Земля

Год назад. Захолустный городок в Англии. 23:35

Иногда я ощущал потребность слиться с толпой. Стать частью обычного человеческого мира. Идти сквозь снег или дождь в каком-нибудь маленьком городке с трудно запоминающимся названием, где люди спешат по своим обычным делам. В такие ночи я проходил сквозь стационарный портал и оказывался, как сейчас, в какой-нибудь тёмной подворотне. Никто не обращал внимания на высокую фигуру с поднятым воротником, медленно бредущую по тротуару. Но я пристально следил за людьми в поисках своей жертвы. Я всматривался в поток человеческих лиц. Я вдыхал запах каждого, кто попадался мне на пути. Как гурман предпочитает изысканные блюда, я жаждал чистой крови с единственным, неповторимым ароматом. Той, что насытит не только моё тело, но и напитает душу. А если это будет женщина, как было около двухсот лет назад, то удовольствие будет тройным, ведь дар принуждения сделает её покорной мне во всём. Но даром мне даже не приходилось пользоваться. Я не знал, чему приписывать свою удачу с женским полом, но стоило буквально поманить пальцем, и они шли ко мне, предлагая себя. И хотя каждая была приятной на внешность, это было не тем, что я искал. Даже фейри в моём многочисленном гареме потеряли свою привлекательность. Я не задумывался о том, почему я ищу то, что мне неведомо. Я просто шёл на поводу своего желания. Почему я должен был отказывать себе? Я не видел объективных причин. Теперь я лучше себя контролирую и не высушу источник так быстро, как в прошлый раз. От воспоминаний и голода мои клыки вытянулись, заставив заныть дёсны. Да. Теперь я буду более терпеливым. Мои планы простирались намного дальше, чем убийство.

Я шёл всё дальше, избегая света одиноких фонарей. Шёл, не теряя надежды найти свою добычу. Я не вникал в то, что говорят люди, я лишь вслушивался в гул крови, что бежала по их венам, но не ощущал той необходимой вибрации, что была нужна мне. Людской поток вывел меня к вокзалу. Скопление народа сбивало с толку. Я остановился прямо в центре здания, не зная, куда следовать дальше. Вряд ли решение пройти в вокзал было верным. На меня пахнуло сыростью, запахом потных тел, от которого даже такому как я могло стать дурно, если бы я не был так захвачен своей целью. Одна из ламп скрежетала на потолке, раздражая мой слух помимо всего гвалта, что глушил меня, и я задался вопросом: "Что я делаю здесь?" Здесь, в этой безликой толпе я вряд ли найду того, что ищу. И только я хотел повернуть назад, чтобы выйти из здания, как меня будто потянуло вперёд. Я втянул в себя воздух, почувствовав что-то невыразимо свежее, нежное, что-то, что влекло меня идти по следу, не замечая, что я расталкиваю людей. Этот запах будто проник внутрь меня, разливаясь возбуждением по венам. Я оказался будто в вакууме: не было слышно ни единого звука, лишь тонкая звенящая нить, что связала меня с незнакомым пока источником притяжения. Я ускорил шаг, и через пару минут был на перроне, лихорадочно озираясь по сторонам. Я потерял тот аромат. Резко вдохнув воздух, я снова ощутил едва слышимый запах... и понял причину исчезновения, увидев, как отправляется поезд. Ринувшись за ним, я бесшумно взлетел на крышу вагона и приземлился на обе ноги. Свистящий в ушах ветер и трясущийся вагон, каждую секунду грозивший сбросить меня на землю, лишь подстёгивали, вместо того, чтобы заставить прекратить охоту. Адреналин бушевал в крови. Меня шатало, но я упорно двигался дальше, ведомый любопытством и жаждой, пока не обнаружил, как пробраться внутрь. Меня не волновали крики пассажиров, перед которыми я очутился будто ниоткуда. Пусть благодарят своего Господа, что я занят, и не в настроении устраивать кровавую сечу в вагоне мчащегося поезда. Единственно важным был лишь влекущий меня аромат. Было что-то необычное в нём. Что-то новое, таинственное, и я будто окунулся в него, как если бы очутился на поле ароматных цветов, когда зашёл в тринадцатый вагон. На табло над дверью вагона моргнула именно эта цифра, и я расценил это как знак удачи, ощерившись в наглой ухмылке. Я был у цели. Оставалось только выяснить, кому серой массы неприметных пассажиров принадлежит этот аромат. Я повернул голову и застыл. Я был не прав.

Она выделялась из всех. Была неповторима. Непохожая ни на кого.
Совершенство. Я возжелал её с первого взгляда. Её взгляда. Он был чернее ночи.
Я никогда не видел таких глаз. Она смотрела на меня, но будто бы сквозь меня. Не замечала.
И с того самого момента я поставил себе цель сделать её своей.

»» 03.03.14 01:14 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

...
пост перенесен https://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?p=3532768#3532768

»» 08.03.14 23:40 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

- Skhenta karhem est... skhenta karhem est... - тихий шёпот ворвался в моё сознание, раздаваясь гулким шумом в будто бы пустой голове. Тёплые нежные губы коснулись моих, пальцы скользнули по коже щёк, и я потянулся за ними, силясь открыть глаза. Я был как во сне, неспособный проснуться. Пустота. Оглушительная тишина. Звенящая. Даже какая-то зловещая. Она окружала меня со всех сторон, лишая ориентиров. Я попробовал поймать за ускользающее тепло, подняться, но снова провалился в темноту.

- Skhenta! Karhem est! - Раздалось прямо над ухом, вонзаясь уколом в мой воспалённый мозг. Я резко проснулся, ощутив хлёсткий удар по лицу. Кто-то дал мне пощёчину со всей силы, что вкупе с криком разбудило меня. Голос был до боли знаком, но языка я не знал. Я сел и оглянулся, не понимая, где нахожусь. Я был один. Вокруг простиралась белая гладь льда. Я буквально сидел на льду, босой, раздетый до пояса. Было сумрачно, что лишало меня возможности узнать, в каком мире я нахожусь. Но это явно был не Шезгарт. Тишина сменилась завыванием ветра. Снежные вихри закрутились вокруг меня, ослепляя. Пронизывающий холод начал охватывать все мои члены.

Я потёр щёку, пытаясь оценить ситуацию. Вряд ли я спал. Ощущения были слишком уж сильными. Я напряг зрение, но так и не смог увидеть ту, что измывалась надо мной и изрыгала проклятия на непонятном языке. А что это были проклятия, я знал и без перевода. Слишком часто я слышал их от женщин. С трудом встав, я почувствовал головокружение и резь в глазах. Кожа на глазах покрывалась изморозью, и изо рта вырывались облачка морозного пара. Каждое движение причиняло боль. Казалось, будто бы меня долго избивали, а потом бросили на камни. Ныла каждая клеточка моего тела, а внутренности будто были скручены в горящий узел. Согнувшись в три погибели, я с усилием продвигался сквозь потоки ветра, бессильно шипя сквозь зубы от боли. Силясь вспомнить, что произошло со мной, и как я оказался в этой вечной мерзлоте, я нащупывал лишь обрывки воспоминаний...

Шезгарт. Ночь. Преддверие бала.

Темнейшая ночь плескалась в окнах, окуная замок в благословенную тишину. Завтра ожидался бал - затея моей сестры. Политически верный ход в  непростое время нестабильности. И сегодня я сниму с себя тягостную ношу, чтобы начать новую жизнь. Вернее, вернуть ту прежнюю, что была разрушена год назад, когда я пошёл на поводу у своего каприза и привёл в дом это исчадие ада, Мару.

Спустя год я понял, что дошёл до предела. Незнакомые мне ранее эмоции сплелись в запутанный клубок, превращая меня в слабака, презирающего самого себя. Я не знаю, что такого было в моей пленнице, что делало её особенной. Я забыл значение слова "свобода". Все мои помыслы и действия были направлены лишь на неё одну. Каким-то непостижимым образом я утратил способность контролировать свои эмоции в тот самый миг, когда встретились наши взгляды. Когда вязкий сладостный аромат её крови коснулся моих ноздрей и проник так глубоко, что стал частью меня. С той самой ночи я более не мог вести свою обычную жизнь. Закончилась и прежняя жизнь Мары, подробности которой меня не интересовали. Что может быть интересного в жизни простой смертной?
Необычным в ней было то, что Мара не подчинялась моей силе принуждения, я не мог читать её мысли, а её кровь стала единственным приемлемым источником моего питания. Только вкусив её, я утратил способность насыщаться другой кровью, о чём, однако, я узнал не сразу. Мой организм попросту отторгал другую кровь. Данное открытие перевернуло мою жизнь, заставило изменить привычки и поменяться с Марой местами: теперь я был своего рода пленником, а она стала хозяйкой положения. Возмездие за первые месяцы пребывания Мары в замке было жестоким. Я вел себя в те дни как обычно. Грубый и бесчувственный ублюдок, как часто меня называли обитательницы гарема, когда думали, что я не слышу. Подо мной они шептали совсем другое, но речь сейчас не об этом. Насилие над пленницей и почти полное иссушение стали обыденностью в первые месяцы. Я просто не мог остановиться. Теперь же это было под запретом, иначе я не получил бы своей порции крови. Я мог бы брать и брать Мару силой, но она пригрозила уморить себя голодом. И я знал, что она выполнит угрозу. Бессилие приводило меня в ярость. Я как мог увеличивал промежутки между приходами к Маре. Приходил лишь тогда, когда охвативший меня голод становился безжалостным. К счастью, моя природа позволяла долго обходиться без неё. И постепенно я приучал себя к другой крови. По капле вливал в себя, лишь бы не пресмыкаться перед той, что стала мне ненавистна. Ненавистна и по той причине, что за всё время, что Мара жила в замке, она не выказывала ко мне никаких чувств, кроме высокомерия и тщательно скрываемой ненависти. А я же стал буквально одержим. Я хотел её несмотря на то, что совершенно не чувствовал взаимности. Ни капли. Это убивало.

Меня не волновало, что думают обитатели замка о моей одержимости. Было плевать, что фейри обеспокоены моим невниманием. Я ходил по замкнутому кругу из похоти, жажды и ненависти. Триста шестьдесят четыре ночи страданий по Маре, жалких попыток найти замену, ненависть к себе за то, что не могу, жажды крови и её тела, борьбы с её неприступностью и холодностью. Я приручал Мару как дикого зверька, а она давала мне свою кровь, но эта связь была лишь физической и односторонней. Невозможно описать всплеск силы и наслаждения, что охватывал меня, когда я пил кровь Мары, а на её лице отражалось лишь страдание и явное желание, чтобы я поскорее убрался. Пленница представляла собой истинную картину страдания. За год пребывания в замке она изменилась. От неё осталась лишь тень. Щёки впали, под глазами были тёмные круги, губы были сухими, а волосы потускнели. Она всё равно была прекрасна, но практически чахла на глазах. Мара мало ела, почти не спала и почти постоянно что-то шептала, зажавшись в своём тёмном углу за кроватью с маленькой книжицей в руках. Возможно, молилась своему Богу. Я долго церемонился с ней, что противоречило всему, заложенному в меня природой. Но каждому долготерпению приходит конец. Я забрал её к себе в покои, но и там не мог добиться ничего из того, что желал.

И так мы балансировали на краю, пока я не принял решение разом избавиться и от неё, и от своей одержимости. Избавлением могла быть только смерть. Смерть Мары.

В эту ночь мы находились в мастерской, единственном месте в замке, куда не проникал ни один звук. Она находилась глубоко в подземелье. Моё тайное прибежище, где я мог спрятаться ото всех, лишь отодвинув огромное зеркало на стене в моей гардеробной и спустившись вниз по тайному ходу, заканчивающемуся винтовой лестнице. Мастерская представляла собой полукруглое сумрачное помещение, скудно обставленное лишь необходимой мебелью. Единственным украшением каменных стен служила моя коллекция оружия. Клинки и мечи, украшенные собственноручно нанесённой резьбой, представляли предмет моей тайной гордости и занимали досуг. Я никого не допускал в своё святилище, пока случайно Мара не узнала о моём занятии. Иногда смертная что-то спрашивала у меня, и у нас завязывалась короткая беседа. Как и тогда, когда она бросила мне в спину:

- Куда ты идёшь?

