Патриция Кэбот "Непристойное предложение"

 » Глава 19

Перевод - Дика
Бета-ридинг - upssss
Вычитка - Фройляйн


Глава 19

Его поцелуй не причинил ей боли. Дрейк мог сделать вид, что хочет этого, однако он был слишком джентльменом, чтобы сделать больно женщине. И конечно, как только Пэйтон выразила недовольство – внезапностью его действий, но никак не жестокостью - он тотчас ослабил хватку. Однако и полностью из объятий не выпустил. Для этого стало уже слишком поздно. Теперь-то он ни за что не позволит ей сбежать. Только не сейчас.
Не то чтобы Пэйтон этого хотелось. О нет, хотела она – по сути, единственное, чего она всегда жаждала всей душой – оказаться настолько близко к сердцу этого мужчины, насколько это вообще было возможно. И вот теперь она наконец преуспела в этом. Сейчас Пэй с радостным изумлением слушала, как в груди Коннора гулко громыхает сердце, и не могла поверить, что причиной этому является она сама. «Неужели из-за меня оно так отчаянно бьется?!». Через пару секунд это - столь невероятное - предположение получило свое подтверждение, когда Пэйтон ощутила настойчивую твердость его возбуждения, тычущуюся в нее через два слоя ткани их брюк. «И это тоже из-за меня», - с удовлетворением подумала она.
От поцелуев Коннора кружилась голова. Его язык осторожно проник в её рот. И останавливаться на этом Дрейк явно не собирался. Пэй была ошеломлена, когда, вдохновленная звуком, исторгнутым из его горла – чем-то средним между стоном и вздохом – нерешительно ответила на его поцелуй и их языки переплелись, а Коннор внезапно оторвался от ее губ и стал прокладывать вниз по ее шее цепочку жадных, обжигающих поцелуев… впрочем, не настолько ошеломлена, чтобы не подставить горло и пропустить хоть одну из его пламенных ласк. Вконец одурманенная этой сладкой пыткой, Пэйтон лишь смутно осознавала, что руки Дрейка уже уверенно скользят по ее телу, лаская сквозь ткань. Ну, или, по крайней мере, она не отдавала себе в этом отчет, пока не ощутила прикосновение его пальцев к своей обнаженной коже, поняв, что он снова весьма умело расправился с завязками на ее рубашке.
У Пэйтон перехватило дыхание, когда её груди накрыли его большие, умелые руки. Она не раз видела, на что они способны, знала силу, таящуюся в мозолистых пальцах. Она удивлялась бесконечной нежности его прикосновений... особенно теперь, познав на себе обжигающий огонь его поцелуев, и понимая, насколько сильно он, должно быть, ждал этого момента. Разве это можно было не заметить по его прерывистому дыханию и тяжело громыхающему сердцу? И то, что Дрейк мог держать свою страсть в узде, помня, что у нее это впервые, и продвигаясь вперед медленно и терпеливо, лишь усиливало уверенность Пэйтон в том, что именно этот мужчина был предназначен ей свыше.
Однако стоило его ладоням задеть чувствительные соски, как она позабыла о своем восхищении его сдержанностью. Вместо этого ее тело подалось вперед. Ей показалось, что под его пальцами ее груди груди разбухли, заполняя чаши ладоней. В то же время бедра Пэйтон, по-прежнему сидящей верхом на Дрейке, разошлись еще шире, и она ощутила, как твердый стержень его возбуждения уткнулся в нее. Она понимала, что подобное ощущение должно было бы напугать ее, как и любую должным образом воспитанную, благочестивую девушку. Но как показали вчерашние события, вопреки всем усилиям Джорджианы, Пэйтон к их числу явно не относилась. Как только девушка почувствовала, что Дрейк вжался в нее сильнее, ее бедра сами собой начали двигаться в древнем танце, который был столь же бесстыдным, сколь и естественным.
Дрейк под ней издал странный звук, который показался Пэйтон стоном боли. Она замерла, испугавшись, не повредила ли ему что... а потом задохнулась, когда весьма далекий от страданий, Дрейк, приподняв голову, выразил свою признательность за проявленный пыл, обхватив губами один из заострившихся сосков и окутав его горячим, влажным жаром своего рта. И вот тогда-то Пэйтон, наконец, поняла, отчего же он стонал. Не от боли. От невыносимого, мучительного наслаждения. Жаркие волны которого прокатывались по всему ее телу, пока он посасывал сначала одну, а потом вторую тугую, вздернутую кверху грудь.
И в то время как рот Дрейка беспощадно терзал ее нежную плоть выше талии, вознося Пэйтон к головокружительным высотам блаженства, его умелые пальцы пошли на абордаж снизу. Пока Пэйтон не слишком хорошо осознавала, что он делает, Дрейк расстегнул ей штаны. Она была полностью открыта ему, хотя и не осознавала этого до тех пор, пока его пальцы не коснулись шелковистых завитков меж ее бедер. От этого легчайшего, изучающего прикосновения, ее глаза, до сего момента скрытые за полуопущенными, отяжелевшими от любовной неги, веками, распахнулись. Пэйтон была потрясена зрелищем, открывшимся ей в лунном свете: его длинные смуглые пальцы лежащие поверх нежного холмика мягких каштановых завитков, скрывавшими ее самое сокровенное местечко. Пэйтон понятия не имела, что именно проделывали его пальцы, но она представить себе не могла, что это может доставлять такое удовольствие – когда ее так поглаживают, ласкают, заполняют. То, что Коннор делал с ней, несомненно было неприличным, просто обязано было быть таковым...
