Беглянка из Драконьей Пасти (ИЛР, 18+)

Таня. дорогие Леди, всем самого доброго времени суток и благодарю за продолжение!

Хоть я и предпочитаю более возвышенный, что ли, стиль - для маленьких наивных девочек, как выразилась однажды Таня Абалова, но твоя подача мне очень понравилась, она и забавляет, и одновременно не дает скучать чувственному воображению.
___________________________________

Привет, Валерия!

ИЛР - сказка для взрослых девочек.

Все по законам жанра. Герои должны были встретиться. Почему не во вдовьей спальне?

Привет, Рита!
У "Беглянки" стоит возрастной ценз. Не знаю, чего ожидала.
Дальше будет много откровенной эротики, но с иронией.
_________________

Таня, не стоит так реагировать, я не хотела тебя обидеть, наоборот, говорю, что понравилось, а ценз - он не характеризует стиль подачи автором этотических сцен, он указывает на их наличие.
___________________________________

Рита, я не обиделась, потому что знаю о твоих предпочтениях и была готова к тому, ты об этом упомянешь. О своем отношении к эротике я тебе ответила в теме Скарабея. В Беглянке постельные сцены будут отличаться, они написаны в "низком" стиле.
_________________

Улыбаюсь до ушей, хоть завязочки пришей!

Тань, интересно, во сне действительно можно получить оргазм?

Рафаэль, писавший "Экстаз св. Цицилии" или Бернини, запечатлевший "Св. Терезу" в кайфовом состоянии, вряд ли сами когда-нибудь переживали религиозный экстаз и видели его у других. А вот оргазм очень даже могли и не раз Так что все эти благочестивые произведения искусства - отражения грешной плоти.

Как хорошо, что Томасия оказалась находчивой. И перина из подушек пригодилась.


___________________________________

Таня,добрый вечер. Спасибо большое за интересное начало романа и чудесное оформление.
Я с удовольствием читаю и очень рада за Томи,что у неё такие братья которые помогают в трудную минуту, а ещё хорошо, что у неё есть преданный человек которому она может доверять...
PS. Томи права единственный хороший поступок Дункана за восемь лет это то, что он подарил ей сына и я надеюсь, что его у неё не отберут...
___________________________________

Ох, я не могу!
Какой был сон и он оказался вещим! Никак не могу перестать смеяться. Ведь он и правда возлег с ней на ложе и подарил наслаждение"
Как-то с трудом верится, что его рука оказалась там случайно. Какая была сцена! Зажгли так зажгли! Она и так жутко мучается, а теперь муки станут просто адовыми. Но как же смешно она об этом размышляет!
Шелдон тоже пропал!
Таня, спасибо!
___________________________________

Привет, Катя!
Добро пожаловать! Спасибо за поздравление.

Привет, Надя!
Отдохни от своих драм.
Оргазм и есть прототип религиозного экстаза при схождении на праведника божьей благодати. С чем еще можно сравнить? С другой стороны, церковники, таким образом признали, что оргазм есть высшее земное блаженство. А большинство натурщиц, позировавших художникам и скульпторам для святых, были проститутками, которые знали толк в этом деле.

Сразу в постель уложила.

Привет, Натали!
Рада новому читателю. Добро пожаловать!
Братья - спасители, которые чувствовали ответственность за судьбу сестры.
В принципе, почти все типажи стандартные для ИЛР.
Будем бороться за Роби!

Привет, Надя!
Автору всегда приятно, когда у читателя сходное чувство юмора. Смех - это для меня награда.
Рука "там" оказалась случайно. Она плюхнулась на его весьма чувствительное место, и он хотел передвинуть ее зад.
Размышляет в рамках своих представлений о разных аспектах бытия.
Еще как попал, по самое не балуйся.
_________________

Таня, привет!!!
Пока не успеваю все читать. Главы появляются для меня очень быстро.
Пока прочитала об удачном бегстве Томасии из логова алчных и кровожадных родственников.
Ей повезло с такими замечательными братьями. Отважными и предприимчивыми.


_________________

Привет, Надин!
Роман короткий, и хочу быстрей выложить, чтобы заняться эпопеей.
Дальше веселей будет.
Братьев целых два и одинаковых.
_________________

Привет! Таня, с новым детищем!

Позвольте присоединиться к любителям иронического псевдоисторического стиля и сносящих голову амуров посреди всего этого великолепия!

Таня, героиня забавная, что-то среднее между трепетной одухотворенной ланью и сгорающей от собственного любопытства очаровательной кошечкой, не утратившей интереса к познаванию окружающего мира.. Годы замужества, канеш, её малость подкосили, и она цепляется за соблюдение правил приличия и религиозность, как за единственную свою опору в этом мире, но это поправимо..с такой-то тётушкой, которая, по-моему, не проживает зря ни минуты своей жизни, завидую )).. Тётя поумерит религиозный пыл Томасии, да и в свете развивающихся событий она сама немного сменит ориентиры..А может и не немного )), как повезёт..

Немного запуталась в предыдущих королях- папашей нынешнего был Эдвард или, как бишь его, Альберт, кажется? Там у тебя их двое, и оба как правители не блеснули на фоне своей могучей бабки королевы..

Сцена явления предмета вожделения Томасии получилась животрепещущей - мысли материальны, да.. Она не знала? Посылала запросы во Вселенную, вот и получила.. Сразу кипучая деятельность и живость мышления, и никаких сомнений и лишних душевных метаний - всё чётко и по делу.. Молодец.. Желаю ей переплюнуть тётушку, и с этого момента жить и чувствовать на полную катушку!