Я дёрнулся, услышав тогда её тихий голос и, подозрительно прищурившись, посмотрел на неё. Я привык видеть подвох в словах моей пленницы. Она постоянно оставляла последнее слово за собой, подводя любой разговор к моей сущности "мерзкого кровососа". Мара сидела у окна и смотрела куда-то вдаль. Скорее всего, она тосковала по дому, по своим близким, но в своём эгоизме я был чужд жалости. Она была моей, и я не собирался поддаваться такому нелепому чувству, как сострадание. Её прежняя жизнь завершилась, как только она встретила меня.

- Хочешь узнать, подними свой зад и иди за мной.

Несмотря на то, что связывало нас с Марой, я почти всегда сохранял грубый тон в общении с ней. Это давало некую иллюзию власти и контроля. И так Мара стала единственной, кого я допустил в своё святилище. Я научил её вырезать символы на клинках, и она сделала несколько удачных попыток нанесения резьбы на моих перстнях. Ещё одна слабость - я носил их все. Мы наладил взаимообмен — я разрешал Маре спускаться в мастерскую, а она принимала пищу и даже создавала видимость, что спит. Теперь почти всё свое время Мара отдавала нахождению в мастерской. Я усаживался в кресло напротив неё, увлечённой работой, и так мы сидели в тишине, каждый думая о чём-то своём. Я ничего не мог угадать о состоянии Мары по бесстрастному выражению лица.

Как сегодня. Сидя в кресле, я лениво крутил в руках клинок, исписанный резьбой, и размышлял, каким способом я избавлюсь от Мары. Убить быстро или медленно? Иссушить напоследок? Сегодня всё кончится. Эта ночь была какой-то особенной. Напряжение флюидами растекалось в воздухе. Вчера я кувыркался с парочкой фейри, и был несколько расслаблен, не ощущая привычного голода по Маре. Хотелось верить, что я проживу без её крови. Я почти убедил себя, что она ничего для меня не значит. Простая смертная, когда-то имеющая власть надо мной. И я верил, что равнодушен к ней, пока не почувствовал нечто странное, пока не посмотрел на неё и не увидел тот самый взгляд. Тот, что пленил меня. Что затягивал в свою бездонную черноту. Я боялся поверить тому, что прочитал в нём. На этот раз я видел в нём отражение мой собственной жажды. Мне нужно было задуматься в тот самый момент, что такие перемены не случаются просто так, но тогда меня поглотило чувство удовлетворения. Наконец-то я победил в нашей схватке! Мара сдавалась, приближая желанный мне момент. Мне показалось, что мы зависли в какой-то нереальности. Она медленно поднялась со своего места и пошла ко мне, стаскивая свою кожаную куртку. Под ней ничего не было. Лишь белоснежная грудь, что завораживала меня своей красотой. Я сделал движение, чтобы встать из кресла, но Мара вытянула руку вперёд, будто приказывая мне не двигаться с места, и я подчинился, поражаясь сам себе. Прикованный её взглядом, я смутно осознавал, что происходит что-то поистине странное. Вокруг дребезжали предметы. Огонь от свечей дико плясал, отбрасывая фантасмагорические тени на высокие своды помещения. Я снова попытался встать, но уже не повелительный жест Мары остановил меня, а невидимые цепи, что сковали руки и ноги. Но в то же время тиски желания не отпускали меня, заставляя скрежетать зубами от нетерпения. Мара плавно покачивала бёдрами в узких кожаных брюках, вплетая пальцы в свои длинные волосы, чёрной волной падающие на её обнажённые плечи. Те самые волосы, что я заставил её отрастить. Я часто рисовал в своём воображении соблазнительные картины, как моя пленница будет ублажать меня ртом, а шёлк волос ласкать мои бедра, но так и не добился этого от Мары. Неужели сейчас я смогу узнать, какого это: ощущать её губы на самой чувствительной части моего тела? Не обращая внимания на происходящее вокруг, я пожирал Мару взглядом. Тонкие пальцы смертной сжимали грудь с заострившимися сосками. Она откинула назад голову, явно наслаждаясь своими же прикосновениями. Манила и завлекала меня, облизывая губы.

- Разденься для меня, - чуть ли не умоляя, прошептал я, но Мара лишь обошла вокруг моего кресла, что-то забормотав. Руки и ноги сжало сильнее, но я едва ли замечал это, чувствуя разрушительную силу её аромата. Она была так близко, и снова так невероятно далеко. И тут до меня начало доходить, прорываясь сквозь пелену желания и голода, что причина происходящего со мной - Мара. Я снова стиснул зубы в попытке вырваться из незримых оков и прошипел:

- Что ты сделала со мной?

Но лишь почувствовал холодные руки на своих плечах, острые уколы от когтей, что впились в кожу, но эта боль только отрезвляла, сгоняя остатки наваждения. Мне стало не хватать воздуха. Я жадно глотал его, пытаясь что-то говорить, превозмогая боль, но понимал, что пощады не будет. В порыве злости я резко дёрнулся и, слава Тьме, мне удалось вырваться. Я откинул кресло и буквально пришпилил Мару к стене. На её лице застыло выражение ужаса. Я видел перед собой напуганную девушку, а не ту развратную шлюху, за которую она хотела себя выдать. Желание вернулось с силой, которой я не мог противостоять. Сексуальный город и жажда крови требовали мгновенного удовлетворения. Я склонился к Маре, и тут я почувствовал, как все мои внутренности будто поджариваются на костре. Оцепенение сковало меня по рукам и ногам. Дикая боль впилась иглами. Я мог только смотреть на Мару, глаза которой налились чернотой. Я с ужасом смотрел, как волосы вокруг её лица стали развеваться, превращая прекрасное лицо в подобие лика Медузы Горгоны. Она откинула назад голову и злобно рассмеялась, прошипев мне в лицо:

- Khetra sventsam kiest. Skhenta karhem est!

Вытащив неизвестно откуда клинок, она поднесла его к себе и вычертила символы на груди, которые запульсировали кровью. Я поражённо смотрел, как резко взмахнув сталью, Мара отрезала волосы, возвращая себе свой прежний облик. Облик той самой девушки , что я повстречал тогда на Земле. Накинув на плечи куртку, она язвительно прошептала мне в губы:

- Skhenta karhem est!

И растворилась в воздухе. Мои глаза заволокло пеленой, и очнулся я уже здесь, в царстве вечного холода. Но Мара была здесь! Была и снова шептала свои проклятия. Кем же она была? Как я мог так долго обманываться, считая её простой смертной? Чернокнижница? Ведьма? Я должен был выяснить. Найти её. Заставить исправить то, что она сделала со мной. Вдали показалась какая-то тонкая фигура, но я уже не мог идти. Упав на колени, я передвигался таким образом неизвестно сколько. Я терял ощущение времени и пространства. Внутренности ломало. Почувствовав что-то горячее на губах, я понял, что это кровь. Горячая жидкость потекла из ушей, из уголка рта. Я закашлялся, захлёбываясь собственной кровью. Силуэт впереди расплывался перед глазами, и, изнемогая от боли, я дёрнулся вперёд, оказавшись рядом с фигурой, закутанной в какие-то одежды. Неимоверным усилием я заставил себя подняться и встать прямо. Обхватив руками девушку, я не ощутил под руками привычную гладь кожи и кости, проступающие под кожей. Вместо этого мои руки коснулись приятных округлостей. Девушка вскрикнула и обернулась, оказавшись незнакомкой. Тёмные глаза с пушистыми ресницами удивлённо воззрились на меня, соблазнительные губы приоткрылись, выражая то ли испуг, ли то возмущение.

- Кто ты? - Воскликнула девушка. - Отпусти меня, иначе пожалеешь.

Угроза от такой малышки могла бы рассмешить меня, если бы я был способен на что-то, кроме того, чтобы из последних сил стоять на ногах. Но спустя несколько секунд приступ боли стал таким сильным, что я грудой свалился у ног девушки, забившись в предсмертной агонии.

»» 15.03.14 17:31 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

Старческая морщинистая рука мерно раскачивала плетеную колыбель, подвязанную к потолку. Одинокая слезинка скатилась по щеке, и старушка поспешно стерла ее, печально улыбнувшись. Судьба играла с ней злую шутку, раз за разом. Ее душа была одинока. Восемьдесят три года она была одинока, пока не узнала в крошечном соседском младенце свою судьбу.
Анджей…
Ее Анджей, с кем не суждено ей быть вместе. Кого она ждала так долго. Долгих три жизни. Сегодня покинет она этот свет, оттого что он больше ей не мил. Оттого, что знает: не будет она счастлива в этой жизни с ее Анджеем. И будет ждать, когда же встретится с ним снова, после.
Подслеповатый взгляд упал на кухонный нож, лежащий на столе, и рука перестала качать колыбель. Ребенок тревожно заворочался. Убить его… Умереть самой. Чтобы как можно скорее встретиться с ее Анджеем…
Вновь раздался мерный скрип, и старушка горестно вздохнула. Никогда… Никогда не сможет она даже помыслить о том, чтобы навредить Анджею. Сердце отсчитывало последние удары, вместе с ними уходила жизнь. Жизнь, в которой снова не было Анджея.

Белоснежная пустыня, укрытая снегом, казалась бесконечной. Благословенная прохлада исчезла, став жгучим холодом, который впивался в кожу. Я не знала, где я оказалась, но здесь не было никого. Ни единой живой души кругом. Я пошла, куда глаза глядят, не особо надеясь на то, что мне удастся спастись из этого белого плена. Сначала мир огня, теперь льда. Я начинала привыкать к тому, что кто-то решил мучительно-медленно свести меня с ума, прежде чем отправить в мир мертвых. Шаги стали монотонными, как капли дождя, стучащие по крышам домов… В голове возникло воспоминание: маленькая темноволосая девочка сидит на дощатом полу, подобрав юбки и чертит что-то на потемневших от времени досках. За окном сумрачно и с неба льются потоки дождя. В воздухе витает аромат трав, но девочке он кажется настолько привычным, что она не замечает его. От этих воспоминаний в душе родилось странное щемящее чувство, словно все это происходило со мной. Этой девочкой была я сама. Я приложила руку к левой стороне груди и застыла на месте, игнорируя дикий холод. Мне казалось, что меня лишили сердца, но где же тогда живут воспоминания о маленькой девочке?
Кто-то обхватил меня сзади так внезапно, что я удержалась от того, чтобы не закричать, только огромным усилием воли. С губ сорвался лишь испуганный вскрик, а в груди родилось чувство облегчения: возможно, мне удастся выбраться отсюда. Ведь я уже не одна. Я с удивлением посмотрела на мужчину, лицо которого было перепачкано в крови.
- Кто ты? – задала первый вопрос, пришедший в голову. – Отпусти меня, а то пожалеешь.
Вместо ответа незнакомец только усмехнулся, а после черты его лица исказила гримаса боли, и он рухнул на землю, лишь чудом не увлекая меня за собой. Его тело выгнулось дугой, голова запрокинулась, а руки беспорядочно задвигались по снегу. Поспешно опустившись перед ним на колени, я положила ладонь на его лоб, вжимая голову в промёрзшую корку наста, и всмотрелась в глаза, в которых плескался целый океан боли. С моих губ слетело заклятие, а небо тут же потемнело, будто над нами зависла грозовая туча. Здесь были следы темной магии, еще свежей, и снять их я не могла, только приостановить на время. Но это время было нужно мне, чтобы незнакомец вывел меня из этого жуткого места. Через некоторое время он затих, и я быстро поднялась на ноги, из последних сил помогая мужчине принять вертикальное положение. Он был слишком слаб, слишком измучен, чтобы я могла добиться от него хоть каких-то объяснений. Я медленно побрела вперед, поддерживая мужчину, разумно полагая, что остановиться, значит, признать поражение. Впереди у нас был длинный путь и только один шанс на двоих, чтобы выжить.

