Маска первой ночи (историко-приключенческий ЛР)

Одинец: 22.05.11 03:50

Фьора, спасибо за интерес к роману! Я очень это ценю.
Постараюсь сильно не затягивать.


Ниночка, очень рада видеть тебя в своей теме! Мне тебя не хватало.

Спасибо тебе за такие теплые слова!




Леночка, спасибо тебе! Для меня очень важна твоя оценка.

Вот за это особая признательность! Я всегда переживаю, что утомляю читателей своими подробностями, но никак отказаться от них не могу))). Приятно знать, что увлекает.

Да, ты права, Михаилу действительно импонирует искренность Кати и отсутствие жеманства. И он действительно чувствует ее неравнодушие, все так, как ты сказала.

Аха, без него точно не обойдется.



Спасибо, Лена!

...

Блондинка в законе: 07.06.11 22:34

Здравствуй, Марина. Наконец-то добралась до твоего второго романа. Класс.
Очень понравилось. Отличные и сюжет, и слог. А какие яркие персонажи! Одна главная героиня чего стоит. Учитывая время и воспитание, те злоключения (гибель ее людей, похищение торговцем людьми, да еще и попытка изнасилования приятелями брата) могли ее попросту сломать. А она молодец! Оправилась и строит планы военной компании по захвату Михаила.
А мужские персонажи... Что Драгомир, что Миша, любо-дорого читать. Прямо-таки не знаю кто мне нравится больше, наверное все-таки Миша, и то из-за моей любви к блондинчикам. А так оба прекрасны и благородны... ах...
Вообще мне нравится когда за женщину борются достойные противники. А то в большинстве лр один прекрасен, умен, смел и благороден, любит героиню и тд (обычно брюнет), а второй прекрасен, умен, но при этом мерзавец и хочет использовать героиню в своих целях (обычно блондин). Очень надеюсь, что здесь не тот вариант.
Кстати, двое прекрасных мужчин уже есть, а третий случайно не появится? Катя явно не однолюбка.

...

фьора: 08.06.11 06:49

Блондинка в законе Мне Катерина в этом романе тоже очень-очень нравится!!! и главное, что не происходит в ее жизни, делает ее только сильней, относится к бедам она со здоровым юмором и уже достаточной зрелостью суждений (прямо не по годам - что радует!!! Люблю я таких героинь, основательных и не падающих в обморок от выстрела ружья )

Вот тоже сижу и жду как Марина нас продолжением порадует!!!!

...

Одинец: 08.06.11 06:54

Юля, здравствуй! (я тоже на "ты", хорошо?) Спасибо, я так рада видеть тебя в этой теме.

Спасибо за такие лестные слова! Мне всегда так интересны твои комментарии, твое видение происходящего в "Гроте...". Поэтому особенно приятно, что тебе понравился и этот роман.

я рада, что ты оценила Катю. Да, она слишком долго была предоставлена самой себе и привыкла прошибать лбом любые препятствия. Но увы, сила и смелость, это не всегда плюс для женщины, особенно в то время, Драгомир ей когда-то сказал об этом. Эти качества помогли ей выжить, но они же могут ее погубить.
Классно звучит! Мне нравится.

тоже обожаю блондинов)). Спасибо за похвалы героям, и Михаил, и Драгомир для меня очень дороги, и такая их оценка особенно приятна.

Знаешь, раньше не задумывалась об этом, но пожалуй, борьба белого с черным - это действительно на любителя. Что касается Миши и Драгомира, - они проявят себя по всякому и, наверное, далеко не каждый их поступок можно будет назвать безупречно благородным, но в целом, будут вести себя достойно. По крайней мере, до тех пор, пока не вмешаются высшие силы, по вине которых один из этих героев окажется перед весьма трудным выбором. Но, в общем-то, я еще слишком рано говорю об этом...

Пока умолчу об этом, но твое предположение мне нравится.
И еще раз спасибо за твой отзыв!

Девочки, я вернулась с продолжением. Прошу прощения, что выкладываю сразу две главы, просто очень хочется поделиться всем, что сочинилось.))


Фьора, уже)))
Спасибо, что ждешь. и за добрые слова о героине тоже.

...

Одинец: 08.06.11 06:54

 » Глава 10. Время перемен

Выйдя из дверей церкви Святого Георгия, Катя задержалась на ступеньках, ожидая, когда Акулина расправит складки своего просторного плаща.
День был холодный, ветреный. Время от времени мелкий дождик начинал сыпать со свинцово-серого неба, вызывая единственное желание: устроиться возле натопленного камина с чашкой горячего чаю и наслаждаться теплом и покоем под завывание ветра и стук дождевых капель по мокрому стеклу…
- Ну что, Катенька, полегчало на душе после исповеди? – осведомилась наконец Акулина, осторожно сходя по залитым водой ступеням.
- Не полегчало.
Услышав эти слова и мрачный тон, каким они были произнесены, тетка не без удивления оглянулась на племянницу:
- Что так? Неужели епитимья настолько тяжела?
Катя покачала головой:
- Лучше не спрашивай.
Говорить сейчас о епитимье, возложенной на нее отцом Серафимом после исповеди, Кате не хотелось. Все было ей по силам: и строгий пост, и длительные каждодневные молитвы, но главное, что потребовал от нее пресвитер, чтобы окончательно укрепить врачевание духовное, было суровее самого сурового наказания. В сто раз лучше быть осужденной молиться на паперти, словно душегуб, не имея права войти в храм Господень, или получить длительное отлучение от причастия, но выполнить то, что назначил ей отец Серафим?!..
…Она снова увидела перед собой изуродованное оспой спокойное лицо священника, и в голове прозвучал его низкий голос:
- Раба Божия Анна, о которой вы упомянули в своей исповеди, находится в большой беде. Вам следует предпринять шаги, чтобы разыскать родных этой девицы и принести им весть о ее участи. А так же, если это окажется возможным, и помочь им найти ее.
Катя в ошеломлении смотрела на отца Серафима.
- Отче, - с мольбой сказала она, - я прошу вас, не требуйте этого от меня! Я понимаю, что это мой долг христианский – поступить так, как говорите вы, но я не могу! Первая встреча с этой девушкой не принесла мне ничего, кроме бед и страданий, я лишь чудом осталась жива и не опозорена! Что же, кроме новых бед, может принести мне еще одна встреча?
- Все в воле Божьей, дочь моя, - возразил пресвитер. – Я не могу требовать от вас исполнения епитимьи, это дело доброй воли кающегося. Но о каком же раскаянии может идти речь, если вы не хотите совершить одно доброе дело в возмещение многих, очень тяжких грехов?
Катя вскинула голову, вперив взгляд в его лицо, на котором ясно читался упрек, и несколько мгновений молчала.
- Хорошо, отче. Я подчиняюсь вашему требованию. Хочу только напомнить, что я девица и не могу свободно располагать собой, если это расходится с желанием моих родителей. Что если они запретят мне?
Отец Серафим покачал головой:
- Вы сделаете то, что сможете, дочь моя. Я не в праве налагать на вас непосильную епитимью. И не бойтесь зла, которое, быть может, принесет вам эта жертва. Доверьтесь Господу, его милости и всемогуществу. Другого пути очиститься от греха не существует…
…Он был прав. Она должна принести эту жертву, чтобы Господь поверил в ее раскаяние. Но насколько искренней может быть эта жертва? И не присоединится ли она к стану фарисеев, уверенных, что пробили себе дорогу в райские кущи наружным благочестием, хотя душа осталась черства и пуста, словно скорлупа гнилого ореха?..
Машинально отвечая что-то односложное на расспросы Акулины, Катя шла вслед за ней по церковному двору, направляясь к воротам. Но когда лакей распахнул перед ними дверцу экипажа, Катя внезапно застыла при виде высокого черноволосого мужчины в войлочной шляпе и длиннополом синем кафтане, который быстрым шагом шел по улице, удаляясь от них.
Она видела его только со спины, но сердце гулко застучало в груди, боясь и безумно желая поверить увиденному. Неужели Драгомир?
Забыв о тетке, которая, кряхтя, усаживалась в салон, Катя подхватила юбки и на глазах изумленных слуг помчалась по мокрой бревенчатой мостовой вслед за уходящим цыганом. Вслед ей раздался чей-то испуганный вскрик, но девушка не остановилась. Оскальзываясь и едва не толкая немногочисленных прохожих, которые спешили найти укрытие от внезапно усилившегося дождя, Катя бежала по улице, крича на ходу:
- Драгомир! Драгомир, стой же!
Наконец она ухватила цыгана за плечо, он обернулся, и Катя замерла. На нее смотрело чужое лицо, заросшее бородой чуть не до самых глаз. Рука, сжимавшая плечо незнакомца, бессильно упала.
- Обозналась, что ли, барышня? – рассмеялся цыган, оскалив в улыбке лошадиные зубы.
- Да, - выдохнула Катя, отступая на шаг. Сердце рухнуло вниз, словно брошенный с обрыва камень. – Прости…
- Да ничего, с меня не убудет… - незнакомец продолжал улыбаться, вприщур разглядывая девушку из-под широких полей шляпы, с которых стекали капли дождя. – А кого ищешь-то?
- Его зовут Драгомир, - сама не зная зачем, тихо ответила Катя. – Он из молдавских цыган, кажется… Я точно не знаю.
- Из молдавских? – пренебрежительно протянул цыган и выразительно сплюнул: - Тьфу ты… Рабское племя…
У Кати запоздало запылали щеки, - не от презрительных слов цыгана, смысла которых она не понимала, а от непристойности положения, в котором оказалась по собственной вине. Ей казалось, что все прохожие смотрят на нее, едва не прожигая взглядами. А что скажет Акулина?
Запыхавшаяся тетушка, которую сопровождал лакей, уже была рядом.
- Да уйди ты, черт проклятый! – замахнулась она на цыгана.
Тот засмеялся и пошел своей дорогой, оглядываясь на Катю.
- Ты что творишь, Катерина? – хватая племянницу за рукав, прошипела тетка. – Совсем стыд потеряла!
Девушка безропотно позволила Акулине увести себя. Капли дождя текли по ее лицу, смешиваясь со слезами. Она сама не знала, почему плачет, отчего так больно сердцу. Драгомир по-прежнему был далеко от нее. Неужели им никогда не суждено увидеться вновь?
Оказавшись в салоне кареты, которая двинулась в обратный путь, оцепеневшая Катя слушала гневные слова, что без перерыва сыпались с уст Акулины:
- Ты вообще соображаешь, что делаешь? Это же Моховая, соседи кругом, а ты мчишься через всю улицу за каким-то бродягой! Что на тебя нашло?!
- Мне показалось, я его знаю, - дрогнувшим голосом выговорила Катя.
- И что с того?? Это все Улька твоя, чертова бестия, вечно цыган к дому приваживала и тебя с пути сбила! Ух, я ей все выскажу, пусть только приедет!
- Ульяна здесь ни при чем. Прости, Акулинушка, - всхлипнула Катя, вытирая слезы. – Я больше не буду. Может быть, обойдется, меня ведь здесь еще никто не знает.
- Твое счастье, что лакеи у нас не болтливые, - буркнула Акулина, постепенно успокаиваясь. – Юрий Александрович их в строгости держит. Пречистая Богородица, скорее бы уж тебя замуж отдать, может, хоть тогда ума наберешься и перестанешь семью позорить!
Замуж? Катя отвернулась к окну, которое заливали струи дождя, и ее губы дрогнули в невеселой улыбке. Знать бы еще, кого придется ей осчастливить. Она понимала, что Михаил едва ли покажется ее родителям достойной парой. Имя любимого отозвалось привычной волной нежности в душе, но Катя сразу же ощутила какую-то смутную вину.
До сих пор ей казалось, что она знает свое сердце. Но сегодня оно сыграло с ней очень злую шутку…

