Звезда любви (ИЛР)

-Алиса-: 29.01.14 13:07

 » Глава 36

Глава 36


После того, как в Закревском тихо отметили девять дней со дня кончины Василия Андреевича, чета Шеховских собралась в дальнюю поездку в столицу. Николенька, уже бывавший в далеких путешествиях, поездки в столицу ждал с нетерпением, свойственным всем маленьким детям. Казалось, только он один и был рад этому путешествию, сулившему пытливому юному уму новые открытия и впечатления. Жюли, несмотря на все уверения супруга, что уж теперь-то все непременно будет хорошо, не покидала тревога. Можно было только гадать, как в столичном свете встретят невесть откуда взявшуюся княгиню Шеховскую, и что придумают в своем желании позлословить на счет ближнего праздные умы о причинах ее отсутствия в продолжение столь длительного времени.

Это путешествие чем-то напомнило ей их первое совместное путешествие в столицу после весьма скромной свадебной церемонии в Ильинском более пяти лет тому назад. Так же, как и тогда, ее терзали дурные предчувствия и мучительные сомнения, но эти две недели, проведенные бок о бок с супругом, ночи в его объятьях, она никогда бы не променяла на размеренный уклад своей прошлой жизни в Закревском. Будь что будет, лишь бы только он был рядом, лишь бы слышать его голос наяву, а не во сне, иметь возможность касаться его, видеть его глаза, наблюдать, как улыбается он всякий раз, когда слышит адресованное ему «papa», и с каким вниманием прислушивается к каждому слову Николки.

Павел не сразу решился заговорить с ней о том, что согласно всем официальным бумагам княгини Шеховской вот уже более трех лет нет в живых, но чем ближе была столица, тем больше крепла в нем убежденность, что лучше ей будет узнать об этом до того, как они появятся на пороге особняка на Сергиевской. Это известие повергло Жюли в такой ужас, что оправиться от него она смогла не сразу. Мысль о том, кто же та несчастная, что похоронена под ее именем на семейном кладбище в Павлово, не давала ей покоя. Ведь скорбел же кто-то об этой утрате, ничего не зная о судьбе своей возлюбленной, дочери, сестры?

Несмотря на то, что Павел написал подробнейшее письмо отцу, в котором предупредил родителей о грядущих событиях в их семье, однако не был ни в чем уверен, припоминая, сколько времени пролежало в его саквояже непрочитанным письмо, написанное ему Левашовым. Кто может поручиться в том, что его письмо дошло до столицы, что отец прочел его, и их появления в Петербурге ожидают, и оно не станет подобно грому среди ясного неба?

Поздним февральским вечером напротив роскошного особняка на Сергиевской остановился дорожный экипаж и крытый возок. Николка, до того мирно дремавший на коленях Павла, проснулся из-за поднявшейся вокруг суматохи, протер заспанные глаза и, обхватив руками шею отца, спрятал лицо на его плече. Выбравшись из экипажа с сыном на руках, Павел подал руку жене, когда двери особняка распахнулись, и навстречу уставшим путникам выбежала прислуга. Жюли застыла на ступенях, отрешенно взирая на суету, поднятую вокруг их багажа.

- Идемте же, ma cherie, - обратился Поль к супруге. – Первый шаг всегда самый трудный.

Войдя в просторный вестибюль, Павел улыбнулся сыну.

- Ну, вот мы и дома, - обратился он к мальчику, осторожно ставя его на пол.

Ники уцепился за полу отцовской шинели и с любопытством оглядывал огромный холл особняка. Жюли, остановившись за спиной супруга, замерла в нерешительности - одному Богу известно, чего ей ждать от встречи с родственниками. Заметив ее волнение, Павел привлек ее к себе, слегка обняв за плечи и коснулся быстрым поцелуем дрожащих губ.

- Здесь тебе нечего бояться, - прошептал он, заглянув в ее испуганные глаза. – Никто не посмеет обидеть мою жену, даже мой отец, - высказал он ее самые потаенные страхи.

Письмо от Павла Николай Матвеевич получил за неделю до приезда сына. Князь несколько раз перечитал его, прежде чем сообщить супруге о том, куда и зачем уехал Поль. Эти семь дней ожидания и неизвестности тянулись неимоверно долго, и потому, едва Николаю Матвеевичу доложили о приезде сына с семьей, он сам поспешил им навстречу. Софья Андреевна, отдав распоряжение накрыть ужин в малой столовой, торопливо спускалась по лестнице, когда заметила супруга, входящего в вестибюль со стороны северного крыла дома. Жюли робко улыбнулась своей belle-mère (свекровь), наблюдая, как насторожённость в ее глазах сменилась удивлением, а затем и радостью, стоило ей разглядеть Николеньку, нерешительно отступившего за спину отца при виде незнакомцев.

- Николя, - обратилась она к мужу, как во времена далекой молодости, - Николя, Вы только посмотрите, какой мальчик! Боже мой, какой он хорошенький и несомненно Шеховской!

- Маменька, папенька, - шагнул им навстречу Поль, взяв сына за руку, - Прошу любить и жаловать – мой сын и ваш внук, Шеховской Николай Павлович.

Николай Матвеевич удивленно приподнял бровь, точно так, как это делал Поль и, бросив быстрый взгляд на невестку, наклонился к мальчику.

