Труп (18+, слэш) бу бу бу)))

читала "багровый шелк "( это ведь ее?) но там с продолжением напряг

Нелл, ее, ее))) Прочитай, если хо, конечно, "Жажда",и"Inside" )))
_________________

Обязательно почитаю, но сейчас времени нет готовлюсь к сессии. А с "багровым шелком" совсем глухо? Или есть надежда?

какой насащенный кусочек))) ням-ням)))

Хочется верить)))))
А вообще удивляюсь как бедный мальчик столько прожил в этом дурдоме-семейке??? жуть =(
_________________

Это точно...
Автор! Как ты думаешь, что я хочу попросить?

Нелл, БШ до весны точно не продолжу)) настроение не то))

Машунь, спасибо, что читаешь!)) Я потом попытаюсь кинуть несколько моментов из прошлой жизни Рэя, страх и жуть!((

Ритусь, я догадываюсь... и это будет завтра утром)))
_________________

 » глава 4

В принципе, все пока по-доброму и вполне прилично...но, так как из меня пытаются сделать злого автора, спрошу - шибко слабонервные имеются?? Топаем от сюда смотреть мульты
это самое начало сладкой жизни Рэя;))


Пробуждение давалось тяжело. Глаза слипались, и я, героически пытаясь развеять бессознательный морок в сознании, раз за разом, повержено проваливался обратно в сон. В голове ватными ударами пульсировало уже знакомое предостережение, и тяжесть твоей руки, на мне не позволяла смириться с гнетом смертельной усталости. Опасность. Ты, Стив.
Наконец, прилагая не людские усилия, вытряхиваю себя из топкого сна, высвобождаюсь из твоих теплых объятий, соскальзывая ногами на пол. Надо сваливать на работу, сколько бы времени уже не было. Просто покинуть твою квартиру, уйти, как можно скорее, пока заспанная память не возродила точные кадры прошлой ночи. Произошедшего в автомобиле безумия, в особенности.
Опасаясь разбудить тебя, бесшумно крадусь из спальни. Я категорически отказался заходить в твою комнату еще хоть когда-нибудь. В итоге, ты, не желая отпускать несчастную жертву ни на миг, забрался в чужую постель, нахально сгребая меня в охапку, как свою любовницу, и не выпуская, даже погрузившись в глубокие сновидения.
Хер тебе, сукин сын! Зеркало в ванной выдает мне отражение – потрепанный жизнью патлатый паренек. Не блядь, Стив. И далеко не девка, даже если в мелких деталях напоминаю. Какая я нафиг любовница, что бы спать со мною в одной постели?
Собирая волосы в пучок, и сбрасывая футболку, в которой спал, становлюсь под душ. Теплые струи щекочут кожу, тело отзывается слабой волной протеста – с тобою было так жарко и спокойно. Мышцы не желаю возвращаться в движение.
Ночью, ты нашел меня. Я не сразу понял, но теперь доходит – это Генри выдал, где могу ошиваться. А ты просто пришел и забрал меня, как старый приятель, последний, кому еще не похрен - жив или нет.
Вчера я, поддавшись ревностному желанию возвратить себе потерянное прошлое, вернулся домой. Нет, не для того, что бы объявить родным о собственном воскрешении. Страх, и обостренный с годами инстинкт самосохранения, не позволил. Я не псих и не выдумщик, мой алкоголический отчим с самого начала их совместной жизни с матерью, возненавидел меня. Самый младший мешал семейной идиллии, как ломаная кость в горле. А объявись сейчас, подвергнул бы себя опасности, быть как минимум сильно избитым. Но тебя, Стив, подставил бы.
Совру, если скажу, что так уж пекусь о твоей участи. Что, мне, до какого-то долбоеба, который видит смысл своей жизни в каждодневном проведении аутопсии и сексуальных извращениях с другим мужиком?
Должно быть, в первую очередь, я пришел посмотреть, изменилось ли что-нибудь после моей смерти в доме. И ужаснулся. Таки изменилось – всем, кажется, стало легче.
Отчим едва не словил меня, даже успел наградить несколькими ударами под лопатку. Не сильными – я умело вырывался. Благо, в гараже был вырублен свет, и алкашу со стажем и в голову не пришло – это не вор, всего лишь вернувшийся с того света ненавистный пасынок. Дым проникал в легкие, и дышать становилось охрененно сложно. Потому, боясь закашляться и окончательно выдать себя, убегал поспешно, в панике. Уже во дворе перецепившись, растягиваюсь на асфальте, с ужасом понимая - где-то за спиною слышны крики моей матери, выскочившей из дома на запах гари и отборный мат отчима. Помню, что в те моменты клокотало внутри – обида. Невыносимая, едкая как угарный дым, обида. Ведь мне следовало уносить ноги из родного дома, если я хотел жить.
