ОСТРОВ ГРЕХА

Пребывая в задумчивости от встречи с Кайей, я не заметила то, как размыло водой песок и глину во дворе трактира. Когда я услышала перелив детских голосов и раскатистый грудной смех мужчины, было уже поздно. Оставалось только досадливо смотреть на свои испачканные в грязи ладони, а Без и не думает переставать смеяться. За что и получает лечебными грязями прямо в лицо. Сама поражаюсь собственной меткости. А что, очень симпатично вышло!
Нет, - качаю головой. - Нет, - бросая предупреждающий взгляд на Беза, который с лукавой улыбкой и бесовскими огнями в глазах взвешивает в руке водяную бомбу. Нет!!
Пузырь лопается, ударив в живот холодным сгустком воды. От холода и того как мгновенно намокает ткань платья хочется зарычать. Ну все! Это война!! Не могу сдержать смех, когда нагибаюсь за очередной порцией грязи и отправляю ее прямо в грозно насупившего брови Беза. В ответ раздается такой рев, что ясно понимаю, что вот теперь, кажется, пора тикать!
- О мой спаситель! - мелькает мысль, когда Солнце встает между нами. Забрав одуванчик, улыбаюсь с толикой сожаления: знатно можно было погонять Беза по двору. Ох, спасли его, ох спасли, - думаю я, показывая Безу язык.

- Еще ведро воды, - объявляет наша кухарка, Матушка Тонде, наблюдавшая за всем этим с порога кухни, уперев в бок руку с белоснежным полотенцем.
- А я могу и спинку потереть, - мурлычет Без, поднимаясь за мной по лестнице. - Не в рабство, а в дружбу, - заверяет меня хитрец. - А потом ты мне, - мужчина не перестает рисовать картины нашего совместного заманчивого будущего. У Беза точно не было в роду пары страстных пустынных джиннов?
Шествующий за нами с ведром воды Солнце что-то недовольно ворчит, а я не могу стереть с губ глупую детскую улыбку.

После стирки быстро высушить одежду не представляется возможным. Тяжко вздыхаю, доставая свое выходное платье. Выходное по меркам существования здесь, ненавижу то, что эти мысли еще неотступно следуют за мной.
Лучше бы его, конечно, надеть в первый день Празднеств, будет много гостей, нужно быть радушными и приветливыми. А кто может быть более радушным, чем красивая девушка? Верно, так все и рассуждали.

Не стоило просить Солнце взбить смесь для блинчиков, не стоило. Даже если он смотрел с таким интересом, что явно хотел попробовать. Я как раз сцарапывала быстро остывающее тесто с его щеки, когда дверь трактира открылась, впуская госпожу, новую хозяйку нашего Беза. Увидев ее спутника, я сдержала улыбку, закусив уголок губ - небезызвестный на Грехе господин Понирос. С его любовью к перевертышам нечастый гость в трактире. Что не мешало местным знать все возможные и невозможные легенды о его похождениях.
Я приняла письма и плату от госпожи Домины, пообещав, что они будут отправлены с первым же кораблем.
Бросила предостерегающий взгляд на Беза, сэр Орвик не тот, с кем стоит связываться, даже если по духу ты вовсе не раб.
Тот лишь подмигнул мне и кивнул успокаивая, мол, все понимаю, Птичка, разберемся.

Когда, наконец, троица покинула трактир, я позволила себе широко улыбнуться. Храни Великая Мать поместье сэра Орвика, прозванное местными "Дикий Абрикос", ибо судя по тому, как властно и ревниво господин Понирос смотрит на Домину, всю троицу ждут жаркие времена.
Солнце так и не мог понять, почему я смеюсь, снимая зубами присохшее тесто с пальцев.

День прошел в подготовке к Празднествам, проверке завезенных продуктов, обсуждении блюд с матушкой Тонде, перепалками с Джезом - суетно. Легла пораньше, чтобы проснуться готовой к встрече прибывающих на Грех гостей.

С каждым шагом поднос тяжелел все сильнее, руки уже начали ныть.
Остановившись, я ссыпала деньги в кошель и уже собралась вернуться, как вдруг чья-то наглая лапа резко хлопнула пониже талии.
- Сколько за час возьмешь, рыжуля? - осклабился дюжий парень с плоским, как непропеченный блин, лицом, маслянисто поблескивая голубыми глазками.
Боги, как же вы все мне надоели! - злость, копившаяся все эти дни, рванулась наружу атакующей змеей.
- Твою жизнь! - прошипела я.
Парень скосил глаза вниз и окаменел, увидев блеснувшее в солнечных лучах лезвие.
Получить кинжалом в печень приятного мало. За четверть часа ни один лекарь не спасет.
- Видимо, ты просто неудачно пошутил, - спрятав клинок в рукав, я растворилась в толпе и через пару минут вынырнула рядом с Ласло, который что-то шепотом объяснял Ли.
Ставлю всю сегодняшнюю выручку против ржавого гвоздя, что Ли уже знает все о том, когда и как сэр Орвик положил на меня глаз.
- Держи! - я отдала Ласло увесистый кошель, который брат упрятал за пазуху, и протянула руку Ли, постаравшись не потревожить Сай, сидевшую у него на плече:
- Теперь я тебя никуда не отпущу, пока не расскажешь, где был и что делал! - и тут же рядом раздалось рычание.
Шерл, мирно проспавший все выступление под скамьей, решил наверстать упущенное и явно не собирался позволять всяким подозрительным незнакомцам стоять рядом со мной.
- Мара, уйми своего зверя, - устало обронил Ласло, - прямо ревнивый муж. Ли, представь, мало ей крысы, так малая волка с базара принесла. Он даже на отца рычит.
- Шерл, успокойся, - скомандовала я. - Это Ли. Он свой, - Шерл умолк, но клыков не спрятал. - Ли, ты же только что с дороги, может, сразу к "Хвостатому" пойдем?
_________________