* * *

Распахнув двери перед Катей и Акулиной, улыбающийся дворецкий сообщил:
- Их сиятельства только что вернулись, барышня.
Родители?.. Катя обомлела. Все эти дни она готовилась к разговору с матерью, но сейчас, когда этот момент наступил, все нужные слова вылетели из головы.
- Пречистая Богородица, - прошептала Акулина, - что сейчас будет?
Катя метнула на нее взгляд исподлобья.
- Что будет, то и будет. А мой брат?.. – спросила она у дворецкого.
- Александр Юрьевич дома. Все собрались в кабинете, - почтительно сообщил дворецкий.
Бросив плащ на руки слуге, Катя решительно вошла в вестибюль и направилась к лестнице. Остановившись внизу, Акулина молча наблюдала за тем, как девушка поднимается по ступеням, потом перекрестилась, вполголоса шепча молитву.
Распахивая одну за другой двери парадной анфилады, Катя шла к кабинету, и еще не дойдя до него, услышала громкий голос матери:
- Вы понимаете, что теперь будет? Все насмарку, все! Все, чего я с таким трудом добилась! Саша, я надеюсь, у тебя хватило ума не извещать прабабушку?
- Хватило, - послышался в ответ угрюмый голос Александра. – Только, маменька, мне совсем не нравится все это…
- Изволь молчать! – оборвал его голос матери. – Ты еще дитя неразумное и выгоды своей не понимаешь! Поэтому я буду решать за тебя!
Катя приблизилась к дверям кабинета. Дрогнувшей рукой ухватила ручку. И не стуча, распахнула створки.
Отец сидел в кресле, раскуривая сигару. Саша и мать стояли возле письменного стола, продолжая препираться, и мать замолкла на полуфразе, когда Катя появилась на пороге. Все трое уставились на нее.
- Bonjour, maman. Bonjour, papa, - старательно сложив губы в улыбку, Катя почтительно поклонилась.
- Солнышко мое! – бросив сигару в пепельницу, князь Юрий Александрович Шехонской поспешно поднялся и, приблизившись к дочери, с нежной улыбкой обнял за плечи. – Как же я рад видеть тебя! Молодец, что приехала.
Как изящен он был, как величествен и одновременно прост! И по-прежнему хорош собой, - годы совсем не портили его. Среднего роста, худощавый, но крепкий, как железо. Плечи, затянутые в бордовое сукно по-модному узкого кафтана, так широки и надежны. Правильные черты лица, обрамленного гривой седеющих черных волос, выразительные, темные, как крепкий чай, глаза и улыбка… сдержанная, как всегда, но удивительно теплая, и взгляд его неизменно теплеет, когда обращен к ней.
Катя порывисто прижалась к отцу. Она так любила его, что каждый знак внимания с его стороны воспринимался как дар Божий, захлестывая душу волной самых пылких чувств. Исходивший от него чуть уловимый запах коньячного перегара защекотал ноздри, но она не отстранилась, с готовностью принимая звонкие поцелуи в обе щеки.
Александр, стоя за спиной у матери, подал ей знак, приложив палец к губам. Катя напряглась. Она не должна о чем-то говорить? Но о чем именно?
- Красавица моя, - отец ласково погладил ее по волосам, любуясь дочерью. – Совсем взрослая стала.
- Извольте прекратить! – крикнула Софья Петровна. – Жорж, отлепитесь от нее наконец! И пусть она подойдет ко мне! Иди сюда, Катерина!
- Нет нужды так волноваться, - сухо заметил Юрий Александрович, отпуская дочь. – Поберегите нервы, дорогая.
Катя медленно приблизилась к матери, покорно поцеловала протянутую руку и, подняв глаза, мужественно встретила обвиняющий взгляд.
Княгиня Софья Шехонская была высокая, стройная женщина лет сорока, с некрасивым, чрезмерно удлиненным лицом, на котором светились беспокойным блеском огромные, невыразимо прекрасные, но, увы, нисколько не украшающие ее, ореховые глаза. Большой седловатый нос бы в едином стиле с тяжелым, не по-женски массивным подбородком; бледные губы – правильной, изящной лепки, но присущая им безвольная гримаса то и дело придавала лицу выражение какой-то жалкой, почти карикатурной нелепости.
- А теперь, - приказала княгиня, усаживаясь в кресло, - рассказывай, как ты посмела ослушаться меня!
Но едва Катя открыла рот, ее перебил Александр:
- Маменька, это я разрешил Кате приехать.
- Ты?! – круто развернувшись, Софья Петровна ошеломленно уставилась на сына. – Ты?! – она без сил откинулась на спинку кресла. – Да как же такое могло прийти тебе в голову?
- Ну так вот… пришло, - пробурчал Александр.
Катя с благодарностью посмотрела на брата. Однако, это так похоже на него: не предупредить ни о чем заранее! Впрочем, скорее всего, он и не задумывался об этом до последней минуты.
- Вот значит как, - выдохнула мать. – У вас заговор против меня. Ох, и дурак же ты, Саша! Зачем ты сделал это? – закричала она.
По лицу Александра ясно было видно, что он сдерживается из последних сил, чтобы тоже не сорваться на крик. Но все же он ответил почти спокойно:
- Я сделал то, что считал нужным, маменька. Кате уже шестнадцать лет. Ей давно пора выйти в свет и найти себе мужа.
- Я могла бы найти ей мужа и не привозя ее сюда! Что если она опять заболеет? Об этом ты подумал?
Александр исподлобья посмотрел на мать.
- Подумал, да. И еще кое о чем подумал. Я не стану сейчас говорить об этом, вы и без того знаете мое мнение.
Катя устало прислонилась к краешку стола, наблюдая за отцом. Неужели он ничего не скажет в ее защиту? Юрий Александрович, снова устроившись в кресле, молча курил свою сигару и в разговор не вмешивался. Вертикальная морщинка, идущая от переносицы к высокому лбу, обозначилась резче, словно он напряженно думал о чем-то, и пальцы, подносившие сигару ко рту, казалось, двигались совершенно механически.
- Значит так, - Софья Петровна резко поднялась на ноги и повернулась к дочери. – Все еще можно поправить. Ты немедленно отправишься назад в Вольногорское. Акулина будет сопровождать тебя.
- Что? – Катя отпрянула. – Маменька, прошу вас!
Вот и произошло то, чего она так боялась. Маменька отказывается принять ее в доме, и один Бог знает почему. Неужели ей и вправду придется вернуться в деревню? Она с надеждой посмотрела на отца и брата, но те молчали. На Сашином лице ясно читались злость и растерянность, а вот о чем думал отец, понять было невозможно.
- Ничего не хочу слушать, - отрезала мать. – Собирайся. Только прежде… - она на миг заколебалась, но все-таки закончила: - Прежде отдай мне перстень, который подарила тебе прабабушка.
Катя похолодела.
- Но зачем он вам, маменька? – настороженно спросила она, пытаясь выиграть время. – Ведь прабабушка подарила его мне.
- Изволь не спорить со мной, - отозвалась княгиня. – Наталья Ильинична совершила ошибку, доверив его такой глупой и сумасбродной девчонке, как ты. У меня он будет в большей сохранности. И довольно препирательств! Ну же, перстень, сию секунду, я жду!
Катя тяжело перевела дыхание. Руки дрожали.
- У меня его нет, - угрюмо выдавила она. – Я его потеряла.
- Как?.. – раскрыв рот, Софья Петровна потрясенно смотрела на дочь.
- Да, потеряла, - обреченно подтвердила Катя. – Еще летом, когда... когда купалась в озере.
Произнеся эти слова, она бросила украдкой взгляд на брата, и Александр чуть заметно кивнул головой, словно одобряя версию. Правды и в самом деле говорить было нельзя, Катя это понимала. Что изменится, признайся она, что перстнем завладела Габриэла Канижай? Если откроется ее знакомство с дамой подобного сорта, станет только хуже.
То, что произошло в следующую минуту, было больше похоже на кошмарный сон. Взвыв, словно волчица, потерявшая детенышей, трясущаяся от ярости княгиня схватила дочь за волосы и свободной рукой стала наотмашь хлестать ее по щекам.
- Дрянь, дрянь, дрянь! – рычала она, цепко удерживая девушку и со всей силы лупила по лицу, уже не разбирая, куда попадает.
Катя в ужасе съежилась, зажмурив глаза, закрылась руками, но не посмела противиться, молча терпя безжалостные затрещины, которые без перерыва сыпались на нее. Отец и брат, в первую секунду ошарашенно застывшие, бросились к ним, но не так-то легко было остановить разъяренную княгиню.
- Софи, прекрати! – князю наконец удалось оторвать жену от дочери. Схватив за плечи возмутительницу спокойствия, которая продолжала отчаянно вырываться, он оттащил ее на безопасное расстояние и толкнул в кресло, принуждая сесть.
Софья Петровна, тяжело дыша, плюхнулась на сиденье, и муж предусмотрительно навис над ней, продолжая удерживать за плечи.
Дрожащая Катя, лицо которой горело огнем, беспомощно подняла полные слез глаза на Александра, и тот сгреб ее в объятия, крепко прижав к себе. Неразборчиво пробормотал что-то успокаивающее, гладя растрепанные волосы сестры, из которых посыпались шпильки, звонко ударяясь о паркет.
Катя стояла, задыхаясь от невыплаканных слез, судорожно вцепившись в Александра, и чувствуя лишь тупой животный страх в оцепеневшем теле. Голова была пуста.
На несколько долгих минут в кабинете повисло напряженное молчание. Отступив от затихшей супруги, Юрий Александрович окинул детей сокрушенным взглядом и усталым жестом скрестил руки на груди. Тишину нарушил его голос, звучавший на редкость твердо и непреклонно:
- А теперь послушайте меня, Софи. Я больше никогда не допущу ничего подобного. В прошлом я почти не принимал участия в судьбе своей дочери, позволив себе пойти на поводу у вас, но теперь все будет иначе. Я принял решение. Наша дочь останется здесь, с нами, навсегда. И я не собираюсь спорить по этому поводу.
- Здесь? – прохрипела мать, и ее лицо собралось в жалобную гримасу, словно она собралась плакать. – И вам безразлично, что...
- Мне безразлично все, кроме счастья моих детей, - оборвал ее Юрий Александрович. – Катя останется здесь. И вы больше никогда не поднимете на нее руку. Саша, - после паузы окликнул он сына, - уведи сестру и... позаботься о ней.
- Хорошо, отец, - отозвался Александр, не глядя на родителей.
Прежде чем уйти, он критически осмотрел растрепанную Катю и принялся вынимать оставшиеся шпильки из ее развалившейся прически, кидая их в ближайшее кресло. Тщательно пригладив волосы сестры, неумело заплел некое подобие косы и, удовлетворившись результатом, кивнул:
– Идем, Катюшка.
Взяв сестру за руку, он молча вывел ее из кабинета. Катя шла, как сомнамбула, едва переставляя ноги.
Когда взойдя на антресоли, они вошли в ее комнату, девушка без сил опустилась на кровать. Александр сел рядом и обняв сестру, привлек ее голову к себе на плечо. Они долго сидели так, не произнося ни слова. За окном шумел дождь, и на душе у обоих было так же промозгло и скверно.
- Саша, - наконец тихо выговорила Катя, - в чем я провинилась перед маменькой?
Александр тяжело вздохнул.
- Ни в чем.
- Тогда почему...
Александр поднялся.
- Ты прости, Катюшка, я не могу тебе этого рассказать. Мы… все очень виноваты перед тобой, - не без труда выговорил он. - Но я обещаю тебе, что сделаю все, что от меня зависит, чтобы ты была счастлива.
Катя медленно подняла голову и взглянула на него. В чем мог быть виноват Саша? Только в том, что он беспечный мальчишка, у которого ветер в голове? Она тихо отозвалась:
- А что от тебя зависит, Саша?
Александр угрюмо взглянул на нее.
- Об этом мы еще успеем поговорить. Всему свое время. Ты, главное, помни, что все, что было в твоей жизни до этой минуты – осталось в далеком прошлом и никогда не вернется. А теперь у тебя начнется совсем другая жизнь…
- А перстень? – Катя вздрогнула, когда перед ее глазами вновь встало искаженное яростью лицо маменьки. – Зачем он был нужен ей?
Брат покачал головой:
- Я не знаю, Катюшка. Клянусь тебе, не знаю...
...Прошло несколько дней. Как ни странно, маменькина злоба иссякла. Княгиня больше не задевала дочь, но что было тому причиной, - запрет отца или же ее собственное смирение перед тем, чего нельзя было изменить, - оставалось тайной. Она ходила по дому потерянная, жалкая, с заплаканными глазами и даже приказания слугам отдавала тоном умирающей на кресте мученицы. Точь-в-точь человек, который был уже на волоске от цели, но в последний момент вдруг вместо желаемого получил от судьбы издевательский кукиш, подумалось Кате, осторожно наблюдающей за матерью.
Наружно они вели себя так, словно ничего не произошло; иногда даже обменивались парой-тройкой ничего не значащих слов, но отвечая ей, девушка ясно видела: маменька ее не слышит. Софья Петровна была совершенно погружена в себя и, казалось, никто из окружающих не вызывает у нее интереса.
Но свойственное Кате живейшее любопытство на сей раз дало осечку: ни малейшего желания проникнуть в этот секрет и искать подоплеку всех происшедших событий, она не испытывала. Хотелось сохранить к матери хоть немного тепла, а способ для этого был только один – не думать.
