Терновый венок надежды. Цикл ВПН. ВЛР (18+)

 » "Ч. 3 Глава 26. Тайны"

Не одна кружка опустела, и не один час я провалялась в бреду, прежде чем разум смог вновь совладать с телом и начать четко управлять им.

- Вам бы поспать, Виттория. Если хотите, я побуду рядом. Для спокойствия.
- Я не сплю.

- К-как так? - замялся тот.

(проглотила стыд, попытки подобрать слова)
- Как-то так, - несмело пожала плечами. - Только не спрашивайте почему, - торопливо добавила и тут же смущенно спрятала взгляд.

- Х-хорошо... - тягучее молчание, а затем вдруг добавил, присев на кровать рядом со мной. - Хотя я догадываюсь... То, что вам довелось пережить... не может не отпечататься на вашем поведении и верованиях. Страхах. Век под землей... Я даже боюсь представить, каково это.

- И не надо, - выстрелила взглядом ему в лицо. - Такой кары никто не заслуживает.
- Кары, - закивал головой старик. - Вот именно "кары". Как он мог поступить так с собственной сестрой?

(печально улыбнулась)
- Насколько я поняла, он пытался меня защитить.

- О, Господи! - вскочил вдруг от волнения Ар. - ЗАЩИТИТЬ?! Вы серьезно? Да, по-моему, милосерднее четвертовать, чем век в земле держать, отдав в плен тело, но оставив сознание. Это - варварство! Изуверство! Слов подходящих не найти. Нет в этом заботы. Нет. Только жестокость и бесчеловечность.

- Но уже всё позади, - нежно улыбнулась я, пытаясь сгладить переживания Ивуара.
- Это уж точно. Я теперь вас в обиду не дам! - подошел ближе, взял мою руку в свои ладони. - Верьте мне.

И вдруг что-то кольнуло в сердце; глубокий вдох, прогоняя страх и решаюсь на самый главный вопрос:
- А Ферни? Фернандо? Что с ним?
(вдруг Асканио соврал?)
Опустил глаза. Стыд, волнение, боль отпечатались на его лице. Тягучая тишина.
Жует слова, боясь меня ранить.

- Не молчите. Скажите, как есть. Что с ним произошло?

(тяжело сглотнул; взяв волю в кулак, все же осмелился взглянуть мне в глаза, хотя, как и прежде, безмолвствуя)

- Не волнуйтесь. Я давно уже знаю, что его нет. Как-то в одном из визитов... Асканио в этом сознался. Так что говорите, как есть. Свое горе я уже переборола.

- А... - рот его приоткрылся от удивления. Мгновения внутренних сражений и решился, - он всех нас обманул. Вас выкрали. А Фернандо, не смотря на то, что тот честно выполнил свое обещание, четвертовал и спалил в своем доме, выдав за себя. Так Асканио ушел из мира бренных, прихватив с собой моего друга, вашего мужа. Колони стал водиться с влиятельными людьми мира Древних. Вителли - его покровитель. По крайней мере, по началу был. Теперь они на равных. Ваш брат во многом преуспел. Как и в жизни, добился немалых высот. Да только позиция его, как и других вельмож, сильно шаткая. Вечная борьба, предательства, сражения за власть, территории, покровительства. И к тому же Бельетони никому спуску не дает. Где поймает кого, отбившегося от стаи, а иногда и толпами... кладет без разбору.
Ох, Виттория. В двух словах все это сложно описать. Вам много предстоит еще узнать, понять. Принять. Многому научиться. В первую очередь, - кивнул головой в сторону стола, - питаться. Затем - скрываться. Ну и в третьих - обороняться.

***
Едва я могла твердо стать на ноги, как под покровом ночи под шум гуляк, что распивали и порой дрались внизу, мы тайно покинули трактир, дабы не привлекать лишнего внимания.

Верхом добрались до нужного места.

Недалеко от Терни, среди лесистых гор, в тихой глуши, стоял небольшой, серый каменный дом.
Обитель отшельника, аскета... Ара де Ивуара.

- И давно вы здесь поселились?
- Да, наверно, уже лет десять как. А что? Тихо. Ни тебе пытливых взглядов зевак, ни вопросов, ни соблазнов. Охочусь. Собираю грибы, ягоды. Выращиваю кое-какую домашнюю птицу и скотину. Вот лошадь держу. Хороший жеребец, - радостно улыбнулся старик и провел по спине, погладил скакуна. - Веду иногда торговлю. Отвожу на ярмарку продукты и глиняную посуду, что с недавних пор сам стал лепить. Покупаю или вымениваю необходимое. В общем, не жалуюсь. Ты проходи, дочка, в дом. Осмотрись. А я пока коня расседлаю, уберу все здесь... да приду.
- А животные не боятся вас?
(ухмыльнулся, замер, прищурившись)
- Они с нами, как и с людьми, чуют злость. Если той много, то и противится животное. А когда в душе простота и тепло, чего ей бояться?

***
Разжечь камин. Рассесться на полу, прижавшись спиной к каменной стене. Взгляд в потолок.

- Завтра в реке сможете искупаться. Здесь недалеко... - внезапно отозвался старик. - Пляж само загляденье! А я поеду в поселок - раздобуду вам другой одежды. Негоже такой прекрасной особе в простолюдинских обносках ходить.

- Ох, Ар. И куда мне? - скривилась я от печали. - В свет идти? Мне и так хорошо... Вы даже не представляете, насколько я сейчас счастлива!.. Впервые за сколько времени... счастлива. Без запинок и условностей, - взгляд около.

- То ли еще будет! Вот завтра днем здесь увидите, как красиво - охните! Восхитительнее места я еще не видал.

- А Бельетони, кто он? Почему его все боятся? - осмелилась на важное. Взгляд обрушила на мужчину. Глаза в глаза.

Скривился. Замялся. Тяжелый вздох - и присел на лавку. Уставился в пол:
- Демон... - закачал головой от негодования, утопая в тяжелых думах. - Других таких не видал. Жестокость. Тьма... Без разбора - сплошные убийства. Что бы его не побудило стать таким... Но есть же границы! Есть же хоть что-то, что должно быть неприкасаемым!
Боль, горечь старика передались и мне, оседая в душе, вторя отчаянию.

Вспомнился мне Тома... Его скитания, ошибки, грехи... И все то, что толкнуло его на ту бесчеловечность.

- А что с ним произошло?
- Что? Да кто его знает наверняка... Так только, ходят лишь легенды. Слыхал, будто Орден их, приют полукровок, приют для бедных и обездоленных, не как сейчас, всего-то их ничего, а что когда-то насчитывал несколько сотен тысяч особей. Жили тихо, мирно. На своем отшельническом острове Эйзем (близь Рима). Обособлено, словно отдельное государство. Ни на что не претендовали... Вне своих границ, конечно. Но и не признавали власть в прочем мире ни людей, ни вампиров, утверждая, что единственная господствующая сила, которой все мы подчинены, - Природа. Но так или иначе, что такое несколько сотен тысяч полукровок против нескольких миллионов вампиров? Так - пфу, дымка... Хотя все же сила Ордена была великая, великая... пусть и спящая. И если уж по всему миру шла отчаянная вечная война (за раздел территорий, снеди, армии), там же царил безмятежный покой и слаженный, рабочий механизм существования, хотя и без особых претензий на развитие, прогресс. Однако он был, и его не одолевал хаос. И это пришлось не по нраву алчным тварям. Что можно сломать - непременно должно быть однажды сломанным. Не таков ли, в сути, девиз завоевателей?
Зависть. Злость. Безнравственность. Всё, чем богаты Древние. Доброта и самоотречение - чем богаты полукровки. И эти вещи - несовместимые. И при соприкосновении - взрывоопасные.
Как еще никогда, силы вампиров объединились под началом нескольких вельмож и пошли в наступление. Черный, кровавый поход. Вместо аббатства - руины... Вместо народности - груды костей. Орден практически стерли с лица земли. Из выживших - единицы. Представляешь, из нескольких сотен тысяч... остались единицы.
Из них - и Доминико Роберто Джованни Бельетони.

***
Долго еще тишина глушила голову, устпая лишь кононаде тяжелых мыслей, прежде чем я осмелилась вновь заговорить:
- Полукровки? Кто они?

- Помесь вампира и человека. Они не такие прыткие, как Древние, и нет спящей силы внутри. Не могут излечить себе подобного и других своей кровью, но... такие же живучие, практически бессмертные, как и вампиры. Только, кстати, питаются простой, человеческой едой, а не кровью - от нее им толку мало. Это, конечно, касается только людской или другого животного. А вот если употребить вампирскую или тех же полукровок, то тут же везунчик впитывает в себя ее силу и обретает уже готовые, раскрытые способности. Именно это и произошло с Бельетони. На его счету тысячи жертв... а посему его сила невероятна, так что он не только нетленен... но и непобедим. Доминико может себе позволить быть ненавистным всему миру.

- И кого он убивает?
- Всех. Преимущественно, конечно, вампиров и полукровок. Но и людьми не брезгует. Хотя у них у всех было тоже рыльце в пушку: непременно замешены в каких-то черных делах, так что, в какой-то мере, его поступки можно и оправдать.

- Оправдать? - удивленно уставилась на старика. - Я не думала, что вы можете его оправдать? Вернее, перед этим, слова ваши звучали немного иначе.

- Ох, - тяжелый вздох, - Виттория...Ты даже близко не представляешь, в какой мир попала.
(закачал головой в негодовании)
И что тут можно оправдывать, а что - осуждать.
Вампиры, в большинстве своем, - безжалостны. Многие... вот так, - ткнул пальцем куда-то за окно и покачал им, - не будут гоняться за животными. Не будут упражняться в том, чтобы аккуратно питаться на людях. Они просто иссушают жертву - и бросают диким зверям на растерзание. А сколько себе подобных убивают? Детей не щадят. Вампирят, полукровок - если это рычаг влияния, способ вербовки в армию - тут же изничтожат. Тут такой бардак, что просто сердце стынет... и жаждет остановиться. По сути, Бельетони борется с чернотой, которая заслала этот мир человечества. Но только как и в каких масштабах, это уже сложно принять. А уж тем более, что однажды может настать день, когда от скуки и мне в сердце загонит кол или так, просто-напросто, четвертует и сожжет.

(и вновь тишина, проглатывая сказанное, перебирая слова, словно миф)
Не веровать. Не веровать во всё это у меня еще есть право. Есть, пока тьма не коснулась меня, пока в лицо не увижу демонов.

- Вампирята? Значит, у вампиров могут быть дети?
- Да. Могут. Ох, жуткое зрелище. Если бы не страх перед угрозой со стороны других вампиров и Бельетони, многое бы это отродье натворило. Чувствуя в себе превосходство и неограниченную власть, они хуже взрослых кидаются на людей. Это - испорченные дети. Им нужна рука, ведущая за собой. Нужны учителя. Нужна хорошая школа, а не избалованность и вседозволенность.

- Вы говорили, что еще кто-то выжил, кроме Бельетони. Те той же стезей пошли, что и он?
- Нет. Почти все потом скончались в борьбе за восстановление, а остальные (двое, трое, может чуть больше) нашли себя в смирении и прощении. Но Орден не угас. Пусть и нет уже той численности, и теперешние размеры монастыря - малая часть былого расцвета, но он до сих пор существует. Орден полукровок, под покровительством и защитой Доминико, вновь набирает свои обороты.

 » "Ч. 3 Глава 27. Уроки"

- Прежде всего ты обязана научиться контролю. Сознание жертвы должно стать для тебя открытой книгой. Пристальный взгляд в глаза, запрещая даже моргнуть. Мысль за мыслью вкладывай в голову. Запрети сопротивляться. Дай понять, что ты - добро. Ты - естественность. Ты - его фантазия. Отключи оппонента разум, полностью подчинив себе. Кусай резко, пей аккуратно, делая лишь три-пять глотка. После - залижи раны и тут же скрывайся, ведь остается совсем мало времени, чтобы исчезнуть. Человек придет в себя и ничего не будет помнить. Разве что то, что в процессе зрительного захвата было вложено. Тут даже можно помочь ему: внушить уверенность в себе, радость или смелость. Однако не стоит с этим забавляться. Чем меньше влияния - тем проще и незаметнее. Меньше улик, следов.
И да, никогда не пытайся лечить людей своей кровью. От неизвестных последствий до тяжкой расплаты... твоей. Глубокие раны сможет помочь затянуть. Не скрою. Но хроническое или мощное, подобно чуме, - даже не стоит пытаться. Поначалу покажется, что есть успех, но едва твоя кровь уйдет из его жил, растаяв среди своей, - за считанные часы сгорит и скончается несчастный. Были целители, которые сначала пили кровь жертвы, потом поили своей. И результат был поразительный. Множественные процедуры вылечивали даже смертельно больного, но потом случалось ужасное - лекарь оказывался отравленный кровью своей жертвы. Зависимый до той степени, что сходил с ума, бросался на своего подопечного и иссушал до последней капли, а после, и вовсе, никакой другой крови не признавал. За неделю-полторы исходился от голода - и умирал. Отчего никогда долго не питайся на одном и том же существе. Будь это корова или человек. Всегда меняй. Всегда.

***

Сперва я училась укрощать бдительность и разум животных. Долгие недели часами я билась над хорьками, куницами, дикими кошками, зайцами и прочей живностью. Пару раз настигала даже медведя, хотя потом приходилось еще пару миль от него убегать.

И страшно, и больно все это переживать. Но других вариантов особо не было...

А затем пришел день, день, когда с Аром вышли на охоту...

Сначала ловили одиноких прохожих, что отлучались из деревни. А затем, когда это стало легким делом, пришел новый этап обучения.

Новый, не менее страшный и сложный, чем если бы сбросилась со скалы... и попыталась при этом уцелеть.

- Просто, помни, Виттория. Ты должна слиться с толпой. Стать одним целым с ней. Открой свой разум, следи за деталями. Чувствуй их действия наперед. Ищи жертву - и загоняй в угол.

***
Это был солнечный день. Народу навалило немало на ярмарку. Каждый пытался удачно сторговаться, да так, чтобы вечером со счастливой улыбкой на устах и полными карманами монет, или достойным товаром в корзине, на телеге, покинуть это бушующее человеческое море...

Натянуть по самый нос капюшон и пройтись вглубь толпы. Остановиться. Широко распахнутые, стеклянные глаза. Глубокие, как учил Ар, вдохи. Длительные мгновения. И спустя уже очередной крик неустанной женщины, что где-то справа упрашивала купить у нее овечью шерсть, я почувствовала, как толчки, пинания людей отступили. Я стала словно ветер. Разум открыла, впуская каждый звук, окружающий меня. Каждый запах. Вот слышу, как клюет зерно петух в клетке у тучного мужчины, по совместительству мясника, того самого, что так тяжело дышит - наверняка, из-за устоявшейся еще с начала недели жары. Пот стекает по его лбу и градом сыплется, капает на руки, плечи, землю. А вот ветер вырвался из-под стола и подхватил перышко. Жадно, по-ребячески принялся играть им, крутя, вертя, словно котенок мелким клубком.
Я видела, видела всё и слышала одновременно, постепенно проникая даже в мысли тех, кто встречался на пути ментального взора.
А вот строптивый молодой человек последовал узкими улочками за юной, красивой девчушкой, явно задумав что-то неладное...
Дрогнула, словно вырываясь из спячки, я. Быстрые, плавные шаги в заданном направлении, избегая толкучки и любых других преград.

Игра преследования. Вот только кто сегодня охотник?
Мелкий воришка уже видел в своих грезах, как ныряет в карман фартука девушки и ловко вытягивает оттуда монеты. Да то ли еще будет!
Очередной поворот - и все вместе оказались в изолированном, темном дворике (что спрятался от пытливых глаз народа, снующих по прилегающим улицам). Рывок - его, мой... и вдруг замерли. Обернулся тот, чтобы удостоверится в том, что никто его не видит и не помешает затее, - зря: моментально попал в сети моего взгляда. Взоры прикипели друг к другу, словно блин до сковороды. Тягучие минуты... - и глаза его закрылись. А юная девица ничего так и не заметила. Подняв полы платья, быстро та забралась по лестнице и продолжила свой замысловатых ход.

Приблизилась я к молодому человеку вплотную. Впервые наедине. Впервые вот так вот открыто.
Жертва поймана - и хищник готов к атаке. Робко обняла за шею и подтянула его к себе, словно суженного. Облизалась. Взгляд припал к пульсирующему сосуду - выдох и укус, быстрый и безжалостный. Буквально короткие мгновения, глотки - и тут же отпрянула от него, выпуская из объятий.

Кровь из ран остановлена. Сознание отпущено. Быстрые шаги прочь, прогоняя видения.

Я справилась. Справилась. Отныне и навсегда я стала настоящим вампиром... незаметно, словно призрак, живущий среди людей. Как миллионы других. Как выдумка, как миф, как легенда...


***
- Ты упражнялась в ловкости и в контроле разума. Теперь пришло время пробудить твою силу.


Небольшой городок близь Сиены. Темный вечер. Пьяные мужчины, снующие по улицам; блудницы, заманивающие клиентов; тайные незнакомцы, что спешат по своим нитям заговора... Жизнь бурлила, маня, завораживая и пугая одновременно. Окунуться в этот мрак и попытаться справиться с испытанием теперь предстоит и мне...

Последние дни я то и делала, что выслеживала медведей и провоцировала с ними стычки. Раненная, изодранная, я больше не убегала от них. Сражалась, билась до последнего, пока кто-то из нас не падал замертво. Мне везло.
Но это были животные.

Сейчас же - всё иначе.
Другая задача.
Не убить - и выжить. Побороть - не покалечить. Покорить - не сломив.

Зашла в таверну. Нарочно прошлась неспешно, светя своим дорогим убранством под темно-зеленым бархатным плащом. Звон монет, щекочущий слух как минимум десятка пронырливых воришек. Пытливые, жадные взгляды: зависти, удивления... планов.

Кое-что расспросить хозяина за стойкой, щедро заплатить за информацию и в спешке покинуть заведение.

Рыбка клюнула. Осталось только выудить. Темный переулок. Торопливая, притворная ходьба. И трое преследователей, что так рачительно за мной спешат.
Нарочно свернуть в тупик и замереть в ожидании.

Застыли и мужчины, перебирая предположения.
Наконец-то кто-то из них решился на слова:
- Такая прекрасная дама, и одна... в столь поздний час, в столь жутком месте.
- Сейчас придет сюда стража, - пытаюсь играть замешательство и испуг.

Рассмеялись ублюдки:
- Отроду она здесь не бродила.

Шаг ближе.

Страх вскарабкался по моей спине, предвещая что-то новое... и ужасное.

"Они плохие. И даже если пойдет что-то не так, негодяи это заслуживают".

- А можно взглянуть на ваше прекрасное личико?
(еще ближе)
- И тело? - добавил Второй. Обступили. Своими грязными, потными руками попытались ухватить за плащ, содрать его с меня.
- А лучше просто денежки отдавай, - сквозь задор и смех прорычал Первый.

Отбиваюсь, силюсь уйти. Пытаюсь срастись с ними разумом, взглядом установить контроль, но переживания и страх сбивают с нот.
Мысли теряются. Мои собственные перекрикивают их.

Дернулась в сторону, невольно шипя.
Расхохотались. В момент самый крупный из них схватил меня сзади и крепко сжал в своей хватке.
- Снимайте с нее все! Позабавимся...
Задергалась, зарычала я, тщетно пытаясь вырваться, отчего мерзавец, что силился стащить с меня юбку, неловко двинулся и поскользнулся. Упал, руками проехавшись по моим ногам вниз, - содрал обувь. Тотчас Третий, рассудив, что я причинила что-то ужасное его товарищу, кинулся на меня и, что было мочи, ударил кулаком в грудь. Невольный крик вырвался наружу. Сжалась я от боли, закашлявшись. Нелепая моя попытка укусить захватчика, однако новый удар Карателя лишил всякой возможности двигаться. Верзила торопливо разжал хватку и швырнул меня на землю, а затем сам навалился сверху. Еще один удар пришелся в мое тело, сбоку, ногой - и те радостно захохотали, предвкушая полную победу. Посыпались пылкие, мерзкие, подначиваюющие словечки.

Ненависть вмиг заслонила, затуманила мой разум - и серые краски сменились на тьму. Дикие, жадные инстинкты из недр сущности вырывались, словно гады из гнезда. Резвый, грубый рывок - и разорвала хватку насильника. Отчаянное усердие - и отползла на четвереньках. Следом же стремление подонка догнать, уловить. Но четкое мое движение - и отшвырнула прочь, словно чучело. Хотела, было, уже кинуться и на остальных, как внезапно передо мной метнулась тень, заставив замереть на месте. А затем и вовсе что-то страшное произошло: в воздух взлетели ублюдки, словно ветер листья поднял. Неведомая сила неестественно выгнула их в жертвенные дуги - и кости хрустнули в момент. Еще миг - и тучные кули грохнулись на землю, выпустив из себя ручьи крови... прямиком к моим ногам.

Заледенела я от ужаса, выжидая, страшась продолжения.
Дернулся Третий - глупая попытка прорваться к выходу, как тут же обмер, закаменев. Жуткие тягучие мгновения - и стал оседать, опускаться на колени... Седой уже и мертвецко-бледный, пеплом рассыпался по земле.

И вновь ринулась тень - да только в этот раз Вершитель судеб замер уже около меня.

Молодой человек. Загадочно улыбнулся:
- Неудачная кормежка? Или новая вариация мазохистских плотских утех?

Не шевелюсь. Боюсь издать даже звук.

- Полно, синьора. По уму, поспешить бы. Здесь столько крови, что скоро половина городишки вам подобных сюда сбежится.
Протянул руку, подначивая, предлагая помочь подняться.

Игнорирую - жутко коснуться его. Собрав остаток сил и храбрости, сама встала на колени, а затем и вовсе выравнялась во весь рост.

Ухмыльнулся.
Ступил пару шагов вбок и поднял мою обувь. Неспешно, без резких движений (словно не желая еще больше спугнуть), приблизился и протянул добытый трофей.

Недоверчивый взгляд на незнакомца:
- Кто Вы?

Усмехнулся:
- Судя по всему, Вы уже пришли в себя?

Тяжело сглотнула ком страха.
Взглядом скольжу, изучая его лицо - упорно, тщетно, пытаясь заодно прорваться к мыслям.

- Да, благодарю, - едва слышно. С дрожью в руках, потянулась к обуви. Словно из раскаленной лавы выудила, забрала из его рук свои туфли.
Неловкие движения в попытках надеть их.

Молодой человек в момент учтиво дернулся, желая помочь с затеей, но до жути напугал - резко отпрянула в сторону. Щеки вмиг налились пунцом и запылали.

- Я так понимаю, дальше сами справитесь?

Немного помедлив, всё же ответила:
- Д-да, непременно. Еще раз благодарю.

- Тогда прощайте. И впредь будьте осторожны с выбором прогулок... и испытаний.


***
- Виттория. Я, я даже не могу предположить, кто это был, и почему все так вышло. Хотя... - ходил из стороны в сторону, сгорая от негодования и замешательства, Ар. - Нет. Не может быть.
- Кто?
- Нет, неважно. Как ты могла не справиться? Я не могу понять. Ты умеешь всё. Ты проходила таки-и-ие ситуации, выпутываясь из них! А здесь... Зря, зря ты мне запретила идти за тобой. Видите ли, сосредоточиться помешаю... Ну и что теперь? Видишь, как все обернулось? Если бы не...
- Что не? Я правилась бы... хотя и пришлось бы... сильно запачкать руки.
- Ты думаешь? - уставился на меня Ивуар.
Тяжело сглотнула. Взвесить все за и против - и впервые решиться соврать ему:
- Да. Я уверенна. Мне просто не хватило времени.

