Клуб поклонниц Outlander-а, а также клана Фрэзеров (18+)

Марк сиял своей фирменной улыбкой

рядом была счастливая и довольная Мирна

-Эти двое счастливы- подумалось Бри - и это видно невооруженным глазом
Как же я вас люблю, ребята! Бри еще раз расцеловала обоих
- Сестренка, мой самолет в Галилео Галилеи, мой водитель докинет тебя с утра. Ты бледная какая-то, да вообще, на тебе нет лица...А Чезаре где?? Да что вообще происходит??!!
веселость Марка как рукой сняло
- Марк, родной, потом, ладно, мне надо срочно лететь, я тебя люблю, прости......
И пытаясь из последних сил сдержать рвущиеся наружу слезы, стремглав устремилась в свою комнату собраться.

Она пишет характеры, ага. Плохие или хорошие, спорные и однозначные, возможно не всегда глубокие - но живые. У Вилар - куколки на веревочках, а в них запуталось краткое историческое пособие. Заумное и не атмосферное. Простите, пожалуйста. Это я любя)))


* с придыханием* - да!!!!


Блин, как здорово))) Кимчик - расцАлую))) Вот я чувствовала что-то такое, а сказать - не могла)))
Завидую))) И предрекаю - докатишься и ты, любезная моему сердцу Кимана, до этого безобразия))). Все там будем , рано или поздно.
Вообще-то он именно это и собирался сделать. И остаюсь при своем мнении : годик-другой ей надо было помыть посуду! Это не плохой финал Это классный финал! Научиться ценить своего мужчину пришивая ему пуговицы и штопая носки - это то, что было совершенно необходимо Кэт. А Рамону требуется то, что и все остальным мужчинам - видеть рядом с собой счастливую женщину. А уж моет она посуду или нет - дело третье))).

Бри, мы с ней недели две назад случайно столкнулись на улице. Выглядела она шикарно, но лицо… короче, так зло на меня глянула – как змея ужалила. Так что может, она это все подстроила, и ничего там на самом деле не было, просто красноречиво попозировала перед камерами, пользуясь нетрезвым состоянием других. Ты же знаешь, как она вцепилась в Чезаре…



Юль, причем два раза как поздно. Но я все равно проверила, а вдруг по звездам колбасе и отбивным я вообще непригодна для брака


Квадро, я думаю, что скоро закончатся, просто каждый должен свою линию довести до логического конца. Но это не говорит о том, что параллельно нельзя поболтать о чем-нибудь

Знаете девы, когда у нас был очередной виток Вилар-Макнот, я не сказала ни одного слова в защиту Вилар, и ни одного слова против Макнот. Я решила просто постоять в сторонке и помолчать, потому что все мы разные и предпочтения у нас разные тоже. Но вчера вы постарались! И я уже не могу не сказать. Каждая написала по фразе, которая просто вызвала у меня желание пойти со знаменем на баррикады.


Квадро, я согласна, что героини в большинстве случаев не фонтан, а в последнем романе, так вообще мрак полный, но вот чем меня берет Вилар (и ради этого я закрываю глаза на многое), это именно атмосферностью. Это не значит, что у нее нет ляпов, есть, и даже я - не историк по образованию, их вижу. Но тех ляпов, которые допускает Макнот, у нее нет. Ляпы Макнот не то, что лишают атмосферности, они сводят вообще на нет само повествование. ИМХО Там порой просто ужос ужасный, прости.


*вдохнула-выдохнула* три книги Макнот прошло через мои руки. Три. Первая «Уитни, любимая». На 40-й странице я сломалась и запулила ее нафиг через всю комнату. Может, дальше там и интересно, но я не смогла себя заставить даже полистать. Через некоторое время, наслушавшись восторгов о писателе я подумала, что, наверное, начала не с той книги, и обратилась к интернету – почитала отзывы. И поняла, брать надо «Раз и навсегда», ВСЕ в восторге. Купила. 20 страниц оказалось моим пределом. После начала трясти. И именно из-за языка и сюжета, который с первых страниц показался стандартом-шаблоном.
Единственное, что добила – «Королество грез», и то ради Квадро, отзыв все помнят)))
В свое оправдание скажу, что я, наверное, просто не могу читать подобных авторов, у меня на них аллергия. Я уж как-нибудь про несколько мгновений тишины…

