Счастливая случайность (ЛР)

 » Счастливая случайность (ЛР) - Гл. 12

Проснуться в мужских объятиях, почувствовать его возбуждение и самой воспылать желанием — так необычно, так пугающе заманчиво.

Гонимая неведомым демоном, Мэри-Бет потихоньку выскользнула из-под одеяла. Как была, обнаженная, она пересекла комнату, а на пороге ванной обернулась, бросив жадный взгляд на мужчину, расслабленно раскинувшегося на постели.

Он был прекрасен. И он не спал!

Их взгляды встретились — ее испуганный и его заинтересованный. Ахнув, Мэри-Бет юркнула в ванную комнату. Опасаясь вторжения, она дрожащей рукой заперла дверь. Лишь угроза превращения в сморщенную сливу заставила ее выбралась из душа.

Наспех высушив волосы, Мэри-Бет завернулась в полотенце — это была единственная вещь, позволившая прикрыть наготу, и вернулась в спальню. В ее душе теплилась надежда, что Винченцо уснул или хотя бы вышел на кухню.

— Привет!

Мэри-Бет что-то проворчала в ответ. Ей захотелось вернуться обратно в ванную, но не сидеть же там весь день! К тому же она проголодалась.

Направляясь к шкафу, она старательно отводила глаза от выставленного напоказ тела Винченцо. Однако ей не нужно было смотреть, Мэри-Бет прекрасно помнила, каким он был вчера — горящий взгляд, обнаженное тело.

Роясь в белье, она едва не сгорела от стыда, доставая трусики и бюстгальтер. Ночь минула, и на смену распутнице пришла ханжа, которая не желала выставлять напоказ свое нижнее белье.

Несмотря на вчерашнее представление, ей определенно не хватало смелости переодеться прямо в спальне. На его глазах.

Интересно, что бы сделал Винченцо, если бы она попыталась проделать все это перед ним? Наверное, последовало повторение вчерашней ночи. Не желая поддаться соблазну, Мэри-Бет поспешила в ванную.

Когда минут через десять она вернулась обратно, комната была пуста. Неужели Винченцо ушел? Нет, вся его одежда на месте, точнее разбросана по полу.

Мэри-Бет подняла рубашку, потянулась за брюками... Представив, что по квартире разгуливает обнаженный мужчина, она опустилась на пол. Приложив руку к сердцу, она попыталась успокоить не в меру разбушевавшееся воображение. Но было поздно, вожделение уже разгорелось не на шутку.

Ей бы горестно застонать, но Мэри-Бет счастливо рассмеялась: ее мучило вожделение, но это значило, что она жива. Прекрасное, удивительное, волшебное чувство!

Сложив одежду на кровать, она заметила отсутствие простыни. Слава богу, он все же постеснялся предстать перед ней в костюме Адама!

Мэри-Бет нашла Винченцо на кухне: он колдовал над завтраком. Именно «колдовал», поскольку без помощи магии из ее скудных запасов ничего существенного не приготовить.
Было так непривычно видеть на кухне мужчину, а уж закутанного в простыню — и подавно.

— Ты решил уподобиться древним римлянам? — спросила Мэри-Бет.

— Что?

— Я имею в виду тогу.

— Мы, в Италии, уже давно отказались от подобной одежды. Но иногда так приятно вспомнить прошлое, — с серьезным выражением лица заявил Винченцо и расправил на плече шелковую простыню.

Мэри-Бет хихикнула, а потом громко рассмеялась — безудержно, весело, заразительно. Винченцо пытался сдержаться, но через несколько секунд присоединился к веселящейся девушке. Под потолком еще долго витали бурные раскаты смеха, сдобренные ненавязчивым ароматом свежеприготовленного кофе.

— Я могу воспользоваться ванной? — поинтересовался Винченцо.

— Конечно. Пошли, я найду для тебя новую зубную щетку и бритвенный станок.

— Надеюсь, не розовый?

— Боишься, что твоя мужественность не устоит перед этим женским цветом?

Потерев ладонью успевший зарасти подбородок, Винченцо решил, что один раз ему ничем не грозит. Он не считал возможным появиться небритым в отеле, где его может заловить Колетт, не говоря уже о журналистах.

— Розовый так розовый, — обреченно вздохнул Винченцо и последовал за Мэри-Бет в спальню. — О-о! Ты собрала мою одежду. Порой я бываю так неаккуратен, — добавил он.

На Мэри-Бет обрушились воспоминания о том, как его одежда летела на пол. Она едва успела сдержать стон — поскольку тело вновь пронзила судорога желания. Она стала просто ненасытной! Нужно немедленно взять себя в руки.

Вручив Винченцо бритву и щетку, Мэри-Бет поспешила прочь, однако ей пришлось выслушать наставления по поводу завтрака.

Вернувшись на кухню, она порезала сыр и красиво разложила его на тарелке, а на другую высыпала упаковку сладковатых крекеров. Ей было непонятно, как можно соединить эти два вкуса, соленый и сладкий, но решила самостоятельно не проверять. Налив себе кофе, Мэри-Бет присела на краешек стула. Чинно попивая бодрящий напиток, она изредка поглядывала на дверь, ожидая, когда же появится Винченцо.

Ей все еще не верилось, что все это происходит на самом деле. Неужели она когда-то была холодной и безразличной к плотским утехам? Да, была, и ее брак тому пример. Но появилась другая, абсолютно новая Мэри-Бет, которая искренне наслаждалась происходящим между мужчиной и женщиной.

Огонь страсти, разожженный Винченцо, до сих пор не погас. Время от времени он затухал, но искры желания продолжали тлеть в ее теле, и достаточно малейшего повода, чтобы они вспыхнули ярким пламенем.

Мэри-Бет порадовалась бы избавлению от комплексов, да только опасалась впасть в другую крайность. Ей не хотелось превратиться в нимфоманку, бегающую за каждым мужчиной.

— Что за грустные мысли с утра пораньше?

Мэри-Бет повернулась и замерла от очередного взрыва желания. В любом виде — обнаженный или полностью одетый — Винченцо будоражил ее чувства.

— Когда ты уезжаешь? — выпалила она первое, что пришло в голову.

— Ты меня выгоняешь?!

Винченцо ошарашено взирал на женщину, с которой провел удивительную ночь. Неужели она не может дождаться, когда он уйдет?

— Нет! Я… — Мэри-Бет была так потрясена его предположением, что ничего не сумела сказать в свое оправдание.

— Что ты? — Винченцо подозрительно смотрел на девушку. Ее искренне изумление смягчило гнев, однако он желал услышать объяснение.

— Я имела в виду, когда ты уезжаешь из Нью-Йорка. Мне хотелось знать, сколько у нас осталось времени.

— Понятно. Мы думали уехать в понедельник. Ник сумел устроить выступление в Монреале в следующую субботу, а через неделю мы выступаем в Бостоне. И на этом наше турне заканчивается.

— Заканчивается? — потеряно прошептала Мэри-Бет.

Ей казалось, будто он сообщил, что заканчиваются их отношения. Да ведь еще непонятно, существуют ли они, их отношения, или все завершится этим же утром.

— Да.

— Значит, ты уезжаешь завтра?

— Думаю, мне удастся поменять билеты на вторник. Или среду. — Увидев надежду в глазах Мэри-Бет, Винченцо едва не сказал о четверге, но вовремя спохватился. Он мог отложить отъезд лишь до среды, но даже ради этого придется выдержать нелегкую битву с Ником.
Да, судьба предоставила им так мало времени, однако в Мэри-Бет вновь проснулся оптимист, напомнивший, что до среды еще три дня. Три дня и три ночи блаженства. И нужно быть благодарной за подобные милости.

— И какие у тебя планы?

— Сначала, я хотел бы тебя поцеловать.

— Неужели?!

— Да, — кивнул Винченцо и сразу перешел к делу.

Он подошел к ней, помог встать, прижал Мэри-Бет к себе и впился в ее губы.
Этот поцелуй обещал бездну новых наслаждений. И Мэри-Бет удивилась, когда все вдруг закончилось.

— А теперь завтрак, — жизнерадостно объявил Винченцо.

Мэри-Бет ошеломленно наблюдала, как он налил себе кофе, преспокойненько уселся на свободный стул и приступил к завтраку. Как будто этого умопомрачительного поцелуя не было вовсе!

Словно подкошенная, Мэри-Бет рухнула на стул. Ей кусок в горло не лез, а мужчина энергично поглощал крекеры и сыр, запивая их горячим кофе. Оцепенение постепенно отступило, и она заинтересовалась новым для себя блюдом. Следуя примеру Винченцо, положила толстый кусочек сыра между двумя крекерами и осторожно откусила, прожевала и глотнула. Необычно.

— Вкусно, — сказала Мэри-Бет, а в ответ услышала лишь неразборчивое бормотание.

Через несколько минут на столе не осталось ни крошки — ни сыра, ни крекеров.

И тогда Винченцо сказал:

— Пора собираться.

— Уже?

— Хочу вернуться в гостиницу до того, как Колетт и остальные объявят поисковую операцию.

— Так позвони им.

— Все равно нужно ехать. Не могу же я появиться у твоего брата в мятой одежде.
— Ленч, — простонала Мэри-Бет.

— Поскольку я уже знаю, куда ехать, давай встретимся на месте. Я привезу всю компанию.

 » Счастливая случайность (ЛР) - Гл. 13

Ленч прошел без осложнений.

Это было удивительно, учитывая, что за столом присутствовали мегера Колетт и диктатор Саймон, но они на время усмирили свои худшие черты характера.

Под легкие шутки и веселые рассказы гости энергично поглощали сначала суп из щавеля с хрустящими булочками, а потом и салат из курицы и ананаса. Поданное на десерт миндальное парфе вызвало бурю одобрения со стороны сладкоежек. Среди тех, кто восхвалял кулинарные способности хозяина дома, особо выделились голоса Моники, Мэри-Бет и Ника.

Потом оживленная компания перешла в музыкальную комнату, и Моника сыграла «Лунную сонату» Бетховена. Когда последний аккорд растворился в почтительном молчании слушателей, юная пианистка с надеждой посмотрела на Винченцо Бальдуччи. Конечно, о ее таланте твердили и родственники, и преподаватель, но девочке хотелось услышать мнение своего кумира.

— Что ж, — произнес Винченцо, вставая и направляясь к роялю, — ты удивила меня, Моника. Для своего возраста ты играешь необычайно хорошо. Если же оценивать игру в целом, то были некоторые огрехи.

— Понятно.

Моника старалась не расплакаться: великий пианист не оценил ее игру.

— Эй, не унывай, — воскликнул Винченцо. — В твоей технике нет ничего такого, что нельзя исправить продолжительными тренировками. Или ты думаешь, я только сел за рояль, и у меня все сразу получилось?

— А разве нет?

— Мы тренировались часами. Вито, скажи!

— Да, мать безжалостно нас гоняла.

— Если ты хочешь достичь чего-то в мире музыки, тебе придется позабыть о свободном времени, потому что у тебя его не останется. А теперь давай разберемся, где можно было сыграть по-другому.

Винченцо сел рядом с Моникой и приступил к преподавательской работе: он показывал нужное место на нотном ряде, объяснял, в чем она ошиблась, а потом играл правильный вариант.

Вскоре Моника пожаловалась, что у нее не получается «Одиннадцатая соната» Моцарта. Винченцо любезно исполнил это произведение, позволив девочке вблизи наблюдать за игрой профессионала. Потом Моника попыталась его сыграть самостоятельно.

Когда музыка смолкла, Винченцо сначала похвалил юную пианистку, а потом указал на парочку ошибок. Глядя на их склоненные головы, Мэри-Бет размышляла о том, каким замечательным отцом мог бы стать Винченцо. Или уже стал?

Оказывается, она так мало знала о жизни своего любовника, а неуемное желание узнать хоть что-то личное убивало ее. Значит, придется порыться в Интернете.

Вдруг Колетт прервала свой разговор с Даниэллой и направилась к роялю. Когда же она положила ладонь на плечо Винченцо и зашептала ему на ухо, мысленно Мэри-Бет рванулась вперед, чтобы оттолкнуть навязчивую особу.

В действительности же Мэри-Бет осталась сидеть. Внешне невозмутимая, она пыталась справиться с чувством, которое овладело всем ее существом. Однако старая, как мир, ревность была слишком сильна.

Но как? Почему? Неужели она влюбляется в Винченцо? Или уже влюбилась?

Нет-нет! Просто слегка заигралась, вот и все. Даже в детстве Мэри-Бет не любила делиться игрушками. А до своего отъезда Винченцо принадлежал исключительно ей одной.
Но вот мужчина поднялся, устанавливая дистанцию между собой и невесткой, и сказал:

— Ты абсолютно права, Колетт. Нам пора.

— Уже? — разочарование не только слышалось в голосе Моники, но и отразилось на ее личике.

— Да, у нас сегодня еще концерт.

— Я понимаю. — Превозмогая непривычное смущение, Моника спросила: — А я могу задать вам один вопрос?

— Да, — улыбнулся Винченцо, уже ответивший более чем на несколько дюжин вопросов.

— Но пообещайте ответить честно.

— Обещаю.

— Я хочу принять участие в международном конкурсе, который проводит фонд Ван Клиберна. Для любителей, конечно, — смущенно добавила девочка, испугавшись, что Винченцо Бальдуччи подумает, будто она замахнулась на академическое исполнение. — Как вы думаете, я не слишком самоуверенна?

— У тебя обязательно все получится, Моника. Ты, главное, помни одно: мастерство исполнения зависит от таланта, но в большей степени оно определяется усилиями, которые ты приложишь во время тренировок.

— Да, я понимаю, — ответила Моника, а глаза ее лучились счастьем: ее кумир верил в нее.

— Удачи в конкурсе, — Винченцо еще раз улыбнулся своей юной почитательнице и направился к Мэри-Бет.

Она же поднялась из кресла, в котором просидела последний час, и пошла ему навстречу.

— Мы встретимся сегодня? — тихо, чтобы никто другой не услышал, спросил Винченцо.

— Да.

— Это тебе, — он вручил ей крошечный листочек, сложенный вдвое, до этого хранившийся в кармане его пиджака.

— Что это? — не сдержала любопытства Мэри-Бет, а сердце сладко замерло. Неужели, любовная записка?

— Список продуктов, которые ты должна купить, а после концерта я буду учить тебя готовить.

Мэри-Бет видела в глазах Винченцо неудержимое желание поцеловать ее. Стремясь подразнить его, она облизала губы, а в награду услышала судорожный вздох.

— Энцо, ты идешь?

— Да, сейчас, — отмахнулся от брата Винченцо.

И, не справившись со своими желаниями, прильнул к губам девушки. Поцелуй длился лишь несколько секунд, но Мэри-Бет была благодарна и за это. Теперь она могла продержаться до вечера.

Хозяева отправились провожать гостей, а Мэри-Бет села за рояль. Пальцы сами потянулись к клавишам. Однако долго играть не получилось — в музыкальную комнату вернулся Саймон.

— Бетси, что все это значит? — уперев руки в бока, он навис над сестрой. Его хмурая мина не предвещала ничего хорошего.

Похоже, наступило время для серьезного разговора. Мэри-Бет вообще удивлялась, как это Саймон сумел так долго сдерживать себя: с самого ее дня рождения. Просто отмахнуться от брата не удастся, и она решила обойтись, как говориться, малой кровью.

— Сай, что ты хочешь услышать?

— Правду!

— Нас с Винченцо тянет друг к другу. И поскольку мы взрослые люди, не обремененные никакими обязательствами, то… — Мэри-Бет не закончила, давая брату возможность самому додумать остальное.

— Но вы так мало знакомы.

Неподалеку раздалось хмыканье Даниэллы. Скрестив руки на груди, она поглядывала на супруга, пытаясь взглядом напомнить, как они сами оказались в кровати после столь же непродолжительного знакомства.

Саймон развернулся к ней и возмущенно заявил:

— Она же моя сестра!

— Довольно, Саймон, — велела Даниэлла.

— Но…

— Сай, все будет хорошо, — попыталась успокоить брата Мэри-Бет. — И ты не волновался так, когда я встречалась с Родериком.

Сказала и едва не откусила себе язык. Теперь брат обязательно поинтересуются, почему бывший кавалер получил отставку, а ей так не хотелось снова выкручиваться и лгать.
— Кстати о твоем мистере Бернсе. Что случилось с ним?

Мэри-Бет вздохнула. Она сама накликала эту беду.

— Мы с ним расстались, и я не собираюсь обсуждать эту тему.

— И все же…

— Саймон, пожалуйста, проверь, как там Джош.

— Но аппарат молчит, — Саймон кивнул в сторону блока беби-ситтера.

— Мне кажется, что он сломался. Пожалуйста, — Даниэлла, сделав большие глаза, многозначительно посмотрела на мужа.

Саймону нельзя было отказать в сообразительности, он все понял и перестал артачиться. Едва за супругом закрылась дверь, Даниэлла предложила золовке:

— Поговорим?

— Я прекрасно понимаю, почему ты выставила Саймона из комнаты, — начала Мэри-Бет, когда они устроились на диванчике, — но не собираюсь ничего рассказывать сверх того, что уже сказала.

— Я понимаю, ты желаешь сохранить все в тайне, но пойми, если Саймон вбил себе в голову какую-то идею, его уже ничто не успокоит. Поэтому, если ты желаешь получить хоть небольшую передышку, придумай, что ему такое сказать.

— Хорошо, я расскажу. — Мэри-Бет замолчала, собираясь с силами. — Я не была интересна Родерику. В тот день, когда я познакомилась с Энцо, я узнала, что Родерик… что у него…

— Он изменял тебе?!

Мэри-Бет печально улыбнулась: ее дальнейшие попытки прояснить ситуацию лишь окончательно запутают Даниэллу, так пусть лучше считает Родерика изменщиком, в определенной степени он им был.

— Вот гад! — возмутилась Даниэлла. — Боже!

— Что?

— И он еще имел наглость прийти на твою вечеринку.

— Сейчас мне кажется, что все это было так давно.

— Из-за твоего сексуального пианиста? — понизив голос, поинтересовалась Даниэлла.

— Он не мой!

— Конечно, — согласилась Даниэлла, но ее улыбка легко выдавала истинные мысли.

— Ладно, мой, — не сдержалась Мэри-Бет. — Временно.

— Значит, вы уже…

— Да. Да!

— И как? — спросила Даниэлла, хотя можно было и не интересоваться, блаженство, осветившее лицо золовки, говорило само за себя.

— Божественно!

— Послушай, Мэри-Бет. Может, это вовсе не мое дело, но я хотела спросить. — Даниэлла замялась, не зная, как сформулировать свой вопрос более тактично. — Ты уверена, что у вас с Винченцо намечается что-то серьезное? Может, ты связалась с ним лишь потому, что Родерик оказался таким мерзавцем?

— Родерик здесь абсолютно ни при чем, — возразила Мэри-Бет. Да, ее знакомство с Винченцо произошло благодаря Родерику, однако ко всему остальному бывший кавалер не имел никакого отношения. — Между мной и Энцо словно искра вспыхнула. Если бы я верила во всяких там магических существ, сказала бы, что маленький Амур напроказил, пронзив наши сердца своими волшебными стрелами. А так я даже не знаю, как объяснить происходящее.

— Но это хорошо?

— Безусловно.

— Мне почему-то кажется, что сейчас должно прозвучать «но», — с сомнением заметила Даниэлла.

— Есть такое.

— Что именно?

— Вскоре концертный тур закончится, и Энцо уедет домой, в Италию.

— Паршиво.

— Не то слово, — вздохнула Мэри-Бет. Желая прекратить этот разговор, она встала. — Наверное, я пойду.

— Даже не попрощаешься с Саймоном?

— В последнее время у него появились диктаторские замашки, так что, думаю, мне лучше с ним сегодня не встречаться.

— С кем это ты не хочешь встречаться? — поинтересовался Саймон, входя в музыкальную комнату.

Он выбрал столь подходящий момент для своего появления, что можно было заподозрить его в подслушивании. И ради его же блага, Мэри-Бет надеялась, что он этого не делал.

— Не важно. Мне пора бежать. Поцелуйте от меня племянничка, когда тот проснется.

— Постой, Бетси, нам нужно поговорить.

— Тебе все расскажет Элла. В разумных пределах, конечно, — Мэри-Бет посмотрела на невестку, взглядом призывая ту не сильно распространяться по поводу ее недавних откровений. — Пока-пока.

