Виналия Роминии или фиаско римских богов

Юстиция в шоке уставилась на стычку Юпитера и Марса. Всегда сдержанный и контролирующий свои эмоции Юпитер кипел от ярости. Только потеря сосуда могла привести его к такому поведению.



Юсти чувствовала тепло рук Нептуна на своей талии сквозь ткань. Он говорил серьёзно и не шутил. Он действительно готов забрать её куда угодно. И она не возражала.
Если судьбе было угодно чтобы боги проиграли, то возможно стоит извлечь из этого свои уроки. Случай свёл Юстицию с богом морей, возможно это тоже угодно судьбе? Возможно это их шанс на личное счастье.
За несколько часов она успела по уши влюбится в мужчину и готова была убежать с ним.



- Я не могу уехать ни поговорив с Фидес. - девушка сделала шаг навстречу Нептуну и положила на его грудь свою ладонь - Я не отказываюсь. Но я хочу с ней поговорить и если она захочет уехать, то она поедет со мной. Захочет своих свинок забрать? Я и их заберу! - девушка, безуспешно, пыталась скрыть свою улыбку - И если я тебе с таким приданным буду нужна, забирай меня Нептун куда пожелаешь. Я не буду сопротивляться. Так уж сложилось, что я по уши влюбилась в тебя.
Юстиция смотрела в глаза любимого мужчины. Сложилось как, сложилось. Титан выиграл в своей битве, но Юсти не чувствовала себя проигравшей, она выиграла свой личный приз. И почему-то, сейчас она была уверена, что Нептун согласится забрать, если понадобиться, и Фидес и всех её питомцев, и даже злосчастные тарелочки. Ни что больше не встанет между ними.
Они не упустят свой шанс.
- Если я хорошо знаю свою сестру, она должна сейчас скрываться в своём ломбарде. Пойдёшь к ней со мной? - девушка прищурилась и посмотрела в глаза Нептуна - Или уже передумал?

Яхта плавно скользит по водной глади, рассекая носом волны, а я, пристроившись рядом с уже одетым супругом, смотрю, как мы приближаемся к площади. Ничего не изменилось для меня за тысячелетия: праздник этот, как всегда, вызывает трепет внутри и все чувства обостряются. Марс смотрит на меня и затем поддразнивает:
- Улыбайся, любовь моя, сейчас нас ждет представление.
И действительно, ощущение, будто мы являемся главным представлением виналии, сопровождает весь процесс швартовки. Народ гуляет и пьет, пока только в себя вино вливая, но совсем скоро они будут выливать его на землю возле храма и думать, что подобные жертвы помогут им в этом году. И, надо сказать, что и помогает, хотя теперь можно больше считать самовнушением. Пожилой мужчина в форме встречает нас на пристани, закрепляя яхту. Супруг помогает мне спуститься с палубы, придерживая за талию, и тихо говорит на ухо:
- Ну что ж, пойдем почтим своим присутствием это убогое место? - и я благодарна любимому за то, что он уступил мне, несмотря на своё нежелание посещать это людское скопление.
Улыбаюсь, теснее прижимаясь к супругу, и ощущаю в теле приятное тепло, осознавая, что я любима и Марс на всё идет ради меня. Беру его под руку, и так мы шагаем вверх по ступеням, пока не поднимаемся на саму площадь. Услышать Юпитера несложно. Кажется, он решил докричаться до другого берега Капри, лишь бы найти того, кого потерял. Ещё пара минут, и мы оказываемся рядом.
- Отец, мы с Венерой, конечно, опоздали, но не стоит так убиваться по поводу нашего отсутствия.
Марс язвит, а я помалкиваю, осматриваясь вокруг и готовлюсь морально, что сейчас ещё и яхту нам припомнят. Ожидание затягивается, и я замечаю, как бледнеет старая сука Юнона, глядя на нас во все глаза, а потом разворачивается и Юпитер, оказываясь с нами лицом к лицу. Дальше я ничего даже сказать не успеваю. Папаша со всего размаху бьет моего мужа в челюсть. Держась за любимого, я едва не следую за ним на землю, но Марс отталкивает меня в сторону раньше.
- А праздник начинает мне нравиться, - Марс не долго валяется на земле, в одно мгновение поднимаясь на ноги, и он уже готов к ответу. И отвечает соответственно, разукрашивая скулу верховного бога и заставляя того отступить назад.
Зеваки образовывают круг, словно арену для двух гладиаторов, и дальше начинается самая настоящая драка. Хриплое дыхание и глухие звуки ударов раздаются вокруг, и я вижу, как любимый тянется к своему излюбленному оружию, готовый в этот самый момент порезать папочку на кожаные ленты, но не успевает. Юпитер перехватывает его руку и направляет к сердцу моего мужа острый клинок. Оборачиваюсь на замершую в растерянности Юнону.
- Что ты стоишь? Ждешь, пока они поубивают друг друга?! - я почти кричу на неё, выпуская всё своё презрение к ней, как к матери и женщине в принципе.
Её растерянный взгляд едва не заставляет меня взвыть от досады. Мне осточертели эти два верховных бога, с их правилами поведения, с их манерой общения, словно мы до сих пор правим людьми, а они правят нами.
- Уйди с дороги, старуха,- осматриваюсь в поисках того, чем можно остановить эту драку, и замечаю, что мы так и не отошли от прилавка с вином. Ни продавца, ни кого-то ещё не вижу. Не раздумывая хватаю самый тяжелый и большой сосуд и возвращаюсь к драчунам, чтобы услышать отцовские слова:
- Ты будешь подыхать медленно и мучительно за то, что пошел против меня и помог титану отдать жалким людишкам Ситулу Морте. Я долго терпел твои выходки, но довольно. Ты кровью заплатишь за измену. И смерть тебе покажется избавлением.Ты дал людям надежду, но лишил ее себя и свою женушку. Неправильный выбор, но он был сделан.
Поднимаю кувшин над головой папаши и, не давая Юноне вмешаться, окликаю его, чтобы в следующую секунду со всего маху опустить керамический сосуд на голову верховного бога, совершенно безэмоционально воспринимая и крик его увядшей суки, и тело папаши, которое грузно падает на брусчатку площади.
- Это ты, отец, ошибся с выбором, - произношу уже лежащему навзничь Юпитеру и опускаюсь на колени возле своего мужа, вытирая подушечкой пальца кровь с его губы и продолжая в сторону поверженного врага: - Больной ублюдок.
Потом помогаю Марсу встать и обращаюсь уже к замершей, словно жена Лота, Юноне.
- Когда наш драгоценный папочка придет в себя, я надеюсь его мозги встанут на место, и он перестанет нести чушь про Ситулу. Нам не жарко и не холодно, что люди получат возможность не болеть. Это только вы, старые древние мумии, нуждаетесь в их крошках поклонения. Только вас питали их просьбы и жалобы. И вы получили по заслугам, - и решаю добить её окончательно. Самодовольно улыбнувшись, проговариваю: - Лучше бы спасибо сказала, что я наладила ваш с ним брак, немного подтолкнув тебя к решительным действиям с помощью бутылки виски.
Пусть не думает, что это чувства воспылали. Всего лишь химическая реакция тела на вмешательство извне. Затем разворачиваюсь и, прижимаясь к любимому, направляю нас в сторону праздника и гуляний, которые постепенно перемещаются к храму.

