Калейдоскоп историй

На заплетающихся ногах Антуан выбрался из подземного хода. Чудом выбрался, ибо ответвлений там было ох сколько! Лишь бы только сбить честного контрабандиста с толку, но его так просто не возьмешь!

Выбрался и услышал невероятное. Говорила пострадавшая девушка.



"Ого! Вот это англичашки! Графини становятся убийцами! Значит, для нации еще не всё потеряно, есть порох в пороховницах".


"О, доктор взял всё в свои руки. Превосходно. Можно пойти позавтракать".

И Антуан отправился в столовую для завтраков. Захватив оттуда чашку кофе и теплую булочку, переместился в гостиную, где начали потихоньку собираться оставшиеся в живых гости.

"Получается, два трупа и две попытки убийства - экономка и камеристка. Да, такого Рождества в моей жизни еще не было!"

Диванная оказалась - учитывая общую мрачность замка - на удивление милой уютной комнатой.
Пока две заспанные горничные суетились, готовя для Фрэнсис постель на кушетке, сама Фрэнсис обследовала помещение на предмет потайных ходов.
Не найдя ничего, она вздохнула и удовлетворившись обещанием дворецкого в том, что у дверей со стороны коридора ее покой будет охранятья здоровенным лакеем, прилегла на кушетку.
Сон по понятным причинам не шел к ней, и графиня Лестер, покосившись на спящую Пеги, принялась размышлять над случившимся - все больше и больше склоняясь к мысли, что приглашение ей было выслано не спроста!
Неужели, ее действительно, с самого начала планировали убить? Она вспомнила острый предмет, похожий на шило, рядом с телом секретаря и содрогнулась.
Но если лорд Норфолк планировал ее убить, кто, в таком случае, убил самого графа? Тоже секретарь? Хм…
Ей вспомнились пространные рассуждения доктора Говарса о том, что все болезни, в конечном счете, происходят от чрезмерного употребления огурцов, которые вызывают общее переохлаждение организма и лихорадку мозга в частности, что, в свою очередь, неизбежно ведет к помрачнению рассудка.
Может, секретарь объелся огурцов, сошел с ума и напал на своего господина, а потом и на нее - Фрэнсис?
А может, они оба - и лорд Норфолк, и секретарь - наелись огурцов? И при этом у лорда Норфолка случилось несварение желудка? И вполне возможно, та же напасть случилась и с ее собственным мужем - лордом Лестером?
Фрэнсис мысленно отметила для себя, что по возвращению домой должна непременно уточнить у повара, употреблял ли ее покойный муж в день своей смерти этот смертоносный продукт?
Она покачала головой. Нет, просто беда какая-то с этими экзотическими фруктами! Никакой гарантии, что, встав из-за стола, ты доживешь до следующего дня! И Пеги еще упрекает ее в том, что она ничего не ест!
Кстати, об еде… То есть, завтраке.

Графиня Лестер посмотрела на настольные часы. Близился час рассвета. В коридоре слышались шаги и тихие голоса переговаривающихся между собой слуг и лакеев, которые, по всей видимости, занимались сервировкой завтрака.
Поколебавшись, Фрэнсис все-таки поднялась с кушетки и, открыв дверь, попросила принести еду для нее и своей горничной прямо к ним в комнату.

Девушка кивнула, соглашаясь с правдивой оценкой событий. Какой уж тут праздник, когда вокруг трупы? Надо распорядиться снять все украшения и завесить зеркала чёрным крепом. Как ни странно, но в отсутствие хозяина дома и пострадавшей экономки за всеми подобными мелочами Лавинии придётся смотреть самой.

- Вы правы доктор. Господь не может допустить ещё большего количества смертей.

Лавиния задумчиво посмотрела на доктора, подозревая, что он просто хочет отвлечь её от всего происходящего, ведь вряд ли слуги стали бы заботиться о такой мелочи, но она с благодарностью приняла руку помощи и такой способ поддержки, решительно переводя разговор на посторонние темы:

- Скажите, мистер Леман, а как вы обычно празднуете Рождество?
_________________

Проворочавшись без сна до рассвета, Александер поднялся с кровати, как только первые лучи восходящего солнца осветили верхушки деревьев в саду. Ночка выдалась та еще, что и говорить. Но, если быть совсем уже честным, беспокойство ему причиняли не трупы, наводнившие этот дом и не таинственная пещера, найденная вчера им и двумя очаровательными леди, его беспокоил разговор с графиней Лестер, назначенный на сегодняшнее утро.
Карсон появился во время, на вытянутой руке о нес вычищенный костюм Александера, в другой руке пару начищенных до блеска сапог. Суетясь сверх меры, Карсон обрядил Александера, навел на его голове живописный беспорядок из волос и высунув язык от усердия, долго прицеплял к галстуку булавку с изумрудом. Посмотрев на сапоги Александера жалобно сказал:
- Вот если бы туфли с пряжками. Туфли для беседы с леди больше подходят, чем сапоги ...
Отрицательно покачав головой, Александер отверг туфли с пряжками и Карсон ежесекундно вздыхая, закрыл на замок полированный деревянный ящик, в котором хранил туфли своего хозяина. Просидев у камина до половины десятого, Александер отправился к завтраку.

