и верным бароном своего короля. Когда Генрих III (1) попросил его взять в жены причиняющую беспокойство Эдду и удалить её от двора, где она всем докучала, он согласился с приличествующим смирением. В отличие от Эдды. Она негодовала, что оказалась связана с человеком, носившем всего лишь титул барона и, казалось, невзлюбила Эвелинд в тот самый миг, как прибыла в д’Омсбери.

Сначала всё было не так уж ужасно. В присутствии отца Эвелинд и её брата Александра Эдда, по крайней мере, вела себя с ней радушно. Однако три года назад Александр отправился в крестовые походы (2) с принцем Эдуардом (3). И хотя принц уже вернулся и после смерти своего отца Генрих III был коронован, Александр всё ещё находился в Тунисе. Что ещё хуже, вскоре после его отъезда от грудной болезни умер отец.

Джеймса д’Омсбери не успели положить в фамильный склеп, как Эдда отбросила всякую видимость благовоспитанности и позволила проявиться своим истинным чувствам. Последние три года стали для Эвелинд адом, из которого, как она боялась, ей никогда не сбежать. Её единственной надеждой было дождаться возвращения домой брата, чтобы он мог выдать её замуж, и тогда она поселилась бы за тридевять земель от этой женщины. К сожалению, Александр, казалось, возвращаться не торопился.

— Я решила, что тебе давно пора замуж, — объявила Эдда, — и король со мной согласился.
— Она имеет в виду, что король решил, что вам пора замуж, и ей пришлось подчиниться, — достаточно тихо, чтобы этого не услышала Эдда, пробормотала за её спиной Милдред. — Вы же не думаете, что она по своей воле отказалась бы от издевательств над вами? От своего любимейшего занятия?
Эвелинд едва слышала свою горничную; она была слишком занята, пытаясь постичь смысл слов мачехи. Часть её боялась, что всё это — лишь жестокая попытка со стороны Эдды возродить её надежды, а затем уничтожить их.
— Так что я выбрала для тебя мужа, а король обсудил условия брака, - торжественно объявила Эдда. — Я только что получила послание, что всё готово. Ты выходишь замуж.
Эвелинд просто ждала, зная, что это не всё. Эдда либо объяснит, что всё это шутка, либо назовет какого-нибудь совершенно отвратительного, дурно пахнущего старого лорда, с которым Эвелинд, несомненно, будет несчастна.
— Пока мы с тобой разговариваем, твой суженый уже на пути сюда. Он — лэрд Доннаки, — ликующе объявила она, произнеся это имя как «Дон-о-кей».
Эвелинд задохнулась. Это даже хуже дурно пахнущего старого лорда, это же...
— Дьявол из Доннаки?
Эдду переполняло злое ликование.
— Ага, и я желаю тебе самого большого несчастья в мире.
— Стерва! – в ярости прошептала Милдред за спиной своей госпожи.

Не обращая внимания на свою горничную, Эвелинд скрыла ужас и отвращение и сохранила безразличное выражение лица. Она не доставит Эдде удовольствия, показав, насколько болезнен был этот удар. Дьявол из Доннаки? Если она хотела передать её этому шотландскому лэрду, который пользовался такой дурной славой… да мачеха не просто её ненавидела, она презирала её!

— Ну а теперь иди, — сказала Эдда. Очевидно, она уже достаточно позабавилась. — Я не желаю больше на тебя смотреть.
Эвелинд холодно кивнула и, повернувшись, взяла Милдред за руку, чтобы вывести из большого зала и самого донжона (4).