Мэри-Бет убежала, радуясь, что допрос с пристрастием отложен до лучших времен. Устроившись в такси, она достала записку Винченцо. Как он и обещал, это был лишь перечень продуктов: куриное мясо, ветчина, огурцы, помидоры, зелень розмарина, майорана и базилика, а также фарро*.

Она и понятия не имела, что такое фарро.

Спустя почти три часа Мэри-Бет, уставшая, но довольная, приехала домой. Она просто лучилась гордостью, поскольку выполнила поручение Энцо. И даже узнала, что фарро — это непременный ингредиент тосканской кухни. Продавец оказался столь любезен, что поведал ей парочку рецептов, но у нее в голове, занятой мыслями о предстоящем вечере, не осталось ни одного.

Мэри-Бет вывалила покупки на кухонный стол, решив начать приготовления к приходу своего любовника. Любовник! Одно это слово вызывало у нее дрожь.

И все же привычная аккуратность одержала верх, так что пришлось вначале разобрать продукты.

Потом она сорок минут перебирала свой гардероб, отвергая то один, то другой наряд: слишком официальный, слишком скучный, слишком откровенный, слишком будничный, слишком вычурный. У нее набралось столько этих «слишком», что впору было встречать Винченцо прямо в халате.

И тут взгляд Мэри-Бет упал на трикотажное платье: незамысловатый фасон, но цвет сполна искупал эту простоту. Она обожала этот оттенок оранжевого, поскольку он добавлял цвета ее волосам.

Минимум косметики — и она готова.

Едва Мэри-Бет запихнула вещи обратно в необъятный гардероб, как прозвучал сигнал домофона. Она бросилась к двери и едва дождалась, пока Винченцо поднимется по лестнице.

Звякнул звонок, и в тот же миг дверь была открыта. Вглядываясь в лицо гостя, Мэри-Бет крепко сжимала дверную ручку, боясь, что если отпустит ее, то не удержится и примется целовать гостя прямо в дверях.

— Привет.

Винченцо отцепил пальцы ее от ручки и шагнул в квартиру. Не позаботившись закрыть дверь, он впился в губы Мэри-Бет голодным поцелуем.

— Может, закажем пиццу? — поинтересовалась она в перерыве между поцелуями.

— Только если ты согласна выступить в качестве десерта, — прошептал Винченцо, обводя языком изящную ушную раковину.

— Как я понимаю, у меня нет другого выхода, — печальным голосом заметила Мэри-Бет, хотя глаза ее радостно блестели.

— Я люблю, когда всего много, — пояснил Винченцо. Развернув девушку, он хлопнул ее по ягодице и сказал: — Звони. И поторопись, я ужасно голоден.

Мэри-Бет заказала самую большую пиццу. И пока они ждали рассыльного, то, по предложению Винченцо, решили вкусить немного десерта. Диванчик в гостиной служил им столом, а сами они выступали в качестве главного угощения. Глубокие поцелуи сменялись шутливым чмоканьем, явно откровенные касание чередовались со щекоткой.
Мужчина и женщина откровенно забавлялись, наслаждаясь столь невинным времяпрепровождением.

Вскоре они перебрались на кухню, где быстро расправились с пиццей. Винченцо все время норовил откусить от ее куска, а когда на губах Мэри-Бет оставались пятна томатного сока, предлагал свою помощь. При этом его содействие каждый раз заканчивалось поцелуями.

А потом Винченцо увлек ее в спальню, чтобы вознести на небеса. Неоднократно…


*Фарро — это пшеница-двузернянка (также именуют — спельта или полба). Зерна фарро, в отличие от зерен ячменя, длинные, а не круглые, и темно-песочного цвета, а не белые. В результате особого процесса сушки зернышки приобретают ореховый аромат, и они не такие легкие, как ячменные.

 » Счастливая случайность (ЛР) - Гл. 14

Следующие несколько дней Мэри-Бет прожила, словно в сказке.

Днем они с Винченцо гуляли по Нью-Йорку, осматривая достопримечательности. И Мэри-Бет заново открывала для себя город, в котором прожила уже почти год.

Так, в понедельник они пешком прошлись через Бруклинский мост, разглядывая сквозь паутину стальных канатов небоскребы Нижнего Манхэттена. Потом отправились в царство орхидей, папоротников, пальм, кактусов и других растений — Оранжерею Инид Гаупт.

Вечером же Винченцо решил ввести девушку в мир кулинарии. Под его чутким руководством Мэри-Бет приготовила цыпленка, щедро сдобренного розмарином и майораном, сделала салат из помидоров, фарро и базилика. Она, как дитя, радовалась каждому комплименту, слетавшему с его губ.

На следующий день они отправились на пароме на Статен-Айленд, где им удалось полюбоваться на «Леди Свободу» и мост Верразано*. На обратном пути Мэри-Бет потащила Винченцо на нос корабля и, прислонившись к его груди, наслаждалась удивительной панорамой Нью-Йорка, открывавшейся со стороны Финансового округа.

Вечером они снова выбрались в свет: заехав на Таймс-сквер, купили билеты на мюзикл «Король-лев» — и пусть это не самый выдающийся вид театрального искусства, но Винченцо очень хотел попасть на Бродвей.

После представления они отправились в ближайший ресторан, где поужинали запеченным окунем и тушеными морскими гребешками.

Но самое главное — в течение всех этих замечательных дней Винченцо постоянно доказывал Мэри-Бет ее женскую привлекательность: жаркие объятия ночью, сладостные пробуждения утром, крепкие поцелуи днем и просто случайные прикосновения, но от того не менее желанные.

Вот только сказка оказалась слишком короткой и закончилась отнюдь не традиционным хэппи-эндом. Согласно билету Винченцо, вылет в Монреаль должен был состояться ровно в четыре пополудни из аэропорта имени Джона Кеннеди . А для регистрации требовалось прибыть на полчаса раньше.

Не желая как можно дольше расставаться с любимым, Мэри-Бет сама отвезла его в аэропорт. Винченцо зарегистрировался, сдал багаж. Истекали последние минуты до объявления посадки, а они так и не поговорили о будущем.

Когда объявили посадку, Винченцо, подарив Мэри-Бет прощальный поцелуй, ушел, а она еще долго стояла и смотрела, как уже другие пассажиры проходят через тот же терминал.
С пониманием, что Винченцо больше нет в ее жизни, пришли слезы. Мэри-Бет опустилась в кресло и попыталась сдержать их, но несколько соленых капелек все же прорвались сквозь крепко зажмуренные веки. Люди сновали туда-сюда, поглощенные своими проблемами, и никому не было дела до ее страданий.

Мэри-Бет не знала, сколько просидела в аэропорту. Несмотря на туман, застилавший глаза, ей удалось вернуться домой без приключений. В квартире все напоминало о Винченцо. Сил больше не осталось. Выдернув телефонный шнур из розетки, она рухнула на постель и попыталась выплакать свое горе.

Так она и уснула, вся в слезах, уткнувшись в подушку, на которой все еще оставался запах Винченцо.

Утро принесло облегчение. Конечно, сердце все еще тосковало, но Мэри-Бет благодарила судьбу и за эти несколько дней счастья.

Помня давний совет психиатра, она решила переключиться на другую проблему. Пытаясь придумать что-то пострашнее разлуки с любимым, Мэри-Бет взглянула на часы: она опаздывала!

Преимущество работы волонтером в Детском центре развития и реабилитации — это возможность самостоятельно устанавливать рабочий график. Обычно Мэри-Бет не отлынивала от работы, а до знакомства с Винченцо у нее и причин для этого не было. В понедельник же пришлось взять отпуск на три дня. Неумолимо наступил четверг, и следовало снова влиться в трудовой коллектив врачей и волонтеров.

Время поджимало, и Мэри-Бет поспешила покинуть квартиру, навевавшую ей столько печальных воспоминаний, не забыв напоследок включить телефон.

Она вернулась домой поздним вечером, уставшая — и телесно, и морально. Но это изнеможение должно было поможет ей уснуть.

Красный глазок автоответчика моргал, настойчиво призывая обратить на него внимание. Мэри-Бет нажала кнопку воспроизведения и, рухнув на диван, закрыла глаза. Едва услышав голос звонившего, она резво вскочила, позабыв о том, что сил на активную деятельность у нее вовсе не осталось. Одно лишь звучание любимого голоса позволило открыть второе дыхание.

Мэри-Бет бросилась к автоответчику, перемотала сообщение, нажала кнопку воспроизведения, на этот раз внимательно прислушиваясь к словам.

— Ciao**, Лайза! Звонил вчера, но у тебя был отключен телефон. Скучаю. Перезвони мне.
Она уже не слышала заключительную часть его сообщения, поскольку мысленно корила себя за отключенный телефон. Мэри-Бет еще раз прослушала сообщение, млея от мысли, что Винченцо скучает по ней.

А потом — еще раз, поскольку не запомнила ни названия гостиницы, ни номер, по которому следовало перезвонить.

Сердце тревожно билось все время, пока она набирала заветные цифры, пока в трубке слышались гудки, пока разговаривала с клерком в отеле, пока ждала соединения с номером Винченцо.

— Алло, — рявкнул мужчина ее мечты.

— Привет, это Мэри-Бет.

— Лайза, — облегченно вздохнул Винченцо. — Извини, я думал, это снова Колетт. Мы с ней только что не совсем удачно поговорили. Я рад, что это ты.

Мэри-Бет услышала скрип пружин — похоже, он сел на кровать.

— Я тоже скучаю по тебе, — крепко сжимая трубку, призналась она.

Именно так началась новая фаза их отношений. Конечно, до секса по телефону они не снизошли, но порой их разговоры слишком близко подбирались к границе благопристойности. Так твердила ханжа, порой просыпающаяся в душе Мэри-Бет, но влюбленной девушке было все равно.

А то, что это любовь, Мэри-Бет поняла уже на второй день разлуки с Винченцо. Все еще оставалось загадкой, как подобные чувства могли возникнуть после столь непродолжительного знакомства, но это ничуть ее не заботило.

Все свободное время Мэри-Бет размышляла, что делать дальше, но ответа не было.
Дни тянулись мучительно медленно, и она жила лишь в ожидании вечера, когда можно будет услышать голос возлюбленного. Или закрыть глаза и представить, что он рядом. Мэри-Бет измучила себя своими фантазиями.

Во вторник Винченцо сообщил, что благополучно добрался в Бостон, и Мэри-Бет вдруг поняла, что жить вдали от любимого мужчины для нее просто невыносимо.

Пришлось снова брать отпуск. Мэри-Бет заказала билет на утренний рейс, забронировала номер гостинице и принялась собирать вещи. Она старалась не думать о реакции Винченцо на ее визит и, несмотря на тревожные мысли по этому поводу, промолчала о своих планах.
С приездом в Бостон ее волнение усилилось.

Из окон ее одноместного номера на шестом этаже открывался прелестный вид на парк, но в данный момент Мэри-Бет нисколько не интересовалась ландшафтами своего родного города. Ее волновала реакция Винченцо. Звонить ему сейчас уже не было никакого смыла, тем более что они находились в одной гостинице.

Мэри-Бет поспешила в холл.

— В каком номере остановился Винченцо Бальдуччи? — спросила она у портье.

— Простите, мисс Декруа, мы не выдаем информацию о наших постояльцах.

Мэри-Бет окинула служащего внимательным взглядом. Можно было его подкупить, но спрашивается зачем? Винченцо и так примет ее.

— Тогда, позвоните мистеру Бальдуччи и скажите, что мисс Декруа желает нанести ему визит. И не ошибитесь: Винченцо, а не Витторино.

Облокотившись на стойку, Мэри-Бет с все возрастающим нетерпением наблюдала за тем, как служащий медленно нажимает кнопочки и ждет, пока в номере снимут трубку.

— Добрый день, мистер Бальдуччи. Вас беспокоит портье. Дело в том, что в холле находится мисс Декруа, которая… — служащий замолчал. — Да, конечно, я передам, — он неторопливо положил трубку. — Мистер Бальдуччи, Винченцо Бальдуччи, просил подождать его внизу, он сейчас спустится.

Ожидание далось Мэри-Бет с трудом: ей было страшно. Ну, почему? Почему она не позвонила?

Ей даже захотелось сбежать, но желание увидеть возлюбленного пересилило страх, и Мэри-Бет заставила себя терпеливо ждать.

Несколько минут спустя дверь лифта отворилась, и в холл ступил Винченцо. Его пристальный взгляд сразу отыскал девушку. Его глаза искрились радостью.

Сообразив, что Винченцо безумно рад видеть ее, Мэри-Бет тоже пошла ему навстречу.
Они встретились где-то посредине холла. Не обращая внимания на окружающих людей, мужчина и женщина поцеловались. Мэри-Бет, встав на цыпочки, ее пальцы путались в волосах Винченцо. А он, не в силах поверить в реальность происходящего, крепко прижимал к себе любимую.

Их поцелуй был страстным, жгучим. Так целуются только те, кто пережил разлуку. И неважно, что с предыдущей встречи прошло не больше недели, для них эти семь дней были вечностью.

Казалось, ничто не свете не может заставить их оторваться друг от друга.

— Мэри-Элизабет, это ты? — вдруг донеслось откуда-то справа.




* Мост Верразано (официально англ. Verrazano-Narrows Bridge) — один из крупнейших висячих мостов в мире, соединяющий районы Бруклин и Статен-Айленд в Нью-Йорке. Длина центрального пролёта моста составляет 1298 м. Мост — «двухэтажный», на каждом из «этажей» находится по 6 полос для движения автотранспорта.
** Привет или пока (ит.) - фамильярная форма приветствия и прощания.

 » Счастливая случайность (ЛР) - Гл. 15

Мэри-Бет застыла, а Винченцо, ощутив перемену в ее настроении, прервал поцелуй. Встревожено вглядываясь в ее побледневшее лицо, Винченцо пытался понять, в чем причина этого ступора.

— Мэри-Элизабет, это ты? — повторил мужской голос.

Не отпуская талию Мэри-Бет, Винченцо окинул пристальным взглядом мужчину, так некстати прервавшего их пылкую встречу.

Брюнет. Серые глаза. Одежда от модного дизайнера просто вопит о богатстве, так же как и массивное золотое кольцо на мизинце. С каждой секундой Винченцо чувствовал все большую и большую антипатию к нему.

А незнакомец смотрел на Мэри-Бет так, будто она была призраком, явившимся с того света.

— Здравствуй, Майлс, — придя в себя, холодно поприветствовала бывшего мужа Мэри-Бет.

— А это кто?

Пренебрежение в ее голосе давало понять, что она низводит сопровождавшую Майлса Нортриджа женщину до уровня содержанки.

— Это моя жена, Марисса.

— Ах, вот как, — протянула Мэри-Бет, пытаясь не показать своего удивления.

— Именно так! Не ожидал тебя увидеть в Бостоне.

— Если мне не изменяет память, по условиям нашего развода я сама определяю местожительства. А сейчас извини, у меня нет на тебя времени. Пойдем, Энцо, — Мэри-Бет, желая, если не провалиться под землю, то, по крайней мере, поскорее очутиться в лифте, подхватила Винченцо под руку.

Однако уйти им не удалось, поскольку Майлс решил отплатить ей за пренебрежение той же монетой.

— Ты не представишь своего друга, Мэри-Элизабет?

Ее слегка передернуло — и не столько от имени, которым всегда называл ее бывший супруг, оно никогда ей не нравилось, но от насмешки, прозвучавшей в его голосе.

— Это мой любовник, — сверкнув глазами, заявила Мэри-Бет. — Все еще желаешь познакомиться?

— Винченцо Бальдуччи, — отрекомендовался Винченцо, протягивая руку.

— Майлс Нортридж, — сказал мужчина, отвечая на рукопожатие.

Они оба были высокими, впрочем, у Винченцо в этом вопросе имелось незначительное преимущество. Разница в росте была практически незаметной, и все же она была! Винченцо едва сдержал довольную ухмылку.

И вдруг Майлс воскликнул:

— Вы один из братьев Бальдуччи?!

— Да, это так! — вклинилась в разговор Мэри-Бет.

— Простите, нам действительно пора, — кивнув головой, сказал Винченцо.

Но не успели они отвернуться, как послышался пронзительный голос Колетт:

— Энцо!

— Что случилось, Колетт? — Винченцо обернулся к невестке.

Мэри-Бет успела заметить злорадство на лице бывшего мужа. Реакция Майла удивила ее, а потом она улыбнулась: похоже, он перепутал братьев и посчитал Колетт женой Винченцо.

— Я ищу Вито, — пояснила Колетт, поравнявшись с их небольшой компанией. — Не видел его? Опять ты?!

— Здравствуй, Колетт, — устало улыбнулась Мэри-Бет, мысленно упрекая себя за отсутствие настойчивости. Если бы она сумела повлиять на клерка, то давно покинула холл, и эти неприятные встречи никогда бы не состоялись.

— Что она здесь делает, Энцо? — в голосе Колетт слышались истерические нотки.

— Спасибо, Колетт, у меня все хорошо, — вежливо произнесла Мэри-Бет, будто и не слышала предыдущего вопроса. — Знаете, я так соскучилась по Энцо, поэтому решила его навестить. И вот я в Бостоне. А теперь, если никто не возражает, мы все же удалимся.
Винченцо покорно последовал за Мэри-Бет к лифту.

Когда двери захлопнулись, отделяя их от холла, Винченцо спросил:

— Не хочешь ничего мне объяснить?

— Ты имеешь в виду мой приезд или эту неприятность в холле?

— Все, что твоей душе будет угодно.

— Объяснения могут подождать, пока мы поднимемся в твой номер?

— Не возражаю.

В молчании они дождались, пока лифт доставит их на нужный этаж. Не говоря ни слова, пара проследовала в номер.

Мэри-Бет украдкой поглядывала на мужчину, пытаясь сообразить, что его разозлило. Не ее приезд, это точно! Не стал бы он тогда целовать ее так неистово. Но его не должна была расстроить и встреча с ее бывшим мужем. Ведь не должна?

Но Винченцо определенно гневался, и это Мэри-Бет прекрасно видела — по напряженному взгляду, поджатым губам, скованной позе. За дни, проведенные вместе, она узнала, каким он бывает, когда рад или умиротворен. Сейчас Винченцо не в бешенстве, но точно разгневан, хотя и терпеливо ждет ее объяснений.

Мэри-Бет вздохнула. Оттягивать неприятный разговор больше не представлялось возможным. Но она решила зайти с самой безопасной стороны.

— Прости, что не предупредила тебя о своем приезде. — Она склонила голову, и оправдания полились ручьем: — Наверное, наши беседы ввели меня в заблуждение. Я думала, ты будешь рад меня видеть. Мне казалось, мой приезд станет чудесным сюрпризом. Я…

Мэри-Бет замолчала, потому что Винченцо шагнул к ней и, подхватив пальцами подбородок, развернул ее лицо вверх. Зажмурившись, она не решаясь посмотреть ему в глаза.

— Сюрприз замечательный. — Винченцо чмокнул ее в губы. — Я очень рад, что ты приехала. — Снова легкое касание губ, на это раз в щеку. — Я безумно скучал по тебе. — Он приложился губами к другой щеке. — Тебе не стоит сомневаться во мне.

В ожидании очередного поцелуйчика, Мэри-Бет с надеждой распахнула глаза, но Винченцо не оправдал ее ожиданий.

— Я хотел бы услышать другое.

Другое? Черт, она совсем не понимала, что он хотел услышать, поэтому сказала первое, что пришло на ум:

— Это был мой бывший муж, и, честно говоря, я даже не подумала, что мы можем встретиться в Бостоне. Я…

— Подожди. Я и так понял, кто это. Но мне хотелось бы услышать другой.

— Что же тогда?!

— Например, извинения.

— За что?! — изумилась Мэри-Бет.

— А ты не понимаешь?

— Нет.

Винченцо недоверчиво хмыкнул, потом отступил на несколько шагов и, скрестив руки на груди.

— Ты, правда, не понимаешь?

— Нет!

— Ты так презрительно назвала меня своим любовником. Я даже не знаю, что мне думать.

— Энцо, я… — Такого поворота Мэри-Бет не ожидала. — Если в моем голосе и звучало презрение, то исключительно по отношению к Майлсу. А назвав тебя своим любовником, я хотела уязвить его.

