С.Э. Филлипс "Когда сталкиваются звезды"

Спасибо, девушки, за новую СЭФ!!!!
Обожаю ее!!! Поэтому к переводам отношусь требовательно) ваш - прекрасный!!!!
Чего только стоит фраза « Тад во всем винил своих родителей «!!!)) звучит , как некролог))))) и это про неземную красоту))))
Спасибо!!! Смеялась громко)
Очень жду следующие главы!!
_________________

 » Глава 2

перевела Karmenn
отредактировала Sig ra Elena
украсила Анна Би

Случалось, женщины и раньше бросались на Тада, но он не привык при этом получать локтем под дых. Прима застала его врасплох, и он взвыл от боли. В то же время он машинально попытался защититься от очередного удара.

От этого все стало только хуже.

Тад всего-то и хотел глотнуть чуток свежего воздуха, а вдруг очутился в смертельной схватке с облаченной в черный бархат мегерой.

Он схватил ее за руки.

- Прекратите! Успокойтесь! - В его возрасте следовало бы уже соображать, чем обернется совет женщине успокоиться: она просто со всей силы ударила его ногой по голени. К несчастью для Примы, она была босиком и потому взвизгнула от боли. — Да что с вами такое!

Тад поймал Приму за руки и сильно прижал к себе. Она была рослой и сильной женщиной, но он-то все равно сильнее. Прима вскрикнула и снова на него накинулась.

У Тада возникло желание ее убить, однако вовсе не хотелось причинять ей боль. И он поставил подножку.

В Таде осталось еще достаточно от джентльмена, чтобы принять на себя основную тяжесть удара, когда они упали на твердый кафельный пол. Он шмякнулся своим проклятым локтем, ушибив заодно и бедро, но сумел прижать ее к земле, перекатившись сверху и схватив за запястья.

Куда только подевалась чопорная оперная певица? На свет явилась бешеная фурия.

- Сволочь! - выплюнула она. — Проклятый ублюдок!

Когда дело доходило до оскорблений, Прима не предлагала большого разнообразия, но, черт возьми, ну у нее и силища. Тад едва мог ее удержать, пока она пыталась освободить руки от его хватки.

— Прекратите сейчас же, иначе я… Я вам врежу!

Он никогда и ни за что не ударил бы женщину, но она слетела с катушек, и, как знать, может, угроза ее как-то утихомирит.

Не сработало. Стиснув челюсти, оскалив зубы, она ответила ему в тон:

- Давай, ублюдок! Только попробуй!

Несмотря на всю их драматичность, оперные певцы, похоже, не слишком изобретательны по части того, как с кем-то сквернословить. Тад попробовал другой подход, слегка ослабив хватку, но не отпуская.

- Вдохните. Просто дышите.

- Паразит!

По крайней мере, она расширила свой словарный запас. Волосы растрепались, а половина груди выглядывала из-под платья, вплоть до соска. Тад отвел глаза.

— Вы слишком много выпили, леди, и вам полезно несколько раз глубоко вдохнуть. - Прима перестала сопротивляться, но он не хотел рисковать. Просто немного ослабил давление своего веса. - Вот и все. Продолжайте дышать. Вы в порядке.

Сбрендившая, но в порядке.

- Дайте мне встать!

— Дайте слово, что больше не будете меня бить.

- Вы это заслужили!

- Обсудим это на досуге. - Она уже не выглядела такой безумной, так что Тад рискнул и осторожно освободил ее, опасаясь удара коленом в пах. — Не бросайтесь на меня, ладно?

Прима с трудом поднялась на ноги, волосы спутались, голос охрип от драматических угроз.

— Никогда больше со мной не разговаривайте!

- Как прикажите.

Она неуклюже пробралась через террасу к единственной двери, которая вела в ее спальню. Замок громко защелкнулся за спиной.

Оливия задернула шторы, странно гордясь собой. Сволочь! Сволочь! Сволочь! Она никогда не забудет, как выглядела ее подруга Алисса в ночь, когда на нее напал Тад Оуэнс. Теперь громила футболист получил по заслугам.