Учащенное сердцебиение и мгновенный впрыск адреналина в кровь - неконтролируемые реакции, что аккумулируют все силы организма перед сражением. Я люблю драться и люблю выходить из драки победителем. И сейчас вид физиономии отца, которая сминается под моим кулаком, радует безмерно. Мне кажется, что я даже слышу хруст смещенных суставов или сломанной кости, и жажду, чтобы слух не обманул меня. Много веков кряду я мечтал стереть в порошок надменную снисходительность во взгляде Юпитера и сейчас не упущу возможность сделать давнюю, можно сказать, детскую мечту реальностью.
Я заношу левую руку для следующего удара, но папаша быстро приходит в себя и контратакует подачами в солнечное сплетение, которые чуть ли не останавливают биение моего сердца. Легкие горят от жалящей боли, но даже это не затыкает мой мысленный смех от азарта, жара сражения и осознания, что только сейчас слетели покровы приличий и каких-либо ограничений, открыв всепоглощающую ненависть друг к другу во всей красе. Тянусь к своему верному другу-кинжалу, желая добавить больше ярких пятен крови на рубашке отца. Мои пальцы крепко обхватывают рукоять, и я молниеносно вытягиваю смертоносное оружие из ножен, готовясь перерезать яремную вену на шее ненавистного родителя, но меня останавливают за мгновение до касания лезвия к коже.
“Как он оказался быстрее?” - недоумеваю, ощущая боль в пальцах правой руки и прерывистый гул в груди от воздуха, что мало-помалу попадает в легкие.
- Ты будешь подыхать медленно и мучительно за то, что пошел против меня и помог титану отдать жалким людишкам Ситулу Морте. Я долго терпел твои выходки, но довольно. Ты кровью заплатишь за измену. И смерть тебе покажется избавлением.
- Да о чем ты говоришь? - кривлюсь, сведя брови к переносице и пытаясь вспомнить, где я слышал о Ситуле, но никаких ассоциаций не появляется. И я далеко не агнец, чтобы безропотно принимать наказание за чужие деяния.
Прожигаю Юпитера озлобленным взглядом. Всегда и во всем виноват оказываюсь я, так, что начинаю жалеть, что не делаю то, что настолько выводит верховного бога из себя. Прикосновение лезвия к коже заставляет меня крепче ухватиться за рукоять, и я, напрягая мышцы рук, отвожу кинжал в сторону от своего сердца. Борьба на грани напряжения, когда неизвестно, кто одержит верх. Но ясно, что живым останется только один из нас.
“Тебе, сволочь, не удастся так легко отправить меня на тот свет!”
Тем временем, Юпитер наполняет свои речи намеками и недосказанностями, продолжая сыпать угрозами, как из рога изобилия:
- Ты дал людям надежду, но лишил ее себя и свою женушку. Неправильный выбор, но он был сделан.
- Ничего я не знаю про твою Ситулу и знать не хочу, - рычу, перенося вес на правую ногу, чтобы сделать последний рывок и, вогнав лезвие по самую рукоять, заткнуть пасть папаше. - Еще припиши мне самопожертвование во имя и во благо смертных, и я точно утвержу себя в мысли, что ты сошел с ума, - насмехаюсь в открытую, хотя это движение и вызывает легкую боль в разбитой губе.
Но вместо ответа на голову Юпитера опускается нечто тяжелое и разбивается, окидывая “великого и непобедимого” верховного бога темно-гранатовой жидкостью, разящей, кроме первичного пряно-фруктового аромата, запахом гнилых овощей, явно свидетельствующим, что вино непригодно к употреблению. Меня ведет в сторону от исчезновения опоры в виде противостоящего папаши, и я опускаюсь на колено, не отводя взгляда от супруги.
- Это ты, отец, ошибся с выбором, - любимая стоит над поверженным противником, как пышущий яростью ангел возмездия, а после подходит ко мне, окружая заботой. Испуг, злость и переживания за меня сливаются воедино, когда она кончиками пальцев касается моих губ. - Больной ублюдок, - зло бросает Венера в сторону Юпитера, а я думаю о том, что все же любовь - страшная сила.
- Ты была великолепна, любовь моя, - опускаю ладонь на талию жены и поглаживаю легонько, успокаивая то ли ее, то ли себя.
Мне хотелось покончить с Юпитером и его навязанной властью здесь и сейчас, настолько жажда крови застилала взор. Но праздник виналии в присутствии десятков зевак, кольцом окружившие нас, не место для выяснения такого рода отношений и постановки финальной точки. Главное, я знаю, что пути назад нет, и рано или поздно останется в живых только один. Это дело времени, а благодаря бессмертию я могу и подождать.
Венера помогает мне подняться на ноги, а не могу сдержать кривой улыбки, смотря на лежащего без сознания отца. Когда он очнется и поймет, что оказался повержен моей богиней любви на глазах десятков свидетелей, ненависть к нам взыграет с новой силой. Но видеть его искаженную злобой рожу нет никакого желания - она одна и та же на протяжении тысячелетий.
- Когда наш драгоценный папочка придет в себя, я надеюсь его мозги встанут на место, и он перестанет нести чушь про Ситулу. Нам не жарко и не холодно, что люди получат возможность не болеть. Это только вы, старые древние мумии, нуждаетесь в их крошках поклонения. Только вас питали их просьбы и жалобы. И вы получили по заслугам, - любимая эмоционально высказывает все, что думает, бледной, как мел, матери, которая застыла каменным изваянием, будто бы неживая. Но только я хочу добавить, что пусть они катятся со своей Ситулой или без нее куда подальше, отстав от нас, как супруга добавляет: - Лучше бы спасибо сказала, что я наладила ваш с ним брак, немного подтолкнув тебя к решительным действиям с помощью бутылки виски.
- Моя воинственная супруга снова вершит любовь? - усмехаюсь и крепче прижимаю к себе жену, обхватив руками. Довольство растекается теплом по моему телу, и я, совершенно не обращая внимание на присутствие Юноны, продолжаю свою мысль: - Ты права, любимая, нищие и обездоленные требуют к себе снисхождения, - и громко смеюсь, пока мы неспешно покидаем площадь. Боль в грудной клетке еще дает о себе знать, но она никак не сравнится с тем потоком унижения, что выпал на долю отца. Дети всегда превосходят своих родителей во всем. И правлению Юпитера скоро придет конец. А уж я подсоблю этому.
Храм Святого Стефана блистает белизной, вырываясь кажущейся неприступной стеной к небу. Много веков назад здесь стоял другой храм, и другим богам поклонялись смертные. Но это место пронизано силой, и не скоро снизойдет на нет его мощь. Выводок людишек разрывает воздух смехом перед сводчатым вдохом, и даже мальчонка с огромным гипсом на ноге прыгает на скакалке, дурачась и веселясь. Сначала я не понимаю, чем меня привлекает происходящее, но, вспомнив слова отца о Ситуле, начинаю замечать, как меняются люди: полностью исчезает обреченность в их взгляде, а на смену ей приходит глубинная уверенность в счастливом исходе, не смотря ни на что.
- Любовь моя, - скольжу губами от виска супруги по щеке к пухлым губам, все еще зло поджатым, - а ты знаешь, что с открытием сосуда и высвобождением надежды для людей в толпу почитателей твоей красоты прибудет множество новеньких. Ни старость, ни болезни - ничего теперь не станет помехой твоим сокрушительным чарам. Как желание взять то, что принадлежит другому, даже ценой чужой жизни, всегда будет рождаться в душах жалких человечишек, так и жажда обрести любовь всегда будет пламенеть в их сердцах. Нужно лишь раздуть пламя до всепоглощающих размеров, и весь мир будет у наших ног.