Овальный стол в столовой был сервирован, но желающих рано завтракать не наблюдалось. Усевшись за стол, он подождал, пока лакей поставит перед ним тарелку и присутпил к трапезе, ожидая, что графиня Лестер присоединится к нему с минуты на минуту. Не дождавшись, он уточнил у лакея, в котором часу графиня спускалась к завтраку. Лакей отрицательно покачал головой:
- Её Сиятельство, графиня Лестер, завтракала в диванной, где провела ночь.
После завтрака, Александер пошел искать библиотеку, в которой у него была назначена встреча с графиней. Но лакей, стоящий у дверей библиотеки, сказал, что ему приказано никого в библиотеку не пускать, по причине нахождения в ней трупов.
- В таком случае, милейший, отправьте кого-нибудь сообщить графине Лестер, что наша с ней встреча переноситься в галерею и я ожидаю её там.
В галерее было сумрачно и прохладно. Ничего, разговор будет коротким. Графиня либо примет его предложение, либо отвергнет его. Да, десяти минут будет достаточно.

К счастью, Пеги, наконец, соизволила проснуться!
Надо сказать, вовремя, потому что Фрэнсис уже собиралась вылить на нее кувшин холодной воды.
Приказав горничной причесать ее, графиня Лестер продолжала обдумывать случившееся накануне. Она думала так усердно, что у нее даже слегка закружилась голова и похолодели руки. Неужели, ей тоже каким-то образом подсунули огурцов?
Но Пеги сказала, что это все глупости. Голова у Ее Милости кружится от голода, а руки похолодели от того, что она не одета...
Пришлось позавтракать - Пеги предварительно сняла пробу с каждого блюда - и одеться к выходу.


В самом разгаре приготовлений в дверь комнаты постучали и сообщили, что лорд Варвик ожидает Ее Милость в галерее. Пришлось срочно переодеваться и заново причесываться, - потому что для посещений галерей у Фрэнсис было предусмотрено другое платье и как следствие - другая прическа.
Наконец, покончив с туалетом и завтраком, леди Лестер в сопровождении своей горничной - которая была срочно переименована по такому случаю в Адель - выплыла из диванной и, не спеша направилась в галерею.


Лорд Варвик был уже на месте.
Подойдя к нему на допустимое этикетом расстояние, Фрэнсис присела перед его сиятельством в реверансе и произнесла тщательно отрепетированным голосом, в котором не должно было не быть даже намека на беспокойство:
- Вы хотели поговорить со мной, милорд?

Прелестная Лавиния, несмотря на печаль и усталость, выглядела на редкость хорошо.
Эдуард невольно залюбовался посадкой ее головы и изяществом осанки. Ему смутно вспомнились ходившие о ней в обществе сплетни - о них недавно поведал Чарли - и он решил махнуть на все рукой. В конце концов, кто из живущих не без греха. Он и сам не жил непорочным агнцем, а требовать этого от девушки такой красоты, вращающейся в свете, было бы уж чересчур жестоко.

- О, это бывает непросто, - усмехнулся доктор, выводя ее из гостиной и делая знак охранникам, чтобы шли на приличном расстоянии. - Надо вам сказать, я признаю только один способ хорошо встретить этот праздник - в кругу семьи. Каждый год я приезжаю в родное поместье, к отцу и матери, и обычно оказываюсь последним, так как мои два старших брата, Фрэнсис и Уайт, и сестра Джулия вместе с супругами и детишками, уже приготовили все к торжеству. Про некоторые наши обычаи я уже говорил вчера за обедом, ну и кроме прочего, мы всегда разыгрываем друг друга после вскрытия подарков. Все шумно и весело, как и бывает в большой семье.

