ОСТРОВ ГРЕХА

Мы те, кем мы притворяемся. Осторожнее выбирайте свою маску.

Из зала Истории выбежал юноша, ничуть не осознавший всех грехов своих, легкий, свободный.
На ходу стирая платком с лица остатки темной смеси.
За ним неспешно следовал Учитель.
- Я сейчас же передам поручение сестре, - светловолосый обернулся к старику, чью седую львиную гриву не могло скрыть золото маски.
- Сантино, - короткое слово, от которого мальчишка спотыкается. - Один. Ты отправишься один.
Учитель оставляет его на ступенях. Учитель, но не неизбывная жажда жизни. Безликий перехватывает бегущего мимо мальчишку - передать ей письмо, слово, что-то, чтобы Она знала, что он жив, он не может забыть о ней.
- Куда так несешься? - парень смеется, не может перестать смеяться от нахлынувшего облегчения - он жив.
- Радостная весть! - восклицает мальчишка. - Свадьба, Господин, свадьба, - для рабов это больше труда, но и больше сластей перепадает им с хозяйского стола. - Невеста такая красивая.
- Ты знаешь ее? - поражаясь дерзости раба.
- Госпожа Летиция, разве можно ее не знать?

Госпожа Летиция.
Восторженным выдохом с губ мальчишки-раба, когда он падает на ступени мертвым.
Госпожа Летиция.
Молотками в висках.
Госпожа Летиция.
Когда Маска скрывает лицо самой верной Тени Учителя.
Нет больше Сантино, сына Тэриона, есть только воля Семьи Сенза Вольто.

Или...

Все закончилось просто. В зале. Одним ударом клинка.

»» 28.03.14 20:39 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Грань между душевным здравием и безумием еще тоньше, чем кажется

Волей Эззелина мне досталось развлечение в виде девушки. Молодая, светловолосая, с большими от страха глазами, она так и напоминала мне пугливую лань. Боится, знаю, чувствую ее эмоции, впитываю их с наслаждением. Делаю несколько шагов вперед, выходя из тени деревьев, внимательно смотрю на нее, изучая далеко не черты лица, читаю глубже. Улыбаюсь, что придает чертам еще больше детского, невинного, разве что крылья агнца за спиной не вырастают. За мной дымкой клубится ночь, обнимая своим безумием, и шепчет – убей.
Опускаю глаза, отворачиваюсь, усыпляя бдительность. Короткая передышка чуть замедляет биение ее сердца, которое срывается в бездонную пропасть, когда накрывает волна боли, сбивая с ног. Рабыня падает в траву, сжимаясь в комочек, чтобы попытаться унять ощущения, бушующие, как ей кажется, в грудной клетке, где-то под ребрами. Присаживаюсь рядом с ней, зачерпнув светлые локоны в ладонь. В лунном свете они струятся шелковистым золотом, которое пропускаю между пальцев.
- Не в груди, - провожу по нежной коже щеки, ловя себя на мысли, что мне хочется, чтобы та была влажной от слез. – В голове.
Девушка сбивчиво дышит, боль отхлынула, давая ей возможность вновь думать, слышать каждое мое слово, анализировать и запоминать. Ее эмоции становятся сильнее, ярче, радуя меня искренней ненавистью не только ко мне, ко всему клану, к этому демоническому острову, к себе. Не спешит подниматься, ожидая новой пытки, которая находит рабыню, накатив новым валом. Я достаю из широкого рукава кинжал и приставляю его к шее рабыни. Она не решается дернуться, боясь вспороть себе горлышко. Заставляю ее чувствовать, будто клинок, повторяя чуть проступающую вену, разрезает кожу, хотя лезвие не сдвигается ни на миллиметр.
- Видишь? – шепчу, упиваясь всевластием своей хищной стороны. – Я в твоей голове.
И снова ее накрывает волна. Слишком сильная, чтобы моя жертва в своей агонии понимала хоть что-то. Эмоций уже нет, она готова умереть, примет ее за дар, потому что только так можно обрести покой. Сама тянется к кинжалу, входящему в шею, отчего тонкая струйка крови прокатывается по металлу с рисунком из рун и теряется в траве. Но я не дам ей желаемого, не облегчу страдания жертвы.
- Хочешь смерти? – задаю вопрос, на который зажатая в тиски моей иллюзии рабыня не может ответить, боль спустилась к сердцу, вырывающемуся и бьющемуся так быстро, что того и гляди разорвется. – Это слишком легко, жизнь сложнее. Я оставлю ее тебе.
Я добрая, милостивая, великодушная? Тогда сама бы вогнала кинжал ей в грудь, перерезала вены или горло. Нет, я маленькая сестра большой семьи, у которой это не в почете. Отпуская дар, позволяю ей захлебываясь пойти на дно, во тьму. Вынырнув после испытанного девушка уже никогда не станет прежней, потому что моя сила сломала ее волю, раздавила как махонькую букашку, безвозвратно (разве что магистру вздумается вернуть ей рассудок). Отныне она растение, психика не выдержала боли, разум оставил красивое девичье тело.
Уж лучше смерть? Рабыня находит ее, обняв своими пальцами мою руку, держащую лезвие у горла, и что есть силы давит, вгоняя его себе в шею.
Что я испытываю при этом? Извращенное счастье.

»» 31.03.14 15:24 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Дом наглого рабовладельца

Мне жутко хотелось с ним переспать. Но разве самоограничение — не признак сложившейся личности?

С трудом выбираюсь из сна. Что за странные вещи мне снились, и почему так болит спина? Неужели я опять заснула на стуле? Но почему тогда Джес не отнес меня в кровать? Три дня коту на одной похлебке. Потягиваюсь и невольно вскрикиваю от боли.
Открываю глаза. Светлая завеса надо мной вместо привычных деревянных балок потолка.
Дергаюсь сесть, руку держит...цепь?! С ужасом смотрю на тонкий, оделанный изнутри кожей браслет, цепь ведет к спинке кровати.
Не моей кровати! Что происходит?!
- Проснулась?
И с этим голосом накатывает все и сразу. Нет, не приснилось. Зажмуриваюсь, может, все-таки приснилось?
Резко открываю глаза. Один из двух виновников всего сидит в кресле, наклонившись. За ним полуголая девочка. Намазывает ему спину. Я виной, - секундное сожаление тут же отброшено.
- Ты!
В ответ он улыбается, не сводя с меня глаз. Только чуть морщится от неосторожного касания девушки за спиной.
Дергаю цепь.
- Отпусти меня немедленно!
- С чего бы? - улыбается этот "будущая-жертва-моего-гнева". А в гневе я страшна. Почему после всего мне так дико стыдно за то, что я сделала? И почему я жива, если последнее, что я помню - это его прыжок. Надо думать о насущных проблемах, все вопросы потом.
- Ты спятил держать меня на цепи?!
Лучи у его глаз залегают чуть глубже, выступают скулы. Не нравится.
- Осторожнее со словами девочка, ты в моем доме.
- Ты не имеешь права, я свободная!
Поднимаюсь, чтобы сесть, и тут же вскрикиваю, притянув простынь к груди.
- Где моя одежда?
- А зачем тебе она? - переспрашивает этот пустынный джинн в теле перевертыша. Девчонка за его спиной хмыкает.
Ох, я до них доберусь.
- Мне нужна моя одежда, - выговариваю по складам.
Его прищур и улыбка в ответ злят еще больше.
Он ловит ладошку девочки и шепчет ей пару слов, шлепает по попе, подгоняя, когда она уже ставит мазь на столик перед ним.
Наблюдаю за тем, как она уходит. Что-то я начинаю жалеть о ее присутствии в комнате. Потому что это значит только одно: все его внимание теперь сосредоточено на мне.
- Так значит ты хочешь одежду, - он встает. Еще сжимает зубы, спина, видимо, дает о себе знать. - Ничего не бывает без платы, девочка.
- Меня зовут Майя, - мама гордилась бы тем, сколько презрения я могу излучать, прикрываясь одной только тонкой простыней.
- Девочка, - насмешливо повторяет он.
Ненавижу эту ухмылку.
Садится рядом, гладит костяшками по щеке, мотаю головой, чтобы не трогал. Он только цокает языком.
- Скажи еще, что тебе не было приятно.
Мы оба знаем, о чем он. Предательское тепло между ног и загоревшиеся скулы тому свидетельством. И снова его самодовольная улыбка.
- Он меня вынудил, - хочу, чтобы знал, говорю нарочно.
- Точно? - пальцы оглаживают за ухом, ложатся на затылок. - А хотеть меня тоже он вынудил? - от его шепота на ухо начинает колотить. Да что же, маги все побери, мне делать с этим?!
- Одежда! - с трудом цепляясь за собственное сознание, когда его ладонь ложится на живот.
Он хмыкает мне на ухо, но отстраняется. Я же благодарю богов за эту передышку. Что за способность у этого мужчины отключать мне мозги? Даже когда они не под внушением.
- Хорошо. Ты хочешь одежду. Тебе это будет приятно?
- Да! - конечно, да. Что за дурацкие вопросы?
- А я хочу.., - ясно осознаю, что дальше прозвучит, но в его глазах вдруг вспыхивают смешинки. Я его веселю?! - Чтобы ты сделала мне приятно.
- Что?! - не собираюсь сдерживать возмущение перед этим наглым, самодовольным, зарвавшимся...котом!
- Ты слышала, - ухмыляется он.
- Освободи меня, - это может сыграть мне на руку.
- Нет, - улыбка еще шире.
- Мне не удобно!
- Приноравливайся.
Нахал. Монстр. Зверь. Чудовище. Хочу...
Нет. Надо подумать. Соображай, Майя. Я хочу одежду, он хочет меня. Как выйти из этой ситуации с наименьшими потерями?
Память подбрасывает то, что он любит по-настоящему.
Беру его ладонь обеими руками. Целую в сердцевину, отмечая как тяжелеет его дыхание. В голове еще звучит его голос там "оближи". Забираю в рот палец. Медленно. Подавив желание сглотнуть, обхватываю языком. Чуть выпускаю и насаживаюсь ртом сильнее. Рык...боги, почему так сжимается в животе от этого. Тут же выпускаю палец изо рта. Смотрю в глаза. Он больной, совсем сумасшедший.
- Сделано, - напоминаю прежде, чем его руки сомкнутся на мне. Он ошарашенно смотрит, соображая секунду. Потом негодующе рычит - низко, угрожая.
- Договор, - напоминаю незадачливому торговцу.

