Роман. Вампирский... Классический )))

 » Глава 27, Дом Реддо.

Глава 27

Академия.

…Диана опустилась на скамью, вернее, упала, словно оглушённая. Произошедшее мелькало перед глазами чередой ярких раскрашенных фотографий. Она только глянула на свой окровавленный меч, валявшийся на полу, и у неё снова застучали зубы:
«Не встану, не сойду никогда с этой скамьи…»
Страшный крик раздался сзади… Так кричали те, кого она пронзила мечом, на пороге смерти. Диана развернулась, очень медленно, будто во сне: мешал вдруг сгустившийся воздух, сопротивлявшийся как вода.
Алекс внёс в Хранилище раненную Анну Вадо. Передал двоим, Адоре…
Диана всплеснула руками:
- Алекс!!! – снова слёзы текли по щекам, и она ничего не могла с этим поделать. Но охотник опять не заметил её, бросился наверх.

Снова страшно крикнула Анна…
- Подержи голову, – непривычно сухо командовала Адора Даре, быстро, аккуратно перевязывая Вадо.
- Что там случилось? – слабо спросила Диана. - Мы здесь слышали удар…
- Бомбу метнули в окно, - отозвалась Меренс.
- А... где Глава Ордена?
- Он останется там, – сказала герцогиня Рете.

Гул толпы приближался, заглушая все голоса. «Они прорвались…» - Но Диана не двинулась с места, только сжалась, ожидая ударов. В Хранилище вбегали последние защитники лестницы. Вдруг запахло керосином, что-то громко ахнуло наверху, и вопль ярости стал воплем боли. Марк и Эрик, вбежавшие последними, заперли железные двери.
- Теперь мы в клетке! – мрачно подытожил кто-то.
- Во всяком случае, - тяжело отдыхиваясь, сообщил Алекс, - этим путём они уже не пойдут… Мы подожгли баррикаду на первом и лестницы. Весь коридор в огне.
Он, наконец, заметил Диану, подошёл... Опустился на колени, сжал её безвольные руки:
- Дайна, девочка моя… Живая…
- А где Карл? – звонко спросила Дара.
- Его оттеснила толпа, - сообщил Марк. – Но ему удалось уйти выше… - успокоил он охотницу.

Потекли минуты. Анна больше не кричала, только слабо всхлипывала. Блант, Вайль и Гесси забаррикадировали дверь в архив. Все отошли вглубь Хранилища. Встала и Диана, забыв свою недавнюю клятву, подобрала свой меч… Меренс комкала какие-то листы, собираясь сжечь их в пламени факела.
- Что это? Списки… Отчёты? – тихо спросил Даниель.
- Да…
- Подожди, девочка,- сказала Адора Рете. - Ещё рано…
Дара послушно вернула факел на стену, опустилась на корточки, теперь ожидая сигнала.
В Хранилише оставалось четырнадцать человек. Дверь архива пока держалась. Диана закрыла глаза, но от кошмарной реальности уйти не удалось, она не желала обращаться сном. Охотница тайком ущипнула себя за руку… Кожа словно онемела, и она ничего не почувствовала. Но сердце вздрагивало и обрушивалось куда-то вниз при каждом новом, страшном ударе в дверь.

Вдруг удары прекратились. Полминуты прошло в томительной тишине, а затем за дверью что-то грохнуло и, казалось, стены заходили ходуном.
- Они взрывают дверь, - очень спокойно сказал Норман, ещё когда не утихло эхо от взрыва.
- О, Господи! Где же помощь?! – взвизгнул кто-то… Диана не сразу поняла, что это закричала она сама.
Камни в стене, на которых держалась коробка двери, рассыпались на глазах. Новые удары – и дверь начала поддаваться.
Герцогиня Рете прислонилась к стене, полузакрыв глаза, странно, словно мечтательно улыбаясь:
- Не отчаивайтесь… Мы выйдём отсюда, скоро…

Что-то снова сильно громыхнуло наверху, но Диана уже устала пугаться и не обратила на это внимания. Коробка двери качалась, выбиваемая из стены. Охотница шагнула вперёд, встав в первую линию обороны.
- Я тоже согрешила, - усмехнулась она Алексу, печально на неё поглядевшему. - Меня не спасти.
- «Защита» пала, - вдруг уверенно сказала Адора. - «Защита» пала!
- «Защита»?! – первой поняла Дара, отскочила от стены, точно испугавшись, что та рухнет. - Как?!
- Больше Её нет. Я чувствую.
- Не может быть! – Норман не верил.
- Что это меняет? – крикнул кто-то.
- Сейчас сюда смогут войти вампиры. Они придут, и толпа побежит в страхе.
Большинство теперь поверило этой кажущейся нелепице…
- Дэви? – чужим голосом спросил Гесси.
Рете не ответила, зато Марк пообещал:
- Уж мы их встретим.

Диана прислушалась. В архиве ещё шумели чужаки, но из-за стен гул больше не шёл. Бушующее море утихло.
- Они уже летят, - прошептала охотница.
Даниель бросился к стойке, на этот раз забрал с неё последний меч. Кинулся к баррикаде у двери, начал расшвыривать её в стороны…
- Что ты делаешь?! – крикнул кто-то из тех, кто не ещё не поверил.

- Они призвали демонов!!! – донёсся крик из архива. Реакция была цепной - только дробный топот удаляющихся шагов… Гесси кинулись помогать ещё трое. Тэго пытался открыть большие двери арсенала.
- Мы выйдем… А дальше? – спокойно спросил Алекс.
…Эрик, помогавший Даниелю, отшвырнул последнюю скамью и едва успел отскочить от медленно заваливающейся набок двери. В архиве царил Хаос, долго ждавший своего часа. Шкафы лежали на полу, извергнув из себя книги, стулья сломаны, столы перевёрнуты, забытый противниками таран валялся тут же. Помещение казалось безлюдным. Соллерс сделал неосторожный шаг вперёд, в комнату, и с десяток тонких угловатых теней отделилось от стен. Вампиры… И, совсем как в далёкой юности, Диана вдруг снова заметила: как полны они силой! Чуждой, страшной силой! Охотник отпрянул, закрывая лицо… Она бросилась на выручку, напрасно не обратив внимания на странную дрожь в членах и звон в ушах, и тут же покачнулась, вцепилась в стену, едва не теряя сознание… Гесси легко опередил её, заслонил собою Эрика.
Не то вздох, не то далёкий крик, и чёрные тени распластались на полу, точно большие куклы.
«Рабы. Кто-то убил их «хозяина», - успела подумать Диана. Где-то вверху послышался быстрый сухой треск: выстрел… или несколько, слившиеся в один, и Меренс качнулась, схватилась за сердце, словно эти пули достались ей.
Даниель замер на секунду, прислушиваясь, но вновь было тихо…
- Это наверху, скорее всего, третий. У Латэ… - он кинулся в архив. - Вампиры сейчас спустятся. Нужно уничтожить здесь всё… Несите факелы! - Его до сих пор туманные, только удивлённые светлые глаза зажглись - он ступил на свой путь.
Диана почувствовала зависть: она блуждала во тьме.
- Алекс, - тихо сказала Дара Кустосу. - Они, может быть, ещё живы… Латэ и Хортор! Пожалуйста!
Алекс кивнул, поспешил из архива, только проверив револьвер, не попрощавшись. Диана кинулась за ним, догнала в библиотеке, вцепилась в руку:
- Я с тобой!
Охотник твёрдо, холодно остановил её:
- Нет… Дайна. Бегите к парку. Анне срочно нужна помощь.
Его первое «нет». Вдруг она зарыдала:
- Я пойду с тобой! Ты же знаешь, я давно живу только ночами, только с тобой! И ты также! Там же… Дэви!
- Нет, Диана! Не задерживай! – и она бессильно опустила руки, отпустила его… возвратилась в архив и вместе с Блантом ринулась за факелом, но её руку перехватила Адора:
- Креви, вы с нами. Довольно подвигов!
- Я… что?
- Ты спасла нас во время штурма, отдав всю себя. Сейчас битва других.
- Я? Неет!!! – удивлённо прошептала она. - Я остаюсь!
Но Меренс цепко ухватила её за руку, потащила за собой… Кто-то из новичков нёс Анну. Рете передала Диане запечатанный пузырёк со святой водой, и охотница равнодушно сунула его в карман на юбке. Семь человек – половина остались в архиве.
- Удачи, сестрёнка! – крикнул ей Марк, а может, Норман, когда она уже ступила за угол. - Ещё встретимся!
Из библиотеки они выскользнули в коридор. Вдали, в крыле Академии, гуляло пламя, лизало стены и потолок. Но их половина пока была пуста, темна…
Вверху снова раскатились выстрелы. Теперь трещало долго… Диана споткнулась о какое-то тело, но пробежала дальше, увлекаемая Дарой, не поглядев под ноги. Герцогиня Рете вывела их к открытому боковому входу.
На улице Дара отпустила её, пропустила всех вперёд, осталась у стены, закрыла лицо ладонями… Худые плечи вздрагивали. Должно быть, от холодного ветра, ведь Меренс никогда не плакала. Настал черёд Дианы тащить её.
Остальные четверо были чуть впереди. Они обогнули угол здания, и парк открылся им. Небывалое, невообразимое зрелище! Там сновали люди, многие люди! Крылатые тени мелькали над деревьями. Отсветы зарева пожара подкрашивали их красным, словно омывали кровью. Здание Академии горело, полыхали верхние этажи, пламя стеной стояло там за окнами. Начинал заниматься третий этаж и первые два в крыле Академии.
- Что это? – непослушными, похолодевшими губами спросила Диана Дару, когда они укрылись под кронами деревьев с Адорой. - Снова стреляют, кажется?
- Да, внизу. Похоже, архив.
- Будьте здесь, с Анной, – велела Рете.
Она поспешила к другим… Кто-то из охотников уже вскидывал меч, кто-то заряжал арбалет. Они пытались собрать, защитить от carere morte людей, недавних врагов, теперь прячущихся, стонущих, мечущихся в парке.
Меренс склонилась над раненой, очнувшаяся Анна простонала:
- Где я? Больно… Не трогайте меня! Отпустите, оставьте…
Диана вертела головой, глядя то на Дару, то на парк, то на Академию:
- Где искать помощь?! Боже! Что здесь творится?! Почему… нет никого?! Ни пожарных, ни полиции! Мы что, отрезаны от города?!
- Я обожгла все руки, - пожаловалась Анна.
Дара сидела с ней рядом:
- Ничего… Ну-ка, покажи руки, - неестественно спокойно говорила она. - Ты храбро сражалась, Анна.
Но Вадо опять страшно закричала, задёргалась, запрокинув голову… Диана опять бешено огляделась кругом:
- Нам нужно идти дальше… нужно искать помощь! Давай, я понесу её…
- Не надо, оставь, - отозвалась Дара. - Не трогай её. Она уже… уходит…
Диана со злостью стукнула ни в чём не виноватое дерево кулаком, вновь кинула отчаянный взгляд на Академию:
Стрельба в здании утихла. Был слышен только треск пламени.
- Я возвращусь, - вдруг сказала она Даре. Но та не услышала, не ответила…
- Я рядом, - шептала она, поглаживая руку умирающей. - Что ты хочешь? Говори, я сделаю всё, как ты скажешь…
…Странная быстрая тень промелькнула между деревьями: узкая, длинная… четвероногая?

Она бежала прочь, не оглядываясь… Скоро достигла «старого» входа и здесь остановилась.
Дверь была распахнута. Единственная крепкая из внешних дверей. Она одна во всём здании выдержала атаку. Диана была уверена, что найдёт её запертой изнутри, но…
…Сейчас здесь зиял чернейший прямоугольный провал. Пахло дымом, откуда-то с верхних этажей упал пылающий метеор, зарылся в снег рядом со входом…
Охотница покрепче сжала меч, ступила в новую, незнакомую Цитадель.

Коридор был черен. Копоть на стенах, на потолке…
«Да… Это мы, отступая, подожгли керосин…» -
Она нерешительно, медленно спускалась вниз. Будто возвращалась века спустя, будто шла во сне, слепая, глухая, немая…

Распахнуты и железные двери Хранилища… Девушка скользнула внутрь.
Зал был пуст, тих, тёмен… «Как склеп», - мелькнуло сравнение. Диана попыталась улыбнуться себе:
«Что за странные фантазии? Ты же стояла здесь пять минут назад...» -
Она остановилась у нетронутого бочонка со святой водой. Рядом лежал черпак, она готова была поклясться, лежал также, как она оставила его, собравшись в рейд. Диана зачерпнула полный…
Скелет стойки для мечей, нагромождение столов, скамей перед окончательно упавшей дверью в архив. Она шла туда, в пасть чудовищной змеи, будто под чарами…
«Почему здесь всё так… странно? Мы ведь уходили отсюда совсем недавно...»
В тишине охотница слышала своё дыхание: лёгкое, здоровое, ровное.
(Наверное, я потеряла дорогу, убежав. Она истёрлась в песок, и его развеял ветер. Оставив Цитадель раз – не вернёшься…)
Юбка прошелестела по ступеням… Диана зашла в архив.

Тлели какие-то бумаги у выломанной двери в Хранилище… Также тихо, темно. Но она прислушалась, пригляделась:
Далёкие голоса выше, в библиотеке. Чужие голоса, странные: стеклянные, металлические – так могли бы говорить машины. Там, в библиотеке, горел свет, бросая дрожащие блики на ступени… Здесь же, средь хаоса перевёрнутых стеллажей, столов, брошенных древних книг, одна безмолвная тень шевелилась у дальней стены, приникая к другой.
Даниель Гесси был у той стены. Он полулежал, привалившись к ней, далеко вытянув ноги, неподвижный. Рубашка и жилет на груди были темны от крови. Его расстреляли. Carere morte, склонявшийся над ним, выглядел странно нереально: бледный, угловатый как ночной кошмар. Вампир слизывал с ран охотника последнюю вылившуюся кровь, беззвучно шептал что-то, смаковал, долго задерживая на языке…
Диана быстро, тихо прошла к нему, выплеснула на голову, спину всю воду из черпака.
- Убирайся ты, тварь!!! – яростный шёпот, срывающийся в крик, всхлип. - Прочь! Изыди! Сгори! Подохни! Пропади!!! –
Безликий вампир пополз прочь, всё также беззвучно шипя, теряя клочки плоти. Охотница размахнулась, с одного удара отрубила ему голову.
Громко лязгнул меч. Нехорошо. Она замерла, вслушиваясь, но разговор в библиотеке продолжался на тех же спокойных тонах.
Глаза Даниеля были открыты. Непомутневшие, блестящие, странно живые. Она помедлила, прежде чем закрыть их.
«Гесси первый и Гесси последний», - вдруг пришло откуда-то, когда она коснулась его холодеющих век. Она зачем-то чуть подвинула ему голову, чтобы удобнее было лежать. Выпрямилась. Тем же тихим быстрым шагом пошла к лестнице в библиотеку.

У поворота она нашла мёртвого Нормана, дальше, на лестнице, Марка Тэго (всё лицо его было залито кровью)… Но Диана поднималась. Она, разумеется, не собиралась вступать в единоборство с Владыкой вампиров, её толкала вверх одна мысль:
«Здесь ли Алекс? Должно быть… Со всеми… В библиотеке…» -

В библиотеке, однако, только тихо беседовали вампиры… Диана, стоя под дверью, вытянув шею, безуспешно пыталась разглядеть дальний угол комнаты. Не получалось… Но она впервые увидела «Графа». Дэви оказался не страшный, может, потому, что она не увидела его глаз. Он стоял к ней спиной, распоряжался:
- …вылетим через две минуты… Сейчас, вы, смешайтесь с толпой, - он обращался к нескольким людям, замершим перед ним, - Севелл, ты – ведущий.
Сероглазый, круглолицый Севелл кивнул, и Граф вдруг обернулся:
- Ещё одна, - /он заметил её!/ – Севелл? – крикнул Дэви повелительно…
Диана бросилась бежать вниз по лестнице, обратно в архив, Хранилище… - и снова ступеньки, ступеньки, теперь вверх... Она ни разу не споткнулась, не задела никого из лежавших там, но то и дело запиналась, путаясь в широких юбках… - странно! – они ей вовсе не мешали ни в парке, ни раньше, в бою за лестницу... Когда она пробегала «старый» выход, пуля свистнула у правого уха, и охотница, запаниковав, бросилась не на улицу – вверх, на второй этаж, выскочила в коридор…
Осторожный Севелл не последовал за ней, испугавшись. Кабинеты здесь пылали. Она на одном вдохе, больно обжёгшем лёгкие, пролетела до центральной лестницы, ухватилась за перила, рванула себя вверх и тут вдруг столкнулась с Алексом…
- Алекс!!! – радостно крикнула она. И кричала ещё что-то, невнятное, глупое, такое же радостное, обнимая его.
- Дайна! Сумасшедшая… Откуда ты здесь? Как ты прошла мимо Дэви?
- Сама не знаю. Они… - вдруг голос охрип, отказываясь ей служить - слишком страшные слова предстояло выговорить, - …они были в архиве Ордена!
- Где они сейчас?
- В библиотеке, собираются уходить… Бежим!
- Стой! Подождём минуту. Пусть сначала уйдут они, - они прошёл мимо неё вниз, осторожно выглянул в пустой коридор.
- Ты их боишься? – она вдруг истерически захихикала. – Я… теперь тоже. А как же охотники, оставшиеся в Кардинской церкви против Дэви?! Мы тоже должны были справиться с ним… втроём! А там, в архиве… все, кто остался… убиты. Разорваны… Или застрелены…
Он холодно глянул на неё:
- Это шок. Пройдёт. Не бойся. Мы выберемся, – охотник двинулся вверх. - Всё уже кончилось. Скоро рассвет.
«Всё кончилось, - она закрыла глаза, глубоко вздохнула, медленно успокаиваясь. - Скоро рассвет…»

Алекс возвратился, неся кого-то. Диана пригляделась:
- Карл… Он… ранен? А Латэ?
- Знаешь, - ровно, медленно, - его голову я не нашёл…
- Что… там было? Я слышала перестрелку…
- Они сбежали вниз, - усмехнулся охотник. - Владыки прячутся за смертными, смертные – за рабами.
Они спустились на первый этаж. Здесь тот же ужас, только скрытый дымом: выломанные двери, забрызганные кровью колонны, тела убитых… Пламя пробиралось в крыло Академии… В этом аду бродила одна тень. Молодая женщина в подоткнутом, от этого странно коротком платье. Окутанная серым туманом, она была похожа на привидение. Вот она наклонилась к кому-то из лежавших, подхватила его под руки, поволокла к выходу…
- Спускайся! – задыхаясь в этом дыму, из-за спины крикнул Алекс. - Быстрее, быстрее!
Диана сбежала вниз, теперь узнала эту тень:
- Дара! Что… ты делаешь?!
- Спасаю тех, кого можно спасти, – тяжело проговорила Меренс, таща раненого по ступенькам. - Помогай…
Вместе они доволокли человека до тротуара, к другим, вытащенным Дарой прежде. Сделав последний шаг, Меренс без сил упала. Диана вгляделась в лицо того, кого они тащили:
- Незнакомый какой-то… Не наш… Они же все… из тех зверей, что напали, Дара!
- Они – люди, - с усилием ответила та, бессмысленно растирая копоть по лицу. - «Наших» раненых нет. Только убитые.
Она резко поднялась, но пошатнулась. Что-то грохнуло в крыле Академии. Перегородки в здании, истончённые огнём, рушились. А по ступенькам к ним спускался Алекс, неся Карла.

Чёрная длинная четвероногая тень, будто виденная прежде, прошмыгнула справа. Диана повернулась. Большая тощая чёрная собака неизвестной породы подбиралась к ним, щеря клыки. Дальше за ней ещё две, и на другой стороне улицы пять… или шесть… В их движениях была странная чёткость, словно они слушались чьих-то сигналов, но владельца не было видно.
Диана снова приготовила меч. Видимо, он ей сегодня ещё пригодится…
- Что это за стая?! – удивлённо выдохнула она.
- Не знаю! – напряжённо отозвалась Дара. Она помогала Алексу укладывать Карла. – Одна подбиралась к нам. Я её… ударила.
Диана глянула на разрубленное пополам рыжее тело невдалеке на мостовой и отступила на шаг, тошнота вдруг подкатила к горлу… Страшная догадка поразила её:
- Там хозяин зверей! – крикнула она охотникам. - С ними, с вампирами, хозяин зверей!!! Неужели они… правда?!
Чёрная собака подползала, скалясь, всё ближе. Диана угрожающе взмахнула мечом, но взгляд зверя её пугал. Перекрёсток улиц был пустынен, только далеко, у Красного моста, двигались какие-то тени.
- Эти твари разогнали здесь всех и не дают подойти к Академии, - заметила Дара, яростно разрывая остаток нижней юбки на длинные лоскуты.
Пламя ширилось, пожирая Академию изнутри. Древние стены цвета засохшей крови выстоят, но внутри будет пусто к утру. Вот новый глухой, долгий удар…
Алекс мотнул головой на здание.
- Уже у лестницы… центральной, - прошептал он. – Дамы, не ходите туда больше. Займитесь этими ранеными. Там становится опасно находиться.
Он легко поднялся по ступенькам. Диана вновь замахнулась на собаку, крикнула, но вышло недостаточно сильно, неуверенно. Зверь только громче зарычал. Охотница, не выдержав тупого, яростного, тёмного взгляда, отвернулась.
«Они не нападут, пока не будет дан сигнал… Не нападут сами… Они ждут приказа… Просто стерегут…» - убеждала она себя, но зубы стучали. От страха.
- Не бойся! – крикнула Дара. - Это – то же самое проклятие!
Диана не пошевелилась:
«Эта тварь голодная! Очень голодная!» -
- Дара!!! - отчаянно крикнула она. - Я… не знаю! Я – не - могу!!!
Она… отступала, бежала прочь… Дара кинулась ей на выручку, перехватила её меч. Диана опустилась на тротуар рядом с Карлом и только глядела вокруг, бессильно сложив руки.