— Корова! — гневно выдохнула Милдред, как только за ними закрылись двери.
Эвелинд только подгоняла её через внутренний двор замка к конюшне.
— Подлая, гадкая, жестокая тварь, — продолжала служанка. — У неё сердце из камня и лицо под стать. Дьявол, должно быть, ликовал в тот день, когда король заставил вашего отца жениться на этой чертовой бабе.
Втащив Милдред в конюшню, Эвелинд одарила конюха Мака благодарной улыбкой. Её лошадь стояла уже оседланной вместе с рыже-чалым (5) любимцем Мака.
— Я видел улыбку на лице Эдды, когда она получила послание, — объяснил конюх, — и подумал, что может вы захотите прокатиться, когда она закончит с вами.
— Ага. Благодарю, Мак, — Эвелинд подтолкнула Милдред, чтобы та залезла на кобылу.
— Ваш отец, наверно, в гробу вертится, — сердито ворчала горничная, пока Эвелинд взбиралась на лошадь.
С небольшой помощью Мака Эвелинд, сев на лошадь, расположилась позади служанки, в то время как та продолжала изливать свой гнев.
— И ваша славная святая матушка, должно быть, места себе не находит, желая быть живой, чтобы разом выдернуть грязные коричневые волосёнки этой бабы.
Эвелинд ударила кобылу пятками, пуская её легким галопом и зная, что Мак вскочил на лошадь и держится на небольшом расстоянии позади них.
— Надо бы мне отравить медовуху злобной гарпии, — угрожала Милдред, пока они ехали по двору замка, направляясь к воротам и подъемному мосту. — Каждый, кто живет в крепости, был бы благодарен мне за это. Она самая неприятная, скупая, бессердечная, насквозь лживая тварь!

Слушая это кудахтанье, Эвелинд едва заметно улыбнулась. Они достигли середины подъемного моста, и она ослабила поводья Леди. Кобылка тут же встряхнула гривой и с тихим радостным ржанием стрелой понеслась вперед. Эвелинд не стала оборачиваться, чтобы проверить Мака; она знала, что тот не отстает. Кроме того, её руки были заняты — она пыталась усидеть и удержать поводья, потому что Милдред схватилась за неё, боясь, что сейчас выскользнет из седла.

Только когда хватка Милдред стала ослабевать, Эвелинд осторожно натянула поводья. Леди откликнулась сразу же, уже привыкнув к такому порядку. Каждый раз, как Эдда делала что-то жестокое или подлое, Милдред теряла самообладание, и Эвелинд брала её на прогулку, чтобы не дать сказать или сделать что-то, за что можно было подвергнуться наказанию.

Когда Леди снова перешла на легкий галоп, Мак приблизился к ним на своей лошади и поднял бровь, но Эвелинд лишь покачала головой. У неё не было никакого желания объяснять «счастливую новость» от Эдды. Это только снова расстроит Милдред, да она и сама достаточно огорчена. Вместо того чтобы впустую терять время, утешая свою горничную, она хотела бы потратить его на обдумывание ситуации.

— Теперь можно поворачивать назад, — сказала Милдред. — Я спокойна. Я ничего не скажу и не сделаю этой злобной твари. Всё равно бестолку. Уверена, дьявол, ожидая, когда она, наконец, умрет, припас для неё что-то особенное. Хотя для всех нас было бы лучше, если бы она сделала это поскорее.
Эвелинд смогла слабо улыбнуться, но ответить сил не хватило. Вместо этого она натянула поводья и посмотрела на конюха:
— Не мог бы ты проводить её домой, Мак?
— А вы не поедете? — с беспокойством в голосе поинтересовался он.
— Не сейчас. Мне хотелось бы побыть одной.
Мак помедлил, затем кивнул и легко поднял Милдред со спины Леди, чтобы пересадить её на свою лошадь. Не очень высокий и худощавый, он был на удивление силен.
— Не заезжайте далеко, иначе можете нарваться на неприятности, — предупредил он. — И не оставайтесь тут слишком долго, или мне придётся отправиться на ваши поиски.
Эвелинд кивнула, а затем смотрела, как они ехали к замку. Гораздо медленнее, чем когда скакали от него. По тому, как Мак наклонил к Милдред голову, девушка поняла, что та, должно быть, объясняет, что случилось. И что ещё должно случиться.

Замуж. За Дьявола из Доннаки.

Эвелинд сглотнула комком вставший в горле страх. Развернув лошадь, она направилась к полянке, расположенной неподалеку, которую любила. Место было небольшим и находилось рядом с рекой с маленьким водопадом. Высотой водопад не превышал рост девушки, но всё же был прелестным.