Она была в этом городе раньше. С другим мужчиной. Робин решил, что свадебное путешествие они проведут во Флоренции. Роуз всегда мечтала побывать в этом городе (Робин знал), поэтому, вооружившись фотоаппаратом и путеводителем, они изучили Флоренцию вдоль и поперек, были в Уффици и палаццо Питти, усыпальнице Медичи и на Старом рынке. С утра Роуз намечала маршруты на день, боясь упустить что-то важное, и после завтрака они с Робином начинали очередное путешествие по городу, потом довольные и счастливые обедали в первом попавшемся ресторанчике и усталые, но радостные возвращались в отель, чтобы провести время наедине.
Она никогда об этом не говорила Эмилию. И он не знал, что когда-то Флоренция распахнула свои двери перед улыбающимися и полными надежд на будущее молодоженами.
Сейчас все было по-другому. Нет ни фотоаппарата, ни путеводителя, нет четкого маршрута. Есть только желание побыть вдвоем и вновь возвратиться в город, в который она влюбилась с первого взгляда. Машину оставили недалеко от центра и в историческую часть вошли пешком.
Старый город жил своей современной жизнью, демонстрируя уникальные экспонаты всем прохожим. Было солнечно, громко и многолюдно. Итальянцы эмоционально кричали, беседуя друг с другом, туристы организованными группами ходили за гидами, обычные жители спешили по своим делам.
На площади перед палаццо Питти уставшие от марш-броска и жары экскурсанты сидели прямо на горячем асфальте, а продавцы сувенирной продукцией бойко вели торговлю.

Роуз не удержалась и купила маленький календарь на следующий год с репродукциями картин Боттичелли. Двенадцать месяцев – двенадцать картин. И открывала год первая красавица Флоренции – Симонетта Веспуччи в образе новорожденной Венеры. Положив календарь в сумочку, Роуз взяла за руку мужа, и они продолжили свой путь в сторону площади Синьории, а для этого надо было пройтись по Старому мосту.

Средневековый мост, мост ювелиров. Нельзя сказать, что Роуз была страстной поклонницей украшений. При случае она умело использовала их, чтобы подчеркнуть свой наряд, но в обычные дни носила лишь маленькие бриллиантовые сережки, которые были фамильной реликвией и передавались из поколения в поколение, простое обручальное кольцо и золотую подвеску в виде замка с ключиком, которую ей однажды подарил Эмилий. Поэтому Роуз почти с полным равнодушием миновала витрины магазинов, ослепляющие прохожих обилием драгоценностей. Но некоторые лавочки ее манили. Там продавали старинные украшения, там золото было слегка потемневшее, а камни не так ярко сверкали, потому что были не знакомы с современными способами огранки. Перед одним таким магазином Роуз остановилась и стала рассматривать броши на потертых бархатных подушечках (наверное, современницах самих украшений), тусклые молочные нити жемчуга, тяжелые серьги. Ей казалось, что у каждого выставленного украшения есть своя история, и каждое из них хранит свой секрет, а, может даже было свидетелем какой-нибудь семейной тайны. В прошлый раз, когда она вот также остановилась перед витриной, ее внимание привлекло кольцо с сапфиром.

Обычное кольцо, ничего особенного, только камень в нем был темный, почти черный. Сначала он показался Роуз холодным и даже немного опасным, и она подумала, что, может быть когда –то под ним хранили яд))), но потом, когда луч солнца коснулся поверхности сапфира, он вдруг заиграл и стал синим-синим, как морская глубина. Кольцо завораживало. Интересно, кому оно принадлежало когда-то и кому принадлежит теперь…
Роуз отвела взгляд от изящной бриллиантовой стрекозы, ей почему-то показалось, что такую вещь могли подарить в начале двадцатого века на восемнадцатилетние девушке и вдруг наткнулась на кольцо… то самое…
Неужели за такой долгий срок оно так и не нашло своего нового владельца? Роуз смотрела на кольцо как на хорошего старого знакомого, которого случайно встречаешь через несколько лет посреди шумного города, и от этой неожиданной встречи вдруг становится тепло. Она улыбнулась своим детским мыслям и бросив последний долгий взгляд на украшение, продолжила свой путь.
Интересно, когда она в следующий раз приедет во Флоренцию, кольцо ее дождется?
…
Оказавшись на площади Синьории Роуз поняла, что переоценила свои возможности. Ноги гудели, и начинал неприятно тянуть низ живота, стало не хватать воздуха. Эмилий, обняв жену за талию, помог дойти до ближайшего ресторанчика, где, сев за столик под натянутым тентом, можно было передохнуть. Удобно устроившись на плетеном стуле с мягкой подушечкой, вытянув вперед уставшие ноги, Роуз с удовольствием пила прохладный свежевыжатый сок. Несмотря на усталость, она чувствовала какую-то тихую радость и умиротворение. Так было всегда, когда он находился рядом. Сдвинув солнечные очки на лоб, Роуз посмотрела в глаза Эмилия, его родные мудрые и многое понимающие глаза. Она протянула ему через стол тонкую руку, и он накрыл ее пальчики сверху своей ладонью.