В небе над Академией кружили тени огромных летучих мышей, пламя ярко заполыхало из окон, добравшись до крыла Ордена, искорки уносились к звёздам - небывалое, невозможное зрелище! «Защиты» нет, больше нет! – вдруг поняла, увидела она. - Как же?! Как?!!!» Опять мелькали перед глазами яркие разноцветные картинки: новые, странные враги, страшный Владыка вампиров… Они мучили её, но она сейчас была бессильна остановить их бег:
«Защиты» нет, больше нет! Ничего больше нет! Что здесь случилось?! Почему это случилось?! Когда это случилось?!» -
- Они расстреляли его, как Гесси, – тихо сказала она Меренс, а может быть, самой себе, глядя, как расплываются пятна крови по повязкам на груди и животе охотника. - Они, свободные от проклятия, смертные слуги Дэви… Это так…
(…нечестно…) –
- …Подло! – громко закончила она. - Подло! Подло! Я ничего не понимаю… Как сражаться против подлости?!
Вопрос остался без ответа. В последнюю тощую тварь «хозяина зверей» Дара запустила собственным ботинком. Алекс показался в дверях. Он вытащил кого-то на ступени и, ободряюще махнув им, вновь скрылся в здании.
Карл очнулся, открыл глаза.
- Диана… - она не узнала его голос - глухой, низкий, хриплый от боли. - Где сейчас Дэви?
Дара подскочила к ним.
- В архиве! – горько сказала Диана.
- Адора вывела… нескольких, - добавила Дара надломлено.
Диана, не зная, куда девать глаза, опять уставилась на здание:
(Ничего больше нет! Как это случилось?!)
И под туманом усталого оцепенения, наконец забурлила ненависть, ярость, боль…
- Почему нет «Защиты»?! – закричала она. - Как?! Она ведь «незыблема, вечна»! Все говорили это!
- «Защита» - клочок ткани, меньше ладони, - тихо заметила Дара. Диана яростно помотала головой:
- Краус всегда говорил: «Им не пройти «Защиту»! – всё равно потребовала она у Карла.
- Диана! Хватит, - почти злобно сказала Меренс.
- Первая бомба разрушила механизм, скрывавший «Защиту», - ровно сообщил охотник. - Вторая довершила дело… Прости. Мы не сберегли Её, - он облизнул пересохшие холодные губы. - Пить! Пожалуйста…
- Господи! – нервно, жалобно прошептала Дара, с отчаянием глядя на него. - Где я возьму сейчас воду?
Диана нащупала в складках юбки почти полный пузырёк воды из Источника:
- Вот, возьми. Здесь есть глоток.
Страшные тощие лохматые твари вновь окружали их. Диана замахнулась на ближайшую:
- Пошла! Прочь!! Отсюда!!!
Дара не дала Карлу выпить эту воду. Она только смочила ему губы. Диана видела, её пальцы тряслись, как у старухи.
Словно из какой-то другой жизни… Далёкий бой часов донёсся до них. Пять утра.
- Что?! Не может быть! – потрясённо крикнула Диана. - Когда я собиралась в рейд, било четыре… Часы врут!
Но по-прежнему тёмное и на горизонте небо, не потускневшие звёзды подтверждали: да, до рассвета ещё далеко.

Опять грохот, похожий на гром…
- Что ещё?! – устало возмутилась Диана, испуганно глядя на Академию. Из центральных дверей между колонн на ступени расползался дым. Грохнуло в крыле Ордена. Она замерла, обернувшись к входу… Новая мысль, страшная, запоздалая:
«Алекс… Долго не возвращается… Должно быть, зашёл далеко в коридор…»
Она долго вглядывалась в чёрные квадраты входа:
(Он… не… вернётся…)

Крик из парка был слышен даже здесь. Крылатые тени замельтешили в небе. Carere morte покидали Цитадель Ордена.
Диана повернулась к Даре, и вдруг заметила вдалеке, у конца крыла Ордена, человека. Наверное, он вышел через боковую дверь. Она бросилась к нему…
- Куда… Стой! – кричала вслед Меренс, Диана не слушала её.
Но, подбежав, она поняла, что обманулась. Это оказался… Тэго.
- Марк, - она и радовалась, искреннее, и всхлипывала, пытаясь умерить горькие рыдания. - Ты живой… А я думала…
- Мне повезло, - заметил он еле слышно. Рана, и правда, была лёгкой: пуля только чиркнула по виску.
Отсюда был виден парк. Диана заметила недалеко от ограды большую группу людей. Carere morte загоняли их в угол, против них встало несколько охотников. Командовала Адора Рете. Диана прищурилась: в толпе у чугунной решётки промелькнула знакомая фигура - круглолицый, сероглазый… Севелл!
- Они ведут нас… на смерть! – вдруг взвизгнул он, подскочил к герцогине сзади, ударил её, вроде бы несильно, рукояткой револьвера, но Адора упала, и, как по приказу чётко, carere morte отступили. - Видите, демоны бегут!!! Убьём этих, и они исчезнут! – его вопль подхватили многие голоса в толпе…
- Какой… спектакль, - прошептала Диана, всё ещё не решив, заплакать или засмеяться; губы жалко кривились. - Браво! Браво… - охотница вяло похлопала… Марк рванулся к парку, но она остановила его:
- Куда? Зачем?! Уже не поможешь… Только выбрался из ада, и уже рвёшься героически погибнуть, Тэго? -
Оставив его, бросилась к боковому входу, опять застыла, вглядываясь в тёмный провал, ожидая… чуда? Сказочные огненные птицы, несомненно, плод её фантазии, закружились перед глазами. Она вдыхала едкий дым, жадно глотала его горечь: «…Алекс?!» -
(Он не вернётся…)
- Не стой так, - Марк дёрнул её прочь, за собой. - Задохнёшься…

Они добрели до остальных. Всего четверо, оставшихся в живых.
- Где Эрик? – спросила она Марка. - В Академии я не нашла его.
- Я отворил двери Хранилища, и Гесси отправил его прочь, с книгами из архива. Лестницу на этажи защищали трое. Они долго удерживали тот выход из арсенала, должно быть, он успел скрыться…
(Значит, может быть, пятеро…)

Далеко на улице Славы показалась какая-то точка, быстро разраставшаяся в размерах: большой экипаж, запряжённый парой лошадей. Диана долго не верила своим глазам… Даже когда карета остановилась перед ней, а с козел соскочил Тони Гланс, она только отступила, заслоняя рукой лицо, растирая по щекам слёзы.
- По улице Славы мы прорвали оборону, - сообщил Тони и замолчал, не зная, что сказать, спросить… Диана равнодушно кивнула, обвела их компанию:
- Это все…
- Вся Пенна погибла, - сказал в ответ он. - Уходим. К Источнику.

…И carere morte заканчивали свой пир. Многие тени растаяли в облаках, снова став сном, но несколько теперь заметили их, подлетели, заплясали, дразня, перед глазами. Самая отчаянная вампирка сбила с ног Дару, сильным взмахом крыла ударив в лицо. Длинные четвероногие тени снова отделились от стен…
«Не страшно», - сама себя заверила Диана, подняла меч.
- Хиам… - то ли вздох, то ли хрип… Карл чуть приподнялся, только взглядом указал куда-то вдаль, на Восточный проспект, - Хиам… Хозяин зверей… -
У моста Макты, несколько Бессмертных наблюдали за отходом своих. Рядом с Графом стоял незнакомый, странный, худой, беловолосый вампир.
- Тони! – звонко крикнула Диана. – У тебя есть арбалет?
- Одна стрела, - они едва отогнали налетевших вампиров.
Охотница выхватила у него оружие, прицелилась…

Пальцы, час сжимавшие рукоять меча, плохо гнулись, плохо слушались. Арбалет плясал в руках. Её всю трясло, давно, крупной дрожью. Звёзды в небе кружились в вальсе.
- Расстояние слишком велико, - заметил Тони. - Стрела не долетит.
Дэви махнул своим рукой, преобразился. Владыка вампиров покидал поле битвы победителем…
Тогда она, не вздохнув, отпустила тетиву…


Дом Реддо.

…Ульрик замер, не отводя от неё глаз: «Лира Диос», - это имя звучало как музыка, не земная – райская. Высокая дама в странном готическом маскарадном костюме была серьёзна, даже немного печальна. И, когда она улыбалась, он понимал: то печаль святой… Она была прекрасна! – Руководитель миссии предыдущего Бала вампиров, леди во главе охотников, отважная и невинная!
То было начало бала. Тогда, только знакомясь с ней, он и не подозревал, что скоро светлый образ, живший (увы!) лишь в его воображении разобьётся на тысячу осколков и те, сверкая, сгинут в темноте…
…И туда же, в преисподнюю, обрушится весь его мир.

«Всё это очень мило, юноша, но я давно не охотник…» -
Лира Диос! – предавшая священнейший из обетов, смеющаяся над священнейшей из миссий!
Даже увидев крылатого льва, он не сумел и в мыслях назвать её: «carere morte», но, должно быть, презрение всё же отразилось на его лице… И сейчас, подходя к нему, она улыбалась также насмешливо и отчаянно как тогда, когда он разглядел знак её новых хозяев: бледное лицо, прищуренные быстрые глаза, напряжённые губы. Охотники замерли на ступенях, ведущих к церкви. Соланж нервничала, всё никак не могла открыть пузырёк со святой водой. Крылья Миры перед ними заслоняли их от врагов недолго. Ларгус бросился на неё, и две огромные летучие мыши взмыли вверх, вцепившись друг в друга. Лира Диос достала серебряный кинжал из чехла для флейты. Вампирка, прилетевшая с Ларгусом, преобразившись, взлетела под крышу церкви к забитому окну…
- Отступаем в церковь! – крикнула Серсея.

…Там Лита, опустившись на колени, повторяла за священником какую-то молитву.

Внутренний засов с двери давно был сорван. Лира Диос поднялась по ступеням, легко вошла в церковь вслед за ними. Бывшая охотница быстро, с кажущимся безразличием оглядела противников и молча ринулась вперёд, на них – с кинжалом. Таким бешенством пылали глаза одной, что все четверо отступили, почти синхронно окатили её святой водой…
Диос только улыбнулась, провела ладонью по лицу, словно умывалась. «У неё запах серебра…» - заметила она, и её смех зазвенел под сводами храма сотней ледяных колокольчиков.
- Кто ты, тварь?! – потрясённо прошептал Ульрик, всё ещё крепко сжимая вовсе не нужный пустой пузырёк.
Каролина Литус билась в окно наверху. Аркус, стоявший подле супруги, временами бросал тревожные взгляды туда. Уже трещали отрываемые доски…
«Ты дал мне щит спасения Твоего, и десница Твоя поддерживает меня», - Лита плакала сейчас, говоря это. Тоненькая Избранная – малышка дрожала, как свеча на ветру.
«Что это? – семнадцатый псалом…» - Латэ советовал почитать перед посвящением… «Щит Человечества пред созданиями Ночи», - вспомнил Ульрик, но «защита» не пришла. Впервые! Он был безнадёжно, отчаянно слаб перед этой странной Диос… «Кто ты, тварь?!» - она была за границами его понимания.
Лира бросилась на правый фланг, на иглы их кинжалов, не зная страха, не зная боли. Серсея, стоявшая там, не дрогнув, не отступив, взмахнула рукой и поранила бывшую соратницу. Лира охнула, схватившись за бок. Вампирка, покончив с окном, влетела под крышу храма, устремилась к Лите, но вдруг взвизгнула, рванулась под потолок, заметалась… Она билась о стены как гигантский мотылёк, будто слепая, найдя выход, вопя, умчалась, забыв о подруге… Новый страх гнал вампиров прочь. Дар обрёл настоящую силу.
Лира замерла, бледная как смерть, глаза остекленели, остановились на одной далёкой точке. Словно неведомая, небывалая боль пронзила её: посвящение совершилось! Очнувшись через мгновение, она ринулась прочь из церкви, но Ульрик преградил ей путь.
- Посвящение совершилось, - всё ещё плакала Лита. - Что мне теперь делать?! Теперь я могу исцелять???
- Проклинаю тебя!!! – закричала Лира Ульрику, с яростью глядя на подходящую к ней маленькую Избранную. - Проклятие на весь твой род!!! –
Эхо отразило её слова от стен множеством проклятий…

…В начале Бала в нём она пыталась найти союзника… Улыбаясь, она сулила помочь в их «миссии» - уничтожении Дара. Странная Лира Диос, не признающая ни Орден, ни Владыку. Одинокая, насмешливая, резкая… -
Но он сделал выбор. Другой выбор. Ведь Лита, Избранная, попросила о защите! Сейчас он старался об этом не задумываться… Подумать только, они осмелились пойти… против приказа! И он, и Соланж предпочли довериться гербу Посланницы Ордена… Но, всё же, как странно и страшно было читать осуждение: «предатель!» в её глазах… глазах Посланницы Владыки вампиров!!!
Да, сегодня ночью всё перевернулось с ног на голову…
(Гордись, охотник, ты не поддался врагу…
Вампиру…) -

«Обманщица! Лгунья! Предатель!» - но это – всё, что он мог сказать «леди Диос», узнав об истинном её прошлом от Серсеи и Миры. Другие, нужные слова не приходили:
(Проклятая тварь? Исчадие Тьмы?) –
И, поняв его слабость, Лира смело шагнула вперёд, отшвырнула его с дороги. Она увернулась от Соланж и выскочила за дверь, издеваясь, шепнула на прощание:
- Я ухожу, - только плащ взметнулся чёрным крылом… Его рука ухватила лишь воздух.
- Оставь её, - Серсея махнула рукой. - У нас теперь… величайшее сокровище…

Ульрик с благоговением узрел ту, что она указывала. Худенькая девушка в зелёном платье шла к ним. Муж поддерживал её? Нет! Скорее, удерживал… Огромная, невероятная сила толкала её вперёд.
Лита. Избранная. Совершившееся чудо.

…Он вовсе не думал ни о каком «Даре» и «Избранном», собираясь на этот Бал. Праздник нежити – лишь первая его миссия, первая битва охотника. Он и не надеялся стать свидетелем величайшего события со времён основания Академии…
- Дар у Ордена! –
Разум словно сорвался с цепи, от нетерпения дрожали руки. Новая миссия – величайшая из миссий! Отныне его судьба охранять Дар… Его и всех, видевших чудо этого преображения.
Все понимали это. Не сговариваясь, они окружили Литу. Не убрав оружие, напряжённо вглядывались в Ночь, расстелившуюся перед ними…
А Лита летела, не чуя под собой ног. Вот-вот унесётся ввысь, к звёздам…

Скоро они нашли Миру Вако. Ларгус бросил её в переулке близ церкви. Ульрик сейчас с отвращением глядел на неё: как он мог так обмануться в начале Бала?! Неулыбчивая Наставница скрывала клыки.
(Изломанные руки, обезображенное лицо. Человек, получивший такие раны, умер бы на месте).
Снова земля дрожала под ногами, грозя провалиться и увлечь его за собой. Посланница Ордена – carere morte! И Высшая, способная обращаться зверем, значит, убившая многих. «Чем они её кормят?!» - охотника охватило омерзение… Подходя, он усмехался:
«Я – охотник, мой рубеж единственный, первый и последний. Я стою на пути древнего зла, пришедшего, чтобы пожрать мир. Зло это не властно надо мной, не коснётся меня», - как обессмыслились для него сейчас эти слова! Оказывается, можно предать их и сметь нести герб Владыки вампиров! - Так стоит ли верить им? Оказывается, Цитадель, которой он клялся в верности, многие годы скрывала в своих стенах врага! - Так что стоит слово тех, кто поручился за него? А слово Главы Ордена?
Соланж и Серсея казались уверенными и спокойными. Их вера в Орден не пошатнулась. А он теперь не знал, чему и кому верить…
Он просто шёл за Литой, и света этой звезды было довольно, чтобы освещать путь...

Избранная склонилась над вампиршей. Ту, как всех carere morte, пугал светлый Дар, она отползла к стене дома и там затихла. Лита осторожно протянула к ней руку, будто успокаивала маленького зверька, и лицо Миры стало вдруг беспомощным, жалобным, по-детски доверчивым, открытым… Она сама потянулась к Лите…
«Я исцеляю» - прошептала Избранная. Слёзы до сих пор омывали её щеки.
Мира вдруг дёрнулась, снова отпрянула от Литы, не дав ей коснуться себя.
- Стой! – задыхаясь, взмолились она. - Не сейчас! Я же умру, став смертной, от ран! Я ещё буду нужна вам, как вампир…
Она пошарила рукой на правом бедре, изувеченные пальцы слабо шевелились… вздёрнула ещё выше подол платья и потянулась к чему-то, бывшему за подвязкой чулка. Ульрик опустил глаза, смущаясь и ненавидя: «Бесстыжие «дети Ночи»! Вампирша достала маленькую фляжку, открыла её зубами и долго, в полной тишине, глотала её содержимое.
- Что там? – полюбопытствовала Габриель.
- Кровь, - за Миру ответила Серсея, не беззлобно усмехнувшись.
- Идите, - велела Посланница Ордена, наконец оторвавшись от фляжки. Ожоги от святой воды на лице медленно затягивались.
- А ты?! – возмутились вдруг обе дамы-охотницы.
- Я догоню вас в конце улицы, - прошептала Вако. - Идите же!

Лита рвалась вперёд. Ей светлый чистый взгляд рассекал старую тёмную Карду как нагретый нож – масло. Она глядела на север - на Корону, венчающую Цитадель вампиров.
- Я пойду на Бал… - прошептала Избранная.
Ульрик замер в благоговейном восторге: Дар пришёл в Цитадель вампиров! Теперь он изгонит всю нежить прочь! Тень эта покинет, наконец, Карду!
Он рвался в бой. Он ещё не познал потерь.

Мира, как и обещала, скоро догнала компанию. Вампирше удалось восстановить облик, не пугающий людей, но не силы. Её руки дрожали, и взгляд был затуманен:
- Стойте! Куда вы идёте? На Бал?! Бал вампиров?!
- Я иду исцелять, - сказала Избранная.
- Там так опасно!
- Мы отсутствовали всей группой более часа, - заметила Серсея. - Представляете, сколько там сейчас новообращённых? Миссия Ордена проваливается.
- Но мы возвращаемся… с Избранной! – воскликнула Соланж. - Вампиры побегут прочь!
- И нарушаем традицию Бала, - вступила Габриель. - Для покинувших Бал до его окончания, двери Дома закрываются.
Герцогиня беззаботно махнула рукой:
- Я – хозяйка этого «Дома»! К тому же, разве я сказала, что мы пойдём парадным входом?
- Вампиры побегут, - вздохнула Мира, почти убеждённая, - но, всё равно, мы должны быть рядом. Не отходить ни на шаг! Вы понимаете?!
Они все согласно покивали.
- Идёмте же! – воскликнула Избранная, недовольная заминкой.
Как они могли удерживать Её? – Новое солнце вставало над Кардой…

(Величайшая сила с ними – кто им страшен?)
Это Дар ведёт их, казалось им…
А на самом деле – только безумная сказка кружила головы…

Веселье в доме Реддо было в самом разгаре: так далеко ещё до последней кадрили! Никто здесь, казалось, и не подозревал, какое великое событие произошло только что. «Вы вернулись», - радостно вздохнула герцогиня Тенер, одна караулившая их появление. Остальные собравшиеся лишь недоумённо проводили взглядами их странную группу. Только один молодой человек, преданно поглядев на герб Ордена, предложил Мире помощь. Ульрик заметил отсутствие некоторых гостей:
«Вампиры. Испугавшиеся Дара, удрали…»
Впрочем, Рикард Ларгус был здесь, и он ни на шаг не отходил от своей спутницы - дамы в чёрно-фиолетовом маскарадном костюме… От Лиры Диос!
Скоро охотник увидел первое чудо исцеления. Лита уверенно подошла к молодому Тенеру, сыну Маргариты, легонько коснулась его плеча, заглянула в глаза… Они замерли так на мгновение, а потом юноша упал, бесчувственный, но – живой…
- Она исцелила его! Будто он – новообращённый, - потрясённо прошептала Мира Вако. Она прижала руку к губам, задумалась, словно забылась…
Растерянный Аркус, не отходил от жены ни на шаг и то и дело обнимал её за плечи, будто кто-то пытался отнять его «сокровище», а он не отдавал. Лита всё рвалась куда-то: танцевать, кружиться, летать! Её новая сила кружила ей голову. Временами она казалась безумной даже безумному Ульрику.
- Нет! – вдруг воскликнула она, всплеснув руками. - Моей силы мало! Мало! Я не могу исцелить всех! Это – не то чудо…
- Дар способен вернуть в мир живых лишь слабейших или низших из Низших, - заметила Мира. - Только тех в ком много жизни… И, может быть, тех из Высших, кто хочет жить. Это когда-то говорил Владыка вампиров. И ещё: исцеление – выбор того, кого исцеляют, но многие довольны своей вечностью, и таких следует… убивать.
- Я не Та… - прошептала Лита.
- О ком она? – прищурилась Соланж. - Об Арденсах?
Вампирша недоумённо развела руками. Скупой, скованный жест. Что-то она знала, но боялась говорить.
Но Ульрик, кажется, понимал, что: Лита, юная, совсем ещё девочка, тоненькая как свечка, как спичка… – недолго ей гореть! Уже лихорадочный румянец блестел на щеках, часто моргали полные слёз, покрасневшие глаза - так её ослепляло собственное сияние. Отчётливо было видно, как бешено, на износ бьётся её сердце под тонкой кожей. Теперь охотники с новой тревогой смотрели на своё сокровище: Проклятый Великим вампиром Дар сжигал Избранную!
Лита и сама понимала, чувствовала это: недолго ей гореть! И рвалась – жарко, отчаянно к своей, неведомой другим, светлой цели… Она распахивала руки, словно надеялась так прогнать всю тень из этого дома, из этого мира. Разом…
Вдруг, заметив в его глазах тревогу о ней, она подлетела к нему, прикоснулась легко, одним дыханием:
- Ты сильный… Ты нёс бы мой факел долго, я вижу… Но, пока, должна я…
- Я только защищаю Вас, - прошептал он.

