Клуб любителей книги (фэнтези, современная проза)

Главное - будет
а на вопросы мы и сами придумаем, как ответить )). Спасибо.
___________________________________

Спасибо и вам за внимание.
_________________

Стефания, какая "вкусная" глава. Столько персонажей - один другого краше)) Но, конечно, Луиза Карповна убила наповал своим "постирайте!" и "предоставьте самогон". А вот Розу жалко. Уж не страдает ли она каким-либо видом стигматизма?
_________________

Принимайте в читатели!Класс! Мне нравится!Вдохновения Вам!

Спасибо за отзывы. А Роза может быть и страдает этим заболеванием, но вряд ли это кому интересно. каждый занят своими делами....
_________________

 » Глава 3

ДИМОЧКА.
Я хорошо запомнила тот ветреный денек в середине апреля.
У нас загулял кот. Всю ночь он выводил рулады со своими соперниками на крыше дома, выматывая нервы всем нашим соседям, а под утро Алке при помощи куска колбасы с большим трудом удалось его залучить домой. Она боялась, что местный живодер и, по совместительству, алкоголик Вован, мучающийся с утра головными болями, пришибет поющего о любви котика.
Проводив дочь в школу, я озабоченно выглянула в окно. Вроде бы и солнце ярко светило, но оказалось, что холодно зверски! И я, разлетевшись было на улицу в одной кофте, вынуждена была вернуться домой за плащом. Пока натягивала плащ, Мурзик иезуитски хитро выбрался на улицу к даме сердца, и мне пришлось с большими трудами и остатками колбасы, отлавливать его на помойке. И из-за шкодливого кота, я в тот день опоздала на работу.
А там меня уже читатели дожидались, негодующе пялясь то на часы, то на замок.
Есть и такие! Раньше, когда мы отдыхали только на Новый год, эти люди уже 2 января стояли спозаранку у дверей, наплевав на похмелье, чтобы завести себе формуляр под №1. Тогда мы с Нового года переоформляли читателей, и им почему-то было очень важно быть первыми. Одним из таких зануд являлся покойный ныне местный энтузиаст библиотечного дела – Петр Гаврилович Широкопляс. Он зачитывался общественно-политической литературой, был главой местных коммунистов и писал гражданственные стихи о долге и чести. И если уж собирался в библиотеку, то ему нужно было ворваться в помещение ровно в 10.00, потому что, если переступить порог хотя бы пятью минутами позже, книги, очевидно, станут «второй свежести», а то и вообще протухнут.
В тот роковой день я опоздала на пятнадцать минут, и хотя сорок раз извинилась и объяснила причину опоздания, помогло мне это мало. Господин, пардон, товарищ Широкопляс подозрительно смотрел на меня со знаменитым ленинским прищуром и, покинув стены здания со стопкой книг из серии «ЖЗЛ», моментально настучал на меня в отдел культуры.
А я, даже не подозревая, какие тучи сгущаются у меня над головой, в тот день получила возможность поговорить с Розой Сергеевной. Та, наконец-то, вернула «Унесенных ветром», которых продлевала два раза. Я за грешным делом даже заподозрила, что она потеряла книги.
- Ну, как вам роман?
Обычно Роза Сергеевна долго и обстоятельно давала анализ прочитанного, обрадовавшись, что появился повод поговорить, но тут её ответ поразил лаконизмом.
- Увлекательный сюжет!
Она немного помолчала, проследив, как я вычеркиваю книги из формуляра, а потом неожиданно задала странный вопрос:
- Скажите, Людмила, а Алочкины вещи может мальчик носить?
Я тяжело вздохнула. Сама того не зная Роза Сергеевна наступила мне на больную мозоль.
Алка одевалась немыслимым образом – спортивный костюм, казалось, был её второй кожей. Но я упорно пыталась ей доказать, что женственные юбочки красят девочек гораздо больше «треников». Но даже если она и шла мне навстречу, натягивая юбку и дико модные в ту пору разноцветные лосины, то её ноги все равно были упакованы в кроссовки.
- То, что носит Алка, могут носить все – от пенсионеров до дошкольников, если вы, конечно, видели детсадовцев ростом в 185 см! У моей дочери нет вкуса к одежде!
Роза Сергеевна немного помялась, а потом смущенно попросила:
- Не могли бы вы мне одолжить какие-нибудь её свитера или куртку, а то на улице холодно!
У меня недоуменно вытянулось лицо. Роза была сухонькой и маленькой, если не старушкой, то пожилой женщиной – зачем ей предметы гардероба моей крупногабаритной девочки?
- Это не мне,- правильно истолковала она мое удивление,- а племяннику!
Я точно знала, что никаких родственников у моей собеседницы нет. Розочка была единственной дочерью, у её же матери, действительно, когда-то была сестра, но погибла под бомбежкой в годы войны, так и не успев выйти замуж. Так откуда племянник?
- Димочка, - торжественно пояснила она мне,- потомок древнего рода князей Долмацких, и приходится мне племянником по отцу! Я ведь то же принадлежу к этой фамилии!
Я так и ахнула. Какие князья Долмацкие? Баба Нюра мне рассказывала, что дед Розы Сергеевны работал извозчиком на городской бирже. Да, Бог с ней, пусть бы плела, что угодно, хоть к царскому роду причисляя честных извозчиков города Емска, но мальчик? Мальчик-то откуда взялся?
- Откуда же прибыл ваш племянник? Где его родители?
- Ах,- легкомысленно отмахнулась Роза Сергеевна,- Димочка приехал из Москвы, прознав, что здесь у него родственники. А родители… умерли!
У меня голова пошла кругом. Даже если хоть что-то из этого было правдой, оставался главный вопрос:
- Чем же вы его кормите?
- Димочка ест очень мало, так же, как и я любит печеную картошку!
Печеная картошка - была единственным блюдом, которое могла себе позволить нищая женщина. Картофель она выращивала на своем огородике, и в основном-то его и ела.
- Так что на счет курточки?
- Посмотрю,- рассеянно пообещала я,- приду домой и посмотрю, чем смогу помочь вашему Диме!
- Спасибо, Людочка, вы такая славная!
Я автоматически протянула ей какое-то очередное варенье, принесенное моими дамами, но Луиза Сергеевна чуть ли не ужасом отшатнулась от подарка.
- Димочка не любит сладкое!
- Но вы-то любите! - разозлилась я, и насильно втолкнула ей в руки банку.
Но когда Роза Сергеевна уже ушла, я обнаружила варенье, стоящим за одним из стеллажей.
В моем сердце заполыхала тревога – таинственный Дамиан, который так изуродовал её полгода назад, тоже не любил сладкого. Надо было посмотреть на этого Димулю вблизи, пока с пожилой чудачкой опять чего-нибудь не приключилось.
Решив не откладывать этого дела на потом, я даже сбегала в обеденный перерыв домой и отобрала из Алкиного гардероба не особо любимые ей свитер и мастерку.
Но мои планы были решительно расстроены вторгнувшейся в здание библиотеки заведующей отделом культуры - Фридой Марковной Гольдберг.
О, Фрида Марковна была личностью примечательной. На заре юности юная Фридочка стала первой пионеркой города, будучи дочерью двух революционеров «без страха и упрека». Имея такое роскошное происхождение, по служебной лестнице она неслась со скоростью экспресса, уже в двадцать лет возглавляя местный комсомол. Всё шло к депутатству на съезде партии и креслу первого секретаря райкома, когда столь прекрасное будущее налетело на риф борьбы с «космополитизмом»! Фриду в особо грубой форме ткнули носом в еврейское происхождение и отправили на десять лет искупать это в Сибирь, а её стариков-родителей, вообще, расстреляли.
Хрущевская оттепель реабилитировала многих невинно осужденных. В общем потоке вернулась в город притихшая и изрядно постаревшая Фрида Марковна. Покашливая от приобретенной в ГУЛАГе астмы, она устроилась работать уборщицей в клуб. Но, как говорится, «черного кобеля не отмоешь добела!» - не успело пройти и полгода, как она уже подала документы о восстановлении в партии. И пошло, и поехало, и уже к началу правления Брежнева Гольдберг была вторым секретарем партии Емского райкома (в первые секретари её все-таки не пустили, опасаясь тюремного прошлого).
Когда она руководила вверенным ей участком работы, люди разве что руки на себя не накладывали. Застенки лишили её даже тех крупиц благожелательности, которые природа скупо отвесила дочери «потрясателей истории». Злая, лишенная сантиментов и чувства меры, она буквально изводила подчиненных придирками, а на любую критику за перегибы реагировала цитатами из «Морального кодекса строителя коммунизма».
Семьи у неё не было, и поэтому ничто не мешало Фриде Марковне «гореть» на работе. Она задержалась с пенсией практически на пятнадцать лет, но и тогда не удалось её выпроводить окончательно и бабушке поручили курировать местную культуру.
Мы – библиотекари, хоровые и инструментальные коллективы, кружки самодеятельности, заведующие сельскими клубами и «киношники» боялись стервятницу, как стихийного бедствия. И вот сегодня она обрушилась на мою и без того замороченную Мурзиком и Розой Сергеевной голову.
- Да, что вы себе вообразили! Только возмутительным образом пренебрегающий своими обязанностями работник может себе позволить опоздать на работу на целых пятнадцать минут! Во времена товарища Сталина такую разгильдяйку стерли бы в лагерную пыль! Превратили государственную библиотеку в частную лавочку – когда хочу, тогда и прихожу, что хочу, то и делаю! Говорят, вы вяжите на рабочем месте?!
- Только в обеденный перерыв! – пискнула я.
- А что, больше заняться нечем? Читайте классиков марксизма-ленинизма, тогда вы научитесь мудрости и ответственности!
Маркса и Ленина тогда не обливал грязью только ленивый! Но Фрида Марковна не собиралась идти в ногу со временем, у неё была собственная точка зрения.
- Это интриги уклонистов! Не может быть ничего мудрее и жизненнее Маркса - просто не придумали! Можно открыть «Капитал» на любой странице – все интересно, все жизненно! А Лениным зачитывались люди и поумнее этих нахальных «перестройщиков»!
Она орала и стучала на меня костылем (последствие диабета) до тех пор, пока не выдохлась.
- Не забудьте, что вы занимаете место незаконно, будучи по образованию геологом. А у нас специалисты с дипломами за дверью стоят! Только свистни! Выкинем вас за дверь, как нашкодившую кошку!
«Бастинда», постукивая костылем, наконец-то удалилась, оставив меня судорожно ищущей в сумочке валерьянку. Что для меня значило потерять работу? Даже катастрофа на «Титанике» и то была менее разрушительной, там хоть кто-то спасся! Мы же пойдем ко дну все, включая даже блудливого Мурзика!
Дверь скрипнула и на пороге появилась сочувственно вздыхающая Клара Федоровна.
- Бедная Людочка! Успокойся! Фрида Марковна, вымотав нервы, обычно не прибегает к крайним мерам. Да и не имеет она права уволить тебя за пятнадцатиминутное опоздание!
- Так-то оно так! – тяжело вздохнула я, вытирая слезы.- Не думала, что читатели жалуются на меня. Казалось, что у нас хорошие отношения! Вроде бы стараюсь никого не обижать…
Клара Федоровна даже руками замахала:
- Что ты – никто не жалуется! На тебя Широкопляс наябедничал! Мол, из-за твоего опоздания он не смог во время прийти на заседание ветеранов компартии. Ну, Фриду и понесло!
От злости у меня перекосило лицо. Ах ты, старый маразматик, ну, получишь ты у меня ещё книжки из закрытого доступа!
- Ладно, - тяжело вздохнула я, видя, как в библиотеку заходит уборщица, - все сегодня набекрень! Но может, мы хотя бы к Розе Сергеевне сходим, тетя Клава?!
Честно говоря, после погрома устроенного неизвестным Дамианом, идти в одиночку в тот дом я бы ни за что не отважилась. Но уборщица, с грохотом ворочавшая ведрами, только покачала головой:
- У меня корова должна отелиться! Я итак из дома всего на полчаса вырвалась - быстро помою полы и убегу!
- Ну вот,- вздохнула я, с сомнением глядя на пакет с вещами, - и здесь ничего не получилось!
Клара Федоровна всегда была отзывчивой женщиной, и очевидно, мой несчастный вид подтолкнул её к действиям.
- А зачем вам к этой убогонькой?
Я рассказала о мерзнущем Димочке.
- Хотите, я пойду с вами?
- Конечно, - обрадовалась я столь своевременному предложению, - хочу!
Уже темнело, когда мы, обходя лужи и спотыкаясь на выбоинах в брусчатке, подошли к знакомому домику. Окна были темны.
- Их что, нет? – разочарованно осведомилась спутница.
- Дома! Просто у Розы Сергеевны свет за неуплату отрезали, и она сидит либо при свече, либо жжет лучинки!
- Дикость какая-то! Как до революции!
Мы прошли во двор и постучались в дверь.
- Входите!
И действительно, у теплящейся на столе свечи хозяйка дома с незнакомым пареньком играли в шахматы.
- Ой, Людочка, Клара Федоровна, - засуетилась Роза Сергеевна, пододвигая нам табуреты,- садитесь! Хотите, я заварю смородиновые веточки?
- Нет,- за нас обеих отрезала госпожа Петрова,- недавно чай пили!
И её глаза изучающе уставились на незнакомца. И пока я объясняла Розе Сергеевне, что принесла её племяннику свитер и мастерку, Клара Федоровна не сводила с парня глаз, да и он, полностью игнорируя меня, смотрел только на неё.
Дима выглядел странно – это сразу бросалось в глаза даже в неверном свете свечи. Мне трудно даже описать, в чем дело - бесцветный, что ли! Хотя, у него были классически тонкие черты лица и неплохие каштановые волосы. Казалось, что кисть неизвестного художника сначала его нарисовала нормальными красками, а потом, по неизвестной причине, решила смыть изображение, да не завершила работу до конца. Серые глаза смотрели на нас холодно и спокойно, я бы даже сказала, равнодушно, но на Клару Федоровну Димочка неожиданно произвел впечатление.
- Какой чудесный мальчик! – делилась она со мной по дороге из дома Розы Сергеевны, - прелесть! Вот что, Людочка, его нельзя оставлять в такой убогой обстановке – юноша достоин большего!
- Все мы достойны большего! – пробурчала я.
У меня этот недоросль не вызвал такого же щенячьего восторга – уже вполне взрослый парень, мог бы и сам зарабатывать, а не сидеть на шее у доверчивой нищенки!
- Вы должны забрать его к себе домой! – вдруг непререкаемым тоном выдала мне спутница.
От изумления я онемела. Ещё чего не хватало - только через мой труп подобная личность пересечет порог моего дома, да и то не факт, что я даже мертвая не укушу его за ногу.
- А мы тем временем подумаем, что с ним делать дальше!
Подумать? Пожалуйста! Только не об этом!
- Галина Викторовна! – быстро нашлась я. - Галина Викторовна никогда не допустит посторонних в вверенном ей подъезде! Я ведь не могу его прописать без согласия мужа!
Думаю, каждый житель нашей необъятной страны видел кинокомедию Гайдая «Бриллиантовая рука»? Помните управдома, которого гениально сыграла Нона Мордюкова? Так вот это была жалкая пародия, по сравнению с нашей Галиной Викторовной – живущей на первом этаже, главной по подъезду. Мимо её бдительного взора блоха не проскочит, не то, что такой большой мальчик, как Дима. Она меня как-то подвергла беспрецедентному допросу по поводу моего приехавшего в гости брата. И пока я ей не показала его и свой паспорт, свидетельство о браке и свидетельство о рождении, она орала во все горло и грозилась вызвать наряд милиции, выгонять из дома не прописанного жильца.
Галина Викторовна вечно придумывала, как нас развлечь – то выгоняла всех жильцов на мытье стен подъезда, то на уборку прилегающей территории, то на бесконечные собрания по поводу и без повода. Энергия так и брызгала из заполошной бабы, да и фантазии было не занимать.
Но сегодня я впервые обрадовалась тому, что эта женщина служит Цербером в моем подъезде. Но мой ответ совсем не понравился собеседнице.
- Неужели вам не жалко мальчика? – ледяным тоном осведомилась она.
- Как не пожалеть! Возьмите Диму к себе,- в отместку предложила я,- у вас и холодильник полнее моего, и жилплощадь позволяет!
Клара Федоровна нахмурилась.
- Вы, Людочка, одинокая женщина,- недовольно заметила она,- а я вынуждена считаться с мнением Николая Викторовича!
- Да, без его мнения тут, пожалуй, не обойтись!
Неподалеку от особняка Петровых мы расстались, и дальше я уже побежала одна. Вокруг сгущалась темнота, и начинался дождь, уж не говоря о сильном ветре. Я торопилась идти, нервно прыгая через лужи, и все же не могла избавиться от неприятного ощущения, что кто-то смотрит мне в затылок недоброжелательным взглядом.
И только услышав на подходе к подъезду пронзительные рулады, выводимые влюбленным Мурзиком и его соперниками, я смогла слегка расслабиться. Нет, Димочка мне решительно не понравился, мало того, наводил безотчетный ужас.