На часах половина девятого, мне следует убегать, иначе Генри скажет, мол, какого хрена вообще приперся? Ты всегда так крепко спишь по субботам, или сегодня на работу не нужно? Стою в дверях спальни, полностью одетый, не стесняясь натаптывать ботинками, и каких-то фигом рассматриваю спящего тебя.
Дыхание ровное и глубокое – не проснешься пока, и твой единственный зритель не выкажет своего присутствия. Ресницы нереально длинные, как накрашенные. Это хорошо, что глаза закрыты, я бы не слабо смутился сейчас, разглядывай ты меня в ответ. Мать твою, ты очень красивый. Не женоподобный, но в отдельных чертах почти изысканный, уникальный и чистый, насколько применимы такие определения к тридцатилетнему мужику, твоей профессии и твоих чертовых пидарастических увлечений. Чистый, да, Стив, и такой уязвимый – трогательно открытое лицо, лицо человека, который хочет и будет доверять другим. Даже таким сомнительным как Майкл и абсолютно ненадежным, как твой новый, несовершеннолетний друг.
Ну что за ушлепок, а? Мне становится жаль тебя, искренне и по-доброму – каким замечательным парнем ты был бы, не являйся геем! Ответственный, заботливый и преданный друг. Я не встречал людей, подобных тебе, Стив. Из тех, с которыми я общался в своей прошлой жизни, никто не стал бы париться, пытаясь спасти Рэя.
Понимаю, желание трахнуть меня, это, если и не главное, что движет тобою, то далеко не последняя причина выгораживать незнакомого пацана. Но злится на тебя, сейчас не могу. По крайней мере, так, как ты этого заслуживаешь.
В лице растекается жар. Блядь, Стив, а ведь ты настоящий извращенец, затянуть меня в машину, и заставить забыть обо всем на свете, когда тропинками сознания уже бродили мысли о суициде, и вселенская тоска до крови вгрызалась в сердце. Я кричал, как потерпевший, даже на помощь звал, будто моей, неожиданно заимевшей ценность, жизни, что-то угрожало. Ты ласкал меня, как если бы от этого зависела твоя дальнейшая судьба, неистово выцеловывал мой живот, шепча в разгоряченную кожу, какую-то дребедень. Брал меня в рот, губами и языком творил с моим членом нечто невероятное – я погружался в глухую, бессознательную ночь, не слыша даже собственных воплей убиенного.
Стив, ты спас меня от помешательства, бесстыдным, и по-своему грубым методом. Но память, отдававшая тупой болью в висках, пускай на короткое время, все же отпустила. Было страшно того состояния, что подбиралось по моим ногам к паху, а после, рвануло транзитом прямо в воспаленный возбуждением мозг. Стыдно, что это делаешь ты, и что, в критический момент, не имея достаточно сил оттянуть чужую голову за шелковые ленты прядей, я кончаю тебе в рот.
Я презирал тебя в эти секунды и обожал – ублюдка, вытрясшего меня из реальности, и закинувший, хер знает на какую планету далекой, сучьей галактики. Опомнился я лишь несколькими минутами спустя, когда конвульсии понемногу отпустили тело, и оглушенные ярким экстазом органы чувств, стали возвращаться в привычное состояние. Но и тогда, ты не посчитал необходимым оставить издерганную душу в покое, навалившись на меня, утыкаясь носом в ключицу, бережно накрыл руками, словно я весь - саднящая рана, а твои объятия хренов антисептик. На мои ядовитые, приглушенные давлением смертельной усталости и позором проклятия, ты нормировано выдавал затасканные фразы – «теперь все будет хорошо». Понимал, что не будет. Что, глупо даже надеяться, когда собственное тело так остро реагировало на близость твоего. Но я, еще каких-то полчаса унизительно покорный лежал под тобою, вслушиваясь в горячее дыхание на груди, и аритмию чужого сердца.
Снег валил так лихо, что очень скоро, весь город, сменил буднично-серые декорации, на торжественные, белые, девственно чистые. До рыночных павильонов я топал, уже хрустя подошвою новых кроссовок – забавно так, печатями оставлять свои следы.