Вдвоем с Меркурием они шли по одной из улочек, веером расходящихся от Пьяцетты. Они молчали, погруженные в свои мысли, не обращая внимания на радостно гомонящий народ, торопливо стекавшийся к площади. Толпа стремительно рвалась к развлечениям и противостоять ее напору было все труднее. Они уже несколько минут стояли на высоком бордюре, выискивая пространство, чтобы продолжить движение вперед. Тут Аквилон заметил сбоку небольшой тупик, образованный тесно стоящими друг к другу стенами домов, увитых цветущим виноградом и не раздумывая направился туда.
- Вот и закончилась последняя встреча богов. Вряд ли Юпитер захочет снова собрать у себя выживших. Странно звучит, выжившие, по отношению к богам, - усмехнулся Ветер. - В любом случае, я хочу, чтобы ты знал. Давай выживать вместе.
Взглянув на ошарашенное лицо Меркурия, он поспешил объяснить.
- Я долго был один, по правде сказать, не помню кого-то рядом с собой. Меня это устраивало и не тяготило. Но проведя этот день вместе с тобой, я понял, что лишал себя роскоши общения и не хочу повторять снова эту ошибку.
Почувствовав на себе пристальный взгляд, Ветер не отвел глаза. С Меркурием творилось что-то странное. Где улыбчивый, веселый парень, готовый на шутки и проказы, в компании которого любая проблема кажется преодолимой. Сейчас перед Аквилоном стоял сумрачный бог, которого что-то мучило. Неужели потеря ситулы так повлияла на него?
- Прости, я был сегодня невнимательным. Что тебя гнетет? Ты сам на себя не похож сейчас.