»» 31.03.14 00:52 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир

Эпилог. Пять лет спустя.
Он никогда не был моим… просто был, входил в состав крови…

Еще в детстве за связь с огнем меня прозвали пламерожденной. Эта стихия росла вместе со мной, крепла, оттачивалась, текла по венам, не причиняя особого вреда, наоборот делая сильной, нужной клану. Я знала, чувствовала на уровне интуиции, что с этим живущим внутри меня полымем шутки плохи, стараясь сохранить хрупкую гармонию. Нет, жар не может убить феникса, потому что, сгорая, он возрождается, но может уйти. Навсегда. Во мне больше не было огня, он пропал в ту ночь, когда солнцеликий брат рассказал свою последнюю сказку. Я больше не вызываю пламя из ничего, не сплетаю из него узоры и сложные фигуры, которые рисует фантазия. Ни подчинять, ни управлять, лишь иногда держать руку над огнем и ощущать как языки, танцуя под самой ладонью, почти лижут ее, но не оставляют следа. Малое, практически ничто после того, что я могла раньше.
Чистокровная дочь Выживших, не унаследовавшая никаких изъянов, встречающихся в семье из-за близкого родства. Это один из решающих факторов для моего брака, в конце концов, что как не талантливые и здоровые дети нужно клану? А спорить с волей семьи также бесполезно, как пытаться заставить реки повернуть вспять, солнце не вставать на востоке и не садиться в море на западе. Наивысший закон не подлежит оспариванию.
- Чезаре, не паясничай, - любовно поцеловать светлую голову трехгодовалого сына, сидящего у меня на коленях. – Кушай яблочное пюре.
Свое чадо нельзя доверять нянькам, все только самой: кормить, играть и баловать, рассказывать сказки.
- Ты счастлива, свет мой? – вопрос мужа, сидящего напротив, через стол.
- Да, дорогой, - ни ответ, ни улыбка не могут быть другими.

»» 29.03.14 19:56 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Вновь покашляла. Ощущение, что на мне до сих пор его ладонь, Безликого, не покидает. Я касаюсь своей шеи и... Нет. Ничего нет. Отпечатки пальцев Видэ будто проникли под кожу и держат горло до сих пор. Не видимо. Не осязаемо. Девушка подходит ближе, показывая себя во всем безликом величии. Она не высокая и хрупкая на вид, но от этого почему-то еще страшнее. Уже узнав, на что способны некоторые из ее семьи, не думаешь о том, что что-то невозможно. Думаешь лишь о возможных и самых невероятных вариантах. Нет желания выяснять что-либо у нее. Я не хочу!
Ночь, их безликая сестра, подкралась незаметно. Звезды и луна освещают то, как она демонстративно отворачивается от меня. Прикрываю глаза и тяжело вздыхаю. Едва выдыхаю, как боль заламывает все тело, и я прижимаюсь к траве. Еще теплой, но уже остывающей без солнца. Как и надежда моя угасает с каждой секундой. Подтягиваю колени, хочу сжать боль, что бьется в груди, обездвижить, и не дать волнами раскатываться по всему телу.
Жмурюсь. Стон срывается с губ. Прижимаю руки к груди, жадно хватая воздух. Взгляд направлен в никуда, но замечаю, как девушка садиться рядом и запускает свои пальцы в мои волосы. Я бы переломала их все до одного, если бы могла отстраниться от боли хоть на несколько секунд.

Ее прикосновения заставляют дернуться, но не сильно. Однако достаточно, чтобы показать свою неприязнь к ней. Вздыхаю. Легко. От этого чаще начинаю дышать, поскольку боль в груди утихла и больше не сдавливает, как тиски.
Что-то тяжелое медленно скользить от груди к голове. Не знаю, за что ухватиться и как остановить это. Бессмысленные попытки поймать пустоту, ведь чего бы я не коснулась — все было лишь мое тело. Грудь, плечи, шея, голова... Последнюю заломило так, что на мгновение я перестала видеть вообще. Тьма окутала глаза. Слышно лишь непонятный гул и женский голос. Четкий, холодный. Хочу раздавить эту «мелкую младшую гадость», как прогнивший хлеб и повесить так, чтобы все ее родственники видели, и незамедлительно последовали ее примеру.
Держу свои ладони на висках, не спуская взгляда с Безликой. Ресницы дрожат, но я не моргаю. Сквозь сжатые губы, при очередной попытке вдоха, срывается всхлип. Горло болит не взирая на то, что она со мной делает. Последствия «подарка» Видэ.
Очередная волна боли поглощает меня вновь. Плечи опускаются на землю, и я разворачиваю их, полностью касаясь земли. Голова невольно запрокидывается. Я сама уже сжимаю ее ладонями как тисками, стараясь заглушить боль. Молчу. Не всхлипа, ни стона, ни малейшего звука не произношу. С приоткрытым ртом смотрю в небо. Главное дышать. Не забывать дышать...
Горячие прозрачные капли стекают по вискам. Одна за другой. Дрожу. Боль отступает на второй план, когда холодный металл касается горла. Отпускаю голову и руки свободно ложатся рядом. Сдалась. Нож начинает движение по шее, и я вздрагиваю. Соленые капли вновь стекают по своему проложенному пути по вискам. Судорожно вздыхаю и выдыхаю, со злостью смотря на свою мучительницу. Но никакого продолжения не чувствую. Лишь порез и боль, но разве после вспарывания шеи не должно последовать что-то более...

Ненавижу... Ненавижу тебя! Вас всех! Будьте вы прокляты! Пошла прочь из моей головы! Вон! Вон отсюда!
Как же горячи мысли. Не чувствую теплоту своих слез. Голова слишком горит. В голове слишком сильно жжет голос Безликой. Дрожь гуляет по телу...
Кажется ночь.
Но не чувствую холода. Только тесноту. Меня заковали в какую-то маленькую коробку. Сжимаю пальцами траву. Срываю. Вновь сжимаю и вновь срываю. Нервничаю и волнуюсь, не могу понять почему. Боль в теле все еще есть, я чувствую, как щекотят слезы кожу, но не воспринимаю ее больше так, как раньше. Больше всего мне мешает теснота.
Уйди из моей головы, стерва! Пошла прочь! Вон!
Стон срывается с губ, так долго накапливаемый в муках. Я подаюсь вперед утыкаясь в острие кинжала. И теперь-то вот, я действительно почувствовала. Почувствовала теплоту своей крови. Это словно отрезвило меня, вернуло в реальность.

И снова что-то тяжелое спускается от головы к сердцу. Сжимаюсь, хмурюсь, замираю. Сердце колотится по ребрам. Очень быстро. Очень тревожно и больно. Туман покрывает собой все вокруг. А-н нет. Он в моей голове. Я смутно вижу, все расплывается и тонет в серости ночных красок. Вижу силуэт. А! Это опять ты! Пошла прочь! Прочь, я сказала! Это моя! Моя голова! Уйди! Отстань от меня!
Выгибаюсь, ощущая вдруг нахлынувшую боль, и смотрю в небо.
Темно... Я ничего не вижу.
Лежу на траве и не двигаюсь.
Нет, я двигаюсь! Я здесь, я жива!
Лежу, смотрю в одну яркую точку. Звезду, что зажглась на моих глазах. Легкое скольжение холодного металла по шее, действует как катализатор.
Хочешь мою голову Безликая? Забирай! Только... такие как вы, даже с такими головами, как у меня, не способны получить лик. Вы так и останетесь никем. Лишь безликой тенью острова!..
По примеру Видэ, крепко хватаю запястье девушки, которая не успела отвести от моего горла клинок, и втыкаю его в свою шею. Смотрю ей в глаза. Она рада. Как ни странно, я тоже. Веду ее рукой в сторону, и отпускаю руку с клинком лишь тогда, когда сил держать больше нет.
Тело дергает в судорогах и дышать уже не возможно. Но зато я чувствую. Чувствую теплоту слез, что вновь стекают по вискам. Теплоту своей крови на груди. И нет больше коробки, что сжимала меня.
Я свободна...
И как прекрасно, что последнее, что я вижу - это свет звезд. Таких красивых. Таких ярких. Таких свободных...

Эпилог

Теплый ветерок приятно ласкает лицо и развевает подол светлого льняного платья. Иду меж рядов плодовых деревьев и осматриваю каждое. Все должно быть идеальным. Ровным и здоровым. Я хочу угостить всех своими фруктами, замечательным соком и фирменным фруктовым хлебом. Набрав корзину спелых мандарин, направилась к дому. Всегда хотела иметь свою плантацию мандаринов. Они такие яркие и теплые, похожи на маленькие солнышки.
Войдя в дом, поставила корзину на стол.
- Кассандра, - окликнул меня мужской голос.
Я обернулась и увидела высокого голубоглазого блондина, в светлой льняной рубашке и брюках.
- Мэтти! - воскликнула я и бросилась к нему на шею. Мужчина обнял и уткнулся в шею, зарывая лицо в мои волосы. - Дорогой...
- Я же сказал, что встречусь с тобой вновь, - теплота его тела греет душу, а касание щеки пробуждает чувства, которые я спрятала глубоко, с момента нападения разбойников на нас. - Прости, что задержался. Мне не давали уйти.
- Ничего. Здесь нет времени. Люблю тебя... - жарко целую его губы, он сжимает меня сильнее в ответ. Отрываюсь от поцелуя и просто довольствуюсь тем, что вижу его.
- Я смотрю, ты собираешься готовить фруктовый хлеб? - спросил он.
Смотрю в его глаза. Он прищурился, уже в предвкушении совместной готовки, которая обычно заканчивается совсем не в кухне.
- А как же?! Всех нужно угостить, проведать, занести гостинцы. И... Второй фартук на спинке стула, - улыбаюсь.
- Ждала?
- Всегда...
Мэтти нежно проводить пальцами по щеке. Как же я скучала по его улыбке и такому доброму взгляду. Мужчина берет корзину и уходит на кухню. Провожаю его, смотря в след. Я счастлива. Спокойна, безмятежна. Довольная, как кот с миской жирной сметаны. Подхожу к камину в большой комнате и смотрю на картину, висящую над ним. На ней запечатлены вся моя семья и все мои близкие. Провожу аккуратно пальцем по изображению Мэтта и вздыхаю. Теперь он со мной. Взгляд переходит по другим счастливым лицам, и останавливается на младшем брате и сестренке. Я улыбаюсь, видя их такими счастливыми. Смотрю на мать с отцом.
- Я знаю. Мы встретимся. Но не сейчас...
Улыбка плавно переходит в игривую, и я смотрю в сторону кухни.
- Мэтти, я иду!
_________________

