И телом, и душой (Современный ЛР)

1 … 149 … 185

Навигатор по разделу • Справка для авторов • Справка для читателей • Оргвопросы и объявления • Заказ графики • Реклама • Конкурсы • VIP

Кейти: 15.11.12 20:20

» 18 глава 3 часть

Девушки, здравствуйте,

Извините, что я без отзывов

, но зато с продолжением. Наверное, я не могу писать кусочками, мне нужно, чтобы сцена была завершена логически

вот потому я и не выкладывала эту часть, так как не могла сконцентрироваться на том, чтобы дописать мысль

Очень надеюсь, что вы простите мне мое молчание, мне иногда очень сложно отвечать в этой темке, особенно, когда вижу, что ждут продолжения, а я не могу им порадовать

Надеюсь, что на эту продочку кто-то все же откликнется...

Я вас очень всех люблю, спасибо за терпение!

Если заметите недочеты, ошибки, повторы, несостыковки - пишите, буду исправлять. Так как я приболела, возможно, что ляпов будет очень много

_____________

Утро было мрачным и пасмурным, что совсем ее не смутило. Началось оно с дождя, пронзительного, резкого, громко стучащего в маленькое окошко ее коморки. Она слышала и завывание ветра, и рокочущий звук дождевых капель, рвущихся внутрь, и шелест листвы, бьющейся в стекло с грозными порывами ветра.
Коморка была мрачной, казалось, полностью погруженной в сырость и серость октября, совсем пустой и одинокой, не выдавшей собой присутствия в ней постороннего человека.
Лена проснулась с острым чувством беспокойства, которое будто щупальцами вцепилось в нее и не отпускало, но с ощущением необъяснимой внутренней силы, способности здраво мыслить и воспринимать окружающий мир. Будто что-то... отпустило, ушло, растворилось, исчезло. Нет, не до конца, но словно бы сдерживалось, не давило, не мучило, не било вновь и вновь стрелами в обнаженную грудь.
Лена думала, будет хуже. После почти бессонной ночи, наполненной тихими воспоминаниями, которые хотелось забыть, выбросить из памяти, растоптать, уничтожить, она думала, что не сможет избавиться от чувства пустоты и разъедающей боли. Смогла. Оказывается, она сильная, раз выжила даже сейчас, в этом проявлении собственного безумия.
Обрывками томились в ней воспоминания того, что произошло, когда она еще была там, с ним, где-то далеко, в той, другой жизни, но было не больно, грустно и обидно, да, но боль не тяжелила ее сердце. Будто отступила, расползлась, рассыпалась, решила оставить ее в покое. Сжалилась над ней.
Предательство Максима, казавшееся невыносимым вчера, когда мозг разрывался от воспоминаний и ощущений, словно она возвратилась вновь в тот день и час, в свою квартиру, оставленная наедине со своим личным зверем, сейчас... ушло. Какое странное чувство облегчения, надежды, веры разлилось внутри нее горячим теплом. И сердце не рвалось на куски, будто отпущенное, свободно взметнувшееся ввысь, на небо.
Лена не могла объяснить, что случилось. Откуда это невозможное, невероятное чувство свободы? Ведь еще вчера она так переживала! Она пыталась спрятаться в самой себе, не вспоминать, чтобы не тревожить душу невыносимостью и болью, она убегала все дни после того, как Максим над ней надругался, она считала, что так ей будет легче со всем справиться. Ведь именно мысли о том, что произошло, жгли ее, а она так устала от ран! Она будто приказала мозгу заблокировать память. Поставила запрет на возврат в прошлое, потому что знала, что ничего, кроме боли, ее там не ждет.
Но вчера... она расслабилась, она забылась, она уступила. Слишком много всего накопилось в ней, это требовало выхода, всплеска эмоций, взрыва. И равнодушное ледяное молчание ее бытия, ее существования вчера красочно вспыхнуло и взорвалось в ней потоком неконтролируемых эмоций и чувств.
