Джулия (Julie) Джеймс "Кое-что о тебе"

Леся ,Таня , спасибо !
Очень информационный кусок ! теперь понятно , что Камерон главный свидетель и ее нужно охранять . Вопрос кто это будет делать ?
А пока небольшая отрифмовка прочитанного.

Пять часов она томилась,
В номере, почти покорно.
Оказалось , детективы
Развлекались жестким порно.
Не простой какой-то дядя ,
А сенатор , на минутку,
Все на видио заснято,
Как любил он проститутку.
Сколько же политиканов
Погорело из-за баб ,
Вобщем дело принимает
Государственный масштаб.
Но, согласно протоколу,
Тот не тянет на арест.
У того,кто хлопал дверью,
Выше рост и меньше вес.
Да, не зря она терпела,
Фэбээровца опрос,
Хоть набычился,сказала,
Всё что нужно , не вопрос
Ошибалась она, кстати,
Будет покрупней козла
Назовет быком ,пожалуй,
Но ,конечно ,не со зла .

Леся и Таня , спасибище за перевод!!! и фото-иллюстрации мне очень-очень понравились, гармоничные и классные!

zerno
обалденно!
_________________

Маришик!Есть еще порох в пороховницах!!!!!!!!!!

Блин, а я думала, что и политика грохнули, а на него, оказывается, труп хотели повесить . Ох, ну и повезло ему с соседкой, ушастой и глазастой.
Леся, Таня, спасибо за продолжение !

Маринэ, избаловала нас

Спасибо за продолжение!!!!

Спасибо за продолжение! Очень искрометный перевод!

Спасибо большое за продолжение!
У меня почта что-то глюканула, не получаю оповещенний. Пропустила аж два кусочка. С таким наслаждением сейчас читала.
Надо отдать должное обоим героям - держатся пока профессионально
_________________

Мариша, Балуй нас, балуй - это мы завсегда с удовольствием.


С другой стороны, жаль, что каблуки не будут пилить и пиджаки кофием обливать



Да уж, может, и проясним

 » Глава 4 часть 1

Глава 4 (часть 1)

Когда агент Уилкинс сказал, что они с напарником могут отвезти свидетельницу из отеля домой, та, скрепя сердце, согласилась. Как бы Камерон ни стремилась держаться от Джека подальше, однако не хотела, чтобы Паллас решил, будто она задета его отношением.

Устроившись на заднем сиденье машины Уилкинса, – по крайней мере предположительно машины Уилкинса, раз тот был за рулем, а Джека владельцем «Лексуса» она себе не представляла, – Камерон откинула голову на прохладную кожаную спинку и выглянула в окно. Она так долго проторчала в гостиничном номере, что при выходе на улицу яркий дневной свет показался сюрреалистичным и раздражающим. Близился полдень, а значит, она не спала почти тридцать часов. Сомнительно, чтобы кофе из «Старбакс» мог помочь при таком недосыпе.

Сопротивляясь убаюкивающему ходу автомобиля, пассажирка отвернулась от окна и, не поднимая головы с подушки сидения, сквозь полуприкрытые веки посмотрела на сидевшего впереди мужчину.

На Джека Палласа.

Камерон посмеялась бы над иронией ситуации, если бы не собачья усталость. Кроме того, рассудила она, благоразумнее воздержаться от спонтанных смешков, когда едешь в машине с двумя агентами ФБР, один из которых уже и без того настолько сильно тебе не доверяет, что это физически ощутимо.

Не то чтобы ее удивляло, что Джек по-прежнему испытывает такие чувства. Камерон слишком хорошо помнила выражение его лица после своего сообщения, что прокуратура не намерена начинать судебный процесс по делу Мартино.

Это произошло три года назад, под вечер пятницы. Немногим раньше в тот же день Сайлас Бриггс, федеральный прокурор Северного округа штата Иллинойс, вызвал помощницу к себе. Шеф предупредил, что хочет поговорить о деле Мартино, и Камерон ожидала, что предстоит обсуждение обвинений, которые будут предъявлены многочисленным членам преступного синдиката. Однако слова начальника оказались для нее полной неожиданностью.

– Я решил не выдвигать обвинений, – сразу же, как только подчиненная села, заявил прокурор, словно желая побыстрее закончить разговор.

– Против самого Мартино или против кого-то из его людей? – уточнила помощница, подумав поначалу, что Сайлас заключил с одним из подследственных – а то и с несколькими – досудебное соглашение в обмен на свидетельские показания.

– Ни против кого, – будничным тоном ответил шеф.

Камерон откинулась на спинку стула. Ей требовалось время переварить услышанное.
– Вы не хотите предъявлять вообще никаких обвинений?! Никому?

– Я понимаю, ты удивлена таким решением.

Удивлена?! Да это преуменьшение года!

– Но ведь ФБР вело расследование в течение двух лет! С информацией, собранной агентом Палласом за время работы под прикрытием, у нас достаточно доказательств, чтобы упечь Мартино за решетку до конца его дней. Почему мы не будем возбуждать дело?