Фортуна была незнакома с таким сценарием. Все, что происходило в этот день, начиная с прибытия на виллу, не вписывались в привычное понимание вещей. Она не успела еще отойти от встречи с Прометеем и собственного постыдного появления на площади, как события приобрели еще более неприятный поворот.
Слушая слова титана и наблюдая за всем будто со стороны, богиня чувствовала себя так, как, вероятно, на протяжении веков ощущали себя те, кто не стал ее избранником. Лишившись благоволения Судьбы, люди делались жалкими и потерянными, и именно эти чувства одолевали сейчас Фортуну.

В чем-то Прометей был прав, говоря о необходимости ценить каждый момент. Но это были прописные истины, а Фортуна никогда и не относилась к своей жизни беспечно. Прежде управляя судьбой и удачей, она понимала, как важно прислушиваться к тому, что происходит каждый миг, потому что лучше других знала, насколько не случайны самые случайные обстоятельства. Но сейчас слова титана долетали до нее, будто издалека. Богиня судьбы? В этот момент захотелось рассмеяться, но не от веселья – от парадоксальности ситуации. Богиня судьбы потерпела поражение. Лишилась удачи. Она не только не смогла вернуть ситулу, как намеревалась, ей даже нечего было возразить в ответ на заявление Прометея. Выходит, он на самом деле победил?
Но физически ее самочувствие не поменялось, разве что усталость давала о себе знать. А вот чем была чревата потеря сосуда для ее божественной сущности, еще предстояло выяснить. Только выяснение это хотелось отсрочить: незнание как будто оберегало от ужасных последствий, о которых предупреждала Юнона. И хотя Фортуна понимала прекрасно, как глупо и по-детски оттягивать неизбежное, ей нужно было собраться с мыслями и немного прийти в себя.

Не лучший способ заливать проблемы вином, но сейчас хотелось расслабиться, и Фортуна обратилась к официанту:
– А мне принеси что-нибудь покрепче.

Меркурий смотрел на титана и молчал. Он последнее время слишком много молчал. А сейчас и подавно не хотелось говорить, ведь пусть и не полностью. но он поддерживал Прометея в его безумных идеях. Ведь без огня люди были простыми букашками, которые и не привлекали взор богов. А обрёв дар богов, не остались незамеченными, даже больше. Одни боги стали чаще сходить на землю, чтобы познать любовь смертных, другие карали за малейшую провинность. Меркурий же больше крутился между людей, кому-то помогал, кого-то наказывал и по мере возможности помогал особо полюбившимся смельчакам. Сейчас он с грустью смотрел на суетящуюся вокруг толпу и думал о том, как бесконечно устал.



Меркурий проводил богиню взглядом, переваривая всё только что услышанное. Подозревать и знать - разные вещи. Слишком различные между собой и оставляющие горечь на языке. Долго ли они будут жить или постареют за годы, Меркурий доподлинно не знал. А отец слишком сгустил краски, судя по тому, что они стоят и разговарвают, ходят и думают, а не пали к ногам смертных скукожившимися мумиями. Но почему-то после слов Фидес он почувствовал лёгкость, словно спала гора с плеч. Вот только какая и почему, он не понимал. Меркурий смотрел на Аквилона, провожающего Фидес взглядом и кусал губы. Он хотел защитить богиню, но и Аквилона терять не хотел. С другой стороны он не хотел становиться на пути, и от этого остывали пальцы. Никогда не мёрзнущего посланника богов.



