Плененное сердце (Исторический ЛР)

Магнус способен на мужской поступок, и он обязательно это продемонстрирует

Дикий Магнус брат Кармен де Лангара? Но как? Почему в Кабрера никто не упоминал о том, что у этой женщины, любовницы ее мужа, которую Себастиан долгие годы держал подле себя, в своем родовом замке, и которая родила ему сына, был еще и брат? И почему единственный сын барона не унаследовал замок Рохо и титул своего отца? Это было странно и вызывало множественные толки. Возможно, у брата и сестры была одна мать, но разные отцы, либо Кармен и Мигель являлись кузенами либо же, и что отнюдь не исключалось, отпрыск барона Рохо нес на себе клеймо незаконнорожденности...

Весна в окрестности Вильярробледо пришла внезапно, хотя местные жители дожидались ее начала довольно давно. Вроде бы еще вчера на склонах холмов и в оврагах лежал рыхлый снег, плотно окутавший облачным покрывалом ближайшую округу, но спустя всего пару дней солнечные лучи растопили толстые снежные шапки и последние кусочки льда, открывая неровные проталины и первые зеленые росточки. К середине марта долина зацвела сочными весенними красками. Природа, пробужденная от необычайно долгой спячки, стремительно наверстывала упущенное время.

И Каталина менялась вместе с окружающей природой, расцветая подобно цветам под лучами ласкового солнца, светясь изнутри необыкновенным волшебным светом и неся в себе, казалось всю энергию жизни. Ее талия заметно располнела, груди налились, ноги к вечеру отекали, спина нещадно ныла, но от прекрасного лица веяло нежностью и умиротворением. Тело постепенно готовилось к радостям материнства и неуклонно приближалось то время, когда нежные руки обнимут кроху, прижмут к своему сердцу, а маленький ротик сомкнется у материнского соска.

И молодая женщина будто забыла все свои страхи и тревоги, всецело поглощенная иными заботами, доставляющими ей необычайную радость. Она чувствовала, как легонько шевелится внутри нее ребенок, как тихонько толкается, неустанно напоминая о себе. Тягостные мысли уступили место спокойствию и удивительной безмятежности. Она больше не хотела думать о грядущем, отныне ее заботило только настоящее. Однако время от времени мысли ее уносились вдаль, и иногда она позволяла себе помечтать. В своих туманных грезах она видела, как поверх узкой ладони, которую она часто держала на округлившемся животе, ее бережно накрывает крепкая смуглая рука, переплетая ее пальцы со своими. Она чувствует его теплое дыхание на своей щеке и ловит взгляд, полный любви и нежности... Обычно после таких волнительных моментов ребенок начинал сильнее шевелиться в чреве, ощущая материнскую взволнованность, и Каталина, роняя беззвучные слезы, мягко успокаивала свое дитя.

Все обитатели замка подмечали перемены, происходившие с их золотовласой пленницей. Даже самые отъявленные негодяи, имевшие за душой не один смертный грех, на краткий миг, позабыв о своей подлой и кровожадной сущности, стремились разнообразить ее затянувшееся пребывание в плену. Дабы немного развлечь маркизу и скрасить ее серые дни устраивались гоночные состязания между собаками, кровавые же собачьи бои были строго запрещены, а о жестоких расправах над случайными путешественниками не заходило и речи. Все до одного лихие головорезы согласились со своим предводителем, что подобные зрелища не могут положительно повлиять на женщину, вынашивающую под сердцем ребенка. А чуть погодя появились и совсем тихие шепотки, что неплохо, мол, вернуть «прекрасную маркизу» ее мужу, но, конечно же, за хороший выкуп.

День ото дня солнце грело все жарче, и Каталине разрешалось совершать недолгие пешие прогулки в тенистых аллеях заброшенного сада замка Рохо, изрядно обветшавшего за прошедшую зиму. Изредка к ней присоединялся Дикий Магнус и тогда эти неспешные прогулки превращались для Каталины в сущую пытку, ведь ей сложно было держать в себе то, что она оказалась случайной свидетельницей их спора с Кармен де Лангара. Между тем она часто ловила на себе его задумчивый взгляд, но каждый раз делала вид, что не замечает этого. Пару раз он брал ее за руку, чтобы сказать что-то, но открыться так и не смог. Сама Каталина перестала пугаться его дьявольского выражения лица и сквозившего в голосе сарказма, его зачастую грубые манеры перестали ее раздражать, и она постепенно привыкла к его своеобразному и порой вольному общению.

Однажды, когда они гуляли по запустевшим аллеям сада, между старыми ореховыми деревьями, раскидистые ветви которых, соскучившись по теплу, тянули к солнцу свои пышные кроны, она, заслышав в его тоне ироничные нотки, на этот раз не смогла затушить в себе искру извечного женского любопытства.

- Очевидно, в детстве вы недополучили ласки. Вы с матерью были близки?

Дикий Магнус неожиданно замолчал и остановился прямо перед ней, пристально вглядываясь в фиалковые очи:

- Ты удивительно наблюдательна, bonita, и прекрасно чувствуешь людей, - он глубоко вздохнул, не сводя горящего взора с приоткрытых губ. – Я никогда не знал матери. Она умерла, когда мне не было и двух лет, и я, как ты верно заметила, был обделен материнской лаской.

