Аз Буки

 » О глупости человеческой (сказка)

Я, как мог, обессмертил
то, что не удержал.
Ты, как могла, простила
все, что я натворил.
В общем, песня сатира
вторит шелесту крыл.

Иосиф Бродский.

- Это пройдет.
- Когда это пройдет?
- Вечно болеть не может, - с усмешкой произносит мужчина, загасив окурок.
Лада Никольская смотрит перед собой и хочет закурить тоже.
- Не пройдет. Не верю я, не понимаю время. Исправить может только действие, а исправлять нечего.
Она смеется, смех не похож - он и есть истерика.
- Он не любил меня, никогда меня не любил. Так не любят, понимаешь? Постоянно было нужно другое, что лучше меня, как бы я ни любила. А я, - она отнимает у сидящего рядом мужчины пачку, выуживает белую струну сигареты, закуривает, прикрыв ладонью огонь. - Отказалась жить с тем, чего не хотела. И ничего не осталось. Мы оба с ним умильные эгоисты.
- Потому уехала?
- Было все равно. Все равно, кто останется, кого он попросит ударить. Кого придется от себя отрезать. Только в последний раз не смогла. А он мог, - ломает горящую сигарету в пальцах. - Мириться с теми, кто оболгал меня, мириться с теми, кто врал ему, с теми, кто мог назвать меня бл*дью. Потому что мир, он сам, его репутация всегда были важнее меня.
- Зачем ты спала с другими?
- Чтобы жить.
- Жить?
- Знать, что я не его.
- Вышло?
- Выгорело.

- Молчишь?
- Не верю.
Она притихла, только все так же смотрит на заросший кустами малины забор двора.
Мужчина ждет, не оборачиваясь к женщине; оперевшись локтями о край ступеней, так и сидит, вытянув длинные ноги в тяжелых ботинках. Отнимает от уголка губ жесткую травинку.
- Не веришь?
- Что не любил меня. Говорю и не верю. Хоть бы раз поверила, может, все ушло бы.

- Много думаешь.
- Забываешь, - закуривает. - Я же злая баба.

 » Просто секс (стихи от uljascha)

Тапками не кидаться, оно само написалось

Просто секс, поцелуй,
Чьи-то руки чужие,
Обнимают меня, прикасаясь.
Просто жить я хочу,
Я тебя не ревную,
Знай, что я не твоя, а чужая.
Просто боль пережить,
Выжечь все как напалмом,
Постараться забыть обо всем.
Просто с кем-то другим,
Таким пламенем алым,
Не гореть, не любить, просто всё…
___________________________________

uljascha, вот упрямо не люблю стихи)) но про напалм настолько в точку! Спасибо.
Насчет "просто секс" - да нет, просто двое перестают замечать другое. И это тоже мерзость эгоизма по отношению ко всем нормальным людям. Не болеющим на голову.

сделало мой день)
и это... к сожалению, или к счастью, таки проходит...вопрос когда и у кого, конечно)
Спасибо) люблю такие вещицы в твоем исполнении)
___________________________________

Крош, миленький, я ногда эмоции могу выразить только вот стихами.
умела бы рисовать, рисовала бы. потому что картинку вижу.
А просто секс имела ввиду на фразу

то есть просто - с кем-то, не с ним, и блин это настолько созвучно личным переживаниям
давишним, если ты может помнишь мое Асино счастье - не совсем то, не совсем так, но созвучно.
___________________________________

 » Я закурю, пожалуй...тают моей Империи снега

"Я закурю, пожалуй...тают моей Империи снега..."

Мужчина и женщина сплетаются в тесном объятии на крыше одного из домов в бесконечном городе смертных. Бесконечном во времени, вне пространства. Ночь укрывает их. Ночь укрывает падения и вознесения вот уже тысячи лет, скроет и этих двоих.
Черны ее волосы, тяжелой волной падают на плечи и обнаженную грудь, пока по воле ее сгорает одежда, обращаясь пеплом.
Он светел и ликом чист, глаза его синие, как небеса, с Престола которых Архангел за ней явился.

