Конечно он (СЛР, 18+)

Вот так чувства и могут материализоваться... Здорово написано!

Да, очень чувственная глава...
Наверное, да, она подумала о ребёнке.

Здравствуйте Ольга) я прочитала одну из ваших книг Долина любви и она мне очень понравилась, вы очень хорошо пишете, хотелось бы еще прочесть ваши книги, я как-нибудь куплю у вас книги, я бы хотела пожелать только удачи в этой деятельности, т.к. очень мало таких обычных людей, пишущих книги))

Спасибо за такие слова...
_________________

 » Глава 6

– Я купил машину.
Красную!!!
И плавность линий моей машины, и её сочный цвет напоминают мне о былых подвигах. Но это так, художественное отступление.
Я теперь о своих подвигах только вспоминаю. И думаю – «а хорошо, что тогда у меня не было машины, ведь по такой примете меня могли бы поймать, а тем более по такой удивительно красненькой». Эх, тоскую я по тем классным эпизодам...
И даже запечалился я. И дошёл до того, что стал представлять свою машину в роли отсечённой груди. От неё даже пошла чахлая энергия, словно от умирающего кусочка плоти!
Я стал чаще просто так кататься и получать удовольствие, хотя и слабенькое, – представлял, что я владею желанным трофеем.
Жаль, что все свободное время в машине проводить невозможно. Да и не много у меня этого свободного времени.
И от всего этого я, в последнее время, затосковал...
Да ещё и...


Глава 6

Юрий Тихомиров припарковал свою красную «Мазду» возле пятиэтажного кирпичного здания, которое вот уже почти четыре года считал своим домом. Он похлопал по рулю, и движение это означало – Юра своей жизнью доволен. Он откинулся на подголовник, бросил взгляд на окно и улыбнулся. Там, в квартире на втором этаже жила та, с которой он был счастлив.
Жену свою Юрий Тихомиров обожал. И любил вспоминать, как был ошеломлён её внешностью в день их знакомства. Он взгляда не мог от неё оторвать и сразу понял, что девушка эта особенная. Не у каждого мужчины на жизненном пути появляется такая женщина! Такая, что понимаешь: незачем грустить о неудавшейся первой любви, а тем более от этой любви рана в его душе нешуточная, и порой хочется отомстить за себя... Но встреча с Олей изменила всю его жизнь.
С другими представительницами прекрасного пола он не вёл себя так, как с Олей. Олю Юра берёг. Да и она держалась особенно!
А потом, когда они сблизились, и всё сложилось так, что он решил жениться – жена и должна быть такой, как Оля! Так вот, когда Юра сжился с мыслью о женитьбе, он вдруг оробел.
– Неужели я боюсь потерять свободу?
Нет, не мог он признаться даже самому себе в этом традиционном мужском страхе. И когда посчитал мысль – «дело в другом» – спасением, стал искать это «другое».
– Из-за чего же я побаиваюсь жениться?
Почему-то Юра решил, что дело в Оле, даже несмотря на все её достоинства! Он перенёс на неё все подозрительные мысли. А, может, действительно? У неё есть свой «скелет в шкафу»? Вдруг она что-то скрывает и в этом весь секрет её недоступности? И вообще, возможно, она только для него недоступна?
А ведь если он женится, у неё, наверняка, найдётся вразумительный ответ или веская причина!
Дошло до того, что Юра разозлился. И совершенно взвинченный отправился в лагерь, где Оля проходила практику...
...Он шёл пять километров по дороге, выложенной из железобетонных плит и всё посматривал по сторонам – ну и глухомань: то лес, то полянки! И нужный лагерь был в самом конце этой дороги.
Несмотря на трогательный вид Оли, всколыхнувший нежные волны его души, злость контролировала ситуацию. И как только они уединились на уютной поляне возле пушистых кустиков, Юра стал действовать с Олей как с обычной женщиной, желавшей его – «Хочешь – получи!»
Но оказалось, что Оля не хотела. И даже боялась.
И в этой боязни Юра усмотрел неладное и решил во что бы то ни стало, но добиться желаемого здесь и сейчас.
Он пустился на уговоры и разумные объяснения. И добился своего. А когда понял, что причиняет Оле нешуточную боль, не смог не то что остановиться, но хотя бы быть осторожнее! Злость дала полную волю звериному инстинкту – безумный самец заполучил свою жертву.
После был измученный взгляд Оли, и её нежелание ответить на его поцелуй при прощании.
И потом Юра долго не мог успокоиться. Он не один час просидел на той поляне, глядя на кровь, пропитавшую привезённый им клетчатый, бежевый с белым, плед. Эта кровь не давала ему покоя.
– Ну зачем я с ней так? Эта кровь мне не нужна!!!
Благо, он смог загладить свою вину, да и время излечило не только душевную рану Оли.
Они поженились и зажили замечательно! Настолько хорошо, что Юра не одну сотню раз сказал себе – «Я правильно сделал, выбрав в жёны Ольгу!» И далеко в памяти заплутали вопросы – зачем жениться? почему его невероятно тянуло к этой женитьбе? Ощущение непонимания неосознанной цели стало почти призрачным.
...Сегодня, тихим летним вечером, выйдя из своей привлекательной красной машины, Юра увидел в окне жену. Он помахал ей, улыбнулся и быстро, бегом добрался до второго этажа.


* * *

«...Своими умышленными преступными действиями, выразившимися в краже, то есть тайном хищении чужого имущества, совершённой из одежды, находившейся на потерпевшей (карманной краже), по предварительному сговору группой лиц, повторно, в крупном размере, организованной группой, Степанов совершил преступление, предусмотренное статьёй...»
Дмитрий Шалимов, следователь районной прокуратуры Москвы, оформлял «Обвинительное заключение». Ему осталось совсем немного – список лиц, надлежащих вызову на судебное заседание, справку по уголовному делу и справку по материальному ущербу. Одно из дел было успешно завершено.
– Пустяки остались, – Дима потёр глаза: он чувствовал, что слишком устал сегодня. – Но больше не могу.
Сегодня его рабочий день начался за пару часов до рассвета. Дима прибыл на место преступления и с того момента уже столько всего успел переделать, что к четырём часам дня чувствовал себя опустошённым. Ведь в производстве у него было несколько дел!
– Всё, завтра приеду и закончу с этими списками и справками.
Он убрал в сейф бумаги и поспешил покинуть здание прокуратуры. Дима прошёл по длинному коридору. Он уже не обращал внимания на окрашенные краской невзрачного зелёного оттенка стены и на деревянные креслица-откидушки, стоящие вдоль этих стен. Да и вообще, чаще всего окружающее было не слишком заметно, поскольку у Димы постоянно имелась тема для размышления.
Но сейчас, выйдя на свежий, немного острый октябрьский воздух, Дима решил оставить думы о ночном преступлении – «Приеду домой, разложу всё по полочкам, подумаю, какие ещё дать задания оперативникам. А пока...»
Пока он сел в машину...
...С рыженькой всё решилось само собой. На её мурлыканье о любви к нему, он отвечал всегда одинаково – «Ты мне тоже очень нравишься». И этот ответ, не устраивавший её, в конце концов надоел.
– Дим, мы когда распишемся? – однажды спросила она напрямую.
На что Дима окинул её внимательным взглядом: в качестве любовницы она его устраивала, но не больше.
– Никогда.
А то, что они решили жить вместе, так это подходило обоим, только и всего.
– Значит?.. Ты серьёзно говорил всего лишь об удобстве, когда предложил переехать к тебе?
Ему стало немного жаль её, но обнадёживать было бессмысленно. И он кивнул.
– Сейчас ты скажешь мне, что женишься на той единственной, о которой мечтаешь, но её ты пока не встретил, а я по надуманным тобой параметрам на роль жены не подхожу.
– Не скажу.
– А что скажешь?
– Если ты переехала ко мне в надежде на создание семьи, – то – повторю: это не для меня. И я тебя, кстати, предупреждал!
Грусть заволокла глаза прелестной рыжеволосой девушки.
– Дим, ты такой классный... Я уже подумывала о ребёнке от тебя, всё ждала, что ты предложишь мне выйти замуж, – она печально вздохнула. – Мне очень хорошо с тобой, Дим! Очень-очень хорошо...
Дима смотрел прямо в её глаза. И ни единого движения – ему, конечно, не были безразличны такие слова, но...
– Единственное, что могу предложить – давай останемся как будто бы женатыми. Если это тебя устроит…
Она кивнула. Потому что любила его и знала, что надежда умирает последней.
– И ещё… – Дима решил оставаться предельно откровенным до конца. – Не советую тебе терять время.
– Я буду иметь это в виду.
Дима понимал, что связь их на исходе. И думать он мог только о любимой…
...Дима ехал в сторону дома и чувствовал, что сомнения вновь подступили. Тогда, после этого необычного появления Оли в окне, его не покидало желание объясниться с ней, но одновременно он не мог решиться.
Ну как? Как это сделать? Прийти к Оле домой и сказать о своей любви? При родителях или, что ещё лучше, при муже? Бред.
Бред, но сколько раз Дима останавливался возле её двери! Потому что не растворилась, не рассосалась, не развеялась, или что там ещё происходит в душе с любовью! Потому что чувство это не было юношеским увлечением!
– Конечно, она может расценить мой поступок как сумасшествие. И... может, она-то меня не любит! Мало ли о ком она думала, когда смотрела в окно!
Но он не убедил себя, как и не смог справиться с нерешительностью. Но как же хотелось, чтобы Оля ТАК смотрела именно на него!
Поэтому, чтобы сохранить хоть какое-то душевное равновесие, Дима решил – встречу Олю одну, тогда и...
За последний летний месяц и уже прошедшие осенние недели они не встретились. Увы.
«Неужели не судьба?» – часто думал Дима по дороге домой. В машине его ничто не отвлекало от мыслей об Оле, машина была единственным местом, где никто и ничто не было помехой для этих мыслей.
Он ставил машину в гараж, шёл в сторону дома, не торопясь поднимался по лестнице и... ни разу за прошедшие дни не встретил Олю.
«Неужели не судьба?»
Вот и сегодня. После слишком раннего подъёма, уставший, он шёл по привычной дороге к дому, когда вспомнил, что закончились сигареты. Дима вздохнул – не только усталость, но и хмурый осенний день не располагали к удлинённой прогулке. И всё же он двинулся в сторону метро – там стоял тонар, в котором по мелочи можно было купить практически всё.
Помимо сигарет Дима взял шоколадных батончиков, растворимый кофе и сок – при его распорядке дня с резкими подъёмами и молниеносными выездами всё это было весьма кстати.
Пройдя несколько шагов, Дима остановился, чтобы выкурить сигарету, не любил он курить на ходу. Редкие пассажиры выходили из вестибюля станции метро, до часа пик оставалось ещё около двух часов. Было спокойно, и в такое время их квартал напоминал прежние тихие времена, когда станции «Владыкино» ещё не было, и дома их казались отрезанными от мира.
Уже подступили торопливые осенние сумерки, и, наверное, поэтому Дима не спеша зашагал в сторону дома – темнеющий воздух располагал к спокойствию. Он шёл наискосок по дорожке, настолько вытоптанной и утрамбованной годами, что даже обычная осенняя слякоть не в силах была затронуть её твёрдость. Дима шёл мимо сломанных качелей и полуразвалившейся песочницы – никак, никак не приводили в порядок детские площадки в их квартальчике. Целыми оставались только самодельные скамеечки, они были местами сборов здешних молодёжных компаний, вот и оставались нетронутыми.
Дима остановился – эх, когда-то и он с пацанами бренчал здесь на гитаре. А позже и с девчонками по вечерам болтали и травили анекдоты.
«Да, а где-то недалеко была Оля... Не моя...»
Он вздохнул, огляделся. И замер. Совсем рядом, на скамеечке, стоящей возле кустов сирени, сидела она, Оля.
Дима даже прищурился – не подвело ли его зрение в сгустившихся сумерках. Нет, с глазами его как обычно всё было в порядке, и это действительно была Оля. Только вот сидела она как-то неестественно прямо и обеими руками держалась за гладкое сиденье скамеечки.
Дима без раздумий подошёл к ней – нет, он не обрадовался выпавшей, наконец, встрече наедине, его эта встреча встревожила. И не напрасно – Оля сидела с широко раскрытыми глазами, и безумное напряжение отражалось на её лице.
Дима подошёл, но она даже не прореагировала на него, сидела будто была ледяной статуей.
– Оля?
Пакет с покупками мгновенно оказался на пожухлой траве, Дима присел на корточки и внимательно всмотрелся в странное выражение, застывшее на её лице.
Он поводил рукой перед её глазами – никакой реакции.
– Оленька...
Дима коснулся её рук. И содрогнулся от ощущения леденящего холода.
Он хотел согреть её руки, но не сумел разомкнуть её пальцы, Оля держалась за лавку мёртвой хваткой.
«Что? Что делать?!»
Дима коснулся её шеи – кровь пульсировала, правда едва заметно. Тогда он очень осторожно потер мочки её ушек...
И Оля моргнула.
– Оль, ты слышишь меня?
Оля ответила не сразу. Но ответила!
– Слышу.
– А видишь?
– Нет, Дим...
Сердце застучало в его груди как обезумевшее. Оля узнала его по голосу! Невероятно! Но... Почему она не видит?
– Оленька, что с тобой?
– Шум... Очень сильно шумит в ушах... – она говорила тихо и медленно.
– Ты замёрзла, давай я тебе руки погрею.
Дима надел Оле капюшон, она так сильно держалась за лавку, что даже не поправила его, а ведь на улице было прохладно.
– Я боюсь упасть, – именно поэтому Оля ухватилась за ближайшую опору.
Дима тут же сел поперёк скамейки и, сбиваясь от волнения, предложил:
– Оль, а ты... прислонись ко мне и... – он расстегнул свою куртку, – отпусти эту доску...
Руки её дрожали от усталости и холода, и Дима обхватил ладонями Олины онемевшие пальчики, принялся осторожно поглаживать, согревая.
Оля вздохнула. И прильнула к Диминой груди.
– Рассеивается это серебро... Какие-то серебряные вспышки были перед глазами.
Говорила она едва слышно и очень тяжело дышала.
Он обнял её, и Оля спрятала руки в рукавах пальто. Она совершенно обессилила и с удовольствием прижалась к Диме – Господи, как же неожиданно и вовремя он появился!
Дима волновался, радовался и трепетал одновременно. Он дышал с трудом, и голову кружило от счастья – Оленька, милая, она так близко!
– Скоро всё пройдёт, всё будет хорошо, – в принципе Дима предполагал, что с Олей произошло: скорее всего, спазм, и, видимо, от холода. – Сейчас посидим чуть-чуть, и ты окончательно придешь в себя.
– Немножечко было страшно...
– Не бойся ничего, – прошептал Дима. – Я с тобой, радость моя... – он осторожно коснулся губами её виска. – Любимая...
Оля замерла, не в силах поверить услышанному. Значит?.. Значит, напрасно она себя уверяла, что Дима смотрел на неё, а думал о другой. Получалось, что обожание в его глазах тем летним утром было адресовано ей.
Конечно, именно поэтому они сейчас запросто стали говорить друг другу – «ты». Между ними существовала чувственная связь, о которой Дима знал, а Оля лишь недавно заподозрила.
– Раньше со мной такого не случалось...
– И больше не случится, – Дима прижался щекой к её капюшону. – Ты, наверное, замёрзла и устала.
Оля уткнулась лицом в его грудь. Мягкий свитер, едва уловимый запах одеколона и сладкий аромат сигарет – всё это показалось Оле близким, очень желанным, но... недоступным.
И уже ничего не сделаешь.
Оля вздрогнула от внезапно брызнувших слёз – очень горячих... Она старалась не всхлипывать, лишь иногда глубоко вдыхала и выдыхала. А Дима поглаживал её по спине. Оля чувствовала, что ей становится легче.
И когда слёзы прекратили своё свободное течение, Оля выпрямилась. Благо, что сумерки уже стали густыми, а ближайший фонарь был не приличном расстоянии от них.
– Дим, мне так плохо стало, потому что я беременна.
Оля решилась посмотреть на него не меньше чем через пару минут.
Лицо Димы было спокойно. Он с нежностью смотрел на неё.
– Поздравляю, это замечательно, – прошептал он и улыбнулся, – береги себя.
...Они не спеша добрели до своего дома. Больше ни о чём не говорили, и каждый с трудом сдерживал прерывистое дыхание.
Дима проводил Олю до квартиры.
– Оль.
– Да.
– Если тебе что-нибудь понадобится, обращайся без стеснения.
– Спасибо, Дим.
– Я всегда помогу тебе. Во всём.
Она кивнула. И скрылась за дверью своей квартиры.
А когда он поднялся к себе, снял куртку и коснулся свитера... Свитер был мокрый. От Олиных слёз мокрый.
Из груди Димы вырвался стон, и кулак его обрушился на стену.
_________________

