Elis:
22.02.15 16:20
Не то, чтобы осуждали, но не понимали! Из школы не выходила. А, когда мои мальчишки уже успокоились, то все начали делать то же самое, а им это уже было не интересно! У них появились другие интересы. От меня они узнали про оружие. У самой два ружья. Просто теперь они на все смотрят по-другому. И это меня радует
Мистер Найтли:
22.02.15 18:50
Elis писал(а):
Скучно жить просто непозволительно ни для кого!
Только многие не знают как жить по другому, у меня есть рассказ "Замкнутый круг", там человек задумал изменит свою жизнь, но закончилось трагически.
Мистер Найтли:
04.03.15 04:38
» Глава 6
За окном моросил мелкий дождик и словно приглашал прогуляться в лес за грибами. А я сидела в кабинете напротив Данилова без всякой надежды вырваться отсюда пораньше. Неплохо и в самом деле на выходном выбраться в лес, если Мария согласится поехать. Заодно с мамой моей познакомится. Думаю, два преподавателя быстро найдут общий язык. Мои мысли прервал звонок служебного телефона. Друг Виталька неожиданно позвонил в рабочее время и решил поинтересоваться, как идут дела. Пожаловался, что отец совсем плох. Рассказал, как он на руках носит отца в ванну, и там они вдвоем с матерью моют его. Я ему искренне посочувствовала. Работой Виталик не очень доволен, рано или поздно перейдет в адвокаты. Система предъявляет свои требования, а это его тяготит. Иногда мне кажется, что наша система – безжалостный монстр с тысячами щупалец. К кому прикоснется, тот и погибает: либо морально, либо физически. Виталик предложил сходить как-нибудь вечером в кафе. Я согласилась при условии, что мы пойдем туда в воскресный день. Напоследок он заметил, что по телефону у меня голос как у пятнадцатилетней девушки и повесил трубку, не дав возможности возразить. Вот же обязательно надо брякнуть гадость…Телефон зазвонил снова. Я прокашлялась для придания голосу солидности и подняла трубку.
– Участковая Лилия Сергеевна Касаткина вас слушает.
Я всегда так представляюсь по телефону. Возмущенная женщина на другом конце провода пожаловалась, что ее достал сосед, включающий музыку в четыре утра. Я записала фамилию, адрес в журнал, пообещала скоро приехать и разобраться. Предупредила Данилова, что еду на задание и отправилась на улицу Транспортную.
Я нашла нужный дом и поднялась в восемнадцатую квартиру. Дверь мне открыла интеллигентная и миловидная женщина средних лет в очках. Внешне она напоминала школьную учительницу.
– Здравствуйте, гражданка Кушелевская. Я помощница участкового Лилия Сергеевна Касаткина. Вы к нам обращались с жалобой на соседей? – поинтересовалась я и показала свое удостоверение.
– Конечно, обращалась! Сил моих нет уже – которое утро придурок из девятнадцатой нашей семье выспаться не дает! – моментально зашлась она от возмущения.
– Понятно, будем разбираться, – сказала я и постучалась несколько раз в девятнадцатую квартиру.
Послышались быстрые шаги, дверь отворилась, и на пороге возник молодой мужчина лет тридцати пяти. Увидев соседку Кушелевскую в сопровождении незнакомого человека в форме полиции, он скорчил недовольную гримасу.
– Что вы хотели от меня? – спросил он раздраженно, очевидно догадавшись, зачем я пришла.
– Хотели узнать, почему пытаете жильцов громкой музыкой по ночам, – ответила я.
Кушелевская, спрятавшись за мою спину, выкрикнула:
– Да, я на вас пожаловалась! Я, между прочим, хирургом работаю и на операции обязательно должна приходить выспавшаяся!
Молодой человек встал в позу и заявил:
– Включал и буду включать! Я тоже просыпаюсь в четыре утра и не могу выспаться, потому что бабка из двадцатой свой телевизор на всю катушку врубает! Сто раз говорил ей, а она ничего не понимает.
«Да… замкнутый круг», – подумала я и надавила на кнопку звонка двадцатой квартиры.
Никто не отозвался. Подождав немного, я решила постучать. Наконец перед нами появилась бабуля «божий одуванчик» лет восьмидесяти.
– Здравствуйте, бабушка, – поздоровалась я, – почему вы телевизор с громким звуком по ночам смотрите?
– Так сериал «Клон» же показывают в это время, – ответила она ангельским голосочком.
– Да смотрите ваш «Клон» сколько угодно, но потише разве нельзя сделать?
– У меня всего-навсего восьмерочка! – обиженно возмутилась бабуся.
– Какая восьмерочка? – не понял никто.
Она сделала приглашающий жест, и мы втроем зашли к ней в квартиру. Престарелая любительница сериалов взяла пульт и включила телевизор. Затем нажала кнопку громкости и на экране показалась графическая шкала из шестнадцати кубиков.
– Вот на восьмой и ставлю, – объяснила она нам непонятливым.
Судя по громкому звуку – бабуля глухая. Надо принимать какое-то решение.
– Бабушка, может вы ночью будете в наушниках свой «Клон» смотреть? Телевизор действительно орет на весь дом, а людям спать надо. Уважайте их хоть немного. Иначе придется протокол составить и штраф вам выписать.
– А в них хорошо будет слышно? – засомневалась она.
– Хорошо, очень хорошо, – кивая головой, уверил сосед.
– Так у меня нет их. Пенсию получу, тогда куплю. Только не знаю какие.
Я повернулась к молодому человеку и попросила его:
– Мужчина, не пожалейте трехсот рублей, купите соседке наушники. Покой и мир сразу воцарятся в вашем доме.
– А почему я должен деньги тратить? – не согласился он и зачем-то спрятал руки за спину, как будто купюры лежали у него в ладонях.
– Лилия Сергеевна, я куплю, – произнесла Кушелевская и метнула в сторону соседа презрительный взгляд.
Многие мужчины боятся показаться женщинам мелкими и ничтожными. Вот и сосед после слов Кушелевской спохватился и принялся предлагать свои услуги:
– Не нужно, я прямо сейчас сбегаю в магазин. Выберу самые прочные и удобные, а то вдруг возьмете некачественные. И бабушку научу ими пользоваться.
Глобальный конфликт исчерпан, жильцы вроде довольны. У меня поднялось настроение: хорошо, когда все получается. Обычно редко удается решить проблему сразу. Кстати, жалобы по поводу шума соседей у нас на первом месте по количеству среди остальных.
А на следующий день произошло очень неприятное событие. Утром меня вызвали на улицу Песчаную составлять протокол на скончавшуюся старушку. В дальнейшем сведения о покойниках поступают в единую базу данных МВД и обновляются. Мы должны убедиться, что человек умер естественной смертью. Если возникали сомнения, то свидетельство о смерти выдавали лишь после вскрытия. Только я захлопнула папку с заполненным протоколом, как из сумочки запищал сотовый. Мелодия подсказала, что звонил Данилов. Я установила разную музыку для ключевых вызовов, чтобы не путаться.
– Лиля, ты где находишься? – обратился он несколько возбужденно.
– У покойника на Песчаной.
– У нас ЧП, срочно приезжай на Чкалова 2. Это там, где баба Лиза живет, только третий подъезд.
Данилов быстро отключился, и я ничего не успела спросить. Пока я раздумывала, держа телефон в руке, он снова зазвонил. На сей раз звучала группа Queen, а значит – Меркушева.
– Лиля, у нас ЧП. Надо ехать на Чкалова. Ты где? – спросила Маша.
– Про ЧП доложили несколько секунд назад. Я на Песчаной нахожусь.
– А я на Вокзальной, забери меня отсюда, а то автобусы в этом районе плохо ходят.
– Жди…
Я приехала к нужной остановке. Издалека высокая и стройная Мария эффектно выглядела в форме. Она залезла в машину и сказала:
– Давненько у нас ЧП не происходили, а что там случилось, я по телефону не поняла.
Через десять минут мы въехали во двор на улице Чкалова. Возле третьего подъезда сгрудилось несколько машин: три патрульные «девятки», «уазик» и две «десятки». Явно произошло что-то неординарное. Я припарковалась чуть поодаль от них. Мы с Марией почти одновременно вышли из машины и захлопнули двери. К нам тут же подбежал Данилов.
– Что произошло, Андрей? – с ходу спросила Мария.
– Пропала маленькая девочка, три годика, зовут Люба. Вышла из дома и через пять-десять минут исчезла, – ввел он нас в курс дела. – Бежевое платье, синие сандалики, волосы короткие, русые. Фотография у майора Мельникова.
До нас донесся плач. Я повернулась в сторону звука и увидела на лавке возле подъезда молодую женщину. Судя по рыданиям, она и есть мама пропавшей девочки. Незнакомый майор сидел рядом и пытался успокоить ее, но безуспешно.
– Я что-то не пойму, объясните подробно, как такой маленький ребенок оказался на улице один? – попросила я Данилова.
– Они собирались в поликлинику на прививку. Дочка вышла из квартиры первой, а мама не увидела ключ в дверях и кинулась искать его в комнатах. Она всегда оставляла ключ в замочной скважине, поэтому не могла сразу сообразить, куда тот подевался. Не найдя, она подумала, что ребенок, возможно, прихватил его с собой. Она быстро выскочила на улицу, но дочь словно испарилась. Пришлось звонить в полицию. Одна из наших машин сразу приехала, буквально через каких-то две минуты. А следом и другие подтянулись. Но уже час прошел, а девочки нигде не видно.
– Странно как-то… – произнесла я. – Может ее похитили? Выкуп потом затребуют.
– Пока нет информации о похищении, мы должны ее искать, – объяснила Мария.
В этот момент из подвального помещения вышли Юля Самойлова, Гена Приходько и еще один незнакомый сержант. В руках они держали фонари, а их одежда была перепачкана пылью.
– Везде обыскали, нет нигде, – сообщила Самойлова.
– Ищите на чердаках, обойдите подвалы ближайших домов, – приказал им какой-то капитан.
– Чердаки на замках, операцию «Антитеррор» же проводили, – пожаловался сержант.
– Сейчас в ЖЭУ позвоню, откроют,– пообещал Данилов.
– Нам-то чем заниматься, Андрей Леонидович? – спросила я.
– Идите по домам, опрашивайте: кто что видел. Если разрешат зайти, то проверьте все досконально. Заглядывайте в шкафы, на балконы, под кровати. Кто не разрешит, записывайте на листочках номера квартир; кого нет дома или не открыл, тоже помечайте, после разберемся.
– Мы за сутки весь двор не обойдем: шесть домов по периметру, в одном вообще сто двадцать квартир, – сказала я.
Данилов покрутил головой по сторонам, выхватил взглядом Юлю и крикнул официальным тоном:
– Сержант Самойлова! Я направляю вас в качестве помощи этим сотрудникам. Командира вашего предупрежу. Ответственной назначаю лейтенанта Касаткину. Она организует вам работу. Ясно?
– Ясно! – ответили мы.
Признаться, я от неожиданности растерялась. Почему он выбрал меня? Ведь Мария старше по званию, по идее она должна быть главной. Я в опорном без году неделю работаю да еще и стажер… Приказы, как известно, не обсуждают. Назначил – значит доверяет.
Мой мозг заработал с удвоенной скоростью. Я достала из сумки планшет, включила его и оформила таблицу в программе «Эксель» на шестьдесят строчек.
– Что ты делаешь, Лиля? – спросила Мария удивленно.
– Каждая из вас возьмет несколько листов и ручку. После проверки запишете номера и фамилии владельцев. Информацию о подозрительных предметах тоже зафиксируйте. А я потом систематизирую данные и обработаю. Особое внимание к тем квартирам, где окна выходят во двор.
– Ну ты даешь! – произнесла она с уважением. – И голос-то какой стал… властный как у полковника Корягина.
Я ничего не ответила на это. Мы разделились: Мария пошла в первый подъезд, я во второй, а Юля в третий, где жила Любочка. К моему удивлению люди отнеслись с пониманием, никто не вредничал, несмотря на то, что я заглядывала даже под кровати и в платяные шкафы. Некоторые стеснялись беспорядка, царящего в комнатах. Не подготовились. Я обошла первый этаж и поднялась на второй. Постучалась к бабе Лизе, но там тишина. В двух следующих тоже никого не было, может на работе или вообще не живут. Вот квартира знакомого по школе то ли Балакова, то ли Балашова. Игорь оказался дома. Опершись рукой на косяк, он вопросительно уставился на меня.
– Здравствуйте, я ваша участковая. Примерно около часа назад пропал ребенок, девочка трех лет. Хотелось бы узнать, может вы из окна или с балкона что-нибудь видели?
– Нет, я не подходил к окну. Мои отпрыски ушли примерно час назад, я их проводил и за телевизор уселся.
– То есть вы проводили их до какого-то места, а потом вернулись домой?
– Вы меня неправильно поняли – проводил до дверей. Они же не малыши, самостоятельно дойдут куда надо.
– Ясно. А можно вашу квартиру осмотреть? Сами понимаете…
– Да, пожалуйста, проходите, – утвердительно кивнул он. – Конечно, понимаю – ребенок дело серьезное. Как вообще родители умудрились ее потерять?
Я вкратце рассказала, и он в ответ горячо возмутился:
– И чем эти непутевые мамаши думают?! Задницей что ли? То идут по пешеходному переходу и по телефону болтают, а ребенок из санок на проезжую часть выпадет, а они шагают и хоть бы хны. То выскочат вперед, а ребенка в лифте оставят, а тот не знает, как выйти.… Дебилизм сплошной, бабье тупое блин… Бесят они меня иногда!
В другое время я бы ему ответила на этот отвратительный выплеск в адрес женщин, но сейчас дорога каждая секунда. Я обошла три комнаты, заглянула на балкон, на кухню, в туалет. По моей просьбе Игорь раскрыл платяные шкафы. Ничего подозрительного.
– Извините за беспокойство, – сказала я и записала его фамилию. Игорь Балаков оказывается.
– А не скажете, кто проживает в двадцать шестой и двадцать седьмой? Достучаться не могу, – спросила я.
– В двадцать седьмой Милованов Сашка с женой и сыном. Но они сейчас на работе. Сын тоже работает, взрослый. После пяти появятся. А здесь бабка Иванцова, она всегда дома, редко когда выходит.
– Почему же она не открывает? – удивилась я.