Сначала мне показалось, что это мираж. Что притупившееся монотонной дорогой сознание просто нарисовало на белоснежной глади очертания какого-то строения. Но чем ближе мы подходили к нему, тем больше крепла вера в то, что нам повезло. Путь казался дорогой в ледяном аду. Сколько мы прошли так, я не знала. Быть может, тысячу минут, быть может, пять. Несколько раз я оступалась, только чудом не оказавшись на снегу. Я уже не чувствовала ни рук, ни ног, но продолжала упрямо идти только вперед. И вот усилия были вознаграждены.
Толкнув перед собой металлическую дверь, которая к моей радости, поддалась, я завела внутрь мужчину и быстро закрыла дверь. Помещение состояло из одной-единственной комнаты, в углу которой было навалено что-то странное на металлических ножках. Проржавевший котелок и пара таких же чашек дополняли картину. Здесь было также холодно, как и снаружи, но нам просто необходимо было согреться.
Взгляд нашел несколько одеял, в беспорядке валяющихся у стены, и я радостно вскрикнула. Из горла вырвался странный хриплый звук, но сейчас мне было не до этого. Я оставила мужчину на месте, а сама подошла к одеялам, бросая их друг на друга, пока не получилось что-то вроде лежанки. Незнакомец оставался на ногах только каким-то чудом. Это было видно по гримасе, исказившей черты его лица. Я вернулась к нему, стаскивая с него одежду неслушающимися пальцами.
- Нам нужно согреться, срочно, - шепнула я, вздрогнув от того, каким скрежетом показался мне собственный голос. – Ложись.
Дождавшись, пока он исполнит полуприказ-полупросьбу, я быстро избавилась от заледеневшей одежды, морщась от прикосновений собственных пальцев к своей коже. Сейчас не было ни стыда от того, что он увидит меня обнаженной, ни страха лечь с незнакомцем в одну постель. Мы пытались выжить, и это был единственный способ согреться.
Я скользнула в ледяную постель, прижимаясь к ледяному телу незнакомца, и набросила на нас пару одеял, которые оставила для того, чтобы укрыться ими. Зубы стучали друг о друга, а сознание уплывало куда-то далеко, чтобы создать иллюзию того, что я нахожусь не здесь, не в этом ледяном плену. Я сделала судорожный вдох, крепко обнимая мужчину и пытаясь расслабить напряженные мышцы тела, которое било крупной дрожью. Через несколько секунд я уже спала, позволив провидению решить, станет ли эта постель и это место моей последней обителью в мире живых.

»» 17.03.14 18:06 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

В полудреме, Медвежонок, можно вообразить все, что хочешь, и все, что вообразишь, будет как живое.


Еще не успев разлепить глаза, я ощутил жажду, ночь, проведенная в ночном клубе, дала о себе знать. Морщась от солнечных лучей, настойчиво пробивающихся сквозь тонкую штору, я с неудовольствием обнаружил на постели свою ночную invite. Слегка прикусив кожу на её шее, я разбудил девушку, которая в полудреме потянулась в мои объятия. Я не отказал ей в них, проведя рукой по ее спине, сжал аппетитный зад незнакомки и прошептал на ушко:

- У тебя есть пятнадцать минут, чтобы покинуть мой дом.

Девушка сначала не поняла моих слов, нежась в объятиях, ластясь как котенок, но через пару секунд смысл до нее дошел, она отшатнулась, подняла свои глаза на меня, всматриваясь в выражение моего лица и ища намек на шутку. Но мои глаза оставались холодными, я лишь приподнял бровь, в ожидании, когда она покинет моё ложе.
Девушка замахнулась, чтобы ударить меня по щеке, но я перехватил руку, остановив попытку членовредительства.

- Гэб! – надо же, она знает моё имя, удивился я.

- Ты же знала, что это только на одну ночь, - удивлялся я её недовольству.

Гостья резко поднялась, стаскивая тонкое одеяло из-под меня, но я не шелохнулся с места. Тогда девушка схватила стакан, что стоял на прикроватной тумбочке, и запустила его, целясь в мою голову. Слава Богам, она не отличалась меткостью, и даже осколки в меня не попали.

- Сукин сын!
- Возможно, - уворачиваясь, ответил я, - но не уверен, я – сирота.

Бросив попытки убийства, обнаженная девушка продифилировала в сторону ванной комнаты, томно покачивая бедрами, должно быть, чувствуя кожей, что я не свожу глаз с ее попки, она остановилась, повернувшись в пол оборота, явно зная свои выигрышные места.

- Я бы могла сделать тебе завтрак, - предложила она, остановив свой взгляд на одеяле, наброшенном на мои чресла.
Часы показывали, что я опаздываю на лекции.

- Омлет, пожалуйста, - ухмыльнулся я.
Девушка забралась обратно на кровать, выгибая, как кошка спину, и приподняв попку – зрелище которое не оставило бы равнодушным ни одного мужчину, должно быть она неоднократно проделывала этот трюк. Потянув за одеяло, она обнажила мой пах, взяв в руки налитый кровью член, провела ладонью по стволу, смотря при этом в мои глаза и улыбаясь похотливой улыбкой, а затем опустила голову, захватывая губами головку, на которой выступила капелька смазки. Я видел, как ее полные губы смыкаются на моей плоти, и член проходит глубоко в горло. Сжав ее светлые волосы, я выгнулся, глубже входя в её теплый рот.

Наспех приняв душ, я оделся и выбежал из дома, садясь на свой Дукати,

***

Теплым весенним вечером, я сидел на кровати в своем номере, который мне приходилось пока снимать. Университет Бостона пригласил меня читать лекции по Истории древнего мира, и я решил, что настала пора сменить место дислокации. Тонкое острие клинка упиралось в подушечку указательного пальца левой руки, правой рукой я прокручивал рукоятку, заворожено наблюдая, как красное теплое солнце бликует на металле. Стоило мне чуть больше надавить, как острие пройдет через мою кожу, как накаленный нож в сливочное масло. Упав спиной на кровать, я предался воспоминаниям о том, как получил этот клинок.

Когда мне исполнилось четырнадцать лет, моя приемная семья рассказывала, что обнаружили меня – младенца, у своей двери, я был завернут в теплое одеяльце и лежал в переноске, кроме вещей, в которые я был завернут, подо мной обнаружили стальной клинок с вязью древних символов на рукоятке. Эта семья не дала мне замерзнуть в ту ночь и все последующие за ней. Но клинок от меня прятали. Иногда мне казалось, что приемных родителей он пугал, точно нес в себе некую неизвестную этим религиозным людям, темную силу.
Как только мне исполнилось 14 лет, я ощутил в себе непреодолимую потребность им обладать, хотя до того дня и не знал о его существовании. Как многие приемные дети, а от меня этот факт никогда не скрывали, я был благодарен своим родителям и не хотел их разочаровать. Поэтому мой поступок в ту ночь удивил меня самого. Я пробрался в кабинет отца, набрал комбинацию цифр, которые с легкостью запомнил еще в первый раз, когда наблюдал, как Грегор Трент открывал сейф, дверца открылась. Меня не волновали драгоценности матери, или ценные деньги отца. Мои округлившиеся глаза были прикованы к кинжалу. Я не дышал, пока дрожащими руками вытаскивал его из сейфа. Он завораживал меня, его блеск действовал на меня гипнотически. Я искренне верил, что эта так единственная вещь, что связывала меня с моими кровными родителями.

Много лет я пытался отыскать свои корни, понять почему меня отдали, хотя скорее всего моя мать просто залетела не от того парня. Как часто бывает. Но чем больше детективы искали, тем меньше надежды у меня оставалось. Будто я появился из ниоткуда.

В ту ночь, Грегор – мой приемный отец, застал меня сидящим у раскрытого сейфа с холодным оружием в руках. Он просил меня положить его обратно, но у меня не было сил с ним расстаться. Я видел, как мохнатые брови родителя сошлись на переносице, как он напряженно размышляет, что делать с непослушным мальчишкой. В итоге, к моему удивлению, он позволил мне владеть клинком. И казалось, это удивляло его самого.

Я спал с клинком под подушкой, носил его в школу в рюкзаке, затем я стал крепить клинок на внутренней стороне голени. Он был со мной всегда. Немного ушло времени чтобы научиться мастерски им владеть. Я никогда не был задиристым и не искал неприятности. Но они всегда находили меня, а я научился защищаться, чувствуя драйв в пылу драки, я как наркоман отговаривал себя от того чтобы не потянуться к своему оружию.
Я знал, что когда у меня появится сын, этот клинок перейдет к нему.

***
На следующее утро я приехал на Дукатти в Бостонский университет. Сняв шлем, я огляделся, наслаждаясь прекрасным видом. На зеленых лужайках сидели студенты, время было обеденное, поэтому многие из них пили кофе и перекусывали сэндвичами. Мои глаза впитывали в себя лица красивых девушек, хотя я и был довольно беспринципным, но у меня было одно правило – я не спал со своими студентками. По крайней мере до того момента пока они не прекращали ими быть. Поэтому я лишь наслаждался их внешним видом, но никогда не позволял себе большего. До поры.

Припарковав Дукатти, зажав в одной руке шлем, я направился в один из корпусов, где должна была пройти моя первая здесь лекция. На широкой лестнице, что вела в корпус, сидели студенты. Мой взгляд упал на одну из девушек, что хмуря брови, вглядывалась в текст книги. Я замедлил шаг, чтобы лучше ее рассмотреть, почему то не найдя в себе сил отвести глаз. Она была стройной и достаточно высокой, как мне показалось, длинные темно-каштановые волосы развевал ветер, отчего она постоянно убирала волосы за спину, но они вновь лезли в лицо. Я знал, что она ощутила, что я на нее пялюсь и наши взгляды встретились. У меня перебило дыхание и я едва не споткнулся. На щеках девушки загорелся румянец, но глаз она не опустила, продолжая держать со мной зрительный контакт.

В себя меня привели студенты, которые сбившись в единый косяк направились в аудитории к началу лекций.
Она была моей студенткой.

Летопись жизни Габриэля Темпера завершена.

_________________

Мышьяком проходят по венам твои слова.
Крапивой обжигает прикосновение к коже.
Выпивая тебя без остатка, превращаюсь в зависимого от запаха миндаля и дождя.
Моей кровью смоешь чернила с забытого письма.
Ты мной завладела, как вражеской территорией, и теперь готовишь сожжение на костре.
Может, я заслужил от тебя милосердную смерть через повешение?..


Ты забудешь серую сталь глаз. Тебя не пугает то, что я надломленный и заново исправленный. Тебе нравится знать, как ты мучительна, губительна, для моего тела и мозга. Травишь цианидом, улыбаешься, вонзаешь нож меж рёбер. Умная и тихая, ты идеальный охотник. Ты знаешь, что я дикий, грубый. Ты терпишь. Ты заманила меня. Улыбнулась розовыми губами. И победила. Моё насилие для тебя лишь сладость. Ты вывела меня из коматозного состояния и сделала рабом. Сидящим на привязи зверем, послушным твоим словам. Но я сделаю вид, что хозяин положения, а ты лишь глупая девчонка, читающая перед сном сказки о монстрах. Сделаю вид, что меня не заботят твои губы и мои мечты о них. Теперь я лишь животное с грязными инстинктами, а ты оголила мои нервы – перебирать их как струны, водить наждачным смычком, как по скрипке. Буду бежать за тобой, мечтая вбиваться в твою плоть, насиловать, истязать. А ты уже готовишь мне виселицу на ближайшем суку.