В знакомый мне по прошлым визитам трактир мы добрались не сразу. Чем дальше отходили от порта, тем больше народу встречали на улицах.
-Да что такое происходит? – недоумевал я.
Когда, наконец, я и девушка оказались в спасительной тени, под крышей постоялого двора, хозяин, помнивший меня, сообщил, что в городе праздник…
На предусмотрительно сэкономленные монеты мне удалось снять комнату и купить немного еды. Захватив все с собой, я попросил хозяина организовать бочку с горячей водой, и потащил девушку по лестнице наверх.
В комнате бОльшую половину занимала кровать – низкая и широкая. Рядом с ней располагался небольшой стол, куда я сгрузил купленную провизию: кусок копченого окорока, хлеб, немного фруктов и кувшин вина. В углу за небольшой ширмой стояла бочка для омовений.
- Заходи, можешь скинуть это, - я кивнул на замусоленную попону, под которой она пряталась всю дорогу. – У тебя есть другое платье?
Девушка слова не произнесла со дня нашего знакомства, и я решил, что она немая. На корабле мы делили еду и спали чуть ли не в обнимку, но только от того, что она, по-моему, боялась тех, кто нас там окружал. Я же опасался, что пленница сбежит при первом удобном случае.
Сейчас она как-то неуверенно кивнула на мой вопрос, подняв на меня удивленные глаза.
- Сейчас мыться будешь! – рабы уже вносили в комнату ведра с горячей водой и опорожняли их в бочку.
- Мне нужно, чтобы ты хорошо выглядела. Сейчас ты вымоешься, поешь и немного отдохнешь, пока я решаю свои дела. Выходить из комнаты не советую, красивой молодой девушке опасно гулять по здешним улицам, и даже по трактиру. В любом случае, я запру двери.
Все это я говорил, расхаживая по комнате, складывая вещи, копаясь в своем мешке и стаскивая с себя рубаху. Она следила за мной глазами, по-прежнему стоя недалеко от двери и не двигаясь. Лишь прижимала к себе свой узелок, в котором, как я уже знал, были какие-то продукты и что-то еще. Я никогда не проверял его.
- Ну, чего стоишь? Раздевайся! Бочка готова, вода остывает. Не ванна конечно, и не терма, но тоже неплохо. На что-то большее у меня сейчас нет денег. Вымоешься сначала ты, потом я…
Я запер дверь на крепкую щеколду и потащил с нее нелепое одеяние.
_________________

Слова пусты.
Не неся в себе никаких явных преимуществ перед другими действиями, они могут привести к недопониманию и неверному результату. А вот прикосновение всегда явно красноречиво.
Именно так считает мой Брат. Тем более что его разговорчивость может привести к более серьёзным последствиям. Наблюдения и выводы - вот его стезя, я же выступаю в качестве разведки. Проще сказать: я болтаю, он анализирует.
Было ли по-другому, я не знаю. Сила нашей с Ви связи научила нашу семью не вмешиваться ни в развития, ни в привычки. Потому они становились вместе, тесно переплетая чувства, эмоции, характеры.
17 лет назад Августа разрешалась первый раз, и изначально родилось трое детей. Но один из тройняшек, самый старший, не выжил. Явные множественные отклонения в физическом развитии не позволили ему прожить и двух недель. Родители не сильно переживали по этому поводу, потому у нас с Ви есть еще братья и сёстры, однако отношение к выжившим из тройни изменилось сразу и в корне.
В связи с отклонениями нашего тройняшки, недостатки, предполагаемые в нас двоих, оградили нас от семейных притязаний. Исключительные эмоциональные потребности быть постоянно вместе ограничили их возможное влияние на нас по-отдельности. Потому нас в семье считали как одно целое, единое и неразделимое.
Мы с Витером всегда были вместе. Брат был молчалив и угрюм, я же напротив болтушкой еще той, что с одной стороны нас разительно отличало, а с другой идеально дополняло. Ви не был обделен общением в целом. Находясь всегда рядом, он негласно участвовал во всей моей болтовне, и его мнение в любом разговоре я всегда знала.
Помню, как еще в детстве отец пытался научить сына посредством всяческих тренировок управлять голосом, но после разделил всеобщее мнение что Ви лучше без вреда молчать.
Только он не осознавал, и другие чаще тоже не понимают. Ви молчит не потому что не умеет управлять голосом, или боится навредить чему-либо а потому что не видит смысла. Ему хватает и моей болтовни (ему нравится мой голос, да).
Общение с окружающими людьми у него происходит через меня. Его мысли складываются в оттенки чувств, а чувства в образы. Я улавливаю и воспринимаю все, что он хочет мне передать, получая не слова, но нечто большее, более целое. Ментальная связь изначально настолько сильна, что я не могу не быть уверена, что близняшка не получает от меня того же.
Мать всегда знала о силе связи своих первых детей. И если учесть что третьего мы не знали, то изначально склонялись к выводу, что для выживания меня и Ви, третий либо пожертвовал своей жизнью, либо пострадал от силы нашей. В любом случае правды не узнать уже никогда.
Если учесть что всю нашу жизнь я общаюсь за обоих, то семья давно привыкла к нашему удивительному симбиозу. Некоторые считают это экстровагантным, а мне до них дела нет.
Никто не может мне быть ближе, нежели Ви. Он чувствует так же. Мы осчастливлены миром, родившись сразу вместе. Для каждого из нас второй - самый важный. Испытывая муки морально и физически, мы не можем быть вдали друг от друга. Может именно из-за эмоциональной связи мы стремимся к постоянному контакту разума и тела.
О реальной силе Ви никто не знает. Когда у него проснулся голос, то вся семья содрогнулась от удивления и почтения к Брату. Но мы тогда были еще совсем малы, а сила не только развивается с нами, мы еще ее и тренируем. Страх за меня отпал почти сразу, если учесть что своими силами Ви защищал нас обоих от опасностей окружающего мира. А я была единственной, на кого его глас не действовал. После того мыслей разлучить нас у них больше не возникало.
Челядь прозвала его Ихон - глас божий. А вот я считаю что он крикливый паникер. В ответ он называет меня болушкой, что правда. И помимо всего прочего это тоже мы любим друг в друге.
Далее по жизни мы просто открываем новые горизонты наших возможностей. Ведь то, что будет недосказано, семье не повредит. И развивая свои силы ихона, Брат в ответную требует развития моих изначально не обширных возможностей. Что ж, за 17 лет мы достигли немалых результатов.
_________________