– Ты молода и полна рвения, Камерон, что очень мне импонирует. Это одна из причин, почему я увел тебя из «Хэтчер и Торн», – Сайлас упомянул юридическую фирму, где Камерон трудилась до того, как перейти в федеральную прокуратуру.

Помощница подняла руку. Да, действительно, она здесь новичок и горит энтузиазмом, однако, прежде чем стать обвинителем, четыре года участвовала в судебных баталиях в качестве адвоката. Тем не менее, если шеф считает, что Камерон не готова, она наступит на горло собственной гордости.
– Подождите, Сайлас. Если это потому, что вы полагаете меня недостаточно опытной для такого процесса, просто передайте материалы кому-нибудь другому. Я, конечно, немного побрюзжу и даже денек-другой послоняюсь по офису с обиженным видом, но переживу. Черт, я даже помогу назначенному вами человеку войти в…

– Никто из нашей прокуратуры возбуждать дело не будет, и точка, – перебил ее начальник. – Я сижу в этом кресле достаточно долго, чтобы понимать, что подобное разбирательство неизбежно закончится, во-первых, балаганом в средствах массовой информации, а во-вторых, позором для федерального правительства. Сейчас ты уверена, что у тебя достаточно улик, но погоди: стоит открыто объявить Мартино войну, как свидетели один за другим начнут менять показания, – а еще хуже, таинственно исчезать или погибать. И прежде чем сообразишь, в чем дело, через две недели процесса у тебя не останется ни крупицы веских доказательств, чтобы подкрепить обещания, заявленные во вступительной речи перед присяжными.

Камерон понимала, что, вероятно, на этом следовало перестать упрямиться, но ничего не могла с собой поделать.
– Свидетельских показаний одного агента Палласа достаточно…

– Агент Паллас действительно видел много чего, но, к сожалению, его легенда развалилась слишком рано, – перебил прокурор. – И хотя я, разумеется, способен оценить два года, потраченных им на расследование, но если мы возбудим дело и не добьемся обвинительного приговора, провал повесят на нас – а не на агента Палласа или кого другого из ФБР. Я не желаю подвергать нашу контору такому риску.

Вот тут у Камерон буквально отнялся язык. Роберто Мартино и его приспешники контролировали почти треть торговли наркотиками в Чикаго. Они отмывали преступные деньги через два десятка подставных компаний, они шантажировали, подкупали и запугивали всякого, кто становился им поперек дороги. Не говоря уж о том, что убивали.

Стремление покарать преступников, подобных Мартино, и было той первостепенной причиной, по которой Камерон перешла в федеральную прокуратуру. В черные дни, последовавшие за гибелью отца, это решение – а еще поддержка Эйми и Колина – давало силы оставаться собранной и целеустремленной.

Вообще-то ей нравилось на прежнем месте работы. Отец Камерон служил в полиции, а мать трудилась судебным секретарем (пока не развелась с отцом и не вышла замуж за летчика, с которым познакомилась, протоколируя очередное слушание – не иначе, о его разводе), так что семья имела достаточный доход. Но богатыми они, ясное дело, не были. Поэтому Камерон высоко ценила независимость и уверенность, сопутствующие зарплате в двести пятьдесят тысяч долларов, которую заработала на четвертом году частной практики.

Мистер Линд гордился успехами дочери. Судя по словам полицейских, выражавших соболезнования на отпевании и похоронах, он без конца хвастался и напарнику, и другим приятелям достижениями своей малышки.

После развода родителей – особенно после того, как мать со своим новым мужем, ушедшим из авиакомпании вскоре после поступления Камерон в юридическую школу, переехали во Флориду – Камерон еще больше сблизилась с отцом и родней с его стороны.

Его смерть стала для дочери тяжелейшим ударом.

Однажды поздним вечером, на четвертом году работы Камерон в юридической фирме, капитан, под началом которого дежурила смена отца, позвонил ей с мрачным сообщением, которого опасается всякий, у кого близкие служат в правоохранительных органах: что нужно срочно приехать в больницу. Но к тому времени, когда дочь влетела в отделение неотложной помощи, было уже поздно. Камерон оцепенело стояла посреди одноместной палаты, пока капитан объяснял, что мистер Линд поехал на вызов, представлявшийся обычным случаем семейного насилия, и там погиб от пули наркоторговца.

Первые пару недель после смерти отца Камерон чувствовала себя… «невесело» – именно этим словом она обычно описывала свое состояние, когда Колин интересовался, как у нее дела. Но затем взяла себя в руки и вернулась к работе. Во многом помогло сознание того, как гордился ее упорным трудом отец, как хотел, чтобы дочь продолжала двигаться в том же направлении, чтобы достигла высот на избранном поприще. Только теперь ей чего-то не хватало.