Она вспоминала все по деталям, будто по крупицам собирая все, что произошло. Не хотела, но сознание против ее воли выхватывало из памяти именно те часы, те мгновения, которые стали в результате роковыми, изменившими все, и поделившими ее жизнь на «до» и «после». Мгновения предательства, боли, разоблачения, обмана, отчуждения и острого ледяного равнодушия и безразличия ко всему. Ко всему. Даже к тому, кто все это с ней совершил.
Как странно, но даже после того, что он сделал, Лена Максима не ненавидела. Она просто его не простила. Сказала себе, что подобное не прощают, никто – и не она тоже, а потому, спрятавшись под саван своих мыслей и рухнувших надежд, испытывала к нему лишь... отчуждение, разочарование, обиду. Боль. Да, боль тоже была, она ее резала и кромсала. От предательства. От невозможности даже представить, что подобное могло произойти с ней. С ними. Что он смог, осмелился поднять на нее руку. Он ее предал, вот что он сделал. Не тогда предал, когда изменял ей в течение пяти лет, и не тогда, когда все годы брака молчаливо лелеял в себе свою боль и винил в том, в чем она не была одна виноватой. И не тогда был виноват, когда помогал ей себя разрушать, превращая в ничто, убивая в ней все живое и светлое, обрубая на корню малейшие попытки спастись не только самой, но спасти и его тоже, спасти хоть что-то из того, что еще не было сожжено и попрано. Но он не позволил ей ничего исправить. Он ее предал.
Наверное, именно в такие моменты понимаешь, что такое истинное предательство.
Измены, прежняя боль, сокрушительная обида, горькое разочарование и целенаправленное уничтожение уже не кажутся предательством вообще. Это лишь прелюдия. Мишура, ложь, фальшь, мелочь в сравнении с тем, что ей еще приходится пережить. И это ты уже не в состоянии вынести, пережить, простить. Ты уже не можешь с этим смириться, это принять, на это закрыть глаза. Потому что подобное не прощается.
Да, ты его не ненавидишь, ты по-прежнему, как мазохистка, снова и снова убеждаешься в том, что даже за это ты не можешь его ненавидеть. Но и отношения подобного к себе больше не потерпишь. Хватит. Натерпелась, настрадалась. Пора отпустить прошлое. Отпустить себя, позволить себе стать свободной и взлететь. Пора начать все сначала. Одной. Без него. Да, да – без него. С ним ты задыхаешься, будто жадно хватаешь ртом воздух, но не чувствуешь насыщения. Это убивает тебя. Он убивает тебя. И ты убегаешь. Туда, где его не будет. Где не будет болеть, кровоточить, гноиться, разрушаться и умирать. Там, где ты не заставишь себя простить и принять. Там, где ты изменишься по-настоящему. Просто перевернешь свой маленький рациональный мир вверх дном и начнешь жить так, как можешь, как умеешь. Но без него. Забыв о том, что он когда-то был тебе воздухом, центром твоего мироздания, эпицентром твоей сути.
И тогда ты начинаешь отпускать прошлое. Просто выбрасываешь из памяти, переворачиваешь страницу в книге судьбы и начинаешь жить так, как хочешь ты, а не так, как тебе наказал жить он.
Без него будет трудно, кто же спорит? Но с ним – еще тяжелее. Ей нужно, ей необходимо пройти этот путь самой, от начала и до конца. Чтобы очиститься, чтобы выздороветь, чтобы возродиться из пепла, чтобы потом, спустя время, она смогла осознать: а сможет ли она без него?
И тем толчком, возобладавшим эффектом взорвавшейся бомбы стала прошедшая почти бессонная ночь.