Рассвет, серый и туманный, вползает в окно. Так всегда в этой части дома, отстроенной как можно ближе к краю острова, к океану, на который выходят большие, чаще всего открытые окна. Солнце редко заглядывает сюда, но мне оно и не нужно. У меня есть свое солнце.
Она мирно спит рядом, прижимаясь ко мне всем тело, переплетя ноги с моими. Розовые губы чуть вытянуты вперед и приоткрыты, исторгая дыхание. Волосы разметались по подушке и моей груди, а длинные черные ресницы отбрасывают ажурные тени на щеки.
Слушаю стук Ее сердца.
Не могу спать без Нее. Не могу и не хочу.
Помню, как еще в детстве просыпался один, в холодном поту, когда няньки уносили Ее - мне снилось, что Отем пропала, а я остался один, в полной тьме, плачущий и зовущий. И я плакал, и звал. Громко и бесконтрольно. Так желал видеть и ощущать Ее рядом, что не мог контролировать только проснувшийся во мне Голос - всюду, куда доносились звуки из спален, умирали мелкие животные и птицы, а у слуг, гостей дома и наших родителей шла носом кровь. Отем тоже пугалась и плакала, когда меня не было рядом, хотя последствия не были такими разрушительными. Проще было оставить нас как есть, так, в конце концов, и поступили.
Хочу, чтобы Отем поспала подольше, но рассвет неумолим. Крадется, вползая в комнату все больше, трогает нас холодными пальцами, толкая к зябкости. По моей коже бегут мурашки, а Она, теплая и мягкая, почти залезает на меня во сне, ощущая, что я мерзну.
Всегда защищает нас, моя Отем. Храбро отстаивает наши желания и нужды звонким голоском, не гнушаясь мелкими кознями и интригами, которые выдумывает с завидным проворством и новизной. Но злиться на Нее невозможно. Моя возлюбленная Сестра как истинное солнце, притягивает любовь и обожание окружающих, едва входя в комнату. А ее нежный голосок, похожий на чирикание певчей птички, только оттеняет внешнюю красоту.
Нащупываю одеяло, сброшенное в теплоте ночи, и аккуратно, чтобы не разбудить Сестру, натягиваю на нас. Отем громко вздыхает и тяжелеет телом, когда отступает сон и приходит простая дрема, но у меня еще есть несколько секунд полюбоваться, пока Она проснется окончательно.
Мы похожи так, как могут быть похожи только двойняшки. У нас один на двоих цвет глаз - бушующее грозовое море. Один рост и сходные черты лица. Такие же темные волосы. Различия же обусловлены только полом - я более коренаст и широкоплеч, у Сестры же тонкое тело с объемными женскими формами.
Мы разные настолько, насколько могут быть разными дети одних родителей. Отем похожа на яркое солнце, говорлива, общительна и прекрасна. Она способна очаровать любого за самое короткое время, и может разговорить даже камень. Я же молчун, угрюмый и нелюдимый - так думают окружающие, все кроме Нее. Только Сестра знает и понимает, что слова пусты и не нужны, а звуки - лишь выражение желаний. Все, что мне хотелось бы сказать Ей - я могу выразить действиями или глазами. И уж, коль скоро я имею все, что мне нужно, зачем говорить?
- Доброе утро, - голос моей Отем похож на прилив.
Целую в лоб, молчаливо приветствуя новый день, её пробуждение и легкие объятия, становящиеся более нежными и теплыми. Одергиваю длинную ночную рубашку, укрывая бедра, чтобы холодное утро не воровало Ее тепло, оставленное сном. Еще сильнее укутываю в одеяло нас обоих, желая остановить рассвет на еще несколько мгновений. Глажу по волосам – мне просто приятно, что пальцы и ладони могут утонуть в мягких прядях, так легко и свободно. И закрываю глаза. Мне хорошо.
Не знаю, что было бы, останься я без Нее. Возможно, и всей Семьи не хватило бы, чтобы утолить мою боль и печаль. Мать часто говорит, что я слишком завишу от Сестры, но она не понимает. Не знаю, понимает ли кто-то кроме нас вообще. Не хочу думать об этом.
_________________