Привет, Дара!
Не новое. Беглянка старше Скарабея.
Добро пожаловать в тему! Рада, что ты с мной. Не так уж много у меня читателей.
Томасия - типичная героиня для жанра ИЛР, со стандартной биографией. Моя задача сделать ее живой и запоминающейся.
Тетушка - тот еще кадр. С богатым жизненным опытом. Скорей, задушевная подруга, чем компаньонка надзиратель. Она разрешает Томасии делать все, но та сама не хочешь и боится нарушать нормы.
Такие детали не особо важны. Просто исторический фон.

Послабление последовало уже при короле Эдварде, сыне Константидии. Слабохарактерный и склонный к пьянству, он будто был вовсе не плод от чрева своей матери. С его восшествием на престол в королевстве после строгого поста началось разговение. Коронованный в возрасте далеко за пятьдесят лет, он правил недолго и умер от апоплексического удара, случившегося прямо за обеденным столом, как настигшая его за неправедный образ жизни кара Божья. Эдуард был плохим государем, но развитие во всех государственных сферах, получившее хороший разгон при вдовствующей королеве, продолжалось по инерции. Значение церкви снижалось, из-за границы в королевство проникла философия вольнодумства, сменилась мода.
Король Георгиус, как и его отец, не стал выдающимся монархом, а его неудачная колониальная политика нанесла непоправимый ущерб казне, поэтому короне приходилось занимать деньги у своих подданных.

Вся интрига будет завязана на принце Джее, сыне короля Георгиуса. И вторая линия - борьба за опекунство над Роби.
Это эпизод, собственно, анонсирован в стартовом.
Томасия пока еще благочестивая вдова.
_________________

Да, для меня выкладка тоже слишком быстрая и стремительная. Начало мрачное, но дальше действие оживляется, появляется юмор и лёгкая ирония, свойственные автору. Это, можно сказать, уже своеобразная визитная карточка нашего дорогого автора. Таня, удачи с выкладкой!
_________________

Привет, Катя!
Этому есть ряд причин. Но роман небольшой по объему.
Трагифарс в начале необходим. Драконья пасть - символ первой беспросветной жизни Томасии.
Спасибо.
_________________

 » Глава пятая

Враги Шелдона находились уже в ее вдовьих покоях. Они быстро пересекли маленькую гостиную, в которой никто не смог бы спрятаться. Их тяжелые шаги приблизились…

- Это спальня моей сестры, вдовы графа Нэд-Брим, - предупредил Ричард. - У нее траур! Ей нездоровится. И я попросил бы вас…

Дверь открылась, и вошли трое мужчин очень воинственного вида, двое в форме и один в гражданском.

- Мое почтение, миледи. Мы выполняем служебный долг, - пояснил причину своего вторжения в комнату к женщине человек в форме полковника жандармерии. – Мы ищем опасного государственного преступника. Вас мы ни в чем не подозреваем, но обязаны осмотреть ваши покои.

Томасия не удостоила жандарма ответом, только накрыла ладонью кулак Шелдона под одеялом, ища в нем моральную поддержку.

Ричард прямиком направился к кровати сестры и встал возле нее, как страж на посту. Оглянувшись через плечо, он вопросительно изогнул бровь, что должно было означать:

«Уж не послать ли, в самом деле, за врачом?»

Томасия покачала головой и натянуто улыбнулась, давая понять, что с ней все в порядке.

Нет! С ней все совсем плохо! Но врач ей точно не нужен…

- Ричард, кто эти люди? Что им надо? - ее голос дрогнул от праведного негодования.

- Не беспокойтесь, миледи. Вы под моей защитой.

Приспешники принца разбрелись в стороны. Один заглянул в туалетную комнату. Второй открыл балконную дверь и вышел наружу. Третий прошел мимо ложа в гардеробную. Было слышно, как он открыл единственный сундук, потом бельевой шкаф. В гардеробной смотреть особо было не на что, разве на три черных платья, висевших на перекладине.

- Что они ищут в моей спальне? – она ужасно боялась, до крупной дрожи, но старалась сохранять самообладание. Ее лицо оставалось бесстрастным. – Какая бесцеремонность!

Больше, чем за себя и свою честь, она переживала за Шелдона, который лежал под ней неподвижно и дышал ровно, в отличие от нее. Она ощущала его всем телом через тонкую ткань сорочки – его тепло, твердость мышц, складки на одежде. Ее ступня покоилась на его голени.

- Честь свою потеряли, - позволил себе сарказм брат. - Вот, ищут теперь, нигде не могут найти.

- Лорд Мейст, выбирайте выражения, а то ведь не посмотрим, что вы лорд, - произнес человек в штатском, в котором Томасия узнала фаворита принца.

- Ты мне угрожаешь, Седрик? – не менее резко спросил Ричард.

- Прекратите, господа! – вмешался в перепалку полковник-жандарм, вернувшись с балкона. – Лорд Мейст, мы выполняем приказ, и не надо нам мешать. Сержант, под кровать загляни, - приказал он.

- Ричард! – воскликнула Томасия, перепугавшись не на шутку. - Они же не станут переворачивать мою постель?

- Я им не позволю.

- Мы только заглянем под вашу кровать, - человек по имени Седрик окинул нахальным взглядом ее фигуру под одеялом. – Вам нечего бояться, если вы там никого не прячете.

- Да, как вы смеете! – вступился Ричард. – Что за дурацкие предположения!

- Спокойно, лорд Мейст.

Когда сержант подошел к кровати, Томасия – холодная и бледная как смерть - подобралась.