Звонкий вздох.
Шаги по комнате. К камину. Добавил пару поленьев. Разворот ко мне:
- Ты понимаешь, что произошло?
- Что?
- Нас выкрыли. Больше нельзя прятаться. - Прошелся к креслу, замер, ухватившись за спинку оного: - Да и ты готова уже. Пора...
- Не поняла, - испуганная попытка перечить. - пора что?..
- Пора выйти на свет. - Немного помолчав: - Да и потом, - и снова шаги по комнате, взгляд около. - Мы не сможем постоянно скрываться. - Взор устремил на меня. - Ты не сможешь. Однажды Асканио снова навестит твою могилу - и тогда все тайны рухнут. Более того, ты и не узнаешь, когда это произойдет. И тогда он сам тебя отыщет, имея при этом огромное преимущество за спиной - неожиданность. Ты не будешь готова к встрече, а он вступит в бой. И мы проиграем... Так что да, пришла пора выступить первыми. Открыто заявить, кто ты и с чем пришла. Вольешься в это общество как полноправный его член, и, более того, сможешь сама за себя постоять, если то понадобится. Или ты пойдешь за мной, по моим стопам, Виттория, и будешь всегда бояться и прятаться, или же я пойду за тобой - и тогда весь мир перевернется и станет таким, каким хочешь его видеть ты.
Главное помни, я всегда буду рядом, даже против твоей воли... (не как сегодня). И пока я жив, в обиду тебя, дочка, не дам. Не дам...

 » "Ч. 3 Глава 28. Совет"

1627 год. Читта-ди-Кастелло.

Еще одному мастерству, которому обучилась я у Ара де Ивуара, - это ложь, а именно распознавать коварную, и так же умело ею пользоваться, когда сие будет жизненно необходимо.

И сегодня, будучи почетной гостьей Вителеццо Вителли, мне впервые предстоит себя опробовать в новом амплуа - актрисы и искусной лгуньи. Более того, я уверенна, что не справлюсь, хотя и не имею на это право.
Что ж, глубокий вдох, замыкая страх в кулак, гордая осанка и уверенный, смелый взгляд. Шаг вперед, навстречу новому будущему.

И хоть в этот раз Ивуар сопровождал меня лично, не особо становилось легче.
Вот слуга постучал в дверь и тут же распахнул золотом обитые створки. Громко, четко, словно приговор, объявил:
- Синьор Ар де Ивуар и его спутница маркиза Виттория Колони.

Зашумели, заволновались присутствующие в помещении. Вмиг встали со своих мест галантные мужчины и учтиво поприветствовали нас легким поклоном головы и жеманной улыбкой. А дамы наградили лишь пытливым взглядом и недоверием.
Тем же ответили и мы.
- Проходите, гости дорогие, прошу за стол. Вы простите нас великодушно, что начали трапезничать без вас. Ибо, сами понимаете, ваш визит столь же неожиданный, как золотой в кармане нищего. А... и да, не обращайте внимания, что на столах людские яства. Это не издевка. Это - некая меланхолическая нотка, ностальгия моя по былым пиршествам. Я уповаю на то, что не обидел, и не в кой мере не задел вас и ваши чувства такой нелепой вольностью.

- Нет, конечно, - спешно ответила я, очерчивая взглядом больше десятка видов мастерской рукой повара созданных шикарных кушаний: и маленький поросенок, зажаренный с яблоками, украшенный апельсинами; огромная утка, что едва ли помещалась на своем блюде среди множества овощей и зелени; рыба неведомого мне названия, но так же искусно наряжена и забавно начинена; множество вычурного оформления салатов; целые экспозиции из фруктов на не менее замысловатых этажерках-блюдцах; сладости и даже несколько странных фужеров с непонятными красными то ли ягодами, то ли конфетами, то ли кусочками фруктов...

Слуга учтиво помог сесть мне за стол.
Выровнялась, замерла. Взгляд уставила пред себя.
Рядом со мной разместился и Ар. Остальные мужчины неотложно последовали нашему примеру - и вновь расселись на своих местах.

- Вы не подумайте, - вдруг отозвался тот же молодой мужчина, что и прежде. - Я понимаю, что никого за этим столом не будоражит этот запах, и даже вкус не вызывает аппетита. Но вид, согласитесь, вид - шикарен, и он просто завораживает.

- Есть немного, - пристыжено улыбнулась я, взволнованно сжав в руках салфетку.

- Да и потом, - продолжил хозяин, - скучно пировать за столом, где только вино и багровая жидкость на столах стоит. Вам не кажется? И не подавать же нам дичь в сыром виде? Тем более, что из нее уже всё нужное изъято?

Кивнула, усовещено усмехаясь и сгорая от неловкости.

- Вителеццо, вечно ты со своими разговорчиками, - вдруг встрянула в беседу молодая дамочка и закатила под лоб глаза от негодования. - Давайте выпьем за встречу и такое великолепное пополнение! Ох, - улыбнулась та, - видать, мне придется задать тон гуляния, а то, видимо, мужчины потеряли дар речи от вашей красоты, Виттория.

Тихо рассмеялась я. Чувствую, что краснею.

- Да, да, конечно, - вдруг встрепенулся рядом с ней молодой человек и выше всех поднял фужер, - за красоту и встречу!

Глубокий вдох - и осмеливаюсь осмотреться по сторонам, коснуться взором лиц гостей. Еще чуть-чуть и уставилась в глаза, что в ужасе прикипели ко мне взглядом. Мигом отпрянула, словно черт от ладана.
Асканио. Это... был... Асканио.
Так, Виттория. Спокойно. Тихо.
(прикрыла на мгновение веки, пытаясь совладать с собой; а страх уже вскарабкивался по спине, бросая тело в дрожь; казалось, еще миг - и этот предатель тут же бросится на меня через весь стол и в мгновение ока загонит кол в грудь)
Чушь!
Всё под контролем!
Я сильная. Я справлюсь. И сегодняшний день будет победой моей, а не его.
Набравшись храбрости, выстрелила взором в ответ. Но он уже не смотрел на меня, видимо, устыдившись, или еще какая другая причина тому была. Не известно. Да и, по сути, неважно. Отвела глаза в сторону и я.
- А если не секрет, всё же, - вдруг вновь отозвался Вителеццо. - Что именно привело вас сегодня к нам? Ведь... столько времени прошло, и только сейчас... Вы, - резко дернулся, в сердцах, но и не без наигранности, прижал руку к груди, - конечно, не обижайтесь на меня за мою, порой, бестактность. Но, мне кажется, здесь каждый уже сгорает от нетерпения узнать эту тайну. Да и судя по всему, кстати, не без вашей просьбы и участия, больше всех поражен Асканио. Не так ли, мой верный друг?
Но Колони только хмыкнул и раздраженно скривился, отвернувшись от нас в сторону.

- Ну же? Ответьте, будьте добры. Не томите.

Первый акт. Занавес поднят.
Напустить в жилы лжи и разыграть то, что так долго с Ивуаром отрабатывали в своей "лачуге".

Перемены разительны в моем поведении, осознаю. И, возможно, по началу, и будет видна моя наигранность и притворство.
Что ж, не беда.
Глубокий вдох. Манерная улыбка. Вальяжно, горделиво рассесться, откинувшись на спинку стула.
Опустила вниз глаза, разыгрывая паузу, нарочно привлекая к себе внимание, отстаивая право на идеальную тишину. Взгляд вперед. Нагло, с вызовом сначала на Асканио - осекся, тут же ушел глазами в сторону. Затем по гостям, умолкшим и боящимся, казалось, даже дышать, а затем - главная цель и единственная надежда. Вителеццо. Вителли.

- Вы правы, сударь, - ухмыльнулась. - Всё не спроста. И я очень благодарна за ваше гостеприимство и за возможность высказаться. Благодарю так же всех присутствующих, что собрались здесь. Ваши участь и мнение, бесспорно, немало значимы. А прибыла я - с деловым предложением.

- Деловым? - вдруг прыснул от смеха Вителли, но тут же осекся, прикрывая рот рукой. - П-простите, синьора. Ей Богу, простите. Просто, право, неожиданно. Женщина и с деловым предложением.

Замерла я, отчеканив в ответ на своем лице каменную серьезность.
Гости немного заволновались, но шумок тут же стих.
Ожидаемо. Всё, Виттория, это ожидаемо. Держись!

- Ну же, вы меня не на шутку заинтриговали, синьора Авалос! Не молчите.
- Колони. Попрошу впредь меня считать и звать Колони, ведь сия фамилия мне принадлежит по праву с рождения.
- Простите... не думал, что вы откажитесь от фамилии мужа.

Ухмыльнулась. Впервые вольно дерзость расплылась во мне, давая так необходимые силы на последующее представление и самоуверенность.

- Я не отказывалась. Думаю, вам известна судьба моего мужа. И это мир Древних забрал у меня его, взамен бездушно уготовив вечность... причем среди земли, а не под небом, - взгляд на Асканио, ответил и он мне тем же; немой поединок, но отпустила недостойного, и повела взором дальше по присутствующим.
Затем, неожиданно для всех, встала из-за стола, добавляя себе и своим словам еще больше важности и веса. - Не надо! Не стоит, сидите, господа. Я вас прошу, - учтиво тут же крикнула и махнула в их сторону рукой, пресекая попытку тех вежливо, согласно этике, отреагировать на мое поведение. - Выслушайте меня. Прошу.
Да. Я - женщина. И, возможно, не настолько умна, чтобы давать вам, мужчины, советы и напутствовать. Но выслушайте меня - и, может, уже ваше решение, пусть и рожденное с моих недалеких мыслей, будет шествовать по этой земле. Мир, в который я попала, оказался еще более угловатый и колючий, нежели тот, который меня окружал прежде. И единственное, что я точно уразумела, так это то, что кем бы ты не был и какие высоты не занимал, ты вынужден скрываться. Одно дело от людей - наша мифичность обоснована. Они не должны знать о нас. Впадать в панику или воображать, что наступит день, когда мы последнего человека высосем, дабы утолить свой больной, безрассудный голод. Ведь этому не бывать? Правильно? - мило, наигранно улыбнулась я. - Их жизнь - наша жизнь. Пока существуют те, над кем можно тайно властвовать и тихо питаться, пока и наша жизнь сладка... и вероятна. Но страх застилает глаза - и неизведанное запугает толпу до той степени, что они не остановятся, пока все нам подобные не сгорят на кострищах. Разве я не права?
(молчаливые кивания)
Права. Тайность нашего существования - жизненная необходимость.
Но ведь это не единственный враг в наших чертогах?
Враг куда сильнее и более... осведомленный о тонкостях нашего бытия. И он не спит, не дремлет. Он - караулит. По одному, иль группами - но в итоге, он всех нас истребит. И я сейчас говорю не только о Бельетони. Сколько еще вельмож соберет свою армию и пойдет на ближнего правителя? Сколько еще нам подобных погибнет за чужую идею и чужую возможность прекрасно жить?
Вы спросите: а что делать? Так мир устроен. Их (людей), наш (вампиров и полукровок). И любого другого живого существа: за еду, территорию и возможность оставить свое потомство. Но это же - животные. А мы - люди. Какие не какие, но люди. И как простые бренные пытаются в мире править и распределять свою власть (да, пусть не всегда получается урегулировать на бумагах и словах), но все же пытаются. Стараются. Так и мы... должны идти этим путем. Никому не секрет, что Древние считают себя выше смертных. Потому что старее, мудрее, опытнее. Бывалее, в конце концов. Так давайте сядем за стол переговоров. Давайте уж начнем думать головой, а не кулаками. Клыками. Желудком... и Бог знает еще чем.
Я предлагаю найти единомышленников и, подобно Ордену полукровок, Эйзему, создать свою конфессию. Орден вампиров. Гарантирующий права, свободы и, главное, защиту. Чтобы матери не боялись за своих детей. Чтобы отшельники не боялись теней. Чтобы новообращенные не скитались, словно отбившиеся от стада овцы.
Будут разделены территории (с учетом нынешнего положения дел), поставлены на них наместники (по сути мало что меняя на нынешней политической карте), но при этом законно закрепляя за ними власть. Правда, вместе с тем и вручая (нами обрисованные) обязанности. Долг следить за своими угодьями: контролировать численность и образованность новообращенных, соблюдение оными и другими Древними наших и человеческих законов, а в случае нарушения - привлекать к ответственности и наказывать согласно нашим указам. Так же будут избранны и приняты на вечную службу, жестких принципов и требований, судьи на местах. Поверенные. Их возможности - гораздо шире, как и обязанности. И они, уже в свою очередь, должны следить не только за простыми членами Ордена, но и за вышеупомянутыми вельможами и помогать тем, когда они будут в этом нуждаться. Здесь же, в Италии, расположится Совет, который будет контролировать всё это невидимое государство и в свою очередь гарантировать защиту и помощь в любых, что не будут противоречить морали и законам, делах. Более того, наши дети больше не будут тенями на улицах, без права на детство и отрочество, и достойную юность. При нас мы создадим образовательные учреждения, которые не только обучат, как быть вампиром, но и возродят в них человека. Наделят той мудростью, которой нас наградил опыт из пережитых скитаний и прочитанных книг.
Еще введем свод правил, кодекс поведения, согласно которому нельзя открыто манипулировать, нагло вмешиваться и убивать людей, без крайней на то необходимости. Пора всем учиться правильно питаться, не нарушая баланс окружающей среды. Вам так не кажется?
Хватит вампирам быть нелепостью и недоразумением. Пора строить свое, цивилизованное общество, а не барахтаться в топях смертоносных сражений, непросвещенности и страха.

Я умолкла. Взглядом провела по задумчивым, немым лицам. Очи спрятаны, мысли запутанны, губы сомкнуты. Остается лишь молиться... Господу, или еще кому, не знаю. Земле, природе, которая дала мне силы. Не знаю. Кому-нибудь, кто меня услышит и их вразумит. Наставит на путь праведный и мудрый.

Первый, как и надеялось, дрогнул Вителли. Тяжелый, долгий вздох - и вдруг перевел глаза на меня.
Улыбнулся. Нежно, добро, хотя, вероятно, не без наигранности и лжи:
- Это, конечно, прелестно. Несомненно, прелестно, моя дорогая Виттория. И об сием мире мы давно мечтаем, не одно десятилетие, а кое-кто и не один век... Да только - это лишь пустые, хоть и красивые, слова. Утопия...

- Почему же?

Взгляды гостей уставились на меня.

- Почему? - переспросил Вителли. - Да потому что каждый слишком озабочен собой и своими страхами, чем вот так просто взять и отдать всё на власть другому. Да и оно понятно, столько крови пролито ради достижения всего того, что у него есть. И чтобы сдвинуть эту громадную, тяжелую глыбу нужна огромная сила. Гарант, как ты сама упомянула. Кто будет этим гарантом защиты и помощи? От других, жадных, алчных, не перед чем не останавливающихся, голодных могучих существ, или... безумных и беспринципных, подобно Бельетони. Да, и черт дери! - вдруг в сердцах вскрикнул тот и стукнул кулаком по столу, - кто самого этого больного ублюдка остановит, уговорит отступиться от своего адского пира на наших костях и реках крови? Кто?

- Я.

Рассмеялся тот. Но с утопающими в прошлом мгновениями его злоба и едкость вдруг стали смениваться на отчаяние.
- Ты? - обреченно, тихо переспросил.

Ступила пару шагов по комнате и застыв у выхода, рядом со слугами, обернулась к Вителеццо.
- Я, Вителли. Именно я. Пусть и хрупкая на вид, но внутри я сильная. Благодаря заботе брата, многое познала и открыла в себе. Так что прошу довериться мне - и я исполню обещанное.

И на этом слове я подняла руку вверх.
Спектакль в разгаре. Акт второй. Кульминация.
Вмиг со стола сорвался нож и, словно молния, пронесся ЧЕРЕЗ меня и тут же вонзился в стену.
- Ведь я не только могу наставлять, но и наказывать.
Как по команде оба слуги, что стояли рядом со мной, рухнули на пол.

Дамы охнули, а несколько мужчин даже привстали со своих стульев, дабы получше разглядеть случившееся; а кто-то даже перекрестился.

Ступила я шаг вперед.
...
Нет, я не научилась передвигать предметы, по крайней мере пока, и уж тем более резко усыплять сознание жертвы, не смотря тем в глаза. Это все трюки Ивуара, что сейчас словно серая мышь, засела среди логова дикого зверя и мне тихонько подсобляет выудить отсюда нехилым кусочек сыра.

Это Ивуар своей древней, ментальной силой метнул нож. А уж на лезвии того был порошок известного лишь этому старику и мне состава, от которого в беспамятство падают жертвы, которым не посчастливилось вдохнуть его.

И пусть всё было отработано до долей секунды, страх провала съедал меня изнутри заживо.
Глубокий вдох - и не подать виду.
...

- Они умерли? - наконец-то набрался храбрости Вителли и издал звук, а затем едко ухмыльнулся.
- Нет, - ядовито улыбнулась я. - Хотя могу и завершить начатое, если прикажете.
- Да ну, полно, - широко заулыбался тот. - Как я могу приказывать такой прекрасной даме? Правда, простите за бестактность, самый главный вопрос во сем этом: как сквозь вас... прошел нож, не застряв, не оставив раны или хотя бы капель крови? В-вы, вы - мираж?
И вдруг рассмеялся, а затем резко замер, уставившись мне в глаза.

Мило улыбнулась. Шаги по комнате, приближаясь к столу.

- Век под землей творит невероятные чудеса. Неправда, Асканио?
Тот лишь сильнее побледнел, но взгляд так и не устремил на меня.

- А вы изменились, Виттория. Или, по крайней мере, о вас до меня доходили другие слухи.

- Жизнь всех меняет, особенно когда она не ладится.

Хмыкнул Вителеццо. Встал из-за стола. Шаг ближе, в мою сторону.
- Вы позволите?
- Да, конечно.
Приблизился. Замер в интересе, так и не решаясь притронуться.
- Смелее, Вителли.

Улыбнулся. Тягучая пауза - и всё же набрался смелости коснуться моего плеча, но тщетно - рука тут же провалилась, захватив, взволновав лишь воздух.
Захохотал нервически.
- Поразительно... - взглядом скользнул по всему моему телу. - А словно живая передо мной. Подождите! И в таком состоянии вы еще можете управлять предметами? - уставился на мою руку, которой я облокотилась на стол и невольно смяла скатерть. - Вы подобны телесному образу, но при этом остаетесь призраком?

(о да, поверьте, когда это у меня впервые получилось, я была в ужасе и замешательстве не меньше его)
И вновь натянуть струны лжи и притворства.
Маска с улыбкой и горделивой уверенностью.
- И это - только начало, синьор.
- Полно! Зовите меня Вителеццо. Черт дери, друзья, - вдруг обернулся к присутствующим, - это же невероятно! Скажите же!
Но те лишь, пораженные до глубины души, молчали... порой даже, боясь моргнуть.

- Стойте, - вдруг встрепенулся Вителли. - А где же Вы сами? Если... неужто?..

Акт третий.
Вмиг видение моё растаяло и двери в комнату нахально распахнулись. Я, без спроса и предварительного участия слуг (что были за дверью - те тоже смиренно спали), вошла в зал к гостям.

И вновь дамы охнули, а мужчины вместо того, чтобы встать, в ужасе осели на своих стульях.
Улыбаюсь.
Шаги вперед.

(полы моего платья, что предварительно учтиво были осыпаны порошком-противодействием первому снадобью, сейчас в такт развивались, распыляя повсюду бодрость)
Слуги вмиг дрогнули, а затем и вовсе зашевелились, приходя в себя. Утопая в замешательстве, те отчаянно торопились справиться с собой и занять предписанное положение и место.

Ответная реакция, всё как задумывалось. Дамы забыли как дышать, а мужчины лишь тяжело сглатывали комки переживаний.

Еще мгновения осознания - и этикет пробил брешь в оцепенении. Молодые (и местами не очень) люди тут же вскочили со своих мест, тем самым приветствуя меня и ожидая пока займу свое законное место за столом.
Вдруг Вителли облизался, и глотнув побольше воздуха для храбрости, ступил ко мне ближе.
- Позволите? - пытался играть роль смелого, куртуазного кавалера.
- Да, конечно, - улыбнулась я и коснулась своей ладонью его руки, предложенной помочь добраться до конечной точки своего пути.
- Настоящая, - игриво шепнул остальным Вителеццо и совсем уж лживо изобразил веселье, нелепо замигав бровями. - Прошу, - и тут же отодвинул стул рядом со своим, давая мне возможность на него сесть.

Но неожиданно для всех нас (находящийся теперь уже рядом, буквально в пару футах) Асканио вскочил с места и хотел было приблизится ко мне.

Словно разряд молнии меня ударил. От страха невольно дернулась, вырывая свою руку из ладони Вителли, и тут же выставила ее в сторону угрозы, пытаясь пресечь нежелательные движения. Казалось, мир взорвался в этот момент. Резко вспыхнули свечи и послышался звон битого стекла и посуды (отчего резко зажмурилась), а вместе с тем и пронзительный женский крик (испуга). Чужой.

Тишина. Затем воцарилась гробовая тишина ужаса.
Едва совладав с собой, спешно раскрыла я веки и с волнением осмотрелась вокруг.
Испуганные лица смотрели то на меня, то руины былого пиршества.

Выбитые стекла (окон), разбитая в дребезги посуда. Рассыпаны повсюду яства.
- Вы как? - послышалось где-то сбоку.
- Хорошо, благодарю, - ответила девушка, стирая со своей руки капли крови, а затем повторно, видимо, принялась выдирать из своей раны осколки стекла.

Господи...
Так, Виттория, не смей теряться. Соберись.
Взгляд мышью скользнул по лицу Асканио - растерянный, бледный, он даже не шевелился.
(надеюсь, жив; хотя, кончено, же жив, иначе бы рухнул уже на землю - тысячи жутких мыслей, будоражащие сознание)
- Ох, синьора. Это, к-конечно... то еще зрелище...и спасибо, что все целы остались. Вроде, - отряхнул с себя еду Вителли, - зачем сразу применение силы? Ведь как же доверие в Совете? Разве это не главный плацдарм? Не бойтесь, мы всегда умерим пыл вашего брата, если то потребуется.
- А разве мы уже - Совет? - дерзко вмешался в речь Вителеццо какой-то мужчина.
Устремили на мгновение все на него взгляды.
- А, по-моему, почему бы и нет? - поспешил ответить Вителеццо. - Все очень даже разумно и убедительно. А как зрелищно?! - съязвил на последнем слове.
- Да только этого всего, - вдруг встал оппонент из-за стола, тоже обтряхивая с себя остатки пищи и посуды на пол, - мало будет, чтобы убедить целый мир пойти за нами.

- Вот поэтому... - неожиданно раздался где-то позади нас голос. Кого-то третьего. Все обернулись на звук как по команде.
Неизвестный мне молодой человек вышел из тени через коридор, ведущий из другого помещения и замер около нас.
- О, Маркантонио Бентивольо, и Вы с нами?!
- Вот поэтому, - проигнорировал незнакомец, - и мы во всей этой затее нужны, а не просто как нахлебники будем. Мы, ныне здесь присутствующие, и кто после проголосует за, вместе с Витторией, позвольте вас так называть, будем гарантом нового уклада, который, бьюсь об заклад, многим будет по нраву и близкий по духу. Разве не так, господа?

Кто-то ухмыльнулся, а кто-то немо спрятал взгляд, но ни один не выступил против.

- Так выпьем же за столь волнующее событие! - и подошел новоприбывший гость к столу.

- Так выпьем! - радостно поддержал, вскрикнул Вителли и махнул рукой прислуге, подавая знак. Забегали, зашевелились и те - и буквально за доли секунды среди руин и хаоса на столе образовались новые кубки, полные вина.