Направив Леди к кромке воды, чтобы кобылка могла напиться, Эвелинд соскользнула с её спины и рассеянно погладила по шее, когда та припала к воде.

Она всегда находила это место успокаивающим. Сюда она приносила все свои волнения и заботы. Обычно журчание воды и водяная дымка в воздухе уносили прочь тревоги, и Эвелинд уезжала, чувствуя себя гораздо лучше. Но она не была уверена, что в этот раз выйдет так же. Она подозревала, что, чтобы унести эту заботу, потребуется очень много воды.

Поморщившись, Эвелинд решила посидеть на огромном валуне у края воды и сняла туфли. Затем она наклонилась, чтобы достать подол платья сзади, протянула его между ногами и заткнула спереди за нетугой пояс, который носила поверх платья. Закончив с этим, она вернулась к реке и изящно опустила пальчик ноги в воду, улыбнувшись от ощущения на коже прохладной струящейся жидкости. Эвелинд постояла так мгновение, шагнула вперед, и удовлетворенный вздох сорвался с её губ, когда доходящая до середины икр вода сомкнулась вокруг её ног.

Закрыв глаза, она просто стояла там, пытаясь выкинуть из головы все мысли о браке с Дьяволом из Доннаки. Эвелинд хотела несколько мгновений мира и покоя; после она обдумает свое будущее.

Её несколько мгновений не продлились долго, так как подол платья выскользнул из-за пояса и опустился в воду.

Вскрикнув, Эвелинд хотела выскочить из реки, но запуталась ногами в мокрой материи и покачнулась. В последний миг, уже падая в реку, она выставила перед собой руки в надежде предотвратить падение. Однако её рука не уперлась в валун, а соскользнула с него, и Эвелинд больно врезалась ребрами и бедром сначала в этот камень, нисколечко не задержавший её падение, а затем ударилась лицом о другой.

Она задохнулась от боли в тот момент, когда так неожиданно погрузилась в реку, и в результате нахлебалась воды. Эвелинд тут же вынырнула, кашляя и выплёвывая то немногое, что проскочило в горло, и села в воде, не обращая внимания на боль в боку. Приложив руку к ребрам, она пощупала чувствительное место и с облегчением поняла, что, хотя и было больно, но она ничего не сломала. Затем её рука опустилась на пострадавшее бедро, и, разозлившись, она пробормотала ругательство.
Нет, ну не прекрасно ли это? Эвелинд никогда не была самой грациозной из женщин, но и редко вела себя так неуклюже. Кажется, сегодня удача покинула её.
Покачав головой, она медленно поднялась на ноги и, пошатываясь, вышла из воды. Её кобылка, как она заметила, отошла назад и теперь недовольно взирала на хозяйку. Эвелинд предположила, что обрызгала животное, когда падала, но не стала утруждать себя извинениями, а просто повернулась и, дрожа, уселась на валун.

Было приятно погрузить пальцы в воду, но теперь её платье полностью промокло и холодило кожу там, где они соприкасались. То есть везде.

Скривившись, Эвелинд попыталась отлепить юбку от ног, но вскоре сдалась. Едва ли она сможет сидеть здесь, не позволяя юбке коснуться кожи, пока та не высохнет.
Бормоча себе под нос, она принялась работать над шнуровкой, пытаясь выбраться из платья. Практически невыполнимая задача. Будучи сухим, платье довольно легко надевалось, но снять его мокрым? Ей предстоял самый настоящий кошмар. К тому моменту, как она от него избавилась, Эвелинд раскраснелась, запыхалась и покрылась испариной.

С облегчением кинув его на землю, она плюхнулась обратно на валун, но тепло, которое она почувствовала после этих трудов, вскоре исчезло, и Эвелинд поняла, что снова дрожит в своей мокрой сорочке. Однако она и не думала снимать и её и сидеть здесь полностью обнаженной. Пусть люди редко вторгались в её заветное место, изредка они всё-таки захаживали сюда, и она не собиралась рисковать быть застигнутой в таком виде.

Но Эвелинд не была и столь безрассудной, чтобы сидеть и дрожать. Ей необходимо найти способ высушить себя, свою сорочку и платье, и побыстрее, иначе можно простудиться.