– Стучаться не умеете, глухая она, – ответил Игорь и несколько раз сильно ударил кулаком по двери. «Бах-бах» пронеслось по подъезду.
– Иду… иду… – послышался из глубины квартиры ее голос, затем шарканье приближающихся старческих ног.
Потом началось: «А?!. Что?!. Не слышу!». Все горло свое содрала. Игорь, скрестив руки на груди, стоял рядом и посмеивался над моими стараниями докричаться до бабуси. Я зашла к ней домой и огляделась. Балкон у бабки, похоже, не открывался со времен царя Гороха. Я не стала его проверять. Подозрительных мест больше и не было. Скудная обстановка, даже спрятаться негде. Я попрощалась и вышла, а бабуля закрыла за мной дверь. Я облегченно вздохнула. Столько времени зря потеряла, но хоть не придется теперь кричать. Я еще раз позвонила к бабе Лизе. Со стороны послышался шорох и лязг замка. Неугомонный сосед Балаков опять появился на лестничной площадке.
– Бесполезно, она у дочери в деревне и приедет обратно не раньше чем через две-три недели, – сказал он. – Пенсию получит и сразу назад умотает.
Черт, не повезло, так не повезло. Ведь баба Лиза никогда не пропустит, что у нее во дворе делается: ни один мужик в кепке или без оной не укроется от ее любопытного взгляда. А тут, как всегда – закон подлости – укатила отдыхать…
– Когда она уехала? – расстроено спросила я.
Игорь наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
– Три или четыре дня назад. Как-то не присматривался.
– Ясно. Всего доброго! – вежливо поблагодарила я.
Я поднялась на третий этаж, а Игорь ушел к себе. В двадцать девятой меня встретил худощавый мужчина лет шестидесяти с беспокойным и бегающим взглядом. Услышав, что я хочу пройти внутрь, он скривился, но все же уступил. Двухкомнатная квартира, окна выходят во двор, балконная дверь распахнута. Может, он что-нибудь приметил? Он ответил, что выходил на балкон недавно и видел полицейские машины, а больше ничего. Я тщательно осмотрела его жилище. Даже заглянула под кровать и в старый большой ящик в кладовке. В нем лежали столярные и плотницкие инструменты. Во время обыска мужчина находился в довольно нервозном состоянии и ходил за мной по пятам. Я обратила внимание на самодельную антресоль в коридоре.
– Открывайте, – строго приказала я ему.
– Там ничего нет, честно вам говорю. Только банки…
Я почувствовала, по какой-то причине ему не хочется, чтобы туда заглядывали. С угрожающим видом я сделала шаг назад и потянула руку к кобуре, которую позаимствовала у Данилова. Мужчина не знал, что у меня там спрятан батончик «Сникерса» и тут же сдался, принес маленькую стремянку и распахнул дверцы. Следя за ним краем глаза, я влезла по ступенькам и осмотрела полки. Пыль махом забила нос, и я начала чихать. На антресолях лежали: ружье охотничье в чехле, стеклянные банки и рыболовная сеть.
– Документы на ружье есть? – спросила я, чихнув еще раз.
– Сейчас покажу… секундочку… – засуетился он, побежал к серванту, раскрыл дверцу и принялся рыться в бумагах.
– Я позже составлю акт и передам в административную комиссию. За нарушение правил хранения огнестрельного оружия. Ружье должно быть в сейфе. Получите штраф.
– Зачем нужен сейф? Я один живу, – недоумевал он. – Участковый Данилов знает про ружье, он приходил как-то и никаких замечаний ко мне не было.
– Я вам не Данилов, а порядок один для всех, – произнесла я металлическим голосом и сама удивилась, откуда он у меня появился? Наверное, от ответственности. А может я из тех людей, кому давать власть категорически противопоказано?
Я слезла с лесенки, и мужчина протянул разрешение на охотничье ружье. Его рука подрагивала.
– Что у вас руки так трясутся? – еще строже спросила я. – Вы нервничаете?
– Я сердечник, а это дрожание – тремор называется, врач так объяснила. Давно он у меня, лет десять точно, работу пришлось даже из-за этого поменять. Я и охотился тысячу лет назад. Ружье держу на всякий случай, – оправдывался он, а руки стали трястись еще сильнее.
Я записала на всякий случай его данные – Николай Иванович Холодов – и ушла. В следующей квартире обитал пузатый дяденька в очках. По-видимому, я оторвала его от обеда. Хрустя во рту огурцом, он равнодушно выслушал мое вступление, потом спросил:
– Ордер на обыск есть?
– Нет, но мы надеемся на… – попыталась я сказать.
– Будет – приходите, – недослушав, он захлопнул дверь. Так, помечаем…
На пятом этаже в двух квартирах на стук никто не ответил, в третьей пожилая женщина безропотно пропустила меня для досмотра, но она тоже не видела, что произошло на улице. Оставалось проверить последнюю. Я позвонила. Открыла молодая девушка на вид чуть старше меня. Внимательно выслушала и пригласила войти. Помимо нее в квартире находились муж и ребенок лет семи. Они без лишних разговоров показали шкафы, балкон, а сынишка услужливо распахнул дверь кладовки. Попутно я заметила наличие компьютеров во всех комнатах и двух ноутбуков на кухне. Я тоже люблю эти вещи, они меня приводят в экстаз. Как только появились смартфоны, я сразу отдала свой сенсорный телефон последней модели маме, а себе приобрела новинку цифровой техники.
– Маленькая девочка, ужас! – искренне и эмоционально сокрушалась девушка. – У нас окна на другую сторону, не знаем, чем помочь вам.
– Я знаю, что делать! – заявил ее муж. – Сейчас через социальные сети привлечем волонтеров. Вы согласны? Мы с Ритой все организуем.
О волонтерских движениях я слышала не раз, но лично ни разу не участвовала. Решила по телефону выяснить у Данилова – надо или нет?
– Не люблю эти стада баранов, порой только мешают работе. С другой стороны, сил у нас мало, а результатов нет никаких… – ответил мне Данилов. Потом, подумав несколько секунд и перемолвившись с кем-то из сотрудников, он сказал: – Черт с ними, майор Мельников согласен.
Получив разрешение, парень с девушкой уткнулись в компьютеры, а я спустилась вниз. На улице стояла только Мария, а Юли нигде нет.
– Давно закончила? – спросила я.
– Только вышла.
– Что-нибудь подозрительное заметила?
– Нет, хотя многие жильцы нервничали. Сама посуди – как бы ты себя чувствовала, если бы кто-то пришел к тебе домой и начал заглядывать во все углы? Квартиры я досконально осмотрела. В четырнадцатой самогонный аппарат в кладовке приметила, но не стала шум поднимать. Не до этого сегодня.
Мария отдала листок с результатами, и я быстро начала вносить в колонки данные, не забывая отмечать подозрительное поведение жителей. На планшете вводить информацию неудобно, и я вспомнила о лежащем в моей машине служебном ноутбуке. Сбегала за ним, запустила, перекинула файл и быстро закончила работу с первыми результатами проверки. Тут появилась Юля, но не из того подъезда, куда ее посылали, а из первого подъезда примыкающего соседнего дома.
– Девки, офицеры, блин, вы что там? Спите что ли? Я уж два подъезда закончила! – недовольно воскликнула она.
Мне стало неловко за собственную нерасторопность. К нам подошел Данилов, и я показала результаты проверок. Он забрал листочки и отправился к тем, кто не пустил нас в квартиру. Неожиданно к Юле подбежал командир роты ППС и начал орать:
– Самойлова, что ты себе позволяешь?! Почему люди на тебя жалуются?
– А что они ордера просят? Я показала им дубинку и спросила: «Вам сейчас выписать или позже?».
Мы с Машей украдкой переглянулись и улыбнулись. Пока они ругались, я перекинула Юлины результаты в таблицу. У нее в списках действительно не оказалось тех, кто не разрешил ей пройти в квартиру без ордера. Мария наклонилась к моему уху и прошептала: «Вот тебе и Сейлор Юпитер готовая». Я неопределенно пожала плечами. Макото Кино выглядит по-другому. У нее вьющиеся каштановые волосы собраны в высокий хвост и перехвачены резинкой с зелеными шариками. Понимаю, конечно, что настоящая Макото живет в придуманном аниме, а здесь реальность…
Мария кое-что вспомнила и толкнула меня легонько в плечо:
– Я как-то маленькая в три годика взяла куклу в руки, вышла из дома одна и отправилась к тетке. Далеко, за три километра пешком. Захотелось с двоюродной сестренкой поиграть. Мама сразу в милицию позвонила. Задержала меня пожилая продавщица кваса. Ей показалось подозрительным, что такая маленькая пигалица без родителей уверенно топает по проспекту. Она тут же тормознула меня и сообщила в дежурную часть. Надо узнать, не пустился ли ребенок в самостоятельное путешествие, как я в детстве?
Мы подошли к родителям Любочки. Измученная мама уже не плакала и сидела бледная с искаженным тревогой лицом. Рядом с мрачным видом ее муж в форме охранника какой-то фирмы.
– Звонила я… сразу… ни к кому она не приходила, – ответила она, тяжело вздыхая.
– Это не важно, ребенок мог перепутать подъезд, – не согласилась я.
Под диктовку я записала адреса родственников и знакомых, у которых они были в гостях за последние две недели, и отдала листочек ППСникам, отправив их на поиски. Не исключено, что Любочка просто не помнит в какой подъезд нужно попасть и ждет во дворе. Позже отчитались – безрезультатно.
Через два часа, обследовав очередной подъезд, я вышла во двор и увидела там беседку со столиком внутри. Вокруг нее был обмотан транспарант, изготовленный из рулона обоев с надписью «Штаб по поиску Любы Стрельниковой». Понемногу к ней подходили неравнодушные люди самых разных возрастов: от подростков до довольно пожилых мужчин и женщин. На столике стоял ноутбук, за которым сидела знакомая мне пара – девушка Рита с мужем. Там же майор Мельников объяснял добровольцам, что следует предпринять и где искать. Несколько человек, выслушав его, отправились в рощу за домом.
Прошло полдня, и наша троица порядком устала. Юля по-прежнему опережала нас по количеству осмотренных квартир.
– Как у тебя так получается? – поинтересовалась я.
– Очень просто. Стучусь. Когда мне открывают, я, пошлепывая дубинкой по ладони, захожу в прихожую. Люди испуганно пятятся. Я прохожу дальше и оказываюсь на середине комнаты, окидываю ее взглядом и объясняю хозяевам, зачем пришла.
– Юля, это неправильно. Нужно завоевать доверие сначала, а то вдруг тебе не расскажут, если заметили что-то подозрительное, – сделала замечание Мария.
– Эх, офицеры, офицеры… – тихонечко напела Юля. – Все я правильно делаю. Я произношу волшебные слова: «Трехлетняя девочка – маленькая такая, совсем маленькая – пропала. Мама плачет. Отец за сердце хватается». Люди сразу приходят в себя от испуга и начинают помогать.
– И чем помогли? – недоверчиво спросила Мария.
– Одна гражданка сообщила, мол, видела мужчину – шел через двор и за руку вел девочку. Ребенок капризничал и не хотел идти…
– Почему ты не сообщила нам об этом?! – мгновенно возмутилась я до глубины души.
– Да потому что у той девочки волосы черные до плеч и красная панамка на голове, а у Любочки коротенькие и шапочки на ней не было. Та девочка одета в розовое платье, а Любочка в бежевое. Нашлась еще пара свидетелей на разных этажах, они это подтвердили, да и девочка старше трех лет выглядела. Так что не надо наезжать, я работаю правильно.
Не знаю почему, но мне опять стало стыдно. Юле вон трое рассказали о девочке, пусть не о Любочке, но хоть какой-то сдвиг с мертвой точки, а у меня ноль…
Спустился вечер, потихоньку стали загораться огни в окнах. К волонтерам присоединились люди из квартир, которые я проверяла. Игорь Балаков тоже подошел и расспрашивал у руководителя поисков, куда надо идти. Мне он показался уж больно высокомерным, никак не думала, что он выйдет помогать. Пузатый дяденька, требовавший от меня ордер, сидел на лавке с безучастным видом и щелкал семечки. Ни шум, ни снующие туда-сюда люди ему нисколько не мешали. Данилов как-то сумел надавить на него и проникнуть в квартиру. Пригрозил наверно чем-то…
Я заметила, как к волонтерскому штабу некоторые подошли с собаками. Собаки – друзья человека! Они помогут! Я бросилась к беседке и обратилась к Мельникову:
– Товарищ майор! Пусть собаки по следу найдут девочку, тут же есть наверно ищейки?
– Лейтенант! Вы считаете себя умнее других? – раздраженно ответил майор, смерив меня презрительным взглядом. – Кинологи проверяли еще днем, пока вы по квартирам ходили. След обрывается у первого подъезда.
Значит, она прошла от третьего до первого, а там либо похититель проезжал мимо на машине, либо он вышел из другого дома, углового. Я высказала эту мысль вслух, но майор скривился, будто наелся лимонов, и ответил еще более раздраженно:
– Лейтенант, я мужчина, а вы баба, вздумавшая меня учить. Могу добавить: дом давно тщательно проверяют и посты ГАИ по всему городу выставлены. Лучше продолжайте выполнять свои обязанности, я вполне могу обойтись без ваших дурацких советов.
У меня чуть слезы из глаз не брызнули от его хамства, еще и «бабой» назвал… Да, он мужчина, устал, мы должны понимать и сочувствовать ему, а он будет крыть последними словами и вытирать об нас ноги. Можно подумать, мы не устали – с самого утра здесь.
Нам осталось проверить последний дом в этом дворе и опять идти по тем адресам, где люди отсутствовали, когда мы приходили к ним в первый раз. И так по кругу…
– Маш, – вспомнила я. – А младшенький твой в садике, как же он?
– У него есть старший брат, если я задерживаюсь, он его всегда заберет и накормит. Для того чтобы сварить пельмени особого соображения и умения не нужно. Не беспокойся.
Надо передохнуть, посидеть на лавочке. Мы хоть и не бегаем, но весь день на ногах. Десяти минут определенно хватит для восстановления сил. Тем временем к беседке штаба провели электричество и подключили фонарь. Волонтеры пообещали, что будут дежурить круглосуточно, пока не найдут. Юлю вызвали по рации, она ушла к ППСникам и вернулась с пакетом.