— Интересно. Каким же это образом? Прости, но ты сама говорила, что Майлс Нортридж не так уж и хотел жениться на тебе. Неужели в таком случае он мог бы почувствовать себя уязвленным, узнав, что у тебя есть любовник?

С каждой секундой ее молчания Винченцо отдаляется все дальше. Мэри-Бет хотела развеять все его сомнения, даже открыла рот, но слова застряли в горле. Даже сейчас, после стольких подтверждений своей чувственности, она боялась, что если произнесет страшные слова вслух, все может вернуться на круги своя.

Так и не услышав в ответ ничего вразумительного, Винченцо посчитал себя незаслуженно оскорбленным. И это лишь усилило гнев, разъедающий его душу. Он понимал, что не имеет никакого права злиться, поскольку сам был инициатором всей этой истории. Конечно, от имитации они перешли к действию, но это не значит, что Лайза воспылала к нему любовью.
Тот факт, что и она способна использовать его в каких-то своих целях, пусть и очень приятных его телу, отозвался болью в его сердце. Винченцо не понимал, откуда пришло беспокойство, но в последнее время его тревожило, что Лайза не испытывает к нему ни грамма привязанности, в то время как он…

Mamma mia! Он влюбился!

Винченцо ошеломлено хлопал ресницами, пытаясь опровергнуть эту неожиданную мысль. Контраргументов не было. Их и быть не могло!

Мэри-Бет не понимала, что происходит. Каких-то полчаса назад они страстно целовались в холе отеля, и можно было со стопроцентной вероятностью предположить, чем они займутся, стоит им оказаться в уединении номера. А сейчас они с Винченцо казались противниками в какой-то непонятной борьбе. Куда делась радость встречи? Откуда взялись эти нелепые обиды?

Следовало все хорошенько обдумать.

— Я устала после перелета, давай отложим наш разговор, — попросила она, надеясь, что сумеет придумать способ, как все исправить.

Не услышав ни одобрения, ни протеста, и она, едва сдерживая слезы, медленно побрела к двери.

Как только за девушкой захлопнулась дверь, Винченцо словно обухом по голове ударили.
Что он, собственно говоря, делает? Пусть женщина, которую он любит, не испытывает к нему таких же чувств, но ведь прошло так мало времени, она попросту не успела. Эта мысль живительным бальзамом пролилась на его уязвленное самолюбие. А в следующую секунду неутоленное желание мучительной болью напомнило о своем существовании.

Винченцо рванулся за Мэри-Бет. Увидев ее поникшую фигуру у лифта, он в очередной раз обозвал себя тупицей.

— Лайза, подожди!

Девушка стремительно обернулась. На ее губах расцвела робкая улыбка, а в ее глазах слезы смешались с надеждой: она вовсе не была рада их ссоре.

Мэри-Бет бросилась к Винченцо, и они встретились на полпути.

— Пусть будет просто секс, — пробормотал Винченцо, целуя ее волосы. — Это ничего. Я согласен подождать.

Мэри-Бет слышала его слова, но не понимала: они казались ей лишенными смысла. Он хочет получить от нее большее, нежели обычный секс, но поскольку она еще не готова, согласен подождать?!

Полный бред! Это она хотела большего. Намного большего! Но, опасаясь потерять даже то, что было, довольствовалась крохами.

Ей не хотелось повторения той пугающей сцены в номере, и Мэри-Бет промолчала, не требуя никаких объяснений. Винченцо обнимал ее так, словно она была его сокровищем, и одно лишь это дарило ей необычайную радость.

Когда же Винченцо подхватил ее на руки и понес в номер, Мэри-Бет, ухватившись руками за его шею, счастливо рассмеялась.

Вдруг дверь лифта распахнулась, и из него вышел Ник Фарина.

— Энцо, нам нужно поговорить, — крикнул Ник.

— Потом, — отмахнулся Винченцо, вошел в номер и захлопнул дверь.

 » Счастливая случайность (ЛР) - Гл. 16

ДАЛЬШЕ ИДЕТ ЛЮБОВНАЯ СЦЕНА.
КАК Я УЖЕ ПИСАЛА, МОЙ ВНУТРЕННИЙ ЦЕНЗОР НЕ ПОЗВОЛЯЕТ МНЕ ВЫЛОЖИТЬ ЕЕ НА ВСЕОБЩЕЕ ОБОЗРЕНИЕ. ТАК ЧТО НЕ ОБЕССУДЬТЕ, МОИ ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ, НО ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ ВАМ СНОВА ПРИДЕТСЯ ДОМЫСЛИТЬ САМИМ. ЕСЛИ ВДРУГ СИТУАЦИЯ ИЗМЕНИТСЯ, ТО Я ОБЯЗАТЕЛЬНО НАПИШУ ОБ ЭТОМ В СВОЕМ ДНЕВНИКЕ.
ИСКРЕННЕ ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, ЕСЛИ Я НЕ ОПРАВДАЛА ЧЬИХ-ТО ОЖИДАНИЙ.
С УВАЖЕНИЕМ, ЯНИТА ВЛАДОВИЧ.

А СРАЗУ ПОСЛЕ...
С трудом приподняв голову, Винченцо посмотрел на часы. Сфокусировать взгляд удалось не сразу, но он все же смог разглядеть расположение стрелок: времени было в обрез. Каких-то двадцать пять минут на то, чтобы принять душ и одеться — у них с братом сегодня первая репетиция в Симфони-холле.

А ведь нужно еще прийти в себя, посмаковать воспоминания их бурной схватки и насладиться близостью такого теплого, такого родного тела Лайзы. Последние две вещи уже исключались, учитывая его цейтнот.

Винченцо начал медленно подниматься, сражаясь и со слабостью, и с обычным мужским нежеланием покидать любимую женщину.

— Не уходи, — попросила Мэри-Бет, обнимая его за талию.

— У меня репетиция, — простонал Винченцо.

Желание послать работу куда подальше оказалось необычайно сильным. Обычно музыка была для Винченцо всем. Даже семья занимала почетное второе место. Но с появлением Лайзы все изменилось.

— Можно с тобой? Взамен ты можешь попросить меня о чем-то очень важном. — Видя, что Винченцо колеблется, Мэри-Бет затараторила: — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я могу просить до бесконечности.

— Договорились. — Оказавшись на свободе, Винченцо сел на кровать. — У нас в распоряжении осталось… — он посмотрел на часы, — двадцать минут.

— Тогда я первая в душ, — Мэри-Бет скатилась с кровати и резво помчалась в ванную.

Через семь минут Мэри-Бет вернулась в комнату. Винченцо лежал на постели и, похоже, спал.

Будто чертик подтолкнул ее под руку: на цыпочках Мэри-Бет подкралась к постели и, стащив с себя полотенце, попыталась выжать хоть немного воды на живот мужчины. Но ожидаемого эффекта не получилось — с полотенца не упало ни капли.

Винченцо открыл глаза, пытаясь определить, кто же так натужно дышит над ним: обнаженная Мэри-Бет творила что-то непонятное с полотенцем. У нее было такое сосредоточенное выражение лица, и он неожиданно для себя рассмеялся.

Мэри-Бет швырнула мокрое полотенце ему на живот и начала собирать свою одежду. Бросив полотенце на пол, Винченцо спрыгнул на пол, поймал шутницу и, развернув ее к себе лицом, поцеловал.

— Энцо, успокойся, — Мэри-Бет пыталась увернуться от его губ. — Если ты опоздаешь на репетицию, то даже и не думай обвинять в этом меня.

— Словно я не имею права опоздать, — возмутился он.

— Колетт и Ник знают, что я приехала. И если ты не хочешь, чтобы над тобой подтрунивали, будто ты не в состоянии кое-что удержать в штанах, будь добр поторопиться, — голосом строгой воспитательницы произнесла Мэри-Бет, хотя внутри у нее все трепетало.

— А на мне и штанов-то нет, — и в подтверждение своих слов Винченцо прижал ее бедра к своим.

— Энцо, — протяжно выдохнула Мэри-Бет. Очень хотелось проявить слабохарактерность и уступить, но она не собиралась становиться угрозой для его карьеры. — Пожалуйста, не соблазняй меня. Я не могу тебе долго сопротивляться.

— Прямо уже и пошутить нельзя, — пробормотал Винченцо и скрылся в ванной.
Они все-таки опоздали, но лишь потому, что пришлось долго ждать лифт, а спускаться по лестнице Винченцо категорически отказался. В холле их уже ждал Витторино.

Прищурившись, он перевел взгляд с Мэри-Бет на брата.

— Ты, я смотрю, не скучаешь, Энцо, — прокомментировал младший Бальдуччи, после чего развернулся и устремился к выходу.

 » Счастливая случайность (ЛР) - Гл. 17

Мэри-Бет неоднократно бывала в Симфони-холле, но еще никогда музыканты не играли для нее одной.

Конечно, она не была единственным слушателем: на репетиции, кроме братьев Бальдуччи, присутствовал Ник Фарина, а также работники Симфони-холла, которые помогали во время концерта. Но если закрыть глаза, можно представить все, что угодно.

Полтора часа удовольствия — и репетиция закончилась. Ник Фарина заявил, что требуется обсудить условия следующего турне, но Винченцо, удерживая Мэри-Бет за руку, вновь попытался отмахнуться от своего арт-директора.

Встретив хмурый взгляд Ника, Мэри-Бет включила «блондинку». Посмотрев на часы, она воскликнула:

— Ой, я совсем забыла. У меня же назначена встреча. Не скучай без меня, Энцо.
Одарив его поцелуем в щеку, Мэри-Бет попыталась отстраниться, но не успела. Винченцо удержал ее, крепко обняв за талию.

— И куда это ты собралась, mio tesoro*?

— Хочу навестить родителей.

Догадка Мэри-Бет оказалась верной: будучи итальянцем с их удивительными семейными ценностями, Винченцо не стал возражать — да только она солгала. Прошел год, а она так и не простила родителей, не поддержавших ее во время развода. Перед отъездом в Нью-Йорк Мэри-Бет навестила их: Джоанна Декруа заявила, что отрекается от дочери, поскольку та ослушалась ее совета и не помирилась с мужем.

Что ж, невелика потеря!

И все же разрыв с родителями не прошел для Мэри-Бет бесследно. Ей было больно и грустно, что самые родные люди не смогли принять ее решение. Однако нашлись другие, кто понял и поддержал ее.

Мэри-Бет поехала навестить кузину — и явилась вовремя: малышка Бель как раз проснулась. А разве может быть что-то более чарующее, чем маленький сонный ангелочек?
Мэри-Бет играла с девочкой, а Ванесса кружила над ними, словно коршун, пытаясь выудить как можно больше информации о романе с Винченцо.

— Он замечательный! — после получаса настойчивой осады Мэри-Бет сдалась и решила осчастливить кузину подробностями. — Я даже и представить не могла, что эта часть взаимоотношений может быть столь прекрасна.

— О, дорогая, я так рада за тебя! — Ванесса порывисто обняла кузину.

— Знаешь, Несса, — вдруг начала Мэри-Бет, когда объятия и поцелуи закончились, — я сегодня случайно встретила Майлса.

— Ой! — Ванесса закрыла рот ладонью.

— Ты знала, что он женился?

— Прости, мне не хотелось напоминать тебе о нем.

— Понятно. Когда?

— Где-то месяца три назад.

Ванесса настороженно наблюдала за кузиной, пытаясь понять ее реакцию на новости.

— И кто она?

— Не думаю, что стоит…

— Мне просто интересно, — сказала Мэри-Бет.

Она вовсе не кривила душой. Ею двигало любопытство.

— Марисса Бишоп.

— Сестра Клэр?! — Мэри-Бет вспомнила свою знакомую по благотворительной организации.

— Но ей же…

— Да, едва закончила школу.

— Понятно, Томас Нортридж снова взялся за свои проделки. Бедная девочка, — вздохнула Мэри-Бет. Похоже, еще одна жертва семейства Нортридж.

В глазах Ванессы мелькнуло нечто, заставившее Мэри-Бет насторожено спросить:

— Что? Давай же, не томи!

— Поговаривают, что Марисса — та еще штучка, и Майлс у нее стал поистине шелковым.

— Неужели?! — усмехнулась Мэри-Бет. — Он стал подкаблучником?

— Можно и так сказать, — пожала плечами Ванесса.

— Так ему и надо!

— Ты сильно расстроилась?

— Скажу тебе, положа руку на сердце, Несса, еще некоторое время назад эта новость, скорей всего, выбила бы меня из колеи, но сейчас мне абсолютно наплевать на Майлса Нортриджа и его семейное положение.

— Я рада, что… Подожди, уж не хочешь ли ты сказать, что влюбилась в своего пианиста?

— Мэри-Бет лишь вздохнула, у нее не осталось сил на спор. — Но это же прекрасно!

— Это ужасно.

— Почему?

— Даже если не учитывать того, что Винченцо меня не любит, его отъезд из Штатов не способствует каким-либо отношениям.

— О, милая!

Ванесса вновь села рядом с Мэри-Бет и, обняв кузину, сочувственно спросила:

— Когда он уезжает?

— Субботний концерт будет заключительным в его турне.

— Н-да.

— У меня тоже нет слов, — печально сказала Мэри-Бет.

— А что он говорит?

— Энцо отмалчивается, как партизан.

— Так спроси его! — посоветовала Ванесса.

— Если честно, я боюсь.

— Чего?

— Боюсь услышать, что это конец. Finita la cоmedia, как говорят итальянцы, — Мэри-Бет печально усмехнулась от своего каламбура. — Знаешь, когда Энцо улетал в Монреаль, он тоже ничего не сказал. Я уже думала, все, наш роман закончился, едва успев начаться, но Энцо позвонил в тот же вечер. Возможно, он сам еще не знает, чего хочет.

— Так поторопи его.

Мэри-Бет знала, что попади кузина в подобную ситуацию, так бы и поступила, но сама сделать что-то подобное не могла.

— Нет, пусть все идет своим чередом.

— Мэри-Бет, — Ванесса взяла кузину за руки и пристально посмотрела ей в глаза, — нельзя все время просто плыть по течению. Так ты можешь потерять нечто очень важное. Если тебя что-то интересует, борись за это!

— Я сделала все, что смогла, — возразила Мэри-Бет. — Я приехала в Бостон. Без приглашения и даже не предупредив Энцо. Теперь его очередь. Если он не сделает ни шага навстречу, значит, для него наши отношения не так уж важны. Пусть будет, как будет.

— Но…

— Хватит обо мне, — возразила Мэри-Бет. — Давай лучше поговорим о тебе и Себастьяне. Вы еще не готовы снова увеличить численность населения планеты? — Увидев краску на щеках кузины, она удивленно воскликнула: — О боже, Несса, ты беременна?

— Ты беременна, Несса? — донесся до них мужской голос.

Дамы обернулись: в дверях застыл Себастьян Райс.

— Опять! — прошипела Ванесса, вспоминая, как в прошлый раз другой представитель семейства Декруа выдал столь бережно хранимый ею секрет. — Интересно, я когда-нибудь смогу сама сообщить тебе эту новость, Бастиан?

Себастьян подлетел к диванчику и устроился рядом с женой. Заключив ее лицо в ладони, он прошептал:

— О, Несса, дорогая, любовь моя. Я так счастлив.

Он целовал щеки, лоб, глаза Ванессы.

— Я, наверное, пойду, — произнесла Мэри-Бет, вставая.

— Пока, Мэри-Бет, — ответил Себастьян, не выразивший ни капли удивления по поводу ее присутствию в своем доме.

— Мэри-Бет, подожди.

Ванесса попыталась вырваться из объятий мужа, что было практически невозможно, когда тот впадал в раж.

— Нет, мне пора. Энцо, наверное, уже заждался. Созвонимся.

На прощание Мэри-Бет махнула рукой, но супруги Райс, увлеченные процессом, не обратили на нее никакого внимания.

Оказавшись на улице, она рассмеялась. Жизнь продолжается, несмотря ни на что.
И сейчас Мэри-Бет собиралась привнести в свою жизнь немного романтики. Она начала планировать сегодняшнее свидание с Винченцо. Увлекшись этой идеей, она едва сдержалась, чтобы не прикрикнуть на водителя такси: похоже, он никуда не торопился, поскольку тормозил на каждом перекрестке.

Войдя в холл отеля, Мэри-Бет подошла к портье, а тот вместе с ключами вручил ей конверт из белой плотной бумаги. Решив, что это любовная записка от Винченцо, она нетерпеливо распечатала конверт.

«Убирайся из Бостона, сука проклятая, иначе пожалеешь. Недоброжелательница».

Оскорбления и угрозы вместо слов любви выбили Мэри-Бет из колеи. Неприятная горечь подступила к горлу. Она ошеломленно взирала на листочек, пытаясь осмыслить написанное.
Похоже, кому-то не нравится ее пребывание в Бостоне. Она уже не стремилась понравиться всем и каждому, это послание не оставило Мэри-Бет равнодушной. Ее, пусть и в письменной форме, назвали столь нелицеприятным словом, и это всколыхнуло волну гнева. Гадать по поводу авторства этого грязного пасквиля не было нужды, она и так знала, кто его написал.

Колетт! Кто же еще!

Но на всякий случай Мэри-Бет все же поинтересовалась у портье:

— От кого письмо?

— Курьер доставил его минут сорок назад. Что-нибудь не так? — вежливая улыбка служащего нисколько не скрывала его обеспокоенности.

— Не подскажете, в каком номере остановилась Колетт Бальдуччи?

— Простите, мы не предоставляем информацию о наших постояльцах, — на лице портье отразилось искреннее сожаление.

Мэри-Бет стало интересно, не с помощью ли гипноза всех служащих отеля заставляют раз и навсегда запомнить эту фразу. Ей хотелось выплеснуть на портье хоть часть своей ярости, но она сдержалась, понимая, что это не поможет достичь цели. Лучше уж приберечь свой гнев для истинного виновника. Точнее, виновницы.

Мэри-Бет заставила себя улыбнуться.

— Знаете, — она посмотрела на бейдж, — Томас, я хочу сделать Колетт сюрприз. Вы можете позвонить ей в номер, и она разрешит мне подняться, но вот замечательный сюрприз будет испорчен. Вы же не хотите, чтобы случилось нечто подобное, — и, облокотившись на стойку, с придыхание добавил: — не правда ли?

— Нет. Конечно же нет, — покраснев, заявил портье. — Одну секундочку.

Служащий повернулся к компьютеру, пробежался пальцами по клавиатуре и с улыбкой сообщил, где можно найти Колетт Бальдуччи.

— Спасибо вам большое, Томас.

Мэри-Бет послала служащему воздушный поцелуй и, горя праведным гневом, устремилась к лифту.

Пока железная кабина стремительно несла ее вверх, Мэри-Бет пыталась усмирить ярость, ведь в душе она была пацифисткой. Когда лифт же остановился, а двери приглашающее распахнулись, стало ясно, что битва проиграна.

Мэри-Бет решительно прошагала по коридору до нужной двери и громко постучала. Услышав, как в замке повернулся ключ, она приготовилась к атаке и едва успела сдержать рвущиеся с губ слова: на пороге стоял Витторино.

Она совсем не подумала, что Колетт будет в номере не одна.

— Энцо должен быть у себя, — с сильным акцентом произнес итальянец.

— Я хочу поговорить Колетт.

— Колетт?! Что ж, заходи. — Витторино отступил назад и прокричал вглубь помещения: — Дорогая, к тебе пришли!

Та моментально откликнулась на зов мужа, а через мгновение вышла встречать посетителя.

— Ты?! Какого… — Колетт, взглянув в сторону Витторино, умолкла. — Зачем пришла?

— Радуйся, что ты сейчас не одна, — заявила Мэри-Бет, ткнув в сторону своей противницы пальцем, — я постараюсь выражаться помягче.

— Что?

— Скажу тебе, Колетт, следующее. Если я сука, как ты изволила меня назвать, то подобными мелочами меня не запугать, — Мэри-Бет помахала в воздухе письмом. — Для того чтобы заставить меня уехать, потребуется нечто более серьезное.
— Ты пьяна?