И его голос в ночной тишине, в мрачной темноте и пустом одиночестве.
Ей казалось, что она сошла с ума. Вчера. Когда услышала этот голос. Даже не голос, а скорее – зов. Зов о помощи, мольба, призыв. Страстный, хриплый, надрывающий голос... зверя, хищника. Ее мужа. Резкий, обессиленный, скованный болью и гортанным стоном безнадежности. Он звал ее. Он просил, он умолял.
А на утро она проснулась с ощущением собственной власти и обезоруживающей силы.
Было ли странным то, что она слышала ночью? Возможно ли и нужно ли видеть в этом знак? Или знака нет, и она себе все это просто придумала? Она сошла с ума, поэтому и слышит его голос в темноте?! Но зов был так громок, так силен, так отчаян, так… ощутим. Словно горячие руки сомкнулись на ней рваными объятьями, касаясь обнаженной кожи тлеющими угольками, все еще вызывающими в ней боль. Она словно чувствовала... его. Он витал в воздухе, невесомый, но ощутимый, невидимый, но осязаемый. Свой, родной.
Она сошла с ума, поэтому стала подвержена галлюцинациям?!
А если предположить, что ему сейчас так же больно, как и ей, хотя ему по определению не может быть так же больно? И все же, какова вероятность того, что это окажется правдой?..
Лена покачала головой. Нет, этого не может быть.
Но почему же тогда у нее складывало ощущение, что ему плохо?! Она будто чувствовала его боль. Через время, расстояние, пространство. Она читала о подобном в книгах, но никогда в это не верила. А теперь... ей казалось, что она безумна. Такого просто не бывает. А если и бывает, то... не с ней.
И все же, слабое и ранимое ощущение того, что он страдает где-то там, на другом конце страны, плотно прикрыв за собой дверь, затаилось в глубинах сердца, души и сознания. Чтобы потом молча заявить о себе.
Проснувшись, Лена поднялась, аккуратно заправила постель и, приведя себя в порядок, вышла из своей коморки. Отправившись в глубь магазина, попутно искала место, где можно было бы умыться, но, не найдя его, вернулась назад в свою комнатушку. Оставалось ждать прихода хозяина, что она смиренно и делала.
Николай Иванович нагрянул, когда не было еще и семи. Лена услышала, как звякнули засовы, скрип открывающейся двери, а потом, громко выругавшись, в магазин зашел тот, кого она ждала.
Она вздрогнула, когда услышала, что быстрые шаги направились в е сторону, а через минуту дверца в ее комнатушку была распахнута настежь.
- Уже проснулась? – вместо приветствия выговорил Николай Иванович, с неверием и подозрением глядя на нее. - Это хорошо, терпеть не могу лежебок, - поморщившись, заявил он. - Да и проку от них нет.
- Я рано сегодня проснулась, - сказала Лена, поднимаясь с диванчика и подходя к нему. – А где мне можно было бы... умыться? – смущенно спросила она, отчего-то стыдясь подобной откровенности.
Мужчина окинул ее быстрым взглядом, нахмурился, поджал губы.
- А по мне и так хорошо, - пожав плечами, сказал он. – Но раз хочешь, пошли. Отведу тебя, - и вышел из комнаты, даже не проверив, следует ли за ним девушка. Лена последовала. – Скоро Тамарка придет, - так и не повернувшись к ней лицом, бросил Николай, - она никогда не опаздывает. С ней познакомитесь.
- Хорошо, - следуя за ним, проронила Лена.
- Хорошо, хорошо, - задумчиво проговорил тот, видимо погруженный в свои мысли. – Вот, - указал он на раковину с рукомойником. – Здесь можешь привести себя в... – он запнулся, - ну, в общем, давай не долго, чтобы мне не пришлось тебя ждать.
Лена кивнула, а Николай, смерив ее беглым взглядом и тяжело вздохнув, вышел из комнатки.
