Безусловная любовь (СЛР)

Привет!спасибо за главу!Она вышла милой и такой доброй.Я вот спросит хотела,ты столько знаешь о городе и штате в котором живут герои.Знаешь какие газеты издают и журналы.Откуда знаешь?Сама жила или была?)А то все так замечательно описано!Да и гпобще ты замечательно пишешь!Великолепный слог!
_________________

suncity, и снова такой содержательный комментарий! Как же это здорово!

Клэр Хэмптон определенно персонаж второстепенный, но почему-то мне было важно точно представить, кто же она такая... Мне вообще нравится придумывать историю того или иного героя, без этого мне сложно выстроить логику событий, поступков и необходимых диалогов, а как человеку с исключительно аналитическим складом ума без логики мне никуда)) Так что, готовьтесь к тому, что и в дальнейшем персонажи будут раскрываться очень подробно, возможно, что в некоторых случаях оно и не нужно, но... ))

Ох, я и сама таких не встречала, увы... Зато могу такого вот замечательного отца, да к тому же красавца с недюжинным умом и весьма приличным состоянием, взять и выдумать! А почему бы нет?))

Должна же я была наделить его хоть какими-то реалистичными чертами Но при этом он все же мужчинка порядочный))
Спасибо большое за отзыв!


Лера, привет-привет))

К сожалению, я не была и не жила в Америке. Собственно я не уверена, что хотела бы там жить, но побывать - это да, было бы здорово) А все мои познания о штате Вашингтон почерпнуты из всеобъемлющего интернета - даже не знаю, сколько раз я восхищалась и благодарила про себя того замечательного британского дядечку, который его придумал! Больше всего тут конечно мне помогали Википедия, как русско-язычная, так и английская версия, и Google-maps. Благодаря этим ресурсам можно очень неплохо изучить практически любой уголок нашей планеты, по крайне мере, США уж точно) Главное тут не пожалеть времени)
Лера, огромное тебе спасибо за похвалы и такие интересные вопросы! Надеюсь, что и дальше смогу еще чем-нибудь радовать и, возможно, удивлять)
_________________

 » Глава 4

18 апреля 2012 г., среда


Все утро Эмма провела как на иголках, ожидая звонка мужа. Ей с огромным трудом удавалось сосредоточиться на работе, поскольку новый номер «Nexus» должен был выйти уже через пять дней.

«Nexus» был небольшим местным изданием, выпускающимся раз в месяц. Журнал писал о различных инновациях и компьютерных технологиях и их непосредственном влиянии на все сферы жизни современного человека, в том числе политику, экономику и, конечно же, культуру. Издательство «Nexus» основали четверо друзей, выпускников отделения журналистики факультета Коммуникаций Вашингтонского Университета, вдохновившись успехом журнала «Wired», первое издание которого вышло в 1993-м году в Сан-Франциско, а теперь представляло международный проект с региональными выпусками в Великобритании, Италии и даже Японии.

Сама идея создания местного журнала о последних научных достижениях, изложенных доступным и интересным языком, оказалась весьма удачной. Для этого было несколько причин. Во-первых, Сиэтл был крупным городом с высоким уровнем образования и своей неповторимой культурой, которая не стояла на месте и постоянно развивалась вместе с наукой и техникой, а наличие представительств таких гигантов, как «Boeing», «Valve» и «Microsoft», обеспечивало интересный материал, поскольку местные боссы всегда охотно соглашались на интервью. Ну, а во-вторых, «Nexus» тесно сотрудничал с родной альма-матер начинающих издателей, публикуя на своих страницах самые необычные и интересные работы, как студентов, так и преподавателей, и освещая многие исследовательские проекты. Там же, среди студентов и выпускников Вашингтонского Университета, всегда находились молодые таланты, готовые поработать в качестве практикантов в прогрессивном издании с демократичными редакторами. Одной из таких практикантов пять лет назад стала Эмма Лэндон, которая наравне с курсами по журналистике и организации современных медиа и СМИ, относящимися к её основной специальности, также посещала семинары по современному искусству и дизайну, сделав упор на фотографии и способах обработки изображений. В «Nexus» Эмма проходила практику именно как журналист, но после того, как один из постоянных сотрудников, отвечающий за оформление и верстку макетов, получил неожиданное приглашение на стажировку в крупном новостном издании и под дружные поздравления коллег покинул журнал, девушка робко предложила заменить его, дабы не срывать выпуск очередного номера. В тот момент никого более подходящего в такие сжатые сроки найти было нельзя, поэтому главный и ответственный редакторы согласились, при этом договорившись пристально следить за работой молодой и неопытной стажерки. Однако все опасения редакторов были напрасными, поскольку девушка поразила их не только профессиональными навыками работы с графическими объектами и несомненным вкусом, необходимым для правильной подачи материала, но также своими собственными фотографиями, которые после обработки украсили обложку номера. В итоге, Эмме предложили продолжить работу в «Nexus», сначала на неполный рабочий день, а сразу после выпуска уже в качестве постоянного штатного сотрудника.

Теперь, когда тираж журнала вырос с нескольких сотен экземпляров в момент его основания до двадцати пяти тысяч в настоящее время, штат издательства увеличился с шести до двадцати постоянных работников, и еще порядка десяти репортеров время от времени публиковали свои статьи в «Nexus». Эмма, теперь уже под фамилией Риггинс, полностью сосредоточилась на графическом оформлении и лейауте издания, иногда давая консультации и даже порой публикуя некоторые статьи, тема которых касалась графики или инноваций в сфере работы над изображениями. Под её руководством находился еще один сотрудник, работающий неполный день, но именно ей, как техническому дизайнеру, предстояло закончить подготовку номера, чтобы сдать его в препресс* уже завтра. Для этого было необходимо закончить верстку нескольких страниц и, главное, обложки. Но все, о чем сейчас могла думать Эмма, был чертов телефон, который упорно молчал, сколько бы она его ни гипнотизировала взглядом.

Вчера, после того, как они покинули кафе «Sweet Dreams», Эм и Текс в машине обсуждали семью Эванс. Когда муж подтвердил, что так же, как и она, не смог не заметить очевидное сходство Кэтти с Адамом, девушка испытала огромное облегчение.

- Значит, я все-таки не сошла с ума! – воскликнула она, прижимая ладони к щекам.

- Нет, милая, думаю, что с твоим разумом, как и со зрением, все в полном порядке. Только вот, радоваться этому или огорчаться, я не знаю… – ответил мужчина и замолчал, задумчиво глядя вдаль.

Эмма тоже погрузилась в мысли, поэтому последние пять минут до дома они проехали в полной тишине. Только зайдя в дом и устроившись вместе с мужем на диване в гостиной, она тихо произнесла то, что вертелось в её голове все это время:

- И что же теперь делать?

Обратив мучающий её вопрос в слова, она еще больше испугалась, потому, как сама точно не знала ответа на него и только могла надеяться, что Текс, как всегда, что-то придумает.

- Для начала нам нужно успокоиться и, несмотря на все увиденное, не делать поспешных выводов, – ответил он и притянул жену в объятия, от чего ей сразу стало спокойнее. Через некоторое время он продолжил: – Мы не можем ничего утверждать голословно, но вывод напрашивается один: девочек перепутали.

- Но как такое возможно? – чуть отстранившись, спросила Эмма, заглядывая мужу в глаза. – Такое вообще возможно?

- Боюсь, что да.

- Но как?.. – все также недоумевала Эмма.

- Их могли перепутать еще в младенчестве. Ты помнишь день, когда родилась Лилли? – спросил Текс.

- Конечно, – кивнула девушка, – был канун Рождества, и в больнице было слишком много народа.

- Адам присутствовал при родах?

- Нет, никого из нас не было в момент, когда Лилли появилась на свет. По срокам Франческа должна была родить только в январе, но у нее начались преждевременные роды, пока она
была в торговом центре. Скорая отвезла её в «Груп Хелс», а мы с мамой и папой приехали, когда малышку уже отнесли в Отделение для новорожденных. Адам в это время летел из Нью-Йорка, поэтому оказался в больнице спустя часа полтора.

