Отражение любви (ИЛР)

Radana: 15.09.13 22:27

Очень понравилось, спасибо

...

Lady in White: 16.09.13 15:20

Лена,

советы и мнения очень помогают принять верное решение

Радана, спасибо!

...

Lady in White: 16.09.13 18:46

 » Глава восемнадцатая. Украденные лавры

Никто ничего не заподозрил, когда Мег покинула ранним утром Лайл. Она часто так делала — правда, не в последнее время. Сегодня она отлучилась из замка впервые после того злополучного дня, когда Конор соблазнил её на озере. И всё же никто не усомнился в том, что она едет лишь погулять. На самом деле Мег собралась в Карлайл, и ей было слегка не по себе от той вольности, которую она себя позволяла. Мало того, что отец и Джонатан разозлятся, так ещё и в переделку можно попасть, и уж ей-то на помощь никто не придёт...
Тем не менее, не поехать Мег не могла. Путём тщательных и осторожных расспросов своей будущей, как многие полагали, свекрови, она выяснила, что сегодня Конор будет в Карлайле, а значит наверняка встретится с остальными заговорщиками, а это, в свою очередь, значит, что она может проследить за ним и узнать остальных — если не по именам, то хотя бы в лицо. Но даже если увидеть ей никого не удастся, то она хотя бы поймёт, где они творят свои изменнические дела, а это уже что-то.
Мег выехала очень рано, когда только-только начинало светать. Конор вряд ли тронется в путь столь же рано, так что у неё было в запасе немного свободного времени. Кроме того, она выудила у Катрионы О'Рейли название гостиницы, в которой Конор обычно останавливается, так что ей не было нужды следить за ним прямо от порога его дома — да и это было бы слишком трудно осуществить.
Без приключений Мег добралась до Карлайла, оставила Зевса в конюшне одной из таверн и стала искать нужную ей гостиницу. Она непрестанно думала о том, как ей выпутаться из сложившегося положения. Конор непременно должен оказаться в рядах заговорщиков, иначе она не знала, что и придумать, дабы избежать брака! Он его, конечно, не хотел — Мег имела возможность убедиться в этом воочию, — а она не так уж ненавидела его, чтобы заставлять терпеть себя всю жизнь. Кроме того, она сама этого брака не желала! И уже жалела, что так опрометчиво решила рассказать обо всём Джонатану: ей казалось, что, считаясь невестой Конора, она снискает к себе расположение его семьи, и тогда ей удастся выяснить что-нибудь дельное. Расположение она вроде бы и снискала, да только ничего особенного выведать всё равно не получилось. Единственной, кто любил говорить с ней без умолку, была Катриона, но она больше делилась сведениями о том, например, что её старший сын предпочитает на завтрак, нежели действительно важными.
Неожиданно Мег вспомнились слова гадалки. Она говорила, что её ждёт любовь... Как же нелепо будет, если она встретит эту любовь, будучи замужем за Конором! А впрочем, гадалка сказала ещё кое-что: будущее туманно и, возможно, сидеть ей в девицах всю жизнь. Не то, чтобы мысль об этом расстраивала её, но невыносимо было думать о пересудах за её спиной. Ей уже слышались слова: «А младшая дочка Сэвиджей — та, что дурнее своей сестры, графини Вестмор, — она ведь до сих пор не замужем! Вообразите только: уже третий десяток идёт, а она всё одна. Бедняжка!».
Погружённая в эти неприятные мысли, она довольно быстро отыскала «Сказочную принцессу» и невольно улыбнулась. Что могло заставить Конора остановиться в гостинице с таким девичьем названием? Быть может, там особенно хорошо и обильно кормили, ведь, по рассказам Катрионы, аппетит у Конора был просто волчий, а требования к еде — весьма придирчивые.
«Сказочная принцесса» располагалась на северной окраине Карлайла, в бедном районе, где ютились маленькие, шаткие домики с прохудившимися крышами. «Принцессе», по мнению Мег, скорее подошло бы звание потрёпанной, настолько ветхим выглядело двухэтажное, покосившееся здание. Пока Мег осматривалась, раздумывая, где бы ей притаиться, дверь гостиницы отворилась, отчего по улице разнёсся громкий, продолжительный скрип, и выпустила наружу неряшливого мужчину лет сорока с толстым пузом, который находу нахлобучивал на голову берет и осматривался. Заметив её, он как-то живо подпрыгнул и засеменил в её сторону. Мег устало вздохнула и стремительно юркнула в небольшую щель между домами, попав в чей-то голый двор.
Переждав минут десять, она выглянула на улицу и убедилась, что там уже никого не было. С этого места можно было хорошо видеть, кто входит и выходит из гостиницы, поэтому она решила сделать здесь наблюдательный пост. К ожиданию Мег уже была приучена. Несносный Конор всегда заставлял её ждать! Ещё раз вздохнув, она устремила тяжёлый взгляд к «Принцессе».