Сидя на покатой крыше одного из мостовых переходов в саду, я нежилась в объятьях любимого. В нашей расслабленной позе, где Ви обнимал меня, прижимая спиной к своей груди, а я гладила его колени и бедра расставленных с обеих сторон от меня ног, мы идеально дополняли друг друга.
Я все еще пребывала в некотором полузабытьи после наших игр, а меж ног еще чуть саднило, словно напоминая.
Плащи были сброшены у подножия, маски валялись неподалеку. Солнце ласкало кожу, скучающую по жарким лучикам. Наша жертва оставалась все на том же месте, где мы ее бросили. Она уже не совершала то же насилие над собой, но сил сделать что-то иное у нее не было. Моральное насилие так же разрушительно, как и физическое, а иногда и страшнее. Я еще немного держала разум, в упоении вспыхивая в ее сознании, для восприятия мелких сладких нот все того же ощущения чужой безысходности. Некое послевкусие нашего действа для меня и Витера. Но на достаточном расстоянии было сложно удержать контроль. Потому подобная практика была полезна в какой-то степени.
Весь сад словно застыл в ожидании развязки, которая станет точкой многочисленных утех. И я ожидала вместе со всеми. Как только круг большого оранжевого светила коснется вдали глади вод Великого моря, польется Песня Забытья.
Раньше чары забвения были не так просты для нашей семьи. Совершение этого ритуала требовало и жертв, и сил. Но как только Ви научился владеть своим даром настолько, чтобы знать точно, что и у кого стирать (ведь только на меня никак не действует его сила, и мы с Братом не знаем почему, но я думаю это на уровне подсознания – нет для него ничего важнее меня, так же, как и наоборот).
И в предвкушении чарующих звуков моего счастья, я наслаждалась всеми чувствами разом, и каждым неповторимым в отдельности.
Люблю тебя, мое неповторимое Солнце.
_________________

Багровый диск целует горизонт, посылая первые утренние лучи на землю, и тишина нарушается моим Голосом. Тем самым, который убил несколько нянек, но не тронул мою сестру, прежде чем я закрыл его в себе. Вероятно, даже тогда, в глубоком детстве, еще не умея внятно складывать слова в предложения, я знал, случись что-то с Отем – жизнь станет невозможна.
Первые звуки ласкают. Они, конечно, складываются в слова, но это не более чем иллюзия – мне не нужно внятно выражать желания, чтобы получить результат. Достаточно определенного набора переливов в моем голосе, и все, что я пожелаю, может быть исполнено. Не важно, чего оно касается. Лишь Отем исключение – Она делает для меня все только по собственной воле. Вот и сейчас, прикрыв глаза, сестра внимательно внимает Песне, легонько поглаживая меня в такт.
Все мои слова – для Нее.
Звуки крадут душу. Проникают в самую суть нежными пальцами, собирая семена памяти и безжалостно вырывая их, пока человек заворожен волшебными переливами. Люди – богачи и рабы, слуги и господа. Лишь Семья избегает губительных пут, хранимая нашей любовью. Песне же нет различия между ними, и, достигая крещендо, голос мой исполняет предначертанное, делая глаза гостей Садов пустыми. Они потом сами придумают причины и следствия, ведь мозг не любит оставаться в дураках.
Слова пусты, но иногда, они несут наш отпечаток, объявляя миру нечто важное. Сегодня я готов говорить, хотя хватило бы звуков. Хочу наполнить мир ощущением Ее, тем, что дает мне Она, тем, что дарит каждый день и тем, что дарю Ей я. Иногда даже мне требуется выплеснуть это наружу так, чтобы другие знали.
И я пою для Нее.
Говоря о любви своей вслух, ласкаемый нежностью ответного чувства.
- Отем, любовь моя…
_________________

Так в одно существо сливаются, пальцами ловят крик,
Из разомкнутых губ стекающий терпким соком.
Так рождается дух мой, растет у меня внутри –
Черный лебедь ли, финист ли ясный сокол.

Он рисует треугольники, уголки,
От бедра к бедру перо его пролетает.
Из волос и стонов сплетается нить строки,
И свивается в плоть к утру, и горит цветами.

Так срывают их – одним поцелуем, влёт,
Кровоточит свежий стебель, ложится в руку…
Это дух мой льнет к тебе – чертополох да лён –
Если будет страшно, не выходи из круга. (c)

Девочка не приходила в себя практически всю дорогу. Носилки покачивались, убаюкивая. Рабы, которым было поручено доставить дорогих гостей домой, о чем-то переговаривались, шагая в ногу по пыльной дороге. Солнце золотом переливалось в тяжелых складках балдахина, а ветер изредка залетал внутрь, играя с легкими занавесками в проемах по бокам. Кресло было мягким и удобными, но всю прелесть комфорта ощутить в полной мере не удалось бы при всем моем желании. Опереться о спинку кресла было проблематично. Хотя раны уже начали затягиваться, дополнительной боли я не жаждал. Приходилось сидеть чуть сгорбившись, опираясь локтем о колено. Тот факт, что носилки будут заляпаны кровью, волновал меня не так сильно, как вероятность того, что девочка не очнется. Я притянул ее поближе, устроив голову у себя на коленях (разумеется, ради ее комфорта). Пальцами неспешно перебирал короткие темные прядки, прислушиваясь к стуку сердечка. Этот звук убаюкивал и каким-то непостижимым образом успокаивал. Возможно, я просто был рад, что не убил ее и теперь испытывал облегчение. И девочка осталась жива и мне не светит отправиться к праотцам. Дар у малышки весьма впечатляющий, но опасный и необычный в равной степени. Санти не мог не заметить, кто управлял этим буйством шипастой зелени. Сердце неприятно сжалось, словно у меня могли забрать что-то, принадлежащее мне.
Во дворе суетился Косма. Завидев богато украшенные носилки, бросил лапать какую-то рабыньку и подлетел к занавескам, подобно ретивому жеребчику.
- Господин? – в этом слове были и удивление и опасение и неверие, когда взгляд его метнулся в сторону девочки, сидящей на полу носилок. Разумеется, этот прохвост ее узнал, даже не смотря на смену прически и такой экстравагантный наряд.
Из горла вырывается недовольный рык, чтоб перестал пялиться на Нее.
- Позови Хаммада, пусть заберет девочку и отнесет в мою спальню. Да, - улыбаюсь окликнув расторопного слугу, - девочка очень бойкая несмотря на кажущуюся беспомощность. Хорошая цепь не помешает и браслет попрочнее.
Удивительно, но даже спина отзывалась болью значительно меньше. Лишь отголосками напоминая о том, какой ураган таится внутри маленького существа в синей тунике.
Марта накрывала на стол, когда я появился в гостиной. Резко обернувшись, девушка выронила тарелку из рук. Ковер заглушил звон по каменному полу, но усилил раздражение хозяина.
- Простите, Господин, - осколки быстро были убраны, а девушка юркнула в коридор по направлению к кухне.
Обед удался на славу. Пару раз возникала мысль пригласить гостью к столу, но природная вредность и небольшая толика злопамятности за пораненное самолюбие, не позволили мне этого сделать. Забрав кувшин вина со стола и прихватив чашу, я направился в спальню. Волнение, что я испытывал, ступая по каменной лестнице, было сродни тому, что селилось в груди перед выходом на арену.
Останавливаюсь в дверях, рассматривая Ее, лежащую в моей кровати. Нереальное зрелище, откровенно говоря. Хаммад в точности исполнил поручение и на запястье малышки красовался небольшой браслет, цепь от которого прочно обвивала узорчатую вязь спинки кровати. Наклонив голову набок, улыбнулся.
- Господин, - Марта вернулась с мазью, приготовленной для моей страдалицы-спины.
- Мажь, - одно слово и кивок в сторону кресла без спинки.
- Она приходила в себя? – разумеется, рабыня понимает, о ком я.
- Нет, господин, - качает головой, открывая склянку с мазью, - иначе здесь бы уже был погром, судя по тому, что она на цепи.
- Марта, может тебя тоже следует посадить на цепь, дабы твой язык умел оставаться за зубами, когда это нужно, - оглядываюсь на девочку через плечо, - или найти ему иное применение.
- Я забылась, Хозяин, - шепотом, склонив голову, - все, что пожелает Хозяин.
Сказанные слова вызывают некое подобие дежа вю.
- Проснулась?
- Ты! Отпусти меня немедленно!
- С чего бы?
- Ты спятил держать меня на цепи?!
- Осторожнее со словами девочка, ты в моем доме.
- Ты не имеешь права, я свободная!
Не могу сдержать торжествующей улыбки, когда она садится в кровати, оглядываясь по сторонам в недоумении и такими большими глазками, полными удивления, смотрит на браслет, то и дело дергая рукой, в попытке освободиться, а второй придерживая простынь на груди. И кто додумался накрыть ее простынкой?
В борьбе за одежду, наконец-то узнаю ее имя. Майя. Красивое, хотя и простое. Почему-то оно похоже на лето и запах меда с корицей. Боги, как же я не люблю мед. А теперь она, словно сотканное из противоречий чудо, оказавшееся так близко.
Ее ласки оживают в воображении, стоит лишь коснуться, придвинуться ближе, перестав отказывать себе в подобном удовольствии. Сажусь на кровать рядом с нею, погладив по скуле костяшками пальцев. Второй рукой беру ее ладошку в свою. Ласкаю у запястья, там, где надежно закреплен браслет. Оглаживаю по руке вверх. Линию ключицы чуть задев пальцами, спускаюсь ниже, зацепив край простыни и потянув. Хмыкает недовольно, придерживая материю сильнее, впиваясь пальчиками в призрачное подобие защиты. Погладить по животику сквозь преграду ее прикрытия, почувствовать, как вздрагивает, все еще полыхая огнем в глазах. Если бы взглядом можно было убить, я бы умер в продолжительных и изощренных пытках. Что-то мне подсказывало, девочка способна не только хлестать по спине, словно веником. Тут кстати вспомнилось, что я не люблю цветы, и в доме нет ни одного хотя бы самого плачевного вида кактуса. К счастью.
- Хорошо. Ты хочешь одежду. Тебе это будет приятно?
- Да!
- А я хочу… Чтобы ты сделала мне приятно.
- Что?!
- Ты слышала.
- Освободи меня.
- Нет.
- Мне неудобно!
- Приноравливайся.
Эта словесная перепалка откровенно веселила меня. Я уже столько раз вознес хвалы богам, что наградили меня дальновидностью и подсказали приковать этот ураган в юбке. Боюсь, если бы у нее была свобода передвижений, камня на камне бы от дома не осталось.
Что-то, промелькнув в ее хитром взгляде, настораживает на мгновение, пока тепло ее рта не забирает в плен. Сжимаю и разжимаю вторую ладонь, огладив по бедру вверх, скатывая простынь. Она ласкает, выбивая воздух из легких простым незатейливым прикосновением.
- Сделано. – словно ведро ледяной воды…в штаны, что уж тут пытаться найти подходящие сравнения. Злость накатывает волной, заставляя прищуриться и сильнее сжать пальцами бедро нахалки.
- Договор, - еще смеет улыбаться. Кажется, что была б возможность, скрестила бы руки на груди, победно хмыкнув.
Неожиданно гнев мой сменяется…смехом. Я смеюсь, смотря на эту чертовку. Смелая, зараза или безрассудная. Две крайности одной сущности. Она определенно забавляет меня. Миленькая, упрямая и такая красивая. При определенных обстоятельствах, я бы хотел иметь ее. Двусмысленность слов снова заставляет улыбнуться.
- Тебя что-то веселит? – хмурится, поджав губы.
- Ты. Ты меня веселишь.
- Твои проблемы. Я хочу мою тунику и сними, наконец, эту побрякушку, - трясет рукой, звякая цепью.
- Не хочу. – пожимаю плечами, отчего боль снова возвращается, пробудив воспоминания. – Что за представление ты устроила в садах? Да еще на глазах у безликого. – последнюю фразу говорю тише. Эта мысль, словно заноза, что впивается сильнее. Ее уже не достать. – Ты исполосовала мне всю спину. Скажи спасибо, что не убил тебя прямо там. Так что, меньшее, что ты можешь сделать, это залечить то, что так удачно искромсала. – киваю на склянку с мазью.
- Мне неудобно! Что ты за варвар, в конце концов?
- Дотянешься. Цепь длинная. – поворачиваюсь спиной, усевшись между ножек.
Хмыкает, что-то проворчав, а я глажу пальцами лодыжку, лаская косточку большим пальцем.
- Только без глупостей девочка. Оторвать мне голову сейчас у тебя вряд ли получится.

