Фантазм

Все еще бальный зал, прощаясь

Было какое-то странное ощущение, что они одни в этом зале. Во всяком случае, никому нет дела до них. Равно как и им – до других.
– Эти воспоминания остаются светлыми моментами, они находятся глубоко в сердце и всегда с нами, – маркиз тоже улыбнулся. – Ваш брат был хорошим человеком. Храбрым, сильным, добрым и честным. Он всегда поступал по совести.
На его слова о приятном общении, баронесса поблагодарила Августа.
В ее словах не было кокетства или желания понравиться, что говорило о том, сколь мало она себя ценила. – А я не привык их говорить, – немного смутился маркиз. – Я вообще часто бываю слишком прямолинеен, без всяких светских расшаркиваний. В армии забываешь о политесе, там ценится совершенно иное.
Немного поговорили о предстоящей охоте. И тут уж баронесса сделала комплимент маркизу, которого он вовсе не ожидал.
– Да. Я недурно стреляю и держусь в седле. Уверен, вы тоже отличная наездница. И хоть я никогда не видел вас в деле, но, думаю, стреляете вы тоже хорошо. – ответил Август. – Надеюсь видеть вас на охоте.
Баронесса была рада покинуть особняк графа
Но неожиданно вспомнила о дядюшке, про которого маркиз тоже совершенно забыл.
– Простите, баронесса. Я как-то за нашим разговором совсем выпустил из виду вашего дядюшку. – Август встал и предложил девушке руку. чтобы проводить ее к пожилому родственнику.
– Благодарю за вечер, баронесса, – сказал Август, прощаясь, – надеюсь видеть вас на охоте. Если желаете, могу за вами заехать и отвезти вас с дядюшкой в поместье маркиза Вильерса. Мне будет приятно оказать вам эту услугу.

ночь с 20 на 21 ноября,
По дороге к особняку – Особняк

Она так забавно произнесла матерные слова, которые редко услышишь и от портовых грузчиков, при этом совершенно не понимала смысла сказанного, что я не смог сдержать смех.
В данной ситуации он был совсем не уместен, но эта молодая леди поистине умела удивлять. Чего, впрочем, я от нее уже и ожидал.
Ее рассказ о похищении сестры и отчаянном бегстве от бандитов был похож на бред, но делать поспешные и однозначные выводы я не привык. Сначала надо дать леди Флоренции почувствовать себя в безопасности, позволить немного успокоиться, насколько это возможно, а уже потом предпринимать конкретные действия. Я немедленно отправлю в поместье Нортропов человека, который осторожно разведает, не случилось ли там этой ночью чего-нибудь из ряда вон выходящего. А там посмотрим, что делать дальше.
…Она двигалась, как кукла, дрожала и совершенно не обращала внимания на то, что мой плащ почти выпал из ее рук. Я подхватил его и накинул на плечи леди Флоренции, когда мы следовали от экипажа до входа в особняк. Я поддержал ее под локоть, когда мы поднимались по ступеням. И все это время она делала вид или в самом деле не замечала, что мы оба без перчаток и наши руки то и дело соприкасаются.
Я провел свою гостью в кабинет и усадил ее в кресло возле камина.
- Если вы желаете, можете пока принять ванну, только без помощи горничной, - предложил я.
- Вы что, предпочитаете купаться в крови своих жертв? - И леди Проблема вполне натурально изобразила испуг.
Несколько секунд я изучал ее: наигранный жест, широко распахнутые блестящие глаза, в которых было больше вызова, чем страха. Плутовка. Но что ей нужно от меня? Неужели так хочется замуж, что она готова нести подобную чушь, изображая жертву? Впрочем, чему я удивляюсь. Разве все современные девицы не таковы?
- Я слышал множество сплетен о себе, леди, - отозвался спокойно. – Говорят, что за время своих путешествий я совсем одичал и пристрастился к человечине.
Сняв фрак, я небрежно бросил его на второе кресло, стоящее у камина.
- Но спешу вас разочаровать или утешить, вы уж сами выбирайте, леди Флоренция, но хоть я и не очень люблю людей, но не рассматриваю их в качестве блюда. Или что вы имели в виду, говоря о жертвах?
Пройдясь по кабинету, я нарочно остановился за спиной гостьи, и с интересом наблюдал за ее напряженной позой.
- Жертва здесь, скорее, я, дорогая леди Флоренция. Сначала вы пытались поймать меня на свой шлейф, подметая им пол под моими ногами. Потом подкараулили у Клуба, куда я отправился из особняка графа Ромни. Вы свалились мне на руки, а не я гонялся за вами.
Леди Флоренция взвилась пружиной с кресла, забыв, что ее наряд находится в беспорядке. Она стояла, гневно сверкая глазищами и часто дыша, а я имел удовольствие лицезреть, как упруго колышется ее грудь под батистом сорочки, видной в расстегнутом почти до талии лифе платья. Два совершенных полушария, которые самым идеальным образом могли бы уместиться в моих ладонях, и я уверен, что отклик на прикосновение не заставил бы себя ждать. Собственно, я уже отчетливо видел, как сквозь тонкую ткань проступили напряженные соски. Причиной тому, разумеется, было не плотское, а иного рода возбуждение, к тому же леди замерзла, но это не мешало мне представить, как ее тело будет реагировать на мужские ласки.
С этими мыслями, я демонстративно снял жилет и стал медленно закатывать рукава сорочки, продолжая говорить:
- Вы вообще уверены, что видели свою сестру? Может быть, она сейчас спокойно спит в своей кровати. А вы носитесь по городу и пытаетесь что-то поймать.
«То ли мужа, то ли приключений на свой очаровательный зад» - дополнил мысленно.
- У вас богатое воображение, леди Флоренция, - закончил я свой монолог. – Вот что мы сделаем, сейчас я наполню вам ванну. И не кровью жертв, а просто теплой водой. Затем принесу то, во что вы можете переодеться, а потом мы с вами снова встретимся здесь же, в моем кабинете, выпьем что-нибудь согревающее. Да перестаньте уже смотреть на меня такими глазами, леди! Я говорю не о подогретой крови жертв со специями и не об алкоголе, а о чашке чая или горячего шоколада. После мы обсудим план дальнейших действий.
Я развернулся и направился к двери смежной с кабинетом комнаты, за которой находилась одна из ванных.
- Пока я наполняю ванну и ищу что-нибудь из одежды, вы можете погреться у камина. Кстати, ванная запирается изнутри на надежную щеколду, которую отсюда нельзя ни открыть, ни закрыть, - бросил я, исчезая за дверями.
Наполнив ванну, я хотел бросить туда что-то из ароматных солей, хранившихся в шкафчике, но передумал. Понятия, не имею, какой запах предпочитает моя нежданная гостья, да и не до этого ей сейчас. Из подходящей одежды нашлись только моя чистая рубашка и халат. Их я и вручил леди.
За фасадом жеманной девицы, судя по всему, скрывалась отчаянная натура, которой не чужд авантюризм. Измерив меня уничтожающим взглядом, леди Флоренция отважно направилась в ванную, щелкнул замок, затем послышался шорох и тихое бормотание, видимо леди довольно долго не могла справиться со своей хламидой, затем раздался плеск воды и все стихло.
Воспользовавшись паузой, я отдал распоряжение отправиться к особняку Нортропов и тихо и незаметно разведать, что там происходит. Затем послал нарочного к миледи Редман, моему верному и преданному другу, с которой нас многое связывало. Я просил ее прибыть ко мне часам к восьми утра, захватив с собой полный комплект женской одежды приблизительно ее размера.
Я также просмотрел почту, отметив, что снова забыл дать распоряжение секретарю отправить согласие и благодарность маркизу Вильерсу на его любезное приглашение на ежегодную охоту, устраиваемую в его владениях.
Усевшись в кресло за столом, я уставился на дверь ванной, за которой воцарилась тишина, и не заметил, как задремал.

Вы знаете опасное молчанье,
В котором растворяется душа,
Как будто замирая в ожиданье:
Природа безмятежно хороша,
Леса, поля в серебряном сиянье,
Земля томится, сладостно дыша
Влюбленной негой и влюбленной ленью,
В которой нет покоя ни мгновенья.

Джон Гордон Байрон «Дон Жуан»

Когда в лесах и полях раздавались звуки охотничьих рожков, Брайбург погружался в тишину. В столице пустели особняки, магазины, рестораны, музеи и театры, на улицах становилось значительно меньше экипажей и праздно прогуливающихся прохожих. Даже Императорский Совет приостанавливал свою неутомимую деятельность во благо Империи.
Все сословия, богатые, зажиточные и бедные, отправлялись на охоту. Кто-то ехал в свои загородные поместья, кто-то в скромные, но удобные охотничьи домики, а кому-то оставались лишь грубые хижины где-то в лесу.
Но особо престижным и желанным в последние годы считалось оказаться в числе приглашенных во владения маркиза Вильерса – поместье Нордварт.
Вот где разворачивалась настоящая охота.
Безумная скачка со сворой гончих псов до полного изнеможения всех участников. По дикой местности, с преодолением опасных участков на бешеной скорости, когда кони мчат без устали, в ушах охотников свистит ветер и слышится лай собак, а дичь отчаянно пытается укрыться, петляет, сбивая со следа, но, в конце концов, сдается и покоряется судьбе.
За лихими охотниками следует кавалькада гостей, кто верхом, кто в легких экипажах, далее тащатся повозки с закусками и всем необходимым, что может понадобиться господам во время пикника, неизменно следующего за охотой. И так каждый день, неделя за неделей.