- Понятно. Это многое может объяснить, – кивнул Текс и, переведя взгляд на жену, стал объяснять свою теорию: – Девочек могли перепутать в родильном отделении, но это значит, что они должны были родиться в один день, примерно в одно и то же время, то есть в одной и той же больнице.

- И? Что это нам даст? – все еще растерянно спросила Эмма.

- Ну же, милая, – улыбнулся мужчина, гладя жену по щеке, – Лилли родилась двадцать четвертого декабря 2003 года в больнице «Груп Хелс». Значит, нам нужно только проверить список остальных детей, родившихся тем же вечером…

- И если среди них будет Кэтти Эванс, – наконец, подхватила мысль мужа Эмма, – то, значит, их перепутали при рождении! Так?

- Именно. А так как твой муж по счастливой случайности работает педиатром не где-нибудь, а в «Груп Хелс», то уже завтра я смогу это проверить.

И вот теперь, Риггинс снова и снова прокручивала вчерашний разговор с мужем, нервно поглядывая на телефон. Спустя еще полчаса и пару сломанных карандашей, девушка с облегчением услышала знакомый рингтон. Схватив трубку, она дрожащими пальцами нажала «Ответить» и тут же выпалила:

- Ну? Ты что-нибудь узнал?

- Да, родная, узнал, – ответил Текс. – Двадцать четвертого декабря 2003 года в промежутке с пяти до одиннадцати вечера родились двенадцать малышей, среди них была Кэтрин Бейли Эванс. Её мать, Грейс Эванс, была доставлена скорой в 15:37 с диагнозом преждевременные роды. Сразу после рождения девочки у матери открылось кровотечение, и она попала в реанимацию. Эванс пришла в себя уже двадцать пятого декабря и только тогда впервые увидела дочь. Думаю, к этому времени малышек уже перепутали.

- Значит, Кэтти – дочь Адама и… моя племянница? Но ты точно в этом уверен? Здесь не может быть ошибки? Может, мы все-таки что-то напутали? – сбивчиво лепетала Эмма, прижимая руку к груди.

- Точный ответ может дать только тест ДНК, – вздохнул на другом конце провода Текс, понимая всю серьезность ситуации и её последствий. – Но я процентов на семьдесят-восемьдесят уверен, что это так. И я сейчас не только про внешние сходства. Я просмотрел карты девочек: у Лилли третья группа крови, а у Кэтти – первая. Ты случайно не знаешь группу крови Адама?

- Знаю. Когда я еще училась в Университете, по радио кампуса объявили, что срочно требуется донорская кровь первой группы. Я сразу стала звонить всем родным. У Адама оказалась та же группа, что и у меня – третья, – быстро отвечала Эмма, судорожно пытаясь вспомнить школьную анатомию, но быстро поняла, что лучше просто дать Тексу все объяснить.

- Хорошо, у Адама третья группа, а у Франчески Ортиз – первая. Значит, Лилли с третьей группой крови может быть дочерью Адама и Франчески…

- Но?.. Есть ведь «но», так?

- Да, есть одно и очень большое «но». У Грейс четвертая группа крови, а это значит, что какой бы группы ни была кровь отца, у её ребенка не может быть первой группы. То есть Кэтти не может быть дочерью Грейс, но Адам может быть её отцом.

- Текс, я совсем запуталась с этими группами, но скажи, я правильно тебя поняла, что Кэтти – дочь моего брата?

- Кэтти может быть дочерью твоего брата, и она точно не является ребенком Грейс Эванс. Но чтобы развеять любые сомнения относительно отцовства Адама, необходимо сделать тест ДНК.

- А для этого нужно все рассказать Адаму… – закончила мысль мужа Риггинс.

- Да, Эмми, нам нужно обо всем ему рассказать, – ответил Текс.

- Это будет катастрофа… – устало произнесла девушка, потирая пальцем пульсирующий висок.

- Я знаю, что будет сложно, но мы справимся, милая, – сказал мужчина и через несколько секунд добавил: – Пригласи Адама к нам вечером в пятницу, думаю, тянуть с этим не стоит, но разговор должен состояться подальше от ушей Лилли.

- Да, ты прав… Я так и сделаю… – чуть слышно выдохнула Эмма, с ужасом представляя реакцию брата. – Спасибо родной, я так тебя люблю, – добавила в конце она.

- Не за что, малыш, я тоже тебя люблю. Выбрось пока все это из головы, мы еще успеем обдумать все дома. Целую тебя, до вечера, – попрощался с женой доктор Риггинс и положил трубку.