Оливия удержалась за край комода и сумела снять платье. У нее, Оливии Шор, родилась новая карьера борца за права женщин. Сегодня вечером она вершила правосудие, нанеся существенный, хоть и несильный удар во имя справедливости перед лицом всего царившего вокруг нее беспорядка.

Тут ни с того ни с сего взбунтовался желудок. Оливия бросилась в ванную, скорчилась над раковиной и рассталась с ужином и с содержимым бутылки вина, которую так опрометчиво выпила.

После этого зависла на кафельном полу. Плечо жгло там, где она его поцарапала. Оливия приложила к нему теплую мочалку, больше не чувствуя такой уж гордости за себя. Она была пьяна, вела себя как сумасшедшая, и гордиться тут нечем. Только не тогда, когда у нее такая куча других проблем. И особенно не тогда, когда у нее подписан контракт, который нельзя разорвать, и впереди еще четыре недели в дороге с этим куском паразита.

Оливия заползла в спальню, сняла нижнее белье и в конце концов раскопала свою пижаму. Ее ночной распорядок был расписан как по нотам. Как бы Оливия ни припозднилась и как бы ни устала, она неукоснительно его соблюдала. Пройтись увлажнителями. Средство для снятия макияжа, затем очищающая пенка, тонер, увлажняющий крем, крем для глаз и ее драгоценный ретинол. Потом чистила зубы щеткой и зубной нитью, иногда использовала отбеливающие полоски для зубов. Затем несколько поз йоги помогали расслабиться. Но сегодня Оливия наплевала на ежедневный ритуал. С грязным лицом, нечищеными зубами, испорченным настроением и нависшим над ней образом самодовольного лица Тада Оуэнса она заползла в постель.

На следующее утро Тад встал рано, чтобы поболтать с местными радиослушателями, любителями спорта. К счастью, у Примы оказалось другое задание, потому что она была последним человеком, которого ему хотелось видеть. Его сопровождала Пейсли, немного уставшая от ночных занятий, которые наверняка не включали работу. К большому неудовольствию Анри, Пейсли появилась в рваных джинсах, топе с анималистичным принтом и ярко-красных ботильонах. Не совсем подходящий облик для «Маршан».

Она уселась в зеленой комнате радиостанции на диван рядом с Тадом, хотя там было еще два свободных стула, и пролистала телефон.

- Вы видели социальные сети «Маршан»? Я имею в виду, там только базовые сведения. Мол, кого это волнует? Вы должны сказать Анри, чтобы он позволил мне взять на себя управление их социальными сетями.

Пейсли сунула ему свой телефон, и Тад посмотрел на фотографии, которые она сделала за вчерашним ужином: его профиль в свете свечей, его рука на лацкане пиджака, его линия подбородка, его глаза. Только на одном из снимков были изображены «Виктори780». Фотографий Примы не было.

- Если вы хотите убедить Анри использовать ваши идеи, — Тад очень сомневался, что это когда-либо произойдет, — помните, что в этом туре участвуют два представителя бренда.

И один из них - бредовая психопатка.

— Вы более фотогеничны.

- Она более известна.

Тад чуть не подавился, когда сказал это, и вернул Пейсли телефон.

- Папа говорит, что Анри хочет перенести «Маршан» в двадцать первый век, так что неважно. Знаете, я, типа, пошарила в сетке прошлой ночью перед ужином. Нашла ту старую рекламу часов, с Дэвидом Бекхэмом. Она по-прежнему чертовски сексуальна. А у вас есть татуировки?

— Не успел набить.

- Очень жаль. - Пейсли поковыряла пальцем в тщательно проделанной дырке в джинсах. - Папа не думает, что я справлюсь с этой работой, но у меня куча идей. Типа я определенно хочу заснять вас в душе. Потому что «Виктори780» водонепроницаемые и все такое. Я могла бы... Вы могли бы намазаться маслом, чтобы вода блестела на коже. Это будет культово.

- Не выйдет.

— Но вы же можете надеть плавки и все такое.