Тихо, неслышно на пороге комнаты возникла Лира Диос. Ульрик вновь преградил ей путь.
Внизу в зале зазвенели первые аккорды вступления к «Хрустальному» вальсу. Две девушки пробежали коридором, смеясь… Обычный Бал. Обычный дом. Обычные гости. А двое, не совсем равнодушных друг к другу, просто стоят в дверях, беседуют… Ничего сверхъестественного…
- Вы не понимаете, что вы делаете, - спокойно, сонно сказала Диос, вынимая свой кинжал из чехла для флейты, служившего ножнами.
- И что мы делаем, по твоему мнению? – с горячностью спросил барон.
Лира не ответила. Её лицо ясное, отрешённое, как у святой - он вновь помимо своей воли залюбовался ей. И она, заметив его взгляд, улыбнулась совсем так, как в начале Бала, когда они танцевали свой первый танец: милая робкая улыбка, очаровательные ямочки на щеках…
- Я хочу поговорить с тобой, - неуверенно призналась она, опустив длинные ресницы. - Мне нужно сказать…
- Как можно говорить с тем, у кого в руке нож?! – возмутился охотник, стряхивая наваждение… И бывшая охотница вновь широко распахнула прозрачные искренние глаза – зелёные озёра:
- Он серебряный, как и твой, охотник, - ровно сказала она, но послушно убрала кинжал обратно. И барон смутился, заметив инициалы « L. D. » на рукояти…
- Я знаю, вы исцелили Тенера… И я тоже больше не хочу быть carere morte, - Лира шагнула вперёд в комнату, к Избранной, и Ульрик схватил её за руку. Диос усмехнулась:
- Не пустишь меня? Я прошу об исцелении! – крикнула она, и Лита, конечно же, услышала эту мольбу:
- Иди же сюда… Не останавливайте её! – велела она охотникам.

Лира, улыбаясь, отстранила Ульрика, прошла к Избранной через всю комнату, сопровождаемая настороженными взглядами охотников. Даже Мира очнулась от своего усталого забытия и пристально глядела на «коллегу», недоумённо хмуря брови, словно силилась разгадать сложную загадку. Барон шаг в шаг следовал за бывшей охотницей, готовый предупредить, отклонить, отразить любое её движение. «Тревога, тревога!» - бешено стучало сердце. Он сжимал и разжимал кулаки, более всего ему хотелось вышвырнуть Диос прочь из комнаты… Но он позволил Лире дойти до Литы:
«Неужели и сейчас будет чудо? И эта будет исцелена? Вернётся той, которой он грезил, когда ещё не видел, только читал и шептал про себя имя - таинственную мелодию: «Ли-ра»? Неустрашимой и прекрасной охотницей?» -
- Стойте! – крикнула вдруг Мира. - Вы хотите исцелить её?! Я не хочу, чтобы её исцеляли!
- Она этого хочет, - заметила Избранная, и Вако сникла, замолчала, словно устыдилась своих слов, отвернулась, уставилась в зеркало на стене… Треснувшее зеркало: кто-то из гостей Бала уже успел полюбоваться своим отражением в нём...
Соланж и Серсея не выпускали из рук кинжалы. Лира остановилась в шаге от Литы, ясно глядя Избранной в глаза, руки расслаблены, опущены…
- Исцеляю, - радостно сказала Лита, трогая её сердце. Лира всё также улыбалась, она только чуть отступила назад, словно в поисках поддержки, и Ульрик робко коснулся её плеч, желая удержать… или обнять? Все звуки стихли, все огни погасли. Осталось биение проснувшегося сердца рядом, дрожание возрождённой жизни, похожее на огонёк свечи – на кончике тонкой золотой нити…
«Исцелена! Ещё одно чудо!» - его отражение беспомощно улыбалось, ловя взгляд Лиры. Ясная улыбка той застыла, глаза остекленели: перед ним в зеркале была маска боли. Вот Диос вдохнула воздух и согнулась, закричала – то было её второе рождение…
«Исцелена! Ещё одно чудо!» - Мира загадочно улыбалась своему отражению… Из глаз Аркуса, наконец, ушла тревога: главный враг его сокровища был побеждён! Соланж и Серсея опустили кинжалы, улыбаясь, как улыбаются, видя младенца…
- Лира Диос тяжело, сквозь стон выдохнула воздух. Она цеплялась за охотника, и он, более не раздумывая, бережно обнял её, его щека коснулась её огненных волос: «Исцелена…» Но – Творец! – какой холодный расчетливый взгляд прежней carere morte сейчас же промелькнул в зеркале, странно не оставив следа! Лира качнулась вперёд, на Избранную, будто лишаясь чувств, и Лита распахнула ей объятия. Ульрик осторожно придержал Диос, но не удержал, не успел удержать! Лира молниеносным движением – так кусает змея, достала длинный узкий кинжал из чехла для флейты и ударила Избранную. Заученное движение охотника: косо в солнечное сплетение, точно в сердце. -
И замерла, не отпуская кинжал, сжимая его рукоятку, машинально, испуганно, как на первом испытании…
(«Что дальше?!!» - обычно кричат здесь новички…)
Избранная качнулась, отступила назад, освободившись от кинжала…
- Ульрик! – вымолвила Лита. Её рука описала длинную дугу, закончившуюся на нём. – Ульрик… - она подавилась этим именем и тихо осела на пол. Аркус и Мира подхватили её.
Она была мертва.

- Ничего нельзя сделать, - прошептала Мира и отвернулась от Аркуса, не выдержав его взгляда. - Ничего нельзя сделать… Но…
Лира Диос проворно освободилась от его жалких рук и всё стояла, покачиваясь, над телом той, которую убила. Щёки разрумянились, волосы растрепались, грудь мерно, сильно вздымалась и опускалась. Она дышала, жила… Не воплотившаяся мечта – пробудившийся демон. Из-за стекла зелёных глаз глядело безумие. С кинжала, который она продолжала отчаянно сжимать в руке, капала кровь. Не тёмная грязь, что течёт в жилах carere morte – живая, человеческая, и серебро всё также поблёскивало из под разводов…
- …Но Дар не потерян, - медленно, чётко сказала Мира, триумфом сверкали её мёртвые глаза, когда она посмотрела на Лиру. - Я всё ещё вижу Его, Он у нас. Никому не уничтожить теперь Его! Бездна проиграла… - она тихо, ненавидяще засмеялась. - И… Диос, я тебя убью!
Лира мгновенно очнулась, бросилась прочь из комнаты вниз в залу, к танцующим, счастливо не ведающим, что творится у них над головами. Вампирша за ней. Но другие остались в комнате. Стальную графиню Бренн, похоже, ничем нельзя было сразить, даже, хотя бы, удивить: она холодно прибрала растрепавшиеся волосы Избранной, разгладила смявшееся платье…
- Лучше всего отнести её в склеп, - предложила она герцогине Реддо.
Соланж качнулась, ничего не ответила. Она и Ульрик были разбиты случившимся.

Чёрная ненависть, какой он не знал прежде, поднималась с самого дна души. Чёрные тени, гримасничая, плясали перед глазами. Он застыл на месте, даже не следил глазами, когда Аркус мимо него бережно пронёс мёртвую Литу. Серсея и Габриель, вслед за Фабером, покинули кабинет. Когда ушла и герцогиня Реддо, он и не заметил…
Сколько он стоял так? – не двигаясь, кажется, не дыша? Видимо, недолго… Потому что, когда дверь комнаты вновь отворила графиня Бренн, из залы донёсся всё тот же звонкий «Хрустальный» вальс.
- Какой долгий котильон, - заметила Серсея. - Дженивьер без меня успел найти невесту. Мисс Элеонора Шарп.
Ульрик проглотил холодный ком в горле. Губы его искривляла омерзительная змеиная усмешка, и он был бессилен её скрыть.
- Помогите мне, - тогда, мягко улыбнувшись, шепнула Серсея. - У меня здесь осталось одно неоконченное дело. Мой брат, Рикард.
Легко пройдя сквозь стену его взгляда, она заботливо, по- матерински приобняла юношу:
- Не принимайте дела Ордена так близко к сердцу, барон. Живите полной жизнью. Воротитесь к отцу… Ведь он сейчас призывает вас…

Ульрик почти не слушал, но послушно шёл за ней…

Охотники загнали в угол на свою беду не покинувшего Бал Рикарда Ларгуса. Кто-то, кажется, Серсея, ослепил его святой водой. Его пригвоздили к решётке в зимнем саду. Соланж и Серсея встали около на страже. Ульрик медленно, как во сне, достал свой кинжал.
- Скорее! – зашипела Серсея. – Сейчас сюда слетятся его рабы!
Но появились не рабы… Вновь, неслышно, перед ним возникла Лира Диос. Он сначала принял её за больное видение, но и дамы уставились не неё с нескрываемой ненавистью. Убийца Избранной… Бледная, напряжённая как струна, отчаянная, бесстрашная… Прекрасная как богиня… Она заслонила собой вампира и…
…Ульрик опустил кинжал…
- Я не позволю вам этого сделать! – воинственно крикнула безумная Диос. – Вы не понимаете, что вы делаете! Вы отправляете его душу прямиком в Бездну!
- Что?!!! – и он был бледен… и так по-прежнему беспомощен перед ней! - Ты!!! Ты ещё жива?! Зачем ты пришла?! Убирайся отсюда… тварь!!!
- Я умираю, Ульрик, - простонала Лира. – Я не умею жить… Ты ничего не понял! Мне нужно поговорить с тобой… Я хочу рассказать тебе… Только мы должны говорить не здесь…
- Лгунья!
- Я не лгала тебе! – она заламывала руки.
- Предательница!
Точно он ударил её. И, действительно, белый след чётко отпечатался на щеке:
- Я не виновата! Это всё Владыка… Меня обманули! Я… ненавижу его!!!
Он злобно рассмеялся, прошипел:
- Не лги! Вампир! Убийца!!!
- Я не убивала людей! – прорыдала Диос. - Никогда! Ради своей вечности – только жалкие капли! Спроси лучше, скольких убила ваша верная, вечная союзница?! Что он, Орден?! Убийцы, лжецы, предатели!!! Один ты веришь в священные обеты! Они… только пользуются тобой, ради своей выгоды! Как она, – Лира усмехнулась графине Бренн, - или Вако!
Ульрик покачал головой. Чёрные тени всё, гримасничая, плясали перед глазами:
- Ты убила Избранную!
Тогда ударил, теперь убил. Она дёрнулась, точно сама получила кинжал в сердце, не отводя от него остекленевших, безумных глаз, прошептала:
- Я никого не убивала. Умирают только carere morte… Её душа свободна, это не значит: «смерть».
- Да… какого чёрта?! – крикнула Соланж. Оставив начавшего биться вампира, свободной рукой амазонка всадила свой кинжал Лире в спину. Внезапно притихшая, обмякшая сумасшедшая сползла на пол ему под ноги… Ульрик мог продолжать ритуал.
- Per signum crucis de inimicus nostris libera nos, Deus noster, - ненужные, беспомощные слова. Они обессмыслились сейчас для него, как клятва охотника.

«Кто он? Зачем здесь?»

- In nominae Patris, et Filii, et Spiritus Sancti… - мёртвые слова на мёртвом языке – слабые, холодные, далёкие…

Лира Диос тихо спала на полу у его ног…
Вампир рассыпался прахом.

- Что здесь происходит?!!! – Герцог Реддо подошёл незаметно, неожиданно. - Что… это?! И…
- Это? – Только горстка пепла, - усмехнулась Серсея. - Ах, нет, это? – Труп молодой, красивой леди…
- Дорогой брат, - Соланж отвела его в сторону. – Никакой полиции… Помнишь тот Бал? Родители оставили тебя тогда в счастливом неведении…

Герцогиня возвратилась через минуту. Надменное лицо казалось бесстрастным, но Серсея, всё же, что-то прочитала в нём, сказала, успокаивая:
- Ты убила предателя, давно приговорённого к смерти. Она молила сама. Ты оказала милость…
- И сделала бы это ещё раз! – холодно отрезала та. - У меня сейчас встреча с герцогом Тенером… Слугам я сказала убрать её.
- Не надо. Давайте, я… - тихо предложил Ульрик.
- Да? – Соланж обернулась, и сейчас он заметил растерянность и усталость молодой герцогини. - Хорошо… Благодарю вас, сударь. Отнесите её в склеп. Слуга в саду вас проводит.

Он поднял её, вынес прочь из дома. Мысли путались… Печально поглядела на него мраморная девушка с барельефа над входом в сад, и он отшатнулся, вскрикнув. Ему почудилась насмешливая и беззащитная улыбка, милые ямочки на щеках и маленькие острые клыки.
Две тени впереди на дороге вели разговор, одна стояла поодаль.
- Я вижу: её Дар у вас, - грустно улыбаясь, быстро говорила Мира Вако Фаберу. - Я не знаю, как… но вы приняли Его от Литы таким же сильным… Но вы такой же, как она. Он сжигает вас. Вы сгорите как спичка. Очень быстро…
Аркус слушал её, закрыв глаза, губы чуть шевелились. Ульрик разобрал, что он шепчет:
«Моя Лита, моя Лита…»
- Аркус! Вы слушаете меня? – резко спросила вампирша.
- Да, - он очнулся, прищурился. Те же глаза, что у Литы: ясные, пронзительные, прозрачные. - Да… И я вижу, другие справились бы с этим лучше, чем я…
- Вы видите??? - её напряжённый голос дрожал. - Вы… можете… предположить, к кому после вас уйдёт эта сила? Кто… способен её принять?
- Ульрик??? - вдруг прошептал он, и лицо его потемнело. - Нет!
Ульрик, невольно дёрнулся назад, полагая, что его заметили подслушивающим. Но Фабер смотрел вдаль, куда-то сквозь него. Он был как лунатик, и вампирша грубовато тряхнула его за плечо:
- Кто будет способен принять ваш Дар???
Избранный усмехнулся, едва заметно и зло:
- Кто угодно… Я могу выбрать сам… Это будет волшебный подарок! А кого бы вы хотели видеть на месте… -
Третья тень выступила из тени деревьев. Барон узнал молодого человека, вызвавшегося помочь сегодня их миссии: он полночи ходил за леди Вако хвостиком. Сейчас Ульрик увидел в его руке чёрное дуло револьвера. Раздался выстрел. Мира не шелохнулась, когда Аркус упал к её ногам. Но, чуть помедлив, опустилась рядом, холодно, быстро зажала его рану ладонью…
Ульрик рванулся к предателю, видя одну цель - убить, не замечая, что дуло револьвера теперь направлено на него. Вако предостерегающе крикнула:
- Стой! – она обращалась к нему – не к убийце! – Он не carere morte. Или ты забыл клятву?
- Забыл, – с вызовом сказал барон.
- Уходите, - вдруг сказал человек с револьвером. - Ты слышала, Вако? У меня приказ убить здесь всех ваших, но слишком много мёртвых сегодня и без моего усердия. Давно не было такого кровавого Бала! Мы не станем убивать других твоих, если вы сейчас же покинете Бал.
- Кто ты?
- Поклон тебе от Владыки, Вако, - усмехнулся тот. - Ты сдашь нам Бал…
Мира не ответила. Она склонилась к самому лицу умирающего:
- Габриель, - холодно сказала, как приказала она.
- Габриель… - беззвучно. - И вампирша отняла ладонь от его груди, отворотилась от Аркуса, будто утратила к Избранному всякий интерес…
(Один ты веришь в священные обеты! Она… только пользуется тобой, ради своей выгоды!)

- Диос мертва, - равнодушно сказала Мира, заметив Лиру, и опустила ресницы, напрочь скрывая глаза и чувства. - Жаль, что не я это сделала.
Она быстро, брезгливо отряхнула ладонь. Кровь Избранного обжигала её как святая вода, как кислота…

Ульрик оставил эту группу, продолжил свой путь. Он миновал круглый прудик и скоро очутился у склепа Реддо. Дверь в гробницу была открыта. Какая-то тень со свечой двигалась там, внизу… Наверное, слуга герцогов.
- Куда положить её? – мрачно спросил барон слугу о своей невесомой, но нелёгкой ноше. Человек растерялся, пожевал губами, но всё-таки сообразил:
- Что, ещё одна? Ну и ночка сегодня! Неужели и здесь маниак объявился, как в Лондоне? Ещё на прошлом Балу люди пропадали…
Ульрик не слышал его, вновь погрузившись в свои мрачные мысли. Вслед за слугой он прошёл в какой-то зал, положил свою ношу на холодный мраморный пол.

Лицо Лиры всё ещё было прекрасно. Кожа белее мрамора… Тёмные припухшие губы по-прежнему улыбались… загадочно, завлекающее… насмешливо:
«Щенок! Глупец! Ты проиграл, охотник! Ты оказался слаб!»
- Идите, господин, идите, - бормотал за его спиной человек. Свеча в его руке дрожала, воск капал на белый пол. - Идите… Я о ней позабочусь…

Но он продолжал смотреть вниз, на неё:
Лицо спокойное, отрешённое как у спящей. Только брови страдальчески приподняты: должно быть, мучительный сон ей сейчас снится! Лира Диос мертва…
(Её душа свободна, это не значит: «смерть»…) –
Нет, довольно! Он опомертью кинулся из склепа, точно за ним гнался призрак:
«Отвратительная, мелкая, чёрная, лживая душонка! Смерть стала милостью для тебя, Лира Диос!»

Очнувшись в парке, он повернул было обратно… Какая неведомая сила до сих пор тащила его к ней?! Но дверь склепа оказалась заперта.
(Да, полно, был ли он там, в склепе?)

Ульрик возвратился на Бал. Здесь юношу ждало очередное потрясение: послушавшись того с револьвером, охотники покинули Бал! Куда-то исчезла и Габриель…
Он обхватил голову руками… Потом рассмеялся: они сбежали! Сбежали!!! Оставили его… Оставили Бал вампирам!!!
Ожидавшая его герцогиня Тенер торопливо зашептала:
- Они отправились в Дону… Втроём… Здесь осталась графиня Бренн… Она должна была сообщить вам: уходите! Здесь серьёзная угроза вашей жизни… Вы догоните их на вокзале… Сейчас, прежде всего, Дар…
- А где Серсея? – машинально спросил Ульрик.
- Она убита. Вернир сказал, её буквально растерзали… Вампиры… Она напрасно доверилась Элеоноре Шарп! Я говорила ей…

Они стояли у балюстрады на балконе. Внизу в кадрили сходились и расходились пары.
- Так значит, Орден бежит, - снова засмеялся барон.
Чёрные тени тянулись из углов, окружали гостей Бала… корчили ему рожи, безумно хохотали, и ледяным колокольчиком в этом гоготе и гаме вновь и вновь звенел смех той, что лежала там, на холодном полу склепа, не более живая, чем белая девушка на барельефе…
- Уходите, Ульрик! - молила Маргарита Тенер…
Он только яростно помотал головой, ничего не говоря. Часы бальной залы показывали шесть утра. Мир пробуждался ото сна… Как и он… Но тяжек был его сон этой ночью! Священная миссия обернулась кошмаром. Эта Ночь для забавы перевернула его мир с ног на голову и, посмеявшись, отбросила его прочь, как ненужный сор с дороги - ты, щенок, тщился победить Проклятие? Избранная! Лита! - Погасла единственная звезда, освещавшая ему путь. Теперь вокруг был мрак. Он узнал рождение и смерть надежды. Он увидел изнанку ожившей легенды на дне холодных зелёных глаз…
…А чёрные тени всё плясали и плясали…
Избранная, Лита... Её прозрачный образ вдруг встал перед глазами – отражение свечи. «Лишь призрак», - поторопился уверить он себя, и огонёк погас. Но последняя яркая вспышка пламени на миг отогнала тьму, и всё внезапно стало ясно:
«Проклятие везде. Оно прячется в сотнях щелей, оно таится в умах людей. Есть пещеры и тайники, куда вовек не проникнуть Солнцу… Это проклятие можно истребить… только мечом!» -

Бал вампиров с уходом Дара превратился в пир вампиров. Давно carere morte не выпадало такой удачной ночи! Вот пробежала мимо совсем юная новообращённая, не старше шестнадцати лет… Другой, молодой господин, фланировал под руку со смеющейся дамой… В смехе охотнику почудился вызов. Молниеносно он ринулся в комнату, ту, где исцелили Лиру Диос, схватил со стены оружие, замеченное ещё тогда: тяжёлый холодный верный стальной клинок.
Он догнал пару в одном из тихих боковых коридоров. Резко взмахнув рукой, одним ударом отрубил вампиру голову, и она покатилась по ступенькам, глухо, отвратительно стуча. Но этот стук сейчас успокоил его. Также медленно, холодно билось сейчас его сердце.
Дама отскочила, настолько испуганная, что даже не взвизгнула. Она вовсе не была carere morte, но он лишил жизни, заодно, и её: она сама шла с вампиром! Она смеялась, улыбалась ему! Она уже была проклята!
- Что вы делаете?! – в ужасе закричала герцогиня Тенер, увидевшая эту расправу. - Ах, что вы делаете!!!
- Убиваю вампиров, - мрачно ответил Корвус, чёрным рукавом стирая чёрную кровь с меча. - Кто же будет это делать, если все бежали?! Вы видите, сколько их здесь?! Хорошо бы спалить весь этот дом!
- Но вы убили… человека!
- Те, кто идут за проклятием – также мои враги! – отрезал он.