Еще какое-то время Эмма сидела молча, переваривая информацию. Но в какой-то момент она почувствовала облегчение: неопределенность, которая вот уже почти сутки изматывала её, наконец, развеяна, и она уже не сомневалась в том, что малышка Кэтти приходится ей родной племянницей, а тяжелый разговор с братом отсрочен еще на два дня. Поэтому, девушка выпила кружку горячего кофе со сливками и с головой окунулась в работу над номером «Nexus».

~~~

- Кэтти, я жду тебя! – крикнула шатенка, наливая какао в большую белую кружку с красными горошками.

Пару минут спустя в маленькую, но уютную кухню вошла девочка.

- Доброе утро, мамочка! – сказала она, усаживаясь на высокий стул, который так любила, потому что сидя на нем, можно было болтать ногами в воздухе.

- Доброе утро, маленькая, – ответила девушка, ставя кружку с какао на стол рядом с тарелкой, на которой уже лежали горячие блинчики, политые клубничным джемом, а затем поцеловала девочку в макушку.

Так начиналось каждое будничное утро в семье Эванс с тех пор, как Кэтти пошла в школу.

Если бы кто-то в этот момент спросил Грейс Эванс, счастлива ли она, женщина, не задумываясь, ответила бы «Да». То же самое она ответила бы в любое другое время, потому как считала себя очень счастливой. У Грейс была сбывшаяся мечта и даже больше. И, несмотря на то многое, через что ей пришлось пройти, чтобы оказаться там, где она была сейчас, и той, кем она в итоге являлась, Эванс не жалела ни об одной минуте своего прошлого. Напротив, девушка называла себя любимицей фортуны, подарившей ей так много возможностей, главной из которых она считала возможность стать матерью чудесной девочки, наполнившей её жизнь смыслом. И для Грейс это не было пустыми словами, ведь именно с появлением в её жизни ребенка она обрела, наконец, уверенность в себе и внутреннюю силу, которых ей когда-то недоставало. Кэтти стала её стимулом, её ориентиром, и, как это ни странно, помогла ей избежать многих ошибок в жизни, потому как теперь она просто не могла себе их позволить. Ответственность, которая появилась восемь лет назад, когда двадцатилетняя Грейс Эванс вышла с дочерью на руках из больницы «Груп Хелс», стала тем, что превратило её из мечтательной, инфантильной девушки во взрослую, готовую взвешивать и принимать решения женщину.

Первым таким серьезным для девушки решением стал выбор: продолжать или не продолжать учебу в Университете, и тут Грейс не раздумывала ни минуты – она твердо намеривалась стать дипломированным специалистом в области английского языка и литературы. Тогда родители предложили ей взять академический отпуск на год и переехать к одному из них, в Хьюстон к матери или к отцу в Итонвилл. Вместо этого Грейс предпочла остаться в Сиэтле и договорилась с Деканатом своего факультета о возможности свободного посещения семинаров и лекций, а часть курсов она смогла перевести на обучение экстерном с обязательным написанием письменных работ и курсовых. Таким образом, молодая мать планировала окончить Университет вместе со своим потоком через три года.

Несмотря на очевидные сомнения родителей, Грейс получила поддержку в лице Карен, которая помогала девушке всю непростую беременность и собиралась продолжать делать это и впредь. Грейс вообще считала Карен своей крестной феей и сомневалась, что когда-либо сможет отблагодарить её за все. Сама Карен лишь отмахивалась, каждый раз говоря, что ей это только в радость, поскольку её внуки уже ходили в школу и были самостоятельны настолько, что им не требовалась забота бабушки. И, тем не менее, Грейс, не желая быть обузой, сразу настояла на том, что будет платить половину ренты за квартиру, и не важно, что вторая спальня все равно пустовала. При этом она понимала, что и на шее родителей тоже сидеть не может, поскольку сама теперь является родителем, а значит, несет полную ответственность за собственную жизнь и жизнь своего ребенка. И хотя первые три месяца после рождения Кэтти девушка пользовалась кредиткой, которую ей подарили Ада и Гарри, она знала, что ей срочно требуется заработок. Устроиться куда-то на полный рабочий день она не могла, поэтому первое время ограничивалась работой в «Karen’s Cafe» и только по выходным, готовя уже ставшие традиционными для маленького заведения десерты. В такие дни переносная колыбелька малышки Кэт оказывалась там же, на кухне кафе, где мама могла приглядывать за дочкой и готовить свои кулинарные шедевры одновременно. Во многом это было возможно потому, что Кэтти росла спокойной девочкой и доставляла мало хлопот маме, кроме тех, что сопровождают любого младенца до годовалого возраста. Поэтому Грейс успевала не только кормить, купать, одевать и совершать еще кучу действий по уходу за младенцем, но и уделять время курсовым и рефератам, которые всегда умудрялась сдавать точно в срок. К тому же, дважды в неделю она посещала лекции в Университете, пока Карен нянчилась с девочкой.

Когда же Кэтти научилась сидеть и могла самостоятельно развлекать себя, играя в манеже, Грейс нашла дополнительную возможность заработка, занимаясь репетиторством со старшими школьниками. Эти занятия проходили в гостиной квартирки над «Karen’s Cafe», а потому дочка всегда была на виду у Грейс. Мисс Эванс быстро зарекомендовала себя как хорошего репетитора английского, берущего вполне умеренную плату за свои услуги, при этом добиваясь с учениками впечатляющих результатов, а потому у Грейс появился еще один постоянный источник доходов, что не могло её не радовать. Также девушка с удивлением обнаружила, что у нее действительно получается находить подход к разным детям, независимо от уровня их начальной подготовки и запущенности материала, что могло в перспективе помочь ей стать неплохим преподавателем. Однако Грейс все еще не оставила мечты о кондитерской, поэтому рассматривала педагогику только как определенный этап на пути к осуществлению своего заветного желания.

По мере того, как Кэтти росла, Грейс имела возможность проводить в кафе больше времени, но после родов она больше не работала официанткой, лишь изредка помогая в зале, когда было слишком много посетителей. Основную же часть времени она проводила на кухне или за стойкой, рядом с Карен, продавая уже готовую выпечку, кофе и сэндвичи. Для Кэтти же был организован специальный уголок, где сначала стоял высокий детский стульчик, а потом его заменили маленьким столиком. Здесь, под присмотром мамы, Карен, девушек-официанток, а нередко и самих посетителей, маленькая Кэтти играла и рисовала, чем вызывала умиление у всех присутствующих. Здесь же, в «Karen’s Cafe», малышка Кэт впервые познакомилась с волшебным миром музыки, ведь кафе по-прежнему пользовалось популярностью среди гастролирующих музыкантов, и в такие вечера девочка не отходила от подиума, где обычно устраивались импровизированные концерты, жадно ловя каждый звук. И Грейс могла с уверенностью утверждать, что прежде, чем научиться говорить связными предложениями, её дочь уже умела мурлыкать мелодии, стоило ей хоть раз услышать какую-нибудь песню. «Наследие Дэна Купера», – так про себя называла Грейс любовь дочери к музыке, а значит, в будущем им предстояло отправиться в музыкальную школу. Пока же мама талантливого чада покупала ей разные игрушечные инструменты, и девочка с огромным для двухлетнего ребенка энтузиазмом извлекала звуки из миниатюрных клавиш на батарейках.

Наследие Дэна Купера никуда не исчезло и восемь лет спустя. Напротив, с возрастом любовь к музыке только росла в девочке, и это подтверждали учителя, не уставая каждый раз восхищаться абсолютным слухом малышки Эванс и её несомненными успехами. Единственное, чего пока не хватало Кэтти – это собственного инструмента, о котором она давно мечтала. Грейс и сама понимала, что ей придется придумать, как втиснуть в их не слишком большую гостиную фортепиано, но ни на секунду не сомневалась в том, что это необходимо. Девушка планировала установить инструмент, когда дочка будет гостить у дедушки, тем самым желая сделать Кэтти сюрприз. Пока же она слушала, как девочка уже в который раз со вчерашнего вечера болтает о своей новой подружке:

- Лилли еще сказала, ну, когда звонила мне вечером, что у них с тётей Эм, то есть миссис Риггинс, бывают пижамные вечеринки в доме миссис Риггинс и, если мистер Текс не спит после смены, то они устраивают целые концерты, как настоящие Братц! Правда, здорово, мам?

- Звучит впечатляюще, – ответила Грейс, с улыбкой глядя на дочь.

- Ага, – кивнула Кэтти, быстро пережевывая очередной кусочек. – Они даже выбрали себе имена, как у кукол – Джейд и Рокси. И еще, Лилли сказала, что я могла бы стать их третьей участницей – Хлоей**! Ты ведь не будешь против? – выпалила девочка, с надеждой глядя своими зелеными глазами на мать.

- Кэтти, мы ведь только вчера познакомились с этими людьми, – аккуратно начала Грейс. – Думаю, прежде, чем вы с Лилли начнете планировать совместные ночевки, нам стоит получше познакомиться с Риггинсами, тем более, что мы не знаем, как к этому отнесутся родители Лилли.

- У Лилли есть только папа, и она думает, что он не будет против, ведь с нами будет миссис Риггинс, – ответила девочка.

- Что ж, – пробормотала Грейс, теперь лучше понимая, почему девочки так быстро подружились: она прекрасно знала, что её дочь переживала отсутствие отца, и нетрудно было догадаться, что и маленькая Лилли Лэндон не могла не тосковать по матери. Сделав большой глоток какао, женщина продолжила: – В любом случае, нужно, чтобы и папа, и тётя Лилли дали добро на эту вашу авантюру, а пока мы могли бы в выходные сходить в зоопарк и позвать с нами Лилли и её родных.

- Это же здорово, мам! – воскликнула Кэтти. – Я прямо сейчас позвоню Лилл!

- Стоп, юная леди, сейчас ты доешь свой завтрак, возьмешь сумку и отправишься в школу. Твой автобус подъедет через семь минут! – строго сказала мама Эванс. – А с Лилли вы сможете поговорить и вечером.

- Хорошо, мамочка, – сказала Кэтти с обезоруживающей улыбкой на своем милом маленьком личике. – Завтрак был о-о-очень вкусный, спасибо!

- Вот, хитрюга! – произнесла Грейс, понимая, что попалась в ловушку, растеряв весь свой строгий вид и расплываясь в ответной улыбке, после чего, дернув девочку за хвостик, добавила: – Иди лучше, проверь, все ли ты сложила в рюкзак.

Через пять минут Кэтти Эванс отправилась в школу, сев в желтый школьный автобус, а Грейс, проводив его взглядом до поворота, что делала каждое утро, вернулась в кафе и приступила к своим сладким хлопотам.

Поставив в духовой шкаф очередную порцию пирожных, Грейс перевела взгляд на фотографию на стене, с которой ей улыбалась её добрая фея Карен. Девушка тут же подумала, что она давно не созванивалась с ней, и пообещала себе исправить это вечером. А пока, ловя свое улыбающееся отражение в блестящих поверхностях кухни «Sweet Dreams», Грейс вспоминала, как Карен помогла осуществить её детскую мечту.

После окончания Университета Карен уговорила Грейс найти работу на полный рабочий день, поскольку считала, что девушка с дипломом высшего учебного заведения не должна всю жизнь работать в маленьком кафе. Эванс согласилась, хотя и не представляла своей жизни без этого кафе и кулинарии. В итоге Грейс, как всегда, нашла компромисс: она устроилась корректором в крупное издательство Сиэтла, где работала с девяти утра до трех часов дня, а после этого забирала Кэтти из детского сада и возвращалась в «Karen’s Cafe». Параллельно Эванс продолжала заниматься репетиторством, сократив количество занятий до двух в неделю.

