Aut Caesar, aut nihil

Приём в Кастель-ди-Сан-Пьетро



Джованни наблюдал за донной Донатой и герцогом Валентино, остановившись справа от дверей в залу. Он видел как она опустилась в низком реверансе, как и то, что герцог был благосклонен к её просьбе. Холодная улыбка тронула его губы. Донна Доната погибнет, доказывая свою верность ему или исполненная просьба свяжет их крепче любых обетов. Как бы ни легли карты, он связал свою судьбу с её. Если она потерпит неудачу - убьют их обоих. Если задуманное удастся, они обвенчаются, как велел Господь. Ведь не найти ему более верной спутницы и подруги, сердца более любящего и преданного.

Ди Форца вывел донну Донату в центр зала и поклонился, начиная танец. Рука Донаты покоилась в его ладони.
Друзей нужно держать близко, а врагов ещё ближе. Разве смогли бы они достигнуть цель так легко, оставшись в Фарелино?

Но... Если бы Бентини не наблюдал так пристально, то не заметил, что количество воинов ди Форца в зале возросло.
Он нашёл глазами Карло и дал знак быть начеку. Джузеппе был отправлен с предупреждением к Бьянки, а настороженный, абсолютно трезвый взгляд Морияди лишь подтвердил его догадку. Бентини прикрыл глаза, давая знать что понял.
_________________

- О, нет, я здесь познакомилась с прекрасными людьми. Монна Мария одна из них, - Фелиса послала дружественную улыбку женщине и снова посмотрела на герцога.

- Я с вами согласна. - Они с его светлостью двигались в сторону его преосвященства и тетушки Лукреции, когда мессер Микеле перехватил их.
- Добрый вечер, мессер Микеле, - Фелиса лукаво улыбнулась, - мне кажется вам не стоило еще подыматься с постели.

Трепещущая, легкая, живая - такая настоящая в его руках, не та, как те, кто притворялся в Риме. Так часто, что забыл, как быть живыми. О, он понимал, что в ней нашел Бентини. Не знал он только, почему тогда синьора с ним.
Взгляд ее говорил о многом, взгляд светлых и теплых глаз. Видела ли она в нем человека? Было ли это важно?

Ее грудь касалась жесткой ткани его колета. Сердце маленькой донны билось так, что стук его хотелось унять, мягко накрыв ладонью.
Никому души своей не доверяй, мой, только мой, - повторяла Креция. Креция, отдаленная от него волей отца, его собственной волей.
- Снятся ли вам голодающие? - он отвечал бесстрастно, не убеждаясь дрогнет ли взгляд ее, станут ли пальцы еще холоднее. - Снятся ли истерзанные волей тиранов, снятся ли те, кого убивают разбойники по ночам? Потому что в их городах нет мира? Потому что Флоренция, Франция, Испания - разрывают их на части. Потому что нет порядка, нет общей силы, что объединила бы их всех. Снятся ли вам те, кто умирает в то время, что вы зовете миром?
Но герцог остановился, понимая, что все слова не достигнут цели. Он узнавал ее взгляд. Бесстрастному нечестивцу донну было бы жаль. Чезаре, напротив, хорошо ее понимал.

Герцог склонился ближе, не принуждая, не глядя больше в глаза, только тихий голос, слова, что, возможно, для донны уже ничего не значили.
- Вы верите, донна, слову того, кто предал своего господина?
За спиной донны Донаты донна Фелиса склонила белокурую головку, подчиняясь воле кардинала и покидая вместе с тетушкой зал. Форца встретился взглядом с Марией. "Уходи", - он приказывал ей, - "уходи", - губы прошептали это беззвучно.

- Да, донна, быть может, вино оживит вас? - герцог протянул свою руку девушке, взглядом подзывая слугу.
_________________

_________________

Герцог внушал ужас. И уважение.
Как не пыталась Доната справиться с собой, не могла.
Сумбур внутри достиг пика, пальцы были ледяными, а сердце, казалось, вот-вот сокрушит грудную клетку.

Она повернула голову: Джованни у дверей, ждет.
Ждет ее решающего поступка.
Убийства.
Вот оно, слово, которое донна Сицилиани пыталась прогнать все это время, заслоняя образом любящего и любимого мужчины.
Смертоубийство ближнего.
Грех, за который придется ответить перед совестью и Богом. Который не искупят самая пышная свадьба и долгие годы брака.


"О да, снятся. Замолчите же!"


"Не хочу слушать и слышать!"


Она исхудала за эти дни, спала с лица, и пальцы также стали совсем худенькими.
Когда слуга подносил вино, Доната, сама не замечая этого, крутила и крутила кольцо вокруг безымянного пальца.