ПЕТРОВЫ.
Теперь немного поподробнее о семье Клары Федоровны.
Николай Викторович любил свою жену. Она, правда, находилась в состоянии перманентного страха, что какая-нибудь ушлая медсестра его уведет, и часто мне рассказывала, к каким уловкам прибегает, чтобы не ослаб интерес к её персоне. Уловки были так себе, но, судя по результатам, успешно срабатывали. Ему нравилось в Кларочке всё, и даже то, что жена была похожа на поставленный горизонтально кабачок, вызывало в нем умиление.
Супруги часто ездили в гости и принимали у себя друзей, и вообще вели активный светский образ жизни, имея полезных знакомых практически во всех учреждениях нашего городка. Им всегда кто-то доставал нечто дефицитное – лекарства, мебель, одежду. Петровы же, в свою очередь, делились этим с друзьями, а те в благодарность волокли им рыбу, мясо, яйца, мед, и часто придя к ним в гости, можно было обнаружить в прихожей фляги с маслом, банки с молоком и мешки с сахаром и мукой, подаренные в обмен за услуги.
- Людочка, дорогая, поспрашивай - никому рис не нужен? А то у меня целый мешок простаивает. Куда нам столько! Я уступлю подешевле!
И я старательно расспрашивала знакомых и соседей по дому по поводу риса, и, в конце концов, находились желающие его купить. За посредничество отсыпали килограмм, другой и мне.
Кладовые Петровых всегда были забиты под завязку деликатесами. Они первые в Емске приобрели морозильную камеру, потому что даже двух холодильников не хватало для всех припасов.
В ту пору женщины нашего городка, имеющие дочерей, начинали им складывать приданое, едва те начинали ходить. Каждая собирающаяся замуж девушка Емска должна была иметь в запасе сундук с постельным бельем, полотенцами, покрывалами и одеялами, а дальше – по уровню доходов родителей. И часто к сундуку прикладывались и мебельные стенки, и холодильники, и даже дома и автомобили. Богатое приданое указывало на социальный статус родителей, красноречиво определяя их место в довольно сложной иерархии захудалого городка.
Накануне свадьбы все это добро свозилось в дом жениха, и родственники последнего, а иногда и случайные люди с улицы имели право все это разглядывать и оценивать.
Так вот, в доме Петровых была специальная комната, забитая приданым под завязку. Мало того, Клара Федоровна наполнила одинаковыми золотыми серьгами, колечками и цепочками две большие хрустальные вазы – по одной на каждую дочь.
Короче, именно про такой дом говорят - «полная чаша»!
Теперь о девочках – Инне и Кате Петровых.
Между ними была разница в шесть лет, и Катю Клара Федоровна родила в тридцать восемь.
- Ох, как же я не хотела рожать Катьку, - как-то делилась она со мной,- все-таки почти сорок! Но Николай настоял – он очень сына хотел. А теперь не надышимся на малышку. Звездочка наша, ягодка – такая светлая, такая нежная! Никогда не забудет поцеловать, все время ластится – мамуля, да мамуля! Вся в меня!
- А Инна?
Клара Федоровна тяжело вздыхала.
- Инка всегда себе на уме, замкнутая растет! Слова из неё не выжмешь, смотрит исподлобья! Вылитая моя свекровь - такой же нелюдимый характер. И бабка их была ещё той грымзой - кержачка сибирская! Николай-то только к Инке, там погладить по голове или что-то спросить, а она разве не кусается! Дикарка!
На мой взгляд, Инна была нормальным ребенком – активным и добродушным, но родителям виднее, какие недостатки у их дочерей. Ничего не поделаешь, но именно Катюша безраздельно царствовала в сердце своих родителей.
В ту пору любая мало-мальски уважающая себя семья, имеющая дочерей, заставляла их ходить в музыкальную школу. Петровы отдали своих девочек в класс фортепьяно, и теперь все разговоры Клары Федоровны крутились вокруг успехов младшей дочери на музыкальной ниве. То она готовилась к концерту, то выступала, то нужно было ей купить новое платье для сцены. А вот о старшей, бренькавшей на том же инструменте в выпускном классе, мать упоминала редко и скупо. Что ж, по-разному складываются отношения среди домочадцев.
Казалось, полная больших и малых забот обычная жизнь весьма состоятельной на русский манер семьи. Муж любит, две дочери – что же ещё нужно женщине для счастья?
Оказалось, Кларе Федоровне очень не хватало Димы.
Что уж она сказала своему Петрову о парне, я не знаю, но только спустя две недели до меня дошли слухи, что дамочка бегает по всем инстанциям, выправляя приблудышу документы.
- Да, - меланхолично подтвердила забредшая в библиотеку Роза Сергеевна, - Клара Федоровна любезно помогает Димочке получить паспорт. У него все документы сгорели!
- Наверное, ещё при пожаре Москвы?
Издевка не прошла, потому что Роза Сергеевна её не поняла.
- Не знаю! Димочка об этом не любит говорить - наверное, испытал потрясение, бедняга! Он такой чудный деликатный мальчик!
- Сколько же лет вашему Диме?
И опять размытый ответ.
- Он совсем ещё юный!
Да уж, понятно, что не старик! Хотя по всему видно, молодой, да ранний, вон как лихо обвел вокруг пальца даже отнюдь не глупую Клару Федоровну. Никакой симпатии или сочувствия Дима у меня не вызывал, наоборот – глухое и опасливое раздражение.
Между тем, время шло, и по тому, как старательно Петрова избегала мою библиотеку и заседания кружка «Любители книги», я поняла, что она обижена на меня за отказ поселить у себя приблудного хвата. Честно говоря, мне это было очень неприятно, да и жалко терять её дружбу. Я ведь стольким ей обязана! И все из-за какого-то юного мошенника!
Но поведение Петровой казалось странным не только мне. Наши дамы на очередном сборище только недоуменно пожимали плечами:
- Что-то Кларочка блажит! Зачем ей этот парень?
- Возится с ним!
- Всюду ходят вместе!
- Да, что ходят – он даже на работе сидит возле Клары! Глаз не спускает!
Я удивилась - как же это Фрида Марковна допускает подобное самоуправство? На нашу грозную старуху это непохоже!
- Одела его во все импортное! Где только взяла такие модные вещи?
- На барахолке, в области - кучу денег отвалила!
- Это что, вот как ей удалось выправить ему паспорт взамен утерянного?!
Вопрос, и возможный ответ на него выходили за пределы моего разумения. Я не подозревала, что Петровы способны на подобное пренебрежение к закону.
Кто хоть раз сталкивался с работой паспортного стола, знает, что пришлому человеку без документов получить паспорт практически невозможно. Но, зубы болят у всех, и рано или поздно все оказываются в руках дантиста. Неужели Клара Федоровна уже втянула в операцию по спасению Димы даже своего мужа? Или, может, я чего-то не знаю?
Но после того как у меня в библиотеке побывала Юля Скворцова, работающая секретаршей в нашей средней школе, у меня совсем голова пошла кругом.
Тридцатилетняя Юля - обыкновенная толстенькая и невзрачная разгильдяйка, вечно все теряющая, путающая, да ещё медлительная и туповатая. Короче, более плохую секретаршу было ещё поискать! Но был у этой секретарши один офигительный талант - она виртуозно собирала по городу самые невероятные сплетни, и охотно ими делилась со всеми желающими слушать.
Юля редко заходила в библиотеку – только в поисках, каких-нибудь новостей. Читать она не любила, разве рассеянно листала журналы мод в читальном зале, но её нос картошкой, казалось, все время шевелился, вынюхивая скандалы и неприятности.
Сплетницу несколько раз били те, кого она особо достала своим языком.
Однажды, когда Скворцова шла по улице, на неё налетела незнакомая бабища и стала избивать тяжеленной сумкой. Юля завизжала, возмущенно вопрошая, что происходит? Баба стала ей что-то кричать о семи сдохших поросятах и требовать возврата денег. Когда, в конце концов, в дело вмешалась милиция, то выяснилось, что на Скворцову натравила буйную даму одна из ранее пострадавших от её языка женщин. Мол, именно Юля дала ей на продажу полудохлых хрюшек и деньги за них забрала то же она. Вот баба и наехала на неё с требованиями то ли свинок оживить, то ли деньги вернуть.
Но сегодня толстушка целенаправленно пришла ко мне, потому что знала, как мы близки с Кларой Федоровной. Конечно, ей хотелось разузнать от меня что-нибудь скандальное о жене дантиста, но и самой было что рассказать.
- Вчера Петрова приходила в нашу школу по поводу выпускных экзаменов! – сразу же выпалила Юля, едва переступив порог.
- Чьих? – меланхолично поинтересовалась я, расставляя книги на выставке, посвященной русской письменности. - Инны?
Инна заканчивала школу. И что тут было сенсационного? Ну, волнуется мать за свое чадо, так кто же из нас не волнуется? Правда, Инна всегда хорошо училась, и в этом отношении беспокойство Клары Федоровны было, на мой взгляд, излишним.
Но к моему удивлению, Скворцова только коротко хохотнула в ответ на мой вопрос.
- Она разговаривала с нашим директором по поводу аттестата для Дмитрия Долмацкого!
Дмитрий Долмацкий? Это Димуля, что ли?
- Аттестат? – удивилась я. - А…как это? Разве аттестаты так просто выписывают?
Юлечка высокомерно захихикала:
- Попробуйте получить! Но для Петровых закон не писан – не знаю, уж сколько они отвалили денег нашему алкашу (это она о своем работодателе!), или обошлись банкой самогона, но Долмацкий приказом по школе был зачислен в 11 класс 23 мая, как раз накануне последнего звонка!
- А как же документы?
Мой вопрос не был праздным – меня как-то загоняла классная руководительница, требуя новой справки с места жительства, потому что видите ли, я развелась с мужем. И её мало волновало, что тот был по-прежнему прописан в квартире.
- Ваше семейное положение изменилось, и семья теперь не полная! На основании, каких документов мне это внести в личное дело ребенка?
- Свидетельство о разводе не подойдет?
- Так он же не с дочерью развелся, а с вами! Мы ведем обязательный учет таких семей, как потенциально асоциальных и угрожающих физическому и психологическому здоровью ребенка! – упрямо толковала мне дама от просвещения.
А тут нужно было целиком предоставить личное дело! Откуда же Клара Федоровна и недоросль его взяли? Значит, все-таки не все документы пропали в пожаре?
- Да чихали они на эти самые документы! Папку я завела, и спросила, что в неё вложить, а мой Лось (это всё о том же директоре!) пробурчал, что все справки Петрова после принесет, а пока нужно звонить в районо и вставлять ребенка в дополнительные списки, сдающих выпускные экзамены!
Вот здесь моё мнение о Кларе Федоровне стремительно ухудшилось. Да это же авантюристка какая-то, раз она ни во что не ставит простейшие правила сосуществования! На что будет похож мир вокруг, если так легко можно обойти любой закон? И за что же горбатятся над учебниками наши дети, переводя нервы и здоровье, если любой пришлый проходимец может получить заветный аттестат всего лишь за банку самогона?
- Как же он сдаст экзамены? К ним ведь готовиться надо?
- Я тебя умоляю, - отмахнулась Скворцова,- папе (это опять-таки о директоре!) очередная банка с горючим, учителям по коробочке просроченных конфет, завалявшихся у них в холодильнике, и все будет чики-поки! Сдаст на одни пятерки!
- Неужели так можно? – отказывалась верить я.
- Смотря кому! Тебе и мне – нет, а этим наглым буржуям, разжиревшим на зубной боли, можно всё, что угодно! Для них закон не писан! Я вот только одного не пойму, откуда этот Дима взялся?
- Родственник Розы Сергеевны! – машинально пояснила я, мрачно думая, что живу в окружении сплошных мошенников.
- Я тебя умоляю! – Юля посмотрела на меня, как на идиотку. - С чего бы это Петрова так хлопотала о Розе? Она разве ей хоть раз кусок хлеба дала, или какую юбку старую швырнула? А тут пустилась во все тяжкие по поводу её племянника! Всё сплошное вранье!
Мне не хотелось рвать глотку, доказывая обратное. Наверняка, у собеседницы уже была своя интересная версия происходящего.
- У тебя есть какие-нибудь идеи? – угрюмо поинтересовалась я.
Юля даже облизнулась от удовольствия. Её можно было понять – столько лет треплешь языком о всякой ерунде, а тут такое лакомое событие!
- Этот Димочка – любовник нашей Клары!
У меня книги посыпались из рук.
- Господи, Юля, да ей же пятьдесят, а он почти ребенок!
- И что? Даже слепой заметит, что она влюбилась в него словно кошка!
Какой бред! Это нужно было совсем не знать Клару Федоровну, чтобы предположить подобную дикость, хотя… судя по способу получения Димой паспорта и аттестата, я её, действительно, не знала.
_________________