В последний час Бала он стал палачом carere morte. Один, он был силён, хитёр, непобедим. Его взгляд разил как серебряный кинжал, вампиры замирали в страхе, не смея ни пошевелиться, ни отвести глаз. Но всё отчаянней сверкала молния его меча: он сражался с многоголовым чудовищем, и конца этой битве не предвиделось. Он понимал, что не успеет очистить этот дом от зла до утра. Нежданное спасение пришло перед последним танцем:

…Ульрик вновь стоял на балконе, озирая поле битвы. Многие, многие, пьяные своим веселием и своим безумием кружились внизу, ликуя, празднуя грандиознейшее начало недели нежити.
Герцог Реддо с молодой дамой в красном бархатном платье остановился рядом.
- Вы ведь из шайки моей сестры? – заговорщическим шёпотом спросил он. - Моя невеста, баронесса Филиппа Асто, - /девушка вежливо склонила голову/, - надоумила меня сделать гостям сюрприз. Смотрите!
И громким, звонким голосом он объявил с балкона:
- Бал окончен!

Свет в зале погасили. Слуги герцога действовали чётко, точно: шторы, закрывавшие окна, упали, и они тотчас же распахнули рамы. И вдруг лопнули стёкла, пролились на паркет дождем осколков…
Внутрь хлынул целительный солнечный свет, не искажаемый ни лампами, ни стеклом. И многие, многие чёрные тени, упившиеся этой ночью чужими жизнями, рассыпались прахом.
- Что?! – изумился Ульрик. - Только седьмой час… Откуда солнце?!
- Вы правы, здесь оно бывает около восьми. Филиппа посоветовала перевести часы, - сообщил герцог, с удовольствием озирая зал Бала, закончившегося мгновенной яркой вспышкой, - и Соланж пришла в восторг от этой идеи...
- Вы не боитесь мести?
- Я давно осведомлён о том, что творится в Карде в ночь с тринадцатого на четырнадцатое декабря, – молодой Реддо, строгий, как и его отец, усмехнулся. - Девятнадцатый Бал вампиров следовало бы объявить «Нетрадиционным» Маскарадом нежити… Никто не соблюдает обычаев! Так что остаётся делать хозяевам Дома? Мы с сестрой, ради собственной безопасности, должны были быть нейтральными в этой битве, но, после выходки герцогини, семейству Реддо всё равно придётся покинуть Карду, - он вздохнул… с печалью, но весьма довольный собой. - Так что, я «закрыл глаза» и нарушил последнюю традицию: Девятнадцатый Бал Карды закончился на рассвете!
- Мы думаем поехать в Дону, - вступила баронесса Асто. - Герцогиня Реддо уверяет, что там безопасно.
- Вовсе нет, – уверенно сказал Ульрик. - Наша Цитадель подточена изнутри. Это проклятие везде, - он обернулся к Реддо. - Вы отчаянно смелый человек, герцог…

…Ульрик покинул Бал вампиров один и шёл, не торопясь. Ночной мрак растерзало солнце, но оно бессильно было изгнать мрак из его души. «Нарекаю себя «палачом», убийцей вампиров, - шептал он. - Я - истребитель древнего зла, пришедшего, чтобы пожрать мир… Зло это хитро, многолико и скрывается под многими масками… Оно изъязвляет серебро и таится от солнца во тьме… Но я изрублю его железом и сожгу огнём…» -
Из дома Реддо он захватил с собой меч…

 » Часть 8 Цитадель.Глава 28

Часть 8 Цитадель.

…Сегодня он весел. Весел и немного рассеян. Он сыто, благодушно улыбается дамам, пока кружит их в танце.
Девятнадцатый Бал вампиров! Древний праздник нежити…
Он прислушивается к скрипу обуви, шелесту юбок по паркету. Он следит за всеми беседами, ведущимися в этом зале: вот одна звенит, торопится, едва начавшись, другая, ворча, еле волочится, утихает… Эта музыка занимает его куда больше, чем грохот оркестра. Не спрашивая имён, не помня лиц, он знает здесь всех. Видит их прошлое, настоящее и будущее. Он не упускает из виду ни один взгляд, ни одну улыбку. Он управляет ими. Они, гости Его Бала – его куклы. Они, все, в его вечности.
Он вдруг снисходит до двух вампиров, тихо шепчущихся рядом:
- Я могу обратить вас пылью, господа, сию же секунду, - шепчет он, равнодушно скалясь.
Тенер и Меллис делают вид, что не расслышали. Ему всё также скучно, и он поясняет:
- Я – Старейший…

…Он – Старейший. Он ищет. И здесь, и сейчас, как всегда… Ищет и опять находит! - Его жизнь, теперь, чужая, давно чужая… Как отнять, как вернуть себе?! Он не знает, и, значит, никто не знает. Всё, что он может: убить, снова убить… очередного наглеца, вора, щеголяющего в украденном. Но сегодня он сыт кровью. Сыт и весел. И даже эта старая ярость утихает.

…«Хрустальный» вальс! – объявляет распорядитель, но он оставляет свою хрустальную белую даму, покорную, послушную подругу, знающую своё место в его вечности. Он обращает внимание на деву, только что зашедшую в дом. Носящая его герб, отмеченная Бездной. Странный грустный Арлекин. Её взгляд больной, безумный, она ступает осторожно, прямая как палка. Точно пронзенная копьём… Он знает, отчего это:
Охотники скрываются в одной из комнат второго этажа. С ними Дар, с ними – новое маленькое солнце, пронизывающее всю залу, всех carere morte здесь своими лучиками…
Один он спокоен. Этот свет слаб. Это - не тот свет, что мог бы сжечь Его. Да и… есть ли… такой свет, такой Дар?
Он один здесь Бессмертный. Он один здесь – Бог.
- Леди, что за герб у вас на костюме? Кем вы посланы?
- Знак Владыки, - с усилием говорит девушка. Она, не замечая того, ломает руки, губы закушены. Он с состраданием глядит на эту сломанную, брошенную фарфоровую куклу:
- Что с вами леди? – он замечает длинный порез у неё на боку, животе. Его ноздри трепещут. - Вы… ранены?
- О, это пустяк! - стонет его юное, невинное дитя, carere morte.
«Какая боль! Теперь больно постоянно… Это… Бездне больно? Избранная здесь… Поздно, Лира… Ты виновата… Ты увлеклась своей местью и забыла о своей Службе… Теперь ты разделишь боль Бездны, своей Госпожи!» -
Он усмехается, ловя эти её мысли… Не уходит. Он… размышляет.
- Он не пошёл со мной! Ульрик не пошёл за мной! - снова стонет она, -
«Фанатик! Фанатик!!! Ненавижу!!!» -
Её сердце до сих пор бьётся, сопротивляется. Разум давно принял безумие, но оно не желает принимать Бессмертие… -
«Ненавижу!!! Ненавижу этот осуждающий взгляд! Он ничего не понимает! Ничего не поймёт! Почему-то важно успеть объяснить ему… Но как?! - Больно… Больно говорить… Больно просто смотреть…» -
Она всплёскивает руками, опять отчаянно смотрит наверх, на балкон. Вот хлопнула дверь… За ней – звонкий смех Избранной…
- Идите к ним, - говорит он, и она в изумлении поворачивается к нему, и, теперь, наконец, видит его, впервые. - Вы одна не бежите, Лира. Вы сильны, очень. Вы сильнее многих carere morte. Вы почти как они, люди, смертные. Идите к ним. Убейте их Избранную, и вам не будет больше больно. Будьте хитрой. Попросите об исцелении.
- Исцелении??? – шепчет она. Буря чувств бушует на лице, и он, чтобы махом отсечь все ненужные, хватает её кисть, сжимает в своей горячей ладони:
- Не бойтесь. Ничто не разделит вас с Госпожой.
«Ты принадлежишь Бездне. Ты знаешь это. И ты сама оставила себе только этот путь. Никакой другой дороги! Что найдёшь ты в мире людей? Прощение? Любовь? Ответь сама, может ли быть прощение таким, как ты? Кто сможет любить тебя, не губя себя? Ты – часть Бездны, это не отнять, не убрать, НЕ ИСЦЕЛИТЬ…»
- Да… - вздрагивает, соглашается она. Её разум затихает. Она вновь засыпает… Да-да, милая, уже не должно быть больно… Так больно! Забудь мир… Забудь себя опять… Знай одну цель…
Начинают медленное кружение пары. И он вовлекает её в общий круг. Вертит волчком… Она – его стрела. Тетива поёт… Цель близка.
«Разве ты ЖИЛА когда-нибудь? Ты только играла, наблюдала… Что она может вернуть тебе, глупая девчонка, не замечающая никого вокруг – так её ослепляет собственное сияние?! Тебя нет. Тебя и не было никогда. Ты знаешь это. «Кто я?» «Когда я была?» «Зачем я была?» - Никто. Никогда. Ни за чем. Ты – пустой сосуд. Ты обретаешь полноценность, лишь пуская в себя Бездну. Без Неё, без Её воли, Её власти, Её приказов ты - ничто. Тебя нет, и нечего бояться. Исцеление – условность. Иди. Убей. Бездна хочет этого! Чувствуешь Её боль?! Бездна молит!» -
Лира Диос уходит. Убегает. Его стрела летит…

…Бал гремит! Его Пир продолжается. Он любуется ими, своими детьми, но вот внезапно распахиваются окна, и они, его тени, замирают. Солнечный свет щедро проливается на пол. Его это… смешит. Он смеётся, щёлкает пальцами, и стёкла в окнах рассыпаются дождём осколков. Не жаль. Не скучное завершение праздника. У него и без этих - довольно теней, довольно отражений…
Он чувствует свою власть. Совсем как в первый раз, когда его упрекнули в расточительности. Посмеиваясь, он уходит. Он дома, в Цитадели…

Глава 28

Немолодой проводник с сочувствием смотрел на их троицу.
- Возвращаетесь с Бала? – всё же поинтересовался он.
Герцогиня Реддо нервно поправила причёску. От последней к рассвету, впрочем, мало что осталось. Диадема сгинула… Из их троицы она одна переоделась в дорожное платье, у двух её спутниц из под пальто предательски выглядывали края неуместных здесь пышных бальных платьев.
- Да, - холодно сказала Соланж.
- В столицу, - сочла нужным добавить Мира. И тут же удостоилась его внимательного (особого!) взгляда: может быть, из-за неестественно бледного даже в призрачном утреннем свете лица, может быть, из-за новеньких шрамов, её лицо украшающих… Но эмблема Ордена на её платье, видимая благодаря предусмотрительно распахнутому пальто, успокоила этого, уже, без сомнения, видавшего последствия декабрьских Балов Карды, человека.

Отсюда открывался великолепный вид на Цитадель вампиров. Погрузившись в мягкий серо-синий предрассветный сумрак, Карда дремала… Или только притворялась? Неверный утренний свет скрадывал все очертания, туман приглушал все звуки. Невозмутимо белели зубцы Короны. Крайний справа – дом Реддо. Там, должно быть, уже закончился Девятнадцатый Бал вампиров, полчаса назад гости заплелись змейкой в финальной весёлой фарандоле…
Мира вздохнула, закрыла глаза: ночь кончилась, и она всё ещё жива. И она возвращается в столицу. С Избранной.

Габриель подошла незаметно, тихо встала рядом. В белёсом, ещё вовсе не солнечном свете она казалась совсем юной, почти девочкой. Почти как Лита… И то же маленькое солнышко: свет, слепящий её бессмертные неживые глаза – до сих пор велико было пламя, зажжённое первой из избранников страшной Ночи!
- Жаль, - притворно вздохнула Габриель, - научную работу мне, видимо, не доведётся теперь закончить… - Избранная улыбнулась, её глаза хитровато блестели. - Впрочем, это к лучшему, давно не могу похвастаться особенным научным рвением…
- Вы не проходили посвящение и не обязаны идти дальше с нами, - холодно, спокойно разъяснила Мира.
- Значит, - Габриель лукаво поглядела на неё, - прибыв в столицу, я немедленно пройду посвящение… Только попробуйте мне отказать! Это грозит стать самой большой авантюрой в моей жизни, потому что в Мемфис, как я понимаю, мне уже не вырваться. - Она склонилась к Мире, коснулась её руки, и вампирша отпрянула в сторону. Даже сквозь перчатки знакомая боль - тысячи маленьких иголочек:
- Что для Ордена Дар? Оружие?
- Это не мне решать, - устало сказала вампирша. - Пусть думает Латэ, Глава Ордена…
Габриель разочаровано замолчала, обдумывая новые вопросы. Недавно прошедший снег облеплял её волосы, воротник пальто. Её губы побелели. Должно быть, и ей сейчас было холодно.

Мира давно обхватывала руками плечи, точно мёрзла. Да, она возвращается в столицу. С Избранной. Она выполнила свою клятву. Она нашла Дар. Эта клятва, её Слово огнём освещало путь перед ней во всю эту предсказанную, великую ночь, сжигало весь хлам на пути, чтобы она могла бежать быстро, не задерживаясь, не останавливаясь. И без звериного обличья она была крылатой… Удача улыбалась ей.
…Но сейчас все таинственные силы, её спутницы этой ночью, покинули её.

Серо-синий предрассветный сумрак всё светлел. Скоро солнце робко глянет на холмы Сальтуса из-за Пустоши. Слабое, притворяющееся не опасным зимнее солнце…
…Что-то тревожило её… Какая-то горечь… - странно горький воздух! – перехватывает горло… Странная… неуверенность! – она не знала её прежде, когда летела вперёд, ясной прямой дорогой. Сейчас же не разглядеть впереди и вытянутой руки: должно быть, с восточных озёр пришёл этот холодный туман… Тревожно… и даже сознание выполненного обета не даёт ни радости, ни покоя…
…Словно она, бездомная, одинокая, стоит сейчас на самом высоком, Лысом холме Сальтуса, продуваемом всеми ветрами…
Проводник коснулся её плеча, доверчиво сообщил на ухо:
- В третьем вагоне едет одна компания, - слово «компания» он подчеркнул, выразительно посмотрев на её герб. - Пятое купе.
Посланница Ордена кивнула, чуть улыбнувшись:
- Благодарю за помощь. Мы навестим их в пути.

- Я полагаю, небо не затянется снова тучами за полчаса, - беззаботно сказала Соланж.
- Небо будет чистым… Зачем вам?
Герцогиня не повела бровью:
- Я и Филиппа уговорили брата нарушить последнюю традицию Бала. Часы переведены. Бал закончится только через полчаса.
Вампирша улыбнулась, но лицо осталось мрачным:
- Я впервые радуюсь солнцу.
Последней из пассажиров она зашла в вагон, и поезд тронулся.

В своём купе дамы задёрнули шторы. Но спать не легли.
- Тяжёлая выдалась ночь, - отметила Мира, чтобы как-то начать беседу.
- Не то слово! – воскликнула эмоциональная Соланж, чёрные брови, хмурясь, сошлись на переносице. - Родители предупреждали меня об этом Бале, но такого я не ожидала! - Тише, она призналась. - Я, всё же, всё ещё не верю, что это был не сон…
Габриель согласно кивнула. Улыбаясь, заметила:
- Для меня она стала куда большим потрясением! До событий в церкви я полагала себя участницей странноватой, но безобидной игры. Но, может быть, пресыщенная аристократия Карды только так и развлекается в эту набитую древними традициями ночь? – думала я…
- В принципе, вы были весьма недалеки от истины, - усмехнулась Мира.
Говорить о Даре с ними, сейчас, она вовсе не хотела. Сейчас о Нём следовало молчать. Дар, обретя силу, дал ответы на старые вопросы, но задал столько новых! Тёмные громады, незнакомые, неизвестные никому прежде показались в сгустившемся к утру тумане…

- Расскажите про Академию, - сейчас попросила Избранная Соланж, и, слушая рассказ герцогини, Мира почти задремала. Всё же, по его окончании, сочла нужным предупредить:
- Вы долго не были в столице. Сейчас в Доне опасно… Дэви захватывает столицу. Он узнал многие тайны Ордена от Лиры Диос!
- Я-ясно… - прошептала Габриель и ничего больше не добавила. Опустила таинственные блестящие глаза…
- Возвратившись после учёбы в Карду, я возвратилась к обычной светской жизни, - рассеянно сказала Соланж. - В Цитадели вампиров действовать как охотник – безумие. Да, я давно не сообщалась… с Орденом, - в её глазах теперь была тревога, впрочем, лёгкая, почти незаметная. - Что с нами будет… в Доне?
- Не беспокойтесь о нарушении приказа, - поторопилась успокоить её Мира. - Как я сказала, я возьму вину на себя, - сообщила она и вновь поперхнулась взглядом Реддо… Герцогиня и сейчас не намерена была ей уступать!

Соланж покинула купе, и Габриель тут же вскинула голову:
- Так вы надеетесь с моей помощью выиграть войну? – резко спросила она.
- Войну? О чём вы? – прищурилась Мира.
- Вы сами обмолвились, что в Доне неспокойно… Избранный – единственная ваша надежда…
Вампирша возвела глаза к потолку, усмехнулась:
- Не тревожьтесь, Габриель. Избранная свободна в своём выборе. Ничто не обязывает вас участвовать в этой войне.
- Ничто… - проворчала Риват. - Меня обязывает мой новый талант… Мой Дар.
«Мой Дар, – отметила Мира про себя. – Хорошо. Очень хорошо…»
- После смерти Аркуса эта сила почему-то выбрала меня, - продолжила Избранная размышление вслух. - И, значит, теперь это – мой «крест»… до смерти.

Мира кивнула. Она внимательно, доброжелательно смотрела ей в лицо, не отводя взгляда, будто бы слушая.
- Знаете, как я поняла, что «избрана»? Я разговаривала со знакомым, когда эта сила нашла меня. Сердце будто встало на миг. А потом я вдруг поняла… что замечаю вампиров! Я увидела ваше проклятие! Carere morte оказался и этот мой знакомый… Мы отскочили друг от друга, как одноименные полюса магнита!
- Не пугайтесь. Таков ваш Дар. И вы, Габриель, выбрали верный путь.
- Что я говорю! – прошептала Избранная. – «Carere morte»! «Дар»! С вашими сражениями, погонями, чудесами за одну только ночь я совсем забыла о нормальной жизни… А ведь 15-го я собиралась доставать билеты обратно в Мемфис!
- А вас ждут там?
Габриель смутилась:
- Никто. В Институте Истории Египта меня всегда называли «сказочницей», - заметила она и вдруг звонко, хоть и нервно, засмеялась…
- «Чудеса», «сказки»! Вы не в сказку попали, Габриель! И нет никаких чудес… Вампиров убивает химическая примесь, содержащаяся в нашей воде, и лучи невидимой части спектра солнца. Причём не все carere morte к ним одинаково чувствительны… Молекулы серебра парализуют нервную систему и препятствуют быстрому заживлению ран: от серебра у всех нас остаются шрамы. А личная «защита» охотников – не более чем полезная психическая установка. И её пределы у многих весьма ограничены… Ну, что скажете теперь?
- Это довольно интересно…

Возвратилась Соланж, сообщила:
- Я была сейчас в ресторане. Мы можем пойти туда. Габриель, как вы себя чувствуете?
- Хорошо. Мы достаточно удалились от Карды, - Избранная снова прищурилась: знакомый пронзительный светлый взгляд. - Здесь… в поезде… с нами… едут и…
- Carere morte, здесь? – тихо спросила герцогиня в радостном предвкушении охоты. Охотница стыдилась вынужденного бегства с Бала.
- Да. Два вагона от нас…
- Третий вагон, пятое купе. Да. Мне говорил проводник, - быстро сказала Мира. - Сколько их?
- Трое…
Дамы переглянулись, едва ли не разочаровано: «Мало! Сейчас им этого было мало!»

Вечером Мира всё же, уступив усталости, уснула. Карда давно скрылась за холмами, давно герцог Реддо объявил с балкона: «Бал окончен!»… Но в её голове всё ещё звенели хрустальные колокольчики «Хрустального» вальса, и ритмичный стук колёс вагонов сбивался в ритм короля танцев…

- …Что вы, леди, всё молчите? – интересуется её партнёр, незнакомый немолодой господин в красной мантии…
Мира молчит…
…Надо отдать ему должное, танцует он великолепно. Мира почти… летит…

- …Просыпайтесь, - Габриель легонько дотронулась до её руки. Простое прикосновение – ожог. Мира открыла глаза:
- Мы в столице?
- Вот-вот прибудем, - бросила Соланж, натягивая тёплые перчатки.

Хмуро, неприветливо встретила их Дона. Снегом и ветром… Дамам на удивление долго пришлось искать извозчика. Наконец они покатили на Восточный, к Академии.
Габриель было… нехорошо. Она жаловалась на лёгкие не по погоде ботинки и пальто. Но Мира понимала, что причина совсем не в этом:
«Неспокойно сегодня в Доне. Тревожно…»
(Что-то не так. Что-то случилось).
Её утренняя тревога здесь, сейчас, усилилась во сто крат. Мира куталась в полог, надеясь спрятаться от подступающего страха…
…Но его холодные быстрые пальцы уже гладили кожу…

Не радостна была и герцогиня. Соланж пыталась спрятать свой страх за разговорами… Но беседы не получалось.
Улица Греди, как всегда, казалась бесконечной. Далёкие огни на набережной Сермы по правую руку подмигивали, успешно заменяя не видимые сегодня за тучами звёзды.
- Вас не было в доме, когда огласили результат жеребьёвки, – вновь начала Соланж с наигранной беззаботностью. - Судя по вашему вполне счастливому лицу, держу пари, вы не знаете, что Двадцатый Бал вампиров принимает Дом Вако?
Мира охнула, потом засмеялась, но ответить ничего не успела… Извозчик вдруг обернулся к ним:
- Дальше не поеду. Опасный район.
- Центр города?! – изумилась Габриель.
Но, как ни старались дамы, им не удалось вырвать у него ни слова более.