»» 31.03.14 18:46 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир

Дом Тигра

Прикосновения плавили мой металл,
Ты мой элемент номер пять - ни дать, ни взять.
Идет к финалу игра в этот раз
А ты все так же молчишь...

- Только без глупостей девочка. Оторвать мне голову сейчас у тебя вряд ли получится.
Надо бы громко хмыкнуть и ответить "спорим?". Надо подумать о его словах, о том, как выбраться отсюда. Надо.
Если бы его пальцы не обводили косточку у лодыжки, заставляя втянуть живот и пытаться вдохнуть. Еще немного...немного времени.
Потому зачерпываю мазь пальцами. Холодная, нагревается в руке. Он не дергается почти, только шипит изредка, когда порез слишком глубокий. Вести пальцами, заглаживая затягивающиеся порезы. По выгибающимся мышцам плеч, под лопатку и вдоль пореза меж позвонков. Касаясь едва, чтобы не делать больно. Кажется, я не дышу. И совсем не могу думать, подавляя желание коснуться пореза губами. Глупая мысль, ему больно. Я сделала больно. Но он и вовсе не замечает, только расслабляет мышцы чуть пригнув голову. Я замираю так близко - почти касаясь губами позвонка. Как могут так дрожать пальцы от желания просто коснуться губами там, где розовеют следы от кровавых борозд на шее. Сжимаю зубы, вдохнув глубже и ясно слышу его смешок.
Обнимает рукой, гладит под коленкой. Навязчиво, невесомо касается пальцами.
В какую игру ты играешь?
Задеваю подушечкой пальца занозу в ранке, он дергается, резко выдохнув. Шип. Мысли загоняются мгновенно. Острый зеленый шип. Если он разрастется и порвет сосуд, будет больно, очень больно. Я знаю, как. Могу понимать это лучше теперь. Только...
- Тшш, - обнимаю рукой, удержав его плечо. Вряд ли он даст мне нож, да и добавлять еще к боли нет желания. Осторожно касаюсь губами пореза, нащупать острый шип языком и потянуть зубами. Он напрягает мышцы, и мне бы точно его не удержать. Вынимаю чуть потянув. Улыбаюсь, когда забираю острый стебелек пальцами с губ.
Он смотрит, обернувшись. Наверное, надо стереть его кровь с губ.
Так накрывает буря. Отнимая все. Он целует жадно, слизывая кровь и кусая до новой крови - моей. Крепко вжимая ладонь в затылок и толкаясь языком в сомкнутые губы.
Нельзя. Сдаваться. Так...
Беспомощным стоном ему в губы, раскрываясь и забывшись, жадно лаская языком в ответ.
- Нет, - когда его ладонь, уже рванув простынь из пальцев, накрывает, сжимает грудь. - Нет, пожалуйста, нет.
Без всяко уверенности, что он услышит. Без всякой надежды, что это правда и что я не хочу. Знаю же, как хочу.
- Нет! - впившись пальцами в плечи и тут же вспомнив, что сама исполосовала их.
Он застывает, сжав в руках так, что не вздохнуть.
- Почему? - в темных глазах желтый тигриный отблеск. Но он терпелив. Ждет ответ.
- Так неправильно, - едва слышно.
- Кто сказал, - толкнувшись бедрами меж моих разведенных ног сквозь преграду тонкой ткани и его одежды.
Удержи, помоги мне, пожалуйста. Так нельзя.
Сжимает ладонь на моем горле, взгляд становится совершенно хищным.
- Так хочется, - шепот в губы, - Свернуть тебе шейку.
Так хочется разрешить тебе...все.
Он отбрасывает на кровать, поднимаясь. Так что зажмуриваюсь от боли в царапинах на спине.
- Я жалею о времени, когда ты могла ответить только "все".
В его голосе раздражение и скука.
- А ты можешь быть с кем-то только, когда все по твоей воле?!
Он оборачивается так резко, что я невольно вжимаюсь в спинку кровати.

- Хозяин, к вам пришли, - в дверях та девушка.
- Кто тебе разрешал заходить?! - в его голосе рев тут же сменяется привычными обманчиво ласковыми интонациями. - Кто пришел, милая?
- Один из торговцев с Царя, спрашивает.
- Отлично, - тигр снова оборачивается ко мне, - Встречу его со своей новой рабыней, правда, милая?
Это словечко хочется вернуть ему стократной болью.
- Ты права не имеешь, тебе придется отпустить меня!
Пальцы его все же сжимают горло, резко дергает меня вверх.
- Скажешь хоть слово, и останешься ей навсегда.

»» 06.04.14 20:47 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир

Дом Понирос

Меня разбудила… тишина. Довольно странно само по себе, что тишина способна разбудить, скорее, наоборот, но… Я привык, что меня будит кто-то из служанок либо сама Лори - как правило, достаточно бесцеремонно, раздвигая шторы, или нарочито громко звякая кофейником на медном подносе. Бездна, даже ее юбки шуршали по утрам невыносимо громко. Разумеется, она меня будила не просто так – мне всегда нужно было решать с утра какие-то дела, той или иной степени важности. А если выпадал день, когда действительно не нужно было никуда спешить, я просыпался под звуки утреннего дома – приглушенный разговор слуг, щебет птиц под окном или бас Варравы, слышимый даже сквозь стены.
Сегодня – тишина. Ни звука не доносилось из-за плотно закрытой двери.
Я долго лежал с закрытыми глазами, пытаясь уловить хоть какой-то звук. Тщетно. Устав прислушиваться, протянул руку и дернул шнурок звонка. Вот сейчас… сейчас откроется дверь и войдет Лорена, принося с собой запах свежего кофе… минуты текли одна за другой. Раздраженно дернул еще. На третий раз шнурок порвался и повис у меня в руке.

Проклятие. Я повернулся на бок и швырнул бесполезный теперь звонок и вдруг увидел на прикроватном столе жемчуг.
Вернее, одну жемчужину.
Нахмурившись, поднес ее к глазам, разглядывая, как разглядывал несколько часов назад, когда обнаружил зацепившуюся за рукав женскую сережку. Все, что осталось от незнакомки, встреченной в садах. Почему она оставила меня? До какого-то момента все было хорошо – она улыбалась мне, флиртовала, отвечала на поцелуи, и даже чувство пережитой опасности от встречи с безликими – сблизило нас, как бывает только между двумя спасенными от одной беды.
И вдруг – как холодом от нее повеяло. Ее поцелуй был горьким, отчетливо-прощальным. Сейчас я отчаянно жалел, что не сорвал с нее маску, наплевав на правила приличия. Вместо этого я позволил ей уйти.
Есть ли шанс, что Эззелину известны имена гостей? Едва я подумал это, как сразу почувствовал, насколько нелепо это предположение. И все же… все же… Боги, не слишком ли много вопросов у меня накопилось к этому неуловимому безликому? Тем не менее… хотя бы на часть из них хотелось бы узнать ответы.

Я выбрался из постели и, накинув тяжелый халат, уселся писать письмо.
Мой дорогой друг.
Ага друг. Конечно. Еще напиши – брат, - пробормотал я сам себе.
Зачеркнул. Взял другой лист.
Уважаемый господин Э. Сенза Вольто!
Достаточно напыщенно?
К моему великому огорчению, не имел удовольствия встретить вас на празднике в садах,
И впрямь, жаль
дабы выразить мою радость в связи со счастливым событием в Вашей семье. Не теряю надежды исправить это упущение и прошу оказать мне честь, приняв приглашение завтра на ужин в дом Понирос. Буду рад видеть Вас – одного
Лучше бы одного, конечно
или с любым количеством спутников по Вашему усмотрению.

Перечитал написанное. Скривился. Но нет никакой гарантии, что письмо прочитает именно Эззелин, поэтому уровень чопорности и пафоса был максимальным. Безликим должно понравиться.
Я запечатал письмо и отправился на поиски Лорены.
Мое впечатление не было обманчивым – в доме действительно было на редкость тихо. И пусто. Куда все провалились?

Где-то далеко раздался смех. И низкий мужской голос. И снова смех.
Я покинул столовую, и, пройдя через анфиладу комнат, вышел в хозяйственную часть дома. Голоса становились громче.
Небольшой коридор, поворот – и я оказался в огромной кухне.
Даже не припомню, когда был здесь в последний раз. Наверное, никогда.
Гладкий каменный пол щедро заливал льющийся через распахнутые окна солнечный свет. Центральное место в кухне занимал огромный дубовый стол, выщербленный и поцарапанный от многолетнего использования. Вдоль стен теснились деревянные буфеты с корзинками, глиняной и медной посудой и кухонной утварью. Два больших очага не горели, а на маленькой жаровне Лорена ловко пекла оладьи, попутно объясняя Варраве, где лежит мазь от ожогов – в случае надобности, которая непременно наступит, если он и дальше будет таскать у нее из-под руки горячие кругляши. На углу стола примостилась с чашкой чая госпожа эр-Риах. И все они смеялись рассказу брата о том, как на корабле кок однажды приготовил оладьи из рыбной муки.