В конце ноября 1896 года избранное общество собралось в поместье Джорджа Дарлоу маркиза Вильерса. Расположенное у Северной горной гряды, это невероятно красивое место долгое время считалось малопригодным для цивилизованного обитания из-за сложного ландшафта, множества стремительных каменистых рек и ручьев и труднопроходимых лесов. Но благодаря отлично продуманным инженерным планам и грандиозным усилиями маркиза, практически необитаемая местность Империи превратилась в райский уголок, где современные удобства прекрасно вписались в первозданную природу, не нарушив гармонии и равновесия.
Огромный особняк, представляющий собой нечто среднее между внушительной средневековой крепостью и современной классической усадьбой, ждал гостей на званые обеды, ужины, музыкальные вечера и тематические светские рауты.
Разместиться на постой можно в роскошном отеле, носящем то же название, что и усадьба и построенном недалеко от поражающего своей красотой и величием водопада.
Поместье Вильерса расположено на берегу озера Фреа в Долине серебряных мхов у подножия гор и в окружении лесов.
Усилиями маркиза к его усадьбе проложена узкоколейка, по которой из столицы и обратно курсирует поезд из трех комфортабельных вагонов. Время в пути около пяти часов.
Также имеется площадка для частного дирижабля.

К услугам гостей:
- Охота
- Парк развлечений с аттракционами. Кому не захочется покататься на карусели?
- Пешие и конные прогулки по живописным окрестностям
- Для самых отважных устраиваются полеты на дирижабле над вершинами гор

Гости прибывают в усадьбу удобным им способом, в удобное время и могут разместиться как в гостевых комнатах поместья, так и в отеле.

Расписание на первый день:
Приезд. Размещение. Прогулки по окрестностям.
Вечером в день приезда гостей ждет званый ужин у маркиза, танцы и прочие развлечения.
В парке можно гулять, но карусели заработают позже.
Охота назначена на утро следующего дня.
Погода будет холодной, одевайтесь теплее. И уже выпал первый снег.

Снег выпал к началу адвента, и город преобразился. Крыши домов выглядели так, словно их укутали белым пушистым покрывалом. Морозных узоров на окнах еще не было, но баронесса знала, что они появятся после наступления настоящих морозов. В тёмное время суток тонкий слой снега, покрывавший улицы Брайбурга, серебрился в свете фонарей. Город жил в ожидании зимы, а высший свет общества – в ожидании предстоящих праздников и зимней охоты. Даже слухи о пропавших девушках не могли затмить тот факт, что начинается сезон зимней охоты. Джентльмены чистили ружья и доставали охотничьи костюмы, надеясь отличиться и выиграть главный приз. Впрочем, дамы не отставали от них, только охотились они не на зверя, а на мужчин. Бросить к своим ногам в качестве трофея еще одного представителя сильного пола, что может быть лучше?!
Баронесса дю Роз никогда не увлекалась охотой, но этот месяц оказался для неё щедрым на подарки. Утром 29 ноября она тряслась в карете, направлявшейся в поместье Нордварт – владение маркиза Вильерса, в качестве личной гостьи. Прошло восемь дней после их последней встречи, и у Мэри было достаточно времени, чтобы подготовиться к поездке. Она успела узнать, что в Нордварте соберется избранное общество, и отнеслась к своему гардеробу предельно внимательно. Требовалось подобрать одежду на любой случай, включая обеды и ужины, но, главное, позаботиться о том, чтобы не замерзнуть в лесу, присутствуя на охоте. Мэри основательно пересмотрела свой гардероб и покойной мачехи, и набила два дорожных сундука одеждой, обувью и головными уборами. В самый последний момент она вспомнила, что ей потребуются новые ночные рубашки, и отправила горничную в лавку готовой одежды. Накануне поездки она плохо спала, так утомили её сборы и лишние переживания.
И сейчас, сидя в карете, Мэри наконец могла отдохнуть и предаться мечтам. По словам кучера, поместье расположено на берегу озера Фреа в Долине серебряных мхов у подножия гор и в окружении лесов. На вопрос, велик ли господский дом, Мэри получила от кучера утвердительный ответ. Она была заинтригована. Ей казалось непостижимым, что мужчина, обладающий столь красивой внешность и статью, богатый и умный, обратил на неё своё внимание. Чем больше баронесса узнавала о лорде Вильерсе, тем больше задумывалась. Она не считала себя подходящей партией Джорджу Дарлоу, но не могла не признаться себе самой, что влюблена в этого мужчину. «Я слишком мало его знаю, - подумала Мэри, - и потому делаю поспешные выводы».
Она вдруг ощутила, что замерзает, и посильнее закуталась в шубку и спрятала руки в меховую муфту. И когда спустя несколько часов карета подъехала к особняку, Мэри с облегчением выдохнула. Ей хотелось поскорее войти в дом и согреться.
- Приехали, миледи, - кучер распахнул дверцу кареты и помог баронессе сойти.
Мэри огляделась и ахнула от восторга. Дом был не просто велик, он был огромен и величественен. И Мэри подумала, что она должна завидовать той женщине, которая однажды станет здесь хозяйкой.

21 ноября 1896г. Вечер.
До приезда гостей осталось 8 дней.

По дороге в поместье маркиз обдумывал торжество и охоту, делая пометки для предстоящих распоряжений. Грандиозность предстоящего события его не страшила - он искренне полагал, что во всяком деле надобен четкий план действий. И не суть что прием, это не поле брани - правила те же.

За предстоящие дни, ему надлежало все проверить и трижды перепроверить, поскольку лишь убедившись воочию он мог быть уверен, что все сделано так как должно.

Вот хотя бы взять узкоколейку (маркиз тут же сделал пометку не только проверить исправность состава и непосредственно самого пути, но так же быть готовым расчищать ее в случае снега), вот кажется блажь и не модно, а ведь наверняка найдутся желающие прокатиться и посмотреть на нетронутый лес, сквозь который проложена дорога. Или же полеты на дирижабле - маркиз знавал многих дам, которые желали так пощекотать себе нервную систему. Хотя сам маркиз Вильерс отдавал должное захватывающим дух пейзажам. (Маркиз тут же сделал пометку проверить запас топлива).

Единственное что вызывало его недовольство и раздражение, так это необходимость найма большого штата досконально непроверенных людей. Нет, маркиз доверял своему рекрутеру, понимающему требовательные вкусы маркиза, но все же всегда оставался риск, что в поместье, пусть и временно, попадет случайный человек. И это маркиза весьма огорчало - свою прислугу он подбирал очень тщательно, и ценил в ней преданность и знание своего дела.

Поместье встретило его прия расслабляющим спокойствием. Невзирая на все самые тщательные приготовления, здесь не было суеты, которую маркиз не терпел.

Отдав все текущие распоряжения и приняв отчёты о ходе подготовки, Джордж поднялся к себе, намереваясь отдохнуть. Как бы там ни было, но вся эта подготовка забирала массу сил.

Спальня встретила хозяина приятным полумраком. Горел лишь один ночник, тускло освещая массивную широкую постель с тяжёлым балдахином.

Освежившись после дороги, лорд Вильерс накинул парчевый домашний халат, поверх мягких брюк сшитых на восточный манер, и лёжа на кровати, просматривал записи, дабы ничего не упустить.

Дверь в спальню маркиза тихо прикрылась и явила деву, не обремененгую большим количеством одежды. Вернее наряд хоть и был многослойным, но сама ткань и крой не оставляли ни малейшего шанса даже не самому искущенному воображению.

Маркиз же лишь машинально поднял взгляд, чтобы увидеть столь позднего гостя, и тут же его совершенно спокойно опустил, вернувшись к прерванному занятию. Появление этой девицы его не удивило и не заинтересовало.

А меж тем, эта особа по-хозяйски, будто имела на то право, разместилась в ногах у маркиза, и на четвереньках, виляя из стороны в сторону откляченым задом, медленно, время от времени застывая в различных позах, поползла по постели к хозяину спальни.

Когда ее объемная грудь, нестесненная корсетом, как того требовала мода, легла маркизу на колени, мужчина отложив в сторону бумаги, со вздохом по смотрел на нарушительницу его покоя.

- И что на этот раз стряслось? - в голосе маркиза сквозила откровенная усталость.

Девица обиженно вытянула трубочкой губки, и сев на корточки, некоторое время молчала.

Не дождавшись ответа, маркиз потянулся за своими бумагами.

- Котя хочет молочка, - капризно протянула девица. На что лорд Вильерс лишь скептически приподнял правую бровь.
- Ну, если Котя хочет.

Продолжать ему не было ни какой необходимости, девица тут же буквально набросилась на него, спешно распахивая полы халата и спуская вниз брюки, как будто за ней гналась свора гончих. Всего один удар сердца и вот уже его плоть смачно облизывают ее губы. А следом присоединяются и нетерпеливые руки, которые жадно оглаживают, видимо для усиления эффекта.

Маркиз отложил в сторону бумаги, понимая, что сосредоточиться на делах ему не дадут, и откинулся на подушки, меланхолично разглядывая тяжёлые складки балдахина.