– Вот помощь голодающим ребятки мои подвезли, – сообщила она. – Перекусим по-быстрому…
Мы в ускоренном темпе принялись жевать теплые пирожки и запивать кефиром. Полагаю, у Самойловой слаженный коллектив, где друг о друге заботятся. Мимо нас шла женщина лет сорока пяти. Заметив, что мы ужинаем, она остановилась и разразилась недовольной тирадой:
– Уселись, принцессы… девочка потерялась, все ищут, а они сидят и пирожки лопают… морды бессовестные! И за что налоги платим?
Юля перестала жевать, побагровела и поставила кефир на лавочку… Я поняла – надо срочно что-то предпринимать.
– Сержант Самойлова, отставить. Сядьте и не обращайте внимания, – строго приказала я.
Выплеснув гадостей, женщина как ни в чем не бывало направилась к штабу. Помогать будет…
– Сука екарная… – в сердцах пробубнила Юля ей вслед.
– Юля, ты первый день в полиции работаешь? Ни разу помоями не обливали? Давно привыкнуть пора. На каждого реагировать себе дороже, – выговаривала ей Мария.
В какой-то момент я почувствовала на себе чей-то взгляд и резко подняла голову. Мужчина из соседнего дома стоял на балконе и смотрел на меня. Холодов – вспомнила его фамилию. Глаза наши встретились, он отвернулся и ушел. Скользкий и неприятный тип.
Время идет, а о пропавшем ребенке до сих пор ничего не слышно. Для обследования домов в соседних дворах подключили еще два десятка полицейских. В одной из квартир я обнаружила девочку, похожую на Любу Стрельникову. На всякий случай я не только просмотрела документы, но и расспросила ребенка: «Как зовут папу? Как маму? А тебя?». Девочку звали Таня. Молодые родители таращились на меня с ужасом, опасаясь, что я отберу у них дочку.
Еще через час мы закончили обход всех домов, и я отдала последние результаты Данилову. Он сложил листы себе в папку и сказал:
– Самойлова возвращается к своим коллегам. Мы с тобой, Лиля, пойдем обрабатывать данные в штаб. Мария, ты можешь ехать домой.
Данилов знал, что у нее дома дети, поэтому беспокоился.
– Я останусь до конца, буду помогать вам, – отказалась Меркушева.
В опорном пункте мы пробыли до полтретьего ночи. Мария диктовала, я вносила данные и запускала фильтр. Отбирала квартиры, помеченные как подозрительные и квартиры с отсутствующими хозяевами. Все что требовало дальнейшей проверки уходило на компьютер Данилова. На дворе глубокая ночь, я порядком вымоталась, цифры перед глазами расплывались, без конца нажимала не те кнопки на клавиатуре, и приходилось многое исправлять.
– Андрей Леонидович, мне кажется, девочку похитили, а преступник или преступники могут быть в другом районе. А вдруг ее на электричке увезли? – предложила я свою версию. – Может зря вся эта рутина?
– Порой только благодаря такой рутине удается раскрыть преступление. Работают сейчас все службы и транспортная полиция не исключение. Мы выполняем свои обязанности, а зря или нет – покажет время. Попутно я в соседнем доме притон с наркоманами накрыл, нам же будет потом спокойнее. Ты, вижу, еле на ногах стоишь.
– Да… у меня глаза слипаются, больше ничего не соображаю, путаюсь без конца, – ответила я устало.
– Езжайте с Марией отсыпаться, а завтра в девять как штык. Я тоже пойду. Поиски все равно будут всю ночь продолжаться.
– Андрей Данилович, я могу подвезти вас, – предложила я.
– Да я недалеко живу, не беспокойся.
Сперва я отвезла домой Марию. Несмотря на трудный день, она держалась бодрее, чем я. Наверное, привыкла уже к таким мероприятиям. Мы условились, что завтра я заеду за ней и попрощались. Затем я поехала к себе домой. Будто зомби я поднялась на лифте, достала ключ и безуспешно пыталась нащупать им замок. Мама, услышав шум, глянула в глазок и впустила меня. Когда она остается одна, то очень чутко спит и просыпается от малейшего шороха.
– Ты где была столько времени? – с тревогой спросила мама.
– Ребенка пропавшего искали… – ответила я, качаясь, словно пьяная.
– А почему на звонки не отвечаешь?
Я ничего не сказала, скинула туфли, бросила связку ключей на пол и, пройдя в комнату, рухнула на кровать.
– В восемь строго, – произнесла я последние слова и даже не почувствовала, как маманя стащила с меня пиджак, а затем юбку.
Мистер Найтли:
25.03.15 04:13
» Глава 7
– Лиленька, вставай… Лилечка, проснись, – доносились слова матери сквозь сон, но подниматься не хотелось. Лишь после того, как она начала тормошить меня за плечо, я с трудом приняла вертикальное положение и разлепила глаза.– Завтрак тебе принесла, – сказала мама и протянула бутерброд с колбасой.
Я сунула его в рот и опять закрыла глаза.
– Вы маленькую девочку искали? – спросила мама. – По телевизору поздно вечером несколько раз показывали ее фотографию.
– Да… – буркнула я вяло.
– Ох, бедные родители, представляю в каком они сейчас состоянии. Лиля, ты-то хоть иногда отвечай на мои звонки. Я понимаю – считаешь себя взрослой, никому не обязанной, но ты со мной живешь. Неужели трудно понять, что я тоже переживаю.
– Ладно, – ответила я и отключилась.
В этот момент у меня возникло видение: маленькая Любочка машет мне рукой, плачет и кричит: «Мама, мамочка!». Словно тяжелое одеяло быстро свалились остатки сна. Я встряхнулась, дожевала бутерброд, взяла чашку из рук матери с остывшим кофе и залпом выпила. Рывком поднялась с кровати и отправилась в ванную, предварительно попросив маманю приготовить еще чашку, но покрепче. Контрастный душ взбодрил меня окончательно.
– Вот вышла бы за Виталика замуж. Сейчас может быть и не работала. Лежала бы на диване да животик поглаживала, – сказала мама, когда я в коридоре надевала туфли.
– Бы! Бы! Я не собираюсь быть клушей! Тебе понятно?! – крикнула я в сердцах. Меня всегда выводят из себя ее старания подложить собственную дочь под Виталика.
– Получается, родная мать – клуша… – начала она, но я быстро захлопнула дверь и нажала кнопку лифта.
Выскочив из подъезда на улицу, я мимоходом поздоровалась с соседкой, выгуливающей своего ротвейлера, и запрыгнула в машину. Завела двигатель и нажала на газ. Автомобиль, громко взвизгнув шинами, резко тронулся с места и тут же «клюнул носом», задергался и отказался разгоняться. С момента покупки «Хонда» работала без проблем, а сегодня с ней что-то случилось непонятное. Пришлось плестись по дороге не выше сорока километров в час. Я материлась на весь салон, но упорно давила на педаль газа и ехала дальше. Меня обгоняли другие водители и недовольно оглядывались. Я знаю, что они про меня думали, но я не виновата – это машина барахлит. Времени на ремонт нет, а автомобиль сегодня мне нужен позарез. С Марией мы договорились еще вчера, что я заберу ее от подъезда. Она уже заждалась, и чтобы не терять времени встретила меня на дороге.
С чиханьями и подергиваниями мы с Машей добрались до штаба. Юля уже стояла на крыльце с ППСниками. Мы поздоровались и прошли в кабинет. Данилов прибыл еще раньше нас и сидел за столом, прижав к уху телефонную трубку. Вид у него был довольно помятый. А я ведь уходила из дома и даже в зеркало на себя не посмотрела. Выгляжу, наверно, не лучше его.
– Новости есть? – спросили мы почти хором, когда он положил трубку.
– Абсолютно ничего. Никто не звонил, выкуп не просил. Девочка просто испарилась в воздухе. Некоторым в управлении уже инопланетяне мерещатся, – сказал он, шлепнул ладонями по столу и со вздохом приказал: – Лиля, продолжай заниматься отчетами по проверке домов. Систематизация данных – важная часть любой работы. А ты, Мария, с ППСниками из нашего штаба проверяй квартиры так же как вчера вот по этим адресам.
Данилов подал Меркушевой распечатанный на принтере список и добавил:
– Маш, приглядывай за монстром, чтобы не безобразничала.
– Она не монстр, а хороший порядочный человек и очень добросовестный! – заступилась я за Юлю.
Мой наставник страдальчески поднял глаза к потолку.
– Хорошо, – сказал он. – Мария, возьми в помощь очень порядочного человека Юлию Самойлову.
– Есть! Взять порядочного человека в помощь и идти выполнять задание, – ответила Мария по-военному.
Она не стала задерживаться и покинула кабинет, а я уселась за компьютер. Данилову без конца звонили из управления, он хватался за телефон и записывал разные фамилии себе в блокнот. Два часа я старательно заполняла таблицы, расшифровывая чужие каракули. Не покидала мысль, что необходимо предпринять реальные шаги, а не перебирать бумажки. Листков на столе образовалось много, ведь нам помогали участковые с других участков и теперь эти данные находились у меня. Данилов похвалил меня за сделанную работу:
– У тебя хорошо получается. Молодец! Не зря мне интуиция подсказала назначить тебя главной.
Я подняла на него глаза и скромно улыбнулась. Первый нормальный комплимент.
– Лиля, отставь пока все дела и поедем знакомиться с уважаемыми людьми. Бери протоколы, ручки, – сказал Данилов с долей иронии.
– Вы о ком? – не поняла я.
– Об отсидевших насильниках, педофилах, убийцах. Они сейчас представляют особый криминальный интерес.
– У нас оружия нет. А разве не следователи этим занимаются?
– Ты где работаешь? В полиции. Вот она и занимается. И не надо никакого оружия. Мы же просто побеседуем, узнаем как живут, чем питаются, – ответил он, запихивая в папку различные бланки.
– А много их?
– В нашем районе примерно тридцать, но мы будем проверять тех, кто проживает в радиусе до километра от места похищения. В управлении так решили. Квартал находится на окраине, поэтому предполагают, что похититель кто-то из тамошних жителей. Утром вряд ли посторонние там появятся.
Тут я вспомнила о Холодове и подробно рассказала Данилову о своих подозрениях, о бегающем взгляде и нервном поведении этого мужчины.
– Холодов? – наставник наморщил лоб и почесал затылок. – Очень знакомая фамилия, сейчас посмотрю… а… вспомнил, знаю такого. Его я не включил в список. Не тянет он для проверки. Две статьи: одна за изнасилование, вторая за кражу. Дела давно минувших дней. Он мне как-то рассказывал – оговорили его. Я ему поверил.
– Почему?
– Ну свечку я не держал. На сто процентов не могу утверждать. Срок он получил всего три года.
– При чем тут срок? – не поняла я.
– А вот, Лиля, здесь и вся загвоздка. Он сидел почти сорок лет назад. А тогда как происходило? Заявление подает гражданка, а забрать его никак не может. Обиделась ли она на то, что жениться парень не захотел или вправду насилие состоялось, неважно. Другой суд в те времена был. Если факт точно установлен, то давали восьмерку, а с тяжкими последствиями – от десяти до расстрела. А если доказательная база белыми нитками шита или ее вообще никакой нет, то три или четыре. Никого не щадили, даже Верховный суд отказывал в апелляции.
– Не может быть, – засомневалась я.
– Анекдот в те времена интересный ходил. Охранник спрашивает заключенного: «За что сидишь?». «Ни за что», – отвечает зэк. «Ни за что дают пять лет, а у тебя десять!» – не верит охранник.
Я о советских временах мало знаю, возможно, Данилов и не врет.
– Собирайся, поедем, – приказал он. – Время – деньги.
Бывшие сидельцы были настолько разными людьми, что я, как ни старалась, не могла найти в их лицах ничего общего. Ни хищных взглядов, ни особого блеска в глазах. Некоторые давно деградировали и встречали нас совершенно пьяными, не понимая, чего от них хотят. Данилов выспрашивал у всех, где они находились вчера утром. Его интересовало алиби. Позже проверим правдивость предоставленной информации. Я записывала показания, тайно надеясь, что кто-нибудь из допрашиваемых вот-вот ударит себя в грудь кулаком и заявит: «Да, это я украл девочку!». Но никто не признавался, и нам ничего не оставалось, как извиниться и переходить к следующему подозреваемому.
Спустя три часа Данилов, вычеркнув последнего проверяемого из списка, сообщил, что задание выполнено, и теперь нам нужно ехать в отдел. Мы сели в машину и как только тронулись, я спросила про то, что мучило меня весь день:
– Интересно, есть ли у бывших заключенных общие черты, по которым можно догадаться об их прошлом? Если не брать во внимание наколки.
– Вряд ли. Специалисты МВД разрабатывали психологические портреты преступников, но их характеристики настолько обширны, что трудно пользоваться условными критериями. А ты, я вижу, пытаешься анализировать?
– Да. Я заметила у половины из них пустые глаза и выжженные души. Будто до самого нутра.
Данилов со снисходительной усмешкой повернулся ко мне.
– Не знаю, как ты определяешь, только ерунда все это.
– Нет, не ерунда! Можно определить, – начала я с ним спорить.
– Вот у меня какие глаза? – он сделал серьезное лицо и, не мигая, уставился на меня, чтобы я хорошенько рассмотрела его. Пустоты души я не увидела, зато в уголках глаз прятались смешинки.
– Обыкновенные и душа у вас есть, – ответила я немного подумав.
– А говорила – черствый и бездушный.
– Я погорячилась.
Он улыбнулся и довольно покачал головой.
– Помнишь, Лиль, месяц назад мы искали вора, что у женщины сумку вырвал?
– Конечно.
– Сколько у нас набралось подозреваемых по приметам потерпевшей?
– Шесть.
– Ты ведь присутствовала там, почему же по глазам не определила грабителя? Его в итоге пострадавшая женщина опознала.
– Ну да, – согласилась я. – Но, возможно, тот вор был еще не совсем конченый.
– Эксперт по глазам и душам, – подковырнул меня Данилов.
Я оставила тему, но в конце дня не выдержала и опять к ней вернулась:
– Леонидыч, может, к Холодову заедем? Ну не нравится он мне. Прямо вот чувствую – надо его хорошенько потрясти. Вы ему верите, а я нет. Не бывает бывших насильников. Все они затаиваются и только ждут удобного момента. Видели бы вы своими глазами, как он перепугался, когда я к нему пришла.
