Бархат (СЛР, 18+)

bynthtcyj

Спасибо за видео! Герои красавцы!

Видео просто очень нежное- ето точно
Спасибо

Вот просто пиршество!!!!!! Спасибо! Восхищена МАСТЕРОМ!

Девочки! Очень рада что вам все понравилось!! Мастеру обязательно передам ваши теплые слова!
___________________________________

Можно в читатели 😊

Добро пожаловать!!!
___________________________________

Примите в читатели. ОЧЕНЬ понравилось.

Прекрасный слог и манера изложения, очень грамотно написано и хочется продолжения еще и еще. Тема, которая поднимается в книге, не нова, но автор преподносит ее в каком то новом ракурсе, от прочтения не хочется скривиться и сказать "фе". В общем, автору огромное спасибо за увлекательное произведение и пожелания вдохновения и свободного времени для его применения.

Мне новая обложка книги очень понравилась,спасибо автору за оформление.

Примите в читатели))

 » Глава 40

Наше время.
Большего удара, чем этот, он и не мог мне преподнести. Казалось бы, я уже давно смирилась, что мои чувства к Владимиру безответны, но… каждый раз осознавать это снова чертовски больно.
И почему именно сейчас? После всего что случилось, он ставит точку именно сейчас! Опираясь руками о его плечи, поднимаюсь и смотрю на него сверху вниз ничего не выражающим взглядом.
- Ты ничего не скажешь? – впервые Владимир смотрит на меня, находясь снизу, и мне это неприятно. Мне невыносимо видеть его таким, и это злит меня! Он каждый раз причиняет мне боль, а я переживаю за его чувства, как полная идиотка! Сама же хотела, чтобы отпустил, сама мечтала увидеть в нем хотя бы малую толику от той боли, что испытываю я, и вместо того чтобы радоваться, я переживаю за него, дико злюсь, но возвращаюсь перед ним на колени.
- А что ты хочешь услышать, Владимир? Спасибо? Я должна сказать тебе спасибо?! Разве, должна?!! – сама не замечаю, как перехожу на крик, и моя рука замахивается и с силой дает ему пощечину. От неожиданности его голова дергается в сторону, а я от шока, что совершила подобное, отпрянула назад, едва не упав на спину, но вовремя успела опереться локтями о пол. Владимир замирает, а я тяжело дышу. Он медленно поворачивает ко мне голову. и теперь я замираю также как и он секунду назад. Владимир видит весь ужас в моих глазах, и тянется ко мне, но я с расширенными от страха глазами, пытаюсь от него увернуться.
- Я тебя не трону! – он хватает меня за руки и тянет на себя, с яростью смотрит в глаза, - ты ведь меня испугалась? Да? Ты меня боишься?
Я отрицательно мотаю головой. Ни его я испугалась, а самой себя, своей ярости.
- Пусти! – довольно резко требую, и он тут же разжимает руки.
- Я же сказал, что отпускаю.
О! Снова это «я отпускаю»! Если он сейчас не заткнется, то я ударю его еще раз! Чертыхаясь, и проклиная тот день, когда в моей жизни появился этот человек, поднимаюсь на ноги, даже не пытаясь прикрыться спавшим с меня полотенцем. Так и оставляю его валяться возле своих ног на полу, и сжав руки в кулаки, пересиливаю в себе желание закатить истерику, бросаюсь из спальни. Краем уха слышу, как Владимир поднимается и следует за мной. Господи! Какой идиот! Идиот! Долбаный, эгоистичный идиот! Бешеным шагом влетаю на кухню. Он меня отпускает? Вот и отлично! Пусть катится ко всем чертям! Достаю из дальнего ящика пачку сигарет, спички, и нервно закуриваю. Ядовитый дым приятно обжигает легкие, вводя разум в густой туман. Я оборачиваюсь на быстрые шаги за спиной и вижу перед собой Владимира. Вызывающе пускаю струю дыма прямо в его сторону, и жду от него реакции. Любой.
- Давно ты снова травишь свой организм? – спокойно спрашивает он, а у самого желваки на скулах заходили, а глаза блеснули опасным огоньком.
- Не нравится? – снова затягиваюсь, вскидываю подбородок вверх, пускаю ртом дымовые колечки, и наклоняю голову набок, - а почему тебя это волнует? Ты отпустил меня, помнишь?
- Тебе нужно одеться, - и он протягивает мне полотенце.