Смачные наигранно пошлые причмокивания не давали ему ни какой возможности расслабиться. Мысли то и дело возвращались к той, что так усердно сейчас обихаживала своим ртом и глоткой его член. Маркиз все ни как не мог припомнить момент когда перестал что-то испытывать к этой даме. Неловко признаться, но он совершенно запамятовал ее имени, привычно именуя пошлым "Котя". А ведь когда-то она его привлекала. Или же и тогда с его стороны это была лишь жалось к несчастной, а с ее стороны - желание отблагодарить благодетеля? Быть может так оно и было. Кто сейчас уж упомнит с чего два года назад он приютил эту деву. И не просто дал кров, а ещё и пустил в свою постель. Глупец.

Быть может он ждал искры? Или какого проблеска чувства? Но увы. Годы прошли, новизна ощущений слетела как ненужная шелуха и в сухом остатке лишь глухое раздражение и обуза.

Вот только не ясно во имя чего ему такие мучения? Время идёт, и каждая новая встреча лишь все усугубляет. Он мучает и себя и ее. К чему?

Пожалуй пришло время расстаться.

Словно прочитав мысли маркиза дева в его ногах замерла. Он взглянул на нее, отмечая какой-то потаённый страх. По-видимому женская интуиция - это не миф. А меж тем лорд Вильерс смотрел на нее и не мог понять, что его могло в ней привлечь. Мягкое чуть рыхловатое тело? Полные груди и бедра? И почему его это все раньше так не раздражало? Что изменилось? Он устал? Или быть может ему надоел этот сурагат взамен настоящих эмоций и чувств? И так ли в этом виновата она? Быть может он сам ее толкнул на эту бездарную игру. Но кто бы ни был в том виновен во власти маркиза положить конец этому затянувшемся фарсу.

- Хозяин не желает Котю? - капризно надула губки дева, по-видимому потерпевшая фиаско с определенной частью тела маркиза.

- Дело не в тебе. Я просто устал, - легко солгал маркиз, не желая расстраивать свою ночную гостью.
- А Котя желает играть, - закусив ровными белыми зубками нижнюю губу, капризно заявила она. На что маркиз лишь недоверчиво приподнял правую бровь. Заметив интерес в его глазах, дева, возликовала и продолжила уже более уверенно: - Котя хочет игрушку. И чтобы хозяин смотрел.
- Уверена? - тихо переспросил маркиз, дивясь ее желанию.
Дева лишь утвердительно кивнула.
- Хорошо. Ежели Котя так желает, - на свой вопросительный взгляд маркиз получил ещё один поспешный кивок. Мужчина недоверчиво прищурился, но решил не изобличать лгунью.

Левой рукой он открыл верхний ящик прикроватной тумбы, где на какой-то позабытой им книге лежал массивный ключ.

Поправив штаны и плотно запахнув полы тяжёлого халата, маркиз прошел к стене с драпировкой, за которой скрывалась неприметная дверь. Не оборачиваясь, он уверенно провернул ключ в замочной скважине и распахнув дверь, первым вошёл в небольшое помещение, где тут же зажёг светильники.
Посреди комнаты стояло широкое кресло, и рядом с ним непонятный механизм накрытый бархатной накидкой. Ещё в комнате был небольшой шкаф с выдвижными ящиками, из одного из которых маркиз извлёк длинный металлический прут, которым тут же уверенно, сбросив часть покрывала с неведомого механизма, проверил уровень масла. Убедившись, что масла достаточно маркиз перевел свой вопросительный взгляд на застывшую в дверном проеме даму. У нее ещё был шанс передумать, но она отчаянно мотнула головой, как норовистая кобылка, и одним движением скинула с себя остатки одеяния.

Маркиз удобно устроился в широком кресле, получив отличный обзор. Ее обнаженные прелести его не волновали. Мыслями он силился понять когда она стала ему столь безразлична и далека. Быть может он утратил вкус к жизни? А ведь он ещё не дряхлый старик. И у него есть ещё желания. Просто необходимо себя взбодрить! Да, определенно взбодрить.

Эта мысль понравилась маркизу. А что может лучше взбодрить, чем настоящая охота? Да! И он не будет ждать тюдо приезда именно именитых гостей, а устроит ее прямо сегодня. Ночью охота ещё острее!

Довольный найденным решением, маркиз решил что стоит на охоту пригласить пару истинных ценителей подобного времяпрепровождения. Тех, кто ради адреналина и погони готовы сорваться в любое время дня и ночи. Вот что ему сейчас нужно.

- Котя, что ты думаешь об охоте? - мечтательно улыбнулся собственным мыслям маркиз.

Дева некрасиво наморщила носик, выражая свое отношение к подобным забавам.

Маркиз и не ждал понимания. Для себя он все уже решил. Они слишком чужие друг другу. И это их последняя ночь.


В поместье маркиз вернулся лишь когда начало светать. Прошевствовал в свою спальню он как был в охотничьем костюме так и завалился на незаправленную постель. На его губах блуждала шальная улыбка, а в висках ещё стучал адреналин. Охота удалась!
Маркиз понимал, что от переполняющих его эмоций он уже не уснет, посему, переодевшись в свежее, он пошел будить управляющего.

Сонный мужчина не посмел возразить маркизу, и покорно побрел с ним в подвалы перечитывать бочки с вином, и сверять запасы. А далее маркиз пожелал убедиться, что на кухне все готово и провизии заказано в достатке и немного сверх...
Солнце было уже высоко, когда маркиз, вместе с управляющим, осматривал площадку для дирижабля.

- Ваше Сиятельство, будут ещё какие-то распоряжения?
- Да, будут, - кивнул маркиз, находящийся в преподнятом настроении. - Жак, займись апартаментами прилегающими к моей спальне.
- Теми, что пустуют? - на всякий случай уточнил управляющий, прекрасно осведомлённый о том, как ценит маркиз покой и как тщательно его оберегает.
- Именно, - подтвердил лорд Вильерс. - Я жду одну важную для меня гостью и желаю, чтобы ее разместили там с комфортом.
- Как пожелаете, Ваша Сиятельство, - покорно склонил голову управляющий.

А меж тем поместье готовилось к приему гостей.

— Я хм... прошу разрешения... хм... ухаживать за вашей сестрой.
— Слишком много.
— Что? – Виконт вытаращил на меня глаза и моргнул.
Я объяснил:
— Слишком много «хм». Не думаю, что моей сестре понравится такой... неуверенный в себе поклонник.
За спиной раздались оханье и яростный шепот.
Если бы я только мог реагировать на все это.
Увидев Николь и Анетту, увлеченно танцующих, я немного успокоился. Кажется, их совсем не коснулась происходящая здесь чертовщина.
— Я… просто…
Виконт пытался что-то сказать, а я никак не мог отвести глаз от входа в зал. Одри стояла посреди толпы, такая холодная и одинокая. Я в который раз пожалел, что оставил ее там. Но если бы потащил ее следом, что о ней подумали бы? Там, в зимнем саду, мы были практически наедине. Но сейчас…
«И с каких это пор ты заботишься о чьей-то репутации?»
От этой мысли захотелось выругаться.
Я посмотрел на виконта:
— Хорошо.
Он удивленно моргнул:
— Что?
В этот самый момент к Одри подошел старый обрюзгший хрыч. Даже с этого расстояния я мог рассмотреть, с каким выражением он на нее смотрит. Эта мразь едва ли слюни не пускала, лапая мою женщину взглядом.
«Твою женщину?»
Внутренний голос был таким же ублюдком, как и я. Он громко смеялся, и этот смех превращался в колокольный набат, бьющий по вискам.
Да. Моя. Женщина.
Я бросил на виконта еще один взгляд:
— Можете ухаживать за Анеттой.
— Хм… Вообще-то я хотел ухаживать за Николь.
— Можете ухаживать за ними обеими. Завтра пригласите их… куда-нибудь.
Виконт нервно улыбнулся и судорожно закивал:
— Благодарю! Благодарю… обязательно…
Я отвернулся, не собираясь больше слушать его лепет.
Там, где стояла Одри, больше никого не было.
Я все-таки выругался сквозь зубы.
Николь и Анетта, словно чувствуя мое настроение, притихли.
Я нашел того хряка, который пытался заговорить с Одри. Стальным взглядом он следил за выходом. Она уехала… Хитрая стерва. Знала же, как подействовала на меня. Не могла не знать! Я предлагал ей провести эту ночь вмести. Сначала она вообще ничего не ответила, а теперь попросту сбежала.
Ну, нет, дорогая графиня де Пон. От меня вам не сбежать.
— Мы едем домой. – Я кивнул на выход.
Удивительно, но мне никто не возразил. Обе девчонки притихли и радостно улыбались. Одной проблемой меньше.