– Лиля, что ты к нему прицепилась? Во сколько произошло исчезновение? В девять тридцать. К Холодову ты заходила ¬– на часы смотрела?
– Конечно. Я пришла к нему примерно в одиннадцать. Следы девочки теряются, можно допустить, что Холодов унес ее на руках.
– Куда? И потом быстренько вернулся? Он же не молодой с такой ношей бегать. Ты видела какой он худой и бледный? Хочешь стать хорошим следователем – учись считать секунды и анализировать все обстоятельства.
– Не подумала, извините.
– Да ничего, опыт придет с годами, – успокоил Данилов.
Мне стало неудобно за такой бездарный промах, и я замолчала. Потом спросила:
– Андрей Леонидович, а сами-то что думаете по поводу ребенка?
– Дети всегда пропадали, во все времена. Большинство находятся, но некоторые, к сожалению, нет. А что сам думаю? Ничего. Будет зацепка, тогда и будем решать. Может быть что угодно: от придурка из психбольницы до похитителя с целью выкупа. В девяностых годах девочку месяц в одном из загородных домов держали, а когда стих шум, поднятый ее исчезновением, запросили у родителей миллион.
– Но ждать не дело! – воскликнула я. – Давайте к психам съездим!
– А никто не ждет, приказы я получаю сверху, и мы по ним работаем. А психически больных оперативники со вчерашнего дня проверяют. Ты меня в ГУВД завези, рапорты отдам следакам. Сама езжай Марии помогать. Ты по-прежнему главная. Слушай, а почему у тебя машина фыркает и ни черта не едет? Мы так до вечера будем добираться.
– Не знаю, – жалобно ответила я.
На стоянке управления Данилов что-то вспомнил, повернулся и сказал:
– У Самойловой родной брат в автосервисе работает, она без сомнений тебе поможет.
– Спасибо, – поблагодарила я.
Он скрылся за дверями управления, а я связалась с Марией по телефону:
– Где вы? Я освободилась и еду к вам.
– Подъезжай на Чкалова, к матери пропавшей девочки. Мы туда направляемся. Родители обратились за помощью к экстрасенсам. Приезжай быстрее.
«Побыстрее… я бы рада, но долбаная «Хонда» не хочет…» – подумала я, дергаясь телом в такт автомобилю.
С каждой минутой прыткость моей железной «лошадки» угасала, она словно чахла на глазах. Кое-как я добралась до Чкалова. Возле подъезда оказалось очень много народу из числа волонтеров и не только. Ясно, они верят в чудо. Не спорю, в поисках ребенка все средства хороши, но как-то мистике я не очень доверяю. Я припарковала машину и пошла в квартиру Стрельниковых. Люди почтительно расступились перед человеком в форме. На лестничной площадке возле сорок четвертой квартиры стояли Мария с Юлей.
– Мы тут встречаем экстрасенса, она вот-вот приедет, – шепнула мне Мария.
Через пять минут на улице народ зашумел, и мы догадались, что пожаловала экстрасенс. В подъезд вошла женщина в странной одежде, похожей на черное сари. На вид лет тридцати пяти, маленького роста, в очках, со скуластым лицом она сильно напоминала кореянку. Когда мы зашли в квартиру, она сразу же достала из холщовой сумки свечи, расставила по углам, зажгла их и, прижав ко лбу то ли талисман, то ли какую-то большую старинную монету, начала ходить по комнате. В другой руке она держала фотографию девочки. Повисла мертвая тишина. Женщина ходила взад-вперед с закрытыми глазами и ничего не говорила. Все терпеливо ждали. Спустя некоторое время она остановилась и сообщила:
– Ваша дочь жива!
– Слава богу! – заплакала мать и прижалась к мужу.
– А где она находится? – я уже сгорала от нетерпения.
– Она там… – экстрасенс указала жестом в сторону юга.
Меня подобный ответ не устроил. Я достала из папки карту и развернула на столе.
– Покажите здесь, – попросила я.
С моей стороны, наверное, это выглядело нахально.
– Где тут место, на котором мы сейчас стоим? – спросила она.
– Вот здесь, – показала я пальцем.
Экстрасенс приложила ладонь к карте и сказала:
– Рисуйте продолжение от мизинца и большого пальца на юг, там и найдете ее. Это темное место.
Я выполнила все, как она велела. Получилась довольно приличная территория: почти треть города, набережная, южный лесопарк. А что если еще и за рекой? Карта ведь могла быть больше. Я вздохнула, а мама девочки с надеждой посмотрела на меня, будто я должна словно фокусник вытащить ее дочь из листа бумаги.
– А нельзя ли поконкретней? – высказала я свое недовольство. – Слишком большая территория.
– Конкретно не могу сказать, но оттуда идет ее энергия… очень слабая энергия…
– А если мы с вами поедем, скажем… вот сюда, – я указала на карте место на два квартала южнее.
– Городской фон мне сильно мешает, я не смогу там работать. Здесь ее вещи, я через них чувствую, – завредничала экстрасенс.
Мне ничего не оставалось, как с расстроенным вздохом сложить карту и идти на выход. Мария и Юля потянулись за мной. Я подсознательно надеялась на чудо, а поскольку его не произошло, настроение совсем упало.
– Вы найдете ее?! – схватила меня за рукав мама девочки.
Что тут можно сказать? Не знаю?
¬– Полиция прилагает все усилия для поиска вашей дочери! – пришла на выручку Мария с дежурной фразой.
– Что экстрасенс сказала?! Где девочка?! Она жива?! – закричали мне люди, как только я вышла из подъезда.
– Говорит – жива, – ответила я.
Толпа загудела и потянулась за мной к беседке с надписью «Штаб». Ко мне подошел координатор поисков, я показала ему карту и объяснила, что означают линии на ней. Он, кивнув головой, перерисовал их в свой план города.
– Какие будут указания, товарищи полицейские? – осведомился у нас пожилой мужчина, по виду самый главный. Судя по выправке – бывший офицер. – Я звонил дежурному в полицию, он попросил, чтобы мы опять проверили все вчерашние места. Новые желающие помочь в поисках подходят, просят дать им задание.
Как я узнала потом, этот мужчина когда-то работал в милиции. Сейчас он полковник в запасе.
– Я предлагаю, чтобы половина людей работала по старому плану, другая по новому, – ответила я. Мария была такого же мнения. Майор Ельников непонятно где, а всю эту массу надо куда-то направить.
Он согласился, но вот по старому плану уже мало кто хотел работать, почти вся группа волонтеров отправилась прочесывать город в южном направлении. Мария дополнительно попросила проверить колодцы, каковые встретятся им на пути.
Все разошлись, а мы остались втроем.
– Если не удалось найти по горячим следам, то шансы падают с каждым днем. Руководство само в ступоре и не знает, что предпринять дальше, – высказала свое мнение Мария.
– Что будем делать? Надо решить, время-то идет, – спросила я всех.
– Экстрасенс эта… пальцем в небо показала… ищите, блин, там… зато десятку в карман положила… – раздраженно ворчала Юля.
– Пойдемте на то место, откуда исчез ребенок, – позвала я девчонок, и мы направились к первому подъезду.
Мы сгрудились возле еще не стертого мелового круга. Им обозначили место, где собака-ищейка потеряла след.
– Попробуем мысленно представить себе, что могло здесь произойти, – сказала я.
Перед глазами замелькали различные образы: мужчины с размытыми лицами, проезжающие автомобили, даже мелькнула тень «летающей тарелки». Что представляли в этот момент мои коллеги, я не знаю.
– Что бы мы ни подумали, все равно это будут наши фантазии. Здесь выход из двора в три направления, вот и раскидывай мозгами, куда она могла деться, – сказала Мария, покрутила головой, посмотрела вверх и воскликнула: – Девчонки, я заметила, как мужик сейчас с балкона третьего этажа выглянул, нас увидел и быстро скрылся.
– Холодов Николай Иванович, – сказала я, тоже успев заметить его. – Когда-то был судим за изнасилование. Хоть Данилов и говорит, что он ни при чем, мне кажется, он что-то знает.
– Давайте все вместе к нему зайдем и еще раз жестко поговорим? – предложила Мария.
Я согласно покивала головой, мне даже стало интересно, как Меркушева будет с ним вести жесткую беседу. Мы стремительными шагами направились к подъезду, затем поднялись по лестнице на третий этаж. Мужчина долго не открывал, но мы оказались настойчивыми. Только когда Юля крикнула, что сейчас сломает дверь, наконец, зашуршал замок.
– Я заказал сейф, завтра привезут, – сказал он с порога, глядя на нас с нескрываемой неприязнью.
– Мы не за этим, – зловещим тоном произнесла Юля и первой шагнула к нему.
Она небрежно подтолкнула Холодова на кухню, а мы с Марией вошли туда вслед за ними. Мужчина испуганно шлепнулся на табуретку и нервно закрутил головой, словно ожидая удара. Понадобилось пятнадцать минут угроз и уговоров, чтобы сломить его. Как только Мария предложила ему на выбор – побывать пару дней в «пресс-хате» или провериться на полиграфе, он сдался. От себя скажу тем, кто не знает, что такое «пресс-хата». Это такая камера в СИЗО где царит беспредел и куда полицейские бросают человека, если нужно как можно быстрее его «расколоть».
– Да, я вчера с балкона видел эту девочку, – нехотя с мучительным вздохом признался мужчина.
– Так… а почему не сказали сразу?! – разозлилась я. А Юля еще для острастки слегка шлепнула его дубинкой по спине.
– Я от вас достаточно настрадался за всю жизнь, потому помогать полиции у меня нет никакого желания.
– Гражданин, не путайте одно с другим. Вы могли бы помочь прежде всего ребенку, – сердито сказала Мария. – Что вы видели?
– Я утром проснулся, как обычно вышел на балкон, посмотрел вдаль, потом вниз и увидел эту малышку.
– Так, что дальше?
– Девочка стояла возле скамейки… что-то держала в руках: то ли монетку, то ли значок. Она словно кого-то ждала и смотрела в сторону третьего подъезда…
Тут он замолчал и уставился в пол, чем привел всех в раздражение.
– Не тяните, продолжайте, – попросила Юля.
– А что я еще могу сказать? Я вернулся, прошел на кухню, включил чайник и отправился бриться, – встрепенулся Холодов.
– Может, слышали крик, звук автомобиля?
– Да как бы я услышал? Вода в ванне шумела, а у меня третий этаж.
Я посмотрела на разочарованные лица подруг.
– Кто-нибудь еще находился во дворе? – попыталась я вытянуть из него хоть что-то.
– Кажется был, но не обратил внимания, кто именно. Даже не могу точно сказать – мужчина или женщина. Поймите, я ведь не подозревал ничего плохого, и в мыслях не было к чему-то присматриваться. Меня больше интересовало ¬– какая погода будет в этот день. Потом я вышел на балкон во второй раз и вижу: полиция понаехала. Подумал – ко мне обязательно придут. Так оно и вышло.
– Не понимаю вас, Николай Иванович. Стоило это скрывать? Только проблем себе наделали, – отчитала его Мария.
– То есть ко мне могут прийти еще раз? – растерялся Холодов.
– Не раз и не два, – сердито вымолвила Юля. – Готовься. Мы все равно должны об этом доложить как положено.
Он опустил голову, а мы встали и ушли не попрощавшись. Пока шли к машине, позвонил Данилов. Я ему рассказала о визите к Холодову.
– Что-нибудь выяснили? Ничего? Я так и думал. Ладно, передам ваш рапорт следователям. Пусть разбираются. Возвращайтесь в штаб, – недовольным тоном ответил он.
Но уехать не получилось. Я повернула ключ зажигания, а «Хонда» наотрез отказалась заводиться. Я сделала несколько попыток и всякий раз из моторного отсека раздавались оглушительные хлопки.
– Приехали… надо было с утра в автосервис съездить, – расстроилась я.
– А раньше не могла сказать мне? Все знают, что мой брат Тимка машинами занимается, ребята постоянно за помощью ко мне обращаются, – пожурила Юля. – Сейчас позвоню.
– Мне только сегодня стало об этом известно, – вздохнула я.
Через двадцать минут во двор въехала «Нива» с пятнами шпаклевки и грунтовки на кузове. Оттуда вышли два типа. Один похожий на Юлю, только постарше, пониже ростом и шире в плечах, коротко стриженый. Второй долговязый, рыжеватый, со следами мазута на лице. Явно мы оторвали их от работы.
– О! Знакомая ласточка! – почему-то обрадовались они, увидев мой автомобиль. – Маратовская «Хонда». Угадали?
– Да, я у него приобрела, – важно ответила я. Чем знаменит Марат потом надо будет узнать у Виталика.
– Помню, приморские бандиты балдели от «Сирексов», – улыбался коренастый. – Уходили на них от любой погони.
– Да, точно, – подтвердил долговязый, небрежно пиная колеса моей «Хонды».
– А почему ты решила именно эту машину взять? – поинтересовался Юлькин брат. – Совсем не женская тачка.
Откуда я знаю, почему? Что предложили, то и купила. А как их делят на женские и мужские для меня вообще неразрешимая загадка. На мужских рубашках, к примеру, пуговицы по-другому расположены, а какая должна быть особенность у женской машины? Розовый цвет? Я произнесла с вызовом:
– Для работы понадобилась именно такая!
– Логично. За преступниками гоняться лучше машины не найдешь. Ну что ж, респект тебе. Правильный выбор, соображаешь в технике, – похвалил он и, просунув руку в открытое окно, нашарил ручку под приборной панелью и открыл капот.
Они покрутились возле двигателя, подергали провода и трубки, пару раз попытались завести. Долговязый видимо соображал в моторах больше, чем Юлькин брат. Он достал из «Нивы» гаечные ключи, что-то выкрутил, дунул на деталь, протер ее тряпочкой, потом аккуратно вкрутил на место. Завели, мотор заработал чуть ровнее, но хлопки как были, так и остались.
– М-да… плохи дела… одним словом жо…– вынес окончательный вердикт долговязый, и они оба посмотрели на меня с сочувствием.
– Почему?! – перепугалась я не на шутку.