- Раскайся, - от силы бьющегося изнутри света горят глаза, зрачок заполняет радужку ослепительно белым. - Покайся, - сжимая в руках своих женщину, демоницу, падшую, смеющуюся в лицо, - и именем Сына Господня отопру я адовы врата и выведу душу твою из огня.
Она только оплетает, плотнее вжимаясь бедрами, заставляя сдавленно выдохнуть: лопатки разрывают прорезающиеся крылья. Боль, не подвластная телу человеческому, мужчине не пережить эту ночь.
- Ты падешь, Азраил, - шепотом на ухо, пока грудь ее от частого дыхания вжимается в его. - За тобой, любимый мой, я вернусь через все ступени ада. Но ты падешь.
Клинок входит в ее тело, разгораясь свечением. И даже тогда она вздрагивает и раскрывает губы, глядя ему в глаза. Совершенная маска вот-вот сгорит и обратится прахом, но губы ее еще шепчут "ты падешь", глаза ее обещают ему "ты падешь".

Триста лет носит Архангел Смерти шрамы адова огня на руках своих - последнее касание пальцев ее. Тысячи ран излечились, сотни рубцов затянулись - извечным огнем горят тонкие борозды, хватка ее дрожащих пальцев на светлой ангельской коже.
И гонят в тишине ночей проводника душ два беззвучно сказанных слова - "ты падешь".

(Родом с все того же кладбища для персов).

 » The world is not enough

Молодая женщина у окна небоскреба в Лондоне.
Утро, порывы ветра из приоткрытого окна чуть разводят в стороны полы рубашки мужского кроя, открывая нежную золоченную кожу. Ореолы заострившихся сосков, мягкая линия подтянутого живота и едва заметные шрамы у линии белого кружева...

Ее ненависть к рассветам толкает прочь из каждой постели, в которой с ней засыпает кто-то другой. Кто угодно за одним исключением.
Город пробуждается внизу, у ее ног. Черные кузовы кэбов, привычные красные дабблдэккеры, спешащие на работу белые воротнички - бизнес-центр Лондона собирает дань.
Она закрывает глаза. Память тут же подкидывает его "не дыши", ладонь, разводящая бедра в стороны и пальцы под полоску белья, "а теперь выдыхай".
Вздрагивает ощутимо, всем телом. Когда же это пройдет, когда закончится.
Затягивается сигаретой, выдыхает дым, облизнув пересохшие губы.

- Вань?
Хриплый ото сна голос мужчины у нее за спиной.
Ивана оборачивается с улыбкой, на лице ее ни следа прежних мыслей. В глазах мужчины леность довольного прошедшей ночью, он протягивает ей руку, и она послушно подходит к нему, по дороге загасив окурок в пепельнице.
Садится рядом, поджав ногу. Его ладонь скользит под рубашку, ее рубашку - не его. Пальцы тут же подцепляют полоску белья, оглаживая.
Ивана смотрит в карие глаза светловолосого мужчины, испытывая облегчение от того, как он разительно не похож на того, другого.
- Когда у тебя самолет?
- Через четыре часа.
В его улыбке знакомое предвкушение. Он притягивает на себя, она податливо прогибается под его касания.

Секс - это хорошо. Секс - это тоже способ забыться.


Я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь
от тебя, чем от них обоих.

Холодный, придирчивый взгляд. Все можно было бы объяснить, если бы он не был обращен к ее собственному отражению. Пухлые розовые губы, светлые голубые глаза - прекрасная инженю. Она так хотела бы, чтобы ее внешний облик помогал, а не играл против нее. Ничего к ее двадцати шести годам не стерло эти черты, делавшие внешность ангельской, по-детски беззащитной. Не это ли и привлекло его тогда...
Обручальное кольцо садится на безымянный палец правой руки. Предосторожность никогда не помешает, на Востоке для женщины этот символ верности сродни охранной грамоте от самой Королевы.
Тонкий свитер под горло без рукавов, но прикрывший плечи, как и должно. Юбка-карандаш длиной чуть ниже колена. Неважно, что чем больше она закрывает, тем более вызывающе выглядит. Главное, что приличия соблюдены. В сумочку-саквояж брошен светлый шарф и темные очки. Она наденет их по прибытии, ни к чему злить местных, испытывая их терпение на их же земле.
Улыбочку, Ивана.
То, что она всегда считала недостатком, можно было обратить на благо.
Это работа. Ее работа привлекать новых партнеров и художников по драгоценным изделиям.