Так как хозяйка кафе полностью доверяла своей молодой протеже, она часто оставляла заведение на Грейс, уезжая на праздники и редкие отпуска к сыну и его семье. Эванс знала всех поставщиков продуктов, работающих с Карен, официантки, такие же, как когда-то и Грейс, студентки, всегда находили общий язык с правой рукой хозяйки, которая внешне едва ли выглядела старше их самих, а для постоянных посетителей было привычно видеть Эванс и малышку Кэт в зале. Поэтому девушка легко справлялась с временными обязанностями владелицы кафе, совмещая их с работой в издательстве.

Спустя два года, когда Кэтти исполнилось пять, невестка Карен забеременела третьим ребенком. Это было не запланированным, но очень радостным событием в их семье, вот только к этому моменту жена сына добилась ощутимых успехов на работе, заняв пост начальника целой службы в компании. Женщина, хоть и с легким сожалением, была готова попрощаться с карьерой и отдать свои силы воспитанию малыша, но тут Карен с удовольствием предложила свою помощь. Она давно хотела перебраться поближе к семье, но у нее был свой небольшой бизнес, и она чувствовала себя полезной, помогая Грейс. Но теперь счастливая бабушка была рада полностью посвятить себя внукам, тем более, что ей было не жалко передать дело всей жизни в надежные и уже опытные руки Грейс Эванс. Сразу после того, как она обсудила свой переезд с сыном и невесткой, Карен сообщила Грейс, что собирается подарить ей кафе и передать права на квартиру, нотариально оформив все бумаги. Эванс была безмерно благодарна, но отказывалась принимать столь дорогой подарок, вместо этого проведя оценку помещений и определив реальную рыночную стоимость недвижимости. Затем, разработав бизнес-план, предварительно спросив у Карен разрешения на переделку кафе, Грейс смогла добиться получения льготной ссуды на развитие малого предпринимательства, где в качестве поручителей выступили её родители и второй муж Ады, Филл Коллинз. Это стоило ей нескольких месяцев изматывающих хождений по инстанциям и собиранию огромного количества справок и прочих документов, но вместе с тем это приблизило её сразу на несколько огромных шагов к осуществлению мечты.

И вот, за два месяца до рождения третьей внучки Карен, новая кондитерская на Четвертой авеню «Sweet Dreams» впервые открыла свои двери для посетителей, с первого раза и надолго очаровывая волшебной обстановкой и восхитительным меню. За несколько недель, пока шел ремонт, Грейс сумела не потерять прежних клиентов «Karen’s Cafe» и сохранить традиционную для этого места музыкальность.

Кафе быстро стало популярным, благодаря таланту и обаянию молодой хозяйки, к тому же дополнительную прибыль приносило новое направление – заказы десертов и тортов для различных торжеств. Грейс оставила работу в издательстве, чтобы успевать выполнять заказы и обеспечивать свежей выпечкой кафе, но в какой-то момент из-за возросшего числа клиентов ей пришлось нанять еще двух кондитеров, работающих посменно, а также увеличить число официанток до четырех в смену. С девушками-официантками никаких проблем не возникло – «Sweet Dreams» быстро приобрело репутацию модного, но уютного заведения с лояльной к молодому персоналу владелицей. Но вот при выборе кондитеров Эванс испытала неловкость: ей, кулинару-самоучке, было сложно оценивать профессиональных шеф-поваров, окончивших кулинарные академии, посетивших мастер-классы европейских мастеров, тем более, что некоторые из них вели себя крайне высокомерно. В итоге, Грейс взяла на работу молодого иммигранта из Канады и коренную жительницу Олимпийского полуострова, всего на несколько лет старше себя, при этом она руководствовалась не количеством строк в резюме, а своей собственной интуицией. Именно она помогла ей разглядеть в долговязом темнокожем канадце и с виду замкнутой и несколько суровой дочери племени суквомиши*** искреннюю страсть к кондитерскому ремеслу и тот блеск в глазах, который появлялся и у самой Грейс, когда она творила что-то по собственному рецепту. За три года совместной работы Грейс, Кэмерон и Каида стали дружной и сплоченной командой, благодаря чему «Sweet Dreams» никогда не пустовало, заказы на свадебные торты и обслуживание других торжеств были расписаны на месяцы вперед, а сама Грейс планировала уже в этом году погасить ссуду.

Таким образом, в двадцать восемь лет Грейс представляла собой успешную, независимую молодую женщину и заботливую мать. Единственное, чего, по мнению Ады Коллинз, ей не хватало – это мужа. «Ну, или хотя бы постоянного любовника!» – как любила повторять мать, нисколько не растерявшая своего энтузиазма за годы счастливого брака. Однако Грейс не считала это проблемой. Конечно, как и любая другая молодая женщина, воспитанная на классической литературе, она не могла отрицать того, что хотела бы встретить того самого единственного – умного, благородного, готового стать ей верным спутником по жизни и заботливым отцом для её дочери. Но, в отличие от героинь любимых романов, Грейс жила в реальном мире, а потому, при всем своем жизненном оптимизме, она более чем трезво оценивала шансы найти такого человека. К тому же, Ада не могла упрекнуть дочь в том, что она замкнулась или махнула на свою личную жизнь рукой. В общем-то, Грейс почти всегда соглашалась сходить на свидание, если мужчина не был ей неприятен. Другое дело, что этих свиданий было не так уж и много: сначала молодая мать разрывалась между ребенком, учебой и заработком, затем ей пришлось сосредоточиться на превращении кафе в успешное заведение, ну, а когда появилось свободное время, девушка куда требовательнее стала относиться к самим претендентам на её внимание.

Более или менее продолжительный роман случился около двух лет назад. Его звали Морган: чуть за тридцать, светлые волосы, открытый взгляд голубых глаз, приятная улыбка и подтянутая фигура. Все начиналось, как в одном из голливудских ромкомов – Грейс только что заключила договор на поставку десертов для фуршета по случаю проведения корпоративного мероприятия и очень спешила на встречу с новым поставщиком фруктов, когда столкнулась в дверях с мужчиной. В воздух взмыли бумаги, из сумочки Грейс посыпались разные мелкие вещички, а сама девушка приземлилась на пятую точку, к счастью, не больно. Мужчина бросился помогать симпатичной шатенке, рассыпаясь в тысячи извинениях. Грейс заверила его, что ничего страшного не произошло, и уже собиралась поскорее покинуть офисное здание, но мужчина вдруг решил, что непременно должен загладить свою вину и, представившись, пригласил её на ужин. Девушка по привычке попыталась отмахнуться от предложения, заявив, что сегодня не может оставить ребенка – обычно это срабатывало, и волшебное слово «ребенок» заставляло испаряться несостоявшихся ухажеров. Но Моргана это ничуть не смутило, он лишь шире улыбнулся и предложил сходить втроем в какое-нибудь семейное кафе, что, в свою очередь, крайне смутило Грейс. Кинув быстрый взгляд на руки мужчины, и не обнаружив обручального кольца, она решила рискнуть и в ответ предложила встретиться следующим вечером. За этим последовала череда не очень частых свиданий, одно из которых несколько недель спустя вполне естественно закончилось в постели.

Их роман развивался не слишком торопливо: они встречались один-два раза в неделю, иногда посещая общественные места, а иногда сразу уединяясь в небольшой квартирке Моргана. В остальное время они созванивались или перекидывались сообщениями. Грейс нравилось общаться с Морганом – он был весьма красноречивым и незаурядным собеседником, да и в постели, хотя Эванс и не могла похвастаться большим опытом в этой области, ей было с ним хорошо. Он даже не забывал расспрашивать Грейс о дочери и, казалось, вполне охотно слушал её рассказы, но почему-то она все же не спешила знакомить Кэтти с ним, а он и не настаивал. И пусть сердце Грейс не начинало бешено стучать при взгляде его голубых глаз, и она не мечтала поскорее очутиться в его объятьях, внимание и ласки этого привлекательного мужчины тешили её женское самолюбие и удовлетворяли определенные потребности, и, в целом, эти отношения были ей… приятны.

Незадолго до Рождества маленькое семейство Эванс отправилось в торговый центр, чтобы выбрать подарки. К этому времени отношения с Морганом, которые Грейс так и не смогла как-либо классифицировать, продолжались чуть больше полугода. Она даже подумала, что, наверное, стоит что-то купить и ему, когда они с Кэтти вдруг увидели малыша, на вид не больше трех лет, который безмолвно плакал в тени лестницы. Подхватив мальчика на руки, сразу после того, как он смог объяснить, что потерялся, Грейс направилась к охраннику, возле которого уже маячила напуганная женщина, держа за руку девочку чуть старше Кэтти. Когда малыш благополучно оказался в руках матери, Грейс выслушала огромное количество благодарностей в свой адрес и уже собиралась продолжить с Кэтти шопинг, когда женщина воскликнула: «Морган, милый, Скотти нашелся! Его привела вот эта добрая девушка!» Услышав знакомое имя, Грейс машинально обернулась и… столкнулась со знакомым взглядом голубых глаз. Она не сразу поняла, что это и есть тот Морган, к которому обращалась мама Скотти, но когда мальчик крикнул «Папа!», у которого, к слову сказать, на руках был еще один ребенок, все стало более чем понятно. На какое-то мгновение на лице мужчины отразилась паника, но он сумел быстро взять себя в руки. Грейс же в этот момент почувствовала лишь разочарование и обиду, но не за себя, а за эту женщину и её трех прекрасных малышей. Она с радостью дала бы хорошего пинка этому ублюдку, но не хотела расстраивать его жену накануне праздника. Поэтому просто пожелала им счастливого Рождества и ушла вместе с Кэтти, радуясь про себя, что так и не представила его дочери.

Пока они с дочкой бродили по магазинам, Грейс прислушивалась к себе, ожидая того момента, когда ей станет больно. Но той опустошенности, которая должна была последовать за предательством, девушка так и не почувствовала; она была определенно зла, крайне разочарована, и еще была задета её гордость. Эванс даже планировала вечером немножко поплакать в подушку, пожалеть себя любимую, но нескольких порций мороженного в кафе торгового центра с Кэтти хватило, чтобы забыть про невеселые планы. Она ведь не была влюблена, а значит, и переживать из-за данного субъекта было бы глупо. Осознав это, Грейс написала Моргану единственное сообщение: «Я не собираюсь требовать от тебя объяснений, мне они не нужны. У тебя красивая жена и замечательные дети. Поэтому, перестань быть подонком и не смей больше изменять жене!» – после чего удалила его контакт и выбросила все мысли о нем.

Это было два года назад. А сейчас ей было двадцать восемь, у неё был самый чудесный на свете ребенок, и она занималась любимым делом, получая удовольствие и приличный доход. Да, Грейс Эванс считала себя очень счастливой женщиной и не думала, что что-то может это изменить.