Генри лишь скривился, замечая мою счесанную щеку, и недовольно рыкнул, что бы скорее приступал к работе. Народу в субботу на продуктовом, столько, что складывается впечатление – всю рабочую неделю жители столицы сидели на жесткой диете, чтоб к выходным, наконец, оторваться. Четверо мужиков, с которыми я работаю, бок обок, уже увлечены процессом чистки и нарезки, здороваются, не оборачиваясь.
Несмотря на полную загруженность, день истекает незаметно. Мои движения автоматичны и, благодаря опыту, отлажены и просты. В мыслях неожиданное затишье, сам поражаюсь. Если и вспоминается дом, то мельком, как что-то, на данный миг не способное встревожить спокойную гладь сознания. Даже если это лишь результат твоих шокирующих выходок, мне все равно. Я пуст изнутри, как вымытая после застоявшейся воды, цветочная ваза. И это лучшее из всех пассивных состояний, в которых я пребывал последнее время.
Мир летит кверху дном, когда слышу отдаленно знакомые нотки голоса. Его невозможно спутать с чьим-то другим. Предупреждая инстинктивное желание броситься из павильона прочь, медленно поворачиваюсь, отодвигаю ширму из плотной клеенки. Промеж нескольких десятков покупателей, набивших рыбную лавку, замечаю человека, которого, по сути, здесь оказаться не должно. С какой радости? В байку, будто кроме этого места, ему скупиться негде, сложно верится. Предусмотрительно прошу работающего рядом парня дочистить вместо меня рыбную тушку. Уже понимаю, трусливый долбоеб Генри, описавшись, увидав удостоверения Майка, показывает, как пройти ко мне. Нахрен надо!? Зачем я этому психопату?
-Рэй, мы можем где-нибудь поговорить с глазу на глаз? - внушительная скотина. По морде заметно, что из департамента. Выше меня почти на голову, и в плечах как два Рэя. Водянисто –голубые глаза, с траурной, выразительной каймой радужки, неприятно буравят, дольше необходимого задерживаясь взглядом на моем лице.
Не успеваю еще что-либо произнести, как этот старпер услужливо предлагает мне вывести Торенса в нашу уникальную подсобку под открытым небом. Хочу вырваться, сдави меня за локоть стальные пальцы детектива, орать, срывая горло – никуда не пойду! Тем более, в то место, где нас не будет видеть ни одна живая душа.
-Босс! Босс, постойте! – окликаю я Генри противно высоким, истеричным криком. Но тот лишь матерится в ответ, взбешенно показывая знаками – ему вся эта хренотень нафиг не впала. Должно быть, после, он меня уволит, к чертям собачим.
-Иди уже, блядь! Дергаешься, как подстреленный тушканчик…- выталкивая меня за двери, Майкл выходит следом. Я только сейчас замечаю, что до сих пор держу в руке, забитую чешуей, рыбочистку. Это слабое средство защиты против огромного лба с оружием, но все-таки.
На улице уже стемнело, снега по косточки, и продолжает валить. Хлопья кружатся в невесомом танце, оседая на моих плечах и отросшей челке. На замшевом, сливающимся с густой чернотой сумерек, пиджаке Торенса.
-Откуда ты узнал, что я здесь работаю? – стараюсь не выказывать страха, да слабенько так выходит. Точнее, не выходит вовсе.
Торенс хмыкает, словно я задал как минимум дурацкий вопрос. Верно, он же блядь сучий детектив. Все знает. Если только не ты, еще раньше растрепался каким-то хером.
-Спроси лучше, откуда я узнал, что ты, тот самый, оживший труп.
В легких камнем замирает кислород, и даже внешний раздражитель холод, становится, практически не ощутим – все гаснет. Передо мною не просто садист, который запал на меня. Садист, знающий мою тайну, Стив. Знающий, что я, очнувшийся из летаргического сна, и скрывающийся от собственной семьи, несовершеннолетний неудачник.
-Стивен сказал? – совладать с собственным испугом. Я обязан это сделать, так ведь? Здесь, в чертовой ловушке за рыбными павильонами, куда ни Генри, ни персонал, зная, что Майкл коп, теперь не сунуться, мне и наступит полный пиздец.
-Да я и сам парень башковитый. – Майк посмеивается, вытряхивает сигарету из пачки, щелкает зажигалкой. – Ты, опусти свою щетку, Рэй. А то как-то угрожающе смотришься сейчас. Мы же не будем враждовать, а? – Детектив небрежно выпускает изо рта рассеянные клубы табачной серости.