Спасибо за главу!
Почему-то мне подумалось, что Юра и есть маньяк.. НЕ может же быть все так просто? :-)
Оля беременна и не рада этому факту, а Юра в курсе беременности жены?
Дима.. Диме только терпения хочется пожелать..
_________________

Дима милый, конечно, но только с Олей. Рыженькую, с которой он живет, просто использует.

Благодарю за мнения!
_________________

 » Глава 7

– В ожидании мне нужно было чем-то заняться.
Я здоровый, молодой мужик и мне необходимо много женщин, чтобы удовлетворять все сексуальные прихоти. Но сношение с самками мне поднадоело. Одно и то же – быстренькое ухаживание и... в койку! И дальше, по всем пунктам нашей программы. Правда, уже оскомину набивать стало, даже несмотря на то, что с каждой я выделывался по-разному.
До того осточертело всё это, что я даже стал побаиваться, как бы меня не потянуло на подвиги, удовлетворять жажду остреньких ощущений. Действительно, испугался! Ведь столько лет удерживал себя в рамках, отмеренных обществом. Считал временами, что уже и не захочу!
Но оказалось...
И когда я уже был на грани срыва, меня спасла беременность, не моя, конечно... Ха-ха!
Как же я этим заинтересовался и увлёкся! Сам не ожидал, что настолько меня увлечёт эта тема! Хотя поначалу я опешил... Ведь до недавнего времени беременные женщины вызывали у меня отвращение.
Но когда пришёл в себя, решил наблюдать за этой беременностью!
Каждую встречу я расспрашивал её о самочувствии, о кулинарных пристрастиях, о настроении. Я, находясь возле этой беременной женщины, испытывал удивительные ощущения – от неё шли тёплые волны, будоражащие и ублажающие меня! А я и не ожидал такого... Жаль, была во всей этой прелести и тёмная сторона, разочаровывавшая и огорчавшая меня. Я очень печалился, что не могу заглянуть внутрь этой замечательной беременной женщины. А так хотелось!
Но не зря же я сообразительный! Додумался!
Я попросил одного чудика, торговавшего порнухой возле «секс-шопа», не сможет ли он достать мне фильм о беременности и родах. И он достал!
Видимо, это было какое-то пособие для студентов-медиков. Там по неделям, подробно демонстрировался внешний вид пациентки. Рассказывали об изменениях, происходящих в организме. И всё это с такими показами, что закачаешься! И даже плод демонстрировали! Где они только набрали этих заспиртованных недоразвитых детишек? Может, маньяк какой-нибудь потрошил беременных, а они подбирали?
А как я ждал родов! До сих пор меня лихорадит при воспоминании об этом! Но тогда специально ничего не смотрел раньше времени, всё постепенно, шаг за шагом! Только когда у неё начались роды, я принялся за самую соблазнительную часть!
Эх! Вот это было развлечение! Я почти год был занят и удовлетворён!
А ведь в начале обалдел, что она беременна!



Глава 7

Настолько смешанных чувств Оля не испытывала ни разу в жизни. Она не могла разобраться ни в своих ощущениях, ни в совершённых поступках.
Ведь не муж первым узнал о её беременности, а Дима. Так получилось. Неожиданно.
Осенью она всё ждала Юру, ждала. Хотела сказать о ребёнке, глядя в его глаза, а не по телефону. Но Юрий Тихомиров завершал чемпионат, борясь за первое место, и никак не мог отлучиться.
Мужа не было, не было, не было... И Оля отчаянно отгоняла от себя мысли о Диме: «Невероятно и... почему, почему?!» И со слезами на глазах заставляла себя думать о Юре.
Её даже стали посещать мучительные мысли, опровергнуть которые было некому. Получается, она ошиблась? Да ещё из сердца не уходили слова, которые прошептал Дима на лавочке, сидя так близко и невероятно нежно касаясь её... Получается, он тоже ей понравился тогда, давно. И случайные их встречи и его взгляды были ей приятны, она, не понимая это осознанно, симпатизировала Диме. Только вот думала, что он намного моложе… И её буквально тянуло к окну именно тогда, когда Дима был во дворе – она чувствовала его. И будто сама судьба подавала ей знаки – смотри, это он! Но в столь юном возрасте прочесть знаки судьбы…даже в голову не придёт. А Дима молчал, не решался…
Зато Юра был активным и решительным. Оля теперь часто вспоминала день их первой близости. Ведь он тогда убедительно доказал ей, что всё это воспитание и приличие, вбиваемые взрослыми, - ерунда полная… Только вот жаль, что Оля не вспомнила Юриных слов, когда согласилась на его предложение о замужестве. Она на автомате согласилась – Юра же стал её первым мужчиной! И если мужем стал бы кто-то другой, она чувствовала бы себя виноватой, да ещё если бы пришлось что-нибудь объяснять. Ведь она усвоила чётко все моменты нравственного воспитания когда-то… словно в крови это было.
Но что теперь об этом думать.
Из-за всего этого было слишком тяжело на душе...
Но вот когда, наконец, Юра приехал с золотой медалью! С сияющими глазами, шикарной улыбкой, превосходным настроением, счастливый, довольный жизнью!
Оля сказала ему о беременности. И Юра обрадовался! И долго был с ней!
Юра очень внимательно посматривал на жену время от времени, словно пытался уловить какие-нибудь важные перемены. В первые дни его приезда Оля показалась ему неестественной.
Но напрасно он напрягался. Олино поведение вызывало лишь улыбку. Юра невольно улыбался, видя старания Оли, – раньше она редко ужинала, а теперь усердно витаминизировалась и подзаряжалась энергией. Улыбался, когда жена время от времени открывала дверцу шкафа и смотрела на стопочку ползунков, распашонок и чепчиков! И Юра сам чувствовал непонятный трепет. Что-то пошевеливалось в глубине его сердца, но осознать это «что-то» он ещё был не в силах. Он только с удовольствием наблюдал за женой и ожидал весомых перемен: ведь Оля должна чувствовать беременность не так, как он! Она-то беременности не боится...
И первые значительные перемены случились. Всё произошло после новогодних праздников – у Оли начался токсикоз. И буквально за неделю она утратила всю свежесть и жизнерадостность. Головная боль и тошнота изматывали её невероятно, не отпускали день за днём.
Но даже через пелену мучительных ощущений Оля заметила, как нелегко мужу. И не из-за того, что его одолевают переживания о ней, а потому, что вид ослабленного недугом человека его угнетает. Оля видела, что Юре тяжело находиться возле неё. Ведь он был активным, здоровым, спортивным. А вот чужое нездоровье переносил с большим трудом. Как оказалось.
– Вот и закончился мой отпуск, – вздохнул Юра, глядя на жену.
Был уже конец января.
– И мой первый больничный, – вымученно улыбнулась Оля: три недели её терзал токсикоз. – Завтра уже поеду в институт. Знаешь, мои группы очень хорошо сдали экзамены, декан мной доволен.
– Ты молодец!
Но улыбка мужа означала для Оли только одно – он рад, что отправляется на базу в Испанию, что ему не придётся находиться с ней рядом, ведь никто не гарантирует дальнейшее гладкое течение беременности.
Она очень хотела ошибиться...
– Юр...
– Я буду тебе звонить. Не могу точно сказать, когда мы вернёмся!
– Я понимаю.
– Но ты держись! Я как смогу – буду выбираться!
Оля кивнула. Конечно.
Оля кивнула – теперь другой футбол. Юрия Тихомирова очень ценили, команда выигрывала во многом благодаря ему. Даже за границей на него обратили внимание.
И жизнь другая...


* * *

– Вечер добрый!
Оля услышала это приветствие и тут же почувствовала, как её захватила волна блаженной истомы. Такая волна обычно сбивает с ног, и уберечь от падения помогают только объятия любимого мужчины.
– Дима?
Это был он. И Оля не могла признаться себе в том, что он – это и есть любимый мужчина, и это в его объятиях она хочет оказаться. Именно это непризнание помогло ей удержать равновесие.
Они встретились в метро, он нагнал её на эскалаторе.
Оля спрятала улыбку в уголках губ – надо же, насколько случайная встреча, ведь Дима ездит на машине!
Оля смотрела в Димины глаза – бежевато-зеленоватые – и думала о том, что точно так же он поздоровался с ней много лет назад, в день её поступления в институт.
«Вечер добрый!» – тогда они единственный раз не ограничились приветствием.
Сейчас Дима задержал дыхание, глядя на неё, – его завораживали Олины глаза, волшебные. Она так спокойно смотрела на него. Этот вечер, действительно, выдался добрым. Он так ждал этой встречи! Жаждал эту встречу безумно!
Оля же не позволяла себе ждать – она не видела его больше трёх месяцев, лишь вспоминая.
Дима же за это время только несколько раз видел Олю из окна. И всегда она оказывалась в сопровождении мужа – они либо уезжали, либо приезжали на своей красной «Мазде». А он очень хотел поговорить с ней: после их случайной, но такой значимой встречи осенью, не проходило ни дня, чтобы Дима не думал об Оле...
...Они пошли наискосок, по той самой дорожке, где три месяца назад в первый раз прошли вдвоем. Только теперь под ногами был не утоптанный грунт, а хрустящий снег.
– Как ты себя чувствуешь?
– Уже хорошо.
– Опять был такой же приступ?
Дима остановился.
– Нет. Был токсикоз.
Они встали лицом друг к другу. Оля чувствовала едва уловимый аромат его сигарет – фантастический мужской запах... Его.
– Плохо было? – он не заметил, как взял её за плечи.
– Уже всё хорошо, – улыбнулась Оля. Она чувствовала, что они дышат одним воздухом. И дышала с удовольствием. – Знаешь, меня провожают с работы...
Он знал. Потому что в последние несколько дней до того затосковал, что уже не в силах был не повидать её без свидетелей, и проследил. А остаться незамеченным для него не составило труда.
Дима осторожно разузнал у мамы, в какое время Оля возвращается с работы – мама знала всё, потому что дружба с соседкой снизу не ослабевала. И Дима отодвигал все свои дела, спускался на станцию «Владыкино» в нужное время и ждал.
Оказалось, Олю до дома провожали. И, видимо, какой-то родственник Юрия Тихомирова. Причём провожал до квартиры.
Но, наконец, пришёл вечер её возвращения домой в одиночестве. Удача улыбнулась Диме!
– А сегодня? – ему было интересно, отчего забота ослабла.
– А меня сегодня неожиданно попросили выйти на замену, – Оля улыбнулась. – Но я не стала никому говорить. Только родителям записку оставила.
– Очень удачно, – Дима улыбнулся и подумал, что сегодня-то не Олин рабочий день, но он отчего-то всё же спустился в метро... Это всё сила их чувства!
– Вообще, со мной всё впорядке, в метро благополучно пристраиваюсь! А у нас пройти-то до дома – и не страшно, и быстренько! Я бы и одна преспокойно добиралась, но... Юрин брат по вечерам... Юра его попросил, сам-то он сейчас редко появляется, очень загружен.
Как же ей было приятно его прикосновение – Дима продолжал держать её за плечи. И как же она хотела положить ладони ему на грудь... Тем более недавно, устроившись в уголочке вагона метро, Оля думала о Диме. Она обрадовалась этой замене в институте, потому что знала: сейчас отчитает лекции, усядется где-нибудь на укромном сиденье и подумает...
И вот, будто мысли обрели силу, материализовались и послали эту встречу с ним!
– Оль, а ты действительно не боишься ходить по вечерам?
– Я и по утрам, и днём не боюсь, – озорно улыбнулась она. – И вообще, я люблю подумать, а приходится поддерживать разговор. Это порой утомительно.
– Но Оль, терять бдительность никогда нельзя. И хотя ты права – не важно, когда ходить, сейчас и средь бела дня чёрт знает что вытворяют, но... – Дима отпустил её плечи: внезапно подвернувшаяся тема для разговора оказалась спасением, потому что он почувствовал жуткое желание обнять Олю. – Кстати, ты знаешь, что большой процент происшествий происходит возле дома, в котором человек живёт, или в подъезде.
– Потому что расслабляешься в конце пути?
– Да. А ещё привычное, родное место, от которого никогда не ждёшь подвоха.
– Следователь решил меня проинструктировать?
– Предложить сопровождение, – Дима вмиг посерьёзнел и добавил почти шёпотом: – Если, конечно, я не буду мешать тебе думать...
– Ты не будешь... – и не сдержалась: - я же о тебе думаю…
Они стояли напротив друг друга, и люди обходили их стороной. Благо, ширина дорожки была достаточной. Они не могли разорвать свой долгий взгляд...
...Люди знакомые, но не близкие почему-то внезапно сближаются в течение нескольких мгновений, и всё это выражается во взглядах, в шутках, в движениях. Обычно причина сразу неуловима, но Оля с Димой знали её. Знали, но признаться в ней могли только каждый себе: положение у них было безвыходное – Оля не могла, а Дима не смел. Но и быть вдалеке друг от друга оказалось невозможным. И поэтому они создали какое-то трогательное подобие дружбы: хотя их взгляды и случайные прикосновения оказывались столь чувственны, что невозможно было ошибиться в истинности их отношений.
– Оль, давай будем гулять в Ботаническом саду, – предложил Дима. – Хоть иногда. Днём.
– Дим...
Он не знал, захочет она возразить или же согласится, и поэтому прошептал:
– Пожалуйста...
У Оли сердце отчаянно забилось – она понимала, что это всё неправильно, это не нужно, глупо! Зачем им встречаться?! Но... Она так этого хотела: видеть его, слышать его голос... хоть иногда, пусть очень редко.
Они договорились, что звонить будет Оля Диме на мобильный. Выбрать время для встречи можно было лишь когда несколько «причин отсутствия» сходились в одной точке. Оля должна была находиться дома, а вот папа, мама и Юра должны были в этом же доме отсутствовать – именно тогда они получали возможность немного погулять вдвоём. Днём.