~~~

_________________

Спасибо за главу)
На Эмму свалилась такие новости, не позавидуешь! Теперь надо попытаться рассказать это Адаму. Страшно представить его реакцию, что его любимая дочь совсем не его!
Было интересно узнать про жизнь Грейс за эти 8 лет. И учится, и работать, и смотреть за ребенком, ну просто супер-мама) Она долго, тяжело и упорно трудилась и поэтому заслуживает на счастье) А сейчас для неё счастье это любимая дочь и любимая работа)
Ей не везет с мужчинами, как а Адаму с женщинами. Морган, конечно, оказался тем еще экземпляром! Но видно это была не такая уж и сильная привязанность, если она не расстроилась и не вспоминает об этом)
Когда Адам и Грейс увидят девочек, заметят ли они сходство между собой и ними? Какая будет их реакция? Что они будут делать? Ну очень интересно, скорее хочется узнать)
_________________

О Автор! Спасибо большое за эти главы! Была счастлива когда проснулась и увидела обновление)) Радуете каждый день! Это очень круто)))
В каждой главе столько описание любви родителей к детям!) Мне очень нравится) Сейчас как я понимаю мы еще знакомились с главными героями) Теперь чувствую в следующих главах будет напряжение...Адам в скором времени узнает правду и не понятно как он поступит! Очень интересно!
Еще раз спасибо за отличные и большие главы! Одно удовольствие читать

Спасибо за проду!

Спасибо всем за комментарии!

Да, эта самая реакция будет уже в следующей главе, и она будет... ну, непростой, как минимум)

Вообще я сомневалась немного в этой главе, потому как кому-то она может показаться слишком затянутой, но, как я уже писала, не рассказать историю героини я не могла. Рада, что смогла сделать это интересно)

В общем, да, сердце он ей, конечно, не разбивал. И этой историей с Морганом я просто хотела показать, что Грейс тоже нормальная молодая женщина и не ставит на себе крест. Она сильная, умная, привлекательная супер-мама. А мужики... Ну, как говорится, все они... Главное, что сама Грейс при всем этом чувствует себя вполне счастливо. Правда, надолго ли...
На все остальные вопросы ответы будут непосредственно в главах) suncity, большое спасибо!



Рада была порадовать с утра пораньше) Буду стараться и впредь) Ну, может, только в разное время суток))

Ну, это прежде всего история об этой самой любви родителей к детям... И название для меня как раз об этом. Хотя... Возможно, не всем до конца понятен его смысл... Надо будет у Вас, Читателей, спросить)

Вот она! Интуиция внимательного и опытного читателя! Никогда не подводит) Точно, впереди все самое напряженное...
Alisa Ku, спасибо за отзыв! Мне тоже очень интересно узнавать о реакции читателей на происходящее в этой истории. Буду с нетерпением ждать новых впечатлений)


-ANGEL A-, и тебе спасибо!
_________________

спасибо за главы , Ксюш)))))
Сразу прочла 3 главы и получала наслаждение от прочтения)))))
Эмма не теряя время всё выяснила о Кэтти и Грейс, очень нравится её характер и муж душка, как же они сами, при всей любви к детям, не завели своих. Из них получились бы превосходные родители)))
Понравилось, что ты описываешь их жизнь на протяжении этих 8 лет, как они пришли к тому что имеют, какими стали.
Очень очень жду проды, решится ли Эмма на разговор с Адамом, как он отреагирует. И когда же и они встретят своих дочек. Одним словом жду жду жду)))))))))))))))
___________________________________

Боже!Потрясающая глава!Я читала не отрываясь.Твое написание, твои стиль я продолжаю быть в восторге,но еще большем.Я бы читала и читала твою книгу, не переставая!!!!Ты-настоящий писатель!Прекрасный автор!
Глава вышла очень интересной.Даже боюсь представить, как это сказать человеку,что это не его ребенок.Не его девочка.Ужас просто.
Рассказ о Грейс был великолепный.Она такая молодец!И работала, и училась.Такое упорство еще нужно поискать,а с нее стоит брать пример.Сразу начинаешь думать,что все возможно,если начать трудиться не переставая.
Морган - подлец,даль,что таких мужчин очень много. У многих прекрасные семьи,но они умудряются изменять своим прекрасным женам. Противно и печально очень.
Твое произведение заставляет задумываться над многими вещами.
Спасибо за главу!
_________________

Очень рада, что все понравилось!

Ну, в общем-то Эмме всего только 26, что по меркам американцев очень даже ранний возраст, чтобы заводить своих детей) Так что, у них с Тексом еще все впереди

Наверное, без этого было бы сложнее понять все последующие поступки героев... А так я попыталась как можно подробнее раскрыть личности персонажей, ведь именно с этим багажом они подошли к, возможно, самой главной в их жизнях черте... О, как я загнула!

И я не собираюсь заставлять долго ждать) Вот сейчас допишу ответы и сразу выложу))
Zoolya, спасибо тебе большое за отзыв!


Ой, Лера, ну ты прям захвалила!.. Мне даже как-то неловко стало полностью цитировать твои более чем лестные слова в адрес моей скромной персоны Спасибо тебе)

Ну, думаю, что в реальной жизни редко кому везет в подобной ситуации встретить такого отзывчивого и доброго человека, как Карен... но на то она и фея, правда?)) А Грейс, конечно, молодец - не каждая молодая девушка смогла бы так правильно воспользоваться предоставленным шансом)

Пожалуй, в этом случае нужно порадоваться тому, что сама Грейс все же не успела запутаться в его сетях и вышла из всей этой ситуации с присущим ей достоинством.

Ох, надеюсь, что так) Спасибо тебе огромное за такую оценку моей истории!

А теперь... приятного чтения)

_________________

 » Глава 5

20 апреля 2012 г., пятница


- Боже, Эмма! Ты сама поняла, что сейчас сказала? – недоуменно спросил Адам, глядя на сестру.