я подумал, что очень странно, что на земле живут миллиарды людей и никто из них, не позвонит и не спросит, как там я. ©

Машина мягко скользила по разбитой дороге, иногда покачиваясь на ухабах. Ржавый металлический крест, оставшийся от предыдущего владельца, мерно покачивался перед глазами в такт движению. Ветерок врывался в салон, принося с собой какой-то необычный запах: смесь ароматов сырости, тепла и первых цветов. Солнце высвечивало светлые пятна на загоревшей коже руки. Щурясь от света послеполуденного солнца, он уверенно вёл вперёд раздобытый грузовик Shevrolet каких-то доисторических времён. Впереди показалась старая деревянная табличка, кое-где обугленная, с просветами - видимо, от времени и сырости дерево начало гнить. Краска давно потрескалась и облупилась, а там, где сохранилась, – почти выцвела. Когда он подъехал ближе, то смог разглядеть надпись «Добро пожаловать в Гэтсвилль». Сделанная чьей-то заботливой рукой она ещё сохранила рисунок ворот, увитых плющом, и силуэт повешенной на суку ведьмы. Как было написано на сайте города, когда-то давно здесь повесили около полусотни женщин по обвинению в колдовстве, и похоже, местные до сих пор верили, что ведьмы собираются на шабаш в местных лесах. Ну чем не Салем?
Он прикоснулся ладонью к тёплому дереву, погладил рукой, чувствуя все неровности и шероховатости. Ветер донёс запах полевых цветов и пыли. Наверное, будет дождь. Хорошо. Он очень любил дождь. Сев в машину и заведя мотор, он поехал дальше. Педаль газа с каким-то надрывным скрипом подавалась вниз под его ногой, и этот звук странно сочетался с воем ветра, ставшим вдруг резким и порывистым. Тучи скрывали солнце, и к тому времени, как он подъехал к длинной аллее, знаменующей въезд в город, стало почти темно.
По обе стороны от ухабистой песчаной дорожки росли какие-то старые скрюченные деревья . Узловатые ветки тянулись вверх, но что-то заставляло их сгибаться, будто под тяжестью. Они сплетались, как кривые старушечьи пальцы с ветвями напротив, перекрывая небо. Проезжая под этим сводом, у него возникло чувство, что он пересекает какую-то невидимую границу. Ещё чуть-чуть и попадёшь в другой мир, где можно не быть цивилизованным и воспитанным, где можно забыть о приличиях и морали, отпустить себя. Отдаться только своим инстинктам, подчиняться им, быть животным, диким зверем, делать то, чего требует тело, здесь и сейчас.
Ржавые металлические ворота заскрипели под напором ветра и вырвали его из плена безумных мыслей. В последнее время он всё чаще чувствовал себя не в своей шкуре. Как будто что-то сковывало его, мешало жить и существовать так, как ему было нужно. Он вышел из пикапа и остановился перед воротами. В коридоре из деревьев было сумрачно и сыро, под ногами шелестела старая пожухлая листва и белый песок. Когда он прикоснулся к створке ворот, то ощутил не тёплый, согретый солнцем металл, а влажный шершавый холод, словно совсем недавно здесь был дождь. Открыв ворота, он, наконец, въехал в Гэтсвилль.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Каким чудом Гэтсвилль получил статус города, было непонятно. Он напоминал деревушку, старое поселение, захудалый пригород – что угодно, но только не город. Все дорожки были песчаными и кривыми, в лучшем случае, присыпанные щебёнкой и гравием. Дома – старые и покосившиеся, с забитыми окнами, скрытее под слоем плюща и вьюнка. Те, где жили люди, были не чуть не лучше, – обшарпанные ставни едва удерживались на петлях и бились о стены при малейшем порыве ветра. На лобовое стекло начали падать первые дождевые капли. Крупные, как слёзы.
Он проехал городскую площадь, которая была меньше, чем его ванная. В центре высилось сооружение, которое, видимо, являлось памятником местным борцам с колдовством – каменная виселица, обвитая всё тем же плющом. Каменная же верёвка обхватывала шею уродливой старухи. Он не стал останавливаться здесь и покатил дальше. Назвать Гэтсвилль современным язык не поворачивался. Здесь всё не просто «дышало стариной», здесь всё таким и было. Он ехал по дорожке, с удивлением читая названия «Цирюльня», «Постоялый двор», «Таверна». Вывеска этой самой таверны тоже была сделана в виде виселицы, на которой болталось соломенное чучело всё той же ведьмы. Она была закутана в какие-то тряпки, которые истрепались от ветра и дождя, но почему-то выглядело всё это пугающе. На виселице было криво выцарапано название таверны: «Мёртвые ведьмы». Без лишней надобности в эту таверну заходить он не будет.
Наконец, основная часть города закончилась, и он въехал в так называемую слободу. Здесь были дома наиболее богатых горожан и мастерские – маленькие деревянные домики, где можно было купить целебные травяные настои, материалы для шитья и свечи. Дорога виляла между домами, ныряла в лес, мимо маленького озера и, наконец, он увидел дом. Старый трёхэтажный особняк с большой лужайкой и неровным газоном. Окна занавешены тяжёлыми шторами, кое-где отсутствует черепица, а вездесущий плющ пробирается по крошащемуся кирпичу всё выше и выше.
Он мог бы купить этот дом и забыть о нём. Хотя... Нет, он бы никогда не купил это жалкое строение. С тех пор, как перестал носить чужие обноски и питаться украденным плесневелым хлебом, он покупал себе всё самое лучшее. Но если этот дом имел хоть какое-то отношение к его семье, то он готов был заплатить любые деньги, лишь бы завладеть им.
Капли холодного дождя уже смело падали с неба, когда он затормозил на некоем подобии подъездной дорожки. Выйдя из машины, он оказался прямо перед сгнившими деревянными ступенями. «Надо починить» - мелькнула мысль и тут же спряталась, когда он взглянул на тёмные окна. Внутри возникло странное ощущение... Это его. Его дом, его комнаты, его лестница. Как будто он всегда стремился именно сюда, шёл к этому самому месту.
Вытащив из кармана связку старых ключей, он осторожно поднялся по ступеням. Они с какой-то болью скрипели под его весом, но выдержали это испытание. Замок со скрежетом щёлкнул, и старая дверь неохотно последовала за движением руки. Он шагнул в пыльный мрак дома, переступая через всё, что было в жизни до этого.

― Обычно мы не пользуемся парадным входом.

»» 16.03.14 22:53 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

около 29 лет спустя. будущее.



Нью-Йорк,

Манхеттен

Ледовая арена.

Плей-офф.

«Нападающий Нью-Йорк Рейнджерс, Даниэль Трент» - увидел я бегущую строку и вышел на лед, проверяя фиксацию шлема под подбородком. Арена взорвалась аплодисментами, я, приветствуя своих поклонников, поднял клюшку, и, казалось, ощутил, как лед завибрировал от криков и улюлюканий.

Я был центральным нападающим и самым дорогим игроком в команде, мне было чем гордиться. Хотя моя мама всегда мечтала меня видеть шахматистом, каждый раз переживая, когда я выходил на лед, а затем возвращался домой с рассеченной бровью или сломанным носом. Я любил агрессию хоккея, только эта игра держала меня в рамках, которые так часто хотелось пересечь. Горячая кровь во мне бурлила, заставляя совершать безрассудные поступки. Порой сам удивлялся, откуда во мне столько агрессии и ненависти, которая появлялась, стоило мне выйти на лёд, я сразу становился другим человеком. Больше не было рубахи парня, каким меня знали друзья, я становился злым, напористым, готовым прижать своего соперника к борту и бить, пока его зубы не осыпятся на лед.

Игра закончилась, к тому моменту, как репортеры задали последний вопрос, мне казалось, я был без сил. Приняв душ, я благоговейно надеялся, что этой ночью, после изматывающей игры и тренировки, смогу уснуть. Но к тому моменту, когда последняя капля испарилась с моей кожи, кипучая энергия, жившая в моих мышцах требовала выброса. Натянув джинсы и майку, я зашнуровал коньки, и вернулся на хоккейную арену. Облокотившись о борт, я наблюдал, как медленно движутся две машины для укатки льда. Это порой действовало на меня как на иных наблюдение за огнем. Когда машины покинули лед, я открыл дверцу и ступил заточенным лезвием на лёд под прозрачным куполом, открывающим вид на звездное небо. Взяв свою клюшку и кинув на лед шайбу, я делал по ней размеренные удары, перемещая из одной точки в другую. На стадионе было так тихо, что я отчетливо слышал скрип коньков по льду, мелкие снежинки выбивались из-под зазубренных лезвий при резких поворотах или остановках. Став на середину катка, я закрыл глаза, представляя в воображении своё движение, отведение клюшки, удар, я облизнул губы, предвкушая свист шайбы, движущейся с огромной скоростью по направлению к воротам и сделал удар. Я открыл глаза, когда услышал как шайба, пробив сетку ворот, ударилась о борт и отрекошетила.
Поймав шайбу, я погнал ее к противоположным воротам, когда краем глаза заметил, что, должно быть пропустили при уборке льда после матча. Следы крови. Мягким ударом, загнав шайбу в ворота, я приблизился к борту, чтобы рассмотреть следы. Тяжело вздохнув, я вспоминал прошедшую игру.

Эта энергия жившая во мне была неутолима. Я постоянно чувствовал жажду. Жажду испытывать жизнь. Мне хотелось ощущать тот риск, замирание сердца, когда ты стоишь на краю, и можешь упасть, умереть, испытать боль, и этот риск был одним из самых сладчайших удовольствий в моей жизни. Возможно, кроме секса. Чего я только не делал, чтобы вновь и вновь чувствовать жизнь, прыжки с парашютом могли бы быть в моем исполнении менее опасными лишь в том случае, если бы я прыгал без парашюта.
Но в пылу игры, когда на кону стоит победа, что-то темное поднималось из глубин моего естества, полностью поглощая, застилая глаза красным огнем. Я не видел препятствий, даже если ими были люди, я видел цель, и на моем пути противники падали как кегли в боулинге. Меня называли «Смерчем», потому что я был быстрым, маневренным, и никому не стоило соприкасаться со мной плечами, иначе на коньках не устоять.

Не испытывая ни к кому из противников ненависти, в игре, мне казалось, я предводитель войска, который должен посрамить своего неприятеля, пусть это будет выражаться в количестве забитых каучуковых дисков во вражеские ворота. Но часто, когда я с кем-то сталкивался лбами, мой кулак соприкасался с чьей-то челюстью с такой скоростью, что брызги из раны разлетались по льду и защитному стеклу, ругательства и оскорбления сыпались со всех сторон, одни игроки нападали, помогали, другие пытались оттащить, прекратить бойню, вместе с арбитрами.

Но я слышал, как зал то замирает, то ликует. Мой шлем отлетает, когда чья-то рука по касательной проходит вдоль щеки, я отплевываю кровь, скопившуюся после удара во рту, и широко улыбнувшись, показывая, что все зубы на месте, не смотря на слетевшую капу, наношу очередной удар.
И так всегда. Кровь за кровь. Я мог быть плохом или очень плохим парнем.

»» 23.03.14 18:17 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

Знал ли я когда-нибудь такую раздирающую боль, что выворачивала всё внутри меня? Такой всеохватывающий холод, что грозил превратить меня в глыбу льда? Если выживу, вряд ли я забуду эти холодный плен, куда попал по воле злобной стервы. Но выживу ли я? Мне постоянно казалось, что каждый мой шаг может стать последним. Как любое живое существо, я стремился к источнику тепла, стремился в безопасное теплое место, где можно было бы спрятаться от внешних угроз и снежной бури. Незнакомка упрямо тянула меня вперёд, и я не мог, да и не хотел сопротивляться. Только она могла спасти меня. На вид хрупкая, эта девушка почти несла меня на себе. Не знаю, сколько времени мы двигались, ослепленные белыми вихрями, но когда мне показалось, что я больше не выдержу, мы уткнулись в какое-то строение. Скрипнула металлическая дверь, и меня буквально втащили внутрь небольшого пространства. Даже в таком состоянии я обратил внимание на убогое убранство и, пошатываясь, смотрел, как моя спасительница спешно собирает что-то вроде лежанки. В помещении было чуть теплее, чем снаружи, и мои зубы перестали клацать друг о друга. Джинсы, застывшие ледяным колом, как будто приросли к коже, сама она была покрыта ледяной коркой. Мне срочно нужно было принять горизонтальное положение. Стоять не представлялось возможным. Прислонившись к стене, я обхватил себя руками и наблюдал за спорыми действиями девушки. Скинув на пол одеяла, она принялась за меня. Холодные руки быстро освободили меня от одежды, а потом незнакомка обнажилась сама, и, несмотря на свое невменяемое состояние, все мужское во мне возопило, что рядом великолепный образец женственности и красоты. Но я так ослаб и продрог, что провалился в сон, как только оказался среди вороха полусырой шерсти, с единственной мыслью о том, что я спасён.

Пробуждение было похоже на ад. Я прочувствовал разрыв всех моих органов, которые успели регенерировать за время сна. Снова дикая, раздирающая боль. Снова сгустки крови, исторгнутые изо рта, убийственная пульсация в голове. Я застонал и перекатился на пол с ложа из одеял, готовясь испустить последний вздох. Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами, я же инстинктивно превозмогал боль, думая лишь о том, что умру, не отомстив виновнице моих мучений. Вокруг меня обернулось мягкое одеяло. Словно чарующей тихой музыкой меня окутал странный шёпот, и скоро боль отступила. Я вздрогнул, осознав, что сзади ко мне прижимается тёплое женское тело. От него исходила сила, что смогла унести прочь боль. Мои мысли понеслись вскачь, решая простую задачу. Вряд ли посреди снежной бури могла появиться смертная в такой лёгкой одежде, вряд ли смертная могла снимать боль, и тогда рядом со мной, однозначно, было сверхъестественное существо. Скорее всего, ведьма. Чем это мне грозило, я не знал, но не провести видимые параллели между моей спасительницей и Марой я не мог. Что если они были связаны, и одна наложила заклятие, а другая была послана следить за мной? Был ли это какой-то хитроумный план по запутыванию следов или по моему медленному планомерному уничтожению? Сделав попытку успокоиться, унять мечущиеся мысли, я обернулся к девушке, силясь проникнуть в её разум. Ну же. Дай мне пару своих мыслей, и всё станет ясным. Но, похоже, мои способности каким-то образом блокировались. Так я и смотрел на красотку, а она на меня, пока её голос не разорвал тишину:

- Кто ты? Что с тобой произошло?