Оно соскользнуло и покатилось куда-то под ноги танцующим.
С приглушенным воплем Доната рванулась было за ним, но окаменела.
Ноздри раздувались, как у породистой кобылицы. Глаза сверкали. Обернувшись, она почти выкрикнула в лицо герцога:
- Бог сильнее вас, слышите! Сильнее! Он все видит, и то, что вы задумали недоброе, тоже!
Какой-то мужчина уже поднимал ее судьбу с пола.
Судьба. Беда. Ее промах.
Она не могла убить по приказу, даже по приказу любимого.

Взглядом найдя Джованни, Доната сказала:
"Беги один".
_________________

Возможно, он поступил слишком самонадеянно, перехватив девушку прямо из рук герцога, и увлекая её в центр зала, на глазах у её отца и прочих гостей. Но что уж сделано. Микеле сам не ожидал от себя, что так вспылит, на пустом в общем-то месте. Но смотреть на то, как она пленительно улыбается герцогу, как шевелятся её губы, когда она что-то говорит ему же, было не выносимо. За эти дни, что она заботилась о нём, Микеле привык считать общество донны Фелисы своим по праву, даже если это было не так, и отказываться от этого не хотел. Положил ладонь на тонкую талию, стиснул тонкие девичьи пальцы, привлёк к себе на неуловимый миг, незаметный для остальных, но такой бесконечный... пока музыка замирает на мгновение и не начинается снова с новыми силами.

- Когда кажется... - Микеле склонился над девушкой, пользуясь движением танца, что свело их, и сожалея, что музыканты играют не алеманд, - стоит проверить, истина ли это, донна Фелиса. Пребывание в постели отныне только навредило бы мне. *тихо* Если вас не будет рядом. - Намёк получился откровеннее некуда, но пропал втуне, незамеченным. То ли она не расслышала, разведённая с ним в разные стороны танцевальной фигурой, то ли не поняла. Микеле предпочёл бы первое. Желая, чтобы девушка увидела в нём, наконец, не просто знакомого, пациента, партнёра по танцу, а мужчину. Но донна Фелиса только улыбалась, а он ничего не мог прочесть по её глазам. Желал увидеть слишком многое, и боялся не увидеть ничего.

То, что в зале появилось слишком много солдат, он отметил краем глаза, но не обратил внимания, поглощённый одним, сжигающим его желанием. Решив рискнуть, Микеле в несколько шагов увлёк девушку в сторону тяжёлых бархатных занавесей, превращающих небольшие ниши у окон в уединённые альковы. Пусть у него будет всего несколько мгновений, но они будут.

- Донна Фелиса, - прошептал он, когда тяжелая ткань скрыла их от любопытных глаз. Прижав девушку к себе, он жадно поцеловал нежные губы, готовый как к тому, что она оттолкнёт его с пощёчиной, так и надеясь, что ответит, и его отчаянный безрассудный порыв не будет безнадёжным.

донна, приказ вашего отца оставляю для вас )))) я его не слышал.
_________________

Приём

Ответ и действия герцога:

были как искушение. Появилось желание почувствовать ласку не только на щеке и с губ чуть не сорвалось:
"Почему немного?!"
Но нас прервали:
Рука, обнявшая талию и тихие слова мужчины заставили собраться:

Дальше действия стали разворачиваться очень быстро. И к моему огорчению, я только понимала, что дело серьёзное, но не знала его сути:

Ни какой ревности, ведь эта забота была настолько явной, что ноги сами послушно двинули туда, куда повёл меня мужчина. Крепко держась за его руку, пыталась подобрать хоть пару слов, которые помогли бы мне понять или поступить правильно, когда слова, сказанные спокойным голосом, полностью уверенного в своих действиях человека заставили просто слушать:

Господи, кто поверит, что за пять лет брака у меня не было настолько притягательного поцелуя. Понимая, что пропадаю, дёрнулась было за ним, но взгляд мужчины, заставил взять себя в руки.

"Его слова были планом моего спасения?!"- только и могла я думать, наблюдая за герцогом и донной. Их беседа выдавала возбуждение донны и ощущение, что всё это неспроста. Вот только не могла понять почему не волнуются капитаны герцога. Решила, что не смотря на слова герцога у меня хватит смелости или глупости посмотреть, что же произойдёт и если потребуется помочь.