— На подобные выпады я даже не собираюсь отвечать. А ты, — Мэри-Бет шагнула ближе к Колетт и понизила голос, — заруби себе на носу, Энцо — мой. И будет моим до тех пор, пока я сама не решу иначе. Ах, да! Письмецо свое забери, — припечатав послание к груди Колетт, она под ошеломленное молчание супругов Бальдуччи покинула их номер.
Добравшись к себе, Мэри-Бет услышала, как разрывается телефон. Торопливо открыв дверь, она бросилась к аппарату.

— Алло.

— Лайза, что случилось?

— Энцо! Как я рада, что ты позвонил.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— А разве что-то случилось? — спросила Мэри-Бет, присаживаясь на кровать.

— Мне позвонила Колетт.

— Неужели?

— Вот я и спрашиваю, что случилось?

— Энцо, милый, мы всего лишь поговорили по душам с твоей невесткой. Если она до сих пор не поняла, что ты занят, то теперь, надеюсь, ей это известно.

— Но…

— Давай не будем обсуждать это, — запротестовала Мэри-Бет. — Кстати, когда ты придешь ко мне?

— Как только ты скажешь, в каком номере остановилась, — проворчал Винченцо.

— Неужели портье в ответ на твой вопрос, заявил, что они не выдают информацию о постояльцах отеля? — рассмеялась она, а в ответ услышала нечто невразумительное.
Мэри-Бет объяснила, как ее найти, и откинулась на постель, ожидая, когда в дверь постучит пылкий итальянец.


* Мое сокровище (ит.).

 » Счастливая случайность (ЛР) - Гл. 18

Следующим утром, нежась в крепких объятиях любимого, Мэри-Бет огорошила его неожиданным заявлением:

— После обеда я улетаю в Нью-Йорк.

— Что? — Винченцо совершил молниеносный бросок, и она оказалась на спине, придавленная тяжелым мужским телом. — Что ты сказала?

— После обеда я улетаю в Нью-Йорк.

— Значит, прилетела, соблазнила меня и теперь мчишься обратно?

— Это не так.

— Так вот, что я тебе скажу, amore mio, — произнес Винченцо, будто не слыша ее возражений. Горячими губами он начертил пунктирную линию из поцелуев на ее шее. — Ты никуда не летишь.

Когда же он добрался до уха, Мэри-Бет хрипло застонала. Еще секунда-другая и тело предаст ее, поэтому она поспешила оспорить приказ:

— Но…

— Никаких «но».

— Послушай, Энцо, — его губы переместились на подбородок, и Мэри-Бет стало сложно подбирать слова: мысли разбегались, однако она цеплялась силой воли за ускользающее сознание, — у тебя важная работа, а я тебя отвлекаю.

— Ну, так отвлеки меня еще раз, — его губы отыскали ее рот, заставляя забыть обо всем, кроме наслаждения.

И она поддалась искушению. А кто бы не поддался? Губы Винченцо были жесткими и вместе с тем так нежно касались ее губ, а его тело — горячее и сильное — словно магнитом притягивало ее пальцы.

Она обязательно настоит на отъезде. Потом. А сейчас Мэри-Бет прильнула к Винченцо, запустив пальцы в его непокорные волосы и целуя его искусные губы.

Она отдавалась ему, как всегда, пылко и страстно, даря себя и ничего не требуя взамен. А он любил ее так, словно это была их последняя встреча. Он был нежен, неспешно подводя партнершу к высотам наслаждения, пока та не взмолилась о прекращении этой томительной пытки, а потом, когда плотина его терпения уже не могла сдерживать страсть, перевоплотился в неистового любовника, исступленно бравшего все, что ему предлагала любящая женщина.

Много времени спустя Мэри-Бет, разомлевшая от удовольствия, все же решила вернуться к теме, с которой и начались их утренние постельные забавы.

— Это было божественно, Энцо, но мое решение не изменилось.

— Ты о чем? — сонно моргая, переспросил Винченцо.

Мэри-Бет усмехнулась. Как же мужчины любят забывать вещи, которые им не по нраву.

— Я о своем отъезде.

— И я никак не могу повлиять на тебя?

Мэри-Бет открыла глаза: Винченцо навис над ней, перенеся свой вес на локоть. Он подавлял своей мужественностью, но и она отступать не собиралась. По крайней мере, ей хотелось так думать, поэтому следующие слова стали неожиданностью даже для нее самой:

— Зависит от того, что ты предложишь мне взамен.

— Ну…

Его губы растянулись в дьявольской ухмылке, а глаза зажглись соблазнительным блеском, поэтому Мэри-Бет торопливо добавила:

— Кроме секса.

— Разве тебе не понравилось?

— Напрашиваешься на комплимент? — Вероятно, желая получить-таки эту похвалу, Винченцо рванулся к ней. Мэри-Бет, не желая впадать в полную зависимость от своего вожделения, попыталась остановить его, но это было похоже на попытку Моськи удержать слона. — Стоп! Остановись!

Ей удалось выскользнуть из-под Винченцо, прихватив с собой простыню. Однако Мэри-Бет не решилась отойти от кровати, ведь кусок шелка, прикрывавший ее саму, также укрывал и его. И сделай она последний, решающий, шаг, мужчина предстал бы перед ней во всей своей изумительной красоте. И как тогда вести серьезный разговор?

Винченцо рассмеялся: перевернувшись на спину, он раскинул руки и безудержно захохотал. Его смех был заразителен, и Мэри-Бет почувствовала, как нечто подобное зарождается и у нее в душе. Разрываясь между необходимостью обсудить свой отъезд и желанием остаться, она постаралась сдержаться.

Кто-то мог бы назвать ее настойчивость ребячеством, она же просто хотела получить хоть какие-то ответы.

Вздохнув, Мэри-Бет присела на край постели.

— Энцо. — Он не желал успокаиваться, и Мэри-Бет положила ладонь на его бедро. — Энцо, — снова позвала она, а в следующую минуту, как дрогнули мышцы под ее рукой. — Мы не закончили наш разговор.

— Безусловно. Ты вроде бы хотела сделать мне комплимент.

На его лице был написан вызов, и Мэри-Бет решила подыграть. Немного.

— Каждая женщина, побывавшая в твоей постели, никогда не забудет этих сладостных секунд, — увидев его нахмуренные брови, она торопливо добавила: — минут. Часов. После этого придется уйти в монастырь, поскольку больше ни один мужчина на свете не доставит подобного удовольствия.

Мэри-Бет улыбнулась, довольная шуткой. Однако Винченцо не обладал достаточным чувством юмора, чтобы посмеяться над ее словами. Вот он расслаблено лежит на постели, а через секунду уже прижимает ее к кровати

— Что мне другие женщины? Я хочу знать, что чувствуешь ты!

— Энцо, я… — Глаза его мерцали безумным блеском. Мэри-Бет не понимала притворство это или настоящие чувства. Сглотнув, она пробормотала: — Как ты можешь сомневаться во мне? Ты единственный мужчина, который сумел раскрепостить мое тело. С тобой я познала свой первый оргазм. Думаю, это много стоит.

По мере того, как слова срывались с ее губ, краска смущения заливала лицо Мэри-Бет, ну а Винченцо успокаивался. Напряжение покинуло его.

— У меня тоже еще никогда и ни с кем так не было. — Он легонько потерся носом о кончик ее носа. — Мысли о тебе заставляют меня возбуждаться. А думаю я о тебе каждую секунду. Занятия любовью с тобой похожи на роскошный пир. А мы, итальянцы, известные гурманы, — усмехнулся Винченцо, но в следующую секунду вновь стал серьезным. — Одно блюдо сменяет другое, и в какой-то момент думаешь, что все, ты не сможешь съесть ни кусочка. Но через мгновение опять появляется этот невообразимый голод, и я хочу тебя снова и снова. — Он прижался своей небритой щекой к ее щеке. — Не улетай сегодня.

— Я…

— Пожалуйста. Мне так хочется отвести тебя в какое-то шикарное место, чтобы все мужчины умерли от зависти, поскольку самая прекрасная женщина будет рядом со мной. А еще я хочу потанцевать с тобой. Как тебе альтернатива?

Мэри-Бет не устояла.

— Ладно, я закажу билет на завтра. Учти, я делаю это лишь для того, чтобы все остальные мужчины умерли от зависти, и для этого мне нужно новое платье.

— О, женщины и их наряды! — воскликнул Винченцо. Он скатился с постели и ушел, крикнув на прощание: — Я в душ, а потом мы идем в магазин.

Может, она ослышалась? Но нет, Винченцо сказал именно это. К счастью, они сначала подкрепились, а потом двинулись на Ньюберри-стрит.

Мэри-Бет не переставала удивляться все время, пока Винченцо прохаживался по магазинам, выбирая для нее платья, а потом терпеливо ждал, пока она переодевалась. Он пристально оглядывал каждый наряд, делал комплименты, а потом говорил, что сегодня хочет видеть на ней кое-что другое.

Когда Мэри-Бет в очередной раз вышла к своему кавалеру, на ней было темно-синее платье. Лиф держался на тонкой атласной ленте, охватывавшей шею, а расклешенный подол при каждом шаге задорно колыхался у колен. Все это не могло пройти мимо внимания Винченцо, и он попросил:

— Покружись, пожалуйста.

Мэри-Бет послушно покружилась, прекрасно понимая, что оголенная спина станет последним аргументом, и реакция Винченцо ее не разочаровала.

— Мы берем его! — воскликнул он.

Кто бы сомневался!

По дороге к кассе, Мэри-Бет захватила газовое болеро с широкими рукавами. Винченцо рвался оплатить покупку, и, после непродолжительной дискуссии, ей пришлось уступить.
Потом Мэри-Бет соблазнила Винченцо осмотром достопримечательностей.

Сначала парочка заглянула на экскурсию в церковь Святой Троицы. Затем они прошлись по галереям современного искусства, сконцентрированным меж Арлингтон и Дартмут-стрит. А под конец Мэри-Бет повела его в Бостонскую публичную библиотеку, где они минут десять разглядывали великолепную фреску Джона Сарджента.

В отель влюбленные вернулись уставшие, но довольные. Послеобеденный сон (и не только!) позволил им восстановить силы, столь необходимые для бурной ночной жизни.
Когда они, принарядившись для выхода в свет, спускались в лифте, Винченцо поинтересовался, куда лучше отправиться. Мэри-Бет подумывала назвать «Л’Эспальер», но ей претила мысль смешивать прошлое и настоящее, ведь именно там Майкл сделал ей предложение. Она была так счастлива тогда и не предполагала, как печально все закончится.

— Давай поужинаем в «ЗуЗу», — не желая накликать беду, предложила Мэри-Бет, — а потом пройдемся по «Зэ Миддл Ист», поищем музыку под настроение.

— Доверяю твоему вкусу, — сказал Винченцо, галантно поцеловав ее руку.

Вот так, держась за руки, парочка продефилировала через холл. Швейцар быстро поймал им такси, и они отправились кутить.

Подцепив последний кусочек стейка, обильно приправленного карри, как и многие другие блюда в меню этого ресторана, Мэри-Бет отправила его в рот. Глотнув ароматного вина, предложенного официантом к мясу, она посмотрела на своего кавалера.

Он был великолепен в черном костюме и голубой рубашке. Искусно повязанный галстук прекрасно гармонировал с остальной его одеждой.

— И сколько мужчин умерло от зависти? — поигрывая бокалом, поинтересовалась Мэри-Бет.

Сегодня вечером она уже получила комплимент, но ей захотелось услышать еще один.
Винченцо оторвался от своего блюда и окинул зал внимательным взором. Посетители или беседовали, или поглощали пищу — на них никто не смотрел, даже украдкой.

— На удивление, все они живы, — пожал плечами Винченцо, — но ты сама виновата. Нужно было оставить эту твою кофточку в отеле.

— Не переживай, — рассмеялась Мэри-Бет, — когда мы пойдем танцевать, я обязательно сниму ее.

Перед тем, как выйти на танцпол, она выполнила свое обещание…

Лишь глубокой ночью утомленная, но счастливая парочка вернулась в отель.

Болеро совсем не грело, и теперь плечи Мэри-Бет укутывал мужской пиджак. Голова немного кружилась — то ли от алкоголя, то ли от усталости. И в лифте она благоразумно прижалась к Винченцо.

Веки налились тяжестью. В объятиях возлюбленного было тепло и уютно, и Мэри-Бет, не сдерживая себя, закрыла глаза.

— Может, мне пойти с тобой? — в который раз поинтересовался Винченцо, когда лифт остановился.

— Я буду у тебя через десять минут, — Мэри-Бет улыбнулась и ступила в коридор.
Дверь за ней захлопнулась, унося мужчину ее мечты вверх. Ей же предстояло забрать пакет с вещами и подняться к нему в номер. Все это должно было занять всего пару минут, и Мэри-Бет не собиралась тратить ни секундой больше.

Замок никак не хотел открываться, но она все же победила и потом беззаботно впорхнула в номер, но дальше порога не пошла. Ее насторожил свет в ванной. Уходя, она выключила электричество. Конечно, свет могла оставить горничная, но холодок меж лопаток лишь разжигал подозрительность.

Ей бы выйти из комнаты тем же путем, каким она вошла, но эта мысль даже не появилась в голове Мэри-Бет. Выскользнув из туфель на шпильке, она начала на цыпочках продвигаться в сторону ванной.

Внезапно дверь широко открылась и на пороге замерла фигура в черном. Мэри-Бет ахнула и мысленно чертыхнулась, поняв, что выдала свое присутствие.

Тень рванулась вперед, и от столкновения Мэри-Бет отлетела к стене. Ударившись головой, она медленно сползла на пол.

 » Счастливая случайность (ЛР) - Гл. 19

Еще не дойдя до своего номера, Винченцо почувствовал непреодолимое желание оказаться рядом с Мэри-Бет. Мгновение поколебавшись, он вернулся к лифту, нажал на кнопку вызова и стал ждать.

Его терпение быстро истощалось, и когда он уже почти решил воспользоваться лестницей, лифт все-таки пришел. Быстро преодолев расстояние в три этажа, Винченцо вышел в коридор и размеренным шагом направился к номеру Мэри-Бет.

И тут раздался крик, от которого у Винченцо все похолодело внутри. Дверь распахнулась: из номера Мэри-Бет выскочил неизвестный и помчался к лестнице.
Желание догнать преступника было велико, однако Винченцо, желая убедиться, что с возлюбленной все в порядке, бросился в номер.

Там было темно, будто в подземелье, не помогал даже свет, льющийся из ванной.
— Лайза! Dammit*, Лайза, ты здесь?

Стон, раздавшийся в ответ, ничуть не обнадеживал, и тогда Винченцо догадался включить свет.

Мэри-Бет сидела на полу и, опираясь на кровать, пыталась подняться. Он подлетел к девушке и помог ей пересесть на постель.

— Что случилось?! — Мэри-Бет поморщилась от его крика, и Винченцо спросил уже немного тише: — Ты пострадала? Что болит?

Ответа не последовало, и Винченцо принялся осматривать ее в поисках ран.

— Что это? Кровь? — он в ужасе смотрел на пальцы Мэри-Бет, сжатые в кулак.

Взглянув на правую руку, Мэри-Бет заметила с тыльной стороны красное вещество, по цвету напоминавшее кровь. В кулаке она, будто изящный стилет, сжимала длинную и тонкую металлическую палочку, заостренную на конце, — заколка тоже была в крови.
Перед глазами Мэри-Бет в замедленном темпе пронеслись недавние события.

Вот она тяжелым кулем свалилась на пол у стены. Темная фигура, изменив направление, двинулась к ней. В руке у преступника какой-то предмет.

Вспомнилась записка с угрозами, и Мэри-Бет попыталась отодвинуться в сторону, и вдруг ее рука легла на какой-то продолговатый предмет. Она не сразу поняла, что это, а догадавшись, решила использовать заколку, выпавшую из прически, для защиты. Не медля ни секунды, Мэри-Бет бросилась на нападавшего и с силой воткнула ему в предплечье свое оружие. Раздался жуткий крик. Преступница, а это была женщина, со скоростью света умчалась из номера.

Адреналин бурлил в крови, и Мэри-Бет попыталась сесть на кровать. Однако ее трясло, и она, промахнувшись, очутилась на полу.

Когда в дверях возник мужской силуэт и по квартире пронесся раскатистый баритон, новая волна страха сковала разум Мэри-Бет: ей показалось, что появился сообщник. Она даже подумывала, не забраться ли под кровать.

Зажегся свет, и Мэри-Бет, узнав мужчину, вздохнула с облегчением. Она не знала, по какой причине он, вопреки всем договоренностям, пришел к ней, но была ему благодарна. Ей хотелось вскочить, броситься в крепкие мужские объятия и навсегда забыть о недавнем происшествии.

Однако ноги не желали стоять, и Винченцо, подобно благородному рыцарю, поспешил на помощь. Мэри-Бет с благодарностью смотрела на него, а в голове билась одна-единственная мысль: «Все закончилось. Все закончилось. Все закончилось».

Вместе с облегчением пришли слезы. Винченцо гладил ее по спине, шептал успокаивающие слова, и вскоре Мэри-Бет успокоилась.

— Давай уйдем отсюда, — попросила она.

— Я понимаю, что тебе трудно здесь находиться, но давай сначала дождемся врача и полицию.

— Думаешь, нужно?

— Конечно! — заявил Винченцо, утирая ее щеки платком. — Они обязаны поймать преступника.

— Тогда уж преступницу.

— Что?!

— Это была женщина.

— Пусть полиция со всем разбирается.

Винченцо подошел к телефону и снял трубку.

Разговор с портье продлился недолго. Потом Винченцо вернулся к Мэри-Бет, обнял ее.
Было то благотворным воздействием объятий любимого, или просто концентрация адреналина в крови уменьшилась, но, когда в номере появился ночной портье, Мэри-Бет взяла себя в руки.

Винченцо окинул мрачным взором замершего на пороге служащего. Встревоженный портье явно не привык к подобным происшествиям. Да и сам Винченцо не чувствовал себя спокойно. Его невозмутимость — лишь видимость: он не хотел еще больше нервировать Мэри-Бет. А на самом деле под покровом его сдержанности кипели сильные эмоции: страх за девушку, гнев на неизвестную преступницу, а также холодное отчаяние при мысли, что могло произойти, если бы Мэри-Бет не боролась за свою жизнь.

Вскоре появились полицейские. Винченцо надеялся, что они будут заниматься делом, а не стенать и заламывать руки, как уже успевший поднадоесть портье.

Полицейские, офицер Пасторелли и офицер Уилби, сразу же приступили к работе. Первый занялся осмотром места преступления. Впрочем, Винченцо интересовали действия второго полицейского, который опрашивал Мэри-Бет. Мужчина зорко следил за тем, чтобы ей не причинили еще больший вред, но офицер Уилби был вежлив и тактичен.

Явившиеся чуть позже врачи действовали, по мнению Винченцо, не совсем профессионально. Они заявили, что у пострадавшей обычный шок и незначительная гематома на голове, а это не требует дополнительных обследований и пройдет само собой.
Последовав единственной рекомендации врачей, Винченцо увел Мэри-Бет в свой номер, где и постарался поскорее уложить ее в постель. Продолжительный сон должен был помочь избавиться от негативных последствий ночного нападения. И помог: утром Мэри-Бет даже сходила в свой номер за одеждой, Винченцо же, напуганный вчерашним происшествием, сопровождал ее. Они не потратили ни одной лишней секунды, и сразу же вернулись обратно.

Мэри-Бет скрылась в ванной, а Винченцо организовал завтрак.

Поглощая изумительные блинчики и запивая их ароматным кофе, девушка посмеивалась над детскими приключениями Винченцо, которыми он развлекал ее во время завтрака.
На какие-то секунды ей даже казалось, что вчерашнее происшествие — лишь кошмарный сон. Однако позвонил портье, и очарование момента пропало. Оказалось, с ней хотят поговорить полицейские. Сложно поверить, что представители такой серьезной организации интересуются вымышленными историями.

Придется оживить в памяти каждую ужасную секунду нападения. Мэри-Бет этого не хотелось, однако она понимала, что выхода нет. И полицейским предложили подняться в номер Винченцо.

Мэри-Бет ожидала вновь увидеть офицеров Пасторелли и Уилби, однако ошиблась.
— Детектив Ян Коулман, — представился мужчина. — Моя напарница, детектив Лана Джойс.
Они козырнули своими удостоверениями.

