Анна Грейси "Ловушка для невесты"

Спасибо
_________________

Иришенька, Москвичка, Фро, спасибо за продолжение!

Иришенька, Москвичка, Фройляйн, спасибо огромное за интересную главу в чудесном переводе!!

_________________

Перевод просто супер. Спасибо вам огромное.
_________________

Девочки, спасибо за продолжение!!!
Побежала читать

Спасибо!!!

Девочки, спасибо вам огромное!!!
_________________

Мне очень нравятся романы А.Грейси, и обычно я слежу за новыми переводами, а тут упустила
Зато за раз прочитала 7 глав. Как же здорово!!!
Иришенька, Москвичка, Фройляйн, спасибо вам большое за перевод
_________________

 » Глава 8, часть 1

Перевод - Иришенька
Бета-ридинг - Москвичка
Вычитка - Фройляйн


Глава 8, часть 1

– Ну, и что вы думаете о моей кухне? – спросил Бакстер у Лейлы, когда они туда пришли. Кухня представляла собой смешение европейского и местного традиционного стиля, и поскольку Бакстер являлся состоятельным человеком, была к тому же прекрасно оборудована.
– Моему повару с семьёй пришлось вернуться в свою деревню, чтобы вступить в наследство, – говорил Бакстер, – они с женой и двумя детьми занимали отдельное помещение позади дома. Могу я показать вам это жильё?
Лейла бросила на него испытующий взгляд, и наклонила голову, соглашаясь. Бакстер вывел её на довольно обширный задний двор, небольшой участок которого занимали заброшенные грядки с травами.
Неодобрительно осмотревшись вокруг, Лейла спросила:
– Печи нет?
– Мой повар закупал весь хлеб у местного пекаря.
Лейла презрительно фыркнула. Бакстер показал ей квартиру повара – четыре скудно обставленные комнаты:
– Свои вещи повар забрал с собой, но если найдётся подходящий для этой работы человек, я, конечно, предоставлю всё необходимое.
Лейла пытливо на него посмотрела:
– Зачем вы мне это рассказываете?
Бакстер колебался, подыскивая нужные слова:
– Рэмси попросил меня купить от его имени дом в Александрии.
Лейла нахмурилась.
– Но я говорила ему, что Аиша должна уехать в Анг…
– Он сказал, маленький домик для одной женщины и мальчика, – прервал её Бакстер.
В изумлении Лейла раскрыла рот, а её рука метнулась к груди:
– Одной женщины и мальчика? Вы хотите сказать… для меня и Али?
Бакстер улыбнулся.
– Думаю, да. Он сказал, домик с двориком, где можно было бы сложить печь для женщины, которая печёт замечательный хлеб и пирожки, и хочет начать там своё дело.
– Дом… В Александрии… для меня и Али? – повторила Лейла шёпотом.
– Да. Но у меня есть другое предложение – станьте моим поваром, Лейла. Готовьте для меня, живите в этой квартире вместе с Али, и я построю печь для вашего собственного дела.
Лейла прищурилась:
– Вы позволите мне продавать мой хлеб и пирожки?
– Если только это не помешает вам готовить для меня и управлять моим хозяйством. Как вы говорите, мои слуги распустились. Если честно, домашние дела не составляют предмет моего интереса.
Лейла послала ему долгий внимательный взгляд.
– Вы именно это имеете в виду? Хотите, чтобы я на вас работала?
– Да, хочу.
Она ещё раз более тщательно обследовала жилище повара, а затем двор и кухню. Наконец, обернулась к Бакстеру.
– И сколько мне это будет стоить?
Его глаза заблестели:
– Квартира прилагается к должности – без арендной платы.
– А за это я должна готовить и убирать…
– Следить за уборкой, управлять слугами. Вам не придётся всё делать самой.
– И при этом я смогу заниматься своим делом.
– Да, и ещё получать жалование, – когда он назвал сумму, её брови исчезли под покрывалом.
– Вы мне ещё и платить будете?
– Конечно.
Прищурив глаза, Лейла подбоченилась:
– И чего ещё вы ожидаете от меня? Сразу говорю вам, я – порядочная женщина.
Бакстер улыбнулся.
– Знаю, и восхищаюсь этим. Точно такие же жалованье и условия были и у прежнего повара. Так вы берётесь за работу?
Последовало долгое молчание.
– Я хотела бы, – наконец сказала Лейла, – но я должна спросить у брата. Он глава семьи.
Бакстер ухмыльнулся.
– Отлично. Я поговорю с вашим братом, и, полагаю, нам удастся придти к соглашению. Итак, мы с вами заключили сделку, – он по-европейски протянул ей руку, и, вопреки своему обыкновению, Лейла тоже протянула свою для пожатия.
Бакстер удивил женщину, взяв её кисть обеими руками. Затем он медленно поднял её руку и поднёс к губам. Лейла уставилась на него, зачарованная, не зная, как поступить. Твёрдые тёплые губы прижались к тыльной стороне её ладони в неспешном поцелуе.
Ощутив его дыхание на своей коже, Лейла затрепетала. В волнении она отдёрнула руку.
Бакстер улыбнулся.
– Вы хороши на вкус, как свежий хлеб.
– Потому что я пекла хлеб сегодня утром, – отрывисто произнесла она. – Больше так не делайте. Это неприлично.
Чуть дрожащими руками она расправила своё покрывало.
Бакстер поклонился, но ничего не сказал. И не перестал улыбаться.
Лейла слегка коснулась его плеча.
– Пора идти, – сказала она сердито, – мы потратили достаточно времени. Остальные нас заждались.
Улыбка Бакстера стала шире. Если бы она действительно сердилась, то ни за что не стала бы до него дотрагиваться.