- Ну, здравствуй, Николай Павлович, - протянул он руку своему внуку.

- Bonjour, monsieur (Здравствуйте, сударь), - со всей серьезностью склонил колову в поклоне Николка, вложив свою ладошку в протянутую руку деда.

- Он по-русски-то говорит? – проворчал Николай Матвеевич, обратившись к Жюли. – Или Вы там в своем Париже уж совсем родную речь позабыли за ненадобностью?

- Добрый вечер, Николай Матвеевич, Софья Андреевна, - склонила голову в учтивом поклоне Жюли. – В Париже мы не были, но были с Василием Андреевичем в Италии, и Николка говорит и по-русски, и по-итальянски, - ответила она на вопрос свекра.

- Юленька, - шагнула ей навстречу Софья Андреевна, - мы, как только письмо от Павлуши получили, так ждали вас! Ну что же мы на пороге стоим! Потом все разговоры, потом! - улыбнулась она дорогим гостям и кивнула дворецкому, –Федор, голубчик, проводи.

Перед ужином Юленька поднялась в детскую, где разместили Ники и его няньку. Комната, в которой когда-то вырос Павел, была заново обставлена. И в самом деле, ждали, - улыбнулась Жюли, пригладив темные кудри спящего Николки, и направилась в столовую. Павел уже ожидал ее и, предложив жене руку, распахнул двери.

Странный это был вечер - никто почти не притронулся к ужину. Говорил в основном Павел: рассказал об отправленном еще в Иркутск, но прочитанном только в Петербурге письме графа Левашова, о том, как нашел жену в Полтаве, обо всем том, что узнал от Жюли о ее жизни в качестве приемной дочери Закревского.

- Ну вот, теперь вы знаете обо всем, - обратился он к родителям. – И мне нужна будет ваша помощь.

Николай Матвеевич задумчиво отпил вино из бокала и, отставив его в сторону, вперил долгий взгляд в невестку:

- Удивительно, что на Вашем пути встретился именно Василий Андреевич! Не иначе, как промысел Божий, и не нам судить о том, - заметил он. - Ну, о том, что Вы внучка Юлии Михайловны я знал давно, был у нас как-то разговор с Вашим папенькой, да и Ваше сходство с покойной бабкой просто невероятно. Другое дело, как теперь объяснить всему свету Ваше чудесное воскрешение?

Юля опустила глаза. Да и что она могла сказать? И оправдываться вроде не в чем, и вины за ней никакой нет, а все равно получается, что виновата.

- Я думал о том, отец, - заговорил Павел. – То, что вместо моей жены похоронена другая женщина – это случайность, и это единственная часть всей истории, о которой можно сказать правду, как она есть.

- Что ты имеешь ввиду? – насторожился Николай Матвеевич.

- Никто не должен знать ни о потере памяти, ни об Анне Закревской, - продолжил Павел. – Для всех моя жена сбежала от меня к своему родственнику, потому что я дурно обращался с ней.

- Но Поль! –ахнула Софья Андреевна. – Это же явная ложь! Да и кто поверит в это?!

- Маменька, - вздохнул Павел, - подумайте лучше, что будет, если открыть правду? Кто поручится, что мою жену не сочтут умалишенной? Что общество не будет чураться ее? Или, того хуже, не станет насмехаться над ней?

- Ты отдаешь себе отчет в том, что собираешься сделать? – поинтересовался Николай Матвеевич. – Многие двери могут оказаться закрытыми пред тобой. Те, кто считал себя твоими друзьями, при встрече с тобой могут и руки тебе больше не подать.

- Значит, так тому и быть, - положив руку поверх руки Жюли, ответил Павел. – Потому мне и нужна ваша помощь. Вы, маменька, пригласите на чай кузину Мари и расскажете ей душещипательную историю о том, как я изменял своей супруге, всячески унижал ее достоинство и безосновательно ревновал ее к графу Левашову, как не поверил, тому, что ребенок, которого она носит мой, и тогда Жюли оставила меня, а ныне я раскаиваюсь в своем отношении к супруге и готов любым способом загладить свою прежнюю вину перед ней.

- Поль, о чем ты? - вздохнула Софья Андреевна. - Мари ни за что не поверит во всю эту историю, уж ей-то очень хорошо известно, как ты относился к своей жене!

За столом воцарилось молчание.

- Я знаю, что нужно делать, - нахмурился Николай Матвеевич и посмотрел на Жюли. – Я постараюсь этого не допустить, но надеюсь, что Вы, сударыня, способны по достоинству оценить, что Вам в жертву принесена репутация моего сына, человека в высшей степени благородного и неспособного на подобную низость.

- Николай Матвеевич, - подняла голову Юленька, взглянув в лицо старого князя, - видит Бог, по мне, так пусть лучше меня сумасшедшей считают…

- Жюли, - перебил ее Павел, - уж лучше пусть я буду негодяем в глазах общества, чем Вам доведется терпеть оскорбительные намеки и насмешки.

- Что Вы собираетесь делать, mon cher? – поинтересовалась Софья Андреевна.

- Я не так давно в отставке, - улыбнулся Николай Матвеевич, - и влиятельные друзья при дворе у меня все еще остались. Завтра я пойду на прием к министру внутренних дел Бибикову, нам все равно нужно уладить дела с восстановлением в правах твоей супруги, - повернулся он к Павлу.