Серьезное выражение лица, короткие волосы с уже заметной сединой, крепко сбитое тело и блекло-голубые глаза, в которых сквозило недоумение, отчего ему поручили столь незначительное дело — непроизвольно убеждали, что детектив Коулман повидал в своей жизни многое.

Лана Джойс на фоне своего мощного напарника казалась крошечной. Сострадание в карих глазах, улыбка на губах — вероятно, ей всегда приходилось играть роль доброго «копа» — располагали к женщине-полицейскому. Поэтому во время своего рассказа Мэри-Бет смотрела на Лану Джойс, даже когда вопросы ей задавал Коулман.

Потом беседа пошла по второму кругу, и добросердечие детектива Джойс уже не спасало ситуацию. В голосе Мэри-Бет начало проскальзывать раздражение и неудовольствие, а потом она и вовсе не выдержала:

— Сколько еще вы будете терзать меня, спрашивая об одном и том же? Я рассказала все, что помню. Или вы надеетесь, что я сорвусь и заявлю, будто никакого нападения не было, и все это я устроила, лишь бы привлечь к себе внимание? Если полиция Бостона не желает заниматься моим делом, меня это не волнует, поскольку сегодня я покину ваш «приветливый» город!

— Простите, мисс Декруа, если наши расспросы причиняют вам беспокойство, просто нам нужно выяснить все, что вы помните. Пусть даже самую ничтожную деталь. Это поможет в расследовании, — мягко пояснила детектив Джойс.

— Вы кого-то подозреваете?

Мэри-Бет посмотрела на детектива Коулмана. Этот вопрос, заданный таким спокойным голосом, удивительным образом всколыхнул ее сознание, преподнеся, словно на блюдечке с голубой каемочкой, неожиданный ответ.

Похоже, мысли отразились на ее лице, потому что Лана Джойс подалась вперед и спросила:
— Что вы вспомнили, мисс Декруа?

Мэри-Бет перевела взгляд на Винченцо. Он, как и все другие, хотел услышать ответ.
Если она признается в своих подозрениях, как это отразится на их отношениях? А если промолчит, Колетт может почувствовать свою безнаказанность и еще бог знает что сотворит.

— Лайза, что?

В глазах Винченцо плескалось такое беспокойство, такая забота, и Мэри-Бет решилась. Была не была!

— Мне кажется, это Колетт.

— Колетт?! — изумился Винченцо.

— Кто такая Колетт? — заинтересовалась Лана Джойс.

— Колетт Бальдуччи, моя невестка. Они с моим братом проживают в этом же отеле, — пояснил Винченцо. А потом повернулся к Мэри-Бет: — Почему ты решила, что это она?

— Позавчера вечером портье вручил мне письмо, в котором… — Она замялась, не желая повторять те ужасные слова. — В общем, смысл был такой: если я не уеду из Бостона, то пожалею. Я поднялась в номер Колетт и сказала ей, что подобными мелочами меня не напугать. Потом я бросила ей письмо и ушла.

— Я все еще не понимаю, почему ты решила, что во всем этом виновата Колетт?
Мэри-Бет посмотрела на Винченцо, мысленно призывая его вспомнить, как именно начались их отношения. Ей почему-то не хотелось при полиции озвучивать его неприглядные семейные тайны.

— Вот оно что.

— Что именно? — тут же спросила Лана Джойс. Она заметила этот обмен взглядами, но не выбивать же информацию из жертвы преступления!

— Моей невестке не нравится мой выбор, о чем она естественно не преминула поставить меня в известность, — пояснил Винченцо. — Но это была не Колетт, нет. Она может капать на мозг своим брюзжанием, даже — угрожать, но на активные действия ей не хватит смелости. Нет, это не может быть она. Это кто-то другой.

Итак, семейные привязанности заставили Винченцо принять на сторону Колетт. Мэри-Бет стало больно: ей так хотелось, чтобы хоть на одну секундочку он засомневался в своей невестке и поддержал ее саму.

— У меня нет других подозреваемых, — возразила Мэри-Бет. — У Колетт был мотив. И потом я уже год как не живу в Бостоне и о моем визите известно лишь нескольким лицам.
— Кому? — встрепенулся детектив Коулман.

— В среду я случайно встретила своего бывшего мужа, Майлса Нортриджа и его новую супругу.

— Твои родители, — напомнил Винченцо.

— Ты хочешь сказать, что к этому могут быть причастны мои родители?! — изумилась Мэри-Бет.

— Нет, просто я напоминаю, что в среду ты ездила к ним.

— Они не в курсе. Я тогда поехала к Нессе.

— Кто это?

Мэри-Бет посмотрела на Лану Джойс и ответила:

— Моя кузина, Ванесса Райс. Ее муж, Себастьян Райс, также знал о моем приезде.
Детектив Джойс записала имена, теперь понимая, почему начальник полиции проявлял такое пристальное внимание к этому делу. Значит, Мэри-Элизабет Декруа родственница Себастьяна Райса, а тот в свою очередь состоял в очень «хороших» отношениях с мэром. Если дело не распутается в ближайшие дни, им с напарником обязательно вызовут на ковер к начальству. И хорошо, если на этом история закончится.

— Пишите-пишите, — воскликнула Мэри-Бет. Ее возмутило отсутствие поддержки со стороны Винченцо, и она попыталась сорвать зло на полицейских. — Может быть, в свой список вы запишите и Белидну Райс? Она также знала, что я в Бостоне. — Когда детектив Джойс начала прилежно писать, Мэри-Бет добавила: — Это трехлетняя дочь Райсов.

Поймав укоризненный взгляд Ланы Джойс, Мэри-Бет почувствовала себя так, будто пнула беззащитного щенка.

— Простите, — весь запал прошел. Она пожала плечами и уставшим голосом произнесла: — Как я уже говорила, кроме Колетт, я больше никого не подозреваю.

— У нас есть образец крови преступницы, поэтому мы с легкостью установим причастность миссис Бальдуччи.

Мэри-Бет лишь криво улыбнулась. Она была уверена, что результат ДНК-теста будет положительным.

— Кстати, как мы можем с вами связаться? — поинтересовался Ян Коулман.
Мэри-Бет назвала адрес в Нью-Йорке и номер телефона.

— Спасибо, что уделили нам время, а теперь нам пора уходить, — сказала детектив Джойс.
Винченцо проводил полицейских, а когда вернулся, то отнюдь не пылал доброжелательностью. Его лицо было мрачным и ничего не выражало.

Решившись выложить свои подозрения по поводу Колетт, Мэри-Бет понимала, что такой вариант возможен. И все же надеялась, что ценой подобных откровений не станут их отношения. Но сделанного не воротишь!

Она поежилась. Отчего в комнате вдруг похолодало? Или так на нее подействовало отчуждение Винченцо?..

— Пойду собираться, — сказала Мэри-Бет, и покинула номер.

Винченцо хотел попросить ее остаться, но промолчал. Ей нужно время, чтобы успокоиться. Смягчиться, в конце концов!

А он тем временем разберется в сложившейся ситуации. Если Лайза действительно пострадала из-за Колетт, то во всем виноват лишь он один. Не сумев самостоятельно разобраться с навязчивой родственницей, он попросту стравил женщин. И вот к чему это привело: любимая женщина теперь презирает его.

Не в силах справиться с виной, Винченцо все глубже погружался в пучину отчаяния.
Резкий яростный стук в дверь стал для него спасительным набатом, призывавшим не хандрить, а начать действовать. В первую очередь следовало открыть дверь.

Увы, на пороге стояла не Мэри-Бет. Винченцо так надеялся, что она вернулась. Он представил, как обнимет ее и зацелует до потери сознания, и она не вспомнит, почему рассердилась.

Однако в его номер влетела разъяренная Колетт.

— Где эта потаскушка?

Глаза невестки горели жаждой мести, и Винченцо показалось, что еще чуть-чуть и из ее ушей повалит пар. Поэтому он не стал отстаивать честный образ жизни Мэри-Бет, а спросил:

— Что случилось?

— Что случилось?! — истерично переспросила француженка. А потом, тыча в него пальцем, прошипела: — Не смей спрашивать меня, что случилось, Энцо! Тебе прекрасно все известно. Эта, твоя, натравила на меня полицию.

— На Лайзу напали вчера, и полиция должна была опросить всех.

— Опросить?! Полицейские предложили мне добровольно сдать анализ ДНК, или через час они придут с ордером. Словно я преступница! А откуда они узнали обо мне? Конечно, это она их натравила? И я спрашиваю тебя, где она? — Колетт бросилась в спальню, и Винченцо порадовался, что Мэри-Бет ушла.

— Ее здесь нет.

— Где она?

— Послушай, Колетт, давай успокоимся…

— Успокоимся?! Я абсолютно спокойна! — взвизгнула Колетт. — Но я заставлю ее забрать эти лживые слова обратно. Пусть позвонит в полицию и скажет, что я никакого отношения к нападению не имею.

— Если ты ни в чем не замешана, полиция и сама все выяснит.

— Ты не веришь мне?! — ошеломленно прошептала Колетт, посмотрев на деверя. — Спроси Вито, я всю ночь была с ним. — Ее настроение снова поменялось: — Она и тебя настроила против меня! Я заставлю ее подавиться своими словами, — Колетт выскочила из номера, пробормотав, что сама узнает, где остановилась эта лгунья.

Винченцо хотел броситься за невесткой, но вспомнив, какой принципиальный персонал в этом отеле, лишь посмеялся над ее бесплодными попытками. И все же он решил предупредить Мэри-Бет о претензиях Колетт.

Спустившись по лестнице, Винченцо долго стучал в дверь номера. Последняя фраза, брошенная ему Мэри-Бет, неожиданно ярко вспыхнула в его памяти. Внутри все похолодело. Неужели она уехала?

Нет, женщины ужасно долго собираются, и она просто не могла так быстро покинуть отель. И она бы попрощалась. Не так ли?

Скорее всего, Лайза попросила, чтобы ее переселили в другой номер. А если она еще беседует с портье? Там сейчас должна была появиться Колетт. Надеясь, что в холле еще не случился взрыв, почище Хиросимы, Винченцо поспешил вниз.

Гонимый тревожными мыслями, он едва дождался лифта. У стойки портье он наткнулся на Колетт, которая лишь фыркнула:

— Почему ты не сказал, что она уехала? — и неторопливо удалилась. Даже каблучки ее цокали возмущенно.

— Мисс Декруа выписалась из отеля? — рыкнул Винченцо, злобно взирая на портье.
Внутри все клокотало. Ему необходимо знать правду, и если служащий снова заартачится, тогда придется применить силу.

Видимо, информация о клиентах, покинувших отель, больше не являлась секретной, а может, портье почувствовал надвигающуюся угрозу, потому что вежливо сообщил:

— Мисс Декруа покинула наш отель минут пятнадцать назад. — Заметив помрачневшее лицо Винченцо Бальдуччи, он торопливо произнес: — Мисс Декруа оставила вам письмо.


* Черт побери (ит.).

 » Счастливая случайность (ЛР) - Гл. 20

— Лайза, какого черта, ты умчалась? Даже не попрощавшись со мной! — голос Винченцо дрожал от едва сдерживаемого гнева.

Мэри-Бет слышала это, несмотря на сотни миль*, разделявшие их теперь. И она порадовалась, что это звучит автоответчик и не нужно подыскивать подходящий ответ. Кроме того, ей совсем не хотелось разговаривать с Винченцо, когда он был в таком состоянии.

— Сам виноват, — только и пробормотала она.

— И что значит твоя записка? — продолжал вещать автоответчик голосом Винченцо. — Почему ты решила, что мы можем вот так просто расстаться? Что ты о себе возомнила? Я тебе не giocattoli**! Меня нельзя задвинуть на полку, если я тебе надоел, а потом снова достать. И вообще, в эту игру могут играть двое. Occhio non vede, cuore non duole***.Через пять минут я и не вспомню о тебе.

Автоответчик просигналил и воспроизвел следующее сообщение:

— Лайза, это Энцо. Давай забудем о моем предыдущем звонке. Понимаю, ты злишься, но я и сам не рад, что все так получилось. Я говорил с Колетт, она клянется, что ни при чем. И еще, Колетт готова разорвать тебя при встрече за то, что ты натравила на нее полицию. Будь осторожна, — попросил Винченцо.

— И зачем мне быть осмотрительной, если я больше никогда не увижусь с Колетт. Да и с тобой тоже.

Эта мысль причиняла боль, но Мэри-Бет пообещала себе, что плакать больше не будет. Ей хватило и прошлого раза.

Автоответчик снова пискнул и перешел к следующему сообщению.

— Ciao, Лайза, это Энцо. Ты еще не дома? В бостонском аэропорту мне сообщили, что самолет уже давно приземлился. Нам нужно поговорить. Позвони мне. Prego****. Я жду.
Мэри-Бет хотела тот час же перезвонит Винченцо, но решила прослушать сообщения до конца.

— Лайза, это снова Энцо. Ты еще не приехала? Досадно. Надеюсь, ты позвонишь мне сразу же, как прослушаешь сообщение. Я с нетерпением жду твоего звонка. Ciao.

Следующее сообщение тоже было от Винченцо.

— Лайза, к черту, не занимайся ребячеством! Если ты не позвонишь мне в течение следующих десяти минут, я сам вылечу в Нью-Йорк. Не серди меня, bambina , тебе не понравится то, что ты получишь в результате. Я жду!

— Жди, мой дорогой, жди. Что тебе еще остается? — злорадно заметила Мэри-Бет.

Но, похоже, у Винченцо не имелось других занятий, кроме как названивать на ее нью-йоркский номер, поскольку следующее сообщение снова было от него:

— Лайза, ты прекрасно понимаешь, что я не могу вылететь сейчас в Нью-Йорк. И в данный момент я ухожу на репетицию. Но если через два часа от тебя не будет никаких известий, я обязательно прилечу к тебе. Fiamma miа, я понимаю, ты обиделась, но, пожалуйста, хотя бы сообщи, что благополучно добралась домой. Я волнуюсь. Все, мне пора идти. Обязательно позвони.

Решимость в его голосе напугала Мэри-Бет. Вдруг он, и правда, исполнит свою угрозу, несмотря на все последствия? Схватив трубку, и она быстро набрала номер.

Портье сообщил, что мистер Бальдуччи отсутствует. Но это нисколько не проясняло ситуацию, и Мэри-Бет поинтересовалась о Витторино. Его тоже не было. Значит, они еще на репетиции.

Ей вовсе не хотелось сорвать субботний концерт, и Мэри-Бет оставила сообщение для Винченцо с обещанием обязательно взять трубку в следующий раз.

Устроившись на диванчике, она пыталась разобраться в своих ощущениях. Приятно ли ей, что Винченцо тревожился? Да, определенно. Но что именно заставляло его беспокоиться?

Пусть это будет нечто большее, чем просто забота о знакомом. Ей хотелось, чтобы он…
Зазвонил телефон и прервал размышления Мэри-Бет о Винченцо и его предполагаемых чувствах к ней.

— Алло.

— Мэри-Элизабет Декруа, — у нее сердце едва не остановилось от этой фразы, уж очень было похоже на ее мать, — какого черта, ты творишь?

— Ванесса, — облегченно вздохнула девушка, — ты меня испугала.

— Испугала?! — голос Ванессы Райс прозвучал на две октавы выше, чем обычно. — Это ты, подвергшись нападению, не нашла ничего лучше, чем улететь в Нью-Йорк!

— Я поговорила с полицией.

— Этого мало! Ты должна была прийти к нам с Себастьяном.

— Неужели? Прямо в два часа ночи?

— Не ерничай, — возмутилась Ванесса. — Мы твоя семья. Мы тебя любим и переживаем за тебя. И нам очень больно, что ты даже не удосужилась сообщить о произошедшем.

— Мы? — вдруг спросила Мэри-Бет. — Только не говори, что ты сообщила Саймону.

Ее сердце замерло в ожидании ответа.

— Нет, я ничего не говорила…

— Слава Богу!

— Но не могу поручиться за Себастьяна.

— Ну, спасибо вам.

Отчаяние, сквозившее в ее голосе, было зеркальным отражением ее чувств в этот момент.

— Всегда пожалуйста, Мэри-Бет, — отозвался Себастьян Райс по параллельной трубке.

В дверь позвонили, и она надеялась, что это не Винченцо. Может быть, сосед, забежавший за стаканчиком сахара? Но Мэри-Бет не верила в подобные совпадения.

— Подождите секунду, мне в дверь звонят.

— Прежде чем открывать, спроси, кто пришел, — наставляла Ванесса.

Ей, что, десять лет?! Но Мэри-Бет промолчала, а в мыслях горестно вздохнула, боясь даже представить себе, во что теперь превратится ее самостоятельная и независимая жизнь.

Мэри-Бет посмотрела в глазок: ее самые жуткие предположения подтвердились — за дверью стоял Саймон. Оставалось только удивиться, как он сумел проникнуть через парадную дверь ее дома.

— Это Саймон, — пояснила она супругам Райс, одновременно с этим открывая дверь.

— Мэри-Бет, что происходит? — вместо приветствия накинулся на нее брат.

— Я тоже рада тебя видеть. Подожди минутку, я разговариваю с Нессой и Бастианом.

Но Саймон не хотел ждать. Он выхватил трубку у сестры и заявил кузине:

— Бетси перезвонит тебе попозже, — отключился и бросил трубку на столик.

— Саймон?! — задохнулась Мэри-Бет. — Ты с ума сошел?

— Возможно. А теперь скажи мне, что с тобой все в порядке.

— Со мной все в порядке.

Саймон схватил ее за плечи и принялся трясти:

— Дурочка, почему ты сразу не позвонила мне?

— Саймон, ты находился в другом городе?

— Какого черта, тебя вообще понесло в Бостон?

— Я…

— Ты хотела увидеть родителей? И как они приняли тебя?

— Я не виделась с ними, — пробормотала Мэри-Бет, раздумывая, сказать правду о своей поездке или промолчать.

— О, милая, мне так жаль, — Саймон обнял ее.

— Я тоже люблю тебя, Сай, — она закрыла глаза, на миг позабыв, какая головная боль эти ее любящие родственники.

Но реальность не дала ей долго пребывать в этом сладостном забвении.

— Собирай вещи.

— Что?

— Я сказал, собирай вещи, ты пока поживешь у нас с Эллой.

— Нет, — Мэри-Бет отпрянула и посмотрела на брата. В его глазах плескалось упрямство, но и она не собиралась уступать ни грама своей с таким трудом обретенной независимости. — Я никуда не поеду.

— Послушай, Бетси, ты…

Зазвонил телефон, и Мэри-Бет, бросилась к нему, желая лишь одного: опередить брата.

— Алло, — она победно посмотрела на Саймон и отступила на несколько шагов, дабы пресечь любую попытку вырвать трубку. — Ciao, Энцо. Пожалуйста, не начинай, я перезвонила тебе сразу же, как доехала домой.

— Он тоже в Бостоне? — прищурился Саймон.

— Кто у тебя в квартире? — мгновенно отреагировал Винченцо.

— Это Саймон. Брат примчался после того, как Себастьян уведомил его о нападении.

— Мы не закончили наш разговор, Мэри-Бет, — снова вклинился Саймон.

— Секунду, Энцо. Сай, подожди пять минут, мне нужно поговорить, — прошипела Мэри-Бет и скрылась на кухне.

— Лайза, послушай, мне очень не понравилось, как мы с тобой расстались, — сказал Винченцо.

— Там вообще вся ситуация была очень запутанная, — протянула Мэри-Бет. Ее сердечко затрепетало, словно птичка в силках. Неужели?! Неужели она сейчас услышит признание в любви?

— Может, мы снова встретимся и попробуем все распутать?

Она определенно хотела услышать не это.

— Я не вернусь в Бостон.

— Хочешь, я покажу тебе Италию?

— Прости, что?!

— Завтра у меня последний концерт, а потом мы возвращаемся домой. Я хотел бы показать тебе свой родной город, познакомить тебя со своими… — после секундной заминки, он торопливо закончил: — родителями.

— А Колетт? — попыталась найти причину для отказа Мэри-Бет.

— Они с Вито планируют на неделю отправиться в Венецию. Так что скажешь?

— Если честно, я не знаю.

— Я понимаю, все так неожиданно. Но обещай, что подумаешь об этом.