Смотрю на рыбочистку в руке, на зазубренные края, с налипшей рыбной чешуей. Разве можно этим угрожать? Опускаю кисть вдоль тела, отбрасываю в сторону ненужный предмет. Поразмыслив малость, приседаю, обтираю руки снегом – самому, блин, неприятно. Клеенчатый фартук заляпан кровью и внутренностями, не плохо бы и его снять.
- Конечно, не будем, детектив. Если ты, случайно, не решил шантажировать меня, моим прошлым. – Зачем вообще выдаю подобное, хер знаю. Это как слепому бугаю рассказать, что на расстоянии вытянутой руки от него, ничтожество, не способное постоять за себя физически. Только Торенс зряч, и без меня прекрасно осведомлен в собственных возможностях.
-Твоим прошлым? Смеешься? – Майк надвигается высокой стеной, обтряхиваю от снега ладони, ошеломленно подняв взгляд. – Выбирая наименьшее, из двух зол, ты помчишься домой, как угорелый. Нет, Рэй, я тебя буду шантажировать Стивеном. Ты ведь не желаешь зла своему любовнику?
А ты, как рычаг управления, тут каким монахом?
-Ты, наверное, перепутал что-то, мы не любовники. – Голос становится чужим, грубым до неузнаваемости. В голове, паника и бездумная решимость расправиться с Майклом физически, развернули активные боевые действия. Идиотизм – мне ни за что не победить Торенса, сцепись я с ним сейчас, но невесть откуда взявшаяся гордость пылает, злым синим пламенем – мною снова пытаются манипулировать?! – Стивен помог мне, и я ему благодарен. Всего то. Между нами нет и ничего быть не может. Поэтому, что б ты не задумал, Торенс…затея не выгорит. – Поднимаюсь с присядок, стараясь казаться спокойным, как мороженый судак.
Майкл хмыкает, задумчиво качает головой, уперев взгляд себе под ноги, вороша носком добротных, модельных ботинок, воздушные, снежные хлопья. Он умеет, как-то бесшумно курить, каждая затяжка, как приглушенный запугиванием извне, тихий вдох. Отчим, с сигаретой в зубах, всегда пыхтел и шикал, как паровой двигатель. Мать, театрально и звучно выдыхала в потолок, при этом, вздыхая, как если бы докурив, собиралась браться за решение проблем мировой важности. Твой садюжный любовник, пиздец хладнокровный парень.
-А мне почему-то кажется, что ты, сопляк, втюрился в Стиви. – Торенс знает больше меня самого? Как забавно, выходит… - И не трепись, будто это не так. Ты дергаешься, от одного его взгляда, Рэй. Несешься к нему, когда тебе страшно и плохо.
Мотаю головой, так усердно, будто частота колебаний башки сможет убедить эту скотину в обратном – ты безразличен мне. Блядь, да безразличен же!
-Ошибаешься, я не такой как вы со Стивеном. Я не гей, Торенс!– Черт, а на улице реально холодно. Мороз щиплет кожу лица и рук, пробираясь сквозь тонкий свитер. Автоматическим жестом прохожусь ладонями по предплечьям, примитивно желая как можно скорее закончить неприятный разговор, и вернуться к своей работе внутри павильона.
-Серьезно? Но, хотя мне как-то не верится, что Стив до сих пор тебя не трахнул… –Майкл делает многозначительную паузу, оставляя за собою священное право продолжить.
Задерживаю дыхание, невольно вбирая в себя звуки окружающей реальности. Где то внутри, содрогаясь от перебоев, жалобно тарахтит сердце. Чуть поодаль, почему то уверен, что таким же возбужденным, надрывным ритмом, бьется двигатель Торенса. Стоит отдать должное конспирации, выглядит детектив, при этом, вполне дружелюбно. Сейчас впервые нахожу в себе силы открыто смотреть на твоего шизофренического любовника, более того, пытаясь дать свою, независимую оценку его внешности. На что-то же ты повелся!
Не больше сорока, или эта скотина пользуется кремами с лифтингом. Почти такой же высокий как ты, Стив. И совсем не симпатичный. Просто мужик. Ну, возможно, не такой обрюзгший, как, допустим, мой папаня, а подтянутый и спортивный. И чуть более харизматичнее простого мужика из толпы. Широкоплечий, скуластый, с рубленным профилем и с полным несоответствием общему образу – блядскими, пухлыми губами. Этими большими руками, вероятно, так удобно заламывать за спину твои, Стив. Даже отдавая себе отчет в невозможности последнего, я уже испытываю желание переломать грабли Майкла. Хотя, разве ты сам не прешься, от таких отношений, мучителя и терпящего мучения, во имя и во время старого доброго секса?