Раннее утро поместье «Черный Вереск»
Белый потолок с зелеными ветвями, переплетенными в круги и маленькими золотыми розами в центре, огромная золотая люстра с множеством свечей .
-Черт неттт, этого не может быть – облизнув пересохшие губы зачем-то произношу эту фразу вслух. Повернув голову изучаю нежно голубые стены, камин в углу, резную мебель , миленький розовый женский халатик, нет нет, нет этого не могло случиться. Тяжелая пощечина со звоном рушит темноту
- С добрым утром Эллейлин, надеюсь, ты хорошо спал?
- Мама? - удивление было велико настолько, что даже удар остался без внимания.
- Нет, дорогой, магистр времени, - фыркнув она соскальзывает с кровати и пройдясь по периметру накидывает тот самый розовый халатик, закутавшись в него словно мы были за стеной на жутком холоде она подходит к двери ведущей в сад, она обеспокоена, взволнованна и по-видимому что-то скрывает.
- Почему я тут ? – вопрос достаточно глуп и реакцию вызывает соответствующую
- Сейчас у меня дикое желание разорвать кого-нибудь, поэтому не задавай глупых вопросов и просто собирайся.
-Куда?
-В город, на торги, ты идешь со мной и иные планы мне не интересны – подойдя к кровати она легко касается губами лба, а затем оставляет теплое прикосновение на губах – Постарайся не задерживаться.
Она выходит в сад, все выдает ее тревогу, но я не вправе задавать ей вопросов. Босые ноги опускаются на мягкий ковер, где покоятся брюки и рубашка. Мы пили, вчера и сегодня мы пили. Мы пили так много, что даже я был пьян, а значит Орвик бы в стельку, вино много вина, а потом та глупая идея удивить товарища и напоить его особенным напитком популярным у Безликих, определенный травяной настой, со специфическим запахом и цветом, напоминающим самую темную ночь. Всего одна такая бутылка может вывести из строя пятерых здоровых мужчин, а что она сделает с двумя одним предкам известно. Меня качнуло резко влево, ухватившись за спинку кровати глупо уставившись в пол покачиваюсь из стороны в сторону. Мы разошлись под утро, я сказал рабу, что мы едем домой, и это глупое животное решило, что нам нужно в «Вереск», идиот. А почему я спал в кровати матери? Кто меня раздел? Что было и почему она нервничает? Глубоко вздохнув отгоняю мысли прочь, что было то уже было,
- Ты великолепна – легкий поцелуй в щеку, чтобы отвлечь ее от пустого созерцания глубины неба, в одной и беседок – кого хочешь купить?
- Редкую книгу, шелк, оружие, раба. Я хочу тратить, как никогда, и еще чтобы ты побыл рядом – она обнимает меня за талию и кладет голову на плече.
- Где твой плащ и маска?
- Не хочу
- А что хочешь? – я давно не видел мать такой, словно капризная девочка, а не гордая хозяйка зеркальной маски, она искала убежища у сына, единственного оставшегося мужчины из нашей ветви.
- Хочу по простому. Как обычные люди.
- Как скажешь – убрав за ухо черный локон с бледного лица, делаю из матери «простую» с менее яркими глазами, более загорелой кожей женщину, затем повторяю фокус с собой, - все готово едем?
- Конечно, только минуя палацио.
_________________

В местах подобных этому мне бывать, еще не доводилось. Но мне здесь понравилось, не смотря на скромность обстановки было очень чистенько и пахло свежими травами которыми был устлан пол… Неловко семеня за своим спутником я попала в небольшую комнатку. Конечно, после моей спальни эта комнатушка была не просто скромной, а очень скромной…
Пока чернокожие рабы дружной вереницей носили ведра с водой, я тихонько стояла в сторонке и, стараясь усмирить голод, смотрела на нехитрые яства. Последние припасы были съедены еще вчера ночью, и сейчас организм требовал свое…
Мой спутник тихо предложил снять попону, которая уже стала родной за время путешествия, спросил про платье… Оторвавшись от еды я уперлась глазами в мощную грудь, широкие плечи с развитыми мускулами нервно сглотнула чувствуя как во рту пересохло… нет, я и до этого видела обнаженную мужскую грудь… кузнец Гард частенько работал без рубахи или старший конюх Ситрик, или слуга Даррик… Но даже они не выглядели так внушительно как он! Он ходил по комнате снова и снова говорил о мытье… Мытье! Едва я задумалась о том, как хорошо будет принять ванну, он оказался прямо передо мной и решительно рванул попону…
Если он сейчас разденет меня, то найдет монеты! – эта мысль была как лохань холодной воды на голову.
Резко отпустив материю, я оббежала его и ломанулась за ширму, по пути больно стукнулась о угол кровати ногой и тихо поскуливая подошла к бочке с водой…
-Ты цела?
Голос послышался совсем близко и, схватив край ширмы, я придвинула его плотно к стене перед самым носом мужчины. С той стороны послышалось удивленное фырканье и тихое размышление о том что «она не только немая, но и судя по всему немного не в себе».
Отложив в сторону мочалку сплетенную из какого-то растения я выбралась из воды и быстро вытершись накинула чистое платье бледно-желтого цвета, подвязала его поясом и собрав свой узелок вышла из-за ширмы…
_________________