Не прошло и часу, как появился Конор. Он пересёк улочку столь поспешно, что Мег, подавляя очередной зевок, едва его не пропустила. Подобравшись, она слезившимися от усердия глазами сверлила дверь гостиницы, ожидая его выхода. Как она и предполагала, задерживаться в «Принцессе» Конор не стал: минут через десять он покинул её и куда-то направился — как прежде, быстрыми, размашистыми шагами.
Мег побежала за ним следом. Конор шёл с такой скоростью, что она боялась потерять его из виду и поэтому совсем позабыла об осторожности, не спуская глаз с его широких плеч и не замечая редких прохожих, что встречались ей на пути. Конор то и дело сворачивал в какие-то едва заметные переулки, и у Мег сложилось впечатление, что он таким образом пытается запутать следы возможных преследователей, хотя он, слава богу, не оглядывался, иначе бы тотчас же её заметил. По мере того, как Конор — и она вместе с ним — продвигался к своей цели, подозрения Мег крепчали. Неспроста он так странно себя вёл: должно быть, действительно спешил на встречу с ирландцами.
— Дурная голова, — досадливо пробормотала Мег себе под нос.
Так часто называли ирландцев, и это прозвище отлично подходило Конору. Ну кто в здравом уме пойдёт против короля, когда дела прекрасно налажены и есть семья, о которой надо заботиться?
Наконец он повернул в последний раз и остановился перед одним из фахверковых домов, который ничем не отличался от своих собратьев на этой же улице. На несколько секунд Конор замялся, потом оглянулся — и Мег едва-едва успела скрыться за углом. Не заметив её, Конор скрылся в доме, а Мег снова стала ждать. На этот раз укромных щелей между домами обнаружить ей не удалось, поэтому пришлось просто забиться в самый тёмный угол под ясенем и надеяться, что никто её там не заметит.
Расчёт её не оправдался. Улица вскоре оживилась людьми; за полчаса, что она простояла почти неподвижно под кроной дерева, мимо неё прошли человек около двадцати — и все они участливо спрашивали, не приключилось ли с ней какой беды, настаивали на том, чтобы проводить до гостиницы, в которой она якобы остановилась, а когда она вежливо отвечала, что ей ничего не нужно, что ей просто захотелось постоять в этом живописном уголке и насладиться тишиной, на неё смотрели с большим подозрением, но всё же оставляли в покое. Вскоре Мег поняла причину этого настойчивого внимания: все мужчины, что досаждали ей вниманием, рано или поздно исчезали в том же доме, что и Конор! Некоторые — тотчас же, но большинство проходили по улице несколько раз туда-сюда, а другие и вовсе исчезали где-то, но потом появлялись вновь. Взгляды — Мег уже точно знала — заговорщиков непрестанно обращались на её одинокую фигуру, и Мег мысленно ругала их и себя, не зная, что ей делать. Если она не уйдёт в ближайшее время, они, чего доброго, насилу её уведут отсюда, но если уйдёт, то наверняка пропустит что-нибудь важное!
После напряжённых раздумий, Мег сдалась и вышла из тени. Неспешно она прогулялась вниз по улице, стараясь не выдать свой интерес ни малейшим движением. Она даже на приютивший заговорщиков дом не взглянула. Впрочем, когда дошла до конца улицы и заметила, что никого рядом не оказалось, Мег стала быстро осматриваться, надеясь найти какое-никакое убежище. Кругом были лишь дома, впритык стоящие друг к другу, и несколько развесистых ясеней.
Мег тяжело вздохнула и отвернулась, собираясь уходить. Что ж, по крайней мере, она узнала хоть что-то. Конор плетёт интриги против короля, и ирландцы собираются в этом самом доме. Опомнившись, Мег снова стала озираться в поисках таблички с названием улицы, но её отвлёк слабый оклик, идущий откуда-то сверху. Она недоумённо подняла голову и не сразу заметила чуть ли не на самой верхушке, среди желтеющей листвы, своего брата, одетого точно в цвета дерева, в кроне которого он затаился.
Брови Мег поползли вверх. Не было сомнений в том, что Джонатан занимался здесь тем же, чем и она!
— Что?.. — Она осеклась и громким шёпотом потребовала: — Помоги мне забраться!
Джонатан, к её удивлению, не стал перечить и, ловко спустившись на нижние ветви, протянул ей руку. Мег ухватилась и подтянулась. Навыки детского лазания по деревьям ещё не забылись, и вскоре они уже вместе стояли на верхних ветвях.
— Ты всё портишь в этом своём платье, — обвинил её Джонатан.
Мег осмотрела его тёмно-зелёный наряд и одобрительно хмыкнула.
— Успокойся, серое никогда не выделяется, — отмахнулась она. — Что ты здесь делаешь?
Джонатан шикнул. На улице показались две кумушки с корзинками, полными купленной на рынке снеди. Они, разумеется, прошли мимо, не посмотрев наверх, равно как не обратив внимание на дом, в котором собрались изменщики.
— Что я здесь делаю — об этом позже. Что ты здесь делаешь?! — требовательно посмотрел на неё Джонатан. — Я видел тебя с самого начала. Ты бежала за О'Рейли.
— Я жду Конора, — быстро соврала Мег.
— Он об этом не знает, я смотрю. Давай начистоту, сестрёнка. Ты следила за ним?
Мег вздохнула и призналась:
— Ты прав. А ты за кем следишь? Неужели кто-то покорил твоё сердце настолько, что ты готов полдня сидеть на дереве? — тихо рассмеялась она.
— Ответ не для твоих ушей.
Мег сузила глаза, раздумывая, как развязать брату язык. Потом её озарило.
— Заметь, отец может запросто узнать, куда ты зачастил наведываться...
— Не понимаю, о чём ты, — выпалил Джонатан слишком поспешно.
— Или! Дверь может оказаться закрытой.
Мег довольно улыбнулась. И поделом ему было бы: тайный проход обнаружила она и вовсе не для того, чтобы Джонатан следил с его помощью за понравившейся ему леди.
— Шантажистка, — вздохнул он.
— Безобразник, — вернула любезность Мег.
— Ладно. Похоже, все уже собрались, — кивнул он в сторону дома. — Король потребовал небольшой услуги, когда отец обратился к нему с просьбой отдать Лайл нашей семье. Выяснить всё о заговоре ирландцев и доложить ему как можно скорее. Этим я и занимаюсь.
Мег раскрыла рот. Всё это время Джонатан тоже искал заговорщиков! И она даже не подозревала об этом! Но почему же отец ничего ей не сказал?
Джонатан, испытующе глядя на неё, медленно спросил:
— И ты здесь по той же причине?
— Да, — выдохнула она, всё ещё не придя в себя. — Но это я должна была делать! Отец доверил это дело мне.
— Да ну? — не поверил Джонатан. — Мы с отцом каждый день беседуем, и он ни слова о тебе не говорил.
Мег откинулась спиной на ствол и изумлённо смотрела на брата. Она не могла так ошибиться! Отец говорил с ней столь доверительно: всего раз, но тем не менее! Он в подробностях описал ей королевское задание и выразил сомнения, что ему достанет сил справиться с ним одному. Мег посчитала сказанное очевидным: отец хотел, чтобы она занялась ирландцами. Как ещё можно было растолковать тот их разговор?
— Отец попросил тебя разоблачить заговорщиков?
— А кого ещё? — удивился Джонатан. — Не тебя же.
— Не меня! — взорвалась Мег. — Я весь месяц только и думала что об этом заговоре, а вы с отцом каждый день говорили и обо мне даже не упоминали!
Её захлестнула обида от такой несправедливости. Пусть она не многого достигла, но искренне полагала, что от неё зависит благополучие всей семьи, а теперь оказывалось, что она только зря ломала голову: Джонатан и без неё справлялся сносно. Он, в отличие от неё, не следил наугад за Конором, а уже выяснил каким-то образом место встречи заговорщиков.
— Ты что, Мег? — округлил глаза Джонатан. — С какой стати ты должна таким заниматься? Это не женское дело. И на что я, в конце концов?
Мег не стала объяснять, как плохо о нём думала. Она совсем не ожидала, что он сможет отыскать время на такое серьёзное дело, как это.
Удивление и обида проходили; теперь её захлестнул живейший интерес.
— Расскажи мне обо всём!
— Сначала уйдём отсюда. Всё, что надо было, я увидел.
Они спустились с дерева. Мег позволила себя увести в знакомого «Храброго медведя», и там, закрыв дверь своей комнаты на ключ, Джонатан скупо рассказал обо всём, что знал.