Мгновение размышлений, и каждый, решив что-то важное для себя, поднял бокал, рождая новое будущее.
Подчинился, хоть и скрипя сердцем, Асканио.

...
- Да, кстати, - словно кто передернул Вителеццо, - а какой смертник возьмет на себя разговор с Бельетони? - лукаво заулыбался мой новый соратник.

Тяжелый глоток и отозвалась:
- Я.

 » "Ч. 3 Глава 29. Эйзем"

***
Вооружившись подсказками и советами моих новых знакомых и своего горячо любимого наставника Ивуара, я отправилась в долгий, тернистый путь прямиком на Эйзем.
Я отчетливо уразумевала, что быть призраком при встрече или явиться с кем-то под руку - заранее проиграть, лишиться доверия этого Демона, или кем бы там он не был. Нельзя показывать слабость, но и ни в коем случае не стоит выказывать агрессию.
(хоть такому решению Ивуар сильно противился, другого выбора у нас не было)

Честность и справедливость взамен на понимание и снисходительность.

Вот я добралась уже в порт, что в Риме. Остается отыскать того, кто меня на лодке переправит на закрытый, легендами и страхами обвитый, столь загадочный остров Эйзем...


***
Окруженный со всех сторон нетленными стражами (с одной стороны – густым, вековым хвойным лесом, с другой – высокими, поросшими кустарниками, холмами и безжизненными, обнаженными скалами), монастырь застыл, спрятался в природной впадине, словно на глубокой тареле. И казалось, будто мир в такой способ пытался укрыть это дивное строение от бренности…

К самому монастырю я добиралась уже пешком, по широкой, грунтовой дороге… Вверх, а затем резко вниз, непосредственно к воротам.

Высокие шпили башен, словно пики, возвышались над землей, стремительно целясь своими иглами в небо.

Едва я добралась до ворот, как маленькая дверца дернулась, отделилась от общего деревянного полотна, и представила моему взору молодого, в коричневом балахоне с веревочным поясом, монаха. Капюшон предупредительно скрывал лицо едва ли не по самые глаза.
- Слушаю вас. Могу я чем-нибудь помочь?
- Я бы хотела видеть Клариссу Марию Брадау Висконсе.
- Проходите в сад, и там обождите, если вам не трудно. Я доложу о визите аббатисе, и так скоро, как сможет, она вас примет. Простите, как вас представить?
- Виттория Колони, посланница Ордена Древних.

Побледнел, побелел юноша, глаза округлились от удивления, хотя все еще пытался удержать маску равнодушия, сражаясь с нахлынувшими переживаниями.
- Х-хорошо, - невольно запнулся на слове, - проходите сюда, - и махнул рукой вправо, давая возможность самой по дороге выйти в оговоренное место ожидания. - Брат Родриго, проведите нашу гостью в сад. А мне нужно отлучиться.
Радостно закивал мой провожатый внезапно появившемуся у нас на пути монаху.
- Да, конечно. Следуйте за мной.

Я подчинилась, хотя все-таки пытливым взглядом уловила, как недавний знакомый едва ли не на бег срываясь, скрылся по укутанной пышными зелеными лианами аллее внутри комплекса хоть и небольшого, но довольно уютного и экономически развитого, abbas nullius (удельного аббатства).

***
Прошло не больше получаса, как рядом со мной (сидевшей на лавке под большим, вековым деревом, и увлеченной вежливой беседой с новопреставленным чернецом) появился мой прежний провожатый.
- Аббатиса ждет вас. Прошу проследовать за мной.

Резко вскочила я с места от волнения, отчего беднягу тут же передернуло от испуга.
Пристыжено улыбнулся, пытаясь сгладить образовавшийся конфуз:
- Да, да, за мной.
Разворот - и, сгорая то ли от страха, то ли каких других чувств (в голову лезть из вежливости не стала), торопливо шагал вперед, часто оглядываясь и нервно улыбаясь.

Длинная аллея вела нас между мелкими зданиями, словно пытаясь запутать, местами превращаясь в, хоть и незначительных размеров, но весьма красиво украшенные и скрупулезно убранные (до последнего лишнего листика или неправильного размера иль вида травинки) дворики. А оные (и здания, и дворики) в свою очередь, совокупностью своей образовывали небольшие, кругом главных строений облепленные, островки обитания смиренных: органичное обрамления трех высоких башен-церквей. В одну из которых мы сейчас, как раз, и направились.

Дверь скрипнула - и мы вдвоем оказались в светлом, с белыми стенами, большими окнами и высокими потолками, зале.
- Теперь наверх, - учтиво предупредил, уведомил монах, лишний раз дав себе повод оглянуться.

Я лишь мило улыбнулась в ответ и торопливо, послушно последовала за ним.

На втором, или на третьем этаже - точно определить сие в серпантинном королевстве закрытых дверей было немного сложно, да и, по сути, неважно... - размещался кабинет той, на которую возлагаю огромные надежды не только свести меня лицом к лицу с Демоном, но и выступить неким гарантом, что эти короткие мгновения не окажутся для меня последними в этом мире.

Стук в дверь - и затем чернец отворил ее, не дожидаясь приглашения.
- Проходите. Вас ждут, - едва слышно шепнул и, торопливо (не без счастливого облегчения) обошел меня стороной и мышей умчал прочь от греха подальше.

Глубокий вдох для храбрости - и переступила через порог.

***
- Хорошо, Виттория, - отозвалась матушка и прошлась по комнате. Замерла сбоку от своего стола, - я выслушала вас и вашу просьбу. Много обещать не смогу. Тема очень тонкая и сложная. А, особенно, относительно Доминико Роберто Джованни, - тяжелый, глубокий ее вдох; взгляд на мгновение опустила в пол. - Я отправлю ему письмо с просьбой прибыть сюда как можно скорее, при этом о вас, о вашем визите и деловом предложении упоминать, рассказывать пока не стану. Подготовлю почву уже по приезду. Это для вашего же блага, и блага дела грядущего. Ждем вас через неделю. Правда, безопасность при встрече с Бельетони я не гарантирую. Сами должны понимать: кто и куда явились; на что идете, будучи посланником врагов, которые еще не так давно мечтали стереть нас с лица земли, и при этом почти добились в сием мероприятии полного успеха. Пусть и прошло несколько веков с тех пор, но разве это умалит те потери, которые мы понесли? Разве вернет к жизни тех наших близких, которых мы потеряли, которых ни за что вам подобные так безжалостно изничтожили?
- Вы полностью правы, - тихим голосом ответила я. Тяжело сглотнула. - А потому я готова ко всему. Буду премного благодарна, если организуете нашу встречу с синьором Бельетони. А о большем - не смею и просить.
- Превосходно. Через неделю...
- Благодарю.
- Брат Алексий, проведите нашу гостью на выход. С Богом, Виттория.
"С Богом", - едва слышно прошептала я.

***
В условленный день я снова стою на гребне холма острова Эйзем и смотрю в глаза своему туманному, пугающему будущему.
Что ж, Fata viam invenient. От судьбы не уйдешь.

Глубоко вздохнуть - и пуститься навстречу совей участи.

И вновь, едва приблизилась к воротам, как дверь скрипнула и навстречу показался обитатель монастыря. Вот только в этот раз была девушка. В сером длинном льняном одеянии, она больше вызывала во мне доверия к происходящему, нежели меня вновь бы встретил прежний, перепуганный моей сутью, монах.
- Доброго времени суток. Я могу вам чем-то помочь?
- Я - Виттория Колони. Аббатиса должна была меня сегодня ожидать.
- А, это вы? Проходите. Брат Доминик вас ждет.

Казалось, что-то оборвалось внутри меня - и лезвие гильотины рухнуло, обезглавливая мою смелость и надежды. Страх вскарабкался по спине, задрожали руки. Смерть улыбнулась и тихо зашипела на ухо. Первая мысль - развернутся и бежать.
Но нет. Приказываю остаться. Совладать с собой. Не смею. Я готова. Я - выдержу.

Просто смирись, Виттория. По крайней мере, ты умрешь за благое дело. За светлое будущее. Чужое светлое будущее.

Эх, Гецци. Чувствую, сегодня я ошиблась в своих решениях и подведу тебя. Не спасу много душ. Не буду важной особой грядущего.

Так, не паниковать! Спокойно.

Замерла я на пороге высокой башни. В этот раз это была не та же церковь, в которой размещался кабинет Клариссы. Нет. Нам пришлось свернуть направо и прогуляться гораздо глубже по территории аббатства.

- Проходите, - милым, тонким, изнеженным голосом проговорила девушка и пропустила меня в здание пред себя. - Идите все время прямо, а потом сгуститесь вниз. Вас встретят.
Быстро встряхнуть головой, прогоняя новое наваждение чувств переживаний, - и ступить вперед, закрывая за собой дверь.

 » "Ч. 3 Глава 30. Бельетони"

***
Шаг за шагом. Мысли взрывались в голове, будоража прошлое.
А вот и разговор с одним из друзей Вителли всплыл в памяти:
- Это хорошо, что именно вы отправитесь на встречу с Бельетони.
(цинично улыбнулась я в ответ)
- Нет, не подумайте, - продолжил тот, - дело не в желании спихнуть гиблое дело на ближнего, и даже не в вашей этой... магии.
- А в чем же тогда? - с интересом уставилась на него я.
- Всем давно уже известно, что любые двуногие (люди, вампиры, полукровки) для этого демона делятся на две категории: которых он хочет убить, и, пардон, с которыми жаждет совокупиться. И вот как раз у вас из-за столь прекрасной внешности больше всех шансов попасть во вторую группу, нежели у кого другого в этом зале, не говоря уже о нас, мужчинах. Только тсс, это я вам по секрету говорю, а то наши дамы непременно обидятся.
Рассмеялась я над таким глупым суждением и невольно покачала головой.
...
А сейчас это казалось не таким уж и абсурдным. Ведь остается лишь уповать на то, что это - правда, и он не всех мечтает изничтожить; а значит у меня будет шанс хотя бы высказаться, прежде, чем окончательно получив отказ с моей стороны, тот не запечатлит на мне свое решение "против". И при этом, конечно, я надеюсь, в нем хватит корректности и воспитанности на жертве не удовлетворять свои плотские нужды и желания.
- Вы не меня ищите? - от неожиданного голоса за моей спиной молнией пробило с ног до головы, и заставило передернутся на месте. Резкий (мой) разворот.
Молодой человек стоял буквально в нескольких футах от меня. Более того, его лицо. Оно было мне уже знакомым, отчего еще сильнее я похолодела и обмерла в удивлении.
(странно, но его глаза словно светлели; будто тьма таяла в них, являя чистый взор)
- Не переживайте, на своих жертвах свои плотские нужды я не удовлетворяю, - не без язвительной насмешки вдруг изрек тот.
(тяжело сглотнула я, мысли застопорились в еще большем ужасе)
Неужели это - ОН?
Словно угадал последующий ход моих мыслей, вдруг вежливо поклонился:
- Доминико Роберто Джованни Бельетони. Я слышал, вы искали со мной встречи? Прошу прощения за столь неприглядные палаты, в которых вас встречаю, но можем пройти, если не против, чуть дальше, и вокруг нас будет больше места и удобств для последующей беседы.

Робко, испуганно кивнула.
- Тогда, прошу, вперед, - ткнул рукой соответственно, - поверьте, дорогой не ошибетесь. А я сразу за вами. И обещаю, в ближайшие полчаса не пытаться вас "изничтожить". Ваш визит слишком меня заинтриговал, чтобы лишить дурным поведением столь увлекательного события мою тихую, рутинную жизнь.


Шаги вперед.

Нырнуть в небольшой проем - и оказались в просторной, хоть и с низкими потолками, комнате. Стены были из голого камня, правда, местами, все же их прикрывали (украшали) картины с пейзажами и чьими-то портретами.
Свечи взволнованно игрались светом по замысловатым образом расставленной мебели: практически в центре стоял небольшой диван, а в самом углу - теснился письменный стол с табуретом. Вдоль одной стены располагались полки с книгами. А у другой - два кресла и небольшой, видимо, для чаепития или уединенного обеда, столик.

- Присаживайтесь, - вежливо предложил мне хозяин сей обители и указал на софу.

- Благодарю, можно, я стоя?

Замер, скривился в удивлении и легком негодовании. Короткая пауза - и ответил:
- Как хотите. А я, с вашего позволения, все же присяду.
- Да, конечно.

Обогнул диван и плюхнулся в кресло. Вальяжная поза. Внимательный взгляд.
- Слушаю вас.

Глубокий вдох, готовясь издать нужные звуки, но, словно что-то внутри сидело меня и не давало мыслям течь в нужном направлении.

- Вы... я вас узнала.
(от волнения невольно сжала свои пальцы одной руки другой)

- Польщен, - ухмыльнулся. Вдруг шевельнулся, сменив положение рук и ног и вновь замер, изучая меня взглядом.

- Зачем вы меня тогда спасли?

Рассмеялся, на мгновение спрятав, опустив взгляд. И вновь сражение взоров: глаза в глаза.
- И это единственное, что вас интересует? Я думал, у нас беседа будет немного в другом русле.

Тяжело проглотила скопившуюся слюну из-за переживаний:
- Прошу... ответьте. Прежде чем, - тут же осеклась.
- Прежде, чем что? - выровнялся на месте, лицо его на мгновение стало серьезным.
- Прежде, чем мой визит станет в тягость или разозлит вас, - решаюсь хоть как-то поприличнее обрисовать свой страх перед его безумством и пылкостью.

Тяжелый вздох. Встал вдруг. Прошелся по комнате, к столу. Отодвинул ящик и достал оттуда небольшой графин с вином.
Разворот в мою сторону.

- Выпьете?

(сглатываю ком чувств)
- Простите, не буду.
- Почему? - мило улыбнулся.
- Хочу судить всё на трезвую голову.
- Будь по-вашему, - налил себе в бокал, а остальное - отставил в сторону (на столешницу) и вновь прошелся к креслам.
Небольшая пауза - присел. И сызнова взор обрушил на меня.
Пригубил багровый напиток.

- Почему спас? - небольшой, тихий смешок. - Жаль было дать погибнуть при таких нелепых обстоятельствах.

Лживо улыбнулся, скрывая правду еще глубже.

Глубокий (мой) вдох.
- А на самом деле?

Вдруг расхохотался, еще глоток и пристальный взгляд мне в глаза:
- Как можно так сильно бояться, но при этом стремительно нападать?

- Я на вас не нападаю, - поспешила оправдаться.

- Я образно... Почему спас? Может, конечно, уже догадались... я давно за вами слежу. Еще как на приступах к городу и деревням вы начинали с вашим другом учиться охотиться. Вы простите мне мою бестактность, но я не удержался... Уж слишком увлекательно всё было, особенно ваши мысли.

- Мысли?- дрогнула я.

- Да не бойтесь вы, присядьте уже. Да, мысли. Я смело в этом сознаюсь, потому что знаю, что и вы сами себе позволяли не раз такую вольность: забираться в чужую голову и выуживать оттуда сокровенное.

- Я не со зла.
- Я тоже.

Замерла.
- Прошу, Виттория, присядьте. Не раздражайте. Я вижу в вас сейчас лишь дружественного собеседника. Так что не будем портить эту идиллию.

Покорно кивнула. Несмелый шаг - и опустилась на софу, как раз напротив него. Взгляд в глаза.
Нервы натянуты тонкой струной, по которой так и выплясывал страх с волнением.

- Более того, - вдруг продолжил Бельетони. - Мне импонируют многие ваши суждения, стремления. И даже в душе... вы чем-то напомнили мне меня самого. Того, давнего, юного глупца. Такого же наивного, самоотверженного романтика. И к тому же однолюба, - рассмеялся, - да, это всё нынче глупо звучит, и вряд ли можно поверить. Но... Так что... я просто хотел узнать, что из этого всего выйдет. И вот, смотрите, вы здесь. В логове демона, ведь так меня обычно нарекают? И не просто в гости зашли или попали в лапы хищника. Нет, вы с деловым предложением, которое я с удовольствием выслушаю и обдумаю основательно, восприняв всё всерьез.

Долгий, глубокий взгляд, уткнула в пол, тщательно собирая мысли в порядок. Тягучие мгновения - его терпение. Мои попытки совладать с собой.
Ну, же... ты так долго к этому шла.
Давай, Виттория!

Глаза подняла и уставилась на собеседника. Страх стал понемногу отступать, давая возможность впервые ясно увидеть того, о ком так много слышала. Удивительно, но он был единственным, кого я встретила здесь не в монашеском одеянии. Даже Кларисса, и та была в сером, льняном платье до пят и вимплом на голове, как все другие монахини. Доминик же позволял себе расхаживать в мирской одежде: светлая рубаха с небольшим вырезом; коричневые, из кожи, штаны, подпоясанные черным, широким, с большой бляхой, ремнем. Темные, плетеные сандалии.
Да и сам он выглядел - отнюдь не жителем этих смиренных мест.
Высокий, худощавый, с жилистыми руками и крепкой шеей. Короткие, черные волосы. Темные, густые, идеальных дуг, брови. Блестящие от коварства и одновременной доброты карие глаза, обрамленные пышными ресницами. Тонкие, чувственные губы. Ровный, правильный нос.
Милое, подкупающее своей красотой, лицо, вызывало какое-то непонятное, предубежденное доверие и симпатию... Еще одно, беспроигрышное оружие этого свирепого существа.

На мгновение опустить взгляд, в очередной попытке справится с эмоциями, и решилась:
- Я слышала вашу историю. А вернее то, на что обрекли мне подобные... послушников из вашего Ордена, - тяжело сглотнуть слюну, - я соболезную.
- Не стоит, - едко, коротко улыбнулся Доминик.
- И всё же, более того, местами я даже оправдываю ваши поступки.
- Я в этом не нуждаюсь, - очередной укол ухмылкой.
- Я понимаю, что выгляжу в ваших глазах недостойной снисходительности и уважения, в силу...
- Отнюдь не так.
Замерла на мгновение:
- Прошу, не перебивайте. Мне и так сложно при вас собрать все мысли в кучу и правильно, полно для понимания, выразить всё то, что хотела.
(улыбнулся вдруг добро, понимающе)
- Я не перебиваю, я сразу расставляю все точки над "и".
- И всё же, прошу.

Молча кивнул и язвительно улыбнулся, завидев мое временное замешательство. Отставил бокал всторону.

Пристыжено усмехнулась и я в ответ. Чувствую, что краснею от смущения.
- Вы, наверно, уже знаете, что определенный круг вампиров, в том числе и я, совсем недавно выступили с идеей создать Орден, подобно вашему, полукровок, только объединить уже в себе мне подобных - Древних.

Выжидающе, уставилась на него.

Молча кивнул.

- Так вот. Все мы готовы гарантировать строгое повиновение человеческим и своим, образованных из нужды и способа жизни, законам под угрозой смерти. Впредь не будет с нашей стороны такой своевольности по отношению к людям. Никто не смеет просто так, без острой на то необходимости, причинять вред человеку, манипулировать им или убивать. Будут избраны Поверенные, которые возглавят этот контроль за соблюдением порядка, а так же Совет, который не только будет регулировать новообразование, но и...
- Погодите, Виттория. Позвольте мне не фамильярничать с вами, раз уже все это дело предполагает столь тесное сотрудничество в воспитании нового общества. Всю эту теорию я уже давно знаю.
- ... к-как?
- Лучше, - вдруг встал и прошелся по комнате. Еще шаг - и замер около меня. - Лучше скажи, как вы собираетесь это гарантировать? Как вы заставите всю ту свору, что шатается, недобитая, по миру, отказаться от дикарской алчности и жадобы, сменив свои яркие высоты на, пусть и "цивилизованное", но низкое (по сравнению с нынешним их положением) сословие "подчиненных вельмож"? Кстати, то прекрасное представление с выходом духа из тела, внезапным сном стражи и метанием предметов, битыми стеклами и прочем, можешь опустить. Его я уже видел. Всё это - прелестно, но нужно нечто большее, нечто более убедительное. Нужна жесткая, грубая сила, готовая не просто строго наказывать, но и безжалостно казнить...
- Это не я...
- Что?... - замер в непонимании Доминико.
(пауза)
- Я не хочу, что бы у нас всё начиналось со лжи. Пусть я и поступила так со своими новыми соратниками, но то была крайняя необходимость, ведь иначе их не переубедить. А с тобой я хочу заключить честный, прозрачный договор, пусть даже если он и приведет меня к провальной утопии
(молчит, изучая меня)
Нож метнула не я, - вновь веду, искренне надеясь на ответную лояльность. - Да и сон прислуги - дело зелий, а не моей силы.

Вдруг рассмеялся.
- Да уж, Виттория. - глубокий вздох. Глаза все еще широко распахнуты от изумления. - Ты, право, меня удивила. Причем не самим рассказом, а такой откровенностью. Я не заслуживаю ее, - закачал головой. - Я не стану тебе другом. И твоя борьба - не мой удел.
- Я и не жду.
- Знаю, но глубоко в душе надеешься. Не ищи во мне ничего доброго и искреннего. Честь - да, а доброты - не стоит. Умерла она давно. А если что и кажется, то так - временные казусы. Я - не Торре, и чтобы со мной не произошло, я не изменюсь уже. Слишком поздно.

(звук его имени больно полоснул меня внутри, но попыталась не подать виду: скрыть боль и отбросить поводья шока; чувствую, что краснею)
- Может, еще не родился тот, кто пробудит в тебе душу, - отвечаю через силу.

Тихо рассмеялся.
- Боюсь, и не родится.
(тишина засела между нами: каждый пытался в этот миг обуздать собственные мысли и всколыхнувшиеся, нахлынувшие из пробитой бреши, воспоминания)
- И кстати, можно дать тебе совет? Как бывалый начинающему? - неожиданно отозвался Бельетони, первым решившимся нарушить молчание.

- Прошу, - с удивлением и интересом уставилась на него.

- Верность твоя мужу - несомненно, прелестна. Но только... бессмысленна. Их не вернуть. Тех, кто ушел, - не вернуть. Даже если бы мы стали самыми настоящими чародеями. Вот во мне - множество чужой силы. А толку - ноль. Кто ушел - тот ушел. И как не проси - сука, не вернется.
(вздрогнула, промолчала)
Так что хватит, Виттория, ждать то, чего не может быть. Начинай жить, а то как я - просадить не одно столетие, прежде чем, в конце концов, возненавидишь его, ее (в моем случае) за то, что существовала, за то, что ворвалась в мою жизнь... и за то, что ушла.
(и вновь пауза)
И да, как бы ты себя не казнила, Торре не в счет.