Девушка отодвинулась от меня, откинув волосы за спину, и завернувшись в одеяло. Странно, но одеяла были сухими и тёплыми, хотя в комнате не было каких-либо источников тепла. По всей видимости, моя спасительница обладала ещё каким-то даром помимо умения снимать боль. Я опёрся на локоть, быстро стерев кровь с лица краем одеяла, и беззастенчиво разглядывал ведьму. Кто знает, не была ли она последней женщиной, с которой я оказался в постели. Вдруг она исчезнет, и я останусь здесь, среди снегов, и умру при первом же приступе боли, или после десятка подобных, а добьют меня жажда и голод. Картина была безрадостной, но явным было одно: необходимо было удержать здесь незнакомку и заставить её мне помочь.

- Зовут меня Кристоф, прелестная спасительница, - я подумал, что будет нелишним поцеловать девушке руку, и коснулся губами холодной поверхности кожи. - А кому я обязан своим спасением? Скажите своё имя, а я поведаю, как оказался в этом неизвестном краю.

- Моя имя Адора, - с прохладцей в голове произнесла девушка, вытянув руку из моей ладони. Похоже, мои чары не действовали на олицетворение всех мужских желаний во плоти, что представляла из себя Адора. Она вскинула бровь, явно побуждая меня продолжать.

- Я бы с радостью поведал о том, как попал сюда, если бы толком знал, - я передёрнулся от воспоминаний, что вспышкой озарили мой мозг. Я не заметил, как стал шептать заклинания, услышанные от Мары. То, как я их запомнил.

- Повтори, что сказал! - требовательно проговорила Адора, заметно напрягшись.

- Это те слова, что я слышал, прежде чем оказаться здесь.

Ничего не ответив, Адора грациозно поднялась с нашего ложа, умудрившись не показать мне ни кусочка своего манящего тела, и подошла к маленькому окошку, подёрнутому инеем. Я сел, вперив в неё взгляд. Мне совершенно не нравилось, как хмурятся её красивые брови.

- Ты достаточно силён, ведь так? Если такое заклинание наложить на смертного, то заклинатель даже не успеет договорить его до конца, а жертва уже испустит дух. Так кто же ты?

- Не будем играть в прятки, Адора. Мы оба понимаем, что принадлежим к расам выше людей. Никто из нас не мог бы оказаться в этом месте без действия потусторонних сил. Так что это за заклинание?

- Ты не ответил на мой вопрос, Кристоф.

Кто-то здесь слишком упрям... Или не привык к отказам. Я уже чувствовал себя уверенно без этой изматывающей боли и, откинув одеяло, поднялся и подошёл к Адоре. Кажется, мы всё же можем немного смущаться. Расширив глаза, красотка снова отвернулась к окну, усиленно соскребая иней ногтями.

- Что же ты не применишь своё заклинание тепла? - шепнул я ей на ухо, сощурившись от режущего света, проникающего в окно. Адора вздрогнула, видимо, не слыша моих бесшумных шагов, и повернула ко мне голову. Я не успел скрыть клыки, удлинившиеся от жажды, и в глазах Адоры мелькнуло понимание.

- Отойди подальше, вампир, иначе в следующий раз я не протяну тебе руку помощи! Думаю, даже такому сильному представителю вашего вида будет непросто справиться с заклинанием чернокнижников одному.

Не вняв просьбе, я, напротив, сжал плечи девушки, стремясь к избавлению от магических чар.

- Ты расскажешь мне, как избавиться от заклятия.
- С чего бы?
- Деньги, золото, слуги.. Что тебе надо? Я могу дать всё, что ты хочешь.
- Кристоф, пойми, заклятие очень сильное, - поморщившись от боли, проговорила Адора. - Чтобы его снять, нужно приложить массу усилий. Не думаю, что я одна могу справиться. Ты должен рассказать мне всё о том, что предшествовало заклинанию. Да. И отпусти уже меня. Я не очень люблю, когда меня украшают синяки. И ещё будет нелишним, если ты оденешься. Для только что вернувшегося с того света ты слишком прыткий, Кристоф.

Хмыкнув, я всё же подчинился просьбе, разглядывая напряжённую спину Адоры. Пока я одевался, она стала ходить по железной коробке, в которой мы находились, видимо, озаботившись поиском пищи. В ветхом ящике на стене обнаружились пара банок консервов, и, ловко вскрыв одну, Адора стала лакомиться какими-то жёлтыми дольками. И это действо заставило бы любого живого мужчину забыть, что он недавно был на пороге смерти. И хотя девушка недвусмысленно давала мне отворот-поворот, многовековая привычка соблазнять и брать то, что хочу, побудила меня подойти и слизать сок с пальцев девушки, перемежая действия словами:

- Но ты справишься, Адора. Знаю, что справишься. Мы можем пригласить какую-нибудь твою подругу, и вы вместе поработаете надо мной. Соберёте ведьмовский консилиум или что-то в этом духе и избавите меня от этой напасти. Кстати, что со мной происходит?

- Если ты не перестанешь распускать руки, вампир, то ведьмовский консилиум завершит дело одной чернокнижницы. Теперь я могу понять, чем ты мог так прогневать несчастную, - Адора всплеснула руками, отставив банку с консервами в сторону. Сложив руки на груди в защитной позе, она вопросительно на меня посмотрела, и я скомкано выдал ей версию наших злоключений с Марой.

- Так говоришь, что-то в книжице писала твоя пленница?
- Да. Почти постоянно. Ты думаешь, что она могла оставить её в замке?
- Стоит проверить. Тогда мы бы нашли ключ к снятию заклинаний.
- Превосходно. Немедленно возвращаемся в замок. Я уже достаточно намёрзся. Ты появилась здесь ниоткуда, так, значит, можешь перенести нас туда?
- Вообще-то есть маленькая проблема...

»» 03.04.14 00:25 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

Перезагрузка. Отстраненная. Вводная.

Темные дали моего сознания. Здесь столько хлама, а сколько воспоминаний и скрытых желаний, кричащих о своем воплощении. Одно простое «хочу», растворенное в ненависти, смешанное, но не взболтанное, такой коктейль из розовых лепестков с выжженными именами моих грехов.



Не хочется вставать с кровати.
Но и вид с нее удручал мужской образец. Неужели я вчера подобрала «вот это»?
Ногой спихнула его с кровати на пол.
- Ты чего? – спросило помятое лицо.
- Ты обещал кофе поутру. И где?
Он поднялся. На губах сверкнула порочная улыбка.
- Еще не заработала.
Когда сдернул с меня одеяло, я начала вспоминать, чем же он меня подкупил. Выдернула ногу из его ладони.
- Отвали.
- Теперь мы так заговорили? Ночью я слышал совсем другое.
- Я бредила.
Ему не понравились мои слова, я разгневала его, не задаваясь такой целью. Начала понимать это, когда попыталась вырваться. Получила пощечину, примятая упругим телом к матрасу. Он не церемонился. Развел мои ноги и грубо вошел внутрь. К его удивлению я застонала от удовольствия и рассмеялась ему в лицо. Если он рассчитывал наказать меня, то у него ничего не вышло. Даже довести до пика не вышло, потому что чем больше он старался сделать больно, тем сильнее распалялся сам. Мне это нравилось, но с ним было ничтожно мало, потому что не нравился он сам. Последняя тэкила вчера была лишней.
- Слабак, - выдвинув диагноз, я покинула его квартиру пока он был в душе, не придавая всему никакого значения.
Мужчины, самоуверенные самцы, которые полагают, что им все подвластно. Они берут, не спрашивая, но не всегда готовые доказать, что действительно этого достойны.

В баре «Голубая Устрица» я рассчитывала отдохнуть. Здесь работал мой хороший друг, к которому наконец-то приехала погостить.
- Дорогуша, до чего ты себя довела? – причитал он. – Волосы поблекли, под глазами круги, ногти поломаны. У тебя очень усталый вид. Спорю, ноги брила дня два назад.
- Вчера утром, причем твоей бритвой, извини.
- Красненькой или синенькой?
- Красненькой.
Он ахнул.
- Как ты могла? Я ей лицо брею!
- Адамчик, не начинай. Лучше сделай мне «Мэри» и расскажи какие-нибудь интересные сплетни.
Закинув ногу на ногу, я одернула короткую юбку, опустила подбородок на сплетенные руки и приготовилась слушать.

»» 04.04.14 15:47 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

Даллас
Candy (23.17): Прости, отходила в душ, ты молчал, не стала ничего писать
Wind (23.17): В душ? Это интересно…
Candy (23.19): Буду знать, чем тебя заинтересовать, когда ты опять замолчишь :-)
Wind (23.19): Да, с этого места поподробнее… Ты ходила в душ? Или… ?
Candy (23.19): Или соврала тебе, что пошла туда, а сама сладко поспала полчаса?)))
Wind (23.20): Чёрт… Почему меня так заводит слово «сладко», звучащее из твоих уст?
Candy (23.20): Это ты ещё моих уст не видел)) Они и без всяких слов сладкие
Wind (23.22): Советуешь попробовать?
Candy (23.27): Только если ты сам захочешь.
Wind (23.27): Ты же знаешь, что хочу
Candy (23.27): Знаю))) И да, я ходила просто в душ)
Wind (23.27): А я просил рассказать подробнее)
Candy (23.29): Тебе о том, как влажные капли стекали по моей обнажённой коже?
Wind (23.29): Я говорил тебе, что ты меня заводишь?
Candy (23.29): Последний час нет))) По крайней мере, с того момента, как ты прижал меня спиной к стене и… в общем, я этого с тех пор не слышала.
Wind (23.34): Ты меня чертовски заводишь
Candy (23.34): Тем, что я сижу на постели в одном полотенце?
Wind (23.34): Белоснежном
Candy (23.35): Откуда ты знаешь?) Да, белое круто смотрится на загорелой коже.
Wind (23.37): Если его медленно снять и опрокинуть тебя на спину, оно будет смотреться ещё круче
Candy (23.39): Чёрт, теперь ты меня завёл, придётся пойти куда-нибудь и найти себе приключений.
Wind (23.39): Мне начать ревновать?
Candy (23.39): А ты ещё не начал?))) Нет, не стоит. Кажется, мы это обсуждали.
Wind (23.41): Да, помню. Но почему-то ревновать тебя тоже приятно.
Candy (23.41): Буду знать)))
Wind (23.41): Зараза
Candy (23.44): Моё второе имя. Ладно, действительно выйду куда-нибудь, схожу в бар, например.
Wind (23.46): Потом расскажешь всё
Candy (23.46): Чтобы ты поревновал? Идёт. Постараюсь выйти в сеть завтра с утра. Не скучай.
Wind (23.46): Уже скучаю
Candy (23.48): Я тоже, до встречи
Wind (23.48): Приятной ночи

Я улыбнулась, отключая телефон и бросая его на постель рядом с собой. Потянулась всем телом, как сытая кошка, поднялась на ноги и сняла с себя влажное полотенце. В череде обычных будней переписка с незнакомцем была своего рода отдушиной. Скука и уныние разбавлялись предвкушением того, когда он напишет и будет ли меня ждать сообщение, если я включу телефон утром.
Продефилировав голышом к огромному шкафу, я распахнула дверцы и стала придирчиво выбирать наряд на ночь. Наверное, стоит сначала сходить в бар, после отправиться в какой-нибудь клуб, ну а дальше как карта ляжет. Звать с собой подруг не хотелось – лишняя головная боль от их болтовни только утомит ещё больше.
Выбрав наряд, одевшись и приведя себя в порядок, я отправилась искать какое-нибудь злачное местечко, которое бы соответствовало моим запросам на сегодняшнюю ночь.