Мег чрезвычайно расстроилась тому, что не была мужчиной. Рассиживать в питейных заведений она не смогла бы, а тем более заводить разговоры с изрядно опьяневшими... ирландцами. Так что она утешила себя тем, что у Джонатана изначально было преимущество. Ирландец-выпивоха, с которым Джонатан подружился таким образом, был, к тому же, глуп, как пробка. Звали его Патриком Гэтиссом. Для Джонатана не составило труда внушить ему мысль, что необходимо бороться с притеснениями ирландцев, и через три недели больно нерешительный Патрик под уверения своего английского друга встал в ряды заговорщиков. Первая же встреча вселила в него такой энтузиазм и восторг, что он даже поначалу не хотел выкладывать подробности своему другу, проникнувшись духом секретности. Но после осторожных увещеваний выложил всё как на духу.
— Они решили напасть на барона Клиффорда и взять его в плен. Им стало известно, что король им очень дорожит и осыпает почестями, так что он должен согласиться на все их условия ради своего подданного — и они, похоже, в голову не берут, что так же легко король откажется от своих обещаний и пошлёт их всех на виселицу. Барон остановится в Гринсдэйле, что в трёх милях западнее Карлайла. В середине октября. А сегодня ирландцы собрались, чтобы всё обсудить ещё раз и решить окончательно. Вечером я встречаюсь с Гэтиссом и всё от него узнаю. Если они и правда разработают план действий, то мне надо будет ехать в Лондон немедленно.
— И мне! — добавила Мег. — Я не могу оставаться в стороне.
— У отца спросишь.
Мег кивнула. Она была уверена, что отец согласится. Как же славно, что заговор почти раскрыт!.. Только вот...
— Спроси у него, у Патрика Гэтисса, спроси, точно ли Конор участвует во всей этой нелепости.
— Мы же видели, как он туда вошёл. Одним из первых, притом.
— И всё равно спроси, — настаивала Мег.
Настроение её резко переменилось: раньше она эгоистично желала, чтобы Конор оказался изменником, но, если он и правда таков, то ему грозит виселица! При мысли о его казни сердце Мег едва не остановилось. Как бы плохо он с ней ни поступил, она не могла желать ему подобной смерти. И бедная его мать: она же с ума сойдёт от горя!
...Ну зачем ему надо было в это ввязываться?..

***

Вечером Мег места себе не находила, пока ждала возвращения Джонатана со встречи. Она всё решила. И пусть затея её была чистым безумством и могла ударить по ней самой, она должна была попытаться. Никто не заставил бы её передумать.
Джонатан вернулся к шести часам. Ничего не объясняя, он повёл Мег вниз, на ходу спрашивая, где она оставила Зевса. Мег объяснила. Они забрали Зевса из тёплой конюшни в холодные сумерки и, оседлав своих скакунов, поехали в Лайл.
— Что случилось? — тревожно спросила Мег притихшего, задумчивого брата.
— Надо торопиться. Засаду назначили на четырнадцатое октября, именно тогда барон прибудет в Гринсдэйл. С ним будет охрана, но попробуй остановить этих буйных ирландцев! Патрик тоже в этом участвует, дурак. Я его предупредил, чтобы он подумал хорошенько, но учитывая, что думать ему нечем, сомневаюсь, что мой совет поможет, — вздохнул Джонатан. Немного помолчав, он добавил: — О'Рейли был среди собравшихся. Сидел молча, но слушал наверняка внимательно. Дом тот принадлежит его близкому другу, Донегалу Хэнли, так что, сама понимаешь, он тоже замешан в готовящейся засаде.
— Ненавижу его! — сверкнула глазами Мег.
— Теперь ты не сможешь выйти за него.
Мег едва не ударила его. Замужество!.. Если бы только оно...
— Я многих узнал в лицо, — продолжал Джонатан, глядя вперёд, — когда наблюдал сегодня за домом, а имена тех, кого видел впервые, мне назвал Патрик. Я их все записал. Тридцать два ирландца, — и он хмыкнул, качнув головой.
— Тридцать один, — поправила Мег и пустила Зевса в галоп.

...

ВВайер: 17.09.13 00:28

Спасибо за проду!
Интересное развитие событий.
Мег - разведчица-диверсантка, оказывается.
Она что, поехала спасать своего ненаглядного заговорщика?

...

Ленарт: 17.09.13 06:17

Привет, Ри!
Вот наконец-то и ирландцы "выходят на сцену"))) Если раньше заговор предполагался, то теперь он уже явно созрел. Очень интригующе
Бедная Мег! Представляю, как ей сейчас нелегко. Вот и появились те самые обстоятельства, которые могут помешать её свадьбе с Конором, но вряд ли она хотела, чтобы было именно так... Интересно, что она придумает
Ричард Сэвидж меня позабавил И сыну дал поручение, и дочери, а они друг о друге даже не знали))) Я удивилась словам Джонатана, как и Мег.
Спасибо за интересную главу!