***
Дорога до особняка превратилась в пытку. Я готов был на стенку лезть. Экипажи едва продвигались по загруженной улице, везде сновали люди. А все мои мысли возвращались к гордой графине.
Она должна быть моей. Должна. Она принадлежит мне! Это правильно. Это… было предрешено с самого начала.
Едва мы добрались до дома, я отправил Николь и Анетту спать, а сам бросился в свою спальню.
Сменил парадный фрак на обычную, неприметную одежду. Серую, чтобы слиться с наступающим рассветом.
Внутри все кипело и бурлило так, будто я выпил несколько бутылок вина. Меня сжигал голод. Адский голод. Я хотел сожрать Одри. Как хищник пожирает свою добычу. Я хотел охотиться на нее. Поймать. А после долго смаковать вкус ее покрытой потом кожи.
Ее дом завораживал тишиной. Найти его оказалось легче, чем я думал. Осторожно, чтобы не попасться никому на глаза, я проник внутрь. Словно вор. Впрочем, я ведь им и был.
Голос служанки и легкий, невесомый, аромат духов указали нужное направление.

Да, нам нужно, чтобы ты убралась отсюда.

Хищная улыбка коснулась моих губ, а рот наполнился горячей слюной. Предвкушение было сродни пытке.

Сердце забилось быстрее. Я отсчитывал каждый шаг медлительной служанки, пока она не вышла из спальни.
Что-то меня остановило. Я не показался на глаза Одри, едва ее горничная ушла. Нет, я продолжил воровато наблюдать за ней. Исподтишка.
От увиденного член встал так быстро, что потемнело перед глазами.
О ком она думала? О ком она, черт возьми, мечтала, пока прикасалась к себе?! Я узнаю. Я обязательно об этом узнаю.


Она не видела меня. Не слышала. Я старался передвигаться бесшумно, но она никак не отреагировала на мое присутствие, даже когда между нами остались жалкие сантиметры.
И только когда я потянулся к ней, распутывая ленты на ночной сорочке, Одри подняла голову и тихо вскрикнула.
Я заставил ее встать, потянув за руку, и тихо прошептал в аккуратное ушко:
— Я пришел обокрасть ваш дом…
Ее кожа была такой нежной и манящей на вид, что я не удержался. Лизнул сначала мочку, потом запустил язык в раковинку, а потом прочертил влажную линию от изгиба плеча до шеи. Боже… Я действительно готов был ее сожрать.
От ее аромата кружилась голова, а член рвал брюки, стремясь скорее погрузиться в ее тело.
Одри удивленно вскинула брови, приоткрыла рот, а я наконец справился с чертовой тесьмой.
— Горничная уже ушла, а вы все еще в сорочке? – Я слегка погладил округлость ее груди. Снова захотелось выругаться. Ее грудь… Кажется, у меня появилась еще одна навязчивая фантазия. Я снова подтолкнул Одри к кровати: – Перед тем, как ее снять, вы каждый раз так играетесь? Позвольте покажу, как надо…
Я уложил Одри поперек кровати. Наверное, я так и не стал образованным, потому что не знал, как описать ее словами.
Прекрасна? Совершенна? Идеальна?
Все это слишком слабо для нее.
Моя. Вот подходящее слово.
А еще… Искушающая.
Как грех.
Как порок.
Как ад и рай.
Я обошел кровать с другой стороны и склонился над Одри. Ее глаза были удивленно открыты, а на лице застыло удивление и страх. Я навис над ней, лицом к лицу. Она вся лежала передо мной.
Мои губы напротив ее лба. Ее – напротив моего. Все так невинно.
Я улыбнулся от предвкушения и продвинулся вперед, вдыхая аромат ее кожи.
Кажется, она совсем не ожидала, когда через сорочку я сомкнул губы на ее соске. Ткань тут же стала влажной. Она скрывала от меня вкус Одри, но сейчас я хотел, чтобы удовольствие ощущала именно она.
Я потом распробую ее. Позже. Много раз. Столько, на сколько хватит сил.
Как голодный зверь я набросился на ее сосок, натягивающий влажную ткань. Сквозь мокрое пятно проступал его темно-розовый соблазнительный цвет. Он набух и вытянулся, доводя меня своим видом до сумасшествия.
— Шелк приятнее ощущается на коже. – Я не видел ее лица, но слышал горячее влажное дыхание на собственной груди. – В следующий раз будет именно он. – Я слегка прикусил удлинившийся сосок и сдвинулся к другому, одновременно приказывая: – Согните ноги в коленях и расставьте.
Одри послушалась, чем довела меня почти до лихорадочного состояния. Все внутри горело от потребности быть в ней. Пробовать ее на вкус. Лизать. Кусать.
— Шире, Одри. Шире!
Обхватив губами другой сосок, я потянул подол сорочки вверх, обнажая сначала ее колени, потом бедра, до тех пор, пока не показался темный треугольник волос.
Я старался не смотреть вниз – знал, что долго не выдержу. Давление в члене причиняло уже боль.
Я жадно сосал вершинку соска, желая разорвать чертову ткань на лоскуты, но каким-то чудом сдерживаясь.
Моя ладонь скользнула вперед, легла на гладкий живот. А потом ниже…
Она была влажной. Шелковистой и горячей. Мне нужен ее вкус. Хочу знать, какая она.
Разводя набухшие и невероятно гладкие складочки в стороны, я коснулся клитора, а потом медленно вошел в узкое горячее отверстие.
Она могла сжечь… Сжечь и превратить в пепел. Настолько горячей была. И тесной. Я не представлял, как смогу войти в нее. Это будет похоже на пытку. На сладкую пытку, о которой я мечтал.
Я начал ускорять темп, вводя в Одри палец и жадно лаская то один сосок, то другой.
Ткань стала совсем влажной, но я все равно не убирал ее. Знал, что не сдержусь. Мне хотелось довести Одри до такого же состоянии, в котором находился я сам – острая одержимость. Потребность в ней.
Когда бедра Одри начали подниматься, следуя за моим пальцем, я убрал его. Не удержался и лизнул, пробуя ее вкус. Горячий… Терпко-сладкий… Невероятный.
Мне нужно быть там – между ее ног. Пробовать. Насыщаться. Но не сейчас…
Я оторвался от Одри. Уложил ее на бок, спиной к себе. Лег позади, прижав так крепко, что наши тела впечатались друг в друга.
Член лег в ложбинку между ее ягодиц. Помимо воли, я толкнулся бедрами вперед.
Заставил Одри поднять ноги и согнуть в колене.
— Как вы любите спать, Ваша Милость? На спине? На животе? Или вот так?
Я опустил руку вниз, погладив упругую попку. Прикусив кожу в основании шеи, я ввел в Одри два пальца. Как же туго…
— Сожмите грудь…
Медленно я начал двигать рукой, сходя от желания заменить пальцы своим членом. Гладкие стеночки ее лона сжимались вокруг моих пальцев стальными тисками.
— Я ведь лучше вашей горничной, леди де Пон?
Я ускорил движения рукой настолько, что Одри задрожала, вздрагивая от каждого моего проникновения.
Зря я думал, что смогу совладать со своим желанием. Ее аромат заполнил все тело. Ее влага обволакивала пальцы и ощущалась на языке сладким наркотиком.
Я украду ее у нее самой. Чего бы мне это ни стоило.

«Надо же, как сильно похолодало за последние дни», - подумал лорд Эгертон, выдохнув облако пара в морозном воздухе. Пахло углем, немного мазутом и почему-то – яблоками. А еще – первым снегом, который кружился в воздухе.
В этот день на Брайбургском вокзале было удивительно мало народу. То ли в отправлении поездов был перерыв, и никто никого не встречал и не провожал, то ли длина состава, стоящего у самой дальней платформы, не предполагала большого числа пассажиров. В любом случае, никакой суеты и толчеи не наблюдалось, и лорду была хорошо видна невдалеке его подопечная, остановившаяся вместе с горничной Сьюзан возле лотка с яркими праздничными открытками с видами столицы. Мальчишка-разносчик нетерпеливо ждал выбора, тер красный нос и переминался с ноги на ногу, поглядывая на связку газет, лежащую рядом на скамье: торопился убежать в более людное место, где выручка будет больше.

- Это всё, милорд? – спросил носильщик, поправил фуражку и поудобнее взялся за ручки тележки, заполненной чемоданами.
- Да, можешь грузить, - рассеянно отозвался Джон. Он сделал несколько шагов и негромко свистнул, привлекая внимание газетчика. Показал глазами на леди с горничной и кинул мелкую монетку. Мальчишка ловко поймал ее на лету, широко улыбнулся и вручил леди сразу полдюжины открыток.

Сьюзан оглянулась, увидела лорда и заторопилась. Подобрав юбки, подхватила корзинку и поспешила к последнему вагону, где были выделены места для прислуги. В последний момент Джон послушал совета матери и взял с собой горничную: мисс Стентон в любом случае понадобится помощь с одеждой и прической, да и общество еще одной девушки ей не помешает – лорд Эгертон предполагал, что Диана чувствует себя неловко и скованно рядом с ним. Иногда даже мелькала мысль, что она немного побаивается его, но не находил тому причин. Вроде бы ничего плохого он ей не сделал.

Сама леди Блакмер вынужденно осталась дома, хотя поначалу развила кипучую деятельность по сборам в поместье маркиза Вильерса, приглашение от которого принесли наутро после бала у графа Ромни. Несмотря на преклонный возраст, Амалия обожала охоту и хоть в силу возраста не участвовала, но с удовольствием наблюдала издали. Однако приступ ревматизма, уложивший ее в кровать накануне отъезда, не дал ей никакого шанса отправиться в дорогу как, впрочем, и рекомендации доктора, настаивавшего на постельном режиме. Леди Блакмер заявила, что так просто не сдастся, обложилась грелками и пообещала, что непременно прибудет через день или два, потому как «немыслимо пропустить такое событие».