Прочитав историю загадочного Дамиана и Розочки, провела я параллели с другой аналогичной историей... Стефания, порыскала в Ваших рассказах в сборнике на форуме и не нашла, ведь был такой рассказ, имя Гг-ни я запамятовала, она тоже была вроде как блаженной, и у нее тоже гостевал таинственный офицер... Не почудилось же мне А того рассказа уже нет
Про арбузный мёд слышу впервые Надо же, и не знала, что такой бывает
Задумалась и я над расплывчатостью ответа на вопрос, найдет ли Гг-ня своё счастье Очень хочется, чтобы это случилось

Знакомо, увы и ах Виновата всегда женщина, ага А мужчина, он же телок безвольный, пусть и на 20 лет старше, и знает о возможных последствиях

А вот здесь да, верно дамы подметили, Раечка ничем не лучше профурсетки, окрутившей бывшего мужа Людмилы. Но все равно Людмила помогла бы Раечке, таков уж характер
Жду, чем закончится история с Димой-племянником.
Спасибо за продолжение

Спасибо за продолжение! Ну, ничего себе, понеслось. Тут без приворота не обошлось, наверно.
___________________________________

В тихом омуте черти водятся (с). А в тихом городе Ейске собрались просто уникальные жители, можно сказать раритеты. Тут и "старые работники культуры", и "городские сумашедшие" и сплетницы (целый клуб у них по интересам), и кляузники...Как только одна Людмила с дочкой сохранили рассудок в этом "цветнике"! И интересно, чье воплощение этот Дмитрий Долмацкий? Дамиан? И как-то сразу он Клару загипнотизировал, а ведь она одна из самых расчетливых и здравомыслящих женщин этого городка. Такое впечатление, что он специально к ней "присосался" как к наиболее "питательной среде" для выживания в телесной оболочке.
_________________

Смею вас уверить, леди, что все типажи списаны с реальных источников. Вот в любой провинциальный городишко загляни и увидишь целый букет надменных жен малюсеньких начальников, забитых одиноких "библиотекарш". блудливых почтенных "хомяков" на службе закона, патологический алкашей и пр. Что же касается арбузного меда, то такой есть - варится, как варенье. Рассказ называется "Гости у нашего порога", Я его писала для конкурса и просто отдельно вычленила в самостоятельную работу. А здесь он проходит, как маленький эпизод.
_________________

спасибо вам всем за отзывы. Очень рада, что вы следите за судьбой моей героини.
_________________

Спасибо! Очень весело !