* * *

Гуляли они не часто. Но во время этих встреч Оля открыла для себя много нового. Оказалось, она не хотела, чтобы зима заканчивалась: ведь с окончанием зимы закроют маленькую боковую калитку в Ботанический сад, через которую ходила Оля. А ещё весной время полетит, и подойдёт пора рожать! И прогулок не станет. И...
И зима, действительно, задержалась. Помимо холодного, ветреного марта, ещё и апрель подарил несколько снежных дней. Оля была счастлива. Сближение с Димой, такое неожиданное, трепетное и нежное приносило колоссальное количество тепла и радости.
Оля, благодаря этим встречам, не предавала значения редким появлениям Юрия. Она этому только радовалась – главным было выбраться на прогулку с Димой. Она не скучала и не тосковала по мужу, а ещё не думала, чем всё это закончится.
Она просто хотела временами видеться с Димой.
Дима же понимал, что откажись Оля от этих безобидных свиданий, он, возможно, пережил бы ближайшие месяцы с трудом. Они просто жаждали видеться. До того сильно этого хотели, что ничего не ждали от этой ситуации, они просто наслаждались.
Оля не переставала удивляться, что у Димы всегда получалось вырываться на эти прогулки, когда бы она не позвонила! Невероятно! И как он, следователь прокуратуры, ухитрялся оставлять все дела? Непонятно...
Они бродили по аллеям Ботанического сада, любовались на спящие деревья и разговаривали, разговаривали... Вспоминали о годах учёбы, а ещё много рассказывали друг другу о детстве.
– У нас Генка забавный был, – Дима улыбнулся, вспомнив о младшем брате. – Я так хорошо его помню, когда он только родился! И потом, он всё время был у меня на руках! Я каждый день забирал его из детского сада! И играл всё время с ним! Уговаривал поесть, когда он капризничал!
– Дим, а что ты чувствовал, когда Гена собрался жениться? – Оля из окна видела, как они наряжали свадебные машины минувшей весной.
– Знаешь, у меня с отцом были одинаковые переживания! В голове не укладывалось, что Генка – ребёнок наш! – вдруг женится!
– Наверное, если бы у вас была разница в возрасте поменьше, всё было бы по-другому, – предположила Оля.
– Конечно! – Дима засмеялся. – А сейчас я иногда чувствую, что скоро стану дедом!
– Его жена ждёт ребёнка?
– Да! И я даже время от времени сопровождаю её, если Генка не может! – Дима вздохнул: – Они сами ещё дети – только-только по восемнадцать лет им исполнилось!
– Это только мы так можем думать, а вот они чувствуют себя взрослыми!
Дима кивнул:
– А тем более они влюбились друг в друга в первом классе! Уже столько лет вместе! Они очень ждали совершеннолетия, чтобы пожениться!
– Как хорошо, что у них всё сложилось! – Оля подавила вздох.
Да. А им надо было разобраться в сложившейся ситуации. И что-то решить.
Но пока была симпатизирующая им, а потому ласковая, удивительная зима...
...Их встречи были переполнены нежностью, хотя гуляли они словно недавно познакомившиеся подростки. По-другому оказалось невозможно, что-то всегда останавливало, и они подчинялись вмешательству свыше.
Всего однажды Дима осмелился коснуться руки Оли, как тут же почувствовал такой волнительный разряд, что немного испугался. Хотя он понимал, что причиной этому стала любовь – истинная и единственная. Но он остановил себя, поскольку увидел, насколько сильно задрожали Олины пальчики. И оба подумали – не стоит, можно только смотреть и разговаривать.
Но Диму переполняла нежность, и однажды он принёс Оле букет белых тюльпанов. И... она заплакала.
– Оленька... – прошептал растерявшийся Дима. – Что не так?
– Цветы замечательные, – голос её вздрагивал, а слёзы падали на бутоны каплями росы. – Но я не могу...
– Ты хотя бы погуляй с ними, полюбуйся. А потом...
Оля так посмотрела на Диму, что он понял её мысли – она не может их просто взять и выбросить, они были для неё больше, чем знак внимания. А тем более это живые цветы...
– Оль, а давай ты с ними погуляешь, и я возьму их…
Взгляды их резко встретились – это был первый раз, когда пришлось вспомнить, что и у Оли есть муж, и Дима живёт не один, рыжеволосая прелестница всё ещё была с ним.
– Ничего, я возьму их домой, – тихо проговорила Оля. – Я очень люблю такие нежные цветы.
Дима кивнул и решил, что пока он не будет дарить ей цветы. А тем более совсем скоро должны были появиться подснежники. И, может быть, что-нибудь изменится... Им нужно было решаться на большие перемены.
...Первые цветы показались только в конце апреля. Недаром же зима оказалась преданной союзницей Оли: Оля решила, что стоит снегу растаять, придётся прекратить эти встречи. Весна пугала Олю своими магическими свойствами.
И когда снег сошёл, а они выбрались на прогулку... Пошли по привычному маршруту по центральной аллее, свернули влево и... набрели на плантацию первоцветов. Оля с Димой остановились, заворожённые трепетной нежностью цветов – маленькие, хрупкие, удивительно яркие! Цветы сияли свежестью топаза и дневного солнышка – фиолетовые и жёлтые.
– Вот нам и подарок! – улыбнулся Дима.
Лепестки таких красивых расцветок... Жёлтый и фиолетовый – наверное, какой-то коварный завистник этой красоты окрестил их несчастливыми. Жёлтый – к разлуке, а фиолетовый... И думать страшно о том, что приписывают фиолетовому цвету.
– В тему этот подарок природы получился, – Оля подавила вздох. – Дим, нам надо поговорить.
Он мгновенно уловил тень грусти, пробежавшей между ними. Дима понимал, что, скорее всего, их ждёт расставание, ведь опоздание признания в любви эхом проносится через всю жизнь, и ожидание может оказаться вечным.
– Давай поговорим у выхода, – попросил он.
– Хорошо, – согласилась Оля.
Они дошли до пруда, служащего границей между Ботаническим садом и ВДНХ и совсем скоро повернули, двинувшись в сторону Центрального входа, в сторону завершения...
– Оль, ты потом... ну, уже с коляской, ходи только по центральной аллее.
– Здесь, по-моему, везде всё на виду, – она нежно улыбнулась, тронутая его заботой.
– Нет, есть одно местечко, слишком уединённое, – Дима строго посмотрел на неё. – Обещай, чтобы я не волновался.
– Хорошо, Дим.
– Знаешь, я ведь иногда думаю чёрт знает о чём, в силу следственного образа жизни! Будто составляю ребус или выстраиваю лабиринт, а потом думаю, можно ли один разгадать, а в другом запутаться. Будто играю мысленно сам с собой.
Оля с интересом посмотрела на него:
– А где это место?
– Сейчас дойдём – покажу, – Дима нахмурился.
– Нет, надо же как интересно! – Оля даже слегка погладила его плечо.
И когда они прошли приблизительно пол-аллеи, Дима остановился.
– Вот!
Дорожка эта заворачивала влево, и заворачивала довольно круто. А по краям её красовались заросли каких-то высоких кустов.
– И что там?
– Там густые деревья, чаща! И рядом нет совершенно никаких тропинок! Дикое место, поверь мне!
– Удивительно! Ведь обычно тут кажется, что попала в одинокое место, как вдруг рядом видишь тропинку! Здесь густая сеть всяких тропочек!
– Оль...
– Я поняла, Дим. И обещаю – гулять буду только по центральной аллее! Точно.
Дима вздохнул – судя по Олиному ответу, ему не будет места возле неё...
... – Дим, – начала обещанный разговор Оля, стоило им увидеть центральную площадь
– Подожди. Я знаю, ты хочешь сказать, что прогулки наши закончились.
– Да, Дим.
– Хорошо, прогулки закончились.
– И ещё нам надо поговорить...
Но Дима перебил её:
– Пожалуйста, согласись со мной: ещё не время для окончательного разговора. Оль, ты спокойно доходи, потом благополучно роди и... после уже примешь решение.
Оля смотрела в его глаза – эх, если бы позволить себе отодвинуть разум!
– Я пойду, Дим...
– Хорошо. Я позже приду к тебе, летом приду. Можно?
– Да.
– Тогда не будем прощаться.
– Не будем.
Оля медленно побрела в сторону дома. А Дима поспешил к машине, которую оставлял на площади перед центральным входом.
...Подойдя к дому, Оля посмотрела на свои окна – «всё началось с окна». А потом её взгляд перепорхнул на третий этаж: там, так близко всегда был и будет Дима.
Глаза защипало от слёз:
– И неужели придётся?..


* * *

...Дима подарил ей орхидею. Подарил в тот день, когда Оля родила сына.
Малыш появился на свет ранним утром. За окном только-только начало светать, и его рождение стало для Оли таким же ярким и трогательным, как приход первого луча на землю, едва-едва начавшую избавляться от темноты.
И Оля поняла, что это и есть самое счастливое мгновенье в её жизни. Позади были боль и тревога. С Олей остались покой, нежность и умиротворение.
Оля не спала всю ночь, но и после родов, даже уже оказавшись в палате, уснуть не могла. Будто и не было пережито столько мучительных и трудных часов. Она лежала без сна и хотела только одного: поскорее снова увидеть сына.
– Кто Тихомирова? – поинтересовалась нянечка, вошедшая в палату с огромным букетом бордовых роз.
– Я, – Оля удивлённо уставилась на цветы.
Да и другие женщины, Олины соседки по палате, оказались потрясены замечательным букетом.
– Это вам, – улыбнулась нянечка. – Но в палате цветы держать нельзя, я в холле поставлю! Девятнадцать, в честь девятнадцатого июня! Теперь этот день станет самым большим праздником в вашей жизни!
«Кто же это прислал?» – первая мысль была о брате Юры или его родителях.
Оля осторожно поднялась и подошла к окну.
Юра. Он стоял, беспокойно, взволнованно смотря на окна – где Оля, сможет ли она встать после родов? Окна в палатах не открывались, видимо, в целях безопасности, поскольку все норовили продемонстрировать новорождённых, открытыми были только фрамуги.
Наконец, он заметил её. И тут же запрыгал и замахал руками. Олина палата была на втором этаже, и они отлично видели друг друга. Юра улыбался так, как ещё ни разу в жизни не улыбался. Оля помахала ему рукой и прижалась лбом к стеклу – Оля точно знала, что для Юры стать отцом было похлеще, чем жениться. Ведь не зря же он почти всю её беременность редко бывал дома. Но вот малыш родился, и муж превратился в безумно счастливого человека, а тем более родился сын!
– Ольга! Я люблю тебя!!!
Оля кивнула. Она почувствовала себя виноватой из-за прогулок с Димой. Хотя... И слёзы выступили на её глазах...
...Он что-то спрашивал, а она отвечала либо кивая, либо мотая головой. По-другому пообщаться было невозможно.
Совсем скоро приехали родители, и радость заискрилась новыми красками. Родители обнимались с Юрой, поздравляли, они все были очень, очень счастливы. И когда уже собрались уходить, мама вернулась, показала в сторону Юры и покивала головой. Таким счастливым Оля его ещё не видела.
А потом вышла из палаты, дошла до холла и посмотрела на букет. Она присела на диванчик и вздохнула...
...Вечером нянечка принесла Оле орхидею – розовато-сиреневатую, в аккуратной пластиковой коробочке.
– Этот цветок можно держать на тумбочке! – улыбнулась пожилая женщина Оле. И протянула ей конвертик.
Оля открыла конверт и достала открытку.
«Поздравляю, Оленька.
Я люблю тебя».
Конечно, это было от Димы.
В душу поселилось невообразимое смятение. Оля смотрела, смотрела, смотрела на орхидею и не знала, что делать!
...Наконец, настал день, когда Дима смог поговорить с Олей.
Команда, за которую играл Юрий Тихомиров, проводила выездной матч в Петербурге, а родители Оли уехали на денёк на дачу. И она позвонила ему.
Дима разволновался до того, что долго стоял перед Олиной дверью, не решаясь возвестить о своём приходе. Он очень надеялся на удачу, ведь Оля сама позвонила! До этого они лишь пару раз сталкивались возле подъезда: Оля гуляла с малышом, и с ними была её мама. Поэтому они только здоровались. Как обычные соседи...
Дима понимал, что встретиться им будет не просто. Кто же из близких оставит в одиночестве недавно родившую женщину?
И вот этот звонок на мобильный! Отчего-то испугался он этого звонка. Звонка, который так ждал и о котором мечтал!..
...Когда, наконец, Дима окончательно успокоился и нажал на кнопку звонка, испуг уступил место растерянности. Оля открыла сразу.
И Дима замер, едва смог переступить порог. Он глаз от неё не в силах был оторвать. Какая же она была!.. Удивительная!..
Оля заколола волосы, и ей очень шла эта строгая причёска. Шея её была открыта, и плавные линии завораживали.
– Привет, – улыбнулась Оля.
– Привет...
Дима протянул ей цветы – букет белых тюльпанов.
– Спасибо.
Оля взяла цветы, и у Димы отлегло от сердца.
– А это малышу, – для Олиного сына Дима купил погремушку.
– Пойдём, я тебя с ним познакомлю.
Даже улыбалась она теперь особенно, что-то едва уловимое изменилось в Оле и сделало её ошеломительно-трогательной.
Они прошли в комнату. Комнату заливал, приглушённый вставшими на его пути шторами, солнечный свет. И в свете этом всё показалось торжественно-загодочным.
Оля подвела Диму к кроватке. Малыш спал. Такой милый: в крохотных ползунках и рубашечке, лохматенький, он лежал, запрокинув ручки.
– Он маленький родился, меньше трёх килограммов, но за месяц набрал двойной вес!
– Значит, всё в порядке, – Дима шептал, а Оля разговаривала обычным голосом. Дима неотрывно смотрел на ребёнка.
– Да, это из-за моего токсикоза случилось, но теперь нормализовалось всё.
Дима присел перед кроваткой, чтобы оказаться поближе к малышу.
– Оль, а как его зовут?
– Я назвала его, – голос Оли дрогнул. – И... я зову его Митей...
Дима поднялся – дыхание перехватило. Он пристально смотрел в её глаза – серые, в приглушённом свете глаза напоминали предрассветные часы. И Дима хотел стать лучом, способным осветить её глаза!
Они долго смотрели так... Очень долго. И... Диме показалось, что он всё понял.
– Митя, он... самое главное в твоей жизни...
Оля кивнула:
– Да...
Сердце у него сжалось так, что лучше бы уж навсегда... Но Дима справился.
– Он замечательный, Оль. И... я догадываюсь, что испытываешь ты.
Дима снова присел возле кроватки.
– Мить, мы с тобой гуляли в Ботаническом саду...
– Он знает, Дим.
Митя зевнул и открыл глаза. Дима встрепенулся и посмотрел на Олю.
– Ему пора просыпаться.
Мальчик не плакал, он только смотрел то на Олю, то на Диму.
– Оль, он на тебя похож!
– Правда? – оживилась она.
Дима кивнул и улыбнулся.
Оля взяла из грелки бутылочку с водой.
– Попьёт и ещё полежит.
Дима дождался, когда малыш напьется, и осторожно погладил его по волосикам.
– Сокровище...
Оле хотелось заплакать, она едва-едва справилась со слезами – переносицу заломило так, что хотелось закричать!
– Митя, когда не спит, один остаётся?
– Да. Пойдём.
Им нужно было поговорить. Но малышу ни к чему были их переживания.
Они прошли в кухню. И Дима тут же обнял её.
– Оль, ты не позволишь мне стать Митиным отцом?
– Дим... – она уткнулась ему в грудь. – Я...
Говорить было невозможно. Да, она мечтала об этом. Была уверена, что мужу ребёнок будет не нужен, как не нужна была её беременность, но всё так неожиданно изменилось!.. И теперь она не могла рисковать судьбой сына. Ради него она готова была пойти на всё.
Но Дима... Столько времени он жил с тайной! И мечтал, чтобы тайна эта стала явью...
– Дим, мне будет тяжело без тебя. Но... нет.
Господи, ну зачем же она говорит, что ей будет без него тяжело?! Ему-то от этого станет ещё хуже!
– Оленька... – Дима отстранился от неё и обхватил ладонями Олино лицо. – Митя вырастет! И потом будет только тяжелее нам с тобой соединиться!
Оля помотала головой – не ожидала она, что Дима не отступит.
– Дим...
– Я с ума без тебя сойду!
Он смотрел на неё так, что Оля испугалась... Она испугалась, что он ни за что не отступит!
– Ты хоть представляешь, что начнётся, если я скажу, что ухожу! Без видимой причины!
Как? Как она объяснит родителям, Юре и его родственникам, что она не подозревала о любви к Диме! А вот теперь!..
– Я понимаю, Оль...
Он отпустил её и сжал виски ладонями, пытаясь унять бешеную пульсацию – ну почему, почему же они так жестоко опоздали?!
– Дим, нам придётся пережить всё и...
– Оленька!
Он чувствовал, что они близки, как никто другой любящий! Что это судьба свела их, и отчего-то случайность, оказавшаяся слишком сильной, помешала стать счастливыми!
– Мне тоже тяжело, Дим... – слёзы потекли по её лицу. – Зачем... зачем я в то утро подошла к окну?..
– Чтобы понять, что живёшь в лжесчастье...
Невозможно было смотреть на него – в глазах Димы были такие боль и отчаяние, что становилось страшно.
– Я не могу, Дим...
– Оленька...
Её слёзы и остановили Диму – «Ей нельзя плакать! А то... и тогда малыш!» Он воспринимал Митю, как родное существо и... тоже не мог не считаться с его правом...
«Оля сделала невероятное, назвала сына моим именем...»
Дима подошёл к ней, стёр платком слёзы с её щёк. Оля взяла из его рук платок и сжала в своих пальцах.
Дима наклонился и поцеловал её в висок.
– Я всё равно буду тебя ждать. Сколько угодно.
– Не надо, Дим...
– Я люблю тебя.
_________________