И вот они с Дианой на платформе.
- Прошу, мисс Стентон, - Джон посторонился, пропуская ее вагон, сам вошел следом.
Купе, разумеется, класса люкс, и оно было уютным настолько, насколько это вообще возможно в путешествии: мягкие диваны с бархатной обивкой, яркие лампы в хрустальных плафонах, белоснежные накрахмаленные занавеси и маленький хвойный венок на столе, украшенный ягодами остролиста и мелкими шишками. Всё, чтобы пассажиры чувствовали себя комфортно.
Снаружи раздался оглушительный свисток, возвещающий о скором отбытии.
- Добираться куда бы то ни было поездом несомненно гораздо удобнее, чем трястись несколько часов в экипаже, вы согласны, мисс Стентон? Особенно, зимой. - Здесь было тепло, и лорд Эгертон с удовольствием стянул перчатки, бросил их рядом на сиденье. – Я, кстати, не спросил вас, хорошо ли вы держитесь в седле? И планируете ли принять участие в охоте?

Ночь с 20 на 21 ноября 1896 года
Особняк герцога Клевского

Нет, этот человек точно умалишенный! Я его подкараулила? Я пыталась поймать? Это он-то жертва?! Он что, организовал это похищение в надежде шантажом заставить отца выдать кого-то из нас замуж? И, видимо, меня, иначе здесь с ним была бы Венди. А сестру прихватил, чтобы был дополнительный рычаг давления. Нет, в этом случае, хотя бы кровь ни из кого выпускать не будут. Хоть что-то хорошее. Только он просчитался – отец ни за что не согласится! А зачем вообще герцогу Клевскому такие сложности? Титул у него есть свой. Деньги? Да, мы богаты, но ведь я не единственная наследница, а за него хоть завтра отдадут богатейшую из наследниц Империи. Дел с отцом они, вроде бы, не ведут… Тогда что? Ему нужно что-то конкретное, что есть только у нас, и что он надеется получить в качестве моего приданого? Земли? Что-то для коллекции? Картина для его галерей? Какие-то редкости для его Кунсткамеры, которые отец отказывается продавать? Может, удастся договориться? Мне-то уже ничего не поможет, но вдруг хоть Венди согласится отпустить? Ей же всего шестнадцать, за что ей-то в монастырь? А еще есть пари… И это самое ужасное, потому что мужчины – просто фанатично преданы этим своим вечным спорам.

Лет шесть назад желающих заключить пари на брак со мной было предостаточно. На какие только ухищрения ни шли: стихи посвящали, музыкантов нанимали, бежать и тайно обвенчаться уговаривали. Скомпрометировать тоже пару раз пытались. Даже вспоминать противно, как именно мне удалось оба раза вывернуться. Зато я накрепко запомнила, что на любых светских раутах следует избегать балконов, малолюдных апартаментов и прочих беседок в садах. Ходить лучше всего по самым многолюдным залам, желательно вообще по центру комнаты, чтобы все видели. И так глупо попалась после стольких лет осторожности.

Кое-как подобрав влажные волосы шпильками, чтобы вода не стекала на спину, я попыталась как можно плотнее завернуться в длинный и широкий халат. Если отец меня увидит в таком наряде… да уже без разницы, кто и в каком наряде меня увидит, все равно дорога только одна.
Глядя на груду грязной материи, в которую превратилось мое вчерашнее платье, я ощущала себя механической куклой, у которой заканчивается завод. Лишь слабая надежда выторговать свободу хотя бы для Венди еще поддерживала меня, не позволяя рухнуть на пол рядом с грязными тряпками и разрыдаться от бессилия.
Что же ему все-таки нужно? Может, прямо спросить? Говорят, что умная женщина может добиться от мужчины нужного ей ответа на любой вопрос. Жаль, что и этим волшебным умением я не обладаю. Видимо, слишком глупая.
Тихо открыв дверь, я вернулась в кабинет. Ворс ковра непривычно щекотал голые ступни. Полы слишком длинного халата волочились за мной почти как шлейф.
Герцог сидел за столом и, кажется, спал. По крайней мере, глаза у него были закрыты. Я бросила мимолетный взгляд на дверь, через которую мы вошли в кабинет, но сделала еще шаг, поджимая пальцы ног от непривычных ощущений, и поняла, что босиком и в таком наряде точно далеко не убегу, можно даже не пытаться.
Подойдя к столу, я впервые внимательно посмотрела на сидящего в кресле мужчину. Во сне лицо герцога не выглядело холодной маской, оно расслабилось и стало гораздо мягче, округлее. Так он выглядел намного моложе своих лет. Казалось даже, что он вот-вот улыбнется задорной мальчишеской улыбкой. Во фраке и с вежливо-отстраненным выражением лица он выглядел, пожалуй, красивее, но при этом и опаснее, а сейчас, в одной сорочке, с закатанными до локтя рукавами, он не внушал страха. И я все же решила попробовать задать вопрос:
- Послушайте, Ваша Светлость, может, вы мне скажете, что вам так нужно от моего отца? Я попробую помочь.
Герцог открыл еще немного мутные после сна глаза, пару раз моргнул, словно не сразу уловил смысл заданного вопроса, и несколько хрипловатым голосом произнес:
- Да с чего вы взяли, будто мне что-то нужно от вашего отца?
- Значит, не от отца, а от меня, - кивнула я головой. – Хорошо. Я согласна.
- Как мило. И на что же?
- Я согласна стать вашей… как это у мужчин называется? Метрессой? Фавориткой?
Герцог удивленно выгнул бровь:
- Как-то даже неловко спрашивать, что сподвигло вас на такое решение?
- Да какая уже теперь разница, - безучастно ответила я и устало опустилась в ближайшее кресло. – Все равно отец после сегодняшней ночи отправит меня в монастырь, так хоть будет, что замаливать.
Решив, что хуже уже просто некуда, я устроилась в кресле поудобнее, и даже ноги под себя подобрала. Пусть уже думает обо мне все, что угодно. За окном кабинета стало ощутимо светлее. Я хотела попросить Его Светлость отпустить Венди, пока совсем не рассвело, но побоялась, что расплачусь.
- А это вы, надо полагать, так меня соблазняете? – донесся до меня голос герцога.
- Даже не пыталась. Я все равно не умею. Вам надо, вы и соблазняйте, а я как-то двадцать два года без этого навыка прожила, и жила бы себе спокойно дальше.
- Вам двадцать два? – переспросил мужчина. – Даже удивительно, что вы до сих пор не замужем при вашей-то настойчивости.
- Я ведь вам уже говорила, что не могу быть замужем. Отец не желает даже разговаривать о помолвке, пока моему брату не исполнится двадцать один год.
- И когда же случится это судьбоносное событие?
- Через пять лет.

Они не разговаривали. Точнее, могли перекинуться несколькими ничего не значащими фразами, но холод, который появился между ними, когда Диана покинула кабинет, кажется, чувствовали все обитатели особняка. Или Диане просто так казалось. Леди Блакмер несколько раз пыталась заговорить с ней о том, что произошло на балу и после, и в такие моменты дочка лорда, если она оказывалась рядом, словно замирала, прислушиваясь к каждому слову Дианы, а та ничего особенного не произносила, отнекивалась, не желая отвечать на расспросы. Не желая вспоминать ни о механической комнате, ни о том, что было в кабинете. Напряжение, которое сковывало ее, когда она встречалась глаза в глаза с лордом, не проходило, и винить в этом она могла только себя, потому что ничего не делала для того, чтобы поговорить с ним, объясниться. Для того, чтобы снова попробовать создать хотя бы некое подобие дружбы между ними, а не только формальное общение за общим обеденным столом. Впрочем, он тоже не делал шагов навстречу.
Вокзал ошеломлял своим шумом, свистом, криками, топотом и шипением. Железнодорожные пути, протянувшиеся на многие километры, отсюда, с начальной и конечной точки, казались бесконечными. Диана медленно дышала, пряча руки от легкого морозца и рассматривая окружающую обстановку. Ей ободряюще улыбнулась Сьюзан, которая, кажется, думала, что у госпожи начинается паническая атака, раз она столь медленно и глубоко дышит, что она таким образом пытается успокоиться, и это отчасти было правдой. Только пугала ее не столько поездка, сколько то, что девушка снова окажется наедине с лордом, будет вынуждена поддерживать беседу и отвечать на вопросы, которые ей могут не понравиться. То, что разговор, с которым она тянула, должен был состояться гораздо раньше, будет происходить здесь, в купе поезда, из которого ей не удастся удалиться в свою комнату при желании.