Рейф и Аиша сидели рядышком на мягкой низкой оттоманке и несколько минут после того, как вышли Бакстер с Лейлой и выбежал Али, хранили молчание.
Наконец, Рейф заговорил:
– Вы очень любите Лейлу, правда?
– Конечно, ведь мы с ней не просто подруги, она мне как мать.
– Лейла рассказывала мне, как вы встретились, – продолжил Рейф, – как она дала вам немного еды, а вы в ответ помогли ей с топливом для печи.
Немного помолчав, Аиша сказала:
– Она не просто дала мне поесть. Меня кормили и раньше. Лавочники на рынке иногда бросают беспризорникам испорченные фрукты и ломти чёрствого или поломавшегося хлеба. Они швыряют куски прямо в грязь и смотрят, как голодные дети подбирают их и запихивают в рот. Подобно крысам.
Рейф посмотрел на девушку в упор:
– Надеюсь, вы никогда не оказывались в столь отчаянном положении.
– Оказывалась. И часто. К тому моменту, как я встретила Лейлу, я не ела уже четыре дня, –проговорила Аиша лишённым красок голосом.
Руки Рейфа напряглись, костяшки пальцев побелели.
Аиша взглянула на него. Он всё ещё намеревается сделать из неё английскую леди. Ему следует многое о ней узнать.
– Мне было почти четырнадцать, я девять месяцев жила на улицах, – рассказывала она, – преимущественно воровством. Но за четыре дня до этого я увидела, как наказывают вора. Он выл по-звериному, когда ему отрубили руку, и я это слышала.
Тогда она в ужасе уставилась на культю, истекающую кровью. На руку, валяющуюся в грязи, с судорожно подергивающимися, как будто всё ещё живыми, пальцами.
Кто-то подобрал руку – Аиша не знала, отдали её стонущему вору или выбросили собакам. Она застыла, неспособная соображать от ужаса, что это её рука могла бы, подёргиваясь, лежать в пыли.
Яркие капельки крови собирали пыль и, прежде чем медленно впитаться, недолго покоились на земле.
– Говорят, кровь гуще, чем вода. И это правда.
– Я знаю, – жёстко произнёс Рейф. Какая-то нотка, прозвучавшая в его голосе, заставила Аишу посмотреть на него и вспомнить, что этот человек восемь лет провёл на войне.
Она вглядывалась в него, потрясённая. Ей довелось только раз увидеть случившееся с человеком несчастье, и она никогда этого не забудет. Но Рейф – на подобные ужасы ему приходилось смотреть снова и снова. Вероятно, он даже сам отрубал руки и убивал людей.
– Если вы были солдатом, вы, должно быть, видели такое много раз…
– Да, – резко перебил он, – но это ваша история, и я хочу её услышать.
И тут она задумалась, чтó значит для молодого человека многократно перенести всё это, потратить годы своей жизни на войну – сражаясь и выживая в суровых условиях, стараясь убивать и надеясь не быть убитым.
До вчерашнего дня его прошлое никак себя не проявляло. Он всегда был опрятным, элегантным и полностью владел собой. Может быть, даже слишком, подумала Аиша. Его аккуратность, сверкающие сапоги и безукоризненное бельё… Возможно, это такие же «доспехи», как её лохмотья и грязь?