Когда они почти добрались до Дуомо, площадь перед собором была полупустой, потому что экскурсионный день для большинства туристических групп подошел к концу. Но дойти до собора не успели. Неожиданно и резко начал лить дождь. Крупные холодные капли, казалось пронизывали насквозь и меньше чем через минуту, они оказались абсолютно промокшими, а мостовая стала одной большой бескрайней лужей. Зонтика не было. Взяв Роуз за руку Эмилий. Не дойдя до собора, свернул в узкий переулок, дернув на себя первую попавшуюся тяжелую дверь, и вошел внутрь. Сначала Роуз подумала, что это один из старых городских магазинов, но оглядевшись по сторонам и увидев длинную деревянную стойку, поняла, что это маленькая частная гостиница, которая притаилась в глубине старых флорентийских переулков. Здесь можно было переждать дождь и согреться горячим чаем.
Мокрое платье липло к телу и казалась очень холодным, волосы сосульками спускались вдоль лица. Хотелось теплого душа, сухой одежды и уютного кресла.
Эмилий подошел к портье и начал с ним о чем-то разговаривать. Роуз аккуратно присела на край кожаного диванчика и стала ждать. Капли со стуком разбивались о стекло, сплошной стеной стекая вниз, загораживая город от ее глаз, превращая его в размытые разноцветные пятна.
-Пойдем.
Роуз подняла глаза.
- Я снял номер. Тебе нужно согреться и отдохнуть. Ничего страшного, если мы сегодня не возвратимся на виллу. Надо только предупредить по телефону, чтобы не волновались…

Это был ее город, ее страна по внутреннему душевному складу...

Нигде она так не чувствовала себя свободной и своей как здесь: все от языка, до цветов на подоконниках вызывало в ее душе отклик: "Я дома!"
Даже в той ситуации, в которой она была сейчас, свидание с Гамбургом приносило ей чувство глубокой и тихой радости. Такую радость, верно, испытывает моряк, пришедший в родной порт после долгих лет скитаний. Tor zur Welt - так называли Гамбург его жители и для Бри он действительно был воротами в мир. Здесь она окончила университет, здесь встретила свою первую любовь, и пусть теперь она живет далеко-далеко и пусть семья ее разбросана по всем континентам, всегда есть маленькая точка на карте, к которой она испытывает совершенно особые чувства.
Моросил мелки дождь и было даже прохладно, несмотря на то что на календаре середина лета. "Хорошо, что я прихватила пиджак", - подумалось ей.
Сейчас она вообще старалась концентрироваться на каких-то простых незамысловатых вещах, иначе, иначе просто невозможно....


Их лечащим врачом был доктор Цайф - чрезвычайно приятный и молодо выглядящий мужчина - он-то и встретил Бри прямо у входа.
- Фрау МакКензи, какой приятный сюрприз! Вы на 2 дня раньше срока, но это не страшно, анализ уже сейчас будет вполне достоверным.
- Херр доктор Цайф, рада приветствовать Вас, да я раньше - так сложились обстоятельства. Мне нужно знать, ждать я больше не могу.
- А херр Стетем? Он не приехал поддержать Вас?
- Он несколько занят, херр Цайф и я хочу сделать ему сюрприз.
- А, понимаю, понимаю... Я Вам не предлагаю кофе, сначала анализ, потом Вам принесут завтрак, булочки будут из бекерай херра Дитцеля, как Вы любите.
- О, Вы так любезны, спасибо огромное!
- Пойдемте, я провожу Вас.


Полчаса ожидания тянулись вечность..... Бри не смогла съесть ни булочки, не выпила ни глотка кофе. И хоть полчаса - это очень быстро, ей казалось, что прошли часы..
Ей хотелось позвонить Марку, Винсу, Юле, Рози, Ирене....но не Джейсону, однако, она мужественно выключила телефон.


- Фрау МакКензи?- Штефани, миловидная медсестра, заглянула в столовую - Следуйте за мной, доктор ждет Вас.
- Да-да, иду.
у нее подкашивались ноги и тряслись руки, сколько было этих страшных моментов в жизни, но всякий раз был хуже предыдущего! Это мука, которую невозможно описать словами, а вдруг опять все зря...на глаза навернулись слезы
Доктор Цайф приветственно распахнул двери кабинета. На его лице играла искренняя улыбка..., да, Бри была его давней пациенткой и их отношения давно уже перестали быть формальностью, хотя со стороны этого было никак не понять.
- Ну что ж Фрау МакКензи, Бри, я должен Вас поздравить!
- Что??!!
- Да, ХГЧ 480 и это довольно много для Вашего срока, ведь анализ должен был быть послезавтра. Думаю, вероятность двойни не исключена.
- О мой Бог! Я не верю...
- А стоит, мы все-таки добились этого! Жду Вас на повторный анализ послезавтра и на УЗИ через неделю.
Вся жизнь пронеслась у нее перед глазами, ей казалось, что она просто умирает, что сердце сейчас выскочит и разлетится на миллион маленьких частиц, ей не хватало воздуха и слез, хотелось плакать, нет рыдать в голос, но не получалось.....
- Штефани, срочно воды, - крикнул доктор
- Ничего-ничего, все хорошо, херр Цайф, спасибо, Андреас., дорогой!!!!!!!
Жизнь обретала смысл....
Бри разрыдалась...