глаза на мокром месте.. Как же тяжело Диме и Оле.

Наверное все же маньяк - не Юра :-) тот рядом с женой всю беременность, а Юра в разъездах. А может у него две беременные)) А может автор нас запутывает ))
_________________

Спасибо, получается очень красивая история любви! А Юра периодически бывал дома, его с Олей Дима видел не один раз!

 » Глава 8

ЧАСТЬ 2


– Жизнь моя померкла и потеряла всякий смысл. Всё, что интересовало и увлекало меня, ушло, исчезло, растворилось. И вернуть прежнее не было никакой возможности.
Ребёнок этот! Я же мечтал об идиллии, и вот тебе! Конечно, даже намекнуть на аборт я не посмел – зачем грех на душу брать? Конечно, он родился и всех вокруг сделал счастливыми. Просто надо как-то собрать себя по частям, организовать жизнь по-новому! У меня должно получиться, я же очень хорошо соображаю!
Я довольно долго собирался с мыслями, постепенно сжимал в кулак свою силу, активизировал мужское начало. Я готовил себя к прозаичной жизни обычного человека. Но в результате моих усилий, видимо, слишком рьяных, реакция пошла в другое русло. Я понял, что умру, если не совершу подвига на благо покоя моего естества.
Но я не сорвался, словно одержимый безумием. Нет! Я стал думать с новой силой. И оказалось… Я не очень хорошо соображаю?! Конечно!!! Потому что не додумался поразмышлять о неощущаемых материях. Но вот когда дошло и я понял…
Я понял, почему в данный момент рухнули мои планы. Потому что только недавно понял, для чего мне послана эта женщина! Обалдеть! И как же я раньше не догадался?! За столько лет даже не шелохнулось ничего! Но ведь настолько очевидно!!!
Учительница!!! Она же учительница!
Когда меня озарила эта мысль, всё встало на свои места.
Уф… Получается, она мне нужна, чтобы я смог замкнуть круг этот. И тогда всё прекратится, и я останусь удовлетворён! Уф…
Ведь началось всё с учительницы, с той. Началось всё – и счастливое сердцебиение, и радость, и боль, и удовлетворение.
Так, спокойно! Спокуха, как мы в школе говорили. Настраиваюсь на эту нематериальную волну. И понимаю – дело предстоит не быстрое. Буду внимательно следить за происходящим, и только когда она сделает тот шаг, когда всё сойдётся на ней, тогда!..
И я представляю, какой силы будет тот раз, последний, когда настанет её, финальная очередь!
Для меня это будет освобождение.
Для неё всё закончится навсегда.


Глава 8

– Мамочкино наследство! – улыбался Юра, когда четырёхлетний сын сидел возле него, перелистывал «Букварёнок» и называл все буквы алфавита.
– Я ещё умею читать слоги! У меня есть таблица слогов! – гордо произнёс Митя и отправился в свою комнату. – Сейчас покажу тебе, пап!
Юра посмотрел Мите вслед – и чего он боялся его рождения? Ведь сын замечательный, с ним интересно, Юра даже скучает по нему! И никаких проблем, а уж он-то запугивал себя, всё боялся, что из-за малыша не будет ему покоя!
Митя спал в отдельной комнате, и покой, необходимый футболисту Юрию Тихомирову, был обеспечен.
А ещё Митя был милый и очень умненький! Юра даже порой ловил себя на мысли, что развитие сына его пугает. Вот и сейчас, когда после длительной отлучки выяснилось, что Митька научился читать!
– Оль, а не рано ему читать?
– Нормально всё, – улыбнулась Оля. – Мите нравится, значит, это вовремя! Да и потом, он так рано стал говорить!
– Да, – вступила в разговор Олина мама. – Обычно девочки рано начинают говорить. Митя меня удивил тогда, ведь ему не было и двух лет, а он уже связно общался!
– А до года что вытворял!
Они обожали вспоминать то время, когда их любимый мальчик только-только начинал говорить. Митя тогда пытался произносить слова и почему-то называл предметы по-своему. Соску свою обожаемую он называл «дуда». Олю звал «няня», а Юру – «тятя», и это очень всех веселило. Любимую погремушку окрестил «эва-эва», кефир получил имя «нга», хлеб был «сиб». И ещё масса интересных, только Митиных слов.
– Да вообще-то всё понятно, – Юра с радостью посадил на колени сына, вернувшегося с табличкой слогов. – Митька же Ольгиными черновиками от диссертации играл, помню, дорогу для машин из них по всей комнате выкладывал!
...За прошедшие годы Оля смогла защитить диссертацию. И всё благодаря маме.
– Оль, тебе двигаться дальше надо, предзащиту ты уже одолела, теперь обязательно нужно защититься, – сказала однажды мама. – А тем более твой научный руководитель всячески тебя поддерживает! Не упускай такую удачу, подобное редко встречается! И ни о чём не беспокойся! Ведь у папы на заводе всё в гору пошло, и я спокойно смогу сидеть с Митенькой!
И Оля вернулась в институт, когда Мите исполнилось всего семь месяцев. А Любовь Васильевна уволилась из вечерней школы, и теперь она только занималась с учениками на дому по выходным дням и в те будни, которые были свободны у Оли. Оля так же преподавала на вечернем отделении. В институте всё было хорошо.
Хорошо, но Оля всегда с радостью возвращалась домой. Потому что стремилась побольше времени проводить с сыном. Казалось, Митя меняется каждый день, и Оля хотела быть рядом с ним, общаться и наблюдать за ним. У неё порой щемило сердце, когда она вспоминала о своём малыше, или тепло разливалось в её душе, когда Митя был с ней.
Она считала сына единственным счастьем в своей жизни!
Единственным счастьем... Хотя на жизнь свою она гневаться не смела.
Оля не сомневалась, что любит мужа. Просто любовь эта спокойная, та, которая приходит после первой любви. Ведь первая любовь вспыхивает огромным, прекрасным пламенем, потом затихает, и от неё остаются лишь тлеющие угольки-воспоминания.
Жаль только, что о первой любви Оля не подозревала, что узнала о ней слишком поздно. И... жаль, что узнала? Потому что ожог от этого пламени оказался слишком сильным.
Благо, раны заживают. А тем более у Оли имелся целебный бальзам – она не сомневалась, что сделала правильный выбор.
– Ради ребёнка женщина может пойти на многое. И это правильно.
Её замечательный Митенька!..
Больше всего Оля любила гулять с сыном вдвоём. И особенные прогулки выдавались по вечерам. Правда, это случалось не часто, ведь преподавала Оля на вечернем отделении. Но иногда Оля с Митей любили побродить, погулять между домами в темноте в их квартальчике.
Они шли, любовались светом фонарей, а в ясный вечер и редкими московскими звёздами... И разговаривали. Митя постоянно о чём-нибудь спрашивал!
– Мам, мы сегодня с бабушкой гуляли, встретили какую-то тётю, – Митя с удивлением посмотрел на Олю: – И эта тётя назвала бабушку Любовь Васильевна!
– Любовь Васильевна – это полное имя бабушки, – Оля принялась объяснять, что у человека есть имя и отчество.
– А твоё полное имя?
– Ольга Михайловна, – улыбнулась Оля. – Отчество у человека от отца. Дедушку твоего и моего папу как зовут?
– Миша.
– А полное – Михаил. А я – Ольга Михайловна.
– Мам, а у меня отчество?
– Юрьевич. Папа – Юрий...
Митя кивнул.
Юрий... Митя обожает отца, и Оля это всячески поддерживала, сглаживая все шероховатости. Юра не выносил болезни, и она с содроганием вспоминала день, когда Митя впервые простудился. Малыш закашлял ночью, а Юра, разбуженный, зло сказал:
– Идите кашляйте в другую комнату!
Они никуда не ушли, это Юра перебрался в гостиную на диван. А утром высказал – его это не устраивает. И дело тут не в разных комнатах! Но с тех пор Оля предупреждала мужа, если или она или Митя заболевали. Юра в те дни домой не показывался.
– Почему Митька заболел?! – порой спрашивал Юра, и в его голосе слышался гнев. Это Оля принимала на свой счет – она виновата и в болезни, и в том, что Юра не может приехать.
– Ничего страшного. Поболеть простудой ребёнку полезно, иммунитет вырабатывается, – отвечала Оля спокойно. И всегда чувствовала обиду: муж не приедет, он не выносит заболевших! Даже если это его сын...
... – Мам!
Оля вздрогнула – Митя оторвал её от печальных дум. И она улыбнулась сыну.
– А я... Митя Юрьевич?
Действительно, Оля ещё ни разу не рассказывала Мите о его имени.
– Митя – это ласковое имя. Я вот Ольга, а меня как называют?
– Оля! – оживился Митя. – А бабушка Люба – это Любовь! А я?..
– Митя – это Дмитрий.
– Дмитрий... Юрьевич.
Митя задумался.
– Я назвала тебя Дмитрием, но зову ласково – Митей. Дмитрий – это очень красивое имя. Я так считаю. Послушай, как красиво звучит – Дмитрий.


* * *

Эта зима выдалась ласковой – мягко-морозной и пушисто-снежной. В эту зиму Оля чаще обычного разрешала себе думать о Диме.
Со времени их прогулок в Ботаническом саду, зима стала для Оли любимым временем года. Ведь именно зимой она была по-настоящему счастлива, как в прекрасном сне. И в воспоминаниях своих она была счастлива. Зимой...
...Этой зимой Мите шёл пятый год, и в эту зиму он пристрастился к уборке снега. Отчего-то очень нравилось ему своей лопаткой прокладывать дорожки и, в конце концов, очищать всё пространство о снега.
Бабушка не приветствовала это увлечение внука, да и потом, они всегда ходили гулять в Ботанический сад. И там было не до расчистки снега. А вот с мамой!..
В один из февральских дней в Москву пришёл шикарный снегопад, и Митя то и дело подходил к окну.
– Столько снега нападает! – он предвкушал, что займётся своей любимой чисткой. – И мама скоро придёт!
И когда Оля приехала из института, они отправились на прогулку.
Во дворе было невероятно красиво. Тихо. И снежинки, медленно кружась, падали на деревья, на газоны и дорожки. Оля смотрела на притихшее великолепие, потом поднимала голову и любовалась, затаив дыхание, на потрясающее, фантастическое движение снега.
Митя с упоением расчищал площадку перед подъездом, а Оля... позволила себе подумать о мужчине, в честь которого назвала своего сына.
Она не видела Диму ровно столько лет, сколько было Мите. Дима исчез после их последнего разговора, когда Оля не смогла, и он понял и принял её решение. Исчез, будто и не было его никогда в этом доме, словно и не ходил по этому двору и не парковал машину перед подъездом.
Оля ни только не видела Диму, но даже и не знала о нём ничего. Конечно, она могла поинтересоваться о соседях сверху у мамы, ведь Любовь Васильевна время от времени созванивалась с Диминой мамой, и они ходили на прогулки. Но Оля боялась спросить. Оля была уверена, что мама что-нибудь заподозрит, да и выражение своих глаз она была не в силах контролировать. А тем более Димина мама жила с младшим сыном в другом месте. И вообще, было ощущение, что квартира на третьем этаже пуста.
Дима исчез. Ведь не может быть, чтобы она за столько лет хотя бы в окно его не увидела!
«Ты же сама сделала выбор! – говорила себе Оля. – И так лучше, правильнее!»
Но не могла не вспоминать его. Особенно зимой. Ведь первая любовь незабываема... А зимой так приятно погреться у пламени огня...
...Оля вздрогнула, услышав сквозь тишину, созданную падающими снежинками:
– Вечер добрый!