...

Maniaka: 17.09.13 10:52

Привет, Ри!
Вот не могу сказать почему, но Мег мне симпатична больше главной героини))))
Характер, наверно...
Радует, что Мег не успела вляпаться в неприятности. А то у меня уж возникли подобные мысли, когда она стала привлекать к себе слишком много внимания))))
Интересно, как она собирается отвадить Коннора от заговора. Жду, жду...
И спасибо за продолжение!

...

ВВайер: 17.09.13 14:10

Вот и я такая же! Люблю, когда героиня немного "без царя в голове". Веселей так, что ли?
Но с автором спорить не буду, ибо там - мысля, а у меня - просто личное мнение.

...

Anastazia: 17.09.13 18:45

Ри, привет!
Так, темнит что-то папа Мег, мне кажется... Зачем было давать задание и Мег, если Джонатан действительно справился бы лучше? Мое мнение, что или Джонатан, или папа что-то недоговаривают
А заговорщики мобилизуются - интересно, получится у Мег с Джонатаном их остановит?
Большое спасибо за продолжение!

...

Lady in White: 18.09.13 13:42

Лер, спасибо за отзыв!


нет, пока только домой

Лена, спасибо за отзыв!


конечно, не хотела... а может, и вовсе не хотела никаких мешающих обстоятельств


рада, что позабавило))
хотя мне кажется, Ричард простодушно поделился с Мег своими соображениями, а она не так поняла))

Маняш, спасибо за отзыв!


рада, что симпатична да, наверное, дело в характере)) она как-то поживее Лотти будет))


ещё б чуть-чуть — и точно вляпалась бы)))




Лер,


и я люблю, только чтоб слишком не чудила))) про таких и читать, и писать веселей на самом деле))


да ну, у меня тоже личное мнение, с которым можно не согласиться и поспорить

Настя, спасибо за отзыв!


не, папанька точно искренен мне кажется, Мег себе просто придумала, что он ей поручение дал)) но, может быть, он и впрямь решил для пользы дела не только Джонатана озадачить, но и Мег, две головы-то лучше, даже когда работают по отдельности))) оставим это его тайной, хорошо?


останавливать будет король, а их дело только сообщить ему успеть)) и вот тут автор коварно их задержит

...

Lady in White: 18.09.13 16:58

 » Глава девятнадцатая. Милые бранятся

— Нет, ты сделал это нарочно! — возмущённо вскричала Лотти, будто не замечая, что творится вокруг неё.
Уильям поднял голову. За каких-то минут десять погода изменилась до неузнаваемости. Собиралась гроза. Небо сплошь затянулось тучами, готовыми вот-вот разорваться дождём, холодный северный ветер сшибал с ног, а вдали слышались глухие раскаты грома: с каждым разом всё сильнее и сильнее.
— Да нет же, моё сердце, — разубеждал Уильям, мягко, но настойчиво, увлекая её к фризской кобыле, — ты очень старалась и поэтому у тебя получилось.
Лотти не поверила. Цепким взглядом она осматривала мужа, пытаясь отыскать затаившееся лукавство в его чертах, но тщетно. Поёжившись под пронзительным ветром, она сдалась, не желая из-за своего упрямства попасть под дождь:
— Ну хорошо, если ты так говоришь, я поверю. Но на самом деле я просто не привыкла к ней, вот с Зевсом ты бы за мной ни за что не угнался!
— Охотно верю, — улыбнулся Уильям. — Как ты её назовёшь?
Лотти засветилась, и у него потеплело на сердце. Он похвалил себя за то, что догадался доставить ей таким подарком маленькую радость.
— Жемчужиной!
— Хорошее имя, — одобрил Уильям. — А теперь идём, а то застудишь себя.
— У меня очень крепкое здоровье, — заметила Лотти, позволяя усадить себя в седло.
— И очень крепкое здоровье может изменить, если его не беречь, — наставительно произнёс Уильям. Он вскочил на Дикаря и, строго посмотрев на Лотти, предупредил: — Больше никаких гонок.
Лотти погладила свою кобылку по холке и невинно поинтересовалась:
— А если не послушаюсь?..
— Запру в комнате до отъезда.
— О... и это наказание? — рассмеялась Лотти.
— Одну.
— Сущая пытка, — вздохнув, кивнула она.
— И для меня... — поддержал Уильям.
Прекратив разговор, они поспешили к дому.
После того, как все недомолвки между ними исчезли, Лотти сбросила с себя уныние и живо бралась за всё, что только приходило ей в голову, вовлекая в свои задумки и его. Сегодня ей захотелось, чтобы он учил её верховой езде. Долго Лотти не выдержала: навострившись правильной посадке, она удовлетворилась этим своим успехом и стала упрашивать его покататься с ней наперегонки. Уильям согласился только после того, как вырвал обещание быть осторожной — и, к чести Лотти, она его сдержала. Однако он всё время оказывался первее Лотти, и это её очень расстраивало, но вместе с тем подстёгивало бороться до победы. Смекнув, что она ни за что не отступится, пока не получит желаемое, Уильям, в конце концов, позволил себя обогнать. Лотти подвох почуяла, и только непогода да наступающие сумерки заставили её сдаться.
Уильям украдкой поглядывал на свою жену. Лотти помрачнела, как будто думала о чём-то неприятном, и ему стало совестно. Он жалел, что нельзя было стереть из её памяти те давние события; оставалось только холить и лелеять её сейчас, когда он имел на это право и все возможности. Тем он и занимался последние два дня, не смея ни в чём ей отказать — не желая. Он почти ни на минуту не оставлял её одну, всегда был рядом, не только потому что сам не мог оставаться вдали слишком долго — ему необходимо было видеть её, чувствовать рядом с собой, — но и потому что она нуждалась в нём. Из головы его никак не выходили её отчаянные рыдания, когда она бросилась ему на грудь и умоляла не быть равнодушным. Равнодушным! Чего в нём тогда не было и в помине, так это равнодушия. История её потрясла Уильяма, перевернула всё его представление о прошлом возлюбленной. Никогда бы он не подумал, что подобная мерзость могла с ней случиться: она всегда была весела и легкомысленна, а семья её казалась дружной и любящей — откуда взялась бы мысль о губительных событиях прошлого?.. Он не мог говорить после того, что узнал, не осознавал даже, как был нужен в тот миг своей Лотти, — сбежал, словно от ответственности, и вынудил её униженно броситься за ним следом. Как она могла винить себя в том, что случилось? Он ни на секунду не обвинил. Только себя: за то, что не было его тогда рядом. И судьбу: за то, что так поздно свела их вместе и не позволила ему вовремя защитить свою любимую...
Теперь всё выяснилось, и им обоим стало легче. Лотти наконец-то перестала в нём сомневаться, а он... он перестал злиться. Ей-богу, после их свадьбы он просто не мог видеть Лотти: боялся, что не сдержится и возьмёт своё, не слушая возражений. И потому он терпеливо ждал, пока она свыкнется с тем, что является его женой, и перестанет чуждаться его. А дождался немного другого.
Вспомнив самые отвратительные подробности, которые, впрочем, сказаны вслух не были, Уильям гневно сжал челюсти. Он найдёт, обязательно найдёт ублюдка, свернёт ему шею, и Лотти — его хрупкая, нежная Лотти — никогда больше не будет страдать. Его задело за живое, что некогда она любила этого подонка и думала о совместном с ним будущем. Нет, только за одно это он готов был разорвать проклятого Дермонта на куски. И обязательно это сделает, когда узнает, где тот скрывает свою трусливую и мелкую душонку. Жаль только, что он был сейчас не в Лондоне: там бы поиски пошли быстрее. А отсюда он мог разве что писать своим людям указания.
Они добрались до дома с первыми каплями дождя. Лотти сошла с лица, когда спешилась. Уильям взял её руку и прижал к своим губам. Смотреть на неё печальную и обеспокоенную причиняло ощутимую боль.
— Тебя что-то тревожит, моё сердце?
— Не знаю, — пробормотала она, сжимая его руки. — Мне вдруг стало как-то беспокойно. Наверное, из-за грозы. И этот закат... посмотри, будто расплескавшаяся кровь в темноте.
Уильям приподнял её поникшее лицо за подбородок и сказал:
— Тебе не о чём беспокоиться. Только гроза и только закат. Тебе они вреда не нанесут. Я прослежу.
Лотти слабо улыбнулась и поёжилась, когда ослепительно блеснула молния, а следом оглушительно прогрохотал гром. Она повернула голову к дороге и охнула:
— Кто-то бежит к нам!.. Девушка!
Уильям настороженно обернулся. В такую погоду с обычными визитами не приходили. К ним и впрямь бежала девушка, закрыв голову руками в попытке защититься от ветра, который безжалостно трепал и её одежду, и заплетённые в косу волосы. Когда она приблизилась достаточно, чтобы можно было разглядеть перепуганное лицо, Лотти удивлённо воскликнула:
— Это Энни! Моя служанка.