(прячу от стыда взгляд в пол)

Заметил. Улыбнулся, понимающе.
- Полно смущаться. То, что у тебя жило в сердце к нему - простое увлечение, ошибка. Ведь если бы на самом деле то была любовь, сейчас бы ты не здесь, рядом со мной, отсиживалась, а где-то на другом конце света таяла в его объятиях. Разве не так? Разве я не прав? Ты верна своему мужу до последней капли. Своему мертвому, ушедшему с концами из нашего мира, мужу. И это не столь прелестно, как быстрее - жутко. Потому что человек или животное умрет через полвека-век, а ты, я, и нам подобные, останутся и через тысячу лет, храня, лелея, додумывая то, что уже давно беспочвенно и нелепо. То, что даже уже земля не помнит, и о чем дождь не плачет.
Нет, я не пытаюсь тебя склонить на свою сторону. Не говорю, чтобы пускалась во все тяжкие. Нет. Поверь, мне очень нравится видеть тебя именно такой, какая ты есть. Да и с деловыми партнерами я не "совокупляюсь", как кто-то из твоих друзей выразился, - ухмыльнулся. - Хотя, в твоем случае не против был бы нарушить свой принцип, - и вновь короткая улыбка.- Но я не об этом. Подумай, что тебя ждет. Твоя чистота - это чарующе. Вот только без всякого смысла и толка в дальнейшем.
- Ладно, - вдруг прошелся к книжным стеллажам. Разворот. Замер, наблюдая за мной. - Возвращаясь к старой теме. На самом деле, мне тоже уже наскучила та жизнь, которой я день у день упиваюсь. Да и Кларисса с Мари вечно сетуют на мою бесчеловечность и запущенность, - махнул вдруг рукой и широко заулыбался. - Да и чего кривить душой? Давно надоело сражаться с этим стадом баранов. Хочется чего-то более толкового, что ли. Перемен. Может, даже, "друзей" заведу. Ладно, всё это - шуточки. Хотя в чем-то здесь есть и правда. Я дам вам всем шанс. Я отступлюсь от своих казней, правда, в пределах только вашего Ордена. С тебя беру слово следить за всем. Нет, не с тех слепых кротов, что подписались под твоим замыслом. Хотя и с них спрошу, если надо. А так... возлагаю долг и надежды только на тебя, хотя ты, конечно, еще слабая, местами наивная, малоопытная и, порой, глупая... Без обид. И, кстати, никогда и ни с кем не будь такой искренней, которой была сегодня со мной. Это очаровательно, но, отнюдь, непрактично и опасно. Тот, кто сегодня тебе верный друг, завтра смело может стать заклятым врагом. И всё ранее сказанное поднимется против тебя и сыграет грубую роль решающих выстрелов.
Так что, подытоживая всё выше сказанное, я - на твоей стороне. Но... есть одно большое "НО". То, в принципе, что действительно хотел с тобой обсудить сегодня.
Замолчал, давая возможность интересу пробудится во мне
- Какое? - едва слышно шепчу.
- Грубая сила. Мне нужны доказательства того, что при вашем Ордене, а вернее в тебе, она существует. Что я не ошибся, и под всей этой сладкой, хрупкой внешностью стоит твердый стержень, который при виде огромной беды - не сломается. В случае большой необходимости, как я уже говорил, - ты сможешь не только отшлепать виновного, но и убить его. Хватит играть в игры, подобно тому, что было у вас с Ивуаром. Он - хоть и толковый учитель, но уж сильно бережет тебя. Опекает. С ним ты никогда не сможешь открыть свое "я". Не стоит вновь уподобаться той нелепости, которая была при первой нашей очной встречи. Поединки нужно устраивать с достойными врагами, и не понарошку, не до первой боли или раны, а - насмерть, только так можно в себе всколыхнуть и пробудить внутреннюю силу. Только так обуздать то, что вложено в нас Природой.

Тяжелые, полные замешательства и предчувствия неладного, (мои) вздохи. Каждый раз - чтобы задать вопрос, но храбрости не хватает. Еще попытка, еще... и наконец-то решаюсь:
- И что ты предлагаешь?

Коварно, ликующе улыбнулся:
- Ты мне докажешь свою верность и силу, а я тебе дам возможность открыть, пробудить наконец-то себя. Прошу следовать за мной.
Полуоборот и дернул с полки на себя книгу. Вдруг рыкнул, дрогнул стеллаж, а затем и вовсе открылась потайная дверь.
Нырнул в проем, не дожидаясь моей участи.

Выбора нет. Подчинилась.
Спешно сорвалась с места и подалась за ним.

 » "Ч. 3 Глава 31. Испытание"

***
Шаги в неизвестность тяготили и сводили с ума, но отступиться было еще страшнее. Я пыталась пробраться в голову впереди идущего Бельетони, силилась выудить оттуда хоть какую-то мысль, намек о том, что меня ждет спустя эти долгие, жгучие мгновения пути, когда, в конце концов, мой поводырь замрет - и передо мною раскроются врата ада (а в том, что ждет меня именно ад, отчего-то я отнюдь не сомневалась).
Да все попытки попусту: тщетные старания, словно птица о стекло. Заслонка слишком плотная, чтобы своим неумелым, слабым клювом пробить брешь.

Сделать глубокий вдох в такт шагу - и осмотреться по сторонам. Возможно, ответ лежит на поверхности? Длинный, узкий, с низким, сводчатым потолком и каменными стенами, кое-где с торчащими из чугунного ажура факелами, коридор бежал извилистым серпантином в непроглядную даль. И кроме как таинственных, время от времени, появляющихся запертых кованных дверей, ничего нового не происходило. И разгадок не следовало...

И вдруг в моей голове родилась и засела упертая мысль, которую, казалось, даже гвоздем не выковыряешь. Все эти катакомбы отчаянно напоминали монастырь капуцинов. Тот самый, где якобы хранилось тело почившего Ивуара.
Набрать полную грудь воздуха, подавляя страх, смущение и волнение, и задать странный, но не менее важный для меня, вопрос:
- А где здесь покоятся усопшие?
Вдруг резко остановился Доминико. Разворот, пытливый взгляд в глаза.
(от неожиданности того действий, я не успела совладать с собой и чуть не налетела на него следом)
- А тебе зачем?
(тяжело сглатываю переживания)
- Простой интерес, - попытка оправдаться.
- Странный интерес.
Поворот - и пошагал дальше.

И едва я начала уже себя корить за такую глупую вольность, едва разозлилась на себя за сию глупость (толку, что узнаю? даже если и здесь, даже если... и меня ждет нечто подобное, даже если...)
- В южном крыле монастыря, - неожиданно раздался его голос, перебивая мои запутанные, полные паники, мысли. - На кладбище. Если говорить о полукровках. А вампиров - сжигаем и развеиваем прах с утеса.
Замер вдруг (и вновь едва успела остановится вовремя, бледнея, зеленея, холодея от страшных дум).
Зазвенели ключи в руках Бельетони, щелкнул замок.
- А здесь и Древние бывают?
(послышался тихий смешок; краем глаза уловила едкую ухмылку)
- Иногда, - дверь рыкнула и медовый свет свеч брызнул в лицо.

Зашевелился, задергался монах, что, видимо уснул за столом. Нервно поправил свой балахон, а затем принялся ровнять бумагу, которая была ему вместо подушки. Чуть сдвинул чернильницу, поравняв относительно листка.
- Доброго времени суток, - с негодованием гаркнул Доминик. - Отворяй - и вдруг метнул головой в другую (от входа) сторону, указав на еще одну дверь.
- Д-да, да, конечно, - рысью кинулся чернец исполнять приказ.

Щелкнул очередной затвор. Рыкнули петли.
Шаг за порог.

И вновь коридор. Такой же длинный и угрюмый, да только по бокам уже были не кованные двери, а... решетки.

- Где мы? - вопрос сам по себе вырвался, неосознанно.
Но Бельетони лишь хмыкнул и не проронил не слова. У одной из таких заграждений на мгновение остановился. Проворно вытащив из настенного держателя факел, щелкнул затвором и открыл темницу.
По маленьким ступенькам вниз.
Движение вбок Бельетони - и закрепил в крюке огниво.
Почти все было во мраке, лишь вокруг нас полыхал островок света жизни. Перепады освещения невольно сбивали мой взор с толку, а потому прошло несколько тягучих мгновений, прежде чем смогла все уловить, рассмотреть... и ужаснуться.
Большая зала, несколько канн в длину и поперек. Четверть ее (как раз, где нынче находились мы) была отделена от остальной территории огромной, до самого (высокого) потолка, решеткой. Внутри кто-то был...
Свет лениво эхом расползался по полу, достигая, от силы, до половины помещения, а потому отчетливо увидеть, что именно крылось на том конце, было сложно. Единственное, что различила, так это неясную фигуру, скрючившегося на полу, существа. В нем было мало человеческого: тихая, размеренная, едва слышная, поступь сердца, при этом дыхание уж совсем редкое... и скорее всего, больше по привычке, чем нужде: то временами срывалось в бег, то замирало, словно у мертвого.

Древний. Это был... Древний.
Вот в качестве кого... "иногда"... бывают здесь вампиры. Узники...

- Ты не думай... - вдруг отозвался Бельетони, отчего я тут же невольно содрогнулась, чрезмерно испугавшись. - Он не тот, кому стоит сочувствовать. Как по мне, - важно, неспешно прошелся вдоль решетки и замер у замка. Достал ключи из кармана, - он вообще ничего не стоит.

- Не нам судить их, - опустила взгляд в пол.

Казалось, Доминика от моих слов передернуло на месте.
Пристально уставился на меня.
- Как раз таки нам, Виттория. Как раз таки... нам.
Дернул на себя дверь - и зашел внутрь.

Вампир дрогнул, слегка зазвенев цепями (видимо, инстинктивно), но дальнейших действий с его стороны не последовало.
Приблизилась к решетке и я, замерла в нарастающем волнении.

Бельетони ступил к узнику ближе и пнул того ногой.
- Вставай, ублюдок. Дело к тебе есть, - поворот ко мне и мило, лживо улыбнулся палач. - Проходи сюда, к нам. Не бойся.

Несмело подчинилась. Короткие, робкие шаги - и нырнув в проем, замерла рядом с Демоном.
- Вставай говорю, - снова пнул заключенного, - а то сейчас сам прикончу.

- Давно пора, - едва слышно прошептал мужской голос, и вдруг Незнакомец залился кашлем, отчаянно содрогаясь от спазмов.

- Зря ты так. Сегодня тебе выпадет шанс побороться за свою жизнь.

Очи (белые, словно фонари на фоне грязного, зловонного, истощенного тела) уставились на своего Судью, а затем взгляд перевели на меня.

- Кто она? Зачем зрители?

Рассмеялся Бельетони. Разворот и - вышел из каземата. Еще мгновение - и приговоренно лязгнула дверь, щелкнул затвор, обреченно оставляя меня... наедине с узником.
- Она - не зритель. Она, - вальяжно прошелся по комнате и присел на выступ в стене, словно на лавку, ногой упершись в каменный валун, что лежал на земле, недалеко от выхода, - твой билет на волю. Сегодня кто-то один из вас покинет эти стены. И кто это будет - решать вам.

Едким морозом прошлись по моей коже жуткие слова. Казалось, сердце остановилось.

- Чего ты добиваешься, нечисть? - облокотившись на руки, исподлобья уставился на Доминика вампир.

- Чего? - расхохотался Демон. - Зрелищ. Так что давай, вставай - и попытайся отстоять свое право на свободу.

Хмыкнул арестант и вдруг вновь залаял от кашля.
Мгновения содроганий, натяжных звуков - и, глубоко вдохнув, неспешно расселся на земле.

Только сейчас я заметила, что кандалы с узника сняты. И цепи... больше не звенят.
Ужас сковал всё внутри меня, приказывая бежать, куда глаза глядят. Но разум... констатировал, что поздно, бежать уже... поздно.

- Я не буду с ней драться, - едва слышно прошептал Незнакомец.

- Почему же?
- Я не буду драться с женщиной.

Вдруг прыснул от смеха Доминик и встал со своего места. Прошелся вперед, ближе к нам.
- Да ты - джентльмен, как я погляжу. А чего ж тогда это тебя не остановило, когда ты еще пару недель назад ввалился в дом той невинной девицы? Когда высосал до дна ее жизнь, а затем, дабы замести следы... изничтожил всю ее семью? Даже детей и стариков не пожалев.
(молчит)
Ну? Что в рот воды набрал? И это - только последнее твое достижение. А сколько еще таких синьорин, юношей и прочего добра за твоими плечами? Или ты можешь убивать только слабых, неравных в силе... людей? Тогда не бойся, она - неофит. Даже силы своей еще не знает. Всё будет легко... как ты любишь.

- Я не буду с ней драться! - злобно прорычал арестант.

- Будешь. Иначе оба умрете, я долго ждать не стану... Так или иначе, тот, кто выживет из вас двоих, беспрепятственно покинет не только эту комнату, но и остров. А не нравится затея - могу прикончить двоих прямо сейчас - и по делам веселью.

Сердце мое ойкнуло и, казалось, оборвалось. Замерло, забыв как биться.
(неспешно, подобно тени, обернулась к Бельетони)
- Доминик, прош...

Но... не успела договорить.
Видела, как Судья наш дрогнул от неожиданности, как округлились его глаза, а затем и во мне разлилось понимание - острая боль в горле парализовала все тело, я чувствовала, как из меня высасывают жизнь. С каждым спазмом вампира груди, с каждым таким позывом высасывания - от меня убегало мое будущее. Конечности немели, взгляд мутнел.

Узник сделал выбор...

И вдруг, словно взрыв. Словно тысячи залпов пушек, разрывая происходящее. Яркий свет залил глаза.
Еще миг - и я стою вновь, как ни в чем не бывало, напротив заключенного, всматриваясь то на него, то временами метаю взгляды на Бельетони.
Будто кто настоящее отмотал назад.

- Будешь, иначе... - вдруг Доминик обмер на полуслове. Пристальный взгляд округ, а затем в замешательстве на меня. - Что за чертовщина?
(тяжело сглотнула я, сама не понимая, что происходит)
Как ты это сделала?

Пристыжено, неосознанно, закачала головой.
- Эт-то не я...

- ТЫ ЖЕ ГОВОРИЛ, ОНА - БЕССИЛЬНАЯ! - словно животное, зарычал со своего места узник.

Бельетони в момент натянул маску самоуверенности. Пренебрежительный взгляд обрушил на нас.
- Так и есть. Она себя не контролирует.

Вдруг миг, и, невольно уцепившись за мысли врага, я предугадала его последующий прыжок. Ловко увернулась вбок, едва не упав на землю, но успех был очевиден - вампир дернулся к жертве, но поймал лишь пустоту, болезненно, звонко брякнувшись о решетку.

- ЧЕРТОВА ШЛЮХА, ИДИ СЮДА! - словно бес зарычал изнутри доселе смирного вурдалака, и живо кинулся тот сызнова на меня.

Мой рывок в сторону, пытаясь спастись от ужаса.

- НЕ ЛЕЗЬ ЕМУ В ГОЛОВУ! АТАКУЙ! - неожиданно рявкнул Доминик и подошел ближе. Вплотную. Замер, боясь упустить хоть малейшую деталь.

Не сразу осознала, восприняла, что и кому это было адресовано.

"Атакуй". "Атакуй".
Неужто он на моей стороне?
Прежнее - фарс?
"Атакуй"
Не могу.
И вновь прыжок беса - пасть раскрылась, немного выдвинув вперед свои зловонные, острые, слюнявые клыки. Что-то дрогнуло во мне, руки сами пошли вперед, обороняясь. Резкое дуновение ветра - и ублюдок, словно тряпичная кукла, отлетел от меня на несколько футов, силой стукнувшись о стену.

И вновь вдох.

- Не думай, Виттория, не думай! - уже более сдержанно прокричал Бельетони. - Атакуй!

Нервы дрогнули внутри, руки сжались в кулаки. И сейчас было неизвестно, кого сильнее я ненавидела - этого гада, что пытается меня убить, или Доминика.

- Ты же говорил, что беспристрастен! - зарычал узник.

- Я на стороне победителя.
(пауза)
Не думай о злости! Не думай о его движениях. Представляй то, что ТЫ должна с ним сделать!

Слова едва ли я различала, что выкрикивал мне периодами Демон, да и толку от них было совсем мало. Страх с ужасом так прочно сплетались в канат, что в душе моей не хватало места ни для воздуха, ни для трезвости, ни для самоконтроля.

- Атакуй! - и вновь прохаживается мимо нас, застывших в напряжении жуткого пляса.
Вампир нападал - а я пыталась всячески уйти, дабы дать себе еще одно мгновение жизни.

Не думать. Не думать ни о чем! Не видеть ничего, кроме своего врага.
Силы уходят. А моя давно нетренированная ловкость совсем стала младенческой.

Представлять то, что бы я с ним сделала.
Но как бы я не жаждала обездвижить мерзавца, подобно проклятию Томы, все выходило лишь тщетно и глупо. Мне казалось, будто я - наивный ребенок, вообразивший себя чародеем.
Страх и отчаяние нарастали.

Я понимала, что проигрываю.

Внезапно что-то хрустнуло во мне, горло сжал спазм, а ноги будто отнялись. Парный танец окончен. Пристальный, утопившийся во мне, взгляд Незнакомца захватил разум, вмиг искалечив тело. Рухнула на колени, невольно сжав руками свою шею, будто пытаясь разорвать невидимые цепи, что пытались меня удушить, казалось, заживо разорвав плоть и тем самым оторвав голову.
Вдруг вампир сжался, чтобы, в конце концов, прыгнуть на свою жертву и добить, но в воздух вмиг сорвались с земли цепи с кандалами и с жадностью кинулись на негодяя. Алчно обвились и стиснули тело до хруста костей. Рухнул, словно в коконе.
Ментальная хватка разжалась - и я смогла выдохнуть, прийти в себя.

- ДОБИВАЙ ЕГО! - внезапно рявкнул Бельетони, отчего меня передернуло.

Но мгновение ока - и что-то произошло.

С разных углов отделились тени. Вылитые копии узника. Резкий рывок - и тут же кинулись на меня. Одного инстинктивно смогла отбросить воздухом, но второй успел прорваться. Мигом вогнал свои зубы в плечо, а когтями впился в спину, разрывая плоть и сдирая кожу.
Завизжала, завопила я от боли, да только тщетно - сопротивляться отнюдь не могла.

Лопнули цепи, зазвенев осколками по стенам. И уже еще два демона начали на меня свое наступление.
В глазах темнело. Контроль терялся. А очередные раны нанесенные, разрывая мою плоть, казалось, жилой за жилой распутывали плетение жизни.

Вдруг вспыхнули факелы - отчего так ярко и светло стало вокруг, осветив всё до последней песчинки в этой темнице.
Мелкие щепки, дохлые крысы, камешки... Всё улавливал мой жадный, предсмертный взгляд.

Земля вдруг взбунтовалась. Зашевелился песок, задрожали камни, зазвенели обломки железных цепей. Вмиг завертелся вихрь - и что было духу, помчался осколочный рой на бесов, безжалостно вклиниваясь под кожу, в дыхательные пути, в глаза, заживо выдирая всяческую надежду на противостояние.
Дикий визг, рев раздался вокруг, троясь немыслимыми муками. А я, захлебываясь собственной кровью, пытаюсь уползти прочь.
Глубокий мой вдох - попытка совладать с мутнеющий разумом - и нежданно кутерьма пала. Земля рухнула, словно с рук бросили, и замерла не шевелясь. Смотрю, как последние спазмы содрогают, колеблют тела ублюдков.

Боялась пошевелиться.

- Добивай, - послушалось тихое, за моей спиной.

Не реагирую. Пристально слежу, чувствуя, что сил моих не хватит на какое-либо полноценное движение, нет больше мочи на сопротивление. Но что еще хуже, враг не только еще жив, но и сейчас взорвется на меня с новой силой. Я чувствую, как его ярость растет.

Так и есть, двое тел замерло не шевелясь, в то время когда третье еще пыталось ловить глотки воздуха. Резкий рывок - два фантома исчезли, а затем тени метнулись в мою сторону.
Глаза мои распахнулись, не моргая, в ужасе, полны готовности встретить свою смерть.
...не сопротивлялась.

Что-то дрогнуло. Моргнул свет. Грубый удар - и бесы отлетели от меня в сторону. Силуэт обрел форму. Рядом... присел... Доминик.

- Добивай, я сказал, - уставился мне в очи. - Добивай.
Взял за руку и силой попытался поднять с земли. Подчинилась.
Боль стихала. Раны затягивались неспешно.

- Убей его - и ты свободна.

Изможденно, в отчаянии, уставила на него свои глаза.

- Убей, - кивнул головой, - и наш договор в силе.

Несмело подошла к узнику и его копиям. Не двигались.
Душа моя отчаянно молила Господа или Природу помочь: кто-нибудь, но лишь бы всё само произошло. Чтобы они уже были мертвы.
...тщетно.

Глаза выпучены, но веки еще иногда моргают.
Присела рядом.

- К-как я их добью? - едва слышно прошептала.

Промолчал.

- Доминик! - отчаянно вскрикнула я. - Разве этого всего - недостаточно?

- Добей.

И снова глотаю слюну, полную горечи. Отчаяние и ужас грызут голову изнутри.

- Я не могу...
- Можешь. Ради всех тех, кого ты хочешь спасти своим Орденом. Ты - сможешь.

Невольно провела рукой по своему лицу, снимая напряжение. Кровь размазалась, запекшейся мазью. Слезы прыснули из глаз. Опустилась на колени рядом.
И вновь решаюсь достучаться до понимания бездушного существа:
- Хотя бы скажи как?..
- Твоя казнь, ты - и думай, - прошелся к выходу, замер около ступенек. - Поторопись, пока он не очнулся.

Тяжело сглатываю слюну. Взгляд около.
- Хоть факел подай.

Глубокий, тяжелый вздох.
- Заживо спалишь?
- Да черт дери! Чего ты от меня тогда хочешь?! - гневно рявкнула я.

- Перегрызи горло. Оторви голову. И постарайся убить сразу его настоящего, и тогда тебе не придется кончать фантомов.

Слезы еще сильнее потекли по моим щекам,
дрожь разрывает тело, тошнота подкатывает к горлу.

- Ладно, - вдруг шаги в мою сторону. Присел рядом. - Выбери жертву, сосредоточься и испепели его.
- Что? - нервно дернулась, хотела отодвинуться, но тот пресек попытку и толкнул немного в сторону одного из тел заключенного. - Как? - недоумевала я. - Я не могу.
- Можешь. Я видел, что ты творишь со свечами и факелами. Огонь подчиняется тебе. Так что давай. Эта мерзость слабая сейчас и противостоять твоему разуму больше не сможет. Сосредоточься - и вперед. И помни, на кону гораздо большее, нежели этот недоносок.

Пристальный взгляд, тщетные попытки вообразить невоображаемое.

Обреченно прикрыла веки.

Но вдруг узник дрогнул, дернулся, отчего я тут же испугалась и уставилась на него. Еще движение - и что-то словно щелкнуло во мне. Перед моими глазами вмиг вспыхнул огонь, подобно видению - и тело вампира тотчас превратилось... в пепел.
Фантомы растаяли, оставив по себе лишь пологую, пустую вмятину.


***
Умыться в фонтане, сильнее укутаться в балахон, что предусмотрительно дал мне Бельетони (отобрав у монаха в катакомбах), дабы спрятать окровавленные лохмотья, - и пуститься узкими аллеями прямиком на выход. Почти весь путь преодолевали молча, утопая в собственных мыслях и решениях. Но вот еще немного - и упремся в ворота.

Что сказать? И стоит ли, вообще, что-то говорить?
Ведь он обещал, что если выполню его требование - договор заключен. Или Демон с легкостью и меня обманет, как поступил с Узником?
Хм... честь. Бельетони говорил, что доброты нет, а честь присутствует в темных закромах его бесчеловечности. Посмотрим, чего она, эта твоя честь, стоит.

Открылась калитка - и ступили несколько шагов вперед за пределы аббатства.

- Дальше я провожать не стану, - резко остановился - подчинилась; взгляд уставила на него, хоть и робко, временами убегая от смущения. - Дорогу к себе, думаю, сама найдешь, - ядовито ухмыльнулся.