В зале было тихо. Украшения сиротливо смотрели со стен и, казалось, укоряли и хозяйку, и гостя.
У него вдруг мелькнула идея. Может, это и неуместно, но кто сказал, что они оба не заслужили немного радости в такую тяжкую минуту?
- Дорогая, - Эдуард повернулся и выпустил ее руку, - по-моему, вон та веточка омелы у крайней колонны вот-вот упадет. Может, подниметесь по лесенке и поправите ее? Я поддержу, не бойтесь.
_________________

Александер встал с кресла, как только графиня Лестер, шурша юбками, появилась в дверях галереи. Чуть позади графини мелкими шагами семенила девушка-горничная. Прежде чем ответить на вопрос графини и начать разговор, Александер посмотрел на горничную и сухо произнес:
- Оставьте нас.
Видя, что девушка занервничала и в замешательстве посмотрела на свою хозяйку, Александер рявкнул:
- Вон отсюда!

От крика лорда Варвика Фрэнсис даже вздрогнула. Потом вздохнула, всем своим видом показывая, что она думает о мужском терпении, и, обернувшись к Пеги, произнесла нарочито сладким тихим голосом:
- Адель, душечка, подожди меня в коридоре, но дверь оставь полуоткрытой, - после чего повернулась к лорду Варвику и произнесла холодно. - И не зачем было пугать бедную девушку... О чем вы хотели меня спросить, милорд? Я хотела бы еще до наступления обеда покинуть Норфолк-Хаус...

Подойдя к двери, Александер со стуком закрыл их:
- Вы можете о чем угодно поведать Вашей горничной, миледи. Позже. Сейчас я хочу, чтобы меня слушали только одни уши.
Он невольно оглянулся на стены, вспоминая ночной поход по тайным ходам, обилие глазков и подслушивающих трубок. Предложив графине Лестер руку, он повел её к небольшому диванчику, стоявшему меж двух окон, очень надеясь на то, что во внешней стене дома ничего из арсенала подслушивания не предусмотрено.
Подождав, пока графиня усядется, проявив кучу терпения, ожидая, пока она расправит свои юбки, и внимательно посмотрит на него, Александер начал, что называется, с места в карьер:
- Я перейду, сразу к делу, миледи. - Он чуть помолчал, затем продолжил. - Я предлагаю Вам, графиня Лестер, брачный союз.
Он поднял руку, призывая графиню дослушать его:
- Думаю, что это будет выгодный союз для нас обоих, графиня. Со своей стороны я предлагаю Вам защиту, которую дает мое имя и мое положение в обществе. Мы оба знаем, что род Варвиков гораздо более древнее и более значимее, чем род Лестеров. Варвики играли немаловажную роль в истории этой страны уже тогда, когда Лестеров и в помине не было. Сейчас нелегкое время для Вас, миледи, и гораздо лучшим решением будет, если за Вас будет говорить мужчина. К тому же, разрешите Вам напомнить: исходя из событий прошедшей ночи, можно сделать вывод, что кто-то торопиться отправить Вас на тот свет вслед за Вашим мужем. Вам нужна и физическая защита. Уверяю Вас, в стенах Уорикского замка Вы будете в полной безопасности.

Фрэнсис театрально закатила глаза и покачала головой. Нет, право, у мужчин напрочь отказывает чувство самосохранения, когда они начинают играть в шпионов. Ведь если их тут застанут,... страшно сказать чем все закончится.

При этих словах Фрэнсис, поправляющая изящный браслет на своей руке, замерла и с подозрением посмотрела на лорда Варвика. Она уже было открыла рот, чтобы поинтересоваться, что Его Сиятельство изволил покушать на завтрак, когда...

... и Фрэнсис с недовольным выражением снова закрыла рот, решив проявить терпение и понимание - как тому учила ее когда-то матушка, объясняя природу мужского характера.

Теперь у Фрэнсис сами собой вздернулись брови. От удивления.
- Я нисколько не сомневаюсь, милорд, что ваш род самый древний из известных мне, - подождав минуту для того, чтобы убедиться, что лорд Варвик сказал все, что хотел, язвительно произнесла Фрэнсис. - Очевидно вместе с гербом вы наследуете и легендарные дикие нравы своих далеких предков... Что же касается самого предложения, то вы правы. Я чувствую, что моя жизнь в опасности... В смертельной опасности. И тем не менее, я должна подумать, - поднимаясь, объявила она и уточнила - минуту.
Фрэнсис повернулась спиной к лорду Варвику и, задумчиво нахмурив брови, сделала несколько медленных шагов...