- Какая. Милая. Картина. – я привалился к дверному косяку, скрестив на груди руки.
- Ой! – смех резко оборвался. – Господин Орвик, вы уже встали? – Лорена нервно взглянула на бронзовый колокольчик на стене.
- И даже давно, - подтвердил я. – Где вся прислуга?
- Вы же сами вчера отпустили всех на праздник в город и разрешили не являться сегодня до полудня…
- Иногда меня посещают не самые лучшие идеи.
- Сейчас принесу вам завтрак в столовую и…
Перед глазами встала огромная пустая зала, ровные спинки обитый бархатом стульев вдоль длинного стола, за которым вполне могло уместиться несколько десятков гостей…
- Я позавтракаю здесь.
- В кухне?! – Варрава и Лорена спросили в унисон.
- А что такого? – громыхнул отодвигаемый стул. – Доброе утро, госпожа Домина.
- Но прежде никогда…
- Захотелось, - оборвал я возражения.

Передо мной возникла тарелка с оладьями и чашка кофе. Хвала богам, меня все же сегодня будут кормить!
Рядом уселся посерьезневший Варрава.
- Рад, что ты благополучно вернулся. Как прошло празднование?
- Безликих было много, но нужного мне я не нашел. Так что деловую часть моего визита можно считать проваленной. Лорена, в моей спальне лежит письмо, которое нужно отправить в «Черный вереск». Если ответ будет положительным, то завтра у нас будут гости. Нужно начать подготовку сейчас же.
- Да, господин, - она погасила жаровню и выскочила из кухни.
Варрава добросовестно проводил ее глазами и снова повернулся ко мне.
- Мне обязательно присутствовать?
- А что, у тебя срочные дела? – поинтересовался я, отпивая обжигающе-горький напиток.
- Да не то что бы… - брат замялся. – Просто ты же знаешь, как я «люблю» безликих! К тому же, они обожают церемонии, а я вряд ли смогу поддерживать вежливую беседу, смирно сидеть на стуле, кивать, улыбаться, пить шампанское, от которого щекочет в носу… ковырять крошечной ложечкой какой-нибудь воздушный десерт!
- Не любишь сладкое? – невинно спросил я.
Домиинара приглушенно хмыкнула, скрывая смешок.
- Не люблю, - буркнул Варрава.
- Ладно, уговорил. Если спросят, скажу, что у тебя срочные дела на корабле.
- Спасибо. – Его настроение вновь стремительно улучшалось. - Ну ты расскажешь – нашел себе, - он подмигнул, - спутницу в садах, а?
- Представь себе, нашел.
- И как? Близко познакомился?
- Не так близко, как мне бы хотелось.
Варрава состроил торжественно-скорбное лицо.
- Брат, - проникновенно сообщил он, положа руку мне на плечо, - ты стареешь! Эй! – тычок в бок заставил его поморщиться.

Пора переключить его активное внимание на что-нибудь другое.
- Госпожа Домина, - обратился я к девушке. – А как вы провели вчерашний праздник?
Она вдруг закашлялась и поставила чашку на стол.
- Простите. Я… была в городе, посетила несколько лавок, купила всякую мелочь, прогулялась по площади… потом возвратилась на виллу, как вы велели. Легла спать пораньше. Вот и все.
- Я рад, что… - чуть было не сказал «все обошлось», но вовремя исправился, - вы приобщились в празднованию.
Домина кивнула, улыбаясь. Я улыбался. Варрава тоже улыбался, скрестив руки на груди и склонив голову набок. Сколько его знаю – он всегда так делал, когда кто-то лгал в его присутствии.

»» 14.04.14 13:50 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Вот нет больше их, сплетенных, связанных воедино,
Нет больше всех этих «я-тебя-чувствую-через-кожу».
Как будто ничего не происходило,
Остыло и не тревожит.

Есть какая-то грань, за которой все это кажется неуместным:
«будьте любезны, сделайте одолженье».
А потом кто-то первым выходит из-под ареста,
Досрочно освобожденный от продолженья. (с)

Любопытное обстоятельство. Казалось бы, чем могут отличаться женские пальчики. Но ее прикосновения ощущались абсолютно иначе, нежели невесомые касания хотя бы одной из служанок. Марта, чего уж далеко ходить за примером, делала все, что ей приказано из страха не угодить, чем-то рассердить, впасть в немилость у своего господина. Оттого и прикосновения ее были робкими и едва ощутимыми.
Руки той, что сидела сейчас позади меня, я чувствовал всей спиной. Она касалась нежно, словно пытаясь залечить то, что сделала недавно, но в ее прикосновениях я не ощущал дрожи или страха. Майя ловко наносила мазь на порезы. Кровоточить раны давно перестали и благодаря ускоренной регенерации, многие из порезов уже начали рубцеваться и затягиваться. Она гладила пальцами каждый, пробегая подушечками по запекшейся корке ран, стараясь втереть мазь тщательно, но не причинить дополнительной боли.
Пальцами глажу ее под коленкой, отвлекая себя от мыслей о спине. Почему я держу ее как рабыню на привязи? Она права в том, что свободна. Но и я прав в том, что не хочу отпускать.
Губами касается слева под лопаткой, скользнув языком. Секунда, чтобы принять это за ласку и болью отозваться в ране. Острый шип достает губами, ловко зацепив его язычком. Оборачиваюсь резче, чем следовало бы . Моя кровь на ее губах. Стереть пальцем? Оставить? Мозг уже прокручивает варианты того, что хочется с ней сделать на этой кровати. С ней, такой беззащитной и уязвимой в собственной силе.
Сжимаю ее в объятиях, впиваясь в губы жадным поцелуем. Я слизываю собственную кровь, но прокусываю губу, пробуя на вкус ее. Сладкая. Ее непокорность и ужасный задиристый характер вызывают непреодолимое желание укротить, подчинить, заставить быть послушной. Но разве тогда она не станет одной из тех десятков, сотен, что сменяют друг друга в нижних комнатах? Разве тогда не сотрется ее лицо и имя из памяти? Разве я хотел бы этого?
- Нет, - когда ладонь моя, рванув простынь из пальцев, накрывает, сжимает грудь. - Нет, пожалуйста, нет, - ее голос, словно сквозь толщу воды пробирается к сознанию.
- Почему нет? – задаю вопрос, смотря глаза в глаза. Я не понимаю. Ведь чувствую, что хочет. Чувствую, как горит, как сама того не замечая податливо льнет к рукам.
Малышка решает поговорить о правильности поступков. А у меня в груди предательски сворачивается клубок сомнений. Жалеет? О том, что было, жалеет? Неправильно?
- Так хочется, - шепот в губы, - Свернуть тебе шейку. Я жалею о времени, когда ты могла ответить только "все".
- А ты можешь быть с кем-то только, когда все по твоей воле?!
- Я не понимаю, - рывком к ней, нависнув над спрятавшейся под простыней девочкой, - зачем пытаться сейчас решать что правильно, а что нет, когда я чувствую запах твоего возбуждения, - рычу. Пугаю ее. Плевать.
Вжимается в спинку кровати. Могу поспорить ,что резная вязь узоров отпечатается на нежной коже. Рука скользит верх по бедру, скатывая простынь, которую она так крепко прижимает к груди. Ловлю на себе ее ошалевший взгляд. Рывком раздвигаю ее ноги, накрыв ладонью между. Горячая, влажная. Скользнуть внутрь пальцами абсолютно без усилий и словить всхлип, сорвавшийся с плотно сжатых губ:
- Чувствуешь? – поворачиваю пальцы, толкаясь глубже, - все еще будешь врать, что не хочешь? Или ты не хозяйка собственному телу? – убираю руку быстро. Ее хочется помучить, наказать за бессмысленную и глупую игру, но я не уверен, что смогу удержаться.
Я всегда брал то, что мне хочется. Иначе я просто не умел. Но сейчас, я старался остановиться, сдержать то, что так тянется к ней в прямом и переносном смыслах. Почему?
Ответ прост: я не хотел, чтобы потом она ненавидела меня сильнее, чем уже ненавидит.
- Хозяин, к вам пришли, - Марта застывает в дверях, не решаясь пройти дальше.
- Кто тебе разрешал заходить?! – моментально нахожу ту, на которую можно направить свой гнев, но девушка ни в чем не виновата, поэтому добавляю мягче. - Кто пришел, милая?
- Один из торговцев с Царя, спрашивает.
- Отлично. Встречу его со своей новой рабыней, правда, милая? – облизываю пальцы, которые только что были в ней.
- Ты права не имеешь, тебе придется отпустить меня!
Второй рукой крепче сжимаю горло, дернув девочку вверх:
- Скажешь хоть слово, и останешься ей навсегда.
Она пытается что-то возразить. Нет, не словами, но ее взгляд, сулящий мне гореть на погребальном костре и порывистость жестов объясняют многое.
- Майя, прояви благоразумие, - сам не понимаю, зачем уговариваю ее, хотя мог бы просто заставить силой. Некое подобие развлечения. Смогу или не смогу подчинить ее, не причиняя боли.
- Я хочу одеться, - произносит медленно и спокойно, отделяя каждое слово, - и сними уже наконец эту железку. – Или ты потянешь меня в гостиную на кровати, - хмыкает собственной остроумной колкости и старается не отводить взгляда, от пляшучей ярости в моих глазах.
- Надо будет – потащу, - наклоняюсь, понижая голос до шепота, - голую, на цепи, хоть через всю рыночную площадь.
- Замечательно, - парирует, огрызнувшись, - надеюсь этому с поломанной рукой и прочим твоим слугам понравится представление.
Ее слова немного отрезвляют, и я понимаю, что в данной ситуации все же выиграла она:
- Марта, - не оборачиваясь обращаюсь к девушке за спиной, - отведи ее в купальню и пусть выберет любое понравившееся ей платье.
- Да, господин.
- А если вздумает делать глупости, - смотрю глаза в глаза темноволосому наказанию дома моего, - то объясни ей, что отсюда живым никто не сбегал без моей на то воли.
Встав с кровати, забираю рубаху и бросаю пленнице ключ от наручника.
- Приведи ее в гостиную, как справитесь, а я пойду встречу гостя. – оборачиваюсь в дверях, замечая, что ключ она еще не схватила, а провожает меня полным презрения взглядом, - не делай глупостей, маленькая. Я не люблю играть не по моим правилам.