Мой деть сегодня прилетела из Бельгии))) Счастливая мамаша бьется в припадке))) Соскуууучилась))))
Немного фоток

Бельгийская глубинка моему ребенку понравилась и даже скучно не было)))

Вот такая милая машинка запала в душу)))


Школа Камий (Юлькина подружка у которой она гостила)



Милый деревенский ресторанчик



Собор (в очень римском стиле )

Вид на город с высоты собора



Юлька и Камий



Люксембург



А про ЭТО ребенок пропел все уши))) Это деревянные ложечки с шоколадом самых разных вкусов. В горячее молоко погружается такая ложка, шоколад тает и получается горячий шоколад. Ребенок говорит - очень вкусно)))

Ты главное не останавливайся, пиши дальше, как там дела у Чезаре… я то я волнуюсь за беднягу… и это, поздравляю

Ох, Ирэнчик, ничего-то ты не поняла... Разве я хоть слово про Дика сказала? Вроде только про упоминание о беременности из уст Эмилия и все... Какие могут быть извинения и оправдания? Не принимаю и точка. Потому что ты не должна извиняться.

Он был настоящим ценителем, без сомнения. Ценителем женщин. Многие по недомыслию называют таких, как он бабниками. Но разница здесь очень ощутима. Когда ты свободен и волен выбирать, то мало кто может осудить твой выбор. Ты живешь чередой мгновений, вереницей лиц, каруселью мыслей, калейдоскопом чувств. Все это сливается в причудливый мир, окружающий тебя день за днем и все теснее сжимающий свое кольцо. Ему нравилась такая жизнь. Ему нравилось быть самим собой и не закрываться от косых взглядов. Ему нравилось находить в людях, казалось бы опустившихся на самое дно, частички того самого, особенного Света, которым были обделены многие, строившие из себя святых. Ему нравилось уходить на утро без чашки кофе, словно что-то кощунственное было в том, чтобы принять из тонких рук ароматный напиток. В конце концов, ему нравилось быть свободным, пусть той странной, не принятой обществом свободой, что делало ее еще ценее, но свободным в своем выборе и праве. Что бы и как бы ни было в его прошлом, но отрекаться от самого себя - низость и трусость. И он не отрекался.

Ирэна была очень красивой женщиной. Из тех, что заставляют твой взгляд жить своей собственной жизнью. Но ее яркая, очевидная красота уже не притягивала его магнитом и не заставляла оценивающе пробегаться по ладной фигурке или с прищуром ловить ее движения. Просто теперь она стала для него Ирэной. Женщиной, имевшей имя. Имя, которое он очень часто слышал от своего нечаянного друга. Вот тут жизнь на самом деле удивила его. Дружба человека, который по всем известным законам должен был его недолюбливать, была ему очень дорога. Но не настолько, чтобы сталкиваться по утрам с его женщиной на кухне. Поэтому сейчас они с супругой были во Флоренции. Что-то в этом городе было для нее очень важным. И это она хранила тщательнее дневников. Вряд ли нужно стучаться лбом о стену и выпытывать мельчайшие детали. Все, что было раньше, сделало ее такой, какая она есть, и привело к нему. И пусть это останется с ней навсегда, согревая ее теплом светлой памяти.

За стеклом барабанил отчаянно по карнизу дождь, выбивая только одному ему ведомый ритм. В ванной шумела вода, наполняя номер ароматом взбивающейся пены, принося с собой экзотические ванильно-цветочные нотки тиаре. Роуз расчесывала пальцами тяжелые мокрые волосы, а ему из глубоко кресла был виден лишь тонкий профиль, готично очерченный полумраком, царившим в комнате. Она устала. Очень сильно устала, даже не разговаривала. Это не волновало Эмилия, так как они могли весь день провести молча, при этом рассказав друг другу столько, что за неделю не успели бы кумушки-соседки. Он неслышно подошел к ней, склонился, поцеловал в висок и подхватил на руки, направляясь в ванную. А на полу остался белеть махровый гостиничный халатик, так вовремя упавший с плеч.