Её взгляд скользнул к лошади. Леди перестала свирепо рассматривать хозяйку и, вновь оказавшись на берегу, пила кристально чистую воду. Эвелинд помедлила мгновение, обдумывая разумность идеи, которая мелькнула на задворках сознания, затем встала, подняла с земли платье и направилась к кобыле.

***

Каллен заметил её первым. Увиденное заставило его так сильно натянуть поводья, что конь в ответ встал на дыбы. Он сжал скакуна ногами, чтобы удержаться в седле, по привычке успокаивая животное, но сам не отрывал взгляда от женщины в лощине.
— Кровь Христова! Что это она делает? — остановившись около него, спросил Фергус.

Каллен даже не взглянул на высокого рыжего здоровяка, который был его правой рукой. Он просто молча покачал головой, заворожённый открывшейся картиной. Женщина на лошади скакала взад-вперед по поляне, заставляя кобылку двигаться сначала в одну сторону, потом в другую, и так снова и снова. Уже само по себе это было странно, но что заставило замолчать Фергуса и полностью лишило дара речи Каллена, так это то, что она делала это, будучи одетой лишь в прозрачную сорочку, а поводья при этом находились у неё в зубах. Руки же её были заняты другим. Подняв их над головой, она держала нечто, похожее на накидку, колыхавшуюся над водопадом золотистых волос, в то время как девушка ездила взад и вперед... взад и вперед... взад и вперед.

— Как думаешь, кто она? — только благодаря вопросу Рори Каллен понял, что остальные рядом.
— Почем я знаю? Но я бы мог весь день любоваться на эту девоньку, — сказал Тевис, в голосе которого чувствовалось желание. — Хотя я б предпочел заниматься с ней весь день кое-чем другим.
От этого замечания Каллен почувствовал раздражение. Тевис приходился ему кузеном и считался самым отчаянным обольстителем среди всех его людей; будучи светловолосым, привлекательным и обладая обаятельной улыбкой, он прикладывал совсем немного усилий, чтобы добиться расположения женщины на ближайшую ночь. И он в полной мере пользовался этой своей способностью, залезая женщинам под юбки при любой возможности. Если бы за такие таланты присваивали титулы, Тевис стал бы королем Шотландии.
— Я бы сначала выяснил, что она тут творит, — растягивая слова, сказал Фергус. — Нет никакого желания заиметь в своей постели красотку, у которой не всё в порядке с головой.
— В свою постель я бы затаскивал уж точно не голову, — рассмеялся Тевис.
— Да уж, — согласился Джилли почти мечтательно.
Каллен устремил на мужчин суровый взгляд.
— Езжайте дальше. Я догоню.
Последовало мгновение тишины, пока мужчины обменивались взглядами и удивленно приподнимали брови, затем все пятеро взялись за поводья.
— Объезжайте поляну вокруг, — приказал Каллен, когда они двинулись вперед.

Последовал ещё один обмен взглядами, затем мужчины отправились вдоль кромки леса, окружающего поляну.

Каллен подождал, пока они не исчезнут из вида, затем повернулся к девушке. Понаблюдав, как она ещё несколько раз проехалась вперед и назад, он направил коня вперед.
Издалека было незаметно, но женщина скакала на лошади очень быстро, замедляя скорость только перед поворотом, а затем снова пришпоривала её. Кобыла, казалось, не возражала. Пожалуй, даже наоборот: животное считало это игрой и после каждого поворота набирало впечатляющую скорость.

Теперь Каллен скакал совсем рядом с кобылкой, но девушка заметила его не сразу. Её внимание было сосредоточено на дороге впереди и на куске ткани в руках. Когда она наконец-то краем глаза заметила его, он оказался совсем не готов к её реакции.

Глаза девушки широко раскрылись, от испуга голова откинулась назад, нечаянно дернув поводья, зажатые в зубах. Кобыла тут же остановилась и взвилась на дыбы. Девушка немедленно опустила руки, чтобы схватить поводья, и тряпка, которую она держала, развернулась и тяжелой мокрой массой шлепнула Каллена по лицу, ослепляя и жаля щеку. К его собственному удивлению, он тоже дернул поводья, и внезапно его лошадь развернулась и встала на дыбы.