- Благодарю Вас, отец. Ну, а нынче время уж позднее, да и мы с дороги, - поднялся из-за стола Павел, предлагая руку жене, - увидимся завтра.

- Добром это не кончится! - покачал головой Николай Матвеевич, едва за Павлом, и Жюли закрылась дверь. – Если бы не мальчишка, ноги бы ее не было в этом доме. Главное, и угадала же Николаем его назвать!

- Mon cher, это все промысел Божий! - вздохнула Софья Андреевна. – Как ей еще было его назвать, если он как раз на Николу зимнего родился? А Поль пойдет за ней на край света, и Вы это знаете не хуже меня.

- Поистине роковая страсть, - проворчал Николай Матвеевич.

- Не страсть, но любовь! - улыбнулась Софья Андреевна. Любовь, дарованная Господом до гробовой доски. Вспомните, каким был наш сын раньше, и каким стал сейчас. Пять лет прошло, а он не забыл. Жаль, что с Долли так вышло, без малого два года помолвлена была, и вот….

- За mademoiselle Балашову можете не волноваться, - усмехнулся князь. – Граф Левашов сделал ей предложение.

- Сергей Александрович? – ахнула Софья Андреевна. – Подумать только, один из самых завидных женихов столицы! Странно, что я не заметила этой симпатии, ведь в последнее время мы много общались с Дашенькой.

- Предложение сие, как говорят, было сделано под давлением неких обстоятельств, - пожал плечами Николай Матвеевич. – Как оказалось, Дарья Степановна не такая уж скромница, какой казалась на первый взгляд.

- Полно злословить, Николя! - отмахнулась Софья Андреевна. – Долли благовоспитанная барышня, и я никогда не поверю в подобные глупости. Но, впрочем, я рада за нее: все же с этой помолвкой так некрасиво вышло!

- Ваше право, - отозвался Николай Матвеевич. – Завтра нас всех ожидает нелегкий день, и потому предлагаю подумать уже об отдыхе. Позвольте, я провожу Вас, - подал он жене руку.

Юленька готовилась ко сну, когда дверь, смежная с покоями ее супруга, тихо отворилась, и Павел показался на пороге.

- Не могу отпустить тебя, - улыбнулся он. – Все мне кажется, что стоит отвернуться, и ты исчезнешь. Или, того хуже, все это окажется сном.

Молча шагнув в раскрытые объятья, Жюли прижалась щекой к его груди, там, где под тонким полотном рубашки билось сердце.

- Мне Полину хочется увидеть, и Сержа, - прошептала она.

- Завтра, ma cherie, - отозвался Поль. – Завтра поедем к Горчаковым, а Сергея Львовича, насколько мне ведомо, в столице сейчас нет.

С самого утра Павел отправил Прохора в дом Горчаковых со строгим наказом передать его записку только самому князю Михаилу и обязательно дождаться ответа. Мишель прочитал коротенькое послание дважды, а затем отправился в гостиную Полин. Княгине до срока родов оставалось менее месяца, она вышивала что-то для младенца, устроившись в кресле, и с улыбкой подняла глаза на вошедшего в комнату мужа.

- Полин, душа моя, я пришел к Вам с радостным известием, - начал он, растерянно вертя в руках записку, - но, право, не знаю, как и сказать Вам. Я боюсь, потому, как и сам с трудом могу поверить тому, что мне сообщили.

- Ах, полно волноваться попусту, Мишель! Вы же сами сказали, что известие радостное, - ответила ему жена и протянула руку, – и можете ничего не говорить: позвольте, я сама прочту.

Не прошло и десяти минут, как Прохор уже мчался на Сергиевскую с известием о том, что чету Шеховских сегодня непременно ждут на Литейном.

Николай Матвеевич, как и собирался, наутро отправился в министерство внутренних дел. С Дмитрием Гавриловичем Бибиковым князь Шеховской близко знаком не был, и потому ему пришлось ждать в приемной, пока сей занятый делами достойный государственный муж соизволит принять его.

- Мое почтение, Дмитрий Гаврилович, - входя в просторный кабинет, улыбнулся Николай Матвеевич, старательно скрывая раздражение, вызванное долгим ожиданием.

- Николай Матвеевич, - встал навстречу вошедшему Бибиков, - мне сказали, что Вы хотели видеть меня по какому-то личному делу.

- Совершенно верно, Дмитрий Гаврилович. Дело у меня действительно личное и очень деликатное.

- Да Вы присаживайтесь, - указал на кресло Бибиков.

- Благодарю, - Николай Матвеевич опустился в кресло.

- Говорите же, я слушаю Вас, - обратился к нему хозяин, видя, что тот не решается начать разговор.

- Даже не знаю с чего начать…

- Тогда начните с начала, - усмехнулся Дмитрий Гаврилович, гадая, что могло привести к нему такого человека как Шеховской.

- Не знаю, помните Вы или нет, - заговорил князь, - но пять лет назад пропала супруга моего сына, княгиня Юлия Львовна Шеховская.

- Слышал об этом, - кивнул головой Бибиков, - вроде бы ее тело нашли год спустя в Финском заливе.