– Бензина много идет в камеры. Подозреваем – инжектор сдох. Сейчас таких форсунок нигде нет. «Подшаманить» нетрудно, но это будет ненадолго. А новую деталь среди китайских аналогов поискать придется, – объяснил коренастый Юлькин брат.
– Тима! Ты мозги девушке не пудри, скажи проще: когда подъехать и забрать? – влезла Юля. – Мне тоже нужно, чтобы эта машина как можно быстрее заработала. У нас ЧП, между прочим!
– Юла, я в курсе про ваше ЧП. Постараемся для вас. Мы тачку сейчас заберем, а ты завтра утром откатишь подруге. Пойдет? – ответил брат сестре и вопросительно посмотрел на меня.
– Пойдет, – дала согласие я.
«Хонду» подцепили на буксир, и я с жалостью смотрела как «Нива» тащит мою коробочку за трос, а она сопротивляется, словно собачка, которая не хочет покидать хозяйку.
Автомобили вскоре исчезли из виду за ближайшим домом, и нам ничего не оставалось, как идти в штаб пешком. Но когда мы снова оказались у места исчезновения девочки, я резко остановилась. Юля шедшая сзади, налетела на меня.
– Что мы встали? – спросила она.
– Давайте еще раз обдумаем, – предложила я. – Сколько метров отсюда до рощи?
– Сорок, не больше, – прикинула Юля. – За пятнадцать-двадцать секунд вполне можно скрыться в ней. Волонтеры до сих пор ходят там с собаками. А за рощей гаражи…
Я вспомнила, как в детстве играла во дворе с ребятишками в прятки. Многие тогда успевали за несколько минут так спрятаться, что найти их было непросто.
– Кстати, мы с Генкой первыми на вызов приехали, но по пути никого не встретили. Мать девочки тогда бегала возле дома как оглашенная. Мы спросили у нее, что случилось и, услышав ответ, сразу же объехали три соседних двора в этом районе. Лично я уверена – ребенка сцапали из проезжающей мимо машины, – добавила Юля.
– Не исключено, что так и было. А вон тот дом мы не проверяли, – неожиданно пришла мне в голову мысль, и я показала жестом на соседнюю пятиэтажку во дворе. – У преступника имелось каких-то пара минут. Возможно, он не проезжал мимо, а вышел из крайнего подъезда.
– Экстрасенс тоже указала в ту сторону, – подытожила Мария.
– Данилов и участковые с первого участка здесь все сверху донизу прошерстили, – напомнила Юля. – Чего мы теперь найдем?
– Я обрабатывала данные, сейчас глянем, – ответила я и достала планшетник из сумки.
Посмотрела в таблицу, потом на окна, подсчитала и, протянув руку, показала на второй этаж.
– Здесь вчера никто не открыл. Как раз угловая квартира. Два окна: одно на запад, второе на север. Из северного хорошо видно место, на котором мы сейчас стоим. Надо проверить.
– Ага, точно... там Любочка… мы придем, а она нас встретит, – сомневалась Самойлова.
– Юля, а вдруг у Лили интуиция сильно развита? Давай зайдем, – поддержала меня Мария и первая направилась в тот подъезд.
Мы стучались упорно и по очереди. Наконец дверь приоткрылась и оттуда высунулась голова очень сонного молодого мужчины. Увидев трех женщин-полицейских, он спросил:
– Что случилось?
– Здравствуйте, нам надо с вами поговорить, мы можем пройти в квартиру? ¬– попросила Мария.
– Да, заходите, сейчас оденусь, – ответил он и быстро ускользнул в комнату. Я толкнула дверь и успела заметить, что мужчина был без трусов.
– Любонька, оденься, тут пришли, – тихо сказал он кому-то в комнате.
Услышав это имя, я сразу рванула вперед. Мария ловко ухватила меня за пиджак, подтащила к себе и указала на вешалку. На крючках висели два кителя: один лейтенанта, а другой капитана, правда, пожарные.
– Не будь такой горячей, – шепнула она мне.
Через пару минут нас позвали:
– Можете войти!
Зайдя в комнату, мы увидели сидящую в кресле сонную девушку в мужском халате. Мужчина успел надеть спортивные штаны и сейчас застегивал рубашку. Кровать наспех прикрыта одеялом.
– Слушаем вас, – сказал он. – Вы, наверно, по поводу девочки?
– Да, нас интересует, где вы находились вчера с восьми до десяти утра? – спросила я.
– На дежурстве, оба. У нас график – сутки через трое. Можете позвонить в третью пожарную часть и проверить. Наши фамилии – Коржиков и Авилина.
– Какой номер телефона у вашего начальства? – задала вопрос Мария.
Мужчина назвал, а я позвонила, чтобы проверить его слова.
– Откуда вы тогда знаете про девочку? ¬– с подозрительными нотками в голосе поинтересовалась Юля.
– Мы возвращались с работы, а во дворе возле беседки столпотворение. Подошли разузнать, что стряслось. Нам рассказали – трехлетняя девочка пропала. Мы выспимся и тоже пойдем искать.
– Понятно, извините, – закончила я допрос. Начальство на их службе подтвердило, что они действительно вчера заступали на дежурство и никуда не отлучались.
«Да… Люба там была… но не та Люба…» – размышляла я, спускаясь по лестнице.
– Она ему не жена, – сказала Юля про пожарных, когда мы возвращались в родной штаб.
– Так ли это важно: жена или нет? Их личная жизнь меня не интересует, – равнодушно ответила я.
– Не в этом дело, Лиля. Надо быть внимательной. Ты мгновенно должна оценивать обстановку. Заходишь и сперва смотришь на обувь, потом на вешалку. Прикидываешь, кто еще может находиться в квартире, и за секунду принимаешь решение – уйти или остаться. Иногда лучше уйти оттуда сразу, особенно если ты одна. Допустим, тебе открывает пьяная харя, а за ней на полу десять пар мужицкой обуви валяется. Говоришь: «простите, не туда попала» и уходишь. Вот Мария сразу сообразила, что к чему, когда мы зашли к пожарным. А ты полетела любоваться торсом обнаженного мужчины и красотой его молодой любовницы, – объяснила мне Юля.
– У меня хорошая реакция, – добавила Маша.
Они засмеялись, а я очень болезненно переживаю, когда надо мной смеются. Я смутилась и почувствовала, как горячая волна приливает к шее и щекам.
– Не расстраивайся, с кем не бывает, – успокоила меня Мария. – Век живи – век учись. Я сама не раз влипала в неприятные истории. Обходила как-то жильцов в неблагополучном доме, опрашивая на предмет кражи со взломом. В очередной квартире дверь мне открыл мужчина и заявил, что если я пройду и за стол присяду, то он расскажет много интересного. Не почувствовав ничего подозрительного я зашла, а он за мной дверь закрыл и доступ к порогу перекрыл. Я назад, а он не пускает. Держал минут сорок, говорил всякий бред. Страшно стало, как представила, что может сделать этот неадекватный мужик. Пистолет в тот день получить поленилась. Пришлось его убеждать отпустить меня, кое-как смогла уговорить.
– А по башке не попыталась его огреть чем-нибудь? – спросила Юля.
– Он здоровый был, натуральный бычина, кто его знает, чем бы все закончилось.
– Девчонки, а почему Данилов все-таки меня назначил старшей? – решила я сменить тему.
– Влюблен наверно, – пошутила Юля.
– Я серьезно! – рассердилась я.
– Ну откуда мы знаем? Захотелось ему вот и все, – ответила Мария. ¬– Тебе что плохо от этого?
– Да плохо, у меня такое ощущение теперь, что я должна найти девочку во что бы то ни стало.
– Все хотят найти, не только ты.
– А мы даже не знаем кто это – мужчина или женщина? А может быть несколько преступников?
– Если бы мы нашли хоть одного свидетеля, то возможно Любочка сейчас уже дома чай пила да в куклы играла. Два года назад ненормальная дама украла грудного мальчика из коляски. Мы так же как вчера проводили обход квартир. Одна гражданка случайно видела из окна, как некая женщина через двор ребенка несла на руках. Всего два часа понадобилось полиции, чтобы найти преступницу и вернуть малыша родителям в целости и сохранности, – рассказала Мария.
– Да, я помню, – подтвердила Юля. – Полиция пришла к ней, а она их не пускает – я, мол, только что родила, не беспокойте меня.
– Мне так хочется самой стать экстрасенсом, зажмуриться и увидеть Любиными глазами, что творится вокруг, – сказала я.
– Экстрасенс говорила – это темное место, ничего бы ты и не увидела, – произнесла Мария.
– Девчонки, почему вы верите в эту херню?! – разозлилась Юля. – Нам командир роты рассказывал, что за двадцать лет еще ни один экстрасенс в нашем городе не помог найти человека по-настоящему. Я тоже так могу – показать рукой и сказать: «Там она!».
– Чего разошлась? Успокойся! – остудила ее Мария.
Вернувшись в свой кабинет, я налила себе в чашку кофе и присела за ноутбук обрабатывать данные. Через полчаса мне стало казаться, что все, что я делаю – совсем никому не нужно. Смутное предчувствие чего-то плохого не давало мне сконцентрироваться. Надо идти и искать. Не знаю куда, правда. Вот Данилов, он человек опытный, а сидит себе спокойненько за столом и в ус не дует. Я понимаю, лучшие умы в ГУВД не знают, как решить эту задачу, а мы-то всего лишь участковые. Куда нам скажут, туда и идем.
– Андрей Леонидович, а мы пойдем на поиски ребенка? – спросила я.
– Да, не переживай, вместе с волонтерами пойдем прочесывать здания заброшенного стеклозавода, он как раз находится за гаражами. Потерпи, мне тут немного осталось, – успокоил он меня.
– А его разве не проверяли?
– Нет еще. Знаешь, Лиль, сколько раз было – ищут человека по всей России, а он находится где-то рядом. Лучше внимательно еще раз посмотри, кто в этот день не открыл полицейским. На всякий случай сходим к ним ближе к вечеру.
Elis:
25.03.15 09:42
Здравствуйте, Володя! Давно вы не выкладывали главы:( Не могла вам написать, но читала.
Интересная глава. Мне понравилось, как назвали Юлю " порядочный монстр" и Маша тут же заступилась за подругу! Интересно искали девочку. Даже с помощью экстрасенса! Надеюсь, что они найдут малышку.
Спасибо
Если вы убрали все "неровности" в тексте, то выкладывайте почаще 
Татика:
25.03.15 10:05
Здравствуйте, Володя! С большим интересом прочитала все семь глав. Очень понравилось! Читается легко. Да и тема близка... Думаю, если бы было выложено все произведение, читала бы не отрываясь...
Постараюсь почаще. Мистер Найтли:
28.03.15 22:24
» Глава 8
По местному телевизионному каналу объявили о вознаграждении за информацию о пропавшей Любочке. Люди стали звонить в полицию чаще и сообщали о подозрительных мужчинах, ведущих за руку маленьких девочек, о детском плаче по ночам у соседей, но после проверки выяснялось – ложная тревога. Дело вышло резонансное; помогать приезжали волонтеры даже из областного центра. Но дни шли, люди устали и потеряли надежду. Помощников поубавилось, многие разуверились в успехе поисковых мероприятий. В указанном экстрасенсом направлении проверили все, что можно: и подвалы домов, и колодцы, и кусты в скверах. Набережную осмотрели вдоль и поперек. Вскрыли все сараи для хранения лодочных моторов на берегу без всяких ордеров, из-за чего произошло несколько скандалов. Я приходила домой ночью, наскоро ужинала и ложилась спать. Мама видела, как я взвинчена, поэтому старалась ничего мне не говорить. Спустя неделю со времен основания штаба поисковиков отменили ночное дежурство в беседке. Решили, что нет смысла держать людей. Ночные поиски закончились.На восьмой день исчезновения девочки Данилов попросил меня съездить в волонтерский штаб и узнать, какие территории они еще не проверили. Помощники закончат работу, а нам потом не один день предстоит этим заниматься. Я приехала во двор, в котором уже изучила каждый закоулок, припарковала автомобиль и подошла к беседке. Возле нее стояло несколько человек. Двое мужчин, завидев меня, поспешно потушили сигареты.
– Вот она, доблестная милиция наша! – с презрительной усмешкой произнесла женщина средних лет.
Я ее сразу вспомнила. Эта отвратительная тетка как-то возмущалась из-за пирожков, которые мы ели сидя на лавочке в день происшествия.
– Не милиция, а полиция, – поправила я и добавила: – Вам есть что сказать по делу?
– А вы знаете, что родители у девочки сектанты? – заявила она важно и повернулась к присутствующим, ища у них подтверждения своим словам.
– Нет. Откуда у вас такие сведения? – удивилась я.
– Адвентисты они, это всему городу известно. Девочку украли, чтобы принести ее в жертву.
– Чушь какая-то. Адвентисты седьмого дня вполне легально существуют. Обычные христиане-протестанты. Никаких жертвоприношений они богу не приносят. Вы книжки читаете хоть иногда? – попыталась я уязвить эту неприятную женщину.
– Я не забиваю свой мозг всякими книжками. Мне достаточно того, что по телевизору в новостях говорят, – ответила она с непонятной гордостью.
Мне расхотелось с ней спорить, и я обратилась к руководителю поисков:
– Давайте еще раз посмотрим на карте все места, что не попали в ваше поле зрения.
Мужчина развернул на столике карту и надел очки, но тут у него заверещал сотовый.
– Простите, обождите секундочку!
Видимо, по телефону сообщили ужасную новость, поскольку он моментально изменился в лице и испуганно уставился на меня.
– Ребята наши труп обнаружили, возможно, Любы Стрельниковой! – сразу выпалил он, закончив разговор.
– А на карте можете показать? – спросила я.
Народ загудел, все сгрудились вокруг стола, а противная гражданка начала орать: «Я же говорила!». Мужчина приподнялся, внимательно посмотрел на план города и указал карандашом.
– Вот здесь. Неподалеку отсюда – метров семьсот на север. Нужно перейти железную дорогу, зайти в лес и идти по тропинке. Девочка лежит в кустах возле теплотрассы. Полицию они вызвали.
Люди, даже недослушав его, сразу рванули в сторону железной дороги.
– Граждане! Граждане! – закричала я и, хватая людей за одежду, попыталась остановить. – До приезда полиции не ходите туда! Вы испортите экспертам всю работу! Граждане!