Как из глубокого колодца услышала распоряжение кардинала подняться донне Фелиси к себе. Хоть я была предупреждена, что так будет удивлялась такой нелепостью в разгар бала и пыталась отмахнуться от ощущения беды.
Не отрывая взгляда от мужчины, остолбенела от его молчаливого приказа:


Дёрнув головой, как необъезженная кобыла, показывая что отказываюсь, неторопливо двинула к группе мужчин среди которых заметила капитана Танкреди, стараясь не терять Форца из вида.
Крик донны Донаты:

остановил её в двух шагах от цели.
Сзади меня оказалась лестница к комнатам на верху.

Услышав слова мессера Микеле, донна Фелиса невольно покраснела. Она еще выше подняла голову и распрямила плечи.
- Я видела вашу рану, мессер, я знаю о чем, - завершить речь ей не удалось, так как мужчина внезапно увел ее в сторону от остальных танцующих.
-Что вы...- ее речь снова прервали..

Девушка настолько растерялась, что не сразу сообразила, что надо мужчину оттолкнуть. Ее первый поцелуй, украденный поцелуй! Она не давала согласия, да и вообще она не может его дать, это не в ее праве. Мысли бурлили в голове, как молния сменяя одна другую. Ее опозорили... она сама не сопротивлялась, надо бежать!!!
- Вы...вы... - грудь тяжело вздымалась под корсажем, заставляя дыхание сбиваться, - вы не имели права! - только сейчас немного придя в себя, она оттолкнула мужчину. - Я вас никогда не прощу! - Фелиса опрометью бросилась вон из зала, подальше от него, слыша как вокруг все шумят и что-то бурно обсуждают. Конечно же ее позор! О боже, как она сможет посмотреть в глаза отцу! Она сама не поняла как оказалась рядом с тетушкой, которая тут же схватив ее за руку, велела идти в комнату и потащила ее за собой.
Фелиса не сопротивлялась, опустив глаза в пол, она ждала, ждала, что тетушка Лукреция сейчас скажет, ей о том, что она опозорила всю семью, но тетушка молча вела ее в их покои, а за ними следом шла охрана, охрана его преосвященства, слишком много охраны. Что произошло? Мессера Микеле убьют?
Как только они вошли в комнату, тут же щелкнул замок, два охранника остались вместе с ними, загораживая двери, остальные снаружи.
На несколько минут их окутала абсолютная тишина, такая страшная, от кторой хочется метаться, ожидая чего-то плохого, а потом снизу раздался, шум и крики. Крики мужчин, женщин.
- Что? Что происходит монна Лукреция? - сердце Фелисы забилось в каком-то непонятном ужасе.
- Все будет хорошо, донна Фелиса, твой.. его преосвященсво сказал, что нам не очем беспокоиться, думаю тебе стоит приступить к молитве, донна Фелиса, немедленно!- и тетушка сама встала на колени перед иконой.
Фелиса же не могла так спокойно преклонить ноги, она бросилась к двери, но охрана преградила ей дорогу, молча, даже не обсуждая никаких возможностей.
Девушку накрыл страх и она потеряла сознание.

Кардинал вполуха слушал простодушную речь солдата, слова о том, что просьба о протекции, на самом деле, "предложение" чуть было не заставили святого отца тихо крякнуть от наглости капитана Форцы.
- Все это можно уладить, сын мой, - заверил юношу кардинал, - мы найдем решение, - общими фразами, не давая обещание - в манере, присущей всем прелатам во все времена.

Комедианты завершали свою Saxum Tarpeum - весталка, сброшенная со скалы взывала ко всем тварям царства Плутона, требуя и моля об отмщении.
Кардинал, весь вечер державший беседу с монной Лукрецией, то и дело одаривал сестру улыбкой, и мысли его были так далеки от приема, что даже вольность Корсо-Альфьери сошла ему с рук. Все это не имело значения. Не имело значения и цены перед поставленной целью.
Число серых теней в углах зала, у окон, у дверей возрастало с каждой минутой - беспрерывно и неизбежно.
Когда Его Светлость, герцог Валентино предложил Его Преосвященству этот план, замысел ужаснул святого отца. Старик умолял воина Святого Престола отказаться, одуматься, понять, какую цену он заплатит своей душой перед Господом. И все же святой отец смягчился и благословил, ибо война во имя церкви есть война священная.

Двадцать лет назад Орсини три дня пытали Риарио делла Верре, но сохранили ему жизнь. Делла Верре удалось сбежать. Орсини жестоко расплатились за свое легкомыслие.
Если эти три дня и научили чему-то будущего кардинала, так это тому, что все надо доводить до конца.