- Вы со своим айфоном и близко не подойдете к моему душу, но спросите у мадам Шор. Я уверен, что она была бы не против. Возможно, у нее даже есть татуировка.

Пейсли посмотрел на него с сомнением.

- Она какая-то жуткая.

- Как только узнаете ее поближе, держу пари, что она покажется кошечкой.

С когтями и смертоносными зубами.

Он встал, когда появился продюсер, чтобы проводить его в студию. Краем глаза Тад увидел, как Пейсли сфотографировала то, что, несомненно, было его задницей.

Тад не видел Приму до момента, когда они должны были встретиться в отеле, чтобы сделать фотографии, иллюстрирующие газетные статьи.

Когда Тад пришел, она пила чай в номере, делая вид, что рассматривает что-то интересное на дне чашки. Прима умела хорошо выглядеть на фотографиях. Она заколола волосы и накинула на плечи разноцветный шарф. Ее белое платье-карандаш подчеркивало стройные руки и впечатляющий набор ног, которые вчера вечером пытались Тада кастрировать.

Появился Анри с фотографами. Когда они готовились к съемке, Анри заинтересовали украшения Примы. Старательно игнорируя Тада, она показала Маршану широкий браслет из матового золота с камнями.

- Точная копия египетского браслета от дорогого друга. А это одно из моих любимых колец с ядом. - Она щелкнула куполообразной крышкой, открыв не очень секретный отсек. - Легко наполнить его ядом и подлить потом в напиток врага.

Она бросила на Тада явно предостерегающий взгляд.

— Или убить себя, — бросил он в ответ.

И имел удовольствие видеть, как она вздрогнула.

Фотограф закончил приготовления. Анри поставил Тада позади Примы, а затем посадил рядом с ней на диване. Она оперлась подбородком на руку, демонстрируя часы. Тад держал свое запястье на виду.

На своем веку Тад снимался много, и ему было комфортно перед камерами, но Прима казалась беспокойной, ерзая, скрещивая и снова распрямляя ноги. Один из фотографов указал на кресло у окна:

— Давайте попробуем сделать несколько кадров там.

Прима устроилась в кресле, а Тад занял позицию позади нее.

Маршан дернул за шелковый шейный платок:

— Таддеус, могу я попросить тебя положить руку на плечо Оливии?

Так лучше демонстрировать «Виктори780», но Тад никогда еще не испытывал такого нежелания прикасаться к женщине.

Прима вздрогнула, движение настолько легкое, что он сомневался, что кто-либо еще заметил. Тад понятия не имел, что натворил такого, чтобы она так его ненавидела. Он старался быть честным парнем — резким, когда необходимо, — но в целом дипломатичным, нравился большинству людей, и у него не водилось привычки наживать врагов. Женщин он уважал и относился к ним хорошо. Так что проблема в ней, а не в нем. Тем не менее, Тад признавал, что его гложет какое-то извращенное любопытство.

Когда фотографы ушли, Анри предложил всем встретиться за ужином в восемь часов в четырехзвездочном ресторане отеля. Тад планировал увидеться с некоторыми бывшими товарищами по команде, поэтому отклонил приглашение. Прима сослалась на усталость и сказала, что закажет еду в номер позже. Пейсли Анри не стал приглашать.

Тад извинился, отправился переодеться в спортивную одежду, но когда добрался до фитнес-центра на втором этаже, то понял, что забыл телефон. Ему нравилось слушать музыку на беговой дорожке, поэтому пришлось вернуться.

Двойные французские двери гостиной были распахнуты, и Прима стояла на террасе у перил. Он замешкался. Да черт со всем этим. Таду надоело ее дерьмо, и у него появился шанс поговорить с ней наедине.

Он подошел к открытой двери, но остановился на пороге.

- Я стою позади вас, и был бы признателен, если бы вы больше не нападали на меня.

Прима обернулась. Она избавилась от большого шарфа и сменила туфли на шпильках на обувь на плоской подошве, но в своем белом платье все еще выглядела вполне собранной. Надевала ли она иногда хотя бы джинсы?

- Вам что-то нужно?

Она обратилась к нему так, словно Тад был слугой, прервавшим ее занятия.