Меркурий молча последовал за Ветром, грустно усмехаясь. Судьбы сыграла с ним злую шутку - подарив любовь. Не тогда, когда Ветер с Меркурием озорничали в небесных высях, не тогда, когда пришла новая религия, а их объявили злом и бесами, не тогда, когда их вновь вспомнили и стало модным изображать их на картинах, воплощать своё виденье богов в скульптурах и прочих произведениях искусства. Не тогда, а почему-то именно сейчас. В этот день - на закате богов.



Меркурий слушал, слушал и не слышал. В его голове медленно зрел план - убраться куда подальше и научиться жить по-новому. Постараться не пересекаться ни с кем из бывших богов. Всё оставшееся, отведённое время. Как бы то ни было, ничего уже не изменишь. Но на словах Аквилона о том, что он провёл день с ним, Меркурий поднял взгляд и присмотрелся к Ветру, щуря глаза. Ему поначалу даже показалось, что он ослышался. И либо выпущенная титаном надежда заставила сердце болезненно сжаться, то ли Меркурий попросту умирал, растеряв силы.



Меркурий глубоко вздохнул и сказал:

- Я сам себя не узнаю. Куда подевался былой я? - Меркурий замолчал, рассматривая Аквилона. Знакомые черты, реакции. Всё знакомо, но сейчас будто внове. Сказать сейчас или замолчать навсегда? Непростой выбор. Но почему-то больше хотелось промолчать, дать шанс Аквилону и Фидес. Пусть Меркурий не бог любви, но он видел то, чего предпочёл не знать. Всё было предельно просто - привычно отмахнуться и улыбнуться, как всегда, скрывая истинные чувства. Раньше это было несложно. Раньше, но не сейчас. Ещё и не боль бы в сердце, что возникла с момента их новой встречи и усилилась с фиаско их поисков. Меркурий взъерошил волосы и усмехнулся. - Скажи кто раньше, что бог ораторов не сможет подобрать слова, получил бы по лицу. А сейчас...Смешная штука - любовь, да? Приходит, когда не звали... - Меркурий вновь закусил губу, а потом выпалил: - Желаю вам с Фидес счастья.

Не дожидаясь реакции Аквилона, он стал проталкиваться через толпу, сжимая кулаки и прокусывая губы до крови. Он надеялся, что поступил правильно, что не ошибся, увидев реакцию Фидес и Аквилона друг на друга. Что не ошибся, вот так сбегая, хотя раньше не пасовал ни перед какими задачами. Всё должно было так случиться, и всё случилось. Парки спряли свою нить. Вот только боль лишь усилилась, но хотелось верить, что она пройдёт. А нет... будет напоминанием о светлооком боге Северного Ветра.

Ветер не считал себя тугодумом. Но как он мог так ошибаться, принимая влюбленность за дружеские чувства? Он смотрел в спину удаляющегося бога и видел свою близорукость сегодняшним днем. Он вспоминал прикосновения, взгляды, невысказанные слова, оставшиеся на губах, которые он предпочел малодушно не заметить, оставаясь в привычных рамках своего мира. Это было эгоистичное нежелание посмотреть чуть дальше собственного носа, оставив близкого человека мучиться сомнениями. Почти вырванное признание Меркурия холодной стрелой пронеслось по позвоночнику, ставя все на свои места.

Меркурий уходил и Аквилон понимал, что если его не остановить, то это будет последним воспоминаем в их истории. И это было больно.
Ветер устремился вслед за Меркурием, но отдыхающих было много, он то появлялся, то снова скрывался в людском море и Аквилон с отчаянием понимал, что вот-вот потеряет его из виду. Богиня удачи его не забыла. Или кто теперь отвечает за везение? Впереди образовался затор и Аквилон смог приблизиться к Меркурию и схватил его за плечо.

- Ты считаешь, что поступил благородно? Широким жестом самоустранившись и уходя лелеять свою боль? Скажи мне, только скажи мне, что ты спокоен и доволен, поступая так, - горло перехватило. - Я дурак, ни о чем не хотел догадываться и ты мне ничем не помог. Я эгоистично купался сегодня в твоем внимании, а теперь ты платишь мне той же монетой, оставляя меня в отчаянии с чувством потери. Фидес - чудесная девушка и она права, говоря, что любовь - это забота о другом. Я не хочу тебя терять.

Он тяжело дышал, будто пробежал не один километр, ожидая ответа как приговора.

Меркурий замер, играя желваками. Решение далось ему нелегко и он почти обрадовался, что удастся сбежать раньше ,чем Аквилон додумается, что к чему. Но Меркурий никогда прежде не сбегал, а Аквилон думал быстро и умел анализировать. И сейчас хлестал словами наотмашь, бил в самое сердце, по больным местам, по гордости, не стесняясь и не жалея. Как бы ни было неприятно, Аквилон каждым словом попадал в цель.

