  На форуме с: 26.01.2016 Сообщения: 3036 Откуда: Поволжье |
 12 Ноя 2016 21:01
» Глава 10 
за красоту спасибо нашей мастерице)
Но вот музыка смолкла, и обер-церемониймейстер трижды ударив длинной тростью из черного дерева об пол, торжественно объявил:
- Милостивые государыни и государи, прошу пройти в обеденную залу! Ея Величество оказывает честь и приглашает вас отужинать!
Гости, как были в парах, чуть уставшие, однако преисполненные воодушевления и юношеского задора, чинно прошествовали через анфиладу комнат в просторную обеденную залу, стены которой украшали резные золотистые узоры и зеркала в массивных золотых рамах, где были сервированы столы, устланные белоснежными скатертями с вышивкой по краям.
Горбун не стал дожидаться придворного лакея и, решив поухаживать за Варварой, отодвинул перед ней стул, любезно предложив присесть.
- Вы опасаетесь, что я сбегу от вас, как только вы сбросите свою маску? – шутливо поддела она его, усаживаясь на предложенное место.
- Ну, что вы, сударыня, могу ли я подумать о вас худо? Вам же ведомо, как строго придерживается государыня-матушка всякого рода условностей. В случае ежели моя скромная персона окажется вам не по нраву, нам все же придется играть наши роли до конца. Не забывайте, после ужина танцы продолжатся.
- Как я могу забыть, если вы каждую минуту напоминаете мне о том?
И снова Варваре показалось, что она видит озорной блеск в глазах своего кавалера. Он напомнил ей… но додумать свою мысль она не успела, поглощенная разворачивающимся действом.
К этому времени гости заняли свои места. Пестрая публика в маскарадных костюмах, перешептываясь меж собой, с нетерпением ожидала праздничной кульминации. И тут заиграли флейты, ударили барабаны. Двери распахнулись и через золотую анфиладу дворца, протянувшуюся на несколько залов, обрамленную изысканной резьбой, прошествовала женщина, вся исполненная достоинства и собственного величия. Высокая и статная в шелковом сарафане с позументом, в расшитой узорами рубашке с широкими рукавами до локтя и кокошнике, усыпанном алмазами и рубинами, она горделиво вышагивала, словно царица. Но это и была сама российская императрица, устроительница торжества и хозяйка вечера, в одеждах давно ею полюбившихся. Ибо она, немка по рождению, была русскою в душе.
У входа в обеденную залу, где собрались сотни гостей, Екатерина II сняла маску, и все приглашенные последовали ее примеру, подобострастно кланяясь и приветствуя самодержавную властительницу.
- Я рада принимать вас у себя в гостях, - благосклонно улыбнулась императрица, обводя внимательным взглядом своих верноподданных.
Рядом с ней находилась вся ее пышная свита. Фрейлины и статс-дамы, разодетые, как и она в старинные русские наряды; сердешный друг императрицы Дмитриев-Мамонов в шутовском платье скомороха и остроконечной шапке с бубенцами; графы Строгонов и Безбородко в стрелецких кафтанах, и неизменный фаворит Екатерины Алексеевны вот уже долгие годы князь Григорий Потемкин, создатель Черноморского флота. Светлейший, имея крепкое телосложение и на голову возвышающийся над остальными царедворцами в окружении императрицы, был переодет в костюм Летучей мыши, что смотрелось на нем довольно экстравагантно, учитывая его внушительные размеры. Однако князь не чувствовал никаких неудобств. Напротив, словно могучий Зевс на Олимпе, он обозревал склоненные головы придворных с таким видом, будто он сам держал в руках скипетр и державу.
- Примите от меня поздравления с наступившим Новым годом! – бодро продолжила Екатерина II. - Полагаю, сегодня многих ждет сюрприз, - добавила она лукаво, снова одаривая улыбкою придворных.
Выпив со всеми шампанского и попутно отвечая на сыпавшие со всех сторон поздравления, императрица вскоре удалилась с приближенными в свои покои, где их ждал вечерний ужин. Впереди нее в мундире фельдмаршала бежал чернокожий карлик и, размахивая жезлом, с которого свисала кисть из пестрых лент, расчищал дорогу для государыни-матушки.