С такой снисходительностью, что у него заныли зубы.

— Я подумал, что вы, возможно, хотите мне что-то сказать.

- Не могу представить, что это может быть.

— Что-то вроде: «Мне чертовски жаль, что я вела себя как помешанная идиотка прошлой ночью, и спасибо вам, мистер Оуэнс, что не разозлились на мою глупость».

Хотя разозлиться было бы легко.

Ее выражение лица как айсберг - могло бы потопить тысячу кораблей.

— Мне нечего вам сказать.

Не стоило тратить на нее время, он мог просто уйти. Но им предстояло провести вместе целый месяц, и нужно было выяснить с ней отношения.

— Вы с самого начала устроили мне холодный прием, леди. Вы ко всем относитесь как к мусору, или я особый случай? Поймите, мне плевать, что вы обо мне думаете. Но мне просто любопытно.

Она раздула ноздри, как оперная героиня, собирающаяся отрубить неугодному голову.

- Такие мужчины, как вы... у вас есть все. Деньги. Красивая внешность. Окружающие лебезят перед вами. Но вам ведь этого недостаточно?

Теперь Тад действительно вскипел.

- Вот разница между нами. Если я кем-то недоволен, то говорю об этом прямо. Я не прячусь за язвительными репликами.

Прима глубоко вздохнула, отчего ее грудная клетка расширилась так, что он нашел бы это впечатляющим, не будь так разгневан.

— Хотите начистоту? – уточнила она. - Отлично. Имя «Алисса Джексон» что-нибудь вам говорит?

- Не могу сказать, что да.

— Что, очередная жертва?

- Жертва? - Требовалось много времени, чтобы вывести Тада из себя, но он никогда еще не видел, чтобы кто-то относился к нему с таким презрением. — Жертва чего?

Прима схватилась за перила рукой, на которой красовалось ее ядовитое кольцо.

- Мы с Алиссой какое-то время жили в одной квартире в Бронксе. В то время вы слыли новым горячим квотербеком «Джайентс» — тем, кто не продержался и двух сезонов. Но вы были видным холостяком в городе, предметом вожделения всех женщин. Кроме таких, как Алисса, которая не принадлежала к их числу. - Ее губы скривились от презрения. — А вы даже имени ее не помните.

Тад скрестил руки на груди.

— Как насчет того, чтобы освежить мою память? Что именно я должен о ней помнить?

- Я не знаю, каково юридическое определение сексуального насилия, но то, что вы сделали, достаточно к этому близко. Я умоляла ее обратиться в полицию, но она отказалась.

Тад стиснул зубы, сдерживая нарастающую ярость.

— Вот это сюрприз.

- Вы могли иметь любую женщину, которую захотели, но вас не привлекали доступные. Это не они заставляли вас много о себе возомнить.

Он не мог больше слушать и, отвернувшись, пошел прочь только для того, чтобы остановиться у двери:

— Вы меня не знаете, леди, и ни черта не имеете понятия о моем характере. Вы также не знаете свою старую подругу Алиссу так хорошо, как думаете, так что продолжайте свой бойкот, потому что нам больше нечего сказать друг другу.

Тад спускался по служебной лестнице на второй этаж, грохоча кроссовками по ступеням. Он больше не нуждался в спортзале.

«Таддеус Уокер Боумен Оуэнс!»

Ему было двенадцать лет, он ехал в машине с матерью и раздувался от самодовольства. Они направлялись на его баскетбольную тренировку, когда он назвал Минди Гарамагус шлюхой.

Его милая, кроткая мать съехала на обочину и наградила Тада со всего размаху пощечиной. Первый и единственный раз, когда она его ударила.

— Никогда не смей говорить так о женщинах! Как девушка становится шлюхой? Спроси-ка себя. Она что, все делает сама? - Слезы подступили к его глазам, когда мама посмотрела на него, как будто он был каким-то червяком. - Единственные мужчины, которые используют это слово по отношению к женщине, — слабаки, которые чувствуют себя бессильными. Не суди того, чего не понимаешь. Ты понятия не имеешь, кто она!