А дни, насыщенные приятной жизненной круговертью, предоставляли ей для того немало возможностей. Прежде всего, по настоянию отца в Катино распоряжение отдали одну из гостевых спален на втором этаже, и девушка радовалась, что не придется больше ютиться к маленькой комнатке на антресолях. Новая спальня была довольно изящно обставлена и достаточно велика, чтобы часть ее можно было отделить для гардеробной, которая, как надеялась Катя, ей очень скоро пригодится.
Кроме того, княжна наслаждалась обществом отца, который проводил с ней едва ли не все свое свободное время, стремясь компенсировать дочери нанесенную матерью обиду и, несомненно, желая восполнить упущенное прежде время.
Предисторию Катиного появления в доме, включая все ее дорожные приключения, Юрий Александрович узнал в сжатом пересказе сына, о чем Кате было известно. Он не торопился заговаривать с дочерью на эту тему, щадя ее нервы, но Катя надеялась, что всегда сможет рассчитывать на его снисхождение и понимание. Она чувствовала любовь отца так же ясно, как даже незрячий может чувствовать тепло солнечного луча. Что с того, что в прошлом отец, как и Саша, часто был невнимателен к ней. Прошлое осталось в прошлом, и к нему, слава Богу, нет возврата. А в будущем же, как старалась надеяться Катя, ее ждет только хорошее…
Поводов для радости у нее и вправду было теперь немало: сезон был в самом разгаре, обещая множество увлекательных празднеств. Благодаря немалой щедрости отца, готового исполнить любой ее каприз, княжна Шехонская стала одной из самых желанных и почитаемых клиенток модных магазинов на Кузнецком мосту. Были заказаны восхитительные платья, куплены чудные украшения, и Катя уже предвкушала, какой фурор произведет в свете ее яркая внешность в этом роскошном обрамлении. Но удовлетворить ее аппетиты было не так-то просто, и она продолжала бессовестно пользоваться добротой отца, который беспрекословно исполнял все ее весьма недешевые прихоти. Казалось, князь Шехонской получал от этого только удовольствие, а комплименты красоте и изяществу его дочери, которыми без устали сыпали французские модистки, явно льстили его самолюбию.
- Ну что, Катенька, - спросил он в один из таких дней, когда они вышли из галантерейной лавки, где Катя разгулялась в полную силу, выбирая всевозможные безделушки, - есть еще что-нибудь, что я не купил для тебя?
Катя помолчала, машинально глядя на Неглинную, которая быстрым потоком текла под широченным мостом, застроенным магазинами. Нарядные экипажи, запряженные холеными рысаками, с гайдуками в ярких ливреях, стоявшими на запятках, катили по мостовой. Дамы, - чудо грации и изящества, прогуливаясь в сопровождении своих кавалеров, разглядывали витрины, где было выставлено все, что так дорого женскому сердцу.
Стоял один из тех теплых осенних дней, когда небо кажется прозрачным, как хрусталь, и червонное золото падающей листвы несказанно радует глаз. Приземистая башня Пушечного двора отражается неровными изломами в неспокойной речной воде. Кажущаяся отсюда крохотной утлая лодчонка с рыбаками, переваливаясь, плывет к арочным пролетам моста и скрывается под ними. На пологом склоне берега, где простиралась без края роскошная усадьба графа Воронцова, маленькие фигурки прачек в подвернутых до колен платьях полощут белье. Тихий благовест с колокольни Чудова монастыря разносится над водой.
Кругом царило такое умиротворение, что Катя невольно ощутила вину за свою упорную суетность. Но, тем не менее, услышав вопрос отца, все-таки отозвалась, хоть и не без некоторого смущения:
- Есть.
Юрий Александрович драматически возвел глаза к небу, но тут же рассмеялся:
- Ну хорошо, выкладывай! Посмотрим, на сколько потянет этот каприз. Но сразу говорю: луну с неба даже не проси.
- Да на что она мне может понадобиться? – хихикнула Катя. – Нет, то, о чем я мечтаю, вполне материально.
- Так чего же ты хочешь?
Катя вздохнула, словно набираясь решимости, и объявила:
- Я хочу арапчонка.
Некоторое время Юрий Александрович смотрел на нее, переваривая услышанное.
- Бог мой… - проговорил он, явно немного растерянный. – Признаюсь, этого я не ожидал. Арапчонка… - он задумчиво почесал переносицу. – Арапы достаточно редки и стоят очень дорого.
- Значит, нет? – упавшим голосом сказала Катя.
Отец покачал головой:
- Я этого не сказал. Но я правильно понял тебя? Тебе нужен мальчик, который служил бы тебе в качестве пажа?
- Да, именно так, - обрадованно закивала Катя и, затаив дыхание, уставилась на отца.
- Хорошо, - не слишком уверенно сказал князь. – Я подумаю, что можно сделать. Видишь ли, в большинстве случаев наши вельможи сами привозят чернокожих слуг по своему вкусу из-за границы. Помнится, еще до войны с турками один из моих друзей вывез прелестную черную невольницу из Константинополя, а другой, когда наши войска взяли Бендеры (Крепость Османской империи на Днестре, взятая русскими войсками в 1770 году, в ходе русско-турецкой войны 1768-1774 гг.), привез как трофей после этой кампании, огромного, черного, как уголь, арапа.
- А разве купцы не привозят сюда на продажу черных невольников? – с надеждой спросила Катя.
- Бывает и такое, но все же здесь в Москве это достаточно редкий товар. А вот в Петербурге купить чернокожего невольника не так уж трудно. Капитаны торговых судов вместе с всевозможными заморскими редкостями привозят на продажу и «черное дерево», так что там вполне можно выбрать себе арапа, какого пожелаешь. Покойного Маруфа, который, если помнишь, когда-то служил в нашем доме, я именно там и купил.
- Ах, как жаль, что мы не в Петербурге! – вздохнула расстроенная Катя.
- Не переживай раньше времени. Я съезжу в Гостиный двор, у меня есть знакомый армянский купец, может быть, он сможет раздобыть для тебя подходящего мальца.
- Отец, спасибо! – Катя с чувством сжала его руку, ее глаза сияли, как звезды.
Рядом остановился сверкающий лаком экипаж, и они отступили на шаг, чтобы не мешать выходящей из него даме. Та шагнула было к дверям магазина, которые уже распахнул для нее лакей, и тут же остановилась, бросив взгляд на князя Шехонского:
- Юрий Александрович! – воскликнула она, приближаясь. – Очень рада вас видеть!
- Я тоже очень рад видеть вас, Дарья Аполлинарьевна, - улыбнувшись, отозвался отец.
Катя с любопытством уставилась на незнакомку, которая смотрела на нее с не меньшим интересом. Ей было лет тридцать, и она выглядела на редкость элегантно; красивая, статная блондинка с чудным цветом лица, в салопе из лилового кашемира, который удивительно подходил к цвету ее фиалковых глаз.
- Я не буду слишком нескромной, если спрошу: кто эта очаровательная барышня? – осведомилась незнакомка, с улыбкой разглядывая Катю.
- Мне незачем скрывать, Дарья Аполлинарьевна, - не без отцовской гордости ответил князь. – Это моя дочь, княжна Екатерина.
- Ne peut pas être! (Не может быть! (франц.)– изумленно ахнула дама. – Та маленькая чахоточная девочка, о которой говорили, что она вот-вот умрет?.. – спохватившись, она закрыла себе рот маленькой рукой, затянутой в лиловую перчатку и даже покраснела от неловкости. – О, Бога ради, простите меня, княжна! Юрий Александрович, представьте же меня вашей дочери!
Отец, недовольно нахмурившийся после простодушного восклицания собеседницы, бросил осторожный взгляд на ошеломленную Катю.
- Да, конечно… Катенька, познакомься: княгиня Дарья Аполлинарьевна Гагарина, мой хороший друг.
- Рада знакомству, княгиня, - Катя машинально поклонилась.
- Как видите, княгиня, моя дочь вполне здорова, - прибавил отец, - так что, все эти сведения безнадежно устарели.
- Я это вижу и очень-очень рада! – улыбка на лице Гагариной была настолько приятной и искренней, что Катя мало-помалу начала оттаивать. – Княжна, простите мне мою бестактность! Я несу все, что в голову придет, в этом моя беда! Я бы очень хотела, чтобы мы с вами стали друзьями. Ведь вы простите меня? Ну скажите же, простите?
При виде виноватой гримаски на ее хорошеньком личике, Катя не сдержала невольной улыбки.
- Мне нечего прощать вам, княгиня. Но если вам угодно, - все уже забыто.
- Вот и славно! – обрадовалась Гагарина. – Юрий Александрович, если помните, мы присылали вам приглашение на бал, который даем через неделю. Так вот, я была бы очень-очень рада, если бы княжна тоже приехала!
Катя засияла. Дебютировать на балу в доме, где такая милая хозяйка, - что может быть приятнее? Дождавшись, когда отец выразит свое согласие, она присоединилась к его благодарностям и они наконец расстались. Гагарина вошла в магазин, а отец и дочь Шехонские забрались в салон своей кареты.
- Ну и что ты скажешь, Катенька? – осведомился отец, когда лошади понесли экипаж с Кузнецкого моста. – Как тебе понравилась княгиня Комета?
- Княгиня Комета? – Катя в недоумении приподняла бровь.
- Так ее называют в свете за привычку ляпать, что ни попадя, самым простосердечным образом, ошарашивая собеседников. Как то самое небесное тело, что неожиданно валится на Землю из-за облаков, вызывая всевозможные разрушения и всеобщий переполох.
- Пожалуй, похоже, - усмехнулась Катя. – Что вам сказать… Вполне приятная дама, если, конечно, не считать того, что по ее словам я должна скоро умереть.
Отец помрачнел.
- Не принимай близко к сердцу то, что она сказала. Она безобидная болтушка, только и всего и, конечно же, не желает тебе зла.
- Да при чем здесь она, отец, - тихо сказала Катя. – Мне просто хотелось бы понять: откуда пошли настолько нелепые слухи?
Отец пожал плечами.
- В свете всегда болтают лишнее, разве это новость, даже для тебя?
- Не новость. Но почему никто из вас не опроверг эти слухи?
Катя ясно видела, что разговор этот отцу очень неприятен. Но после некоторого молчания он все же ответил:
- Среди наших знакомых твое имя уже давно под запретом. Вспомни, ты ведь и вправду была очень больна, и мать считала, что все разговоры о твоем нездоровье или, напротив, выздоровлении, могут только накликать беду. Прости ей это суеверие, оно вполне понятно. Даже когда ты пошла на поправку, ее страх за тебя никуда не исчез. Поскольку она не поощряла расспросы о тебе, знакомые перестали спрашивать. Большинство о тебе просто забыли, те же, кто помнил, - а это самые близкие наши друзья, - решили, видимо, что дело совсем плохо. И предположения, конечно, могли у них родиться самые печальные.
Катя скептически приподняла брови.
- И только? Значит, именно по этой причине маменька запретила Саше рассказывать обо мне своим друзьям?
Юрий Александрович снова пожал плечами:
- Что касается Сашиных друзей, я в эти подробности не вникал, но другой причины я здесь не вижу. Меньше расспросов, меньше огорчения для матери.
Катя откинулась на спинку сиденья и погрузилась в размышления. Да-а, приятно узнать, что большая часть знакомых благополучно о тебе забыла за давностью лет, а близкие друзья семьи считали, что ты уже не жилец на этом свете. Если, конечно, отец не выгораживает мать… Катя украдкой бросила подозрительный взгляд на князя Шехонского.
Что же касается Саши… Полтора года назад ее брат закончил обучение в Петербургском кадетском корпусе и вернулся в Москву, будучи определенным в московскую полковую команду Семеновского полка. Тогда же он и свел знакомство со своими друзьями. Кто знает, может быть, кто-нибудь из них и слышал прежде о «безнадежно больной» княжне Шехонской, но не придал этому значения или просто забыл. Впрочем, едва ли в свете часто говорили о ней, - кого мог удивить тот факт, что дитя воспитывается отдельно от семьи? Это было вполне в порядке вещей, как и детские хвори…
Так что, совсем не факт неосведомленности Сашиных друзей тревожил Катю. Неожиданная мысль зазубренной иглой вонзилась в мозг. Не в том ли истинная причина маменькиного запрета, что брат по своей простоте мог сболтнуть что-нибудь лишнее, например, что она вовсе не больна?
Катя похолодела. Этого не может быть. Просто не может. Отец сказал правду, он не мог солгать ей. Какая выгода была матери в том, чтобы все окружающие считали ее дочь безнадежно больной? Это просто нелепость!
И чтобы сохранить хоть немного душевного спокойствия, ей лучше отбросить все эти подозрения. Забот хватает и без того, чтобы еще копаться в маменькиных мозгах, где, несомненно, сам черт ногу сломит. И одна из этих забот – мертвая невеста, чей призрак вновь вызван к жизни благодаря вмешательству отца Серафима.