Как только последний царедворец, шурша шелками и кружевом, скрылся в проеме дверей и гости с шумом и смехом расселись на свои места, Варвара, едва справившись с волнением, ибо ни разу в жизни ей не доводилось видеть императрицу Екатерину Алексеевну воочию, повернулась к своему соседу за столом. А он, не сводя с нее восхищенного взгляда, широко улыбался ей, пряча в глубине янтарных глаз нарастающую тревогу. И не напрасно. Последняя их встреча не отличалась теплотой и дружелюбием.
Но не успела Варвара сказать и слова, как Алексей Шаховский, а это был он, столичный щеголь и сердцеед, переодетый в костюм горбуна, выудил из-за пазухи бог весть откуда взявшуюся у него алую розу, свежую и благоуханную, как утренний рассвет.
- Варвара Никитична, вы не должны сторониться меня, - он протянул ей цветок. - Не отталкивайте меня, прошу. Я не причиню вам вреда, уверяю вас.
- Ваша репутация дамского угодника мне слишком хорошо известна, сударь, чтобы я поверила вам на слово, - сощурив глаза, медленно протянула Варвара. И как она поддалась на его уловки? Могла же и раньше догадаться, кто скрывается под маской горбуна. Ведь он был так настойчив, так дерзок. Но нет. Весь вечер ее занимали иные думы. И она проявила несвойственное ей легкомыслие, позволила увлечь себя игрой в маскарад, о чем теперь сожалела.
- Я прошу о снисхождении, сударыня, - принимая виноватый вид, Алексей продолжал держать в руках розу. – Мое прошлое небезупречно, это верно. Но кто не оступался, пусть бросит в меня камень.
Варвара сдержала усмешку. Он пытался заверить ее в том, что переменился за один лишь вечер? Какая нелепица. Однако, заметив на себе любопытные взгляды окружающих, она предпочла принять дар. Развлекать придворных очередным представлением у нее не было никакого желания. А между тем лакеи вовсю прислуживали гостям, разносили легкие закуски, фрукты, шампанское. Со всех сторон неслись радостные поздравления, шутки и смех, праздник продолжался.
- К слову, могу поделиться с вами одной занятной историей, сударыня, - Шаховский, подавив вздох облегчения, взял предложенный лакеем бокал шампанского и отсалютовал им Варваре. - Вот, к примеру, намедни навещал я одного своего товарища по службе. Так возле его дома я приметил коляску, коих встречается великое множество на улицах Петербурга. И знаете что? Я ровным счетом не обратил бы на нее никакого внимания, если бы не одно странное обстоятельство, - он выдержал паузу, испробовав игристое вино на вкус. – О! Что же вы не пьете, Варвара Никитична? Вино из Шампани превосходно! Государыня не скупиться на угощения. Так о чем это я? Ах, да. Вы не поверите. В той старой, невзрачной бричке, находились две довольно примечательные на вид молодые особы. Судя по одежде и мягкому, приятному говору, те девицы были из состоятельных, благородных семей. Однако барышни так явно пытались скрыть свои прелестные личики, что это наводило на определенную мысль…
- Да что вы говорите? – Варвара силилась держать себя в руках, дабы не сорваться и не выплеснуть содержимое своего бокала в это ухмыляющееся лицо и не убежать от надвигающегося позора, куда глаза глядят. Но она продолжала мило улыбаться князю, несмотря на охватившее ее смятение. – И какая же мысль пришла вам в голову, Алексей Иванович?
- Что еще приходит на ум, Варвара Никитична, когда встречаешь молодых барышень без сопровождения, совершенно одних, в подозрительного вида коляске у дома холостого офицера? Предположения напрашиваются сами собой и далеко не самые лестные, скажу я вам.
- Вот как? – Варвара почувствовала, как ее щеки запылали от стыда и возмущения. Какое невезение! Шаховскому все известно! Неужто об этой маленькой авантюре скоро прознает весь свет? И пытаясь спасти их с княжной загубленную, как ей уже казалось репутацию, она в отчаянье бросила: - А быть может, те девицы навещали кого-то другого, проживающего в том доме? И вы, князь, заблуждаетесь на их счет?