Если враги сейчас стащат с нее одеяло – то Шелдона убьют на месте, а Ричарда арестуют. И ее тоже арестуют! И может, даже надругаются над ней, перед тем как отправить в тюрьму…

Она представила себе эту ужасную и безобразную картину.

Ее могут изнасиловать на глазах у брата! Шелл к этому времени будет мертв…

- Чистая пресвятая Дева-Богородица, спаси и сохрани, - зажмурившись, беззвучно прошептала она.

Шелдон разжал кулак и успокаивающе погладил ее бедро. Безотчетно сплетясь с ним пальцами, Томасия переместила его руку ближе к груди, будто желая, чтобы он укротил её колотящиеся сердце. Дабы ее приободрить и унять нервную дрожь, другой рукой он легко похлопал по ее левому бедру.

Жандарм опустился на колено, склонил голову к полу и, приподняв драпировку, заглянул под кровать.

- Безумие! - Ричард не скрывал свое раздражение.

- Никого. Пусто, - доложил сержант, поднимаясь и отряхиваясь.

- Ничего удивительного! – лорд Мейст развел руками. – Откуда взяться государственному преступнику под кроватью уважаемой вдовы? Вы оскорбили благородную даму своими подозрениями! Она ждет от вас извинений!

- Возмутительно! Какая неслыханная… недопустимая вольность! – вторила ему Томасия, переплавляя свой страх, быть пойманной с поличным, в гнев и направляя его на непрошенных гостей. – Сейчас же отставьте меня в покое! Пойдите прочь!

- Миледи, не волнуйтесь. Эти люди уже уходят, - заверил брат. - Вы их больше никогда в жизни не увидите.

- Еще раз приносим своим извинения, миледи, - полковник по-военному коротко поклонился.

- Я настаиваю, чтобы вы все немедленно покинули мой дом! - голос Ричарда звенел как сталь.

- Мы еще чердак не проверили!

Жандармы один за другим покинули спальню. Проводив их взглядом, Ричард резко повернулся к Томасии, у которой от этого едва не случился нервный срыв.

Вдруг заметит!

Плохо соображая - невозможно трезво мыслить, находясь в полуобморочном состоянии, - она притянула к груди руку Шелдона, будто требуя его защиты. Он не сопротивлялся.

- Успокойся, дорогая. Не волнуйся. Мы не совершали никаких преступлений, а они нарушили границы частных владений и все мыслимые и немыслимые правила приличия.

- Со мной все в порядке, Ричи, – она нашла в себе силы говорить ровным голосом. – Иди, выгони их.

- Непременно. Прости, что сейчас вынужден оставить тебя. Позже навещу, проверю, как ты.

- Что теперь будет, Ричард?

- Все будет хорошо.

Едва брат закрыл за собой дверь, Томасия шумно с облегчением вздохнула и позволила себе расслабиться.

Все кончилось… Закончилось благополучно! Для Шелдона, для нее, для Ричарда…

Теперь, когда миновала опасность, и напряжение сбегало, она обмякла до состояния младенческой беспомощности, и ровно такого же восприятия всего вокруг.

Граф Тули зашевелился, примешивая к блаженству негу, но не пытался сдвинуть с себя, чтобы не тревожить покой - даме необходимо отдохнуть после пережитого. Его рука, выпущенная из тисков ее пальцев, естественным образом накрыла ее грудь, что совсем не ужасало.

Было очень приятно ощущать кожей ласковую тяжесть его ладони.

Она заслужила немножко женского счастья. Она запоминала эти чудесные мгновения. Ведь они никогда не повторятся!

Она лежала в объятиях желанного мужчины. Наслаждалась жаром его большого, сильного тела. Ощущала, как при мерном дыхании вздымается его широкая грудь.

Она осталась с Шелдоном наедине. Только они вдвоем… И никто об этом не знает. И она совершенно беззащитна перед ним. Он может сделать с ней всё, что угодно. Абсолютно всё! Но он не причинит ей вреда…

Ведь не причинит?

Вожделение провернулось в животе мягким комком.

Раньше она считала его чудовищем, но теперь узнала повадки этого зверя и хотела, чтобы он на нее напал.

Благовоспитанная леди внутри Томасии в ужасе отшатнулась от родившейся в ней женщины, страстно желающей любви.

- Миледи? С вами все в порядке? – граф Тули забеспокоился.

- О, да…

- Можно мне, наконец, выбраться… из-под вас?

- Да, - разрешила она, но не сделала ничего, чтобы облегчить ему задачу.

Шелдон потянул руку, но она зажала ее подмышкой. Нельзя, чтобы чудесные мгновения закончились быстро…

- Миледи, прошу вас, отпустите мою руку, - свободной рукой он похлопал ее по бедру и стал вытягивать свою конечность осторожными рывками. - Ох… миледи… да что же это такое…

Она не отпускала его. Еще чуть-чуть… пожалуйста.

Никто не видит. И он не видит, что делает. Значит, можно…

Граф Тули напряженно замер, понимая, что его безотчетно, но очень настойчиво принуждают к ласке. На свой страх и риск он потворствовал даме и, нежно стиснув ладонью под тонкой тканью ночной сорочки приятную коническую форму, потянул зажатый между пальцами затвердевший от вожделения сосок.

Томасия мечтала только об объятиях Шелдона, не думая, что могут быть какое-то другие ласки. Такие… Если бы знала, то мечтала о них. О том, как он касается рукой ее груди… Ведь это же так приятно. Не просто приятно, а восхитительно чудесно.

Невероятно чудесно!

Ее будто пронзила молния. Удивлено ахнув, она прогнулась. Перед глазами мелькнул светлый образ святой Катринии, а в животе зашевелился зверь-спрут, стягивая чрево тугим узлом. Он просился на волю через интимное местечко, мягко стучась в него.

Вмиг охваченная возбуждением - ровно такой же силы, как испытанный недавно страх, - она крепко схватила мужскую руку, чтобы не допустить повторения подобного, и с такой силой желая обратного.

Ей оказали милость. Только вместо ожидаемой новой молнии, началась гроза. Томасию подхватил штормовой шквал, ломая ее тело и унося… Волной нестерпимого наслаждения выгнуло поясницу. От бешеной пульсации в лоне бедра заходили ходуном.

Шелдон вырвался из подушечного плена, повернулся на бок, бережно укладывая стонущую и дрожащую женщину рядом.

Они лежали в углублении, лицом к лицу.

- Что с вами, миледи? – в тревоге он навис над ней, поглаживая ее плечо. – О, Боже мой!

Над головой раздались шаги и ругань. Жандармы обыскивали чердак.

- О, Шелл, - простонала она, изнемогая от блаженства.

- Умоляю, моншэр, тише, – он склонился к ее лицу так низко, что его губы почти касались ее щеки.

Граф Тули хотел, чтобы она скорее пришла в себя, но получилось наоборот. Ведь он не знал, какое сильное влияние на нее оказывает.

Его дыхание, его ласки, сама его близость вызвали новую экстатическую волну.

Прислушиваясь к шагам наверху и глядя в ее глаза, полные слез радости, Шелдон гладил пальцами ее щеку, готовый в любой момент зажать рот, если она закричит. Ведь на крик сбегутся люди, среди которых будут его смертельные враги. Но - хуже, что и родственники этой женщины, которые тоже объявят его врагом, когда найдут его в ее постели. Он не сможет им объяснить, что оказался здесь случайно и ничего предосудительного не делал, что он не посягал на ее честь, а она сама…

Томасия вообще ни о чем не думала - она лишилась рассудка, настолько ее потрясло испытанное чувство. Окружающий мир перестал для нее существовать, она видела только лицо Шелдона над собой. Ее рука легко скользнула по его плечу и обвила шею. Она влекла его к себе, желая поцелуя.

Граф Тули облизал губы. Его дико возбуждало происходящее, но просто не имел право терять голову, потому что своим неосторожным поступком мог погубить и себя, и эту удивительную женщину.

- Вы так прекрасны, миледи, - он любовался чертами, озаренными экстазом. - Но я… О, нет! Миледи, понимаете… Нет, вы совсем ничего не понимаете, - шептал он, заворожено глядя на ее приоткрытые губы. – Так и быть. Всего лишь один поцелуй. Черт с ними!

Не в силах устоять перед соблазном, он припал к зовущему, женскому рту.

Томасия поняла, как сильно хотела этого, когда их губы слились, и его язык скользнул по ее зубам.

И было слишком хорошо, чтобы думать, что это плохо.

Ее тело плавилось и растворялось в блаженстве. Их ноги скрестились, и она прижалась разгоряченным лоном к его бедру. А когда он, осыпая ее лицо поцелуями, уже более дерзко стал ласкать ее грудь, выкручивая соски, она испытала, такое острое наслаждение, что громко застонала.

Шелдон ртом заглушил звук, возвещавший о блаженстве, и мгновенно увлекся, сам того не желая. Его ягодицы начали незамысловатое вращение, восставшая в тесноте штанов мужская плоть требовательно терлась о живот спасительницы, ставшей покорной рабыней своего вожделения.

- Нет… Нет! Нам нельзя, – задыхаясь, он с трудом вырвался из водоворота страсти, влекущего их обоих к естественной развязке. Он отнял руку от груди и услышал жалобное хныканье. – Простите, леди… Вы очень страстная натура. Очнитесь же, наконец!

Он высвободил ногу из капкана женских бедер, отстранился и выбрался из ямы.

- Шелл…

«Почему он остановился? Он был таким нежным, – подумала Томасия. - О чем он говорит? О, как он прекрасен…».

- Конечно, я не вправе вам советовать…

- Не уходи…

- Миледи, не стоит совершать того, в чем потом будете раскаиваться.

- Что это было? – слабым голосом спросила Томасия, понемногу трезвея.

- Насколько я могу судить, у вас был оргазм, миледи. Позвольте, я покину вашу постель. У вас под одеялом ужасно жарко.

- Что? – Томасия не поверила своим ушам.

Ор-га-азм? Какое нехорошее, мерзкое, богопротивное слово! Но это называется именно так. И она его, действительно, испытала!

Что делать с телом, ставшим ватным и будто чужим?

О, страх Господень… Она сейчас умрет!

Граф Тули сбросил с себя одеяло, Томасия же, наоборот, накрылась с головой.

- Вы так сладко истекали, - прошептал он, тяжело дыша. - И кто-то смеет утверждать, что северянки холодные!

- Какой позор… - прячась от всего белого света под одеялом, в яме, она загородила ладонями горящее лицо. - Боже, как стыдно.

- Я сохраню ваш конфуз в тайне, слово чести, - поклялся он.

- О, Матерь Пресвятая Богородица… Разве я тебя об этом просила? За что мне было ниспослано это испытание?

Она лихорадочно соображала, как выйти из этого ужасного, пикантного, двусмысленного положения.

- Вы достойно справились с испытанием, миледи, - вполне серьезно заверил граф Тули, покидая ложе.

- Достойно? – она робко выглянула из-под одеяла.

Шелдон поспешно повернулся к ней спиной, чтобы скрыть признаки своего возбуждения.

- Вы сделали доброе дело, – тихо произнес он, глядя на нее через плечо. - Вы даже не представляете, как я вам обязан. Я ваш должник навеки.

Томасия в расстроенных чувствах отмахнулась от него. Обычная простая женщина в растерянности…

- Раньше за такое… женщин стригли наголо и выгоняли из города, облив смолой и обсыпав перьями, – она имела в виду не укрывательство заговорщика, а пребывание чужого мужчины в женской спальне.

- Посадив задом наперед на осла, - подтвердил граф, но не в обиду. – За вами нет греха, миледи.

Она нисколько не сомневалась в правильности своего поступка, противоречащего общественному мнению. Ведь она спасала Шелдона Дарэна!

- Господи, ну, почему мужчинам можно всё, а женщинам нельзя ничего?

- Так сложилось исторически, миледи. Позвольте, заберу свой сюртук.

- Мне он не нужен, - проронила, выбираясь из ямы на уцелевшую часть перины.

- Благодарю, – Шелдон сунул руку в «ров» под одеялом и вытянул свою верхнюю одежду.

- Милорд, вы должны понимать, что если вас кто-нибудь здесь застанет, - взывала она к его порядочности. - Или даже только подумает, что вы… что мы…

- Что между нами существует любовная связь, - подсказал он.

- Да. Если всего лишь подумает и начнет распространять слухи, то на мою репутацию ляжет несмываемое пятно позора. А если нас кто-нибудь увидит…

- Мне придется его убить, чтобы ваша честь не пострадала.

- Ах, оставьте! А если это будет мой брат?

- Лорд Мейст – благородный человек. Я поклянусь, что между нами ничего не было, что обстоятельства вынудили меня… И я не знал, что попаду в ваши покои.

- Тогда лишь двое тайну соблюдают, когда один из них ее не знает.

- Нас уже двое, миледи, - он привел в порядок одежду и повернулся. - Разрешите спросить, зачем вы это сделали? Вы могли меня выгнать. Сдать жандармам. Сказать брату.

- В какой момент, по вашему, я могла сообщить о вас брату?

- Ни одна другая дама на свете, кроме моей маман, не сделала бы для меня больше, чем вы, – он поклонился. – Почему?

- Вас, как и короля, интересуют мотивы женских поступков? – к Томасии вернулось самообладание, благодаря чему, она могла ровно поддерживать беседу. Хорошо, что граф - ни словом, ни жестом - не напоминал ей о… О том, что воочию засвидетельствовал!

- Вы не ответили, миледи.

- Считайте, что это моя личная месть принцу Джею за леди Камилу. Кроме того, я отвела всякие подозрения от Ричарда, от дома Мейстов.

- О, загадочный, женский ум! – на его лице отразился сложный мыслительный процесс. Он прикусил губу, над переносицей сбежались складки морщин.

Взгляд Томасии потеплел при виде задумчивого графа Тули.

О, эти трогательно сведенные брови… А его губы с ямочками в уголках… Как нежны они были, как приятны на вкус!

- Что? – Шелдон насторожился, обнаружив, что его заворожено рассматривают, и снисходительно улыбнулся.

- Ничего, – она опустила глаза. Лучше на него совсем не смотреть, чтобы не будить в себе похотливого зверя-спрута.

- Если я правильно понял ход ваших мыслей, миледи, любой из Дарэнов, знакомых вам в лицо, мог рассчитывать на ваше… эм… ваше великодушие? – подойдя к окну граф Тули, осторожно выглянул в сад и отпрянул, чтобы его не заметили жандармы, искавшие его следы.

Сердечко Томасии ёкнуло. Она обрадовалась, что Шелдон, пока не может уйти.

- Заприте дверь, милорд, - попросила она. – Вы можете оставаться в моих покоях, пока ищейки принца не уйдут.

Предложение выглядело вполне благопристойно и не давало повода заподозрить, что за ним стоит некая корысть.

Он еще побудет рядом с ней. Он и она… вместе с ним.

Нет, она сошла с ума! Посторонний мужчина в ее спальне!

Граф Тули запер дверь вернулся к ложу.

- Вы разрешите? – спросил он, опускаясь в кресло рядом с постелью. – Да воздаст вам Господь за доброту.

- Только на Всевышнего остается уповать.

- Еще раз повторяю, миледи, даже перед страхом смерти, я никому не скажу о том, что здесь произошло. Клянусь, что никто ничего не узнает.

Для Томасии было не так страшно, что он о ней подумает, после того как она приютила его - чужого незнакомого мужчину - в своей спальне. Намного ужасней, что он увидел - почувствовал на себе - буйство ее развратной сущности! Теперь в его глазах она утратила свое высокое звание и стала для него ничем не лучше кухарки, а то и хуже.

Узнав ее позорную грешную тайну, граф Тули обрел безграничную власть над ней!

Как с этим жить?

- Так странно, – произнесла Томасия, не смея поднять глаза. - Еще вчера мы ничего друг о друге не знали, сегодня утром мы оказались…

- В одной постели? – Шелдон удостоил ее мимолетным взглядом, чтобы не смущать.

- В одном помещении! Два совершенно чужих человека…

- Нет, миледи, мы стали близки, насколько могут стать близки два человека на необитаемом острове, спасшиеся после кораблекрушения и выживание которых зависит друг от друга. Между нами установилась тонкая связь. Будет забавно, когда нас когда-нибудь и где-нибудь представят друг другу.

- Будь оно проклято, это общество, с его условностями! В каком несправедливом мире мы живем, – протестовала она, оправдывая свое преступление перед моралью. - Кто-то имеет все, что пожелает, и ему безразлично, что о нем говорят. А другому - одно слово ломает судьбу.

- Я буду нем как рыба. Вы сомневаетесь в моей порядочности?

- Я вас не знаю.

- Да? Еще не прошло и получаса, как Вы называли меня по имени. Меня давно никто не называл «Шеллом», – он улыбнулся своим воспоминаниям. - Кстати, я даже не знаю, как вас зовут, моя прекрасная спасительница. Давайте познакомимся уже.

Он подался вперед, но Томасия, глядя на его большую загорелую руку, как на змею, вся сжалась. Лицо запылало при мысли, что если он ее коснется, то все начнется снова. Чтобы он не делал бы – все её возбуждало.

Насмешливо и удивленно изогнув бровь, Шелдон спросил:

- Вы разрешили мне остаться, но не желаете назвать свое имя? Чего еще вы не хотите, графиня Нэд-Брим? Определимся сразу. Вы уверены, что я не буду вас стеснять?

Томасия неуверенно кивнула.

Когда он на нее смотрел, она ни в чем не была уверена. Единственное, в чем она была убеждена – это в том, что хочет, чтобы он остался. Со своей праведностью она уже распрощалась, признала себя грешницей, и была готова пасть еще ниже.

Если бы ее не сдерживали укоренившиеся в ней, чертовы правила приличия, она сказала бы Шелдону: «Возьми меня!»

Их разделяло расстояние всего в два шага, но для нее это была непреодолимая пропасть. Однако она не будет возражать, если пойдет к ней и…

- Милорд, вы понимаете, что по известным причинам, я не могу позволить вам уйти до определенного срока. Что же до моих желаний… - она манерничала, хотя знала, что выглядит в его глазах неубедительно, не как дама высшего света. - Кому в этом мире интересны желания женщин?

- Мне! Мне очень интересны ваши желания. Мне хочется помочь вам с их исполнениям, если это в моих силах. И не только потому, что я ваш должник.

В его голосе не было страсти, но желтый хищный огонь в глазах явно представлял угрозу ее женской добродетели.

- Грубиян! Вы злоупотребляете моим благорасположением! Верно говорят, что бурги отличаются дурным воспитанием! И позволяют себе много вольностей…

- О, боже, миледи! Я не имел в виду ничего такого! И если вы растолковали мое предложение, исходящее от чистого сердца, как намек на что-то неприличное, значит, это ваши желания нескромны.

- Нахал! Да как вы смеете! – в Томасии вознегодовала леди, желавшая казаться неприступной твердыней. Хотя получаса не прошло, как была готова сдаться, без осады и штурма, постучись тихонько Шелдон Дарэн в ворота.

- Вы обвиняете меня в нахальстве абсолютно безосновательно. Чем я вас обидел? – граф Тули был не из тех, кто терпит оскорбления. - Тем, что, не знаю почему, вызвал вашу страсть? Тем, что случайно стал свидетелем тому, как вы дали волю чувствам?

- Да вы… вы… подлец! Вы не имеете права разговаривать подобным образом с дамой!

- Простите, миледи, я же не называю вас распутницей.

- Вы оскорбляете меня в моем же доме!

- Я попросил прощение, причем заранее. Еще раз простите, позвольте спросить. Я стал подлецом в ваших глазах, потому что не воспользовался вашей слабостью, как вы того желали? - он поднялся и сделал шаг к постели, и Томасия отшатнулась, нервно стиснув край одеяла.

- Вернитесь на место, пожалуйста, милорд!

- Раз уж зашел разговор на эту тему, признаюсь, - доверительно зашептал Шелдон, проигнорировав ее просьбу. - Вы меня поразили. Поразили прямо в сердце! Ваша страстность потрясла меня до глубины души. Вы стали невыразимо прекрасны, освободившись от… как вы это называете… условностей. Вы даже представить себе не можете, сколько сил мне потребовалось, чтобы сдержаться. Вы стали необыкновенно желанной… Вы пробудили во мне бурю чувств.

Шелдон Дарэн имел право говорить ей такие вещи, потому она сама невольно наделила его властью над собой.

- Перестаньте, ради Бога, - потребовала Томасия, пытаясь заглушить в себе стыд и вожделение.

- То, что вы ощутили, стало для вас открытием, верно? – он не «перестал» потому, все еще находился под впечатлением от ее оргазма. - Не знаю, как долго вы были замужем, но, похоже, в супружеской постели вы ни разу не испытали подобного. Ваш муж был плохим любовником? Или вы не позволяли себе расслабиться? Хотя не думаю…

Он был сто раз прав! Он видел ее насквозь.

У Томасии на глаза навернулись слезы. Ей хотелось расплакаться.

- Не ваше дело! Порядочные мужчины не говорят женщинам такие вещи, – прошипела она.

- Я порядочный мужчина, который доказал вам лично свою порядочность!

- Все равно!

- Нет, не все равно, – он покачал головой. – Теперь я считаю себя просто обязанным донести до вас то, что никто, кроме меня, вам не объяснит. Можете считать меня своим проповедником, ибо для вас будет откровением то, что я вам скажу, – склонив голову к плечу, он с высоты своего роста взирал на нее - жалкую и обиженную, сидевшую в постели и загородившуюся одеялом как щитом. - Вы - очень чувственная женщина, но были несчастны в браке. Вы были заботливой и послушной женой, но супруг, как любовник, был плох. Впрочем, вам не с кем было его сравнивать. Как благовоспитанная девица, до свадьбы вы хранили целомудрие. И были верны мужу… А он вам изменял?

- Не смейте думать о нем плохо! Я не желаю с вами обсуждать…

- Да упокоится с миром ваш супруг. Не хотите говорить, тогда слушайте! Его нет, а вы живы, миледи. Вы молоды и красивы. Вы ждете любви. Страстной любви!. Вы грезите о ней по ночам – одна, взаперти, в своей большой постели. Мечтаете о любовнике. Но будучи в здравом уме, вы понимаете, что не можете себе позволить… А выходить замуж второй раз, вы боитесь, потому что разочарованы в браке. И к прежним страданиям добавляются новые.

Он испытывал ее! Но она выстояла под его напором.

- Вы - очень плохой проповедник, милорд! И учение ваше явно не от Бога. Помните, что сказано в священном писании? «Если слепой ведет слепого, то они оба упадут в яму»!

- Миледи, в той яме, в которую упали вы, у вас, наоборот, открылись глаза! Не так ли? И я прекрасно видел, как открылись ваши прекрасные глаза!

- Граф Тули, вы забываетесь! Подобные речи с дамами не ведут! Это недостойно мужчины, - твердила она, как заведенная, при этом ее голос предательски дрожал. - Вас не касается, чем я занимаюсь в своей постели! Вы… вы не должны…

- Ох, простите! Нас не представили, – произнес Шелдон кокетливым тоном. – Мы не должны говорить друг с другом. Это же предосудительно, мы незнакомцы. И уж тем более, немыслимо вести беседы на подобные темы. Да после того, что между нами произошло, нас не пустят ни в один приличный дом! В таком страшном проступке не признаются даже на исповеди, - став серьезным, он скрестил руки на груди и склонился к ней. – Мы не на светском рауте, а в вашей спальне, ma belle. Хотя меня здесь не должно быть. Поэтому считайте, что меня здесь нет, а я буду говорить все, что думаю.

- Вы шутите?

- О том, что нас никуда не пустят? Конечно! Я же дал слово дворянина, что никто ничего не узнает. Хотя моя мать буржанка, я чту аксонский старый добрый кодекс чести. Но наше с вами нынешнее положение – это нонсенс. Дичайший нонсенс! Да еще Вы при мне… Прямо на мне… Фух! – схватившись за лоб, он повернулся к ней боком и, зажмурился, от возникшей у него перед глазами навязчивой картинки.

- Милорд, замолчите!

«Не будите во мне зверя!»

- Всё-всё! Прошу прощения, миледи, – он поднял руки в примирительном жесте. – Мы с вами попали в такую ситуацию, когда можем позволить себе… скажем так, упрощенные отношения. Без выпячивания нижней губы и званий… Давайте будем вести себя нормально. По-человечески.

- Нет. Не будем! Мы не можем себе позволить, - воспротивилась она. Никакого панибратства! – Мы не близкие родственники. Даже не представлены!

- Да. Вы не можете. Даже сейчас, когда вас никто не видит… Вы готовы терпеть мое общество, даже будь оно для вас менее приятно, лишь бы никто ничего не прознал.

С непринужденной грацией крупного хищника Шелдон опустился у ее кровати на колени – молодой, красивый, сильный, самоуверенный. Его лицо оказалось совсем близко – руку протяни… Можно было рассмотреть мелкие морщинки в уголках его глаз.

Под действием его мужского магнетизма Томасия обомлела. Каждая клеточка ее существа, истомившегося в ожидании его мужской благости, возликовала.

В который раз граф Тули мог овладеть ею, наплевав на все правила приличия и не спрашивая разрешения, но он лишь положил свои руки на перину.

- Что вы собираетесь делать? – ощетинилась в ней леди, а влюбленная женщина подумала: «Сделай же что-нибудь!»

- Ничего, без вашего позволения.

Он искушал ее…

- Не трогайте меня.

- Не буду вас трогать. Хотя недавно вы не возражали против этого. Вам даже очень нравилось, как я вас трогаю.

- Вы не должны были… - вспомнив его ласки и то, что с ней от них творилось, у нее во рту пересохло, и затряслись поджилки.

- Да, признаю, я не имел права к вам прикасаться, - согласился он и взорвался. - О, боже, кто придумал эту чушь! То нельзя, это нельзя, а хочется – терпи и не подавай виду… Я вам скажу, mon trésor, вы созданы для любви. И то, что вы испытали - не предел… Бывает еще более чудесно. Я готов вам это доказать.

- Нет! Вы в своем вы уме? Это же немыслимо! У меня траур! - Томасия задрожала от негодования и страстного желания изведать всю глубину страсти. - Должно быть, в ваших глазах, я падшая женщина, которой можно предлагать подобное!

- Наоборот! Я преклоняюсь перед вами. Смиренный раб у ваших ног, – он пустил в ход куртуазность, но при сложившихся обстоятельствах комплиментарность, кроме второго смысла, имела двойное дно.

- У пчелки - мед, но есть и жало.

- Если я пчела, то вы – прекраснейший цветок.

- Сладкоречивый обманщик! – она чопорно надулась. Но как приятно слушать его! Звуки его тихого голоса пьянили. - Всем мужчинам надо только одно! И только ради этого они затевают флирт! Особенно молодые, которые считают зрелых женщин более доступными, чем девицы…

- Вы невинны! Потому что не искушены. Миледи, вы прекрасней всех девиц, которых в этом сезоне представили двору.

- Вы снова льстите!

- Нет! Богом клянусь! Не верите? Хорошо, как хотите. Вы говорите, что я молод. Но разве молодость порок? Мне скоро двадцать шесть! Я готов к созданию семьи. И вы именно такая женщина, какой я хотел бы видеть свою супругу. Я мечтал о такой жене! Миледи, я очень состоятелен и независим. Владею несколькими прибыльными предприятиями. Имею право голоса в семейном банке. Мои компаньоны скажут, что моему слову можно верить.

Граф Тули, что, сватается к ней?

Нет, он старается произвести благоприятное впечатление, чтобы получить то, что нужно мужчине от женщины.

- Ваша семья в опале, милорд!

- Надеюсь, скоро все обвинения будут сняты, поскольку являются ложными от начала до конца. Но я не об этом. Поверьте, миледи, я не какой-нибудь легкомысленный повеса, – он резко поднялся и присел на край постели, заставив ее отклониться в сторону ямы.

- Покиньте мою постель!

- Мне так удобнее беседовать с вами. Не бойтесь. Я не трону вас… без вашего разрешения.

- Ваша настойчивость и неуважение по отношению к даме не добавляет вам чести.

- То, что я вам предлагаю, вам нужно больше, чем мне! Я готов вам служить. У вас, может быть, единственный раз в жизни, появился шанс… Узнать…

- Коварный Змий! Нет! Вы - сам Дьявол во плоти!

- Зато вы, замечу, не наивная прародительница рода человеческого. Вы смелы, умны и чрезвычайно находчивы. Вы спасли мою жизнь! – он отвесил поклон. - И если бы не опала… Если бы я сейчас был уверен в завтрашнем дне, то предложил бы вам гораздо больше!

- Что значит «больше»?

- Я бы предложил вам стать моей женой.

- Женой? О, Господи! – идея показалась Томасии необычайно заманчивой. - Но у меня…

- Траур, помню.

- Но вы… но мы же…

- В опале. Не представлены.

Шелдон читал ее мысли!

- Верно.

- Поэтому, миледи, я не могу вам предложить ничего больше. Иначе тогда вы точно сочтете меня обманщиком. А я хочу быть честен с вами.

- Милорд, как вы не можете мне предлагать… Ведь это… Вы собираетесь опорочить честь своей будущей жены?

- Вы – самая прекрасная и желанная из всех будущих жен! Слово чести, я не откажусь от вас, если буду жив, даже если вы сейчас мне откажите.

- Вы еще раз убеждаете меня в том, что мне следует сохранять целомудрие, милорд!

- Вы невнимательно меня слушали, ma chère. И зовите меня Шелл, прошу вас. Мы здесь одни. Мы ближе, чем муж и жена. Мы связаны нашей тайной. Навеки. Поверьте, наши судьбы пересеклись неслучайно, – он нашел новый довод для убеждения. – Почему роковое стечение обстоятельств привело меня именно к вам, в вашу постель? Вы же хотели этого! – он не спрашивал, а утверждал. - Если вы позволите мне… любить вас.

Заветное слово было произнесено. О, да…

- Нет, - воскликнула Томасия, прижимая руку к груди, чтобы унять сердцебиение. - Да как вы смеете!

- Смею! Потому что вы убиваете в себе женщину… Прекрасную женщину! Прислушайтесь к себе - вы жаждите любви. Используйте меня, как вам того хочется. Я готов быть рабом ваших желаний. Другого такого случая вам, возможно, не представится больше никогда в жизни. Если меня не убьют, я выполню свое обязательство перед вами! Но сейчас… Освободитесь, наконец! Лучший способ избавиться от искушения - поддаться ему, миледи. Le meilleur remède contre la tentation c'est de s’en laisser prendre (Лучшее лекарство от искушение - унестись на его крыльях). В этом нет ничего страшного или зазорного. Это естественно! Вас никто не станет осуждать.

- В том случае, если никто ничего не узнает, - Томасия выдала себя с головой.

- Теперь вы это сказали! Клянусь, я унесу нашу тайну в могилу. В противном случае, пусть на меня обрушатся все кары небесные. Позвольте мне… - он потянул одеяло.

Томасия уже была готова согласиться…

Но - нет! Она никогда не просит себе этого.

- Нет! Пойдите прочь!

Шелдон внимательно посмотрел на нее, поднялся и поправил сюртук.

- Что ж… Все правильно. Вы такая же, как все дамы вашего круга. Вы живете не ради себя самой, а, исключительно, ради выполнения каких-то дурацких правил. Ради сохранения своего положения в обществе… Запираете свои чувства глубоко внутри, чтобы о вас, не дай Бог, кто-нибудь не подумал плохо. Вы душите свое желание любви, даже когда его исполнению ничто не препятствует! Покорнейше прошу простить меня, миледи, за дерзость. Я был слишком самонадеян. Простите. Простите, если можете, - произнес он, обжигая взглядом. - Я вел себя недостойно, недопустимо, воспользовавшись вашим благорасположением. Забудьте все, что я вам говорил. Со своей стороны, обещаю, что ни словом, ни делом, ни при каких обстоятельствах, не покажу, что мы с вами… знакомы. За свою честь можете не беспокоиться. Я ухожу.

Он решительно направился к балкону.

- Куда вы?

- Прочь, конечно.

- Вы с ума сошли! Вас схватят! Стойте!

- Вы не оставляете мне выбора.

Граф Тули отодвинул тяжелую гардину и осмотрел сад.

Он уходил. Он мог уйти навсегда! Если она отпустит его сейчас, то до конца жизни будет себя проклинать!

Окончание главы: https://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?p=6376154#6376154
_________________