В купе было уютно и приятно пахло. Диана сидела напротив опекуна с прямой спиной и сложенными на коленях руками.
- Вы правы, здесь очень хорошо. Думаю, поездка будет прекрасной,- Диана хотела добавить, что уже успела полюбоваться поездом и оценить его характеристики, но замолчала, прикусив себе кончик языка, выдержав неловкую паузу. Лорду не нравится ее увлечение механикой, он не принимает его, значит, чтобы избежать конфликтов, ей нужно об этом молчать. Она неловко улыбнулась и продолжила разговор. - Я умею ладить с лошадьми, не волнуйтесь. Обычно они хорошо на меня реагируют. Если в поместье, куда мы едем, для меня найдется спокойная кобыла, то я с удовольствием приму участие в охоте. Не ради добычи, но для интересного времяпрепровождения. Раньше отец много рассказывал мне о животных, их привычках, чем они питаются и так далее, а потом он перестал ездить в лес и переключился на книги. - Она снова запнулась, чуть не проговорившись о том, что эти книги были про агрегаты и механизмы. Ох, папа, твое увлечение передалось мне по наследству, но лучше бы ты больше внимания уделял финансам. - Когда мама умерла, он велел убить ту лошадь, что сбросила ее. - Вернувшись мыслями в прошлое, прошептала Диана. - Это было так... Понимаю, что правильно, но все же мне было жаль...
Когда Диана летела сюда на дирижабле, мир внизу казался разноцветным покрывалом, сочетающим в себе краски осени - черную землю,желтую опавшую листву, зеленые ели и бурые воды реки. Сейчас же, когда поезд тронулся и начал набирать ход, те же краски смешались с белым снегом, будто с сахарной пудрой. Вновь затянувшееся молчание почти физически ощутимо давило на плечи.
- Я должна воспользоваться моментом и поблагодарить вас, лорд Эгертон. Все те вещи, что вы приобрели для меня, чудесные. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь за них расплатиться... И еще. Мне хотелось бы узнать, смогу ли я продолжать отправлять письма отцу? Понимаю,что для этого нет острой необходимости, но я скучаю по нему и знаю, что он ждет их.
Она снова посмотрела в окно, будто пытаясь найти за стеклом внутренние силы, которые понадобятся ей для новых испытаний. То, что они будут, Диана не сомневалась.

утро 21 ноября 1896 года,
особняк герцога Клевского

Сквозь дрему я слышал, как леди Флоренция тихонько прошмыгнула в дверь ванной и бесшумно подкралась поближе ко мне. Стояла, почти не дыша, и разглядывала меня, будто спящего дикого зверя в зоосаде.
В ходе последовавшего за моим «пробуждением» короткого, но крайне познавательного диалога я поймал себя на том, что ощущаю одну эмоцию - удивление, но во всех его возможных оттенках.
Пытаясь уследить за порханием мыслей этой особы, я не сразу понял, что она предложила мне себя. И со смиренным видом уселась, ожидая участи фаворитки.
- Ничего подобного не планировал, тем более с вашим участием, но ваше щедрое предложение меня заинтересовало. - Я встал с кресла и прошелся по кабинету, делая вид, что глубоко задумался. - Значит, говорите, готовы стать моей… Назовем все же более точно - любовницей. Или наложницей. Конкубиной, одним словом.
Услышав это слово, леди Флоренция вскинула на меня полные возмущения глаза и открыла рот, собираясь возразить.
- Вы не согласны с определением вашего будущего статуса? – я остановился, сложив руки на груди и расставив ноги, и сверху вниз смотрел на нее, свернувшуюся клубочком в огромном кресле. – Как я понял, вы хоть и являетесь старшей дочерью своего достойнейшего батюшки, но не обладаете никакими правами. Вам даже отказано в законном женском праве найти себе мужа до того времени, пока вы не начнете стремительно увядать. Пять лет, дорогая леди, это солидный срок для дамы. За это время у вас могут появиться морщинки, в волосах заблестят серебряные пряди, а ваша чудесная кожа и прочие прелести утратят привлекательную упругость. Но мне пяти лет вполне хватит. Может быть, к тому времени я надумаю, наконец, жениться. О, не на вас, не пугайтесь так. А вы тогда будете совершенно свободны от обязательств и сможете спокойно отправиться в монастырь. Вы же туда собрались, как я понял?
Мой взгляд невольно задержался на выглядывавших из-под полы халата пальчиках ее босых ножек, узких и изящных. А под халатом на ней ничего нет...
Она или почувствовала или увидела, куда я смотрю, поежилась беспокойно, словно от холода, и завернулась в мой халат плотнее.
- А кстати, - вспомнил я, - каким-то образом ваше бесправие зафиксировано документально? Папенька где-то поставил печать и заверил свой запрет подписью? Или это просто принятое в вашей семье проявление заботы и любви к детям?
Не дожидаясь ответа, я продолжил:
- Впрочем, не все ли теперь равно, правда же, леди Флоренция? Вставайте, - я пошевелил пальцами в небрежном приглашающем жесте. – Ну, вставайте же!
- Зачем? – прошелестела она, не двигаясь с места и смотря на меня огромными, влажными, похожими на сине-зеленые озера, глазами.
- Как зачем? Буду вас соблазнять. Прямо здесь и сейчас делом закрепим мои права господина на наложницу.
Я старательно пытался не рассмеяться, когда юная леди медленно поднялась с кресла и, пошатнувшись, выпрямилась передо мной во весь свой небольшой рост. Она едва заметно дрожала, но смотрела на меня с таким презрением и ненавистью, что я почти ощущал эти чувства физически.
- Только… только я ничего… - проговорила девушка срывающимся голосом.
- Не умеете? Не страшно. Всему можно научиться. Эрос – такая же наука, как и все прочие.
В этот момент в дверь кабинета постучали.
- Прошу прощения, леди. Я сейчас вернусь, и мы продолжим наше крайне занимательное общение.
Я вышел из кабинета и плотно прикрыл за собой дверь, за которой меня ждал слуга, посланный ранее к дому Нортропов. От своего шпиона я узнал, что семью леди Флоренции в самом деле постигла беда: обе дочери герцога Нортропа бесследно исчезли, и в доме царила паника. Судя по рассказу сидящей в моем кабинете девушки, безутешный папаша мог быть даже благодарен похитителям, что избавился от двойной обузы. Теперь его наследник остался единственным и можно всю свою отцовскую любовь не делить с дочерями.
- Пришли ко мне Питера немедленно, - велел я, выслушав посланника. – А когда явится миледи Редман, проводи ее в библиотеку.
Слуга кивнул и через несколько секунд появился Питер. Распорядившись подать чай, я также дал указания заварить травяной настой из ромашки, мелиссы и липового цвета.
- Сделайте побольше, не одну чашку и принесите вместе с чаем и медом. И поскорее.
Вернувшись в кабинет, я проследовал к креслу, стоящему рядом с тем, возле которого застыла леди Флоренция.
- Соблазнение отменяется, леди. Присядьте, - сухо сказал я, тоже садясь. – Судя по всему, вы обладаете определенной твердостью духа, поэтому я скажу все без лишних церемоний. Только что я узнал, что ваши слова были чистой правдой и ваша сестра на самом деле похищена. Я же могу только благодарить провидение, что вам удалось убежать и наши пути пересеклись, потому что в этом доме вы находитесь в полной безопасности. И вскоре я намерен передать вас вашему отцу с рук на руки целой и невредимой.
Леди Флоренция вскочила на ноги, заметалась, в отчаянии стискивая руки, словно она лихорадочно искала какого-то немедленного решения. Похоже, она до последнего была уверена, что именно я стал виновником происшедшего, и искренне надеялась, что сможет избавить свою сестренку от опасности, предложив себя в заложницы.
Отважная маленькая леди.
Я поднялся и приблизился к ней.
- Постарайтесь успокоиться. Сейчас принесут чай и травяной настой, который вы непременно выпьете. Потом сюда придет один мой друг, который поможет нам уладить вопрос с вашим возвращением домой. Вы не будете скомпрометированы, обещаю. И повторяю, пока вы находитесь здесь, вам ничего не грозит. Этот дом надежней любой крепости, как и мое слово, леди.
Я взял ее холодные руки в свои.
- Обещаю сделать все возможное, чтобы помочь отыскать вашу сестру и наказать виновных.
И губами коснулся ее судорожно сжатых, ледяных пальцев, согревая их дыханием.
…Миледи Редман явилась ровно в восемь утра. Моя гостья, напившись успокоительного чая с ложкой меда, задремала прямо в кресле. Я накрыл ее пледом и отправился в библиотеку, где изложил своей верной подруге суть проблемы.
- Теперь вы понимаете, в чем состоит моя просьба. Вы принесли женское платье и прочие мелочи, как я просил?
- Конечно. Полный комплект, включая прекрасное белье. – Она слегка улыбнулась. – Белье в вашем вкусе, милорд.
- Я всегда знал, что на вас можно положиться, дорогая.
Через десять минут, оставив леди Флоренцию спящей в моем кабинете, мы вдвоем с давней знакомой ехали по направлению к усадьбе Нортропов, чтобы сообщить герцогу о том, что его старшая дочь жива и находится под надежной опекой

Поместье Нордварт
29 ноября 1896 г.
10 утра.


Карета въехала в широкий вымощенный булыжником двор поместья. Маркиз Вильерс с нетерпением ожидал ее, и поэтому лично вышел встречать прибывшую Леди Дю Роз.

Несмотря на тяжёлую дорогу, баронесса была удивительно свежа и прекрасна, а лёгкий морозец зарумянил ее щёчки.

- Леди Дю Роз, я несказанно рад вашему приезду, - маркиз поцеловал руку баронессы, отмечая что за время пути Мэри успела продрогнуть. - Искренне надеюсь, что вам понравится в Нордварте и вы приятно проведёте здесь время. Но полагаю, что вы несколько устали с дороги и делаете отдохнуть, в таком случае позвольте лично показать вам ваши апартаменты.