»» 09.04.14 19:58 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир

В танго не бывает ошибок. Не то что в жизни. Это очень просто, поэтому танго — такой замечательный танец. Ошибаешься — сделай вид, что так и надо, и танцуй дальше.
К-ф "Запах Женщины"

Майя. Он всего лишь назвал мое имя. Всего лишь старается убедить, подчинить, согнуть под себя, как может. Но не причиняя боль. Почему?
Почему от слов его сходят с ума все мысли. Почему сражаться с ним все равно, что убивать себя. Почему так саднит и тянуще ноет между ног, где были его пальцы. Почему как только он выходит из комнаты, я в отчаянии падаю лицом на подушки и беспомощно поминаю всех богов миров. Он отдал мне ключ. Прекрасно. Теперь я вольна уйти. Хотя бы из этой комнаты. Но осталась ли воля, чтобы уйти от него?
Марта, послушная его приказу, берет меня под локоть.
- Хозяин ждать не любит, лучше поторопиться, - убеждает девушка.
Твой хозяин. Он не хозяин мне, - так и тянет сказать ей, но при чем там она?
Нужен вдох, просто взять себя в руки. И не зажмуриваться сильнее от того, как сводит живот от пальцев его внутри. Выкинуть это из головы.
Отпираю замок браслета, под взглядом Марты сжимаю ключ в кулаке, мне никто не велел его отдавать. Девочка только хмыкает и жестом показывает куда идти.

В купальне множество девушек. Они переговариваются и смеются. Так много. Зачем ему я? Еще одна игрушка, чуть менее послушная, чем все остальные.
Марта подает руку, помогая присесть на ступенечку. Вода слишком горячая, заставляет дернуться и крепче сжать зубы.
- Прости, - девочка, видимо, и правда, не нарочно.
- Ничего, - обнимаю себя руками, понимая, что вот теперь меня начинает трясти.
Она замечает. Теплые маленькие ладошки ложатся мне на плечи.
- Хозяин добрый. Не бойся так, - простодушно убеждает.
- Он мне не хозяин!! - крик распугивает девчонок, сидящих рядом.
Закрываю лицо ладонями, провожу по короткому ежику мокрых волос. Что они со мной сделали...

Марта провожает в свою комнату, в отличие от других девочек у нее отдельная. Заслужила. Усмешка кривит губы, стираю ее тут же. Разве мы не равны? Она просто лучше понимает свою судьбу.
- Хозяин разрешил тебе выбрать любое. На застеленный матрас на полу падают одна за другой тонкие туники из невесомой ткани - алые, светлые, черные, оттенка бирюзы.
Рука касается тканей и пальцы тонут в них. Подавляю желание прижать к лицу. Дорогой шелк и совсем простая прозрачная сетка. Цвета - так много.
- Он дарит тебе все это?
- Хозяин щедр, - девочка пожимает плечами, перебирая расчески у маленького столика с крохотным зеркалом. Воспоминание шкребется на грани сознания. Резной и украшенный инкрустациями секретер моей матери - вот, на что похоже.
- Выбери пока, я сейчас вернусь, - предупреждает девочка.
Осторожно встаю, придерживая полотенце запахнутым на груди.
Дерево столика, костяная расческа, стеклянный флакончик с крепко вбитой пробкой - сберечь аромат цветка. Пальцы замирают на круглой деревянной коробочке. Такая была у мамы. Совершенно точно, именно такая. Повернув снимаю крышку и подношу к лицу, зажмурившись. Масло. Забытый аромат сладости - им умащивали мамины волосы после купания.
Резкий окрик застает врасплох, вздрогнув роняю коробочку из рук, драгоценное масло расплескивается, забрызгав ноги.
Марта за спиной у однорукого раба замирает широко раскрыв глаза от ужаса. В них тут же появляются слезы.
- Я не хотела, - когда мужчина делает шаг ко мне. - Я правда не хотела! Я отплачу! - сколько же мне придется работать, чтобы выплатить цену.
- О конечно ты возместишь, девчонка, - удар по лицу сбивает с ног. Марта вскрикивает, зажав рот ладонью. Я накрываю ладонью горящую щеку.
- Косма! Гореть тебе в бездне! - его окрик, почему его голос кажется сейчас спасением. - Ты что не можешь усмирить девчонок, чтобы я в зале не слышал.., - он осекается, увидев меня на полу. - Что она сделала?
- Масло хотела украсть, Хозяин, - согнувшись перед тигром, елейно отвечает однорукий раб.
- Не правда!!
- Замолчи, девка! - цыкает он на меня.
Я же смотрю только на того, чье лицо темнеет от слов раба. Хочет наказать, и знает, что не меня. Но может ли?

- Одень ее и приведи в гостиную, - он едва цедит слова. - И клянусь Санвой, Косма, возьмешься так воспитывать еще раз, с одной рукой останешься навечно.

Уже не страшно!
Я забиваю на рамки приличия.
Кто-то, может, отыщет
между нами отличия.
Я готова шокировать,
готова драться —
я становлюсь тождественной себе.
Уже не больно!
Я отковыриваю со свежих ран
коросту,
иллюзии — в хлам!
Сердце стучит как глухой барабан,
вторя ушным перепонкам.


Подол светлой туники постоянно хочется одернуть, они говорят с торговцем на наречии мне неизвестном. Тигр часто смеется, совсем не обращая внимание ни на меня, ни на Марту.
Нет, с вниманием я погорячилась, он хлопает по колену, посмотрев на меня, показывая, чтобы подошла. В ответ получает взгляд, которого заслуживает, и только довольно ухмыляется.
Провальная попытка сесть перекинув обе ноги, он разводит коленом бедра, притянув к себе спиной и по-хозяйски обняв за живот.
Спокойно продолжает общение, его гость даже не обращает на это внимание. Для тигра, кажется, тоже ничего не изменилось. Только я сгораю от близости его тела?
Сжимаю пальцами подол туники, стараясь успокоиться и сидеть неподвижно. Смешок мне на ухо свидетельством того, что он знает, понимает все.
На ум приходит отличное ругательство из речи Джеса.
Сцепив зубы, нарочно прижимаюсь ближе, Тигр запинается на полуслове, но как ни в чем ни бывало продолжает разговор.

Вскоре гость уходит, усадив меня на кресло, тигр провожает его до дверей. Как же плавятся мысли. Не сразу замечаю, что он вернулся, вскакиваю убрать посуду.
- Иди сюда, - он говорит спокойно, не сводя глаз. Слишком спокойно. Поднимаюсь, как он и велел, делаю пару шагов к нему. - Ближе, - крохотный шаг к нему. Дергает на себя. Рука под подол платья, задыхаюсь от мысли, что он сейчас почувствует. Накрывает ладонью. - Влажная, - его глаза совсем темные. - Хорошо, - отпускает тут же. - Скажи Марте, чтобы заварила кофе, и принеси.
- Кофе, - повторяю по складам, чтобы не ошибиться, я слышала о напитке из зерен от торговцев Амира, но хорошо обжаренные зерна слишком дорогие, чтобы мы могли купить их.

Он позволяет сесть не рядом, а на циновку на полу рядом с маленьким столиком. Подаю ему крохотную чашечку с густым темным напитком. Запах...пахнет шоколадом, но горько. Похоже на него. В чем-то.
- Отпей, - протягивает чашечку, поддержав обжигающее донышко своей ладонью. Недоумение от мысли, почему бы не отдать мне чашку, и следом понимание: ему нравится так. Послушно наклоняю голову, вдыхаю прежде чем отпить, когда он осторожно наклоняет чашечку. Тут же кривлюсь. Горько.
Он смеется.
- Тебе нужен кофе слаще.
Ставит чашку на столик, ладонь уже привычно обнимает затылок, потянув к себе. И я так же привычно тут же забываю, как мне дышать.
Хмурится, сжав пальцы, сильнее надавив на затылок.
- Почему дрожишь? - накрывая губы своими, прикусывая и отпуская, чтобы могла вздохнуть. - Хочешь же, почему дрожишь?
- Боюсь, - сдаваясь и выдыхая, наконец, свободно. - Боюсь тебя.
Ласкает носом по щеке и за ухо.
- Боишься? - гладит пальцами забравшись между ног.
И тут же обнимает за поясницу подавляя мелкую дрожь во всем теле.
- Слишком сильно, - признание, в ответ на которое глаза его совсем закрывает тьмой.

В темноте его спальни, после я, наконец, задаю вопросы, ответы на которые слишком важны, чтобы откладывать еще.
- Сегодня ты сказал "на глазах у Безликого". Нас видели тогда?
- Да, - плечи тигра напрягаются под моими пальцами.
- Тот, кто привел меня?
- Да.
- Он твой друг?
- Насколько может быть Безликий.
- Он знает, где ты живешь?
- Да, - сжимает в руках до боли.
- Ты же знаешь, что мне надо бежать?
Ответом тишина.
И новая пытка касанием губ, касанием пальцев, горячкой мыслей и дыханием вразнобой, пока его губы вслепую находят мои.

Пальцы Тигра рисуют узор на спине. Не в силах выдержать пытку, сгибаюсь, лбом уперевшись в подушку.
- Тихо, девочка, тихо, - он знает. Его слова утешением мне. Знает, как плохо от мысли, что от этого надо уйти. От него.
Притягивает к себе лицом к лицу.
- Через три дня я уезжаю в Амир, - глядя в глаза, пока играет мелодию на клавишах флейты вдоль моих позвонков.
Я же только кусаю губы, не способная не смотреть. Запоминать касанием пальцев - высеченные скулы, твердость подбородка, горечь и нежность губ.

- Я могу забрать это платье?
- Да.
- Я верну.
- Мне не нужно это.

- Ты можешь поехать туда со мной. Моей.
- Твоей рабыней? - с губ срывается смешок.
- Нет, Майя, - в голосе мужчины за моей спиной сдерживаемое напряжение. Хочет ударить? Снова? - Моей.
Оборачиваюсь к нему, так и оставшись у порога с прижатым к груди платьем в руках.
- Но я тебя отмечу, - он сумасшедший. И у меня от него подкашиваются ноги. - Как свою.
Его пальцы, рисующие узор на пояснице - так?

Я бежала из его дома. Так не бегут от погони. Так убегают от судьбы.


»» 12.04.14 20:44 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир

Домиинара, а врать совсем не хорошо.

Но тем не менее, я смотрела в глаза сэра Орвика и улыбалась.
После того, как солгала.
Вернее, не сказала всей правды, ну и... покривила душой насчет времени своего возвращения, хотя все в этом мире относительно. По сравнению с господином Пониросом я действительно возвратилась рано...
Будем считать, что почти не наврала.
Создавшаяся ситуация начала напоминать мне игру "Кто дольше выдержит паузу". Все молчали и улыбались. Я решила проиграть, потому что... потому что находиться в обществе сэра Орвика было трудно. Все время хотелось отвести глаза.
Я не заметила его появления на кухне, да и не ожидала, что он может здесь появиться. Мне было приятно просто сидеть за столом, видеть, как льется солнечный свет из окон, пить чай и смеяться над рассказами Варравы. Утро было настолько уютным и радостным, что я почти забыла о Садах и бессонной ночи.
Но тут послышался голос. И дыхание перехватило. И чашка замерла в руках. Медленно повернула голову.