- Тогда это выглядит еще забавнее, - Алексей расплылся в улыбке, словно кот перед тарелкой сметаны. - Помимо того самого офицера, о ком идет речь, в доме квартируется директор Малого театра Дмитриевский со своей метрессой, да купец второй гильдии Курбатов. Он занимает весь первый этаж дома со своим многочисленным и шумным семейством. Есть также отставной офицер Зубов, инвалид Семилетней войны, - Шаховский ловко подцепил устрицу в лимонном соке и отправил ее в рот. - Ах, я забыл упомянуть придворного поэта Леонтьева, пьяницу и завсегдатая трактира на Невском, и еще Голицына. Они как раз проживают на одном этаже. Но Голицын беспутный мот и игрок, разоритель благородного семейства, навряд ли станет приятен тем барышням.
- Это почему же? – язвительно переспросила Варвара. У нее голова пошла кругом. Что теперь будет? Как поступит князь? Шаховский совершенно точно был на Галерной и узнал их с княжной, иначе не дерзнул бы насмехаться над ней, играя как кошка с мышью.
- Лицо его покрыто оспинами, - поморщился Алексей. - Он малопривлекателен, знаете ли.
- Кто? – не поняла Варвара, мысли которой унеслись уже далеко.
- Василий Голицын, - как ни в чем не бывало ответил ей Шаховский, с большим удовольствием вкушая мясо сочного ягненка с шампиньонами, что подали им лакеи.
- Я, пожалуй, не голодна, - тихо сказала Варвара, отодвигая от себя тарелку и собираясь встать из-за стола.
- Будет вам, Варвара Никитична, - губы Алексея дернулись в подобие улыбки, - вы и трюфелей-то не отведали. И бокал с шампанским у вас полон, – но заметив, что Варвара не разделяет его веселого настроения, отложил приборы и самым серьезным видом посмотрел на нее. – Я говорил, что ищу дружбы с вами. Это правда. Даю слово, сударыня, ни единая душа не проведает о том опрометчивом поступке, на кой по своей неопытности решились знакомые нам барышни.
- И что же сей благородный господин потребует взамен? – с вызовом спросила она.
Алексей откинулся на стуле и прищурил глаза:
- Сударыня, неужто вы считаете меня столь низким существом? Слово дворянина, я ничего не потребую взамен и никогда более не упомяну о том малоприятном эпизоде, случившегося у дома моего друга.
- Вашего друга? – будто эхо повторила за ним Варвара.
- Петр Чернышев мой хороший друг со времен учебы в Морском корпусе, - подтвердил Алексей, бросив на нее испытующий взгляд. Рядом звучала музыка. За столом ни на секунду не смолкали разговоры и смех, но он не замечал никого вокруг, кроме девушки, сидящей по правую руку от него.
- Мне не понять вас, Алексей Иванович, - проронила Варвара, складывая руки на коленях.
- Я не святой, но и не последний грешник, смею вас заверить.
- И все же я не думаю, что мы можем стать с вами добрыми друзьями, - она покачала головой, вспоминая то декабрьское утро, когда стала свидетельницей разговора князя и Екатерины Александровны. – Боюсь, моя тетушка…
Но она не договорила, внезапно остановившись, и Шаховский, проследив за ее изумленным взглядом, едва не пролил на себя вино, что услужливо подливал ему в бокал лакей. На другом конце стола, наслаждаясь шампанским и ведя оживленную беседу, сидела княгиня Долгорукая в обществе графини Воронец, Павла Аничкова и… Крейца.
Алексей не сомневался, княгиня ни дня не томилась любовной тоской. Екатерина Александровна была женщиной страстной и темпераментной и не любила подолгу оставаться одной. По долгу службы муж ее частенько бывал в разъездах. Княгиня же не горела желанием покидать блистательный Петербург. Она обожала придворную жизнь, состоящую сплошь из праздников и развлечений. Балы, маскарады, званые обеды сменялись светскими раутами, оперой, охотой - все это составляло смысл ее жизни. Она любила услаждать слух комплиментами и любила молодых мужчин, которые, восхищаясь ее цветущей красотой, увивались вокруг нее, словно пчелы возле медоносного цветка.