С этими словами маркиз повел свою гостью вовнутрь в тепло.

Они поднялись по широкой лестнице на второй этаж.
- На втором этаже располагаются гостевые комнаты, - попутно рассказывал маркиз. - Однако большинство гостей разместятся в отеле. Видите ли, баронесса, я весьма ценю покой, посему в самом поместье разместятся лишь самые дорогие гости.
- А вот и наш этаж, - они как раз поднялись на третий. - И смею вас заверить что данное неудобство компенсируется с лихвой, - маркиз гостеприимно распахнул двери, приглашая баронессу в комнату скорее напоминающую шикарный женский будуар, в котором тонко пахло рощами. Сам шикарный букет роз нежно сливочного цвета нашелся тут же на чайном столике.
- Надеюсь здесь вам будет удобно. И если позволите, я бы все же делал показать вам то, ради чего вам пришлось терпеть столько неудобств с подъемом по лестнице.
Лорд Вильерс распахнул застекленную дверь, ведущую на длинный узкий общий мраморный балкон.
- Осторожнее леди Дю Роз, с непривычки может закружится голова, - воспользовавшись ситуацией, маркиз обнял Мэри за талию поверх шубки, наслаждаясь ее близостью и вдыхая тонкий женский аромат.

Перед их взором раскинулось великолепное озеро, которое было обрамлено высоким лесом, а с одной стороны упиралось в крутой горный склон, на котором собственно и было возведено основное здание поместья, делая его совершенно неприступным со стороны воды. Посему вид с балкона открывался поистине завораживающий - зрители стояли налиобрывом. Их взору открывалось ледяное озеро Фреа и великолепные горы покрытые непроходимыми лесами и все это в снегу.

- Меня покорило это место с первого взгляда, - тихо проговорил маркиз, видимо боясь вспугнуть звенящую тишину вокруг. - Эта суровая природа - она не оставляет равнодушным. А знаете Мэри, почему я назвал поместье Нордварт? Есть легенда...

Маркиза бессовестно прервали - двое слуг втащили в комнату один из дорожных сундуков баронессы. Проводив их действия задумчивым взглядом, маркиз обратился к своей гостье:

- Я жестокосердный болван - держу свою гостью на холоде, - раскаялся лорд Вильерс.

- Леди Дю Роз, прошу искренне меня простить, когда речь заходит о поместье я буквально теряю счёт времени. И становлюсь отвратительно невнимательным в желаниям своих гостей. А между тем вам наверняка требуется отдых, - маркиз препроводил баронессу обратно в будуар, и плотно закрыл дверь на балкон.
- Леди Дю Роз, я сейчас же распорядись и вам пришлют расторопную девушку, чтобы она была вашей горничной и помогла вам. Она всецело в вашем распоряжении. А теперь позвольте мне вас покинуть и смею надеяться увидеть вас во время обеда.

- Если же вам что-либо понадобится или же вы пожелаете меня найти, то вам стоит один раз дёрнуть за вот этот шнур, - маркиз показал на шнур с кистью, - и сюда явится служанка. Без вашего либо моего на то разрешения слугам на сей этаж подниматься строго запрещается.

-К слову, мои покои располагаются рядом с вашими, но смею вас заверить, мои слуги слишком преданы и хорошо воспитаны, и посему ни одна живая душа не узнает о том где вы проживаете. Я лично обеспокоен тем, чтобы вашей репутации ничего не угрожало.
- Желаю вам приятного отдыха, Леди Дю Роз, с этими словами маркиз оставил баронессу в ее покоях.

21 ноября. Особняк герцога Клевского

Конечно же я проспал и безбожно опоздал. Управляющий окинул меня возмущенным взглядом, когда я пытался спрятаться за спинами других слуг, выстроившихся в холле особняка и внимательно слушающих правила поведения наемных служащих.

- Дамы и джентльмены в доме никогда не должны слышать ваш голос, – вещал дворецкий. – Всегда отвечайте, когда вас спрашивают господа.
Я встрепенулся, желая уточнить, как выполнить эти два правила, не нарушая одного из них. Мне на ум пришла пантомима. Но поймав, гневный взгляд оратора, благоразумно захлопнул рот. Я ж не дурак, на рожон лезть не буду.
- И самое главное, - продолжил управляющий, - служащие никогда не должны излагать свое мнение работодателю. Слышите, мистер Жаме? Вас это касается особо.
Нда, похоже, не стать мне образцовым слугой.

Работа мне досталась самая тяжелая и грязная. Зато, таская ведра с водой и углем, неплохо изучил расположение комнат особняка. Вечером, рано сбежав от пристального внимания управляющего, дождался в своей комнатке, когда дом утихнет, и вышел прогуляться.


Я не хотел ничего красть или что-то выяснить, но любопытство гнало вперед. Интересующая меня дверь оказалась не заперта и я, толкнув ее, оказался в кабинете герцога.
Приглушенный свет от лампы на столе, задернутые портьеры, открытый письменный прибор, выточенный из малахита – уютная роскошь, не отвлекающая от работы. Я подошел к книжному шкафу, взгляд скользил по художественным атласам и монографиям об искусстве. Одна книга привлекла внимание - это оказался атлас о брайбургской кунсткамере. Я настолько увлекся описанием редкостей, что голос, раздавшийся в комнате, был для меня как гром средь ясного неба.

- Вы кто такой? И что здесь делаете?
Похоже в кабинет вела еще одна дверь, которую я не заметил, где сейчас стояла незнакомая дама и требовала объяснений.
- Меня зовут Ник, Ник Жаме. Я служу в этом доме. Его светлость заботится о своих слугах, и организовал небольшую библиотеку для нас. Мне не спалось, вот я и решил взять книгу, но, кажется, ошибся дверью, – я нес какую-то нелепицу, пытаясь припомнить, делал ли я что-то неподобающее.
Нет, рук к сейфу не тянул и в ящиках стола не копался.
- Прошу прощения, что испугал. Я сейчас же вас покину, - похоже, я одним махом нарушил сразу несколько заповедей управляющего.
И я с поклоном начал отступать.

Поместье Нордварт
29 ноября 1896 г.
10 утра.

Разрумянившись от мороза, слегка продрогшая, Мэри в восхищении разглядывала похожий на сказочный замок особняк маркиза. Но, когда он окликнул её и сбежал по ступенькам лестницы, баронесса шагнула ему навстречу и протянула руку. Лицо её озарилось улыбкой в ответ на его приветствие. Она хотела сказать что-то приличествующее моменту, но не нашла слов, и продолжала молча улыбаться. «Должно быть, он считает меня дурочкой», - пронеслось в голове баронессы.
Джордж пригласил Мэри в дом. Она согласно кивнула и взяла его под руку, позволяя отвести себя в гостевую комнату на третьем этаже. Близость мужчины волновала её, превращала в послушную куклу, но баронесса не могла противиться его чарам. Словно заколдованная она смотрела в глаза Джорджа Дарлоу и не могла отвести взгляда.
Маркиз предупредил Мэри, что большая часть приглашенных на охоту остановятся в отеле, а в его особняке разместят лишь самых важных и дорогих гостей. Баронесса подумала, что это весьма разумно. Наконец они поднялись по широкой лестнице в комнату, напоминающую женский будуар. Здесь пахло розами, и это в конце ноября! Букет нежно сливочного цвета нашелся тут же на чайном столике.
- Надеюсь, здесь вам будет удобно, - произнёс маркиз. - И если позволите, я бы все же делал показать вам то, ради чего вам пришлось терпеть столько неудобств с подъемом по лестнице, – продолжил лорд Вильерс. Он распахнул застекленную дверь, ведущую на длинный узкий общий мраморный балкон. - Осторожнее леди дю Роз, с непривычки может закружится голова, - воспользовавшись ситуацией, маркиз обнял Мэри за талию поверх шубки, наслаждаясь ее близостью и вдыхая тонкий женский аромат.
- Боже мой…- выдохнула, наконец, Мэри, увидев ледяное озеро. – Какая красота, Джордж! Я в жизни не видела ничего прекраснее…
У неё на глаза навернулись слёзы, и она думала, что сейчас расплачется от избытка нахлынувших чувств. Джордж хотел рассказать ей, почему назвал своё поместье Нордварт, но их прервали слуги - они внесли в комнату сундук баронессы. Они вернулись в комнату, и волшебный момент тайны исчез. Маркиз словно забыл о том, что хотел рассказать своей гостье, вместо этого он пообещал прислать для неё горничную.
- А теперь позвольте мне вас покинуть, и смею надеяться увидеть вас во время обеда, - произнёс он учтиво.
Мэри, чуть смущаясь, ответила ему, что обязательно спустится к обеду, а пока, с его позволения, обойдётся чашкой горячего чая.
-К слову, мои покои располагаются рядом с вашими, но смею вас заверить, мои слуги слишком преданы и хорошо воспитаны, и посему ни одна живая душа не узнает о том, где вы проживаете. Я лично обеспокоен тем, чтобы вашей репутации ничего не угрожало. Желаю вам приятного отдыха, леди дю Роз.
И с этими словами маркиз оставил баронессу в ее покоях. Мэри подумала, что самое время отдохнуть, чтобы к обеду ни следа усталости не осталось на её лице. Она присела на кровать и вдруг ощутила неясную тревогу. "Правильно ли я поступаю, соглашаясь на проживание в комнате рядом с покоями маркиза?.. Не слишком ли я безрассудна?.."