Будучи уже один раз замужем, Фрэнсис в свои 25 лет не имела никаких романтических иллюзий на счет института брака. Впрочем она не имела их и тогда, когда пятнадцатилетней девочкой выходила замуж за мужчину втрое старше себя. Но наверное, именно это отсутствие романтизма с известной долей эгоизма и спасли ее тогда. Будь Фрэнсис девушкой чувственной, романтичной и ранимой, - другими словами, мечтай она о любви - она бы, наверное, зачахла через год - заболев чахоткой или другой "умственной" болезнью.
К счастью, Фрэнсис отличалась здоровым прагматизмом и слова, вбитые ей отцом с младенческих лет, помнила очень хорошо - брак, это сделка, от мастерства заключения которой зависит благополучие семьи.
И Фрэнсис сейчас думала именно об этом - о благополучии. Своем.
- Хорошо! - она порывисто развернулась к собеседнику. - Я нахожу ваше предложение более, чем разумным. Во всех отношениях. Меня оно устраивает, но.. скажите, в чем кроется подвох? Другими словами, прежде чем я скажу свое окончательное "да", мне интересно знать, что выигрываете лично вы, милорд, от этой сде... этого союза? - быстро поправилась Фрэнсис.

Нрав его предков с детства подсказывал ему, что мнение женщины неважно и незначительно. Пожав плечами, Александер выразил полное пренебрежение мнением графини Лестер. Хотя её слова можно было расценить двояко: как комплимент и как порицание. Но почему-то Александеру казалось, что в словах девушки звучит упрек, а никак не восхищение ни его нравом, ни его гербом, ни его предками.
Если она согласится с его предложением, она будет носить имя Варвиков, не смотря на свое мнение о них, и её портрет займет свое место в галерее среди множества портретов его предков.
Но ему не нравилось как графиня Лестер отнеслась к его предложению. По всем канонам он оказывал ей честь, выбирая её в качестве своей жены, и сарказм графини показался ему крайне неуместным. Мысленно он обругал себя за поспешность - сначала нужно было бы говорить с мужчинами её семьи, потом уже ставить графиню в известность. Для чего Александеру понадобилось знать мнение самой графини, он не мог понять. Но если он решил спросить сначала её, значит, он доведет это дело до конца.

Он предложил бы ей на раздумье шесть дней, вырази она такое желание. Но быстрота в решениях, видимо, была присуща графине Лестер, поэтому Александер кивнул, соглашаясь с её правом "подумать минуту". У него есть сейчас столько времени.
Упершись плечом в стену, он смотрел, как графиня Лестер меряет шагами галерею. Она была очень красива. Почти все знакомые ему мужчины завидовали Лестеру, когда он женился на ней. Как и любой красивой женщине, слава приписывала ей многочисленных любовников. Но Александер не хотел копаться в её прошлом. Он проследит за тем, чтобы на нем не было клейма рогоносца. Она подчинится. В ином случае он запрет её в монастырь. Думая обо всем этом, как будто заключение брачного союза между ними - дело уже решенное, Александер ждал, когда графиня Лестер огласит ему результаты минутных раздумий. Если она не глупа, она поймет все преимущества предложения, которое он ей сделал.

Она была не глупа. Это радовало. Хотя ... для Александера не имело значение умна будет его жена или не очень. От женщины ожидалось только одно:
- Наследник, миледи. Мне нужен сын.

Наследник.. Сын... Ребенок...
Фрэнсис почувствовала тупую боль в груди. Это было как-раз то, что она была обязана, но так и не смогла дать своему покойному мужу. К чести лорда Лестера нужно сказать, что он никогда не напоминал ей о ее долге, но самолюбие не давало покоя Фрэнсис ни на минуту. Она хотела ребенка.

- Милорд, - быстро справившись со обуревавшими ее эмоциями, спокойно произнесла Фрэнсис, - смею напомнить, что я была замужем за лордом Лестером девять неполных лет. И за это время так и не смогла познать радость материнства. Я считаю своим долгом напомнить об этом факте и советую хорошо подумать прежде, чем вы поставите свою подпись под брачным обязательством.

Рука об руку Лавиния и доктор шли в сторону зала. Можно было притвориться, что ничего не произошло, в разгаре Рождественский приём, а за ними не следуют внимательные охранники, оберегая от неведомых опасностей.
Доктор рассказывал о традициях своей семьи. Лавиния отругала себя за лёгкий укол зависти, вообразив красочную картину семейных встреч, веселье, тепло и радость, то, чего она была лишена всю свою жизнь, то, что искала в круговерти светский увеселений, порой переходя границы. Но напомнила себе, что доктор, как никто, заслуживает всех семейных благ. Тот, кто всецело отдаёт себя спасению жизней людей, должен находить отраду в своей семье.
Лавиния украдкой посмотрела на одухотворённое лицо доктора и попыталась представить, какую женщину он видит рядом с собой. Наверняка какую-нибудь серьёзную, начитанную леди, прославившуюся на поприще благотворительности, эдакого "синего чулка". Она хотела спросить, как же они друг друга разыгрывают, но момент был упущен. И Лавиния просто улыбнулась.