Ничего не произошло. Просто утро. И ты, Домиинара, как ни в чем ни бывало, пьешь чай.

Поднесла чашку к губам, заставив себя сделать глоток.

Все в порядке. Он не знает. И не узнает.

А глаза уже сами подмечали все: легкую щетину на щеках, чуть прищуренный взгляд, из-за того что солнце светило прямо в глаза, руки.... которые вчера прижимали меня к себе... я не могла до конца расслабиться. Разговор неминуемо коснулся праздника и вот... пришлось солгать. Чуть-чуть. И продолжать этот разговор не хотелось. Я знала, что чем больше врешь, тем больше потом запутываешься в собственной лжи, поэтому всегда лучше и надежней говорить правду. А если есть причина не говорить ее, тогда стоит избежать разговора, что я и собиралась сделать.
-Прошу прощения, - встала из-за стола,- но мне пора на тренировку. Праздники закончились, я не хочу подвести ваши ожидания.
Покидая кухню чувствовала, как две пары глаз буквально прожигают мою спину.
Вздохнула свободно лишь тогда, когда оказалась в своей комнате.
Мне действительно было пора на тренировку. Я пришла лишь за тем, чтобы забрать шляпу и меч, но на мгновенье остановилась около стола, на котором рядом с детской лошадкой лежала сережка. Я не стала убирать ее в сундук вместе с остальными вещами. Украшение было настолько маленьким, что просто побоялась - затеряется, а потом как-нибудь неосторожно выну нужную вещь, и жемчужина, зацепившись, выпадет из сундука, а я и не замечу.
Немного поколебавшись, взяла в руки сережку.

Даже не верится, что все это не приснилось. Конечно, вторую я теперь не найду, но можно обратиться к ювелиру и попросить его переделать украшение в кулон, а потом повесить на цепочку. Жемчужина совсем небольшая, она не привлечет ничье внимание. И будет воспоминанием об одном из самых необыкновенных дней в моей жизни.

Я положила украшение обратно на стол и вышла из комнаты. В коридоре встретилась Лори, которая раздавала указания служанкам - дом готовился к приему высоких гостей. Ее руки держали стопку чистых отутюженных сорочек.
-Госпожа, ваша одежда, - сказала она, заметив меня. - Я оставлю у вас в комнате.
-Спасибо, Лори.
На улице было уже достаточно жарко. Я надела шляпу, головной убор оберегал голову от солнечных лучей, а широкие поля создавали тень и позволяли, не напрягая глаз, видеть. Без был в конюшне и выглядел неважно. А судя по тому, что последние дни он провел, бегая на свидание, я решила, что сердце моего раба разбито рыжеволосой девушкой.

Похоже, для нашей маленькой команды праздник прошел не бесследно.

-Седлай Агату, Без, и еще того коня, что брал накануне. Сопровождать меня будешь.


***
День клонился к вечеру, я сидела на траве под раскидистым деревом, что росло у самого края тренировочной площадки и ждала Беза, на обнаженную спину которого Марк выливал ведро воды.
Они сегодня хорошо потрудились, оба.
Обучение Марка я решила начать с короткого меча - гладиуса, основного оружия гладиаторов. Показала два типа ударов: колющие и режущие, рассказала, как правильно надо эти удары наносить, а отрабатывал он их в паре с Безом.
Честно говоря, я не слишком нуждалась в рабе для упражнений, но очень уж любопытно было посмотреть, насколько хорошо он владеет оружием. Чем больше я общалась с Безом, тем больше понимала, как он непрост.

Да ты очень неплохо держишь клинок в руках, красавчик, и готова поспорить, он не раз спасал тебе жизнь. Привык к свободе, разбираешься в украшениях, владеешь оружием... Кто же ты, Без?

Вторая причина, из-за которой я вывела раба на песок, заключалась в том, что мне не нравилось кислое выражение на его лице. Когда человек занят делом, он не может грустить. А Марк, хотя еще и юнец, все-таки не давал Безу расслабиться, и тому все время приходилось следить за клинком мальчишки, чтобы вовремя уйти от удара.

Вот так-то лучше.

Что касается Марка, с завтрашнего дня я собиралась дать ему упражнения, которые позволят укрепить кисть руки, это было необходимо. И еще мне не понравился его меч, он требовал балансировки. Мне бы хотелось немного его утяжелить.
В любом случае, мальчики потрудились на славу. Закончить день я решила метанием кинжалов в набитое соломой чучело. С меткостью у Марка было не очень, но в первую очередь из-за отсутствия техники.

Ну что же, я научу тебя и этому.

Наконец, Без закончил с водными процедурами и подошел ко мне. Пора возвращаться, но очень не хотелось.
Утренняя встреча с господином Пониросом взволновала - слишком свежи были воспоминания минувшего вечера, требовалось время, чтобы все вновь встало на свои места. И я хотела провести это время, не сталкиваясь с ним в переходах и на лестнице. Мне необходимо было возвратить утраченное спокойствие и забыть о его теплых губах... Встряхнула головой.

Хватит!

Без протянул руку, и я поднялась.
-Знаешь, я делала ставки на Арене и немного выиграла. Предлагаю вместе поужинать. Отведи в какое-нибудь по-настоящему хорошее место. Ведь ты же знаешь такие места, правда?

»» 23.04.14 16:01 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир

Я жду этот нежный удар и не боюсь, я не боюсь.
Достанется ей щедрый дар - на шее - нить кровавых бус.
Холодного лезвия след, как отсвет розовой зари.
Кораллово-алый браслет ей на прощание подари.


Она болтает босой ногой сидя на подоконнике, достаточно прозрачно намекая что кроме свадебного плаща и маски на ней нет одежды, волчком крутится клинок, подаренный Магистром времени, разбрасывая сотни ярких искр по комнате.
Она замирает видя супруга в дверном проеме, в эмоциях скользит интерес, желание, возбуждение. Ее рука тянется к маске, но он отрицательно качает головой, короткое «Не сегодня»
Она легким касанием дергает за веревочку плаща оставляя его на окне и нагая распустив по плечам волосы, мягкой кошачьей походкой идет к нему. Он замирает, любуется ли?
Она гладит его по груди распахивая рубашку, хватаясь за пояс брюк ведет к кровати, он не сопротивляется, ему нравится власть в ее движениях, толкнув его на кровать снимает маску мужчины, попытка возразить провалена. Она кладет лезвие клинка на его губы,
- Нельзя – шепчет тихо из-под метала маски, - мужу придется выучить новое слово. Оно тебе не понравиться.
Она переносит кинжал к горлу, сталкиваясь с закипающей в зелени глаз злостью, он никому не разрешал угрожать ему даже в шутку, но она хочет стать исключением, острие скользит вниз к ключице запирая на впадине.
Она чувствует…. - что он на грани.
Она знает… на что он способен в порыве злости, но…
…ей поздно отступать.
- Доверие. – она проводит смертельно опасным клинком по своей руке, создавая кроваво алый браслет. – Эззелин ты должен мне доверять.
Короткое движение и на его груди рана, их кровь смешивается, смешивается его злость и возбуждение, заставляя тело мелко дрожать, он хватает кисть держащую кинжал, перекидывая ее через себя, маска с трудом удерживается на ее лице.
- Я доверяю семье,- он нависает над ней, разрешая касаться лицо, - хочешь большего, заслужи…