— Быстро в дом, поговорите там, — подтолкнул её Уильям, потому что дождь усиливался, а окончательно разошедшийся ветер поднимал столбы пыли и бросал их им в лицо.
Лотти кивнула, хотя всё её существо порывалось броситься Энни навстречу. То, что девица спешила, возможно, говорило о какой-нибудь беде. С другой стороны, Энни могла так бежать только чтобы не попасть под дождь.
Лотти прошла в гостиную и стала обеспокоенно ожидать свою служанку, мысленно перебирая все причины, по которым бы она могла прийти в такой час. Немного промокшая Энни вошла через минуту.
— Не волнуйтесь, леди Лотти, — сходу выдохнула она, дрожа, как осиновый лист. — Я сама вызвалась за вами сбегать, скучно мне в Лайле сидеть. Хотела попросить вас взять меня к себе. Вы теперь можете найти себе кого получше, но вдруг по старой доброй памяти...
— Дома всё хорошо? — прервала её Лотти с замиранием сердца.
— Хорошо, как всегда, хорошо, — закивала Энни. — Ну, честно скажу, что-то случилось как пить дать. Леди Мег сегодня утром куда-то запропастилась, мы уж обыскались её везде, а потом она вернулась вместе с вашим братом — и они закрылись в комнате его милости. А потом ваш отец сказал, что лорд Джонатан и леди Мег на рассвете выезжают, и леди Мег огорчилась, что с вами не успеет попрощаться, а я и подумала: почему бы не сбегать к вам, не рассказать всё, завтра-то вы бы могли приехать, повидаться с семьёй. Ну и заодно про себя спросить подумала: вы же знаете, леди Лотти, я не лентяйка...
— Да-да, конечно, оставайся, мне нужна служанка, — снова оборвала её Лотти, недоумённо нахмурившись. — Куда они уезжают?
— Не знаю, леди Лотти, но дело важное — это уж наверно.
— Спасибо, Энни... Сходи на кухню, попроси Франческу, она придумает, где тебя разместить. — Опомнившись, она обернулась к Уильяму, что стоял на пороге и сосредоточенно слушал их разговор. — Ты не против, дорогой? — Он качнул головой, и довольная Энни покинула гостиную. — Это очень странно. Очень странно... Нужно срочно ехать. Мне порядком надоело, что от меня скрывают нечто важное. Я должна, наконец, обо всём узнать! Мы — одной крови, и я имею право знать! Уильям?
Лотти заметила, что он хранит молчание, и вопросительно посмотрела на него.
— Имеешь право, конечно, но поедем в Лайл на рассвете.
— Нет, ты не понимаешь, нужно сейчас! Завтра у нас будет время только на то, чтобы попрощаться. К тому же, вдруг случилось что-то плохое, вдруг я могу быть чем-нибудь полезна, вдруг моя помощь нужна им немедленно? Или твоя! — быстро говорила она на одном дыхании. — В любом случае, я не смогу терпеть до рассвета и мучиться в неизвестности. Поедем в экипаже. Это, конечно, медленнее, но по-другому ты же не согласишься. А переночевать можем в Лайле.
— Я никак не соглашусь, — отрезал Уильям. — Мы поедем завтра.
Лотти отшатнулась, глядя на него с непониманием. Она ожидала от него поддержки, но никак не отказа в такой непререкаемой манере.
— Но почему?!
Уильям смягчился и сделал попытку подойти к ней, но Лотти отступила и окатила его ледяным взглядом. Он остановился с промелькнувшими в глазах страданием от её красноречевого жеста напополам с решимостью настоять на своём.
— Потому что в такой час и в такую грозу я никуда тебя не пущу, даже на крыльцо этого дома. Пойми, Лотти, это ради твоего блага. Что касается твоей помощи: если бы случилось что-то плохое, твоя служанка рассказала бы тебе. Со стороны беду всегда видно.
— Но нужно убедиться!
— Убедишься завтра, я обещаю.
— Но...
— Не спорь, — осадил её Уильям мягким тоном, но не оставляя сомнений в том, что на этот раз ей не уговорить его.
Лотти замолкла на полуслове. В глазах её читалось недоверие. Уильям не согласился ехать! Неужели он не понимает, насколько для неё важно быть сейчас рядом с родными? Он не понимал — она увидела это в его тёмных, непроницаемых глазах.
— Как ты можешь?! — разозлилась Лотти. — Почему нельзя сделать такую малость — просто поехать вместе со мной в Лайл? Это же недалеко!
— Давай не будем ругаться из-за ерунды.
Уильям опять сделал попытку приблизиться к ней, и Лотти снова отступила. Ерунда! Как он мог называть тайны её семьи и возможные их проблемы ерундой?!
— Не смей притрагиваться ко мне! — дрожащим от сдерживаемого гнева голосом произнесла она, обошла его и бросилась наверх, в их комнату.
Закрывшись изнутри, Лотти облоктилась о дверь и от бессилия топнула ногой. В доводах Уильяма она не видела ровно никакого смысла. Подумаешь, гроза — она её, правда, боялась, но Уильяму-то стыдно должно быть разделять её страхи. И до Лайла рукой подать. А уж отец принял бы её в любое время суток и очень обрадовался бы! Кроме того, не хотела она наспех прощаться с братом и сестрой. Не говоря уже о том, что она действительно беспокоилась, потому что в таком внезапном и скором отъезде было что-то неладное.
Услыхав шаги в коридоре, Лоттти задержала дыхание. Обида на его твердолобость ещё не прошла, и открывать ему она не собиралась, но всё же ей стало как-то не по себе из-за того, что оставляет его за дверью. Уильям дёрнул за ручку, но, когда та не поддалась, ушёл, не сказав ни слова, и Лотти с облегчением выдохнула.
Решение пришло к ней быстро: если он не хочет ехать с нею, то она поедет без него. Правда, для того, чтобы исчезнуть незаметно, надо будет дождаться, пока все уснут, а это ещё час или даже два, но, по крайней мере, не придётся сидеть здесь всю ночь, перебирая в голове догадки. А Уильям пусть задумается над своим поведением, когда обнаружит её исчезновение!
Успокоившись на этом, Лотти присела на кровать и стала считать минуты.