Видимо поэтому все происходящее ей так и нравилось.
Едва открыв глаза, Пэйтон закрыла их снова, полностью затерявшись в чарующих ощущениях, которые Дрейк вызывал в ней своими искусными, ловкими пальцами. Она понимала, что может остановить его сейчас – до того как станет слишком поздно. Для этого надо было лишь схватить его запястье и отвести руку. И наверняка Джорджиана хотела бы, чтобы Пэйтон так и поступила.
Но вместо того, чтобы сомкнуть свои пальцы на руке Дрейка, девушка накрыла ими вжимавшуюся в нее каменно-твердую выпуклость спереди его штанов. Позволит ли Дрейк на этот раз, - мучилась она вопросом, - прикоснуться к нему тем самым способом, каким сейчас он трогал ее? Жаждет ли Дрейк ее прикосновений столь же безумно, как жаждала она его?
Ответы на ее вопросы не заставили себя ждать. Даже притом, что она лишь слегка провела кончиками пальцев по его возбужденной плоти, Дрейк отозвался так стремительно, будто она коснулась его не рукой, а каленым железом. Мгновенно выпустив изо рта сосок, он впился в ее губы неистовым, властным поцелуем. А затем, прежде чем Пэйтон успела сообразить, что происходит, он отстранился от нее, и штуковина, несколько секунд назад скрытая под тканью, оказалась обнаженной и опалила нежную кожу внутренней поверхности ее бедра.
Обнаженной и в некоторой степени пугающей своим размером.
Дрейк посмотрел Пэйтон в глаза. Его загорелая грудь бурно вздымалась и опадала, он дышал так тяжело и прерывисто, будто только что пробежал милю, и все же слова, которые он умудрился произнести хриплым шепотом, показали, что в данный момент Дрейк беспокоился лишь о ней:
- Я не хочу делать тебе больно.
Пэйтон не знала, что изменчивый свет луны, погрузивший Дрейка в тень, осветил ее лицо, позволив ему увидеть внезапную панику в ее глазах. Она не знала, что грубая щетина, натерла и исколола ей кожу, отчего ее подбородок и шея покраснели. Пэйтон, в отличие от Дрейка, не знала, что от страсти она была более влажной, более готовой, чем любая из женщин, с которыми ему когда-либо доводилось делить постель. Она знала только то, что, несмотря на его очевидные потребности, все его мысли были лишь о ней. От этого – от заботливой сдержанности, которую Дрейк проявлял в отношении Пэйтон – девушку захлестнуло волной любви такой же мощной, как и ее страсть у нему.
- Я знаю, - тихо произнесла Пэйтон, неожиданно засмущавшись. По выражению его лица Пэй поняла, что ей не нужно убеждать его, и она выразила свои мысли тем самым способом, каким уже воспользовалась тогда, чуть раньше: ее тело подалось вперед – и ответило за нее. Не до конца осознавая, что она делает, девушка чуть шевельнула бедрами, и этого оказалось достаточно, чтобы головка его твердого древка протолкнулась во влажную расщелину. Дрейк, невольно замерев, с мгновение изумленно смотрел на нее, и хотя его глаза сейчас были скрыты тенью, теперь они больше не походили на расплавленное серебро, где-то на краю сознания отметила Пэйтон, а были такими же черными, как море перед штормом.
Пэйтон снова качнула бедрами, вобрав еще чуть-чуть, мучимая любопытством, сколько же еще дюймов его плоти она сможет вместить в себя. Вряд ли много, размышляла она. Ведь Дрейк был весьма крупным мужчиной, а она была такой миниатюрной…
И самообладание Дрейка разлетелось вдребезги. Вся та сдержанность, которая столь восхищала Пэйтон, исчезла быстрее, чем её сердце успело сделать хоть один удар. Дрейк стремительно вонзился вглубь, полностью погрузившись в этот умопомрачительно тесный, влажный жар, куда он стремился столь давно, что с тех пор, казалось, минула целая вечность...
Ругательство, вырвавшееся при этом у Пэйтон, было сочным, и как нельзя лучше подходило моменту. Но, к сожалению, оригинальность реплики не произвела никакого впечатления на Дрейка, который был настолько обеспокоен самочувствием девушки, что после первого же толчка насторожено остановился.
- Милая, с тобой всё хорошо? - спросил он, хотя получилось это у него довольно невнятно.
Прислушавшись к своему телу, Пэйтон сочла, что если не считать самой первой вспышки боли, в дальнейшем ощущения может были и не самыми замечательными, но болезненными их тоже назвать было нельзя. Она уперлась руками в грудь Дрейка, крепче сжала бедрами, лишив его тем самым возможности двигаться, и неожиданно для себя поняла: то, что она чувствовала, было удивительно схоже с тем, что она испытала днем ранее... только сейчас все было гораздо приятнее.
- Пэйтон? – переспросил Дрейк, и хотя теперь говорил он более разборчиво, терпения в его голосе поубавилось. Его кандалы гулко загремели, когда он слегка встряхнул её.
- Пэйтон? С тобой все в порядке?
- Тссс… - сказала она и чуть качнула бедрами.
Дрейк резко откинул голову, ударившись при этом о дощатый настил, и застонал. Но Пэйтон даже внимания на это не обратила. Сейчас её занимало то, что она вообще больше не ощущала боли. Она чувствовала только страстное желание вжаться в Дрейка так сильно, насколько это вообще было возможно.
Вскоре это желание превратилось во всепоглощающую жажду. Вцепившись в любимого, Пэйтон двигала бедрами, смутно осознавая, что Дрейк ей что-то говорит. Но она понятия не имела, что именно. В какой-то момент, когда Пэй в очередной раз опустилась на него, - она была практически уверена в этом, - он сказал, что любит ее.
Затем Дрейк начал двигаться вместе с ней, крепко сжав своими большими ладонями ее ягодицы не столько в попытке направлять, сколько пытаясь остаться внутри...
Пэйтон ощущала себя так, словно ее несет стремительный поток, кружа в водоворотах страсти, лишая сил, затягивая все глубже и глубже, а потом яростной и греховно-сладостной волной наслаждения, обрушивается на нее, омывая блаженной истомой от макушки до пяток. И вот она уже будто не плывет по морю. Она словно парит меж небом и волнами, сверкая, подобно яркому солнечному свету. Пэй выкрикнула его имя, внезапно осознав, что просто не может улететь без него.
Когда Пэйтон пришла в себя, она обнаружила, что, задыхаясь и совершенно обессилев, до сих пор судорожно цепляется за обнаженные плечи Дрейка. Однако Дрейк этого не замечал, все еще пребывая там, откуда она только что возвратилась. Об этом Пэй могла судить по выражению его лица, плотно закрытым глазам и напряженной линии губ, сомкнутых как от боли. И по той силе, с которой Коннор вторгался в нее – с каждым разом все жестче и жестче, пока Пэй не уверовала, что он сейчас порвет ее надвое… но это ее не беспокоило.
И вот, сделав завершающий яростный толчок, Дрейк на мгновение замер на грани, а затем черты его лица разгладились, стирая отпечаток прожитых лет и сделав его еще красивее, чем прежде, и если бы Пэйтон уже не любила его всем сердцем, то влюбилась бы в него сейчас.
Потом он затих, приходя в себя, и казалось, исчерпал последние силы, как и сама Пэйтон, парой мгновений до него. Так они и лежали, по-прежнему не размыкая объятий и переводя дыхание, в темноте корабельного карцера, служившего Дрейку узилищем.
Затем Дрейк приподнял голову и, убрав рассыпавшиеся в беспорядке влажные пряди с лица Пэйтон, немного смущенно спросил:
- Ты в порядке? Я не... Я ведь не причинил тебе боли?
Пэйтон тщательно обдумала его вопрос. И пришла к выводу, что какая-то крохотная часть её существа охвачена ужасом от того, что с ней действительно «всё в порядке». Ну, говоря откровенно, на самом-то деле она чувствовала себя гораздо лучше, чем просто «в порядке». По сути еще ни разу в жизни Пэйтон не чувствовала себя настолько замечательно.
Однако она сознавала, что это было совсем не то, что ей следовало чувствовать. Она полагала, после утраты девственности ей было положено страдать от ужасной боли и истекать кровью. И Пэйтон теперь сильно подозревала, что с ее девственностью что-то было не так, поскольку, хоть девушка и ощутила острую боль, когда Дрейк впервые вошел в нее – словно гигантский волнорез, разбивающий морские волны, - но эта боль была настолько мимолетной, что почти сразу же утихла. Она просто была обязана испытать больше неприятных ощущений – не считая ее первоначального страха, что Дрейк для нее слишком велик. Что это за леди, которая потеряв девственность, не испытала безумной боли?
Ну, по-видимому, одна лишь достопочтенная мисс Пэйтон Диксон. Большего доказательства тому, что как леди она является жалкой неудачницей, и придумать было сложно. Теперь нет никаких сомнений в том, что она, должно быть, сама, и не меньше тысячи раз, повредила девственную плеву, когда, следуя указаниям Мэй-Линг, помещала внутрь себя кусочки морской губки во время ежемесячных недомоганий. Это просто ужасно.
- Все хорошо, – горестно вздохнула она.
Дрейк смерил девушку встревоженным взглядом:
- Да ну? А звучит как-то не очень.
- Я просто полагала... ну, я думала, что крови будет больше.
- О?! – выдохнул он с огромным облегчением – вот только Пэйтон не была уверена, что стало тому причиной: то, что у нее почти не было крови, или то, что он выказал себя умелым любовником, возведя её на вершину наслаждения. – Не нужно так переживать. Я вовсе не хочу, чтобы тебе было плохо.
- Ну да… Понимаю, конечно – уныло протянула Пэйтон. – Однако живи мы в менее цивилизованные времена, ты был бы обязан предъявить своим родным простынь со следами моей девственной крови, чтобы доказать им, что я была непорочна до того как оказалась в твоей постели.
- Сильно сомневаюсь, - с некоторой иронией возразил Дрейк, - что в том невероятном случае, если нам удастся выбраться отсюда живыми, кого-либо из моих родственников – в особенности мою бабулю – будут интересовать доказательства твоей невинности.
- И всё же, это как-то огорчает… Девушка ведь теряет девственность лишь раз в жизни и…
- И ей хотелось бы, чтобы всё прошло настолько драматично, насколько это вообще возможно?
- Что-то вроде того. Просто было бы неплохо, будь крови чуть побольше.
Дрейк чувствовал себя последним негодяем. Он похитил у нее то, на что у него не было никаких прав. К тому же сделал это, отлично сознавая, насколько бесчестно поступает. Он поклялся себе, что если ему повезет еще раз заняться любовью с Пэйтон Диксон, то он сделает это в постели, а еще лучше – на их брачном ложе. А если с постелью ничего не получится, то по крайней мере, надеялся, что в достаточной мере будет владеть собой, чтобы больше ее не пугать.
И хотя Коннор полагал, что она получила удовольствие от их любовных ласк, он корил себя за то, что набросился на Пэйтон как дикий зверь – вопреки своим клятвам, что этого не сделает. И неважно, что она была сверху...
Но вот скажите, как бы он сумел сдержаться? Ведь у него еще никогда не было женщины, которая отдавалась бы ему целиком с такой готовностью и страстью. А потому в то же мгновение, когда боль и страх в её ореховых глазах сменились радостным изумлением - он пропал. После этого Дрейк уже был не в состоянии остановиться –особенно когда, полностью погрузившись в неё, обнаружил меж стройных ножек Пэйтон Диксон свой собственный рай на земле - самое тугое и тесное, влажное и жаркое место, которое мог только себе вообразить.
Но, невзирая на это, он обязан был сохранить самообладание. В конце концов, он ведь не какой-то безусый юнец, впервые попавший в спальню леди. Однако же он взял Пэй как дикарь, без следа нежности – и ее невинность, черт подери!
Неважно, что она производила впечатление полностью удовлетворенной, и единственное, о чем сожалела – с ее слов, единственное – о неприлично малом количестве девственной крови, он ее грязно использовал. Как бы то ни было, он должен отблагодарить ее.
– Тебе станет легче, - бережно заключив её лицо в свои ладони, начал он, - если я скажу, что люблю тебя?
Сердце Пэйтон пропустило удар.
– Ты что..?
Одна из его золотистых бровей выразительно приподнялась.
– А чему ты так удивляешься?
- Ну, хотя бы тому, что, будучи влюбленной в тебя уже много лет, всегда полагала, что ты этого не замечаешь.
- О! Я заметил, - заверил ее Дрейк, мягко улыбнувшись. – Хотя это и заняло у меня некоторое время, но я все же заметил.
Девушка блаженно улыбнулась, подалась к нему и обхватила руками за шею. Однако чтобы она ни собиралась сказать, это стало неважно, как только позади них послышался противный скрежет проворачивающегося в замке ключа.
Пэйтон тотчас же подалась от него в сторону, и не прошло и секунды, как она была уже на ногах, поспешно приводя в порядок рубаху и брюки, попутно подгоняя Дрейка, требуя делать то же самое, не тратя времени на пререкания.
Дверь распахнулась, и на пороге возник тюремщик. Мужчина повыше приподнял руку со свечой, пытаясь рассмотреть их обоих в темноте отсека.
– Я… ик!.. эт’, - едва ворочая языком и икая наконец выговорил он.
- Говори уже – равнодушно переспросила Пэйтон, неторопливо двигаясь в колеблющихся отсветах слабого огонька свечи. – Чего тебе, Тито?
- Кок з-з’…ик…вёт тебя. - Тито пошатывался, едва держась на ногах. Мужчина был настолько пьян, что пребывал в полубессознательном состоянии, точно потерявшее управление судно, у которого «все три шкота по ветру»[1]. И почти пустая бутылка, зажатая в одном из его массивных кулаков, ясно показывала почему. – н’…ик…адо зап'р'ть камбуз на ночь.
- Что ж. - Пэйтон отточенным движением поддернула брюки. Дрейк, наблюдая за ее действиями с пола, отметил, что этот жест Пэйтон переняла у своего братца Росса, который частенько таким же манером поддергивал свои бриджи. – Пошли уже.
Тито уставился своими осоловевшими глазами на Дрейка.
- У т’я c этим нет проблем? – спросил он, впрочем, без особого интереса.
- С этим-то? Не, никаких.
Тито согласно кивнул:
– Лады.
Затем, уже не глядя в сторону Дрейка, Tито развернулся, собираясь выйти. Из тени, отбрасываемой этим великаном, Пэйтон одарила Дрейка последним коротким взглядом. Потом тяжелая дверь с глухим стуком захлопнулась за ними, и Коннор снова остался в одиночестве. Единственное, что напоминало о том, что Пэйтон вообще когда-либо приходила сюда, осознал он, была принесенная ею нехитрая снедь на дощатом полу да слегка влажное пятно спереди его бриджей.
И дыра, которую по его глубокому убеждению, она выжгла в его сердце.

________________

[1] To be three sheets in the wind – «быть как три шкота по ветру» - быть вдрызг (в стельку, в доску, в ...) пьяным.
Sheet – в данном выражении означает «шкот». Шкот - веревка, которая удерживает парус в нужном положении. Если один шкот оборвется (окажется на ветру), то корабль будет плыть не совсем ровно. Ну а если оборвутся сразу три шкота – судно потеряет управление. Было время, когда у английских матросов даже существовала система градации опьянения. Человека в подпитии они называли "one sheet in the wind", а высшим «пилотажем» считалось "four sheets in the wind" – то бишь «подзаборный» вариант.
_________________

УРА! ДЕВЯТНАДЦАТАЯ ГЛАВА!!!
Дика, upssss, Фро, огромное спасибо за перевод!
Не затягивая.... бегу читать

Теперь понятно какими "непристойностями" занимались Дрейк и Пэйтон. Ну вот и хорошо, что свершилось! И в любви Дрейк объяснился.
Забавные переживания у Пэйтон.
А я переживаю, что могут разоблачить ее маскарад. Где братья-то?! Пора уж спасти Дрейка и Пэйтон.

Дика, upssss, Фройляйн, превосходный перевод! Спасибо!

Ура!!!! Прода! Дика, upssss, Фройляйн, Огромное спасибо за великолепный перевод!!!
_________________

Большое спасибо за перевод новой главы!!!
Уволокла к себе на склад...
_________________

такая красивая глава и конец так пессимистично закончился...
_________________

Спасибо
_________________

Какая глава! Дика, upssss, Фройляйн, спасибо большущее за продолжение!
Ожидание того стоило.
Я тоже по этому поводу волнуюсь. Но как же здорово, что все у них произошло, а признание в любви такое трогательное.

Спасибо ,перевод замечательный ! Наконец-то между влюбленными все ясно. Скорее бы они освободились. Очень люблю когда все хорошо заканчивается (надеюсь).

Дика, upssss, Фройляйн, спасибо за новую главу!
Какая великолепная глава, столько страсти и любви.
_________________

Дика,upssss.Фройляйн большое спасибо за продолжение
_________________

 » Глава 20

Перевод - Karmenn
Бета-ридинг - Sig ra Elena
Вычитка - Фройляйн


Глава 20

Пэйтон в общем-то не очень удивилась, когда услышала, что корабль, появившийся на горизонте этим утром после ее и Дрейка... скажем так, свидания, поскольку ничем иным это и назвать было нельзя, был судном компании «Тайлер и Тайлер». Разглядев судно раньше матроса на марсовой площадке, она провела большую часть утра, тайно надеясь, что это клипер компании «Диксон и сыновья», посланный наконец-то ее братьями ей с Дрейком на выручку.
Но последовавшие распоряжения, посланные на камбуз, показали, что такая удача ей не светит. Вообще-то, совсем наоборот. Это оказался корабль Тайлера. Более того, его ждали. Сэр Маркус Тайлер вознамеривался встретиться с «Ребеккой», как только достигнет Багамских вод. Испытывая с одной стороны разочарование, – ведь все было бы гораздо проще, будь это корабль Диксонов, – по крайней мере, Пэйтон была рада узнать, что они находятся недалеко от суши. Теперь она могла начать готовить их с Дрейком побег.
Этим же утром, позже, доставив завтрак капитану и его леди в каюту, Пэйтон заметила, что приготовления различного рода шли полным ходом.
- Я не могу это выносить, - подслушала она, как Бекки жаловалась капитану. - Я вернусь в постель.
- Ну же, милая, - откликнулся Люсьен Лафон. Он вечно забывал закрыть дверь каюты, и посему их разговоры легко мог подслушать кто угодно, затаившись поблизости. – Ты же знаешь, что Дженкинс советовал тебе бывать на свежем воздухе. Тебе это полезно.
- Ой, да что Дженкинс понимает?! От этого человека никакой пользы. Не могу поверить, что ты заставил меня встать ради встречи с Маркусом. Ведь знаешь же, что он только накричит на тебя, когда выяснит, что мы с Дрейком не обвенчаны.
- Накричит на меня, дражайшая моя? – все еще снисходительно молвил Француз. – Но совершенно очевидно, что это не я все испортил.
- Да, но именно ты послал этих тупиц атаковать «Константу» прежде, чем были произнесены клятвы.
- Ну откуда же мне было знать, что свадьба не состоялась? Тебе полагалось отправиться в свадебное путешествие и проводить медовый месяц. Никто не отправляется в такое путешествие, прежде не обвенчавшись. Обычно это весьма существенная часть представления.
- Я уже миллион раз говорила тебе. То была не моя вина. Это все проклятая сука Диксонов.
При этих словах у Пэйтон чуть не вырвался негодующий возглас. Она, непонятно как, исхитрилась обуздать себя, решив в душе, что при случае пошлет мисс Уитби куда подальше в еще более грубых выражениях.
- Да, да, я знаю, - Лафон говорил таким тоном, словно эта тема обсуждалась так много раз, что уже наскучила ему. – По сути говоря, милая, это его вина.
Даже с того места, где стояла Пэйтон, был слышен вздох Бекки:
- Полагаю, ты прав. Ему не следовало рисковать и приходить самому в Дэринг-Парк. И мне плевать, что он не смог кому-то доверить сделать это. С его стороны это был чистейшей воды идиотизм.
- Я не это имел в виду. А то, что если бы он научился держать тебя подальше от своих проклятых замыслов, у меня бы не было причин так беспокоиться за тебя. Лишь поэтому я не смог вынести мысли о том, что могло бы случиться на том чертовом корабле, и поторопился послать «Мэри Би».
- Но, милый, ты же меня знаешь, – тон Бекки отдавал явным кокетством, особенно для женщины, которая лишь недавно слезно жаловалась на недомогание. – Ты же знаешь, что я никогда бы не позволила этому мужчине и пальцем меня коснуться.
- Разве? – голос Француза прозвучал чуточку надменно. – Вместе с тем, определенно нельзя сказать то же самое о его брате, верно?
- Но я должна была быть с Ричардом, глупыш.
- В том-то и дело. Я не желаю, чтобы ты была с любым другим мужчиной, кроме меня.
- И ты дал это понять совершенно недвусмысленным образом.
- Я сделал так, что все выглядело случайным, - вознегодовал Француз. - Как он и просил.
- Папа просил, чтобы было похоже на несчастный случай. Он не упоминал, что все требуется обставить с таким кровопролитием.
«Папа? - Пэйтон прекратила на мгновение наполнять тарелку изысканными кушаньями. - Какой папа?»
- В любом случае, моей вины здесь нет. Он уже умер к тому времени, когда лошади тащили его через ту вересковую пустошь. Так сказал врач.
- Не тот ли это лекарь, - засмеялась Бекки, - который заявил, что сэр Ричард умер от удара низко висевшим сучком по голове во время скачки на лошади? О, несомненно, я сильно доверяю его врачебным способностям.
- Все, что я хочу сказать, Ребекка, что если бы ты не позволила ему использовать тебя тогда…
- Но, милый, ты же знаешь, что, в конце концов, папины идеи приводят к желаемому результату.
- Ну, а именно эта определенно не привела.
- Тем больше для тебя оснований сказать ему…
Эти препирательства с упорством продолжались вплоть до того момента, когда корабль сэра Маркуса «Королева Нассау» не встал вдоль борта «Ребекки», и между двумя судами не протянули сходни. Пэйтон так и не смогла определить, о ком шла речь в разговоре. О сэре Маркусе? Или об отце мисс Уитби? И кто такой Ричард, о котором упоминала Ребекка?
Определенно это не мог быть никто иной, кроме брата Коннора, на которого мисс Уитби указала, как на отца своего еще нерожденного ребенка. Откуда Француз узнал так много о несчастном случае, произошедшем с Ричардом Дрейком во время конной прогулки?
Все это просто сбивало с толку. Пэйтон очень хотелось проскользнуть вниз и спросить Дрейка, может, он смог бы что-нибудь в этом разобрать? К несчастью, она была слишком занята, чтобы улучить удобный случай и отлынить от порученных ей дел. Настроение на «Ребекке» было приподнятое, все предвкушали пирушку: появление «Королевы Нассау» означало пополнение свежих запасов пищи, постельного белья и, самое главное, рома. Команда никогда не проявляла такую готовность подчиняться приказам, как в день, когда впервые опознала на горизонте флаг «Королевы Нассау». Что ж, решила Пэйтон, придется подождать, возможно, до темноты, когда ром польется рекой, прежде чем она сможет улизнуть и повидаться с Дрейком.
Такого случая не выдалось до тех пор, пока их с Джоунси, с которым она заключила весьма сомнительный альянс, не прогнали вниз с приказом вытереть досуха пролитую из принесенной с «Королевы Нассау» бочки патоку, что позволило Пэйтон впервые взглянуть на сэра Маркуса. Она почти по щиколотку влезла в клейкую массу, когда вдруг поднялся люк над их головами. Решив, что это любопытный Кларенс явился устроить проверку, Пэйтон и Джоунси выпрямились посмотреть и увидели, что это сэр Маркус, а вовсе не кок.
Но таким Пэйтон его еще не видела. Его глаза метали смертоносные искры, когда он прошел мимо них и направился туда, где стоял Тито, охраняя дверь в тюрьму Дрейка.
- Открой! - проревел сэр Маркус сдернувшему шапку Тито, который, не отставая от остальной команды, самозабвенно пожирал кусок соленой свинины, которую раздали, чтобы умиротворить бурчавшие мужские животы, пока Кларенс собирал нехитрую снедь из подношений «Королевы Нассау».
Тито поспешно вскочил и стал нащупывать ключи. Он явно был с похмелья после ночной пирушки и чувствовал себя паршиво. Пэйтон решила, что ему нужно малость опохмелиться, и уже приготовилась обеспечить его другой бутылкой, только вечером, чтобы заполучить возможность окончательно освободить его от ключей и устроить побег с Дрейком.
Пока Тито спешил открыть дверь в корабельную тюрьму, над их головой раздались шаги, и вслед за тем, цокая каблучками, вниз по ступенькам спустилась Бекки Уитби.
- Папа, - произнесла она вкрадчивым голоском. – Это все вина Люсьена. Ты же знаешь, какой он ревнивый. Но если уж кого в самом деле обвинять, так это тебя. Хватило же тебе глупости показаться в Дэринг-Парке тем утром? Конечно, тебя узнали!
Пэйтон, наблюдая сцену из укрытия, подумала: «Папа?» Но у сэра Маркуса нет никаких детей. Насколько она знала, он даже не был никогда женат, поэтому представила, что ему есть что сказать по поводу того, что Бекки Уитби набивается к нему в родственницы. Однажды Пэйтон была свидетельницей, как сэр Маркус наставил пистолет на парня только потому, что тот вовремя не убрался с его дороги. Как он ответит этой сумасшедшей, называющей его папочкой?
Сэр Маркус Тайлер не был мужчиной в летах, как отец Пэйтон. Наверно, ему было около пятидесяти, он был еще красивым, статным и высоким. Волосы, с обманчиво небрежным изяществом завитками спускавшиеся на край высокого воротника рубашки, были темными, густыми, и лишь на висках чуть пробивалась седина.
Он, оказывается, хотя и по-своему, был таким же щеголем, как и Люсьен Лафон.
Кем сэр Маркус точно не был, так это выдержанным человеком. Поэтому повернулся и заорал на мисс Уитби:
- Не смей обвинять меня в провале! Если кто здесь растяпа, так это тупоголовый дурак, которого ты продолжаешь защищать. «Это не его вина», - безжалостно передразнил сэр Маркус мисс Уитби. – «Это не его вина». Конечно же, он виноват. Если бы он выждал свое время, а не начал атаку столь скоро, ты бы уже стала сейчас леди Дрейк!