..-показать тебе, как быстро мальчики становятся геями, Рэй, сочту за честь. – Договаривает Торенс. О чем это он вообще?
Время прерывается и рассыпается снежной пылью, невесомо кружа в пространстве. Майкл нарушает равновесие настоящего, рушит мое личное, гробит самоконтроль того, кто только недавно начал себя удачно убеждать – жизнь, не одно дерьмо.
-Я буду играть с тобою, сопляк, пока не надоест.- Торенс, по долгу работы, репетировал эти движения не один десяток раз. Не иначе. Я ору и выгибаюсь, преодолей он ничтожно малое расстояние, разделяющее нас, скрути мои руки, заведя за голову, и толкни меня к задней стене павильона.
-Может сейчас, у тебя и выйдет, но…- как горько осознавать это. Горько, если учитывать, что даже одного раза мне может оказаться достаточно, что б окончательно возненавидеть суку жизнь. Я не суицидник, но и не шлюха, которую можно опускать, трахая в закоулке за рыбными рядами.
Торенс прерывает гневные возражения своего юного строптивого знакомого, просто зажав мне рот массивной лапищей. Он так близко, что в носовые рецепторы проходит запах сигарет и терпкой туалетной воды, а еще масса других, неопознанных запахов детектива.
-И сейчас, и завтра, и каждый раз, когда я этого захочу, Рэй. – Майк вминает меня в холодный металл стены, приваливаясь всем своим огромным телом. Губы щекотно касаются скулы, изображая некое подобие на поцелуй, сухой и короткий. – Ты ведь не хочешь, что бы я упрятал нашего любимого Стиви лет так на восемь за решетку?
О чем это Торенс трепится? Сознанием мелькают графические изображения предлагаемой альтернативы. Мне не нравится идея твоего ареста, хотя бы уже потому, что в нем буду виноват, в первую очередь, я. Но, веришь, куда страшнее в данную секунду выглядит перспектива подчиняться прихотям этого извращенца, которому по приколу угрожать своему любовнику пистолетом, и связывать поясами от брюк.
Мычу, пытаясь высвободить рот, и задать серию логично вырисовавшихся вопросов. Торенс и не помышляет о том, что б исполнить мои скромные требования. Выуживая из кармана пиджака кожаную перчатку, он заталкивает ее мне в рот, в виде кляпа. Во всяком случае, монологом, но разъяснения я таки получаю. Правда, уже мало вдумываясь в общий смысл услышанного. Ощетиниваясь против ненавистных прикосновений Майкла, из кожи вон вылезая, пытаясь оттолкнуть от себя ублюдка.
-Я подустал от него, Рэй. И исчезни задница Стива с моего горизонта, сильно страдать не буду. –Замечая, что уже изрядно вымазался в рыбные отходы, Майк легко срывает с мой шеи тесемку фартука, не менее легче, обрывает пояс, и тут же свободной рукой ныряет под свитер. Я возмущенно вырываюсь, добиваясь лишь того, что Торенс еще грубее стискивает мои запястья над головой, до откровенной боли. Орать хочу, да не могу. Пиздец…мне дышать уже тяжело! Горло давит спазм удушья, и пускай, могу выдыхать через нос, не херово страшно – рот наполнен скрипучей, безжалостно растягивающей изнутри, материей.
- Но вот, откажи мне в ласке, ты, парень, огорчусь. – Шероховатые пальцы исследуют грудь, каверзно подцепляют ногтем один из сосков, выбивая из меня хрип. - Я хочу тебя, с того самого момента, как услышал о тебе от Стиви. Хотел, даже считая, что ты труп. Блядь, веришь, я бы трахнул твой задеревенелый, патлатый труп, Рэй! Вот такой я никудышный любовник….
В глазах виснет темнота, не потому ли, что я зажмуриваюсь? Ноги отказываются достойно держать вес тела, колени дрожат и сгибаются. Торенс предусмотрительно прижимает меня бедром к павильону, не позволяя осесть на снег.
Да, теперь верю, он бы меня и мертвого трахнул – так сильно желание обладать этим юным, уязвимым телом! Детектив расстегивает на мне джинсы, нетерпеливо стаскивая их до колен вместе с бельем. В момент, когда он наклоняется, у меня почти выходит высвободить одну из рук. За вредность тут же получаю наказание – кости хрустят. Если б я только мог, то расслышал бы это. Гортанно стонаю, снова жмурясь, от острой боли, боли, которая наполнила мои глазницы паршивыми слезами поверженной жертвы.