Произошло то, чего так боялся Данилов. «Стадо баранов» – вспомнила я его слова. Я выхватила телефон и срывающимся голосом сообщила наставнику о происшествии.
– Скажи им, чтобы они туда не совались! Останови любой ценой!
– Это бесполезно! Они туда уже все бегут, – крикнула я и заплакала от бессилия.
– Давай за мной приезжай в штаб! Я выхожу на улицу и жду тебя.
– Сейчас буду, – ответила я и помчалась к своему автомобилю.
Через десять минут мы уже направлялись к месту происшествия. Вот только добраться на машине туда оказалось чрезвычайно сложно: сначала проскочить через переезд, потом проехать все гаражи и пробираться по лесной тропинке. Чтобы не терять времени, мы бросили автомобиль на дороге и побежали через железнодорожную насыпь пешком. Образовавшееся на месте преступления столпотворение было видно издалека, и парни из ППС все никак не могли оттеснить любопытных.
– Не успели… – рассердился мой наставник. – Давай ребятам нашим поможем толпу рассеять. Мы с Даниловым, раскинув руки, напирали на стоящих вокруг людей и уговаривали их сделать несколько шагов назад. Те, кто удовлетворил свое любопытство, отходили, брали в руки сотовые телефоны, а спустя некоторое время на лесной тропинке появлялись новые люди. Я впала отчаяние, мне захотелось выхватить у ППСника автомат и пальнуть в воздух.
Целый час пришлось потратить, чтобы навести хоть какой-то порядок и протянуть сигнальную ленту.
– Ну вот – готовый глухарь! – злился Данилов. – Все вокруг истоптали.
Криминалисты сфотографировали с разных ракурсов завернутый в синее шерстяное одеяло труп. Преступник, видимо, не старался как-то скрыть его и небрежно бросил сверток с телом в кусты. Эксперты, закончив фотосъемку, принялись медленно и аккуратно разворачивать одеяло. Я впервые увидела Любочку, она словно спала, вытянувшись во сне «солдатиком»… хрупкая, маленькая… лицо бледное, ни кровиночки. Женщины в толпе начали рыдать. Я, поддавшись общему настрою, заревела в голос вместе со всеми.
– Лиля, держи себя в руках. Ты не должна давать волю эмоциям, – тихо попросил меня Данилов.
– Да пошел ты… сухарь… – первый раз в жизни я назвала его на «ты».
Он ласково по-дружески обнял меня за плечи и отвел к полицейскому «уазику».
– Я не сухарь, мне ее жалко не меньше чем тебе… посиди здесь пока…
Через три часа мы вернулись в опорный пункт. Я зашла в кабинет Марии и все рассказала. Она хоть и не плакала, но эта новость ее тоже очень расстроила. Она и Данилов – люди привыкшие, в полиции не первый год, и всегда первыми узнавали о горе, неся затем траурную весть родственникам.
– Данилову удалось выяснить немногое. Одно ему известно точно – девочку оставили там сегодня ночью. У Любы нет признаков разложения, значит, все это время она была жива. А эти… – мне не захотелось называть волонтеров «баранами», ведь все-таки они нашли тело, и я выразилась мягче: – зеваки все тропинки истоптали. Никакие кинологи не помогут теперь. Предварительная экспертиза будет готова завтра или сегодня ближе к вечеру, – пересказывала я Марии сегодняшние события. Когда говорят о таких вещах, то произносят слово «труп», но у меня язык не поворачивался его произнести.
– Где искать этого изверга и кто он? – возмущенно спросила Мария, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Все хотели бы знать, кто это был. Народ взбудоражен, жаждет расправы, – ответила я печально.
В кабинет вошла Юля.
– Девочку изнасиловали и не раз, – сообщила она. – Это точно. Танька, моя подруга из криминалистической лаборатории, поделилась по секрету.
– Мразь… – прошептала я громко и с ненавистью.
– А может мразей несколько? Помню, я – девятилетняя девочка – однажды добиралась домой вдоль набережной и наткнулась на четверых парней, сидящих у костра. Я выглядела старше своих лет, на вид мне можно было дать двенадцать. Они окликнули меня, но я не остановилась и, недолго думая, бросилась бежать. Двое из них сразу вскочили и помчались следом. Еле удрала. Прилетела домой напуганная, дала волю слезам и пожаловалась матери. А она взяла ремень и отхлестала меня, чтобы я больше не шаталась одна. Даже в полицию не позвонила. Кто его знает, что эти ублюдки еще могли сотворить? – рассказала Юля.
– Да как всегда – сама виновата во всем… Но виноваты мы только в том, что родились женщинами и больше ни в чем, – раздраженно прокомментировала я.
Вечером мне было так плохо, что я не знала, куда себя девать. Стоило закрыть глаза, как я опять видела Любочку, лежащую на синем одеяле. Душа моя словно задохнулась, и я не могла ни о чем думать, сил не было. Мама расположилась в гостиной на диване, я села к ней и прижалась плечом. Она поняла мое состояние, обняла, и так мы сидели, словно я опять стала маленькой девочкой. В этот момент я представляла, что бы сделала с законченным подонком, если б он попался на моем пути.
Немного успокоившись, я вернулась к себе в комнату и села за компьютер. Запустила программу «Skype» и отыскала Витальку Новикова. «Пользователь не в сети» – гласила бездушная надпись. Я взяла сотовый и набрала его номер.
– О, Лилечка, хорошо, что ты позвонила! Я соскучился по тебе, мы ведь давно не встречались, – обрадовано с нежными нотками воскликнул Виталик.
– Зайди в «скайп», – попросила я его.
– Не могу, я еще на работе. Подключили к делу Любы Стрельниковой. Работы невпроворот. Представляешь, даже ФСБшники в стороне не остались, поехали в ближайшие деревни проверять подозрительных.
– Есть хоть что-нибудь в плане расследования?
– Как сказать… служебная информация…
– Давай не будем выпендриваться, я как полицейская к тебе обращаюсь. Никто ничего не узнает.
– Что тебя интересует?
– Экспертиза.
– Секунду… вот ксерокопия лежит у меня на столе. Предварительная экспертиза… тебе все читать?
– Прочти самое основное, без заумных формулировок и своими словами.
– Любовь Георгиевна Стрельникова… найдена… это я пропущу… смерть наступила за двенадцать часов до обнаружения. Причины смерти: физическое истощение и интоксикация химическим веществом, возможно медицинского применения… состав уточняется... Явные признаки сексуального насилия, с последующими действиями, направленными на сокрытие улик…
– Не поняла.
– Половые органы внутри обработаны едким веществом после наступления смерти. Преступник не хотел, чтобы выявили его ДНК. Тело тщательно обмыто, одели девочку после того, как проделали все манипуляции. На ее руках наблюдаются следы от внутривенных инъекций… В двух словах – преступник ее постоянно чем-то обкалывал, чтобы она не плакала. Еще скотчем рот заматывал. Похоже, и не кормил ни разу. Тебе еще что-то надо? Тут остальное специфическое.
– Это какое-то чудовище! И что – ни одного подозреваемого?! – от его слов мне стало совсем плохо.
– Шесть подозреваемых.
– Что они все это сделали?! – вскрикнула я.
– Лиля, ты работаешь в полиции! Они по-до-зреваемые!
– Извини – нервы.
– Пятерых допрашивают, а шестой, на которого больше всех думаем, пока в розыске.
– Кто это? Можешь сказать?
– Николай Иванович Холодов. Прописан по адресу – Чкалова 2, квартира 29. На основании поступившего рапорта мы хотели его задержать, но он исчез в неизвестном направлении.
– Черт! Черт! Ведь это Меркушева из нашего опорного пункта писала рапорт. Я как чувствовала – это он! Черт! Он мне сразу показался подозрительным, – распсиховалась я.
– Что именно показалось? – голос у Виталика напрягся.
– Пятого числа мы втроем приходили к нему. Но не нашли за что зацепиться. Как он мог это сделать, если в день похищения он, по расчетам Данилова, никуда не выходил? У меня все записано… – я стала подробно рассказывать обо всех встречах с Холодовым.
Виталик выслушал меня и высказал свою версию:
– За ним по базе данных числился «Москвич». Он снял его с учета четыре года назад. Но мы не знаем, утилизирована машина или нет. Возможно, Холодов похитил девочку и увез в гараж или еще куда-нибудь. Потом быстренько вернулся. Где его гараж пока не удается выяснить, там такой бардак в этих кооперативах с документацией. Ни концов не сыщешь, ни председателей не найдешь. Нервничал, говоришь… Понервничаешь, если через полгорода с похищенным ребенком проедешь на машине без номеров. Любой гаишник сразу тормознет. Не исключено, что он мог и другие знаки поставить. Вот сейчас проводим мероприятия по его поиску. Завтра во все опорные после обеда привезут ориентировки. Пойдете расклеивать на дверях. Лиль, извини, меня вызывают.
Послышались короткие гудки.
Я сидела, тупо глядя на телефонную трубку, которую все еще держала в руке. Вскоре меня начало трясти. Негодяй! Скользкая мразь! Говорила же Данилову – это Холодов! Я решила все ему высказать и нажала быстрый вызов.
– Слушаю тебя, Лиля,– произнес наставник будничным тоном.
– Андрей Леонидович, ты сейчас хорошо спишь?
– Да не сплю я, а что случилось?
– Ты защищал своего Коленьку Холодова! Оговорили бедняжку! Сколько раз я повторяла – бывших насильников не бывает. Его ищут и найдут, а как ты потом спать будешь спокойно? Давно надо было его брать и прессовать по полной. Завтра листовки с его рожей по всему району пойдем расклеивать!
– Откуда такая информация? – не поверил он.
– Оттуда! – зло выкрикнула я и отключила телефон. Совсем, чтобы не перезванивал.
На следующий день он выглядел подавленным, мы если и общались, то исключительно по служебным делам. После обеда привезли листочки с ориентировкой на предполагаемого преступника. Там так и было написано: «Разыскивается подозреваемый в совершении особо тяжкого преступления Холодов Н.И. Уроженец г. Галатова…», а про само преступление ни слова. Но люди все равно догадаются, почему его ищут.
Я, Мария и Данилов взяли по пачке и пошли расклеивать. Каждому достался свой участок. Любин двор выпал мне. Возле беседки по-прежнему стояли люди. Немного, но все же. Происшествие с ребенком болью отозвалось в сердцах людей, и они никак не могли успокоиться. Надпись «Штаб по поиску…» уже сняли. Я подошла и раздала несколько листков. Некоторые сразу его узнали. Они накинулись на меня.
– Как же вы, полиция, проморгали этого негодяя?
– Любитель с балкона маленьких девочек высматривать, я давно подмечал за ним эту странность! – кричал какой-то пожилой мужчина.
– Вы его хоть ищете или опять шаляй-валяй?! – зудел мне на ухо мужичок с бородкой.
– Этот тип все время на балконе торчал, посмеивался над нами, пока мы искали! Сам-то он искать не пошел! – возмущалась молодая женщина.
– Да сами найдем его, за все перед нами ответит! – раздавались выкрики.
Я им ничего не сказала, а пошла дальше расклеивать ориентировки на доски объявлений.
Любочку похоронили через пять дней. Криминалисты пытались извлечь из нее хоть какую-то подходящую частицу биологического материала, чтобы потом попробовать отыскать преступника по ДНК. Ничего у них не вышло. Я не ходила на похороны, но мне рассказали, что возле подъезда собралось множество желающих проститься с девочкой. Люди стояли даже на проезжей части, автомобилям пришлось объезжать эту улицу. Игрушками засыпали могилу сверху так, что скрыло макушку памятника. Любочка Стрельникова для маленького городка в какой-то момент стала общей дочерью.
Со дня похорон прошла неделя. Мысль о том, что изверг до сих пор на свободе, никому не давала покоя. Все верили, что рано или поздно его найдут.
В понедельник утром Данилов пришел на работу, уселся за стол и долго смотрел на меня напряженным и задумчивым взглядом.
– Выкладывайте, Андрей Леонидович, а то я не могу заниматься делами, когда меня так разглядывают. Мы не в зоопарке, – попросила я немного сердито.
Он отвернулся чуть в сторону и ответил:
– Лиля, я надеюсь, ты будешь хорошим участковым и когда-нибудь станешь хорошим следователем. Ты сейчас смело рассуждаешь, приводишь логичные доводы, а какой ты будешь лет через десять?
– Такой же. Но, подозреваю, вы хотели сказать совсем другое.
Данилов поднялся, как-то странно тряхнул головой, словно прогоняя плохие мысли, подошел к подоконнику и уныло щелкнул кнопкой электрочайника.
– Да, Лиль, так оно и есть. Новость последнюю не слышала?
– Что за новость?
– Значит, еще не дошла. Сейчас скажу одну очень неприятную вещь – Холодова нашли рано утром повешенным в лесу. Прямо на том самом месте, где тогда девочку обнаружили. Висит на дереве, а внизу цветы… игрушки… Картина не из приятных.
Меня шокировало это известие. Поначалу даже не знала, что и сказать, но испытала целую гамму чувств от удивления до облегчения. С преступником покончено.
– Совесть замучила? – спросила я после паузы.
– Если бы… руки и ноги связаны… сильно избит… половые органы разбиты в месиво… Я не видел. Майор Сергейченко из второго отдела по телефону рассказал.
– Жестоко, – покачала я головой. – Народное правосудие?
– Да, скорее они. Но это очень плохо. Любой преступник должен отвечать перед законом. Я знаю, что в самой полиции многие рады этому факту. Мне тяжело от мысли, что я его просмотрел. Получается, я могу горько ошибаться в людях.
– Получается так. А остальных подозреваемых теперь отпустят?
– Не знаю, там другие люди решают эти вопросы. Гараж или еще какое-то место, где совершено преступление, полиция пока не нашла. А отыскать нужно обязательно! Чертовые мстители лишь прибавили нам хлопот. Как следователям дело закрывать? Ладно, будем с тобой работать дальше и уповать на бога, чтобы здесь такого больше не происходило.
Город постепенно успокоился. Все считали, что чудовище получило по заслугам. Жизнь с ее привычными заботами вошла в нормальное русло и текла дальше. Осталось не так много времени до окончания моей стажировки и скоро меня направят в учебный центр МВД. Там научат обращаться с оружием и натаскают до уровня настоящего полицейского. После окончания «учебки» из моей должности исчезнет приставка «помощник» и много чего прибавится: личная рация, пистолет, своя территория и зарплата. Почему сначала стажируют, а потом направляют учиться, я не знаю. Не вижу здесь никакой логики.