- В это? Предпочитаю нормальную одежду, - презрительно фыркаю я, а Владимир вдруг неожиданно оказывается прямо рядом со мной и накидывает мне на плечи злосчастное полотенце, но я дергаю плечами, пытаюсь его скинуть. Тогда Владимир резко дергает меня на себя, прижимая к своей груди, и полотенце все же летит вниз. Он выхватывает у меня из рук сигарету, бросает ее в раковину, а я тяну его за воротник рубашки, и жадно обхватываю его губы своим ртом. Закидываю ногу ему на бедро, поддаюсь своими вперед, и в мой живот упирается торчащий как кол возбужденный член Владимира. Сначала его губы плотно сжаты, он пытается сопротивляться и это меня слегка дезориентирует, и я неловко провожу языком по его нижней губе, и вот тут он сдается. Его рот приоткрывается, и уже теперь его губы начинают сминать мои в жестком поцелуе. От удовольствия одержанной победы, я плавлюсь, голова идет кругом, она плывёт, точно в тумане. Это несравненное, ни чем не объяснимое по своей силе желание снова быть в его власти. Чувствовать его руки, такие грубые и сильные, они скользят по моей спине, сжимают ягодицы, обхватывают их, вдавливая в стальное тело. В нем словно что-то щелкнуло, и я понимаю, он уже не сможет остановиться! А мне и не надо. Только не сейчас! Владимир толкает меня назад, пока я не врезаюсь в край столешницы, рывком усаживает на кухонный стол, разводит ноги еще шире, и все это практически не отрываясь от моих губ. Словно этот разрыв вернет нас в реальность, и возвращение не будет радужным. Когда его брюки спускаются вниз, и я чувствую его член у самого входа, из моего горла вырывается тихий стон, и он резко входит в меня, сжимая до отметин мои бедра руками. Мой властный, такой яростный, дикий, он удерживает меня, не давая ни малейшей возможности двинуться к нему навстречу. Его жажда обладания обрушиваться с такой яростью, и мне чертовски это нравится. Я впиваюсь ногтями в его спину и плечи, практически рычу от бессилия что не могу вильнуть бедрами, усилить трение, как мне того хочется. Но Владимир полностью контролирует свои и мои движения, он двигает бедрами быстро и жестко, чуть меняет наклон, доводя тем самым до безумия, и мне остаётся только хрипло стонать, всхлипывать и цепляться ногтями за его плечи, оставляя на них красные полосы. И вдруг он резко шлепает меня по бедру, мышцы влагалища моментально сжимаются. И рот приоткрывается в немом крике наслаждения, который тут же попадает в пьянящий плен поцелуя Владимира. Я чувствую, как между ног все истекает соками, руки Владимира приподнимают меня над столом, и он, продолжая быстро двигаться во мне, меняет наклон, снова шлепает по ягодице, и я оказываюсь на грани. Он больше не может удерживать меня, и мои бедра начинают двигаться в том же бешеном ритме, тело извиваться, а перед глазами встает точно пелена. Я вижу только лицо Владимира, его горящие глаза, вижу, как он сжимает челюсть, и в последнем рывке изливается в меня, отвесив очередной шлепок, доводит до сокрушительного оргазма, который разрывает меня на части, и мои ослабевшие руки, отчаянно цепляются за его плечи, до тех пор, пока мы каким-то чудом не оказываемся лежать на полу.
Он мой наркотик, моя главная зависимость и от нее нет спасения. Но сейчас Владимир показал, что и он не властен над своими эмоциями рядом со мной. Ведь мне не могло показаться? Не могу же я быть настолько глупа, чтобы принимать желаемое за действительность? Провожу руками по его спине и плечам, пальчиками касаюсь там, где оставила следы от своих ногтей.
- Ты ведь не хочешь меня отпускать? Да?
- Не хочу! – тяжело дыша, он утыкается носом мне в шею.
- Почему?
С замиранием сердца, жду ответа. Ну же Горелов! Скажи мне! Просто скажи! И я буду твоей!
- Я приношу тебе только боль. Во всем, что с тобой случилось моя вина, - он медленно выскальзывает из меня, и садиться передо мной, смотрит сверху вниз, а я продолжаю лежать на полу, разочарованная и разозленная его ответом. Не сказал. И никогда не скажет. Владимир напряженно вздыхает, и продолжает меня добивать, - по договору все сроки моего необходимого присутствия истекли, и я больше не стану тебе докучать. Ты легко сумеешь поставить ресторан на ноги, даже после всего что произошло, я в этом уверен. Но если тебе понадобиться помощь, можешь смело обращаться ко мне. В любое время.
Это немыслимо. Он это всерьез? Я могу обращаться к нему по любому делу? Я не сразу понимаю, о чем именно он ведет речь, но как на него это похоже! Владимир в очередной раз бросает меня! Как всегда все сведя к бизнесу, к работе, но только не к моим чувствам, он снова ускользает, когда казалось, был совсем близко.