-А теперь, слушай сюда, сопляк…- Майк берет меня за подбородок, обращая лицом к себе. Его дыхание густое и горькое от сигаретной дряни. Мне блевать хочется, представь я, что этот садист решится на поцелуй. – Глаза открой, шлюха! Вот так…
Я говорил, этот ушлепок простой мужик? Нихера. Уродливый, голубоглазый, злобный, похотливый… пидор, каких свет не видывал!
– Я люблю принуждение, но не в этом случае. Сейчас, я отпускаю тебя, и ты даже думать не посмеешь о том, что бы сопротивляться. Нет…избивать или убивать тебя я, по любому не стану, не паникуй…
А ведь по моему затравленному мокрому взгляду, наверное, заметно - паникую. Паника, блядь это сейчас самое естественное состояние моей мятежной души. Ты говорил ведь мне, говорил же, не вмешиваться в ваши отношения! Предупреждал, что Торенс редкостный ублюдок…
-Все просто, как секс, Рэй – будешь ломаться, я засажу Стивена. Кивни, если понял.
Это сопровождается мощным приливом головной боли, но я киваю. Майкл смотрит на меня, изучающее, пытливо, как хищник на синтетическое мясо – «хочу, но пойдет ли на пользу?» А не похеру?!
Белесые, ненатурально светлые, даже в сумерках глаза, продолжают шастать моим лицом. Неужели, я недостаточно внятно киваю, сучью мать!?
-И еще…- тут Торенс почти мило усмехается, как иногда умел мой отчим, в тайм-аутах между нашими драками и выяснениями извечного вопроса друг к другу «какого хера ты существуешь?». Папина, блядь, улыбка. Улыбка старшего. Плевать, что передо мною выродок, собирающийся меня изнасиловать, и что разница в возрасте от понимая подобных ужасов, становится вообще невозможно огромной. - …если мешает кляп, могу вынуть. Но тогда тебе придется мне отсосать. Ты Стиву делал минет, Рэй? Как оно?
Теперь мотаю головой так, что припорошенный снегом силуэт Торенса, скачет влево-вправо. Не нужно вынимать перчатку изо рта. Хуй с ней, с перчаткой! При одной мысли, что эта тварь засунет мне в рот свой вонючий член, тело прошибает током. Я вообще в довольно паскудном состоянии. Не беря в расчет истерично метущееся в грудине сердце - доходяга. Парень, на грани нервного срыва, нет, как минимум потери сознания. Тело трусит дрожью, крупной и частой, но черт меня дери, не от того, что замерз, хотя и это есть. Морозный дискомфорт дразнит мой голый зад, живот, и, ясен хрен, ничем не прикрытый, поникший член, дразнит тоже.
Не фиговый коктейль из ощущений растекается разумом – страшно, противно, стыдно. А еще, очень-очень обидно. И, куда без этого, до ломки в суглобах хочется причинить зло Майклу. Просто взбеситься, и забив на последующие в процессе физические повреждения, и даже, вероятный летальный исход, дать отпор этому ублюдку, разрывая смеющееся лицо собственными руками. На кровоточащие рваные латки, не меньше. Торенс только что интересовался, стану ли я отбиваться, отпусти он мои руки. Якобы я подтвердил, что буду послушным. Хер там! Хер ему, этому самоуверенному садисту!
-Вот и славненько…- Майкл ослабляет стальной зажим своей ладони, и я с протяжным воем, высвобождаю руки. Затекшие, не слабо ноющие запястья обрекают мою героическую затею на провал. Пошевелить пальцами с трудом удается. А не то, что бы остервенело схватиться за каменную морду Торенса. – А теперь, спиной ко мне!
Всяк, кто будет командовать мною, здохнет в страшной агонии. Это обещание я давал самому себе после очередного скандала с папаней. Меня пытались принуждать к чему-либо ненавистному, едва ли не каждый день. Но к сексу с другим мужиком, впервые.
Ты не принуждал, Стив. Ты просто делал со мною всякие непотребства, но лишь теперь, понимаю, насколько невинно и осторожно…
Ты здохнешь, Майкл Торенс! В страшной агонии будешь здыхать! Собирался я выкрикнуть, да импровизированный кляп не позволял. Мычание без слов, как ни странно, передало Торенсу все мои честные эмоции и чувства. Он звонко шлепнул меня по ягодице, приговаривая, что воспитанные подростки не должны материться, и, хихикая при этом, как заколотый санитарами шизофреник.