Я продолжала выполнять служебные обязанности и ходила с Даниловым проверять алкашей, наркоманов и неблагополучные семьи. Составляла протоколы, акты. Девочка, которую я встретила в первый день знакомства со своей работой на участке, домой так и не вернулась. Мать скоро лишат родительских прав. Я не знала, как заставить ее бросить пить. Ее давно бы выселили за долги по квартплате, но закон защищает жилплощадь ребенка. А мне ничего не оставалось, как вести с вечно нетрезвой родительницей пустые воспитательные беседы да взывать к совести. Таких горе-мамаш на нашем участке четверо. Но я ни разу не видела их детей – их изъяли до моего прихода на службу. А эту милую девочку, что мне с восторгом рассказывала про Сейлор Венеру, я буду еще не один год помнить.
В один из августовских дней Данилов долго разговаривал по телефону, без конца повторяя фразу: «Да ты не переживай, будет время – обязательно зайдем». Положив трубку, он повернул голову ко мне и улыбнулся:
– Лиля, у нас горе – баба Лиза вернулась из деревни.
– О, господи! Это она сейчас вас терзала? – охнула я сочувствующе.
– Да. Кричит в трубку: нехристи ребенка соседского убили, как ей теперь жить спокойно? Большая просьба к тебе: сходи, успокой ее. Она же не отстанет. Два месяца от нее отдыхали. С другой стороны, человек она добрый, нас очень любит. Ты бы знала, как бабуси гордятся друг перед другом знакомством с представителями власти.
– Андрей Леонидович, вы гляньте сколько у меня на столе отчетов! – для наглядности я подняла кипу бумаг.
– Вижу. Заскочи с утра. Долго ли на машине? Нам с Марией на совещании надо быть ровно в девять. Всех участковых Корягин у себя собирает. По идее и тебе пора туда ходить, но формально твой участок еще за мной. Пожалуйста, не в службу, а в дружбу – уважь старушку. Я уж почти сорок лет ее знаю, – продолжал упрашивать он.
– Ладно, уговорили. А кто она вам? – сдалась я.
– Долгая история.
– Я отвлекусь, – мне стало ужасно любопытно. Откинувшись на спинку стула, я приготовилась слушать.
Данилов снял очки, почесал переносицу и начал рассказывать:
– Я еще пацаненком был и со своим другом Вовкой часто к реке бегал. Как-то раз мы с ним заметили идущую по берегу женщину с сумками в руках, а рядом бежала мохнатая собака. Пусть дворняга, но очень большая и красивая. Той женщиной, как ты догадываешься, была Елизавета Петровна. Только тогда ей и сорока не исполнилось. Мы подошли к ней и попросили разрешения погладить песика. Уж больно сильно он нас впечатлил. Женщина сказала: «Да гладьте сколько угодно, Шарик добрый». Мы обрадовались и давай собаку ласкать да играть с ней. Вовка приметил, что у женщины в сумке лежат пустые бутылки и спросил: «Тетенька, а зачем вы их собираете?». Она вздохнула и пожаловалась: «Так не от хорошей жизни, мальчик…». В те годы на вырученные за две стекляшки деньги можно было купить буханку хлеба, ты ведь это знаешь, Лиля?
– Знаю. Мама с бабушкой рассказывали.
– Это сейчас находятся люди, которые утверждают, что при «совке» всем хорошо жилось. Неправда! Многие у черты бедности всю жизнь барахтались. Так вот, решили мы с другом ей помочь. Весь берег обегали – нам-то с Вовкой это забава – насобирали кучу бутылок и притащили всю эту посуду к ней домой. Дня через три история повторилась. Елизавета Петровна отблагодарила нас за помощь, пригласила к себе, напоила душистым чаем, булочками домашними угостила да еще семечек полные карманы насыпала. С тех пор у нас с ней дружба и повелась. Мы часто забегали к ней с Вовкой и просили: «Тетя Лиза, а можно мы с собакой погуляем?». Она только рада: вручит ошейник с поводком и выведет Шарика. Мы уйдем с собакой в рощу и носимся там втроем как угорелые. Попутно тару стеклянную, что найдем, в авоську для нее натолкаем. Не помню, сколько это длилось. А потом мы то ли интерес потеряли, то ли другое занятие нашли. Позабыли про нее. Прошло много лет. Я уже участковым работал, делал поквартирный обход. Мы по правилам раз в год должны обойти всех жителей района. Постучался в одну из квартир, а мне открыла Елизавета Петровна. Я ее сразу узнал, хоть она и постарела сильно. А она меня нет. Поинтересовался: «Как живется, никто не тревожит?» Потом решил напомнить о себе и спросил: «А вы меня не узнаете? Я тот самый мальчик, который вместе с другом вам когда-то на берегу помогал». Она присмотрелась, руками всплеснула и воскликнула: «Андрюшка!». Лиль, ты не представляешь, как она обрадовалась. Охала, ахала. Как ты вырос! И даже имена наши у нее из памяти не выветрились. С тех пор постоянно ищет повод заманить меня к себе на чай. Вот и выдумывает всяких подозрительных личностей, которые ей житья не дают.
Я сидела и улыбалась – впервые увидела Данилова с другой стороны.
– Так и напрашивается название для вашей истории – «Гость из прошлого». Могли бы и раньше рассказать, быстрее бы сдружились, – сказала я.
– С тобой? – засмеялся Андрей Леонидович. – Да ты пришла в первый день, а у тебя иголки как у дикобраза во все стороны торчали. А что в этой истории особенного? У каждого с десяток подобных найдется.
– Особенного ничего, но все равно… заеду, конечно, к ней.
Теперь все стало на свои места. Понятно, откуда у бабы Лизы такое благоговейное отношение к нам, участковым.
Неожиданно с проверкой в опорный пункт нагрянул наш начальник службы участковых Колпин Петр Васильевич. С хищной улыбочкой вампира он прошелся по кабинетам и тут же принялся всех отчитывать. Мне сделал замечание за то, что не слежу за информационными материалами, висящими на стендах. Я пообещала все исправить в одну секунду и вышла в коридор обновить ориентировки на пропавших людей и преступников в розыске. Заодно сняла все неактуальные объявления. Возвращаясь, я столкнулась с Юлей. Увидев меня, она расцвела и широко раскинула руки, не давая пройти дальше.
– Лиля Сергеевна!
– Когда рядом никого нет – зови просто Лиля, – поправила я.
– Мне так больше нравится. Ты когда по вестибюлю идешь, такая на вид строгая, как учительница, язык не поворачивается по-другому сказать. Давай ключи от машины. Брат запчасти купил, пришли по заказу. Велел, чтобы я прямо сейчас тачку твою пригнала. Пока гаражный бокс свободен.
– Сегодня срочно? Мне утром она понадобится, – ответила я не очень довольная этой новостью.
– Будет хуже, если она опять не заведется. Не тяни резину. Я утром перед работой тебя заберу из дому на ней. Мне на смену завтра не надо, но машину я обязательно верну.
– Хорошо, но не вздумай опоздать, – предупредила я, сходила в кабинет, вытащила ключи из сумочки и принесла ей.
– Все будет отлично! – заверила она меня, дружески тряхнула за плечи и умчалась.
Tarlana:
29.03.15 02:59
Спасибо за продолжение!
По законам жанра Холодов будет не виноват, а преступление - хитрая месть Караваева.
Должна же его угроза Лиле как-то реализоваться.
Elis:
29.03.15 05:10
Возможно и Караваев, он человек...нехороший! Согласна, что законы жанра, обойти сложно, но, посмотрим, что нам выдаст в прочтение автор. Девочку, конечно,безумно жалко. Понравилась трогательная история знакомства с бабой Лизой
Спасибо, Володя
Мистер Найтли:
29.03.15 15:41
Tarlana, Аня, спасибо!
Tarlana писал(а):
По законам жанра Холодов будет не виноват, а преступление - хитрая месть Караваева.
Должна же его угроза Лиле как-то реализоваться.
Должна же его угроза Лиле как-то реализоваться.
НУ так это уж слишком для Караваева
Тут месть всем получится, а не лично Лиле.
Elis писал(а):
Девочку, конечно,безумно жалко.
Написано по мотивам реальной истории, случившейся в нашем городе. Искали все, а нашли труп.
Мистер Найтли:
01.04.15 04:34
» Глава 9
Я сидела на лавочке возле детской площадки и с нетерпением ожидала появления моей «Хонды» с Юлей за рулем. Вчера поздно вечером по телефону Самойлова сообщила, что автомобиль отремонтирован, и она пригонит его утром к девяти часам. Надеюсь, теперь-то «Хонда» будет работать как швейцарские часики. Время шло… пять минут… десять… но Юля так и не приехала. Небо хмурилось, прохладный ветерок поддувал под юбку и пиджак. Я поняла, что нет смысла ждать, достала мобильник и вызвала на связь Юпитера, черт бы ее побрал. Два раза монотонный женский голос извещал, что абонент не может подойти к телефону. Наконец, трубку взяли.– Ой, Лиля, – проспала я. Ноги в руки и еду к тебе! – не давая мне ничего сказать, сразу запричитала Юля.
Я человек вспыльчивый, но все же добрый. Не стала ее ругать – с кем не бывает.
– Ладно, Юль, не торопись. Умойся, позавтракай и ровно через сорок минут меня заберешь с Чкалова 2. Старушку там одну успокою, и мы поедем в штаб. Поняла?
– Поняла, буду как штык!
Из-за этой заразы Юли я потеряла целых четверть часа. На улице полил мелкий дождь, пришлось вернуться в квартиру – взять зонт и надеть поверх формы свой любимый белый плащ. Я добиралась до нужной улицы в грязном «Пазике». После привычного автомобиля поездка в автобусе показалась утомительной и ужасно нудной. Водитель маршрутки в отличие от меня никуда не спешил и подолгу стоял на каждой остановке, стремясь набить салон большим числом пассажиров. Я теперь не представляла себе, как можно каждый день ездить на работу в общественном транспорте.
Вот и знакомый подъезд. Баба Лиза уже вся в ожидании томилась у окна. Увидев меня, она помахала рукой и исчезла. Побежала заблаговременно дверь открывать.
– Проходи, доченька, проходи. Позавчера приехала и места себе не нахожу, – тараторила она в коридоре, помогая мне снять плащ.
– Я ненадолго, буквально на пятнадцать минут, – предупредила ее сразу.
Мы прошли с бабулей на кухню, она комично засуетилась, достала из навесных шкафов несколько баночек различного варенья и при этом без остановки возмущалась:
– Пока у дочери в деревне отдыхала, ужас, что здесь творилось. Я вчера как узнала, что Колька Холодов девочку маленькую из сорок четвертой квартиры снасильничал до смерти, так мне с сердцем стало плохо.
Она сокрушенно покачала головой, выключила газ и, сняв чайник, разлила чай в красивые тонкие чашечки, достала из буфета и поставила на стол зеленую стеклянную вазочку с домашним печеньем. Я пододвинула чашку ближе, вдохнула в себя душистый аромат лесных трав и сказала:
– Следствие еще до конца не разобралось, рано говорить. Гараж или дом, где он все это зверство творил, пока ищут. Хотя, чего тут думать? Чудовище и мразь он последняя, как такого земля носила…
– Так кто ж с него теперь спросит? Бог только. Повесили, говорят, его мстители народные. А ведь никогда бы на него не подумала. Тихий как мышь был. Милиции всегда боялся. Он же сидел в колонии по молодости два раза, так потом чуть что случится, его сразу в участок тащат. В соседнем дворе квартиру взломают, к кому сразу бегут? К Кольке Холодову. Старый стал, а все милиция от него отстать не могла.
«Да… судимость что каинова печать, до самой смерти ее ничем не смоешь», – подумала я.
– Такой хороший мужик был. Столяром на стройке работал. У него сын единственный в семнадцать лет на мотоцикле разбился. Галя сразу после этого сдала, болеть начала.
– Галя – жена Холодова? – поинтересовалась я.
– Да, похоронил ее лет десять назад, один жил все эти годы. Вот от одиночества и озверел. Бедная Любочка… царствие ей небесное, – перекрестилась Елизавета Петровна.
– Любочка сейчас уже ничего не чувствует. Бедная не одна она, есть еще и родители, оставшиеся без дочери и страдающие от того, что ее не вернуть, – сказала я.
– Да, ты права, Лилечка, – согласно покивала головой баба Лиза.
– У Холодова судимость имелась за изнасилование. А бывших насильников не бывает. Рано или поздно все равно как-то должно было проявиться.
– Так оговорили его, Галя мне рассказывала.
– Все они так говорят. Белые и пушистые. Сама, мол, в койку затащила…
– Может быть и за дело. Не буду спорить. Нет его сейчас с нами, в аду он горит и мучается, – вздохнула Елизавета Петровна. – Ты пей, доченька, чаю подливай, варенье клубничное зачерпывай ложкой больше, не стесняйся. Сама собирала – спину на грядках гнула, сама и варила в тазу медном, от матери моей достался. В деревне нынче урожай хороший, половину даже не собрали, девать-то все равно некуда.
Я ее почти не слушала – знала заранее все, что она скажет. Отпущенное на чаепитие время прошло быстро. Пора заканчивать беседу и ехать на работу.
– Спасибо большое, баба Лиза. Очень вкусно. Бесподобное у тебя варенье. Понятно с этим Холодовым, а ты зачем Андрею Леонидовичу позвонила? Кто-то беспокоит? – спросила я, допив чай.
– Андрюшке-то? Да я уже и не помню зачем. Мне люди вчера во дворе рассказали про Любочку, так я сгоряча и схватилась за телефон.
– Ладно, пойду, – я поднялась и направилась в коридор одеваться. Вытащила мобильник из кармана и послала быстрый вызов Данилову.
– Я на совещании, – тихо произнес он и отключился.
Забыла – он же предупреждал. Я представила себе кабинет Корягина: сидящие за столом офицеры, услышав звонок, все как один недовольно и сердито смотрят в сторону Андрея Леонидовича. А он им: «Извините, извините…»
Тут Елизавета Петровна всплеснула руками. От радости ее морщинистое лицо даже слегка разгладилось.