* * *

С целью продолжения укрепления дружбы и взаимного сотрудничества с государствами СНГ было принято решение о работе по обмену опытом по линии МВД и Минюста. Для укрепления сплочённости рядов сотрудников и повышения уровня раскрываемости преступлений было решено направить специалистов в дружественные, братские страны. Москве достался Узбекистан.
Когда об этом решении довели до сведения работников районной прокуратуры, в которой служил Дмитрий Шалимов, сотрудники впали в состояние унылого шока. Всех попросили ответственно подойти к данному постановлению и подумать. И все принялись соображать, как лучше отказаться.
Только Дима почти сразу решил, что это-то ему сейчас и нужно.
После последнего разговора с Олей он не мог находиться неподалёку от неё, страшась случайных встреч. Даже думая о ней, он чувствовал, как болезненно что-то сжимается в груди, а что уж будет, если он увидит её.
Дима даже переехал к бабушке в Орехово-Борисово в надежде, что расстояние и время притупят его страдания.
– По крайней мере, я ни окон Олиных, ни двери видеть не буду, – уговаривал он себя. Но порой не мог сдержать болезненный стон: – Оленька, Оленька!..
Его сердце металось, словно потерявший ориентир корабль в бушующем море. Это в душе Димы свирепствовала буря, и он не представлял, что с ним станется.
Легко расставшись со своей рыженькой любовницей, он кидался от женщины к женщине, но не надеялся найти пристанище – это всё было ненастоящее. Он мыкался полтора года, пока не появилось это неожиданное предложение, поработать на укрепление, расширение и благо.
Дима вечером этого же дня подошёл к своему начальнику и сказал, что согласен поехать в Узбекистан.
– Дим, ты подожди, может ещё кто захочет, – начальник растерянно посмотрел на Шалимова. – Ты мне здесь нужен вообще-то!..
Но всё же Дима уехал...
...Ташкент оказался, действительно, солнечным, добрым и хлебосольным городом. И Диму встретили с огромным уважением. А он дивился, что до сих пор слово «Москва» имеет здесь магическое, сильное действие.
Поселили его в общежитии МВД, в отдельной однокомнатной квартире, и он достаточно быстро освоился и погрузился в работу.
Он каждый день входил в здание районного отдела и начиналось... Убийства, кражи, разбои – всё как обычно.
Удивило Диму то, что здесь было достаточно много русских, особенно среди коллег, и порой казалось, что и не уезжал он из родной Москвы.
– Здесь даже рынок напоминает павильон «Космос» на ВДНХ! Такой же купол!
На рынок Дима ходил за провизией, а ещё обожал он здешний плов – умопомрачительно вкусный!
Дима сблизился со многими сотрудниками и на него перестали посматривать с осторожностью. Он ожидал этого и стал чувствовать себя как дома.
Удивило его только одно – начальник предпочёл сближение и доверительное общение дежурной дистанции начальника и подчинённого. И дело оказалось ни в желании лучше контролировать гостя из Москвы, а в личной заинтересованности. У Николая Ивановича Пташова была дочь.


* * *

Годы прошли быстро, благодаря обилию работы.
И когда на горизонте показалась дата Диминого отъезда, он перестал браться за новые дела, лишь заканчивал оставшиеся текущие и консультировал сослуживцев.
Самым последним делом, которым занимался Дима в дружественном Ташкенте, было ветвистое дело о карманных кражах в автобусах.
Оперативники установили плотное дежурство на маршруте, от пассажиров которого поступили заявления о краже, и удачно задержали парочку карманников – Миробаева и Темиргалиева.
Дело передали в суд.
Но вскоре начали поступать заявления от граждан о кражах из квартир. Этими пострадавшими оказались те люди, которые недавно стали жертвами воров – карманников Миробаева и Темиргалиева.
– Значит, они и ключики у граждан стягивали.
Дима сразу предположил, что у этих двоих был сообщник, который следил за жертвой, а потом, через некоторое время, спокойно обчищал квартиру – ключи ему передавали Миробаев и Темиргалиев.
– Я уже должен был уехать. Но придётся задержаться, – не в правилах Дмитрия Шалимова было бросать начатое. – Почему обстоятельства не пускают меня отсюда?
Значит, надо продолжать не только из-за принципов.
У людей выносили всё, что можно было хоть за сколько-то реализовать. У одной пострадавшей украли двадцать пиалушек, сорок тарелок, два чайника, шесть фужеров – всего на сумму две тысячи сто сум.
– Это сорок два рубля, – сделал Дима нехитрый подсчёт.
У другой похитили джинсы, три полотенца, кроссовки, кофту, ночную сорочку. Дима поражался «размаху» вора, но понимал, что и с этой мелочью можно держаться наплаву, если учитывать здешние цены.
Миробаев и Темиргалиев опровергали наличие ещё одного соучастника. Конечно. И Дима стал прикидывать, как лучше поговорить с каждым из них – всегда можно выстроить беседу так, что обвиняемый или проговаривается, или решает рассказать правду.
Но случилось неожиданное.
В милицию пришли две приятельницы – работницы текстильного комбината. Одна из них, Раиса Усманова, была пострадавшей от двойной кражи – карманников и квартирного вора, а вторая, под впечатлением от произошедшего с подругой, принесла ей на хранение некоторые вещи. И…
– Я собралась погостить к родителям, вот и решила попросить присмотреть… Муж сутками работает, а тут рассказы об этих кражах… И все в нашем районе, неподалёку от нашего комбината! Ведь кому надо выследит, что квартира остаётся пустой, – бормотала женщина. – Принесла, и оказалось, что пиалушки и чайники – это посуда, которую украли у Раи!
Неплохо!
Фамилия той, которая хотела отдать подруге на хранение вещи, была Данько. И под такой же фамилией проходил свидетель по делу о карманниках в автобусе – на это у Димы память и глаз были натренированы.
– Вы уверены, что пиалушки и другая посуда ваши? – уточнил Дима у Усмановой.
– Да! – она принялась рассказывать о приметах, по которым легко узнала свою посуду.
– А как к вам попала эта посуда? – обратился Дима к Данько.
Женщина едва заметно вздрогнула.
– Я на рынке купила… – проговорила она. – Дёшево отдавали, а я давно мечтала о такой красивой посуде.
– Вы запомнили человека, у которого покупали?
Она растерянно смотрела на Дмитрия – ещё бы, зашла к приятельнице, а та потащила её в милицию! Да ещё их к следователю отправили!
– Да разве их различишь, узбеков этих? Они все для меня на одно лицо.
– Понятно. А где именно на рынке вы покупали эту посуду?
– Неподалёку от заднего хода, где все с рук торгуют.
– Но… – попыталась вмешаться в разговор пострадавшая Усманова.
– Гражданка Данько взволнована, ей надо успокоиться, – взгляд Димы был сдержан, чем погасил недовольство Усмановой. – Чуть позже я приглашу её для составления фоторобота, уверен, она прекрасно помнит продавца.
– Да… Но…
– Вот видите, как всё сложилось. Уверен, что найдём преступников, – Дима поднялся, давая понять – разговор окончен.
Больше вопросов Дима задавать не стал. Он посмотрел вслед уходящим женщинам и вздохнул – порой ему казалось, что он видит человека насквозь. И это означало, что дело он расщёлкает!
– Раз дело быстро завершится, то покой я обрету всё же дома. Только вот с кем?..
…Но думать сейчас стоило о деле. Поэтому следователь Шалимов принялся за работу. Дима ввёл в программу поиска фамилию Данько и принялся ждать, что выдаст ему компьютер.
То, что Данько – свидетель по карманникам Миробаеву и Темиргалиеву, Дима ожидал.
– Не исключено, что это случайность. Но, возможно, он подстраховал себя, потому что видел – подельников всё равно загребли, – Дима задумчиво смотрел на экран монитора: программа поиска работала медленно. – А ребята профессионально сработали! Карманников взять нелегко.
Наконец… Всплыло старое дело о сбыте краденого.
– Ага!
Данько здесь выступил в качестве покупателя. Ну да, случайно проходил мимо и решил прикупить дешёвый утюжок, а в это время шла операция… Бывает. Некий же Чёткин, взятый с поличным, уже должен был отсидеть.
– Не мешает навестить этого Чёткина.
Потом Дима выяснил, что недавно сидевшая напротив гражданка Данько приходится супругой свидетелю Данько, и живут они в Ташкенте с рождения.
– И ещё будет говорить, что узбеки для неё на одно лицо!
Поначалу Диме тоже так казалось, но через несколько недель он присмотрелся к местному населению, и люди перестали быть похожими друг на друга! А что уж говорить об этой Данько, уроженке Ташкента, хоть и не узбечке!
– Не ожидал, что здесь много русских, – Дима ждал отчёта оперативника и размышлял о возможных ходах и ещё предполагал о сюрпризах, которые может преподнести это дело.
И первая неожиданность не заставила себя ждать – Чёткин пропал. Не успел освободиться, как исчез. Сестра, прописанная вместе с ним, жила в доме мужа и не слишком интересовалась делами вышедшего из колонии брата.
– Я дала ему ключи от нашей квартиры, и с тех пор мы не виделись.
Соседи же утверждали, что он давно уже им на глаза не попадался.
Как только Чёткиным заинтересовалась прокуратура, местное отделение милиции взялось за его поиски – сестра подала заявление об исчезновении, и процесс поиска начался.
А Дима вызвал для беседы гражданку Данько. И начал с её несообщения о преступлении.
– Посуду, которую украли у Усмановой, в дом принёс ваш муж, – Дима коротко улыбнулся. – Сделал жене приятное, раз вы давно хотели такие красивые пиалушки.
В этот раз Данько была спокойна.
– Я купила эту посуду на рынке, с рук купила.
– Конечно, ведь на рынке купить можно недорого.
– Именно так, – кивнула она. – А тем более с нашими-то доходами.
– Вы живёте здесь с рождения и не можете утверждать, что узбеки для вас на одно лицо. Вы не турист, впервые в жизни оказавшийся в Китае.
– Я купила эту посуду на рынке.
Теперь она отчётливо гнула свою линию. Но как всё же изменилось выражение её глаз. При первой встрече в них были растерянность, смятение и неверие, смешанные с непониманием. Теперь – желание оказаться правой, во что бы то ни стало правой.
«Женщина. Она так много значит в жизни мужчины, – Дима внимательно смотрел на Данько. – Иногда очень много».
– Посмотрим, что скажет ваш муж.
Взгляд Данько-жены отливал торжеством. Ещё бы – следователь практически раскрывает карты!
Она подавила вздох – наверняка, ему поскорее нужно закрыть это дело, а тем более это всего лишь кража.
… «Допрошенный в качестве обвиняемого гражданин Данько Ю.В. свою вину в предъявленном обвинении по статье 169 часть 3 пункт «б» не признал,» – записал Дмитрий Шалимов в протокол.
– Случайное стечение обстоятельств, я всего лишь свидетель.
Дима неохотно, но по всей форме поинтересовался подробностями появления в доме Данько краденой, как оказалось, посуды.
Данько чувствовал себя вольготно. Ещё бы – он мозг, да ещё и умеющий подчинить себе людей. Умения мало – голова нужна. Да и оплошность жёнушкину устранил.
Уходя, Данько улыбнулся Дмитрию Сергеевичу Шалимову. Понимающе так улыбнулся: вам всё проверить надо, товарищ следователь, я понимаю, бумажек побольше написать, у каждого своя работа.
Дима развёл руки – понимающе.
Следователь Шалимов вызвал повесткой гражданку Данько на допрос. Всё шло по продуманному Димой плану.
…Гражданка Данько выглядела ещё спокойнее и ещё увереннее – куда уж… Это то же самое, что выучить наизусть билет и быть уверенным, что именно тебе он и достанется на предстоящем экзамене. Но это, конечно, при условии, что преподаватель не начнёт задавать дополнительные вопросы по всему курсу.
«Несомненно, уверенный и откровенный разговор успокаивает, муженёк постарался. И оплошность её – пустяк, ведь «мозг» со всем справится. А тем более он ей хотел приятное сделать – посудку принёс. И вообще, теперь они будут предельно откровенны друг с другом. – Дима внимательно посмотрел на женщину. – А я постараюсь в другую сторону».
– Хочу предупредить вас о наказании за дачу ложных показаний, прежде чем задать вопрос, – Дима протянул Данько ручку, чтобы она подписала документ об осведомлении о правах и обязанностях. – Скажите, вы знакомы с этим гражданином?
Дима положил перед ней фотографию Чёткина.
Чёткин обнаружен не был. И трупов, подходящих под его описание в Ташкенте и области также не нашлось.
– Я…
Она вздохнула поглубже, но это был тот случай, когда воздух не нужен.
– И, кстати, в прошлый раз я не шутил, я могу официально предъявить вам вину о несообщении о преступлении, – Дима откинулся на спинку кресла. – Моё дело – предъявить, а вы уж потом доказывайте сколько угодно, что ни при чём.
– Это Чёткин, – она растерялась, ведь думала, что этот следователь будет беседовать с ней всё о тех же пиалушках. – Это Мишка Чёткин, он живёт неподалёку от нас. Недавно вернулся из колонии, – у Данько явно пересохло в горле.
– Он пропал, – Дима похлопал ладонью по бумаге, которую женщина только что подписала. – Скажите, когда вы его видели в последний раз?
– Больше месяца назад. Двадцатого ноября. Я уходила на работу во вторую смену, а мой муж разговаривал с Чёткиным во дворе нашего дома.
«Надо же, помнит точную дату! С чего бы это?!»
Он поинтересовался, как давно её муж знает Чёткина, что их связывает. Узнал, не в курсе ли она, за что Чёткин отбывал срок и как ко всем неприятностям знакомого относится её муж.
Она ответила на все вопросы так, как ответит любой непричастный и уверенный в непричастности близкого. Жаль только, что в горле першило.
Дима улыбнулся так, будто слова Данько-жены подтвердили его мысли.
Дмитрий Сергеевич Шалимов оформил протокол допроса, подписал ей пропуск. Пусть идёт домой и в красках опишет мужу сегодняшний допрос. Официальный разговор.
Если Дима прав, то несколько дел можно будет объединить в одно. И спокойно ехать домой, в Москву. Если, конечно, не вылезет ещё какой-нибудь сюрприз.
«Или моё место здесь?»
…Через несколько дней дежурный патруль обнаружил Данько Ю.В., находившегося в состоянии алкогольного опьянения. Данько валялся в мусорной канаве неподалёку от своего дома на улице Нарходжаева.
Когда Дима узнал об этом, у него будто что-то щёлкнуло в сознании.
– В недавних сводках было обнаружение обгорелого трупа в канаве на этой улице! – Дима вызвал к себе сотрудника, занимавшегося этим делом. – А ну-ка проверим!
Прибывший доложил:
– Труп мужчины, обнаруженный в мусорной канаве по улице Нарходжаева, остался неопознанным, поскольку был в сильно обгоревшем состоянии. Труп был в последующем захоронен как неустановленный в могилу № 1158 на городском кладбище Урта Сарай.
– Будем эксгумировать.
Дима поспешил к своему начальнику.
...«Вечером 20 июля... Данько Ю.В., находясь во дворе своего дома в Миробадском районе г. Ташкента, совместно с гражданином Чёткиным Михаилом Андреевичем 1973 года рождения, распивал спиртные напитки. После чего на почве неприязненных отношений (из-за невозвращённых Данько Ю.В. денег Чёткиным М.А. за сбыт краденых вещей), между ними произошла драка, в ходе которой Данько Ю.В. поднял деревянный брус, которым стал наносить Чёткину М.А. удары в область головы и шеи, а так же грудной клетки. От полученных ударов последний потерял сознание и упал на бетонную дорожку. Данько Ю.В., испугавшись содеянного, пытался привести в чувство Чёткина М.А., однако, это ему не удалось. Решив, что Чёткин М.А. мёртв, Данько Ю.В. с целью сокрытия следов преступления, завернул в одеяло находящегося в бессознательном состоянии Чёткина М.А. и, уложив его в тачку, в ночное время вывез его со двора своего дома и сбросил в траншею, расположенную недалеко от своего дома по улице Нарходжаева. Затем Данько Ю.В., обложив неприходящего в сознание Чёткина М.А. находившимся в канаве мусором, поджёг его. После чего скрылся с места совершения преступления.
Позже труп обнаружили местные жители, вызвали сотрудников милиции. Этот труп был в последствие захоронен как неустановленный».
– Дим, как ты смог просчитать этого Данько? – начальник был доволен. – Ну ты и соображаешь!!!
– Ищите женщину! – улыбнулся Дима: именно на психологии отношений он и сыграл.
– Что?
– Просто эту версию решил проверить первой, – Дима вздохнул: наконец, он оформил все документы по объединенным делам. – И повезло!
– И как тебя из Москвы отпустили? – в который раз удивился Николай Иванович Пташов. – Я вот не хочу тебя отпускать!
«...Сходные отождествляющие признаки словесного портрета Чёткина М.А. и черепа неизвестного мужчины, положительные результаты фотосовмещения, АГИ-1, совпадения возрастной группы позволяют заявить, что изъятые кости черепа неизвестного мужчины из могилы №1158 – могут принадлежать Чёткину Михаилу Андреевичу 1973 года рождения.
Своими умышленными, преступными действиями, выразившимися в умышленном убийстве при отягчающих обстоятельствах, то есть лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, с особой жестокостью, из корыстных побуждений, Данько Ю.В, совершил преступление, предусмотренное ст. 97 часть 2 УК Республики Узбекистан».
– И ведь пришёл пьяный на место преступления этот Данько! – Николай Иванович просматривал справки. – Всё как в классическом детективе. И главное – он пришёл с повинной!
– Это его судьба привела, – задумчиво пробормотал Дима.
Пташов был доволен – карманники сознались, что были в сговоре с Данько, все безупречно сложилось в этот раз!
– Судьба, говоришь? – Пташов отложил папку с обвинительным заключением. – Знаешь, Дим, у меня к тебе есть два предложения.
– Давайте, – улыбнулся Дима.
– Один мой друг нуждается в твоей консультации и, возможно, в помощи.
– Если смогу, то почему бы и нет, – у Димы было достаточно свободного времени: все положенные отпуска он отложил на конец своего пребывания в Ташкенте.
– Кстати, заплатит он по достоинству!
– Посмотрим, что за дело.
Пташов улыбнулся:
– И ещё, Дим, жена с дочерью надеются, что ты встретишь Новый год с нами! – Николай Иванович озорно подмигнул Диме. – Будет отличный праздник! И потом, как Новый год встретишь, так его и проведёшь! Ты подумай, – и тихо добавил: – Нина мечтает об этом...
Нина.
...Диме очень, очень нравились эти карие глаза. Но те, светло-серые глаза, способные при солнечном свете отливать фантастической голубизной русского неба, он любил.