-Стиви останется на свободе до тех пор, пока будешь себя хорошо вести. – Торенс отдаляется, на какой-то метр, по голосу слышу. Но я рано обрадовался. Оборачиваюсь, ища лишние секунды его промедления, что бы, плевать, в каком виде, но заскочить в лавку, и тут же получаю еще один, куда более агрессивный шлепок по заднице. – Стоять, шлюха… - Майк раздвигает мои ягодицы пальцами, приставляя к заднему проходу что-то прохладное и тугое. Я давлюсь всхлипом ужаса, тянусь руками за спину…
-Кстати, надумаешь покончить с собою, предупреди меня. Твой труп, Рэй, это то…- с гортанным воем вжимаюсь лбом в ледяной металл павильона, на миг, замирая. Чернота пекущей, яркой боли накрывает сознание, насквозь пробивает таз, острием раскаленной шпаги шибает в позвоночник. Ублюдок Торенс проталкивает в меня какой-то предмет. Грубо и резко, несколькими небрежными движениями. – Это то, во что я хочу вставить. В твое холодное, мертвое тело, сопляк.
Не прижимай меня за спину к стене павильона большая ладонь Майкла, рухнул бы в снег. Ноги ослабели, затерпли, подломились, как скошенные колосья. Пытаясь не сойти с ума, я прислушивался к разбредающимся по организму отзвукам оглушившей меня боли, как тут же следом накатила вторая ее волна. Руки проскребли подушечками пальцем по стальной поверхности магазина, так сильно, что казалось, стерлись до мяса.
Хорошо, что во рту перчатка, успеваю подумать я, когда Торенс, одновременно притягивая меня за пояс к себе, в третий раз небрежно вытаскивает из моего заднего прохода, и вдавливает обратно чужеродное, тугое тело. Наклоняюсь, как того требуют, упираюсь локтями в павильон, вздрагивая от приступов сумасшедшей боли, разбившей тело на осколки.
-Вот так и должно быть, Рэй. По сухому, жестко… так трахнули меня впервые. В грязной казарме, суровой зимой. Нравится? – Торенс дышит мне в макушку, точнее, выдыхает в нее обрывки подавленного смеха. Это говорит о том, что сейчас он невъебенно доволен собою, так? Доставляя боль и унижение другому, как кто-то когда-то ему.
– Ох, верно, Стиви, реши тебя поиметь, вылизал бы сперва как мать, своего сученка. Он такой чувствительный и добрый, что я, порой начинаю сомневаться, не псих ли? – Рыбочистка. Блядь-твою-долбанную-мать…. Майк с неожиданным рвением ускоряет процесс. Пластиковая рукоять проклятой рыбочистки входит в мое тело, теперь уже быстро, мокро, как в растопленное масло. - Трупы вскрывает, хладнокровно помогает департаменту извращенцев вычислять, с помощью медэкспертизы создавая четкие портреты. А как до секса доходит…хм. Тупой мазохист.
Слезы катятся лицом, стынут на морозе, синхронизировавшись с толчками, шумно выдыхаю. Боль всеобъемлющая, глобальная, как мир, и не она во мне отныне, я в ней. Заключен и искалечен, заполнен до предела. Не ощущая ничего кроме нее, продолжаю существовать, мыслить, и даже испытывать страх. Из чего вывожу итог - не смертельно. Могло, блядь, может быть куда хуже, просто пожелай этого Торенс.
Вопрос достойный пари на жизнь – возненавижу ли я теперь тебя? Еще сложнее - прощу ли, когда-нибудь?
Не могу поверить, что для тебя всегда так травматично спать с этим уебком. В подобном случае, ты настоящий извращенец, Стив. Кровь, теплая и густая, катится несколькими дорожками вниз по бедру. Меня продолжают насиловать рукояткой от рыбочистки, а я даже кляп изо рта не могу вырвать, настолько шокирован. Или, лучше сказать, уничтожен? Снег продолжает валить, голой поясницей, невольно принимаю его незамысловатые, робкие прикосновения. Трепетные, легкие, бесшумные…. Когда Торенс закончит, через какое-то время, снег услужливо засыплет следы моего смертельного позора.
-Завтра это будет мой член сопляк. После работы поедешь ко мне домой, я предупрежу жену… - Торенс снова говорит мне о чем-то, по его мнению, важном. Но, боюсь, таковых вещей в мире больше не остается. Только иссушающее ощущение собственной ничтожности, непонятная смесь гнева, на допустившего этот ужас долбоеба тебя, Стив, и матушка боль. Горячая, порочная, сырая боль, что срастается со мною в одно целое.
_________________