Пока Мара ходила среди зрителей Ласло изложил мне вкратце у них тут произошло, из-за чего теперь мелкую и на шаг без присмотра не отпускают.
Присвистнув скосил глаза на вернувшуюся сестрицу и как в детстве из вредности дернул ее за прядь волос.

- Ну утолить твое любопытство по географии я могу, а вот многое из того что я делал не для твоих малолетних ушей! - показав язык уже собирался от вернуться как рядом с собственной ногой услышал предостерег щит рык.
Это еще что такое?
- Мара, уйми своего зверя, - устало обронил Ласло, - прямо ревнивый муж. Ли, представь, мало ей крысы, так малая волка с базара принесла. Он даже на отца рычит.
- На дядю? Он что самоубийца? - я наклонился к волчонку. Тот скалил еще похожие на иголочки зубки.
Если продолжит в этом же духе, то зубки покажу уже я...

- Отличная идея! Поем, а за одно и новости узнаю! Мадам, - отвесив шутовской поклон предложил мелкой отпереться на локоть и насвистывая отправился в сторону таверны.

Город проснулся и гудел, как улей. Людей на второй ступени острова было так много, что идти пришлось уже пешими. Оставляя лошадей на привязи в одной из конюшен торгового дома, за монеты. Никогда не был привязан к кошелю. Да и он редко оттягивал мой пояс. Не переживал из-за этого... Пока за меня не стали платить женщины.

Пропуская вперед Домину – протискиваться через ряды. И смотря ей в спину... стараясь смотреть в спину. Хоть женщины, что ходят в брюках, на острове гости частые, но боги меня храни! Я хоть и раб, но мужчину во мне никто не отменял. Таким женщинам, как она, брюки были строго противопоказаны. И когда Домина бросала взгляд из-за плеча и легко улыбалась, я начал понимать, что за чувство испытываю к своей хозяйке... Неловкость... Рядом с такой женщиной хотелось быть мужчиной... а не рабом. От того браслет, что сжимал правую руку пониже плеча, начинал жечь пуще прежнего.

За клинками мы пошли к уже знакомому кузницу. Сын его хоть и был молод, но ковал отличные легкие клинки. Были они просты – и не богаты украшены. Но их меткость и легкость была лучшим украшением. Да и сам мастер говорил, что лучшее украшение любому кликну это рука его владельца.

Завен встретил нас, удивившись и кидая на меня взгляд, в котором так и читалось «Как, опять?» Выражая полную уверенность, что я опять чем-то прогневил мою госпожу, и она пришла приковать теперь не только мою руку, а что посущественней. Но услышав, что мы пришли посмотреть клинки да другой товар, выдал на лице улыбку от уха до уха. А глаза стали маслеными от перспективы хорошей выгоды да и хорошей рекламы – если учесть, кого я привез ему в покупатели. Клинки выбирала со знанием дела. За что сладкоречивый Мастер каждый раз, когда она касалась товара, осыпал ее комплиментами. Восхваляя ее ум и знания. От того и удивился я ее выбору. Когда вместо хорошего легкого клинка Домина купила ученический меч. С таким обучают разве что мальчишек. И помню, в свое время такой был у меня. Северной ковки – только рад я ему не был.

Вопросов про странный выбор я не задавал. Только сказал Завену, куда принести покупку. Чтобы не таскаться с ношей по всему рынку.

Домина, вышедшая из лавки кузнеца, уже успела купить жаренные каштаны и, беря орех из мешочка, закрывала глаза, когда тот оказывался у нее на языке. Смотрел на губы, пухлый рот... Пока снова не поймал на себя вопросительный взгляд Госпожи и протянутый в мою сторону мешок с лакомством. Покачал головой... и понял, что начал раздражаться, как может разражаться ребенок, когда не может иметь то, что привлекло его внимание.

Домина пожимает плечами, убирает прядь с лица... и татуировка на ее щеке лишний раз напоминает, кто передо мной... Дочь Санвы. Дочь свободного Юга. Говорят, те девы могут убивать голым руками и пьют кровь своих врагов. Смотря на ее изящные пальцы... с трудом мог представить их сжимающими глотку врага. Снова взгляд на рот... на скулы, на глаза. Дочь Санвы, значит...

– Госпожа не желает усладить свой взор? – спрашиваю почему-то, чувствую... возбуждение от мысли, куда я хочу отвести эту женщину.

– А какие есть варианты? – Домина кивает на группу музыкантов и танцовщиц, что танцуют под открытым небом.

Качаю головой и протягиваю руку. Приглашая....