Задрав голову вверх, Лавиния обнаружила покосившуюся веточку.

- Непременно, - согласилась девушка, и подождала, пока доктор приставит лесенку в нужное место. Поднимаясь по ней, она путалась в своих длинных и широких юбках. До приёма в присутствии девушек она осмелилась скинуть их и щеголяла в нижних, перетянув их верёвками – в итоге получилось что-то наподобие мужских брюк. Представив эту картину, Лавиния усмехнулась, закусив губу, и чуть дольше надобности возилась с веточкой. Придав ей надлежащий вид, она стала спускаться, остановилась на последней ступеньке и повернулась лицом к мистеру Леману, удерживающему лестницу так, что она невольно оказалась в кольце его рук, прямо под веточкой омелы.
Теперь доктор не возвышался над ней, их лица были на одном уровне, и Лавиния оказалась вдруг в смятённых чувствах, понимая, что присутствие этого мужчины оказывает на неё гораздо более сильное воздействие, чем должно, учитывая все обстоятельства и короткое время их знакомства.

- Вот и всё, - скрыла она волнение за улыбкой и сделала движение, чтобы спуститься на пол окончательно.
_________________

Эдуард успел оценить изящество лодыжек мисс Хейг, пока она лезла наверх. Впечатление оказалось настолько сильным, что плохие мысли вылетели из головы.
Почему-то вспомнилось ворчание родителей и подтрунивание братьев в прошлом году. И их возгласы: "Какую женщину нужно такому упрямому ослу вроде тебя, Эд? Венеру?" И громогласный смех.
К лешему всех венер. У них и ног-то нет, не то что таких восхитительных лодыжек.
Поправив ветку, она стала спускаться и вдруг оказалась на последней ступеньке лицом к его лицу.
Эдуард заглянул в эти огромные влажные глаза, услышал взволнованное дыхание, отдающее мятным леденцом и чуточку кофе, и понял, что погиб.

- Пока нет, - хрипло ответил Эдуард. Руки сами собой обвились вокруг тонкой талии - будь прокляты все корсеты в мире! - и он медленно, очень нежно поцеловал ее, чуть надавливая губами и раскрывая ее рот языком. Потом, будто сами собой, губы пропутешествовали по шелковистой шее, где быстро билась жилка, и спустились к левой ключице, потом к впадинке. Целовать эту волшебную женщину было просто невероятным удовольствием, и даже железная выдержка не позволяла оторваться от источника наслаждения.
- Ммм... - пробормотал он, вернувшись к ее губам. - Лавиния. Позволь мне стать твоим Энеем. Прошу. Милая...
Если сейчас кто-нибудь его позовет, он сам пополнит ряды убийц. В этом нет сомнения.
_________________

Голос у мужчины изменился, приобрёл волнительную хрипотцу, пробравшую Лавинию до самого нутра. Она задержала дыхание и замерла, точно зная, что сейчас произойдёт. Как ни стыдно было в этом признаваться даже самой себе, но девушка вполне поднаторела во флирте, искусстве поцелуев, и уж точно могла определить момент, когда её хотят поцеловать.
Но она никак не могла предположить того ошеломляющего эффекта, какой на неё оказали на удивление горячие губы мистера Лемана. Удерживая её за талию, он бережно коснулся её губ, дразня этой неторопливой лаской, а после всё больше терял сдержанность, уводя её в какой-то доселе неведомый мир. Боги, но ей совершенно не хотелось, чтобы этот мужчина останавливался, и Лавиния забыла обо всём, позволяя доктору вольности и трепеща от ворующих дыхание и волю поцелуев.

Как сладко звучало её имя в устах мистера Лемана, как нежнейшая ласка, как символ их близости. Поистине этот момент был таким волшебным, что не хотелось его прекращать, и Лавиния согласилась бы стать самой Медузой Горгоной, лишь бы он снова повторил свои головокружительные поцелуи, лишь бы опять погрузиться в этот мужской аромат и забыться. Лавиния положила руки на широкие плечи доктора, всем телом ощущая его рядом, смело встретила его ищущий взгляд и призналась:

- Я бы хотела стать такой женщиной, о какой вы мечтаете, мистер Леман... Эдуард.
_________________