У реки она увидела его с другой стороны – неприкрашенной, необузданной, грубой. Воитель. Солдат. Защитник.
Она никогда не забудет сверкающие голубые глаза, холодную, отстранённую улыбку, которую он нацепил, нападая на тех мужчин с голыми руками. Он разбил свои кулаки в кровь, ободрав костяшки пальцев, но когда всё закончилось, большая загрубелая рука, совсем ненадолго обхватившая её щёку, несла столько нежности, что после свершившегося насилия это просто ошеломляло.
– Значит, вы увидели казнь и стали бояться воровать, – подсказал он.
– Да, и четыре следующих дня я была очень голодна. – Пустой желудок терзал её непрерывно. Она жила, как крыса, подбирая объедки, где только могла.
– И вот тогда я учуяла восхитительнейший из ароматов, – Аиша улыбнулась. – Вы никогда не ели пирожков Лейлы, но, поверьте мне, если когда-нибудь… – она вздохнула. – Лейла, хотя тогда я не знала её имени, несла их по улице в закрытом подносе и продавала. Горячие, прямо из печи. Я пошла за ней, заглатывая запах, как если бы это была еда. Я надеялась, что, может быть, она бросит мне кусок раскрошившегося пирожка или сухарь. Но Лейла этого не сделала.
Рейф кивнул, поощряя Аишу продолжать.
– Я дошла за ней до её дома, но ничего не произошло. Она открыла калитку и помахала мне, приглашая войти.
– И вы вошли…
Она фыркнула.
– Нет, после девяти месяцев на улице я никому не доверяла. Так что она исчезла в доме и закрыла дверь, – Аиша печально улыбнулась. – Но я всё ещё не могла расстаться с этим запахом.
– Продолжайте, – с мрачным выражением на лице произнёс Рейф.
– Минуту спустя она вышла снова и положила пирожок на ступеньку, целый, нетронутый… – голос её дрогнул, и она сжала губы, вспоминая, пытаясь вернуть самообладание.
Рейф коснулся её руки, однако Аиша отдёрнула руку. Сейчас сострадание могло довести её до слёз. Господи, почему она так расчувствовалась? Ведь эту историю она рассказывала Али много раз.
Сглотнув, Аиша заставила себя продолжать:
– Лейла положила пирожок на ступеньку. Целый, без изъянов, пирожок лежал на красивой чистой тарелке. На тарелке.
Тогда от запаха пирожка её рот наполнился слюной, но вид тарелки вызвал у неё слёзы – даже сейчас, когда она просто вспоминала, мокрая пелена застилала ей глаза. Взглянув сквозь туман на Рейфа, Аиша обнаружила, что тот не понял.
Дрожащим голосом она пояснила:
– Понимаете, я не ела с тарелки много месяцев. Пирожок был восхитителен, но тарелка – тарелка означала, что я человек, а не… не…
– Не крыса, – тихо закончил Рейф и привлёк её к себе. Она кивнула и позволила себе прислониться к его большому надёжному плечу и, вдыхая чистый мужской аромат, осушить слёзы воспоминаний.
Её желудок неистово требовал съесть пирожок как можно быстрее и убежать. Но вместо этого она унесла тарелку в безопасное место и ела медленно, с наслаждением, как человеческое существо, а не крыса. Потому что тарелка напомнила ей о том, кто она такая.