Уличные бои на острове Греха проходят часто. На узких улочках или на широких площадках можно услышать, как зазывают на тот или очередной бой. Идем к толпе, что окружила один из насыпных помостов. Проталкиваясь среди нее и встаем, как можно ближе. Рабыня, на которой из одежды только тонкие цепи, проносит мимо чашу с монетами и каждый кидает туда, кто сколько может:

– Я не вижу бойцов, чтобы делать ставку. – Говорит Домина тихо.

– Это не ставки... – отвечаю, – это на похороны.

Домина смотрит на меня непонимающе. А я показываю на одного из бойцов. Тот молод – хотя внешность его говорит о том, что он знатный войн. Если по внешности вообще можно судить о том, каким воином он может быть.

– Этот выбран для ритуала Морта Салютанти – ритуала приветствия смерти. – Наклоняюсь к Домине так, что могу увидеть каждую ее веснушку. – Его выбрал вот тот воин.

Кивок головы на соперника. Тому лет пятьдесят. Но даже здесь чувствуется вся мощь, что несется от него.

– Он освобожденный Гладиатор. И не ведет боев. Из-за возраста или травм – его не выпускают на большую арену. Он решил принять смерть от руки своего брата по оружию. Он будет сражаться с каждым предложившим бой или с тем, кого выберет сам... пока не умрет от достойной руки. А деньги собирают перед каждым боем для его противника – ведь у них нет еще тех денег, что есть у его брата на достойные похороны.

Барабаны бьют монотонно, говоря о начале боя. Бойцы подходят друг к другу. Молодой подносит руку к груди, касаясь себя, и с поклоном подносит руку к груди своего противника. В ответ получая тот же жест.

..еще один вопросительный взгляд...
– Их привезли с восточных островов. Это жест, – я касаюсь себя и потом так же поношу руку к груди Домины почти ощущая жар ее тела сквозь одежду, но так и не касаясь ее, – означает желание остаться в твоем сердце...

Бой начинается... но я почти на него не смотрю. Только на нее. И кажется, не пропускаю ни минуты боя, потому что по ее лицу можно видеть все. И то, как прикусывает губы, и то, как хмурит брови. Каждый раз, когда противник наносит неверный удар или слишком быстро уходит в атаку. Бой барабанов нагнетает обстановку. Рев толпы и ее глаза. Теперь я понимаю, почему так возбудился, когда только подумал о том, чтобы привести дочь Санвы на этот бой. В ее глаза я читаю гордость... за выбор старого гладиатора.

Домина бросает пару монет в чашу и, получая поклон рабыни, отходит в стону. Сегодня ночью будут хоронить молодого бойца. Он славно боролся… но опыт победил.
Знаю, что подобные бои часто идут весь день. Доми смотрит на меня, на ее губах печальная улыбка.

– Вас расстроило окончание боя? – спрашиваю, впервые чувствуя неловкость от того, что привел ее сюда.

Та качает головой в ответ.

– Нет, мальчик умер от достойной руки.
_________________

Попона осталась в моих руках совершенно неожиданно. Так, что я даже невольно качнулся назад. А девушка внезапно бросилась в сторону от меня, немедленно скрываясь за ширмой. Кажется, обо что-то ударилась и тихонько застонала.
- Ты цела? - я обеспокоенно попытался заглянуть за ширму.
В ответ она дернула тонкую перегородку на себя, придвинув край вплотную к стене.
- Не только немая, еще и малость не в себе... - бормотал я под нос, возвращаясь к своим занятиям и прислушиваясь к плеску воды в бочке.
Перебрал свою нехитрую одежду, доставая чистую рубаху. С тоской взглянул на пару оставшихся монет: "Хорошо, что за жилье заплачено вперед на неделю!" На ходу сунул в рот кусок мяса, прожевал.
Моя пленница притихла, должно быть, вылезла из воды. И правда, скоро она вышла из-за ширмы в чистом светлом платье, с влажными распущенными волосами, с порозоввевшими щеками, юная и свежая, как цветок. Полюбовавшись на нее несколько мгновений, я потряс головой, сердясь на самого себя, и принялся снимать штаны.
Уже заходя за ширму, понял, что она все это время стояла, замерев, и смотрела куда-то поверх моего плеча.
Усмехясь про себя, забрался в бочку и взялся за мочалку.
Горячая вода и мыло очистили мое усталое тело. Уже вылезая из бочки, понял, что льняную тряпицу, служившую нам полотенцем, она забрала с собой.
- Эй! - окликнул, до сих пор не зная, как ее называть. - Подай мне полотенце!
_________________

Улица. - Трактир "У Хвостатого".