Десять минут спустя они подходили к парку. Здание Академии едва угадывалось за деревьями. Но Мира поняла: «Что-то не так», едва промелькнули тёмные провалы окон…
Здание темно и пусто. Но не так, как обычно.
(Цитадель Ордена мертва).
…Это обман зрения, конечно же, обман зрения… Она устала, ей давно необходимо поесть, выспаться… Или это уже сон? Ведь не может…
(Цитадели больше не существовать…)
Свежий снег покрывал дорожки парка, землю между деревьями. И ни единого следа. Странно… Страшно. Что там, под этим белым снегом? –
Ноздри вампирша трепетали:
«Грязь. Отпечатки множества людей. Кровь. Много крови».
Они подходили ближе… Нет, не сон, не сон! – Явь!
Здание черно и пусто. Выгорело дотла. Одни стены. Когда?! Что здесь случилось?!
- Что здесь случилось?! - спросила Соланж. Голос герцогини дрожал. - Когда?! Зачем вы привели нас… сюда?!
Вопросы риторические: что случилось? – пожар… Когда? – совсем недавно…
- Пожар был совсем недавно, - заметила Габриель. Она одна из всех, незнакомая этим стенам, легко и сразу поверила в случившееся. - Вчера…
Нет, это, всё же, сон… Вчера? - Вчера она была здесь… Вчера, перед рассветом… Бред.
Мира шагнула вперёд, к зданию, и Соланж подняла руку, удерживая. Но эта рука упала, как плеть…

Здесь, вблизи, следов было больше. Она подобрала лист бумаги. Сощурилась, читая… Обернулась к охотницам:
- Какой-то отчёт… 58-ой год… Из архива.
Она шагнула ещё и приблизилась к стене вплотную. Коснулась её ладонью.
«Защиты» не было. Она не почувствовала барьера на всём пути до Академии. Цитадель, действительно, мертва.
- «Защиты» нет, – пояснила Мира спутницам и резко развернулась к ним. - Идёмте отсюда немедленно. Здесь опасно.
Соланж перенесла новое потрясение с достоинством Герцогини:
- Но… куда? – только спросила она.
Мира пока не ответила. Они обошли здание справа…

Мёртвые пустые окна. Чёрные квадраты на месте дверей. Трещина рассекала левую стену. Она пробегала кабинет Латэ… Бывший кабинет. Вместо окон здесь зиял провал.
(Пожар… Вчера… Когда??? Был ли кто-то в здании???)
Под снегом везде: грязь… кровь… отпечатки множества людей…
(Были здесь вампиры? Что здесь случилось? Был здесь Дэви???)
«Защиты» нет.
Она остановилась, споткнувшись обо что-то, укрытое снегом. Приглядевшись, нагнулась, подобрала серебряный кинжал с потемневшим, изъязвленным лезвием. Заметила инициалы на рукояти, латиницей:
« C. H. »
Она долго перебирала имена, фамилии: у кого из охотников могли быть такие же инициалы? Но буквы разбегались, слова рассыпались. -
Сдавшись, она аккуратно положила кинжал на ступени, всё ещё пристально, болезненно вглядываясь в него, отступила к Габриель и Соланж. Вдруг снова перехватило горло:
«Прочь отсюда! Ещё мгновение, ещё глоток этого горького воздуха, ещё раз коснуться почерневших камней, и она наверное, увидит, что здесь было вчера… Почему нет «Защиты»… Не надо!»
- Церковь святого Рафаэля… Источник, – наконец нашёлся ответ на вопрос герцогини. - Пойдёмте туда.

Жемчужина в оправе из грубых камней… И белая церковь Рафаэля-исцелителя в этот вечерний час казалась пустой и тихой. Но не мёртвой… Они, трое, прошли садом к одному из тайных ходов к Источнику. Длинный коридор уводил под землю.
Пустота, тишина… они невольно ускоряли шаг. Скоро в одном из поворотов Мира натолкнулась на немолодого плотного господина с осунувшимся измученным лицом. Родерик Бовенс сначала не остановился, полагая, что видит мираж, но быстро стряхнул наваждение:
- Мира… Соланж… Простите, невозможно было встретить вас на вокзале.
- Что случилось здесь, Родерик? – выдавила Мира. - Мы были… у Академии…
- Пойдёмте в Малый зал, - пригласил он, непонятно, туманно глядя на незнакомую Габриель.

Рассказ Бовенса был не долог:
- Меня не было там. Первый раз за две недели я разрешил себе выспаться. Началось в четыре утра тринадцатого. Отряды Пенны не вернулись из второй стражи. Всех убили в рейде, заманили в ловушку в фабричном районе у Сермы. Академия об этом узнала поздно! А в половине пятого здание уже громила разъярённая толпа... Нас приняли за «дьяволопоклонников», выдумку «Вестника» - обвинение нелепейшее… Подошли и люди с площади Арвума. Количество новых сторонников, появившихся после первого погрома, вскружило Гемино голову, он вообразил, что пришло время революции. Но это был не политический террор - звериная ярость толпы. Люди были под чарами вампиров.
- Но… когда? Я была там тем утром, едва ли не... минута в минуту! – она осеклась, вдруг поняв, - …ресторан?
- Значит, ты, единственная, ухитрилась тогда благополучно покинуть пределы Цитадели! Конор, и с ним два отряда отправились на Набережную примерно в это же время, и все были убиты… Да, ресторан на Рябиновой… А всю ночь оттуда не поступало тревожных известий! Разведчики докладывали в срок, только в четыре не возвратились. Они стали первыми, кого разорвала толпа, идущая от ресторана. Подходя к Академии, они убивали всех, кого встречали, подозревая в связи с нами. Четыре утра – начало третьей стражи… Они не ошиблись в четырёх случаях из пяти. Из ушедших тогда в рейды возвратилась одна Креви… Здание Академии окружили. Там в этот час было тридцать человек. Краус вышел к толпе, пытался разговаривать с ними – напрасно… Оставшиеся в Академии ещё надеялись, что им удастся бежать, но здание оказалось блокировано полностью. Штурм длился минут пять. Они быстро заняли первый этаж… Уцелевшие заперлись в Хранилище. В это время в окна наверху подошедшие с Арвума били бомбами-самоделками. Они прицельно разрушали «Защиту»! Скоро им это удалось…
- Дэви? За всем стоит Дэви, ведь так? – так же как он тихо, невыразительно спросила Мира зачем-то… Может, просто проверяя, с ней ли ещё её голос.
- Не било и пяти, как Дэви вошёл в Академию. Толпа к этому времени схлынула. Эти несчастные стали жертвами прилетевших вампиров. Дэви искал что-то в архиве…
- Он был… сам? – ужасным голосом спросила Соланж.
- Да.
- Граф… не сумасшедший, - отчаянно сказала Мира. - Н-не верю…
- Спросите у тех, кто был там. Оттуда спаслось… пять человек! – прошептал он. - Наши прорвались только через час после начала штурма, все подъезды, подходы к зданию были перекрыты рабами и тварями хозяина зверей. Сейчас весь город гудит: люцифериты вызвали демонов ада на подмогу! Этот страх Доне готовили давно… Необычный страх для нашего века, но народ лихорадило с осени, когда участились нападения вампиров. Вот так всё обернулось против нас! Зачинщики беспорядков сейчас арестованы, но истинные зачинщики – не они.
- Боже мой, – шептала Реддо. - Божемой, божемой…
- Это первая ночь, - тускло сказал Бовенс. - Была ещё вторая… После Академии решили не отступать, но силы не те… Тринадцатого была разбита не просто «Защита» стен. Ко второму рассвету осталось не более трети охотников. Один из отряда!
- Двое из отряда… Две трети… Но ведь это… сто человек!
- Да. И сегодня… мы отдаём им Дону. Я отменил все рейды. Иначе к третьему рассвету нас не останется! Теперь вы, - вдруг резко сказал Бовенс. - Выкладывайте. Странные слухи пришли сегодня днём… Что за «история с испанцами», Фаберами?
С герцогини Реддо сейчас можно было писать портрет королевы Анны Великой:
- Я - глава группы и отвечу за каждое наше действие, совершённое на Балу…
- Доклад главы группы слушает Глава Ордена, Бовенс, - вступила Мира. - Где Латэ? Он… жив? Хортор, Краус? Мы будем говорить только с ними!
- Считай, что Глава охотников сейчас перед тобой! Латэ убит, и некого больше звать на его место! – чуть повысив голос, быстро сказал он. - Чего вы боитесь? Что там… было… на Балу Карды?
Соланж смешалась, и Мира молчала.
- Герцогиня, ступайте в Большой зал, - велел охотник Реддо, - и вы, леди…
- Габриель Риват, - представилась Избранная, - археолог!

Обе дамы ушли. Бовенс проводил Габриель задумчивым взглядом и обернулся к Мире:
- Я когда-то поручился за тебя, Вако. Говори всё, без утайки. До нас дошли странные слухи… Что «Дар» был в доме Реддо в ночь Бала… Что «Избранная» выгнала всех вампиров прочь задолго до рассвета…
- Хорошо, я скажу, - уступила Мира. - Мы нашли Проклятую. Я проверила её кровь. Это была Лита, супруга Аркуса Фабера из испанских Фаберов. Но она говорила о своём Даре как о силе исцеления… И, посовещавшись, мы приняли решение, - медленно говорила она, тщательно подбирая слова, - не уничтожать её Дар, прежде посвятить её… в охотники. Лита желала этого… И это стало общим решением группы! Мы воспользовались старым ритуалом, о нём я давно слышала от Латэ.
- Понятно, - также тускло сказал Бовенс. - А… где же?
- В церкви святого Микаэля. Очень символичное место, не правда ли? - быстро заметила вампирша. - Мы проверяли легенду… Избранная сама желала посвящения, не из страха смерти - её вёл её Дар! И чудо совершилось. Дар обрёл настоящую силу. Только это - не та сила, что вы столетия ждёте от Арденсов. Это другой Дар, двойственный Дар из старой сказки… Он как Проклятие губит, сжигает своего владельца, и Он же - как Солнце для вампиров. Он сжёг многих carere morte прошлой ночью, а двоих – исцелил. Вторая из исцелённых убила Литу. Это была Диос!
- Лира Диос?
- Да. Она была Посланницей Графа. Он поставил не на ту! Я ждала битвы с ней за Избранную, а она… Не уверена, но, кажется, она специально оттягивала момент проверки Литы со стороны вампиров… К церкви Микаэля она пришла в сопровождении всего лишь двоих, пока слуги хозяина, её компаньона, плутали по городу в бессмысленных поисках нашей группы. Она запутала Ларгуса, и вампиры не сумели отнять Избранную у нас! Она… вовсе не стремилась доставить Дар Владыке, и очень помогла нам этим! Она уверяла Ульрика и Соланж, что разделяет цель Ордена в отношении Дара! Думаю, Лира мстила Дэви за обман: пусть Дар исчезнет, но не достанется Владыке… Я ожидала, что, увидев Дар, обретший силу, она, как я, поверит в исцеление, вернётся к… Неважно! Я ошиблась! Её вело не раскаяние - одно безумие…
Бовенс равнодушно принял её признание:
- Не новость. И во время недавних поисков Дара Диос пыталась связываться с охотниками за спиной Гелера, своего начальника. Только Даниель Гесси не пожелал принять её помощь…
- Ульрик и Соланж – так же. Она выбрала странный путь… Сейчас она мертва, - Мира замолчала.
- Что дальше, Вако? Что-то тебя гложет…
- Мы покинули Бал до рассвета… Там был ещё один посланец Дэви. Он угрожал убить всю группу, если мы не уйдём. Он убил Аркуса, приняв его за охотника.
- Какой посланец?
- Какой-то смертный… Что значит его имя? – Оно было ложью… Этот человек прежде втёрся ко мне в доверие, предложил помощь в обмен на нашу защиту... Узнаю Графа… На Семнадцатом Балу он точно также расправлялся с охотниками руками свободных от проклятия! Я была неосторожна и доверчива. Я… провалила миссию Посланника. Я и герцогиня Реддо оставили Бал, Серсея пожелала остаться там. Она должна была предупредить Корвуса, но мы уехали, так и не дождавшись его… Тридцать лет поисков… Я не могла так рисковать найденным Даром!
Родерик покивал головой, негромко спросил:
- Ну и… где же «Дар»?
- Здесь… - прошептала Мира.
- Габриель Риват?
- Не смейте её убивать! Это тот Дар, Единственный! Он и сейчас силён… Только вы не видите!
- Я вижу… ваш путь, - возразил Родерик. - Сегодня в Доне должен был быть пир вампиров, но ночь тиха… Из Пенны мне недавно сообщили: они бегут. Один только вопрос, - его глаза опасно сверкнули, - почему ты – до сих пор carere morte, если двоих исцелили? Или этот путь для тебя невозможен?
- Я не знаю, чего ждать от Ордена! – резко сказала Мира. - Став смертной, я стану слабой. Я ослепну. Я… должна видеть Дар! Что ты решишь, Родерик?
Бовенс молчал, задумчиво улыбаясь каким-то своим мыслям.
- Я могу доверять… тебе?
- Отдыхай, Мира, - он туманно посмотрел на неё и загадочно усмехнулся. - Только не уходи далеко… Скоро я позову тебя. Не тревожься. Твоя «Избранная» пройдёт посвящение, если изъявит желание.

Еле передвигая ноги, состарившись на десять веков, она добрела до Большого зала, зала Источника. Она, carere morte, уже возрождалась – с Лирой Диос, и умирала – с Литой, Аркусом вчера. Сколько раз ещё предстоит возродиться и умереть сегодня? –
В зале сегодня было людно. Человек тридцать… Здесь собралось больше половины уцелевших. Они странно встретили её. Все разговоры стихли, как в театре, когда гаснет свет. Сквозь вечное недоверие они глядели на неё будто бы с уважением, почтением… Чего они все сейчас… ждали от неё?! – рассказа о Великой Тайне? – Истины, дающей ответы на все вопросы?
Кивнув Тони Глансу, единственному знакомому из группы в десять человек, она прошла дальше, к самой чаше над Источником – к Марку, Диане, Даре, бывшим там. Соланж неподвижно гляделась в тёмную воду… Габриель в отдалении уже вела беседу с кем-то…
- Диана, ты ведь была в Академии вчера? - хрипло спросила Мира, не поздоровавшись. - Что там…
- Мы все там были, - спокойно сказала Дара. Она всё прикладывала к разбитому лицу мокрый платок. Правый глаз опух и совсем закрылся.
- Бовенс сказал мне, в Цитадель приходил Владыка…
Омерзение промелькнула на лице Меренс, но она ответила:
- Да.
- Зачем? – простонала вампирша. - Я… не могу поверить! Я знаю Графа! Он… отправил бы других…
- Он и «отправил»! – резко сказала Диана. – Ему щитом служили смертные, а тем – рабы… Это был целый спектакль! Владыка побеждал своего Главного Врага! Великая ночь, о ней сложат песни!
- Архив не тронули во время штурма, а после он сразу же прошёл туда, - сообщил Марк.
- Он знал нашу слабость. Наша битва была его игрой, - заметила Дара.
Мира замолчала, клятвенно пообещав себе больше ни о чём не спрашивать. Не мучить их, побеждённых, разбитых в прах за полчаса… Но выдержала только минуту молчания, заполненную грохотом ручейка «чудесной» воды:
- Я была… у Академии. Там сейчас так… тихо.
- Пожар потушили только к вечеру, - продолжил самый сильный, Марк. - Значит, там уже прибрались… Прошлой ночью мы ещё вышли в рейд на Кардо! А сегодня ждём здесь. Чего? Приказа оставить Дону?
- Мы оставили Бал в Карде, - резко сказала Мира. – Хватит и этого унижения!
Дара усмехнулась.

- Помните тренировки? Ангелику убили в начале штурма… Анну ранили осколки разорвавшейся наверху бомбы, - ровно заговорила Диана. - Майю убили ещё там, в ресторане… Норман погиб у архива… И Даниеля расстреляли на пороге… - её голос дрожал всё сильнее, - Адору Рете… приняли за главу люциферитов… Об этом сейчас трубят все газеты…
- Как разбили «Защиту»? – перебила её Мира, чтоб остановить.
- Бомба разрушила ту стену… Ниша открылась, и ветер бросил Её в пламя, - усмехнулась Диана. - Что и говорить, слабая официальная версия! Я спрашивала Сотто… Можно было разрушить стену, но ларец со знаменем Арденса остался бы заперт!
- Механизм, его открывающий, мог быть повреждён первым взрывом, – возразил Марк. - Ты же не споришь, что Её в огонь бросил ветер? Оставь это. Не рухни Она тогда, Она рухнула бы через минуту, когда ворвавшаяся в Хранилище толпа растерзала нас всех… Оставь!
- Дэви… нашёл Главу Ордена наверху… Он отрубил ему голову… в его кабинете, – равнодушно продолжила Диана, - там же… расстреляли Карла... Алекс… - её голос сорвался, и она замолчала.
- Карл. Он… тоже погиб? – должно быть, тон её голоса встревожил Диану, она растерянно посмотрела на Дару... Меренс долго молчала. Потом сказала тихо, невыразительно:
- Он был тяжело ранен. Пойдём.

Она взяла Миру за руку, долго вела куда-то мимо подземной речушки, полной убийственной для carere morte водой… Спотыкаясь о камни, царапая левое плечо о выступы скалы, вампирша послушно шла за охотницей. Мелькнула безумная мысль, что они идут в госпиталь при церкви, и сердце уже забилось, сбрасывая неимоверно тяжёлые оковы… но, нет: это был морг.
Там было четыре тела, закрытые тёмной грубой тканью. Дара молча указала на одно из тех, что лежали у дальней стены.
Меренс осталась у входа. Странно легко Мира пошла вперёд одна. Под неотрывным знакомым внимательным звёздным взглядом охотницы она откинула ткань и медленно, бесшумно, /лишь чуть зашуршало платье/, опустилась на колени, рядом, чтобы быть с ним на одном уровне.
…О долгих часах агонии ей поведал изжелта-бледный цвет его кожи, высохшей, туго обтянувшей кости лица. Добрые хитрые глаза в потемневших глубоких глазницах закрыты. (Мира помнила, как совсем недавно она ласково касалась тонкой сети морщинок у них…) Уголки губ чуть приподняты, как всегда, но сейчас он не улыбался. Знакомые, любимые черты и под вуалью смерти теперь были другими. Таким, спокойным и строгим, она, прежде, не успела узнать его. Наверное, таким бывало его лицо, когда он спал…
Дара недвижным стражем стояла у входа…

Мира закрыла глаза на секунду, отрешаясь от всего. Вновь закрыла его. Вышла из холодной пещеры в коридор. Дара посторонилась, пропуская её. Мира заметила в её руке серебряный кинжал.
- За что ты снова хочешь меня ударить? – тихо спросила Мира. Охотница не двинулась и не ответила на этот вопрос. С минуту они просто смотрели друг на друга… Наконец Дара, прочитав что-то в её глазах или может, пожалев её, сказала:
- Он умер сегодня, перед рассветом.
- Долго… - прошептала Мира.
Охотница убрала кинжал обратно в ножны. Лицо вновь передёрнулось от боли.
- Зачем ты отказываешься от помощи? Не пустяк, я вижу, - заметила Мира. - Ты так можешь потерять глаз…
- Я была с ним… рядом… всё это время, - сказала Дара.
Мира подождала ещё немного… И, поняв, что подробностей этих последних дня и ночи от Меренс не услышит… никогда, повернулась и пошла назад, к Большому залу.

В последнем повороте тоннеля она снова столкнулась с Бовенсом.
- Тебя-то я и ищу, - довольно сказал охотник.
- Что случилось, Родерик? – небрежно спросила она даже почти весёлым тоном. Она отчаянно желала сейчас, чтобы Бовенс ничего не заметил, не задал бы ей этот же вопрос, заглянув в глаза.
- Ты сможешь повторить историю прошедшего Бала ещё раз, точно так же, как мне?
- Да, конечно. Ты хочешь рассказать об Избранной всем?
- Нет, пока. С тобой желает встретиться один человек…
- Кто?
- Очень важный человек, - он опять загадочно улыбнулся. - Ты… дрожишь? Не бойся. Избранную здесь никто не тронет. И вам с герцогиней Реддо ничто не угрожает. Идём.

 » Глава 29,30 (конец)

Глава 29

Епископ Сатурский, Корнелиус Аро, ожидал её в одной из комнат верхнего яруса подземных помещений. Точно под церковью.
Вампирша неторопливо поведала ему ту же историю, что и Бовенсу. Он выслушал её внимательно, ничего не уточняя дополнительно, а, когда она закончила, неожиданно спросил:
- Вы понимаете, что вы сделали?
Мира привычно скромно потупила глаза... Впрочем, ненадолго: не время и не место играть смирение! Надоело! - Почти с вызовом она сообщила:
- Понимаю… прекрасно! Я вижу, какое страшное оружие мы получили. Знаю, страшное, может быть, не только для carere morte. Это не только светлая сила, в Нём есть и… другое. Он… опасен. В нём есть частица проклятия. Великого вампира… Но - лишь частица! Это не чистый Дар Арденсов, но этот Дар подчиняется владельцу, Избранному, и Он способен исцелять. Вы… уже не прикажете уничтожить Его!
- Да… Латэ вас подготовил, - как бы вскользь заметил епископ.
- Он в наших руках… Наконец, легенда стала ясной!
- Неужели? – он равнодушно изобразил удивление. - Нет, судя по вашим словам, вы не понимаете: Дар теперь в ваших руках.
Она прислушалась к холоду внутри… Сердце молчало. Что бы ей ни сказали сейчас, оно останется куском льда, она знала это:
- Что вы… хотите сказать?
- Сколько лет вы служите Ордену?
- Пятнадцать. Посвящение было восемь лет назад.
- Срок достаточный, - сам себе заметил Аро. - Вы знаете, что летом, когда решался вопрос о будущем преемнике Латэ на посту Главы охотников, среди прочих было названо и ваше имя?
- Нет…
- Сейчас из тех шести, что были названы тогда, в живых остались только двое. Родерик Бовенс отказался от этого поста только что. Осталось спросить Миру Вако.
- …Я?!?!?!
- Цитадель Ордена в руинах! Дело двух веков было разрушено за две ночи. Многое уже невосстановимо… Но Избранный может дать охотникам надежду. Вы этой истории ближе, чем кто-либо. Дар - это ваша ноша.
Она только вздохнула:
- Меня могут не принять.
- Вы сегодня дадите всем надежду.
Единственный светильник чадил и плевался дымом. Их огромные гротескные тени совсем расплылись по стенам. Епископ ожидал недолго.
- Я не отказываюсь, - сказала Мира. - Я согласна… возглавить Орден.