- Не считаю, - рыкнул Меркурий, - не спокоен, - добавил он, сбрасывая руку с плеча, его даже слегка стало потряхивать - выходили наружу давно сдерживаемые эмоции. Признаваться было непросто, после этого сдерживаться не выходило. Появилась злость на себя, на Ветра, на Юпитера, что собрал их здесь, и давно забытое пробудилось, и на весь мир, что продолжал жить, несмотря ни на что. - И да, собираюсь. Боль - единственное, что у меня остаётся, я не собираюсь быть лишним.

Меркурий осёкся, когда до него дошёл смысл последних слов

- Что? - Меркурий сощурился, вглядываясь в лицо Аквилона и читая его эмоции. Подвоха он не почувствовал. Он не хотел терять Аквилона, но и мешать взаимным чувствам не хотел. К Фидес Ветер проявлял открытый интерес, но прямо он пока ничего не сказал, "не хочу терять" могло значить и нечто иное, чем ему хотелось. - Но ты и Фидес... - голос Меркурия стал ниже и глуше. Он осторожно тронул пальцы Аквилона, на секунду сплетая пальцы, и убрал руку, кусая и без того пострадавшие губы.

- Юстиция, любовь моя, - я обхватил её милое личико руками, пронзительно глядя в чарующую глубину кофейных глаз.
- Ты мне нужна. С приданым или без, мне абсолютно всё равно! Юстиция, неужели до тебя ещё не дошло?! Моё сердце - сердце океанов, пропитанное морской солью и сдобренное солидной порцией алкоголя, отныне твоё.
Всё решительно менялось?! Не знаю, вокруг мир оставался прежним: вакханалия, людишки, путающиеся под ногами, и шум прибоя, настойчиво зовущий меня в родную стихию. И мне хочется схватить свою богиню на руки и умчаться в море, чтобы явить океанам их новую царицу. Наплевать на ситулу и то, что она там дает. Юпитер солгал мне! Я ни грамма не чувствовал потерю сил. Лишь острое желание быть рядом с Юстицией. Всегда.
Моя богиня обладала четко поставленным властным голосом, и мне было приятно её слушать. Эта женщина создана, чтобы повелевать мужчинами. Ну, я не собираюсь открыто ей подчиняться, имею привилегию на бунт! Да и ей расслабляться не стоит. Из нас получится крышесносная пара. Так и вижу словесные баталии, перерастающие в ближний сексуальный бой. Видения застают меня врасплох, заставляя мечтательно зажмуриться. Потому как-то упускаю из виду момент, когда Юстиция, с усердием леопарда на охоте, готовится потащить меня к сестре.


Ну вот умеют женщины испортить красоту момента! Выпускаю из рук её румяные щечки, завожу ладони за спину и, закатив глаза, пытаюсь донести до богини «мягкое» мнение по поводу её дорогой сестрицы:
- Юстиция, даже ради тебя я не могу изменить отношение к Фидес. Она предала Юпитера и возможно причастна к пропаже ситулы, – я на всякий случай готовлюсь схватить богиню за руку, если опять вздумает сбежать.
- Я не стану сдавать её брату или наказывать самостоятельно, но не проси меня быть к ней снисходительным. Если хочешь поговорить, говори, я отговаривать не стану. Хочешь взять её с нами, я не против. Но не проси изображать из себя вежливого дурака! Я не в восторге от неё и её делишек с титаном, поэтому пусть наше общение сведется до минимума. Иди к ней, а мне надо организовать всё к нашему отплытию. Я буду ждать тебя на пристани до полуночи. Если ты не придешь, – я нервно сглотнул, ужасаясь подобной перспективе, - то пойду в глубь острова, найду тебя, свяжу и притащу на корабль силой! Я ясно выразился?
В доказательство серьезности своих намерений я приобнял богиню за шею, притянул к себе и, легко сжав подбородок, соединил наши губы в страстном соитии.

Он чувствовал себя виноградной лозой, которую безжалостно отсекали отрывистые, рубленные фразы. Вокруг них клубилась толпа, обходя, толкая, просящая пройти и проклинающая их.

- Я и Фидес?.. Да, я и Фидес! - взорвался, наконец, Аквилон. - Мое сердце принадлежит вам двоим: тебе и ей. Утрата одного из вас - невосполнимая потеря. Третий лишний? Для меня ты никогда не будешь лишним. Ты тот, кто всегда придавал мне законченность. Так было, когда я был ветром, а ты - посланником, так осталось и сейчас. Любовь? Да, черт возьми, я боялся себе в этом признаться. Ты уйдешь и мне станет темно.
Ветер мог долго вспоминать прошлое, но значение имело лишь настоящее. Он был ошеломлен своим признанием и понимал, что не хитрил. Получается он еще и трус, который обманывал себя столько сотен лет?