Рейф протянул ей платок. Покрывшиеся корками костяшки его пальцев выглядели безобразно, платок был свежим. Аиша вытерла глаза.
– Всё ещё тёплый пирожок оказался просто восхитительным. За всю свою жизнь ничего вкуснее я не ела, – закончила она и, чувствуя себя немного глупо, всхлипнула в платок. Столько переживаний из-за тарелки!
– Лейла сказала, что после этого ты собирала топливо для её печи.
– Конечно, – Аиша села прямо и вернула платок, – она дала мне нечто бесценное, и я отплатила, чем могла. – Насколько возможно лучше она вымыла и высушила тарелку, а затем собрала вязанку веток и сухой травы, а также высохший верблюжий навоз.– Тем вечером Лейла дала мне не просто пирожок – она вернула мне себя.
Рейф кивнул.
– Понимаю.
– Я до сих пор перед ней в долгу, – добавила Аиша со значением.
Он прямо посмотрел в её глаза.
– Знаю. Я позабочусь о ней, как и обещал. Люди Бакстера прямо сейчас ведут переговоры о покупке дома в Александрии. Он будет оформлен на Лейлу и Али. Никто никогда не сможет его у них отобрать.
Аиша долго молчала. Она взяла в руки подушку и дрожащими пальцами начала играть бахромой.
– Хорошо, – наконец произнесла она слегка прерывающимся голосом. – Когда у Лейлы будет надёжный дом, а у Али работа, я поеду с вами в Англию.
Подбородок Аиши выражал твёрдость и решительность, но прекрасные глаза выдавали, как она огорчена.
Громадный шаг вперёд. Теперь Рейф осознал ту самонадеянность, с которой он считал её существование только лишь ужасным. Конечно, оно таким и было, но нельзя не замечать очевидного. За прошедшие несколько дней он узнал, что кроме нужды и тягостей в жизни Аиши присутствовала любовь, беззаветная любовь.
Рейф сознавал силу этого чувства. Хотя он никогда – во всяком случае вслух – не прибегал к слову «любовь», чтобы описать то, что испытывал к своим друзьям, однако наедине с самим собой он соглашался, что никак иначе это назвать нельзя. Гэйб, Гарри и Люк были ему ближе, чем родные братья. Дружба и безусловная взаимная поддержка позволили им всем пережить худшие времена на войне.
Он ни за что не разорвал бы эту дружбу.
Рейф посмотрел на Аишу. Она оставляла всё, что ей знакомо, ради своих друзей. И собиралась… куда?
В общество, готовое разнести её в пух и прах, если для этого представится хотя бы малейшая возможность. Уничтожить вежливо, безжалостно, бесстрастно.
Сможет ли он её защитить? Хватит ли у него сил?
– Я знаю, как вам тяжело покидать друзей, – сказал он неловко, – но вы встретитесь с бабушкой, у вас появятся новые друзья. Вам понравится Англия, обещаю.
Она ничего не сказала, только крепче обхватила подушку.
Рейф сжал кулаки. Победа всегда вызывала двойственное чувство, но никогда не оставляла такого кислого привкуса во рту.
Она будет счастливой, снова поклялся Рейф. Он добьётся этого.