- В том-то все и дело, что женщина, которую я сам лично опознал как свою belle-soeur (невестка), как оказалась, была вовсе не княгиней Шеховской, а настоящая княгиня Шеховская жива и здорова и вчера вечером приехала с моим сыном в столицу.

Бибиков нахмурился:

- То есть Вы утверждаете, что Юлия Львовна, супруга Вашего сына, жива?

- Совершенно верно. Меня тогда ввело в заблуждение колье, которое было найдено при покойной. Тело почти год пролежало в воде, сами понимаете, там мало что осталось для опознания, а вот колье было весьма приметным.

Дмитрий Гаврилович задумался. Конечно, прошло уже пять лет, но дело это было довольно громким и в свое время наделало немало шуму. Однако что-то в словах князя Шеховского заставило его насторожиться.

- Если мне не изменяет память, супруга Вашего сына была похищена неким субъектом по фамилии Поплавский, и во время следствия он сознался в содеяном. - издалека начал Бибиков, не в силах сдержать своего любопытства после столь неожиданного сообщения. Кто бы мог подумать, что княгиня осталась жива? И где, интересно, она пропадала все эти годы? - Разве он был осужден не за убийство княгини Шеховской?

Однако Николай Матвеевич оказался достойным соперником.

- Не совсем так, - медленно заговорил он, видя старательно скрываемый интерес министра и решив сделать все возможное для того, чтобы репутация его сына не пострадала, - похищение Юлии Львовны было предпринято Поплавским с тем, чтобы скрыть правду об убийстве mademoiselle Ла Фонтейн. Во время этого похищения и было утеряно колье княгини, что обнаружили потом на той несчастной, чье тело нашли в Финском заливе. Следствие установило, что в действительности mademoiselle Ла Фонтейн убил Поплавский, хотя ранее, если помните, на основании показаний того же Поплавского в том пытались обвинить моего сына. А поскольку тело моей belle-soeur так и не было найдено, то осужден он был именно за убийство mademoiselle Ла Фонтейн.

- Да, да, припоминаю, - закивал головой Бибиков. - Но что же все-таки случилось с Вашей belle-soeur? – удивленно воскликнул Бибиков.

- Сие есть дела семейные! – развел руками Николай Матвеевич. - Я ведь уже говорил Вам, что дело весьма деликатное, и мне доподлинно неизвестно о том, что на самом деле произошло между Полем и его женой. Однако в свое время именно свидетельство будущей княгини спасло моего сына от обвинения в убийстве, а теперь он попросил меня посодействовать в восстановлении ее в правах так, чтобы по возможности избавить семью от досужего любопытства. С этим я и пришел к Вам, Ваше высокопревосходительство.

Продолжать расспросы после этих слов князя было невозможно, поскольку это было бы расценено как то самое досужее любопытство, которого так стремились избежать Шеховские, и после некоторого молчания Дмитрий Гаврилович заговорил самым официальным тоном:

- Как я понимаю, Вы хотите уладить формальности с документами?

- Совершенно верно.

- Ну что ж, в этом, пожалуй, я смогу Вам помочь. Вашего, князь, личного свидетельства о том, что Юлия Львовна жива, достаточно для того, чтобы признать недействительными документы о ее смерти, но вот как общество примет сию новость? Боюсь, что скандал неизбежен! - покачал головой Бибиков.

Николай Матвеевич возвел очи к потолку, всем своим видом демонстрируя, что не одобряет сего.

Однако сему скандалу разразиться было не суждено: восемнадцатого февраля, спустя всего неделю после приезда молодой четы Шеховских в столицу, в Зимнем дворце после непродолжительной болезни скоропостижно скончался государь-император Николай Павлович. Новость сия затмила собой все. Петербург погрузился в траур, отменены были все увеселения. Поговаривали, что государь умер неестественной смертью, что, не вынеся позора от еще одного поражения русской армии в ходе Крымской войны, император покончил с собой. Как бы то ни было, появление воскресшей княгини Шеховской не вызвало ожидаемого ажиотажа и не стало сенсацией сезона. К тому же с легкой руки четы Горчаковых, напомнивших всему свету, как безутешен был князь Павел Николаевич после известия о мнимой смерти его супруги, Шеховскому готовы были простить все его прегрешения, которые молва успела приписать ему.

После того, как Юленьку официально восстановили во всех правах, как княгиню Шеховскую и наследницу графа Закревского, Поль сам предложил уехать подальше от столицы, в Закревское. Впервые он сказал о том за ужином в кругу семьи, где из гостей был только Горчаков.

- С военной карьерой, впрочем, как и со службой, для меня покончено. Пожалуй, самое время стать провинциальным помещиком и вкусить всех радостей тихой сельской жизни.

- Но ведь Катенин предлагал тебе вернуться на службу при штабе, - отозвался князь Горчаков. – С твоим-то опытом…

Павел нахмурился, опустив глаза. Нельзя сказать, что он не думал о том, но отчего-то весьма заманчивое предложение бывшего командира не вызвало в нем воодушевления. Чем дольше думал он о том, тем яснее понимал, что более всего ему хочется быть рядом с семьей, ведь он и так потерял почти пять лет из их жизни. Ему хотелось, чтобы у них с Жюли была большая семья. Будучи сам единственным ребенком и в полной мере осознав всю степень ответственности, которая возлагается на единственного наследника старинного княжеского рода, он не желал Николеньке повторения собственной судьбы.