_________________

ох, Дима-Дима! я уже влюблена )))) люблю умных мужчин))))
_________________

Становится ещё интереснее!!!

 » Глава 9

– Мне конец...
Окружающее поблекло. Я сник до того, что мне стало трудно дышать и даже двигаться. Мне жизнь теперь в тягость.
Случилось ужасное – я испытал страх. Я!
Это совсем не то, что смотреть, как напуганная женщина отступает или замирает. Смотреть и представлять, как же ей фигово! Но когда сам начинаешь бояться...
А всё из-за того, что очередная бабёнка – кстати, старушенция! – стянула с меня шапку-маску. Гадина вонючая!
Я её за это, конечно, оглушил и напрочь лишил груди. Но вот убить не смог. Не смог. Это и было началом страха. Вдруг я и свой главный трофей не смогу… И вообще, вдруг меня поймают!
Мне пришлось прерваться. Я вернулся, осел дома.
Дома меня встретил не только болотистый, удручающий быт, но и всякие гадкие проблемы. Я чуть в Москве не сорвался, чтобы избавиться от этой липкой будничности. Благо, сумел удержать себя.
А ещё появился очень хороший доход, это меня и увлекло. Меня, наконец, оценили по достоинству. Конечно, это взбодрило.
Вроде всё складывалось неплохо, но...
Но только вот страх не давал мне покоя. Я очень боюсь потерять свободу. Нет, шансы-то поймать меня мизерные, всё это было далеко от Москвы, да и вряд ли бабка та запомнила, как я выгляжу. Но, правда, бывает и так, что секунды хватает для запоминания.
Чёрт!!!
Ладно, посмотрим. Всё же она старая, да и помереть могла после моей работёнки. И сердце могло не выдержать, и кровью могла истечь, да и...
Главное теперь – справиться со страхом, который может помешать главному.


Глава 9

– Вечер добрый!
Оля повернулась на голос – Дима... Переносицу заломило так, что она не знала, сможет ли сдержать слёзы.
– Здравствуй...
Как же хотелось обнять его! Почувствовать его тепло, фантастический аромат одеколона, смешанного с запахом его сигарет, ощутить нежность его рук. Оля столько времени внушала себе быть сдержанной... Но вот Дима приехал и!..
Они неотрывно смотрели друг на друга. Обоим показалось, что целая вечность прошла с тех пор, как глаза их встретились после этой долгой, безвестной разлуки. – «Как ты?»
– Здравствуйте!
Оба вздрогнули – это Митя прервал их молчаливое общение.
– Здравствуй! – Дима присел на корточки и оказался прямо перед мальчиком. – Ты Митя?
– Да. А откуда вы меня знаете? – Митя удивлённо смотрел в глаза незнакомца – глаза оказались добрыми и приветливыми.
– Я – ваш сосед, живу прямо над вами, – улыбнулся Дима. – Просто меня не было, я работал в другом городе. Но я тебя знаю.
– Значит, я тогда был совсем маленьким, – заключил Митя и ответил соседу улыбкой. – А как вас зовут?
– Дима.
Митя слегка склонил голову.
– А какое ваше полное имя?
– Дмитрий. Дмитрий Сергеевич.
– Вы тоже Дмитрий? – искренне удивился Олин сын. – Дима – это то же, что и Митя?
– Да, так же как и Митя, уменьшительное имя от Дмитрия.
Дима поднялся и посмотрел на Олю.
– Мам! – в голосе Мити зазвучали торжественные нотки. – Ты правильно говорила, что Дмитрий – самое лучшее имя! А тем более, это и Митя, и Дима сразу! Головоломка, а не имя!
– Мы с тобой тёзки, Мить!
– Тёзки – это люди, у которых одинаковое имя, – тут же пояснила Оля. – Тёзка, значит «одинаковый».
Митя помолчал немного, видимо, осваивая и запоминая новое слово. А потом кивнул – всё ясно и понятно.
– А мне нравится чистить снег! – Митя с интересом смотрел на Диму.
Оля же улыбнулась – понятно, Дима сыну приглянулся, и теперь он проверяет его.
– Да, это здорово! – Дима кивнул и искренне улыбнулся. – Я тоже, когда был маленьким, любил чистить. Мне даже папа сделал широкую деревянную лопатку!
Митя вздохнул:
– Повезло вам. А я вот чищу своей пластмассовой, она маленькая! А ещё бабушке не нравится, что я играю в дворника.
А потом мальчик улыбнулся и отправился дальше расчищать площадку перед подъездом. Он чистил и посматривал на маму и соседа.
Снег падал, падал, падал...
– Как ты, Оль?
– Тебя не было... очень долго.
Сейчас, глядя в его глаза, Оля поняла – это не только её первая любовь, это любовь единственная...
...Эти слова Оли не выходили у Димы из головы: «Тебя не было... очень долго». Он смаковал эти слова, мечтал об Оле, надеялся на лучшее. И осторожно улыбался.
Дима часто подходил к окну и любовался заснеженным двором. Только теперь он понял, как соскучился по снегу, по морозу и, вообще, по кардинальным переменам погоды. В Ташкенте эта смена была, конечно, но другой! Дима счастливо вздыхал – насколько хорошо дома!
Оленька!.. Неужели этими словами она признавала их право на любовь? Он почти не сомневался в этом, ведь Оля так смотрела! И глаза её были светящиеся.
Но Дима понимал, что ему предстоит нелёгкий путь познания, понимания и терпения. И он был готов к этому.
Проще всего общаться было в то время, когда Оля с Митей гуляли по вечерам. Правда, случалось такое два раза в неделю, когда у Оли не было занятий с вечерниками. О встречах в выходные дни Дима даже не помышлял – пока всё не определится, он предпочитал осторожность во благо Оли. Пока, кстати были только эти тёмные вечерние часы.
Дождавшись ближайшей прогулки, Дима подошёл к Оле с Митей. Они поздоровались, и от Димы не укрылась счастливая Олина улыбка, хотя она и поспешила отвернуться, чтобы скрыть свои чувства.
– Мить, это тебе, – Дима протянул ему лопату.
У мальчишки засветились глаза: ух ты! Это как раз то, что нужно!
– Спасибо!
Дима объездил не один магазин игрушек, разыскивая такую лопату. Лопата была большая и очень удобная, с длинной рукоятью, заканчивающейся специальной ручкой. Теперь Мите не придется нагибаться, да и снега сразу много загрести можно!
– Спасибо, что разрешила подарить, – Дима теперь стоял с маленькой лопаткой.
– Митька счастлив, – вздохнула Оля. – Тебе спасибо, отличная лопата!
– Оль, а вы ходите гулять в Ботанический сад? – это был как мосточек-напоминание. – Калитка боковая открыта.
– Я в Ботаническом саду гуляла в последний раз с тобой, – Оля позволила себе полюбоваться его глазами. – Больше не смогла пойти. Мама с Митей всегда ходят туда гулять.
Оля очень много ему этим сказала. Им осталось только привыкнуть друг к другу.
...Чуть позже, когда снеговые тучи отступили, и Москва оказалась во власти яркого зимнего солнца, Дима подарил Мите набор для игры в хоккей – пластмассовые клюшки и шайбы. Чистить-то стало нечего, а такое занятие, как хоккей, пацану не может не понравиться!
И они стали играть. В хоккейной коробке возле их дома не было залито катка, но зато снег оказался хорошо утоптанным. Митька визжал от удовольствия, когда обыгрывал Диму, и шайба влетала в ворота.
Порой Митя играл один – тренировался забрасывать шайбы в ворота, говорил, что готовится к завтрашней утренней игре. Теперь он с приятелями по прогулкам в Ботаническом саду устраивал хоккейные матчи.
Митя тренировался, а Оля с Димой разговаривали, оперевшись о борт хоккейной коробки.
– Оль, – однажды Дима, наконец, решился спросить её о планах на их будущее, общее будущее. – Давай попробуем всё решить.
– Давай, – сердце счастливо застучало, а когда Дима взял её за руку, то всё внутри сжалось.
– Точно?
– Я тосковала по тебе, Дим...
Он снял с неё перчатку и поцеловал руку. Потом обхватил ладонями Олины пальчики, спасая от холода. Оба хотели этого прикосновения, сейчас такая ласка была откровеннее, чем близость.
– Когда?
– Через неделю приедет Юр... – Оля осеклась. Муж был в чемпионском турне. И вздохнула: – Митин отец приедет, и я поговорю с ним.
– У нас всё получится, Оль.
– Я позвоню тебе.
– Помнишь мой мобильный?
– Конечно.
Дима осторожно улыбнулся.
– Мам!
Они тут же разомкнули руки и посмотрели на Митю. А он, оказывается, решил продемонстрировать меткость своих ударов. Митя поставил вряд все четыре шайбы и по-очереди забил их в ворота.
– Здорово, дядь Дим?!
– Молодец!!! – Дима улыбнулся.
Митя принялся снова ставить шайбы. А Дима опять взял Олю за руку.
– Оленька, я очень люблю тебя, – теперь он снова мог позволить себе это признание. – И... я дождался...
– Всё хорошо будет.
– Мне кажется, что и в прошлых жизнях мы были вместе, иначе бы этого фантастического прозрения не случилось.
– Да, до сих пор мурашки по спине, когда вспоминаю, как открыла окно и увидела тебя... Тем утром.
Дима прикоснулся кончиками пальцев к её щеке, потом осторожно поцеловал Олину ладошку.
Но тут же оба вздрогнули. Потому что в их сомкнутые руки угодил снежок.
– Митька!
– Отстреливайтесь!
В их сторону полетел очередной комочек снега. Они тут же присели, прячась за борт, и принялись лепить снежки.
Дима, Оля и Митя не только присмотрелись и привыкли друг к другу, но даже стали чувствовать себя одной семьёй.
– Мам, а ты умеешь кататься на коньках? – вдруг спросил запыхавшийся Митя.
– Умею!
– Да-а? – удивился Митя. – А вы, дядя Дим?
– Умею, – Дима стряхивал снег с Митиной куртки. – Кстати, хотите, съездим на каток. Наверняка можно будет коньки на прокат взять!
– И мне коньки?
– Научим тебя кататься, раз тебя это, Мить, заинтересовало, – Оля чувствовала себя абсолютно счастливой. – Дим, а сейчас катки-то есть?
– Я узнаю, где хороший каток. И через два дня можно будет съездить!
– Здорово! – Митя подпрыгнул и повис на Диме.