Бурдж-эль-Араб неизменно поражает воображение, на мгновение перехватывая дыхание еще только на подъезде к нему. Но стоит швейцару открыть перед вами двери холла, как очарование восточной сказки лишает вас всякой способности не поддаваться чуду.
Разноцветные камни плиток окрашивают спадающие струи фонтана, музыка зовет за собой, а четверо встречающих уже готовы традиционно предложить вам омыть руки ароматной водой и принять от них крошечную чашку горького кофе.
Отпив немного, Ивана, приученная к многому еще во время прошлого пребывания в эмирате, чуть покачивает чашку в ладони в знак благодарности и того, что больше не нужно.
Уладить формальности с регистрацией, подняться в номер.
Она здесь ради ювелирной выставки, но многое решится в личных встречах задолго до нее. Потому Ивана прибыла раньше, чтобы вместе со всеми участвовать в мероприятиях.

Чем громче праздник вокруг тебя, тем тише внутри.

(Ивана Малич, внешка - Наталья Водянова.
Место рождения: Свакомпмунд, Намибия.
Возраст: 26 лет
Семья: отец, дочь Зорислава, Зоря - 4 года.
Профессия: оценщик, по должности организатор выставок в компании отца.
Дочь крупного акционера и ныне управляющего партнера ювелирного дома.
Ивана родилась в Свакомпмунде, где оказался по работе ее отец.
До 12 лет росла в Намибии, образование средней школы и колледжа получила уже в Англии.
С 19 лет допущена к делам отца, в высшей школе изучала экономику, со специализацией на аналитике и оценке.
Двадцать второй год стал переломным в жизни Иваны. Оставив после себя зависимость и дочь Зориславу.
Сертификацию оценщика Ивана получила уже через два года после рождения дочери.)

 » Ты падешь (от uljascha)

«Ты падешь», – шептала, отдаваясь
Неотрывно глядя на него,
Плотью в плоть неистово вжимаясь,
Все желая или ничего.
Но клинок вонзился в плоть живую…
Вздох последний принял он губами,
Не разжав объятий… Поцелуя
Их уста не разорвали. Пламя
Опалило руки, пламя ада,
Чтоб навечно в памяти осталось,
Что была она ему награда,
«Ты падешь», – шептала, отдаваясь…
___________________________________

Не знаю, оно само)
Прочла и вылилось в первую строчку, а дальше само.
На второе вот пока надо эмоции уложить.
Вот это цапануло - разительно не похож на того, другого, и секс - способ забыться.
Настолько точно, слов нет. И снова очень зримо.
Только хочется еще хоть немного. Слишком скупые строки биографии.
___________________________________

 » Обложка-подарок от Izobella

Девы, делюсь с вами подарком.
Было неожиданно и очень-очень приятно)
От Izobella и Черной Зайки.

Ох! Какая обложка!
Крош, твоим рассказам она изумительно подходит.
Девчонки молодцы! Спасибо им большое за эстетическое наслаждение.
_________________

Мне очень нравится эта лукавая рожица)) будто говорит, а что если на самом деле я просто читаю сказки))

Solazzo, согласна и думаю, что авторам очень приятно))
Спасибо и здесь еще раз!