- Ну уж нет, Михаил Алексеевич, - усмехнулся Шеховской, - сами-то Вы не горите желанием посвятить свою жизнь службе Отечеству, а я свой долг отдал сполна. Вот дождемся, когда у вашего Алешки брат или сестра появится, тогда и уедем в Закревское.

- Со дня на день ждем, - улыбнулся Мишель. – Помнится, Вы, Павел Николаевич, на сей раз дали Полин слово крестным быть.

- Буду непременно, - кивнул головой Павел.

- Закревское - большое имение, да и хозяйство там весьма обширное, - тихо заметила Жюли, - и Павлу Николаевичу будет, где приложить свои знания и умения. А я буду только рада туда вернуться.

- Далеко больно! - вздохнула Софья Андреевна.

- Не дальше Камчатки, маменька, - улыбнулся Поль.

В начале марта Полина разрешилась от бремени девочкой, которую нарекли Ларисой в честь ее бабушки. Павел, как и обещал, стал крестным отцом маленькой княжны Горчаковой. После устроенных по этому случаю пышных крестин Жюли и Поля уже ничто не держало в Петербурге, и дождавшись, когда дороги станут пригодными для путешествия, младшие Шеховские всем семейством отправились в Полтавскую губернию.

***

Третьего апреля 1855 года, на Красную горку, в Исаакиевском соборе Петербурга было довольно многолюдно. Граф Левашов в нетерпении расхаживал перед входом в храм, то и дело поглядывая в сторону площади. Улыбка осветила его лицо, когда перед ступенями храма остановилась легкая коляска, украшенная белыми бантами. Хлопнув по плечу своего шафера, Сергей торопливо спустился, дабы помочь выйти из коляски своей невесте.

- Я уж боялся, что Вы передумали, - тихо шепнул он, помогая ей спуститься с подножки.

Пальчики, обтянутые белоснежным атласом дрогнули в его руке.

- Напрасно Вы так думали, Сергей Александрович, - сердито отозвалась девушка.

Сергея позабавил ее воинственный настрой. Чуть сжав ее пальцы в своей ладони, он бросил быстрый взгляд на ее лицо, но, к его великому сожалению, под кружевом вуали ее черты лишь угадывались, и совершенно невозможно было рассмотреть, что за выражение скрывалось за этим белоснежным облаком.

Передав руку Даши ее отцу, Сергей вновь поднялся ко входу в храм. Удивительно, - меж тем думалось Левашову, - вот вроде бы сейчас, в сей самый миг, он навеки расстанется со своей холостяцкой свободой, но вопреки ожиданиям не испытывает при этом ни капли сожаления или какого-либо огорчения. Дождавшись, когда Дарья займет свое место подле него, Левашов вместе с благословением принял из рук святого отца зажжённую свечу, украдкой бросил взгляд на Дашу, которая осенила себя крестным знамением и застыла подле него, словно натянутая струна. О чем сейчас думает эта девушка, которая вскоре станет его женой, и рука об руку с ним пойдет по жизни? Готов ли он к тому, что будет принадлежать ей одной? Да какая разница, кто будет его женою, коли та единственная, о которой печалится сердце, для него недоступна, - раздражено отмахнулся Сергей от тревожащих и смущающих душу мыслей.

Словно со стороны наблюдал он, как вершится таинство обряда, навеки соединяющего его с другой, не с той, о которой мечтал. Чувствовал, как дрожит рука Даши, лежащая поверх его ладони под епитрахилью, но ни словом, ни жестом не ободрил ее, не помог унять волнения. Опустив глаза на подрагивающую в ее руках свечу, заметил влажные пятна на белом атласе перчаток. Будто слезы, - кольнуло в груди. Неужто плачет? Вот еще напасть! Как же не ко времени эти слезы, когда почти половина столичного света собралась нынче здесь!

Сергей вздрогнул, услышав завершающие слова молитвы на разрешение венцов, заключающие обряд венчания. Повернувшись к Даше, он чуть дрогнувшей рукой откинул вуаль с ее лица и не удержал разочарованного вздоха, увидев влажные дорожки слез на бледном лице. Хотя какая ее или его в вина в том, что нет в его сердце ответного чувства? Обняв тонкий стан, он привлек ее к себе, вложив в поцелуй всю злость, что испытывал сейчас. Ее нежные губы приоткрылись под его натиском, Сергей оторвался от нее и улыбнулся прямо в полыхнувшее румянцем лицо:

- Вот так-то лучше, ma сherie, так-то лучше! – шепнул он, беря ее под руку и поворачиваясь к выходу из храма.

Левашов улыбался, принимая поздравления. Украдкой поглядывая на свою новобрачную, отметил блеск в глазах, смущенную улыбку, но в тоже время чувствовал судорожно сжатые пальцы на рукаве своего парадного мундира. И тогда, повинуясь порыву, Серж подхватил на руки Дарью столь неожиданно, что она только ахнула и отчаянно вцепилась в его плечи обеими руками, а он с нею на руках легко сбежал по ступеням храма под одобрительные возгласы присутствующих. Усадив жену в коляску, Левашов бережно укутал ее плечи плащом, что подала ему старшая сестра Долли, и, устроившись рядом с ней, крикнул вознице:

- Трогай!