Меркурий повернулся к нему, сбрасывая руку, и Ветер увидел страдальчески закушенные губы, в уголке которых собиралась кровь. Аквилон протянул пальцы, вытереть струйку, но его ладонь мягко и решительно перехватила рука Меркурия, сжала и отпустила. Пальцы сомкнулись, сохраняя прикосновение, а затем бережно вытерли с подбородка кровавые капли.

Плутон слушал титана не перебивая, но не понимал до конца намерений Прометея, и туту Плутон увидел Фидес и сердце забилось в два раза сильнее.



Плутон смотрел на богиню и понимал, что пропал. Богиня была в голубом платье с распущенными волосами она была божественна. "Я люблю эту богиню, но полюбит ли она меня? Я помню нашу первую встречу. Помню что рядом со мной она и слова не могла вымолвить, но там в гроте я почувствовал чью то смерть и та душа мне была знакома" Плутон вздохнул.



Плутон не показал виду, что слова Фидес его ошарашили, но ему было больно. "Она любит титана и довольно давно. У меня со всем нет шансов".



Плутон слушал титана, а руки чесались чтоб не дать в морду Прометею. Плутон смотрел на Фидес и первое что ему хотелось глядя на богиню это обнять её.



Плутон слушал голос богини и видел перед собой не пугливую девушку, а уверенную в себе женщину.



"Промитей ты дурак или притворяешься? Девушка призналась тебе в любви, а ты просто так говоришь её что не любишь?"



Плутон слушал Фидес, а смотрел на Промитея. "Неужели Прометей у тебя внутри ничего не вздрогнуло? Разве ты ничего не почувствовал?" Плутон всё ещё молчал и смотрел вслед Фидес, а потом посмотрел на Промитея.
- Промитей скажи у тебя есть сердце или оно каменное? Ты живёшь веками, и никогда не задумывался о любви? Разве тебе нравится жить одному? Разве это жизнь? Тебе нравится быть одиноким или ты боишься открыться?

Девушка представила себе эту картину и улыбнулась. Что-то ей подсказывало, что он сделает это. На какой-то миг ей захотелось спровоцировать его на такие решительные, дикие меры. Но мысли быстро покинули её голову, стоило ему только прикоснуться к ней.



Юсти судорожно вцепилась в его плечи, как в спасательный круг. После случившегося в погребе, на вилле Юпитера, девушка хотела повторить их ласки и закончить начатое. Ей как никогда хотелось на деле показать Нептуну, как сильно она его хочет. Хочет во всех смыслах, в каких только женщина может хотеть мужчину.
Юстиция прижалась к его напрягшейся плоти, чувствуя, как её собственная грудь упирается в его мускулистый торс. Слыша прерывистое дыхание Нептуна, Юсти приоткрыла свои губы, впуская его язык, чувствуя, как внутри её всё тает и горит пламенем, рискуя сгореть дотла.
А потом всё закончилось так же неожиданно, как и началось. Толпа туристов зацепила Юсти и девушка оторвалась от Нептуна, она в недоумение уставилась на людей. Она совсем забыла где находится, в объятиях Нептуна девушка теряла связь с действительностью.
- Я поняла... До полуночи... - голос девушки дрожал, она пыталась успокоить своё бьющиеся сердце и сбившиеся дыхание - Добровольно или нет, но я буду на корабле. Уяснила. - Юсти ни как не могла привести мысли в порядок - Хм...Ну я наверно пойду. - девушка осмелилась посмотреть в лицо ухмыляющегося Нептуна, видимо бог догадался какой опьяняющий эффект на неё производит.
Чувствуя смущение девушка быстро отвернулась и направилась в сторону ломбарда. Пока она шла то, ощущала жар на спине от взгляда своего мужчины. Своего мужчины, как же необычно это звучало. За считанные часы жизнь Юстиции кардинально поменялась. Она нашла мужчину, рядом с которым она была как ни когда живой.
Юсти улыбнулась своим мыслям. Она наконец-то обрела своё личное счастье. И ей хотелось поделиться этим счастьем со всеми.

Окрылённая любовью Юсти быстро добралась до ломбарда. Дверь оказалась не заперта. Значит Фидес действительно была здесь. Юстиция зашла в ломбард и уставилась в недоумении на велосипед в центре зала. Не смело она обошла его и осмотрела помещение.
- Фиди! Ты здесь? - за прилавком мелькнуло какое-то движение, Юсти быстро подошла и увидела сестру, не в самом лучшем состоянии - Сестрёнка? Фид ты меня не пугай. - девушка зашла за прилавок и присела перед сестрой на корточки заглядывая ей в лицо - Так. Теперь будь любезна и объясни мне, почему ты тут сидишь и у тебя такой вид словно конец света пришёл.

Меркурий слушал и пытался сглотнуть ком, ставший в горле. Он верил и не верил одновременно. Нет, так не бывает. Они были такими безумцами и глупцами, отрицая очевидное. Может, стоит попробовать? Стоит учиться жить, как люди, у которых жизнь коротка, и если они не решатся попробовать прямо сейчас, возможно, не смогут больше никогда вообще. Никогда. Странное, нелепое и неприменимое ранее к богам слово, но дающее стимул, надежду... Надежду?