Молча кивнула. Хотела, было, снять накидку и вернуть, но тот тут же пресек это своей рукой, ненароком коснувшись (моего) плеча. Осекся.
- Не стоит. Прощай, Виттория. Не быть нам друзьями, но и врагами отныне - тоже. Своё я слово сдержу, будь уверенна. А в подтверждение сей моей лояльности, - живо нырнул рукой в карман и достал оттуда кольцо, - вот перстень с гербом Ордена Полукровок. Такой же есть у меня, у Клариссы, Мари, Жаклин и Летисии. Этот же когда-то принадлежал Кагетанусу Каэтани, еще одному основателю Ордена. Но его больше с нами нет: после гибели почти всех послушников Эйзема, в том числе его жены и ребенка, отошел от дел и скрылся неведомо куда. Больше о нем никто ничего никогда не слышал. Даже мне не удалось его отыскать.
Что ж. Теперь храни эту регалию ты, основательница Ордена Древних. И пусть прямого отношения к нашему Ордену иметь не будешь, но мою благосклонность вместе с ним обретешь. Храни его, как святую реликвию. Любого, кто осмелится его, неважно каким способом, отнять, пусть даже у мертвой тебя, ждет неминуемая смерть, - резко потянулся и взял меня за руку, повернул к себе ладонью и, положив в нее кольцо, сжал в кулак. Отпустил. - Вот и всё, теперь дело за вами. Ведите себя правдиво, благородно, достойно моего уважения - и наши дороги никогда не пересекутся. Верь в свои силы. Не давай никому себя запугивать. Когда надо - карай, не глядя. Такая уж эта участь... судей: быть безжалостными и хладнокровными с теми, кто этого заслуживает. Слушай сердце, подчиняйся разуму. Прощай, - вдруг нежно, добро улыбнулся. - Всему, чему мог, я тебя сегодня научил. Ты справишься, и дело свое никогда не бросай, до последнего борись, даже если погибнешь в итоге.

Разворот - и, не торопясь, отдалился от меня, а затем и вовсе скрылся за воротами.

***

Спешно, запрещая мыслям возвращаться в прошлое, шагала к берегу. Разум тонул в тумане, а действия едва ли были осознанными. Только не думать, не думать о том, что учинила. Что вновь... убила. Не смей, Виттория! Не смей! Не сейчас!

Спуститься вниз, к воде, забраться в лодку (что меня предусмотрительно здесь дожидалась). Весла в руки - и попытаться снова справиться с этим нелегким, непривычным делом.
Погода стояла тихая, и, казалось, всё благоволило тому, чтобы я вернулась в сой мир и смело пошагала в будущее, даже не смотря на то, во что я медленно, но упорно, превращаюсь.
Нечисть. Демон... неужто спустя года, десятки лет... или, если повезет, столетия - я превращусь в такого же холодного, бесчувственного демона... как и Бельетони?
...

- Благодарю вас за помощь, синьор. Лодка ваша на том же месте, где и брала ее.
- Да какой я синьор, - пристыжено улыбнулся старик. - Да и это мне в пору благодарить вас, ведь за ту сумму, которую вы мне заплатили за нее, можно три таких купить. Я и не ждал старушку обратно.

Усмехнулась я.
- Пойду я.
- Может, я могу как-то вам еще помочь? Говорите, с радостью отвечу на вашу доброту.
- Да нет... разве что не знаете, кто может добросить до Терни?

***
В том виде, в котором я покинула Эйзем, явиться к Вителли, его свите, да и вообще на глаза к моим новым соратникам, нельзя было: ведь если раны и затянулись, то одежда могла о многом случившемся поведать. Молва, глупые слухи, домыслы, или же, даже просто, жалость, - мне не к чему. Пусть то, что произошло, схоронится тайной. Дело сделано, а какова цена за всё это - их не касается.
Ивуар же по настоятельной просьбе Вителеццо остался в Читта-ди-Кастелло, так что даже податься напрямик к своему единственному другу, и найти в его заботе и отцовских объятиях успокоение и прощение, сейчас я не могла.
Хотя выход был, и не такой уже и плохой.
Вот я уже недалеко от въезда в Терни, а там немного на восток - и в лесу... любимая сердцу "лачуга", дом Ара. Мой дом.
Отыскать пышное, красивое, зеленое с желтыми бантами платье; зеленые туфли и под цвет перчатки. Не менее вычурная и яркая шляпка с огромным пером.
Все это будет необходимо утром.
А сейчас самой натаскать из реки воды, нагреть в казане - и принять такую блаженную, такую необходимую для души и тела, теплую ванну с бокалом... сытного ужина из куницы.

 » "Ч. 4 Глава 32. Договор"

***
Читта-ди-Кастелло. Все еще 1627 год.

- Синьора Виттория Колони! - объявил слуга.
Уверенное, важное шествие до средины залы. Замерли все в ожидании. Некоторые, казалось, забыли даже как дышать.
- Ну же, дорогая! Не томите! Мы так долго всего этого ждали!

Надменная моя ухмылка.
В какой-то момент я осознала всю целостность картины, отчего стало тут же гадко и обидно на душе. Всё это сборище галантности и жеманности так легко и беспрепятственно отправило меня, хрупкую, неопытную женщину, в логово к дикому зверю выпрашивать защиту и безоблачное будущее для них. И после этого они говорят, что нам, дамам, нет места в политике? А ведь никто особо не стремился хотя бы сопроводить меня до Эйзема, или хотя бы Рима. Нет. Все сидели, как и сейчас, в своих уютных гнездышках и ждали вердикта. Все, кроме Ивуара, конечно. Вот и сейчас лишь только в его глазах блестит вместе со слезами радость встречи. Остальные же - просто сгорают от интереса и жажды получить так долго желаемое - иммунитет против своевольности Бельетони... И с этими особами мне придется иметь дело последующие года, а может, и века. Что ж... сие - мой личностный выбор, и от него уже никуда не деться.

Интригующая пауза - и бросила этой "своре" долгожданный кусок мяса: неспешно выставила руку вперед и застыла в ожидании.

Первым кинулся ко мне Вителли.
Голодный, пытливый взгляд.
Схватил мою ладонь в свою и с неподдельной жадностью уставился на кольцо.
- Ч-что там? - кто-то отозваться с другого конца залы.
Еще мгновения тишины услады, и Вителеццо ожил:
- Перстень с гербом Ордена Полукровок.
- Перстень основателя Ордена Полукровок, личная приязнь Бельетони к нашему замыслу, врученный исключительно мне.

Тихий ах вырвался из женских грудей, а мужчин, казалось, волной окатило удивления и облегчения.
- Как вам это удалось? - вновь послышался в замешательстве мужской голос.
Ухмыльнулась, смакуя и перебирая ответы.
- Мне повезло, - широко, не без язвительности, улыбнулась я. - Бельетони кроме двух известных всем типов двуногих, выделяет иногда и третий, с которыми склонен вести исключительно деловые отношения. В их число попала и я.

- А вдруг это - подделка? - послышалось где-то в углу. Тут же я перевела в ее сторону взгляд: молодая синьорина испуганно поглядывала то на меня, то на своего кавалера.
- В этом случае, - набралась храбрости я на дерзость, - вам стоило самой отправиться на Эйзем для переговоров, и тогда сейчас бы не было никаких сомнений в истинности происходящего.
- Ну же, полно ссориться! Ипполита шутит, - тут же вмешался Вителли, крепче сжал мою руку и немного повел, подал на себя, предлагая тем самым пройти ближе к столу (что опять пестрел десятками блюд). - Давайте же радостно поприветствуем прелестную Витторию и ее фееричную победу, нашу победу, да выпьем за звонкое начало!

***

- Что же, пора определиться с составом Совета, избрать первых Поверенных, - отозвался Роберт Французский, граф де Клермон-ан-Бовези, родоначальник династии Бурбонов.
- А что тут определяться? - удивился Вителли. - По-моему, и так ясно, все присутствующие здесь мужчины вполне достойны звания члена Совета. А вот наших жен и подруг, я думаю, не стоит обременять сей участью, - вежливо, с притворным интересом, уставился на присутствующих, хотя вопрос явно был риторическим. Победно ухмыльнулся Вителеццо, - так и думал. Или, - вдруг дернулся, словно озарение на него снизошло, - может у кого есть другие замечания, а, может, предложения?
- У меня, - вдруг отозвался Ар де Ивуар, отчего я невольно дрогнула, предчувствуя неладное. - Я свое место с радостью отдам Виттории Колони, а мне подойдет участь и простого Поверенного. Пусть буду первым среди множества последующих, - доброжелательно улыбнулся старик.
Зашевелились другие мужчины от немного возмущения и замешательства, однако Вителли, словно ожидал чего-то подобного.
- Зачем же ей место "освобождать"? Как по мне, присутствие синьорины Колони в Совете даже не обсуждается. Это - непременное условие, разве не так? - уставился предупредительно на других "членов", а дальше и на меня саму. Я лишь мило усмехнулась, хотя внутри раздирало волнение по поводу будущей участи Ивуара. Без него мне не справиться. Без него я сойду с ума в этих топях интриг и инсинуаций.
- И тем не менее, - скривился Ар.
- Ну, хотите, - не унимался Вителли, отчего я была ему сейчас немыслимо благодарна и впервые увидела его в другом свете, - можете быть так же членом Совета, но при этом заведовать лишь вопросами контроля над Поверенными? Им же тоже нужна твердая рука руководства и дисциплины.
- За, - резко выпалила я, не дожидаясь отрицания и отговорок Ивуара. Искренний, полный мольбы, взгляд обрушила на старого друга. Уловил, понял, покорился...
- Идет, - лицо его помрачнело, хотя злости не выказывало.

Облегченно выдохнула и смущенно спрятала глаза. Чувствую, что краснею.

- Ладно, давайте теперь выпьем за наше первое заседание! - радостно вскрикнул Матиас делла Ровере и резко встал из-за стола. Мужчины последовали примеру.
Выжидающие взгляды на меня.
Подчинилась.
Резво, счастливо, разрываясь от переполняющих сердце надежд, кубки взлетели ввысь под звуки ликующего Совета.

***
- А теперь в пору подумать о размещении нашего штаба, - радостно вскликнул Роже Бернар I (III) де Фуа-Кастельбон.
- А чем плох Читта-ди-Кастелло? - удивился Вителли.
- А можно личную просьбу, - беспардонным образом вклинилась в разговор я (дамы в негодовании скривились, и парочку мужчин закатили глаза под лоб, у остальных же интересом загорелись глаза, в том числе и у Вителеццо).
Тяжело сглотнула я, глубокий вдох для храбрости, и решилась:
- Роберт Французский, я слышала, что де-юре нынче Арагонезе принадлежит вместе с Искьей вашему роду, Бурбонов?
Ухмыльнулся тот вдруг, отведя на мгновение взгляд.
- Де-юре, может, и принадлежит, да только фактическим правителем все еще является род Колони.
В ужасе и неприкрытом удивлении уставилась я на Асканио (черствое, без единой видимой эмоции, лицо). Тут же осеклась.
Мило, скрывая истинные мысли, улыбнулась.
- Что ж, предлагаю нашим штабом, как выразился синьор Роже Бернар I, сделать Искью, в частности, Арагонский замок. А со временем можно будет расширить его размеры, создав целую паутину катакомб под землей, и там поселить рядом с собой всех приближенных и верных нам господ, при этом спрятаться от пытливых взглядов бренных.
- Господи, я влюбляюсь в эту женщину! - вдруг вскрикнул Вителли и тут же поднял кубок вверх.
(от неожиданности и смысла сказанного, я тут же смущенно спрятала взгляд; чувствую, как заливаюсь краской).
- Давайте выпьем за предприимчивость сей невероятной особы и за прекрасное будущее намеченных дел! За наш новый дом - таинственную Искью и неприступный, крепкий наш оплот - Арагонский замок!

***
Это было смутное время. Тяжелое. Недели, месяцы в пути, сражаясь с холодом и голодом.

- Виттория, можно я вас буду сопровождать в дороге? - мило улыбнулся Вителли.
- Я сам справлюсь, - грубо, дерзко перебил Асканио и оторвал руку своего друга от кареты, которой тот на нее облокачивался. Наигранно, дабы меня рассмешить, скривился Вителеццо, но смолчал.
- Позвольте мне решать, - смело выпалила я. - Вителли, я буду рада вашему обществу.
Холодный, полный негодования взгляд обрушила я на существо, которого некогда считала своим братом.

Молча опустил Колони глаза, не переча.

С того и понеслась.

В путь отправились я, Вителли, Асканио, его верный друг Матиас, Роберт Французский, Бентивольо и прочие достопочтенные господа. Время от времени, когда удавалось нам добраться до крупных городов, мы останавливались на ночлег в дорогих гостиницах или же у почтительных особ в гостях.

От дома к дому, от города к городу, от государства к государству (Испания, Франция, Скандинавии страны, Англия, Русское царство, Османия и прочее; вся Европа и Азия)... мы, словно посыльные от имени всех Древних, несли благую весть и щедрое предложение стать на нашу сторону, под нашу защиту и наше доброжелательство.

Вместе с количеством наших новых единомышленников по всему миру (уже не только ближние земли, но и далекие страны, к которым приходилось добираться на кораблях, бороздя моря и океаны, предусмотрительно запасаясь живым "продовольствием" впрок) росли недруги, видящие в нас зло и угрозу их власти. Не раз приходилось и вступаться за свою жизнь. Не раз проливалась кровь. Несли потери обе стороны. Безжалостные и непоправимые. Из наших рядов выбывали десятками новые соратники, не обходила стороной Смерть и старых: так пали Батист Контарини и Риарио Сфорца.
Активной оппозицией, и местами даже излишне агрессивной, были отдельные вельможи, которые отнюдь не хотели делиться своей властью и переходить под управление Совета Ордена. Среди них - Ваноцца де Альбре (княгиня Салерно), Федерико де Медичи (герцог миланский), Джироламо Орделаффи (герцог валанский), Гюстав де Бомон (граф Берфодский, Англия), Жан д'Овернь (барон де Северак, Франция), Всеволод Морозов (боярин, бывшее Московское княжество), отдельные колонизаторы в Латинской Америке (имена которых даже уже не помню) и прочие.



Все это невольно сближало меня с своими новыми товарищами, а особенно с Вителли...
Не проходило и дня, чтобы мы не сделали или не обсудили что-нибудь вместе. Постепенно Вителеццо стал продвигаться в моем внутреннем мире вперед, пока окончательно не занял центральное место.
Его нежность, внимательность, учтивость, понимание, поддержка в любых начинаниях и забота... подкупали не на шутку. Сама не поняла, как в итоге стала зависимой от него, не мысля и дня порознь.
Он даже помог осуществить (по крайней мере, начать) несколько моих давнишних грёз: на свои собственные средства, вырученные от выгодных торговых и политических сделок, и частично (в приличной доле) его, - я организовала реставрацию Этфе (отныне он стал именоваться как Аетфе); сохранила и приумножила библиотеку в Арагонезе; а так же открыла первую особую школу для вампиров и полукровок, причем допуская к обучению не только мальчиков, но и девочек, так же не заостряя внимание на их возрасте, сословии, расе и вероисповедании. Всех нуждающихся и желающих (паломников, послушников и просто служащих) стали размещать в пределах Искьи, отстраивая новые дома и жилища в катакомбах под замком.
...

Но как бы там не было, в этой бочке сладкого меда была огромная ложка горького дегтя: и так, если Вителеццо и видел во мне желанную женщину, с которой, по всей видимости, хотел разделить свое существование, в моей же душе теплились лишь исключительно дружеские чувства.
Ивуар же (и по сей день мой учитель и наставник) не поддерживал даже такое мое отношение к этому "назойливому ухаживателю", причем не особо вдаваясь в подробности, почему именно так.
Вителли же на подобное негодование Ара лишь отшучивался, что "чрезмерная отцовская любовь сего старика просто не выдерживает конкуренции".

А затем пришел день, когда вся эта шаткая конструкция рухнула, словно камень в воду, переворачивая основательно всю мою жизнь с ног на голову и разбивая ее вдребезги.

- Дорогая моя Виттория, - вдруг взял меня за руку Вителеццо и притянул к себе. Вмиг что-то встрепенулось внутри меня, предчувствуя неладное. Мгновения - и неожиданно стал опускаться на колено мой друг. Ужас прокатился волной по моему сознанию, но снаружи силой попыталась сие скрыть. Закрыла глаза, пряча волнение. - Мы уже прилично долго знаем друг друга, многое прошли, и с первой нашей встречи я пленен твоей красотой, умом и нежностью. Я дня не могу провести без тебя. И ты знаешь это. Ночами маюсь в беспокойстве, наедине оставляя тебя со всем этим грубым миром. Я больше так не могу. Я не мыслю жизни без тебя...
- Вителеццо...
- Прошу, родная моя, - вдруг зашевелился, отчего я тотчас открыла глаза и уставилась на, пугающую меня, картину. В его руках блестело обручальное кольцо. - Ты станешь моей женой? Станешь синьорой Вителли, да так, чтобы только Смерть могла разлучить нас?

В горле пересохло, и звуки забыли, как рождаться.
Как я могла упустить такое, как я могла допустить ТАКОЕ? И что теперь ему сказать? Как?..
А вообще, стоит ли убегать?
Ведь как говорил сам Ферни, и Бельетони настаивал, ждать - нет смысла...
Авалоса... не вернуть.
И ко всему я обещала своему мужу после его ухода - жить, словно обетов не было, жить дальше, хоть и хранить при этом светлую память о нежном прошлом.

- Ну же, не молчи, - нервически рассмеялся Вителеццо и невольно крепче сжал мою руку.

Казалось, слезы сейчас хлынут из глаз. Я не знаю. Я, действительно, не знаю, что мне делать и что сказать.
Несмело дернула, вырвала свою ладонь из его.
- Мне нужно подумать. Основательно подумать.

Криво, лживо улыбнулся Вителли, пряча истинные эмоции.

- Это - не отказ, - поспешила оправдаться я, успокоить. - Мне всего лишь нужно подумать. Поставить точку за прошлым, и найти в себе силы пойти дальше.

Несмело закивал. Спрятал кольцо в карман, а затем встал с колена, поравнялся со мной. Робко взял обе мои руки в свои ладони. Взгляд в глаза.
- Я понимаю. Я подожду. Ибо слишком тебя... люблю.

Замерла я, а внутри кто словно ножом полосонул. Промолчала, лишь одобрительно, конфузливо закивав головой.
Вдруг улыбнулся.
- Нас гости ждут. Пойдем к ним?
- Д-да, конечно.
Словно утопающий, ухватилась за это предложение.

Спешные, неловкие шаги на выход...

 » "Ч. 4 Глава 33. Не друг, но и не враг"

***
1631 год.

Немного времени сплыло с того волнующего, но такого непонятного, тяжелого дня.
Словно судьба мне благоволила, впервые за несколько месяцев мы вновь вернулись в Неаполь.
Вынужденность скорее дать ответ на представленное предложение руки и сердца давила на меня, словно камень на утопленника. Да только решение так и не принято. Да только мысли еще - клубок запутанных переживаний, и ясности с каждым днем не прибавлялось ни капли.
Мне кажется, я просто еще не готова выходить замуж. А, может, просто... не готова позволить себе близость с другим мужчиной... неважно с каким, главное, что - не с Ферни.
Что ж, Ивуар мне не советчик в сем деле. Его ответ заранее я знаю, причем, как всегда, так и не получив объяснений и толковых доводов против.
А потому... единственный, кто может правдиво в лоб сказать правду без пристрастий, не смущаясь обидеть меня и не желая при этом сыграть в злобную интригу других лиц, это - Доминик. Да, да. Тот самый Демон с Эйзема... Тот, кто нынче - не друг, но и не враг.
Оставалось лишь придумать повод сего странного, местами, возможно, опасного и мало в чем разумного, визита.
И тут на помощь в ответ на мою доброту, пришел старый друг - Аетфе.
В одну из тихий, как всегда, бессонных ночей, в моей голове родился странный, но весьма интригующий и глубокий, план.

- Совет, прошу, выслушайте меня и не принимайте скоропалительных решений. Обдумайте все основательно, взвесьте хорошо - и я приму ваш вердикт.
(замерли все в ожидании; давящая тишина повисла вокруг; глубокий вдох для храбрости - и продолжить)
Я предлагаю закрепить союз с Эйземом чем-то большим, нежели этот перстень, в котором заключена благосклонность Бельетони. Я предлагаю совместными силами с Орденом Полукровок реставрировать весь комплекс зданий Аетфе, и объявить сие место - нейтральной зоной, общим достоянием и личным домом всех нуждающихся, будь ты чистых кровей Древний, или уникальным созданием двух миров - Полукровкой.

Зашумели, засуетились присутствующие, активно жестикулируя и едва ли не лопаясь от нахлынувших чувств.
- После всего пережитого вы предлагаете нам объединиться? - гневно выкрикнул кто-то из задних рядов.
- Почему же объединиться? - спешно подхватила, ответила я. - Я предлагаю основательно помириться, тем самым явив всему свету яркое, внушительное доказательство нашей, Ордена Древних, власти - ведь только нам удалось обуздать гнев Эйзема и установить хоть и шаткий, но такой желанный мир на земле. Разве не так? Еще больше слухов и молвы о нас пойдет, и уже не мы будем ездить по далеким странам, привлекая на свою сторону соратников, а они будут стремится попасть к нам: сначала на аудиенцию, а затем - под заботливое крыло защиты и доброжелательства Ордена.

Еще немного споров, но уже тихих, без особого желания быть услышанными, и главенствующий объявил:
- Голосуем!

... так родилось нечто большее, чем просто Договор.
Так родился... всемирный Покой.

***
Спешные, жадные сборы в путь - и едва ли не на следующий день я ехала уже в карете в Рим на важную встречу...

В этот раз мне везет - и Бельетони я застаю на острове. Всё складывается, как никогда лучшим образом. Остается лишь только верить и надеется, что не разозлю его своей вольностью и ребяческой глупостью. Верить, что не только будет поддержана новоиспеченная идея, рождая тем самым пресловутый покой, но и наконец-то в моем, погрязшем в хаосе, внутреннем мире настанет тишь, навеки укротив, уняв шалую бурю.

И вот разговор, бродя аллеями сада аббатства. Внимательно выслушивает меня Доминик, учтиво не перебивая, и даже, в конце концов, едва ли не сразу соглашается. А дальше, дальше начинается главное, отчего я, глядится, сейчас сгорю от стыда и страха - а он... лопнет от интереса, как выяснилось.
- Но ты же приехала не за этим, ведь так? - вдруг резко остановился и уставился мне в глаза. Едкая ухмылка искривила его губы. - Иначе тебя бы вполне устроила аудиенция с Клариссой. Разве не так?
(покраснела)
- Что молчишь?
- Я думаю, ты и так прочел мои мысли.
Хмыкнул. Неспешные шаги вперед, отчего пришлось невольно подчиниться и последовать за ним.
- Ты бы это заметила.

(тяжело сглотнула я переживания; глубокий вдох - что ж, пушки к бою)

- Помнишь, - замерла я на мгновение, подбирая нужные слова, - ты тогда в нашу встречу здесь рассказывал свою историю... свое видение того, что бессмысленно хранить верность усопшему?

Замер. С интересом уставился на меня. Но, видимо, так и не получив ответного взгляда, решил продолжить путь. Ткнул рукой вправо.
Молча подчинилась.