* * *

Юрий Тихомиров и не думал, что сможет ревновать жену, и не ожидал, что найдётся причина для ревности. Но причина нашлась. То есть пока только видимость причины, но и этого оказалось достаточно, чтобы Юра почувствовал гнев.
Он приехал домой раньше, ему не понадобилась та неделя, которую он оставил себе для расслабления и отдыха после длительных выездных показательных чемпионских игр. Так уж сложилось.
И вот он дома, но оказалось, что дом пуст. Тёща-то с тестем уехали на юбилей к родственникам в Орёл. Но где же Оля с Митькой? Юре стало неуютно. И чтобы успокоиться, он погасил свет и подошёл к окну в гостиной.
Юра не успел утихомирить дискомфорт, появившийся в его душе. Потому что он увидел жену и сына в обществе какого-то мужчины...
...Юрий бросился в прихожую и включил свет. Оле он мог бы устроить засаду, но пугать сына он не собирался.
– Привет! – голос его звучал искренне, Юра действительно успел соскучиться по ним.
Но он очень внимательно смотрел на Олю.
– Папка!!! – Митя тут же обнял его.
– Здравствуй, Юр!
Обычный взгляд его Оли – ни испуга, ни растерянности.
– Что это у вас?
– Клюшки, пап! Знаешь, я забиваю голы в ворота, а ещё мы с ребятами в Ботаническом саду играем!
У Оли сердце замерло от этого разговора. Сейчас Юра спросит, откуда эти клюшки. И вдруг Митя скажет, что...
– А почему не в футбол? – нахмурился Юрий.
И тут Митя сник.
– В футбол будем летом играть, – ответила Оля.
– Со мной?
«Тебе всегда некогда, – мысленно проговорила Оля. – Дома ты только отдыхаешь!»
– Тебя не обыграешь, – пробормотал Митя.
– А что это за нытик у меня?! – Юра приподнял голову сына за подбородок. – Будешь играть против сильного игрока, сам станешь сильным!
– Ага... – Митя отстранился от отца.
– Сейчас поужинаем и сыграем с тобой в настольный футбол, потренируемся. Так сказать, теоретический тренинг, чтобы к лету быть подкованным!
– Раздевайся, Мить, – спокойно сказала Оля.
Оля уже успела разуться. Но вот снять куртку не успела, Юра увлёк её в комнату.
Он прикрыл дверь, а потом рывком прижал Олю к стене. Да так, что она не могла вздохнуть из-за навалившегося на неё тела.
– Ну, и как это называется? А?!
Оля поняла – Юра видел их с Димой.
– Это называется – общение с соседями.
– Да ты что?! – Юра схватил её за запястья и сильно прижал к стене. – Он смотрел на тебя, да так, что чуть шею не свернул!
Оля хотела всё рассказать ему и объяснить. И обязательно сделала бы это, если бы Юра не причинил ей боль. Он упёрся коленом ей в низ живота, запястья же её всё так же были придавлены к стене – двинуться не было никакой возможности.
– Юр, ты с ума сошёл, – Оля заставила себя говорить ровно и спокойно.
Безумие в глазах мужа испугало её.
– Ольга... – Юра отпустил её, шумно выдохнул и помотал головой. – Я люблю тебя. И, как оказалось, очень сильно!
Она вышла из комнаты. Но знала, что всё только начинается.
...Разговор возобновился, когда Митя уснул.
– Оль, мне это не понравилось. Ладно, поздороваться с соседом, но позволить ему, молодому мужику, идти рядом с собой!
Оля могла бы сказать, что пообщаться с человеком, которого знаешь с детства, – это не из ряда вон выходящий поступок, но не стала. Оправдываться не стоило, нужно было ставить Юру перед фактом.
Юра же подошёл к ней, обнял и принялся целовать. Неторопливо, ласково целовал, но Оля осторожно отстранилась. Конечно, она ему нужна, только когда у него потребность появляется.
– Ну ладно тебе, погорячился я с этим соседом! Просто мне это не понравилось! – Юра улыбнулся. – Может ты и не заметила, но он неотрывно на тебя смотрел! Скажи, это мне могло понравиться?
– А мне не нравится, что ты ни разу меня никуда с собой не взял!
Ни на одно чествование команды, ни на праздники, презентации или концерты Юра с собой не брал жену.
– Это часть моей работы!
– Конечно, – кивнула Оля. – Знаешь, Юр...
Но он улыбнулся и подхватил её на руки, не дав договорить.
– А я боюсь, что тебя кто-нибудь уведет, вот и прячу от всех! – он покружился с ней. – Оль, я очень люблю тебя!
– Юр...
– Не говори ничего!
– Но нам надо поговорить!
Юра же вошёл в комнату, и Оля увидела, что он уже расстелил постель. Пока она, дрожа от волнения, прибиралась после ужина, укладывала сына спать, потом принимала душ, пытаясь успокоиться и выстроить разговор с мужем, Юра готовился к близости с ней, несомненно.
– Успеем, поговорим!
Оля не успела опомниться, как оказалась в кровати. Она попыталась отстраниться от мужа, но он, почувствовав это, был особенно настойчив. Настойчив, но очень нежен и внимателен – Юра соскучился не по сексу, а по Оле.
Оля сразу не сказала ему о желании расстаться, и теперь была вынуждена смириться. Только вот она не предполагала, что это окажется не обычная, привычная близость с мужем.
Такое бывало давно, до того дня, пока Оле не приснился Дима, и пока она не увидела его в окно. Только до того, как Оля узнала о своей настоящей любви, она временами занималась сексом с мужем всю ночь. После у неё это желание пропало, да и Юра не стремился к такому секс-марафону.
Но вот сегодня он оказался настроен на длительные любовные утехи. Причём Юра чувствовал, что Оля не слишком хочет этого, но поступал, всякий раз следуя своему желанию, своей фантазии и вопреки просьбам жены. Юра очень хорошо знал Олю и, преодолевая её нежелание, доводил до полного удовлетворения.
Эта ночь оказалась не только утомительной, но и мучительной. Потому что закончилась кошмаром.
– Оль, ты только моя. Это было, есть и будет!
– Юр!
– Я понимаю, что меня подолгу не бывает дома. И тебе не хватает мужского внимания, даже несмотря на всю твою занятость в институте, заботах по дому и уходом за Митькой. Вот ты и позволяешь себе пообщаться с посторонним мужиком!
– Юра, мне надо поговорить с тобой, – Оля села в кровати. Она выключила ночник, от света которого устала за ночь. Юра предпочёл всю ночь без помех любоваться женой. – Давай поговорим, пока Митя не проснулся, а то уже половина седьмого.
– Оля! Я прекрасно знаю, что ты хочешь мне сказать. Поверь, это увлечение пройдёт! Ты сейчас моя и всегда моей будешь! Я тебя никуда не отпущу!
– Ты говорить можешь, что угодно!
– Я и делать могу, что захочу! – Юра встал с кровати, снова зажёг ночник. А после взял Олю за щиколотки и потянул. Она снова оказалась лежащей. – Особенно теперь, когда мы уезжаем в Испанию.
– Что? – кошмар расплылся перед глазами тёмным пятном с жёлтыми краями, словно огромный дьявольский глаз.
– Я подписал контракт! – Юра улыбнулся. Он накрыл собой тело жены и поцеловал её в ложбинку у основания шеи. – Мы уезжаем! Знаешь, совершенно бешеные деньги! И главное, я через шесть лет вернусь в свою команду и, несмотря на возраст, ещё поиграю! К тому времени моё имя станет супер брендом!
Юра лёг возле Оли, освободив её от своей тяжести.
– Езжай, – спокойно ответила Оля.
Но она напряглась, и от Юры это не укрылось.
– Если ты вздумаешь остаться, то распрощаешься с Митькой!
– Что?!
– Оля, я не отпущу тебя! А что стоит твоя преподавательская зарплата в сравнении с моими доходами? Я такого юриста найму! Ты пожалеешь, что на свет родилась! А Митьку в его пять лет никто не станет спрашивать, с кем он хочет жить! – Юра перевёл дыхание, потянулся к ней и поцеловал в щёку. – Перестань, Оль! Выкинь всё это из головы! И потом, нам так хорошо вместе!
Оля повернулась на бок. Свет ночника ударил в глаза, и она выключила его. На сегодня, к счастью, занятия любовью закончились.
Юра почти тут же придвинулся к ней, протянул руку и щёлкнул выключателем. Свет вспыхнул. Он коснулся её бедра. Потом, с силой проведя рукой, добрался до её талии. Обхватил ладонью и сжал.
– Ольга моя... Я тебя никому не отдам, потому что слишком люблю... – его рука скользнула к низу её живота. – Сколько раз за эту ночь мы сделали это?
– Сколько ты хотел, – прошептала Оля и ещё сильнее уткнулась в подушку.
– Не надо так напрягаться, – Юра перебирал пальцами, массируя её животик. Он перевернул Олю на спину, устроился на её бёдрах и, ухватив запястья, поднял её руки и прижал к подушке.
Опять эта беспомощная поза. С этого самого – руки крепко прижаты и подняты – и начались их интимные отношения.
– Юр, оставь меня в покое, я устала.
– Не оставлю.
– Ты ведь меня не любишь.
– Люблю. Любовь разная бывает.
– Она бывает одна.
Но Юра не стал развивать эту тему. Его устраивало то, что он имел. Очень устраивало.
– А ты не посчитала, сколько раз ты сегодня доказала мне свою принадлежность? – он улыбнулся и наклонился к Оле, чтобы поцеловать. – А я посчитал! И знаешь, думаю, этого достаточно для того, чтобы ты забеременела! Теперь, с такими доходами нам грех не завести ещё одного ребёнка!
– Дай мне отдохнуть, – Оля точно знала, что не забеременела, он мог говорить что угодно.
Юра пристально вглядывался в лицо жены – её безразличие беспокоило его, да ещё эти её размышления о любви.
– Оль, я тебя по кускам разрежу, если ещё хоть раз почувствую твои дурные мысли.
Юра отпустил её руки, но с силой обхватил грудь жены.
Оля не обращала внимания на боль, её напугал взгляд мужа – вмиг совершенно обезумивший.
– Поняла? – он поочерёдно сжимал её груди.
У Оли перехватило дыхание от страха.
А Юра так сжал её грудь, что Оля вскрикнула.
Он тут же вздрогнул. Изумлённо посмотрел на жену.
– Прости, Оль, – Юра наклонился к ней и поцеловал. – Всё хорошо. Не знаю, что на меня нашло. Всё хорошо, всё как обычно, ни о чём не беспокойся.
Он поспешно вышел из комнаты.
А Оля очень хотела встать и подойти к окну. Но не посмела.