Очень медленно она спускалась вниз, всё оттягивая момент, когда придётся войти в Большой зал. Но дорога «обратно», неожиданно, оказалась гораздо короче дороги «туда».
И кто-то, вероятно, Родерик Бовенс, уже оповестил всех о её назначении:
«Избранная здесь? Избранная в Ордене? Та-самая-Избранная???»
«Вот почему вампиры сегодня не вышли на охоту…»
«Мира Вако? Это та, что убила Гелера? На «Великой Германии», с Гесси?»
«Я полностью поддерживаю это назначение…» - очень уверенно, кажется, герцогиня Реддо.
«Но она же…»
«Конор рассказывал про тренировки. Это та самая…» -
Общий гул перекрыл голос Марка Тэго:
«Никогда Орден не возглавит…»
- …Кто? – громко, ровно спросила Мира, встав в проёме, ухватившись за дверь в качестве поддержки. - Ну, кто? Договаривай, Марк.
Воцарилась тишина. Ни шепотка, ни вздоха. Они смотрели на неё, точно сейчас увидели впервые. Тэго так и не закончил: «вампир»…
- Я дала ту же клятву, что и вы все, - твёрже заметила она…
И замолчала, ожидая слова, которое станет её новой судьбой отныне и навсегда. Но слова не последовало. Они все просто встали, не сговариваясь, приветствуя её…
(Боже! Это от неё, кажется, ждут каких-то слов…)
- Я вижу здесь едва ли третью часть защитников Доны, - сказала Мира. - Наша Цитадель разрушена. Это удар… ужасный, но не поражение. Виной ему предательство одной из давших клятву. Нарушение священного обета не могло не повлечь страшных последствий, пусть отдалённых во времени, но Дэви сказал свой слово, и более ничто из прошлого не может причинить нам вреда. Теперь же скажем слово мы: скоро Цитадель вампиров падёт, Владыка доживает последние мгновения своей вечности…
Ночь сегодня будет тихой, - заверила она. - Вампиры видят, что Дар пришёл в Дону. Для них Он как солнце. Солнце средь ночи… Избранная среди нас, и она одна охраняет сегодня столицу. Дона не принадлежит вампирам, и скоро мы изгоним эту тень прочь. Я верю, что так будет.
- Я учу текст клятвы! – звонко сообщила Избранная. - Я могу пройти посвящение… сегодня?

На этом посвящении присутствовали все.
- Нареките меня охотником, Щитом Человечества пред Созданиями Ночи, и по слову вашему я встану на страже с последним лучом заката, - легко, без запинок повторила Габриель древний текст.
За неё поручились Соланж и незнакомый Мире Симон Ледо.
На вопрос: «кто ты?» она ответила: «Я несу свет, который дала нам Лита»…

Это было почти идеальное посвящение. Древняя легенда воплощалась в жизнь.
…Лишь одно тревожило Главу Ордена, когда она говорила три заключительные формулы клятвы. От этого и пламя свечей казалось неровным, дрожащим, и, почуяв эту слабину, тени в углах гримасничали и плясали:
«Кому ты надеваешь «серебряный ошейник»? Этот Дар не стоек. И этот Дар – странен… Меж драгоценных каменьев древнего сокровища рубиново мерцают глаза чудовищного дракона. Частица проклятия – Великого вампира - есть в нём, так, что Он, этот Дар, странный спаситель Ордена: чудо… или чудовище?! А Габриель? Избранная не древней силой, всего лишь – избранная тобой… Не тяжела ли тебе и твоему Ордену будет ноша такой ответственности? Ты забыла, Мира… Ты забыла, кто ты в вечной легенде о Даре! «Спасительница Ордена»! «Новая надежда»! Буква, возомнившая себя заглавной! Точка, возомнившая себя последней! Должно быть, мудрец, писавший эту сказку, смеётся сейчас… »

После к Мире подошёл Бовенс, доверительно сообщил:
- Не нужно повторять три заключительные формулы слово в слово, как говорил тебе Латэ. Он говорил эти слова тогда только для тебя. Общая для всех суть клятвы – три слова: уничтожать, защищать, молчать…
Она шутливо дёрнула его за рукав:
- Родерик… Расскажи мне… Когда ты успел отказаться от столь славной должности… в мою пользу?
- Позже, - заявил он, - поговорим позже…

Потухли свечи, освещавшие сцену, и потухли глаза собравшихся. Она, Избранная, теперь была среди них, одной из них, но горечь всё также пряталась в усмешке Дары. Им, видевшим, как рухнула Цитадель, нужно было другое Чудо.
Мира потянулась к Бовенсу, снова зашептала:
- В Доне спокойно, ты говоришь? Мы можем сейчас прогуляться по городу, все?
- Что ты задумала?
- Кто ещё остался в Пенне, в Сатуре? Нужно собрать всех…
- Рейд?!
- Я… не знаю! - призналась она. - И я не буду пытаться объяснить словами. А то оно соскользнёт… Оно, чудо… -
Махнув рукой, она отступила, но Родерик вдруг воодушевился сам:
- Делай, что знаешь. Не бойся, иди.
Тише, он добавил:
– Но я остановлю тебя, Вако, если увижу, что ты ведёшь всех в пропасть.

Странная компания собралась вскоре после полуночи у сгоревшей Первой Королевской. Люди подошли к самому зданию со стороны парка – неслышно, быстро.
Чёрная громада Академии мёртво молчала. Безучастно, безразлично глядели её глаза-окна на собравшихся внизу. Только ветер гулял в коридорах верхних этажей, выл, скрежетал в пустых кабинетах.
И люди молчали. На мертвенно-бледных лицах не отражалось ничего, кроме усталости.
Безнадёжность. Бессилие. Ничего не изменить. Ничего не вернуть. В мёртвой Цитадели хозяйничают тьма, ночь, смерть… Зияют пустые глазницы – окна, двери распахнуты – в крике. Ничего не сберечь: всё сгинет, уйдёт в землю, как из сосуда с разбитым дном…
Мира снова коснулась стены ладонью, прижалась всем телом, закрыла глаза…
«Избранный придёт сюда», - слабый отголосок этого обещания и сейчас был здесь. Едва трепещет, но он не угаснет никогда – слово навеки впечатывается в камень, пусть через столетия немногие, обладающие даже сверхъестественным слухом, услышат его.
- Подойди, - тихо сказала она Габриель, отняв руку от стены.
Избранная остановилась в шаге от здания, заметила шёпотом:
- Я сейчас понимаю. Я видела многие великие руины. Это похоже. Здесь было сердце, да?
- Да. И Цитадель давно ждала тебя.
Габриель коснулась стены ладонью, вымазав пальцы копотью, так же, как только что Мира.
Вампирша ожидала этого, и отступила назад как можно дальше, зажмурила глаза. Дар разросся, раскинул во все стороны тонкие лучики света. Они пронизали сгущавшийся перед самыми тёмными ночными часами мрак, растеклись по камню стен, пробили дорогу сквозь него, и всё здание осветилось вдруг ярким, невероятным, небывалым светом, вспыхивающим раз в вечность. На миг Цитадель показалась… нет, она вновь стала живой, окружённой древней «Защитой», прежней незыблемой твердыней, века хранившей тайны Ордена. Словно не бывало двух страшных ночей. Словно здесь и поныне была сила…
…Здесь была надежда -
Это увидели все. Кто-то вскрикнул, многие засмеялись – и заплакали. А как, должно быть, напугала эта вспышка вампиров, обосновавшихся в Доне, ещё сомневающихся в том, что они чувствуют! Новое солнце громко, смело заявило:
«Я здесь. И здесь останусь».

Избранная отняла руки от камня, но сияние стен не угасло. И не угаснет, будет держаться всегда, пусть через столетия немногие сумеют разглядеть его здесь.
- Две ночи покоя… – негромко сказала Мира, но все её услышали. - У нас всех есть две ночи покоя, чтобы отдохнуть, чтобы оплакать погибших. Возвращайтесь сейчас домой.

Многие, всё же, остались и долго не хотели уходить. На Диану пришлось даже прикрикнуть:
- Идите домой, Креви! К своей семье… Муж, наверняка, уже сошёл с ума от тревоги, и снова ищет вас с полицией.
Но та резким движением сорвала с пальца обручальное кольцо и зажала в кулаке, пообещав:
- Зашвырну сейчас в Серму, - и, легко кивнув, сейчас же пропала, слившись с тенями деревьев - так умела исчезать она одна.
…Некий Эрик Соллерс сообщил, что часть архива спасена:
- Гесси велел бежать прочь, когда началась перестрелка в библиотеке. Я вынес оттуда некоторые работы Нарро, Атера… Даниель сказал, это обязательно нужно сохранить. Ещё - часть фамильных древ потомков Арденса, мы долго их искали там, среди книг! Но нашли не все. И Даниель остался, сказал, что нужно уничтожить всякий след этого семейства, чтобы Дэви не нашёл того, что ищет.
- Зачем это Дэви?
Вдруг вступила Дара, как-то беспокойно, неуверенно глядя в глаза:
- Ты многого не знаешь. Тебя ведь не посвящали в историю Вальде? Наверное, сейчас те события приобретут первостепенное значение…
Они расстались, порешив обсудить всё завтра. И теперь в парке с ней остались всего трое: Бовенс, Соланж Реддо и Избранная. Мира обернулась к Соланж:
- Вы хотели поехать в гостиницу?
- Нет. Уже нет. Я останусь с Габриель, - сказала герцогиня. - Но куда мы направимся?
- Обратно к Источнику? – спросила Габриель, и Соланж покачала головой:
- Нет! Он не защищён.
- Дар охраняет от carere morte куда лучше всякой «Защиты», - заметила Мира,– но попробуем поискать… Где сейчас самое безопасное место в городе?
- Вокзал Алиенс, - подумав, сказал Бовенс, - и уголок в Северной Пенне…
- Почему Источник не защищён? – поинтересовалась Избранная. Ответила Реддо:
- Его вода даёт исцеление новообращённым. Нельзя закрывать перед ними этот единственный выход.
Мира улыбнулась:
- Вы поедете ко мне. Весь тот район всё ещё защищён очень хорошо.
- Ледо вас ждёт у выхода из парка. Скажите ему: вокзальная площадь Алиенса, - добавил Родерик.

И этот вопрос был решён, и они остались вдвоём с Бовенсом.
На повороте ночи похолодало, и вновь пошёл снег. Мира подобрала чёрную обугленную палочку, прежде бывшую тростью, и бездумно чертила ею на белом поле кружки и треугольники, но они скоро исчезали под падавшими лёгкими хлопьями…
Бовенс не сводил глаз со здания Академии:
- Чудо… Настоящее. Первое на этом месте. Ты знала, что так будет?
Она кивнула:
- Я надеялась.
- И дала всем надежду. А на это, уже, надеялся я.
- И поэтому уступил мне… Орден?
- С Избранной мы ступаем на опасный путь. Лучше выбрать зрячего проводника.
- Что такое «Дар»? Ты знаешь? Я узнала прошлой ночью. Он – только покорный слуга Избранного. И Он долгие века ждал слова своего владельца. Как верный пёс, Он сторожил до самой смерти хозяина и уходил лишь вместе с жизнью… Он – могущественный джинн из бутылки, и только от выбора Избранного зависит, чем станет эта сила. Больше – ни от чего! Что посвящение? – Слова! Не все придают им значение… Лита Фабер не стала «Великим охотником». Она не желала быть Убийцей, пусть и убийцей carere morte. Она готова была прочесть любую бессмыслицу, чтобы обрести желаемую ею способность – исцелять, и древний ритуал помог ей, потому что она верила в сказку! Она не была сильной. Только светлой… И её супруг, следующий – таким же! Он сумел сохранить её пламя таким же ярким. Видно, крепка была его связь с малышкой-Литой! Да, он рад был… раствориться в ней, я видела…
- Что ты говоришь, Вако, ты…
- Я здорова! И соображаю здраво! Я рассказываю, как всё было. На самом деле…
Фаберы не стали «Великими охотниками». И Проклятый Дар сжигал их: само понятие «защиты» от carere morte было им чуждо, как и средства, которыми пользуемся мы. Они были… не теми, кто нужен Ордену! Нашему миру давно мало Дара-Целителя, нужен ещё Истребитель!
Бовенс, наконец, отворотился от Цитадели:
- К чему ты клонишь, Вако?
- Аркус оказался способен отлично контролировать проснувшуюся древнюю Силу. Он даже уверил меня, что сумеет направить Дар после своей смерти. Он… спросил, кого я желаю видеть следующим Избранным! Я назвала Габриель Риват. Она сильнее, холоднее Фаберов, не только Целитель, но и будущий безжалостный убийца Бессмертных. То, что нужно Ордену! И я знала, что смогу легко повести её за собой. Аркус согласился, и тогда…
- Так это ты убила Фабера, не… тот?
- Я позволила ему умереть! Он… сдался после смерти жены. И я потворствовала его апатии. Я не пыталась удерживать его… Я сидела рядом и смотрела, как он умирает, и ждала, когда он умрёт, и желала, чтобы он умер, чтобы, сорвавшись с его цепи, древний Зверь подарил нам спасительницу Риват.
- Тебе, Мира, свойственно преувеличивать свою вину…
- Я не о том! «Если Избранный придёт к охотникам, он обретёт великую силу. Его Дар закроет Бездне дверь в этот мир»… Сейчас Орден верит этой сказке. Теперь все верят в «Дар» так же просто, легко, отчаянно как я одна когда-то. Но Габриель – не та «Избранная» из сказки, которую все ждали века. Она - только та, которую выбрала я, ничтожество, а не Провидение. И не стоит ждать главного чуда от Риват! Сказка и Избранный из сказки давно мертвы! Их губили Дэви, Латэ, а теперь и я…
Ветер сбил рыхлый ком снега с ближайшего дерева, разорвал аккуратно вычерченный ею треугольник… Родерик молчал.
- Ни у смертных, ни у Бессмертных не хватило терпения ждать, когда эта сказка расскажет себя сама. Мы разодрали её на части, не заметив, как она умерла и навсегда осталась тайной… Что там прячется за красивыми словами? Мы так привыкли играть с символами! – Мира засмеялась. – А это опасная игра! Сначала вампиры пытались лишить Избранного свободы выбора, потом охотники не захотели поверить старой сказке… Вчера мы, потеряв последнюю Избранную, Литу, потеряли чудо навсегда. С нами здесь, сейчас – лишь оружие, одинаково опасное для смертных и Бессмертных… Впрочем, давай вернёмся к более насущным вопросам… Где бы спрятать Габриель? Моя комнатка - это временное решение…
- Монастырь за Северным Ориенсом, - кратко ответил Бовенс.
Она вскинула голову:
- Да. Я тоже подумала о нём... Я скажу ей.
- Мира…
- Что?
Он тоже смотрел на вновь гладкое белое поле перед ней -
- Ты стёрла все следы своего проклятия?
- Остался один. Последний, кого я инициировала. Винсент Линтер.
- Найди его… до своего официального вступления в должность. Ты знаешь, как искать?
Она со злостью взмахнула палочкой, но также резко успокоилась. Снег перед ней остался нетронутым:
- Да... Из-за него я когда-то пришла в Орден. Было ли это прошлое? Я не помню. Кажется, было… Зачем же, тогда, оно было?

И Бовенс ушёл… И у Цитадели Мира осталась одна.
Тогда она снова подошла к стене здания, прижалась к ней, застыла.
Охотники ушли, околдованные иллюзией. Цитадель была мертва, она видела, знала это: сияние Дара освещало… труп, создавая теперь резкие, страшные тени.
(Многое уже невосстановимо… Может быть… потеряно всё?)
«Отбрось панику, Глава Ордена», - холодно велела она себе и резко, надрывно засмеялась. Этот смех прозвучал неожиданно громко, странно в пустом застывшем парке -
(Мира Вако – Глава Ордена! Только подумать!..) –
Смех оборвался:
«Да, так и будет. Так и должно быть».
Она обратила лицо к небу. Снежинки падали на закрытые веки и не таяли, кололи глаза холодными острыми лучиками, застревали в ресницах.
«Ты сама приняла решение воевать с Бездной, - шептала новая, странная Ночь, пришедшая на смену Королевы – Ночи Бала вампиров. - Так воюй! Ты уже нанесла Ей несколько ощутимых ударов, не имея ничего, кроме клыков, когтей и… своей злости. Получай же в награду настоящее оружие!»
(Целую армию…) -
Она оторвалась от стены. Бессмысленно потёрла руки, размазывая копоть:
(Под этой копотью краска со стен. Красная, как кровь… Кровь и есть.)
- Я уже брежу, - прошептала она самой себе непослушными холодными губами. - Я совсем перестала мыслить ясно. Это всё голод. И усталость… Зачем я здесь… осталась?
Она опять обошла здание, остановилась на перекрёстке улиц. Центральный вход был прямо перед нею. Почерневшие буквы девиза всё ещё виднелись над дверными проёмами:
«Non sсholae, sed vitae discimus»
(Это был и мой дом. Больше чем дом, так же как для многих. Цитадель, сердце…)

Это не она осталась - Академия не отпускала её… Столько нитей, оказывается, привязывало её здесь! Нестерпимо больно оказалось видеть и пустые проёмы дверей, и слепые провалы окон, и печально кривящуюся набок пожарную лестницу у бокового входа, и страшный, полный отпечатков чужих теней, которым не должно там быть, парк, и чёрную дыру, открывающую разрушенные недра здания на месте кабинета Латэ, где совсем недавно и давно Глава плёл свои паутины… Старый паук, разглядевший в ней охотницу и ухитрившийся убедить в этом даже её саму, «прирождённую» вампирку…
Она приняла новый плотный жестокий порыв ветра с благодарностью. И осмелилась перевести взгляд на другое окно на том же третьем этаже, справа над центральным входом. Долго она вглядывалась в эту чёрную яму, и темнота играла с ней… дразнила, смеялась, рисуя образ, который ей хотелось там видеть. Она знала, что глупо верить шуткам Ночи:
«Нет, это не то чудо, которое может быть, которому следует быть. Мёртвые не воскресают в нашу эпоху», -
Но всё же крикнула, не могла не крикнуть имя:
- Карл!!!
Неужели она поверила на мгновение, что он, тень, ждёт её там, в разрушенной Цитадели, полной призраков? Зачем она кричала… Пустоте, тратя последние силы на этот крик? Ах, если б она, тень, лишённая смерти, могла сейчас подняться туда, снова кубарем влететь в проём окна! Но чудовищный зверь не придёт к ней, усталой, состарившейся… Ей уже не быть Крылатой.

Она лишь стояла, неподвижно. Зияли квадраты входа, приглашая, но она оставалась на месте. Падал снег, а она только спрашивала тишину, снова и снова: «Почему так жестока судьба?», «Почему я не успела помочь?», «Почему моё слово не защитило его?», «…Почему он не дождался меня?!» - И тишина отвечала – стонами ветра в ветвях деревьев, мягкими ударами снежинок, разбивающихся о тротуар, скрипом уцелевших, распахнутых дверей здания и его звенящей пустотой: «Эта война начата не вами», «Ты была далеко», «Твоё слово защитило… и ослепило его», «…Прости ему. Он всегда был на шаг впереди». За мириадами вопросов она чувствовала, узнавала один-единственный, но прятала его за другими, боясь назвать словами. Она боялась, что не услышит одно-единственное слово, которое может быть ответом на него… и зажимала уши ладонями, чтобы не слышать ничего…

Потом иссякли ненужные вопросы, и она только шептала «люблю, люблю», «благодарю», пока и эти слова не обессмыслились совсем, не слились в невнятный лепет. Став легче ветра, они растворились в шорохе звёзд, там, за серым пологом туч, укрывшим землю…

Тогда она опустилась перед лестницей: ноги дрожали… Сжалась в комочек, ожидая, когда последняя боль прольётся слезами:
«Оставь погоню за призраками. Здесь нет никого. Ты его уже не догонишь… никогда… Никогда! Тебе осталась память…»

Молчала ночь, ветер задумчиво закручивал белые узоры, поднимая рой мелких снежинок с тротуара вверх… Как странно! Ей было… почти не больно. И слёзы высохли, едва успев пролиться… Нет, эта память не была горькой. В ней… светилась радость, какой она не знала прежде:
«…И осталась любовь. Та самая, Единственная, Бессмертная, которой грезят все. Та, что сильнее всего на свете и, порой, роняет звёзды с небес. Та, что не знает слова: «Никогда»… -

Поняв это, она засмеялась… от счастья. И тогда услышала тот единственно возможный ответ на свой единственно важный вопрос:
- Ты здесь, со мной?
- Да.

Она уже уходила… Шаг, ещё шаг… Она ступила на мост Макты, переброшенный с одного берега Сермы на другой, от Сатура к Ориенсу, и вдруг оборвалось что-то внутри… Непоправимо. Навсегда.