* * *
Тем же вечером, когда отец отбыл в Английский Клуб, маменька предавалась меланхолии в своем будуаре, а Саша отдавал всего себя службе, Катя решила присоединиться к Акулине, занятой вышиванием в Малой гостиной. Некоторое время она наблюдала за тетушкой, прилежно склонявшейся над пяльцами, и наконец заговорила.
- Акулинушка, - начала Катя, - скажи, ты ведь, наверное, многих знаешь в Москве?
- Да уж немало. А что за нужда у тебя, Катенька?
- Да как сказать… - Катя пожала плечами. – Об одном человеке нужно сведения собрать.
- Ой, - опустив пяльцы, Акулина лукаво посмотрела на девушку, - неужто какой-то кавалер так скоро в глазок тебе впал?
Интерес Акулины был вполне объясним: имя Михаила в их беседах пока еще не всплывало, хотя Катя и планировала со временем посвятить тетку в свою сердечную тайну. Но, разумеется, не сейчас, когда на ней висит, словно долговая расписка, эта епитимья… Едва не покраснев, Катя поспешно покачала головой:
- Да нет, что ты, совсем не в этом дело! Мне о девице одной разузнать нужно.
- О девице? – не без разочарования отозвалась Акулина. – А что за девица? Ну, спрашивай, раз надобно. Чем сумею – помогу.
Катя уселась напротив тетушки, откидывая со лба непослушную прядь волос, собралась с мыслями.
- Скажи, есть ли среди твоих знакомых молодая барышня по имени Анна, с которой в последнее время произошло что-нибудь странное?
- Хм. Анна, говоришь? – Акулина наморщила лоб, припоминая. – Да у нас, кажись, все Анны в возрасте твоей маменьки, никак не моложе. Барышень и нету вроде с таким именем. Если только перестарок, но ведь ты говоришь – молодая? В каких летах-то, Катенька?
- Лет четырнадцати-пятнадцати, я думаю, - отозвалась Катя и спохватилась: - Так ведь я могу тебе ее наружность обрисовать!
- Ну-ка, ну-ка, - поощрила Акулина, еще не зная сути дела, но уже заинтригованная.
- Среднего роста, тоненькая такая, - начала Катя, - личико белое, красивое, глаза голубые и волосы светлые, как лен…
- Анна, светловолосая, - задумчиво повторила Акулина.
Катя ждала, затаив дыхание, но после минуты напряженных размышлений, Акулина сокрушенно покачала головой:
- Нет, Катенька, что-то не припомню такой девицы… Хотя, - внезапно встрепенулась она, - постой: барона Строганова внучка – как раз Анна. Только она постарше будет, ей, пожалуй что, осьмнадцатый пошел. Правда, смотрится она совсем отроковицей, никак ей не дашь ее летов.
- А как выглядит она? – жадно спросила Катя.
Акулина закатила глаза, вспоминая:
- А так и выглядит, душа моя, как ты обрисовала. Беленькая, как херувим Господень, очи лазоревые… Врать не стану, хороша барышня. Я почему ее не тотчас вспомнила? Маменька то, да папенька твои с той новой знатью не якшаются, вот и Анну я не коротко знаю.
- Ну разумеется, - хмыкнула Катя, - я скорее удивилась бы, если б маменька сочла ровней для себя это семейство, которое только при Петре Алексеевиче (Царь Петр I ) в дворянское достоинство и возвели.
- Так понятное дело, Катенька, у нас тут не Петербург, а Москва все-таки! – придирчиво разглядывая вышитый лепесток, проронила тетка.
- И кичиться принято не умом и заслугами перед отечеством, а происхождением от Рюрика, - не без иронии заметила девушка. – Впрочем, Бог с ними. А где она сейчас, эта Анна?
- Ну, где! Дома, должно быть.
- Акулинушка, а ты не можешь узнать это поточнее как-нибудь? Очень нужно! – Катя молитвенно сложила руки перед грудью.
Акулина оторвалась от вышивки и внимательно оглядела племянницу:
- Да что стряслось-то, Катенька? Ты меня удивляешь, ей-Богу. То какого-то цыгана ищешь, то теперь – вынь да положь тебе эту Анну. Что за тайны?
- Да никаких тайн нет! – Катя с трудом сдержала раздражение. – Я встретила эту Анну в дороге. Она попала в затруднительное положение. В общем… ну как тебе сказать… С женихом она бежала из дома, а тот обманщиком оказался. Я рассказала об этом отцу Серафиму на исповеди, и он посчитал, что я должна найти родителей этой барышни.
- Свят, свят, свят! – Акулина в ужасе перекрестилась. – Да неужели та самая Анна? Вот беда! – она призадумалась. – Помочь надо, конечно, тут я с батюшкой нашим согласна. Только чем тут поможешь, Катенька? Хоть венчанная, хоть нет – все одно, - без родительского благословения сбежала. Считай, погублена девица. А с кем сбежала-то она? Я про то и не слыхала.
- Это… не имеет значения, не помню я его имени, - отмахнулась Катя, инстинктивно не желая называть фамилии Стрешнева. – Я должна найти ее родных и рассказать им обо всем. Вот только, ты говоришь, что не слыхала ни о каком бегстве? Это странно. Быть может, это совсем не та Анна? Давно ли ты видела ее?
- Ой, давно! – подумав, сообщила Акулина. – Дай Бог не соврать, - еще на Пасху в церкви встретила. А с тех пор и не видала.
- Ну если так, тогда есть смысл уточнить, где сейчас эта барышня. Сможешь, Акулина?
Тетка вздохнула.
- Попробую.
Вошел лакей с сообщением, что барин вернулся и просит барышню спуститься в вестибюль. Катя вскочила, машинально расправляя юбки, и торопливо направилась к дверям.
- Только не тяни с этим, Акулинушка, хорошо? – бросила она на ходу. – Узнай как можно скорее!
И не слушая того, что беззлобно проворчала в ответ тетушка, вновь погрузившаяся в вышивание, Катя поспешила спуститься вниз. Сходя по ступеням парадной лестницы, она заметила отца, который просматривал стопку визитных карточек, поданных ему на подносе лакеем, а рядом… Изумленная Катя издала ликующий вопль, отозвавшийся звонким эхом под сводами вестибюля, и в несколько мгновений одолела оставшиеся ступени.
Рядом с князем Шехонским, боязливо прижимаясь к его боку и озираясь по сторонам, стоял темнокожий мальчик лет восьми-девяти, в синем бархатном камзольчике и малиновых шальварах, с белоснежным тюрбаном на голове, украшенным серебристым пером цапли.
При виде громогласной незнакомки, малыш поспешил спрятаться за спину князя, но, не сдержав любопытства, все же высунул голову, настороженно разглядывая приближавшуюся Катю.
- Ne crains pas, Chanku, - усмехнулся отец, ободряюще похлопав его по плечу. – Ceci est votre nouvelle maîtresse, la princesse Catherine. Elle ne mord pas. (Не бойся, Шанку. Это твоя новая госпожа, княжна Катрин. Она не кусается. (франц.)
Катя засмеялась, наклонившись к негритенку, мягко потянула его к себе, и тот, обреченно вздохнув, покинул свое убежище за спиной князя. Поднял на девушку жгучие глазищи, синеватые белки которых так и сверкали на черном личике, не без достоинства поклонился и произнес нежным голоском:
- Bonsoir, Mademoiselle.
Умиленная Катя опустилась на корточки и порывисто прижала ребенка к себе.
- Он просто чудо! – с восхищением глядя на свою так скоро воплотившуюся мечту, воскликнула она. – Такой славный!.. Как тебя зовут, малыш?
Похоже, мальчик понял вопрос, но князь ответил раньше, опередив его:
- Его зовут Шанку. Он очень мало знает по-русски, так что, тебе придется общаться с ним по-французски, если, конечно, ты не решишь с его помощью изучать абиссинский. Впрочем, он еще неплохо болтает по-турецки.
- Он абиссинец? – Катя поднялась на ноги, наконец оставив смущенного арапчонка в покое, но по-прежнему не сводила с него восторженного взгляда.
- Именно. И притом, - добропорядочный православный христианин, - усмехнулся отец.
- Да где же вы взяли его так скоро? Я и не надеялась почти…
- Просто повезло. Выиграл в карты у графа Головкина. И, кстати сказать, граф был счастлив оплатить свой долг предложенным мною способом.
- Отец! – Катя с нежностью обняла его, расцеловала в обе щеки. – Как мне благодарить вас?
- Не беспокойся на этот счет, Катенька, - отозвался отец, возвращая ей поцелуи. – Мне было очень приятно доставить тебе эту радость. Я очень надеюсь, что вы с Шанку подружитесь.
- Я не сомневаюсь в этом! – повернувшись к Шанку, Катя с улыбкой протянула ему руку, и тот застенчиво вложил в ее ладонь свои черные пальчики…

...