Повернувшись к супруге, Сергей внимательно вгляделся в ее серьезное лицо.

- Помнится, Вы говорили мне о любви, ma сherie. Иль Ваше сердце уже остыло ко мне?

- Любовь как костер, Сергей Александрович, ее питать нужно, а не то огонь зачахнет и, в конце концов, потухнет, - отозвалась Даша и добавила, уже отворачиваясь от него. – Да и нужна ли Вам она?

- А если нужна, то что же нужно, чтобы вновь этот костер воспламенить? - прошептал Левашов, разворачивая ее к себе и целуя дрожащие губы.

Даша обвила руками его шею, приникая к нему всем телом, запустила пальцы в короткие пряди на его затылке, откинула голову, позволяя ему касаться губами стройной шеи. Она и не заметила, как экипаж остановился у особняка Левашовых на Мойке, и очнулась только тогда, когда Сергей, улыбнувшись ей в губы, оторвался от нее и, легко соскочив с подножки, протянул ей руку.

Последовавший за венчанием торжественный обед был по столичным меркам довольно скромным: присутствовали только самые близкие, семья Долли и друзья Сержа. После седьмой перемены блюд, приглашенные переместились в залу, где расторопная прислуга уже сервировала столы прохладительными напитками, шампанским, бренди, сладостями и фруктами. Музыканты настраивали инструменты, а гости оживлено переговаривались, ожидая, когда молодая чета откроет импровизированный бал.

Будучи единственным ребёнком в семье, Сергей рано остался совсем один на всем белом свете и до сей поры как-то не осознавал своего одиночества. Все время занятый по долгу службы, он то ли привык, то ли не задумывался о том, но сейчас, видя пред собой шумное многочисленное семейство Балашовых, как никогда остро осознал всю степень этого своего одиночества. Но теперь-то он не один, - подумалось ему, когда взгляд его нашел среди гостей красавицу, что всего несколько часов назад стала его женой. Странное теплое чувство разлилось в груди, и перехватило дыхание, когда она, отвлекшись от разговора с сестрой, улыбнулась ему легко и открыто.

- Какая же ты счастливица, Долли! - говорила ей в то самое время Татьяна. – Муж красавец, при деньгах больших, и души, сразу видно, в тебе не чает.

- Не чает, - вздохнула Даша и опустила глаза.

- Вальс! – махнул рукой музыкантам Левашов, игнорируя обычай открывать танцы полонезом.

- Сударыня, - склонился он над рукой Дарьи, - этот танец мой, не так ли?

Едва зазвучали первые аккорды, Сергей вывел супругу в центр залы и закружил в стремительном ритме.

- А ведь мы с Вами первый раз танцуем! - улыбнулся Левашов.

- Все так стремительно между нами, – пожала плечиком Даша, отчего эшарп, прикрывавший обнаженные плечи, чуть соскользнул, приоткрыв довольно смелое декольте подвенечного платья.

- Вы будто бы и не рады тому, - тихо заметил Сергей.

- Признаться честно, я и не знаю, радоваться ли мне или огорчаться? Будто все, что происходит вокруг, не настоящее, будто сон какой, и стоит мне открыть глаза, как он кончится.

- А по мне, так все вокруг более чем настоящее, - ответил Серж, и взгляд его скользнул туда, где на тонкой цепочке висел жемчужный кулон.

От этого откровенного взгляда Долли бросило в жар, густым румянцем залило щеки и шею, и вместе с тем пришла злость на то, что ему так легко удается манипулировать ее чувствами. Стоит ему лишь взглянуть на нее из-под ресниц, и она уже готова пасть в его объятья, слабеют колени, кружится голова и сердце, учащая свой ритм, трепыхается словно птичка, пойманная в силки. А он… Он всего лишь играет с ней, и, видимо, ее неопытность в подобных играх от всей души забавляет его.

Близился вечер, скоро разъедутся все гости, уедут ее родные, оставив ее в этом доме уже навсегда. Как сложится ее совместная жизнь с супругом? Станет ли она хозяйкой в этом доме? Мысли эти тревожили сознание Дарьи, и пусть улыбка не сходила с ее лица, на душе кошки скребли. Как мало она знает о том, кто так легко, без малейшего усилия украл ее сердце! Минуло чуть более двух месяцев от помолвки до свадьбы, и за это время они с Сержем виделись считанные разы. Конечно, Дарья понимала, что супруг ее человек занятой, но все же… Разве не мог он почаще приезжать к ним? Да и визиты эти могли бы быть более продолжительными. Шеховской был занят не меньше него, а уделял ей куда больше внимания, - нахмурилась Даша. Сколько девушка ни уговаривала себя, что все это ей только кажется, ощущение того, что Сергею абсолютно все равно, с кем идти под венец, не покидало ее, а она-то мечтала именно о нем. И вот свершилось то, чего так страстно желала, сбылось, но что дальше? Накануне маменька ее, краснея, как институтка в свой первый выход, попыталась завести разговор о том, что происходит в супружеской спальне между мужем и женой, и все ее материнское напутствие вылилось в несколько слов:

- Долли, не противься супругу своему, чего бы он ни пожелал от тебя. Долг жены и состоит в том, чтобы быть покорной мужу своему, чтить и уважать его.