- Помню, - наконец-то ответил. - Конечно, помню. И?
- Так вот...
(и тут я замерла, боясь озвучить волнующее меня - не то от страха выглядеть глупой, не то от ужаса произнести то, что так долго глодало меня изнутри и явить оное слуху своему и чужому)
- Ну же? Или так и будем молчать? Или мне мысли прочесть?
- Нет, - резко дернулась я, невольно ухватив того за руку. Осеклась, тут же отпрянув, словно от кипятка. Замерли посреди тропы.
Учтиво и предусмотрительно пропустить мимо идущую нас монахиню - и набраться храбрости посмотреть в глаза Доминику.
Улыбался. Неприкрыто, хоть и дружески, по-доброму, насмехался над моей паникой и замешательством.
- Добро, не буду, - наконец-то отозвался тот, совладав со своим смехом. - Но и ты не молчи.
- Хорошо, - тяжело сглотнула и сделала глубокий вдох. - Вителеццо Вителли. Мой соратник, член Совета. Ты наверняка же про него слышал?
- Естественно, - кивнул Бельетони и стал на мгновение серьезным.
- Так вот... - отвела взгляд в сторону. - Он хочет, чтобы я стала его женой.
Немая пауза.
Тягучие мгновения - и, видимо, поняв, что продолжения от меня не последует, отозвался сам:
- Ты не хочешь?
- Я не знаю, - благодарно (за участие) уставилась в глаза. - Мне кажется, я, просто, боюсь. Или... нет. Я... действительно не знаю. И мне не к кому обратиться за советом. Я помню, что мы не друзья... но, - взмолившись уставилась ему в глаза, кажется, хватаясь за его взгляд, как утопающий за хрупкий, скользкий корень у берега бурной реки.
- Совсем не с кем?
На мгновение я даже не поверила своим очам. Но так и есть, сейчас этот Демон бесстыдно издевался надо мной, хоть и без зла.
Тяжело сглотнула скопившуюся слюну от переживаний; мне не до смеха, а потому игнорирую его реакцию и отвечаю искренне:
- Да, не с кем. Ивуар сразу против, причем предубежденно, не обосновывая, не отвечая почему. А другого близкого у меня никого нет. Не с Вителеццо же это обсуждать?
Коротко улыбнулся, хотя в глазах почему-то заплясала грусть:
- А Асканио?
Опешила я:
- Что Асканио?
- Это ж он - его лучший друг последний век, если мне не изменяет память. Кто, как не он может тебе ответить, будет ли твой этот Вителли достойной тебе парой, или же это - дорога в никуда.
Смолчала, стыдливо пряча взгляд.
- Стой, ты что... с ним до сих пор не разговариваешь?
Вдруг прыснул смехом Доминик, отчего я еще больше залилась румянцем.
- Какое ребячество. Ну и как на такое реагируют в Совете?
- Никак. Они не замечают, - поспешила оправдаться я.
- А твой Вителли?
- Он тоже не знает.
Хмыкнул, а затем и вовсе рассмеялся Бельетони, но тут же пресек себя:
- Хорошие у вас отношения. И что ты от меня хочешь? Чтобы я прочел его мысли?
- Нет, - резко дернулась, уставившись в глаза.
- А сама чего не прочтешь? Уверенность не помешает.
- Я... я не хочу с этого начинать всё. В браке должно быть и доверие, и место сокровенным тайнам, но только если те не предают близкого.
(хмыкнул, но смолчал)
Пауза.
- Ну? - не выдержал. - Что от меня-то хочешь? Чтобы я запретил тебе выходить за него, и тогда ты со спокойной душой останешься и дальше свободной?
- Не свободной, а просто...
- Верной?
Промолчала, стыдливо спрятав взгляд.
Вдруг рассмеялся.
- И все-таки, "чтобы запретил".
- Что? - встрепенулась я, едва осознав сказанное. - Нет, конечно, не затем, - вновь поторопилась оправдаться.
- Да-да, "не за тем", - съязвил Бельетони. - Но в моей предыдущей речи тебя задели не эти слова, а то, что твою верность я назвал "жаждой свободы". А ведь запрет ты и не услышала, потому что где-то в душе именно этого и желаешь. На это надеешься.
Молчу, краснея от стыда.
Тяжелый (его) вздох.
- Что ж, дитя моё, - вдруг захохотал Доминик. - Прими мое негодование по поводу недостойного брака и смело отправляйся дальше оплакивать своего драгоценного усопшего мужа.
Опешила я, уставилась в недовольстве на собеседника.
- Да, шучу я, шучу, Виттория. Не готова - так и скажи. "НЕ ГО-ТО-ВА и ТОЧКА". И не зачем ко мне за советами бегать. Пусть ждет, раз любит. Год, десять, век. Вам некуда спешить, разве я не прав? Или ты на сносях?
- ЧТО? - дернулась в сторону в ужасе, пунцовея, - нет, конечно.
- Хотя стой! - вдруг замер в удивлении от своего озарения Бельетони. - Я придумал! Давай я его убью? По-тихому... никто и не узнает, отчего тот скончался. И проблема решена! А?
(вздернул бровями в эмоциях и с выжиданием уставился на меня)
Побледнела я от ужаса, глотнув слова. Глаза мои округлились, а лицо вытянулось.

И вновь прыснул от смеха Бельетони (ей-богу, словно глупый, бестактный юнец).
- ДА ШУЧУ я, Виттория. Шучу! Не думаю что с последней нашей встречи ты особо изменилась в своих суждениях. А уж тем более, что пришла просить отсрочку с замужеством. Как по мне, хоть никогда замуж не выходи и с мужчинами не совокупляйся. Это - твой выбор. И заставить это делать тебя никто не в праве. А если хочешь, всех, кто на это осмелится, я имею ввиду, заставить тебя, - приводи ко мне - я евнухов из них сделаю, как раз будет помощь в нашем нынче женском ответвлении монастыря Полукровок.
- Женском? - с удивлением уставилась я по сторонам. И вправду, вокруг нас томились в делах лишь монахини. Да и по пути сюда ни одного служителя монастыря мужского пола мне не встретилось. - А сам тогда что здесь забыл? - невольно вырвалось в ответ.
Ухмыльнулся.
- Здесь - мой дом, и покидать его отнюдь не собираюсь. Да и кто моих робких, хрупких дам защищать будет?
- А остальные? Где они? - ужаснулась от предположений.
- А тебе зачем? - с наигранным недоверием уставился на меня Доминик.
- Да так, - в замешательстве отвела взгляд.
- На Аэтфе поселились. Думали, как раз достроите - и все переберемся туда.
Опешила я, молчу.
- Шутка. Но и отвечать не стану, - загадочно ухмыльнулся. - Все живы, здоровы, но далеко отсюда. И докучать вам не собираются. Ладно, Виттория, рад был повидать, но дела зовут. И впредь, - замер в усмешке, - прошу не беспокой меня по поводу других мужчин. Когда твоему сердцу понадоблюсь я - зови, а остальном, прошу, разбирайтесь сами. Если что - испепеляй их, а остальным говори, что глупцы, сильно заигрались с факелом. Правда, не чаще, чем один раз в месяц, а то могут заподозрить неладное. Выход сама найдешь?

Вдруг подмигнул, неспешный разворот - и пошагал прочь, оставив на душе моей какую-то нелепую, детскую легкость. Его, пусть и недалекие, шуточки пробили брешь с моей серьезности и мрачности - и прыснули лучи солнца из-за туч. В голове стало ясно и понятно.
Решение принято - и Вителли придется с ним смириться.

 » "Ч. 4 Глава 34. Две Дороги. Папство"

***
Дав событиям немного поразбивать связь между моей поездкой и принятым решением, я сообщила Вителли, что еще не готова стать его женой. Это не означало окончательный отказ, но и не обременяло меня обязанностями и правами невесты. Вителеццо, конечно же, будучи добропорядочным джентльменом, особых эмоций не выказал, более того, даже сделал вид, что не обиделся, все понимает и одобряет мой выбор.
И хоть отношения наши и дальше (кое-как) развивались, теплились, пылкость и стремление они явно растеряли. Со стороны моего спутника все чаще и чаще стал пробегать холодок, который, правда, лишь иногда меня задевал, а в остальном местами даже импонировал: удавка перестала затягиваться на моей шее - и стало проще "дышать".

И с Домиником я больше не виделась. Наши с Эйземом отношения в основном носили формальный, документальный характер, а если что и выпадало обсуждать, то я или другие члены Совета обращались непосредственно к Клариссе.
Аетфе был полностью отреставрированный - и встреча первых гостей, в том числе и первое венчание, произошла весной 1634 года.


***
Осень. 1636 год.

А дальше пришла беда, откуда не ждали.
Как и в любом другом обществе, каким бы оно не было сплоченным и счастливым, наступает критический момент, когда кое-кому наскучивает существующий уклад, достигнутые высоты, и начинает хотеться иного будущего, чем когда ты только начинал и грезил, довольствуясь малым.

Вот так и с нами. Плотный, органично объединенный, отточенный боями, союз вдруг раскололся надвое.
Одни (и как бы это не было мне ужасно осознавать и прискорбно объявлять, но во главе с, дорогим моему сердцу человеком, вампиром, Вителеццо Вителли) жаждали еще большей власти, чем мы уже обрели за последние годы по всему миру и можем заполучить в будущем, а потому дерзко выстроили курс своей политики в сторону скрещивания Ордена Древних с... властью Папы.

Другие же, во главе со мной, отчаянно боролись против сих перемен. Правда, с каждым днем сил ставало всё меньше, а попытки - нелепее. Число единомышленников стремительно уменьшалось.

Меня вновь предали. И всё то, над чем я так усердно работала последнее время, отобрали и обратили против меня. Всю ту мощь, что не без моей непосредственной помощи и влияния создали, пустили в темные дела, перечеркивая благие намерения и светлое будущее.

- Я вообще не понимаю, как можно было даже помыслить скрестить нашу власть с Папской? При этом как всегда, как сие у этих (пусть и мне подобных плотью и кровью) алчных Древних выходит, обратив новообретенное могущество лишь на пользу себе, вопреки принятым нами же законам, и даже человеческим и церковным канонам. Да что говорить?! Даже просто против элементарной моральности, - не унималась я, в ярости и замешательстве, расхаживая из стороны в сторону перед Ивуаром в его "келье".

- Успокойся, Виттория, всё еще окончательно не решено.

- Но они идут, - резко замерла и уставилась ему в лицо. - Нет, даже не так, они галопом наступают, причем этой своей скоростью еще больше выбивают меня из седла, не давая понять, осознать всё происходящее, и принять правильное превентивное решение. Нет, я в ужасе от одной только мысли, что эти нечестивые существа хотят запустить свои грязные щупальца на Святой престол. Разве так можно, Ар? - с мольбой уставилась в глаза. - Разве ТАК... можно? Я, после всего учиненного, имя Господа лишний раз боюсь произносить своими недостойными устами... а они? Они хотят себя или своих людей посадить туда и преследовать личностную выгоду, а не заботиться о благе людей! Ты же видел! Слышал, что они говорили, о чем мечтают, к чему стремятся! Какие планы строят, что хотят осуществить, едва добьются желаемого! По всему миру... Ивуар, - вдруг рухнула в сердцах на колени перед ним, - они убьют все святое, убьют веру... оставив лишь порабощение и манипуляцию. Они убьют... смысл религии, смысл Папства! Нет. Нельзя! - резко встрепенулась. Вскочила на ноги. И вновь шаги взад-вперед.- Я им этого не позволю. Чего бы мне это не стоило. Я быстрее их всех уничтожу, чем дам сему свершиться.
- Даже Вителли? - вдруг несмело прошептал старик.
Резко остановилась, взгляд метнула на него:
- Особенно Вителли. Такого предательства я не потерплю.

***

Увы, слова словами, а решение так и не находилось.
Сил моих недостаточно, дабы противостоять нависшей угрозе, а Бельетони потревожить - самолично разрушить установленный мир и начать безжалостную войну.


- Ар, - болезненно протянула я, - что мне делать? У меня уже руки опускаются. Неужто придется подчиниться их воле, и будь, что будет?

Немного помолчав, всё же ответил Ивуар, хотя совсем неожиданное для меня:
- Есть у тебя один соратник, причем очень даже влиятельный, надежный и действенный, правда, вот уже сколько лет ты его не замечаешь. И боюсь, даже и теперь не воспримешь, как должно.

Нахмурилась я, перебирая предположения:
- Кто?
- Асканио.
(холодом обдало меня изнутри; не верю своим ушам)
- Если ты не заметила, - продолжил тот, - он ни разу не высказался "за" идею Вителли. А это уже что-то значит.
- Что это значит? - передернула я слова старика. - Ничего не значит. Он всегда был словно тень Вителеццо.
- Это ты так думаешь. Последние нескольких десятков лет еще до твоего возвращения, эти два синьоры успешно поменялись местами. Асканио просто отмалчивается публично, но решения итоговые исходят, практически всегда, именно от него. Более того, его агентурная сеть настолько мощна, что неугодные ему люди могут резко замолчать, изменить мнение или кануть в небытие. Пуф - и даже никто не догадается. Я бы, на твоем месте, не пытался рваться куда-то за пределы, в поисках спасения. А обратился бы к родне.
- Он мне - не родня.
- Родня, Виттория. Еще как родня, - сперечил Ар. - Ты - взрослый человек, и в пору принимать взрослые решения, отметая ребяческие обиды и злобу, корни которых какими бы не были глубокими или так основательно подпитанными. Я всё понимаю, он и мне нанес глубокую рану, но пришло время переступить через себя и обратиться к тому, кто, действительно, может сейчас помочь, при этом не привлекая со стороны, губительное для нашей репутации и дела, внимание.

***
- Ты не думай, что я когда-нибудь тебя прощу, - с притворным спокойствием проговорила я и уставилась взглядом на Асканио.

Он сидел буквально в нескольких футах от меня в своем кресле и смотрел куда-то в сторону, то ли не желая смущать, то ли сам не выдерживая моего неприкрытого презрения.

(тяжело сглотнула)
- Но Ар прав, мы - взрослые люди. И пора, переступив через себя, решать настоящие проблемы, а не тонуть в былых обидах.

Несмело, едва заметно кивнул.

(и вновь чувства душат меня, не давая достаточно трезвости высказаться)
- Мне нужна твоя помощь.
(вдруг метнул на меня взгляд, но тут же осекся)
Пауза.

- Да, ты не ослышался, - продолжила я. - Именно помощь. Хотелось бы мне прикрыться общим делом и нуждами других, но увы... осталось единомышленников моих - единицы. Дальше некуда отступать и тянуть. Вителли практически победил. И... почему-то ты его не останавливаешь, но и при этом, что еще более странно, не высказываешься "за".

Тягучая тишина...
- Что молчишь?

Тяжелый его вздох и наконец-то уставил на меня свои глаза:
- Потому что мне всё равно.
- Что? - не поверила своим ушам.
- Что? Да, всё равно. Ибо любой путь - это путь в никуда. А не в светлое будущее, как вы тут все кричите, жадно стягивая на себя одеяло. В ни-ку-да, - повторил тот. - Что-то нужно менять. Нам всё сложнее скрываться и пытаться органично вплетаться в людское бытие, их власть, и сие решение Вителли - очень даже ожидаемый поворот. По крайней мере, для меня... Хотя тоже неверный... Всем нам нужна золотая середина, но чтобы ее отыскать - необходим невероятный талант... дипломата и политика. И ни у кого из нас его нет. По крайней мере, никто еще не пытался им воспользоваться.
(обмерла я от прозрения)
Так и быть, я помогу тебе остановить этот котящийся валун, хоть он уже и так у подножья горы. Но ты мне пообещаешь, в свою очередь, больше прошлое между нами не ставить. Я не прошу прощения - ведь знаю, никогда его не заполучу. Не прошу даже понимания и принятия моих былых поступков. Просто пусть та твоя ненависть не стоит больше стеной между нами - и всё станет намного проще.
Попробуй поверить мне, как когда-то в детстве верила. Хорошо?

Немая. Страшусь даже пошевелиться.

- Молчание - знак согласия, я так понимаю?

И вновь смотрю на него мертвым взглядом, боясь моргнуть.
- И перестань всё твердить: "Вителли, Вителли", - вдруг прикрыл на мгновение веки, а на лице его показалась неприкрытая злость, и даже, отчасти, отвращение. - Этот твой Вителли самолично отдал приказ своим людям уничтожить Фернандо, пусть и по моей просьбе. С его помощью я избавился от помех. От этой, и последующих. Правда, про тебя он не знал. А теперь, - вдруг вырвался болезненный смешок, - так настырно пытается занять удачно освободившееся место рядом с тобой, чтобы со всех сторон обеспечить себе поддержку, прочный плацдарм на Искье, и закрепить в Ордене свою непоколебимую власть, дабы уже ничто не перечило его жадной фантазии и алчному произволению.

Казалось, я умерла в тот миг. Очередной выстрел разорвал мне сердце, лишив не только дара речи, но и всяческого желания дальше отбывать свои дни на земле.
Заметил, понимающе закивал:
- А ты думала, - облокотился локтем на стол и провел по своему челу, стирая эмоции, - я просто так тебя под землю спрятал?.. Этот мир еще больше бесчувственен и безнравственен, нежели людской. - Уставил взгляд на меня исподлобья: - Таких, как Ивуар и Матиас, единицы, и они - скорее всего, исключение, чем обыденность.
Ты посмотри, кто сейчас сидит в Совете? Ты думаешь, они верны делу? Постулатам? Тебе, мне... или, в конце концов, Вителли? Нет! Отнюдь. Щелкни пальцем - и тут же побегут уже за новым поводырем, если тот пообещает больше богатств и защиты. Причем, действительно, достаточно, просто, пообещать - и они уже готовы продать ближнего своего ради, так ярко блестящей и манящей издалека, выгоды.
В три шеи гнать их нужно! Поставить на своё место. Нельзя держать такой огромный Совет, а уж тем более столь скользких типов. Да, знаю, что иначе их было не убедить пойти за нами. Но такое количество, согласись, - перебор. Пусть хватают бразды Поверенных - и к чертям котятся, пока еще следуют канонам. А нет - то и в само пекло в пору их загонять.
Но ты не убивайся, - вдруг глубоко вздохнул, а голос стал немного тише и добрее. - Сие их непостоянство и нынешнее предательство - нам только на руку. Будет за что "понизить" в полномочиях. Вителли придется убрать, нравится тебе это или нет. Определи сама новый состав Совета, и хватит уже строить из себя невинную Жрицу. Взялась за оружие - стреляй. Наведи порядок, стукни кулаком по столу, раз назвала себя Главенствующей в Ордене.
Красивую речь не обещаю, но постараюсь найти того, чьи слова будут иметь больше веса и успеха, нежели твои прежние попытки достучаться до их сознаний.
С Вителеццо сам разберусь.
И Бельетони расшевели, пусть не отсиживается на своей тощей заднице, а поможет привести в чувства этих полоумных, слепых овец.
Всё ясно? - вдруг цыкнул и вытер свое лицо рукой, стирая напряжение.

Несмело, обреченно кивнула.

- Твой Вителли будет жив, если ты этого пожелаешь.

- Желаю, - едва слышно шепнула.

- Хорошо. Не хочу еще больше усложнять наши отношения, и так погрязшие в болоте ненависти. Но дорогу к нам, и всё о наших прежних и будущих делах, отныне Вителли забудет, причем это не просто слова - о сиим я позабочусь. Так же он будет изгнан из Ордена, хотя я не против, если у своего Бельетони вымолишь для него пощады. Имя Вителеццо, как и давно это следовало сделать, окончательно канет в историю, оставаясь лишь в связке с памятью о временах правления Борджии.

 » "Ч. 4 Глава 35. Решение"

***
Я действовала согласно плану Асканио, причем едва ли не дословно.
Каждый играл свою роль, и ныне мой удел - это встреча с Доминико.

- Я думал, ты меня уже и забыла, - съязвил Бельетони и широко улыбнулся. Рухнул в свое кресло, как раз напротив меня. - Хотел, было, однажды даже в гости заявиться, но потом подумал, что это может вызвать волну самоубийств тех глупцов, которые нелепо решат, что я явился за ними.

Смело ухмыльнулась я.
Да, с тех пор многое произошло.
Исчез страх перед этим существом, робость и волнение. Доминик перестал быть для меня Демоном. В какой-то мере, в своих поступках и безысходности, я стала на одну ступеньку с ним, и теперь уже не мне судить его поступки.

Тяжело вздохнул - и выровнялся, сменив вальяжную позу на сосредоточенную.
- Разве может быть иначе? Что, Виттория, в этот раз вас беспокоит? Аль кто опять посмел к вам свататься?
Игнорирую шутку:
- А эта комната за года - ни капли не изменилась.
- Я, в основном, теперь на Аэтфе проживаю.
С неприкрытым удивлением уставилась на него.
- Знаешь, там как-то повеселее будет, - ответил он, - чем здесь. Особенно от того, что есть с кем ночи коротать.
- Возлюбленная? - брови мои выгнулись, а лицо просияло от радушного изумления.
- Да полно тебе наговаривать, - рассмеялся Бельетони. - Я не страдаю твоей застенчивостью и устоями. Мне как-то больше нравится разные блюда отведывать.
Пристыжено улыбнулась я, пряча свои глаза.
- И неужто они все такие разные на вкус? - не удержалась я от издевки.
Расхохотался, не скрывая свое удивление от тех перемен, что во мне заметил.
Вытер свои губы рукавом, словно после сытного ужина.
- Даже не знаю как сказать, чтобы не обидеть твои чувства.
- Мои?
- Ну да, женские.
Мило ухмыльнулась, уведя в сторону взгляд.
- Ладно, что всё обо мне, да обо мне. Выкладывай с чем пришла, а то, небось, уже сгораешь от нетерпения облегчить свою душу. Отец Доминико слушает вас, дитя мое.
- Богохульник, - и рассмеялась я сама, того не ожидая.
Улыбнулся и тот в ответ:
- Не то что бы, но... Ладно. Говори давай, пока дела меня вновь не позвали.

Тяжело вздохнула и осмотрелась по сторонам, собирая мысли по осколкам:
- Наш Орден в шатком положении. И, боюсь, если я изничтожу всех мне не угодных, останется меньше десятка.
Вдруг громко, звонко захохотал Бельетони:
- Невероятно. Как же ты изменилась за эти года. Прям слов не подберу.
- Как есть, - удивленно, без особых эмоций , ответила я. - Так что... не знаю даже как и поступить. Асканио, правда, обещал помочь, но... так ли это на самом деле, и что из всего этого выйдет, не ведаю...
- Асканио? Я не ослышался? - язвительно ухмыльнулся Доминик.
- Ты можешь быть серьезным? Прошу! Я понимаю, что это не у тебя дело всей жизни рушится, - в чувствах приложила ладонь ко лбу, подавляя обиду, а затем снова взгляд в глаза собеседнику. - И тебе легче решать проблемы, просто-напросто убивая, но для меня - это не вариант. Всё еще не вариант. Понимаешь?
Скривился, недовольный моим высказыванием, но стерпел. Откинулся на спинку кресла; нога на ногу - и взгляд прямиком мне в душу.
- Да слышал я про ваши эти козни с Папством. Только не могу в толк взять, чего от меня-то хочешь? Ты же не думаешь, что я поеду на Искью к вам на Совет и стану упрашивать одуматься? Или что?
- Нет.
- Ну так гони взашей всех неугодных из Ордена, пусть даже если останется там - ты, Ивуар твой и Асканио.
- Матиас и Маркантонио еще.
- Да неважно мне кто и сколько. Гони, говорю, прочь, а там я сам с ними разберусь - давно уже как-то я не разминался. Скучно с вами стало. Вот теперь, - кивнул головой куда-то в сторону, - в основном по синьорам и синьоринам шляюсь. Так и Договор наш останется в силе, и резон одуматься, пересмотреть свое решение, для твоих подопечных будет. Разве я не прав? Или тебя и это не устраивает? Поверь, многие захотят остаться, боясь вернуться в неопределенное прошлое. Они смело откажутся от не наступившего будущего, лишь бы снова не прозябать свое бытие в подвалах минувшего.
Тяжело вздохнула.
- В том-то и дело, такие решения принимать может только Совет. А количество их голосов куда больше моего и моих единомышленников.
- А кто виноват в этом?
(стыдливо спрятала взгляд)
Вот сколько у нас основателей? А каков ваш штат управляющих?
(Пауза)
Ладно, полно казнить себя, - вдруг махнул рукой, сменив положение тела, подавшись ближе ко мне, руки скрестил на коленях. - Решай проблему. Как же твоя невероятная сила, которая уступает лишь моей? Разве это - не довод к тебе прислушаться? Или... ты хочешь сказать, с той нашей первой встречи на Эйземе ты не тренировалась и не развивала ее?
Невнятно закивала:
- Тренировалась. Развивала.
- Тогда что? Напомнить тебе, как испепелять вампиров?
- Н-нет, - с ужасом дернулась я.
- Созови Совет. Выступи с восхитительной речью. А дальше - как только кто-то выступит против, устрой показательную казнь. Одна, две, от силы - три, и поверь... там у вас сидят слишком большие трусы, чтобы общей, сплоченной силой вот так в лоб выступить против, тем более что у тебя будет поддержка. Ну, хочешь, лично для тебя и я приеду на этот спектакль?
- Н-нет, - закачала я в еще большем ужасе головой.
- Нет? - с удивлением рассмеялся Бельетони.
- Нет. Боюсь, тогда показательных казней будет гораздо больше трех.
Ухмыльнулся.
- Темнишь ты что-то, темнишь.
Пристыжено закусила губу.
- Я просто хочу знать, что ты на моей стороне. И если все развалится...
- Я тебя не трону.
- Нет. Не то... ты помешаешь им. Не дашь захватить Святой престол. Пусть мы - безбожники, но не стоит лишать людей чистоты веры в Господа.
Смолчал.
- А если... - набралась смелости я, - все-таки получится самой справиться, правда, при этом изгнав некоторых из Ордена, обещай не трогать их до тех пор, пока те сами не спровоцируют твой гнев своим неподобающим поведением.
Усмехнулся.
- А нет, я ошибся. Ты не изменилась. Просто немного смелее стала. А так, по-прежнему, наивна и, - тяжелый вздох, - неуверенна в себе. Хорошо. Что смогу, то сделаю. А ты скорее разбирайся с этим всем... казусом на поприще благородности идей и стремлений Великой Виттории Колони, да дальше продолжим мы свою тихую, рутинную, ничем неприглядную, жизнь-бытие.