- Да, – тихо ответила девушка, вздрогнув от тона брата.

- Это типа розыгрыш какой-то? Может, где-то спрятана скрытая камера, и все это транслируют в прямом эфире? Иначе, это какой-то бред! – воскликнул мужчина.

- Адам, послушай, – вмешался Текс Риггинс, глядя прямо в глаза шурина. – Мы не можем утверждать со стопроцентной уверенностью, но невероятные внешние сходства, группы крови, плюс то, что девочки родились в один день с разницей в несколько минут в одной больнице…

- Я все это уже слышал, Текс! – перебил Адам, с каждой секундой этого непростого разговора становясь мрачнее и свирепее. – Но в тот день родилось много детей, так почему именно моего ребенка должны были с кем-то перепутать? Ты сам сказал, что у меня и Франчески мог родиться ребенок с группой крови Лилли! Почему же ты считаешь, что я не отец Лилли?

- Я считаю, что у Лилли не могло быть лучшего отца, чем ты. Но я видел эту девочку, Кэтти, и её мать, и был бы только рад в тот вечер развеять все сомнения Эмми, – мужчина сжал холодную ладошку жены, видя с какой болью та смотрит на брата. – Но вместо этого я сам усомнился, а то, что я узнал в больнице, только усугубило мои опасения. И, поверь, я, как и Эм, никогда бы не затеял этот разговор, если бы не был убежден, что такое могло произойти. И я понимаю, что все это звучит как бред, но…

- Что «но»? – снова взорвался Адам. – Как, по-твоему, я вообще должен реагировать на это?

- Думаю, ты реагируешь, как и любой другой любящий отец. Ты защищаешь своего ребенка, Лилли, – спокойно ответил Текс. – Последние два дня мы только и делали, что обсуждали это с Эммой. Мы не могли не рассказать тебе об этом, ведь если это окажется правдой, то…

- То Лилли мне не дочь, ты это хотел сказать? – прорычал Лэндон.

- Нет, я хотел сказать, что тогда у тебя две дочери, – произнес Риггинс, и в комнате повисла напряженная тишина.

До этих слов Текса, Лэндона занимал исключительно тот факт, что его родная сестра пытается доказать ему, что Лилли – его маленькое счастье, самый родной человечек на свете, ради которой он мог свернуть горы – не его дочь. Это было настолько ошеломляюще и больно, что он не мог сосредоточиться ни на чем другом. Но Риггинс только что, одной фразой, указал ему, что речь идет не только о Лилли: если весь этот чудовищный бред станет реальностью, то где-то есть и другая девочка, которая может оказаться той, кого он ждал девять месяцев, той, чьи очертания на распечатке УЗИ навсегда врезались в его память, его… дочерью? Он не мог больше об этом думать. Он не хотел об этом думать! Он был счастлив только потому, что в его жизни была Лилли, и не желал признавать, что это может измениться.

Стряхнув с себя оцепенение, в котором пребывал последние несколько минут, Адам поднял голову и, глядя на фото семьи Лэндон, стоящее в гостиной сестры, произнес ледяным тоном:

- Я отказываюсь в это верить. Мою дочь зовут Лиллиан Элизабет Лэндон, и ничто не может этого изменить.

Эмма, все это время молча наблюдавшая за братом, вцепившись в руку мужа, тихо прошелестела:

- Если бы ты только увидел их, Адам… У Кэтти твои глаза, глаза твоей матери…

Эмоции вновь захлестнули Лэндона, в который раз за этот вечер бросая мужчину от одной крайности в другую, и он гневно выплюнул:

- Как называется это кафе?

- «Sweet Dreams» на Четвертой авеню… – выдохнула удивленно Эмма, после чего Лэндон сорвался с места, схватив в прихожей бейсболку, и выбежал из дома. – Адам, куда ты? – она кинулась вслед за братом, но Текс остановил её.

- Не надо, Эмми, – он обнял жену и добавил: – Ему нужно их увидеть, пусть идет.

- Но в таком состоянии он может сказать или сделать что-нибудь, о чем потом будет жалеть! – воскликнула девушка. – Может, не стоило ему рассказывать? – неуверенно закончила она.