- Быть покорной, чтить и уважать, - вздохнула Дарья, - и это все, маменька? Все, что от меня потребуется?

- Поверь мне, Сергей Александрович имеет определенный опыт в обхождении с женщиной, он тебя всему научит. Доверься ему, - торопливо поднялась с банкетки madam Балашова и, коснувшись губами лба дочери, перекрестила ее. – Покойной ночи, душа моя, - улыбнулась она напоследок, закрывая за собой дверь в спальню Дарьи.

Последними уезжали родители Даши. Прощаясь с ними в вестибюле огромного дома, Даша расцеловала маменьку и папеньку в обе щеки, обещая навестить их при первой же возможности. Проводив их глазами до дверей, Даша обернулась: прислуга гасила свечи в бальной зале, убирала столы и стулья. Сергей стоял рядом с нею и, предложив ей руку, проводил ее до покоев графини Левашовой – ее покоев.

Молоденькая горничная Настя, которую Дарья забрала с собой из отчего дома, уже ждала ее в огромной спальне, чтобы помочь приготовиться ко сну. Переодевшись в тончайшую сорочку - фривольное творение французской модистки - Даша накинула сверху капот и, плотно запахнувшись в него, туго затянула пояс. Отпустив Настю, Долли принялась ходить по комнате, не в силах унять волнение и заставить себя присесть на кровать: ведь именно там полагалось ей ждать супруга в ее первую брачную ночь. Тихо скрипнула дверь, ведущая в покои Сергея, заставив ее замереть. Вид супруга в шелковом халате на восточный манер был ей непривычен. Удивленно моргнув, Даша тихо ахнула.

- Ma cherie, отчего Вы так напуганы? – взяв в руки ее ладони, улыбнулся Серж. – Поверьте, я не сделаю Вам ничего дурного. Вспомните маскарад у княгини Юсуповой, разве тогда Вы боялись меня?

- Я не боюсь, - отозвалась Даша.

- Просто не думай ни о чем, доверься мне, - прошептал он ей на ухо, вызвав невольную дрожь во всем теле.

Закрыв глаза, Дарья отрешилась от всех связных мыслей, как тогда, в полутемной галерее Юсуповского дворца. Очнулась она, лишь ощутив, что прохлада коснулась ее обнаженных плеч. Как же она не заметила, что ее капот оказался на полу? Но и эта мысль покинула ее, подчиняя сознание желанию, что вспыхнуло в ней под его умелой лаской. Все тело словно налилось тяжестью и будто плавилось в жаркой истоме. Обвив руками шею супруга, Даша приникла к нему, чтобы удержаться на ногах. Ощутив спиной прохладу простыней, она распахнула глаза, уперлась ладошкой в широкую обнаженную грудь. О Боже, когда он успел? – мелькнуло в ее голове, а Сергей уже навалился на нее всей тяжестью и, поймав губами короткий вскрик, замер, тяжело дыша.

- Т-ш-ш, mon ange (мой ангел), - выдохнул он, покрывая поцелуями ее лицо. – Прости меня, прости!

Так вот как это бывает, - ахнула Даша и, не сознавая, что делает, оттолкнула его обеими руками.

- Оставьте меня, оставьте, - прерывающимся от застрявшего в горле рыдания шепотом твердила она.

- Долли, милая, прости, - покаянно прошептал муж, увлекая ее в свои объятья, - но в первый раз всегда больно.

Сергей тяжело вздохнул, когда тихие рыдания затихли и напряженное, как струна, тело, наконец, расслабилось в его объятьях. Укрыв ее, он осторожно выбрался из кровати, стараясь не потревожить чуткий сон, взял с туалетного столика подсвечник с почти догоревшей свечей, и, бросив напоследок взгляд на спящую жену, ушел к себе.



,,,

...

mariya-krasa: 29.01.14 14:55

Юлия, большое спасибо за главу)))

...

Len-ta: 29.01.14 15:01

Спасибо за продолжение!

...

Ma-DL-eN: 29.01.14 16:05

Даша меня уже начинает напрягать. Не понимаю, вроде как любящих героинь, которые вместо того чтобы наладить отношения, отталкивают героев с девизом 'он меня не любит и пожалеет о нашем браке, по этому я буду мотать ему нервы чтоб уж точно пожалел'... От Сержа и то больше старания.

...