Его мать была права. Даже тогда он знал, что единственное, что было не так с Минди Гарамагус: она заставляла его чувствовать себя незрелым двенадцатилетним мальчиком, каким он и был.

Тем же вечером он получил аналогичный выговор от отца. Это случилось задолго до того, как слово «согласие» стало частью духа времени, но полученное внушение было громким и ясным.

Даже без лекций родителей Тад не мог представить, что когда-либо воспользуется женщиной. Какое удовольствие от секса, если он не нравится вам обоим?

Тад снова забыл свой телефон, но, черт возьми, он ни за что за ним не вернется.

Сколько бы денег ни предложил ей Маршан, Оливия никогда бы не подписала этот контракт, если бы знала, что будет путешествовать с Оуэнсом, а не с Купером Грэмом, как ей изначально обещали. У Грэма имелись жена, дети и безупречная репутация. Путешествие с ним было бы хорошим развлечением, в чем на настоящий момент она нуждалась как никогда.

Сильная мигрень, которая пряталась в засаде последние несколько дней, вернулась. Оливия сменила платье на черные штаны для йоги и длинный белый топ, легла на кровать и потянулась за наушниками, которые всегда брала в дорогу. Через несколько мгновений она услышала успокаивающую мелодию «Peace Piece» Билла Эванса.

Оливия попыталась расслабиться, но ее не могли успокоить даже будящие воспоминания созвучия одного из величайших джазовых пианистов в мире. Что-то в непоколебимом взгляде Оуэнса ее смутило. Даже более.

«Вы меня не знаете, леди, и ни черта не имеете понятия о моем характере».

Но она знала его характер!

Разве не так?

Оливия терпеть не могла неопределенности. Она выключила музыку и потянулась к телефону. Алисса ответила на звонок после второго гудка.

Когда-то они были близки, но теперь, когда ее бывшая соседка по квартире погрузилась в материнство, отдалились друг от друга, и с последнего их разговора прошел как минимум год.

— Эй, привет, знаменитость! — сказала Алисса. - Я скучала по тебе. Хантер, а ну-ка спускайся оттуда! Боже... Этот ребенок... Ей-богу, Оливия, никогда не заводи детей. Я побывала с ним дважды в отделении неотложной помощи только в этом месяце. Ты хоть представляешь, сколько вещей может засунуть в нос трехлетний ребенок?

Пока Алисса перечисляла точный список предметов, которые Хантер умудрялся спрятать у себя в носу, Оливия вспомнила, как раньше заставлял ее смеяться дерзкий юмор Алиссы.

— Так как у тебя дела? — продолжила Алисса. — Уже готова заняться «Тоской»?

Меццо-сопрано Оливии не очень подходило для этой роли, но Алисса всегда имела поверхностное представление об опере.

— Временный ангажемент, — ответила Оливия. - Я подписалась на рекламу часов «Маршан».

- «Маршан»? Скажи мне, что ты раздаешь бесплатные образцы.

- К сожалению нет. К тому же... - Она крепче сжала трубку. – Продвигаю бренд не одна. Я путешествую с Тадом Оуэнсом.

- Футболистом? Смешно до колик.

Мороз пополз по спине Оливии.

- Смешно?

- Сопрано и квотербек. Какое сочетание, правда? Он все такой же горячий? Великолепный мужчина.

Оливия вскочила на ноги, в животе у нее сгустился ужас.

- Алисса, я говорю о Таде Оуэнсе. Футболисте, который пытался тебя изнасиловать.

Алисса рассмеялась.

- Ой, да ладно, Оливия. Ты же знала, что это фальшивка. Помнишь? Я тебе все рассказала.

— Ты мне ничего такого не говорила! — воскликнула Оливия. — Ты сказала, что он затащил тебя в спальню. Прижал тебя. Ты тогда пришла домой в слезах. И ты говорила об этом еще несколько недель после случившегося.

- Я плакала только потому, что нас застал Кент, и я говорила об этом только тогда, когда он был рядом. Вспомни, какой он подозрительный. Не могу поверить, что ты забыла. - Она отодвинула телефон. — Хантер, перестань! Отдай мне это! - И вернулась к разговору. – Во всяком случае... Короче, было так, я встретила Тада на вечеринке как раз тогда, когда у нас Кентом наметилось все серьезно. Кент ушел поиграть в бильярд или что-то в этом роде, а мы с Тадом разговорились. То да се, и мы стали целоваться. Тут заходит Кент, и мне пришлось быстро придумать оправдание. Я тебе все это рассказывала.

— Ты мне ничего не рассказывала! - Оливии стало плохо. — Я же пыталась заставить тебя пойти в полицию.

- Ах, да... Теперь припоминаю. Я боялась, что если скажу тебе правду, ты расскажешь Кенту. Ты ведь всегда была праведницей. - На заднем плане включилась вода. — Вот, Хантер. Пей. - Вода отключилась. – Нет, ты можешь поверить, что я отказался от шанса завести отношения с Тадом Оуэнсом, потому что не хотела, чтобы такой неудачник, как Кент, бросил меня?

Оливия опустилась на край кровати и вцепилась рукой в матрас.

— Единственный неудачник, Алисса, это ты.

- Что ты так переживаешь? Я же не обвиняла его или что-то в этом роде.

— Ты обвинила его. В разговоре со мной.

— Ты что-то ему высказала?

- О, да. Я много чего высказала.

- Вот дерьмо.

— В самом деле дерьмо. - В своей спешке с осуждением Тада Оуэнса Оливия забыла, что Алисса сочетала в себе одновременно эгоизм и склонность к манипуляциям. Именно поэтому Рэйчел никогда ее не любила. Оливии следовало довериться мнению своей лучшей подруги. Она прижала руку к животу. - У ложных обвинений есть последствия, Алисса. Они заставляют настоящих жертв изнасилования бояться говорить, потому что те не думают, что им кто-то поверит.

- Успокойся, ладно? Хватит меня осуждать.

Голос Оливии дрожал.

- Вранье есть вранье, а лгать, как ты, — это предавать каждую женщину, подвергшуюся насилию.

- Господи, Оливия. Ты раздуваешь из мухи слона. Ты всегда считала себя лучше всех.

— Прощай, Алисса. И забудь мой номер.

— Эй, ты первая мне позвонила.

- Больше звонить не буду.

Оливия на себя злилась. Она уже несколько дней не могла ясно мыслить, но это не служило оправданием тому, как она напала на Оуэнса. Вот каким супергероем она оказалась. Как же, борец за справедливость! Как насчет раздатчика несправедливых тумаков? Она ведь знала, что на Алиссу не всегда можно положиться, и даже в пьяном бреду не следовало нападать на кого-то, не проверив факты. На ее совести уже висел Адам, и не стоило добавлять еще один прокол к списку своих проступков. Ей придется немедленно извиниться.

Оливия ходила по гостиной в ожидании, пока Оуэнс вернется из спортзала. В конце концов дверь открылась. Оливия попыталась подобрать нужные слова, но прежде чем она успела произнести хоть что-то, он прошел мимо, словно ее не существовало, и исчез в своей спальне.

Оливия снова принялась вышагивать. Какое мучение. Она приложила ухо к его двери и, услышав, как стихла вода в душе, поспешила к ближайшему дивану, скинула туфли и взяла журнал.

Никто не любит признавать свои ошибки, но ошибка Оливии слишком уж явная, и ее требовалось исправить. Когда все закончится, можно только надеяться, что Оуэнс не затаит злобу.

Оливия натянула на колено штаны для йоги, перевернула страницу журнала, не прочитав ни слова. Дверь наконец-то открылась.

Когда Оливия видела в Оуэнсе только сексуального хищника, его запредельная красивая внешность чудилась ей оскорблением. Но сейчас? Оуэнс облачился в темно-синий блейзер, линялые джинсы, серую футболку и, возможно, был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо встречала. Густые темные волосы, ярко зеленые глаза с темными бровями и густыми ресницами, скулы, которые попадают в золотую середину между слишком заостренными и слишком округлыми. Идеальные верхняя и нижняя губа. Если бы Оливия родилась с его внешностью, а не обладала собственными выразительными чертами, возможно, ей пришлось бы легче. Все это совершенство потрачено впустую на человека, который зарабатывал на жизнь бросанием футбольных мячей.