Вести из Рима в то утро были именно теми, которых он ждал. Но кардинал никогда не сомневался в том, что власть выскочки испанца не прекратится, если не отрубить голову его льву.
Разве не сам господь свел всех этих разбойников в Кастель-ди-Сан-Пьетро, чтобы покончить со всеми разом.
Нет, убийство Бьянки, Бентини и Морияди не исправило бы ничего. Италию нужно было избавить от всех них, прими Господь их грешные души.
Убедившись в том, что дочь его скрылась, как он и полагал, в своих комнатах, где ее будут охранять лучшие из солдат, кардинал отдал короткий приказ.
Никто не должен был остаться живым, никто не должен быть в силах принести эту весть в Рим, огласить это миру.
История должна запомнить это как день, когда Форца и его капитаны перерезали глотки друг другу.
С глухим стоном упали засовы на захлопнувшихся дверях, лязгнули решетки на окнах.
- Взять их.
Предупрежденные капитаны и солдаты ди Форца замешкались, что дало наемникам время.
Люди в сером, безликие, безгласые убийцы напали одновременно и на людей герцога, и на кондотьеров Бентини.
Смерть взялась за свой серп, собирая жатву.

Мессер Массимо Танкреди пребывал в счастливом неведении, пригласив на следующий танец очередную прекрасную даму. Когда ещё ему удастся насладиться обществом стольких прекрасных дам? В походе и на войне их вряд ли найдёшь, только иных, не столько прекрасных и изысканных. Дама была ыжеволосой, для полного комплекта. Нет, он сделал это не специально, так получилось, и показалось ему весьма забавным. Прекрасная монна Джулия улыбалась ему гораздо более заинтересовано, чем предыдущие партнёрши, что казалось Массимо неплохим началом... для чего либо.
После танца капитану захотелось выпить ещё вина, и он повёл даму к столу, лишь сейчас обращая внимание на увеличившееся количество простых наёмников. Герцог что-то задумал, не поставив своих капитанов в известность?

Появление монны Марии Массимо воспринял было с радостью, но, увы...

Что-то шло не так. Этот крик, повисшее в зале напряжение...

- Дамы, наверх! - Массимо подтолкнул рыжеволосую Джулию к монне Марии, стоящей возле лестниц. - Быстро!
Танкреди выхватил своё оружие и бросился на ближайшего к нему наёмника, выплёскивая ему в лицо ближайший бокал с вином. Массимо нужно было и его оружие!
_________________

Ранее

Галантность и шарм капитана Танкреди, напомнили Лауре приёмы в их дворце в Оззано. Когда кавалеры слагали стихи в честь прекрасных дам, писали сонеты...
- Мой муж был был покровителем всяких разных маэстро, художников, поэтов. Несмотря на слабое здоровье он приглашал их к нам и раньше дня не проходило без комплиментов. К этому привыкаешь, и этого иногда не хватает, чтобы чувствовать себя прекрасной. Танец закончился и мессер Танкреди любезно вернул её брату к которому подошёл мессер Морияди. Она сказала ему, что у неё такое ощущение, что знает его очень давно. Это была правда. Как знала она и мессера Массимо и капитана Бентини... Когда брат впервые встал в ряды войска Чезаре ди Форца, он часто писал восторженные письма об опытных капитанах. Между строк сквозило восхищение и уважение к ним. Потом писем стало меньше... Но она часто перечитывала их и казалось знала их, его соратников, кондотьеров. Когда узнала, что Его сиятельство Бентини не с армией, услышала о заговоре от дяди, то просто не знала что ощущает. Теперь они здесь, все вместе. Стоя рядом с этим суровым молчаливым воином она чувствовала себя защищённой, ещё не зная, что Морияди был по другую сторону.
- Вы знакомы с донной Донатой, не правда ли, она прелестна.- Девушка и правда была необыкновенно красива, какой-то трагичной красотой. Лаура пригляделась и нахмурилась, только что Доната танцевала с самим герцогом, а теперь Лаура слышала её возбуждённый голос с нотами отчаяния.
Она непроизвольно шагнула в сторону пары, желая слышать, желая помочь, если герцог обидит её подругу. Её отвлекло кольцо, покатившееся прямо к ним.
- Мессер Морияди! Я была бы вам признательна, если бы вв отпустили мою руку. Там...- Она взмахнула рукой в сторону Донаты, - там....

Лаура замерла
- Что проиходит? Почему... Доната! ..- Она вырвала наконец руку из крепкого захвата не зная что делать, но сердцем чувствуя, что надо помочь Донате. Шагнула к ней...


На самом деле она растолкивая толпу-побежала к Донате ...
Чтоб вам всем - эх! Мужчины!