Выбраться из погружённого в сон дома было совсем не трудно, а вот незаметно взять лошадь — уже не так-то просто. В конюшне весьма чутко спал юный конюх: Лотти только открыла дверь, а тот уже шелохнулся, услышав тихий скрип, повернул голову в её сторону, и Лотти едва успела встать так, чтобы он её не увидел.
С большими трудностями и лишь через пятнадцать минут ей удалось проникнуть в стойло Дикаря. Взять коня Уильяма ей пришло в голову только сейчас. Во-первых, он наверняка был быстрее её Жемчужины, во-вторых, ей захотелось уколоть Уильяма таким способом. Осторожно выведя скакуна, который, к счастью, послушно и молча последовал за ней, Лотти вскочила в очень неудобное мужское седло и пустила Дикаря галопом в сторону Лайла.
Гроза была в самом разгаре. Несмотря на то, что укуталась по самые уши в длинный плащ, Лотти промокла уже через минуту. Но хуже этого было другое: ничто не освещало ей путь, кроме редких вспышек молний; Луна спряталась за тучами, а в доме, из которого она уезжала, нигде не горел свет. Впереди же слабо угадывалась дорога, полностью размытая дождём и тьмой. Лотти стала опасаться, как бы не сбиться с пути. Она заставила Дикаря перейти на рысь, потому что в галопе запросто можно было свернуть себе шею. Теперь, когда обрела счастье, пусть и омрачившееся недавно отказом Уильяма сопровождать её, Лотти была склонна осторожничать.
Ей было страшно одной, в кромешной тьме, и она пыталась отвлечься размышлениями об Уильяме. Почему так получилось?.. Два дня назад он простил её самые страшные грехи, а сегодня не уступил в такой малости для него и такой важной вещи для неё! Неужели он не понимал, как сильно она будет волноваться? Хотя откуда ему понимать, ведь семьи у него никогда и не было: отца, который винил его в смерти матери, можно было не считать... И всё же он мог просто уступить...
Лотти вконец расстроилась. Уильям сейчас должен был спать, и она могла бы лежать рядом с ним, наслаждаясь его близостью, охраняя его сон, — а вместо этого она совсем одна на пустынной ночной дороге под проливным дождём... И гром, время от времени её оглушающий, будто приказывал ей вернуться, пока не поздно. Лотти повсюду мерещились тени и шорохи, чьи-то голоса шептали о её глупости и самонадеянности. Она не выдержала и снова пустилась в галоп, боясь оглянуться назад, опасаясь увидеть самого дьявола, летящего за ней по пятам и ждущего удобного случая вонзиться в её продрогшее тело своими когтями.
Когда показался Лайл, Лотти радостно устремилась к его воротам. Теперь она была в безопасности. Гаспар в этот час, конечно же, спит, но она постарается его добудиться... Однако Лотти ошиблась: Гаспар не спал и быстро открыл ей ворота, вслух удивляясь её позднему и одинокому приезду.
— Да вы вся промокли, леди Лотти! Что, граф этот злодеем оказался? — негодовал он. — Ну пусть только сунется за вами — я его быстро уму-разуму научу.
— Нет-нет, всё хорошо, Гаспар, — успокоила его Лотти, стуча зубами. — Так просто вышло. Я не могла ждать до утра.
Она отдала Дикаря конюху, быстро пересекла двор и вошла в башню. Везде царило оживление: замок не спал и, казалось, даже не собирался. Слуги ходили туда-сюда, убирались, что-то перетаскивали, и особенное сосредоточение их было у дверей в гостиную, где наверняка собралась её семья.
Толстые стены частично заглушали звуки извне, и Лотти быстро отошла от пережитого страха. Это была всего лишь гроза — и она была позади. Не медля Лотти направилась в гостиную. Там сидел отец в своём кресле, укрыв ноги пледом и потягивая вино, а Мег увлечённо ему рассказывала:
— ...и тут я увидела Джонатана; представляешь, он сидел на дереве и совершенно спокойно наблюдал за домом!.. — Она повернула голову к двери, словно почувствовав присутствие кого-то ещё, и осеклась: — Лотти!.. Что ты здесь делаешь?
— Бог мой, да на тебе сухой нитки не осталось! — воскликнул отец, тяжело вставая. — Что такое? Что-то случилось?
— Пришла повидать вас, — улыбнулась Лотти, наслаждаясь теплом в гостиной. — Но ты продолжай, — кивнула она Мег, — мне тоже интересно послушать, что делал на дереве Джонатан и, главное, куда и зачем вы завтра уезжаете.
Мег и отец переглянулись. Затем Ричард Сэвидж сделал большой глоток вина и вздохнул:
— Что ж, верно, настало время и тебе узнать. Мы не хотели беспокоить тебя, милая, но раз ты настаиваешь... Только прежде переоденься! Не то простудишься. А потом я всё тебе расскажу.