Меркурий прикрыл глаза и словно кот потёрся щекой о чужую ладонь. Незатейливая и простая ласка, от которой сердце норовило выпрыгнуть из груди. Пора начинать жить. Не по заветам отца, не по правилам богов, а по своим собственным правилам. Любовь не бывает грешной, она либо есть, либо её нет. Третьего не дано. Глупцы те, кто это отрицает, они погрязли в лицемерии, самообмане и эгоизме. Когда любишь "ты" перестаёт существовать, остаётся "мы" - единое и неделимое.

Меркурий молчал, но Аквилон видел, как разгладились сведенные брови и напряженность ушла из позы. Он принял решение и, судя по всему, решение было окончательным. Острое напряжение не может длится долго и Ветер ощутил откат - задрожали руки. Их со всех сторон обтекала толпа и Аквилон, усилием воли подавив дрожь, решил, что достаточно они с Меркурием терпели тычки со всех сторон и пора выбираться отсюда.

Приобняв друг друга за плечи, они отошли в сторону и присели на бордюрный камень. Ветер вдыхал смешанные запахи пыли, цветущих растений, морской воды, того, что минуту назад для него не существовало. Думать не хотелось. Аквилон смотрел на профиль любимого, остро и по-новому ощущая его присутствие рядом с собой.

- В следующий раз, когда решишь уйти, сообщи заранее, - негромко сказал он.

Из-за жары или собственного неотступающего жара, Фидес переместилась со стула на прохладный, деревянный пол. Она прислонилась к стене, жадно впитывая телом приятный холод. В голове крутились бессвязные мысли относительно будущего. Хотелось и жить, и уснуть, и сбежать, и умереть и остаться на месте. Все разом.
Любовь – не наказание, но боль идет с ней рядом, что ни говори. Почему мечты о взаимности считаются эгоизмом?! Или нет, почему они считаются иллюзией?! Разве постыдно желать обнять любимого человека? Почувствовать вкус его губ или ощутить силу рук? Будто у сердца есть выбор, в кого влюбляться!
Но Фид не злилась на Прометея. Она понимала титана. Может у нее и родилась любовь с первого взгляда, но это не означало, что у него будет также. Он не знал ее, по сути, Фидес для него оставалась чужаком, и признание ничего кроме шока и отторжения вызвать у него не могло… Зато был получен ценный урок: если счастье не дается в руки, значит либо руки дырявые, либо не за тем счастьем гонитесь.
Неопытность в любовных делах, отнюдь не влияла на представления Фидес об отношениях. Если один готов дарить весь мир, то второй, приняв его, обязуется отвечать тем же! Элементарно, хотелось чувствовать себя защищенной, уверенной, но ничего подобного рядом с Прометеем она и близко не испытывала.
Послышался звук открывающейся двери и Фид поспешила усесться обратно на стул.



Появление сестры обрадовало. Может Фид и выглядела не очень, но при виде Юстиции не смогла сдержать улыбку (пусть и вымученную).

- Ну, формально он и наступил. Мой личный конец света. Но, чисто теоретически, ничего особенного не произошло. Ситула попала к людям, боги со временем лишатся остатка своих сил, Прометей знает о моих чувствах к нему, но ответил на них полнейшим безразличием. – Фид горько усмехнулась, - И я его не виню. Помнишь ту неказистую, но милую и веселую леди из Оксфорда, которая потом стала писательницей? Джейн Остин. Она однажды сказала, что, если молодой леди суждено стать героиней любовного романа, она ею станет. Что-нибудь случится, и герой окажется на ее пути. Так вот, дорогая моя сестренка, я думаю, что ошиблась в интерпретации героя на своем пути.

Фидес вдруг вскочила на ноги, едва не задев Юстицию и помчалась к дальнему стеллажу у входа. Открыв витрину, она достала со средней полки большую деревянную шкатулку и отнесла ее к прилавку. Внутри оказались старинные цветные открытки. Из них, Фидес достала две валентинки, и показала сестре.

- Вот, посмотри. Эта мне всегда напоминала мою жизнь. Я тащу за собой любовь, но кому она нужна? А груз тормозит меня и в тоже время давит. А вот эта, - Фид указала пальцем на вторую. – Не поверишь, но буквально только что мне пришло в голову, что она у меня ассоциируется с Аквилоном. Серьезный ангел, связанный с небом крыльями, который и умен, и защитит в случае опасности. Да и когда смотрю на нее, я испытываю умиротворение, могу быть самой собой, не боясь произвести плохое впечатление. Точно также я себя чувствую рядом с Ветром. Юстиция, вот скажи…Я ведь богиня верности. Должна ли я до конца дней своих хранить верность тому, кого впервые полюбила, даже не имея никаких надежд на взаимность? Или я тоже имею право познать, что такое быть любимой? Познать радость отношений и сладость запретного плода? Скажи, милая моя сестренка, где правда, ибо я так измотана и опустошена, что ничего не понимаю…