Князь не был ее первым любовником и знал доподлинно, что не станет последним. А потому разрыв их отношений являлся для него вполне естественным и закономерным итогом связи, длившейся около полугода. Он легко расстался с Като, впрочем, как и она с ним. Лишь для вида она всхлипнула и выдавила напоследок слезинку. Но актрисой она была превосходной, и князь отдал должное ее талантам. Он послал ей в подарок камею, усыпанную драгоценными камнями, которую по случаю заказал у придворного ювелира Дюваля, выложив за безделушку кругленькую сумму. И вот теперь Алексей собственными глазами удостоверился в правильности своих суждений.
«Безутешная» княгиня обратила свой взор на Крейца, печально известного в свете распутника и мерзавца. По-видимому, ее не смущало, что за графом тянулся длинный шлейф из разбитых сердец, обманутых мужей и обесчещенных отцов. Шаховский сверкнул недобрым взглядом в сторону веселящейся компании. И как этому порочному негодяю, дьяволу в обличии ангела, до сих пор сходило все с рук? Но ничего необыкновенного в том не было, поправил сам себя князь, ибо Крейц был племянником рижского генерал-губернатора Броуна, которого (как шептались по углам) побаивалась сама императрица.
Варвара не переставала дивиться переменам, происходившим с ее тетушкой, до недавнего времени тосковавшей по мужу и тут внезапно повеселевшей, ставшей разговорчивой да улыбчивой. Не тот ли светловолосый незнакомец, что сидел с ней рядом и, склоняясь к ее уху, что-то говорил ей, был всему причиной? Она пригляделась повнимательнее к молодому мужчине. Его облик показался ей отчего-то знаком. На нем был черный плащ с пурпурным подбоем, обшитый золотистой сеткой. Минуту она изучала его, а потом в голове мелькнула догадка. Это был тот самый домино, который танцевал с ней полонез, и некоторое время спустя, кем-то увлекшись, назначал свидание новой знакомой. Варвара не хотела верить, что та женщина в нише, за колонной и ее тетушка – одно лицо. Но пока она раздумывала на сей счет, блуждая рассеянным взглядом по рядам веселых и захмелевших гостей, к своему немалому удивлению она неожиданно наткнулась на бледное и бесстрастное лицо Петра Чернышева.
Граф сидел за соседним столом, уставившись в одну точку. Он был молчалив и сосредоточен, словно думал о чем-то. Его соседи по столу, как могла заметить Варвара, ели, пили и шутили, с наслаждением вкушая царское угощение. Но Петр не притрагивался к яствам. Бокал его вина был полон, как и блюдо ароматного жаркого, что нетронутым стояло перед ним. Внезапно он поднялся со своего места и, не говоря никому ни слова, зашагал прочь. Выражение его лица было столь мрачным, что сердце Варвары тревожно забилось. Оставив собственные переживания и забыв напрочь где находится, она порывисто вскочила, чтобы помчаться вслед за ним. Но ее остановил приглушенный голос Шаховского, по обыкновению ничего не упускающий из виду.
- Вы компрометируете себя, Варвара Никитична, - Алексей, не поднимая глаз от тарелки, будто форель в соусе рейнвейна, это было самое занимательное из всего, что его окружало, аккуратно разрезал рыбу на маленькие кусочки. – Сядьте и дождитесь, когда подадут следующую перемену блюд.
- Мне нужно в уборную, князь, - она полыхнула на него сердитым взглядом. – Вы же не станете меня задерживать? – и, не дожидаясь ответа, резко отбросила салфетку и устремилась к выходу из обеденной залы. Она сама не ведала, какая сила гнала ее вперед. Но она чувствовала, ныне ей необходимо быть рядом с Петром.
Вокруг сновали лакеи, обслуживая господ. Кто-то из гостей поднимался со своего места, чтобы приветствовать знакомых, кто-то, решив развеяться, выходил в соседние залы, а кто-то возвращался к игорным столам. Среди всеобщего праздника и веселья на Варвару мало обращали внимания, и даже княгиня, увлеченная новой забавой, не заметила ее отсутствия. Девушка уже собиралась проскользнуть мимо римских матрон, задержавшихся у распахнутых дверей, в душе радуясь удачно сложившимся обстоятельствам, как на пути ее вырос, будто бронзовый колосс, рыцарь в средневековых доспехах.
- Варвара Никитична, вот я вас и нашел.
Она удивленно вскинула брови.
- Платон Иванович? – неужели это тот самый рыцарь, с которым она танцевала уж и не помнит какой танец. – Я не ожидала вас встретить. Слышала, вы не собирались посещать маскированный бал.