Кольцо, соскользнувшее с тонких пальцев донны Донаты, своим падением на камни будто причинило той невыносимую боль.
Мука застыла на лице еще мгновение назад столь пленительной итальянки, искажая ее черты, превращая теплый взгляд в бездну отчаяния и боли.
И отчаяние это было обращено ни к кому иному, как Бентини, не оставляя сомнений в том, что тот причастен к появлению донны подле герцога.

- Вы не первый ангел, посылающий на мою голову проклятия, - с горечью произнес Форца, надеясь усмирить девушку, но было поздно.

Форца успел еще в сердцах произнести проклятие, от которого впору было бы отлучать от причастия недели на две, когда услышал приказ кардинала, понимая, что все началось.
Первый из его солдат, упавший на каменные плиты от рук наемников, безошибочно подсказал, что предательства в этом зале имели даже больше двойного дна.
Второе проклятие герцога было гораздо громче, почти рычанием. Когда он, не раздумывая оттолкнул донну себе за спину, его кинжал ждал более достойной цели.
- Танкреди! - голос его перекрывал начало бури, поднимавшейся в зале, - уведи ее отсюда! - указывая на Марию, что была к капитану ближе всех.
Пока герцог стиснул горло нападавшего на него пальцами будто клещами, всаживая кинжал ему в грудь и поднимая с пола шпагу убийцы.

Быть может, она напоминала ему его мать, прекрасную монну Ванноцу, быть может, он слишком сильно хотел, чтобы ее хранительница дева Мария защитила свое дитя.
Но думать о судьбе женщины, когда его соратники падали вокруг один за другим, он больше не мог.
_________________

Джованни закрыл глаза, проклиная ту минуту, когда доверил свою и сотни других жизней женщине. Он встретил её взгляд, давая прочесть в своих глазах приговор.

Словно только этого и ждали, люди в сером заполнили, казалось, всё пространство. Они, а не люди Форца - те, что так кичились своей ему верностью - стали вдруг их общими врагами. "И как вам ваш господин?" хотелось громко рассмеяться Бентини, но на это не было времени. Он должен был успеть до того, как испустит свой последний вдох, убить того, кто предал всех.
Одним лишь кинжалом прокладывал Джованни себе путь к герцогу, не заслуживающего ничего, кроме мучительной смерти. Шпага в такой толпе была бесполезна. Без устали опускалась рука, вспарывая плоть, вырывая из тел хрипы боли, предсмертные крики. У дальней стены он заметил как мелькнуло фиолетовое платье и, стиснув зубы, вознёс молитву, чтобы не пала жертвой до того, как он доберётся до неё.
Спутанные кудри врага маяком вели его вперёд. Нет, он не остановится пока не избавит Италию от бесчестнейшего из её сынов, как хороши бы все они ни были.

- Форца, - выкрикнул Бентини, поворотом руки наматывая внутренности противника на его же собственный клинок и выставив вперёд руку со своим. - Надеюсь ты недавно причащался.
_________________

Крик герцога заставил Массимо отвлечься от противника, почти пропустив удар. Клинки скрестились, но неожиданный выпад левой рукой, в которой он держал вторую, позаимствованную у мёртвого врага шпагу, решил судьбу этого противника.
Оглянувшись, он обнаружил, что испуганные женщины не слишком далеко ушли и всё ещё находятся на лестнице.

Проклиная коварное предательство и женскую несообразительность, Массимо оттолкнул от себя труп с застрявшей в его груди шпагой, кидая его к ногам очередного нападающего в сером. Привычно выхватил из-за пояса кинжал, перерезав шею замешкавшегося наёмника.
- Наверх! - Прорычал он дамам, мысленно проклиная их медлительность. - Забаррикадируйтесь в комнате и никого не впускайте! Бегом!
Совсем невежливо подталкивая женщин, капитан затолкал их в первую попавшуюся комнату, напомнив, что нужно закрыться и бегом спустился в зал, понимая, что если они проиграют, то и женщинам не жить. Они должны выстоять и перерезать глотки всем предателям.
Хорошим мог быть только один момент: на людей Бентини напали тоже, и, значит, обороняющихся в зале в два раза больше, чем если напали только на одну сторон. Вместе огни могут выстоять. И тогда тот, кто всё это затеял, чертовски пожалеет.

С последних ступенек лестницы Массимо спрыгнул, сшибая с ног одного из трёх наёмников, окруживших его соратника и довершая дело кинжалом. Двое на двое - гораздо более честный поединок.
_________________

Всё смешалось. Серое двигалось на цветное. Люди падали, сталь звенела.
Слова капитана требовали действий:

но глупое сердце требовало хотя бы найти его взглядом и шепнуть молитву Заступнице.
Лишь глаза устремились на мужчину, как его крик:

заставил рвануть наверх