– Я вспомнила, зачем звонила, доченька! Ты же когда с Машей меня навещала, в туалет ходила, – вдруг озарило ее.
Я сконфузилась, кровь прилила к лицу. Нашла о чем напомнить.
– Было дело… давно ведь… два месяца уж с того дня прошло… – принялась я оправдываться.
– Вчера за вантузом полезла, и ключик нашла возле унитаза, который ты обронила, – с этими словами она извлекла из комода обыкновенный латунный ключ от английского замка. – Бери, он чистенький – я его помыла.
– Баба Лиза, а это не мой ключ, – улыбнулась я.
Увидев растерянность на ее лице, я еще больше развеселилась. Из-за какой-то ерунды переживает.
– Чей же тогда? – недоумевала она. – Ладно, иди. Замучила я тебя. Плохо себя чувствую сегодня. Погода испортилась, все болит. Таблетки ни черта не помогают. Вдобавок вчера Аркадий, зять мой, наорал на меня. Говорю ему – ты приезжал да ключ потерял. А он: «Ты что, дура старая, мелешь? Я же с тобой все лето за одним столом и утром, и днем, и вечером сидел. Куда я мог уезжать?». Еще и обиделся. Потом-то уж на тебя подумала. Ко мне, старухе, больше никто не ходит.
Елизавета Петровна чуть ойкнула, схватилась рукой за сердце и присела на мебельную полочку для обуви.
– Баба Лиза, вам плохо? – забеспокоилась я. – Может скорую вызвать?
– Да ничего… терпимо… шалит иногда сердечко, но я уже привыкла. Не волнуйся, Лилечка, посижу немного и отойдет… Сегодня в церковь хотела сходить, но думаю лучше – завтра. Неохота по лужам тащиться. Святой воды надо набрать. Углы в комнатах окроплю. Кольку повесили, так его домовенок в моей квартире поселился, шкодничает паразит. Будь он неладен.
«Старость – не радость. С головой у бабы Лизы проблемы начались от переживаний. Теперь и на домового будет нам жаловаться», – грустно подумала я и подошла к окну. Юля, как назло, второй раз опаздывала. Возникло подозрение, что моя «Хонда» опять сломалась или – хуже того – в аварию попала. Я опять позвонила Самойловой, но в трубке слышались только длинные гудки. Куда она запропастилась?
– Что он натворил – домовой? – спросила я, высматривая вдалеке въезд во двор. За окном по-прежнему неуютно моросил дождь.
– Ванну отскреб.
– Чего? – не поняла я.
– Ванну, говорю, почистил мою. Я ее давно не скоблила – спина болит и задыхаюсь от порошка. Да и зачем она мне? Я старая и в нее никогда не залезаю, поскользнуться боюсь, моюсь только у дочери в бане. Сяду на лавочку, а доченька поливает сверху тепленькой водичкой. Веничек березовый распарит, но не бьет, а так обмахнет несколько раз…
Я прошла в коридор и открыла дверь в ванную комнату. Обычная ванна в старой «хрущевке», совмещенная с унитазом. С прошлого моего посещения здесь все осталось на своих местах: зеркало на стене, древняя стиральная машина «Белка» зеленого цвета, но ванна действительно стала чуть светлее. Я на нее обращала внимание еще тогда, руки мыла и думала: «А как она в ней моется?». Нет, она не сверкала первозданной белизной, но все же была заметно белее прежнего. В душе начало зарождаться смутное подозрение. Ключик, ванна…
– Ты иди, доченька. Мне еще старое Лянкино одеяло отыскать надо. Не знаю, куда этот бесенок мог его перепрятать? Баклажаны да кабачки жарить собралась, икорки овощной наделать хотела, а банки накрыть нечем. Приходите ко мне с Андрюшкой послезавтра, угощу вас.
– Кто такая Ляна? – спросила я, а в голове появилось яркое белое свечение и холодный пот ручейком потек по спине.
– Внучка, сейчас уже взрослая, у частника на ферме с телятами работает. Платит ей хорошо. Раньше таких кулаками называли, а сейчас…
– Синее шерстяное одеяло, а по краю две белых полоски? Такое оно? – перебила я с дрожью в голосе.
– Да, а где ты его видишь? – удивилась бабуля.
– В другом месте видела.
– В каком?
Я все поняла! Холодов никуда не сбегал, он прятался в квартире бабы Лизы, а не где-то в гаражах. Вот почему его долго не могли найти. Не нужен был ему никакой «Москвич». Возможно, палачи его и поймали, когда он поднимался на свой этаж. Значит, все время Любочка находилась тут, в этой ванне. Мне окончательно стало не по себе. Я представила жуткую картину: девочка, спящая от препаратов, которые ей вводили… руки и рот завязаны скотчем… Холодов… Сердце часто забилось, во рту пересохло. Я прошла на кухню, взяла кружку, набрала из-под крана воды и залпом выпила. Получается, все эти дни она была рядом: в двух шагах от спасения, пока мы ее искали, где только можно. С улицы света из ванной не видно, потому и никто не заподозрил ничего. Когда поиски прекратились, она уже умерла, и он выбросил ночью тело в лес, предварительно завернув в бабкино одеяло. Я вспомнила, как Холодов нервничал, когда я к нему приходила. Тремор у него… трепло, мразь… Как же он попал в квартиру бабы Лизы?
Я вернулась к входной двери, вытащила ключ и внимательно рассмотрела. Он оказался весьма изношенным, старого типа, еще советских времен, с двумя симметричными бородками. Подобрать такой не составит ни малейшего труда. Из десяти подобных ключей два-три подойдут точно.
Баба Лиза молча и обеспокоенно наблюдала за мной.
– Где тот желтый ключик? – протянула я руку.
Она поспешно достала его из ящика комода и подала мне. Возникло ощущение, что последний пазл головоломки встал на место. Во мне уже не было сомнений, что это именно тот ключ, который девочка нечаянно вытащила из двери своей квартиры. Я, конечно, проверю его.
– Что-то не так, Лилечка? – заволновалась баба Лиза.
– Где одеяло находилось раньше? – спросила я.
– В смежной комнате, в кладовке.
– Еще где-нибудь тебе домовой не напакостил? Подозрительного ничего не заметила? – сказала я и заглянула в гостиную. Бабуля поднялась и засеменила за мной.
– Нет вроде, – неуверенно ответила она.
Я последовательно внимательно осмотрела гостиную, смежную комнату и открыла кладовку. В пыльном чулане стояли старые детские лыжи и еще одна древняя стиральная машина «Ока». На полках громоздились пустые банки, а на стене висели столетние цигейковые шубы, порядком изъеденные молью.
– Баба Лиза, в каком именно месте ты видела одеяло последний раз?
– Так на машинке свернутое оно и лежало. Я эту стиралку давно хотела выбросить, но руки не доходят.
– Бабуль, ты пока в туалете и в кладовке ничего не трогай, я съезжу в отдел, возможно эксперты к тебе скоро приедут, – строго попросила я.
– Ты что, думаешь – это душегуб Колька хозяйничал здесь? – еще больше разнервничалась Елизавета Петровна, и в ее глазах появился ужас.
– Пока ничего не знаю. Да ты не переживай. Колька уже на том свете, на страшном суде, – ответила я уклончиво. – Ладно, я пошла, подожду Юлю на улице.
Я вышла на лестничную площадку, остановилась и посмотрела в сторону идущего вверх лестничного пролета. Представила поднимающегося по ступенькам Холодова… четверо крепких мужиков хватают его, зажимают рот, чтобы не кричал, и выводят из подъезда. Сажают в машину и увозят. Я не знала, сколько на самом деле было мужчин, но по моим представлениям четверо. Потом привозят Холодова в лес и жестоко бьют ногами, а когда он уже почти ничего не чувствует, завязывают на шее веревку и… Мурашки пробежали по моему телу, я встряхнулась и задумалась: «А что сейчас делать? Дождаться Данилова или сразу ехать в отдел? По правилам я должна доложить сначала наставнику. Значит, придется его подождать. Да где же эта чертова Юля! Ах да, надо сходить в третий подъезд и проверить, подходит ли ключ к замку сорок четвертой квартиры». Не успела я сделать шаг, как за дверью напротив послышались детские голоса, затем она отворилась и на площадку вышли девочка и мальчик – дети Игоря Балакова. Близнецы оказывается и очень симпатичные. В прошлый визит к бабе Лизе, пару месяцев назад, я их увидела первый раз, но тогда внимательно не разглядывала.
– Нигде не болтайтесь, после лагеря зайдете домой сначала! – напутствовал их Игорь.
– Ну папа! – канючила девочка.
– Оксана! Я два раза не повторяю! Отметитесь и можете дальше гулять.
Балаков, завидев меня, улыбнулся, подмигнул и сказал детям:
– Вот видите, уже тетя-полицейский пришла по вашу душу, ждет вас не дождется.
– Игорь, зачем вы их все время стращаете полицией? Не стыдно? – недовольно высказалась я.
Дети окинули меня взглядом, но совсем не испугались и стали спускаться по лестнице. Игорь опять сверкнул своей красивой улыбкой и ответил:
– А мне за что должно быть стыдно? Это вы, вместо того чтобы работать и преступников ловить, чаи у бабы Лизы с утра распиваете. Вон у вас вся щека правая в варенье.
Я смутилась и дотронулась до щеки, она и вправду липла к пальцам. Достала из сумочки упаковку гигиенических салфеток и попросила:
– Можно воспользоваться вашим зеркалом?
– Пожалуйста.
Игорь распахнул дверь пошире, отступил назад, а я подошла к зеркалу, висящему в коридоре, и принялась стирать красную липкую полосу.
– А мед – даже немножечко – чайная ложечка – это уже хорошо! Ну а тем более – полный горшок! Медом тоже у бабушки побаловались? – подколол он стишком из детского мультфильма.
Вряд ли меня в тот момент что-нибудь могло развеселить. Я пропустила шутку мимо ушей и, не отрывая взгляда от зеркала, ответила:
– Игорь, а я вас помню по школе. Ваш портрет несколько лет подряд украшал стену возле спортзала под надписью «Наши чемпионы». Фамилию только забыла, а когда вас проверяла, вы сами напомнили – Балаков.
– Да-а? – удивленно протянул он. – А я вас нет.
– Потому что старшие ученики редко запоминают младших. Для них она мелочь пузатая.
– Правду говорите, – согласился он. – Вряд ли старшеклассники обращают внимание на каких-нибудь путающихся под ногами третьеклашек. Я даже тех, кто учился классом ниже, почти никого не помню.
– Не беспокоят вас тут? А то я слышала – дверь Холодову всю надписями испохабили, один раз даже подожгли, – поинтересовалась я, повернувшись к нему.
– Так это на третьем этаже, а здесь тихо... получил, значит, Коля свое… Коля-тихоня… сами мы ни на что не жалуемся… все нормально…
Я уже покончила с липкой отметиной и бросила использованную салфетку в сумку.
– Ну и слава богу. Всего хорошего вам, спасибо, – поблагодарила я и взялась за ручку двери, но тут мой взгляд упал на связку ключей, свисающих с замка. Среди них был двухбородочный ключ, похожий на тот, что у бабы Лизы. Не древний белый с обгрызенными краями, а желтый и более современный, но все равно похож. Во рту снова пересохло – вдруг это он преступник, а не Холодов? И почему я так уверена, что это был именно Холодов? Но как проверить Игоря? Неужели у меня выработалась профессиональная привычка всех подозревать?
– Это все ваши ключи? – спросила я, ладонью указав на связку.
– Да, а что? ¬– он с непонимающим видом приблизился и встал рядом со мной.
– Можно я попробую, не подойдет ли один ключик к двери Елизаветы Петровны? – на свой страх и риск попросила я и напряглась, ожидая его реакции. Сердце учащенно забилось, в пальцах появилась дрожь.
Но ничего не произошло, и никакого испуга в его глазах я не заметила. Он недоуменно пожал плечами.
– Пробуйте, если так надо, но не пойму только – зачем? Вы хотите украсть у нее клубничное варенье? Мой совет: берите вишневое, оно вкуснее, – засмеялся Балаков. – Но учтите – если она заметит пропажу, вас я покрывать не буду.
«Значит, ошиблась. Иначе Игорь сразу бы догадался, почему я об этом спрашиваю и что мне теперь известно, где произошло преступление», – с облегчением подумала я. Да и почему, собственно говоря, взбрело мне в голову подозревать хорошего человека? Даже если бы ключ вдруг подошел, это никак не указывало бы на его вину.
– Ладно, извините, это была шутка, – вздохнула я. – Вы ведь тоже любите шутить.
– Честно говоря, я так и не въехал – в чем тут юмор? – продолжал улыбаться Балаков.
Я взялась за ручку и уже хотела выйти, но помедлила и, чуть подняв на Игоря глаза, сказала на прощанье:
– До свидания, Игорь. Нельзя предусмотреть все. Улика, которую я нашла у бабы Лизы, сейчас лежит у меня в кармане. Думаю, она поможет прояснить, кто же все-таки сотворил весь этот ад в ванной. А это уже не шут…
Веко у Игоря дернулось, зрачки расширились; договорить я не успела и увернуться тоже… Страшный удар в верхнюю челюсть вызвал помутнение в голове, глубоко в рот влетели зубы, и из носа хлынула кровь. Я отлетела к стене и попыталась открыть дверь, но рука соскользнула с ручки. Второй удар пришелся ниже подбородка. Под кадыком что-то щелкнуло, и я закашлялась. Игорь резко дернул меня за плащ, я оттолкнула его и кинулась опять к двери, но, не удержавшись на ногах, упала. Он тут же резво уселся на меня сверху и его руки сомкнулись на горле. Никакие приемы самообороны сейчас бы мне не помогли. Я со всей мочи вцепилась в его запястья, тщетно пытаясь оторвать их от себя. Истошно верещал Юлиными позывными сотовый в сумке, но какой от него сейчас прок? Зонтик вообще куда-то укатился.
– Думаешь, вычислила меня? – тихо и натужно прохрипел Игорь сквозь зубы, а я в отчаянии принялась бить коленкой по его спине.
Последовал удар по голове, и черная тьма закрыла все…
Зарегистрируйтесь для получения дополнительных возможностей на сайте и форуме
Полная версия ·
Регистрация
· Вход
· Пользователи
· VIP
· Новости
· Карта сайта
· Контакты
· Настроить это меню
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение