Клуб "Синий чулочек"

Девочки, спасибо за поздравления!


Я точно так же после рассылки решила посмотреть этот фильм. Мне очень понравился! Жалко, что герои все же не встретились(( Но хорошо, что повстречали своих двойников)
_________________

По теме Леди-шпионок поискала в старых записях и нашла это. Кроме Борн и Смит все читала давно, так что не очень помню (но мне тогда понравилось)

Борн Джоанна
(Очень рекомендую первую книгу, не пожалеете, хотелось бы поговорить с прочитавшими. Танюшка, прочитай и отстань уже от меня с Катей! Это круче.)
1.Тайна куртизанки
2.Мой милый шпион

Джоанна Смит
(Очень люблю ее романы. Легкие, с юмором, не затянутые. Советую для удовольствия)
«Большой рождественский бал»
«Неподходящее место для леди»


Робинсон Сьюзен. сер. Шпионы Елизаветы.
(вполне приличные истории времен королевы Марии Кровавой о политических играх сторонников Елизаветы накануне ее коронации , я читала две)
«Леди смелость»
«Леди дерзость»
«Леди стойкость»
«Леди неукротимость»
«Леди опасность»

Додд Кристина сер. Гувернантки
(в каждом романе, а в 3 наверняка есть шпионские страсти)
Темное прошлое
Двойное искушение
Мой милый победитель

Ко Дню св.В. нам бы устроить междусобойный конкурс валентинок (от любимых героев - себе, или наоборот, или от героя - героине). Быстренько думайте и давайте уже писать!
И надо еще что-нить придумать!

Что значит - отстань! Я те отстану! Я те так отстану, что мало не покажется! Ты обещала - так что давай Катю! И вообще, обещания надо выполнять, а то что это такое, сначала заманила, а потом в кусты...

НЕЕЕЕЕЕЕТТТТТТТТТТ!
Я Чернышевского, ещё когда мы его в школе проходили, с огромным трудом прочитала, а вы хотите меня вновь на него сподвигнуть?!?! Не хочу...
_________________

Arven, ты не права Хотя, конечно, его надо было не по программе читать. Я много раньше проглотила. Это же такая вкусная история любви! Я обожаю просто! А всю пропаганду, как уже писала, я скрепила степлером, и пролистываю за ненадобностью. А любовь - это то, чем книга полна под завязку, и какая любовь, просто ах!

 » Четверговые посиделки - день студентки

Хочется начать тему студенток со старинных времен. Когда-то женщине путь к высшему образованию был вообще закрыт. в лучшем случае, были пансионы и институты благородных девиц, частные школы, чуть позднее - высшие женские курсы.

http://www.youtube.com/watch?v=91DJh3sdBoo&feature=related Небесные ласточки

http://www.youtube.com/watch?v=u_Fbkaffcmo пансион благородных девиц («За двумя зайцами»)

http://www.youtube.com/watch?v=xJUkz3_7V0o&feature=related чалыкушу –так выглядели школьницы
В XIX веке «институтка» – устойчивое определение девушки, проведшей всю юность за стенами женского института.

Девятилетнюю Елизавету Цевловскую (1844–1923) отдали на Александровское (мещанское) отделение Смольного института в 1853 году. Ее мать, в прошлом также институтка, обещала дочери компанию сверстниц, интересную учебу, стабильное существование. Всего этого Лиза была лишена в глухой усадьбе под Смоленском, куда ее семья перебралась после смерти кормильца и разорения. Лизины старшие братья были отправлены в кадетские корпуса, а сестры мыкались гувернантками. За девять лет в Смольном Лиза также хлебнула лиха, вдоволь натерпелась дури и произвола классных дам, два раза чуть не была выгнана за протесты против институтских порядков. Лишь после того как инспектором учебного заведения в 1859 году становится энергичный Константин Ушинский, основательно встряхнувший косное образование, Смольный перестает казаться воспитанницам постылой казармой. Лиза берется за учебу, начинает жадно читать, после выпуска выходит замуж за одного из единомышленников Ушинского – преподавателя Василия Водовозова. В 1860-х супруги много ездят по Европе, изучая деятельность различных учебных заведений. Свои наблюдения и горький опыт бывшей воспитанницы Водовозова обобщает в статьях и книгах. Очерки о жизни в Смольном были впервые опубликованы в 1860-х годах в газете «Голос».
Новенькая
«На мне плохо сидящее камлотовое платье коричневого цвета – символ младшего “кофейного” класса; декольте и с короткими рукавами. Белые рукавчики грубого холста подвязаны тесемками под рукавами платья; на шее уродливая пелеринка; белый передник с лифом застегивается сзади булавками.

Форма чрезвычайно меняла наружность новенькой: даже грациозная миловидная девочка казалась в ней неуклюжей. Платье было настолько коротко в младшем классе, что выставляло напоказ жалкие кожаные башмаки, скорее шлепанцы, и грубые белые чулки. Пока новенькая не умела приноровиться к форменному наряду так, чтобы туфли не падали с ног, рукавчики не сползали, платье не расстегивалось позади, она ходила тяжело ступая и имела крайне неуклюжий вид. На свидании с родными девочка поражала их своею переменой, и они, не стесняясь, повторяли на все лады: “Какой смешной наряд! Как он тебя безобразит!..” Наряд – увы! – не был приноровлен к условиям жизни: холщовая пелеринка не защищала от зимнего холода, когда термометр в классе показывал десять градусов, а во время уроков приходилось сидеть с обнаженными плечами. <…>

Трудно представить, какую спартанскую жизнь мы вели, как неприветна, неуютна была окружающая нас обстановка. Холод, всюду преследовавший нас, больше всего давал себя чувствовать, когда нам приходилось раздеваться, чтобы ложиться в кровать. В рубашке с воротом, до того вырезанным, что она сползала с плеч и сваливалась вниз, без ночной кофточки, которая допускалась только по требованию врача, еле прикрытые от наготы и дрожа от холода, мы бросались в постель. Две простыни и легкое байковое одеяло с вытертым от старости ворсом мало защищали от холода спальни. Жидкий матрац из мочалы, истертый несколькими поколениями, был так тонок, что железные прутья кровати причиняли боль и будили по ночам, когда приходилось повертываться с одного бока на другой.

В первую ночь я долго лежала без сна: холод насквозь пронизывал мои члены. Но вдруг меня осенила счастливая мысль: я развернула салоп, лежащий у моих ног, закуталась в него и уже начинала дремать, когда была разбужена классной дамой m-lle Верховской, обходившею дортуар. “Для первого раза, так и быть, оставь салоп, но помни, что у нас это строго запрещено”. В шесть утра раздавался звонок, дежурные бегали от кровати к кровати, стягивали одеяла с девочек и кричали: “Вставайте! Торопитесь!” Со многими суровыми условиями воспитанницы осваивались, но к раннему вставанию редко кто привыкал. Каждый раз с утренним звонком раздавались стоны и жалобы. Мучительно было подыматься в остывшей и темной спальне. Вся институтская жизнь распределялась по звонку: звонок будил нас от сна, по звонку шли к чаю, рассаживались по партам и ждали учителя, со звонком урок оканчивался и начиналась рекреация. Звонок извещал о необходимости идти в столовую, он определял все минуты жизни воспитанниц, служил указателем, что делать, что думать. Звонок и крик классной дамы: “По парам!” – вот что мы слышали с утра до вечера. Когда я в первый раз вошла в столовую, меня удивило огромное число наказанных: некоторые из них стояли в простенках, другие сидели “за черным столом”, третьи были без передника, четвертые, вместо того чтобы сидеть у стола, стояли за скамейкой. У одной девочки к плечу была приколота какая-то бумажка, у другой – чулок. Когда после пения молитвы мы уселись за завтрак, меня с двух сторон шепотом начали просвещать насчет институтских дел. Когда у девочки приколота бумажка, это означает, что она возилась с нею во время урока; прикрепленный чулок показывал, что воспитанница плохо заштопала его, а за что наказаны старшие воспитанницы (белого класса) – нам, кофейным, неизвестно».
За монастырскими стенами
«Куда бы мы ни двигались, мы выступали как солдаты – бесшумной стройной колонной. Если предводительница этой женской армии прибавит шагу, и воспитанницы должны идти скорее, не расстраивая колонны. В столовую туда и назад строились восемь раз; по часу тратили, отправляясь на прогулку и в церковь. <…>

Воспитанницы гуляли в саду по получасу, и притом только парами и по мосткам, под аккомпанемент воркотни и распеканий классной дамы. То ей досаждал чей-то “дурацкий смех”, то она пилила тех, кто отставал или кто на минуту соскакивал с мостков. Мы ненавидели эти прогулки и были счастливы, когда находчивость помогала нам сослаться на ту или другую несуществующую болезнь, чтобы избавиться от неприятной повинности. <…>

Большим удовольствием была летом прогулка в Таврический сад. Хотя во время торжественного шествия туда из Смольного воспитанницы были окружены своими классными дамами, швейцаром и служителями, разгонявшими всех встречающихся по дороге, эту прогулку мы любили уже потому, что хоть раз в год в продолжение нескольких часов не видели своих высоких стен и у нас перед глазами были аллеи и лужайки не своего сада. Кроме институтских служащих и подруг, институтки и здесь никого не встречали: в этот день посторонних изгоняли из Таврического сада.

В дореформенное время нас не обучали естественным наукам, и мы никогда ничего не читали по этим предметам. За все время воспитания мы не видели ни цветов, ни животных, не могли наблюдать и явлений природы: сидим, бывало, в саду во время летних каникул, а чуть только тучи начинают сгущаться, нас немедленно ведут в класс. Во время нашей затворнической жизни нам не удавалось видеть ни широкого горизонта, ни простора полей и лугов, ни гор, ни лесов, ни моря, ни рек и озер, ни восхода и заката солнца, ни бурана в степи, хотя мы и делали сочинения обо всех этих явлениях природы.

С утра до вечера мы видели перед собой лишь голые стены громадных дортуаров, коридоров, классов, всюду выкрашенные в один и тот же цвет. Кроме приемной залы, где были портреты царской фамилии, стены были повсюду совершенно голые. Почему не могли повесить на них портретов знаменитых писателей, олеографии с историческими сюжетами, пейзажи красивых местностей? Почему не дозволялось воспитанницам прикреплять к изголовью кроватей фотографии родителей и родственников, почему запрещено было ставить на подоконниках горшки с цветами, за которыми могли бы ухаживать воспитанницы? Все это хотя несколько скрашивало бы однообразие жизни, возбуждало бы человеческие чувства».
Обожание
«Постепенно утрачивая естественные чувства, институтки сочиняли любовь искусственную, карикатуру на настоящую, в которой не было ни крупицы истинного чувства. Я говорю о традиционном институтском “обожании”, до невероятности диком и нелепом. Институтки обожали учителей, священников, дьяконов, а в младших классах – и воспитанниц старшего возраста. Встретит, бывало, “адоратриса” свой “предмет” и кричит ему: “adorable”, “charmante”, “divine”, “celeste” (фр. “восхитительная”, “прелестная”, “божественная”, “небесная”), целует обожаемую в плечико, а если это учитель или священник, то уже без поцелуев только кричит ему: “божественный”, “чудный”! Если адоратрису наказывают за то, что она для выражения своих чувств выдвинулась из пар или осмелилась громко кричать, она сияет и имеет ликующий вид, ибо страдает за свое “божество”. Наиболее смелые из обожательниц бегали на нижний коридор, обливали шляпы и верхние платья своих предметов духами, одеколоном, отрезывали волосы от шубы и носили их в виде ладанок на груди».
Голод
«Кроме раннего вставания и холода, воспитанниц удручал и голод, от которого они вечно страдали. В завтрак нам давали тоненький ломтик черного хлеба, чуть смазанный маслом и посыпанный зеленым сыром, – этот крошечный бутерброд составлял первое кушанье. Иногда вместо сыра на хлебе лежал тонкий, как почтовый листик, кусок мяса, а на второе мы получали крошечную порцию молочной каши или макарон. В обед – суп без говядины, на второе – небольшой кусочек поджаренной из супа говядины, на третье – драчена или пирожок с скромным вареньем из брусники, черники или клюквы. Эта пища была чрезвычайно малопитательна, потому что порции были до невероятности миниатюрны. Утром и вечером полагалась одна кружка чаю и половина французской булки. И в других институтах того времени тоже плохо кормили, но давали вволю черного хлеба, а у нас и этого не было. Посты же окончательно изводили нас. Завтрак в посту обыкновенно состоял из шести маленьких картофелин с постным маслом, а на второе давали размазню с тем же маслом или габер-суп (овсяный). В обед – суп с крупой, второе – отварная рыба, называемая у нас “мертвечиной”, или три-четыре поджаренных корюшки, а на третье – крошечный постный пирожок с брусничным вареньем. Мы постились не только в Рождественский и Великий посты, но каждую пятницу и среду. В это время воспитанницы чувствовали такой адский голод, что ложились спать со слезами, долго стонали и плакали в постелях , не будучи в состоянии уснуть. Однажды голод довел до того, что более половины институток было отправлено в лазарет. Наш доктор заявил, что у него нет больше мест для больных, и прямо говорил, что все это от недостаточности питания. Зашумели об этом и в городе. Наряжена была наконец комиссия из докторов, которые признали, что болезнь воспитанниц вызывается недостаточностью пищи и изнурительностью постов. И последние были сокращены: в Великом посту стали поститься лишь в продолжение трех недель, а в Рождественском – не более двух, но по средам и пятницам постничали по-прежнему».
В зале
«Прием родственников происходил у нас два раза в неделю: по воскресеньям с часу до трех и по четвергам с шести до восьми часов вечера. Воспитанницы, ожидавшие родственников, расхаживали по парам вокруг зала, где сидели те из них, к которым уже пришли родные. Посреди залы прогуливались дежурные дамы и пробегали дежурные воспитанницы. Однажды мой дядя пришел с моим братом, которого я давно не видела. <…> На его вопрос, что мы проходим у преподавателя словесности, я с гордостью отвечала ему, что Лермонтов изложен у нас на восемнадцати страницах, а Пушкин даже на тридцати двух. Из ответов, которые я давала брату, он пришел к правильному заключению, что я не читала ни одного произведения наших классиков.
– Какой у вас дурацкий учитель литературы! Вы, видимо, и выучились здесь только обожанию! Я считала низостью спустить брату его оскорбительное замечание об институте, которым гордилась, несмотря ни на что, и об учителе, которого мы считали гениальным, а потому высокомерно возразила ему:
– Должно быть, не все такого мнения, как ты, о нашем институте, так как он считается первоклассным в России!.. А наш преподаватель словесности Старов – знаменитый поэт, перед которым преклоняются даже такие дуры, как наши классные дамы.
– Такого знаменитого поэта в России нет, и классные дамы преклоняются перед ним только потому, что они дуры…
Это было уже слишком, и я вскочила, чтобы убежать от него не простившись».
На кухне
«Чтобы приготовиться к скромной доле, ожидавшей многих из нас в будущем, мы должны были уметь готовить кушанья, для чего существовала образцовая кухня. Девицы старшего класса, соблюдая очередь, по пяти-шести человек ходили учиться кулинарному искусству. К их приходу в кухне уже все было разложено на столе: кусок мяса, готовое тесто, картофель в чашке, несколько корешков зелени, перец, сахар. Одна из воспитанниц должна была рубить мясо для котлет, другая толочь сахар, третья – перец, следующая мыть и чистить картофель, раскатывать тесто и разрезать его для пирожков, мыть и крошить зелень. Все это делалось воспитанницами с величайшим наслаждением. Кухня служила для нас большим развлечением; она избавляла от скучных уроков и от полицейского надзора классных дам. Но такие кулинарные упражнения не могли научить стряпне и были скорее карикатурою на нее. Воспитанницы так и не видели, как приготовляют тесто, не знали, какая часть говядины лежит перед ними, не могли познакомиться и с тем, как жарят котлеты, для которых они рубили мясо. Кухарка смотрела на это как на дозволенное барышням баловство и сама ставила кушанье на плиту, опасаясь, чтобы они не обожгли себе рук или не испортили котлет; сама она возилась и около супа. Барышням она поручала толочь сахар, перец и все, что нужно было рубить и толочь, что те и производили в такт плясовой, а это заставляло смеяться и кухарку, и воспитанниц. Их веселому настроению содействовало и то, что обед, приготовленный “их руками”, они имели право съесть сами, а он был несравненно вкуснее, питательнее и обильнее обычного». http://kn.sobaka.ru/n64/03.html

НА ВАШУ КНИЖНУЮ ПОЛКУ
ДЛЯ ЧТЕНИЯ
Лухманова Н.А. Институтки: повесть.
Домашняя и институтская жизнь девочек дореволюционной России предстает перед современным читателем во всех подробностях. Как в прошлом веке девочки получали образование, какие царили в учебных заведениях для девочек, чему их учили, за что наказывали – обо всех переживаниях, проказах и горестях рассказывает увлекательная и трогательная повесть непосредственной свидетельницы событий.

Институтки: Воспоминания воспитанниц института благородных девиц. – М., 2001.
_________________

О, мне тема институток сразу напомнила :"Ведь я институтка, я дочь камергера, Я чёрная моль, я летучая мышь"...
Кстати, автор это известной эмигрантской песни - поэтесса Мария Вега (настоящее имя Мария Николаевна Волынцева, по мужу Ланг; 15 июня 1898, Санкт-Петербург — 27 января 1980, Ленинград)

Влада, очень интересно, спасибо!


Вот тут соглашусь.Я к Николаю Гавриловичу прониклась при чтении этого романа.
___________________________________

http://blogrider.ru/blogs/36069/posts/id/1704138/gimnazistki_rumyanie_ot_moroza_chut_pyanie_s.php гимназистки Чарской – портреты разных мастеров с изображением девиц! ЧУДО!

ЖМИТЕ НА ССЫЛКУ Высшее женское образование в царской России http://community.livejournal.com/foto_history/652925.html очень интересный сайт!!

Высшее женское образование возникает в середине 19 в. В 1868 организуются публичные университетские курсы для женщин. При Оксфордском и Кембриджском университетах открываются женские колледжи.
В 1876 парламентским актом университета предоставлено право присуждать женщинам учёные степени.
К концу 19 века в ряде стран Европы уже было введено обязательное начальное обучение детей обоего пола, были приняты законы о предоставлении женщинам права па получение среднего образования не только в совместных, но и в специальных женских школах. Тем не менее, девочки составляли лишь 25—30% учащихся всех школ (включая и женские).
В Швейцарии в 1903 г. была создана ассоциация лицеев и гимназий, которая предоставляла возможность женщинам получить образование и заниматься наукой и журналистикой.

Высшее женское образование в России

История женского образования одинакова во всех странах. Как правило женское образование сводилось к школам рукоделия, домоводства и другим им подобным, т.е. обучали узким специальностям, необходимым хорошей домохозяйке. Но постепенно появлялись малочисленные курсы, позволяющие женщинам приобрести и профессиональное образование. Высшее женское образование в России для широких масс после положения от 15 апреля 1896 г. о коммерческом образовании в России. Уже к 1905 году в стране было создано и успешно работало более 35 женских коммерческих учебных заведений. Действовали женские сельскохозяйственные курсы и было разработано положение о сельскохозяйственном образовании, которым предусматривалось создание женских сельскохозяйственных училищ. Были созданы женские курсы по техническому образованию, была организована подготовка по специальностям: механическая, строительная, электротехническая. Были организованы женские политехнические курсы, для получения высшего образования женщинами, обучение велось по программе высшего учебного заведения, срок обучения составлял 4 года. С 1904 года был разрешен прием женщин в Высшее художественное училище. Был открыт женский медицинский институт, специализация для женщин была избрана педиатрия и акушерство. Для получения практических навыков к институт была прикреплена Петропавловская больница в Санкт-Петербурге. Срок обучения составлял 5 лет. По окончании института выдавался диплом на звание женщины-врача. Диплом давал право заниматься частной практикой, занимать должность врача в больницах, позволял заведовать женскими и детскими больницами, исполнять обязанности судебного врача. В 1903 году в Санкт-Петербурге педагогические женские курсы преобразовали в Женский педагогический институт, осуществляющий подготовку преподавательниц для женских учебных заведений. Таким образом был сделан шаг предоставляющий возможность женщинам получать высшее образование. В России женщинам был ограничен доступ в высшие учебные заведения, да и во всем мире было принято ограничение на получение высшего образования женщинами. Только в Бельгии, Швейцарии, Италии и США женщины пользовались правом доступа во все учебные заведения. Высшее женское образование в России началось с 1901-1905 годов, с открытия высших учебных заведений для женщин.
_________________

Добрый вечер!
Я тут думала, чтобы рассказать вам о своем студенчестве… думала-думала, думала-думала, и решила рассказать про год, наверное, вообще об одном из самых ярких годов в моей жизни, потому что, случись все тоже самое сейчас, я бы половине вещей не придала бы такого значения, как тогда. В юности все видится и переживается и помнится совсем по-другому.
Итак, 1998 год (вторая половина 3-го и первая половина 4-го курса)
Год начался как обычно – с зимней сессии, но это была не простая сессия, это была первая сессия, на которой не надо было сдавать высшую математику (ни зачет, ни экзамен!!! ), поэтому я наконец-то стала отличницей!!!!!
Зима 1998 года – это олимпиада в Нагано, это Павел Буре, закат Елены Вяльбе, второе золото Грищук-Платова, первое – Кулика, и мое личное открытие пары Анисина –Пейзера. Это дни перед телевизором и азарт олимпийского болельщика.


После окончания студенческих каникул я снова приехала в Москву, и мы начали ходить в бассейн Бауманки, который для студентов Плешки был бесплатный (при наличии студенческого). И меня в этот день ненавидели все. Ходили по вторникам – в день лекций, разомлевшие после бассейна и обеда в кафе никто не хотел уже добираться до лекций (в крайнем случае их всегда можно отксерокопировать или переписать), поэтому первые две прогуливались практически всегда, но на последнюю я шла как комсомолка, и за мной приходилось тащиться всем . Последней лекцией был маркетинг, который я нежно любила и ходила как на кружок (не дай бог пропустить!!!).
Конец марта-начала апреля был ознаменован походом в кино, и ни куда-нибудь, а в «Пушкинский» - дневной сеанс и скидка для студентов. Не хотела идти, упиралась из последних сил, но меня пристыдили, что за компанию я просто обязана … пошла (опять прогуляли лекции ). И мы чуть не затопили пол кинотеатра своими горючими слезами, потому что «Титаник» уверенно шел ко дну, и песня Селин Дион рвала душу.


После сеанса с горя пошли в Макдональдс, что через дорогу (конечно, Кейт Уинслет там не подходила , а сцена на мысу корабля – потрясающая , а Ди Каприо в момент близости похож на ощипанного цыпленка , но как все закончилоооось – и слезы в три ручья). Надо сказать, что именно тогда я поняла магию большого экрана. Сколько потом не пыталась смотреть этот фильм на видео – не могла, потому что впечатляет именно большой экран, там совершенно по-другому все выглядит и видны те нюансы, которые абсолютно теряются на домашнем телевизоре.
Конец апреля ознаменовался лабораторной по маркетингу (работа в парах), и моя подруга приехала ко мне в город. Мы ходили на предприятие, брали материалы и готовили работу. Она жила у меня. Тогда еще редко можно было встретить лицензионные видеокассеты – в основном пиратские, качество не очень, перевод тоже… не фонтан…зато большой выбор фильмов. Именно в апреле 1998 года я впервые увидела «Ромео и Джульетту» Дзеффирелли. Мы сидели с подругой на полу, смотрели фильм и ели мармелад. Съели весь пакет (500гр!) и без чая !!! За всю жизнь я столько мармелада не съела, сколько в тот вечер. И опять – слезы – кака любоффф!!!!


Третий курс подходил к концу, а это значит, что надо было писать выпускную работу, потому что общеэкономический курс заканчивался, впереди – два года специализации. Выпускная моя была по налогам, и майские праздники прошли дома перед компьютером, в обнимку с кучей учебников и ксерокопиями всяких научных умных статей – я ваяла выпускную, а в качестве фона все эти дни тихо работало радио. Так с мою жизнь вошла песня:
http://www.youtube.com/watch?v=WEBLMV7va5o

Никогда не любила и до сих пор не перевариваю группу «Руки вверх!», но песню ставили каждые полчаса, поэтому она у меня четко до сих пор ассоциируется с выпускной работой.
Лето 1998 года – это Англия. Новые знакомые, куча приключений, поездки в Шервуд и Ворвик кассл, студенческие вечеринки, романтические вечера, прогулки… … ой. Мы еще ездили на родину Шекспира!
Осень 1998 года – это кризис, и мы уже не могли позволить себе Макдональдс, поэтому покупали на улице булочки, шли … в Макдональдс, покупали там чай, садились в уголок подальше от глаз и вынимали булочки!!!
А еще осенью я прочитала «Эмму» Остин и тем самым завершила свое знакомство с автором. Это был мой последний не прочитанный на тот момент роман.
Что еще? Наша подруга получила отдельную комнату в общежитии, и Макдональдс отменился. Мы скидывались, покупали килограмм печений и шли пить чай к ней.
Ну и в конце рассказа хочется упомянуть две песни, которые как раз из того необыкновенного счастливого слезливого и переживательного 1998-го (в тот год я еще умудрилась сильно-сильно влюбиться и именно тогда начала писать стихи).
http://www.youtube.com/watch?v=HCm6gRHINqA
http://www.youtube.com/watch?v=l2024IiOAfA&feature=related
_________________

Розик, какое богатое студенческое прошлое у тебя! я, к сожалению, училась заочно (с 17 лет работаю), поэтому только на сессиях виделась со всей группой. И мы тратили время на учебу и болтовню.
ПРОЧИТАЛА И СОВЕТУЮ ВАМ:
Ариадна Тырсова-Вильямс вспоминала в своей книге «Воспоминания: то, чего больше не будет» (М., 1998. – С.196).
«В гимназии я была уверена, что поступлю на женские медицинские курсы и стану доктором. Но в университет женщин не допускали, а женские высшие школы, включая медицинские курсы, правительство закрыло как раз перед моим носом, когда я сдала экзамен в гимназии и получила диплом, дававший мне право стать студенткой. Тогда говорили, что это делается по желанию императрицы Марии Федоровны. Она будто -бы считала для девиц неприличным занятия естественными науками. Не знаю, так ли это было, но такие слухи усиливали неприязнь к царской семье. Точно сама царица осудила меня на бездельную жизнь деревенской барышни, когда мне полагается быть студенткой».

Курсистка
Анне Пустынцевой

Анна, курсистка, бестужевка, милый дружок,
Что вы киваете так отрешенно и гордо?
Видимо, вечером - снова в марксистский кружок
В платьице жертвенно-строгом, по самое горло?

Аннушка, вы не поверите, как я устал!
Снова тащиться за вами, голубушка, следом,
Снова при тусклой коптилке читать "Капитал",
Будто не зная других развлечений по средам!

Дети дьячков, не стиравшие воротничков,
С тощими шеями, с гордостью чисто кретинской,
Снова посмотрят презрительно из-под очков
На дворянина, пришедшего вместе с курсисткой.

Что до меня, - посвящение в ваши дела
Движется медленно, я и на том благодарен.
Верить ли сыну помещика из-под Орла?
Хоть и студент, и словесник, а все-таки барин!

Кто это злое безумие вам диктовал?
Аннушка, что вам тут делать, зачем среди них вы?
Прежде заладят: промышленность, рынок, товар...
После подпольно сипят про враждебные вихри...

Вследствие этого пенья сулят благодать..
Все же их головы заняты мыслью иною:
Ясно, что каждый бы вами хотел обладать,
Как в "Капитале" товар обладает ценою.

Сдавленным шепотом конспиративно орет
Главный поклонник Успенских, знаток Короленок:
"Бедный народ!" (Будто где-нибудь видел народ!)
После он всех призывает в какой-то застенок.

Свет керосинки едва озаряет бедлам.
Некий тщедушный оратор воинственней Марса:
Аннушка! Всю свою страсть безответную к вам
В поисках выхода он переносит на Маркса!

Сущий паноптикум, право. Гляди да дивись.
Впрочем, любимая, это ведь так по-российски -
То, что марксисты у нас обучают девиц,
Или, верней, что в политику лезут курсистки!

Душно мне в Питере, Аннушка. Давит гранит,
Геометрический город для горе-героев.
Ночью, бывало, коляска внизу прогремит,
И без того переменчивый сон мой расстроив, -

Думаешь, думаешь: что вы затеяли тут!
Это нелепо, но все ж предположим для смеха:
Что, если эти несчастные к власти придут?!
В стенах промозглых гранитное мечется эхо.

Аннушка, милая, я для того и завел
Всю эту речь, чтобы нынче, в ближайшее лето,
Вас пригласить на вакации съездить в Орел.
Аннушка, как мне отчетливо видится это -

Запах вечерней травы, полуденных полей,
Вкус настоящего хлеба, изюмного кваса!
Даже не ведаю, что в усадьбе милей:
Дедушкин сад или бабушкин томик "Жильбласа!"

В августе яблоки, груши, малина - горой!
Верите ль, некуда деть - отдаем за бесценок!
К вашим услугам - отличнейший погреб сырой,
Если вам так непременно охота в застенок!

Будете там запрещенные книжки читать,
Ибо в бездействии ум покрывается ржавью.
Каждую ночку я буду вас так угнетать,
Как и не снилось российскому самодержавью!..

... Боже, давно ли? Проснулся, курю в полумгле.
Дождь не проходит, стекло в серебристых потеках.
Что-то творится сейчас на российской земле?
Там-то не ведают, где ж разглядеть в Териоках!

Видимо, зря я тогда в эмпиреях парил.
Знаете сами, что я никудышный оратор.
Может быть, если бы вовремя уговорил,
Мне бы спасибо сказал Государь Император.
(взято с ) http://www.okm.ru/okm/bykov/?id=0008
_________________

Влада, на самом деле программа у нас была очень интенсивная, и даже те, кто подрабатывал, оставили работу на 4 и 5 курсе (такова была нагрузка и объем необходимых знаний), поэтому и лекции учили, и на семенарах через занятие контрольные писали, просто в памяти всегда остается яркое и лучшее
_________________

Да, студенческая жизнь - это здорово!

Студентки
http://www.youtube.com/watch?v=mjri0jrudeg Евгений Осин - Студентка-Практикантка
http://www.youtube.com/watch?v=u-TakmnL2jk&feature=related Ёлка - Девочка-студентка

Фильм «Студентка» (Франция, 1988гю)
За три месяца до экзаменов амбициозная студентка решает полностью сконцентрироваться на учебе. Однажды джазовый музыкант приглашает её на свидание, и она соглашается, надеясь, что это будет просто развлечение на одну ночь. Но когда она узнаёт его получше, то понимает, что он не такой простачок, каким кажется… и влюбляется. Сталкиваются два мира, перспективной студентки и бесшабашного музыканта, однако в каждом из них подсознательно живет их же противоположность. Возможно, это самое главное условие, чтобы возникла Любовь? Непонимание, разные приоритеты и цели, страх и неумения слушать друг друга, заставляют наших героев расстаться. Боль, которая незамедлительно появляется вслед за этим такой силы и глубины, что нет сил дальше жить. Помните вопрос Кати из фильма "Вам и не снилось?",:"А как Вы живете без любви?" Одним из самых сильных моментов фильма бесспорно является финальная сцена, в которой героиня Софии Марсо выступает перед экзаменаторами Сорбонны. Редкий пример сочетания блеска и глубины человеческой мысли с убедительностью выражения человеческой души. С жаром и чувственностью, студентка доказывает, что Любовь возможна, она не только есть, но имеет право жить.
_________________

Владочка, дорогая! Извини, но я тебя поправлю

Ее фамилия Тыркова-Вильямс...Я была знакома с ее родственницей, своей любимой соседкой Аллой Александровной Тырковой... и они являлись потомками одного из первых лицеистов, Тыркова Александра Дмитриевича...

"Автор книги "Жизнь Пушкина", Ариадна Владимировна Тыркова-Вильямс, более сорока лет своей жизни провела вдали от России. Неудивительно поэтому, что ее книга, первый том которой вышел в свет в Париже в 1929 году, а второй - там же почти двадцать лет спустя, оказалась совершенно неизвестной в нашей стране. А между тем это, пожалуй, - наиболее полная и обстоятельная биография великого поэта (так считала и моя дорогая АА). Ее отличают доскональное знание материала, изумительный русский язык (порядком подзабытый современными литературоведами) и, главное, огромная любовь к герою, любовь, которую автор передает и нам, своим читателям."
Кстати, эта книга, двухтомник, издана в Росси тоже в серии ЖЗЛ.
Спасибо тебе за воспоминания...
___________________________________

Ах, Ах! Студенты, ура, ура, ура!!!
Я была бездарной студенткой, со второго курса уйдя рожать, потом работать и учиться заочно. Поскольку Софьи Ковалевской из меня явно не получалось, я занималась сотней разных других дел и училась от случая к случаю. Помню дурацкий курс юридического ликбеза (как будто без него мои травки завянут! (травки в смысле не покурить, а лекарственные растения). И я с последнего ряда , где читать удобней посторонние книжки, в пол голоса вещала параллельно с лектором, занудно рассказывающим о юридических основах трудового законодательства: "То, что нажито непосильным трудом: муж обеспеченный - две штуки, дитя женского полу - две штуки, куртка замшевая одна... Диплом в мечтах - один под вопросом..." Самое сильное воспоминание - экзамен Железной леди, которая выше 3 баллов никогда никому не ставила. Я села, достала свои шпаргалки, которые пишу обязательно для успокоения нервов, и стала готовиться. У Леди глаз алмаз, движение рукой под стол она заметила, не поленилась и подошла, выгребла штук 20 шпаргалок и спросила, где моя. Показываю Она смотрит грозно и чеканит: Берите новый билет. Да я же не смотрела в нее! Если бы смотрела - вылетела без второго билета!
Пришлось взять второй билет, сесть напротив нос к носу и вроде бы готовиться, но я разозлилась и сказала гордо типа Я после первой не закусываю!т.е. не буду готовиться, так отвечу. А у меня в экстриме включается гениальность, все вдруг вспоминаю, краем уха слышанное и увиденное. Я и ответила. Она сунула мне в руку зачетку и пригласила следующего. За дверями стоит толпа, ждет, с чем меня вышибут, вырывают из рук зачетку и дружно - ах! У меня была единственная за 5 лет пятерка.
А диплом меня заставил получить второй муж, взявший на себя хозяйство и двоих детей на 2 месяца, потому что мне пришлось переехать в Пушкин, пригород, поближе к институту. Там тоже смешные моменты были, но в е не расскажешь.

А у меня смешной тоже был...на охране труда)) Профессор на экзамене мне говорит, что девушкам принципиально пятёрки не ставит, и вопрос за вопросом А потом заявил, что экзам.работу не я писала...Что тут поднялось...Мальчишки ропот подняли: она у нас сама все делает. Короче я за дверью заглянула в зачетку - 5 А вообще, до сих пор удивляюсь, как на все времени хватало!!!За сборную в волейбол (тренировки-игры), студенческий театр со спектаклями... и сессии...сессии...Здорово!!!
___________________________________