Когда Лена привела себя в порядок, то поспешила назад, где уже раздавались громкие голоса. Один принадлежал Николаю, а вот второй незнакомке. Очевидно, той, которую хозяин называл Тамарой.
Лена осторожно вышла в комнату, привлекая к себе внимание, и тихо поздоровалась.
- А, это ты, - обернулся к ней Николай, будто чем-то озадаченный и немного взволнованный. – Лена, это Тамара, - кивнул он в сторону застывшей у прилавка женщины, и Лена мгновенно перевела взгляд на нее. – Сменщица твоя, - он посмотрел на Тамару и высказал: - Ты покажи ей тут все, да не обижай, - погрозил он пальцем, - а то я тебя знаю!
Женщина громко и вызывающе фыркнула, скривившись, а Николай вновь нахмурился.
Лена бегло осмотрела новую знакомую. Высокая, плотная, но не толстая, с темными, почти черными волосами, собранными сзади в конский хвост. Подбородок гордо вздернут, глаза прищурены и изучающе смотрят на нее, пристально, оценивающе. Руки скрещены на груди, а правая нога монотонно отстукивает на полу какой-то ритм. Не слишком дружелюбная улыбка, скорее, дерзкая и вызывающая, чем открытая, растянула ее полные губы, а на лице выражение насмешки и полной расслабленности.
Лена повела плечами, вздрогнув от ее осмотра, и сама отвела взгляд на Николая. А тот поспешил уйти.
- Ну, вы тут познакомьтесь пока, - заявил он, подходя к двери, будто ждал удобного случая сбежать, - а я пойду, бумаги проверю. Да тебя, - кивнул он в сторону Лены, - нужно устроить.
И скрылся в дверях. Лена, не успев слова сказать, осталась одна, наедине с незнакомой, недружелюбно настроенной по отношению к ней женщиной. Обе стояли и молчали, будто не зная, с чего начать разговор. А когда Лена посмотрела на нее, та вдруг, неожиданно для девушки, широко улыбнулась.
- Ты на меня не смотри волком, - усмехнувшись, сказала Тамара, подходя к Лене и рассматривая ту с ног до головы. - У меня принцип: не бить детей, - губы ее иронично скривились. - А ты выглядишь, как маленькая девочка, - улыбнувшись не зло, но с укором, Тамара скрестила руки на груди. – И что же тебя занесло-то сюда, а? Сразу же видно, что городская ты.
Лена пожала плечами. Как бы ей не хотелось ничего объяснять, не хотелось вспоминать, рассказывать.
- Это долгая и... тяжелая история, - пробормотала она, отводя взгляд и хмурясь.
Тамара внимательно на нее посмотрела, а потом спросила проницательно:
- И сколько твоей истории лет? – безразлично пожав плечами, она добавила: - Моей семь было, пока я не выдержала, да и не развелась.
Лена вздрогнула, как удара. Сердце заколотилось в груди, как сумасшедшее, рвано отстукивая избитый ритм обреченности. Наверное, она покраснела, потому что ощутила, что щеки вмиг запылали.
Неужели по ней все можно прочитать?! Неужели окружающим так заметно, что она... сбежала?! Но как, почему, откуда?..
- Так сколько было твоей? – настойчиво повторила Тамара, глядя на девушку сверху вниз.
Лена покачала головой, будто отгоняя от себя мрачные мысли.
- Девять, - проговорила она, тяжело вздохнув. - И я не уверена, что она закончена.
Тамара нахмурилась.
- Что, так плохо все? – с какой-то долей сочувствия осведомилась женщина.
- Смотря как на все посмотреть, - с неохотой выдавила из себя Лена, а потом вдруг настойчиво: - Я бы не хотела об этом говорить. Может быть, займемся делом? – и нервно стиснула руки в замок от нетерпения.
Женщина только хмыкнула, еще раз окинув Лену беглым взглядом.
- Ну, как скажешь, - протянула Тамара, бросив на нее быстрый взгляд. – Пойдем, покажу тебе все.
И Лена послушно потянулась за ней, отчего-то чувствуя, что ее первое впечатление относительно нее, оказалось ошибочным.