Одинец: 08.06.11 06:55

 » Глава 11. Притяжение

Появление в доме арапчонка вызвало немалый интерес челяди. Катя помнила, что когда-то давно в доме был чернокожий дворецкий, впоследствии умерший от горячки, но уже много лет единственной чужеземной служанкой Шехонских была горничная Софьи Петровны, турчанка Алтынбасак, которой княгиня очень дорожила.
Кстати сказать, увидев Шанку, который немало оробел при появлении хозяйки дома, Софья Петровна не выразила ни малейшего недовольства, которого так ждала и боялась Катя. Но, видимо, маменька уже знала, что арапчонок достался князю практически даром. Не без интереса оглядев ребенка, она спросила у Кати, где намеревается дочь устроить своего нового пажа.
- В своей гардеробной, маменька, - почтительно ответила Катя. – Надеюсь, вы не возражаете?
Софья Петровна покачала головой и, подумав, прибавила:
- Тебе следует проследить за тем, чтобы он держался подальше от людской и не общался с дворовыми. Бог знает, чему они его научат.
Совет был вполне разумный: в домах знати и вправду было принято держать чужеземных слуг обособленно от прочей челяди, и отношение к ним было гораздо более милостивым. Хотя об этом и не принято было говорить вслух, но все эти уроженцы заморских стран, привезенные, как трофеи, из военных походов или купленные здесь же за большие деньги, считались свободными людьми в отличие от крепостных и даже получали жалованье за свою службу. Дворня, как правило, недолюбливала «басурман», завидуя их лучшей, как они считали, судьбе. А маленького мальчика, такого, как Шанку, несомненно, могли и обидеть. Так что, слова матери Катя с благодарностью приняла к сведению.
Остаток вечера она провела, устраивая Шанку в своих покоях. В ее гардеробной для мальчика поставили удобную кровать, там же разместились его скромные пожитки, привезенные из дома Головкиных.
Катя пыталась разговорить Шанку, расспрашивая его о прежней жизни, но то ли малыш был слишком застенчив, то ли действительно почти ничего не помнил о том, что было до его появления в семье графа Головкина. Он упомянул только о «большом корабле», на котором, как поняла Катя, попал в Россию и о камеристке супруги своего прежнего хозяина, по его словам, «очень доброй», по которой он, видимо, немало скучал. Катя почувствовала себя виноватой. Но дело было сделано, и она надеялась, что со временем Шанку привыкнет и к ней, перестанет дичиться и станет более открытым.
Впрочем, внимание новой хозяйки к своей персоне мальчик переносил вполне терпеливо, лишь немного смущаясь, когда Катя разглядывала его, любуясь оливковой кожей, гладила жесткие, шероховатые кудри и с удивлением изучала светлые ладошки с темными прожилками линий. Он был так очарователен, что ей поминутно хотелось тискать его, играясь, как с младшим братишкой, которого у нее никогда не было. Хотелось выпытать все его секреты, все радости и печали, сделать счастливым, заставив поверить в то, что он для нее отныне – важная часть жизни, а вовсе не экзотическая модная игрушка. Конечно, в первоначальном желании иметь при себе арапчонка, присутствовала и эта, не слишком красившая ее мысль, но воочию увидев Шанку, Катя об этом больше не думала. Он станет для нее младшим братом, которого ей всегда не хватало. А все остальные пусть думают как им угодно. Только доверие самого Шанку имело значение для нее…
Он немного грустил, когда пришло время укладываться спать. Первая ночь в чужом доме, - Катя прекрасно его понимала. Она долго сидела у его кроватки, прислушиваясь к тихим, но очень горестным вздохам, но наконец малыш все-таки заснул.
Оставив свечу зажженной возле его кровати, Катя хотела было вернуться к себе в спальню, но в этот миг на пороге гардеробной появился Александр.
- Как дела, рабовладелица? – улыбаясь, негромко произнес он.
Похоже, брат уже знал о ее новом приобретении. Катя цыкнула на него, приложив палец к губам. Дождавшись, пока он удовлетворит свое любопытство, разглядывая спящего негритенка, девушка вытолкала Александра из гардеробной и вышла сама, аккуратно прикрыв дверь.
- Что праздновал? – не без иронии осведомилась она, поняв, что брат слегка навеселе.
Александр плюхнулся в кресло, вытянув длинные ноги в черных ботфортах.
- Арапа обмывали, - сообщил он. – Чем не повод?
- Ну-ну, - хмыкнула Катя, расположившись в соседнем кресле. – Ты у нас, оказывается, провидец.
- Какой, к черту, провидец? Борис Головкин, сын графа, со мной служит, он и рассказал, что его маменька два часа в истерике каталась, когда узнала, что муженек ее любимца в карты продул.
- Что же он так о матери? – сдерживая улыбку, осудила Катя.
- Ну, может, и не так откровенно, но смысл был такой.
Помрачнев, Катя нервно переплела пальцы.
- Думаешь, Шанку было лучше с ней?
Брат пожал плечами.
- Не расстраивайся. Поплачет и забудет, купит себе другую куклу, еще чернее и страшнее. Я думаю, с тобой ему лучше будет.
- Очень на это надеюсь, - вздохнула Катя.
- А как в остальном? – осведомился брат после паузы. – Жизнь бьет ключом?
- Да уж… - отозвалась девушка и, немного поколебавшись, спросила: - Саш, а почему твои друзья не приходят больше?
Прищурившись, Александр не без интереса взглянул на сестру:
- Мишка, что ли? Наверное, испытывает тебя. Сказать ему, чтоб пришел?
- Вот еще! Не хочет, не надо.
- Да хочет, хочет, - отозвался Александр, с улыбкой глядя на надувшуюся сестру. – Но ты его тоже пойми. Уж слишком ты у нас девушка коварная. Слушай, я до сих пор не могу понять: ты чего с моими друзьями сделала? Они что, все в тебя влюбились, что ли? Только о тебе и говорят, надоели уже.
- Вот у них и спроси, - усмехнулась Катя. – Кстати, а Бахмет будет на балу у Гагариных?
- Не знаю… Мы с ним об этом не говорили. Бахмет вообще не особый любитель балов.
- Почему? – расстроилась Катя.
- Его барышни раздражают. Он говорит, что они дуры все.
- И я тоже? – полюбопытствовала Катя.
- Ну, про тебя он пока ничего такого не говорил, - зевнул Александр. – Да ладно, Катюш, чего ты переживаешь? Не встретитесь у Гагариных, так на другом балу увидитесь, когда-нибудь же Мишка созреет с тобой станцевать. Сейчас балы один за другим идут, где-нибудь да встретитесь.
- Да как ты не понимаешь? Это же мой дебют! Ой… - Катя схватилась за голову. – Я совсем забыла сказать отцу, - мне же нужен учитель танцев! И как можно скорее! Я должна выучить менуэт, чтобы никто не смог сказать, что я неумелая провинциальная дурочка! Господи! – она ошарашенно помотала головой. – Бал уже через неделю!
- Для тебя времени вполне достаточно, - заверил брат, поднимаясь. – Ты же у нас все на лету схватываешь. Да и вообще, если хочешь знать, когда танцуешь с красивой девушкой, то как-то и не обращаешь внимания, насколько хорошо она изучила танцевальные фигуры.
- А я красивая? – оживилась Катя.
- Наверное, красивая, раз мои друзья так по тебе сохнут, - усмехнулся Александр.
…Отправившись в постель, после того, как вновь навестила безмятежно спящего Шанку, Катя долго лежала без сна, обдумывая то, что услышала от брата. Несмотря на то, что все эти дни были насыщены событиями, она втайне очень грустила, не видя Михаила, да и разве могло быть иначе. Она очень надеялась, что если не раньше, то хотя бы на балу у Гагариных они все-таки встретятся и тогда в их еще неопределенных отношениях произойдет желанный для нее сдвиг.
Но разделяет ли он ее так внезапно вспыхнувшие чувства, думает ли о ней, хочет ли увидеться? Сердце подсказывало Кате, что и она более чем небезразлична Бахмету, но кто знает, как все обстояло на самом деле?..