— Я… — Мэри-Бет выглянула в гостиную, где нетерпеливо прохаживался Саймон. Ей предлагали замечательный способ избавиться от назойливого присмотра своей слишком взволнованной семьи, а она еще и раздумывает? Не глупо ли? — Я согласна! — выпалила девушка, понимая, что теперь обратной дороги нет. Конечно, ей придется отстаивать свободу, но результат ведь стоил того. Не так ли?

— Правда?! Это замечательно, — от радости мужчина даже сначала перешел на итальянский, но потом добавил по-английски: — я очень рад. Честно.

— Что я должна сделать?

— Давай так, я утром в воскресенье прилечу в Нью-Йорк, а вечером мы вместе отправимся во Флоренцию.

— Думаю, тебе не обязательно тратить время на перелет из Бостона в Нью-Йорк.

— Ты хочешь лететь разными рейсами? — удивился Винченцо. Такого поворота он не ожидал.
— Не вижу в этом ничего плохого.

Мэри-Бет показалось, что Винченцо зарычал. Но, наверное, ей просто показалось.

— Хорошо. Летим разными рейсами. — Не желая, чтобы последнее слово осталось за Мэри-Бет, Винченцо сказал: — Я забронирую номер. Погуляем по городу, а утром во вторник выедем в Сиену. Как тебе план?

— Замечательно!

— Я перезвоню и сообщу информацию о гостинице.

— У меня встречное условие, Энцо.

— Все что угодно, fiamma mia, — пылко отозвался Винченцо.

— Пусть номеров будет два.

— Два?! — И снова рычание?! — Как тебе будет угодно.

— Я рада, что ты согласился, Энцо. Ciao.

— Ciao, mio tesoro, — его голос прозвучал немного зловеще. Или ей это просто показалось? Она отмахнулась от этой мысли: сейчас ей предстояло выдержать серьезную битву за свою самостоятельность. Она лишь надеялась, что обойдется без кровопролития.
Мэри-Бет тяжело вздохнула и пошла в гостиную…




* Расстояние между Бостоном и Нью-Йорком — 230 миль (368 км).
** Игрушка (ит.).
*** Итальянский аналог пословицы: «С глаз долой, из сердца вон».
**** Пожалуйста (ит.).

 » Счастливая случайность (ЛР) - Гл. 21

Поздним вечером в воскресенье Мэри-Бет отправилась в аэропорт. Пока таксист сражался с пробками, она боролась с неуверенностью.

Она еще никогда не улетала так далеко от дома. А тут, другая страна, чужой язык, незнакомая культура. Существовало множество причин, по которым ей следовало выбиться из графика и опоздать на самолет. Однако водитель великолепно справился с поставленной задачей, и Мэри-Бет, направляясь к терминалу, пообещала себе, что тоже справится. К тому же, рядом с ней будет Винченцо.

Устроившись в кресле, она достала разговорник итальянского языка, который приобрела в еще субботу утром. Вскоре ее глаза начали слипаться, и она проспала до самой пересадки в Лондоне, да и оставшуюся часть пути посвятила тому же. Лишь перед посадкой Мэри-Бет обратила внимание на одиноко торчащую из сумки книгу.

От волнения в голову ничего не лезло. Махнув рукой на эти мучения, она понадеялась, что в случае необходимости нужные слова сами всплывут в сознании. В юности Мэри-Бет вполне сносно говорила по-итальянски.

Да и какие могут быть проблемы? Именно в этом она убеждала Саймона, прежде чем получить от брата обещание не тащиться вместе с ней в Италию. Стоило ей заикнуться о поездке, и Саймон заявил, что и сам давно мечтает показать семье эту прекрасную во всех отношениях страну.

И все же проблемы начались, едва она ступила на итальянскую землю, вернее, когда добралась до гостиницы. Хотя там вообще никаких неприятностей возникнуть не должно было.

Узнав от Винченцо, где он забронировал номера, Мэри-Бет нашла в Интернете подробную информацию о гостинице: ей понравился и исторический фасад «Хэльветиа энд Бристол» , и роскошное оформление номеров.

В своем расследовании Мэри-Бет пошла дальше, она позвонила в Италию. Вежливый администратор, к счастью, говоривший по-английски, сообщил, что для синьорины Декруа заказан одноместный номер.

Самолет приземлился по графику. Спускаясь по трапу, Мэри-Бет уже предвкушала приключения. Таможенный контроль не доставил проблем. Ее знания итальянского хватило, чтобы добраться до отеля. Решительно промаршировав через лобби прямо к стойке регистрации, она представилась, заполнила требуемые формуляры и последовала за портье, решившим самостоятельно проводить ее в номер.

Попытка отвязаться от ненужного эскорта потерпела фиаско, видимо, ее итальянский был не так хорош, как она полагала. Служащий улыбался и украдкой бросал на нее любопытные взгляды. Как ни хотелось верить, что ей только мерещится заговор, но чутье подсказывало, что он вполне реален.

И вскоре все прояснилось, вернее, запуталось еще больше.

Стоило Мэри-Бет зайти в номер, она поняла, в чем ошибка. Вместо скромного номера ей предоставили нечто невообразимо изысканное на самом верхнем этаже отеля: декорации в античном стиле, подлинники произведений искусства, изысканный интерьер.

— Это ошибка, — сказала Мэри-Бет. — Это ошибка, — повторила она по-итальянски.
Портье тоже ответил ей на языке своих предков:

— Нет никакой ошибки, синьорина Декруа. Заказ был изменен в последний момент.
Она едва не застонала от безысходности. Ну, как тут переспорить услужливого итальянца? Оставалось лишь делать хорошую мину при плохой игре. Мэри-Бет улыбнулась, подхватила ключ-карточку и поблагодарила улыбчивого служащего.

И принялась ждать истинного виновника всего этого недоразумения.

Спустя полчаса Мэри-Бет надоело блуждать в четырех стенах, и даже умопомрачительный вид из огромных окон больше не занимал ее воображение.

Спустившись в холл, она устроилась за деревянным столиком так, чтобы видеть стойку портье. Не желая не тратить время просто так, Мэри-Бет заказала себе кантуччи с миндалем из Прато* и, поколебавшись немного, бокал вина.

Не прошло и часа, как в холл вошел Винченцо. Остановившись у стойки, что-то сказал портье. Тот подобострастно улыбнулся и, кивнув, отправился выполнять поручение.
Вернулся служащий уже в сопровождении пары.

Черноволосая девица, до этого державшаяся за руку привлекательного молодого человека, вдруг завизжала и бросилась к Винченцо. Прищурившись, Мэри-Бет наблюдала за тем, как ее возлюбленный засмеялся и радостно закружил дерзкую девчонку, повисшую у него на шее.

Мысленно Мэри-Бет побежала к ним и, оттолкнув нахалку, заявила, что этот мужчина принадлежит ей. В действительности же она лишь продолжила наблюдение.

Винченцо опустил девушку на пол и расцеловал в обе щеки. У Мэри-Бет задергалось веко.
Девица отступила назад и, прильнув к своему кавалеру, сказала нечто, очень не понравившееся Винченцо: он нахмурился и что-то прорычал. Его собеседник и не думал пугаться, лишь приобнял девицу, словно защищая ее. Похоже, настроение Винченцо летело вниз со скоростью света.

Опасаясь, как бы он не устроил сцену, Мэри-Бет встала и направилась к этой троице. Она говорила себе, что ее цель проста и заурядна: переключить внимание мужчины на себя — но сердцем Мэри-Бет чувствовала, что просто хочется знать, с кем Винченцо обнимался.

Подойдя поближе, Мэри-Бет услышала последние слова этой бессовестной девицы. Из всего сказанного по-итальянски было понятно, что у Винченцо требуют познакомить с некой «fiamm’ой». Мэри-Бет никак не могла вспомнить, как переводится это слово, хотя не забыла, что Винченцо несколько раз обращался к ней именно так.

Мужчина выглядел встревоженным: Мэри-Бет не знала, что было тому причиной — сама просьба или тот факт, что эта неизвестная «fiamma» находится во Флоренции.

— Ты уверена, что она уже приехала? — переспросил Винченцо. К счастью, Мэри-Бет поняла фразу, произнесенную по-итальянски, и тут же навострила ушки.

Но ответ так и остался невысказанным, поскольку внимание парочки переместился с Винченцо на нее. В общем, подслушивать дальше ей не позволяло воспитание и тот факт, что ее заметили.

— Ciao, Энцо, — только и произнесла Мэри-Бет, прочему, у нее на языке вертелось намного больше слов, особенно по поводу аферы с номерами.

Винченцо замер, словно пойманный на месте преступления, а потом, нацепив улыбку, шагнул к ней. Жаркий взгляд скользнул по ее губам, и Мэри-Бет замерла в ожидании поцелуя. Она и представить не могла, что так соскучится по его ласкам за эти три одиноких дня.

— Ciao, Лайза.

Винченцо подхватил ее ладони и, пытаясь по глазам определить настроение девушки, неторопливо перецеловал ее пальчики.

Раздалось насмешливое покашливание — как напоминание о любопытных зрителях, словно он мог забыть о присутствии жадных до сплетен свидетелей.

— Si può andare**? — не оборачиваясь, спросил Винченцо.

— Non è possibile***!

— Bene****, — проворчал он.

Подхватив Мэри-Бет под руку, Винченцо повел девушку к любопытной парочке.

— Лайза, позволь представить тебе мою сестру, Франческу Бальдуччи. Чичина, это Лайза.
— Рада познакомиться с вами, Лайза.

— Вообще-то меня зовут Мэри-Элизабет Декруа. Для друзей и родных — Мэри-Бет. Но если вам нравится имя Лайза, я не возражаю. Что? — удивленно спросила она, увидев квадратные глаза Франчески.

— Ничего, — возразила та, а затем посмотрела на брата и произнесла: — Complimenti, ottima scelta*****.

— Чичина! — прикрикнул Винченцо, взглядом призывая сестру воздержаться от дальнейших комментариев.

Но та лишь довольно рассмеялась.

Решив не вникать в семейные тайны Бальдуччи, Мэри-Бет взглянула на спутника Франчески. Его никто не спешил представлять, и Мэри-Бет уже хотела сама поинтересоваться его именем, как он заговорил:

— Я Анджело Росси, управляющий этим замечательным отелем.

— Мой бывший друг, — проворчал Винченцо.

— Мой будущий муж, — улыбнулась Франческа.

— Управляющий? — задумчиво переспросила Мэри-Бет. — Как замечательно, что мы с вами встретились.

— Неужели?

— Да. Понимаете, произошла ошибка. Хотя убедить в этом вашего служащего мне так и не удалось.

— Ошибка?! Какая ошибка?

— Для меня был заказан одноместный номер, но меня поселили совсем в другом месте.
— Разве вам не понравился наш «Панорамик сьют»?

Если бы не присутствие Винченцо, Мэри-Бет обязательно бы обратила внимание на необычную осведомленность управляющего. Но ее мысли немного путались, и она пробормотала:

— Понравился, но…

— А какие виды открываются с террасы! — продолжал восторгаться Анджело Росси. — С одной стороны — Дуомо , с другой — Палаццо Строцци.

— Вид просто великолепен, но…

— Тогда я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы вы разместились именно там. Так, ключ у вас есть. Если возникнут какие-то проблемы, звоните. А сейчас мне пора бежать. Чичи, пошли.

— Один момент. Энцо, мы так давно не виделись. Может, поужинаем в городе? Все вчетвером, — не желая показаться невежливой, торопливо добавила Франческа. — Подумайте, хорошо? Oh, beh, andato già******, — сказала она жениху, настойчиво тянувшему ее за руку.

Парочка удалилась, представив Винченцо самому расхлебывать кашу, которую он заварил. И час расплаты, похоже, наступил.

— Энцо, что происходит? Мы же договорились…

Продолжать нотации Мэри-Бет уже не могла: Винченцо прильнул к ее губам.
Как за последние два дня он научился целоваться еще лучше, чем умел? Но, похоже, нет предела совершенству.

Мэри-Бет обняла его за плечи и, позабыв о своих претензиях, поплыла на волнах наслаждения.

Винченцо сумел найти в себе силы оторваться от ее сладких губ.
— Я хочу тебя, — и он потянул ее в лифт.

Там он прижал Мэри-Бет к стенке кабины и снова поцеловал.

— Как переводится слово «fiamma»? — вдруг спросила она, отворачиваясь от его губ.

— Я скажу тебе вечером, — пробормотал Винченцо, втянув мочку в рот и легонько прикусив.

— Пусть так, — простонала Мэри-Бет, прижимаясь к его бедрам своими.

Но стоило парочке зайти в сьют, и в памяти Мэри-Бет снова всплыло мошенничество с номерами. Выскользнув из столь приятных мужских объятий, и она обогнула антикварный столик и присела на диванчик. И когда между ней и Винченцо оказалось достаточное расстояние, потребовала:

— Объясни, что случилось с нашими отдельными номерами.

Винченцо подошел к окну, выглянул наружу — перед ним простиралась историческая часть Флоренции. Нелегкий выбор: сказать правду, и тем самым облечь себя на неприятности, или попытаться найти выход из положения и подарить себе временную передышку? Решение пришло само собой, и Винченцо лишь понадеялся, что не пожалеет о нем.

— Прости, но я сразу решил поселиться в одном номере.

Мэри-Бет молчала, и ему захотелось обернуться и увидеть ее реакцию. Да только страх не позволил удовлетворить свое любопытство.

— Мне не понравилась твоя идея о расставании, — продолжил он, — и я решил, что общий номер поможет нам справиться с этой проблемой. Находись я в тот момент в Нью-Йорке, попытался бы переубедить тебя, а так…

— А так ты солгал, — закончила за него Мэри-Бет.

Винченцо резко развернулся, собираясь заявить, что ему претит любая ложь в их отношениях, но разве она была неправа?

— Да, солгал, — согласился он и пылко закончил, — но я сделал это ради нас!

— Энцо, ты кое-что знаешь о моем браке. И должен понять, почему я ни за что не соглашусь с высказыванием, будто для достижения цели, какой бы благородной она ни была, все средства хороши.

— Да, я понимаю, — настороженно произнес Винченцо.

— Хорошо. Покажешь мне Флоренцию?

— А что с номером?

— Мне нужно подумать. Я всегда успею переехать, — пожала плечами Мэри-Бет.

Винченцо не желал находиться в неведении следующие несколько часов, но он сам виноват, поэтому придется проявить терпение. Что ему стоило выполнить просьбу Лайзы, а потом завлечь ее в свой номер и не выпускать оттуда до самого отъезда — уговорами или иным более приятным способом. Как жаль, что умные мысли приходят после того, как уже ничего нельзя изменить.

И пусть его желания сейчас были абсолютно иными, Винченцо вздохнул и нарочито бодрым голосом произнес:

— Значит, пойдем смотреть достопримечательности. Надень обувь без каблуков, — посоветовал он Мэри-Бет, — нам придется много ходить.


* Кантуччи (ит. cantucci) или кантуччини (ит. сantuccini) с миндалем из Прато — это сухое печенье, состоящие из пшеничной муки, сахара, яиц, тертой апельсинной и лимонной цедры, десертного вина, семян аниса и тертого миндаля.
** Может, вы уйдете (ит.)?
*** Ни за что (ит.).
**** Ладно/хорошо (ит.).
***** Поздравляю, отличный выбор (ит.).
****** Ой, ну пошли уже (ит.).

 » Счастливая случайность (ЛР) - Гл. 22

К вечеру ноги гудели от усталости, и все же Мэри-Бет согласилась поужинать вместе с сестрой Винченцо и ее женихом. Они могли встретиться и в самом отеле, но, по словам Франчески, существовало одно замечательное место, которое Мэри-Бет, как туристка, обязана посетить.

И пусть со стороны казалось, что Франческа желает проявить дружелюбие и гостеприимство по отношению к американской гостье, у нее были скрытые мотивы. Она, конечно, радовалась за брата, который снова пытался устроить личную жизнь, но боялась, что fiamma Энцо окажется столь же ветреной и коварной, как и его первая жена.

Вот Франческа и решила приглядеться к американке, но оставаться беспристрастной оказалось не так просто, поскольку та очень бурно реагировала на архитектуру Флоренции. А это не могло не покорить патриотическое сердце Франчески.

По дороге в ресторан «Ла Ложжия», находящийся в самом центре площади Микеланджело, Мэри-Бет с интересом слушала комментарии Анжело Росси. Итальянец рассказывал о достопримечательностях, мимо которых они проезжали. И лишь одно не давало ей расслабиться: подозрительные взгляды сестры Винченцо. Это смущало, но Мэри-Бет надеялась, что скоро перестанет быть объектом столь пристального внимания.

Их столик оказался у окна, и Мэри-Бет, выглянув на улицу, залюбовалась видом на Понте Веккио. Подошел официант, и ей пришлось оторваться от великолепной панорамы, но оно того стоило. Служащий был высок, молод и красив, а его улыбка казалась воплощением порока. Узнав, что среди гостей туристка, никогда прежде не бывавшая в Италии, он сочувствующе поцокал языком.

— Вы еще не знакомы с настоящей итальянской кухней, и это печально. Но не переживайте, сегодня мы исправим это упущение.

Официант перечислил блюда, которые, по его мнению, позволят проникнуться духом тосканской кухни, и получил полное одобрение сидящих за столом итальянцев.
Когда смешливый официант удалился, Мэри-Бет сказала:

— Я ела итальянскую еду. Мне готовил Энцо.

Эти слова вызвали вспышку смеха у Франчески и Анджело. Мэри-Бет посмотрела на Винченцо: он нахмурился. Неужели, его смутило ее замечание?
Желая отвлечь общее внимание от столь компрометирующей темы, Мэри-Бет спросила у Франчески, чем та занимается.

Пока девушка рассказывала о своем детском увлечении сплетнями, которое переросло в профессию, сейчас она работала в местной газете, принесли закуску.

— Это брускетта*, — пояснила Франческа, подхватив обжаренный кусочек хлеба с ароматной начинкой. — Классический вариант: помидоры с базиликом, чесноком и оливковым маслом, если я не ошибаюсь. Не так ли, Энцо? — насмешливо поинтересовалась она.

— Не буду спорить, ты мастер своего дела. И могла бы стать непревзойденным ресторанным критиком. Если бы захотела, конечно, — добавил Винченцо, потянувшись за тостом.

Съев одну брускетту, Мэри-Бет не могла отказать себе в удовольствии взять вторую. Пока она раздумывала над тем, не забыть ли о привычных ограничениях, огромное блюдо опустело.

Вскоре подали флорентийский бифштекс , и Мэри-Бет порадовалась, что все еще голодна.
Потом наступила очередь Анджело Росси рассказывать о себе.

— Из-за моей профессии семья считает меня corvo bianco, — посетовал он.

— Белая ворона, — перевел Винченцо, поймав недоумевающий взгляд Мэри-Бет.

— А почему?

— Все мои родственники так или иначе связаны с виноделием. Но душа у меня к этому никогда не лежала, вот я и уехал из Сиены. Я полюбил Рим, но, как оказалось, меня все время тянуло в Тоскану. И когда появилась возможность, я без лишних раздумий перебрался во Флоренцию.

— А чем вы занимаетесь, Лайза? — поинтересовалась Франческа.

Сестра Винченцо положила приборы и, откинувшись на спинку стула, с любопытством смотрела на Мэри-Бет.

— Я работаю волонтером в Детском центре развития и реабилитации.

— И много ли платят волонтерам…

— Чичи! — возмутился Винченцо.

— Я пошутила, — улыбнулась Франческа.

Но поймав взгляд сестрицы своего кавалера, Мэри-Бет поняла, что та вовсе не шутила.
— Платят совсем немного, но не переживайте, Франческа, я не охочусь за деньгами вашего брата, поскольку финансово независима. А в центре тружусь, как говорится, по велению души. Люблю, знаете ли, приносить радость детям.

— Похвально! Значит, вы сумеете подружиться с моими племянниками.

— У Витторино и Колетт есть дети? — удивилась Мэри-Бет. Она как-то не представляла Колетт Бальдуччи заботливой матерью, да и вообще матерью ее не представляла.

— Нет, у них нет детей, — Франческа сникла, виновато поглядывая на брата.

— Дети у меня.

— Что?! — Мэри-Бет во все глаза смотрела на Винченцо.

— У меня пятилетние близнецы: Леле и Коло.

— Понятно.

Голова Мэри-Бет кружилась, в ушах звенело. Она потянулась за бокалом с вином и вмиг осушила его. У Винченцо есть дети? И он ни разу не упомянул о них?!