- Как ты после всего это еще можешь шутить? Столько пройдя, в тебе все еще горит желание жить, сражаться... и смеяться.

Ехидно заулыбался, но затем все это резко превратилось в какую-то наигранную гримасу, а там и вовсе сошло на нет.
- Как? - вполне серьезно отчеканил Доминик. - А никак... Я вынужден на зло всем тем ублюдкам, за которых ты даже сейчас заступаешься, жить и улыбаться. Я не дам им победить. Это - личная война, хоть и основана на ребяческой, как некоторым может показаться, обиде. Ты думаешь, меня забавляют их смерти? Да они мне уже по горло, - вдруг махнул рукой, подтверждая слова жестом. - Тошнит всё. А женщины эти? Пустые и безнравственные. Замужние или только входят в общество, - буквально каждая рвется за достатком или внешностью. Да, бывают такие, как ты. Но это - единицы. И беда в том, что и их разум тоже затуманен.
- И мой? - осмелилась я.
Ухмыльнулся.
- Правду?
(молча кивнула)
- Что ж, - ответил Бельетони. - А разве не затуманенный? Ты пытаешься сотворить прекрасное будущее для тех, кто особо к нему не рвется. Ты страдаешь по том, кого уже нет, не замечая никого вокруг. А если и натыкаешься, то, как слепая, хватаешься за него, но при этом до ужаса остерегаешься и боишься. Да, я сейчас говорю о Вителли. И пусть он - в итоге, мерзавец, но тогда ты же этого не знала. Ты боялась ошибиться, но а вдруг бы прогнала что-то стоящее? Ты во мраке. И что самое обидное, тебя это всё устраивает. Тебе нравится. Я буду рад, искренне рад, если ты когда-то очнешься все-таки от всего этого сна, дерьма, прости на слове, и начнешь жить настоящей жизнью, а не рвением в никуда и непонятно ради кого. Я могу весь твой Совет сегодня же почистить, и под давлением страха убедить следовать исключительно за тобой. Да только смысл от всего этого? Лишь испорчу твою игру. Отберу смысл твоего последующего существования, ковыряния в грязном белье сего политического сумасбродства.
Если я когда-нибудь вновь женюсь, то тут же отойду от дел, издалека лишь наблюдая за спокойствием своих близких, а не буду рваться обуздать и перевоспитать весь мир. Мне оно не надо. Мне давно уже это не надо, но чтобы не умереть вовсе со скуки, я себя развлекаю в такой способ.
Подумай над всем этим и поменяй свое отношение к происходящему. Будь проще, и тогда все будет легко и само собой получаться.
Поверь, от того, что ты провалишься или справишься с поставленной задачей - мир не исхудает. Да, кое-кто умрет, кое-кто расплачется, а в остальном - как существовали, так и будут существовать. Я не говорю, пускать всё на самотек. И что нужно допустить недоносков к Папству, но, поверь... жизнь расставит всех по местам - и однажды они непременно вылетят из колеса бытия. Добро победит зло, оставив искреннюю веру людей в Высшую силу там, где ей и следует быть - в их сердцах.
В общем, хватит на сегодня "демагогии". Я понял твою просьбу, и выполню ее. Буду твоим запасным гарантом. А сейчас - собралась и пошла отшлепала непослушных детишек. Кого надо - в угол, а кого - и розгами.

- Благодарю, - едва слышно прошептала я и несмело встала с софы. - Дорогу сама найду, - язвительная фраза неожиданно вырвалась из моих уст, отчего Бельетони тотчас добродушно рассмеялся.

 » "Ч. 4 Глава 36. Изгнание"

***

- Уважаемые собравшиеся, - с уверенностью на лице и горделивым видом, стоя посреди главного зала в Арагонезе, начала я, - уважаемый Совет... доныне мои единомышленники, а на сегодня, как бы не прискорбно было это осознавать, - оппоненты. Между нами пролегла огромная пропасть, которую уже, наверно, как единое целое... не преодолеть. Вы знаете мои доводы, а я - ваши. Но вопрос скрещивания власти Ордена с Папством больше не терпит отлагательств и попыток свести всё до единогласия, а посему предлагаю наконец-то решить его раз и навсегда. Более того, я в курсе, что, не смотря на то, что мы пережили, что пришлось вместе всем нам пройти, дабы добиться хотя бы того, что ныне у нас имеется, вы считаете, что, раз я женщина, то мое место быстрее в поэзии, на балу или рядом с детьми в качестве няньки, нежели в политике. Что ж, прошу тогда в последний раз выслушать мнение и доводы того, кого вы мните более достойным, и кто смыслит во всех этих делах гораздо лучше, чем я, а именно - всем нам хорошо известный, Асканио Колони, герцог ди Палиано, а затем окончательно проголосовать.

Тяжелый, долгий вздох - и вышел вперед. Лицо его, казалось, от натянувшейся маски серьезности, гораздо старше и мудрее, нежели когда-либо его видела доселе.
Замер, оттягивая интригующую паузу.
Еще один вдох - и началось...
- Совет. Друзья, товарищи и просто знакомые. Большинство из нас... когда-то были людьми. Именно теми недалекими, глупыми юнцами, которые так нелепо просаживали свои жизни за навязанные нам, наивным разумам, чужие идеалы и мечты. Мы шли в бой, не жалея ни сил, ни надежд, ни любви ближних, которые остались в тылу. Мы шли на смерть храбро, ибо хранили глубоко в сердце (пусть и не всегда открыто) веру. Веру в Бога, в Надежду, в Светлое будущее. Это было чистой, мощной... и не запятнанной силой, которую никогда не победить врагу. И даже если сами творили жуткие вещи, подобно бесам, в душе были светлые, пускай извращенные, но... идеалы. Разве не так? И что вы нынче предлагаете? Отобрать у слабых, смертных, людишек еще и веру? Неужто вам недостаточно той власти, которая и так у вас есть, которая и так растет изо дня в день? Земли, богатства, подданные - у вас есть всё! И даже твердое, уверенное будущее для ваших детей и внуков. Причем благодаря нашим ОБЩИМ усилиям. Но это - правда, - закивал головой, - вам... мало. Стяжательство побеждает даже самые основы морали, которые у достопочтенных особ всегда должны сохраняться, как бы их не трепала жизнь и не заставляла вертеться во имя собственного спасения. Казалось бы, Папство - очередная "золотая жила". Но сами должны понимать, что если и доберется зло до Святого престола, то оно должно быть непременно бренным, а отнюдь не в рубахе из вечности. Добро всегда должно побеждать зло, ведь иначе - незачем тогда нам существовать и пускать в этот мир наших отроков.
Не услышите меня - что ж, ваше право. Может, тогда из первых уст правда достучится до ваших сознаний. Джироламо Колони, некогда Папа Римский. Прошу...

Вдруг Асканио отступил пару шагов назад - и вперед, из толпы, вышел незнакомый всем нам старик. Загадочно тот улыбнулся.
- Дети мои, побойтесь Бога в ваших желаниях! Нет, я не буду читать вам сейчас проповеди, хотя и стоило бы попытаться, даже если и не услышите вовсе. Сегодня я просто скажу вам то, что и так должно сидеть в ваших сознаниях, - замахал вдруг пальцем пожилой мужчина, словно силой пытаясь вложить, втолковать мысль каждому в голову, навеки укореняя ее там. - Церковь и все, кто обладают доступом к власти через религию, не имеют права хоть как-то относиться к бессмертию: это уж совсем безнравственно и нечестиво! Если они выбрали сторону Бога - то непременно, в конце концов, должны выполнить свой последний долг перед людьми и Всевышним - уйти с честью и достоинством, когда тех призовут. Более того, я вам скажу, это не только долг, но и - благодать.
В тот миг, когда я обратился, моя земная жизнь закончилась, вместе с ее амбициями и рвениями. Но было уже поздно что-то менять. Видимо, слишком много зла натворил, что Бог отказался меня к себе принимать, причем ни тогда, ни сейчас. Не повторяйте мои ошибки! Здесь на земле наш личный ад - жить тенью среди тех, коими когда-то сами являлись и так же мнили из себя хозяев мира сего. Нам в пору замаливать и исправлять свои грехи, а не преумножать их. Не нужно сие пекло путать с чем-то другим и вмешивать в него тех, у кого еще есть шанс исправиться и уйти на небо вовремя. Вы думаете, что вечность - благодать? Да, именно так мыслите! Можете не отвечать. Что ж, посмотрим, что скажите вы на это еще через триста или пятьсот лет. Ведь на ваше место придут другие, более сильные и умные, а вы останетесь на задворках, несмотря на ваши аморальные поступки и животные рвения, былую мощь и сноровку. И тогда вы пойдете к Богу, а он вас не услышит, как не слышите вы сейчас нас. Ведь его Престол будет осквернен и захвачен теми, которым сегодня вы стелите дорогу. Одумайтесь, пока не поздно!
Закивал головой, вторя своим каким-то далеким, не до конца высказанным мыслям, и вдруг разворот. Неспешный, плавный... Шаги на выход.

- Что ж, члены Совета, - поспешила я вмешаться в нарастающее замешательство толпы. - Давайте проголосуем, кто за то, чтобы поддержать скрещивание нашей власти с Папской, а кто - против. Голосование будет тайным, - тут же уточнила. - И помните, что ответственность будет лежать исключительно на каждом за принятое сейчас то или иное решение. И не забывайте, кто вас здесь всех собрал, чья сила была весомым аргументом тому, что вы доверились и перешли на нашу сторону, и кто добился для вас благосклонности Эйзема.
- Вы нам угрожаете? - послышалось где-то из зала.
- Нет, конечно, - не без лжи, оправдалась я. - Просто помните об этом, когда будете делать свой выбор. Так, кто будет собирать голоса? Ну же, решайте сами, дабы было это беспристрастным.
Синьор Пикколомини? Хорошо, прошу пройти в центр.

Тягучие мгновения, пока украдкой члены Совета пишут свои решения на маленьких бумажках, мнут и бросают в предложенный им мешок.
Третий круг - и наконец-то замер Доброволец около нас: меня, Ара, Асканио, Матиаса и Маркантонио.

- Кто считать будет? - спросил Пикколомини.

Тяжело сглотнуть, скрывая свои истинные эмоции, и, как никогда еще, начать притворяться.
Смелый, с вызовом взгляд на Вителеццо.
- Вителли? Будьте так добры нам помочь.

Короткий смешок, не без дерзости. Нехотя встал со своего места и подошел к столу. К нему же приблизился и Доброволец с мешочком.

Долгие это были мгновения и, кажется, с каждым таким громким "за" или "против" сердце мое застывало и вновь начинало биться.
Последний: "Против".
Почетный счетовод любезно объявил:
- Двадцать восемь членов Совета "Против" слияния и девять "за".
Словно гром среди ясного неба, облегчение волной накатило на меня, отчего радостно выдохнула и, не совладав с эмоциями, счастливо заулыбалась.

- Чушь какая-то! - вдруг вскочил с места барон Дабадю, - еще три дня назад больше трех четвертей высказывалось "за", а нынче - едва ли не в точности до наоборот! Это что ж получается, достопочтенные члены сего, не побоюсь этого слова, Великого Совета, вы испугались пятерых, из ума выживших, Древних и сей недалекой, наивной женщины, которая только что и может, так это нас попрекать и пугать Эйземом? ДА?! Вы верно сказали, нет места нежностям в политике! Идите дальше сочиняйте свои оды, а в дела взрослых, серьезных господ впредь не суйтесь!

Очи мои вспыхнули яростью, как никогда доселе. Я четко осознавала, что от меня сейчас требуется, дабы сохранить порядок и остатки того, что осталось от Ордена.

- Или мы обойдемся в дальнейшем без ваших речей! - громко, звонко, повелевая, вскрикнула я - и тотчас охальник рухнул на пол, корчась в неистовых муках. Дикий прощальный визг - и в мгновение ока тело превратилось пепел.
Тихий ах, пронзительный вскрик вырвался из толпы наружу. Но, что удивительно, прямого порицания так и не последовало. Замерли все в ужасе и страхе, боясь пошевелиться.
Уставила взор на Вителли.
Безжалостное сражение наших взглядов, и вдруг натяжная, дерзкая ухмылка расплылась на его лице.
- И меня убьешь?
Острым ножом полосонул его голос внутри меня, отчего тут же к глазам подступили слезы, запекло в горле и больно так, адски сжалось сердце.
Попытка скрыть свои эмоции.
(даже не хочу его мысли читать; ничего общего больше не хочу иметь с этим существом)
Зубы стиснулись от злости, а руки сжались невольно в кулаки. Мгновения, дабы совладать с собой, - и натянула лживую маску равнодушия.

- Надо будет - и вас казню.
- Да что вы себе позволяете?! - вдруг кто-то крикнул из зала и тут же кинулся ко мне. Сама того даже не поняла, как в мгновение ока наглец вспыхнул - и лишь пепел осыпался на мрамор.
Толпа забыла, как дышать.
- Предлагаю снова голосовать. Пикколомини, будьте добры... - грубым, отрешенным голосом проговорила я, все еще не отрываясь взглядом от предателя.
Не сразу отреагировал, осмелился пошевелиться Доброволец.
- Если так того желаете, - едва слышно прошептал.

И снова тягучие мгновения, несмелые надписи, озвучивание - и подсчет:
- Тридцать два голоса "против" слияния, и три - "за".

Внезапно рассмеялся Вителли.

- Что ж, ты победила. И что теперь?

Глубокий мой вдох - и озвучить победное решение:
- За бунт и попытку свершить переворот, учиненный против меня и других членов Совета, пытаясь при этом полностью изменить курс нашей политики и стремлений, противореча тем самым постулатам и законам, на основе которых создавался Орден, а именно: тайность нашего бытия; неприкосновенность человеческого мира, если того не вынуждает крайние обстоятельства, при которых вред будет причинен гораздо больший, нежели когда последовать предписанному закону; и прочие нормы, защищающие три мира, существующие на этой земле...
... приговариваетесь вместе со своей свитой, а именно - с герцогом Морисом Мунье и графом Эмилио Банфи, к исключению из Ордена, без права на восстановление и помилование, с последующим лишением всех титулов, прав и земель, которыми вы когда-либо владели, а также обрели вместе со вступлением на должность члена Совета, в качестве извинения за содеянное и для примирения с нами. В свою же очередь, могу вас уведомить, что если ваша последующая жизнь вне Ордена будет добропорядочной и честной, синьор Бельетони обещал проявить к вам снисхождение и не выказывать своей личностной неприязни и негодования в связи с случившимся.
- Как благородно, - съязвил Вителли.
- Вы же хотели быть ближе к Господу? Вот и живите, как подобает набожным существам - в бедности и смирении, - едко, с презрением отчеканила я. - Но это еще не всё на сегодня. Остальные же, которые слепо пошли за пустыми и безнравственными обещаниями мятежников, лишаются звания Члена Совета и понижаются до простых приближенных к Искьи. А именно все, кроме Ар де Ивуара, Асканио Колони, Матиаса делла Ровере и Маркантонио Бентивольо. Так же будут пересмотрены должности Поверенных. Возможно, некоторые из вас их займут. Все зависит от верности нашему правому делу. Время покажет. И поверьте, если вас не устраивает ваше отныне новое положение, можно опуститься еще ниже или же последовать за синьором Вителли. Дело за мной не станет. Я не буду вас упрашивать. Я вам - не мать. Хватит воспитывать. Буду - карать. Раз вы такие непослушные, упертые и недалекие.
- Да как ты смеешь, девка поганя?
Уставилась я в интересе и изумлении куда-то вдаль, откуда послышался голос.
- Вы хотите что-то сказать? Тогда говорите громче и в лицо.
Тишина.
- Вот и хорошо. Что ж. На этом, позвольте, считать заседание закрытым.

 » "Ч. 4 Глава 37. "Житье-бытие""

1636 год - конец XIX века

С нависшим над Орденом кризисом нам всё же удалось справиться. С небольшими потерями, кардинальной реформацией состава и основательным пересмотром моего собственного мировоззрения и отношения к подчиненным. Нет, я не стала жестоким тираном, но и перестала быть нянькой всякому живому существу. Как мир холоден и несправедлив ко мне, так и я решила больше не впускать в свое сердце никого. Года шли своей чередой, а среди близкого моего окружения пополнения не предвиделось: исконно оставались (за отца) Ивуар и (за советчика) Асканио.
Предательство Вителеццо сильно меня подкосило - с тех пор патологически стала бояться верить мужчинам, и всяческие попытки завязать со мной отношения, выходящие за рамки деловых, или намеки на симпатию со стороны противоположного пола - пресекала тут же, и не всегда в тактичной, вежливой форме.
Встречи с Бельетони впредь больше не носили столь откровенный, личностный характер. Простая вежливость и холодные улыбки. Ни враги, но и не друзья... - всё как и мечтал мой далекий знакомый.

О Вителли я больше никогда ничего не слышала. Эта многогранная личность канула в историю, как и обещал Асканио, оставив, просто-напросто, огромный рубец в душе моей, и не более.

Я тонула в душевном одиночестве среди бурлящей жизни дел и становления Ордена. Хотя, по сути, некогда было скучать и заниматься самокопанием. Все силы уходили на общественную деятельность, на политику, урегулирование споров и развитие новых направлений, движений и тенденций. Занималась самообразованием, стала постигать разного рода науки, в том числе и точные. Активно покровительствовала и лично следила за усовершенствованием образования в некоторых школах и высших учебных заведениях Европы. Правда, основные усилия все же прикладывала к просвещению жителей Искьи.

Слава, молва о нашем Ордене среди Древних (как раньше лишь грезилось) покатилась из одного уголка земли в другой, отчего уже через пару десятков лет к нам сами стали приезжать последователи, причем не только из Азии и Америки, но и из арабских стран и Южной земли. Они с радостью присягали на верность нам и вливались в организм, множа его и развивая в немыслимых доселе направлениях и масштабах. "Золотая середина", о которой когда-то говорил Асканио, постепенно стала вырисовываться в наших усердных попытках вплести жизнь и правление Древних в бытие смертных. Торговля, производство, образование, наука, искусство, урегулирование военных конфликтов мирным путем... - мы постепенно стали выходить из тени, теряясь в толпе жизни. Враги тихо завидовали сей удачливой, невероятной наглости, но, кроме небольших диверсий, особого противостояния не оказывали. Тайность нашей сути сохранялась, а посему - сетовать было не на что.

Вместе с тем, я столкнулась с различными культурами, религиями, философскими учениями и чужой историей. Паломники преумножили мой внутренний мир, обогатив не только фантазию, знания и расширив мировоззрение, но и изменив собственное видение происходящего. Так, пока я сражалась со своей пристыженностью перед Господом за былые поступки, непониманием как относиться к собственной (всё еще растущей) силе, они невольно вкладывали в меня зерна своих верований и суждений. И уже сложно было сказать, где правда, а где вымысел, где мои мысли, а где - их. Мифами обросло прошлое за полтора века - и чужая вера проросла во мне, словно личная. Я наконец-то окончательно смогла объяснить природу всего того, что со мной случилось за почти три века существования. Как и Эйзем, я понимала, что одним из проявлений Высших сил - есть сила Природы. Nature. Именно она, через связь с землей Искьи, наградила меня столь уникальными способностями, причем не менее поражающего сознание количества видов, и направила по судьбе огромных перемен. Я исправно, с легкостью и великим желанием, служу ей и ее замыслу. А затем мой образ и вовсе стал превращаться в легенду, причем не как о простом Древнем, а как об Оракуле, Жрице Божества Искьи, самой земли Арагонской. Со временем в них поверила и я, запутавшись основательно. Хотя, чего кривить душой, мне куда более импонировала эта новая мысль, что во мне клекочет сила Искьи, нежели я сама стала превращаться в непонятное существо, которое в пору сравнивать лишь с демоном, пусть и пытающимся нести добро.
К подтверждению теории о силы земли, а не моей собственной, приводились те факты, что в последнее время многие новообращенные и полукровки стали все чаще и чаще рассказывать, что, будучи на острове близь Арагонезе (и не обязательно в мое присутствие в нем), в период адаптации или болезни, те легче себя чувствуют, и былые мучения пропадают, словно и не было их вовсе. Все проходит для несчастных невероятно быстро и легко (в плане физическом и моральном).

Катакомбы под Арагонезе росли, причем с каждым годом все стремительнее и стремительнее, так что в конце XVII века было принято решение, из-за угрозы обрушений, расширить территорию в пределах Аетфе, а затем и вовсе по всему миру стали открываться разного рода отделения. От небольших общин до огромных, закрытых, подземных городов (к примеру, один из крупнейших - под Кёнигсбергом).
Вырос штат Поверенных. Их полномочия расширились, наделив оных правом судить на местах. Вместе с тем, в свете последующих тяжелых событий манипуляций, шантажа и давления на их родственников, пришлось провести реорганизацию и принять жесткие меры для превенции былых ошибок и преступлений. Исключительно все, кто вступал на сию службу, присягали не только на верность Ордену в присутствии Совета и Покровителя Поверенных - Ара де Ивуара, но и давали обет безбрачия (но не целомудренности) и нестрогого аскетизма под угрозой смертной казни. В свою очередь те получали огромную власть и неограниченные возможности для достижения поставленных задач и скромных, в рамках законов, собственных нужд и стремлений.
Разнообразились и наказания, которые применялись к злоумышленникам. Так, кроме устного порицания, понижения в должности, денежных взысканий, общественно полезных работ, появились и жесткие меры воздействия - от ссылки в малолюдные места (Аляска, Сибирь) или же перевоспитания в чертогах смиренного Эйзема (под строгим контролем Бельетони) до vivi sepultura, погребения заживо[7] , и poena capitis, смертной казни (четвертование и сожжение) - как самая строгая и крайне редкая. Изгнание из конфессии больше не практиковалось.
Еще одним революционным достижением Ордена Древних стало то, что каждый желающий, кто хотел вступить к нам, при этом не претендуя на высокие должности, мог уже не ехать в Италию для присяги, а достаточно было провести сей ритуал в присутствии Поверенного своего округа. А вот уже чтобы покинуть ряды - должен прибыть на Искью и проходить неприятную процедуру в присутствии всего Совета. Благо, эти случаи были единичными, и так, возникшие лишь с крайней неприязни к нашим законам и последующим наказаниям за непослушание. А все потому, что жизнь вне конфессий все еще оставалась опасной и мало приемлемой: желающих дорваться до сего крайне редкого удовольствия, безнаказанно казнить одиночку, - с каждым годом ставало всё больше. И это уже не говоря о Бельетони, ведь хоть к тому времени его пыл уже немного поостыл (из-за постоянных сетований основательниц Эйзема), но все же изредка он позволял себе в такой способ развлечься.
С годами сотрудничество обоих Орденов стало заметно расти, пока и вовсе не стало очень тесным. Правда, объединяться так никогда и не намеревались, ибо незачем. Совершенно две разных вселенных: смирения и веселья, самоотречения и алчности, мир полукровок и мир вампиров, мы существовали как День и Ночь - каждый непосредственно для своего круга нуждающихся. Со временем, конечно, исчез упор на строгое различие в сущности подданных в нашей конфессии, отчего Орден Древних превратился в Орден Искьи, но на том перемены и смешивание закончилось. Так, в Эйзем стремились попасть те полукровки, которые или уставали морально сражаться с Древними, в частности, доказывая свое равноправие, или, просто, жаждали покоя и тишины. К нам же приезжали присягать на верность излишне свободолюбивые, охочие к переменам и развитию в ногу со временем, существа.