- Катись ты к черту, Владимир! – шиплю я, когда до меня окончательно все доходит,- мне не нужна твоя помощь, как и ты сам!
Его губы плотно сжимаются, кривятся от эмоций, которые он хочет скрыть. Но он не может их чувствовать! Тем более такую же боль что испытываю я. Только я, всегда я. Уж в этом он прав, ничего кроме боли он мне не приносит. Накрываю глаза рукой, пряча подступившие слезы обиды. Но губы уже предательски дрожат, и мне ничего не остается, как ответить ему так, чтобы он и не догадывался, как снова сумел меня ранить.
- Вали куда хочешь со своим чувством вины, и своими винами, в придачу с Бомартом! – резко поднимаюсь, и от этого голова начинает кружиться, но я не обращаю на это внимания, хватаю полотенце и поспешно обворачиваюсь им, торопливо убегаю.
- Кира! – он поднимается следом, догоняет меня в гостиной, хватает за руку, удерживая, а я пытаюсь вырваться, но он не отпускает, - то, что сейчас произошло…
- Ничего для меня не значит! – грубо выплевываю я, развернувшись к нему,- считай это моим прощальным поцелуем тебе, Горелов!
Дергаю руку еще раз, но вырваться, по-прежнему не удается.
- Понимаю…
- Ни хрена ты не понимаешь! – смотрю на него, такого с виду невозмутимого и спокойного, сосредоточенного. Как же он меня сейчас бесит! Ну, зачем он снова появился в моей жизни? Для чего все это было нужно?! Он все равно всякий раз уходит! Так же как и этой ночью оставил меня совсем одну, и так всегда! - И вообще, ты уверял, что у тебя больше нет ключей от квартиры.
- У меня их нет.
- Серьезно?! А как ты тогда попал обратно? Ты ведь уходил! Оставил меня, после всего через что мне пришлось пройти, как ты уверяешь по твоей вине! Ты просто уехал, пока я спала, когда могла проснуться в любой момент, и ты был мне так нужен! А ведь я просила тебя остаться! – Господи! Какая же я дура! Своими же словами снова рою себе яму, вновь и вновь показывая, насколько сильно в нем нуждаюсь! Но остановить бешеный поток слов уже не в силах, так все внутри надрывается от боли, - я просила! А ты снова бросил меня! Ненавижу тебя!
Да что же он за бесчувственное животное?! Почему, почему он снова так поступает со мной? Бросаюсь на него с кулаками, и полотенце снова падает, обнажая тело, но мне нет до этого дела. Хочу ударить его как можно больнее, пробить брешь в этом твердолобом чурбане.
- Я никуда не уходил! – яростно рычит он, дергает меня, хватает руки, не позволяя сделать и шага, чтобы отступить. – Я никогда тебя не бросал! Это ты решила все прекратить! Ты первая меня оставила, а я лишь хотел дать тебе время подумать, надеялся, что ты прилетишь ко мне, а вместо этого обнаружил в чемодане твой ошейник, который все перечеркнул! Ты хоть представляешь, какого мне было его найти?!
Я замираю. Ошейник. Мой бархатный, инкрустированный красными камнями ошейник, знак его полной власти надо мной.
- Ты не понимаешь…- шепчу я. До чего же глупо было надеется на обратное. Облизываю губы, собираясь с силами. – Ты сказал что отпускаешь. Так отпусти. Сдержи слово.
И он отпускает. Теперь уже навсегда.
* * *
В больницу я приехала уже после обеда, и чувствовала себя от этого ужасно. Эван рисковал жизнью ради меня, а я даже не удосужилась подумать о нем, как только открыла сегодня глаза. Хотя должна была. Я так многое ему теперь должна!
В фойе я увидела миссис Гиббс, которая безуспешно пыталась сладить с кофейным автоматом, я сразу отметила ее сегодняшний наряд, - яркую кофту с широким воротником и лимонные слаксы с бантиками на задних карманах, - еще более нелепый, чем обычно. Создавалось впечатление, что она нацепила первое, что попало ей под руку, и возможно так оно и было. Нерешительно я двинулась к ней, нажала кнопку, потянула рычаг, и белый стаканчик быстро начал наполнятся горячим кофе.
- Кира! – миссис Гиббс обернулась, ее глаза были красными и опухшими. – Господи всевышний! Наконец-то ты приехала, я пытаюсь дозвониться до тебя с самого утра!
- Прости, Молли, я немного сегодня потеряна, - слабо попыталась я оправдаться.