"Черный Вереск" ближе к обеду

Что-то влажное касалось моего лица с удивительной настойчивостью, это были не прикосновения супруги, ушедшей еще в рассветных сумерках, это вообще мало походило по прикосновение человека, да и эмоций его я не видел. Открыв глаза сталкиваюсь с весьма довольной кошачьей мордой. Зеленые глаза в окружении черной шерсти, чувство полного владения ситуацией, удивительно как животное походит на своего хозяина.
-Мрак, иди вон, чудовище, мне не чем дышать - попытка столкнуть с груди кота отдает болью в груди, протест в виде вогнанных в кожу когтей, один из которых попадает в оставленный женой подарок. – Мрак, иди к хозяйке я не хочу вонять кошкой, хватит того что спал до обеда.
-А чего ты хочешь? – тихий голос, с перекатами урчащей интонации, животное облизываясь шевелит усами.
- Хочу торт из шоколада с вишнями и засахаренной малиной, черную травяную настойку….
-Это, попахивает одной опасной болезнью – кот переступает с лапки на лапку, урча начинает лизать мне щеку, шершавый язык щекочет заставляя морщиться.
- Да, безумием. Разговоры с котом, да уж, не поношу маски с золотом, - закончив с умыванием щеки хозяина, животное перекинулось на подбородок и губы – фу, фу, фу Мрак, иди вон.
Кот, которого наконец-то мне удалось схватить за жирные бока, тяжело приземляется на лапы, фыркнув в сторону двери гордо прошествовав к окну, удаляется с чувством победителя завалив какой-то цветок.
-Про настойку и торт, Вы это серьезно? – прислужник подходит ближе, уже не мало лет он является моим доверенным, моими руками и глазами, на вилле и за ее пределами, рабы боятся его и сторонясь обходят, переживая что он может сболтнуть лишнее хозяину. Зря, ведь умение держать язык за зубами здорово продлевало его жизнь. Шелк рубашки ложится на плечи, сегодня не зелень, а кристальная белизна, он аккуратно застегивает пуговицы на манжетах и груди, удивительно откуда столько терпения в борьбе с этими мелкими блошками.
- Конечно, я хочу отметить свадьбу как следует, а не по закону.
- Господин, не верю, - он ставит передо мной сапоги и вручает в руки черные брюки. – Хотя заявку на торт передам Амаре, она будет рада.
- Не сомневаюсь.
- Госпожа Элинор пьет кофе, на веранде, у нее удивительно хорошее настроение. – бросает служка мне в спину. Хорошее настроение, по буквам смакуя это слово, словно растягивая удовольствие, вспоминаю какая она в такие моменты. Память рисует давно забытое, улыбчивое лицо, с невероятной, живой мимикой, смешливые чертики в зеленых глазах и ямочки на покрытых румянцем щеках, она смеялась, не часто, но так искренне и заливисто, что заражала смехом всех окружающих. Даже суровый Эрнесто улыбался в такие моменты. Я нашел ее быстро и не одну, компанию за чаем ей составил мой учитель, переговариваясь они о чем-то шутили, из них вышла бы неплохая семья. Настоящая как это принято в мире людей, возможно и дети бы вышли по лучше, такие как Лу или Сандро, красивые без дефектов. Мать, что-то писала пером на гербовой бумаге.
- Добрый день, - легко поцеловав ее щеку и проведя рукой по спине усаживаюсь на свободный стул, практически мгновенно перед глазами появляется чашка из тонкого фарфора и кусок дынного пирога. – Радостные новости?
-Скорее забавные, - мать улыбается протягивая мне листок – тебе письмо.
- Даже не удивлён, что вы его прочитали, - глаза бегают по строчкам, изучая приглашение. Да, добрый друг тебе еще нужно поучиться вести переписку с нашей семьей, ошибок насажал ты знатно.
- Мы даже на него ответили, - рассмеявшись Элинор передвигает мне второй листок, на котором витиеватым почерком матери, красуется ответ.
«Мира и процветания дому Понирос!
Мое любимое безликое начало, обратится ко всем и будто не к одному.
Ваше приглашение, скрасило будничность утра, после празднества,
Конечно более «будничным» настроение у семьи бывает только перед садами.
мы с радостью принимаем его, дабы провести вечер приятной компанией и поскольку Вы решили обезличить еще более наше семейство.
Орвик, Орвик если бы не благосклонность нашей ветви за твое Э. можно было здорово влипнуть.
То дабы избежать ненужных споров среди господ Э. Сенза Вольто, проживающих в поместье «Черный Вереск», мы решили явиться все в сопровождении супруг. Да прибудут с вами предки.»
Как итог витая подпись матери, на секунду восстанавливая события в памяти, я представляю шок товарища, я рассказывал о своем отце и деде, но не говорил, что они мертвы, ведь для всех мы вечные, плюс супруги, а это как минимум пятеро безликих за одним столом, ему придется долго тренироваться в красноречии.
- Матушка, как можно быть такой жестокой, – серебро ложки погружается в мякоть пирога отламывая кусочек, сладость дыни растекается во рту, - он написал подобное от неопытности.
- Если бы не, то особое положение, на которое мы возвели дом Понирос - улыбается Витторио отражая улыбку женщины.
- То сейчас бы дымились крыши поместья Орвика, как будет дымиться его разум через пол часа. - заканчиваю я фразу, отравив в рот очередной кусок пирога.
-Верно, так что? – они похожи на подростков, в нетерпении, видимо травля прошла в пустую.
- Хорошо отправим так, только, листок – слуга кладет чистый лист на стол, а мать перо в протянутую руку – один я туда не поеду.
«Милая, Маргарита. Организатор игр, приглашает провести вечер за ужином в его поместье. Я был бы рад, видеть в вас свою спутницу на это мероприятие. Встретимся у главных ворот, я буду в черном. Эззелин.
P/S Это прекрасный шанс, решить наш спор из первых уст» легкими движениями в углу листа рисую маску и цветок. Служка уносит оба письма.
-Как супруга? – закономерный вопрос от учителя.
- Она, необычная – рука тянется к груди где под рубашкой остался ее след, - думаю мы поладим.

»» 18.04.14 09:36 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

На всю жизнь возьмите себе привычку делать то, чего боитесь.
Если вы сделаете то, чего страшитесь, ваш страх наверняка умрёт.
© Ральф Уолдо Эмерсон

Полумрак и гулкое эхо шагов в коридоре. В конце тяжелая дверь из золоченого дерева. За ней кабинет отца, утопающий в тенях, что убегают от танцующего в камине пламени. Тихо, пожалуй, даже слишком, исключение треск поленьев, объятых огнем. Вдох – в легких аромат древесной смолы. Ищу глазами магистра. Он – фигура в маске, безликой пластине, скрывающей лицо, и широкой черной накидке с капюшоном, как не имеет привычки ходить дома. Словно не замечая, не чувствуя моего появления, смотрит на портрет Анны, будто еще не запомнил его до мельчайших штрихов и оттенков масляных красок на плотном холсте.
- Она зовет меня, - произносит отец, не оборачиваясь, слова летят в пустоту.
Комнату на миг освещает отблеск молнии, стремительным зигзагом разрывающей чернильное небо. Вслед за ней верным спутником прокатывается гром…
… Резко распахнув глаза, сажусь в постели. Дыхание неровное, сердце колотится о ребра. Медленно считаю до десяти, прислушиваюсь к шуму дождя, что капельками стучит о стекло. Грозы – частое явление для здешних мест, не сезонное, порой пугающее неизвестностью своей природы темный люд. Они так наивно верят в бестелесных богов, бьющих в громовый набат и стреляющих из лука молниеносными стрелами, что пронзают низкие тучи. Далеким от науки не поставить в укор эти страхи перед небесами, обладающими для них не меньшей святостью, чем для Выживших сила семейных уз.
Я давно уже не боюсь непогоды. Трепет в груди вызывает другое, неизбежное, неумолимо приближающееся – безумие отца и ритуал в зале Ордор-Тан-Наннум. Леонардо аналитик, мудрый старейшина, обладающий даром влиять на психику. Он нужен клану, нужен мне, слишком слабой, чтобы без помощи родителя научиться использовать свои способности. Времени остается все меньше, а магистр теней, идя на поводу у собственных опасений, обращается со мной как с ребенком, запрещая развивать свой дар. Театр абсурда.
Одеяло отброшено в сторону, на пол. На белый шелк ночной рубашки надеваю алый халат из той же ткани, наспех перевязываю лентой пояса. Выхожу из спальни в лабиринт ночных коридоров палаццо. Прохлада облизывает кожу в глубоком вырезе. Вернуться бы за накидкой из мягкого, обнимающего нежностью меха горностая, но уже сбегаю вниз по мраморной лестнице. Вперед, не останавливаясь.
У входа в библиотеку борющийся со сном и усталостью страж ожидает смены караула. Не простой раб, элита – воин теней, невидимая рука предусмотрительного магистра. Отступать в сторону не собирается. Угадать, что приказ не пропускать свинцом выжжен в мозгу, не составляет труда. Слишком хорошо знаю Леонардо. Но решительности это не поубавило ни на йоту. Я шла не для того, чтобы остановиться у двери, так и не получив желаемое.
- Отойди, - голос звенит повелительным тоном и срывается на шипение.
- Магистр запретил мне…, - пытается оправдаться, так мило по-шакальи боясь ослушаться тигра.
Стоит на миг потерять самообладание – и, вскипая в крови, ярость обрушивает лавину боли. Уж если смог уяснить, что нельзя злить тигра, то сумеет запомнить, что его дочери тоже не следует перечить. Пронзительный, ледяной взгляд сверкающих лазурью глаз – не в моих силах организовать декорации, лишь внушить муки страданий, безвыходности. Лучше наяву захлебываться водой, задыхаться, не жалеть сил в надежде, что удар кулаком о лед разобьет толстую замерзшую корку, и в легкие ворвется воздух, чем беспомощно барахтаться в вязкой иллюзии. Воин закален ранами и шрамами, готов биться за своих господ до последней капли крови, но боль укладывает его на пол у моих ног. Смиренно. Позволяя смотреть сверху вниз.
- Никогда, слышишь, никогда не стой у меня на пути.
Перешагиваю через тело, останавливаюсь лишь у двери и толкаю ее, открывая настежь. Впереди сотни полок, тысячи книг и свитков, хаос знаний со всего мира, который не мешало бы прибрать. Нужное можно искать годами. Но мне известно, куда идти, пересчитывая запыленные корешки, какую страницу найти, чтобы читая скользить пальцами по строкам. Только все остается рисунком воображения, потому что за спиной раздается голос отца.
- Маргарита, я, кажется, просил тебя, - произносит мягко, спокойно, буднично, однако эмоции танцуют, взвинчиваясь вверх. А ведь я знала, что не поймет. Только объяснять не стану, не сейчас, потом, когда смогу подкрепить свои слова результатом. Поэтому вздыхая, поворачиваюсь лицом к магистру теней. – Давай вернемся в твою комнату, - снова тихо, но настойчиво.
Азула ждет на крыльце. Предательница, хватает одного взгляда, чтобы коктейль чувств, среди которых отчетливо чувствую беспокойство, привел к выводам. Леонардо в библиотеку привела она, тем самым лишив меня книги. Не разрешая даже дотронуться до меня, выгоняю из спальни. Так безопаснее для нее самой, ибо моя злость может накрыть волной, которая никогда не коснется семьи. Азула чужая, хотя и была рядом всегда.
Заснуть уже не удается. Встречаю солнце, ярким шаром освещающее утреннее небо. Не спеша одеваюсь к завтраку, заплетаю волосы в косу с голубой лентой, подобранной в цвет платья, на несколько тонов светлее глаз. Стол сервирован на двоих. Место отца во главе стола, мое - по правую руку. Быть может, потому, что он все еще надеется передать мне свою мудрость, дальновидность и прагматичность. Он видит меня в совете, значит, я должна там быть, однако сам же не позволяет идти к этой цели. Завтрак проходит в одинокой тишине. Леонардо не выход, будто специально взращивая во мне чувство вины. Его волнение объяснимо, равно как и мое желание оправдать ожидания родителя, семьи в целом. Время до полудня провожу в одной из галерей за ненавистным мне занятием – вышиванием. Слишком скучно, монотонно однообразно, вот только держателю золотой маски куда больше нравится гладь золотой розы в моем исполнении, чем меткий выстрел из лука или зажатая в руке рапира. Скрепя сердце, магистр позволяет эти вольности, в ответ раз в несколько месяцев я радую его новым полотном, которые складируются в один сундук с вышитыми шедеврами Анны. Мне далеко до ее таланта, но отец не может быть объективен в этом вопросе.
К обеду Леонардо все же выходит и, положив передо мной письмо, садится в свое кресло, не спуская с меня глаз. Наивно полагать, что ему неизвестно содержание и не последует вопросов, после того, как прочту сама.
«Милая, Маргарита. Организатор игр, приглашает провести вечер за ужином в его поместье. Я был бы рад, видеть в вас свою спутницу на это мероприятие. Встретимся у главных ворот, я буду в черном. Эззелин.
P/S Это прекрасный шанс, решить наш спор из первых уст»
Минута. Две. Три. Второе блюдо. Он всегда умел выдержать паузу.
- Что за спор? – интересуется, конечно же.
- Ребячество, - предельно честно и емко.
- Мог бы и догадаться. Пойдешь?
- Я должна ответить отказом?
- Ты вольна поступать, как заблагорассудится.

»» 18.04.14 01:08 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________