* * *
На следующий день, когда Катя и Шанку сидели вдвоем за клавесином, увлеченно барабаня по клавишам в четыре руки и смеясь, вошедший в гостиную лакей сообщил, что барышню желает видеть прапорщик Бахметьев.
- Проси, голубчик, - даже не в силах скрыть свою радость, поспешно сказала Катя и быстрыми движениями пригладила чуть растрепавшиеся черные локоны. Затем, как ни в чем ни бывало, вернулась к игре.
- Quest? (гость? (франц.) – спросил Шанку.
Малыш уже немного освоился в доме и был не таким зажатым, как накануне.
- Да, Шанку, гость, - машинально по-русски шепнула ему Катя, чувствуя, как дрожат лежавшие на клавишах руки. – И очень долгожданный.
- День добрый, Екатерина Юрьевна, - произнес молодой гвардеец, переступая порог и с улыбкой разглядывая мизансцену. – О, новый обитатель дома?..
Катя поднялась на ноги и улыбнулась, не сводя глаз с лица Михаила. За несколько дней, что прошли с последней встречи, она отчаянно соскучилась. И теперь была очень рада тому, что он сам решил навестить ее.
- Рада видеть вас, Михаил Алексеевич, – она позволила ему прикоснуться поцелуем к своей руке и, когда он выпрямился, окинув ее внимательным взглядом лучистых зеленых глаз, невольно порозовела. И желая скрыть смущение, поспешила ответить на заданный перед тем вопрос: - Да, вы правы, Шанку совсем недавно появился в нашем доме.
Видимо, поняв, что говорят о нем, мальчик соскользнул с высокого табурета у клавесина и, став рядом с Катей, с любопытством уставился на гостя. Михаил с улыбкой оглядел арапчонка.
- А ведь я, кажется, его знаю... Он принадлежал графине Головкиной.
- Да, верно, – кивнула Катя. – Мой отец выиграл его в карты у графа. Мне очень хотелось иметь черного пажа.
- Вот оно что… Экий красавчик! – опустившись на корточки, Михаил слегка щелкнул мальчика по приплюснутому носику, что вызвало его смех, и спросил: - Ne vous souvenez de moi, bébé? (Ты меня помнишь, малыш? (франц.)
Шанку задумчиво рассмотрел молодого офицера, мотнул курчавой головой и потянулся к рукояти его шпаги. Катя не без удивления наблюдала за ним. Похоже, обаяние Михаила действовало не только на женщин.
- Belle, (красивая (франц.) - негромко сообщил Шанку, пытаясь вытянуть тяжелый клинок из ножен.
- Belle, - согласился Бахмет, бережно отодвигая руку мальчика. – Mais très aigu. (Но очень острая. (франц.)
Поднявшись на ноги, он потрепал Шанку по волосам. Довольно благосклонно перенеся эту ласку, тот вернулся к клавесину и принялся снова нажимать на клавиши, пытаясь составить из нежных стеклянных звуков некую ему одному ведомую мелодию.
- Очаровательный малыш. Станет настоящим красавцем, когда вырастет, и разобьет не одно женское сердце, - изрек Михаил, поворачиваясь к Кате. И спокойно прибавил: - Новая игрушка?
Катя ошеломленно взглянула в его невозмутимое лицо.
- Ну зачем вы так? – с упреком отозвалась она. – Мы с ним по-настоящему подружились. Он будет мне вместо младшего брата…
Бахмет усмехнулся:
- На роль вашего младшего брата куда более пристал бы цыганенок. Арап же – явный перебор.
Оскорбительная насмешка, которую он и не думал скрывать, уже начала действовать Кате на нервы.
- Я вольна выбирать себе таких братьев, каких считаю нужным. Тем более, что на цыганят, в отличие от арапов, мода еще не распространилась, - с лучезарной улыбкой пояснила она.
- Ах, значит, вы не отрицаете, что приобрели эту двуногую головешку, следуя веяниям моды?
- О нет, конечно же! Нисколько не отрицаю. – Катя едва сдержала желание треснуть Бахмета по голове. – Теперь у меня на очереди шуты и шутихи. Вы не знаете, случайно, где можно подобрать уродцев посмешнее?
- Знаю, - не моргнув глазом, отозвался Михаил. – Вася Бухвостов подойдет?
Не сдержавшись, Катя прыснула, но, разумеется, обида, которую пробудили в душе его слова, не могла улетучиться так легко.
- Ну все, довольно, - отозвалась она, подавляя невольную улыбку и стараясь, чтобы голос звучал как можно более холодно. – Вы излили на меня столько желчи, что я, положительно, теряюсь в догадках, - что тому истинной причиной?
Бахмет бросил на нее мимолетный взгляд и, отведя глаза, с равнодушным видом пожал плечами.
- Мне просто стало любопытно, что было бы со мной, окажись я на месте Шанку.
- Вы? – на лице Кати отразилась тонкая усмешка. Смерив Бахмета медленным, оценивающим взглядом, она проронила: - Для пажа вы, пожалуй, уже слишком велики. Но в одном вы правы. Оставаться для меня новой и любимой игрушкой слишком долго, вам бы точно не удалось. Думаю, ваша новизна поблекла бы для меня гораздо раньше, чем новизна Шанку.
На его лице не дрогнул ни один мускул, только убийственный взгляд, казалось, пронизывал ее сердце насквозь.
- Приятно знать, что я не ошибся в своих предположениях.
Несколько мгновений они молчали, похоже, оба удрученные тем, какой нежеланный поворот приняла беседа. Неожиданно Бахмет взял Катю за руку и потянул за собой в дальний угол гостиной, где Шанку не мог видеть их.
И там, положив дрогнувшие руки на плечи девушки, он нахмурившись взглянул в ее напряженно застывшее личико:
- Почему все так, Катиш, почему? Мы же не были врагами. Что изменилось?
- Вы меня спрашиваете? – Катя подняла глаза к его суровому лицу. – Вы приходите в мой дом, оскорбляете меня без всякой причины, а потом спрашиваете, что изменилось?
Молодой гвардеец тяжело вздохнул.
- Да, вы правы. Видит Бог, я не хотел обижать вас, но не смог остановиться. Потому что вижу, что вы идете все к той же цели и ваши планы ни на йоту не изменились. Я не хочу быть ни вашей игрушкой, как этот маленький арап, ни polygone, как мои друзья.
- Чего же вы хотите? – тихо спросила Катя, невольно замирая в его руках.
Он чуть ближе придвинулся к ней и, осторожно приподняв ее голову за подбородок, заставил взглянуть себе прямо в глаза.
- Я хочу, чтобы вы были честны со мной, - хрипловатым шепотом произнес он. - Больше ничего!
Катя покачала головой:
- Это очень много.
- Больше, чем вы готовы мне дать? – с усмешкой уточнил он.
Она отдала бы ему все на свете, если б только он захотел. К чему все эти язвительные укусы, это недоверие? Неужели он не чувствовал, что она искренна с ним?
- Когда-то вы сказали, что сейчас мы будем друзьями, а потом – как Богу угодно. Почему же вы не хотите просто узнать меня получше и уже тогда делать выводы на мой счет?
- Да, вы правы, Катиш. И я очень хотел бы узнать вас получше. Только… вы не представляете, как меня бесит это ваше стремление очаровывать всех и каждого. Упорно стремясь сделать своим покорным рабом каждого встреченного мужчину, - даже этого маленького мальчика, - горько усмехнулся Бахмет.
- Я уже сказала вам, кто он для меня! Что же касается остальных… Увы, я не могу быть очаровательной только для одного, так же, как солнце не может дарить тепло лишь одному из земных жителей, - резко сказала Катя. - Так что, вам остается либо смириться с этим прискорбным фактом, либо давайте прекратим наше общение раз и навсегда!
Когда были произнесены эти безрассудные слова, сердце сжала жестокая боль. Бахмет был горд так же, как и она, если не более. Что если он сейчас развернется и уйдет, навсегда покинув ее?
Похоже, ему и вправду хотелось сделать это. Убрав руки с ее плеч, Михаил отступил на шаг и надолго замолчал. Катя сжала зубы, впиваясь ногтями в ладони, и изо всех сил пытаясь подавить желание броситься ему на шею, открестившись от всех сказанных слов, готовая даже унизиться до оправданий, лишь бы только он не ушел.
Но она знала, что никогда не простит себе этого и продолжала молчать, напряженно сжимая кулаки.
- Вы этого хотите? – после долгого молчания отрывисто бросил Михаил.
И выдержка изменила ей: взглянув на него глазами затравленной лани, Катя потупилась и поспешно замотала головой.
Лицо Михаила чуть смягчилось.
- И я этого тоже не хочу, Катиш, - тихо сказал он, беря ее за руку.
С минуту они молча стояли рядом. Тепло руки Михаила перетекало в ее ледяные пальцы, принося душе робкую надежду.
- Не могу скрывать, - не глядя на нее, продолжал молодой человек, - несмотря на все обидные слова, которые я сказал вам, вы мне очень нравитесь. Признаюсь, Катиш, нравитесь даже больше, чем хотелось бы мне самому.
Чувствуя, как пылают щеки, девушка стояла перед ним, с трепетом впитывая каждое слово, каждый вздох и звучание этого тихого голоса, от которого замирало сердце.
- Почему? – шепнула она. – Почему вы не хотите, чтобы я нравилась вам?
Михаил негромко вздохнул.
- Этому множество причин. Возможно, вы еще не задумывались над этим, но, увы, мы с вами совсем не пара. И я нисколько не удивлюсь, если в скором времени родители найдут для вас кавалера, куда более подходящего вам по своему положению, чем я.
Катя поспешно покачала головой:
- Я этого не хочу.
Михаил окинул ее внимательным взглядом и его губы дрогнули в улыбке.
- Я очень рад это слышать… И не менее рад был бы узнать, чего же именно вы хотите, дорогая.
- Все, чего я сейчас хочу, - отозвалась Катя, ответив на его взгляд, - чтобы мы с вами по-прежнему оставались друзьями и могли лучше узнать друг друга. И еще, чтобы вы не были так ревнивы и больше доверяли мне.
- Вы считаете, что я вас ревную? Ну что ж, может быть, вы и правы. А вот доверие… доверие надо заслужить, Катиш. А что-то подсказывает мне, что даже узнав вас очень близко, я останусь при своем мнении: вы пожираете сердца с такой неприхотливой жадностью, что этот процесс способна остановить только очень глубокая старость.
- Я такая, какая есть! – выкрикнула Катя, окончательно потеряв терпение. – Снова вернемся к тому, с чего начали? Или может быть, мне напомнить вам, что слава куда более прожорливого сердцееда принадлежит вам?
Ее голос звенел от обиды. Неужели и вправду согласие невозможно между ними?
- Вот так вот значит, да? – вздохнул Михаил. - Я что-то устал, Катиш, вы меня совершенно выпотрошили. Давайте сядем и тогда продолжим нашу баталию. Ей-Богу, нет в ногах правды.
Катя не стала возражать, когда Михаил, отступив от этикета, опустился на диван рядом с ней. Перестав мучить клавесин, подошел Шанку и вопросительно уставился на Катю. Но разглядев расстроенное выражение на лицах, предпочел ретироваться. Взял свою коробку с солдатиками и, разложив миниатюрное войско на медвежьей шкуре, лежавшей у камина, погрузился в игру.
- Катиш… - заговорил Бахмет, опустив голову и разглядывая свои руки, сложенные на коленях, - если б вы могли сказать мне, что я значу для вас больше, чем другие… И если бы я сам мог поверить в это… Тогда многое изменилось бы. Я знаю, что способен любить одну единственную девушку, если найдется такая, что заполнит собою весь мой мир. Поверьте, это так.
- И что же, - украдкой разглядывая его тонкий профиль, осведомилась Катя, - вы уже встретили эту девушку?
- Не знаю. Сначала мне казалось, что да. А теперь…
Он замолчал.
- Может быть, вам только показалось, что вы ее встретили, а на самом деле вам нужна совсем другая? – холодно обронила Катя.
- Мне нужны вы.
Эти три коротких слова были сказаны так просто, обреченно и вместе с тем властно, что Катино сердце на мгновение пропустило один удар. И тут же бешено заколотилось, вызвав чувственную дрожь в теле. Она внезапно испугалась, как не испугалась бы, даже если бы Михаил вдруг обнял и поцеловал ее. У нее пересохло в горле, стало трудно дышать, но ничего не могло остановить слов, которые сами собой сорвались с ее губ:
- Тогда почему же вы не видите, что и вы нужны мне? И что все остальные… они ничто для меня?..
Он долго смотрел на нее, словно не в силах оторвать взгляда от черных, как мрачная и завораживающая бездна, глаз этой притягательной дочери Лилит, самой прекрасной из всех, кого он знал, самой гордой и строптивой и мучительно желанной. Странная судорога пробежала по его лицу и на губах проступила беззащитная улыбка.
- Это именно то, что я хотел услышать, Катиш. Именно это.
Катя робко протянула руку и с нежностью коснулась его густых белокурых волос.
- Миша, - едва слышно шепнула она, в то время как он, взяв эту руку, прижал ее к своим губам, - мне бы так хотелось, чтобы все наши распри остались в прошлом. Я не знаю, пара мы или нет, наверное, лишь один Бог может судить об этом… Но вы просто верьте мне, просто верьте.
- Это очень соблазнительно, - поверить вам, - пробормотал Михаил, целуя один за другим ее безвольные пальчики. – Как тут устоять?..
Снаружи послышались шаги, и двери гостиной скрипнули, отворяясь. Катя и Михаил поспешно отпрянули друг от друга, глядя на князя Шехонского, который остановился на пороге.
Юрий Александрович не без удивления оглядел смущенную парочку. Но в следующий миг довольно доброжелательно кивнул молодому гвардейцу, который поднялся ему навстречу:
- Рад видеть вас, Михаил.
- Здравствуйте, Юрий Александрович, - Бахмет уже пришел в себя и держался вполне спокойно. – С возвращением.
- Благодарю. – отец многозначительно покосился на краснеющую дочь. – А Катенька и не говорила мне о том, что вы уже стали друзьями.
- Как я успел заметить, - сообщил Михаил, тоже бросив весьма выразительный взгляд в сторону девушки, - Екатерина Юрьевна вообще очень скрытная барышня.
- Есть немного, - согласился отец. – Как служба?
- Спасибо, Юрий Александрович, все идет своим чередом.
- Вот и прекрасно. А где же наш enfant terrible? (несносный ребенок (франц.) – улыбаясь, отец оглядел гостиную. – Где это невозможное дитя? – судя по всему, он имел в виду Шанку, потому что заметив мальчугана, полускрытого каминным экраном, удовлетворенно кивнул: - Ах, вот он где! Нет, это поистине чудовище, - продолжал князь, перейдя на французский язык, - вместо того, чтобы как все прилежные дети, сидеть в уголке и помалкивать, он носится по дому, как угорелый, оглашая окрестности дикими воплями!
Катя и Михаил, переглянувшись, рассмеялись. Шанку, мирно переставлявший солдатиков, в недоумении выглянул из-за экрана, вслушиваясь в странные обвинения. Но улыбка князя, должно быть, что-то объяснила ему, и он застенчиво улыбнулся в ответ, сверкнув белоснежными зубками, нестерпимо яркими на черном личике.
- А я думала, что только я у нас в доме enfant terrible, - хихикнула Катя.
- Да, в этом ты дашь фору любому, не только Шанку, - признал отец. – Михаил, вам еще не довелось испытать на себе устрашающий нрав этой девицы?
- Довелось, - кивнул Бахмет, глядя на Катю.
- Но, судя по всему, вас это не напугало, - констатировал отец.
- Меня не так легко напугать, Юрий Александрович.
- Знаю. Кровь царевича Бахмета говорит сама за себя. Но вы не воспринимайте Катеньку слишком всерьез. Она, по сути, еще совсем дитя.
- Enfant terrible? – усмехнувшись, уточнил Михаил. – Что ж, это многое проясняет.
Проведя в обществе Шехонских еще несколько минут, молодой человек наконец откланялся. Катя проводила его до дверей гостиной. Спросить, когда они увидятся в следующий раз, она, разумеется, не могла, а Михаил ничего не сказал. Только сжал на прощание ее руку, тяжело вздохнул и ушел. Когда его стройная фигура в зеленом мундире скрылась в глубине анфилады, Катя, издав не менее тяжелый вздох, вернулась в гостиную. Как досадно, что отец пришел так не вовремя, нарушив их уединение! Кто знает, чем мог закончиться этот откровенный разговор. Оставалось надеяться, что в будущем ничто не помешает им благополучно продолжить начатое…
- А это кто у тебя – турки? – машинально прислушалась она к разговору отца с Шанку. – И за кем же будет виктория?
Заметив вернувшуюся дочь, отец присел на диван и приглашающее кивнул на место рядом с собой. Катя послушно села возле него, нервно переплетя пальцы и застыла в тревожном ожидании.
- Умный, незаурядный и прекрасно воспитанный молодой человек, - задумчиво произнес Юрий Александрович. – Потомок древнего рода, пусть и без титула, но, увы, без положения и без единого гроша в кармане.
У Кати болезненно сжалось сердце.
- Зачем вы говорите мне это, отец?
- Я просто хочу, чтобы ты поняла, что Бахметьев тебе, к сожалению, совсем не пара.
Девушка надменно усмехнулась, скрывая невыносимую боль, вызванную этими словами:
- В наше время красивому гвардейцу, чтобы стать сиятельным вельможей, достаточно пару раз попасться на глаза ее величеству. Ничего запредельного!
Отец, явно удивленный, пристально взглянул на нее:
- Ты что-то знаешь об этом?
Катино сердце замерло.
- О чем? – в недоумении отозвалась она. – Я вас не понимаю…
- Если не понимаешь, к чему тогда настолько опасные шутки? - неодобрительно покачал головой отец. – Хорошо. Вернемся к тому, о чем говорили.
- Отец, подождите, - поспешно возразила Катя, чувствуя, что стоит на пороге некой зловещей тайны. – Что вы имели в виду?
Юрий Александрович откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди.
- Стоит ли тебе знать об этом?
- Конечно, стоит, если это касается Миши, - нетерпеливо бросила девушка.
- Ах, он уже Миша? – отец недовольно сжал губы. – Ну хорошо, только ради того, чтобы ты не ходила за мной по пятам, продолжая выпытывать, я расскажу тебе. Правда, это не совсем для девичьих ушей, но… В общем, если вкратце, - ходят слухи, что твой драгоценный Миша, в пору его службы в Петербурге, действительно попался на глаза императрице и она пожелала приблизить его к себе. Но вмешался Потемкин (светлейший князь Потемкин Г.А., фаворит Екатерины II) и устроил так, чтобы Бахметьева перевели в Москву, так сказать, с глаз долой.
Катя потрясенно слушала отца.
- Господи… - она закрыла руками лицо, но тут же, опустив трясущиеся ладони, с ужасом взглянула на него: - Вы что, хотите сказать, что Миша был любовником этой старухи?!
Юрий Александрович выразительно кашлянул, услышав эти более чем оскорбительные слова о царствующей государыне, но замечания дочери отчего-то не сделал. Боль и смятение, отразившиеся в ее глазах, были такими очевидными, что он невольно ощутил сочувствие.
- Ну, не такая уж она старуха на мой взгляд. Сорок семь лет, даже моложе меня, а я себя стариком не считаю. Хотя, конечно, в твои годы и тридцатилетние кажутся стариками, из которых песок сыплется.
- Отец, ответьте же! – задыхаясь, выпалила Катя. – Да или нет?
- Нет, не думаю, - решительно отозвался Юрий Александрович. – Все произошло слишком быстро. Императрица, скорее всего, видела его один-два раза в карауле. Да Потемкин и не допустил бы их сближения. Как я уже говорил, Бахметьев очень умен и для Потемкина мог стать чрезвычайно опасным соперником. Впрочем, и Потемкину недолго улыбалась удача. Стоило ему уехать этой весной, как его место в сердце ее величества занял этот малороссиянин, как бишь его?.. Ах, да, Завадовский.
- А Михаил, - дрожащим голосом выговорила Катя, - Михаил хотел быть фаворитом императрицы?
Юрий Александрович обнял дочь за плечи и притянул к себе.
- Расстроил я тебя, Катенька, старый дурак… Знаешь, если б ты спросила меня о любом другом, даже о Сашке нашем, я бы без колебания ответил, - хотел бы, да кто бы не хотел? Большинство из тех, кто служит при дворе, готовы идти по головам, чтобы урвать кусок пожирнее со стола ее величества. Но Михаил?.. Я знаю этого мальчика чуть больше года, но сразу заметил: он не такой, как остальные. У него есть гордость, есть честь, есть достоинство. И он, как мне кажется, никогда не опустился бы до того, чтобы связаться с женщиной без любви, в надежде на возвышение, почести и богатство.
Катя слушала отца, жадно впитывая каждое слово, и на душе постепенно становилось легче. Она знала, что отец, как никто другой, видит людей насквозь и никогда на ее памяти он не ошибался, давая оценку тому или иному человеку. К тому же, ведь и она сама, с первого же дня знакомства отметила, насколько разительно отличается Михаил от других. Несмотря на внешний налет бретерства и грубоватой язвительности, благородство его натуры было таким же ясным и незыблемым, как земная твердь. Впрочем, что удивительного? Разве она полюбила бы его, будь он иным?..
Но разговор, получивший настолько непредвиденный поворот, еще не был окончен и Катя, почти успокоившись, вернулась к тому, что больше всего интересовало ее:
- Отец, вы сами признаете все Мишины достоинства и в то же время говорите, что он мне не пара. Как понять это? Неужели при выборе жениха для меня только высокое положение и богатство имеют ценность в ваших глазах?
- А что, все уже настолько серьезно? – нахмурив брови, осведомился Юрий Александрович.
Уткнувшись лицом в его крепкое плечо, Катя негромко, но решительно отозвалась:
- Я люблю его, отец. И никто кроме Миши мне больше не нужен.
Князь Шехонской выдержал паузу и, вздохнув, отозвался:
- Вот с этого и надо было начинать.
Поднявшись с дивана, он прошелся по гостиной, машинально наблюдая за играющим Шанку. Катя следила за ним с замиранием сердца. Мужская привычка в затруднительные моменты бесконечно мерить пространство ногами и раньше раздражала ее, теперь же она едва сдерживала желание запустить в отца диванной подушкой. Но наконец он повернулся к ней и проговорил:
- Давай договоримся так, Катенька. Ты выходишь в свет, общаешься с молодыми людьми, не ограничиваясь обществом одного лишь Михаила, а через несколько месяцев, если твои чувства не изменятся, и в сердце не появится новый претендент, мы с тобой вернемся к этому разговору.
Катя молчала, лихорадочно обдумывая услышанное. Она знала, что ее чувства не изменятся и через много лет, но какой смысл убеждать в этом отца? Впрочем, чего больше? Он не отказал ей и, следовательно, она с полным правом может теперь лелеять надежду на то, что однажды станет женой Михаила Бахметьева.
Если только не вмешается неожиданно злая судьба, чьи парфянские стрелы могут быть так неистребимо жестоки…