Я рада, что мой клуб поднимает вам настроение!
_________________

 » Глава 4

ПРОШЛО ТРИ МЕСЯЦА …
Клара Федоровна не показывалась в моей библиотеке три месяца, но я знала, что с ней происходит. Не было, наверное, в тот момент ни одного читателя, который в тот или иной момент не говорил:
- А вы слышали про Клару Федоровну-то…
Молчала только Роза Сергеевна, хотя, наверное, той было, что сказать!
По работе мы сталкивались в отделе культуры с госпожой Петровой, но она все время делала вид, что страшно занята и обливала меня холодным равнодушием. Она упорно не хотела забыть о моем отказе приютить своего протеже.
А между тем, волна слухов, однажды поднявшихся вокруг семьи Петровых, не желала успокаиваться. Шли месяцы, а слухи все нарастали и нарастали, становясь всё более и более безобразными, пока не произошел открытый инцидент.
В конце августа в нашем Емске празднуется День города.
Достается всем по полной программе. Школы, сбиваясь с ног, репетируют театральные шествия, частные предприниматели спонсировали разную закуску - от пирожков до шашлыков, а две наших фабрики выставляли на лотки свою продукцию.
Но, конечно же, самая большая головная боль у районного отдела культуры. Всё нужно организовать, за всем проследить, и не ударить в грязь лицом, демонстрируя свои достижения на отчетном концерте. Здесь и поют, и пляшут, и декламируют стихи таланты местного разлива.
Сцена позади «Зеленого шума» была щедро изукрашена надувными шариками, цветами и жизнерадостными плакатами. Народу на лавочках собралось множество.
На первых скамьях сидела местная элита с женами. Играл духовой оркестр, а на сцене суетились проверяющие аппаратуру ребята из нашего ДК. Зрители в ожидании зрелища радостно шумели.
Я сидела где-то в середине пышущей жаром и потягивающей безалкогольные напитки и пиво толпы. Вокруг шелестели бумажками конфет, хрустели чипсами и щелкали семечки мои соседи по подъезду, заранее занявшие нам с Алкой места. Я им была очень благодарна, потому что уже с утра сбилась с ног, проводя в своей библиотеке мероприятия под следующими многообещающими названиями: « Мир сказок», «Мой город в книгах и стихах», «Ветераны родному городу».
Особенно тяжело пришлось с последним. Мозги мне и людям выносил один из почетных пенсионеров города Емска. Есть у нас свой местный талант, рьяно оседлавший Пегаса и без устали штурмующий на нем на вершины Парнаса. Читать его невозможно - такой нуднятины не видывал свет, но вся она касалась граждан Емска, воевавших на фронтах Великой отечественной войны. И понятно, что положение обязывало приглашать его на все мероприятия.
Талант издал книги за свой счет, но их никто и не подумал покупать. Тогда, не мудрствуя лукаво, они с сыном привезли пачки книг в мою библиотеку и свалили их посреди читального зала.
- Что это? – возмутилась я.
- Вы обязаны распродать эти книги, - нагло заявил мне отпрыск гения, - цена проставлена на обложке. Мой отец писал их для Емска, и его жители должны их раскупить! За деньгами я буду приезжать по понедельникам!
- Понедельник – мой выходной день!
- Ничего, придете, чтобы рассчитаться!
Я позвонила Фриде Марковне.
- Да, - не стала отказываться та,- я разрешила! А где ему торговать своими книгами, не на улице же?
- Но почему это должна делать я? И как я могу держать в запаснике столько неучтенных книг?
Фрида задумалась.
- Ладно, - тяжело вздохнула она,- помогите посильно старику! А если ничего не выйдет, мы эти книги увезем!
Книги, в конце концов, увезли – на макулатуру, и три года спустя! Скажу честно, устав пинать страшно мешающие пачки в подсобке, я с жаром предлагала их всем, но за все время у меня купил только одну книгу товарищ Широкопляс, и то, из принципа!
В ближайший же понедельник у меня в квартире раздался телефонный звонок:
- Почему вы заставляете меня ждать перед закрытой дверью,- сразу же заорал сынок писателя,- я дорожу своим временем!
- Если вы действительно дорожите своим временем, то прежде, чем ехать в библиотеку, уточнили бы, удалось мне продать, хоть одну книгу вашего уважаемого родителя! – резко отреагировала я, отжимая половую тряпку. - Денег нет!
- Этого не может быть!
- Увы! Когда мне надо будет отдать деньги, я вас найду!
Извините за отступление, но у каждого своя головная боль.
Итак, вернемся в тот жаркий день конца августа.
Все шло, как обычно, и ничто не предвещало последовавшего безобразного скандала.
До начала концерта оставалось несколько минут, когда в парке появились запаздывающие Петровы – сам Николай Викторович, недавно поступившая в мединститут Инна, веселая и нарядная Катенька, которая участвовала в программе выступлений с какой-то песенкой, подполз следом за всей семьей к первым рядам и Дима.
Парень мало изменился за эти месяцы, разве только подстригся по последней моде, да был одет в модные тогда турецкие штаны - «бананы» и «фирменную» рубашку.
Воцарилась мгновенная тишина, взорвавшаяся возмущенным гулом обсуждающих это скандальное появление голосов обитателей задних скамеек.
- Ты глянька-ка, Людка,- обратилась ко мне, потрясающая орденами возмущенная баба Нюра,- этот … приперся! Ну, совсем люди совесть потеряли, раз голубые так обнаглели! За что боролись, зачем революцию делали? Товарищ Сталин бы такого не допустил!
- Чего? – оторопела я.- С чего вы взяли, что Дима, так сказать… нетрадиционной ориентации?
- Так эта гугнявая шалава мальчонку-то для своего мужа приглядела! Зубник-то наш не тем местом интересуется! Весь город только об этом и говорит, на базаре шагу нельзя сделать, чтобы об этой потехе все уши не прожужжали.
У меня покрылись краской стыда щеки, и я испуганно покосилась на увлечено болтающую с подружками Аллочку – не услышали бы такого невинные детские уши!
- Анна Никаноровна, не надо слушать всякие небылицы! – прошипела я на старуху. - Чего только люди не наболтают!
- Глас народа – глас правды! – высокопарно заявила баба Нюра, и оживленно дернула меня за рукав.- Да ты прислушайся, сама-то, что все вокруг говорят!
И я прислушалась, и все обрывки фраз, доносящиеся до моего слуха, в той или иной интерпретации вторили бабе Нюре. Какой кошмар! Так вот к чему привела устроенная Петровыми вакханалия беззакония!
И когда затянутая в шелковое вечернее платье пухленькая Клара Федоровна показалась на сцене, никто и не подумал успокаиваться. Она что-то там пыталась говорить, но шум не смолкал, наоборот, возмущенно нарастая. Отдельные выкрики совсем уж распоясавшейся публики тоже не ласкали слух.
Положение спас, вышедший на сцену хор ветеранов. Старики рявкнули во все горло «Если бы парни всей земли…», и наконец-то, воцарилось молчание. Но стоило вновь показаться ведущей, как раздался недовольный гул, и так несколько раз.
К чести Петровых, они вели себя единственно возможным в такой дикой ситуации образом. То есть, как не шумели зрители, Клара Федоровна до конца отвела концерт. И Николай Викторович сидел, как ни в чем не бывало, как будто всё это не касалось ни его, ни его жены. Держалась и Инночка, а вот Катюша – бедняжка, чуть не плакала, но в нужное время вышла на сцену и славно спела с двумя другими девочками «Прекрасное далеко».
Помню, какое мерзкое настроение было у меня в тот день. Я понимала, что последствия этого концерта неминуемо ударят по семье Петровых – каким бы прочным не было их положение среди местного истеблишмента, вышестоящие органы не могли не отреагировать на скандал.
Так и получилось – уже в понедельник я узнала, что хор ветеранов написал коллективную жалобу на Клару Федоровну, обвиняя её в систематических срывах репетиций. Хотя, насколько я знаю, она только два раза пропустила репетиции, потому что устраивала Инну в общежитии мединститута.
Следом за хором Петрову попросили и из методистов, завуалировав изгнание кадровыми перестановками. Теперь она отвечала за сохранность экспонатов в запасниках местного музея.
Это было безусловное понижение – и в должности, и в зарплате, но зато в запасниках музея Клара Федоровна была не досягаема для открытых выпадов местных сплетников.
Помню, как уже месяц спустя после скандала, она, наконец-то, появилась в библиотеке вместе с Димой. Тот шел за ней, как паж вслед за королевой, таща набитую книгами авоську.
Меня он холодно смерил презрительным взглядом и замер у входа.
- Иди, прогуляйся по парку,- рассеянно повелела парню Клара Федоровна,- мне нужно поговорить с Людочкой!
Она пришла в удачное время, когда я уже закрыла библиотеку и сидела, дожидаясь пока тетя Клава домоет полы.
Увидев, кто пришел, уборщица хмуро фыркнула и ушла, а мы остались вдвоем.
- Ты тоже веришь всей этой грязи? – грустно спросила Петрова, нервно расстегивая плащ.
- Нет,- вполне искренне и твердо ответила я,- не верю! Но и не могу понять, почему вы так носитесь с этим парнем?!
Клара Федоровна видимо настолько была вымотана всеобщим остракизмом, что впервые на моей памяти, открыто разозлилась.
- Но, Люда, ты же сама видела, в какой нищете и убожестве находился Димочка! Разве я могла его оставить возле сумасшедшей нищенки?
Я неловко поежилась - сказать прямо, что думаю по этому поводу не могла, кривить душой не хотелось.
- Может, вы слишком увлеклись в своем стремлении помочь!
И вдруг, к моему удивлению, она согласно и измученно кивнула головой.
- Да! Так, скорее всего, и было! Дима – такой одинокий и несчастный интеллигентный мальчик! Мне хотелось его порадовать, и мы с Виктором стали часто приглашать юношу к себе. Сама понимаешь, у нас и с продуктами легче, да и дом не сравнить с халупой Розы. Инка как всегда дичилась, а с Катюшей они сдружились! Димочка такой контактный, такой услужливый!
Вспоминая всегда брюзгливо недовольное выражение лица «Димочки» я усомнилась в точности такой характеристики. Но следующим словам сразу поверила.
- Когда пошли разговоры, я поняла, что живу среди исключительно черствых и неблагодарных людей, и прямо сказала Диме, что лучше бы ему временно не посещать нашего дома. Хотя бы до тех пор, пока все не утихнет!
Разумное, а главное, единственно верное решение, но почему при этих словах у Клары Федоровны стало такое измученное и несчастное лицо?
- Но ты понимаешь, Людочка, - на глазах женщины показались слезы,- когда мальчик об этом услышал, он расстроился. Дима сказал, что впервые у него появилась настоящая семья и если мы его сейчас бросим, то он покончит с собой!
У меня изумленно округлились глаза, хотя… Клару Федоровну я понимала – а вдруг, действительно, малахольный паренек возьмет, да и залезет в петлю, как тогда ей жить с таким грехом на душе?
- Кто-то сказал: «Мы в ответе за тех, кого приручили!»
- Сент-Экзюпери,- механически напомнила я, и тут же растерянно спросила,- и что же вы теперь намереваетесь делать? Как все это сносить?
Клара Федоровна жалко улыбнулась.
- Знаешь, мне пятьдесят! В моей жизни много всего было, и я уверена, что скоро весь город привыкнет к Димочке и разговоры утихнут сами собой. Главное, не дрогнуть и высоко держать голову!
- А как относится ко всему этому Николай Викторович?
- Он все понимает, хотя ему тяжело видеть, каким нападкам я подвергаюсь, но мы с ним уверены, что наша семья из этого испытания выйдет ещё более сплоченной!
Хорошо, коли дело обстоит именно так!
- И всё же, Людочка,- вдруг остро блеснули глаза собеседницы, - большая часть в этой неприятной ситуации и твоей вины!
- Что? – опешила я. - Каким же это боком попала моя скромная персона в эту историю?
- Если бы ты сразу забрала Димочку себе…
- То сидела бы сейчас без работы, всеми оплеванная, и без надежды хоть как-то прокормить свою семью!
Но Клара Федоровна закусила удила.
- Мы бы тебе помогли! Да и кому есть дело до библиотекарши?
Благодарю покорно! Если ей не было до меня никакого дела, то вряд ли стал бы молчать мой экс-супруг, уж не говоря о бабе Нюре и прочих! Да…, только в тот момент я поняла, насколько эгоистичной была эта женщина, и подивилась, как не замечала этого раньше.
Но Петровы столько раз меня выручали и деньгами, и продуктами, и поддержкой, что это противоречие с трудом укладывалось в голове.
Человек слишком многогранен, и редко подходит под какое-нибудь определенное клише – добряк, злой или жадный. Всё запутано, всё условно, и никогда не знаешь, как он поведет себя в той или иной ситуации. Но есть люди, которые виртуозно манипулируют людьми, и хорошо разбираясь в их слабостях, симпатиях и антипатиях, легко добиваются своих целей.
К последним, наверное, относился и Димочка.