Он понял, что свалился на землю, опутанный мокрым тряпьем, которое никоим образом не смягчило его падение. Боль пронзила спину, сбивая дыхание, и неровным острием резанула голову, из-за чего он ненадолго потерял сознание.

Каллен очнулся от какого-то тянущего ощущения. Широко раскрыв глаза и ничего не увидев, он решил, что удар по голове ослепил его, но затем почувствовал ещё один рывок и понял, что что-то закрывает его лицо. «Мокрая тряпка», вспомнил он с облегчением. Не ослеп. По крайней мере, он думал, что не ослеп. Но он не узнает наверняка, пока не снимет это мокрое тряпье.

Ещё один рывок, на этот раз намного более мощный и сопровождавшийся ворчанием. Рывок достаточной, чтобы резко оторвать его голову от земли и согнуть шею под неудобным углом. Опасаясь, что, если так будет продолжаться и дальше, то всё закончится сломанной уже после падения шеей, Каллен решил, что ему лучше помочь попыткам выпутать его из тряпья, и начал поднимать руки к голове, намереваясь схватить прилипшую материю. Однако как оказалось, его мучительница наклонилась к нему, потому что он обнаружил, что схватил совершенно другую вещь. Две вещи... покрытые мягкой, влажной тканью, округлые по форме, мягкие, но в то же время крепкие, и, как он выяснил, обследуя их вслепую, имевшие две похожие на гальку шишечки посередине. Поглощенный обдумыванием всех этих тонкостей, он сначала не услышал испуганных вздохов, доносившихся до него сквозь ткань на его лице.

— Извиняюсь, — пробормотал Каллен, когда понял, что ощупывает женские груди. Заставив себя убрать руки, он передвинул их на полотно на своей голове и немедленно начал грубо её срывать, страстно желая от неё избавиться.
— Стойте! Подождите, сэр, вы же его порвете... — Предупреждение завершилось стоном, когда раздался звук рвущейся ткани.
Каллен ненадолго остановился, но затем продолжал дергать материю, на этот раз без извинений. Он никогда не был любителем замкнутого пространства и чувствовал, что задохнется до смерти, если не избавится от неё немедленно.
— Позвольте... Я могу... Если бы вы только...
Слова едва доходили до Каллена. Они звучали не более чем глупым чириканьем. Он не обратил на них внимания и продолжил бороться с тканью до тех пор, пока с ещё одним рвущимся звуком она не спала и он смог снова дышать. Каллен закрыл глаза и с облегчением сделал глубокий вдох.
— Боже мой!
Этот тихий, едва слышный стон заставил его открыть глаза и скользнуть взглядом к девушке, стоящей около него на коленях. Она пропускала ткань сквозь пальцы, оценивая, насколько та пострадала, широко раскрытыми испуганными глазищами.
Каллен подумывал принести ещё одно извинение, но он уже раз извинился, а это было больше, чем он делал за год. Он не успел еще принять решение, как светловолосая девушка с лошади перестала рассматривать ткань и обратила встревоженный взгляд в его сторону.
— У вас кровь!
— Что? — с удивлением спросил он.
— На моем платье кровь. Должно быть, вы поранились, когда упали, — объяснила она, наклоняясь, чтобы осмотреть его голову.

В такой позе верхняя часть её тела оказалась в миллиметрах от его лица, и у Каллена снова стало появляться ощущение замкнутого пространства, пока он не отвлекся на груди, покачивающиеся перед глазами.

Сорочка, которую она носила, была очень тонкой, а в настоящее время, отметил он, ещё и влажной, что, несомненно, и делало её прозрачной. Каллен обнаружил, что пристально разглядывает красивые округлые сферы, переводя завороженный взгляд с одной на другую, пока девушка поворачивала его голову из стороны в сторону, пытаясь обнаружить, откуда идет кровь.