...

Lady in White: 08.06.11 11:08

спасибо за такие интересные главы!!!


вот и снова мертвая невеста... немало бед ещё, наверное, принесёт Катьке


вот это да!!! я уже и обрадовалась, думала действительно Драгомир


какое разочарование


да, чувства к Драгомиру всё-таки есть...


какой у неё отец замечательный! и так тепло встретил


а мать, похоже, совсем не рада её видеть...


это было бы ужасно... хорошо, что отец приструнил её маман


господи, перстень-то ей зачем?


бедная Катя... так жалко её в этом эпизоде мамаша её как зверь прям набросилась


новый персонаж... интересно, она на самом деле так простодушна?


вероятно, какая-то выгода всё-таки есть... может быть даже, это как-то с перстнем связано


будем ждать, что Акулина выяснит... та это Анна или не та?..


милый мальчик надеюсь, он станет для Кати маленьким другом))


мда, повод всегда найти можно)))


проницательный какой


почему-то я так и думала


разговор у них сначала не задался... я уж стала опасаться, что рассорятся


чего это он Васютку обижает?


ура! он это признал!


какой-то нехороший совет она только почти убедила Мишу доверять ей


отец к нему хорошо относится, — это уже немаловажно


о... вот в чём дело... хотя, это наверное не вся правда


на мой взгляд, мудрое решение посмотрим, чего случится за это время...

...

фьора: 08.06.11 12:15

Марина прочла 10ю главу - сразу пишу основные мысли :
1. Основательная такая глава, я даже пожалела , что чай не налила На следующей - исправюсь
2. Маман - конечно, не предел мечты ...причем, далеко У меня мысля возникла, что Катерина не дочь ей...может папа ее нагулял, а она приняла этот грех на душу, все ей сочувствуют в связи с этим и поэтому не сильно останавливают ее тиранию по отношению к Кате.... Правда, то как князь вступился за Катерину - наконец-то восстановило баланс справедливости лишь бы Катрин своими безумными идеями перекупить все салоны Москвы не нарушила опять равновесие родительского внимания хотя с учетом ее затворничества - она просто отрывается в том, что постоянно проходило мимо ее Ладно, пусть резвится
3. Падре чего-то разошелся в епитимьи Направлять молоденькую девушку на поиски другой молодухи, попавшей в прескверную историю... это с учетом того, что там еще и негодяи рядом, которые грех на душу возьмут и не поперхнутся....не нравится мне короче это добровольно-принудительное направление вектора метаний героини ...а еще святой отец....Мда
4. Еще мысль появилась - что вроде как всем выгоден один единственный наследник, т.е Саша...может это связано с УСЛОВИЯМИ наследства той самой бабульки, которая перстни раздаривала

11 глава

1. эх, не повезло с мамашей, повезло с папашей Идеальный отец, столько такта и понимания даже на такую непростую тему, как выбор сердца Катерины...
2. Значит все же для Бахмета сорвались с губ нужные слова Интересно, а если бы в прошлой главе все же на улице повернулся к ней не незнакомец, а Драгомир - не сказала ли бы она этих слов раньше?!!!
3. Идея с арапчонком напоминает увлечение томагочи...играют в Кате инстинкты женские, понянчиться , покормить, обласкать и спеть колыбельную на ночь Видно для арапчонка все же уготована особая роль, а не только эксцентричное украшение Катиной новой статусной жизни...

Мариночка, как всегда - увлекательно и очень интересно!!!!

...

Rin: 08.06.11 14:38

Марина, спасибо за целых два продолжения!
Очень интересные!

О, разошёлся святоша. Вечно напридумывают фигни всякой якобы грехи там вымолишь этим... ну-ну...
Раньше-то люди куда более верующие были, чем сейчас, поэтому и согласилась Катя на это. Я бы фиг согласилась, особенно после того предсказания с мёртвой невестой. Хотя я бы даже и в церковь не пошла про грехи свои толкать кому-то

А я уже обрадовалась, что это действительно Драгомир Давненько его не было))

Не равнодушна к нему, всё же. Хотя ей вон Мишка нравится, а точнее, как она заявила, что любит его.
Мда... сама не может разобраться со своим сердцем
Надеюсь, с Драгомиром она встретится когда-нибудь

Папа мне её очень понравился! В отличие от её мамаши-грымзы

Ах, какой молодец Сашка Поступил, как настоящий брат!

И чего он ей понадобился?!
Прям так требует его, да ещё и разозлилась, как сумасшедшая

Во разошлась, кикимора! Совсем с катушек слетела, ведьма. Фу, противная мамаша!

Мда... так и не понятно, что же тогда произошло? Что они скрывают? Почему мамаша говорила всем, что дочурка при смерти? И почему так хочет отправить её обратно? Что-то не чисто тут явно...

А, какой милашка!!!

Будто приворожила, что все разом аж)))

Бедный Вася... Сам в шуты иди, Мишаня!

Ревнует, хы
Но радует, что он хочет узнать её получше, что она ему нравится больше, чем хотелось бы ему самому

Вот так, обламывают вечно.
Но хорошо, что отец так сразу не "дал ему пинка под зад", а решил посмотреть, что в будущем будет - что к Михаилу Катя будет испытывать.

Ишь, развратница, глаз положила

Хорошая черта!

Смелые заявление и мысль. Если ещё посудить, что она как бы к Драгомиру не равнодушна. Кто знает, какой ещё ей парень попадётся, может и к другому тогда переметнётся Сердце у неё не особо-то постоянное, судя по всему))

...

Блондинка в законе: 08.06.11 16:21

Класс! Сразу 2 главы.

Да каких тяжких грехов? Ведь в гибели ее людей она не виновата, это несчастный случай. И такое наказание.

Повезло, однако, Кате с маменькой. А может все-таки с мачехой? За что она так не любит Катю? Истеричка.
И на счет перстня... Интересно, подарившая его прабабушка с чьей стороны? Маминой или папиной?

Дорвалась-таки Катя до денег и магазинов. И ее можно понять, ведь по воле любящей матушки она всю сознательную жизнь про вела в деревне.

И так, Катя пустилась по следу. Мало ей "мертвая невеста" проблем принесла. Я бы на ее месте послушала Драгомира, а не священника. Священнику легко говорить, не его хотели в бордель продать.

Ой, надеюсь будет.

Михаил настоящий друг. А вообще он нравится мне все больше и больше.

Разумно. Катин отец знает, что в 16 нам кажется, что мы любим раз и навсегда.

...

светлая: 08.06.11 16:41

Мариночка, спасибо огромное за продолжение, такое долгожданное!
Но оно того стоило, чтобы подождать!
Как всегда изложено все на таком высоком художественном уровне – я не читаю, а проживаю вместе с героями события. А речь персонажей – ощущение, что я попала в 19 век! Ну а уж интрига романа – я в таком нетерпении, в чем же дело!
Да – необычную епитимью наложил на нее священник! Как мне кажется, поиски Анны несут в себе прежние опасности.
Затаив дыхание читала , как она окликнула Драгомира – и вслед за Катей ошиблась! Жаль, вдруг он что-нибудь подсказал ей.
Встреча с родителями оставила двойственное впечатление – отец искренне рад, видно сразу, что он любит дочь нежно. А вот маменька – ощущение,то ли плетет интриги против собственной дочери, не верится, что и прошлая, и будущая ссылка продиктованы заботой о здоровье! То ли какая-то совсем уж страшная тайна хранится в семье – как-то страшно прозвучали слова Александра об общей вине перед Катериной. А за перстень как жестоко накинулась! Бедная Катя! Не в нем ли кроется секрет?
Но понравилось, как брат заступился за Катю, «вызвав огонь» на себя . И очень
трогательный, до слез эпизод, когда он пытался заплести ей косу.
Шанку – тоже очень трогательный образ. Интересно, что за роль ты ему отвела – ведь не случайно же он появился?
Ну и конечно появление желанного гостя – так сказать, «гвоздь программы»!
Неужели сам догадался приехать или все же Александр намекнул? Уж больно неубедительно Катя разыгрывала равнодушие перед братом.
Начали с колкостей – и по-моему он все же несправедливо ее упрекает в желании очаровать всех и каждого – у нее это происходит само собой, непосредственно , безо всяких умыслов с ее стороны.
Но наконец-то они признались друг другу – очень нежная , уютная сцена! Хоть Михаил еще и сдерживает себя, еще боится поверить ей!
Судя по всему корни этого недоверия к женщинам из истории, рассказанной отцом? Хочется надеяться, что чувства Кати не остынут! Все-таки Михаил – настоящий, достойный мужчина!