ПРОШЛО ПЯТЬ ЛЕТ…
За эти годы произошло много и мало одновременно. В моем положении, по крайней мере, особых сдвигов не было. Я работала в той же самой библиотеке, и мне катастрофически не хватало денег, потому что Алка училась в губернском институте физкультуры.
Нужно было платить за общежитие, давать ей деньги с собой, да и чем-то набивать сумки. Мне пришлось продать всё, что было ценного – и золотое колечко, и хрустальную вазу, и чайный сервиз под Гжель, но это помогло мало. Я мыла полы в подъезде, собирала лекарственные травы для аптеки, но зачастую мы с Мурзиком сидели на одной овсянке, что моему коту страшно не нравилось. Но я очень хотела дать дочери высшее образование и тянулась ради этого из последних сил.
Сама Алка тоже после занятий работала ходячей рекламой, подрабатывала официанткой в пиццерии, но это был слишком скудный и непостоянный заработок.
Зато мне, наконец-то, удалось договориться с моим благоверным – я отказываюсь от алиментов, а он выписывается из квартиры. Так что закончился многолетний ужас с разделом нашей «двушки» в мою пользу.
В ту пору я редко разговаривала с Розой Сергеевной – та, наконец-то, дожила до социальной пенсии, и уже не так нуждалась в моей помощи, хотя, потеряв Димочку, никогда не отказывалась от предложенных баночек с вареньем.
Тихо скользя между стеллажами, она листала приглянувшиеся книги, проводя таким образом целые часы. Она мне никогда не мешала, и я подчас забывала, что старушка где-то рядом.
И только раз Роза Сергеевна позволила себе вмешаться в мою работу.
Ко мне за книгами часто приходила Лена Незванова – юная мать-одиночка. Лена поехала после девятилетки учиться в техникум, но уже после первого курса вернулась домой с округлившимся животиком. Кем был отец её ребенка, так никто и не узнал. Ленка говорила то о каком-то таксисте, то о летчике, а то и вовсе о ком-то несуразном, чуть ли не инопланетянине.
Дома ей, понятно, не обрадовались!
Семья жила скудно, балансируя на грани нищеты из-за постоянно запивавшего главы семейства. Мать ворчала, отец по пьянке обзывал обидными словами, подружки сторонились, беспокойный ребенок постоянно болел и плакал - жизнь Лены никто бы не назвал счастливой! Но она любила читать, просто тонула в книгах, проглатывая толстенные тома за предельно краткий срок.
И вот эта девушка, каждый раз приходя в библиотеку (а ходила она ко мне часто!), оставляла ребенка в коляске перед входом и шла к моему столу.
- Не могли бы вы мне посоветовать, Людмила Павловна, какую книжку почитать, чтобы и он её любил, и она его любила, и всё было хорошо, но, в конце концов, они все-таки не поженились и расстались!
Немало немного!
- Нет, Лена, боюсь, ничего не могу предложить! Но, может, ты почитаешь «Сагу о Форсайтах»?
И так всё время – может, по рассеянности или из-за непреходящей усталости, девушка просто забывала, что уже задавала этот вопрос?
У меня каждый раз крутилось на языке: «Да-да, дорогая, я, бросив все дела, за ночь написала роман специально для тебя! И как раз сегодня могу его предложить!»
Как-то я не выдержала, и когда Леночка, забрав «Американскую трагедию» Драйзера удалилась восвояси, раздраженно высказалась:
- Если она так хорошо знает, о чем бы хотела почитать, пусть напишет книгу сама!
Я была уверена, что одна в зале открытого доступа, но раздался тихий предупреждающий кашель, и из-за стеллажей показалась смущенная Роза Сергеевна:
- Людочка, страшно, когда одинокий человек начинает сочинять себе новую судьбу! Его фантазии могут сбыться, и вряд ли от этого кому-нибудь станет лучше, а могут и не сбыться – тогда совсем плохо!
Бедная старушка опять молола невесть что!
- Роза Сергеевна,- виновато покраснела я,- извините, я не знала, что вы здесь! Выбрали книгу?
- Не извиняйся, Людочка! Зачем мне книги? Я уже и вижу плохо…, так, скорее, по старой памяти, листаю! Мне приятен сам шелест страниц, запах переплетов, и вид людей, копающихся в книгах. Последняя радость!
Я заволновалась. Признаться, я настолько привыкла к Розе, что не могла себе представить Емск без её сутулой фигурки с неизменной авоськой с книгами в руке. И почему-то она представлялась мне вечной, словно Горец, не подверженной болезням чудаковатой дамой. И вот…
- Вы больны?
Роза Сергеевна слабо улыбнулась, протерев обмотанные синей изолентой очки.
- Сахарный диабет! Не зря мои мужчины запрещали мне сладкое!
Какие мужчины – Димочка, что ли?
- Чем вы лечитесь?
- Да…
Всё понятно!
- А что думает на эту тему ваш племянник?
Старушка тихо вздохнула.
- У Димы своя жизнь! Я не хочу быть ему в тягость!
Это я хорошо знала. У Димы действительно была своя жизнь, впрочем, неразрывно связанная с жизнью Клары Федоровны.
Госпожа Петрова по-прежнему работала в музее, но уже заведующей, вытеснив с этой должности местную достопримечательность – заслуженного краеведа СССР Зою Романовну Дзюбу.
Зою Романовну обвинили в пропаже двух ящиков с чучелами рыб местной фауны, и попросили на заслуженный отдых. После чего жизнь в музее забила ключом!
Клара Федоровна налегла на работу со всей, нерастраченной на ветеранов хора энергией. Несмотря на излишний вес, она шустро бегала по всем инстанциям, звонко и задорно стуча каблучками по коридорам власти. Сумела даже по своим таинственным каналам выйти на саму мадам губернаторшу, и вскоре наш музей гордился двумя новыми экспозициями, оформленными по последнему слову тогдашней техники. И о чудо, в музее появился, чуть ли не первый в нашем городе компьютер! Правда об интернете, тогда даже слышали далеко не все, поэтому в основном-то за дорогой техникой играли в «косынку» и раскладывали пасьянс «Паук» члены семьи Петровых и, конечно же, Димочка!
Он прожил эти годы, прочно обосновавшись возле юбок свой благодетельницы. Молодой парень в самом рассвете сил и дама на шестом десятке – их постоянно видели вместе. Девушками он не интересовался вообще, скользя равнодушным взглядом по самым соблазнительным представительницам противоположенного пола, словно они были не более чем прошлогодние листья под ногами. Сверстников сторонился, старательно избегая контактов.
Поначалу он просто торчал у неё в музее, посильно помогая переставлять ящики или делать ремонт. Потом Петровы выкупили газетный киоск неподалеку, и Димочка стал проводить всё свое время, бесстрастно продавая кроссворды пенсионеркам и жевательную резинку детям. Но все равно, время от времени он все-таки закрывал палатку, чтобы наведаться к Петровой.
Все только рты разевали, когда Клара Федоровна, сияя глазами, проводила экскурсии по своим владениям, а потом появлялся Дима и начинал тенью бродить за ней следом. Она ласково улыбалась протеже, и ни разу даже взглядом не намекнула парню, что в его сопровождении нет никакой надобности. Зато посетителям почему-то становилось не по себе, и они торопились оставить эту странную пару наедине.
Вскоре пронесся слух, что Петровы купили парню квартиру. Тогда, наверное, он окончательно и ушел от Розы Сергеевны.
Очевидцы рассказывали мне, что муж и жена лично делали там ремонт, и Николай Викторович, натянув на лысину пилотку из газеты, увлеченно красил стены жилища.
Дамы нашего кружка от возмущения даже не находили слов.
- Такие деньги, Людочка! Такие деньги!
- Только не надо говорить, что он их наторговал, продавая газеты в ларьке!
- Говорят, Клара заказала ему встроенную мебель! Даже я себе такого позволить не могу!
Мне в ту пору приходилось особенно тяжело, поэтому я, в основном, пропускала все их реплики мимо ушей. История чужих затрат как-то не особо интересует, если сам в затруднении, где взять деньги даже на оплату коммунальных услуг.
Но денег у Петровых, наверное, действительно было немерено, потому что вскоре произошла история, окончательно отвратившая меня от бывшей благодетельницы.
Всё это время мы с ней, не смотря ни на что, все-таки поддерживали хотя бы видимость дружеских отношений. Петрова иногда ко мне заходила, и пока Дима копался в журналах в читальном зале, болтали о всяких пустяках. Прежней сердечности не было и в помине, потому что я ни на секунду не забывала, что этот парень не пропускает из нашей речи ни слова. Какие же тут разговоры по душам?! По этой причине дамский треп крутился в основном вокруг наших детей.
Я жаловалась на Алкиных суровых преподавателей, дороговизну жизни в губернии и на то, как быстро рвутся на дочери колготки.
- Не успеет одеть и уже дыра! И в кого она такая неловкая?
Колготки мадам Петрову интересовали мало – у богатых свои проблемы.
- Инка не хочет возвращаться по окончании ординатуры домой! В нашей больнице эндокринолог нужен! Мой Петров ведь и квоту пробил ей в свое время на целевое обучение, и с больницы подъемные выжал, и квартиру, как молодому специалисту! Уперлась, как коза, и ни в какую!
И тут её голос изменился, зазвучав нежными интонациями:
- Зато Катюшей не нахвалится учительница по классическому вокалу! Говорит, что у неё редкостной чистоты лирико-драматическое сопрано! Если дело и дальше так пойдет, то девочку ждет прекрасное будущее! Может, станет второй Галиной Вишневской! Девочка занимается день и ночь, забыла уже когда и на улице-то была! Звездочка моя!
Во время моего дежурства в составе НД (народных дружинников) по городу, я видела Катюшу с сигаретой в зубах и в компании хихикающих и стреляющих глазками по сторонам подружек. Дело происходило поздно вечером возле танцплощадки, где ей находиться пока было рано. Но говорить я об этом не стала – если считает мать, что её дочь горит учебой, то не надо переубеждать. Всё равно не поверит, да ещё врага наживешь!
- Мне говорили, что если она победит на весеннем конкурсе песни «Серебряный голос Емска», то осенью поедет на конкурс в Люксембург - « Юные голоса Европы!» В этом году наш район получил право выставить своего конкурсанта от губернии. Представляешь, какой случай для моей ягодки – показать себя всей Европе!