- Верно. Не выношу всех этих масок и переодеваний. Но вы здесь, и я решился прийти, - сконфуженно пробормотал Платон. - У знакомой модистки подходящего костюма не нашлось, потому пришлось воспользоваться театральным атрибутом. Павел помог, - зачем-то уточнил он и с усмешкой оглядел самого себя. – Я – средневековый рыцарь, а чувствую себя шутом гороховым. Но вы куда-то спешите. Могу я вас проводить?
- Не стоит, - торопливо откликнулась Варвара.
- Смею надеяться, мы еще увидимся. Ее светлость, Екатерина Александровна и ваш брат покамест не собираются покидать шумное веселье.
- Да, знаю. Я вернусь непременно, - как можно естественнее ответила Варвара, не желая вызывать у Зотова лишних подозрений. – А вы повеселитесь вместе со всеми, Платон Иванович. Во дворце собралось много красивых дам.
Видно, она смутила его. Зотов слегка покраснел, но отступил на шаг, пропуская ее.
Петра преследовали воспоминания. Легкая косынка, уносимая вдаль быстрым течением… Холодная вода, обжигающая тело… Кровь на руках… Он помнил ее удивленное лицо и блестевшие на щеках слезы. Все надежды были разбиты. Боль и отчаяние читалось в ее больших и светлых, чуть наивных глазах… А он ничего не замечал, не хотел замечать, снедаемый собственными тяготами и заботами, потому не поспел вовремя. Не помог, когда она звала, когда нуждалась в нем… Петр сжал челюсти. Он корил себя за промедление. За то, что ничего не сделал, чтобы отвратить беду.
- Петя, - нежный голос окликнул его, заставляя замедлить шаг.
В картинной галерее было сумрачно и пустынно. Гости развлекались в парадных залах дворца. Чернышев же хотел незаметно покинуть этот праздник всеобщего веселья, ярких огней, шума и суеты.
- Петя, - голос был совсем близок. Шелест шелка, торопливый стук каблучков по паркету, звук закрываемого веера.
Он ощутил теплое дыхание у своего плеча и обернулся. В белых и воздушных, словно облако одеждах перед ним предстала изящная и грациозная богиня Ника. Она улыбалась ему одной из тех улыбок, которые он прежде любил.
- Сударыня, - сдержанно ответил он, - вы снова ведете себя опрометчиво, и даете барону лишний повод сомневаться в себе.
- Не говори мне о нем, Петруша, - порывисто воскликнула баронесса Ламздорф. – Я еле выношу его.
- Чем могу служить, Лизавета Никитична?
- Прежде ты не был столь холоден со мной, - укоризненно заметила она, проводя сложенным веером по его плечу.
Петр шумно вздохнул:
- Я вижу, вы получили назад свою пропажу.
- О, да! Барон был счастлив, - губы Лизаветы изогнулись в ироничной улыбке. Она коснулась пальчиками жемчужной сережки, вспоминая блестевшие от радости глаза мужа, когда он увидел на ней жемчужную парюру.
- Так что же заставило вас снова искать со мной встречи, Лизавета Никитична? – вскинул темные брови граф.
- Петя, не будь со мной так жесток, - она заломила руки, с тоской вглядываясь в гордое и надменное лицо с резко очерченными скулами, волевым подбородком, твердой линией губ. Бог мой, как же пылко и жадно он целовал ее вот этими самыми губами. Она почти застонала в голос. – Ты же знаешь…
- Мы условились не вспоминать о прошлом, - чеканно произнес он.