С нетерпением жду продолжение!

...

Одинец: 09.06.11 06:39

Ри, спасибо, я очень рада, что тебе понравилось!

ну, в общем, не без этого...

Аха, особенно по сравнению с мамой...

Спасательный круг такой...

да, озверела, это точно))

Да.

И с ним в какой-то степени тоже.

Интересно))

да, именно эта роль ему и предназначена.

да так, для красного словца)))

Но отец этого не знал))

Да, немаловажно, но ведь это далеко не самое главное. Катя еще не задумывается о том, как в материальном плане она жила бы с Михаилом. А отцу, конечно, хотелось бы, чтобы жених тоже чем-то располагал, не рассчитывая на одно лишь невестино приданое.

ну почему же? Не вызывает доверия этот рассказ? Или моральный облик Михаила не соответствует оценке, данной ему князем Шехонским? Конечно. мы не так много о нем знаем, но ведь какие-то выводы уже можно сделать на основании его поступков.




Фьора, спасибо! Я очень этому рада.

фьора, ну как же ты так? Я уже привыкла, что чайная церемония - твой непременный ритуал во время чтения моего романа.

Маман, конечно, на любителя))) Обо всем остальном пока умолчу, но все эти догадки и версии мне, как всегда, очень интересны.

Вообще, Катя - девушка ненасытная и если ей не сунуть вовремя дулю под нос, не успокоится, пока не разорит бедного родителя)) Но я рада, что ты не осуждаешь ее.

Падре действительно разошелся, но психолог он все-таки, неплохой. Возможно, в окончательном варианте я напишу сцену их разговора целиком, чтобы его точка зрения была более понятна. Конечно, он мог отправить Катю, например, на богомолье (во облом был бы для нее в разгар сезона))), но он посчитал, что наибольшую пользу ее душе принесет помощь той, которая ей так неприятна. Но в конце концов, он требовал от нее только найти родных Анны, на дальнейшем особо не настаивал. И не его вина, если бы в результате этого Кате пришлось бы предпринимать какие-то более сложные шаги. А еще вспомнилось, - в теме "Грота" Натаниэлла как-то говорила о манипулировании (речь шла о Терентии и Ангелине), так вот, по-моему, здесь как раз классический пример манипулирования сознанием. Отец Серафим очень умело сыграл на чувстве вины Кати. И извиняет его только то, что он сделал это без всякой корысти, с самыми благими намерениями, желая пробудить в мятущейся девичьей душе одну их главнейших христианских добродетелей - смирение)))

ну, в общем, довольно тепло.

Папа у нас в самом деле дядя неплохой, если б он еще пораньше проснулся и пресек женушкины интриги, цены б ему не было.

То есть Драгомиру сказала бы? Да кто бы ей дал? Как в анекдоте про слона: "Он бы съел, да хто ж ему дасть?"))) Акулинушка тут же налетела бы и уволокла силой. Но в любом случае я бы не стала сравнивать чувства Кати к Драгомиру и к Михаилу. Это немного разные вещи (и по силе, в том числе), да и сословную гордыню никто не отменял.

Интересная мысль про тамагочи)) А вообще, конечно, ей хотелось иметь при себе человека, которого она могла бы осчастливить, который бы именно от нее зависел. То есть, именно то, чего она себе позволить не могла. В смысле хозяйкой себе не могла быть в полной мере. Так что, Шанку по-настоящему будет важен для нее. Но Катя девушка все-таки суетная, и атрибуты роскоши, одним из которых является Шанку, для нее не менее важны, чем женские инстинкты. Но я даже осуждать ее за это не могу, - это было нормой того времени. Из всех окружающих лишь один Михаил озвучил слова об игрушке, никому другому это и в голову не пришло бы.


Леночка, спасибо тебе!

Да, то, что с рождения в голову вбито, - никуда от этого не денешься.

Что-то никто не хочет верить, что Катя любит Михаила))) Мне кажется то, что Катя и Драгомир пережили вместе, просто не могло не укорениться в душе. даже если бы не было влечения, все равно были бы очень сильные дружеские чувства и потребность быть с ним рядом.

И это будет.

Да, можно сказать, что родители - небо и земля))



Очень даже нечисто...



наверно, это заразно)) Ей же Драгомир говорил, что она мор)) Но ведь, по сути, это только у Мишки серьезные чувства, у остальных парней просто симпатия к красивой и веселой девушке. Разве что Бухвостов по-настоящему увлечен.



да, это обнадеживает.

Мне тоже кажется, что отец поступил, как следовало.

А то!)))

Посмотрим.


Юля, спасибо! Приятно знать, что я зря переживала из-за объема текста.

Не могу с тобой согласиться. Слуги и гувернантка погибли из-за ее непослушания . А непослушание родителям это очень серьезный грех, а если оно еще вызвало такие страшные последствия... Так что, у батюшки были основания так поступить.

Я не могу сказать, что она совсем ее не любит, но ей, конечно, свойственно выходить из себя. Впрочем, бывали у них и более светлые дни.

Это бабушка отца. Катя упоминала об этом в разговоре с Габриэлой о перстне.

аха, именно дорвалась))

Совесть - страшный зверь)) Катя ведь и вправду чувствует свою вину за гибель стольких людей. Конечно, ей совсем не хочется снова влезать в эту историю с Анной, но батюшка сумел ее убедить, что это ее долг. Но, конечно, она надеется отделаться малой кровью, только найдя родных Анны и рассказав им все.



Я тоже надеюсь))






Леночка, спасибо, как всегда твои слова так греют душу.

Спасибо! Как раз из-за речи персонажей все время очень переживаю, так хочется соответствовать...

Да, очень необычную. Но, как мне кажется, в исключительных случаях могло быть и такое. А поиски, увы, не на пользу Кате.

Он появится, пока время не пришло.

Не могу сказать, что тайна страшная, но Александру (и отцу) есть за что чувствовать вину, прежде всего за попустительство.

Перстень тоже часть этой тайны, не слишком существенная, но все же.



Спасибо. Я так подробно рассказывала о нем потому, что для меня это - интересная примета времени. Шанку, конечно, сыграет свою роль в сюжете, но не слишком значительную.

Конечно, сам.

Не говоря уже о том, что любая барышня, чтобы найти себе мужа, должна была овладеть этими премудростями, но, видимо, пока это не задевало Михаила лично, его это не волновало)). Оправдывает его только то, что Катя действительно, как он ей в прошлый раз сказал "балансирует на грани", она слишком пикантная, слишком вызывающая, она мужчин не просто очаровывает, она их провоцирует на всевозможные безумства (не зря же Рокотов сказал "хорошо, что она не приказала нам прыгать из окна"))). А Катя, увы, по-другому не может, темперамент прет из всех щелей, жажда жизни во всех ее проявлениях)). Так что, посочувствовать можно обоим, и Кате, и Мише. у обоих - сильный характер, гордыня выше крыши и феромонов, хоть отбавляй. Коса нашла на камень, в общем. И Михаил пока еще не хочет понять, что ему надо не стремиться загнать Катю в какие-то рамки, чтобы его мужское эго было спокойно, а принять ее такой, какая она есть. Но для этого надо, как минимум, любить, а о любви пока еще говорить рано...

Я очень рада, что она тебе понравилась. Да, верно, "отдаться" без всяких условий, Михаил пока не в состоянии...

Да нет, там не было ничего существенного, ну полюбовалась императрица разок-другой на красивого мальчика, и все)). Я не могу сказать, что Михаил склонен вообще не доверять женщинам, а вот относится без особого уважения - возможно. Он ищет не слепого обожания, а женщину, (так и хочется сказать достойную противницу))), к которой мог бы относиться как к равной, как бы это странно ни звучало по тем временам. С сильным характером, честную, искреннюю, умную. Но... мечтать-то он мечтает, а вот готов ли он любить такую женщину, со всеми полагающимися ей прибамбасами? Об этом история пока умалчивает))

Мне тоже этого очень хочется.



Девочки, большое вам спасибо за отзывы, как всегда, очень для меня интересные!

...

Rin: 09.06.11 12:15

Понятно, что в душе и сердце Драгомир должен был оставить большой след. Но просто показалось, что Катя сначала к нему неровно дышала (но безусловно это не любовь была), потом переключилась на Михаила.
А когда она обозналась с цыганом, то отреагировала так, будто Драгомир как-то уж очень много значит для неё (ну, мне так показалось почему-то... или я вижу того, чего нет). Но кажется, будто в её сердце и для него место есть, не только для Михаила. Поэтому мне очень было бы интересно "посмотреть", что бы она испытала, встретившись вновь с Драгомиром.
Ну с Михаилом посерьёзнее дело обстоит у неё, это видно. Я, в общем-то, верю, что она его любит (или, скорее, влюблена), но не совсем верю, в её слова о том, что её чувства к Михаилу не изменятся и через много лет.
Вообще никогда не известно, как сердце себя поведёт. И ведь часто бывает, что люди путают любовь с влюблённостью или даже простым увлечением... и только со временем понимают, что в итоге испытывают. И ты когда-то сама говорила, что Катя любвеобильная, а значит, можно предположить, что Михаилом всё не ограничится. Тем более, она ещё молодая и со своей любвеобильностью, наверное, не скоро угомонится.
Но это только мои домыслы, ничего более


Жду их встречи. Очень интересно, как она пройдёт.

...

светлая: 09.06.11 17:52

не переживай, как я уже не раз писала - у тебя замечательный язык и стиль повествования

что уже радует

принять другого человека таким , какой он есть вообще трудно , многие пытаются переделать под себя вторую половину, но вот ничего хорошего из этого не выходит, как правило.
Кстати, любовь, как мне кажется, иногда даже усугубляет положение вещей - человек разрывается между тем, как он представляет себе свой идеал и между тем, кто перед ним на самом деле.


и все-таки какие -то основания у него должны быть для такого отношения ? ну не похож он на человека, который сам по себе изначально циничен.

...

Stellamarina: 09.06.11 20:04

Мариночка, спасибо огромное за продолжение!
Наконец мы узнали Катиных родителей, очень интересно, отчего у них такие странные отношения с дочерью. Мать, похоже, Катьку едва терпит, что сразу рождает множество догадок..Очень уж подозрительно то, что Катин приезд так ей неприятен, чего-то она боится. Самая первая догадка- что Катя ей и не дочь вовсе. Хотя, не знаю.
Отец ее...ну да, вроде ничего. Но, опять же, сейчас он ей во всем потакает, время с ней проводит, а вот жил же как-то 16 лет, и непохоже, чтобы судьба запертой в деревне доери его сильно тревожила. То ли слабохарактерный очень, шел на поводу у жены, то ли просто человек настроения, вижу- люблю, не вижу - и не надо. Подозреваю второе. Да и к Катьке он сейчас тоже относится скорее как к игрушке- дочка оказалась красавицей, вот и буду ее одевать, баловать и гордиться ей.
А в ситуации с Михаилом папаша хоть и поступил достаточно мудро, но все-таки без истинного отцовского беспокойства. Ведь Михаил, ( хотя моя любовь к нему крепнет с каждой главой ) по законам того времени довольно вольно себя с Катькой ведет, что любого отца заставило бы тревожиться...А князь Шехонский спокоен, как удав) Мог бы поволноваться хотя бы о соблюдении приличий)
Ну а Бахмет...а что Бахмет? Не знаю, как Катька, а я влюбилась

...