Дети. Магическое для нее слово. Сможет ли она найти с ними общий язык? Вообще Леле и Коло — это кто? Мальчики или девочки? Или те и другие? Ей не терпелось расспросить Винченцо о его детях.

Мэри-Бет заставила себя улыбнуться. Влюбленная парочка старательно делала вид, что занята друг другом и не обращает внимания на странное поведение американки. Винченцо спрятался за бокалом, но Мэри-Бет чувствовала исходящие от него флюиды сожаления. Она помнила, как поведала ему свою грустную историю и призналась, что у нее никогда не будет детей. Возможно, поэтому он и не сказал о своих детях.

Имелось еще одно объяснение подобной скрытности, но Мэри-Бет была слишком хорошего мнения о Винченцо, чтобы предположить, будто дети для него ничего не значили.
Все удовольствие от ужина и веселой компании смыло волной горечи. Просто встать и уйти она, к сожалению, не могла. Будь проклято это воспитание, вынуждавшее блюсти приличия!

К счастью, Винченцо понял ее состояние и, прервав мучительную тишину, воцарившуюся за столиком, заявил:

— Перелет меня утомил. Давайте, обойдемся без десерта.

Анджело и Франческа понимающе закивали, а Мэри-Бет промолчала. У нее было такое чувство, словно она выпрыгнула из самолета, а парашют все никак не желает раскрываться: земля приближается с неумолимой скоростью, а мысли разбегаются.

Пока оформляли счет, Анджело попытался развлечь присутствующих шутливыми историями про иностранных туристов, останавливавшихся в отеле. Мэри-Бет слышала каждое его слово, понимала, в чем заключается шутка, но смех, рождавшийся где-то глубоко внутри, там же и затухал.

Уже на выходе, Мэри-Бет вдруг услышала, как Франческа прошептала:

— Прости меня, пожалуйста, Энцо. Я и представить себе не могла…

— Все нормально.

Брат с сестрой расцеловались, потом Винченцо пожал руку «бывшему» другу, и парочки разошлись: Франческа и Анджело решили прогуляться под звездным небом, а Винченцо и Мэри-Бет отправились ловить такси.

По дороге в отель Винченцо не делал попыток объясниться, и Мэри-Бет была рада этому. Ей не хотелось разговаривать. Не на людях.

А вот в уединении номера можно было и поговорить. Она жаждала узнать все тайны этого мужчины, или, по крайней мере, те, которыми он захочет поделиться.

Мэри-Бет устроилась на диванчике и ожидающе взглянула на Винченцо. Он присел, но слова не шли с языка.

Решив облегчить им дорогу вином, Винченцо достал бутылку из серебряного ведерка со льдом. Выдернув пробку, он разлил ароматную жидкость по бокалам.

Мэри-Бет приняла бокал, то пить не стала. Она и так сегодня превысила норму алкоголя. А вот Винченцо в несколько глотков осушил свою порцию.

Конечно, итальянцы боготворят вино, но никогда прежде Винченцо не проявлял подобную неумеренность. Неужели правда так ужасна? Это настораживало. Забывшись, Мэри-Бет и сама пригубила вино.
Винченцо поставил пустой бокал на столик и присел на диван.

— Я был женат, — наконец, пробормотал он. А дальше слова полились неудержимым потоком: — Ее звали Амели Ле-Блан. Мы познакомились лет шесть назад во время мое первого турне. Париж покорил меня своей магией, и я поддался его романтической атмосфере. И когда встретил Амели, то решил, что вот она, любовь. Так мне казалось, — пожал плечами Винченцо. — Через месяц мы поженились, а еще через восемь — у нас родились близнецы, мальчики. Рафаеле и Николо. Но я не сумел вовремя разглядеть истинную сущность Амели, — он вздохнул, — а так пострадали ни в чем не повинные дети.
Винченцо замолчал, вспоминания нахлынули мощной волной. Горечь ошибок никогда не давала возможности забыть, что не только жена была виновата в крушении их брака.

— Во время беременности Амели сполна показала свой характер. Она злилась, что ее некогда прекрасная фигура испорчена, но первое время еще сдерживала себя. А когда ей прописали постельный режим, стала просто невыносимой. Еще бы, ведь она надеялась разъезжать по миру, а тут нужно пять месяцев безвылазно провести в Сиене под наблюдением врачей. Закончилось турне по Европе, и я вернулся домой, а там меня ожидал настоящий ад. Я старался и, как мог, угождал жене, выполнял каждую ее прихоть. Тогда я еще надеялся, что после родов все вернется на свои места, но потом все стало еще хуже. Мне снова пришлось уехать, на этот раз в США. Я не считал нужным таскать детей за собой, и Амели пришлось остаться дома. Но кроме злости за мое решение ее разъедала зависть, поскольку Колетт, которая к тому времени стала женой Вито, отправилась в Штаты. К слову, Амели и Колетт кузины, — сообщил Винченцо.

— И что случилось потом?

— Я все еще находился в Штатах, когда Амели надоело сидеть с детьми, но и в Америку она не полетела. Моя милая женушка отравилась на какой-то курорт. Для меня уже было не важно, где конкретно она предпочитает проводить свое время. Главное, она бросила наших детей. Пусть рядом с ними были боготворящие их родственники, но никто не в силах заменить любящую мать. Когда же мы пересекались в Сиене, то постоянно ссорились. Куда-то пропала вся любовь. Хотя сейчас я готов согласиться, что любовью мои чувства к Амели никогда не были. Просто бурлили гормоны.

— Вы развелись?

— Думаю, развод стал бы наилучшим вариантом, но почему-то мы не вспомнили о нем. Дома мы бывали наездами, а о детях заботились мои родители. Нельзя сказать, что такая ситуация нас устраивала, но и не тяготила. Не думаю, что Амели когда-нибудь согласилась бы на развод, она при этом теряла очень многое. Конечно, я не Рокфеллер , но деньги и престиж заставляли Амели крепко держаться за свой статус жены музыканта с мировым именем.

— Если вы не в разводе, значит…

— Не переживай, у тебя нет романа с женатым мужчиной, — горько усмехнулся Винченцо. — Я вдовец.

— Вдовец?!

— Врачи обнаружили у Николо синдром раннего детского аутизма. Это было особенно заметно на фоне Рафаеле, тот проявлял просто чудеса сообразительности. Если во время своего пребывания дома Амели еще хоть как-то общалась с Леле, то Коло она изводила, постоянно указывая на его неполноценность. Не то чтобы я не верил словам матери, которая пыталась донести до меня правду, но считал, что она преувеличивает. У меня изумительная мать, и я даже мысли не допускал, что у моих детей все будет иначе. Боже, как я был слеп! — Винченцо спрятал лицо в ладонях, заново переживая свое горе.
Мэри-Бет покинула свою половинку диванчика и села рядом с мужчиной. Прежде чем она успела придумать способ прекратить эту пытку, Винченцо взял себя в руки и продолжил:
— И вот однажды я стал свидетелем того, что много раз пыталась донести до меня мама. Не буду пересказывать подробности. В общем, я с трудом сдержал рвущийся наружу гнев, приласкал Николо и отправил его к бабушке. Мы остались одни, и я высказал жене все, что думаю о ней и ее отношении к моим детям. А она лишь рассмеялась, заявив, что еще непонятно, мои это дети или Вито. Как оказалось, в начале нашего знакомства Амели спала и со мной, и с моим братом. А причиной всему невинное девичье пари, целью которого было узнать, одинаково ли близнецы ведут себя в постели. Потом Амели поинтересовалась, не побывала ли еще в моей постели Колетт, именно она придумала это пари. У меня не было сил продолжать этот разговор. Я хотел найти брата и узнать, может ли оказаться правдой то, что мне сообщила Амели. А жена вдруг заявила, что я должен лишь порадоваться, если отцом этого малолетнего дебила окажется мой брат. Я не понимал, как она может так отзываться о собственном ребенке? И тут у меня внутри что-то щелкнуло. Я подлетел к ней и… — Винченцо замолчал, не решаясь рассказывать дальше.

Мэри-Бет взяла в ладони его руку, их пальцы переплелись.

— В общем, я ударил ее. По лицу. Словно в замедленной съемке я видел, как Амели отлетела к стене, сползла вниз. Из разбитой губы потекла кровь. И тут у меня словно пелена с глаз упала. Я в ужасе от своего поступка выбежал из комнаты. Стыд гнал меня дальше, и я, пытаясь совладать с собой, покинул дом. Мне казалось, что если я снова увижу Амели, сделаю нечто ужасное. Мысли о жене рождали во мне дикую ярость. Я не оправдываюсь, но…

— Я сама бы ей врезала хорошенько, — легким пожатием Мэри-Бет показала, что понимает его чувства.

— Когда я вернулся, Амели уже не было. А следующим утром ее «Порше» нашли на подъезде к Сиене. Машина слетела с дороги и врезалась в дерево. В крови Амели обнаружили жуткую смесь из алкоголя и снотворного. Вечером того же дня появилась Иса. Исабелла, младшая сестра Анджело. Она заявила, что Амели приехала к ней пожаловаться на мужа, избившего ее. Иса уговорила ее остаться на ночь, поскольку они немного выпили, а утром не обнаружила ни самой подруги, ни ее авто, но волноваться не стала. А вечером она нашла в своей аптечке письмо Амели. Моя жена больше не хотела жить с мужем-тираном. В общем, она покончила с собой и обвинила во всем меня.

— Господи! — ахнула Мэри-Бет. — Как ты пережил все это?

— Я все еще с этим живу.

— Понимаю.

И она действительно понимала. Мэри-Бет прекрасно знала, что боль, причиненная другим человеком, не всегда исчезает со временем. Она лишь на краткие мгновения уходит, а потом, в самый неподходящий момент, выныривает из того отдаленного уголочка души, в котором нашла пристанище, чтобы изводить снова и снова.

— А дети? Ты узнал правду?

— Нет, я не решился спросить Вито. Брат бы в любом случае все отрицал. А меня бы мучили сомнения, не солгал ли он. Мальчики были копией меня в детстве, и я так гордился этим. Вито тоже был моей точной копией, и то, что я всю жизнь считал благом, вдруг превратилось в дамоклов меч , поскольку Леле и Коло также похожи и на моего брата. Мне оставалось лишь надеяться, что Амели солгала.

— А экспертиза на отцовство?

— Увы, это не вариант**.

— И как ты с этим живешь?

— Порой очень тяжело, но я держусь ради близнецов. Кем бы они мне не приходились — сыновьями или племянниками — моя любовь не уменьшилась ни на йоту.

Слезы текли по щекам Винченцо, однако в присутствии любимой он не стеснялся своей слабости.

Мэри-Бет сбросила туфли и с ногами взобралась на диванчик. Она обняла мужчину, желая хоть на время подарить ему умиротворение.

Теперь стало ясно, почему он так осторожничал. Мэри-Бет и сама проявляла не меньшую осмотрительность. Так что разве имела она право осуждать Винченцо?



* Брускетта (ит. bruschetta) — родовое название поджаренного хлеба с начинкой.
** Структура ДНК близнецов зависит от вида последних: однояйцевые — совпадает (хотя группа ученых из Университета Алабамы установила, что ДНК монозиготных близнецов имеет вариации в числе копий одних и тех же генов), полуоднояйцевые — совпадает на 25 %, двуяйцевые — совпадает на 50 % и др.

 » Счастливая случайность (ЛР) - Гл. 23

Так они и сидели, обнявшись, не произнося лишних слов. В этих невинных объятиях каждому из них хотелось найти утешение.

— Знаешь, я много думал о нас, — вдруг сказал Винченцо.

— Да? И что ты понял?

— Я люблю тебя, — без всякой подготовки выпалил он.

— Что?!

— Ты прекрасно слышала, что я сказал.

— О нет!

— Да, — возразил Винченцо. — Я люблю тебя. Подожди! Ничего не говори! — он вскочил на ноги. — У меня для тебя кое-что есть, — и скрылся в спальне.

Мэри-Бет оставалось лишь гадать о сюрпризе. Когда же Винченцо вернулся, она не могла оторвать взгляда от того, что он держал в руках. И, кажется, она знала, что находилось в этой бархатной коробочке. Неприятный холодок пополз вдоль позвоночника.
— Ты хотела знать, как переводится слово «fiamma». Может, догадаешься сама?

— Нет, — помотала головой Мэри-Бет. Она боялась пробовать.

— В разговоре с сестрой я не называл тебя так, но Франческа догадалась о моих чувствах, Ни одну другую женщину я не привозил в Италию.

— Кроме своей жены.

— Да, кроме своей жены, — кивнул Винченцо. — Чувствуешь подтекст?

Мэри-Бет попыталась что-то ответить, но не смогла. Она задыхалась, не понимая, каким образом от печальной истории его жизни они перешли к столь тонким материям.

— Лайза, ты станешь моей женой? — спросил Винченцо и открыл коробочку, явив ее взору платиновое колечко с голубым бриллиантом.

Он задал этот вопрос таким будничным тоном, словно интересовался, не желает ли она еще вина. Но этот момент, лишенный ненужной мишуры, казался удивительно трогательным.
Мэри-Бет посмотрела на Винченцо: он ждал ответ.

Несмотря на все доводы: его чувства, ее чувства (в которых она не боялась признаться даже себе), а также умопомрачительный секс (тоже немаловажный факт!) — Мэри-Бет боялась супружеских уз. Брак меняет людей и часто не в лучшую сторону. У нее перед глазами был положительный пример в лице кузины и брата, и все же она не могла избавиться от предубеждения против этого общественного института.

— Лайза? — поторопил Винченцо.

Она не могла сказать «Да»», но и не собиралась говорить «Нет!».

— Ты дашь мне время подумать?

Ее просьба — не обычная женская уловка, а насущная потребность. И все же Винченцо почувствовал обиду. Он раскрыл душу, предложил свое сердце, а Лайза никак не может позабыть свои прошлые ошибки. Да, ему было обидно!

Тем не менее, Винченцо понимал, что лежит на чаше весов.

— Хорошо, — согласился он. — А я могу попытаться повлиять на твое решение?

— Повлиять? — Лукавый блеск его глаз не оставлял никаких сомнений в том, что это будет за воздействие, и Мэри-Бет решила поддержать игру: — Не могу отказать тебе в подобной мелочи. Начнешь прямо сейчас?

— Возможно. Если ты согласишься надеть кольцо. Я хочу увидеть, как оно смотрится на твоем пальчике.

Не говоря ни слова, Мэри-Бет смело протянула левую руку. Винченцо достал кольцо и надел на безымянный палец.

— Сидит как влитое, — удивилась она. — Повезло?

— Мне помогла Ванесса Райс.

— Кто еще в курсе?!

— Так ли это важно, если тебе нравится результат. А тебе нравится?

— Кольцо изумительное.

— Лишь когда оно на твоем пальце, — Винченцо перевернул ее ладонь и поцеловал.

Пока его губы медленно двигались по внутренней стороне запястья, он внимательно наблюдал за лицом Мэри-Бет. Ее глаза туманились от страсти, на губах расцвела улыбка, слабый румянец окрасил щеки. Она была прекрасна, как никогда раньше.


И СНОВА ЛЮБОВНАЯ СЦЕНА.
ЗАЧАСТИЛА, ДА?
КАК Я УЖЕ ПИСАЛА, МОЙ ВНУТРЕННИЙ ЦЕНЗОР НЕ ПОЗВОЛЯЕТ МНЕ ВЫЛОЖИТЬ ЕЕ НА ВСЕОБЩЕЕ ОБОЗРЕНИЕ. ТАК ЧТО НЕ ОБЕССУДЬТЕ, МОИ ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ, НО ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ ВАМ СНОВА ПРИДЕТСЯ ДОМЫСЛИТЬ САМИМ. ЕСЛИ ВДРУГ СИТУАЦИЯ ИЗМЕНИТСЯ, ТО Я ОБЯЗАТЕЛЬНО НАПИШУ ОБ ЭТОМ В ДНЕВНИКЕ.
ИСКРЕННЕ ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, ЕСЛИ Я НЕ ОПРАВДАЛА ЧЬИХ-ТО ОЖИДАНИЙ.
С УВАЖЕНИЕМ, ЯНИТА ВЛАДОВИЧ.

Винченцо на удивление быстро задремал, а Мэри-Бет еще долго не могла уснуть, раздумывая, почему сегодняшнее занятие любовью казалось таким…

Одухотворенным, наконец, смогла определить она. Возможно, потому, что прозвучало признание в любви? Ей не хотелось, чтобы это было правдой, иначе все ее возражения против брака с Винченцо выглядели по-детски глупыми и наивными.

Подняв руку, она попыталась рассмотреть кольцо. В лунном свете камень казался тусклым, но стоит поднести его к свету, и он засверкает бесчисленным множеством граней. Так и ее страхи: ночью, рядом с Винченцо, они тускнели, а днем вновь разрастались пышным цветом.

Не в силах противостоять им, Мэри-Бет решила снять кольцо. Стоило лишь этой мысли промелькнуть в голове, и пальцы непроизвольно сжались в кулак. Мэри-Бет не сдержала улыбку. То, что ей не хотелось расставаться с этим символом любви, было хорошим знаком. Окрыленная надеждой на скорейшую капитуляцию, она уснула.

И всю ночь льнула к мужчине, которого уже давно любила всем сердцем.

Я рада, что еще кому-то понравились выбранные мною имена. А то мне говорили, что их сложно запоминать, что они какие-то не такие.
Но для меня сменить имена героев мучительно больно. Я прожила с ними полгода, я привыкла к ним, полюбила их.
Еще раз спасибо Неизвестному Читателю, который поддержал меня.

 » Счастливая случайность (ЛР) - Гл. 24

Винченцо проснулся рано, однако Мэри-Бет уже упорхнула из постели.

И пока он мысленно переживал пикантные моменты их вчерашней ночи, его блуждающий по комнате взгляд замер на прикроватной тумбочке: в солнечных лучах ярко, словно подмигивая, свергал голубой бриллиант.

«Лайза сняла кольцо» — эта мысль болью отозвалась в его сердце. Винченцо выскочил из кровати и устремился к гардеробу. И облегченно вздохнул: ее вещи были на месте.

— Ты собирался принести мне одежду, Энцо? Право, не стоило. — Мэри-Бет замерла в дверях ванной.

Она была вся такая розовенькая после душа, и Винченцо пожалел, что не проснулся первым.

Выбрав одежду, Мэри-Бет вернулась в ванную. Она не позвала его с собой, и Винченцо, не желая навязываться, решил позвонить сестре.

— Алло, — ответил мужской голос, абсолютно не похожий на голос Франчески.

— Кто это? — не подумав, спросил Винченцо. Догадка сверкнула в его голове, и он спросил: — Андж, это ты?

— Доброе утро, Энцо. Что-то случилось?

— Случилось! Я хотел бы знать, что ты делаешь в квартире моей сестры так рано?

— Не думаю, что ты действительно желаешь услышать правду, — спокойно возразил Анджело Росси.

— Не зли меня, Андж!

— Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь!

— Где Франческа?

— Она в душе. Что ты хотел?

— Я…

— Подожди, твоя сестрица появилась.

Несколько секунд Винченцо слышал лишь неясный гул, похоже, Анджело зажал трубку ладонью, а потом прозвучал веселый голосок Франчески:

— Энцо, что-то случилось?

— Сначала скажи мне, что Анджело Росси ранним утром делает в твоей квартире?

— Ты взрослый мужчина, вот и догадайся. — Услышав рычание, Франческа спросила: — Ну что, доволен?

— Чичина! — прошипел Винченцо.

— Энцо, хватит! Я же не спрашиваю тебя, чем ты занимался со своей американкой всю ночь. Давай сменим тему, пожалуйста.

— Ладно. — Ему, как брату, было сложно представить, что Франческа живет полноценной половой жизнью. Но разве он мог ее критиковать за это, если и сам отнюдь не монах? — Я хотел попросить тебя об одолжении.

— Конечно.

— Когда будешь общаться с мамой, не рассказывай ничего о Лайзе. Пусть она останется просто моей знакомой, которая хочет увидеть Италию.

— О, Энцо! Я и представить себе не могла, что она так отреагирует на известие о детях, — в голосе Франчески прозвучали слезы.

— Чичи, это вовсе не то, что ты думаешь.