Через месяц после похорон, сидя в зале суда, Камерон наконец поняла, чего именно ей недостает. Она дожидалась своей очереди, чтобы подать ходатайство об исключении доказательств. Когда-то подобные действия казались ей чрезвычайно важными, но после смерти отца удручали своей незначительностью. И тут секретарь суда объявил следующее слушание: «Соединенные Штаты против Марковица».

Простой случай: бывший уголовник, попавшийся на незаконном ношении огнестрельного оружия. Обычная явка в суд, никаких ярких моментов. Ходатайство об исключении доказательств, представленное подсудимым, в процессуальном плане очень напоминало то, которое должна была подавать Камерон, поэтому она и обратила внимание на происходившее, желая определить настроение судьи. После кратких прений судья вынес решение в пользу правительства, и наблюдательница увидела во взгляде помощника федерального прокурора удовлетворение.

С момента смерти отца Камерон ни разу не ощущала себя довольной.

Но в то утро, глядя, как преступника уводят из зала суда в наручниках и оранжевой робе осужденного, она почувствовала, что результат, пускай небольшой, достигнут: правосудие восторжествовало. Стрелявший в ее отца тоже был рецидивистом. Может, если бы стражами законности было сделано больше, если бы на улицах не оказалось того пистолета, если бы на свободе не оказалось того уголовника…

Камерон осознала, что способна помочь правому делу.

На той же неделе она подала заявление на соискание должности помощника федерального прокурора.

Однако энтузиастка не ожидала, что одной из сторон деятельности обвинителя окажется политика, часто замешанная в играх с правительственными постами. В тот день, сидя напротив начальника и обсуждая причины, вынуждавшие отказаться от дела Мартино, Камерон поняла, что федеральная прокуратура не стала исключением из прочих госструктур. Действительная забота Сайласа легко просчитывалась: он просто-напросто не хотел подставлять свою голову и рисковать проиграть процесс, который будут освещать все национальные газеты, радио и телевидение.

Камерон была удивлена решением шефа. И расстроена. И возмущена, что Роберто Мартино позволят безнаказанно продолжать преступать закон. Но к сожалению, у нее были связаны руки – если только она не намеревалась расстаться со своим значком помощника федерального прокурора здесь и сейчас. Камерон проработала в прокуратуре всего лишь год. Открыто выступить против начальника в подобном вопросе – не лучший ход, если хочешь остаться трудоустроенным борцом с преступностью. Поэтому она придержала свои мысли при себе.

– Хорошо. Никаких обвинений. – От проговаривания этих слов вслух у Камерон засосало под ложечкой.

– Рад, что ты понимаешь, – одобрительно кивнул шеф. – И последнее: у меня не было возможности поговорить по этому поводу с кем-либо из Бюро. Нужно сообщить агенту Палласу и остальным, что мы отказываемся от дела Мартино. Поскольку вы с ним неплохо ладите, думаю, лучше, чтобы новость преподнесла ты.

А вот на это Камерон не подписывалась.
– Полагаю, будет уместнее, если агент Паллас услышит о решении от вас. Особенно с учетом всего, что ему пришлось пережить за время расследования.

– Он выполнял свою работу. А работа агента ФБР порою оборачивается и неприятной стороной.

Почувствовав по тону начальника, что обсуждение закончено, Камерон кивнула. В любом случае она не была уверена, не ляпнет ли лишнего, если откроет рот.

Сайлас сверлил подчиненную взглядом.
– И, раз уж мы пришли к единому мнению, учти: все, что следует знать ФБР – против Мартино и его людей не будут выдвигаться никакие обвинения. И только. У нас строго соблюдается политика конфиденциальности внутренних процессов принятия решений.

Помощница снова промолчала, и Бриггс вскинул голову:
– Мне нужно, Камерон, чтобы ты показала умение работать в команде. Понимаешь?

О, она прекрасно понимала. Ее сделали козлом отпущения: ответственность за свое решение оставить в покое Мартино прокурор взвалил на подчиненную. Но таковы правила игры. Сайлас Бриггс – ее начальник, а кроме того – очень влиятельный и располагающий обширными связями член сообщества юристов Чикаго. Это означало, что Камерон могла ответить только одно:
– Считайте, что дело сделано.

Спасибо, lesya-lin, за продолжение!!!!

_________________

Спасибо за перевод.

Вот ведь козёл, а не начальник..небось под задом жареным запахло, и он в кусты...
_________________

Да, вот что за история-то... жалко Камерон... видимо, когда отпущения она сыграла на славу)
спасибо за продолжение!

Лесечка, Танюша! Девочки, миленькие,какие же Вы умнички!!!
Спасибо, что в очередной раз нас порадовали!!!

Маринка! Отпад!

Вот оно что! А я всё думаю: какая же кошка пробежала между Камерон и Джеком?!
Даааа, не весело!

Теперь понятно какие разногласия случились в прошлом между Камерон и Джеком.

Леся, Таня, спасибо!

Леся, Таня, большое спасибо за прекрасный перевод!!!

Роман очень интересный , а читать его в вашем переводе – одно удовольствие !!!! СПАСИБО!!!!!!!
_________________