- Нет, милая, он должен знать.

~~~

Выскочив из дома сестры, Адам бросился к своему автомобилю. Он намеривался увидеть то, из-за чего сошли с ума его родственники. Он убеждал себя, что одного взгляда на эту девочку хватит, чтобы развеять все абсурдные предположения и спокойно вернуться домой к дочери. Всю дорогу он гнал на предельно-допустимой скорости, хотя страстно желал вдавить педаль в пол. Подъехав ближе к центру города, он и вовсе вынужден был сбавить скорость почти до нуля – была пятница, час пик. Рыча про себя от бессилия, мужчина сжимал руль так, что белели костяшки. В итоге дорога до кафе заняла около часа, и к этому времени Лэндон сумел глубоко запрятать крошечное зернышко сомнения, что в словах сестры и её мужа может быть смысл. Свою неуверенность и боль он трансформировал в злость и ненависть к той женщине и её ребенку, которые посеяли столько ненужных, неправильных сомнений.

Припарковавшись, он несколько секунд сидел неподвижно, мрачно разглядывая вывеску над кафе – такую неуместно праздничную и веселую в его ситуации. Наконец, глубоко вздохнув и подхватив бейсболку с пассажирского сиденья, Адам вышел из машины и уверенными шагами направился к кафе. С каждым шагом его сердце стучало все сильнее и сильнее, но он стремительно открыл дверь и зашел в светлое помещение, наполненное ароматами свежей выпечки. Окинув взглядом пространство, он натянул низко на глаза козырек и сел за столик у дальней стены, откуда хорошо просматривался весь зал.

Пока в Лэндоне клокотала злость, он не слишком задумывался над тем, как и что будет говорить. И вообще, добравшись, наконец, до места, он не представлял, как поймет, кто из всех этих девиц в фартуках и бантиках, порхавших по залу, та самая Эванс? Да он даже имени её не помнит! А девочка? Каким образом ему увидеть Кэтти? Не может же он – совершенно посторонний человек – вдруг спросить про восьмилетнюю девочку! Пусть даже предполагается, что она его… что она может оказаться ему… Если бы его самого кто-то стал расспрашивать о Лилли, он, скорее всего, двинул бы этому кому-то в челюсть и вызвал полицию. И что же ему теперь делать? Спрашивать у каждой официантки про девочку с зелеными глазами, непохожую на свою мать? Сначала его, наверняка, примут за сумасшедшего, а потом вызовут все ту же полицию. «Бред, это какой-то чертов бред!» – сипло прошептал Адам и скинул кепку, крепко зажмурив глаза и вцепившись руками в волосы. Но тогда что? Позвонить сестре и попросить приехать сюда? Нет, он был слишком зол и взвинчен, чтобы не наговорить ей того, о чем потом будет горько жалеть. Может, развернуться и уйти, оставив это чертово кафе с чертовой Эванс и её чертовым ребенком? Но он уже не сможет притвориться, что этого разговора с Эммой и Тексом не было, да и собственные мысли сведут его с ума. Он пришел, и он должен увидеть этих людей! Но… как?

Мысли кружили в голове мужчины, сталкиваясь друг с другом, порождая еще больше вопросов, ответы на которые он не находил, причиняя уже физические страдания – тупая боль навязчиво стучала в висок. Он был настолько раздражен и растерян одновременно, что не сразу понял, что перед ним стоит девушка в синем платье и, по-видимому, уже не в первый раз обращается к нему:

- Мистер… Эмм, сэр? Я могу вам чем-нибудь помочь? – неуверенно повторила официантка.

Лэндон быстро натянул свою бейсболку и уже собирался отослать не вовремя подошедшую девицу, когда услышал тихое:

- Лора, все хорошо, я сама обслужу гостя. А ты помоги, пожалуйста, Кэму вынести торт для именинницы за четвертым столиком, – девушка с огромным облегчением упорхнула в сторону кухни, а молодая хозяйка кафе, спустившаяся чуть раньше и увидевшая, что Лора уже пару минут пытается добиться ответа от странного мужчины за дальним столиком, продолжила, обращаясь к гостю: – Добрый вечер, сэр. Меня зовут Грейс Эванс, и я рада приветствовать вас в своем кафе. Могу я что-нибудь вам предложить?

Услышав первые слова женщины, обращенные к официантке, Адам, отметив краешком сознания, насколько приятный и теплый голос у его обладательницы, почувствовал, что где-то внутри в нем шевельнулось недоброе предчувствие, посылая волну нервных мурашек до самых кончиков пальцев. Но когда эта самая обладательница сладкого голоска назвала имя, которое за последнюю пару часов стало воплощением его личного ада, мужчина резко вскинул голову, сжав кулаки, и посмотрел в глаза стоящей перед ним женщине.

Все гневные слова, которые еще секунду назад готовы были слететь с его языка, застряли где-то на полпути. Осталась лишь только пульсирующая боль, глаза цвета молочного шоколада в обрамлении облака каштановых волос и… тишина. Внезапно все прочие звуки – тихая музыка из невидимых глазу динамиков, позвякивание посуды на подносах официанток, и даже дружное «Happy Birthday» за соседним столиком – все исчезло, испарилось, растворилось в повисшей звенящей тишине, будто застывшей после единственной протяжной Соль его рояля. Вместе с гулом заполненного посетителями кафе стих и непрерывно гудящий рой мыслей в голове Адама. Образ дочери, накладываясь на черты стоящей в паре шагов от него молодой женщины, складывался в единственное «Не может быть…»

Уже через несколько мгновений, показавшихся Лэндону в этой застывшей тишине вечностью, растерянность, мелькнувшая на до боли знакомом лице незнакомки, сменилась вежливой улыбкой, и, вместе с взмахом её длинных ресниц, поглотившая его тишина раскололась, обрушив на него множество звуков и голосов. Вздрогнув от этой звуковой лавины, Адам вновь посмотрел в лицо девушки, мысленно произнеся: «Грейс Эванс…»

Тем временем, Грейс и сама вынырнула из минутного замешательства, но до сих пор не могла выкинуть навязчивую мысль о том, что этот человек ей кого-то очень напоминает. И, хотя она не могла, как следует, разглядеть лицо этого странного мужчины – из-за нелепой синей бейсболки, не вяжущейся с его дорогим деловым костюмом – оно казалось ей таким знакомым… «Может, он какой-нибудь актер? Но мы ведь не в Лос-Анджелесе, хотя Ванкувер и не далеко… Тогда, телевидение? А когда я в последний раз смотрела телевизор? Хм… Может, я видела его на каком-нибудь плакате или щите? А что, по-моему костюм на нем неплохо сидит… Хотя, не все ли равно?» Наконец, профессионализм возобладал над тем состоянием, в котором Грейс находилась из-за опалившего в первое мгновение ненавистью, но теперь уже растерянного взгляда смутно знакомых глаз, и девушка решила, что, раз у этого посетителя какие-то проблемы – а они у него точно были, судя по сжатым кулакам и остекленевшему взгляду, – то единственное, чем она может попытаться помочь – это напоить успокаивающим чаем, лучше на травах, и угостить каким-нибудь сладким десертом. Ну, а после ударной порции глюкозы мир покажется не таким уж и ужасным.

Коснувшись в привычном жесте переносицы, Грейс уже в следующее мгновение тепло улыбнулась гостю и, бросив быстрый взгляд на его головной убор, тихо, но вкрадчиво произнесла:

- Я ведь не ошибусь, если предположу, что вы у нас впервые? – мужчина при этом ничего не ответил, все так же пристально глядя в глаза мисс Эванс. Однако Грейс ничуть не растерялась и тут же продолжила: – Тогда, позвольте угостить вас любимым десертом моей дочери и чашкой чая, хорошо? Моя Кэтти просто обожает лимонный чизкейк, очень надеюсь, что и вас он не разочарует.

Подарив еще одну очаровательную, пусть и неоцененную улыбку, девушка удалилась, а поэтому не увидела, как мужчина резко выдохнул и закрыл глаза. Все, что он слышал в этот момент – это бесконечно повторяющиеся «дочь», «моя» и «Кэтти». Он даже еще не видел девочку, но почему-то ему уже было больно слышать эти слова. При этой мысли внутри Лэндона все похолодело: неужели он только что признал, что все это действительно может оказаться правдой? Бред! Ну, да, эта Грейс Эванс действительно похожа, слишком похожа на Лилли, но ведь можно найти еще тысячу шатенок с карими глазами! Правда, не каждая из них родила девочку двадцать четвертого декабря две тысячи третьего года в больнице Сиэтла… но это еще ничего не доказывает, ведь так? Адам находил сотни, тысячи способов опровергнуть собственные сомнения, но каждый раз в его голове звучали слова сестры «У Кэтти твои глаза, глаза твоей матери…» Ему было просто необходимо увидеть этого ребенка, иначе он точно сойдет с ума.

Сделав несколько глубоких вдохов, он стал мысленно обдумывать план: ему нужно успокоиться и включить фирменное Лэндоновское обаяние, чтобы расспросить мисс Эванс о её дочери и невзначай увидеть фотографию девочки. Он не знал, сколько времени разрабатывал свою стратегию, но появление в поле его зрения пары туфелек на невысоком каблуке означало, что настал момент, когда ему необходимо действовать. Позволив себе еще пару минут повременить с обращением к хозяйке «Sweet Dreams», Адам молча наблюдал за тем, как Грейс ставила перед ним белый фарфоровый чайничек, большую кружку из того же фарфора и тарелку с огромным и, надо признать, невероятно аппетитно выглядящим куском обещанного десерта. Мужчина только собирался открыть рот, чтобы поблагодарить мисс Эванс, но, видимо, кто-то сегодня очень не хотел, чтобы Адам Лэндон вымолвил хотя бы слово. А все потому, что в это время мимо его, теперь уже злосчастного, столика спокойно прошла девочка с нотной тетрадью и пеналом в руках и села на соседний диванчик.

Это была, конечно же, младшая Эванс. Девочка была хорошо воспитана и понимала, что не нужно отвлекать маму, когда она работает. Поэтому Кэтти спокойно села, открыла тетрадь и погрузилась в мир, наполненный музыкой, выполняя домашнее задание из музыкальной школы. Для кого-то все эти черточки, пустые и закрашенные точки, то парящие над строчками нотного стана, то пересекающие их, а то и вовсе уходящие вниз, могли казаться настоящей китайской грамотой, а само занятие по написанию всего этого нотного безобразия – наискучнейшим. Но для маленькой Кэтти каждая из нот, которые она так быстро и ловко научилась выводить, была настоящим звуком, которые складывались в целые мелодии. Поэтому ей нисколько не мешала веселая суета, которая царила в кафе по вечерам, и она любила выполнять задания по сольфеджио именно здесь, тем более что в зале находились пусть и электронные, но клавиши, да и мама была рядом. Сама же Грейс нисколько не противилась этому: все уроки по основным школьным предметам дочка всегда выполняла дома, где её ничто не отвлекало, ну, а музыка была настолько стихией Кэтти, что нужно было еще постараться, чтобы отвлечь девочку от любимого занятия.

- Приятного аппетита, – пожелала Грейс мужчине, прежде чем удалиться, чтобы отнести поднос, проверить, все ли в порядке на кухне, а затем вернуться к Кэтти.

Эта фраза заставила Адама оторваться на мгновение от девочки, которую он пристально рассматривал до того. Одного взгляда было достаточно, чтобы… как он там раньше думал? Убедиться в абсурдности предположений сестры и её мужа? Что ж, этого действительно хватило, чтобы убедиться, но в обратном. Если раньше он считал, что Эмма и Текс сошли с ума, то теперь мог и сам смело причислить себя к безумцам. Малышка, сидящая так близко и одновременно так далеко, была слишком похожа на маленькую Фрэнси Ортиз, детские фотографии которой ему приходилось видеть в доме её отца в Нью-Йорке. А в моменты, когда Кэтти поднимала свое очаровательное личико, обрамленное светлыми прядями, замирая на несколько секунд, будто бы вслушиваясь в какие-то только ей ведомые звуки, Лэндон мог видеть те самые глаза – глаза его матери. И хотя не слишком яркое освещение и расстояние между ними не позволяли разглядеть их цвет, он и без того точно мог себе его представить. Но будь даже девочка не столь похожа на него или Франческу, Адам и без этого узнал бы в ней своего ребенка – об этом кричало не только его сердце, но и тот самый родительский инстинкт, проснувшийся в нем много лет назад вместе с признанием любовницы о беременности.

Совершенно неожиданно для мужчины рядом с Кэтти появилась женщина, поцеловала её в макушку и присела рядом, от чего личико девочки озарилось радостной улыбкой, и она стала что-то увлеченно рассказывать. Лэндону понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это была Грейс Эванс, мать девочки. И их поведение вполне соответствовало отношениям между любящими друг друга мамой и дочкой. Но только ведь это была его дочь, его девочка! Черт возьми, это он должен сейчас сидеть рядом, он должен слушать нежное щебетание малышки, к нему должны быть обращены эти полные восторга глаза! Каждая его клеточка стремилась сейчас оказаться ближе к ней, вырвать его девочку из объятий женщины, считающей себя её матерью, и крикнуть: «Это моя дочь!»

Пелена ярости, смешанная с горьким чувством несправедливости происходящего, застилала его разум, и он уже был готов броситься вперед, словно дикий зверь, когда где-то рядом послышался звон бьющейся посуды. Этот резкий звук смог отвлечь внимание мужчины настолько, чтобы он, вздрогнув, пришел в себя и усилием воли отвел взгляд от соседнего столика. Дрожащими руками он налил себе чая и стал пить его большими глотками, чередуя их с глубокими вдохами и медленными выдохами, пытаясь успокоиться. Адам не мог позволить себе взорваться сейчас – он мог напугать своим поведением Кэтти. Вместо этого он сосредоточился на вкусе напитка, оказавшегося, на удивление, приятным и успокаивающим.

Только спустя несколько минут, когда он уже мог доверять собственному самообладанию, Лэндон позволил себе вновь посмотреть на дочь. Малышка все также о чем-то весело разговаривала со своей улыбающейся мамой, при этом уплетая точно такой же чизкейк, что стоял перед Адамом. «… Любимый десерт моей дочери», – тут же вспомнилось ему, и, желая разделить хоть что-то в этот момент со своей девочкой, мужчина съел кусочек пирога. Он оказался действительно очень вкусным – сладким, но не приторным, с частичками кисло-горькой лимонной цедры и очень нежным – это был тот вкус, который Адам навсегда запомнит, как вкус всех тех эмоций, мыслей и переживаний, которые сопровождали его в миг, когда он увидел Кэтти.

Какое-то время Адам просто наблюдал за девочкой и, кусочек за кусочком, ел десерт. А затем Грейс с дочкой, взявшись за руки, встали со своего места и, обменявшись на ходу с одной из девушек в форме парой слов, вышли из зала. Проводив их взглядом, Лэндон стянул с себя кепку – он уже и сам не помнил, к чему затеял эту нелепую маскировку – оставил на столике стодолларовую купюру и медленно пошел к выходу. Оказавшись в своей машине, Адам еще долго смотрел на кафе, а потом завел двигатель и поехал домой. Он постарался выкинуть абсолютно все мысли, сосредоточившись на дороге, обещая себе подумать обо всем позже, когда окажется в тишине своей комнаты. Но все это потом, а сейчас он должен доехать до дома и прочитать Лилли сказку на ночь: он ни за что бы не нарушил их маленькую традицию.