Она потеряла драгоценные секунды, размышляя о том, чего нельзя изменить, а он уже почти подошел к двери. Оливия вскочила с дивана.

- Мне надо с вами поговорить.

Оуэнс будто не слышал ее.

- Подождите!

Дверь гостиничного номера захлопнулась. Оливия бросилась через комнату и выскочила в коридор.

- Мистер Оуэнс! Тад! Подождите!

Он продолжил свой путь к лифту.

- Тад!

Двери разъехались, и он встал в проеме. Оливия успела заскочить внутрь до того, как они закрылись.

Оуэнс нажал кнопку вестибюля, даже не взглянув в сторону Оливии. Лифт начал спускаться.

- Тад, я хочу извиниться. Я…

Лифт остановился, и вошла пожилая пара. Они машинально улыбнулись, а потом женщина внимательно посмотрела на Оливию.

«Пожалуйста, только не это».

- Оливия Шор! О Боже мой! Это и впрямь вы? Мы слышали, как вы пели принцессу Эболи в «Дон Карлосе» в прошлом году в Бостоне. Вы были изумительны!

- Благодарю.

- «O don fatale», — вмешался ее муж. — Это высокое си-бемоль. Просто незабываемо!

- Не могу поверить, что мы встретились с вами лично, — восхищалась женщина. — Вы здесь выступаете?

- Нет.

Лифт остановился на первом этаже. Тад шагнул впереди пожилой пары. Оливия видела, что им не терпится вовлечь ее в более продолжительный разговор. Она быстро извинилась и поспешила за ним.

Когда холодные мраморные плитки вестибюля коснулись ее босых стоп, Оливия вспомнила о своих балетках, оставшихся лежать рядом с диваном в номере. Оуэнс явно не хотел с ней разговаривать, и ей следовало повернуть назад, но мысль о том, чтобы и дальше нести этот груз, была куда хуже стыда, рожденного в душе преследованием его.

Оуэнс вышел через парадную дверь. Гости оборачивались на Оливию, когда она босиком мчалась через вестибюль. Дверца первого такси в очереди была открыта, и Оуэнс разговаривал с шофером, садясь внутрь. Оливия отшвырнула остатки достоинства, кинулась к машине, схватилась за дверцу, бросилась на сидение...

И упала прямо на Оуэнса.

Это было все равно, что приземлиться на мешок с цементом.

Швейцар отеля не заметил ее неловкого прыжка. Он захлопнул дверцу и жестом приказал такси двинуться вперед, чтобы освободить место для следующей машины. Таксист посмотрел на них в зеркало заднего вида, охватив всю сцену, пожал плечами и отъехал.

Оливия сползла с Тада. Когда она неловко растянулась на сиденье рядом, он посмотрел на нее, как на таракана, затем откинулся назад и намеренно вытащил телефон. И начал рыться в нем, как будто Оливии не существовало.

Она уперлась пальцами ног в присыпанный песком коврик на полу.

- Мне жаль. Я хочу попросить прощения. Я совершила ужасную ошибку.

- Неужели, — ответил он с полным безразличием, не сводя глаз с телефона.

Оливия сильнее вдавила пальцы в песок.

- Я разговаривала со своей подругой. Моей бывшей подругой. Она призналась, что лгала мне. Ее бойфренд застал вас двоих и… Детали не имеют значения. В общем, мне жаль.

- Ага. - Он поднес телефон к уху и сказал: - Привет, Пайпер. Похоже, мы никак не можем друг с другом созвониться. Я получил твое сообщение и к тому времени должен уже был бы появиться в городе. Не забудь сообщить мне, когда решишь, что готова изменить своему мужу.

И отключился.

Оливия уставилась на него.

Тад повернулся к ней:

— Вы хотели мне что-то сказать?

Она уже сказала, что хотела, но он заслужил свой фунт плоти.