Я опустила руку на локоть Ли, и на мгновение представила, что вместо брата рядом со мной идет совсем другой человек. Сердце стукнуло невпопад...
Глупо, Маргит, он про тебя, скорей всего, и думать забыл.
- Малая, не спи на ходу. Вон уже и трактир. Сядем за стол, тогда и мечтай.
- Обязательно, - съязвила я. - О твоей будущей женитьбе я днем и ночью мечтаю.
- Ли, тебе не кажется, что этой мелкой ехидне замуж пора? - словно невзначай, спросил Ласло, оглядывая двор трактира.
Картина была привычной и знакомой: под распахнутым настежь окном потирал здоровенную шишку посетитель откровенно бандитской наружности, а на крыльце, обнимая большую оплетенную бутыль, выводил звонкие рулады храпа какой-то пьянчужка, с блестевшей, как начищенный медяк, лысиной.
- Рановато начали, - подхватив подол, я проскользнула мимо пьянчужки в распахнутую дверь.
Из-за стойки, увидев нас, заулыбался Джес. На темном лице зубы сверкнули ослепительной белизной.
Стол мы выбрали понеприметнее, но большая часть посетителей откровенно пялилась на Сай, хотя, несколько взглядов досталось и мне, и лютне.
Что поделать, песни это тоже плата за кров и стол, так всегда было и так будет.
Впрочем, меня это не тревожило. Только здесь я могла петь те песни, о которых в Столице лучше было не вспоминать, если не хочешь неприятностей.
К столу подлетела бойкая пышечка, умудрявшаяся стороить глазки сразу и Ласло, и Ли.
- Что желаете?
Пока Ласло делал заказ, я утихомирила Шерла, по-прежнему ворчавшего на Ли, и вдруг, вспомнив о словах Латиши, спросила:
- Ли, у тебя случайно, нет знакомого Волка или Волкодава?
И кто меня за язык тянул?
- Не обращай внимания, неудачная шутка. Так что ты мне интересного расскажешь? Кроме того, конечно, скольких красавиц ты осчастливил своим... вниманием за прошедшее время? И как это я еще не стала тетей. Или уже стала?
Будешь знать, как упоминать про малолетние уши, братик.
_________________

Пора вставать, что бы делать не знаю что, идти не знаю куда, говорить не знаю с кем. Ох уж эта жизнь. Все требуют от тебя непонятно чего. Будь таким или таким, а еще лучше таким. Делай это, делай то.... а хочется всего-то делать все как хочется самому. Никого не спрашивать, ни о чем не думать. Но, отец, с измальства учил меня думать о своих поступках.И, порой я действительно думал, иначе бы отец меня выгнал из дома и я бы стал побирушкой. Никем иным. Если признаться самому себе я никогда не буду таким как отец или тем,кем он хочет меня видеть. Я, тщательно оберегаемый родителем ребенок. Любимый и единственный и меня это порой напрягает. Хочется ведь,чтобы был кто-то еще, тот, кто будет вместо меня трепать отцу нервы ...
Сегодняшний день тот самый день, который принесет нам что-то новое, потому что в городе праздник. А на праздники наш дом вечно чем-то да отличится. Я поднялся с постели, позавтракал тем,что принесли и направился во двор. На вилле было скучно. Или просто я не знал,чем заняться. Потому пошел по улице куда глаза глядят. По дороге встретил отца, который возвращался откуда-то. Он никогда не рассказывал мне,чем занимался. Ограждал меня от всего.Возможно потому,что считал,что я не готов. И он был прав. Я не был готов учиться его ремеслу.Не горел желанием делать то,что делал он. Я хотел... сам не знаю чего.Жить дальше так как живу сейчас имея чуть больше свободы.
-Здравствуйте, отец.
-А, проснулся,наконец.
-Чем вы занимались.
-Тем,чем ты заниматься не желаешь. Ну вот, опять...
-Отец, может проведем время вместе? Я...я считаю,что хочу увидеть как вы ведете какие-то свои дела... -Не знаю,для чего я сказал это. Но, кто же виноват, мой учитель утверждает,что речевые функции работают в 17 раз быстрее мозга и именно поэтому люди врут. И я солгал.Я ничего знать не хочу,но придется...
_________________

Вот подан знак, друг друга взглядом пепеля…
В. Высоцкий

Иду, погруженный в свои мысли, сворачиваю не в тот проулок и в итоге вместо того, куда собирался, попадаю на небольшую площадь. Вокруг полно зевак.
Подхожу ближе – ага, уличный бой.
Останавливаюсь посмотреть чуть в стороне.
Подходит интересная пара – красивая женщина в мужском одеянии и с ней – не то слуга, не то охранник. Не понять. Оглядывает толпу, что-то говоря женщине. Глаза хитрые и веселые. На руке вижу браслет. Раб? С таким умным лицом? Быть не может. Чудны дела твои. Женщина поворачивает голову, убирая с лица волосы, мелькает татуировка на щеке. Дочь Санвы? Совсем интересно.
Эта пара так занимает мои мысли, что машинально кладу деньги в чашу проходящей рабыни, даже не обращая внимания – сколько. Судя по удивленному возгласу моего слуги, много, да шут с ним.
Пожилого бойца знаю хорошо. Видел в деле. Еще молодым видел. И победы его помню, и поражения. И хватку, и умение. Мальчишке не выстоять…
Так и выходит. Бой длится недолго, и вот уже молодой боец повержен на пыльную землю, а старший вытирает клинок.
– Смерти ищешь или душу тешишь? – спрашиваю, подойдя к нему.
– И то, и другое, Батиат, ты же не пустишь меня сразиться с твоими воинами, – гладиатор смотрит на меня хмуро.
– Не пущу, они мне еще нужны живые и не увечные, знаю твою руку, потому не пущу. И ты в своем праве, только вот мнится мне – рано ты на ту сторону собрался, не готова лодка еще.
– Может и так, – улыбается воин, – как мое время придет, так и уйду. Пока его черед. Хорошо дрался, да навыку не хватило, – с сожалением смотрит он на поверженного им бойца.
– Да, жаль, – вздыхаю и, запустив руку в кошель, достаю монету, – вот, возьми, выпей, если хочешь, и можешь прийти посмотреть на моих бойцов. Вдруг что дельное скажешь – завтра бои на главной Арене. Мне нужен выигрыш, – подзываю рукой слугу и иду дальше по улице…
Но странная пара не идет у меня из головы...