***

Уильям долго не мог уснуть. На душе скребли кошки. Он не хотел, чтобы Лотти обижалась на него, но и угождать и потакать ей во всём тоже не мог. Сорваться в ночь на поездку в ближний замок к своей семье было не такой уж сумасшедшей затеей, но не по подобной погоде: Лотти запросто могла смертельно — не приведи господь — простудиться, в дороге могло случиться что угодно: экипаж мог застрять в грязи или перевернуться, молния могла ударить в дерево, которое могло бы упасть прямо на экипаж, в котором сидела бы Лотти, — словом, что угодно могло случиться, и рисковать ею он не собирался.
Впрочем, Уильям уже отчасти жалел, что не согласился. Только у них всё наладилось — и вот снова между ними препятствие. Он думал, что с утра Лотти смягчится, тем более после встречи с семьёй, но потом понял, что до утра не выдержит, поэтому встал и пошёл стучать в комнату, чтобы просить Лотти быть благоразумной и хотя бы поговорить с ним с глазу на глаз. Она не отвечала. Уильям сомневался, что Лотти спала, поэтому не сдавался и увещевал её через дверь, отчётливо сознавая, что грозит прослыть посмешищем в собственном доме: подумать только, молодая жена выгнала его из комнаты, как какую-то дворняжку, а он умоляет открыть ему дверь и удостоить словом.
Хотя он был уверен, что дверь закрыта изнутри, всё же попробовал её отворить, когда понял, что уговоры не действуют: к его удивлению, она поддалась. Уильям насторожился. В голове его вдруг пролетели слова Ричарда Сэвиджа, когда он называл свою дочь сумасбродкой. Он ворвался внутрь и в ту же секунду убедился, что в комнате никого не было.
Яростное пламя поднялось в нём. Сумасбродка было слишком ласковым словом! Мало того, что она пренебрегла его словами — словами мужа! — но ещё и унеслась прочь в безлунную ночь, в грозу — доехала ли она вообще до Лайла? Страх за неё сменил собой праведный гнев. Уильям бросился вон из комнаты, хлопнув раскрытой дверью о стену. Дом сонно зашевелился, но опомниться не успел к тому времени, как хозяин его покинул. А Уильям, даже не одевшись, добежал до конюшни и завалил конюха вопросами о Лотти, но, не дожидаясь ответов, вошёл в стойло Дикаря и выругался.
Дикаря не было.
— Да никого не было, — сонно оправдывался юноша, — кто б в такую погоду уехать надумал?
Он замкнёт её в комнате, как и обещал. Только бы она добралась до Лайла в целости и сохранности... Взяв Жемчужину, он снял с неё дамское седло, быстро наладил мужское под суетные движения припухшего конюха, который пытался ему помочь, и, как только всё было сделано, умчался в ночь.
Холода он не замечал, как и дождя. Все его мысли были в Лайле, рядом с Лотти. Или где бы то ни было, но рядом с ней. Не будет он более терпеть такое поведение: Лотти должна научиться послушанию! Почему жизнь её этому не научила до сих пор?! Послушайся она тогда свою мать — никогда бы не случилось над ней насилия. Но она снова идёт по тому же пути, испытывая судьбу. Только бы не доигралась!..
Расстояние до Лайла ему показалось невероятно длинным, и, когда он достиг ворот замка, уже не мог сдержать нетерпения. На стук его долго не выходили: только минут через десять, когда он уже сыпал проклятиями, ворота открыли. Старик-привратник смотрел на него враждебно.
— Совесть замучила никак? Отпустить девочку одну в такую ночь — где это видано?..
— С дороги, — прорычал Уильям, едва владея собой, и метнулся в башню.
Внутри царила тишина, что было вполне понятно, учитывая время суток, но Уильям нашёл эту тишина гнетущей. Он быстро взбежал по ступеням наверх и на секунду замер, когда оказался перед рядом дверей. Две из них были настежь распахнуты, и не нужно было долго думать, чтобы понять: ничего хорошего это не предвещало. Он заглянул в первую комнату. Внутри было темно, хоть глаз выколи, и Уильям вышел в коридор снова, чтобы снять со стены канделябр. Когда же вернулся, то глазам его предстало странное зрелище. На полу у кровати валялась Мег, запутанная в одеяле. Не похоже было, что она просто упала во сне. Уильям подошёл ближе. Ему бросилась в глаза мёртвенная бледность её лица, а нагнувшись, он заметил, что волосы на её затылке слиплись — без сомнения, от крови.
Чертыхнувшись, он поставил канделябр на пол, приподнял Мег и увидел, что у неё разбита голова. Кто-то безжалостно ударил её сзади чем-то тяжёлым. Уильям пощупал пульс: он был очень слабым, но всё же был.
Бросившись к тумбочке, на которой стоял колокольчик для вызова слуг, он яростно зазвонил. Если кто-то в Лайле сделал такое с Мег, то что могло случиться с Лотти? Его обуял самый настоящий страх. Он кинулся во вторую комнату с раскрытой дверью и обнаружил там пустую смятую кровать, а подойдя ближе — следы крови и на ней тоже. Из горла его вырвался неясный утробный звук. Снова он вернулся к Мег, вокруг которой, причитая и охая, уже суетились две девушки. Одна из них убежала тут же будить Ричарда Сэвиджа и сеять панику в замке. Другая пыталась неловко перевязать Мег голову. Уильям упал рядом с Мег на колени и попытался привести её в чувство, ощутимо ударяя по щекам. Он знал, что это не подействует, но всё равно продолжал, потому что ему нужно было как-то узнать, кто её ударил и похитил Лотти. Нет, не кто: об этом он уже догадался. Но куда — вот что необходимо было выяснить.
— Прекратите! — взвизгнула служанка. — Вы её совсем убьёте!
Уильям откинулся спиной о кровать и бешеными глазами осмотрелся. Мег боролась. Подушка валялась у сундука, сама она запуталась в одеяле, видимо, со сна, когда на неё напали, а ударили её по голове, судя по всему, резной шкатулкой, потому что та лежала рядом с Мег и тоже была запачкана в крови.
Нападающему нужна была Лотти, а Мег просто оказалась под рукой. И раз так, то он сперва появился в этой комнате и только потом попал в комнату Лотти. Уильям подскочил, осенённый этой идеей, и стал скрупулёзно прощупывать стены в поисках скрытого механизма. Отыскал он его быстро: над массивным сундуком был камень-ключ, надавливание на который открыло потайной проход.
Девица, до того с испугом наблюдавшая за его перемещениями по комнате, громко ахнула. Уильям, не обратив на неё внимания, взял канделябр, зашёл в тёмный проход и закрыл его за собой, от души надеясь, что по его следам никто не пойдёт. Стараясь не шуметь и прикрыв ладонью огоньки свеч, он двинулся вперёд, снедаемый страхом за Лотти, потому что сомнений уже не было, в чьи руки она угодила...