- Мне искренне жаль, но… .

Одна из этих идеальных темных бровей изогнулась дугой.

- Но?

Вспыльчивость взяла над Оливией верх.

- Как бы вы поступили, если бы думали, что следующие четыре недели застряли в компании с сексуальным хищником?

— У вас странное представление о том, что такое извинение.

— Мне жаль, — снова повторила Оливия, а потом: — Нет! Я не сожалею. То есть, да, сожалею, конечно, но… Поверив в то, во что поверила, я должна была противостоять вам.

- Возможно, вы великая певица, но извиняетесь дерьмово.

Она могла лишь унизиться еще больше.

- Я сопрано. Сопрано не должны извиняться.

Тад искренне рассмеялся.

— Мир? — предложила она, надеясь на лучшее, хотя знала, что не заслуживает этого.

- Я подумаю.

Такси свернуло на улицу с односторонним движением и остановилось перед захудалым баром, в окне которого мерцал неоновый кактус.

- Пока вы думаете, — сказала Оливия, — не могли бы одолжить мне деньги на такси, чтобы добраться до отеля?

— Мог бы, — сказал он. - Или же... У меня есть идея получше. Пойдемте со мной. Сомневаюсь, что ребята когда-либо встречали оперную певицу.

— Пойти в этот ужасный бар?

— Не то, к чему вы привыкли, но я уверен, что общение с чернью может оказаться для вас полезным.

- В другой раз.

- Правда? - Его глаза сузились. - Думаете, достаточно пары извинений, чтобы компенсировать подрыв репутации? Слова ничего не стоят.

Оливия пристально смотрела на него.

— Это расплата, да?

- В точку.

— Я босиком, — заметила она с некоторой долей отчаяния.

Тад смотрел на нее с вкрадчивой враждебностью.

- В противном случае я бы и не подумал вас приглашать. Если будет слишком много битого стекла, я перенесу вас через него на руках.

— Вы так сильно хотите отомстить?

— Эй, я же сказал, что перенесу вас. Но не берите в голову. Я знаю, что у вас кишка тонка.

Она рассмеялась ему в лицо. Громким театральным «ха-ха-ха!», которое исходило прямо из ее диафрагмы.

- Вы думаете, у меня кишка тонка? Да меня освистали в Ла Скала!

— Да неужели?

- Рано или поздно это случается с каждым, кто там поет. Каллас, Флеминг, Паваротти. - Оливия потянулась к дверной ручке, вышла на грязный тротуар и повернулась, чтобы посмотреть на него сверху вниз. - Я показала им средний палец и закончила выступление.

Тад не двигался.

- Наверно мне следует дважды подумать.

— Боитесь, что вас увидят со мной?

— Я вообще вас боюсь.

— Не вы первый.

И она направилась к мерцающему неоновому кактусу.

Спасибо за продолжение!
_________________

Спасибо!
___________________________________

Большое спасибо!
Интересное развитие сюжета.
Ваша IMG

Большое спасибо за новую главу!

Ох, как я рада, что у героев нет общего тяжёлого прошлого! Оливия прям мстительница, чуть не прибила профессионального спортсмена 🤣 ... Очень интересная завязка сюжета, и как всегда у Филлипс, в нем фигурируют какие-либо социальные проблемы. Огромное спасибо за продолжение!

Начало главы, конечно, настоящий шок. Но дальше... лучше мне понравилось
Karmenn, Елена, Аня, спасибо большое за перевод и оформление
_________________

Спасибо большое за чудесный)
___________________________________

Спасибо, очень интересно что дальше...

Спасибо за чудесный вечер в компании любимого автора. Девочки вы чудо, не знаю как оригинал, а перевод шикарный

Karmenn, Sig ra Elena, Анна Би, спасибо большое!!!
_________________

Огромное спасибо
___________________________________

Огромное спасибо за главу! Мне очень понравилось.
Вот герои и выяснили недоразумение из прошлого. Но не думаю, что в отношениях дальше все будет гладко. Тем интереснее будет наблюдать. 😉
_________________

Спасибо за продолжение.