- Да, но с тех пор я многое передумала, - Лиза закусила губу. – Знаю, это кажется безумием. Но Петя, если ты все еще испытываешь ко мне нежные чувства, прошу… Прошу, давай оставим все и… убежим. Убежим ото всех! Ото всей этой внешней мишуры и показного хвастовства, от суеты и праздного тщеславия. Я не могу так больше жить. С бароном я задыхаюсь! Я, как птица в золоченой клети. Каждый день мне приходится терпеть унижения. А я люблю тебя, Петруша. Всем сердцем люблю! Сам ведаешь, как дорог мне, - она говорила все быстрее, и голос ее повышался, в то время как Петр, слушая ее сбивчивую речь, не мог поверить своим ушам. - Я все продумала. Мы возьмем детей и скроемся в Риге. На время. Ты будешь ходить в плавание, а я буду ждать тебя на берегу. Мы будем жить тихо и скромно в домике на окраине Риги. У меня есть средства, нам хватит на безбедную жизнь. Никто не узнает, где мы скрываемся. А после можно перебраться в Швецию или Австрию…
- В Швецию, Австрию? - Петр, наконец, обрел голос и, схватив Лизавету за плечи, с силой встряхнул ее, пытаясь возвратить к действительности. – Это полное безрассудство! Ты готова бросить мужа, семью, положение в обществе? Я верно понимаю? Но на что ты обрекаешь своих детей? Опомнись, Лиза, - уже спокойнее сказал граф, вперив в нее хмурый взгляд, - все в прошлом. Нам не быть вместе. Не мучай ни себя, ни меня.
- Так ты не любишь меня более? - кажется, только это интересовало ее, остальное ей было безразлично.
Чернышев глубоко вздохнул и, опустив руки, посмотрел в серые, подернутые поволокой глаза, которые часто являлись ему во сне. Но нынче он внезапно осознал, ему самому нужно было давно отпустить прошлое. Он покачал головой.
- Мне жаль, Лизавета Никитична, но да, я не люблю вас более. Прошу простить меня. Прощайте, - и, не взглянув на баронессу, Чернышев прошел мимо, не сбавляя шага, даже когда она жалобно позвала его.
- Петруша, мой Петруша…
Из темноты выскользнули две тени и скрылись в первом же алькове.
- Я узнал его! Это граф Чернышев, сущий мальчишка, - презрительно сплюнул себе под ноги барон Ламздорф. – Кто бы мог подумать? А я верил изменнице и едва не рассчитал мадам Леманж! Считал, что эта ненасытная бестия нарочно наговаривает на баронессу. Но нет же. Мадам во всем оказалась права. Права! - Карл Борисович метался из угла в угол, как разъяренный волк, рыча в приступе бешенства. – Моя милая женушка, образчик добродетели, зашла слишком далеко. Супружеской неверности я не потерплю! Глаз не закрою на беспутство, как другие мужья! Не хватало еще в моем роду приблудного!
Из сумрака ледяным блеском сверкнули черные глаза:
- Что прикажите, господин?
Барон будто очнулся от марева и, сообразив, что вслух озвучивает свои мысли, неловко прокашлялся. Вот ведь досада. Они с арапом стояли далеко, и не слышали, о чем говорили влюбленные голубки. Но многое знать и не обязательно. И так ясно, любовники назначали новую встречу! Вон, с какой страстью сопляк обнимал его жену! Ну что ж, он, как и обещал, запрет баронессу в четырех стенах! Нет! Лучше тотчас сошлет в дальнюю деревню. С глаз долой и вон от позора! А деток оставит при себе до поры до времени. Иоанне в следующем году исполнится шесть, самый возраст, чтобы отдать дочь в учреждение для благородных девиц. Куда угодно, лишь бы подальше от влияния распутной матери. И Якова в том же году можно определить в Шляхетный корпус. Да, так он и поступит.
- Он должен исчезнуть, - гневно дыша, прошептал барон. - Чтобы имени я его не слышал, чтоб более не встречал его ни при дворе, ни на званых обедах! Нигде!
- Господин изволит…
- Ты все верно истолковал. Ступай, не мешкай. |
10 Ноя 2016 11:35
Залы Эрмитажа - и правда, красота неимоверная. Картины, лепнина, потолки, зеркала - там все произведение искусства.
))
На форуме с: 28.11.2012
На форуме с: 23.11.2014
На форуме с: 29.09.2014
На форуме с: 18.09.2008
На форуме с: 08.11.2015
Юля, мне очень приятно, спасибо за отзыв! Лови от меня сердечко и букетик 
На форуме с: 25.07.2016
На форуме с: 24.07.2012
На форуме с: 20.11.2013
В теме «Любимые цитаты и отрывки из произведений»: Ее сердце было разбито. Острые осколки впивались в душу, обращая в горе каждый час, каждое мгновение того, что когда-то звалось ее... 
В блоге автора miroslava: 
В журнале «Little Scotland (Маленькая Шотландия)»: