Лиза Хендрикс "Бессмертный воин"

 » Глава 19

Всегда пожалста

Глава 19

Бета-ридинг - LiskaAliska, Elfni.


«Бранд был прав», - пришёл к заключению Иво, передавая Факса новому пареньку. Он вел себя, как болван, и не удивительно, принимая во внимание, что у него только одно было на уме.
То самое вожделение, неизменно возникавшее каждую ночь, даже когда он не приходил к ней, даже когда сам удовлетворял себя. Оно ослабевало на время, но в последнюю неделю усилилось, с тех пор как Алейда узнала, что может его терзать. Он и предвкушал, и страшился её немногочисленных попыток соблазнения. Нет ничего столь же очаровательного, как женщина, предлагающая себя, и ничего столь же мучительного, как неспособность принять её предложение.
Но, правда, то обстоятельство, что Алейде нравилось мучить его, не означало, что Мейрвин полна решимости соблазнять Бранда. И раз он мог всё это время не распускать руки с Алейдой, значит и Бранд в состоянии держаться подальше от Мейрвин во время своих редких, непродолжительных визитов.
Да, он был болваном, и ему следует загладить вину – но позднее. Пока ему надо выдержать со своей жёнушкой следующий вечер. Интересно, какое мучительное удовольствие она приберегла для него на эту ночь.
Он вошёл внутрь, быстро переговорил с Джеффом и нашёл уголок, где мог почитать сообщение Ари. Он только закончил читать, как подошёл Том.
– Монсеньор.
Иво бросил обрывок пергамента в огонь.
– Томас. Освальд усердно с тобой позанимался сегодня?
- Меня всего ломит, милорд. Леди Алейда просила, когда вы прочли записку, узнать, не будет ли вам угодно прийти в солар. Она желает поговорить.
«Значит, пытка началась».
– Прекрасно. Смотри, чтобы мою кольчугу завтра отшлифовали и смазали.
- Да, милорд.
Прежде чем отправиться, он собрался с духом, но, открыв дверь, потрясённо замер, завидев Алейду, сидящую в продолговатой деревянной бадье у огня.
- Ах, милорд. Не думала, что вы так скоро. Беата, - она поднялась, вода заструилась по тем роскошным изгибам, которых он так страстно желал коснуться, и прежде чем няня обернула вокруг неё полотенце, он успех окинуть взглядом каждый влажный, обнаженный дюйм её тела, от колец медных кос до соответствующих завитков меж ног. – Будьте любезны, закройте дверь, милорд.
Он захлопнул дверь и отвернулся, кровь его клокотала:
– Прошу прощения. Мне следовало постучать.
- Вздор. Моё тело – ваше, муж.
«Фреев идиот. Ей надо бы работать на Вильгельма д’Э ». Он сделал пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
– По какому поводу ты желала меня видеть?
- То да сё. Минутку.
Иво попытался уставиться на дверь, но это не сработало, тогда он закрыл глаза – стало еще хуже. Она была голой, и её вытирали полотенцем. Тот факт, что это была её старая нянька, не имел большой разницы для его воображения или желания, чтобы вступить в свои права. Определённо зала как раз для него сегодня вечером.
- Ну вот, - произнесла, наконец, Беата. – Вы можете повернуться, милорд.
Когда он обернулся, Алейда завязала узел на ремешке своего тяжёлого зеленого платья и скользнула в пару подходящих туфелек.
– Убери бадью, Беата.
- Может его светлость пожелает принять ванну, прежде чем мы выльем воду, - намекнула няня. Она повернулась к Иво. – Было бы досадно без пользы потратить воду, милорд.
Звучало неплохо, но вряд ли разумно, учитывая недавнее настроение Алейды и его нынешнее состояние. Иво покачал головой:
– У моей жены ко мне дело.
- Я могу говорить, пока вы купаетесь, милорд, - предложила Алейда. – Или это может подождать, если вам так предпочтительнее.
- Внизу прачка, - сказала Беата. – Она может помыть вас, пока мы ухаживаем за миледи.
Они обе выжидательно взирали на него. Ему нужно искупаться, и всем троим это было известно. Нормальный муж принял бы предложение – а чем он хуже? Тут была бы прачка, плюс служанки Алейды. Троих людей в комнате рядом с ним и жены, несомненно, было бы достаточно.
- Ну и превосходно. Ванна.
Приказания отданы, прачка с чистой горячей водой вызвана, и немногим позже Иво удалось достаточно успокоиться, чтобы раздеться, и его спину тёрла опытная рука. Крепкая рука.
– Боже милостивый, женщина, оставь кожу.
Смех прачки был под стать её рукам, грубый и сильный:
– Простите, милорд. Так лучше?
- Да. Гораздо, - он вздохнул, когда с плеч спало напряжение, и посмотрел в сторону, где сидела Алейда с распущенными волосами. «Как нормальный муж», - сказал он себе. – Ну вот, что такое ты хотела обсудить, сладкий цветочек?
- Майский праздник [1], милорд. Как вам известно, это… Хадвиза, налей мне вина. А вы, милорд, хотите?
- То, что нужно, - сказал Иво, и ему вручили кубок. Он сделал большой глоток и склонился вперед, чтобы прачка помыла ему поясницу. – Что насчет майского праздника?
- У нас тут в Олнвике есть определенные традиции, и мне интересно, вы бы… - она снова остановилась, прерванная стуком в дверь. – Выясни в чём дело, Хадвиза.
Горничная скрипнула дверью:
– Ваш ужин, миледи.
- А, хорошо. Пусть внесут.
Один за другим потянулись слуги, неся стулья и скатерти, кубки и подносы, накрывая на стол. Иво, чтобы прикрыться, накинул маленькое полотенце на промежность.
– Какого дьявола тут происходит?
- Сегодня вечером я ужинаю в спальне, милорд, - сказала Алейда.
Иво с сомнением оглядел стол:
- Что-то многовато еды для одной женщины.
- Я взяла на себя смелость попросить принести и вашу еду, - она махнула одному из слуг и оторвала ногу от цыпленка, которого он нес. – Простите, если начинаю без вас, милорд. Я умираю с голоду. Не хотите ли ещё вина?
Он помедлил, но она не выглядела чересчур опасной, сидя с ножкой цыплёнка в руке и с наполовину заплетёнными косами, и он сказал «да». Немного погодя, когда прачка спросила, должна ли она помыть теперь ему голову, он осушил кубок, откинулся назад и произнес:
- Надеюсь, у меня останется чуток волос, когда ты закончишь, - и получил удовольствие от тихого смеха женщины.
«Это настоящее блаженство, - размышлял Иво, - когда твои волосы моют в тёплой ванне в тёплой комнате, и ты не суёшь голову в лошадиное корыто». Он расслабился, опёршись спиной на обитый край бадьи и закрывая глаза от капающего мыла, пока слуги продолжали кружить по комнате. Право слово, он действительно был обыкновенным мужем, принимающим обыкновенную ванну.
- Смываем, милорд.
Он наклонился вперёд, пока женщина поливала водой его голову, затем откинулся назад для следующего намыливания. В этот раз она возилась дольше, массажируя его до отупения своими сильными руками прачки. Шёпот беседы между Алейдой и её женщинами, в то время как те наводили ей лоск, убаюкивал его словно песня, а вино разливалось по всему его телу. Он начал придрёмывать.
Иво и не заметил, как всё поменялось, просто, потихоньку, как это бывает. Разговор сошёл на нет, комната погрузилась в тишину, руки стали нежней. Меньше. О, нет.
– Алейда?
- Да, милорд, - прошептала она ему на ухо, и до того, как её намыленные руки скользнули вокруг его шеи, он уже знал, что пропал.

«Он будет не в состоянии отказать тебе».
И он не смог. Ещё до первого касания он попал в её власть.
Алейда заключила силу этого обещания в свое сердце, когда мышцы Иво напряглись у неё под руками. Он ещё не успел подумать о побеге, как она перегнулась через его плечо и поцеловала, ничего пока не требуя в ответ, лишь напоминая ему. Он не мог её отвергнуть.
Он потянул полотенце выше колен.
– Где твои служанки?
- Ушли. Ты мыльный на вкус, - нежно произнесла она. – Ополоснись.
Иво разок окунулся в воде, потом ещё, а когда поднялся, она стала с боку кадки и поцеловала его сквозь струящуюся воду, ещё одно напоминание:
– Лучше.
- Позови их обратно, - сказал он. Борясь, он обвил руками края бадьи, но это было бесполезно.
- Нет. - Встретив его взгляд, она развязала платье и позволила ему распахнуться. Под ним ничего не было, и она знала силу своего созревшего тела. Силу Евы. – Коснись меня.
Бадья заскрипела, когда он напрягся, распирая деревяшки, как будто они могли его спасти. Глупец. Только она могла его спасти, и она являла собой Искушение. Она подалась вперед, чтобы медленно провести одним соском по внешей стороне его пальцев, пока тот не сморщился, затем перешла к другому, просто оттого, что это было приятно.
На этот раз застонал он. Она потянулась и поймала звук поцелуем, вобрав в себя его силу и добавив его в свой стон:
– Прикоснись ко мне.
Иво замотал головой:
– Нет. Боже милостивый, Алейда. Я...
Она снова напомнила ему, теперь уже решительнее, требуя, чтобы он раскрыл для неё губы. Алейда протиснулась язычком к нему в рот, используя всё свое умение, чтобы показать, как сильно она его хочет, чтобы заставить его вспомнить, как он хочет её.
Иво обхватил её голову двумя руками и оттянул от себя.
– Я сказал «нет», Алейда.
- А я говорю «да». Ты слишком долго избегал меня, муж, - она скинула платье движением плеч, принимая его резкий вдох, как должное. Он двинулся, намереваясь встать, и она положила руки на середину его груди и толкнула обратно. Алейда погрузила одну руку в воду, сдвигая его полотенце в сторону, и обвила пальцы вокруг его твёрдости. – Ты хочешь меня, и вот тому подтверждение. Ты не можешь воспрепятствовать этому. Ты не можешь воспрепятствовать мне.
- Ты не понимаешь, - начал он.
Она задвигала рукой и ощутила, как он подпрыгнул, задышав со свистом.
– Я понимаю вот это. Поцелуй меня, - поглаживание. – Поцелуй меня, - ещё одно поглаживание. – Поцелуй...
И внезапно Иво оказался там: его губы на её губах, его руки блуждают по её плечам и рукам. Одна, найдя её грудь, теребила большим пальцем вершинку, которую Алейда уже сделала чувствительной, теребила, пока девушка не задохнулась. Другая рука скользнула вниз, туда, где её рука держала его, обвиваясь вокруг её пальцев, и начиная направлять движения.
Он начал вздыматься и напрягаться, и вдруг до неё дошло, что он делает.
– Нет, - она, рассердившись, резко отдёрнула руку. – Нет. Не таким образом. Во мне.
У него был исступлённый взгляд и сердитый голос:
– Алейда. Я не могу.
- Можешь, - одним стремительным движением она скользнула через край бадьи и к нему на колени, раздвигая ему ноги, ловя его своим телом. Его твёрдость откликнулась на растущую внутри неё неистовость. Алейда задвигалась, и он застонал.
- Возьми меня, - приказ шёпотом.
- Ах, женщина, ты не ведаешь, о чём просишь, - Иво схватил её за талию, но не оттолкнул, хотя знал, что легко мог это сделать. И сделал бы, в любое другое время, но сегодня вечером магия Мейрвин остановила его.
- Я прошу только то, что мне принадлежит, - она лишь слега задвигалась, не желая протолкнуть его через грань, но желая ощутить, как он упрётся в неё, ощутить весь жар, и мужчину, и скользкую от мыла воду. – Я прошу тебя.
Алейда подалась вперед, чтобы провести грудью по его бледной коже и он запульсировал под ней. Увлечённая, она начала целовать его и прикасаться к нему, проходя руками по каждому дюйму его кожи, до которого могла добраться, просто, чтобы узнать, что ещё могло бы заставить его делать это: поцелуй с языком. Прикасаясь к его соскам, таким маленьким и плоским. Проводя кончиками пальцев по коже внизу живота. Возвращаясь, чтобы накрыть его. Медленно, она изучала его слабые места и использовала их, требуя такой же капитуляции от него, какую он однажды потребовал от неё.
- Прикоснись ко мне, - прошептала Алейда еще раз, когда поняла, что Иво готов, и, резко вздохнув, он уступил. Его руки заскользили по её влажной коже, сгребая её грудь, чтобы донести до своих губ. Она испустила стон, и он скользнул рукой между их тел, чтобы поласкать её. Внутри Алейды нарастал первый спазм. Она оттолкнула его руку. – Нет. Я же говорила. Во мне. Во мне.
Иво попытался ещё последний раз отказать, но она слишком далеко зашла, чтобы слушать. Со стоном Алейда поднялась, подвигалась над ним и плавно оказалась в нужном месте. Она остановилась, когда он вошёл в неё, удовольствие, которое началось от его руки, захватило её даже до того, как он заполнил её собой. Иво снова застнал, продвигаясь в ней и оставаясь глубоко внутри, пока она дрожала и пульсировала над ним. Но даже тогда, когда дрожь достигла пика, она знала, что он продолжает сдерживаться, что он не присоединяется к ней и что, к тому же, было для неё важнее. Она стала двигаться, оседлав его, беря его так, как он отказывался брать её. Напряжение снова нарастало в ней, даже быстрее. Он начал дрожать под ней.
- Остановись. Алейда. Пожалуйста.
Она знала эту просьбу. Она вспомнила её из их брачной ночи, когда не ведала что к чему. Теперь она понимала, и это возбуждало её, опять толкая её ближе к этому месту. Иво впился пальцами в бёдра Алейды в решающей попытке контролировать её, вероятно, чтобы остановить, но она приложила усилия, ища наслаждения, и, наконец, он сдался и ответил ей. Его бёдра дёрнулись и приподнялись, когда он рванул её на себя, мышцы напрягались в такт. «Почти. Почти. Почти». И вот Алейда была там и он вместе с ней, и она закрыла глаза и отдалась магии.
«Нет ещё. Нет ещё». Пыл Алейды, словно волной, окатил Иво, и она обессилила в его руках, изгибаясь взад и вперед, её тело остановилось само по себе, бессознательно сжимаясь вокруг него, когда она, задыхаясь, выражала свое наслаждение. Он сдерживался столько, сколько было сил, но следом за ней нахлынула его собственная разрядка. С отчаянным вскриком, он отыскал единственную последнюю частичку самообладания, поднял и снял её с себя, отодвигая прочь, чтобы излиться в воду.
- Нет. Нет. Ты не должен был меня отвергать, - Алейда привалилась к нему, трепеща, когда он закончил. – Не должен был.
- Тшш, сладкий цветочек. Я вижу, что могу чуть-чуть отказывать тебе. Позволь мне это, - Иво подтянул её ближе и запечатлел поцелуи на волосах, шее, везде, где мог достать, в то время как прошептал: - Если бы ты только могла понять.
Алейда опомнилась гораздо скорее, чем он считал возможным, и оттолкнулась вверх, чтобы заглянуть ему в глаза.
– Я устала слышать это. Я устала от этого всего. И я понимаю больше, чем вы думаете, милорд, - румянец удовольствия перерос в гневную красноту. – Я понимаю, что вы попусту растрачиваете свое семя.
- Не попусту, мой цветочек. Я получил столько же удовольствия, сколько и ты. - «И сверх того защитил её», - думал он, признательный любому божеству, которое даровало ему то последнее усилие. – И у меня веская причина.
- Пфф. Ваша причина глупа, милорд, и вдобавок слепа, - она, дрожа после любовных утех, с трудом поднялась на ноги и нависла над ним, всем своим видом, со струящейся по обнаженному телу водой, напоминая ему одну из дочерей Аегира [2]. – Посмотрите на меня.
Иво вряд ли мог поступить по-другому, учитывая, как она обхватила его, расставив ноги. О боги, он мог нырнуть в это изящество и не выбираться наружу годами.
- Вы несколько месяцев не наслаждались моим телом, монсеньор, но в самом ли деле это то, что вы помните? – Алейда накрыла грудь ладонями. – Припоминаете, чтобы я была такая большая тут? – она провела руками вниз по талии. – Или тут? – ниже, бережно обхватив живот. - Или здесь? А не считаете ли вы, что я просто толстею?
Его желудок скрутило мёртвым узлом, когда он увидел, что упустил, ослеплённый похотью. Груди налились, талия располнела, живот вот-вот начал округляться. «Один , помоги им обоим». – Ты носишь ребёнка.
- Верно. Вы тут играли в монаха, когда могли брать меня, не рискуя сверх того, - она вышла из бадьи и отыскала полотенце. – Как я говорила, я довольно хорошо соображаю, - схватив платье, она куда-то скрылась с глаз, бормоча ругательства в его адрес.
Иво погрузился в воду, его руки сжали голову, чтобы та не взорвалась. Он говорил Бранду, что она могла быть беременна, но он никогда по-настоящему в это не верил. Когда прошли недели, а от неё и слова не было, он был уверен, что они избежали опасности.
Но нет. Ребенок был, и, так или иначе, он должен помочь ему и Алейде – особенно Алейде – выжить. Он про себя начал взывать ко всем богам и богиням, которых знал и которые могли бы ей помочь, даже христианскому богу и его сыну и их тысячи святым. «Пожалуйста. Пожалуйста».
Прошло много времени, тихие шаги оторвали Иво от молитв. Он расплющил веки и обнаружил Алейду, стоящую рядом с бадьёй. Она развернула полотенце и широко раскрыла его для него.
– Вылезайте, пока не простудились.
Простуда. Она, вероятно, вынашивает чудовище в своем животе, а беспокоится о его простуде. Вздохнув, он с трудом поднялся. Она обернула его плечи полотенцем и начала его вытирать.
– Простите меня, монсеньор. Я не так намеревалась рассказать вам.
- Тут нечего прощать. Это было… - он смахнул локон волос с её лба, и она резко откинула голову. – Ты должна была мне раньше рассказать.
- Только в последние две недели у меня появилась уверенность, и я не думала…- она передала ему полотенце, чтобы он вытер волосы, и пошла за свежим бельём для него. – Сомневаюсь, что и до Беаты дошло, что я так быстро забеременела, - она замолкла, уставившись на кровать. – Она до сих пор считает, что мы лежали вместе, как муж и жена. Как и другие, я полагаю.
Чушь. Алейда пыталась успокоить его. Должно быть наоборот; муж здесь – он, хотя и никудышный. Иво обернул полотенце вокруг бёдер и вышел, чтобы встать рядом с ней. Осторожно он убрал волосы с её шеи и, когда она на этот раз не отпрянула, поцеловал её там.
- Как бы мало это не значило, я лишь стремился защитить тебя.
- От малыша? – она повернулась и улыбнулась ему, несведущая в том, что грядёт, и положила руку на живот. – Ребенок – это благословение, милорд, а не то, чего боятся; хотя я знаю, что вы его не хотите, - её улыбка сникла. – В чём я не уверена, так это в причине – то ли вы совсем не хотите ребенка, то ли не хотите ребенка от меня.
О боги, это слишком большой груз для худеньких женских плечиков, и каждый камень в нем - это его промах. Он мог, по крайней мере, частично облегчить ей бремя, и лучше всего он мог это сделать, сказав правду.
– Я бы предпочел ни с одной женщиной не иметь ребенка, Алейда. Ни с одной во всей Англии.
Иво запечатлел поцелуи на её лице, чувствуя солёный вкус, когда из-под её закрытых век просачивались слёзы.
– Ах, сладкий цветочек. Не плачь.
- Простите, милорд. Я знаю, вы не любите слёз, - Алейда хлюпнула носом, похлопывая ладонями по своим щекам. – Во всяком случае, эти – от радости.
Печально усмехнувшись, он обвил её стан руками.
– Тогда выплачь их, чтобы я, по крайней мере, хоть что-то радостное вызывал у тебя.
- Счастье или печаль, у меня небогатый выбор, - она снова вытерла щёки и тяжело вздохнула у его груди. - Я теперь неделями плачу. Вините своего сына и радуйтесь, что пропустили большинство из них.
Его сердце непроизвольно ёкнуло:
– Сын? Тебе это известно?
- Нет, но, несомненно, это должен быть сын, раз так охотно забрался ко мне в лоно, - она криво усмехнулась, всё ещё немного всхлипывая. – Говорят, мужчинам там нравится.
- Мне нравится, - уверил Иво её, не зная, шутит ли Алейда, но, не желая её расстраивать, если она это всерьёз. Будь это ему по силам, он никогда бы снова не расстраивал её без нужды. С неё и так хватит боли и без него.
- Говорят, также, что мальчик с каждым днем делает женщину чувственнее, - теперь в её глазах сквозь оставшиеся слезинки сияло озорство.
- Верно ли это в твоем отношении? – спросил он осторожно.
- Да, к несчастью, - сказала она, обнимая его за талию. – Или, может, не к такому уж несчастью?
«Боже милостивый. Вероятно, это был мальчик»:
– Когда ты набралась такой смелости, жена?
- Необходимость заставила, милорд. У меня был ленивый муж, однако, надеюсь, этому пришёл конец. - Алейда поцеловала его в грудь. – Вы больше не должны избегать меня, милорд. Сделанного не воротишь, а мы, вдобавок, можем наслаждаться друг другом.
Иво опустил взгляд на неё, не зная, как ответить. Ужас предстоящего события давил на него, но прямо сейчас он ничего не мог поделать, разве что не огорчать Алейду и облегчить для неё предстоящие месяцы, чтобы у неё были силы справиться с тем, что наступит потом. Видимо, она была бы счастлива иметь его в постели – да и по правде говоря, большего вреда уже не нанести. Но в силах ли он это исполнить?
- Не отвергай меня, - она откинулась назад, чтобы взглянуть на него и умостилась попкой у него в паху, так бесстыдно, как какая-нибудь шлюшка в доках. Его тело подскочило под полотенцем. Он был в силах это сделать.
- Чтобы отказать тебе, мужчина, вероятно, должен быть евнухом. Или безумцем.
- А кто вы, милорд?
- Ни тот и ни другой. – «Для неё», - добавил Иво про себя. Он сорвал полотенце и уложил её спиной на кровать, решив использовать всё своё умение со своей жёнушкой. Он был должен ей всё больше и больше. – А Иво.

Иво выскользнул из залы немного позже обычного. Он только зашёл за угол, направляясь к конюшне, когда что-то его ухватило, шмякнуло о соседнюю стену и удерживало там, добрый фут отделял его носки от земли.
- Ты обезумел? – дико зарычал голос Бранда в ухо Иво. – О боги, мне следует оторвать у тебя кое-что и прибить к её дверям, чтобы напомнить тебе, - он ещё раз хлопнул Иво о стену, просто выбивая из него последний дух, и кинул его в кучу.
- Эй, - произнес Иво, всё ещё ловя ртом воздух.
- Я видел тебя, - прошипел ему вниз сквозь зубы Бранд. - Я поднялся и начал открывать дверь, а там ты сверху неё. Я чуть было не вошёл и не вылил ведро воды на тебя, собака ты эдакая. И ты ещё смел предостерегать, чтобы я держался подальше от Мейрвин.
- Она… - он опять с трудом вдохнул и оттолкнулся вверх. – Она носит ребёнка.
Бранд замер, на его лице было такое же выражение, какое, как полагал Иво, было тогда у него.
– Она что?
- Она беременна. Теперь идем. Обсудим это там, где нет столько ушей.
Они отыскали своих лошадей и молча выехали, и когда оказались довольно далеко от стены, Бранд произнес:
- Прошло столько времени, я не думал…
- Как и я. Как ни крути, а ей, видимо, сопутствовала луна.
- Проклятье. Что нам теперь делать?
- Не знаю, - Иво, лёжа рядом с Алейдой, старался выкинуть из головы всю эту историю; теперь она снова нахлынула. Если Ари прав, через несколько месяцев они узнают, как заботится о младенце, который может летать. Ему сразу припомнился день, когда закат поймал его в ста футах от земли. Он, по пути вниз, налетел на ветку, но представив ребенка, падающего таким образом, он чуть не выпал из седла. – Может, получится найти другую ведьму, белую, чтобы снять…
- Я проверил других ведьм. Ни одной белой, - отрезал Бранд. – У них у всех души черные, как их птицы. А как насчёт одного из их священников?
- Кого, Теобальда? – спросил Иво, и Бранд фыркнул. - Вот именно. Кроме того, они сжигают всё, что считают злом, и у меня нет ни малейшего желания наблюдать, сможем ли мы умереть в огне. - Он уставился на птицу: - Вызови ещё одно видение. На сей раз попроси указаний.
- Они не всегда приходят, когда он их вызывает, - напомнил Бранд. – Что нам делать, пока будем ждать?
- Разве у нас есть выбор? Мы, как умеем, проживаем наши проклятые жизни, и я сделаю всё, что смогу, обеспечивая безопасность и счастье Алейде.
Бранд помолчал, а потом спросил:
- Обеспечил ей безопасность сегодня ночью, да?
Иво взглянул на него, увидел, как тот сверкнул улыбкой, и ощутил, как его затопила благодарность от понимания и прощения Бранда:
– Нет. Это относилось к счастью.
- Ну, в этом деле оно беды не наделает. Как ни крути, пока ты в состоянии, можешь наслаждаться ей.
Они ехали молча. Лес всё сгущался и сгущался вокруг них, приглушая серый свет приближающегося рассвета, тем не менее, вокруг них щебетали и выводили трели птицы.
- Ты когда-нибудь слышал, что ребенок мужского пола делает женщину более… чувственной? – спросил Иво, когда они приблизились к месту, где он оставит Бранда.
- Нет, - его друг изогнулся в седле и окинул его проницательным взглядом. – Проклятье. Полагаю, частичка тебя счастлива от этого.
- После трех месяцев самовоздержания? Ну да, частичка меня очень счастлива, - Иво остановил поводьями Факса на краю рощи, по которой этим днём будет бродить медведь. – Но я бы охотно позволил тебе оторвать эту часть, если у Алейды от этого наладятся дела.
Бранд соскользнул с Кракена, быстро разделся и привязал одежду позади седла. Когда Иво отъехал, он крикнул ему вдогонку:
- Если у неё от этого наладятся дела, я бы и себе оторвал.
- Знаю, - сказал Иво, признательный, что у него есть такой друг.
____________________________________________________________________________

[1] народный праздник; отмечается в первое воскресенье мая танцами вокруг майского дерева [maypole] и коронованием королевы мая [May Queen]
[2] Аегир (Эгир) - (Aegir, Oegir) — в сев. (германской) мифологии демон (бог) мирового моря; его супруга — Ран (Ran) — своей сетью ловит мореплавателей и останавливает корабли. Э. состоит с богами в дружественных отношениях: он приглашает их к себе на пирушку и сам их посещает. В поэзии он является описанием или олицетворением спокойного моря. Говорят, он имеет девять дочерей (Гьяльп, Грейп, Эйстла, Эйргьява, Ангейя, Атла, Ульврун, Имд, Ярнсакса), каждая из которых представляет какой-либо тип волны; и они, как одна сущность, являются матерью Хеймдалля.

Девочки, большое спасибо за такой чудесный перевод!!!
С удовольствием прочитала продолжение.

Я валяюсь Как будет минутка, начну читать. Думаю, мне понравится, с такими-то перлами Девочки, вы молодцы!

Спасибо большое за прекрасный перевод.

Девочки, спасибо огромное за продолжение!!!

_________________

 » Глава 20

Глава 20

Бета-ридинг - LiskaAliska, Elfni.

– Хватит.
Обессиленный, Ари погрузил руку в кроваво-красную воду и, держа её там, обратился к орлу, сидящему на иссохшем дереве по ту сторону озера.
– Я не могу больше это делать. Я теряю слишком много крови, – он застонал, когда острая боль от воды пробилась сквозь онемение, вызванное молитвами. – Сожалею, мой друг, они не заговорят, от меня нет пользы вам обоим, если я не могу ровно стоять на ногах. Пока что, это – конец.
Орёл уставился своими золотисто-карими глазами, так не похожими на глаза Иво, чуднó моргнул – снизу-вверх, затем взмыл в небо и стрелой понесся к Олнвику. Морщась от боли, Ари потянулся за чистой полоской ткани, которую положил недалеко. Теперь он ежедневно около месяца вызывал видения, и его ладонь была исполосована свежими порезами и бледными рубцами. Его неизменная повязка вызывала вопросы в замке, и от таких частых и сильных кровотечений его конечности наливались свинцом. Ему нужно время отдохнуть и восстановить силу, прежде чем снова устанавливать контакт с богами.
Он с трудом поднялся на ноги и направился к лошади. Та, казалось, стала огромной, пока он истекал кровью. Чертыхнувшись, он поднял свинцовую ногу в стремя, глубоко вдохнул, и, вынужденный подтягиваться больной рукой, с кряхтением поднял себя. Что ему нужно – так это вздремнуть. Подольше подремать, хорошенько поесть и неделю не вскрывать себе вены. Вздыхая, он направил лошадь к Олнвику.


«Этот обладал даже большей магией, чем его друзья».
Мейрвин стояла, скрытая густой кроной ивы, и видела отъезд сенешаля. Она знала сэра Ари по деревне, ей довелось издали наблюдать, как он присматривал за сооружением замковой насыпи. Сегодня она наткнулась на него, когда он стоял на коленях, истекая кровью и взывая к богам, и молча следила за его тщетными попытками. «Невидящий провидец, что беседует с орлом, как с другом. Весьма странно».
Она добавила эти новые любопытные факты к тому, что знала о сэре Бранде и его друзьях. Их непонятные приезды и отъезды продолжались вопреки всё укорачивающимся ночам и ребенку, о котором всем было известно. Несколько умело заданных вопросов – и она уже знала, что никто в деревне или поместье не видел лорда Иво и Бранда днём, а сэра Ари – ночью.
Однако почти таким же странным было то, что это, казалось, мало, кого беспокоило. Деревня процветала, люди были счастливы в ожидании, что хорошо укреплённый замок их защитит, и всех троих считали благородными и чистыми на руку мужчинами. Большинство верило, что лорд Иво и Бранд много охотились – хотя редко успешно, – а ночные отсутствия сэра Ари можно приписать некой шлюхе в Лесбери. Пока всё шло хорошо, и леди Алейда поддерживала своего мужа, едва ли были причины подвергать сомнению эти убеждения.

Тем не менее, картина, свидетелем которой была Мейрвин, говорила о некой серьёзной проблеме. Усилия сенешаля были похожи на отчаяние; он излил так много крови в воду, что ей довольно долго не хотелось бы собирать травы на краю озерца.
Кто такая «она», кому он пытался помочь? Конечно, какая-то лесберийская шлюха не стоила того, чтобы растрачивать на неё всю эту кровавую магию. А кто тогда стоил? И почему?
Ей перебили утренний сбор трав, мысли путались, и Мейрвин повернула обратно к дому. По дороге перед её глазами всплывали картины: нож, кровь, орёл, лорд Иво, ворон, Бранд, леди, приворотное зелье, сэр Арии, озеро… Эти картины – непонятные и тревожащие – перемешались между собой. И над всей сумятицей вопрошал голос госпожи: «Ты можешь мне помочь? Поможешь?»
Вероятно, в этом скрывалась суть всех её поисков, причина, по которой боги привели сэра Бранда к её двери. Они и поставили её сегодня на пути сэра Ари, чтобы она не сбивалась с этой стези, послав настолько ясное сообщение, насколько могли, не вкладывая настоящего видения ей в голову. Когда Мейрвин постигла эту вероятность, облака над головой внезапно разошлись, посылая луч света вниз сквозь высокие деревья, чтобы позолотить лесную рябину, её густые ветви с ещё зелеными ягодами.
– Да, Матушка, – сказала Мейрвин. Она упала на колени в ярко-желтом пятне перед священным деревом и смиренно подняла ладони к свету. – Как всегда, я повинуюсь. Но сперва, прошу вас, покажите мне остальное, чтобы я поняла и лучше следовала вашей воле. Да будет так.

– … и герцог женился на прачке, хотя та не была знатных кровей, и она родила ему сына, который вырос и превзошел своего отца. Но этот сказ – на другой раз.
– Отлично, Томас! – Алейда и остальные благодарно захлопали, как только Томас закончил. – Если бы я знала, что ты такой потрясающий рассказчик, я бы давно уже потребовала твоих услуг, и милорд остался бы без оруженосца.
– Эй, – запротестовал со своего места Иво, восседая без рубашки на подушке у её ног.
– Тогда я рад, что вы не знали, миледи, – произнес Том, покраснев от удовольствия. – Впрочем, боюсь, эта история мне не принадлежит. Я услышал её от сэра Ари.
– Какое бы ни было её происхождение, ты хорошо её рассказал, – заметила Алейда.
– Ты, случаем, не надоедал сенешалю, а, парень? – спросил Освальд. Он передвинул камень на доске Морриса.
– Нет, маршал. Я лишь слушал, когда он говорил. Он почти всегда рассказывает одну-другую историю.
– Сплошь и рядом треплет языком, ты это имеешь ввиду, – Иво ответил на ход Освальда и занял участок. – Продолжай слушать его, Том. Мне почти так же, как и твоей госпоже, нравится хорошая байка.
– Я выучил эту историю, только чтобы угодить ей, милорд, – признался он. – Но, слушая, я научился разным вещам. И не только от сэра Ари.
– Так и должно быть. Маршал, какую работу ты приготовил для юного Тома на завтра?
– Будет покорять насыпь, милорд, – Освальд взглянул на Тома сверху вниз. – Дважды. В кольчуге.
Стон Тома был едва слышен, но Иво засмеялся:
– Тогда отправляйся спать. Тебе надо отдохнуть, – он взглянул вверх на Алейду. – Как и тебе, возлюбленная жена моя.
– Эй вы, поторапливайтесь, – Освальд сгрёб доску Морриса с камнями и вместе с остальными последовал за Томом, вознося своё «покойных снов», когда они уходили. Одна Беата задержалась, чтобы вернуть мех и похлопотать над доставленным ранее Хадвизой подносом, нарезая хлеб и намазывая масло.
– Ах. Эта лентяйка, – она подняла глиняный кувшин и погремела внутри него ложкой. – Мёд стал словно камень, а Хадвиза и пальцем не пошевелила. Скажу ей, чтобы лучше подавала.
– Просто поставь его у огня, – сказал Алейда. – Он размягчится быстрее, чем Хадвиза забредет обратно наверх.
– Да, пожалуй, он всё-таки станет мягче, – Беата поставила глиняный кувшинчик возле углей и, кряхтя, выпрямилась. – Не оставляйте его надолго, ягненочек, как бы не закипел.
– Не оставим, – ответила Алейда. – Покойного сна, няня.
– И вам, миледи. Милорд.
Как только за ней закрылась дверь, Иво поднялся на коленях, и глазами почти поравнялся с Алейдой.
– Ты верно поступаешь с Томом, – сказал он. – В нём с каждым днем всё меньше от конюшни.
– Вероятно, он ещё смутит вас при дворе, – произнесла Алейда. – Дайте только время, он будет готов к службе. Он столь же проворен, как его отец, и, если посчастливится, то докажет, что и смел.
Иво поморщился.
– Освальд сказал, что он бастард и сирота.
– Да. Но ясно же, кто приходится ему отцом. Приходился, имею ввиду.
– О? И кто он… был им? – подразнил он.
– Муж Мейрвин. Эльфвайн, – она скривила губки, заметив сомнение в лице Иво. – Том его точная копия, вплоть до походки. Даже Мейрвин замечает это… в особенности она, наверно.
– Что ты имеешь в виду?
– У нее не было собственных детей. Я была слишком юной, чтобы знать такое, но Беата рассказывала, что по этой причине Эльфвайн крутился вокруг других женщин. Мать Тома одна из них.
– Мейрвин упоминала о смерти мужа как раз тогда, когда я остановился с Брандом. Что произошло?
– Это случилось четыре, нет, пять лет назад. Я только вернулась после воспитания в Бэмбурге. Собака напала на стадо наших овец в Свинлисе. Эльфвайн узнал и помчался на помощь пастуху. Оба были искусаны, не сильно, но…
– Это было бешенство, – тихо произнес Иво.
Она кивнула, блуждая в воспоминаниях.
– Беата и Мейрвин старались что есть сил, а мы все, конечно, молились, но они оба умерли в течение месяца от вызванной бешенством лихорадки.
– Страшная смерть.
– И страшная потеря для деревни: Мейрвин и Эбба овдовели, шестеро детишек остались без отца… а у юного Тома вообще никого не осталось. Его матери уже не было в живых. Над ним сжалился дед.
– И так он стал работать на конюшне?
Она кивнула:
– И таким же образом у меня оказалась Хадвиза. Она - старшая из детей Уилла Шеперда. Они нуждались в её жаловании, чтобы прокормиться.
Глаза Иво заблестели:
– О-о. Это многое объясняет.
– Что именно?
– То, как ты снисходительна к девчонке. Ей нужна твёрдая рука. Ты позволяешь ей то, что не потерпела бы от других, даже от Беаты.
Алейда, насупившись, откинулась на спинку.
– Может, вы и правы.
– Может?
– Ох, ну ладно. Вы правы. Кстати, я многое позволяю Беате.
– Слишком много, даже для твоей няни.
– Как я могу бранить женщину, которая утирала мне слёзы? – спросила она. – А как насчет вас? Вы столько всего сносите от сэра Ари. Он каждую ночь исчезает, отправляясь по шлюхам, а вы и слова не говорите.
– Бегает по шлюхам? Именно этим и занимается? – глаза его озорно блеснули, в то время как произнесено всё было самым невинным голосом. – Не знал, что среди добропорядочных женщин Олнвика встречаются шлюхи.
– Почему? Вы их искали?
– Нет, – решительно ответил он. – Кроме того, разве у меня есть на них время? Или силы?
– Пфф, – она откинула руку, которой он скользил вверх, чтобы накрыть её грудь. – У него женщина в Лесбери, Беата сказала.
– Ах, Лесбери. Я знал, в Олнвике такого не могло быть, – его рука проскользила обратно, и она не стала сопротивляться, наслаждаясь теплом.
– Вы должны заставить его остаться тут, милорд, чтобы он, по крайней мере, развлекал вас. Он и правда рассказывает хорошие истории, пару раз мне удалось припереть его к стенке, чтобы послушать одну из них.
– Я уже все их слышал, – он потянул за край её платья, чтобы обнажить верхнюю округлость одной груди, и подался вперед, чтобы запечатлеть там долгий поцелуй. – Более того, я предпочитаю развлечения, которые сулишь ты.
– Но он…
– Довольно, Алейда, – голос его был спокойным, но когда он поднял голову, глаза его предостерегающе сверкали. – Ночи Ари принадлежат ему.
– Ах, да. Как вам – дни, монсеньор, – разгневанная, она вскочила на ноги и обошла вокруг него.
Он вздохнул позади неё:
– Не делай этого, Алейда. Так уж обстоят дела.
Она развернулась, готовая дать резкий отпор, но удержалась. У него неожиданно появился такой изнуренный вид, такой одинокий, когда он вот так уставился на огонь.
– Если бы вы просто раскрыли мне причину, может, я смогла бы…
– Это не изменило бы положение дел. Не настаивай. Прошу тебя.
«Прошу?» За всё время, он ни разу не произнес «прошу», ни в этом вопросе, и её гнев поутих от безысходности, звучавшей в этих словах.
– Пока я не буду настаивать, милорд, но не обещаю, что мне не придет это в голову снова.
– Тогда «пока» должно сработать, – он взглянул вверх, к нему вернулась некоторая доля юмора. – Пока.
Она с нежностью взъерошила его волосы.
– Мир? Я бы опустилась вниз и в знак примирения предложила бы поцелуй, милорд, но, боюсь, вы найдете чересчур забавным видеть, как я буду обратно подниматься.
Он вскочил прежде, чем она закончила фразу, и широко развел руки.
– Никогда не позволяй ходить слухам, что жене сложно поцеловать меня, по моей же вине.
Она охотно шагнула к нему, настолько счастливая от исчезновения его необъяснимой тоски, что даже не стала ему напоминать, как не так давно, он, в самом деле, создал ей в этом огромную трудность. Но то было прошлым, а это – настоящим, и их совместный поцелуй был нежен, нетребователен и полон прощения с обеих сторон.
– Ты, правда, выглядишь усталой, – произнес он позднее, держа ее в объятиях.
– Не больше, чем в любую другую ночь, – она подалась назад в его руках, чтобы взглянуть на него, и уловила запах подгорающего меда, исходящего от очага. – Но я проголодалась.
– Отправляйся в постель. Я принесу тебе твой хлеб.
У неё вошло в привычку каждую ночь перед сном съедать ломтик хлеба с мёдом. Это уберегало её от полуночных похождений, когда, изголодавшись, она, по-видимому, искала облегчение для своего больного желудка. Как только Иво вынул из очага мёд, она отбросила своё платье и скользнула в постель, подтягивая одеяла вверх, чтобы скрыть неуклонно растущий живот.
– Думаю, мы его передержали, – сказал он, показывая ложку. Теплый мёд стекал тонкой струйкой.
– Всё будет отлично. Два кусочка, прошу тебя.
– Два? Ты голодная.
Он быстро намазал мёд на три ломтика и принес их, предлагая один ей, один оставляя себе, и придерживая добавку. Когда он ел, второй кусок немного наклонился, и мёд потёк по пальцам.
– Смотрите, – Алейда быстро проглотила первый ломтик и потянулась за вторым, прежде чем Иво справился с половиной. Она облизала края и откусила кусочек. – Вы становитесь весь липкий.
– Как и ты, – он замахал руками и брызги, от которых она уклонилась, теплым каскадом приземлились ей на грудь, как раз выше одеял. – Нам снова нужно мыться.
Они сидели и доедали хлеб, отставив свои липкие руки, чтобы не измазать белье. Когда Алейде осталось пару укусов, чертёнок, по вине которого она так часто попадала в неприятности, поддел её своими вилами.
– Знаете, – произнесла она беспечно, – самый лучший способ очистить кожу от мёда – слизать его.
– Да? – неторопливая, озорная ухмылка растянулась на его лице. Он протянул свои измазанные мёдом пальцы. – Покажи.
Смутившись вдруг от своей дерзости, она неуверенно лизнула разок.
– Так не годится, надо больше, – потребовал он.
Она втянула в рот его палец, посасывая его как леденец. Он застонал, и её смущение растаяло от вспыхнувшего между ними жара. Она перешла к соседнему пальцу, потом к следующему, справилась с одной рукой, затем с другой, задерживаясь на каждом пальце, пока на том не оставалось меда, даже слизала оставшиеся потёки с ладони, прежде чем откинулась назад.
– Видите? Всё чисто.
Она подняла последний кусочек, чтобы доесть его, но он обхватил её талию своими еще влажными пальцами и притянул к себе её руку. Однако, вместо того, чтобы завладеть кусочком, потянул его вниз и коснулся своей груди, так что струйка меда растеклась по его соску.
– Ты меня не убедила. Показывай снова.
Алейда подалась вперед, послушно, нетерпеливо, и слизала сладость, она слышала, как ее муж втянул воздух, когда она потёрла напряжённый кружок. К тому времени, как женщина во второй раз откинулась назад, его возбуждение стало очевидным. Алейда сунула последний кусочек в рот и вытянула руки.
– Теперь, если позволите, ваша очередь, монсеньер, – Иво сделал одолжение, уделяя даже больше времени ее пальцам, чем она его, пока каждое посасывание, каждое движение языка не отозвалось внутри неё. Затем подался вперед к капельке на её груди. Та, по всей видимости, стекла ниже, раз он стянул вниз одеяла, следуя за ней к соску, и, пока полностью не слизал её, не остановился.
Когда она открыла глаза, он улыбался ей своей голодной улыбкой. Алейда не понимала, почему этот вид всегда пугал её. Сейчас он лишь вызывал в ней собственные растущие аппетиты, распутные, как она сама. В этой улыбке крылась порочность. Грех, который приглашал её согрешить с ним.
Без единого слова он поднялся и освободился от брэ , затем пошёл к столу, чтобы забрать кувшин с медом.
– Что вы делаете?
Он не ответил, но вернулся назад и подполз к ней на кровати с мёдом в одной руке. Иво помешивал мёд, ложка мягко цепляла дно горшка.
– Ложись на спину.
Она повиновалась, но снова спросила:
– Что вы делаете?
– Желаю кое-что узнать, – ответил он.
– Что?
– Раскройся, сладкий цветочек. Я хочу видеть всю тебя, – она снова подчинилась. Он передвинулся и встал на колени меж её ног, подталкивая локтями, развёл их широко в стороны, и она почувствовала, что краснеет от того, как он жадно поедал её глазами. Ещё раз помешав мёд, он поставил кувшин ей на живот и вытащил ложку.
Мед, все еще теплый и жидкий после огня, струился вниз на её живот. У неё перехватило дыхание, когда он протянул дорожку вверх, неторопливо вырисовывая спирали вокруг её грудей. Он зачерпнул еще одну ложку и теперь проложил дорожку вниз, и она снова задохнулась, когда теплый мед пролился у неё между ног. Она задрожала перед ним, уже балансируя на грани желания, хотя он и не прикоснулся к ней.
– Хочу узнать, – наконец-то объяснял он, отставляя в сторону кувшин и наклоняясь к ней, – что слаще. Ты или мёд.
– О, – произнесла она, когда он начал пробовать её на вкус. – О.
Прошло много времени прежде, чем он пришёл к решению, и к тому часу она была чистой-пречистой.
Чего, однако, нельзя было сказать о простынях.

 » Глава 21

Глава 21

Бета-ридинг - LiskaAliska, Elfni.

Сэр Ари снова писал.
Алейда, стоя на лестничной площадке, наблюдала, как он изогнул переплетенную книгу, которой был поглощен. Он часто что-то добавлял в неё, но записями дело не ограничивалось. Она не раз замечала, как ближе к вечеру он яростно делает наброски на кусочке старого пергамента или на простом кожевенном лоскутке, или даже пару раз на куске дерева или коры. Позднее она неоднократно узнавала эти самые огрызки в руках мужа или сэра Бранда или видела, как те скручиваются, превращаясь в огне в золу – единственное видимое ей свидетельство того, что пути Ари вообще с ними пересекались.
День за днём её все больше интересовали его записи. Может, подозревала она, они связаны с тем, почему муж принадлежал ей по-прежнему только в тёмное время – время, которое, чем ближе лето, становилось короче, и она почти не видела мужа.
Не сказать, что Иво неумело использовал их ограниченное время. Она зарделась, лишь подумав о том, чему он научил её за последние недели – они оба, вероятно, попадут в ад, например, за его проделки с мёдом, и она никогда не получит отпущения грехов, так как ей ужасно хотелось когда-нибудь снова попросить повторить их. Когда-нибудь скоро, решила она, потому что от одной только мысли она увлажнилась внизу.
Алейда всё думала о меде, когда Ари обратил на неё внимание. Он немедля вскочил на ноги.
– Вам что-то требуется, миледи?
– Ммм? – какое-то мгновение она приходила в себя от жара, и, несомненно, Ари со своего места должен видеть краску на её лице. – О, нет, мессир. Я просто начала уставать от трескотни. – Она неопределенно махнула в сторону солара, где жалобы Милдрит на своего мужа прервал взрыв саркастического смеха. – У меня начинает болеть голова от шума. Что вы пишете, мессир?
– Летопись, – он склонился и нежно подул на надпись, чтобы чернила поскорее высохли.
– Обязанности монаха.
Он тихо засмеялся:
– Уверяю вас, я не монах, миледи.
– Ну да, я слышала, – она начала спускаться по лестнице. – Почитайте мне немного, позвольте узнать, о чём вы пишете.
Он положил квадратик тонкой кожи поверх страницы, чтобы защитить новые чернила, и она успела лишь мельком взглянуть на текст, как он плотно закрыл книгу и туго затянул ремешки.
– Нет, миледи. Мне было бы стыдно, заметь вы, что я, вообще, не силён в словах.
– Пфф. Я слышала, вы ораторствуете каждый божий день, сэр, и обращаетесь со словами, как золотых дел мастер со своими инструментами, – это вогнало его в краску, и она поспешила продолжить, поддразнивая. – Я всегда могу приказать вам почитать.
Он посмотрел вниз на книгу, затем поднял взгляд на неё, лицо его помрачнело.
– Прошу вас не надо, миледи, так как мне пришлось бы ослушаться.
Его сопротивление лишь подстегнуло её желание увидеть, что он написал, но это явно случится не сегодня.
– Я только намеревалась уговорить, мессир, не приказывать, – произнесла она беспечно, притворившись, что это совершенно несущественно. – Если ваше повествование настолько нескладное, вам следует оставить его при себе. Дайте мне другое взамен, а то я начала уставать от женской болтовни.
На его лице спало напряжение, хотя он продолжал держать руку на книге, будто думал, что она могла бы выхватить её.
– Ещё один дракон, миледи?
– Нет, в этот раз я, думаю, предпочла бы какое-нибудь другое чудище. Возможно…
– Миледи! – в дверь ввалился Том с деревянным тренировочным мечом в руке, красный от волнения. – У ворот человек. Он говорит, что принес послание от короля!
– Ну, миледи, – невозмутимо произнес Ари, сгребая книгу, чтобы унести. – Видимо, чтобы развеять скуку, вам таки не понадобиться моя история.