– Здравствуйте, отец, – окликает знакомый голос.
– А, проснулся, наконец, – не могу скрыть сарказма при виде собственного недоросля.
– Чем вы занимались? – неожиданно спрашивает он. Для меня неожиданно. Обычно его такие вещи не интересуют.
– Тем, чем ты заниматься не желаешь, – отрезаю сердито, показывая, что разговор окончен.
– Отец, может проведем время вместе? Я... я считаю, что хочу увидеть, как вы ведете какие-то свои дела... – удивленно смотрю на Айзека. Это что-то новенькое.
– Ты считаешь? Интересно. Он, видите ли, считает. Хорошо. Сейчас мы вернемся домой и ты будешь смотреть за тренировкой бойцов. Будешь смотреть и накажешь потом за промахи тех, кто этого по твоему мнению заслужил. Идем.
_________________

Черт-черт-черт, да что б меня черти сожрали прямо на этом месте. Отец,хочет чтобы я становился мужчиной. Наказывал,обижал, бил...тем самым показывая,что созрел, а я..., а мне страшно. В такие моменты я чувствую себя загнанным в ловушку зверем. Сердце колотилось как бешеное, капли пота скатывались по спине, руки дрожали. А отец в этот момент, я уверен, вновь и вновь убеждался,что я ни на что негодная зелень.
Мы вернулись на виллу. Отец, направился на задний двор, я поплелся за ним. Бойцы тренировались друг на друге и по отдельности. Это было жестко и малость жутковато. Я всегда задавался вопросом как противникам не страшно воевать друг с другом. Вот ты стоишь один на один с кем-то.У тебя либо есть оружие, либо только собственные руки. Огромная туша налетает на тебя, дубасит со всей дури иии... если нужно убивает? Интересно, каково это знать,что по инициативе кучи людей ты вот-вот умрешь. Здесь.Вот на том самом месте,где боролся за жизнь? Люди звери.
Гладиаторы...были шикарны... я всегда хотел быть таким как они. Смелым бессердечным сильным человеком. Пусть его купили, пусть он бедняк, но он занял какую-то позицию в этом мире, в отличие от меня. Я всего боюсь, стесняюсь. Я слишком добр и мягкотел. Можно сказать бесхребетен.Вместо того, чтобы сказать отцу,что я хочу заниматься....чем? наукой? вышиванием? рррр, я просто сбегаю от него или молча, склонив голову вниз, выслушиваю его недовольство мной. В этом весь я. Так и сейчас. Гладиатор провинился.Я вообще не заметил,что не так он сделал, но в общем,отец сказал,что нужно его наказать. Плетью. По спине. 10 раз. Плеть поднесли .Я взял ее в руку. Она была тяжелее всего мира, так мне казалось.Голова пошла кругом. Я смотрел на гладиатора, в глазах которого не было ничего.Ни страха,не безысходности, казалось это действие настолько привычно,что он уже с этим смирился.Но я не смог. Пока отец отвернулся, что-то говоря слуге, я бросил плеть побежал в сторону дома.
_________________

забудь обо всём плохом. всё хорошее ещё впереди.

За очень долгий промежуток мы наконец-то смогли почувствовать под ногами твердую землю. Как по мне, я все таки житель земли, чем воздушного пространства.
Вот события были против меня, и я вынуждена была променять свой дом, на корабль, который я никогда не смогу назвать таковым.
В один прекрасный день, в последствии он оказался не таковым, моя семья была предана, а дом разрушен. Я должна была стать женой победителя, жестокого и беспощадного человека. А мне терять было нечего, все погибли, и я, чтобы спасти свою жизнь, чтобы потом отомстить ему, убежала, переодевшись в одежду моего брата, который был младше меня на четыре года. И я надеялась, что буду походить на мальчика-подростка.
Мои скитания стали долгими и опасными. Я голодала, пряталась где придется. Грязная, диковатая, я сторонилась людей, пока не попала в руки одного человека. Как попала, просто свалилась у его ног.
Очнулась на корабле, впоследствии как оказалась на борту «Периотина», которым управлял Лиам Проныра.
Он был странным, немного наверное замкнутым, разговаривал со своей птицей, но капитаном был отменным.
Он долго упирался, и не хотел брать тощего мальчишку на борт, говоря, что я не выживу, но все удачно сложилось.
С остальной командой у меня сложились хорошие отношения, они меня даже опекали, конечно, не догадываясь, кто я есть на самом деле.
Меня хорошо охраняли.
И вот я стала частью команды Лиама.
С разрешения я сошла на берег, и если бы посмела, то попрыгала с удовольствием. Но я смирно шла рядом с дядей Стивом, который был коком на борту "Периотина". Он был хорошим и добрым толстячком.
Вокруг стоял шум, со множеством звуков. Также стояли всевозможные запахи, от чего приятно заурчала в животе и потекли слюнки.
Все было таким неизвестным, и таким интересным..

»» 27.09.14 23:24 ОСТРОВ ЮГА. Амир
_________________