А дальше Франция, во главе с Бонапартом, начала очередную мировую войну. Под эти яркие события подписались практически все существующие вельможи-одиночки, которые были настолько могущественные, что смело вели, кроме всего, и междоусобные войны. От этого стали страдать не только люди и вампиры, но и полукровки. А сие - ничто иное, как вызов, удар по самолюбию Доминика. Вот и началась новая эра безумия, которая чудом обходила стороной, лишь иногда порождая конфликты недопонимания, наш Орден. Демон вернулся... и стал еще более кровожадный. Эйзем больше не мог этого терпеть - и наступил тот день, когда Кларисса с прочими членами их Совета предъявили Бельетони ультиматум.
Но... увы. Доминик выбрал свободу и бесовский разгул. Полтора века больного пиршества и нечеловеческих пыток предстояло встретить миру.

Последующий наш шаг был логическим в свете происходящего, более того - его с радостью тут же поддержали все вокруг. Дабы обезопасить большее количество себе подобных, Совет Ордена Искьи принял решение: "Учитывая, что Древних, которые проявляют к нам интерес, уже несчетное количество, отчего нашу власть вполне можно считать едва ли не абсолютной, повелеваем: новообращенный или новорожденный ребенок-вампир немедля признается подданным Искьи и не нуждается в прямом волеизъявлении по поводу выбора принадлежности к Ордену Искьи или сохранения статуса "существа вне конфессий"".
Естественно, Бельетони это негативно воспринял, но нарушать Договор не стал.


========
Сноски:
[7] - vivi sepultura, погребение заживо (кедровый кол в грудь - и, пока Природа не смилуется, да тот не сгниет и не отпустит, лежит преступник под землей в сознании, но и полнейшем оцепенении один срок, приблизительно полтора десятка лет)

 » "Ч. 5 Глава 38. ХХ век"

А дальше... казалось, и вовсе мир взбунтовался. Человеческая вселенная ожила, словно огонек на фитиле бомбы: пошагав семимильными шагами вперед в своем развитии, она при этом, почему-то, так же скоропалительно стремилась себя и изничтожить.

Начиная с XIX века, с изобретением лампы накаливания и принятием основательного решения использовать столь удивительную силу природы, энергию, с своих личностных, обыденных целях, такое великое открытие (сделанное еще до нашей эры), как электричество, плотно входит в жизнь современника. Более того, вытесняя свечи, факелы, масляные и керосиновые лампы из домов и тьму из проспектов, оно начинает умело использоваться и для передачи информации (с помощью телеграфа, телефона, а затем и вовсе радио и "живого" телевидения). Также смогло привести в движение механизмы, тем самым начиная новую эпоху развития транспорта и техники для быта.

Но это - только начало поражающих разум перемен.
ХХ век. От первого звукового кино, дирижаблей, перьевых ручек, сборочного конвейера и до автопилота, пенициллина, аппарата искусственного дыхания, компьютера, проигрывателя, ультразвука, микрочипа, развитой авиации, космических полетов и роботов, а затем и вовсе - до зодческих деяний: экстракорпоральное оплодотворение, клонирование и выращивание искусственного сердца...

Этот мир я не узнавала, и за ним было сложно угнаться. Многие считали меня безрассудным консерватором, закостенелым призраком прошлого, ведь даже если уже и Асканио расхаживал в своем кабинете (в Арагонезе) с мобильным телефоном, то я все еще по-прежнему своим подчиненным писала бумажные письма (правда, отправляя их уже не с голубями, а почтовыми марками или курьерами...).

Но это будет потом, а сейчас, вместе с изумительными переменами становления малого отрока в великого деятеля, общество несло с собой неведомых до селе размеров и размахов разрушения. Казалось, земля разверзлась - и оттуда проступило пекло.

Автоматические винтовки, пушки, гаубицы, танки, броненосцы, беспилотники, крейсера, подводные лодки, атомные и ядерные бомбы, болезни, химическое оружие, терроризм. Что может быть жарче огня?

То, против чего я так долго боролась в нашем "обществе", вдруг, словно болезнь, раковая опухоль, захватила, расползлась по человечеству. Отдельные метастазы внезапно ожили и начали свой активный рост, забираясь в самые укромные уголки организма, отравляя, подавляя и уничтожая не только отдельные органы (локальные конфликты с темнокожими, индейцами, арабо-израильский конфликт и прочее), а уже ставя на колени весь мир.
Нацизм. Фашизм. Шовинизм. Эти слова перестали быть простыми терминами из газетных вырезок. Это стало - повседневностью.

Нам... нельзя было вмешиваться, и от этого только мрачнее и гаже на душе. Жуткое время... Я пыталась, конечно, в тайне от всех, помогать нуждающимся, но это были лишь капли в море, бушующем море войны, которую развязала, как бы не прискорбно было осознавать, моя родная страна, вместе со своим союзом Potenze dell'Asse.

Словно не люди. Словно не звери. Словно... призраки из кошмаров.

Я часто себе твердила, что лучше бы я проспала именно этот век, нежели воочию узрела столь невероятную бесчеловечность. Хотя, возможно, Аско и прав, и это я наконец-то открыла свои глаза и увидела истинность происходящего: "Слишком близко подошла к очагу - и жар пылающего кострища нахально добрался до моего лица, заживо сдирая кожу, обнажив вторую, истинную, сторону звуков потрескивания поленьев в камине". Там где гром - там и молния. Где залпы пушек - там и всегда Смерть, косящая жертвенные колосья без разбору.

И вот, пока сей чудный цветок цивилизации "ежился" и распускался, в моей жизни, полной хаоса, отчаяния и безысходности, появился наконец-то тот, кто дал глоток воздуха безнадежному утопающему.

 » "Ч. 5 Глава 39. Федор Алексеевич"

***
Если другие и могли молча наблюдать за тем, как мир людей сам себя изничтожал, то я не выдержала и сорвалась. Впервые солгала всем из Совета (не считая спектакля в доме Вителеццо), в том числе и Ивуару. Притворилась, будто отправляюсь в очередную деловую поездку для дальнейшего развития культуры и образования, а сама сделала через кое-каких знакомых поддельные документы и тайно отбыла на фронт... помогать, спасать раненных. Уж если не могу остановить саму войну, то, по крайней мере, должна облегчить муки тех, кто пытается защитить свой дом родной от агрессии помутившихся рассудков.

И хлопочут сестрички,
Хлопочут умело и споро,
И потеют шоферы,
Стараясь, чтоб меньше трясло.
А седые врачи
С руками заправских саперов
Почему-то считают,
Что попросту нам повезло...
С. Баруздин.

1942 год. Село Васильково. Госпиталь.

В здании школы-семилетки по приказу санотдела армии развернут госпиталь.
"Чистим, приводим помещение в порядок.
Поздним вечером машины автосанвзвода доставили около 100 раненых. В кромешной тьме (светомаскировка!) санитары осторожно снимают с машин тяжелораненых и переносят их на носилках в приемно-сортировочную.
Там тесно, душно. Ходячие раненые стоят, кое-кто сидит — на скамейках, на полу. У многих забинтованы и взяты в шины руки, ноги. Повязки потемнели, набухли, пропитались кровью. У некоторых раненых лица искажены болью. Один парень с культяшкой все твердит: «Как же это так получилось…» Видно, как трудно ему смириться с насильственным переходом от здоровья к страданиям.
Военврачи (совсем молоденькие, только накануне войны окончили мединституты) — осматривают раненых и больных, распределяя их по отделениям. Медсестра Анисия регистрирует, заполняет истории болезни. Татьяна принимает личные вещи, я — документы, ценности, награды. Помогаем переносить раненых (санитары не успевают). В санпропускнике девочки их моют, переодевают в чистое белье, поят горячим чаем и отправляют в отделения[8] ".

Так потом будут вспоминать те, кто прошел этот ад. И это лишь - малая кроха того, что пришлось нам пережить. Увидеть воочию... чтобы потом больше никогда уже не забыть.

***
- Анисия, ты уже слышала?! - радостно вскрикнула Нинка и тотчас плюхнулась на стул, напротив меня. Глаза ее так горели от радости и предвкушения, что от удивления я выронила карандаш из рук. С интересом уставилась на девушку, хоть и с некой пугливостью: слишком давно до нас не доходили хорошие вести.

- Да ла-адно, - лицо ее вытянулось. - ТАКОЕ и пропустила!
- Война закончилась? - обмерла я в догадке, с загоревшейся надеждой.
Опешила та.
- Н-нет. - замотала головой. - Это было бы, конечно, куда лучше, но все же. Так! - злобно нахмурилась. - Не сбивай меня. Короче! К нам переводят... молоденького врача! Хирурга!!! Говорят, уже сегодня вечером будет здесь, - счастливо закивала та головой, подтверждая свои слова. Руками вмиг впилась в сидение и зашевелила, закачала ногами из стороны в сторону, словно школьница.
А затем вдруг замерла; встрепенулась - и, завалившись ко мне на стол, приблизилась своим лицом к моему, да так, чтобы глаза в глаза, и, подперев руками подбородок, завороженно, будто имя любимого, прошептала:
- Хиру-ург! Молодой хиру-у-ург! Ты представляешь?!
- Так! А ну что тут у нас?! - громко, злобно вскрикнула за нашими спинами врач Валентина Ивановна, да так неожиданно, что обе тотчас подпрыгнули на месте. - Чего разлеглась, как корова?! - крикнула та на Нинку. - Иди лучше встречай гостя и покажи, расскажи, что здесь да как!
В мгновение ока вскочила Потапова на ноги. Покраснела, побелела: ни то от стыда, ни то от радости.
- Что?! Уже?! - глаза округлились ее и руки задрожали от предвкушения.
- О, Господи! - закатила под лоб очи Ивановна. - Еще одна! Тогда сиди. Анисия, лучше ты пойди встреть его, а то эти дурочки уж совсем голову потеряли. Нашли где любовь крутить.
- Нет-нет! Я сама! - нервно задергалась Нинка и в момент кинулась к двери. А затем вдруг замерла. Взгляд на нас: - А любовь - она такая! Ей не важно, кто где и с кем, ей главное - не вовремя, с головою и до безумия!

В негодовании закачала головой врач. Тяжелый вздох - и пошагала по своим делам.

Встряхнуться, прогоняя ненужные мысли. Разворот. Взгляд в бумагу - и сразиться с попыткой вспомнить, на чем остановилась.

***
- Вот, познакомьтесь, - сгорая от переизбытка чувств, едва ли не ходором ходила, тряслась Нинка рядом с незнакомым мне мужчиной. - Это - наша медсестра, Клюева Анисия Дмитриевна. А это, - ткнула рукой на рядом стоящего молодого человека, хотя свои блестящие карие глаза все же уставила на меня, явно мечтая высказаться куда более развернуто, нежели это позволяет ситуация. Уста ее искривились в блаженной улыбке: - Соколов Федор Алексеевич.
Перевела я взор на новоприбывшего - и ужаснулась. Холодность и какая-то злоба плескались в его очах, выражая непонятное (по отношению ко мне) негодование. Губы плотно сжаты, а из груди вырвалось частое, нервное дыхание. Взволнованно сглотнула я скопившейся ком слюны и отвела взгляд в сторону.

- Ладно, - вздрогнула Потапова, удивившись лишь на мгновение нашей молчаливости. Не желая время тратить зря (разбираясь в глупостях), коснулась руки Хирурга и навязчиво потянула того за собой: - Давайте я покажу вам ординаторскую! И ваш кабинет.
- Мой кабинет? - удивился мужчина.
- Да-да. Кабинет. Ваш и только ваш!
- Зря беспокоились, лучше бы, - вдруг метнул взгляд через плечо на меня, и добавил машинально, особо уже не вникая в слова, - раненым под койки отдали...

***
Переполох из-за очередного пополнения ранеными утих, и вот уже несколько дней, как мы просто сновали, выполняя повседневные задачи, без особых, из ряда вон выходящих, событий и нужд.

Заполнить графы в последней карте - и сложить все в стопку. Поравнять. Проверить ключи в кармане. Погасить свет. Встать из-за стола - и мрачным (тонувшем лишь в свете луны) коридором податься к больным, совершая очередной, последний на сегодня, обход.
Еще немного - и добралась до лестницы. Ухватиться за перила и пуститься вниз. Буквально пару ступеней оставалось, как вдруг кто-то ухватил меня за локоть. Невольно вскрикнула, но этот "кто-то" тотчас предусмотрительно закрыл ладонью мне рот.
- Не ори - и больно не будет, - жестко отчеканил мужской голос на ухо.
Секунды на осознание - и обреченно кивнула.
Убрал руку, хотя меня все еще из хватки не выпускал. Резкий, грубый рывок, разворачивая к себе лицом (едва не упала вниз, подвернув ногу - удержал).
Узнала его:
- Что вы себе позволяете, Федор Алексеевич? Отпустите меня, - злобно прорычала я.
- Это ты что себе позволяешь? - гаркнул в ответ.
Попытки скрыть замешательство и страх:
- Я вас не понимаю.
- Да всё ты понимаешь, пиявка мерзкая. Что? На легкую добычу потянуло?!
Озарение. Притворяться больше незачем. Резкое движение - не справился. Аккуратные быстрые шаги вниз - и став на большой пролет междуэтажья, с вызовом уставилась нахалу в глаза, гордо задрав подбородок:
- По себе не судите.
- Что ты сказала?! - кулаки его сжались. Резвое движение - и замер рядом. Лицо к лицу, да так, чтобы наш шепот могли уловить только мы двое.
Но первой словом выстрелила я:
- Не тыкайте мне. Я вам не подружка. И, ко всему, не обязана перед вами, Федор Алексеевич, отчитываться, оправдываться. Это вы - новый человек... - запнулась, - сами знаете кто, здесь. А не я.
- Знаю я вас таких, "старичков", - засычал вдруг. Лицо исказилось от ярости. Глаза запылали. - Девять из десяти питаетесь, как те падальщики на трупах. - Сплюнул вбок от отвращения.
Опешила я, осознавая сказанное. Настом прокатился мороз ужаса по моей спине от его слов. Неужто правда? Поежилась.
- Чего молчите? Сказать больше нечего? - не унимался кат.
Тяжело сглотнула слюну, соскребая остатки дерзости:
- Я... я питаюсь животными.
- Ну-ну, - гневно чиркнул зубами. - Какими животными? Лося посреди деревни ловишь? Или курей из сараев таскаешь?
Пауза. За и против:
- Крысы. В подвале. Их тут полно...
Замер. Отвел взгляд на мгновение. И вновь уставился мне в глаза:
- Хоть бы дышала чаще. А то уж совсем обнаглела.
- Я стараюсь, - обмерла в стыде. Краснею.
- Плохо стараешься, - пауза; голос вдруг сменился на холодный и мерный. - Утром чтобы вас здесь больше не было.
- ЧТО? - оторопела я от услышанного. - Да кто вы такой, чтобы мне указывать? Такое приказывать?
- Старший по званию. Подчиняйтесь!
- Зубы обломите, - зарычала в лицо, давясь уже помесью обиды и ярости. - Пишите приказ о переводе - тогда поговорим. Я ничего противозаконного или аморального не делаю! Я лишь служу обществу, как и вы. И то... в последнем еще удостовериться необходимо!
Поспешный разворот, не дожидаясь участия, и безотлагательно пошагала прочь, оставив замершего в исступлении "нового Хиру-урга".

***
Резкий, уверенный стук в дверь. Мой стук. В его дверь.
Слышу, как скрипнула кровать. Тяжелый вздох. Шаги по комнате. Дрогнуло деревянное полотно.

Грубо, бесцеремонно, отнюдь не дожидаясь приглашения, вызывающе задев плечо Федора, пробивая себе дорогу, ввалилась в его комнату.

Замер в удивлении. Даже забыл как дышать.
Разворот мой около его стола - и с грохотом взваливаю трупы крыс на столешницу (накануне иссушенные мною). Выпускаю их хвосты из хватки. Дрогнули, немного скатились те, но все же на пол не рухнули.

- Держите - и подавитесь. Через пару дней еще принесу. И ни в чем себе не отказывайте.

Моргнул. Тяжело сглотнул. Молчит.
Выжидающий мой взгляд - но не дождавшись участия, делаю разворот и подаюсь на выход.


=======
Сноски:
[8] - Источник: Война. Народ. Победа: статьи, очерки, воспоминания. – М.: Политиздат, 1983. – Т.2.

 » "Ч. 5 Глава 40. Рука об руку"

***
Ни на следующее утро, ни в какой другой час, открытой агрессии "товарищ Хирург" ко мне больше не проявлял. Я, конечно, всячески пыталась обходить его стороной и не показываться на глаза (вероятней всего, как и он сам), но здание было не таким уж и большим, как раньше казалось. А посему нет-нет да сталкивались лицом к лицу: куда не пойду, где-то вдалеке непременно маячит, или же его голос доносится из какой-нибудь палаты, или сам внезапно выходит из-за поворота (что уже не скроешься). При всем при этом здоровались мы исключительно в присутствии чужих взоров, в остальном же - словно и не замечали друг друга. И, кстати, крыс к нему в комнату я больше не носила: думаю (да и судя по дальнейшему его поведению), одного раза было предостаточно, дабы толком все уяснить. Я без сомнений рада, что он больше не предъявлял ко мне претензий. В особенности, что приказа о переводе или каких-либо других открытых контрдействий в отношении меня не предпринимал. Однако страх и осадок остались и тяготили не на шутку, порой и вовсе выводя из себя. Вот что я ему сделала? Почему должна доказывать, что я - не гусь? Вот если бы хоть какой-нибудь повод дала усомниться, тогда понимаю. Но вот так, с самого начала, не зная, кто как и где... С первого взгляда возненавидеть и обвинить в самых страшных грехах?
Да разве так можно?..
Выходит, можно.

***
- Анисия, срочно иди в операционную. Будешь помогать Соколову, - протараторила Валентина Ивановна и тут же поспешила дальше по коридору (по всей видимости, в ординаторскую).
- Я? - казалось, кто-то приставил дуло к моему виску. Не услышала та. Быстрые шаги за ней, - Валентина Ивановна, почему я? Я же ни на одной операции еще не была. А может Попова или Цуканова? Они обычно...
Замерла вдруг Черненко. Резкий разворот - и, перебивая мои слова:
- Я же сказала, что ты. Чего переспрашивать? Они все и так там. Или ты чем-то серьезным занята?
Замялась я от стыда:
- Н-нет...
- Вот и не трать время на пустые разговоры. Беги быстрее. Заждались уже.
- Хорошо, - обреченно кивнула.

Это был один из самых жутких моментов моей жизни. Я шла воочию наблюдать за тем, как заживо будут резать человека. Да и ко всему придется работать рука об руку с тем, кто меня ненавидит больше всех на свете. И, главное, за что?
Господи. Помоги...
Пусть пронесет... Пусть кого-то другого назначат! Пусть сам этот индюк откажется от работы со мной.
Хотя нет. Нельзя! Нельзя, что бы отказался. От этого еще больше проблем будет.
Так! Успокойся. Выдохни - и выброси глупые мысли из головы. Всё хорошо. Я справлюсь! И не такое проходили! И не та-ко-е!

Глубокие вдохи, пытаясь прогнать тошноту. Конечности дрожали от страха, холодило все тело, словно перед собственной смертью. Словно на эшафот иду, а не помогать спасать раненого...
Ну же, соберись!

***
Машинально постучала в дверь, оттягивая страшные события, но осознав абсурдность действий, тут же дернула полотно на себя и зашла внутрь. Операция уже началась.
- Ну, наконец-то, - сам себе под нос пробормотал Федор Алексеевич.
- Мой руки быстрее - и к нам, - шепнула на ухо мне Наталья и живо, обратно, кинулась к столу.
- Зажим! - скомандовал врач.
А после его голос стал едва ли различимый среди нарастающего шума работающего примуса, кипятящего воду. Неспешно подошла ближе (вытирая насухо руки) - и уставилась на разрезанный живот пациента. Кожа раздвинута, а наружу проступают красные мышцы. Повсюду кровь. Даже некогда белый стол сейчас больше напоминал снег, залитый красным вином. Тошнота вмиг подкатила к горлу - и единственное, на что я была способна в данный момент, так это в ужасе закрыть глаза и тут же отвернуться.
- Не стой, протри инструменты! - гаркнула на ухо мне Попова.
Вздрогнула я, широко распахнув веки. Невольный вдох - и запах крови заполнил весь разум. Нервно чиркнула зубами. Попытка совладать с собой.
"Инструменты. Срочно протереть инструменты!" - приказываю себе, перекрикивая, нарастающее внутри, безумие.
Мухой кинулась к подносу. Схватить баночку со спиртом - и глубоко вдохнуть, сменяя одни мысли на другие. Машинально скривиться от отвращения, но тут же и с облегчением выдохнуть. Быстрые, ловкие движения под контролем отрезвевшего рассудка. Пытаюсь судорожно вспомнить все то, что раньше изучала про подобную ситуацию. Желание не просто не обременять присутствующих, а всячески помочь облегчить сей нелегкий, героический труд умелых рук медперсонала.
Принялась кипятить бинты...
Косые взгляды на Хирурга.
Сосредоточенный, он временами морщился, болезненно кривляясь, когда что-то не получалось, а временами коротко усмехался, глаза его загорались, будто только что познал истину бытия. Все это его упорство, отчаянная борьба за жизнь другого ценой собственных мучений, страха, чувства усталости и переживаний, были невероятными, и сродными, действительно, подвигу. Возможно, маленькому, как другим покажется. Но истинному подвигу, за который нельзя не отдать дань уважения.
В какой-то момент мне даже стыдно стало за все то свое поведение, негодование в его сторону и надежды, что скоро тот покинет нас, отправившись в какой-нибудь другой госпиталь. А ведь я неправа изначально... Потому что даже те его нападки, в ночь своего приезда, ничто иное, как очередная, полная душевной боли, забота о людях, забота о тех, кто в этом очень нуждается...
Руки Федора Алексеевича активно дергались, сверкая оголенными локтями, при этом пальцы выплясывали, словно у пианиста, или, даже, вышивальщицы: тщательно продуманные, точные движения мастерски творили невероятное чудо. Смерть отступала шаг за шагом, а на смену ей рождалась великая надежда.
И вдруг наконец-то звук, такой приятный звонкий металлический шлепок: в цинковый тазик (что стоял на полу, у стола) полетел первый извлеченный осколок[9] ...

=========
Сноски:
[9] - по мотивам статьи " Хирургия времён Второй Мировой войны ". ...otvoyna***medik