Со смесью любопытства и дурного предчувствия Иво взял у королевского посланника сложенный пергамент и жестом пригласил Бранда следовать за ним наверх.
Алейда встала, когда он вошёл, демонстрируя живот, который, он мог поклясться, стал больше, чем был только утром.
– Вы уже встре…? – она остановилась, заметив послание в его руке. Она заломила руки в тревоге. – Встретились. Он прибыл сразу после обеда. Что он сказал?
Иво запечатлел поцелуй на её щеке и улыбнулся её нетерпению.
– И я тебя приветствую, жена. Не хмурься так. Это всего лишь послание.
– От короля, – с неприязнью вымолвила она. – Оттуда мало чего хорошего приходило.
– Я получал от Вильгельма и хорошие, и плохие вести, – произнес Иво. – Позволь мне посмотреть, что там, пока ты не предположила наихудшее. Давай-ка, начинай ужинать. Я скоро спущусь.
Он подождал, пока за ней и её женщинами не закрылась дверь, а затем сломал печать. Послание был написано ровным и разборчивым почерком, и Иво, читая его, нахмурился, слыша в каждом слове жёлчный заикающийся голос Вильгельма. Однако просьбы короля таили в себе и возможности, и он быстро их оценил.
– Хм.
– Что? – спросил Бранд.
– Хорошее и плохое, как я и говорил Алейде. В Уэльсе стало больше беспорядков, к тому же, он подозревает, что Роджер из Пуату замышляет предательство в Камбрии, и приказывает мне заняться этим.
– Так это плохо или хорошо?
– Полагаю, и то и другое. Мне придется уехать именно теперь, когда у нас с Алейдой, наконец-то, настоящий брак – это плохая сторона. Хорошая – мы вынуждены уехать в час, когда ночи стали так чертовски коротки. Она снова расспрашивает о моем образе жизни.
– Интересуется, почему ты едва сняв одежду, опять начинаешь одеваться, да?
– Вроде того. Полагаю, Мейрвин никогда не спрашивает, отчего ты навещаешь её в такое странное время.
– По правде говоря, нет. Она, кажется, просто… мирится с этим, как мирится со всем.
Иво считал такое поведение странным, но и целительница была странноватой, потому он решил оставить эту тему.
– Вдобавок это решает другую проблему, – отметил он. – Летом этот лес слишком мал для медведя.
Бранд кивнул. Лето всегда было наихудшим временем. Длинные теплые часы вереницей гнали как простых смертных, так и знатных в лес за древесиной и пчелиным воском, прутьями и древесным углем, поиграть и пособирать ягоды, и трудно остаться незамеченным в чересчур долгие дни. Для Иво настоящий риск заключался только в том, что его могли заметить, когда он менял обличье; для Бранда, – что его, вообще, увидят – в Англии больше не было медведей.
– В Камбрии леса настолько густы, что в них и целые армии затеряются, – отметил Иво. – Ты там будешь в безопасности, пока я буду шпионить для короля, а к тому времени, как вернёмся, начнется сбор урожая, и в лесу будут лишь свинопасы. Я смогу уберечь тебя от них.
– Было бы неплохо. Но, что насчет третьей проблемы? – Бранд выгнул руки над своим животом, изображая живот Алейды. – Ты хочешь быть рядом, когда появится малыш. Ты будешь ему нужен. Ты будешь нужен ей.
– Она только, – Иво показал на пальцах, – беременна чуть больше четырех месяцев. У нас достаточно времени, чтобы вернуться, и, может быть, пока будем отсутствовать, что-то обнаружим, кое-что узнаем, появится новая идея. Не знаю. Но это лучше, чем сидеть здесь, без дела, наблюдая, как она округляется.
Бранд понимающе закивал.
– Ага. Я тоже присматриваю за ней, а она даже мне не принадлежит. Тем не менее, тебе будет трудно сообщить о своем отъезде. Я помню, как Илфа обычно смотрела на меня, – будто я или обезумел, или уже умер – когда я говорил, что мы опять отправляемся корчить из себя викингов. И она плакала.
– Алейда понимает, что у меня обязательства перед королём. Она ожидает это. Она с этим выросла.
– И Илфа понимала. Тем не менее, плакала, – лоб Бранда на миг пересекли морщины от воспоминания, но он его отбросил. – Как на счет Ари?
Иво глянул на ворона, сидящего на жердочке:
– Он остается тут. Это его время – дольше всего пребывать в человечьем обличье. Он, помимо всего, может этим воспользоваться.
– Позаботься о ней, – сказал он птице, довольный, что глупая ревность не вскипала от мысли оставить его с Алейдой. – Заканчивай замок. Я хочу, чтобы она была под надежной защитой, когда я действительно должен уехать.
Ворон склонил голову и приглушенно хохотнул.
– Думаю, это означает да, – сказал Бранд. – Проклятье. Без его компании я совсем не жажду соваться в чужой лес. Когда мы должны уехать?
Иво еще раз глянул на послание, на настойчивую просьбу, спрятанную за резкими словами Вильгельма.
– Перед рассветом.
– Это означает, что завтра на заходе солнца мы будем в пути. Скажу-ка тогда «до свидания» Мейрвин.
– Ага, – кивнул Иво, жалея, что у него нет еще денечка, прежде чем он должен сказать свое прощай, прежде чем Алейда расплачется из-за него.
Затем он начал спускаться вниз, так как времени у него не было.

УРА!!! Перевод движется семимильными шагами!!!
Девочки, спасибо огромное!!!

Огромное спасибо!!!!

Большое спасибо за перевод!!!

_________________

Вот это да! Вот это оперативность!
радости нет границ и пределов!
_________________

Zirochka, LiskaAliska, Elfni - большое спасибо!
_________________

Как здорово столько новых глав


_________________

Спасибо за продолжение...