LADY LINA:
22.06.13 16:22
» Глава 28. Финал
Говорят, если ты никого не боишься, значит, ты самый страшный. «Либо у тебя напрочь отсутствует чувство самосохранения», - добавила бы Ника. Сама она не могла причислить себя ни к первой, ни ко второй категории, что, впрочем, не мешало ей практиковать прогулки по ночному городу.
Ночью, без солнца, без толп на улице, было просто замечательно думать. О себе, о Максе, о Кире, о том, как быть дальше. Что никогда больше не будет у нее отношений с человеком, Ника понимала ясно и четко. Да и как объяснить человеку, отчего не стареешь, не ешь, не пьешь и почти не спишь? Почему никогда не родишь ему ребенка…
А лет через сто, похоронив очередного супруга, лгать, что в паспорте ошибка с датой рождения? Или фиктивно умирать и рождаться вновь, с другим именем и судьбой. И жить, постоянно притворяясь, избегая тех, кто может опознать в тебе вампира, прячась по углам.
Нет, все-таки такая жизнь была не для Ники.
Все чаще ее посещали мысли о тщетности попыток бежать. О том, что надо было все же пробовать с Киром, остаться и просто рискнуть довериться. Попробовать поверить, что он и в самом деле ее любит, а не лезет к власти. Ведь разве отпустил бы он ее, если бы не любил? Разве присматривал бы за ней, разве заботился?
Своих чувств она не понимала. Находясь рядом, пыталась бежать, обижалась, ненавидела за обращение, думала, что без него будет лучше. Глупая, она не понимала, что, даже вернувшись, не повернет время вспять – человеком ей не быть уже никогда.
По Киру Ника отчаянно скучала. Скучала по его улыбке, его страсти, нежности... любви.
Так зачем тогда все это? Зачем она мучает их обоих? Что пытается доказать? Что сможет без него? Так не сможет! Сейчас Ника отчетливо понимала, что не сможет.
Ротонду на Гороховой было не узнать. Вместо сборища маргиналов – консьерж, вместо битой плитки на полу – ковры, вместо матерных надписей и малоприличных рисунков – венецианская штукатурка. Раньше, когда становилось совсем плохо, Ника часто приходила сюда, садилась на ступеньку в самом углу и смотрела, как репетируют никому еще не известные музыкальные группы. Сейчас ее не пустили даже на порог.
- Частная собственность, девушка. Вы в какую квартиру?
- Простите, - ответила. И пошла дальше. Куда глаза глядят.
В арке стоял юноша. Стоял и сверлил ее взглядом. Цвета его глаз Ника разобрать не могла. Раньше, когда она была обыкновенной девушкой, старалась обходить такие арки и подворотни стороной, считая, что возможный риск не может быть оправдан никакой целью. Сейчас же ей не было страшно.
- Девушка, который час, - спросил юноша хрипло, шагнул навстречу. Ника ответила. – А закурить есть?
- Не курю, - бросила равнодушно.
- Да? А давайте познакомимся? – он приблизился, встал под фонарем, и Ника ахнула, разглядев глаза без радужки и белые клычки. – Ты красивая, - он пошло облизнулся.
- Мальчик, ты чей?
- Ничей, - взревел тот. – Свой, только свой, - он кинулся к ней, схватил одной рукой за запястье, другой попытался ухватить за горло. – Я выпью тебя досуха.
- Ничего, что я вампир? – с легкостью выворачиваясь из захвата, спросила Ника.
Юноша осел на поребрик и разрыдался.
- Я чудовище! Я ведь мог убить тебя…
Ника, вместо того, чтобы со всех ног кинуться прочь, села рядом, погладила по тощей спине.
- Почему чудовище? – юноша словно был отражением ее самой: дерганый, испуганный, агрессивный. Потерянный какой-то.
- Я кровопийца. Я не хотел… не знаю, как теперь быть…
- А где тот, кто тебя обратил? – по правилам, обративший брал на себя обязательства по воспитанию юного вампира и его интеграции в сообщество. Именно он отвечал за все, что плохо контролирующий себя подопечный мог натворить.
- Я его убил! – юноша с вызовом посмотрел Нике в глаза. – Это был честный бой.
Ника молчала.
- Что? Не веришь мне? – он опять стал заводиться.
- Верю. Думаю, что с тобой делать.
- Знаешь, - он внезапно улыбнулся. – Я мог бы жить с тобой, ты хорошая.
Ника раскрыла рот. И закрыла, не проронив ни звука. Клацнули зубы.
- У меня, знаешь ли, не приют для вампиров-убийц! – Ника поднялась.
Поколебавшись с минуту, набрала номер Кира.
Тот откликнулся сразу.
- У меня тут недавно обращенный вампир. Говорит, что убил обратившего. Гороховая, у ротонды.
И Ника отключилась.