Во-первых, обложка чудо как хороша) Эта игривая улыбка)))) Мастеру и дарителю огромное спасибо и восхищение за идею и воплощение!
Во-вторых, все-таки вы «игроки» лукавите, когда пишите про «кладбище персов» ! Теоретически вы отдаете им часть себя, своих мыслей и личности) От этого, эти маленькие по объему зарисовки интригуют и нравятся еще больше…
Ну и у тебя получается восхитительно тонко и ярко, но по-своему проникновенно-грустно… и да, пахнет дождем почему-то))) хотя у нас тут +42)
Спасибо!
___________________________________

Solazzo
ivankka, спасибо, надеюсь, мастера видят и я им передам)
Да, то, что создается, всегда с кусочком нас. В этом же смысл)
Хм. Обе последние зарисовки написаны весной. Возможно, шел дождь)
Ого, и у вас 42? Откуда?))

 » Если ключ подошел к замку

Аннотация:
Мир основан на истории Гарри Поттера. 1981 год, Темный Лорд пришел к власти, пророчества Трелони никогда не было, магическое сообщество медленно, но верно идет к новому порядку.
В мире появляется третья, помимо Ордена Феникса и Пожирателей Смерти, сила, которая заявит о себе чередой массовых террактов. Группа людей, столетиями занимавших верхушку власти в маггловском мире, именующая себя Инквизицией. Люди и маги-отступники, которые пойдут на все, чтобы искоренить магию как заразу.
_____
Мир придуман не мной. Но в этих реалиях строится история.

Эпизод 1. Faces along the bar

Дата: август 1981 года.
Участники: Morrig Järvinen / случайный сотрудник Скотланд Ярда
Описание окружающей обстановки: Лондон Пикадилли, along the bar
Описание эпизода: memories haunting me
Дополнительно:
We have always been damned

Лондон ее устраивает, Лондон закрывает стеной дождя ее окна каждую ночь и дарит прохладу и свежесть нового утра. Каждый день помогая родиться заново.
Лондон ей нравится в открытости улиц и площадей, в суматошности толпы туристов у Пикадилли, в разверстом под небом Globe, откуда Клеопатра взывает к своему возлюбленному и умирает на подмостках. Снова и снова - весь месяц сезона.
Лондон дарит ей барную стойку в самом маггловском пабе, чтобы никто не увидел ее такой.
Морриг отпивает обжигающий рот и глотку алкоголь и смотрит перед собой. На дощатую стойку бара, музыка и шум заглушают бурю внутри, алкоголь согревает - все это лучше дурманящей настойки, этого мало, чтобы волшебница потеряла контроль.
- Griefing?* - раздается мягкий насмешливый голос рядом.
И Морриг оборачивается прежде, чем вдоль позвонков пройдет дрожь от схожести голоса с тем, что давно должен быть забыт.
- Celebrating*, - отвечает она, не отрывая взгляд от знакомого разворота сильных плеч и светло-голубых глаз. Похож и совершенно другой.
- What exactly if I may ask? - жестом подзывая девушку у бара, чтобы повторила для них обоих заказ Морриг.
- My husband's funeral, - она улыбается мягко, глядя на мужчину своими колдовскими кошачьими глазами. Муж никогда так их не называл.

Их разговор предсказуемо заканчивается в его квартире.
- Вина?
Она кивает, холодное стекло чаши бокала ложится в ладонь.
Теплые губы чертят дорожку от ямки меж ее ключиц - вверх по горлу к губам.
- Скажи мое имя.
- Мора, - произносит он, глядя в ее глаза.
Хрупкое стекло бокала трескается у нее в руке. Ее вздох от боли спасает от того, чтобы машинально прошептать Репаро при маггле. Звон битого стекла о кафельные плиты, ярость и жадность его поцелуя. Она отрывается от мужчины на секунду, чтобы коснуться пальцами в крови его губ.
Память отбирает у нее реальность, возвращая ей такой же жест из прошлого.