Боже правый! Он не отрицал! Бекки Уитби была дочерью Маркуса Тайлера!
Не удивительно, что он держал за горло Люсьена Лафона, самого лютого пирата Южных морей: тот же был любовником его дочери!
- Нет, не стала бы.
Бекки резво сбежала по крутым ступенькам, весьма проворно, подумала Пэйтон, для женщины в ее положении. Гнев отца хоть изрядно и напугал ее, но не заставил отказаться от намеченной цели.
- Я никогда не собиралась стать леди Дрейк, папа. Говорю же тебе, он догадался. Я не знаю как, но он все понял, еще даже до того, как сука Диксон сказала, что видела тебя…
Сэр Маркус не обращал внимания на дочь.
- Открой дверь, - проревел он несчастному Тито.
- Сейчас, сэр, - прогнусавил охранник на удивление тоненьким для такого крупного мужчины голоском. – Сей момент!
- Я никогда не собиралась стать леди Дрейк, - настаивала мисс Уитби, шагая за своим отцом. Пэйтон, привыкшая к кроткой, легко пугающейся мисс Уитби, которая однажды прибежала в ее спальню и умоляла пойти и убить паука, обнаруженного в ночном горшке, с трудом могла поверить, что та мисс Уитби и эта девушка – одна и та же особа. Эта мисс Уитби, казалось, ничего не боится. – Ты слышишь? Дрейк знал, уж не понимаю, как, но он знал, что что-то… со мной и Ричардом не так. Не сваливай все на Люсьена. Это твоя вина, а не его.
К великому удивлению Пэйтон, сэр Маркус развернулся и отвесил дочери смачную пощечину. Бекки, вскрикнув, отпрянула и упала на пол, ее густые рыжие кудри закрыли лицо. Безотчетно, стремясь прийти на помощь девице, Пэйтон сделала шаг, но кто-то схватил ее за руку и остановил. Оглянувшись, она увидела, как Джоунси качает головой. По-видимому, ему уже не впервой приходилось быть свидетелем стычек отца с дочерью. Даже такой болван, как Джоунси, понимал, что вмешательство ни к чему хорошему не приведет.
Секундой позже Бекки уже снова стояла на ногах. Лишь красное пятно на щеке служило свидетельством происшедшего. В остальном – никто бы не догадался, что она только что получилась удар такой силы, что клацнули зубы. Можно ли было узнать в этой сверкающей глазами красотке ту самую девушку, ради спасения которой ее братья, сбиваясь с ног, кидались по первому зову всего лишь несколько месяцев назад? Нужно ей было это спасение, как… ну, как Пэйтон.
- Говорю тебе, - вопила Бекки, – Люсьен не виноват!
Тем временем Тито открыл дверь темницы Дрейка. Сэр Маркус, напоследок с отвращением кинув взгляд на дочь, повернулся и исчез в тюрьме. А Бекки, потаращившись несколько мгновений на его спину, развернулась и вихрем бросилась вверх по ступеням на палубу, вопя во всю глотку: «Люсьен!». Когда она проносилась над их головами, Пэйтон заметила, что Джоунси вытянул шею, как журавль, чтобы взглянуть на взбешенную красотку. Проследив за его взглядом, она увидела, что в просветах между ступенями можно, как пить дать, разглядеть то, что скрывалось под женскими юбками. Открыв рот, Джоунси уставился на соблазнительное мелькание икр, которые Бекки открывала при каждом шаге.
Секундой позже парнишка подскочил и присел, схватившись от боли за руку, которую ущипнула Пэйтон.
- Ой! – закричал он. – Чой-то ты вытворяшь?
Пэйтон сощурила глаза, глядя на него.
- Невежливо таращиться, - назидательно заметила она.
Джоунси уставился на нее, а потом заявил:
- Клянусь, ‘Илл! Иной раз кажись ты проклятая девчонка и ничаво боле.
- В самом деле? - она не моргая уставилась в ответ. - Тогда, полагаю, ты не откажешься убрать эту кучу сам и мне, как леди, позволишь наслаждаться моим досугом.
Швырнув парню швабру, Пэйтон удалилась прочь, оставив за спиной угрюмо ворчавшего Джоунси. И тут же выкинула его из головы. Все ее внимание сейчас было сосредоточено на том, что происходило в темнице за полуоткрытой дверью.
И не у нее одной возник такой интерес. Тито, несмотря на свое похмелье, все еще испытывал благодарность за принесенную вчера бутылку, поэтому сдвинул немного свою тушу, чтобы позволить Пэйтон поближе придвинуться к щели в двери, через которую он подсматривал с тем же любопытством, что и она.
Только она весьма сомневалась, что Тито, заглядывая, произносил про себя молитвы, как она.
«Пожалуйста, Боже, - молила Пэйтон. - Не дай сегодня Дрейку умереть. Пожалуйста. Молю тебя. Если хочешь забрать кого-нибудь, лучше возьми меня».
Потом ей пришла в голову мысль получше.
«Или лучше забери мисс Уитби»!
_________________

Спасибо!!!


_________________

Уже следующая глава! Вот оно, счастье!
Спасибо, спасибо!
_________________

Ой,ой! Как бы Маркус Тейлор силой не заставил Дрейка жениться на Бекки Уитби!
И я опять- где же братья-спасители???

Karmenn, Sig ra Elena, Фройляйн , спасибо за главу ! Перевод великолепный!