- Подождем.
- Может, все-таки к тебе? – успокоившись, спросил юноша.
- Ты и так ко мне, - слова вылетели, и только потом Ника поняла, что сказала. Дом Кира – ее дом? Выходило, что так.
Через десять минут рядом остановился автомобиль. Распахнулись двери.
Этих вампиров Ника раньше не видела.
- Забирайте, - сказала им, потом похлопала по плечу случайного знакомца. – Удачи тебе.
- Госпожа, - подал голос один из них. – Вы не едете?
- Нет, я еще погуляю, - и Ника медленно пошла вдоль улицы. Прочь.
И снова потекли дни. Однообразные, одинокие дни, в которых была только Ника и ее прошлое. Прошлое до обращения и после – две разные жизни.
Она много гуляла, ходила в кино, посещала спектакли, завела собаку. Точнее, собака завелась сама, просто подошла к Нике на улице и ткнулась в руку мокрым носом. И ведь не испугалась! Сначала Ника выносила ей на улицу корм, а потом просто забрала худую большеглазую дворняжку домой. И ежедневные прогулки обрели совсем иной смысл.
Устраивала ли Нику такая жизнь? С одной стороны, да. Ведь жизнь ее могла быть вечной, и эта затянувшаяся пауза, – а Ника отдавала себе отчет, что вечно так жить не будет, - просто передышка.
А еще почти каждую ночь ей снился Кир. Он занимался с ней любовью, он любил ее. Ника часто просыпалась в слезах, одна половина ее души хотела независимости, отрицала вампирскую сущность и возможность счастья с вампиром, другая – скучала и молила вернуться. Вернуться, чтобы остаться навсегда. Дошло до того, что однажды, уже на исходе лета, она взяла собаку и поехала к дому Кира. Просто посмотреть, просто побыть рядом, может, увидеть случайно.
Не увидела.
Но душа рвалась туда, за высокий забор, к нему. Было ли это из-за того, что именно он ее обратил, или причина была в другом, Ника не знала. Знала лишь, что передышка подходит к концу, а ее настоящее место не там, где она обитает сейчас, не с людьми. Потому что она не человек. И никогда им уже не будет. Как бы ни пыталась себя в этом убедить.
Так стоило ли и дальше цепляться за иллюзии? Стоило ли отказывать себе в попытке быть счастливой с тем, кто ее по-настоящему любит? Любит настолько, что отпустил, позволив жить так, как сама считала нужным.
Ника стала ездить к дому Кира каждые несколько дней. Дом манил ее, как убийцу место преступления. Как магнит.
Однажды осенью Ника подъехала к дому без собаки. Оставила машину за воротами и смело толкнула калитку. Подъездная гравийная дорожка была усыпана красными и желтыми листьями, но газон еще зеленел.
Дверь дома открылась сразу, Ника даже руки к звонку не успела поднести.
- Кир? – муж смотрел на нее, не моргая.
- Ника? Зайдешь?
Ника зашла. В холле все было по-прежнему, и она как-то сразу расслабилась, позволила снять с себя куртку, а потом как-то внезапно шагнула к Киру и порывисто обняла. Он обнял в ответ.
- Я соскучилась, - прошептала.
- Я тоже, - так же тихо ответил он.
- Кир… я… - он не торопил. Просто наслаждался, обнимая. – Я хочу быть с тобой.
Сглотнул, поднял двумя пальцами ее подбородок, заставляя посмотреть в глаза.
- Да?
- Да! Кир, я пришла, чтобы остаться. Навсегда остаться.
- Навсегда?
- Да. Если, конечно, все еще нужна… если все еще что-то чувствуешь…
- Глупенькая, - прошептал нежно, привлекая к себе, гладя по волосам.
- Я поняла, что мое место здесь, рядом с тобой. Я хочу быть твоей женой. По-настоящему.
Глаза стали мокрыми от слез.
- Девочка моя, - пылко прошептал Кир и прижался губами к ее губам.
И мир, казалось, перестал вращаться. Она пришла, пришла к нему сама, пришла, чтобы остаться. Мог ли он об этом мечтать после всего, что было?
- Я сделаю все, чтобы сделать тебя счастливой. Даже если ты никогда не сможешь меня полюбить, уверен, моей любви хватит на нас двоих…
Ника приложила указательный палец к его губам, заставляя замолчать.
- Я смогу. Теперь я в этом уверена!
И Кир поверил. Просто потому, что не мог иначе.
- Как ты смотришь на то, чтобы завести собаку? – спросила с улыбкой.
- Всю жизнь мечтал, - пожалуй, Кир был согласен и на гадюку. Лишь бы они воспитывали ее вместе.
Прав был Малькольм Джемисон – если она и правда твоя Истинная, она обязательно вернется. Чтобы сделать тебя счастливым. Навсегда.
Конец!
...