Вероятно, так и не найдя рану, которая могла бы залить кровью платье, она пробормотала «наверно, она на затылке» и тут же приподняла его голову над землей, чтобы осмотреть затылок. По крайней мере, именно так расценил её действия Каллен, когда обнаружил свое лицо зарывшимся в те самые груди, которые он с таким интересом рассматривал.

— Ага! Вот оно. Должно быть, вы ударились о камень или что-то острое, когда упали, — объявила она победоносным голосом, в котором в то же время слышалось беспокойство.

Каллен просто вздохнул и уткнулся в груди, которые в данный момент его баюкали. В самом деле, даже через влажную ткань они были прекрасны, и если человеку суждено погибнуть от удушья, подобная смерть не так уж плоха. Он почувствовал, как что-то твердое упёрлось в его правую щеку около рта, и понял, что её соски затвердели. Она, как и Кален, внезапно притихла. Словно жертва, почуявшая опасность. Не желая, чтобы девушка испугалась и сбежала, он открыл рот и попытался повернуть голову, собираясь сказать пару утешительных слов и успокоить её.

— Не волнуйся, — скомандовал он.

Каллен не любил болтать попусту. Однако было сомнительно, что она поняла сказанное им, потому что слова получились приглушенными из-за соска, заполнившего его открытый рот. Несмотря на намерение не пугать девушку, осознав, что во рту у него сосок, он не смог противостоять искушению сомкнуть вокруг него губы и провести языком по покрытому льном бугорку.

В следующий миг он вновь ощутил боль, прострелившую голову. Его снова бросили на землю.

---------------
Примечания:
1. Генрих III Плантагенет (1207-1272) — английский король в 1216-1272 гг. и герцог Аквитанский, сын Иоанна Безземельного, один из самых малоизвестных английских монархов, хотя и правил дольше всех — 56 лет. Отличался авторитарным стилем правления, что не раз приводило к столкновениям с баронами, одно из которых даже вылилось в небольшую гражданскую войну в середине 1260-х гг.

2. Крестовые походы – захватнические походы западно-европейских феодалов на Восток в 1096—1270 гг., проходившие под лозунгом освобождения христианских святынь в Палестине из-под власти мусульман. Поводом для вторжения в область Восточного Средиземноморья послужил захват турками-сельджуками в последней трети XI в. многих византийских владений в Малой Азии, а также Иерусалима. В походах принимали участие представители различных слоев общества, движимые своими интересами.
Всего было восемь крестовых походов: первый (1096—99) был провозглашен в 1095 г. в Клермоне папой Урбаном II. В походе широкое участие приняло крестьянство. Он завершился завоеванием в июле 1099 г. Иерусалима. Второй крестовый поход (1147—1149), поводом к которому явилось взятие г. Эдессы (захваченного участниками первого крест.похода) сельджуками в 1144 г., возглавленный французским королём Людовиком VII и немецким королём Конрадом III, потерпел неудачу. Провалом закончился и третий поход (1189—92), вызванный завоеванием Иерусалима в 1187 г. египетским султаном Салах-ад-дином. Походом предводительствовагерманский император Фридрих I Барбаросса, французский король Филипп II Август и английский король Ричард I Львиное Сердце. В результате четвертого похода, организованного в 1199 г. папой Иннокентием III, французские, немецкие, итальянские крестоносцы, изменив первоначально намечавшееся направление похода (в Египет), разгромили и завоевали христианские города (Задар в Далмации в ноябре 1202 г. и Константинополь, столицу Византии, в апреле 1204 г.), создали Латинскую империю. События 1202—04 гг. ярко продемонстрировали грабительскую сущность крестовых походов: здесь открыто проявились завоевательские цели крестоносцев. Следствием пагубного влияния религиозного фанатизма явились детские крестовые походы 1212 г., стоившие жизни нескольким десяткам тыс. детей (частью погибших во время бури на Средиземном море, частью проданных судовладельцами в рабство в Египет). Пятый поход (1217—21) против Египта, в котором участвовали австрийский герцог Леопольд VI и венгерский король Андраш II, был безрезультатным. В итоге шестого крестового похода (1228—29), возглавленного германским императором Фридрихом II, христианам удалось снова завладеть Иерусалимом (по мирному договору с египетским султаном в 1229 г.); но в 1244 г. город вновь был отвоёван мусульманами. Седьмой поход (1248—54) в Египет, как и восьмой 1270 г. в Тунис, предводительствуемые французским королём Людовиком IX Святым, завершились полным крахом.
3. Принц Эдуард или король Эдуард I Длинноногий (1239 – 1307 гг.) — старший сын Генриха III, правил в 1272-1307 гг. Отличался авторитарным стилем правления, но при этом именно при нем парламент становится постоянно действующим органом власти. Упорядочил систему налогообложения и своб законов. Вел войны с Шотландией. Отличался высоким ростом и буйным нравом, чем приводил современников в ужас.