Она старается не дышать. Муж спит. Он всегда спит на спине, занимая почти все пространство. Все чаще крепко прижав ее груди, будто кто-то может ее отнять. Но сейчас она опускается на его бедра, тихо шепча слова, заученные так старательно, что Мора не может ошибиться. Ладонь с надрезом кровоточит, но стоит ей коснуться пальцами его губ, мужчина открывает глаза. Секунда. Когда непонимание сменяется яростью, и крепко сжав ее запястье до боли, он опрокидывает ее под себя.
Старается справиться с нахлынувшей злостью, чтобы не причинить ей боль. Хватка на тонком запястье слабеет.
- Я ведь запретил тебе, Мора, - он все еще хмурится, глядя ей в лицо, но обнимает ее щеку ладонью.
Мора тянется к нему, обнимая его ногами.
- Разреши мне, - она никогда не молила, но будет его умолять. - Разреши мне ради тебя, ради меня разреши мне.
Муж качает головой, не оставляя ей выбора, и Морриг запрокидывает вверх лицо, стараясь сдержать злые слезы.
- Ты не можешь быть связана этим.
- Ты просто не веришь, что я смогу, - с сухим смешком.
Он целует горячо и нежно в уголок глаза, она не знает, что это, чтобы стереть влагу у ее виска.
Заклинание ее захватило, будучи единожды увидено: сложную вязь рун, едва ли удалось бы разобрать, если бы не хитростью выманенная помощь Яна, ее брата. Он же узнав о том, что она затеяла, пришел в ярость, какую она никогда не могла в нем и предположить.
Простое в своем действии и бесконечно сложное в формулах, в которых нельзя было ошибиться. Заклинание связывало ведьму с мужчиной кровью. Навсегда скрепляя ее верность в обмен на право один раз отвести от него смерть. Побочный эффект казался Морриг смешным. Книга гласила, что все, кто испробовал это заклятье, погибли. Ни одна ведьма, принявшая такую клятву по своей или против своей воли, не выдержала испытание. Следом за изменой наступала ее смерть - заклятье било по волшебнице ее же кровью.
- Я не могу потерять тебя, - признавая свою величайшую слабость, она касается его лица. Признавая, что кто-то стал выше ее стремления к силе, ее целей, ее рожденного вместе с ней эгоизма.
- Если только не собираешься зарядить в меня Авадой, - она бьет его ладонью по плечу, отчего он притворно охает, - я не вижу ни одной причины тебя оставлять.

Через месяц после этого разговора ее брат принес ей тело мертвого мужа.

- Нет.
Морриг упирается ладонью в плечо мужчины уже в настоящем, в реальности.
- Прости, я выпила слишком много, я, - стараясь не замечать то, как у мужчины сводит скулы и надеясь, что не придется его оглушать, - мне нужно идти.

Морриг не узнает о том, что стены в кладовой случайного маггла завешаны фотографиями лиц в мантиях и масках. Морриг не узнает и о том, что мужчина подсел к ней у бара, потому что узнал перстень с сапфиром в серебряной оправе у нее на руке. Перстень, который он видел на руке женщины, выкравшей из их отдела ту вещь, которую они не смогли исследовать и так тщательно охраняли.
Маггл отпустит ее, оставив на ее одежде жучок, не ведая о том, что как только она пересечет границу магического мира, маггловское изобретение перестанет работать.

В тот вечер вышедший из камина Ян находит ее спящей от выпитого дурмана.
- Сколько ты собираешься так истязать себя?
- Иди...в пасть соплохвоста. Если найдешь ее, - он лучше других знает, что это единственный день, когда к Морриг лучше не приближаться.
- Морриг, - он хватает ее за плечи, - ты ведьма. Ты ведьма до мозга костей и последней ауры твоих заклятий, тебе ли не знать, что ты еще увидишь его, что вы найдете друг друга.
- Кто сказал это?! Кто сказал тебе это?! Привидения, которые остались бродить в этом мире? Ты не можешь знать.
В лице Яна на секунду что-то меняется, и будь это другой день, будь она той же Морриг, что и всегда, ведьма заметила бы и заподозрила.

Но Морриг, крепко вцепившись в спинку софы, заставляет себя встать, чтобы отправиться в душ и смыть с себя все это. Смыть память о собственном муже. До следующей годовщины.

_______
* - Горюете?
- Отмечаю.
- Что именно, если я могу спросить?
- Похороны своего мужа.
(на английском, а потому что захотелось).