Я согласно кивнула головой, подумав, что чем черт не шутит - может, туда попадут ещё более безголосые дети, чем наша Катька. Как это точно звучит по латыни, я уже забыла, а вот перевод хорошо запомнила ещё со студенческой скамьи – «Среди слепых одноглазый - царь!»
Но прежде чем состоялся вышеупомянутый конкурс, семья Петровых пережила значительные денежные потери из-за участия в финансовой пирамиде.
А ведь это было после сокрушительного краха «МММ» и подобных компаний. Все средства информации не жалели времени, разжевывая доверчивым гражданам, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. О том, как работает пирамида, знает в нашей стране, наверное, каждый школьник, так нет! Практически каждый год все новые и новые россияне наступают в эту кучу, словно коллективно лишившись разума.
Так вот, мошенники, которые развели Петровых на деньги, действовали по старой, излюбленной схеме, разве с новым антуражем. Организация называлась солидно - «Закрытый элитарный клуб успешных бизнесменов Нечерноземья». Это вам не «МММ», которые не гнушались рубликами нищих пенсионерок – все было поставлено на широкую ногу! Предполагалось, что каждый член, вступивший в этот дико престижный клуб богатеев должен внести уставной капитал – нехилую даже для состоятельных людей сумму в 10 тысяч долларов. Счастливчикам показывали шикарные проспекты с яхтами и особняками на Ривьере, постоянных членов клуба в смокингах и в сопровождении звезд Голливуда, и обещали, что скоро они смогут похвастаться тем же. Получив деньги, выдавали шикарный, с золотым обрезом членский билет, угощали шампанским и бутербродами с икрой и выпроваживали восвояси! А вот когда одурманенный этим антуражем вкладчик разбегался за обещанными дивидендами, ему высокомерно поясняли, что деньги в деле, но если тот - плебей грошовый хочет получить свои доллары назад, то это возможно только при условии, что приведет в клуб ещё пять таких же богатых простофиль, как он сам!
Петровых, в свое время, привел в этот элитарный «лохотрон» один из попавшихся ранее на ту же удочку высокопоставленных чиновников Емска! И сам же потом все рассказал своей любовнице, хвастаясь, какой он умный и находчивый, ну, а та, в свою очередь, разболтала всему городу.
Кто позлорадствовал, а кто и пожалел попавших в беду людей, но в основном, конечно, все решили, что те бесятся с жиру и поделом им досталось.
И пока весь Емск гудел и пересказывал друг другу эту историю, ни о чем не подозревающая и полная энтузиазма госпожа Петрова энергично вышла на поиск пятерых идиотов, согласных бросить на ветер 50 тысяч долларов, чтобы она смогла выручить свои 10.
Не знаю точно, куда она поначалу направила свои стопы, хотя о кое-каких её попытках в последствие услышала от потрясенных такой непорядочностью дам.
Но зачем мне другие претенденты на членство в клубе, когда она попыталась туда завербовать даже меня! Меня, которая в то время едва ли не голодной бродила по Емску!
Впрочем, расскажу об этом поподробнее.
Клара Федоровна подошла в тот момент, когда я подключала к сигнализации свою библиотеку перед уходом домой.
- Людмила,- с напористым апломбом заявила она,- у меня к тебе серьезный разговор!
Я удивилась, но не очень. Мало ли – может, Петровы собрались куда уехать, а меня хотят попросить кота кормить. Хорошо бы…, тогда и тосковавшему по мясу Мурзику, что-нибудь, да перепало!
Мы пошли по направлению к моему дому, кутаясь в воротники от колючих порывов февральского ветра. У меня болело горло, и разговаривать на холоде не хотелось, но Кларе Федоровне, похоже, мороз был нипочем.
- Вы часто жаловались мне, Людочка, на свое тяжелое положение! И я вас понимаю – растить одной дочь непросто! Знаете, я много думала о вас с Аллочкой – как вам помочь?
Я даже раскашлялась от изумления. Больше пяти лет она обо мне практически не вспоминала и вдруг такая забота? С чего бы это?
- И пришла к выводу,- уверенно и с заметным нажимом вещала госпожа Петрова, - что вам нужно в корне изменить жизнь! Вы – сильная и энергичная женщина! Таким людям грешно чахнуть в библиотеке - нужно выходить в люди, заняться бизнесом!
Её Димочке сменщик, что ли, в ларек нужен? Ладно, я не против такой подработки - до десяти утра свободна, да и понедельник у меня выходной – посижу, подменю!
Но дело оказалось не в этом.
- Есть такой закрытый элитарный клуб для успешных бизнесменов,- таинственным голосом пояснила она,- это очень и очень разборчивое сообщество. Кого попало, туда не пустят! Но за вас я поручусь, как за исключительно порядочного человека!
Не скажу, что я сразу же поняла, о чем речь. И, растерянно хлопая ресницами, изо всех сил пыталась сообразить, зачем я этим «успешным бизнесменам» понадобилась – полы, что ли мыть в их клубе некому?
- Спасибо, конечно, - прохрипела я,- но что я буду в том клубе делать?
- Деньги! – с чувством пояснила мне собеседница. - На каждый вложенный рубль вы получите триста! Правда, первоначальный взнос достаточно высок – 10 тысяч долларов, но потом, дорогая, все окупится сторицей!
И тут до меня дошло, чего она хочет! Первой мыслью была обида – наверное, Клара Федоровна меня считает полной дурочкой, раз думает, что я клюну на такой развод, когда весь город жужжит об их финансовом банкротстве. Потом сообразила - Петрова-то уверена, что её авантюры мне неизвестны и, на свой манер, пытается обвести вокруг пальца.
У меня вырвался нервный смешок:
- Все это прекрасно, дорогая Клара Федоровна! Одно непонятно - откуда я возьму 10 тысяч долларов, когда для меня и 10 рублей деньги!
Она напористо и панибратски ухватила меня под локоть и за шепелявила прямо в ухо:
- Я уже обо всем подумала. У вас есть квартира и если её продать...
- Что? – нервно вырвала я руку из цепких лапок. - Как это продать? Кому?
- Есть некий Самвел, он давно хочет получить жилье в нашем Емске! У него бизнес – тапочками торгует на базаре! Я уже с ним разговаривала…
Да ты погляди, эта наглая баба нас с Алкой и жилья уже заочно лишила!
- Нет! – резко ответила я.- Никогда!
Клара Федоровна явно не ожидала такого резкого отпора:
- Людмила Павловна,- даже топнула она ногой,- что вы такое говорите? Почему – нет?! Я ради вас так старалась, общалась с нужными людьми, договаривалась, а вы? Нехорошо! Я думала, вы серьезная и умная женщина!
- Лучше быть глупой и легкомысленной, но в квартире, чем умной и серьезной, но без квартиры!
- Я же вам говорю, что все вернется месяца через три, умножившись стократ! А пока вы можете пожить у Розы Сергеевны – Димочка не возражает!
Да, настоящие благодетели – в доме с бушующим полтергейстом разрешат пожить! Да я туда и за пресловутые 10 тысяч долларов не за селюсь!
- Зато я возражаю!
- Как вы можете? Ведь я столько для вас сделала! Помогала, сколько могла, да и, если на то пошло, эта квартира без моей помощи уже давно бы ушла к вашему бывшему мужу! Могли бы из простого уважения прислушаться к моим рекомендациям!
В этот момент я её возненавидела. Мы стояли возле входа в подъезд, на нас мел снег, но мне и в голову не пришло пригласить бывшую подругу в дом. Мало того, страшно хотелось схватить Петрову за лисью шапку и окунуть лицом в снег. А вот она, похоже, не собиралась отступать.
- Что же, и чашечку чая не предложите? – оскорблено спросила Клара Федоровна.
Синильной кислоты - сколько угодно, но у меня её не было, а то непременно пригласила бы даму в дом! А на нет, и суда нет!
Неизвестно, чтобы произошло дальше, может я, в конце концов, и перешла бы на личности и опустилась до рукоприкладства, но мне помешал Геннадий Борисович Лысенко.
Геннадий Борисович – Герой Советского союза и заслуженный ветеран Второй мировой.
Раньше я думала, что его на фронте в голову ранило, поэтому он и пьет как лошадь, да куролесит с молодым пылом и недюжинной фантазией. Но как-то моя знакомая из пенсионного фонда добралась до его наградного листа. И там подробнейшим образом была описана дичайшая история о том, как в сорок первом году младший сержант Лысенко, вооруженный лишь топором, разогнал до зубов вооруженную роту фрицев, отрубив при этом голову возглавлявшему немецкий отряд офицеру вермахта. Захватчиков тогда полегло от топора Геннадия Борисовича больше, чем от прямого попадания снаряда.
До сих пор мне везло, и я удачливо обходила запивавшего ветерана стороной, но в тот вечер фортуна отвернула от меня свое капризное лицо, и Герой выскочил из парадного на улицу в одних кальсонах прямо на нас:
- А, - закричал он, свирепо вращая глазами,- попались сучки! Ты - Клара Целкин и ты Людка-проститутка! Да я таких, как вы, на фронте пачками … снимай панталоны!
Петрову унесло! А мне, увы, бежать было некуда! За спиной пряталась бессовестная Клара, а перед лицом маячил упившийся до белок сосед, требовавший, чтобы я невесть зачем стаскивала с себя штаны, потому что ветеран стал импотентом ещё при жизни своей покойной половины.
Спасение пришло внезапно, но было радикальным – чугунная, помнившая ещё первые пятилетки сковородка бабы Нюры опустилась на его запорошенную снегом лысину:
- Уймись, варнак!
«Варнак» спланировал, как осенний лист – плавно и горизонтально.
- И что с ним делать? – растерялась я.
- Да че ему будет-то, алкашу? У него в башке пластина титановая вшита! Я его так часто угощаю!
А я-то всегда удивлялась, почему у ветерана голова напоминает котел с плоской крышкой. Наверное, выпуклость надо лбом безжалостно сравняла карающая сковорода нашей бабушки русской революции.
Выскочила дочь Геннадия Борисовича – пенсионерка Тамара Петровна.
- Спасибо, баба Нюра, - деловито поблагодарила она старушку,- теперь он до утра проспит!
Втроем мы затащили «героя» в их квартиру. На столе стояла едва початая бутылка водки, и баба Нюра тот час положила на неё глаз.
- А чё, девки, не оприходовать ли нам пол литра?! Всё равно этот охламон ничего завтра не вспомнит!
- Можно,- охотно согласилась Тамара Петровна, - только надо отцу стопку отлить для опохмелу! А то ещё утром корячиться и мозги выносить будет!