4. Донжон — (французское donjon), главная, отдельно стоящая башня средневекового замка, круглая или 4-угольная в плане, расположенная в самом недоступном месте и служащая последним убежищем осажденных. Своего рода крепость в крепости.
5. Рыже-чалая масть - такие лошади издали выглядят розовыми, особенно если рыжая составляющая имеет красноватый оттенок. У рыже-чалых лошадей часто рыжая шерсть на голове, ногах, гриве и хвосте без примеси белого волоса.

Изабелла, Нюрочек - Спасибо большое! И, конечно, отдельная благодарность маме-филологу!
С удовольствием прочла про знакомство ггероев уже во второй раз, теперь уже на родном языке
_________________

Анечка, поздравляю тебя и твою команду с началом выкладки. Желаю легкого перевода и благодушно настроенную маму-филолога (умасливай ее, умасливай, ведь результат-то - НАЛИЦО!!! )

Пролог-прелесть! Я насмеялась вдоволь. Думаю, что для Каллена закончилась спокойная жизнь. Эвелинд не даст ему скучать!
Мне уже нравится роман.

Изабелла, Нюрочек, спасибо большое за прекрасное начало! Нюрочек, большое спасибо передай своей маме, она- героиня!

Поздравляю с началом ! Удачи в работе!

С началом выкладки нас!

Читала глав 5 в самом начале и свои. Первая глава полностью совпала с моими впечатлениями от оригинала. С нетерпением предвкушаю следующую.

А такого оригинального способа просушки одежды я еще ни в одном романе не встречала.
_________________

Чудное начало. Герои с места сразу рванули к более близкому знакомству.
_________________

Изабелла, Нюрочек, спасибо за чудесное начало!!!

Девочки, я, конечно, всё своей мамА передам, но на особый успех не рассчитываю. Не любит она. Зато Москвичка с нами, Москвичка нас не оставит


Наталья, меня терзают смутные сомнения: что, те мои тексты, которые без мамы, они совсем такие, на лице ничего нет, плохо и всё такое? у меня сейчас разовьется комплекс, чес.слово

Не то слово, он, бедняга, еще намучается

Я очень рада, что всё удалось. Следующая глава улетит завтра Моке на вычитку. И да, поздравляю нас!

Главное - не пытаться самой повторить подвиг

Как там было? Вы привлекательная, я чертовски привлекателен...

Катя, Аня, огромное спасибо.
И отдельное спасибо маме Ани.
_________________

Какое оригинальное начало знакомства
Изабелла, Нюрочек спасибо за прекрасный перевод!!!!!!!!!! Нюрочек, передай спасибо своей маме!!!!!!!!!



Аня спасибо за отличную новость, так хочется прочитать что же будет дальше!
___________________________________

Девочки, спасибо за начало! Люблю, когда сюжет развивается динамично, тогда и продолжения ждать полегче.


_________________

Поздравляю переводчиц с началом выкладки! Перевод - просто замечательный!
_________________

Ура! Ура! Ура!!!
Обожаю Сэндс!!! И буду с нетерпеньем ждать новых глав!
Девочки, поздравляю с началом выкладки! Удачи!
Изабелла, Нюрочек, спасибо большое за чудесное начало романа! Нюрочек, маме твоей отдельное спасибо - за сочувствие ждущему народу!
Большой приветик Моке, которую ждут следующие главы!