Каталина уловила в мутно-зеленых глазах брошенный вызов, но, как и раньше, решительно проигнорировала его.

- Это заметно. Потому что люди, у которых была крепкая любящая семья, полны доброты и сострадания, а еще они никогда..., - но Каталина запнулась на полуслове, понимая, что может сказать лишнего.

Дикий Магнус сложил руки на широкой груди, в уголках твердых губ снова заиграла усмешка:

- Что же ты остановилась, bonita? Почему не продолжаешь свою мысль, что явно не дает тебе покоя? Что ты хотела сказать? Что я слишком жесток, потому что у меня не было любящих и заботливых родителей?

Его взгляд помрачнел, глаза сверкнули опасным блеском, но Каталина за месяцы, проведенные в плену, успела привыкнуть к яростным выпадам «хозяина» замка Рохо. Она осталась стоять на месте, гордо расправив плечи и устремив немигающий взор на разбойника.

- Именно это я и хотела сказать, - кивком головы подтвердила она.

- А еще ты хочешь, чтобы я почувствовал угрызения совести по поводу своих... ээ... щекотливых делишек. Верно?

- Что было бы весьма неплохо, - как ни в чем не бывало продолжила Каталина. - Здесь, в замке нам не помешал бы священник.

Дикий Магнус запрокинул взлохмаченную голову назад и от души расхохотался. С ближайшего дерева, напуганные громким раскатистым смехом, вспорхнули несколько птиц и улетели в другой конец сада.

- Ни один священник не способен выслушать такое количество заблудших душ с их многочисленными прегрешениями и не свихнуться при том. Ему и года не хватит, чтобы это сделать, тем паче, если мы решим раскаяться все вместе. Нет такой епитимьи, которая смогла бы снять с нас все грехи.

- Путь к Богу можно найти всегда, - не сдавалась Каталина, глядя прямо в дьявольские очи. – Раскайся и ты будешь прощен.

- Я не жалею о прошлом. Я выбрал этот путь, и буду идти по нему до конца.

- Но к чему же ты придешь?

Он сузил глаза, превратив их в тонкие щели, и наклонился к ней так близко, что его горячее дыхание опалило ее ухо и защекотало шею, отчего по спине ее пробежала легкая дрожь.

- Ты не переубедишь меня в моих суждениях. Я никогда не раскаюсь в своих поступках, bonita. Это часть моей жизни, часть меня самого. Я знаю, что ты хочешь. Ты жаждешь вернуться к своему маркизу, к прежней беззаботной жизни, поэтому разными способами пытаешься играть на струнах моей пропащей души. Но спешу тебя заверить, у тебя ничего не выйдет. Я не поддамся на твои уловки. Мне прекрасно известно, что ждет меня, случись мне придти с повинной к королю. Прилюдная казнь на Пласа Майоре в Мадриде. Вот что! Меня повесят через четвертование. Хм, и меня это, знаешь ли, совсем не вдохновляет.

- Но...

- Послушай и больше не перебивай меня, Каталина. Я еще не договорил, - грозно предупредил Дикий Магнус. – Многие из моих собратьев желают, чтобы ты осталась здесь, с нами, чтобы я не переправлял тебя в Алжир, как было оговорено ранее. Признаюсь, мне это предложение по душе. Ты, будто, вдохнула новую жизнь в эти чертовы стены старой развалюхи. Мои люди привыкли к тебе. Они говорят, что ты приносишь удачу. Не знаю..., - он немного помедлил, - что-то вроде четырехлистного клевера, счастливого талисмана... Похоже на полный бред, но я уже склонен верить этому невежественному отрепью. За всю зиму к нам ни разу не захаживали гвардейцы короля, чего никогда не было до этого. Видимо, они о нас попросту забыли, занятые подавлением бунтов в Толедо и других испанских городах, что бесспорно оказалось нам на руку. К тому же, наши дела заметно улучшились. Никогда прежде фортуна не была столь благосклонна к нам, как сейчас. Торговцы и менялы вывозят из столицы целые состояния, стремясь скорее покинуть пределы Испании. Наверное, и впрямь скоро грянет война, - задумчиво продолжил разбойник, почесывая трехдневную щетину. – Но мы от этого останемся только в выигрыше. К началу лета мы пополним карманы звонкими монетами, и начнется для нас новая жизнь.

Каталина на мгновение замерла, услышав неприятные вести. Война никому еще не шла на пользу, а простые жители страдали от нее больше остальных.

- Что ты хочешь сказать, Дикий Магнус?

- Я предупреждал, чтобы ты звала меня по имени. Скажи мне это, – он схватил ее за подбородок так крепко, что она не смогла шевельнуться. – Ну, же, скажи, маленькая чертовка!

- Мигель, пожалуйста, мне больно, - взмолилась Каталина, ощущая, как мозолистые пальцы впиваются в ее нежную кожу, оставляя на ней заметные следы. – Отпусти меня, Мигель!

- Так-то лучше, bonita. Ты научишься подчиняться мне. Я научу тебя есть из моих рук...