Когда Бакстер и Лейла вернулись в гостиную, занавесь раздвинулась, и появился победно ухмыляющийся Али со свертком.
– Сезам откройся-а-а! – произнёс он по-английски и извлёк дюжину кунжутных и медовых кексов.
– Я предложил Лейле работу, – сказал Бакстер.
Сначала Али выглядел удивлённым, а затем приуныл.
– И тебе тоже, Али. Я хочу, чтобы вы вдвоём жили здесь. Лейла будет готовить, а ты – работать на меня и учиться.
Али ухитрялся одновременно кланяться, отдавать честь и бурно благодарить Бакстера, при этом возбуждённо подпрыгивая на цыпочках.
– Сначала мне придётся поговорить с Омаром, – заметила Лейла упавшим голосом. – Он может сказать нет.
– Он так и сделает, – уверенно добавил Али, – но я всё равно могу пойти работать. Омару нет до меня никакого дела.
Аиша промолчала, хотя думала также. Если бы Лейла съехала, Омару пришлось бы самому себя содержать, а кроме того самому готовить и убирать, и она не представляла, как бы он мог на это согласиться. Именно поэтому они собирались уехать, понимая, что Омар никогда не позволит Лейле уйти.
– Мы решим проблему Омара, когда подойдёт её черёд, – твёрдо сказал Бакстер, – а пока что тебя, Али, я жду здесь завтра прямо с утра.
Тот расплылся в улыбке.
– Есть, сэр, – сказал он по-английски и энергично отдал честь.
Бакстер выглядел слегка ошеломлённым.
– Чувствую руку моего камердинера, – сухо отметил Рейф. – В армии он был денщиком, и, кажется, счёл своей обязанностью начать обучение юного Али тому, что Хиггинс называет “культурным поведением”.
– Ну, ладно, впредь не отдавай мне честь, – обратился Бакстер к Али, – для меня всё это осталось в далёком прошлом.
– Хорошо, сэр, – и Али поклонился, чудовищным образом копируя то, как ранее сам Бакстер кланялся Лейле.
Рейф тихо засмеялся.
– Здесь вам будет, чем заняться, Бакстер. Присылайте его в Англию, когда утомитесь.
Позже, по дороге домой, Аиша спросила у Рейфа:
– Если Омар не позволит Лейле работать на Бакстера, вы всё же купите ей дом в Александрии?
– Да. Она может жить в нём или сдавать в аренду. Я обещал вам этот дом и не нарушу своего слова.
Она кивнула.
– И вы действительно отправите Али в Англию?
– Когда он станет старше, почему бы и нет? Разумеется, только в том случае, если он захочет, однако путешествие будет ему полезно. Я пошлю ему деньги на проезд.
Аиша попыталась идти в ногу с Рейфом, но тот делал настолько большие шаги, что это оказалось невозможным.
– Вы говорите так, будто Англия не на другом конце света.
– Расстояние немалое, должен признать, но путешествовать становится все легче, – он взглянул на неё сверху вниз. – Я понимаю, что вас беспокоит поездка в незнакомую страну, населённую чужими людьми, и хорошо осознаю, как вы тревожитесь из-за этого. Поэтому я пообещаю вам следующее. Если вы проживете год в Англии, на самом деле возненавидите её и захотите вернуться обратно, я оплачу ваш проезд, и сам буду вас сопровождать.
Аиша в изумлении открыла рот и резко остановилась прямо посреди улицы, пристально в него вглядываясь.
– Вы сделаете это для меня?
– Если вы будете отчаянно несчастны, то да, – заверил Рейф и взял её за руку. – Знаю, вы возмущены тем, что я не оставил вам выбора, но поверьте, Аиша, единственное, чего я хочу – это вашего благополучия и счастья.
Его голос звучал глубоко и искренне. В этот раз Аиша предвидела, что последует за тем, как он взял её за руку, и не пыталась воспрепятствовать. Да и не смогла бы. Она точно знала, чего ожидать, когда он приподнял её руку и прижал свои губы к тыльной стороне её пальцев.