~~~

Как и всегда, Лилли встретила отца радостным «Папочка!» Как и всегда, этого было достаточно, чтобы Адам вновь почувствовал в себе уверенность и мог дышать свободно. Вот только объятия, в которые он заключил девочку, как только увидел, были в этот раз чуть крепче и продолжались чуть дольше обычного. Но Лилли нисколько не возражала, даже когда папа подхватил её на руки, как делал, когда она была совсем малюткой, и сам понес её по лестнице в комнату.

- Все хорошо, пап? – тихо спросила она, глядя отцу в глаза.

- Все хорошо, маленькая, – ответил Лэндон. – Просто я немножко устал за эту неделю.

- Ничего, завтра отдохнешь, – сказала девочка и поцеловала папу в щеку.

~~~

Когда Лилли рассказала обо всех событиях дня, когда Адам прочитал ей очередную главу сказки и пожелал сладких снов; когда недолгий разговор с родителями в гостиной остался позади, и он смог, сославшись на усталость, закрыться в своей комнате, все сдерживаемые эмоции и мысли хлынули на него разом. В этот момент ему хотелось запустить что-нибудь тяжелое и бьющееся в стену, но он снова, уже в который раз за сегодня, сумел совладать со своим гневом, думая о спящей Лилли. Поэтому просто плеснул себе в стакан виски и включил свой телефон. Как он и предполагал, на экране высветился десяток пропущенных звонков и всего одно сообщение от Эммы: «Адам, пожалуйста, позвони мне. Я очень переживаю. Пожалуйста…» В этот момент мужчина пожалел, что был столь резок с сестрой, почувствовав укол вины. Но он не мог с ней говорить, не сейчас. И он должен был её успокоить, поэтому написал ей в ответ: «Все нормально, я дома. Поговорим завтра». Нажав «Отправить», он сделал пару глотков обжигающей жидкости и написал второе сообщение: «Передай Тексу, что он был прав. У меня две дочери», а затем снова выключил телефон. Пришло время обо всем подумать.

Адам должен был проанализировать всю эту ситуацию профессионально и хладнокровно, как и подобает первоклассному юристу. Однако сама эта ситуация оказалась настолько личной, что абстрагироваться от собственных эмоций он не мог. Как и не мог перестать думать о девочке с золотистыми локонами и зелеными глазами, ощущая щемящее чувство нежности, и на какое-то время он позволил себе просто раствориться в воспоминаниях о том, как она улыбается, как ест любимое лакомство, как доверчиво смотрит на мать и держит её за руку… При этом последнем образе он вдруг осознал чудовищную реальность, наполнившую его горечью, смешанной с завистью: если есть женщина, считающая себя матерью Кэтти, значит должен быть и тот, кого девочка называет отцом. Волна жгучей ревности по отношению к этому неизвестному мистеру Эвансу поглотила Адама, заставив снова сжать кулаки. Это было ужасно неправильно! А значит, он должен это исправить.

Задвинув подальше мысль о том, какими счастливыми были Грейс и Кэтти сегодня, и что девочка любит маму, и ей будет тяжело с ней расставаться, Лэндон твердо решил, что добьется опеки над дочерью, во что бы то ни стало! Конечно, он понимал, насколько все будет непросто, но для начала нужно найти лучшего адвоката по семейному праву, и в этом ему поможет Клэр. В конце концов, Кэтти – его дочь, и когда он это докажет, она будет жить с ним. Он тут же подумал, что купит дом, и они втроем – с Кэтти и Лилли – туда переедут. Представив это, он, наконец-то, почувствовал удовлетворение. Завтра же он поговорит с Хэмптон, затем проведет выходные с Лилли, а в понедельник начнет действовать.

Последней мыслью Адама перед тем, как уснуть, было: «Мои дочери – Лиллиан и Кэтрин Лэндон».

~~~

_________________

ФУ.Адам вызвал отвращение в этой главе.В троем они будут жить,мерзавец.Ага,как же,размечтался.Он забыл про Грейс.И если он хочет забрать Кэтти у мамы,то ему придется распрощаться с Лили.Ведь он не ее отец.В общем,Адам меня разочаровал.Надеюсь,у героев все будет хорошо и этот эгоист одумается,когда ему из опеки промоют мозги и все разъяснят.Спасибо за главу!
_________________

Ксюша, спасибо, невероятная по накалу глава. Какая-то щемяще-нежно-печальная. А что же будет с Грейс, когда она узнает?
Вот почему-то так и подумала, что первой мыслью Адама будет забрать ребенка, но своего не отдавать. Это, наверное, психология людей, что мы в первую очередь все таки думаем о своем благополучии, где-то на подсознательном. У него ведь первая эмоция к Грейс была ненависть, как-будто она лично украла у него, хотя она сама в такой же ситуации. Как им будет нелегко пройти через все это.

Спасибо за проду!

Такой жадный оказался! А взрослю маму кто будет забирать?!
Спасибо за главу!