Бар с говорящим названием «Wild stallion» подсвечивался холодноватым светом многочисленных ламп, расположенных по всему периметру. Расплатившись с водителем, я вышла из такси, поправила сумочку на плече и вынула из неё телефон, задумавшись на мгновение, не включить ли icq и не отправить ли своему незнакомцу сообщение. Не факт, что в этом случае он не перетянет всё моё внимание на себя…
Сморщив нос, я положила телефон обратно и уверенно зашагала в сторону бара. В помещении было многолюдно, но приглушённый шум голосов и ненавязчивая музыка не раздражали. Парочка бокалов Секса на пляже и будет вообще хорошо. Устроившись на одном из малочисленных свободных мест, я заказала бармену выпивку и полуобернулась, осматривая зал и небольшую сцену-танцпол, где как раз расставляли инструменты для концерта живой музыки.

Candy (00.47): Не спишь?
Wind (00.47): Уже нет))) Шучу, не спал
Candy (00.47): Я в баре, пока тут скучно. Было бы интересно, если бы ты сейчас приехал
Wind (00.49): Думаешь? А как же тот разговор о том, чего ты опасаешься?
Candy (00.50): Ты о том, что мы можем потерять налёт таинственности и стать неинтересными друг другу? Открою тебе секрет
Wind (00.50): Какой?
Candy (00.51): Я сейчас с тобой соглашусь, но это ровно до тех пор, пока во мне не окажется пара… коктейлей. Потом напишу, что хочу тебя видеть
Wind (00.52): Ты собиралась развлекаться с кем-то другим
Candy (00.53): То есть, ты меня сейчас отшиваешь?
Wind (00.54): Нет, хочу, чтобы ты делала только то, что хочешь ты
Candy (00.54): Тогда я буду развлекаться с кем-то другим))) :Р
Wind (00.55): И будешь думать обо мне в этот момент)))
Candy (00.55): Самоуверенно))) И нет, не буду
Wind (00.56): Разрешаю в это поверить ;)

Фыркнув, я выключила телефон, не попрощавшись, и отпила из бокала коктейль. Очень даже приличный вкус и спиртного столько, сколько нужно. Никогда не замечала в себе тяги к виртуальным романам, но, похоже, в этот раз увязла крепко. И мне не хотелось оканчивать этот роман, по крайней мере, не сейчас. Всё было проще некуда – простая случайность, которая привела к тому, что теперь я ловила себя на ощущении того, как быстро начинает биться моё сердце, когда мне пишет мой незнакомец.
Я не сразу почувствовала на себе пристальный взгляд, надо сказать, к этому, скорее располагал второй коктейль, который я прикончила. Обычно на трезвую голову сверхъестественными способностями я не страдаю. Обведя равнодушным взглядом людей в баре, я нашла причину своего ощущения. Симпатичный мужчина отсалютовал мне бокалом, и я кривовато улыбнулась в ответ. Посмотрим, о ком я буду думать в эту ночь.

»» 04.04.14 21:20 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

Почувствовав на себе пристальный взгляд, я обернулся. Озорные зеленые глаза Альмудены были направлены на меня, она наблюдала, склонив голову и изогнув губы в привычной кривоватой манере. Я знал эту девушку с детства, мы вместе росли, взрослели. Правда я не сразу заметил, как из девочки она превратилась в девушку. Дени была всегда сорванцом, готовым на любую проказу, и часто наши детские шалости оборачивались именно против меня. Ну, кто мог подумать, что зеленоглазый ангел способен облить двери нашего соседа мистера Томаса кошачьей мочой, из-за чего, впоследствии он меня возненавидел, так как запах не выветривался, и пришлось менять двери. Я помню взгляд моей матери, когда ей рассказали об этой выходке. Она стояла, широко раскрыв глаза, ее губы подрагивали и она, как я понял спустя годы, прилагала все силы, чтобы не рассмеяться в лицо мистеру Томасу. Всё детство я считал Дени своим лучшим другом и товарищем во всех делах. Но однажды все круто изменилось.

Нам исполнилось по пятнадцать лет, и я, как делал это каждый день, шел к ней из школы, чтобы вместе подготовиться к урокам.
- Дан, а Альмудены нет, она ушла гулять с Беном, - ответила ее мама, стоя в дверном проеме.

Клянусь, я до сих пор не помню, как удержал учебники в руках. Тогда я впервые ощутил это мерзкое холодящее чувство, что ядом разлилось в моем растущем теле – жгучую ревность. Оно поднималось из солнечного сплетения, тугим комом вертясь и набирая обороты, заливало глаза кровью от лопавшихся от сдерживаемого напряжения сосудов. Я, скрежеща зубами и сжимая-разжимая кулаки, поплелся домой, чувствуя себя преданным своим лучшим другом. На следующий день, когда она подсела ко мне в столовой, я был так зол, что не мог с ней разговаривать, хотя она так сияла, что даже ничего не заметила. Что меня оскорбило еще больше. Я узнал все об этом мальчике, который к моей радости тоже состоял в хоккейной команде, и сломал ему нос, когда наши команды скрестили клюшки. Испытывая незабываемое чувство удовлетворения, ломая хрящи в его теле, я едва ли остановился, если бы не тренер. В тот день меня удалили со льда за первую кровь, в которой я омыл костяшки пальцев.

Помню, как Альмудена после игры, разъяренная, с длинными и как у фурии спутанными волосами, влетела в мужскую раздевалку не обращая внимания на полуголых парней, что только вышли из душа.

- Как ты смел?! – кричала девчонка, ударяя своим, достаточно тяжелым кулаком, для такого хрупкого со стороны создания, - ты сломал Бену нос! Дурак! Идиот! Ненавижу тебя!
Парни, не желая присутствовать при этой сцене, попытались скорее ретироваться. И, слава Богу, иначе позора мне было не обобраться. Пока я стоял, позволяя Дени бить себя в голую грудь, произошло то, чего бояться, должно быть, все парни пубертатного периода. Эрекция. Альмудена была так занята подборкой слов, чтобы меня оскорбить, что ничего не замечала. Мне же в голову ударила бы кровь. Если бы она там была, так как, кажется, полностью занималась кровоснабжением нижних конечностей.

- Никогда не смей бить моих друзей! – услышал я точно сквозь вату.
Тогда я, не помня себя, схватил ее за хрупкие плечи, приподнимая от пола.

- Эй, что ты делаешь, сумасшедший? – почему-то тихо спросила она, почти замерев, пристально глядя мне в глаза.
Когда я встряхнул ее и прислонил к шкафчику, я был вне себя от ярости.

- Потому что ты – моя! И у тебя не может быть других «друзей»! – прошипел я сквозь зубы и впервые попытался ее поцеловать. В результате чего, она лягнула меня как раз по эрекции, отчего я плашмя упал на пол и катался там до тех пор, пока ослепляющая боль не начала отступать. Дени сама ужасно испугалась своего поступка и бегала вокруг меня, причитая и извиняясь.

- Привет, задира, - поздоровался я, подкатывая к ней. Она напряженным взглядом оглядела меня, и казалось, я чувствую ее тяжелое дыхание и ускоряющийся пульс. Дени до сих пор оставалась для меня самой желанной девушкой.
Она открыла дверцу и ступила белыми кедами на лед. На ней была короткая юбка и клетчатая рубашка. Я оценил её наряд, хотя привык видеть вокруг себя роскошных женщин, что готовы вылезти из дорого платья лишь бы понравиться мне.

- Привет, ковбой, - усмехнулась девчонка, обнимая меня. Я пригвоздил её к бортику и провел носом по нежной коже шеи, точно хотел убедиться, что она не пахнет другим мужчиной. Она была моей.

Мои руки, исследуя ее тело, прошлись по спине, спускаясь к ягодицам, на этой части тела замерли, сжимая пальцами аппетитный зад, и теснее прижимая к члену, что разрывал ширинку джинсов. Она укусила меня сначала за подбородок, затем за нижнюю губу, едва ли не до крови, острый язычок тут же прошелся по следу, оставшемуся после ее зубов, и я с тяжелым сбившимся дыханием, приподнял ее, держа за попку, усадил на бортик.

- Ты на коньках, - едва соображая, напомнила она.
- Так будет веселее, - ответил я, заглядывая в потемневшие очи.

Раздвинув колени, я устроился между ее ног, прижимаясь членом к трусикам. Замерзшие пальцы забрались под мою рубашку, потянули ткань вверх, снимая с меня, затем принялись за ширинку, но от возбуждения у нее никак не получалось ее расстегнуть. Я помог ей, одновременно покусывая мочку ушей, отчего девушка окончательно опьянела и, расцепив руки на моей шее и начала заваливаться на спину, успев поймать ее, и мы вместе засмеялись сквозь поцелуй.

Ее нежные губы лихорадочно целовали меня, пока я наслаждался тонкой нежной кожей внутренней поверхности бедра, мне хотелось опуститься на колени и провести по ней языком, отодвинуть трусики и припасть губами к горячей влажной плоти, возбужденной и налитой кровью, я знал ее на вкус, знал, как её запах ударяет в голову лишая рассудка. Но её положение на бортике было шатким, и вместо этого, я провел пальцами по трусикам, удовлетворенно отмечая, что они влажные. Она была готова для меня. Отодвинув преграду, я вошел в неё пальцами, отчего она глухо застонала, сделав несколько поступательных движений, я вытащил их и поднес к её рту, она жадно обхватила пальцы губами, посасывая и слизывая своё возбуждение.
Я дразнил её, не желая сразу вводить член, лаская головкой напряженный клитор, отчего она ёрзала попкой на бортике, желая теснее прижаться ко мне, обвивая своими ногам мой торс.
- Пожалуйста, - не желая больше терпеть муку, молила она.
Войдя в упругую горячую плоть, я испытал блаженство, она была тесной, и точно, созданной специально для меня. С каждой фрикцией с её губ срывались стоны, что ласкали мой слух, приближая к пику.