Хозяйка на скорую руку поджарила яичницу с салом, открыла банку с маринованными огурцами и мы уселись за столом. После всех сегодняшних встрясок первые сто грамм пошли на ура! А если вспомнить, что кроме овсянки, съеденной ещё в обед, у меня в желудке ничего не было, то понятно, что я моментально охмелела.
И после того, как мне налили второй раз, я рассказала своим соседкам о всех напастях, свалившихся на мою бедную голову.
- Вот, - плакалась я,- какому-то Самвелу пообещали мою квартиру! Убьют меня, если квартиру не отдам, а отдам, мы с Алкой будем на вокзале с бомжами жить!
Не надо думать, что я совсем уж разума лишилась – тогда, в конце 90-х, такими историями было никого не удивить! И по телевизору постоянно показывали интеллигентных стариков и старушек, которых криминал выбрасывал из их квартир на помойку. Оно и сейчас не редкость, но в эпоху «первоначального направления капитала» ограбить беззащитных почиталось чуть ли не за доблесть.
Если я и начудила в той истории, так это в том, что наделила Клару Федоровну демоническими чертами предводительницы разбойников. Она была обыкновенной непорядочной эгоисткой, которую к тому же саму обманули, но никак не пособницей местной мафии.
Но мы - трое нализавшихся водочки баб от тридцати восьми до девяносто пяти лет, в тот момент так не думали.
- Вот оно чё делается! – задумчиво протянула баба Нюра,- уже за одиноких женщин принялись, живоглоты! Но меня они так просто, голыми руками не возьмут! У меня револьвер есть, мне лично сам товарищ Котовский подарил, когда мы в Одессе беляков били! Пусть только сунутся! А у тебя, Людка, оружие есть?
Я, захлебываясь пьяными слезами, только головой покачала.
- Есть, есть, на ж… шерсть, – отмахнулась Тамара Петровна - дама представительная и крупная,- знаю я этого Самвела. Недаром, всю жизнь фельдшером на «Скорой помощи» проработала. Как-то меня вызвали на улицу Бакинских комиссаров, где этот хряк живет у своей потаскушки.
Она глотком осушила остатки в своей стопке, поморщилась и с хрустом загрызла водку огурцом.
- Так вот – захожу! А его шмара – совсем сопливая девчонка вертится, глаза отводит, что-то верещит о высокой температуре, но ничего толком не говорит! Я прохожу в комнату – на постели в халате валяется огромный восточный мужчина. «На что жалуетесь?» - спрашиваю. Он откидывает полу халата, а там,- рассказчица сделала настолько красноречивый жест рукой, что все поняли, что именно она имеет в виду,- огромный, синий и весь в жутких шишках. Ужас!
У меня изумленно раскрылся рот, а вот баба Нюра проявила деловитое любопытство:
- Уши крысиные, что ли пытался пришить?
- Нет, шарики металлические вживить, - пояснила бывшая медсестра,- да неудачно! Началось нагноение, поднялась температура, и раз барабанило его причиндалы словно бревно!
- И?
- Увезли в хирургию на операцию, придурка!
Я изумленно икнула – в моей голове не укладывалось услышанное. Зато оно хорошо улеглось в памяти бабы Нюры. Что уж говорить – бутылка водки для неё была мелочью, не стоящей особого внимания! И если я, заявившись домой после кратковременного загула, рухнула в постель, то она до самого утра подбадривала себя ещё и настойкой боярышника собственноручного приготовления.
Жизнь бывшей звезды 2 конной армии была бедна событиями - не считать же развлечением запои соседей! И вдруг такой повод! Бабка за ночь накрутила себя до состояния невменяемости, окончательно уверившись, что вышеупомянутый Самвел именно её хочет лишить квартиры, и не успело ещё толком рассвести, как она оказалась на рынке возле палатки продавца тапочками.
Ни о чем не подозревающий Самвел неторопливо раскладывал на витрине свой специфический товар, когда на него бешеной тигрицей накинулась наша кавалеристка.
- Вот,- поднесла она ему прямо под нос сложенные в кукиш пальцы, - вот ты получишь мою квартиру!
- Ты чего, бабушка? – поначалу миролюбиво осведомился он, удивленно глядя на подпрыгивающее высушенное чучело старушки, - белены объелась?!
- Это ты белены объелся, … ушастый! Что, сговорился с гугнявой Кларой меня без жилья оставить? Так я и тебя, и твою стерву по судам затаскаю, у меня вся грудь в орденах! Меня даже Врангель боялся, и не тебе с Кларкой протягивать к моей хате загребущие руки! Бизьмесмены (язык оригинала) фиговы! Я до президента дойду! Мне сам товарищ Сталин руку жал! Ты бы лучше за своим … следил, а то я тебе шарики железные в гляделки бессовестные запихну!
От такого количества исторических лиц прошлой эпохи, по какой-то непонятной причине мелькавших в разговоре, Самвел несколько оторопел. Но так как баба Нюра продолжала и дальше скакать и размахивать руками, он быстро пришел в себя.
- Скажи, - оскорблено загудел мужик в ответ,- чем обидел? Может, тапки порвались? Так я новые дам, только успокойся, не прыгай, пожалуйста!
- Это ты своей Кларе колченогой тапки белые справляй! Только суньтесь в мою квартиру - дырку вмиг промеж рогов проделаю, злыдни поганые! Мне товарищ Котовский именной револьвер подарил!
Постоянно повторяющееся имя «Клара» в речи сумасшедшей старухи, наконец-то, привлекло внимание недоумевающего продавца тапок.
- Кто такая эта Клара, уважаемая? Почему ты меня рядом с этой женщиной поминаешь?
- А то сам не знаешь, с кем собрался порядочных людей в бомжей превращать! Зубника нашего жена – Кларка-гугнявка!
- Клара Федоровна? – наконец догадался Самвел, даже обрадовавшись, что хоть что-то прояснилось в этой темной истории,- а ты кто?
- Я - Анна Никаноровна Шелест! И я вам свою квартиру не отдам!
- Сам не возьму! С чего это ты, Анна Никаноровна, решила, что я хочу твою квартиру отобрать? Да ещё вместе с Кларой Федоровной?
- Так Кларка - проститутка сама сказала Людке - библиотекарше, что продала её квартиру тебе, мафия, за 10 тыс. сребреников! А Людка, мол, пусть убирается из дома вместе с дитенком, потому что тебе, бандиту, жить негде! А следующая-то в вашем поганом списке – я!
Так с пятого на десятое эти двое, наконец-то, добрались до меня.
А я, в самом что ни на есть плохом настроении, открыла библиотеку, вяло поприветствовав толкущегося у дверей товарища Широкопляса, жаждущего перед очередным партсобранием просмотреть подшивки газеты «Комсомольская правда».
Неспешно сняла пальто, надела рабочий халат и поправила у зеркала прическу. Я собиралась заняться списанием книг, поэтому надумала после обеда закрыть библиотеку для читателей, и принялась от руки набрасывать объявление, когда дверь скрипнула, и на пороге появился какой-то огромный мужчина кавказской внешности с большой коробкой в руках.
Наверное, дверь перепутал.
- Это библиотека! – вежливо указала я на его ошибку,- вход в аптеку с другой стороны!
Но тот с грохотом поставил коробку на пол:
- Это тебе, уважаемая! – с чувством заявил он,- носи сама и детям дай! Хорошие тапочки, мамой клянусь! Лучше не найдешь!
Сразу же догадавшись, что передо мной легендарный Самвел, под штанами которого скрывается нечто ужасное, я от страха завопила, как сирена:
- Товарищ Широкопляс, товарищ Широкопляс!
Но перепуганный дед в мановение ока забился в подсобку, а базарный «мафиози» защитным жестом вытянув руки перед собой, успокаивающе забормотал:
- Хотите широко плясать, уважаемая, пляшите! Я сам лезгинку танцевать люблю! Тапочки оденьте и пляшите! Не нужна мне ваша квартира, мне, вообще, от вас ничего не нужно! Не надо на меня вашу бабушку натравливать! Вот – тапочки у меня есть, а 10 тысяч – нет! Я просил Клару Федоровну помочь снять мне квартиру, а не купить!
Это потом я и плакала, и смеялась - вполне предсказуемо началась истерика. А в тот момент только и смогла выдавить:
- Не надо мне ваших тапочек!
- Это подарок, от души! Возьми – не обижай!
И Самвел исчез, зато его место тут же занял лопающийся от любопытства Широкопляс:
- Чего это он про тапки говорил?
- Не знаю! – нервно отмахнулась я. - Ненормальный какой-то!
- А в коробке что?
- Не знаю! И знать не хочу, сегодня же верну!
Но я не вернула коробку, и вовсе не из жадности, а от страха перед её хозяином. Одинокой женщине не стоит встречаться с человеком, способным так себя изуродовать! А в коробке оказались несколько пар действительно хороших тапочек, бутылка водки, палка колбасы, кусок сыра, пачка чая и банка кофе – продукты, давно уже ставшие для меня недоступной роскошью!
Всё-таки хорошим мужиком оказался этот Самвел, только непонятно, зачем его вплела в наши дела Клара Федоровна?
- Да, дура она,- легкомысленно отмахнулась баба Нюра, когда я ей рассказала про внезапный подарок,- городит абы что!
Старушка разговаривала, любуясь своими новыми яркими меховыми тапочками. Наверное, тоже Самвел дал, чтобы она покупателей перестала распугивать.
Вряд ли эта история была следствием того, что мадам Петрова резко поглупела, но я даже не стала задаваться вопросом, что она на самом деле замышляла, решив раз и навсегда прервать все отношения с этой женщиной.
А тут подоспело очередное заседание нашего клуба и выяснилось, что она пыталась таким же образом обмануть и других дам. Но все-таки это были женщины с состоятельными мужьями, с деньгами, поэтому я считаю её налет на меня беспрецедентным по черствости.
Кто живет, как я - без мужа, меня отлично поймет. Одинокая женщина очень беззащитна! Она идет по жизни, как по тонкому льду – любой может, походя оскорбить, ото всех вокруг исходит снисходительное презрение к неудачнице, не к кому прижаться в случае беды. Нет необходимой поддержки и опоры даже в самой простой бытовой ситуации – унитаз забился, проводка полетела, мышь завелась, пьяный ломится в дверь.
Знаю, многие не согласятся со мной. Сейчас модна теория, что мужчины только помеха на дороге умной и деловой женщины. Мол, детей, и без них можно воспитать, за любовником не нужно носки и трусы стирать и т.д.
Не отрицаю, может и есть в этих рассуждениях рациональное зерно, но я пишу о том, что чувствую сама, а не эти мужественные женщины, при всем моем уважении к их независимости.
Похоже, так же думали и все сановные дамы, собравшиеся вокруг меня в один из вечеров начала марта.