— Но если ты сам не сказал ей о…

— Лайза полюбит моих детей, а они полюбят ее. И вообще, давай закончим этот разговор. Ты обещаешь помалкивать?

— Обещаю. Но мама и так все поймет.

— Ее догадки это одно, а услышать подтверждение от тебя, совсем другое.

— Не беспокойся, мой рот на замке. Кстати, ты планируешь забрать свою машину?

— А сама как думаешь?

— Может, вы поедете в Сиену на поезде? — в голосе девушки прозвучали умоляющие нотки.

— И не рассчитывай. Где мы можем встретиться?

— До обеда я буду в редакции.

— Я заеду, — пообещал Винченцо и положил трубку.

Подняв глаза, он увидел Мэри-Бет: она вернулась в спальню и внимательно смотрела на него. Винченцо надеялся, что она пропустила ту часть разговора, обсуждалось ее отношение к детям.

— Я очень голоден. Закажи завтрак, — попросил Винченцо и прошмыгнул в ванную.
Когда он вернулся в спальню четверть часа спустя, кольца на тумбочке уже не было. С трудом сдерживая радость, Винченцо вышел на террасу, где официант сервировал столик для завтрака. Мэри-Бет, скрестив руки на груди, стояла чуть дальше и любовалась панорамой города. Винченцо с разочарованием отметил отсутствие кольца.

— Ты не надела кольцо, — заметил он.

— Мне нужно еще немного времени. Пожалуйста, Энцо.

Мэри-Бет не хотелось расстраивать Винченцо, но и переступить через себя она тоже пока не могла.

— Хорошо.

Но в этом слове безразличие явно сплелось с обидой. Мысленно Мэри-Бет уже бросилась к любимому, попросила прощение и пообещала, что все будет хорошо. Но будет ли? Она сама пока этого не знала. Да только оставить чувства Винченцо без внимания она тоже не могла.

— Я все время об этом думаю. — В ответ он лишь хмыкнул. — Зачем я ношу его с собой? — Мэри-Бет достала из-под ворота блузы золотую цепочку, на которой болталось кольцо.

— Понимаешь, я очень хочу услышать, как ты скажешь мне «да», — обняв ее за талию, пояснил Винченцо.

— Я постараюсь сделать это как можно скорее.

Они позавтракали моцареллой ин каррозза* и булочками, запив все это кофе, а потом снова отправилась осматривать Флоренцию.

Мэри-Бет в который раз посетовала, что у нее нет фотоаппарата, и тогда Винченцо предложил ей заглянуть в магазин.

Внимательно выслушав продавца, который прочитал мини-лекцию по использованию цифрового фотоаппарата, Мэри-Бет посчитала себя профессионалом и все оставшееся время только и снимала.

Ближе к обеду парочка заехала к Франческе, и та провела экскурсию по редакции, а напоследок пообещала встретиться с ними в Сиене в конце этой недели, если, конечно, американка не собирается к этому времени покинуть их гостеприимную страну.

До сих пор Мэри-Бет как-то не задумывалась о возвращении в Нью-Йорк. Вернее, это было само собой разумеющимся фактом, но вот сроки…

Как оказалось, уезжать домой ей пока не хотелось.

Поэтому она лишь улыбнулась, надеясь, что дальнейших вопросов не последует. И мысленно вздохнула, когда Франческу отвлек коллега, а Винченцо тактично обошел эту тему стороной.

Перспектива отъезда, вдруг замаячившая на горизонте, оказалась не единственной проблемой. Винченцо планировал ехать домой на своем белоснежном «мазератти» , а вот Мэри-Бет желала самостоятельности. Ей пришлось с боем отстаивать свое право арендовать автомобиль. Не последним аргументом в споре стал тот факт, что ее чемоданы попросту не поместятся в багажник его двухместного спорткара.

По дороге в отель они заехали в агентство по прокату автомобилей. Но и там все прошло не так гладко: у Мэри-Бет не было водительского удостоверения международного образца, поэтому им пришлось заверить у нотариуса переведенную на итальянский язык копию ее прав. Как она тогда пояснила Винченцо, случайно оказавшихся в ее сумочке.

Предвкушала, как будет мчаться в кабриолете по шоссе, а встречный ветер станет развевать ее волосы, словно знамя, Мэри-Бет выбрала красную «мазду» со складной жесткой крышей.

Подкрепившись риболиттой**, Винченцо и Мэри-Бет выписались из гостиницы, уселись в разные автомобили и двинулись в путь. Само расстояние между Флоренцией и Сиеной они преодолели меньше чем за час, но вот пробки на выезде из города помотали им нервы. Впрочем, они не шли ни в какое сравнение с тем, что обычно творится на улицах Нью-Йорка в часы пик.

Стараясь не упустить из виду «мазератти» Винченцо, Мэри-Бет следовала на некотором расстоянии от него. Она увлеченно разглядывала пейзажи Тосканы: неровные квадраты полей, виноградники, оливковые и кипарисовые рощи казались заплатами на бескрайних холмах. В целом же ландшафт впечатлял, рождая в ее душе страстное желание свернуть на первую попавшуюся проселочную дорогу и насладиться этим великолепием природы не только из автомобиля — а пройтись по рыхлой земле, дотронуться до еще зеленых гроздьев винограда, вдохнуть идеально чистый воздух.

Как Мэри-Бет и предполагала, ветер задорно ерошил ей волосы. Непередаваемое ощущение свободы затопило душу девушки. По мере приближения к Сиене, ее стало одолевать волнение. Как ее примет семья Винченцо? А если она им не понравится? Или они ей? В общем, наилучшим выходом было остановиться в отеле.

На подъездах к городу «мазерати» Винченцо свернул на проселочную дорогу без каких-либо обозначений. Мэри-Бет это не понравилось: обогнав его машину, она сверкнула фарами и притормозила у обочины.

— Что случилось? — встревожено спросил Винченцо, когда они оба выбрались из своих автомобилей.

— Куда ты едешь?

— Домой.

— Домой?!

— Да, особняк в нескольких километрах от города, — пояснил Винченцо.

— Я хотела бы поселиться в гостинице.

Мэри-Бет с тревогой ожидала взрыва, но его не последовало.

— Как тебе будет угодно.

— Правда?!

— Конечно. Но если ты не возражаешь, мы сначала заедем ко мне домой, я очень соскучился по семье, оттуда мы забронируем тебе номер, и я помогу тебе добраться в город.

— Хорошо, — улыбнулась Мэри-Бет.

Винченцо вернулся в машину и, невидящим взором глядя на бескрайние поля, побарабанил пальцами по рулю. Лайза явно не ожидала, что он будет столь покладист. Прояви он строптивость, все обернулось бы жарким спором в лучших итальянских традициях. Но зачем изливать свое красноречие, если его мама справится с этой задачей в десять раз быстрее?

Лайза упряма, но Евангелиста Бальдуччи возвела это качество в культ. И она никогда не разрешит гостье, переступившей порог ее дома, отправиться в отель.

Винченцо усмехнулся и завел машину. Впереди красной стрелой летела компактная «мазда», а та, что управляла ею, даже не подозревала, что мчится в ловко расставленную ловушку.




* Моцарелла ин каррозза (ит. la mozzarella in carrozza) — сыр моцарелла, поджаренный с хлебом и яйцом.
** Риболлита (ит. ribollita) — холодный фасолевый суп с сухариками.

 » Счастливая случайность (ЛР) - Гл. 25

Проселочная дорога вилась змейкой, но Мэри-Бет не боялась потеряться, ей казалось, что конечный пункт здесь должен быть один. И не ошиблась. Вскоре дорога привела к гостеприимно распахнутым воротам. На резной арке, высившейся над ними, значилось «Castello dei Colaianni».

Раздумывая, каким образом, семейство Бальдуччи поселилось в «Кастелло Колаянни», Мэри-Бет осторожно вела машину. Еще несколько поворотов по усыпанной гравием аллее и вот кипарисы уступили место тщательно подстриженным кустам, классическим статуям и… огромному фонтану.

Мэри-Бет вылезла из автомобиля и уставилась на особняк. Даже многочасовой осмотр архитектуры Флоренции не подготовил ее к этому великолепию.

Немного выцветшая под ярким тосканским солнцем штукатурка все же позволяла установить ее первоначальный цвет — оранжево-розовый. Решетки из кованого железа, прикрывавшие окна первого этажа, казались черным кружевом, сплетенным причудливым мастером-великаном. Ставни верхнего этажа уже предусмотрительно прикрыли.

Этот дом и окружавшая его обстановка казалась декорацией к какому-то историческому фильму. Так легко представить, как сейчас появится толпа народу во главе с оператором, а сердитый режиссер станет вопить, что ему испортили замечательную сцену.
Разве это место может быть домом для обычных людей? Хотя Винченцо Бальдуччи нельзя назвать обычным мужчиной…

Позабыв о чемоданах и гостье, Винченцо легко взбежал по двойной каменной лестнице с массивными перилами, быстро пересек широкую террасу и, рванув полированные деревянные двери, ворвался в дом, что-то громко выкрикивая по-итальянски.

Мэри-Бет медленно поднялась по лестнице и на мгновение остановилась, осматривая огромную террасу, по периметру которой расположены большие вазы с лимонными деревьями. Подошла к двери, осторожно провела пальцем по львиной голове, являвшей собой медный молоток, и тоже вошла в дом.

Из гостиной слышались мягкие переливы итальянской речи, прерывавшиеся веселым детским визгом. Мэри-Бет, испытывая смущение, все же проскользнула в комнату и замерла у двери.

Винченцо обнимал пышную женщину в летах: легкая проседь посеребрила ее черные волосы, туго затянутые в пучок. Сначала Мэри-Бет подумала, что это его мать, но простенькое синее платье и туфли на низком каблуке выдавали в ней экономку.

Потом Винченцо обернулся к двум маленьким дьяволятам, прыгавшим вокруг него. Опустившись на колено, он притянул сыновей к груди. Улыбка, озарившая лицо Винченцо, лишь подтвердила догадку, что расставание с детьми каждый раз оказывалось для него тяжелым испытанием.

Мэри-Бет смотрела на щебечущих мальчиков, а глаза ее наполнялись слезами. Вот так и ее малыш мог бы встречать свою горячо любимую мамочку, но, увы, ему не суждено было родиться. Часто-часто заморгав, она пыталась прогнать непрошеные слезы.

Вдруг один из мальчиков заметил гостью. Его голубые, словно тосканское небо, глаза удивленно распахнулись. Он подергал отца за рукав и спросил:
— Papà, questa è la nostra nuova mamma*?

Второй мальчик тоже посмотрел на нее, но ничего не сказал. Зато не смолчала женщина, во все глаза смотревшая на Мэри-Бет:

— Questa è la tua sposa, Enzo**?

Винченцо с надеждой посмотрел на Мэри-Бет: она едва заметно покачала головой.

И тут в гостиную вошел пожилой мужчина, похожий на Винченцо. И если у Мэри-Бет еще оставались хоть какие-то сомнения по поводу их родственных связей, то вопрос, заданный мужчиной, полностью их развеял.

— Ti sposi, figlio mio***?

Винченцо молчал, и Мэри-Бет судорожно вспоминая нужные слова, произнесла по-итальянски:

— Здравствуйте, меня зовут Мэри-Элизабет Декруа. И я — просто знакомая Энцо. Он так расписывал мне прелести Тосканы, что я решилась приехать и посмотреть сама.
Легонько пожав ее руку, мужчина сказал:

— Что ж, просто знакомая, я — Рафаеле Бальдуччи, отец этого внезапно онемевшего парня.

— Рада с вами познакомиться, синьор Бальдуччи, Думаю, его удивило мое произношение.

— Пожалуйста, называйте меня Рафаеле.

— Хорошо, Рафаеле. А вы меня — Мэри-Бет.

— Скажу вам откровенно, Мэри-Бет, вы чудесно говорите по-итальянски.

— Благодарю, — усмехнулась она. И добавила: — Теперь мне понятно, в кого пошел ваш сладкоречивый сын.

И они дружески рассмеялись.

— Лайза, я не знал за тобой подобного таланта.

— Поверь мне, Энцо, он весьма ограничен. — Заметив немного удивленное лицо главы рода Бальдуччи, Мэри-Бет пояснила: — Дело в том, что Энцо не нравится мое имя, и он предпочитает называть меня Лайза.

— Даже так!

— Папа, я очень рад тебя видеть.

— Я тоже, сынок, я тоже.

Отец и сын обнялись — крепко, по-мужски, но сердечно и по-семейному.

— Мама дома?

— Она поехала навестить подругу, но скоро уже должна вернуться.

Винченцо надеялся, что пророчество отца сбудется, и мать не задержится, иначе его кампания против Мэри-Бет провалится, даже не успев начаться.

— Лайза, пошли я познакомлю тебя с остальными.

Они развернулись и едва не налетели на женщину и мальчиков, стоящих по бокам от нее. Троица с нескрываемым интересом взирала на гостью.

— Лайза, позволь представить тебе Терезу Нери. Она нянчила меня, а сейчас руководит не только мною, но и всем домом. Тереза, это моя подруга, Мэри-Элизабет Декруа.

После обычного обмена любезностями, Тереза извинилась и, заявив, что ей нужно заглянуть на кухню, ушла. Винченцо посмотрел на своих детей: Леле, как всегда, смело рвался в бой, а Коло замер в шаге от него.

— Лайза, познакомься с моими детьми. Это Николо, — Винченцо специально указал на Леле. — А это Рафаеле, — он показал на Коло.

— Папа! Это я Рафаель, — возмущенно заявил старший из близнецов, сподвигнув младшего мальчугана шагнуть вперед и тихо произнести:

— Николо — это я.

— Неужели? — разыграл удивление Винченцо, в его глазах прыгали веселые смешинки. — Идите ко мне поближе, я вас рассмотрю.

Обхватив подбородки мальчиков, он принялся внимательно разглядывать детские мордашки. Винченцо хмыкал, отодвигался назад и вновь наклонялся над ними так, что их носы соприкасались. Наконец, он сказал:

— Досадно! Как же это я мог так ошибиться? — Огорченно покачав головой, он добавил: — Старею. Вы не обижаетесь на своего пожилого отца?

— Папа, ты еще молодой! И я прощаю тебя, — сказал Леле и поцеловал отца в щеку.

— А ты, Коло?

— Я тоже, — смутился мальчик, и Винченцо сам поцеловал сына.

Поднявшись на ноги, он встал между детьми.

— Итак, Лайза, познакомься, это Рафаеле, — Винченцо положил руку на плечо старшего сына, — и Николо, — он легонько пожал плечо младшего сына. — Мальчики, это синьорина Декруа. Она прилетела из Америки. И вы должны вести себя галантно, чтобы она не подумала, будто в Италии живут неучи и грубияны.

— Добрый день, синьорина Декруа.

Мэри-Бет присела на корточки и сказала:

— Здравствуй, Рафаеле.

Поняв, что второй мальчик не проявит инициативу, Мэри-Бет повернулась к нему:

— Здравствуй, Николо.

— Добрый день, синьорина Дек… Деку…

— Декруа, — подсказала она мальчику.

— Добрый день, синьорина Декруа, — старательно повторил малыш, на этот раз справившись со сложным для себя словом.

— И сколько же лет этим очаровательным молодым людям?

— Мне пять лет и четыре месяца, — гордо заявил Леле.

— А тебе сколько лет, Николо?

— Мне тоже пять лет и четыре месяца.

— Правда?!

— Мы родились в один день.

— Не может быть! — Мэри-Бет в притворном изумлении взирала на Леле.

— Да, мы близнецы.

— Это, наверное, так интересно, — улыбнулась она. — У меня тоже есть брат.

— Вы с ним близнецы?

— Нет, Рафаеле, мой брат старше меня.

Вдруг по холлу застучали каблучки, и в комнату впорхнула уже немолодая женщина. Кремовая кофточка и узкая юбка ладно облегали стройную фигуру, а лодочки на шпильках добавляли недостающие сантиметры. Ее короткие волосы аккуратно обрамляли худощавое лицо, и Мэри-Бет почувствовала себя растрепой из-за своей взлохмаченной ветром гривы.

— Энцо! Сыночек мой, — женщина бросилась к Винченцо и упала в его объятия.

— Мама, — сказал он, крепко прижимаясь щекой к материнским волосам.

— Почему ты не сказал, что вы возвращаетесь, мы бы устроили праздник. А где второй мой сыночек? Где Вито? — Евангелиста оглянулась по сторонам, и тут ее взгляд наткнулся на незнакомую молодую женщину, стоящую рядом с внуками. — Добрый день.

— Мама, пошли, я тебя познакомлю. — Обхватив мать за талию, Винченцо подвел ее к Мэри-Бет. — Мама, это моя хорошая знакомая из Нью-Йорка, Мэри-Элизабет Декруа. Она решила посмотреть Италию, и я предложил ей начать с Тосканы. Лайза, это моя мама, Евангелиста Бальдуччи.

— Рада с вами познакомиться, синьора Бальдуччи.

— Ах, деточка, называйте меня Евангелиста или просто Ева, — улыбнулась женщина, но Мэри-Бет чувствовала, как материнские глаза пристально ощупывают каждый дюйм ее лица.

— Мои друзья называют меня Мэри-Бет. А с недавних пор еще и Лайза.

— Давайте присядем и мы расскажем вам, Лайза, что в первую очередь нужно посмотреть в Тоскане.

Едва семейство расселось, в гостиную вошла Тереза в сопровождении молоденькой служанки. Они принесли разнообразную выпечку, кувшин холодного лимонада и стаканы.

Пока Тереза разносила напитки, Мэри-Бет успела тысячу раз обругать себя за наивность. Как же она сразу не догадалась, во что может вылиться ее поездка в семейный особняк Бальдуччи.

Смотрины, будь они неладны! В этом ее убеждали не только любопытные взгляды семейства и прислуги, но и холодок металла на груди, там, где было припрятано обручальное кольцо.

Мэри-Бет услышала свое имя и, очнувшись от печальных дум, поняла, что ей задали вопрос и теперь с нетерпением ожидают ответа. Извинившись, она для проформы сослалась на усталость и попросила повторить.

— Энцо сказал, что уже видели Флоренцию. Как вам административный центр Тосканы?

— Город замечательный: впечатляющая архитектура, радушные флорентинцы. Думаю, могла бы сказать еще много других комплиментов, но несовершенное знание языка не позволяет мне в полной мере выразить свое восхищение.

— Ты прекрасно говоришь по-итальянски, — улыбнулся Винченцо. — Жаль, что я не знал этого раньше.

— А какие у вас планы?

Мэри-Бет повернулась к Евангелисте и честно призналась:

— Думаю поселиться в Сиене, поездить по округе.

— Зачем вам ехать в Сиену, если мы с удовольствием примем у себя такую замечательную гостью? — спросил Рафаеле-старший.

— Мне не хотелось бы вас стеснять, — возразила Мэри-Бет, чувствуя, как петля затягивается все туже и туже.

— Ах, оставьте, — Евангелиста небрежно махнула рукой. — Думаю, вам хотелось бы уединения. Следующие полторы недели наш коттедж пустует. Так что милости просим.

— Но…

— Не спорьте, деточка.

Мэри-Бет посмотрела на Евангелисту: та улыбалась, но упрямство, светившееся в ее глазах, не предвещало ничего хорошего. Взглянув на Винченцо, Мэри-Бет успела заметить победную улыбку, которую он не сумел скрыть, несмотря на все старания. Так вот почему Винченцо не оспаривал ее решения остановиться в гостинице и почему сначала потащил ее к себе домой!

Ее обвели вокруг пальца, словно наивную дурочку. Что ж, можно сердиться и даже устроить скандал. Но зачем, если намного приятнее выдумать ответную пакость — то, что заставит Винченцо помучиться. Оставалось лишь надеяться, что мысль о мести не затеряется в потоке удовольствия от жизни на сельских просторах Тосканы.

— Если переспорить вас нельзя, я с благодарностью приму предложение погостить у вас.

— Пошли, я проведу тебя, — вскочил Винченцо.

Ничего не говоря, Мэри-Бет позволила себя увести. Выходя из гостиной, она услышала, как Евангелиста сказала, что нужно позвонить агенту по недвижимости.



* Папочка, это наша новая мама? (ит.)
** Это твоя невеста, Энцо? (ит.)
*** Ты женишься, сынок? (ит.)