Однако в этот раз она почувствовала, как прикосновение его губ пронзило её насквозь, до кончиков пальцев ног. Аиша задрожала и, сама не зная почему, высвободила руку. Она чувствовала, как горят её щёки. Прогулка продолжалась.
– Зачем вы это сделали? – пробормотала она через некоторое время.
– Я не смог сдержаться. Это то, что мужчина делает, когда хочет…
– Хочет, что?
– Ну… позаботиться о женщине, – закончил он.
– О! – Рейф обещал её бабушке присмотреть за ней, вспомнила Аиша. Он несёт за неё ответственность.
Она посмотрела на руку, которую он поцеловал. Раньше ей никогда не целовали руки. Никто, кроме него. А теперь он уже дважды это сделал. И это не казалось ей проявлением ответственности, но заставляло чувствовать себя необыкновенной… особенной.
Как если бы она была… принцессой, а не … той, кем она была. Быстро закрыв глаза Аиша пожелала стать этой принцессой, стать такой… какой она себя ощущала благодаря ему.
Однако всё это предназначалось мёртвой девушке. Не Аише.
Тем не менее… Ей вспомнились слова Лейлы. Пусть она и не принцесса, но бедная девушка тоже может съесть апельсин. Несмотря ни на что она может отведать этот сладкий плод жизни. И она это сделает, решила Аиша, высосет его досуха.
Не откажется от своего счастья.
Когда они дошли до угла дома Лейлы, Али и Лейла уже ждали их там. Рейф, он выглядел немного разгорячённым – от солнца, не иначе, – сухо попрощался и решительно зашагал по узкой улочке.
Аиша смотрела, как он широким шагом идёт по дорожке. Единственное, чего я хочу – это ваше благополучие и счастье. Высокие чёрные сапоги поблёскивали в ярком свете солнца.
– Английская одежда очень… откровенная, – заметила Лейла. – Как мужчина он производит сильное впечатление, этот англичанин.
Аиша вздрогнула и вдруг поняла, что действительно уставилась на его мощные мускулы, плавно перекатывающиеся при ходьбе, и крепкие мужские ягодицы в плотно обтягивающих штанах из буйволовой кожи.
Щеки запылали. Повернувшись к Лейле, она увидела, что та одной рукой поддерживает другую.
– Что у тебя с рукой? Обожгла?
Лейла вспыхнула и посмотрела вниз, туда, где прямо под грудью нежно баюкала свою руку. Затем послала Аише печальный взгляд:
– Нет, и я думаю, у тебя те же трудности.
Взглянув, Аиша обнаружила, что точно так же держит собственную руку. Она немедленно её опустила.
– В этом нет ничего плохого, просто… – внезапно замолчав, она тоже вспыхнула.
– Знаю, англичане, – продолжила Лейла и указала подбородком. – Слишком уж нарушает наше спокойствие этот их обычай целовать руки.
– Да, – пылко согласилась Аиша.
– И может быть, – задумчиво добавила Лейла, – это как-то связано с их голубыми глазами. Они заставляют женщин думать о смятых постелях и долгих горячих ночах…
Поймав изумлённый взгляд Аиши, она поспешно уточнила:
– Других женщин, не таких приличных, как ты и я…
_________________

Фройляйн, Иришенька, Москвичка, спасибо за продолжение!!! Отлично-отлично!!!
Мне Бакстер очень понравился Лейла и Али будут жить у него Уж с Омаром как-то дела Бакстер уладит
А как ручку поцеловал


Трогательная история, как Лейла спасла Аишу от голода

И Рейф мне нравится все больше. Не такой он черствый сухарь, как может поначалу показаться

Ну и конец повеселил

ахааха.. других женщин, ну конечно...
___________________________________

Иришенька, Москвичка, Фройляйн, спасибо за продолжение!!!
_________________

Замечательная глава,спасибо!!!
___________________________________

Спасибо!!!!!!!!!!

Спасибо за перевод!

_________________

Иришенька, Мока, Эрика, девочки огромное за перевод очередной главы. Утащила к себе на склад.