Я бы сказала, что думаю о Майкле... Да боюсь за маты получу по первое число...
Короче, у меня предложение. Зверски убить детектива!!!
Хочу дальше!!!

Ксюша,и это называется без жестокости??????????

- Рита,присоединяюсь всеми конечностями!!!!!На кол его!!!!Нет,лучше сначала ... не знаю даже...Надо почитать,какие пытки применяли инквизиторы....
Капец!!!!!Аффтор!Если для Рэя не будет ХЭ....Будет печально
___________________________________

Дыба, испанский сапог, голову в каких-то тисках сжимали, русские помещики одевали на крепостных ошейники, на внутреней стороны которых были иглы (спать таких вещах было нереально) *скромно*. Вот такая я садистка

Ритусь, не получишь, читатель должен высказывать свое мнение!)))так, кто там, Майк?) ***, наверное))
Нееет, пока его убивать нельзя, да и по секрету, Торенс останется жив, несмотря на все свои злодейства))

Лидусь, да, это я называю не жестоко))потому что если я скажу что жестоко сейчас, что буду говорить когда на самом деле начнется интересное?
_________________

Ох, ты какое продолжение, Ксюш спасибо

Я присоединяюсь или сделать с ним то, что он сделал с Реем, хотя вдруг ему енто даж понравиться.
Майк какой то извращенец с садистскими наклонностями, что ему сдался Рей разве ему Стива мало.
_________________

Ксюш,я тебя нашла А вот читать пока не буду Ну не могу я читать по кусочкам! Вот если сейчас начну, то потом ночами спать не буду, всё буду думать о том, что же дальше-то... Так что подожду пока допишешь!
___________________________________