...

ВВайер: 18.09.13 23:44

Спасибо за проду!
Вот он самый напряг пошел!
Похоже все-таки главный злодей пошел в наступление.

Ну, и об остальном по-немножку.

Вот здесь я думала прямо, как Лотти. Только в последних словах скорби было побольше.

Аааааа! Блин блинский, как же я люблю такие выражения!

Действительно. Ах, какой же он неблагодарный паршивец, что не пустил ее в грозу!

Не рассказывать ей нужно было, а ремнем по попе и в угол поставить за такое безрассудное поведение! Родитель называется!

Да-да, Уилл, прекрасно тебя понимаю.
Мой тебе совет, привезешь ее домой и - в угол. На гречку. Дня на три. Чтоб больше глупых мыслей не возникало!

Да, беда не приходит одна...
А еще есть присказка: "За дурной головою нет ногам покою"! Иногда бывает, что за чужой такой головой покоя нет собственным ногам.
Уильям, крепись, я в тебя верю!

...

Lady in White: 19.09.13 10:32

Лер, спасибо за отзыв!


да, он уже засиделся, пора ему на сцену выбираться))


ты, видать, больше Уильяма ценишь


"...и шмякнулось о землю" спасибо, что указала)))


не, ну а чё он в её положение войти не мог?
я, впрочем, тоже на стороне Уильяма


кстати, да, надо покорректировать этот момент хотя по попе её теперь только Уильям пройтись может


ох, верно говоришь, но он наверняка всё ей простит, слюнтяй


крепится и готовится показать свою круть перед глав.злодеем

...

Ленарт: 19.09.13 15:56

Привет, Ри!
Да, Уильяму и правда пора взяться за воспитание своей обожаемой Лотти.
Эпизод, когда она в одиночестве скачет в Лайл среди грозы - очень ярко получилось. У меня прямо картинка стояла перед глазами. И страшно было за Лотти - вдруг заблудится... а оказалось, что её ждало нечто похуже.
Вот самое ужасное, когда злодей встречает кого-то недовольного и обиженного (в данном случае Элизабет) и переманивает его на свою сторону. Тогда-то и начинаются беды... В общем обстановка накаляется: ирландцы готовят мятеж, а тут как раз не вовремя Лотти похищают... Концовку главы прочитала на одном дыхании, даже в голове заиграла такая тревожная музыка, как в фильмах)))
Жду, что будет дальше

...

ВВайер: 19.09.13 16:11

Да, блин, есть такая фигня. Что поделать, когда доходит до муЗчин, теряю остатки здравого смысла. К счастью, только если читаю что-то стоящее.


Гм... Это был намек на интересные и волнующие моменты?


Так я и думала. Надеюсь, хоть немного он ее все-таки поругает?
(Ну, или не совсем поругает. Пусть придумает наказание... поинтереснее и совершенно не в духе эпохи. БДСМ? )

...

Lady in White: 19.09.13 18:22

Лена, привет! Спасибо за отзыв!


возьмётся, ну и Лотти сама захочет исправиться сейчас поймёт, как ей с ним хорошо и уютно, и не будет ни на шаг от него отходить))





согласна хотя этот скользкий Дермонт всё равно б нашёл способ навредить


угу, всё скопом))


рада, что так

Лер,


и если мужчины стоящие, я надеюсь?


вообще нет, но... лааадно, задействуем попу


вряд ли, переживать за неё скорее будет))


а что, хорошая идея))) тем более, он обещал недавно Лотти многому научить так бы и совместил приятное с полезным))

...