- Как своих собак? – обронила она насмешливо.

Он озорно сверкнул глазами и отпустил ее.

- Своих собак я сурово наказываю кнутом за непослушание, тебе же пока все сходит с рук.

Она упрямо поджала губы:

- Как ты поступишь со мной и моим ребенком, когда...

- Я же сказал. Разве ты меня не слышала? Я оставлю вас здесь, рядом с собой, в этом замке, - и неожиданно Дикий Магнус разоткровенничался. - В Валенсии я начал строительство корабля. Когда к следующей весне он будет готов, а твой ребенок к тому времени подрастет, я возьму вас с собой в Новый Свет. Мы поплывем к дальним берегам, к новой жизни, bonita.

- Что?! – это никак не вязалось с тем, что он говорил раньше, и к чему склоняла его Кармен. - Зачем мы тебе нужны? – в отчаянье воскликнула Каталина, прикрывая свой живот, будто этим жестом могла защитить свое дитя. От сердца немного отлегло. Дикий Магнус не собирался переправлять ее на Черный континент. Но все же, почему ему так важно было иметь их рядом с собой? Не выгоднее ли получить за них выкуп? – Мой муж способен заплатить целое состояние, и ты сможешь построить на эти деньги не один, а два корабля, еще и останется. Подумай только, ты разбогатеешь быстрее, чем предполагал, ты...

Предводитель разбойников поднял руку, предупреждая ее остановиться:

- Достаточно, - он снова приблизился к ней, вдыхая аромат ее волос. Лукавым взглядом он скользнул по внезапно раскрасневшемуся личику и задержался на соблазнительно пухлых губах, которые давно жаждал поцеловать. – Если твой муж оказался плохим хранителем редкой жемчужины, то ни моя в том вина. Он упустил свой шанс.

- Но я не вещь, - горячо возразила Каталина. - Я вправе выбирать свою дальнейшую судьбу. Если не хочешь обращаться к хозяину Кастель Кабрерас, то позволь мне написать сестре в Мадрид. Ее муж, граф д’Альварес уважаемый человек. Он вхож в самые высшие слоя общества. Он способен дать тебе то, что ты хочешь.

- Я не привык у кого-то что-то просить, я просто беру то, что пожелаю. В данном случае я желаю тебя.

Каталина покраснела до корней волос. Подобные дерзкие речи, чересчур откровенные для ее нежных ушей, внушали ей неодолимый страх. Она чувствовала, что ее будто сковывают цепями, в груди что-то больно сжималось, и ей трудно было дышать. Она страшилась обсуждать эту тему, хотя и понимала, что оттягивает неизбежное, старательно избегая прозрачных намеков и мимолетных прикосновений. Но Дикий Магнус, казалось, не замечал ее мучительных терзаний, от которых у нее так часто болела голова, и немилосердно ныло сердце. Ему думалось, что она краснеет от смущения, поэтому он придвинулся ближе, провел костяшкой пальцев по ее щеке и хрипло зашептал:

- Позволь, я расскажу тебе, bonita, как буду ласкать твою нежную, шелковистую кожу под багровыми лучами заката, лежа на берегу лазурного океана под тропическими пальмами, а ты, изнемогая от желания и извиваясь под моими чуткими пальцами, будешь молить меня о...

У Каталины закружилась голова. В полном бессилии она заткнула уши и замотала головой. Она поняла, что ее слова не достигли цели. Он не отпустит ее. Более того, он уже откровенно заговорил о своем притязании на нее.

- Я никогда не смогу полюбить вас, - заявила она, немного успокоившись и желая прекратить ставший уже бесполезным разговор. – У меня есть муж!

- Муж не помеха, - зло рассмеялся ей в лицо предводитель разбойников. Чертовка все еще не желала подчиняться ему. Он скосил недобрый взгляд в сторону и сплюнул. – К тому же, о любви здесь никто речи не ведет.

К вечеру того же дня Каталина заметила в замке необычайное оживление. По обрывкам разговоров она поняла, что разбойники взбудоражены новостью о некоем торговце, путешествующим караваном из Памплоны в Валенсию. Из своего проверенного источника они узнали, что один богатый купец хочет перевести все свое состояние в Геную из-за слухов о возможной войне с Францией. На протяжении нескольких месяцев торговец переправлял небольшими партиями свое серебро и ценные товары морем через Барселону, но участившиеся крестьянские бунты в Каталонии заставили его спешно поменять маршрут. Он решил действовать в объезд, и хотя это занимало чуть больше времени, все же оказывалось менее рискованно, чем встретиться один на один с толпой разъяренных крестьян, измученных голодом и задавленных налоговым гнетом.

В последующие недели Дикий Магнус вместе с другими разбойниками, отчаянно жаждущими крови и наживы и просидевшими целую зиму без дела, были заняты составлением плана ограбления богатого каравана из Наварры. Каталина же на непродолжительное время осталась без назойливого внимания «хозяина» Рохо и бесед о своем безотрадном будущем, полностью предоставленная самой себе, если, конечно, не считать снующей повсюду за ней, словно тень остроглазую эфиопку.