- Бедная девочка! – глаза миссис Гиббс наполнились слезами, - это ужас! Это какой-то кошмар! О! Бедное твоё личико! - На самом деле все было не так ужасно, всего пара синяков на скулах и щеке, которые я старательно замаскировала косметикой. Молли вцепилась в мою руку, продолжая причитать, не подозревая, что там у меня спрятаны под длинным рукавом отметины от веревок, - Не могу поверить, что сын Тэлмана был на такое способен! С виду обычный парень, может немного замкнутый, но чтобы такое! И он ранил моего бедного Эвана! Он мог покалечить и тебя!
Она принялась всхлипывать, и мне ничего не оставалось, как участливо ее обнять, изо всех сил пытаясь сдержать собственные слезы.
- Как он? Он… он приходил в себе? – спросила я, размыкая объятия.
Миссис Гиббс отрицательно покачала головой.
- Нет, но врачи говорят его состояние стабильно, и он может очнуться в любую минуту. Боже! Пойдем скорее к нему, вдруг он откроет глаза прямо сейчас, а рядом никого нет! Бедный мой мальчик!
- Его перевели из реанимации?
- Да, поместили в палату сегодня утром, - со вздохом, все еще продолжая всхлипывать, она взяла себе кофе, и взяв меня под руку потянула за собой. – Должна сказать, кофе здесь ужасен! – она отхлебнула горячего напитка, и поморщилась, - я не спала после перелета и глаза так устали, что в итоге не вытерпела и спустилась вниз. Идем же скорее, надеюсь, с твоим появлением Эван придет в себя.
Я хотела к Эвану, мечтала увидеть, как он очнется, но чувство вины сделало мои ноги ватными, и я еле плелась следом. Перед входом в палату я задержалась, остановилась как вкопанная, и только недоуменный взгляд Молли заставил меня двинуться дальше. Дверь открылась, и первое что бросилось в глаза, это тусклый, больничный и стерильно-белый цвет палаты. Эван лежал на кровати, никаких многочисленных трубок к нему больше подключено не было, и я облегченно выдохнуло. Ведь это значит, он идет на поправку. Медленно я двинулась к нему, и в нерешительности остановилась в нескольких шагах.
- Ты можешь присесть рядом с ним, прямо на стул, - подсказала мне Молли. Стул, в самом деле стоял рядом с больничной кроватью на которой лежал Эван, такой же стерильно-белый и тусклый, как и все помещение. Вглядываясь в бледное лицо мужчины спасшего мне жизнь, я в него опустилась.
- О, Эван! – прошептала я, - прости меня. За все.
Невыносимо было видеть его таким слабым, тихо лежащим в этом месте. Вдруг веки его вздрогнули, и я инстинктивно потянулась к нему.
- Эван?
Его пересохшие губы еле приоткрылись, и он с трудом вздохнул. Миссис Гиббс мгновенно оказалась рядом со мной, а я легонько сжала руку Эвана.
- Ты слышишь меня? – с надеждой в голосе спросила я. Веки Эвана снова дернулись, такие тяжелые, они с трудом приоткрылись, и я снова увидела прекрасную зелень его глаз.
- О, Господи! Эван! Ты очнулся! – едва ли не закричала Молли.
- Позовите врача! – бросила я ей, и та поспешно покинула палату.
- Эван, ты меня слышишь? – я наклонилась к самому его лицу, чтобы ему не приходилось сильно напрягаться. И он увидел меня, и я сразу поняла, что он меня узнал. Радость накрыла меня с головой. Он очнулся! Теперь с ним все будет хорошо!
В палату быстрым шагом вошел врач вместе с медсестрой, следом за ними вернулась и Молли. Они попросили меня отойти, и принялись осматривать Эвана, стали задавать ему вопросы, но он только еле слышно что-то прохрипел им в ответ. Прижав руку к груди, я с замиранием сердце следила за происходящим, и когда Эван снова нашел меня глазами, я не выдержала и тихо заплакала.
___________________________________

Спасибо! Очень приятно))

И вам большое спасибо за такой чудесны отзыв!

очень рада, что понравилось)

с удовольствием
___________________________________

Оля, спасибо за продолжение )
Господи, они опять наговорили друг другу всякой чепухи, но так и не сказали о главном, не сказали то, что развеяло бы все сомнения и недопонимание. Они же просто убивают один другого, бросают слова, которые не имеют ничего общего с действительностью. Эван... он дорог Кире, но она должно признать, что он дорог ей, как друг, и связывать с ним жизнь, это значит испортить жизнь и ему, и себе. Это не правильно и даже, жестоко. Признайся Владимир Кире в любви, а не начни говорить о своей вине, всё было бы иначе. Неужели Владимир не догадается. И.... надеюсь, он не опоздать со своим прозрением.
___________________________________