Сначала вампирша едва могла пройти «Защиту» стен Академии: то монолитный камень, то тяжёлый, сбивающий с ног поток воды. Потом Цитадель лишь приветствовала и провожала её порывом прохладного приятного ветра… И она помнила всегда, на чью землю ступает.
Сейчас не было ничего. Цитадель осталась за спиной: беззащитная, обезлюдевшая, опустевшая, ненужная, бессмысленная…
(Словно уже забытая…) –
И Мира бросилась назад. Вновь прижала холодные ладони к странно тёплому камню.
…Уходя отсюда на Бал, она клялась для Ордена, сейчас – для себя:
«Я восстановлю Орден. Я постараюсь быть достойна… памяти тех, кто вытащил меня на этот, невозможный верх. Я сохраню Дар, и, однажды, это Солнце победит Древнюю Тьму. Я буду стоять у тебя на пути, Бездна, пока не кончится моя вечность… или не придёт моя смерть».

Она пошла к себе на вокзальную площадь пешком, не утруждая себя проверкой дороги, вовсе не заботясь о собственной безопасности, погружённая в новые мысли Главы Ордена:
…«Люцифериты», «дьяволопоклонники» - ужасные слухи, один ужаснее другого! Но ещё остались нити, связывающие Дону в одну сеть – остатки паутин, искусно сплетенных её предшественниками. Меж ними она начнёт плести свою и ещё обратит «ужасные слухи» Ордену на пользу! Граф и её научил… Время есть: целые две ночи покоя! –
…Две ночи покоя» - да… Большинство carere morte покинут столицу. Но останутся те, что жаждут сгореть в пламени, что не испугаются нового маленького солнца - хищные безумцы, вроде её самой, прежней. И через двое суток голод выгонит их на улицы…»

Небо наконец-то начало расчищаться. Большие крылатые тени мелькали то тут то там в разбегающихся облаках. Мира знала, что это не обман зрения: да, разумные её собратья уже покидают Дону.
Один вампир вдруг вынырнул из-за серых туч. Он снижался… Наглец летел… за ней?
«Да пусть хоть сам Граф! Да что он сейчас мне сделает?!» -
Мира только посмеялась, продолжая свой путь:
«…Пять десятков человек жаждут сейчас же ринуться в бой по одному её слову. Пятьдесят человек – почти двадцать отрядов! А она всё ещё способна рассуждать как carere morte… Она понимает, где сейчас лучшие места их охоты. Скоро и эти вампиры оставят столицу!
…И тогда настанет пора «перечитывать книжки». Списки, отчёты, Нарро, Деворо… - всё, что спасено в церкви у Источника. Впрочем, что медлить? – Она просмотрит их завтра же. Дэви готовил поход на Цитадель Ордена долго. Он использовал все свои силы, всё своё влияние, всю свою власть: хозяин зверей, гипноз толп - таких битв не случалось за всю историю! Он разгромил Орден… Но почему – Академия, почему сейчас, накануне Праздника Нежити, зачем он приходил сам? – он едва не погиб, не сделав и трёх шагов в Цитадели... Ради столицы он оставил Бал Карды и Дар, высочайшую цель, на безумную Диос! Что ему архивы Ордена? Потомки Арденса? …Что же, теперь Графу нужен не любой, а истинный Избранный?»

Постепенно она сбавила шаг. И по кромке тротуара к своему дому Мира уже брела, еле переставляя ноги, подгоняя себя немудрящей старой песенкой. Ресницы слиплись от растаявшего снега и ветра. Площадь лежала перед ней огромной тарелкой, дома вели вокруг хоровод…
Вампир, летевший за ней всю дорогу, совсем снизился, ступил на землю, преобразился…
(Какая давно, болезненно знакомая манера!) – Мира остановилась, глупо, беспомощно хлопая глазами, точно кукла.
Молодой человек элегантно поправил воротничок. Светлый костюм сидел на нём как влитой. Легко, неслышно, юноша подошёл… нет, скорее, скользнул к ней.
- Алан… - не удивлённо – утвердительно сказала Мира. - Я, что, уже сплю на ходу? - растерянно прошептала она…


Глава 30

…Она стояла, безвольно опустив руки, и только растерянно следила, как он подходит к ней. Но вампир остановился в нескольких шагах - натолкнулся на барьер «Защиты», проходящий по середине площади, поднял руку, словно защищаясь…
Вампир не двигался с места и молчал. Молчала и она, ожидая, смотря свой новый странный сон. Наконец он сказал беспомощно, тихо:
- Мира… Я так рад, что ты жива.
- Кто ты?! – прошептала она.
Он удивлённо поднял брови, усмехаясь, полагая, что она шутит. Но, видя прежнее непонимающее, равнодушное лицо, встревожился:
- Тётушка… не узнаёте? Мира, что с тобой, ты… больна?
Она быстро-быстро заморгала, стряхивая с ресниц иллюзию:
«Не Алан… Волосы светлее… И тот был ниже ростом… Нет, не Алан… И всё же…» -
Её вдруг охватил озноб. Застучали зубы… Она отчаянно сжимала кулаки, пытаясь унять дрожь пальцев.
- Да что такое, Мира?! – он двинулся вперёд, и тем вселил в неё настоящий ужас. Она отскочила от невидимого барьера назад:
- Не подходи ко мне!!! Нет! Нет! Нет!!! –
И он послушался, остался на месте. Мира резко выпрямилась, чувствуя, как больно дрожит, натягивается что-то внутри:
- Я всё знаю! Я всё поняла! Ты, ты, ты… - нет, она не могла это выговорить! – …Уходи.
- Что ты поняла? – замороженно спросил он.
- Я… я… я не буду с тобой говорить! – простонала вампирша. - Тебя нет. Одно моё проклятие. О, Господи! Прости, прости меня, - зашептала она. - Я хотела не этого… Не этого!
- Я знаю.
Она только замахала руками:
- Не говори со мной! Это сведёт меня с ума! Я давно не могу видеть тебя! Уходи. Почему ты не уходишь?! Убирайся!
Он шагнул к ней:
- Ты ошибаешься. Позволь, я объясню… Мы не связаны так крепко, как… хозяин и раб…
Она зажала уши ладонями:
- Милосердная, малодушная ложь! Я знаю, знаю правду… Я готова, готова принять правду… Винсент… Алан! Вот, каким ты стал… Старая забытая моя мечта! О, неужели я так хотела этого?! Нет! Это Бездна и её отвратительные игры… Это Она! - она расхохоталась, как безумная. - Прочь, нежить.
- Так убей, - проговорил он и усмехнулся, плотно сжав губы, прожигая её насквозь ледяным взглядом.
- Не могу… - прошептала вампирша; качнувшись, ещё отступила назад, нащупала стену дома, устало склонилась к ней. - Не могу. Не отпущу тебя. Пусть призрак, отражение… Я жила тобой… долгие годы. Я говорила сейчас не то, что думала, поэтому ты не уходишь? Слова лживы, ты слышишь мою душу. А моя слабость сейчас молит: не уходи… скажи, что я ошибаюсь… скажи… что всё можно исправить…
- Ты ошибаешься.
Она улыбнулась дрожащими губами, отвернулась…

Он решительно переступил барьер «Защиты»…
…И Мира бросилась прочь.
- Не подходи! – снова отчаянно закричала она. - Не смей! – она запнулась о собственную юбку и во весь рост растянулась на тротуаре, но успела приподняться, оттолкнуть его. - Убирайся, чудовище!
Он легко ушёл от её слабого удара, встряхнул её как куклу:
- Ты не слушаешь меня!
- Я не хочу, не буду тебя слушать! Прочь! – шипела вампирша, отчаянно отбиваясь.
- Слушай меня! Ты сама себя сводишь с ума! -
Мира только истерически хохотала, тряся головой:
- Винсент… Уходи. Ты же послушный мальчик, - еле вымолвила она сквозь смех, и с ней окончательно сделалась истерика. Вся сотрясаясь от хохота, она поднялась… сама. Он не помог ей. Он стоял, следил за ней. Винсент… Алан. Её наваждение… Злой, как сам дьявол. Она подняла голову, желая напоследок с вызовом глянуть в ледяные светлые глаза-бездны, но он вдруг грубо толкнул её назад, прижал к стене дома, больно сжав левое плечо… нагло, издеваясь, крепко поцеловал в губы…
Звонко, сильно ударила пощёчина: «Что ты посмел, мальчишка?!» Мира яростно тёрла губы перчаткой, уничтожая всякий след. Его щека осталась также бледна, к коже не прилила кровь. Бледный, злой, насмешливый, он прошипел:
- Может, тебя ударить?! Тогда ты очнёшься?!!

Мира опять тряхнула головой, окончательно сбив шляпку набок. От прошедшего ливнем безумного хохота всё дрожало, звенело внутри, но смеяться больше не хотелось. Взгляд её прояснился. Наваждение было разрушено.
- Ты меня не ударишь… никогда, - она сама шагнула к нему, обняла по-матерински, ласково погладила по волосам. - Винсент… Ты.
Но он был ещё зол, и теперь точно чужой, далёкий:
- Ты решила, что одна на всём свете знаешь, кто я? Что ты знаешь! Что ты знаешь о тех годах, когда тебя не было рядом? Ты можешь назвать дату, когда я впервые пришёл в Цитадель? А рассказать мне сейчас, кто такая Линда Флагро? Ты… даже не знаешь, как на самом деле погибла мама… Спроси меня, я расскажу: я это помню! А по твоей безумной логике я не могу этого знать, поскольку этого не знаешь ты, хозяйка… А последние годы я, по твоей безумной логике, должен был провести, очевидно, где-нибудь на чердаке Кардинского особняка… как старая истрепавшаяся кукла, на которую владелица больше не может смотреть без отвращения… Кто тебе сказал эту чушь о моей инициации?
- Никто. Нарро. И твоя тетрадь. Прости… Откуда ты?
- Из Карды!
Мира нерешительно улыбнулась.
- Я летел… всю ночь! – тогда похвастался он, но привычная весёлая его маска не смогла скрыть его тревогу. - Прямиком! Такие страшные слухи ходят о Доне, о Первой Королевской…
- Цитадели нет, - повторила она, как хорошо затверженный урок.
Винсент прищурился, оглядываясь:
- На нас уже смотрят… Может, побеседуем… на крыше?

Огромный белый круг вокзальной площади лежал перед ними, далеко внизу. Она смотрела сейчас в окна собственной квартирки на чётвёртом этаже. Её дом, втиснутый между двух пониже, был точно напротив того, на крышу которого они взобрались.
- Что там, в тех домах? – прошептал Винсент, глядя туда. - Это же… Это…
- Дар… - зазвенел её голос. - Ты… узнал? Это Дар… Твой…
- Да… - нахмурившись, удивлённо. - Единственное, что я не смог вспомнить, очнувшись в вечности.
Она шевельнула губами, но не смогла ничего сказать. Глянула на него, исподтишка, таясь, отметила:
«Он очень устал. Лицо совсем осунулось. Лететь всю ночь! – тяжело…» -
И, пожалев его, она оставила главную, страшную тему, только спокойно сказала:
- Ты торопишься узнать новости? Я всё расскажу…
Долго, ровно, почти бесстрастно она говорила, будто пересказывала книгу или пьесу. Он перебил её всего два раза, и это напугало Миру едва ли не больше, чем его новый ледяной вампирский взгляд…

…Она закончила и замолчала.
- Значит, так… - только сказал он.
- Да. Орден разбит. Вчера мы потеряли всё… Но сегодня обрели Надежду.
- Дар…
- Да.
- Этот Дар… исцеляет? – он снова смотрел на её дом, через улицу, напротив.
- Да. И… так просто! Может, дело в магнетизме, может, в электричестве, а, может, в «витальной» силе… Также просто, как охотники исцёляют новообращенных, сначала улавливая желание жить в carere morte, а потом размыкая связь проклятия с телом водой из Источника… Дар - солнце, но это солнце может быть слабым, не жестоким. Он чувствителен к Живому, и, если в carere morte жизнь ещё сильна, Он сожжёт только проклятие. Исцелить можно не всех. Только самых слабых, у кого проклятие не установило прочной связи с кровью, ещё не поработило жизнь и, по аналогии, возможно, как ни странно, самых сильных, тех, кто подчинил себе своё проклятие, перебросив к нему мостик… Хозяев. Только… немногие из последних пожелают вернуться в жизнь… и в смерть…
Винсент усмехнулся:
- Да! Думаю, Дэви «спасать» излишне.
- Этот Дар проклят, - резко сказала Мира. - Теперь я понимаю, что это значит! Кровь Избранного отнимает у вампиров силы, Избранный – вампир для carere morte! А что, если он пожелает Бессмертия и выпьет кого-нибудь… до дна? Меня уверяли, что вампир погибнет при этой инициации, как было с Владыкой Алитером, но я увидела: не так! Алитер не исчез… Он там… в Даре! Он живёт жизнями Избранных. И, чем сильнее разгорается Дар, тем сильнее он… Граф охотился за тобой, мечтая о таком же вечном, неуязвимом Бессмертии, ему мало… своего!
Он снова усмехнулся, но теперь веселее:
- Звучит чудовищно…
- Ему давно мала оболочка языческого бога! Они слишком… телесна. Он видит себя богом другой, не юной, зрелой религии. Властительным Духом… У меня была когда-то очень мудрая подруга! – вздохнула вампирша. - А ты… где ты пропадал восемь лет, если не на чердаке?
- Я шёл по следам Старейшего, - просто ответил Винсент.
- Кого? – глупо спросила Мира, сразу поняв, о ком речь.
- Старейшего из Бессмертных, Первого вампира.
- Первого вампира? Это же…
- Сказка? – вскинулся он. - А что же тогда… Дар?!
- Но… как ты искал его? – сдалась Мира.
- Помнишь трагедию Вальде в 79-ом? Это он убил их. Вальде – потомки Арденсов. Та линия, линия истинных Избранных… Орден давно следит за этой историей. Он ведь приходил и раньше! Сто, двести лет назад! Он приходит, убивает тех «Арденсов», до которых успеет дотянуться, и уходит. Он хитёр, и прежде уходил от охотников… И сейчас Хортор не вычислил бы его… без меня!
- Ты помогал им с Меренс?
- Я их вёл… Бездна подсказала, где искать и кого искать, - улыбнулся Винсент. - Я разобрал, что Она шепчет. У проклятия должен быть источник, и он действительно есть… Я нашёл Его!
Мира отшатнулась резко, как от удара:
- Слушать Бездну - это путь к сумасшествию…
- Я не слушал, а подслушивал… Я видел его, Старейшего! Вероятно, видела и ты: князь собирался на Бал Карды. Он был в доме Реддо прошлой ночью! – похвастался он, словно в этом была его личная заслуга. – Ты… не узнала Его?

Она послушно задумалась:
«Кто там был? Тенеры, Хаста… Нет, не то…» -

…Бал вдруг навалился снова. Ослепил блеском нарядов, ошеломил грохотом музыки… Замелькали лица: Макта Вастус, неужели здесь, сейчас?! –

…Внезапно побелевшая Лита падает, зажимая рану рукой… Глаза широко распахнуты, уже не живые.
«Диос, я тебя убью!»
Лира бежит в залу. Мира торопится за ней, спотыкаясь о собственное платье, не помня себя от ярости, а Диос хохочет: не радостно - безумно, истерически, точно рыдает… Вот она скрывается за колоннами, и Мира, вдруг обессилев, падает в кресло. В зале всё ещё звенит прозрачный «Хрустальный» вальс.
…Кто выхватил её из кресла и закружил в танце?
Незнакомый господин в красной мантии…
- Что вы, леди, всё молчите? – интересуется он. Тёмные глаза - как два колодца, в них не хочется заглядывать, вовсе не хочется узнавать правду о них -
Мира молчит…
Надо отдать ему должное, танцует он великолепно. Мира почти… летит…

- Человек в красной мантии, - тихо сказала Мира. - Он представлялся румынским князем…
- Его искал и Владыка…
- Дэви?
Он кивнул:
- Дэви также шёл по следам его убийств. Он даже бросил свою идею «Великого».
- Не совсем, – прошептала Мира. – Просто его почему-то больше заинтересовала линия истинных Избранных…
- Старейший скоро должен объявиться в Доне. Здесь Керте.
- Что?
- Кто! Ещё одни потомки Арденса. Знатное семейство. Макта давно к ним подбирается… Ищи в Сатуре.
- Почему такая ярость? Он… верит… что истинный Избранный способен… уничтожить его?
Винсент выразительно промолчал. Мира села на крыше, сжавшись, обескуражено обхватила голову руками:
- Хорошо… Спасибо тебе.
- Я лишь нашёл себе нескучное занятие…
Мира только кивнула, жалко улыбнувшись.
- Вчера утром, возвратившись, я нашёл твои вещи в нашем доме, – сказал Винсент. – Я уже слышал, чем закончился Бал, и испугался, что и тебя там сожгло солнце. Испугался - и обрадовался: твоё проклятие исчезло, а я существую…
Вампирша улеглась на холодную крышу, бессильно раскинув руки. Не закрываясь более, не стремясь защититься, даже, желая удара…
- Горькая была радость! – закончил он. - Такая же, как сейчас… оттого, что ты оказалась жива…

Ночь перед рассветом смягчалась. Но это серое одеяло сейчас давило её, она задыхалась… не дыша:
- Я только хотела, чтобы ты жил! Что я дала тебе вместо этого, скажи?
- Сначала я избегал встреч с прежними друзьями: я сам слишком боялся того, что они видели во мне, - бесцветно сказал он, принуждённый говорить. - Потом мне стало всё равно, но, уже, бежали и они… Все предпочли бы «Requiem aetemam»9. В Ордене на меня смотрели как на чудовище. Мёртвый среди живых. Кощунство! Один Латэ сразу сказал мне, что на типичных рабов carere morte я не похож... Впервые я видел, что он не врёт! И Морено… предположил, что, возможно, «элементы собственного сознания» я мог сохранить, поскольку от момента смерти до инициации прошло совсем немного времени, едва ли минута; ведь недаром хозяин, готовя новую куклу, ждёт несколько часов после смерти жертвы, прежде чем поместить в неё часть своего проклятия: ждёт полной смерти личности жертвы. Это утешало, немного…
Ты сейчас испугалась, что я – твоё «отражение»? Марионетка на ниточках твоей памяти и твоих эмоций… Я и сам долго в это верил, даже несмотря на то, что скоро вспомнил своё прошлое, даже несмотря на то, что «Защита» пропускала меня, как и тебя - слишком ясно, невероятно ясно я начал тебя… понимать! И это сводило с ума! Я искал границу твоей воли… Пока, однажды, герцогиня Рете не заметила, что наша с тобой связь – только нормальная эмоциональная связь близких людей…
- Став вампиром, быстро забываешь, каковы должны быть нормальные человеческие отношения, - вздохнула Мира. – А ты… был слишком добр ко мне!
- А ты, если б захотела, могла полностью починить себе мою волю! – резко сказал он, усмехаясь, но злость теперь совсем не получилась у него. - Довольно об этом!
Он вскочил, рывком:
- Я его чувствую, твоё проклятие, я знаю его вкус… Я будто подвешен им на гвоздь… Над пропастью… Это ты меня держишь. Одна ты не даёшь мне исчезнуть. Это унизительно и страшно знать! Но я… и сам держусь за свой гвоздь! Страшно падать. Я уже падал и помню… - он замолчал.
- Я не отпущу тебя.
- Иногда я вспоминаю, что мёртв, и тогда начинаю соскальзывать, скользить… к безумию… в отчаянии цепляюсь за эмоции… воспоминания… мысли… идеи… - и понимаю, что ещё не мёртв, но жив. Но сила, благодаря которой я до сих пор здесь, не моя. Она – твоя… Странное существование!
- Я подарила её тебе. Значит, она – твоя. Пусть, может быть, это был плохой подарок…

Ветер сгонял тучи к горизонту, встречать солнце. Холодно замерцали вечные наблюдатели – звёзды…
- Эрвин и Лелия, – задумчиво вздохнул Винсент. - Зачем ты вспомнила её? Грустная сказка. Самая чёрная из всех, что я знаю. В ней нет ни малейшей надежды… Обречённость с первой строчки. Должно быть, таков путь всех carere morte.
- Кукла свела Эрвина с ума, но ты – не моя «кукла»! И… они не знали, что есть Дар, – горячо запротестовала Мира. - Я помню твою последнюю картину… Сейчас я по-настоящему узнала твою душу! Я боялась, что ты окажешься слаб для Вечности, но ты и узнавший Пустоту остался сильнее меня… Избранный… Дар уже совершил одно чудо сегодня… Может, совершит и второе? Исцелит тебя?
- Ты всё ещё бредишь. –
Но он, всё же, обернулся…
- Может быть, - прошептала вампирша, звёзды отражались в её глазах. - Сегодня мне можно говорить и делать, что угодно… Сегодня моя Ночь!
- Мира…
- Винсент… Я…
- Ты… отпустишь меня.
- Нет!!! –
Но он уже легко разгадал то, в чём она боялась себе признаться:
- Ты отпустишь меня, - прочитав её, он улыбнулся весело, отчаянно, и на миг ей почудился затравленный оскал в этой улыбке. - Ты опять лжёшь! Ты скоро всё равно отпустишь меня, Глава охотников… Ты заберёшь свой подарок обратно! Тебя ждёт, ставший твоим, Орден. Это дело важнее. А я… я больше не нужен тебе!