»» 05.04.14 16:12 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

В гараже стоял запах сырости и машинного масла. Вытирая ветошью испачканные руки, я любовно посмотрел на свою машину. Двигатель был пересобран, и теперь моя малышка опять могла принимать участие в гонках.
- Бранд, только не говори, что ты сегодня же ее выведешь на трассу, - Рич провел ладонью по блестящей поверхности кузова. Ричард Оконелли был ближайшим другом деда и еще, по совместительству, величайшим механиком.
- Рич, она и так несколько месяцев пылилась в твоем гараже, пора ей выгуляться, учитывая, что сегодня ночью за городом устраивается «Охота лис».*
- Старик твой будет негодовать.- Оконнели захлопнул капот Mitsubishi Lancer Evolution, вытирая ветошью белые полосы, которые начинались на капоте, продолжались на кузове и заканчивались на багажнике. – Он вроде бы говорил, что ты сегодня заменяешь его в клубе.
- Он передумал, – пожав плечами, я отправился в раздевалку, чтобы помыться и переодеться.
В крови бурлило предвкушение от ожидания гонки. Уже прошло два месяца после небольшого столкновения на трассе, когда автомобиль соперника занесло и тот припечатал мою малышку к стене.
В моей жизни было два занятия, которые приносили мне удовольствие - это работа в клубе и гонки. Клуб мне остался от деда, но тот, хоть и передал бразды правления, все же не хотел уходить на покой. Атмосфера клуба « У папочки» была для него родной стихией, которую он создал сам, работая в этом бизнесе уже тридцать лет. Сколько бы девушек ни менялось на работе, все они оставались для Папочки особенными. После того, как я окончил школу, клуб « У папочки» стал моим домом.
Страсть к гонкам родилась в колледже, когда мой товарищ взял меня с собой на вечеринку для стритрейсеров и там я познакомился с очаровательной Белль, стритрейсершей одного из городских клубов. Страсть к Белль утихла спустя месяц, а вот к гонкам, скорости, к тому ощущению свободы, когда перед тобой мелькает дорога и расплывчатые пейзажи, осталась навсегда.
Приняв душ и сменив рабочий костюм на джинсы и футболку, я вышел из здания автомастерской, по пути прощаясь с ее работниками. Мою малышку уже вывели на улицу, синяя краска переливалась на солнце.
Заняв водительское место, я повернул ключ в замке зажигания, наслаждаясь тихим урчанием мотора. Машина, как женщина, - любит нежность и ласку. Порой она может выкинуть какой-то номер в виде проколотого колеса, но всегда с радостью покорится на самых крутых поворотах.
Надавив на газ, я тронулся в сторону пригородных городских кварталов, где собиралась компания стритрейсеров. Ставки на сегодняшний вечер были более чем приличные, а сорвать куш и пополнить свои карманы халявными деньжатами, – что может быть лучше?
Город отдался во власть ночи, уличные фонари освещали полуразрушенные здания заброшенного заводского квартала. Припарковав малышку в ряде таких же скоростных автомобилей, вышел на улицу. Участников на сегодняшний вечер обещало быть прилично, значит, и «Охота» будет захватывающей.
- Бранд, – стройная, длинноногая красотка в коротких шортиках с разбегу запрыгнула на меня, обхватывая ногами мой торс. Подхватив ее ладонями под аппетитный зад, чмокнул в ярко накрашенные губы.
- Скучала по мне?
- Ты почему мне не звонил? - капризно надув губки, она толкнула меня кулачком в плечо.
- Весь в делах и заботах, – сделав грустный вид, прошептал на ее ушко. – Но все мысли были только о тебе.
Девушка удовлетворилась таким ответом, и, хихикнув, поцеловала.
Со стороны послышались улюлюканья и громкие советы:
- Целуй, целуй!
Улыбнувшись красотке, имени которой так и не вспомнил, опустил на землю и запустил ладонь в копну ее волос, притягивая голову к себе и впиваясь в рот жестким поцелуем.
"Лучший выход, если не помнишь имени дамы, называть ее нежными ласкательными прозвищами, тогда, может, и пронесет. Только не пытайся использовать этот способ в общении с дамами, которые имеют уровень айкью выше среднего, потому что рискуешь получить пощечину или же серьезный урон в область паха" - совет деда, который ни разу еще не подводил.
Когда поцелуй был окончен, я развернулся к толпе и позерски поклонился под громкий свист и аплодисменты.
Под руку с красоткой подошел к Маршалу, распорядителю, и внес свою долю, для участия в гонках.
Спустя двадцать минут машины находились на старте, а красавица без имени стояла на дорожной полосе, держа в руках два флага.
Три… ты весь во внимании и жаждешь уже вдавить педаль газа в пол. Два… разрабатываешь план, как обойти стоящий впереди автомобиль и первым догнать «Лису». Один… ты сжимаешь руль обеими руками, замирая в ожидании, когда твоя малышка сорвется с места, обгоняя всех лузеров на пути. Старт… Педаль вдавлена до предела, и автомобиль с громким визгом от покрышек словно взлетает с места. Охота началась.
Стараясь не врезается в мельтешащий впереди автомобиль, я свернул вправо, не упуская из виду «Лису». Стоило пересечь городскую черту как свет от фонарей остался позади, замещаясь только темнотой и светом фар. Покрутив регулятор звука, добавил громкости, не отрывая взгляда от красных габаритных огней, которые держались на расстоянии тридцати метров. Если он свернет на перекрестке направо, то можно будет его поймать в конце дороги и тогда выигрыш мой. « Лиса» оправдала мое ожидание, и, ликуя, я добавил газу, когда откуда ни возьмись, автомобиль, выехавший слева, впечатался в бок моей малышки.
Громко матерясь, я выполз из автомобиля, соперники-конкуренты промчались рядом и свернули в ту сторону, где скрылся автомобиль «Лисы». Ни один не остановился, но я и не ожидал от них помощи. Когда на кону стоит такой желанный куш, то на выбывших никто не обращает внимания. Ударив кулаком по крыше и стараясь держать себя в руках, я досчитал до десяти и посмотрел на виновника аварии. «А я только сегодня забрал малышку из ремонта», - мысленно подлил еще масла в огонь моей злости. Подошел к авто, марка Ауди А3, цвет красный, пальцы обхватили холодный металл ручки двери. Открыв ее, я уставился на девицу, все еще сжимающую руль в руках.
Еще раз сосчитал до десяти, чтобы успокоится. Но что-то я совсем не спокоен, ни капельки не помогло... моя малышка… Схватив девицу за руку, выволок из машины:
- Скажите, пожалуйста, милая, – самоконтроль превыше всего, будь вежлив... – Где, мать твою, ты коза, ездить училась?!!
________________________________
*«Охота на лис» — поиск и преследование одного из участников — «Лисы» — другими игроками — «Охотниками».

»» 07.04.14 19:47 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

Я распахнула дверцу своей Ауди, и тут же почувствовала прикосновение крепких пальцев к моей руке. Дэвид развернул меня к себе лицом, запустил руку в мои волосы и притянул к себе для поцелуя.
- Позвонишь мне? – шепнул в губы, прервав поцелуй и прислонившись своим лбом к моему.
- Конечно, - соврала я, мягко, но настойчиво убирая его руку. – Завтра же.
- Может, останешься? Ночь уже.
- Нет, я хочу домой, - я улыбнулась мужчине, уселась за руль и бросила сумочку на сидение рядом. Помахала Дэву, заводя машину и тут же сорвала авто с места, будто бежала с места преступления.

Wind (00.48): Наконец-то, я уже хотел отправлять поисковый отряд :-)
Candy (00.48): Надеюсь, это будут красивые мужики в форме?)
Wind (00.48): Нет, страшные и старые тёртые калачи с нюхом как у ищеек
Candy (00.49): Тогда точно возвращаюсь в город. Ради мужиков в форме я бы пропала)
Wind (00.49): Хочется тебя отлупить
Candy (00.53): Отлупи, я не против :Р
Wind (00.54): Как прошёл вечер?
Candy (00.55): Ты хотел спросить, думала ли я о тебе? Иногда да
Wind (00.55): Когда ты домой, лгунья?)
Candy (00.57): А зачем тебе это?
Wind (00.57): Хочу, чтобы не отвлекалась ни на каких придурков и провела эту ночь со мной.
Candy (00.57): Придурков? Какой интересный эпитет. Кто-то ревнует?)
Wind (00.58): Тебе об этом знать не положено :Р
Candy (00.58): Я тоже хочу провести ночь с тобой, уже еду домой.
Wind (00.58): Ты за рулём??
Candy (1.03): Да, а что?
Wind (1.03): С ума сошла
Candy (1.05): Ты только заметил?
Wind (1.05): Я буду молчать и не смей мне писать, поняла??
Candy (1.07): Ты чего злишься?
Wind (1.07): Кэнди, смотри на дорогу, ясно?
Candy (1.07): Ясно

Я бросила телефон к сумке, зло ударяя по рулю. Какого хрена он вообще считает, что имеет право на меня повышать голос? Фыркнув, я рассмеялась и включила музыку громче. Вот я уже размышляю о том, что на меня в интернете повышают голос! Хотя, признаться честно, его забота была мне приятна.
Ночная дорога казалась бесконечной. Тьма рассеивалась только светом фар моего автомобиля, быстрая езда была сродни хорошему сексу. Тот же драйв и тот же кайф. Я вжала педаль газа практически до предела, пользуясь тем, что на шоссе почти не было машин. Относительно прямая трасса довольно скоро должна была привести меня на главное шоссе, а оттуда уже и до дома было рукой подать. Я прибавила скорость, нахмурилась, переводя взгляд на отброшенный телефон, и снова взяла его, держа руль одной рукой. Мне хотелось позлить Уинда, и я сама не знала, зачем.

Candy (1.34): Это снова я, злюка
Wind (1.34): Ты добралась?
Candy (1.34): Почти
Wind (1.34): Кэнди, не зли меня…
Candy (1.36): Иначе что? Ты меня отшлёпаешь?))
Wind (1.36): Кэнди, мать твою, не зли меня!
Candy (1.36): Да что с тобой такое? У меня скорость небольшая, миль 80
Wind (1.36): Идиотка…
Candy (1.37): Да пошёл ты!

Последняя фраза, мелькнувшая на тёмном экране, совпала с визгом моих тормозов, которые я выжала автоматически, и с громким ударом, от которого меня встряхнуло так, что на миг мне показалось, будто мой позвоночник не выдержит и рассыплется. Телефон выпал и угодил куда-то в район педалей. Как я успела заметить выехавший прямо на меня автомобиль, один из череды нескольких, и как успела затормозить, оставалось нерешённой загадкой. Пальцы вцепились в руль до боли в побелевших костяшках. Я соврала Уинду: моя скорость была меньше, но даже её с лихвой хватило, чтобы от морды моей машины не осталось почти ничего.
Второй водитель вышел из авто, и, судя по его настрою, виноватой во всём произошедшем он считал меня. Распахнулась дверца моей Ауди, и через несколько секунд меня грубо выволокли из машины. Я практически чувствовала кожей, насколько он был зол. Голубые глаза, цвет которых был едва различим в неясном свете фар, потемнели от ярости. Пальцы, которыми мужчина сжимал моё предплечье, вцепились в руку с такой силой, что я невольно поморщилась, уже представляя, какие синяки отпечатаются на коже.

Вот хам! Я открыла рот, подыскивая слова, которых заслуживал этот наглый чурбан. Да как он вообще смеет меня обвинять в чём бы то ни было?
- Здесь есть только один человек, который не умеет водить, - процедила я, выдёргивая руку из захвата его ладони. – И это явно не я. Так что слово «коза» применительно уже к вам, только с поправкой на мужской род. А если ещё раз вы меня тронете, в ближайшее время сможете трахаться только с ремонтом своей машины, потому что место, приспособленное для этого, познакомится с моей коленкой. А теперь предлагаю посчитать, сколько вы будете должны мне за ремонт моей машины, - я сделала шаг в сторону, поворачиваясь лицом к смятому капоту Ауди и рассматривая повреждения. Обернулась к мужчине и, мило улыбнувшись, поинтересовалась: - Надеюсь, мистер Хамло, хотя бы считать вы умеете?

»» 09.04.14 09:44 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

Она пробиралась в дом Магды осторожно, словно ее могли застать на месте преступления. Окраина деревни, на которой стояла пара дворов, уже давно превратилась в кладбище ветхих строений. Милена склонила голову набок, втянула носом влажный воздух и всмотрелась в очертания темнеющего дверного проема. Она стояла напротив жилища Магды, черной ведьмы, которая ушла из этих земель так давно, что крыльцо, по которому она поднималась, чтобы попасть в дом, давно перестало помнить свой собственный скрип под шагами колдуньи.
- Что ты хочешь, Магда? – Милена задала вопрос и прислушалась к себе, будто желая услышать ответ. – Ты хочешь, чтобы я вошла в наше жилище?
Крыльцо тихо скрипнуло, когда Милена шагнула на ветхую ступеньку. Дверь с трудом открылась шире, впуская в дом ведьму, которая зорко вглядывалась в темные сени. Пахнуло подгнившим сеном и деревенским домом. Милена остановилась в сенях, осматриваясь, сунула руку в карман длинной юбки и нащупала полотняный мешочек. Вынула его, сжимая в ладони до боли в костяшках пальцев.
- Дальше-ше-ше, - шепотом пронеслось совсем рядом. – Иди дальшеееее!
Милена вздрогнула, плотнее кутаясь в полушубок, быстро пересекла крошечные сени и распахнула следующую дверь. Только слабо льющийся в разбитое окно лунный свет раскрашивал убогую обстановку светлыми пятнами. Вот то, что нужно – дощатый пол с отсутствующими кое-где половицами.
Милена скинула с плеч полушубок и отбросила его в сторону. Больше он ей был не нужен. Ладони вспотели, и женщина быстро отёрла их о ткань длинной юбки. Вынув из-за голенища сапога длинный клинок, ведьма нагнулась и принялась чертить на полу круг, шепча бессвязные слова. Пожухлые листья, которые принес сюда через дыру в окне ветер, взметнулись в воздух мрачным хороводом. Развязав мешочек, высыпала на ладонь его содержимое и устроилась на полу, раскладывая вокруг себя несколько вещей. Алая нить, выцветшая, грязная, но намертво связавшая собой несколько жизней, легла на пол последней. Милена сделала глубокий вдох, обернулась, оскаливая рот в ужасающей улыбке. Прямо за ней, в дверном проеме стояла женщина, выделяющаяся на фоне лунной ночи зловещим черным пятном.
- Ты пришла, Магда…
- Я буду с тобой до конца.
- Ты - это я? Или нет?
- Мы связаны с тобой одной судьбой. Наша душа будет жить и дальше, но нам нужно, чтобы Оленька вернулась в этот мир.
- Я не смогу этого сделать.
- Сможешь, ты должна сделать так, чтобы Оленька и наша душа существовали вместе. Только так ты сможешь вернуть ее Анджею. Пора исправить то, что было сделано несколько десятков лет назад. Ты готова?
- Где окажется наша душа и душа Оленьки?
- В любом возможном месте, в любом возможном мире, то мне неведомо.
Милена кивнула, словно этого ответа и ждала, отвернулась и закрыла глаза. Тень отделилась от дверного проёма, скользнув внутрь дома и устраиваясь рядом с Миленой на полу. По телу последней прошел озноб, когда что-то ледяное коснулось ее щеки и провело по коже, будто успокаивая.
- Чшшш, - шепнули невидимые губы совсем рядом. – Начинай, Анджей не даст нам покоя, пока мы не вернем ему Оленьку.
Первая капля крови из надрезанного запястья упала в деревянную плошку. И стук этот показался громом в чернильной темноте дома. Милена полоснула себя по запястью еще раз, на этот раз охнув от острой боли и от того, как заструилась по ладони кровь, попадая в плошку и на грязный пол. Губы сами зашептали слова древнего заклятия, и вторили им еле слышные слова Магды, так и сидящей призраком рядом. Вдалеке надрывно завыл волк, нужно было торопиться. В окровавленных руках Милены вспыхнуло едва приметное пламя свечи, по дому разнесся запах сожженных трав.
Ведьма медленно подняла клинок, чувствуя, как ее запястья сжимают ледяные пальцы Магды. Умирать было не больно и не страшно. Она провела в страхе все двадцать восемь лет своей жизни. Она боялась Зверя. Мгновенная боль от удара клинком сменилась приятным покоем, и последнее, что помнила Милена прежде, чем раствориться в чернильном небытии – был торжествующий смех Магды.