29 ноября. Путь к поместью лорда Вильерса

"Мой любознательный друг! Твой верный слуга готов рассказать тебе все самые свежие новости, коих всегда с избытком. Удивительное и невероятное приключение произошло с гостями графа Ромни прямо посреди бала. Я свято уверен, что граф где-то добыл и попотчевал своих гостей чем-то весьма... необычным. А может, виной синематограф, который каким-то чудесным образом повоздействовал на сознание гостей. Впрочем, я не стану открывать всех подробностей, ибо тогда тебе станет скучно. А меж тем, милый друг, жди от меня известий, ведь мы с тобой отправляемся в поместье маркиза Вильерса! Феликс Уайт".

В ночь после бала баронесса спала на удивление крепко, несмотря на пережитые волнения. Последующие ночи - тоже. В день же отъезда поднялась загодя, когда суматоха в доме достигла апогея. Наскоро просмотрела заметки, что исправно писала каждый день. Какие-то из них впоследствии разрастутся до размеров приличных статей. Какие-то так и останутся всего лишь набросками. Таких заметок у Виолетты накопилось с избытком.
Выйдя из спальни после того, как горничная помогла ей привести себя в порядок, и спустившись к завтраку, баронесса застала прелюбопытную картину. Дядюшка командовал слугами, которые тащили в экипаж целый ящик его любимого хереса.
- Доброе утро, - поздоровалась с ним баронесса. - Дядюшка, вы думаете, что у маркиза Вильерса есть недостаток в напитках? - поинтересовалась с улыбкой на губах.
- Что, дорогая? Маркиз Вильерс уже успел напиться?
Виолетта покачала головой. Всё та же улыбка стала шире. А внутри уже стало зарождаться преддверие чего-то нового, чему сама баронесса пока не знала названия.

После завтрака, когда экипаж с вещами был отправлен, баронесса снова вернулась к своим записям, но никак не могла сосредоточиться. А вскоре за ними с дядюшкой прибыл экипаж маркиза, как они и уговорились на балу.
- Лорд Кройчестер, - поднялась ему навстречу баронесса, когда маркиз вошёл в особняк. - Добрый день. Надеюсь, вы хорошо спали после вчерашнего?
Они обменялись приветствиями, после чего было решено ехать, чтобы не опоздать на поезд.
В компании маркиза и спящего дядюшки дорога пролетела незаметно. Лорд Кройчестер был приятным собеседником, в чём баронесса успела убедиться ещё вчера. Виолетта так увлеклась разговорами, что не сразу поняла - они уже добрались до поместья маркиза Вильерса.
- О! Смотрите, как красиво! - не удержалась баронесса, когда их экипаж остановился на подъездной аллее. - Снег!
Она тут же поняла, что излишне эмоциональна, посмотрела на маркиза и, опустив глаза, призналась:
- Я очень люблю снег.

До бала

Особняк лорда Эгертона говорил о достатке хозяина и прекрасном вкусе хозяйки, его матери. Он был наполнен дорогими и изящными статуэтками, высокохудожественными картинами, удобной старомодной, добротной мебелью, но отнюдь не это больше всего удивило Диану, когда она вошла в свой новый дом. Ее поразила маленькая девочка, которая смотрела на отца огромными влюбленными глазами и ловила каждое его движение. А когда заметила, наконец, гостью, не смутилась, а наоборот подняла вверх подбородок и стрельнула глазками, обозначая свое место в этом доме и то, что несмотря на свой юный возраст имеет все права и привилегии. Диане показалось,что девочка увидела в ней конкурентку за внимание отца. Это стало для нее неприятным сюрпризом, поскольку она не планировала ничего подобного, не собиралась задерживаться здесь дольше положенного. Честно говоря, Диана изначально пообещала себе,что не будет привязываться к этому месту и людям, которые в нем живут. Она и так очень трудно прощалась с отцом. Ей не хотелось повторения подобного.
Она неловко улыбалась, знакомясь с матерью и дочерью лорда, их прислугой и старательно соблюдала приличия, положенные в таком случае. Она коротко, но емко рассказывала за трапезой о своем отце и делах в поместье, ни разу не упомянув о том, что последнее находится в упадке, большая часть прислуги уволена, а папа практически не поднимается с постели из-за сильных болей. Диана посчитала, что отец уже рассказал все необходимое в письме, в котором просил вывести в свет дочь, найти ей партию, а после не находила моменты, чтобы описать настоящее положение дел. Она не врала, ей просто не хотелось, чтобы ее жалели и практически первое впечатление о ней было испорчено.
Комната, которую ей выделили, была необжитой, но оснащенной всем необходимым. Вещи заняли свое место в шкафу, в письменном столе нашлись письменные принадлежности, а широкая кровать так и манила прилечь, отдохнуть от дороги и потрясений новой реальности. А еще в углу комнаты стояла тяжелая чугунная ванна, которую, уловив взгляд гостьи, любезно предложил заполнить горячей водой дворецкий. Диана отказалась в тот раз, слишком сильно хотелось спать, но пообещала обязательно воспользоваться возможностью помыться завтра.
Утром ее разбудил тонкий детский голос и Диана не сразу поняла, что она не дома. Кто-то спорил у ее двери и девушка прислушалась к голосам. Лили уговаривала горничную Сьюзан пустить ее в комнату Дианы, чтобы посмотреть, не проснулась ли она, а та, в свою очередь, убеждала ее этого не делать, поскольку такое неприлично. Назревающий не по ее воле конфликт заставил Диану подняться с постели и накинуть на ночную рубашку единственный имеющийся у нее халат.
- Доброе утро, - поздоровалась она, открыв дверь, - я пропустила завтрак?
- Доброе утро. Нет, хозяева еще спят, - извиняюще проговорила Сьюзан. - Кроме этой девочки, что настойчиво требует вашего внимания.
- Просто мне скучно, - парировала Лили. - Я не должна будить бабушку и папу, но хочу пообщаться с мисс Стентон. Почему ее я тоже не должна будить? Она же не член нашей семьи.
Горничная густо покраснела и снова извиняюще посмотрела на Диану.
- Это не соответствует правилам приличия, я обязательно поговорю с твоей гувернанткой о том, чтобы она объяснила тебе что можно, а что нельзя делать.
- Что ж, раз уж мы все здесь... не спим, то давайте пройдем в комнату. Не хватало еще разбудить кого-то... Сьюзан, помогите мне, пожалуйста с прической. Длинные волосы - это красиво, но крайне неудобно.
- О, у вас чудесные локоны, мисс Стентон, - затараторила горничная, между делом ловко заправляя покрывало на постели. - Присядьте у зеркала, пожалуйста.
- А мне что делать? - безмятежно спросила девочка, бросившая разглядывание маленькой шкатулки с украшениями, рассматривать особо в ней было нечего.
- А вы сидите спокойно и тихо, маленькая мисс, - строго проговорила Сьюзан, хмуря брови.
Диана же поняла, что этот номер не пройдет и достала из своей дорожной сумки заводную птичку, которая ездила на маленьких колесиках и махала при этом крылышками.
- Вот, возьми. Насовсем отдать не могу, эта вещь дорога мне как память, но ты всегда можешь поиграть с ней, когда захочешь.
Девочка коротко взвизгнула от восторга и принялась крутить маленький ключик. А Диана невольно подумала о том, что вчерашние "показательные выступления" Лили были не со зла, она просто действительно нуждается во внимании.

Диана думала. Не обращая особого внимания на уже остывшую воду, не пытаясь выбраться из ванны, укутаться в пушистое полотенце и расчесать мокрые волосы, потому что уже попросила горничную не помогать ей и идти отдыхать. Она думала о том, что случилось с ней за почти две недели в особняке лорда, о том, как ей сложно привыкнуть к обстановке, веселому нраву и бойкому языку хозяйки дома, искреннему любопытству, неуемности и талантам Лили, холодной вежливости в редкие встречи лорда Эгертона. Она думала о том, что, кажется, ее здесь почти приняли и не хватает только малого, чтобы это произошло до конца - она сама должна почувствовать себя здесь как дома. Однако, у нее ничего не получалось. Сердце болело, память подкидывала воспоминания об отце, детстве и поместье, рана кровоточила и не давала покоя.
Волосы рассыпались мягкими волнами по спине, когда Диана вдруг услышала шум внизу. Она приоткрыла дверь и прислушалась. Вернулся лорд. Его встретил дворецкий. Они перекинулись несколькими фразами и отправились спать. Девушка бесшумно закрыла дверь и дождалась, когда хозяин дома зайдет в свою комнату. Она выглянула в коридор, но никого не увидела, только почувствовала примешавшийся к аромату мужского одеколона запах тяжелых и сладких женских духов. Определенные выводы напрашивались сами собой. Диана закрыла дверь на ключ и легла в постель. Это нее ее дело, с кем и как проводит время опекун. Ее это не должно никаким образом касаться. Закрыв глаза, она попыталась уснуть, но мысли снова и снова крутились в голове, как бы она их от себя не гнала.Скоро ее первый бал и, возможно, там она встретит своего мужа.