* * *

Всё рухнуло в один день. В тот день, когда Дима ждал Олю с Митей, но они не вышли вечером на прогулку. И Оля не позвонила даже на следующий день.
Означало это только одно – что-то очень значительное произошло. А зайти к ним или позвонить Дима не смел, он не мог бросить тень на свою Оленьку.
«Видимо, муж вернулся раньше, – это казалось единственной причиной Олиного молчания. – Случись что-нибудь другое, она позвонила бы».
Когда мысль о Юрии Тихомирове пришла к Диме в голову, он принялся следить за двором.
– Раньше он ездил на красной «Мазде». Конечно, за эти годы он мог поменять машину...
Но Юрий продолжал ездить на той же красной «Мазде», Дима увидел его.
Теперь ситуация немного прояснилась. И нужно было ждать. Или искать случая встретиться.
Но Оля одна не появлялась. Дима видел её исключительно с мужем. Они даже пару раз сталкивались возле подъезда, но, естественно, ограничились дежурным приветствием. Оля на него не смотрела, Дима лишь встречался взглядом с её мужем – обычный обмен пожеланиями здоровья, ни намёка на конфликт.
Время шло, и Дима всё больше терялся в догадках. Создавалось впечатление, что Олина любимая зима закончилась, и счастье оборвалось. Будто счастье, которое они, казалось, обрели, таяло вместе со льдом и снегом.
Через несколько недель Дима заметил, что красная «Мазда» исчезла, и Юрий подъезжал на такси. Порой с ним были Оля с Митей.
И что всё это значило?
– Он продал машину и подыскивает новую? – размышлял Дима, проводя дома мучительные часы. – Или?
Или в жизни их случилось что-то такое, из-за чего Оля предпочла мужа, Юрия Тихомирова? А ему, Димке Шалимову, у неё не хватало духу сообщить об этом?
А ведь Дима уже видел наяву свои мечты...
...Дима вернулся на работу в свою районную прокуратуру. И дела немного отвлекли его от душевных переживаний. Но только немного. Потому что ночью, оставаясь наедине со своей квартирой, непонимание и отчаяние мучили его.
– Оля сказала, что поговорит с мужем и... мы будем вместе! Говорила, что тосковала по мне. Но... теперь...
И надо было что-то делать. Необходимо было что-то придумать. Иначе он сойдёт с ума от неизвестности!
Но придумывать ничего не пришлось. Случай подвернулся сам собой.
Начались майские праздники, и первого числа Дима возвращался с дежурства. Все следователи время от времени дежурили в оперативной группе по городу. По дороге он закупил продуктов и собирался на пару дней запереться дома: отдохнуть и отоспаться.
Дима бодро преодолевал лестничные пролёты, когда вдруг на втором этаже столкнулся с женщиной. Оказалось, что это Любовь Васильевна, Олина мама.
– Здравствуйте! – Дима удивлённо улыбнулся.
– Здравствуй, Димочка, – Олина мама стояла в домашней одежде и с пустым ведром в руках.
– У вас всё в порядке? – он невольно остановился. Любовь Васильевна выглядела потерянной.
– Да что-то я сплоховала, Дим! Вот, пошла ведро выносить, была уверена, что ключи положила в карман фартука, – всплеснула она руками. – А поднимаюсь – нет ключей!
В их квартальчике, в пожилых кирпичных домах не было мусоропровода, все выносили мусор на улицу.
– Вы могли их потерять?
– Нет. Я бы их нашла сразу! Я тут же вернулась, прошла по дорожке, у помойки посмотрела! Да и здесь, на лестнице!
Любовь Васильевна махнула рукой. Конечно, в последние дни столько волнений, она думает, думает... Совсем рассеянная стала!
– Давайте я попробую открыть вам!
– Ой... Правда?
– Сейчас, переоденусь, возьму инструменты и постараюсь открыть.
– Только ведь дверь-то металлическая, Дим!
– Я смогу, – подмигнул ей Дмитрий. – У меня есть одна штука!
Уже меньше чем через четверть часа Любовь Васильевна неустанно благодарила Диму за помощь.
– Дим, а ты, наверное, с дежурства? – Любовь Васильевна погладила его по плечу.
Выглядел Дима немного уставшим.
– Да.
– А давай я тебя накормлю!
– Нет! Что вы, Любовь Васильевна...
Дима уже шагнул от их двери, но Олина мама удержала его.
– А я тоже ещё не завтракала, составишь мне компанию, – она увлекла Диму в квартиру. – У нас блинчики с мясом!
Дима вымыл руки и сел за стол. Он оглядывал кухню – несколько лет назад именно здесь они с Олей простились. А что теперь? Это угнетающее Олино молчание мучило Диму.
Любовь Васильевна грела блинчики, накрывала на стол и рассказывала.
– Это Оля вчера готовила. Знаешь, Дим, она очень вкусные блинчики делает! Тонюсенькие, сладенькие, а мясо слегка присолено, сочное, и лучок всегда у неё золотистый! – она поставила блюдо с подогретыми блинами на стол. – Кушай, Дим!
Любовь Васильевна села напротив Димы и с тоской посмотрела на него.
– А вы?
– Да, да...
Любовь Васильевна положила себе блинчик.
Блины оказались, действительно, невероятно вкусными.
– Очень вкусно, – кивнул Дима.
– Да, да... – пробормотала Любовь Васильевна.
Дима посмотрел на неё – на глазах Олиной мамы блестели слёзы. В ответ на его взгляд она лишь махнула рукой.
– Что с вами?
И тут Дима всё узнал.
Юрий Тихомиров приглашён играть в испанский клуб. Он уезжал в Испанию с семьёй.
Дима не читал спортивные газеты, да и интересовал его больше хоккей, а чемпионат страны завершился ещё в марте. И вообще, эта новинка спортивной жизни ему не попалась. Если бы он знал об этом повороте в карьере футболиста Тихомирова, то не мучился бы больше месяца.
– Они уже уехали? – едва выдавил из себя Дима.
– Юра сегодня полетел. Они все поехали его провожать, – вздохнула Любовь Васильевна. – Митя с дедом отправятся на дачу, а Оля скоро вернётся.
Любовь Васильевна решила провести эти выходные с дочерью, попытаться поговорить с ней. Она чувствовала, что-то с Олей неладное творится...
– Столько из-за этого отъезда забот навалилось! Нам надо уладить дела со школой. Хотим записать Митю в первый класс и договориться об экстерне, – она вздохнула. – Будут приезжать из этой Испании, писать контрольные работы. Оля устраивает его в школу, где работает её подруга...
– Оля будет Митю там учить?
– Конечно, – кивнула Любовь Васильевна. – Да за первый класс он хоть сейчас всё сдать может! Сейчас же четыре года в начальной школе, и в первом классе целый год азбуку проходят, а по математике – счёт до десяти!
– Да, Митя молодец, и читает и... – Дима осёкся.
А Любовь Васильевна удивлённо посмотрела на него.
– Мы с Олей как-то разговорились, – он подавил вздох. – Я со службы шёл, она с Митей гуляла. Он ещё снег чистил... – «Надо же, Митька ни разу не проговорился о наших прогулках!»
Этот ответ не был ложью, и Дима остался спокоен.
– Оля закончит дела в институте, примет сессию, и они тоже улетят...
Всё стало настолько ясно, что Дима почувствовал обиду. Ведь Оля могла найти свободную минутку и объяснить ему всё!
– Всё так изменилось, Дим! Нервные все и взвинченные в последнее время! Юра мрачный, ни на шаг Олю от себя не отпускает, везде вместе! А Ольга сама не своя! Мне кажется, они разговаривают изредка, только по необходимости, – она смахнула слёзы с щёк. – Словно чужие все из-за этого отъезда... И я не представляю, как буду жить без Митеньки...
Дима вздрогнул, когда услышал звонок в дверь. Оля...
Любовь Васильевна всхлипнула и пошла открывать.
– Ну, мамуль... – послышалось из прихожей.
– Я пошла ведро выносить и забыла ключи, – Любовь Васильевна звякнула ключами, лежащими возле зеркала. И пошла в кухню. – Если бы ни Дима, так и стояла бы до сих пор под дверью!
– Мам, ты очень переживаешь, поэтому...
Оля шла за мамой и осеклась, увидев Диму.
– Здравствуй, Оль, – Дима спокойно смотрел на неё. – Оль, ты готовишь очень вкусные блинчики.
Оля побледнела. Она привалилась к стене, потому что колени задрожали, и сердце заколотилось словно в ознобе.
– Оль, садись, а то ведь утром только кофе выпила! – Любовь Васильевна поставила для дочери прибор.
Оля села. Но к еде не притронулась. Она смотрела в сторону кухонного окна и была благодарна маме за то, что она разговаривает с Димой.
– Кстати, Оль, а ты-то с ключами уехала?
– Да.
– А то бы пришлось замок спиливать, металлическую дверь не выбьешь! – Любовь Васильевна улыбнулась Диме: – Хорошо, у Димы есть какая-то волшебная штука!
– Отмычка! – кивнул Дима.
– Ты все замки можешь открыть? – спросила Оля и, наконец, решилась посмотреть на него.
– Нет.
– Но наш открыл.
– У вашего замка секрет оказался очень простым.
На глаза Оли набежали слёзы.
– Не очень всё просто, – почти прошептала она.
И поспешила выйти из кухни.


* * *

Оля считала дни до того момента, когда Юра улетит в Испанию. Ведь она и Митя отправлялись туда на два месяца позже. И значит, у неё появится возможность поговорить с Димой. Если он согласится.
Оля постоянно вспоминала о Диме. Ничего хуже не было, чем во второй раз – а тем более так обнадёжив! – оставить его. Оле было очень плохо без него, думы о любимом мужчине кружили возле неё и казались утраченной пыльцой, необходимой крылышкам бабочки, чтобы вернуть способность летать. Но пыльца эта не касалась её, поскольку Димы рядом не было.
Дни шли, поговорить с ним возможности не было. Она страшно переживала! Но время сделало своё дело – Оля разобралась в том, что нужно будет Диме сказать, а чего не стоит! Только это не слишком ободряло: Оля боялась, что Дима возненавидит её... И уже никакие слова будут не нужны.
...Когда, наконец, Юра улетел, Оля глубоко вздохнула. Но не спокойно, а судорожно. Всю дорогу домой она представляла, что вот сегодня она обязательно поднимется на третий этаж, позвонит в дверь, Дима откроет, и она извинится. Господи, сколько же она горечи ему принесла, она сама себе этого никогда не простит!
Но напрасно она прокручивала в голове предстоящий визит на третий этаж. Дима был у неё дома. Это оказалось неожиданным, но даже сквозь пелену охватившего её волнения Оле удалось понять – Дима зол на неё. И самое ужасное: он думает, что она польстилась на деньги, променяла их любовь на благополучие.
...– Оль, что происходит? – Любовь Васильевна появилась в комнате дочери после того, как хлопнула входная дверь. – Почему вы с Димой так странно разговаривали? И вообще, разве вы общаетесь?
– Эхо вечного... Неуютный отзвук, – Оля уткнулась в мамино плечо и заплакала.
Любовь Васильевна не решилась расспрашивать её и не стала успокаивать. При Юре Оля старалась держать себя в руках, но теперь не в силах была справиться с волнением. Она понимала, как тяжело дочери уезжать. Да ещё эти загадочные и такие неожиданные отношения с Димой...
Любовь Васильевна заплакала сама.
Оля стирала слёзы с маминого лица. Ну ничего, они справятся!
– Мам, а давай я тортик схожу куплю! Чайку с тобой попьём! – улыбнулась Оля. – Устроим себе сладкий день!
Любовь Васильевна кивнула и пошла к себе в комнату, прилечь.
Оля же не спеша прошла их треугольный квартальчик, перешла под мостом Ботаническую улицу и побрела в сторону гостиниц. Теперь их «Булочная-кондитерская» уже не та, да и всё изменилось, но тортик купить Оля всё же сможет.
Она не торопилась, спокойно шла, наслаждаясь привычными домами, удивляясь новым вывескам и поглядывая на проезжающие автомобили. Ведь совсем скоро она сможет всё это только вспоминать.
Ольга купила «Полёт», мамин любимый торт.
Вернувшись домой, она тут же заметила на тумбочке какой-то листок. Оказалось, это счёт за телефонный переговор. Странно... Но посмотрев на адрес, Оля поняла, что почтальон ошибся.
– Мам! – и вообще, квитанции кладут в почтовый ящик... – Мамуль!
Но тапочки мамы стояли возле стенки. Значит, мама ушла? Но она же легла отдохнуть! Очень странно...
Оля отнесла торт на кухню. На столе лежала записка – «Забыла тебе сказать, что договорилась с Надей погулять в Ботаническом саду. Совсем рассеянная стала из-за Испании этой!..»
– Понятно, – Оля вздохнула и внимательно посмотрела на квитанцию.
Оказалось... это была Димина квитанция.
Оля могла просто опустить эту бумажку в почтовый ящик с номером его квартиры.
– Почему мама этого не сделала? Или отнесла бы ему квитанцию, тем более замок открыл утром... – Оля закрыла глаза, почувствовав лёгкое головокружение: родители никогда не вмешивались в её жизнь, ничего не советовали, ни на чём не настаивали, только помогали. – Получается, мама посмотрела почтовый ящик, вернулась...
...Было очень страшно. Но Оля поднялась на третий этаж. И позвонила.
Сейчас, сейчас она увидит выражение Диминых глаз, услышит его голос. Какой ни окажется эта встреча, Оле она нужна.
«Но мама! Она всё поняла?! – Оля услышала звук поворачивающегося замка. – И, может, она одна ушла в Ботанический сад?!»
Дверь открылась.
На пороге стоял Дима. В джинсах и расстегнутой клетчатой рубашке он выглядел изумительно...
– Твою квитанцию положили в наш ящик, – Оля протянула ему листок. – За телефонные переговоры.
– Я с Ташкентом разговаривал, – Дима отступил на шаг, приглашая Олю войти. – Спасибо, что принесла.
– Пожалуйста, – Оля протянула ему квитанцию ещё раз.
– Через порог не передают.
Хотелось только одного – заплакать. Потому что ненависти в голосе Димы не было. И вообще, всё было очень странно, словно ничего и не произошло.
Замок щёлкнул, и они оказались совсем близко. И одни. В абсолютной тишине квартиры одинокого мужчины.
Он касался её лица кончиками пальцев. Проводил по лбу, щекам, подбородку, будто запоминал. Потом коснулся уголочков губ.
Дрожь пронизывала её тело, а сердце будто замерло.
– Оленька... я люблю тебя.
Дима упёрся ладонями о дверь, и Оля оказалась в плену его рук. Если бы этот плен был вечным...
Он потёрся щекой о её волосы, а после губы его заскользили к её губам. Он не удерживал её, и если Оля не захочет, ей придётся всего лишь отстраниться.
Она хотела, мечтала об этом поцелуе несколько лет. Но ответила не сразу, позволила себе насладиться нежностью и сладостью Диминых губ.
А потом квитанция из её рук плавно полетела на пол, и Оля обняла Диму, ответив на его поцелуй.
Его поцелуй оказался таким... Таким...
Они преодолели выстроенную многими годами нерешительность и упивались близостью губ. Долго...
– Оленька, не уезжай.
Оля уткнулась ему в грудь. Она всё ещё обнимала его, под Олиными пальцами была обнажённая спина – расстегнутая рубашка наградила их столь трогательным прикосновением.
– Я не могу... – если бы дело сводилось только к ней, Оля лучше бы умерла, чем рассталась с Димой. – Правда, не могу.
Он прижался щекой к её макушке. Господи, ну почему они должны расставаться!
– Ты беременна?
Дима приподнял её лицо, заглядывая в глаза.
– Нет!!!
В Олиных глазах появился такой ужас, что Дима испугался. Он снова обнял её, прижав к своей груди.
– Извини, Оль...
– Я, правда, не...
– Что ты, Оленька...
– Просто… – Оля не могла признаться, что даже заниматься сексом с мужем – это для неё обязанность.
Дима покрыл поцелуями её лицо – ну что, что ему сделать, чтобы она осталась?!
– Оль, у тебя всё будет! Я зарабатываю неплохие деньги! – частное расследование, которое Дима провёл в Ташкенте, было щедро вознаграждено. И точно так он собирался продолжить и здесь – рекомендации уже имелись.
– Мне не надо ничего! – ей только он был нужен. – Димочка...
Слёзы заблестели в её прекрасных, но таких печальных глазах.
– Не уезжай, Оль... – он пальцами пытался преградить дорогу её слезам. – И знаешь, если не хочешь, не рожай! Нам Митьки хватит! Честно! И я никогда-никогда не попрошу тебя об этом!
Он молил её взглядом, будто пытался увидеть её душу!
– Что ты... – слёзы вмиг остановились и застыли хрустальными озёрами. – Тебе бы я с удовольствием родила... Только тебе и родила бы...
Он порывисто прижал её к себе.
– Оля! – это уже было выше его сил и понимания.
– Но у меня, к сожалению, будет только Митька.
Общение с юристом Юры окончательно заставило её смириться. Этот человек при первой же встрече объяснил Оле, к чему приведёт её желание расстаться с мужем – несомненно, Юра попросил юриста проинструктировать взбрыкнувшую жену.
Оля попала словно в тески, и если бы губки этого жёсткого инструмента раздвинулись, она провалилась бы в пропасть. Митя страдал бы без неё, а она не смогла бы жить вдали от своего мальчика. А ещё были мама и папа, которые видели теперь смысл своей жизни во внуке.
И любовь бы не спасла, потому что такой любовью она сделала бы жизнь Димы невыносимой. Хотя... и разлука... Как ни посмотри, их счастье обречено.
– Оленька...
– Пожалуйста, не проси меня ничего объяснять.
Дима отпустил её. И отошёл на несколько шагов.
– Давай я подожду.
– Нет!
– Оль, ты зря ничего не говоришь мне!
– Дим, эта сила, которую не одолеть! Поверь мне!!!
– Оля...
– А ждать – это бессмысленно! Я не хочу, чтобы ты ждал и... Я не хочу воровать у тебя время! – она уже кричала от отчаяния, да и потому что видно было – Диму нелегко переубедить.
Он сначала смотрел растерянно. Но потом нахмурился – она отталкивала его настойчиво!
– Оль, мне что, жениться может?
– Женись!!!
– Оля!
– Пожалуйста, женись!!!
Слёзы опять побежали по щекам.
Да, так будет лучше, зато она будет знать, что дороги назад нет!
Дима шумно вздохнул. Было понятно, что она уходит. Действительно, уходит.
– Обещай мне быть счастливой.
Оля помотала головой. И открыла дверь. Она перешагнула порог и только после обернулась:
– Не в этой жизни, – вздох выпрыгнул из её груди: очень больно.
Входная дверь хлопнула, и звук этот разделил Димину душу пополам: в одной части зияла пустота, в другой мерцала крохотная надежда.
_________________