Зверь ворвался в дом, выламывая массивным телом дверь, которая повисла на одной петле. Бросился вперед, переворачивая носом тело мертвой ведьмы. Морда сразу окрасилась алым, а клыки обнажились, и из пасти вырвался тихий, но угрожающий рык. Янтарные глаза волка зажглись недобрым блеском, когда Зверь сорвался с места и выскочил из дома, устремляясь в лес. Через некоторое время оттуда раздался душераздирающий вой.

Огромные черные глаза распахнулись на сморщенном личике новорожденной девочки, и малышка перевела взгляд на мать. Она не плакала, лишь только с интересом смотрела на женщину, словно ждала чего-то.
- Тебя будут звать Адора, - шепнули усталые губы матери, и малышка закрыла глаза, засыпая.

Я вздрогнула, просыпаясь и смотря в стену напротив невидящим взглядом. Сон был настолько ярким, что мне казалась, будто это реальность. А заиндевевшие стены вокруг меня – лишь плод моего воображения. Рядом пошевелился мой вчерашний знакомый, напоминая своим присутствием о том, что произошло несколько часов назад. Мы оказались в каком-то стылом домике, где температура внутри помещения была едва ли выше, чем снаружи. Только чудом нам удалось согреться. Я не могла отбросить мысли о том сне, который видела. Это была другая реальность, другая вселенная, в которой я занимала своё особенное место.
В ходе разговора с Кристофом мне удалось выяснить причину, по которой он оказался здесь. Была ли наша встреча случайной или же моё нахождение рядом с вампиром окажется из разряда закономерных, ещё предстояло выяснить. Его касания были приятными, рождали внутри новые ощущения. Я не знала, чувствовала ли я что-то подобное до того, как оказалась в Храме, не помнила ровным счётом ничего, но то, что Крис вызывал интерес, было очевидным.
Ему нужна была помощь. Я могла остановить действие заклятия чернокнижницы, но снять его полностью без какой-либо дополнительной информации об этой тёмной магии было не в моих силах. Вероятно, моё «контр-заклятие» могло дать прямо противоположный эффект, и в итоге Крису стало бы ещё хуже, посему времени у нас не было вообще.
Я пока не решила, зачем мне нужно было помогать вампиру, но и оставить его умирать здесь тоже не могла. Тогда в Храме, когда я потеряла сердце, обрела возможность сопереживать. Странно, не правда ли? К тому же существовала вероятность, что без него мне выбраться отсюда не удастся.
- Превосходно. Немедленно возвращаемся в замок. Я уже достаточно намёрзся. Ты появилась здесь ниоткуда, так, значит, можешь перенести нас туда?
Крис смотрел на меня пытливо, а я не знала ответа на интересующий его вопрос. То место, из которого мне удалось выбраться, - оно не было частью Священного Круга. Другая энергетика, как картина гениального безумца, который решил населить холст плодами своей больной фантазии. Действует ли моя способность оказываться в таких местах на миры Священного Круга, я не знала.
- Вообще-то есть маленькая проблема...
- Да? Я был уверен, что для тебя не существует такого рода проблем.
Я пожала плечами, подходя к вампиру ближе и делая глубокий вдох.
- Давай оставим препирательства на потом. Если сейчас не поторопимся, препираться с твоим бездыханным телом будет не так интересно, - скрыв улыбку, я огляделась и всмотрелась в лицо Криса, нахмурившись. – Не уверена, что этот переход будет тебе по силам, это первая проблема.
- А вторая?
- А вторая… Я не знаю, смогу ли я нас перенести, - я протянула вампиру руку и когда он сжал в своей широкой ладони мои пальцы, прикрыла глаза и сосредоточилась.
- Я должен что-то сделать? – мне показалось или тон у Криса был скептическим?
- Попробуй не так сильно сжимать мою руку, ты меня сбиваешь.
- Давай я лучше тебя прижму к себе поближе.
- Крис… Кто-то очень прыток для того, кто может забиться в предсмертной агонии в любую секунду.
- Все, я молчу.
- Представь то место, в которое ты хочешь перенестись. Ты говорил о замке, вспомни его досконально, словно ты там уже есть.
Сработало. Я поняла это, когда ледяной плен исчез, и пространство стало таять кругом, унося нас из смертельной ловушки. Оставалось надеяться, что у Криса все в порядке с фантазией…

»» 20.04.14 22:14 Шезгарт: дворец Королевы Вампиров
_________________

Я приподнял бровь от того, что услышал. Меня только что отчитали как юнца? Девушка повернулась ко мне задом, и мой взор так и манили две аппетитные окружности, четко вырисовывающиеся под платьем. «А бампер у крошки что надо!» - мысленно присвистнул.

Хамло? Оглянулся в поисках того, кого так зовут. Ах, это, наверное, ласкательное имя для меня. Интересно, а она не только колкости бросать умеет этим язычком? Но пора перестроиться на деловой лад. Что она там говорила? Оплатить ремонт?
- Мисс, должен вас огорчить, – сложив руки на груди, я посмотрел на свою малышку, чувствуя как гнев опять разгорается. – Быстрее ад замерзнет, чем я дам хоть цент на ремонт этой колымаги! – указал на красную Ауди, которая буквально впечаталась в мой автомобиль.
- Тогда вызываем полицию, пускай они разбираются, – девушка скопировала мой жест, сложив руки под соблазнительной грудью, чего я, такой наблюдательный, не мог не отметить. – Это будет разумный выход в сложившихся обстоятельствах.
Мозг заработал с ускоренной скоростью. Нелегальные автогонки – это раз, права просрочены – два, штраф не оплачен за нарушение правил дорожного движения – это три. И кто поверит, что в данной ситуации я невинен как агнец господний? Незнакомка и разрушительница полезла в свой автомобиль, только попка была видна. Пока я продолжал оценивать пятую точку девушки, она выудила телефон откуда-то из-под сиденья. Нужно срочно что-то предпринять. Я пересек расстояние между нами в несколько шагов и выхватил телефон из ее рук.
- А вот этого лучше не делать! – поднял телефон высоко над своей головой.
- Отдай немедленно!
- А то что? – усмехнулся и покрутил телефон в руке, дразня незнакомку.
- Вот что! – носок изящной туфельки угодил прямо в мою ногу, и от этой ласки я буквально взвыл. – Второй удар будет точнее и немножко выше, надеюсь, я доходчиво объясняю? Отдавай телефон.
- Ни за что. – Немного отойдя от адской боли в области голени, я выпрямился – Учти, красавица, еще раз так сделаешь, и я перекину тебя через колено и как следует надаю по заднице. А в полицию лучше не звонить.
- Это почему? – я лишь мысленно закатил глаза. Столько вопросов.
- Я тамошним ребятам не очень нравлюсь, – вспомнил инспектора Хорхеса, который задерживал меня последние десять лет.
Из-за поворота слышался рев мотора, звук, который я могу узнать даже в коматозном состоянии.
- А теперь нам пора уносить ноги! - я схватил девушку за руку и потащил в сторону кустов.
- Что вы себе позволяете? - раздался сзади милый голосок.
Пробравшись в самую гущу кустов, я прижал незнакомку к себе и накрыл ее рот рукой.
- Шшшш... ты же жить еще хочешь?
Звук двигателя машины Мартинеса приближался к тому месту, где стояли наши машины. А потом автомобиль остановился. Опрокинув незнакомку на землю, устроился сверху, все еще прижимая ладонь к пухлым губам.
Двери автомобиля хлопнули.
- Только тихо, – я поерзал на девушке, чувствуя дискомфорт ниже пояса. – Это очень плохие ребята. Хорошо? – дождавшись кивка незнакомки, убрал руку с ее губ.
- Кто это? – вопрос был задан шепотом, а ее дыхание обдало мою щеку теплом.
- Этим ребятам я тоже не нравлюсь, – пожал плечами, прислушиваясь к звукам, которые издавались со стороны трассы, где стояли наши автомобили.
- И почему я не удивлена? Но меня же это не касается, – девушка попыталась выбраться. Перехватив ее запястья, я прижал их к холодной земле и впился в пухлые губы, скользя языком через преграду зубов и касаясь кончика ее языка. Ладонью накрыл упругую грудь, которая так будоражила воображение с самой встречи, пальцем поглаживая бусинку соска. Неподалеку раздался хруст ветки, отрывая от тех ощущений, что дарил этот сладкий ротик. Я замер от ожидания. Если найдут, то повесят за яйца. Если бы я только раньше был более аккуратным…
Мартинес был братом Марии, а Мария была невестой одного влиятельного мексиканца, который проживал на территории штатов. Познакомившись с юной мексиканкой в одном кафе, я позвал ее к себе. Кто же знал, что она была невинной девицей и должна была отдать свою девственность своему мужу? Уж точно не я. А когда урон чести Марии был нанесен, я не стал углубляться во все нюансы этого дела, а зря. Потому что вскоре о том, что девушка не невинна, стало известно ее брату и жениху. Последний отказался от брачного союза, а братец решил найти крайнего. К сожалению, им оказался я.
Человек Мартинеса прошел рядом с нашим укрытием и крикнув «Чисто», удалился в сторону автомобиля.
- Отпусти немедленно! – маленькие ладошки уперлись в мои плечи, отталкивая.
- Будешь брыкаться, поцелую еще раз, - предупредил незнакомку. Интересно как ее зовут?
- Напугал! – презрительный взгляд скользнул по моему лицу.
- Я знал, что тебе понравится, – я улыбнулся во весь рот, посмотрев на ее губы. – Повторим, как только выберемся из этих кустов.
На трассе началась какая-то суматоха, отвлекая от пылающей гневом девушки. Через минуту дверца автомобиля преследователей хлопнула, и рев мотора подсказал, что они уехали, а небо озарилось ярким заревом. Выждав минуту, поднялся с аппетитных форм и помог подняться девушке. Через минуту мы стояли у наших автомобилей. Яркие языки пламени «лизали» салон моей малышки и капот красной Ауди, быстро распространяясь по всей поверхности автомобилей.
- Сейчас рванет, – схватив девушку за руку, я потянул её за собой, подальше от автомобилей. Одно мгновение, и прогремел взрыв, посылая сноп искр ввысь.
- Моя машина... – неверящим взглядом незнакомка смотрела на груду металла, которая все еще была охвачена огнем.
- Зато жива!- ободряюще пожал плечами, показывая, что это все мелочи жизни.
- Это все из-за тебя! – длинный ноготок уперся в мою грудь, а в глазах горела жажда крови.

»» 28.04.14 18:33 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________