- Господи. Людочка, а с вас-то она что хотела взять? – презрительно удивилась Мария Степановна.
- Квартиру! – скромно похвалилась я.
- А вас с дочерью куда?
- К Розе Сергеевне!
Все так и ахнули! Но неожиданно из подсобки вышла согбенная фигурка Широковой. Я изумленно вздрогнула. Ведь проверяла абонентский зал перед посиделками – не было никого! Наверное, она в туалете сидела – я ей разрешала пользоваться своим санузлом. Пожилая женщина часто болела циститом.
- Я была бы вам рада, Людочка! – прошелестела она.- Милости прошу!
- Спасибо, Роза Сергеевна,- поблагодарила я её за участие, - но я не хочу вас стеснять!
- Какое стеснение – я так одинока!
- Лучше вы сами приходите ко мне!
Она, конечно, ко мне не пришла, да мы и так много времени проводили вместе. Роза теперь часто, листая журналы и альбомы, сидела в библиотеке до закрытия, и мы вместе шли домой.
Иногда она жаловалась на высокое давление и мышей в подполе, но чаще всего, молча шаркая ногами, доводила меня до дома.
- До завтра! – говорила она.
- До завтра,- рассеянно соглашалась я, обычно производя в голове финансовые вычисления.
Ноль плюс ноль всегда ноль, скажите вы, но нет! Неимущий человек всегда в раздумье, на что потратить свои жалкие копейки – банка кильки в томате, а может, лучше булочка или пакет молока?! Мурзик решительно настаивал на последнем, обожая манную кашу.
Прошел ещё месяц, и в апреле Петровы прозвездили вновь!
К тому времени Клара Федоровна уже несколько раз посещала мою библиотеку.
В первый раз она пришла с таким видом, как будто ничего и не произошло! Позади привычно маячила фигура мрачного Димы.
- Здравствуй, Людочка! Как ты? – защебетала она, умильно заглядывая мне в глаза своими светящимися глазками.- А у меня столько дел, столько дел…
Я с ледяным лицом продолжала рыться в каталожном ящике, в поисках интересующей меня книги, и никак не отреагировала на эти заигрывания. У нас – бедных, своя гордость! Но, похоже, Кларе было все равно - обижена я или нет! Она самозабвенно верещала об успехах своей Катьки, о её новом финском платье, о том, что младшую дочь хвалила учительница по литературе за стихи о родном городе, что она уже сделала ей заграничный паспорт.
- Не рано ли? – холодно поинтересовалась я.- Все-таки конкурс ещё предстоит выиграть?
- Ой, Катьке все равно здесь нет равных! Правда, Димочка?
Димочка, неизвестно зачем роящийся в подшивке журналов «Бурда моден», угрюмо качнул головой, с плохо скрытым раздражением внимая нашей болтовне.
- А Инна вышла замуж!
Вот так новость! Почему только я раньше её не слышала? Свадьбы были любимой темой обсуждения среди жителей Емска. На невест ходили смотреть всем околотком, о подробностях же мероприятия долго сплетничали с соседями и знакомыми. Все выносилось на обсуждение – и платье невесты, и костюм жениха, и угощение, и кто и что подарил! Гудели иногда по полгода!
А тут свадьба в такой богатой семье, как у Петровых!
- Инка, как всегда, в своем репертуаре! Представляешь, никому ничего не сказала – выпрыгнула замуж за лейтенанта космических войск некоего Михаила Федорчука и укатила с ним в Приморье! Что с этой дурынды возьмешь?
- А где же они поженились?
- В Тосно, у его родителей! Нам прислали телеграмму в последний момент! Ещё чуть, и Инка бы вышла замуж без родительского благословения!
Не думаю, что Инна в нем слишком нуждалась. Иначе, нашла бы время раньше сообщить о предполагаемом замужестве отцу и матери.
Конечно, Клара Федоровна прекрасно поняла, что её не рады видеть, но мудро решила не обращать на это особого внимания. Наверное, думала, что время пройдет, страсти утихнут, и мы с ней вновь, как ни в чем ни бывало будем попивать чаек с сухариками и малиновым вареньем.
Но в начале апреля она ворвалась в мою библиотеку, подобно урагану, даже забыв от волнения где-то своего Димулю!
- Катюше срочно нужен Эдуард Лимонов! У тебя в фонде есть?
Я так и села.
- Кате, Эдуард Лимонов? Вообще-то есть…, в закрытом доступе! У нас все-таки дети бывают, а там в каждой строчке ненормативная лексика! Вы уверены, что ваша дочь должна читать подобную литературу?
Кларе Федоровне, конечно, было далеко до Лимонова, но ругнулась она в том же духе.
- В районо для характеристики запросили список оценок за второе полугодие, а учительница по литературе требует сочинение «Нью-Йорк глазами русских эмигрантов (по одному из произведений Эдуарда Лимонова)».
Наверное, я впала в ступор, вспоминая пожилую учительницу литературы – сухопарую горгону Изольду Моисеевну Кац. У неё, что? Совсем крышу снесло? Да вроде бы нет – я лично выбирала с ней картошку на рынке, не ранее позавчерашнего дня, и ничего необычного не заметила. Изольда Моисеевна ещё весьма нелюбезно допрашивала меня по поводу наличия в библиотеке «Евгения Онегина». Узнав, что имеется всего пять экземпляров пришла в негодование, и мне пришлось долго и нудно объяснять, чем отличается школьная библиотека от массовой.
Может, она в одночасье спятила? Эта мысль меня настолько заинтриговала, что я, выпроводив Клару с вожделенной книгой, набрала номер телефона школы.
Мне повезло, Изольда Моисеевна оказалась в учительской.
- Я звоню вам вот по какому вопросу,- и я ввела её в курс дела, - думаю, в школьной библиотеке таких книг нет! Значит, другие дети тоже придут ко мне?
На том конце провода повисла многозначительная пауза, которая могла означать все, что угодно - от обморока до потери дара речи.
- Изольда Моисеевна? – испуганно позвала я. - С вами все в порядке?
Раздалось возмущенное сопение и тут учительницу буквально прорвало!
- Со мной-то всё в порядке, а вот господ Петровых, очевидно, ждут не дождутся в дурдоме! – раздраженно высказалась она.- Совсем ополоумели с этим парнем!
- Каким парнем? – удивилась я.
- Дмитрием Долмацким! По крайней мере, так он представился!
- А он-то какое отношение имеет к школьным сочинениям и Лимонову?
Оказалось, самое что ни на есть прямое.
По словам Изольды Моисеевны Катя терпеть не могла литературу. Просто на дух не переносила, поэтому всячески избегала посещения уроков. Придумывала кучу отговорок, срочно заболевала, исчезала на какие-то репетиции. Да ещё последние полгода «заневестилась», и с большим удовольствием бегала на свидания, чем сидела за партой. И оказалось, что за всю третью четверть она заработала три жалких тройки за устные ответы, и не одного сданного сочинения. Клара Федоровна, прекрасно знавшая, что её деточка, мягко говоря, не успевает, намеревалась решить эту проблему, как обычно:
- Нельзя ли, любезная Изольда Моисеевна, не ставить этих троек в выписку оценок? Я в долгу не останусь!
Но старая еврейка и не таких наглюк в своей жизни видала. Она одним щелчком поставила зарвавшуюся мадам «зубниху» на место.
- С удовольствием, уважаемая, но тогда вам придется объясняться, почему у девочки нет по моему предмету ни одной оценки!
- А нельзя ли…
- Нет, нельзя, - резко прекратила торг учительница,- хотите хороших оценок, пусть сначала напишет хоть одно сочинение!
- Может, подскажите, на какую тему?
- Инна должна сама это знать! А у меня помимо одиннадцатого ещё пять параллелей, я не помню точного названия всех тем сочинений наизусть!
- Но…,- заюлила Клара Федоровна,- она все время на репетициях, готовится к международному конкурсу!
- Нельзя сидеть сразу на двух стульях! – холодно напомнила суровая Изольда.
- Ладно,- сдалась Петрова,- мы что-нибудь придумаем!
И действительно, придумала!
Самой ей, конечно, под грозные очи старого дракона от педагогики попадаться не хотелось, поэтому она прислала вместо себя Димочку.
Дима, ни мало не смущаясь, дождался, когда Изольда Моисеевна выйдет на перемену, и подкатил к ней с требованием дать ему темы. Кац сначала опешила от такой наглости – какой-то парень с улицы приходит, что-то с неё требует, но потом все-таки не захотела накалять обстановку и предложила наиболее легкий вариант решения проблемы.
- Пусть напишет сочинение на свободную тему «Мир глазами современных писателей»!
- Каких писателей? – презрительно изогнул губы молодой человек в поскрипывавшей кожей модной кожаной куртке.
- Список, рекомендуемой литературы для чтения в 11 классе, я лично давала Екатерине! – раздраженно заявила учительница.
- Возможно, она его потеряла! – невозмутимо пояснил Димочка.
Он настолько выводил из себя Изольду Моисеевну, что та мгновенно перебрала свои бумажки и нашла нужный список в том виде, в котором он хранится у учителей, то есть со всеми печатями и росписями завучей и директора под «утверждаю» и «согласовано».
- Вот, садитесь и переписывайте! Не знаю, как Катя одолеет весь этот материал за пару дней, но, как говорится, в жизни всегда есть место подвигу!
Я внимательно слушала потрясенный голос пожилой учительницы, живо представляя в лицах описываемые события.
- И неужели в том списке был Лимонов?
- Представьте себе, был! Не знаю, о чем они там - в министерстве образования думают, но этот господин входит в список литературы, рекомендуемой для чтения в старших классах! – горько вздохнула Изольда. - Конечно, когда я его диктовала детям, то Лимонова умолчала, но здесь… Мне и в голову не пришло, что этот молодой человек настолько ловко посадит меня в лужу!
- Да уж, ловкости ему не занимать!
- Спасибо за звонок, Людмила, сейчас попробую Клару Федоровну в чувство привести, да дам новую тему для сочинения, пока они меня на весь район не ославили!
Я опустила трубку на рычаги в легком недоумении – собирая все эти бесчисленные бумаги Петрова вела себя так, словно её дочь уже победила в районном конкурсе, но мне было прекрасно известно, что у нас есть гораздо более талантливые дети. Неужели и тут что-то надеялась подтасовать, но как?
_________________

Спасибо Стефания за новую главу. Как же быстро пять пролетели. Я понимаю, что в личной жизни ничего хорошего героиню не ждёт. Но больше всего жалко Розу. Она такая одинокая, по-настоящему. Дима от неё отдалился, коме библиотеки ей пойти некуда. Совсем одна, это страшно, хоть она и не говорит об этом.
_________________