Она полагала, что все слёзы кончились, и заледеневшее тело более не чувствительно ни к какой боли. Оказалось, ошиблась.
Мира едва подавила рыдание. Сердце билось, грозя выпрыгнуть из тела прочь. Она тяжело, быстро дышала - эти громкие слова требовали много воздуха:
- Ты вообразил, что один во Вселенной? Как ты смеешь говорить такое… мне?! Как ты… жесток! И глуп!
- И… правильно! – воскликнул он, не слушая её. - Что я тут говорил?! Довольно унижения! Довольно быть слабым! Довольно обманывать себя! Это не жизнь, и никогда не будет ею… Хватит! – он долгим взглядом посмотрел на её дом и Дар, раскинувший свои лучи во тьме. - Отпусти меня, скорее! Я рад… мне, правда, вполне довольно будет того, что я увидел этот Рассвет, – он поднялся. - Ты смиряешься… И смиришься, когда я уйду. Прости. Прощай.
Она вскочила, ломая руки:
- Не уходи! Не смей уходить! Я… приказываю!
Но он уходил. Он почти бежал… Обернулся только раз, почти уверенный в себе, весёлый:
- Тебе не удержать меня приказом, хозяйка. Ты… сама бежишь от своего проклятия… Смой, убери эту грязь!
- Вернись! Вернись! Вернись! –
Но тень его растворилась в черноте неба. Мира без сил опустилась вновь. Крыша лязгнула железом, и тишина настала оглушающая…

Прождав неизвестно чего пять минут, она плотно сжала губы, поднялась, скользнула вниз по трубе водостока и опять побрела к своему дому.

В её убежище теперь хозяйничала герцогиня Реддо. Дамы устроились неплохо: взяли в кафе на первом этаже какой-то еды, а Соланж уговорила хозяйку сдать им соседствующую с логовом вампирши пустующую квартирку. В ней они и расположились... Дамы беседовали и попивали горячий чай.
Хоть её и пригласили, Мира осталась на пороге. Дамы щебетали, а она только вежливо кивала. Слушала. Повеселевшая Соланж лучилась спокойствием и добродушием. Она даже шутила. Но Мира уловила едва заметное дрожание высокого голоса и содрогнулась, почувствовав то огромное нервное напряжение, которое молодой герцогине до сих пор удавалось скрывать.
«Ай-да герцогиня!» - про себя отметила она. Вслух же заметила:
- Вы теперь можете возвратиться в Карду. Здесь об Избранной позаботятся.
И тут же пожалела о сказанном. Реддо с негодованием спросила:
- Вы отсылаете меня?!
- Нет, что вы, - отступила вампирша. - Доне сейчас нужны охотники! Если желаете, останьтесь… Работы здесь много.
Она отвернулась от ведущих беседу девушек:
«Бедные! Вы не представляете, в какую сеть вы попали!»
(Сейчас ей было… жаль их. Сейчас она, действительно, была бы рада отослать обеих… - Несчастные дети! Сейчас! - пока она, усталая, болтает чушь. Ведь завтра она соберётся с силами, и тогда они уже не вырвутся из её паучьих лап… Они, её охотники, её армия…)
- Тот вампир, с которым вы сейчас разговаривали, - нерешительно начала Соланж.
- Это безобидный carere morte. Такой же как я, – заверила её Мира. - Он тоже выполнял задание для Ордена.
- Он очень похож на вас. Он ваш… брат? Сын? – гадала герцогиня…
- Сын сестры, - уточнила Мира и грустно улыбнулась.

Сон уже уносил её. Она бездумно следила за чашкой в руке Габриель, старательно борясь с желанием закрыть глаза и забыться. Беседа журчала ручейком. Дар и проклятие carere morte - кто бы мог подумать! - эти темы не вызывали у неё сейчас никакого интереса…
- Вампиризм – болезнь и её первопричина - анормальное состояние крови… Ледо сказал, они давно ведут исследования на факультете! – бойко рассуждала Габриель, совсем как на Балу о фараонах, будто бы увлёкшись новыми науками с той же горячностью. - Carere morte – не мертвецы. В их телах идёт обмен веществ, отличный от обычного для всех. Это кровь вампира переводит клетки на иной способ питания! В болезнь вовлечено всё тело, меняется и психика… Поражённые клетки приобретают необычную чувствительность к лучам солнца и гибнут под действием некоторых химических соединений… Вода из Источника пусть не так действенна в обычных условиях, но в сочетании с серебром и словами ритуала, действующими как катализаторы, приводит к бурной реакции деструкции. Но опаснее всего для carere morte… страх, это он распространяет разрушительное действие солнца или воды из Источника на весь организм, вовлекая в цепь уничтожения и не соприкасавшиеся с чуждой, убийственной силой клетки! Сейчас появилось новое оружие – Дар…
- Но… Лита? Она… исцеляла! – напомнила Реддо.
- Это пока лишь гипотеза, - предупредила Габриель. – Строго говоря, исцеляет не Дар… У carere morte сохраняется некоторое количество нормальных клеток крови. Эти клетки – единственный источник живительных элементов, способных запустить процесс исцеления, но обычно они гибнут вместе с поражёнными, включаются в их цепочку, не успев осуществить свою главную функцию… Дар бережнее солнца или ритуала и одновременно с разрушением поражённых болезнью клеток оказывает тончайшее воздействие… на здоровые! Он будит их, и те освобождают живительные элементы. Если они окажутся сильнее проклятия, carere morte будет исцелён! Тот, кто не побоится вернуться в жизнь и в смерть, сможет сбежать из-под власти Бездны, прикоснувшись к Дару… - Избранная негромко засмеялась. - Самое удивительное… я сейчас понимаю, что эта сила… жила во мне всегда. Аркус только пробудил её. Он будто дал мне импульс, сигнал… Дар - не гость из чужого мира, он…
- …Есть у каждого, – неожиданно для самой себя тихо отозвалась Мира. - Он... заложен в природу человека.
- Он возможен, потому что возможны вампиры! - развеселившаяся Избранная даже хлопнула в ладоши. – Мир, таким образом, стремится к равновесию…
- Но Избранный, всё равно, только один, – улыбнулась вампирша. - Вы, Габриель, наше величайшее сокровище…
- Только подумать! – воскликнула Реддо. - А ведь мы сами, своими руками! - могли уничтожить Его прошедшей ночью!

Мира возвратилась к себе, а дамы продолжили разговор, коротая время до утра. Уходя, вампирша слышала, как Соланж тихо говорила:
- Любой Дар можно обратить Проклятием, а Проклятие – Даром…
Усмехнувшись нелепому окончанию фразы, она затворила дверь. Но, оставшись одна, не легла спать, несколько раз обмерила комнатку шагами.
Рассвет уже близился…
Сердце снова молчало.

«Где ты? - нерешительно позвала она. Услышав тишину, добавила, громче, - Где ты? Я хочу видеть, где ты!»
(Я знаю, что найду тебя… Я же «хозяйка»…)
Она помолчала и закрыла глаза. И поняла где он, словно сама стала им. Винсент бродил по парку. Сначала Мира подумала, что это Призрачный парк Второй Городской, но скоро заметила высокое чёрное здание за деревьями: Академия. Слева мелькнула белая часовня…
«Зайди туда!» - повинуясь неведомому порыву, взмолилась она.
Щёлкнул замок. Секрет этой двери был известен… им обоим. Винсент зашёл внутрь…
…Темнота… -
Мира замерла статуей, боясь, что не удержит, отпустит видение… Но через минуту успокоилась. Их связь была крепка.

Она глянула на бутыли с кровью в углу. Потянулась было за одной, но остановилась.
«Нет, - прошептала вампирша, - потом меня просто… стошнит»…
Она громко крикнула:
- Габриель!
Скоро Избранная показалась на пороге.
- Проходите, не стесняйтесь, - бросила Мира. - Чувствуйте себя, как дома…
Старая чёрная злость переливалась, выплёскивалась через край… Она нервничала. Она не знала, что сейчас будет.
- Я сделаю это сейчас, потому что скоро другие всё равно попросят меня об этом, и получится некрасиво, - сказала вампирша. - А, главное, я проиграла пари. Поэтому я… прошу… сейчас… вас… об исцелении.
Габриель кивнула, подошла. Остановилась в шаге… Избранная, видимо, ожидала этой просьбы давно и теперь сильно волновалась.
- Я не исцеляла никого прежде, – только тихо напомнила она.
Мира поморщилась, не зная, куда девать едкую иронию. Она боялась.
- Не бойтесь. Делайте то, что должны. Если верить Графу, исцеление – выбор carere morte, а не ваш.
- Вы – Высший вампир, ваше проклятие сильно. Я могу… убить вас.
- В этом случае… моё завещание под крышкой фортепиано, - резко засмеялась Мира.
Избранная взяла её за руку, и смех оборвался…

Солнце было в её тёмной комнате… Так близко, в шаге от неё! Свет затоплял всё вокруг. Её великолепная сияющая смерть. Лучи пронзили её – не пошевельнуться, и вскипела мёртвая кровь, сжигаемая ими. Она вздохнула и прислушалась к своему сердцу. Сердце молчало… Страшная мысль внезапно ударила в затылок, и всё поплыло перед глазами:
«Я не смогу. Теперь не смогу. Одна пустота внутри… Она – не Лита. Она… сожжёт меня!» -
Торопясь, пока ужас не завладел ею окончательно, она призвала видение из прошлой ночи:

…Пульсирующее сердце мира и протянутая к ней тонкая золотая нить – луч…
Она расслышала глухие удары этого сердца, и страх ушёл. Нить дрожала, билась в такт диковинному огромному Солнцу впереди…

…Что-то в ней, всё же, тянулось к жизни. Задрожала внутри какая-то струна… «Тебе не сложно будет исцелиться», - вспомнила она. Улыбка затрепетала на губах, и тогда затрепетало, проснувшись, сердце…

…«Я, тень, почему я не исчезаю в этом сиянии?»
Она сделала шаг вперёд, к свету, взявшись за тонкую блестящую нить, думая, что этот шаг станет последним… Но тень вдруг осталась позади, цепляясь лишь за её ноги: длинная, как вечером, голова её терялась вдали. Мира избегала смотреть туда…
Она смотрела вперёд, на солнце, обжигая глаза…

…Кровь кипела. Сердце билось всё уверенней, разгоняя её всё быстрее. Жар волнами разливался по телу. Каждая клеточка вопила от боли.

…Тень позади всё удлинялась. Она колыхалась, её трепал ветер, грозя оторвать от ног и унести прочь.
Золотая нить вдруг бросила ярчайший блик в глаза. Она зажмурилась на секунду: она уже ловила прежде этот отсвет.
(Мальчик встал в луче, прорвавшемся в их тёмный дом с улицы… Его локоны блестят как золото… Нет, сильней: как солнце…)

…Она заметалась, озираясь:
«Где ты? Я хочу видеть тебя!» - и зов вновь был услышан. Она, не видя, почувствовала его – отдалённую часть себя, тень, питаемую её чёрной кровью.
«Я отпущу тебя так. Был ты или не был, ты станешь сном, прошлым… Да, я смирилась. Я видела достаточно смертей. Теперь вынесу и твою…»
Она даже хотела улыбнуться… но не смогла. Теперь не свет – чернота затопляла всё вокруг…

…Нить в руке билась всё требовательней, толчки сердца слились в сплошной гул. Тень трепетала, раздираемая ветром в клочья. Она теряла её, теряла связь… Она пошатнулась, но устояла… почти слепая: свет выжигал ей глаза…
«Сердце… Сейчас разорвётся…»

…Тьма внутри вопила, разрываемая на части. Её проклятие слабело с каждым новым ударом сердца. Уже не волновалась, только недовольно клокотала кровь…
«Винсент…» - опять слабо взмолилась она. Она понимала, что вот-вот утратит связь. Она отчаянно, коготками цеплялась за видение, но слабые пальцы хватали только пустоту.

«Пора! Разрушается моё проклятие, и ты, моё сокровище, исчезаешь... Я отпускаю тебя. Мне - не должно держать открытой эту дверь! Тебе - довольно медлить на пороге! Шагни за неё… в подлинное бессмертие… Иди, мой мальчик. Прощай»…

…«Прощай», - прошептала она и, сдавшись, закрыла глаза. Но, и не желая видеть, видела, как он падает: резко, навзничь, точно у него из под ног выдернули землю… точно из него разом выдернули всю жизнь.
…Ты довольно смертей узнала, carere morte! Приветствуй же ещё одну!

…Её вечность размыкалась на элементы… Время, сердце, жизнь – эти слова обретали старый смысл. Она узнавала их терпкий, подзабытый вкус. Сердце толкалось где-то в висках, вопя…
Она сделала глубокий вдох… И поняла, что живая.

…Она ощущала каждую клеточку своего тела. Они возрождались и рождались заново: и счастье, и мука. Ещё глоток воздуха, и последние клочки тьмы растворятся в горячей живой крови. Тогда придёт последняя волна жара, и можно будет отпустить золотую нить, и её сердце не собьётся с ритма.
Но она медлила.
«Винсент…» - снова позвала она, но он молчал. Он тихо лежал там, у Цитадели… ещё один – безжизненный… бессмертный… -
«Дайте мне забвение!» - мысленно закричала она. Она до сих пор чувствовала его как часть себя и там, у Цитадели, стояла рядом: её проклятие оставило его, и он вновь был недвижим… мёртв. Словно вернулась далёкая зимняя ночь, словно огонёк его жизни потух только что…
(Было ли то прошлое? До Призрачного парка? – она не помнила... – Кажется, было…
Но только… зачем же, тогда, оно было??!) -

…Сердце билось радостно, ликующе, а она упала на колени, моля дать жизнь ему или дать ей проснуться сейчас где-нибудь на другом краю света, беспамятной и не знающей… ничего. Моля о чудесах, которых не могло быть.
«Я только хотела, чтобы ты жил!!!» - сквозь слёзы. Видение его в часовне всё не оставляло её: когда же кончится эта мука?! -
И точно сверкнула молния! Точно грянул гром:
«Её ослабевшее проклятие оставило его, а связь не исчезла. Почему??? Что она, эта связь?»

(…Можно ли обратить Проклятие - Даром?)

…Её проклятие - Её кровь - Частица её жизни…

Цитадель Ордена не увидела в ней carere vitae и при первой встрече. Carere morte – не мёртвые, её кровь под проклятием - есть жизнь. Это она связывает их до сих пор… крепче, чем Бездна! Просто мала эта искорка у него, совсем незаметна, едва тлеет…
(Он засыпает…)
Но одна волна жара, сейчас - и его сердце забьётся, будя его кровь. Так скорее, скорее!
(Пока его можно разбудить…)
«Живи!» - последний приказ. Мольба.

…Там, у Цитадели, тихо, медленно, словно во сне, словно совершая священное таинство, она наклонилась к нему, коснулась губами его губ, вдохнула воздух в его лёгкие…

…Этот выдох стал криком радости. Она кричала, окунаясь во внезапно накатившую, сильнейшую из всех волну жара, кричала радостно и… яростно, утверждая свою победу. Но быстро вынырнула… холодная, безмолвная, прежняя. Этот выдох – в пустоту забрал все силы. Словно своё дыхание - начинающуюся новую жизнь она без остатка отдала другому, далёкому. Её сердце замерло, устав ждать второго вдоха. Она шатнулась назад, взмахнула руками, пытаясь восстановить равновесие, но тщетно. Она уже падала… В темноту. В Пустоту…

…Она падала… Но тень бережно подхватила её, мягко погладила волосы. Снова уютно устроилась в груди, обняла затихшее сердце, вновь забывшееся мёртвым сном…

…Золотая нить вдруг вырвалась из руки, больно резанув пальцы… Сияющее Солнце скрыло свой лик, и мир затопила тьма.

…Мира открыла глаза и медленно повернула голову. Обнаружила себя лежащей на кровати в незнакомой комнате, впрочем, похожей на её келью. Рассвет наступил, и шторы были задёрнуты. Габриель, сидевшая рядом, вопросительно и с некоторым испугом глядела на неё:
- Наконец-то… Вы едва не погибли… Мне пришлось… отпустить вас!
- Исцеления… не получилось?
- Дар исцелил не вас… - почему-то шёпотом пояснила Избранная.
- Где я? Долго я была без сознания?
- Другая сторона вокзальной площади, – мрачно сообщила Соланж, стоявшая в дверях. – За «Защитой» вы пришли в себя…
Мира промолчала, пока лениво решив не подниматься.
- Теперь я могу только сжечь вас, - ясно сказала Избранная. - Ваше проклятие теперь сожжёт вас! Сейчас я могу добавить к своей гипотезе: нормальные клетки крови при исцелении гибнут, освобождая живительные элементы… Так они ведут carere morte к жизни, но их потеря невосстановима. Вы разрушили свой мостик к жизни до того, как избавились от проклятия! Шанс исцелиться лишь один, и вы отдали его другому. Исцеление для вас… отныне невозможно, я вижу.
- Мы успели испугаться, что исцеление вас убило, - заметила Соланж. – Винсент отнёс вас сюда, за пределы «Защиты», и уверил нас, что здесь вы очнётесь.
- Да, живого вампира подчас не отличишь от мёртвого человека, - Мира неслышно засмеялась. – Значит, «Защита» меня отвергает… Жаль.
Герцогиня, уже намеревавшаяся уйти, обернулась:
- Но Орден не отвергает, - заявила она резковато.

Какой-то лихой поезд пронёсся за вокзалом, весело свистнув. Город уже проснулся. Где-то там, за тёмной занавесью, ярко светило солнце, щёдро дарящее своё тепло всем и в каждое мгновение. Там сияли, переливаясь в его лучах, чужие жизни, многие жизни…
- День начинается, - сказала Габриель. - Только, чувствую, сегодня я не увижу его. А удаётся охотникам совмещать две жизни: ночную и дневную?
- Нет… Какая-то из них всегда будет жизнью, другая – лишь тенью жизни.
Избранная прищурилась, не соглашаясь:
- Увидим…
Вампирша мудро улыбнулась, отошла от окна, оставив задумчивую Габриель, забралась в кресло в глубине комнаты:
- Я не спрашивала вас, Габриель… Риват. Чьим приглашением вы воспользовались, чтобы проникнуть на Бал в доме Реддо?
- Приглашение пришло на имя моего отца, - Избранная помолчала, сделав паузу, сменила тему. – Вы, охотники, я узнала, в последние годы весьма продвинулись по пути химического синтеза воды, действующей подобно воде из Источника…
- Не знаю об этих исследованиях, - призналась Мира, - ещё не знаю…
- Природа Дара – самый серьёзнейший вопрос. Только представьте: Избранный не один, а целый отряд! Или лучше: прибор, генерирующий такие же колебания, токи… Необходимо узнать Его физическую суть!
Вампирша засмеялась:
- Вы, Габриель, быстро бежите, за вами не угнаться… Чьими идеями вы сейчас горите? - этих, новеньких: Ледо, Соллерса? Что ж, вперёд! Сказка изжила себя - так отправим её в мусорную корзину! Вы, учёные, любопытны до изнанки вещей, но, порой, ей лучше оставаться скрытой.
- Вы раньше говорили другое… Почему вы сейчас так… резко?
- В твоих руках великая сила. Прежде чем играть с нею, узнай её. Помни, кто ты здесь: «несущая свет».
- Исследование – не лучший ли способ узнать?
- Сегодня я расскажу вам другую сказку: о драконе, прячущемся в сокровищнице, - пообещала Мира и улыбнулась. - Роль Наставницы начинает мне нравиться… Всё же, я не расслышала, так какая фамилия стояла в вашем именном приглашении?
- Ингенс.
- Ингенс… Я знала Селену Ингенс…
- Моя тётя. Старшая сестра отца. Она давно умерла, я не успела узнать её…
- Интересно, - равнодушно уронила Мира.

Габриель проводила стук колёс очередного состава. Жадно, как зверь в клетке…
- Здесь вы не будете иметь той степени свободы, что прежде, - заметила Мира.
- Да. И ближайший месяц в монастыре я собираюсь посвятить разбору… некоторой литературы …
- Нет, Габриель, вы ещё не поняли: никогда…
Избранная отвернулась от окна, небрежно отбросив на спину развившиеся длинные каштановые локоны:
- Я понимаю! Музейный экспонат за стеклом. Наука даст… «достаточную степень»… Я принесу свечи. Здесь темно.
- А мне светло с тобой, - машинально пошутила она, тревожно хмуря брови…

Избранная ушла. Мира задремала в кресле. Но тонкие пальцы всё чертили, бездумно, замысловатый узор на подлокотнике…
Дверь распахнулась.
- Она сказала, что ты очнулась… Я опять забыл, как зовут этот тайфун, - весело, но несколько ошеломлённо сообщил Винсент. Алые пятна румянца проступили на его щеках, но кожа всё также бледна, почти белая…
- Наверное, Соланж Реддо, - предположила Мира, улыбаясь.
Он шагнул в комнату, но качнулся, ухватился за дверь, рассеянно пояснил:
- Голова опять закружилась…
- Последствие кровопотери. Как у бывших новообращенных… Ты совсем замёрз. В тех квартирах есть камин и нормальная человеческая пища…
- А это – твоё, - усмехнулся Винсент. - Я отыскал твои запасы. Стабилизированная «дрянь»…
Мира молча приняла бутыль. И долго глотала её содержимое, нарочно растягивая невеликое удовольствие, радуясь, что можно не продолжать пока беседу. Всё же, поперхнувшись последним глотком, отставила бутыль в сторону, несмело глянула на стоявшего рядом племянника...
А он вдруг упал на колени, спрятал голову в её ладонях…
- Ну что ты, мальчик, - слабый голос дрожал. - Так и должно было быть…

…Дрожали и руки. Как у старухи. Усталость снова сморила её. Три ночи как одна бессонная ночь! Скорее бы заснуть теперь, и проснуться уже в новом дне, для которого ночной мир - не более чем сон; новым утром спокойно, ясно говорить о Даре, о Старейшем, о Цитадели… Мира закрыла глаза.
- Подари мне картину… Ту, последнюю, с Рассветом, - расслышал Винсент.
Он поднял голову… Но тётушка уже спала.

...Это была последняя глава...



Спасибо за внимание!