alenatara: 29.01.14 16:42

Очень интересно было наблюдать за возвращением четы Шеховских в Петербург. Очень волнительно было, как воспримут родители Павла "воскрешение" невестки, но даже Николай Матвеевич повел себя очень достойно. Хотя мысли его о том, что если бы не Николка, то и не принял бы он Юля назад, говорят о том, что он еще не готов он смириться с таким итогом. С другой же стороны - он же ратовал за то, что титулу нужны наследники - наследник имеется и очень смышленый, сын женат, так что чаяния князя свершились. И даже скандала им удалось избежать, а ведь могли бы им долгое время нервы трепать слухами и домыслами. Правда, хотелось бы на встречу Юли с сестрой все таки взглянуть - интересно же как сестры после такой долгой разлуки восприняли друг друга, они обе очень изменились.
И вполне понятно отчего Поль не стремится возобновить военную службу, пусть и в штабе - он действительно вырос и теперь знает цену своему счастью и знает как легко все может рухнуть. Военная служба когда-то была его сутью, но теперь он знает, что есть вещи и поважнее. И ведь действительно уже столько лет потерял из жизни Юли и своего сына, что ему есть, что наверстывать. Да и как единственный сын своих родителей, он очень четко прочувствовал, когда ответственность ложится только на одни плечи. Да и одиноко ребенку, когда нет ни братьев, ни сестер, а значит самое время для того, чтобы обзавестись парочкой крепышей)))
А великомученица Долли откровенно раздражает уже. Все не по ней. Шеховской ее не устраивал в качестве мужа, но она была более стойкой. Но сейчас...она вышла замуж за любимого мужчину и только в ее силах сделать так, чтобы жизнь семейная была благополучной. Даже Серж, который все еще думает о другой, и то старается найти подход к жене, потому что понимает, что изменить уже ничего нельзя и нужно жить с тем, что имеешь, а не мечтать о "воздушных замках". Понятно, что романтичной особе хочется любви, ну так все это еще может быть, если Долли перестанет себя жалеть и начнет уже взрослеть.
Спасибо за главку!

...

Епистинья: 29.01.14 17:29

Юля, большое спасибо за продолжение!

...

-ANGEL A-: 29.01.14 18:34

Спасибо за проду!

...

dulina: 29.01.14 19:40

Девочки, здравствуйте!
Кошка (Юля) спит, мышам (мне) раздолье!
Ася, Оля, Лена и Маруся (это кто просто благодарил за главу) - да читайте на здоровье, мы еще чего-нибудь напишем!

Аленчик, ну а куда ему деваться было? Я вот все думаю, что Павел неспроста сорвался из Петербурга, не сказав никому ни слова. Он, конечно, уже далеко не тот, что пять лет назад, но вполне допускаю, что ему могли бы настоятельно посоветовать хорошенько подумать перед тем, как семью в такой скандалище втягивать.

Эээээээээ... Намек на встречу сестер дописывала я, у Юли-автора было только высказанное Юлей-героиней желание встретиться с сестрой. Хотя по поводу всех недосказанностей у меня сложилось такое мнение, что макси-формат романа достаточно давно уже начал утомлять автора. Героев много, и если начинать рассказывать про всех более-менее вразумительно, то каждая глава в размерах увеличится раза в полтора, если не больше, хотя куда уж больше? Поэтому "за кадром" действительно остается много, и, допускаю, нужно было бы подумать о том, что кого-то из героев и вовсе не надо было вводить, а привести сюжет в нужное место каким-то другим способом, и тогда про оставшихся можно было бы рассказать более вразумительно. Но в нашем варианте написания и чтения "с пылу, с жару", когда о том, что будет дальше, знает только автор, этого избежать было, наверное, невозможно. Мы, во всяком случае, не смогли!


И я вас, девочки, понимаю! Единственное, что как-то оправдывает Долли, так это то, что до того, если верить автору, она ни разу не была влюблена. За два года помолвки с Шеховским она смирилась с тем, что выйдет замуж за человека, который ее не любит, но и она его не любила, посему вела себя достаточно спокойно и разумно. И вдруг принесла нелегкая на ее голову красавца Левашова. Она бы, наверное, и сама сбежала платье поправить или еще чего, если бы ее предупредил кто заранее о его появлении, но - не предупредили. И снесло у девочки крышу... А Серж вместо того, чтобы как-то ее успокоить, со своими тараканами по поводу Юли разобраться не может. Меня, кстати, Серж удивляет куда больше, чем Долли: вроде не мальчик уже, с какой радости он себе любовь к Юле внушил? Главное, если бы ему хоть малейшую надежду когда-то давали! И далась ему та Юля! А уж если сам настоял на свадьбе, так и подавно пора перестать дурью маяться. Но... Как говорят французы, се ля ви!

А до того, чтобы перестать себя жалеть, нужно дорасти, и - могу сказать по собственному опыту - далеко не все дорастают!

...

-Алиса-: 30.01.14 00:39

Доброго дня всем.
Смотрю Маргарита уже всех поблагодарила и на все вопросы читателей ответила, так что бедному автору и добавить-то нечего. Эх! "грустно вздыхает". Остается только написать эпилог и закрыть тему.
Дорогие мои читательницы, те кто отписывается и те, кто читает молча и даже те, кто не читает и читать не собирается, а просто ждет окончания романа, чтобы... Ладно не буду. В общем у автора большая, большая просьба: Не растаскивайте, пожалуйста, роман по сети. Он еще будет корректироваться, вычитываться и автор все же надеется на публикацию. Очень надеюсь на понимание.

...

-Алиса-: 30.01.14 13:12

 » Глава 37

Глава 37




Проснувшись поутру одна, Долли села в огромной постели. Обхватив руками обнаженные плечи, поискала глазами сорочку и капот. Зябко поежившись, выбралась из-под одеяла и быстро натянула на себя прозрачное одеяние. При виде запекшейся крови на простыне, Даша смущенно отвела глаза. При воспоминании о том, как он ласково обнимал ее, шептал слова утешения, обдало жаром, несмотря на утреннюю прохладу комнат. Забравшись с ногами на постель и укутавшись в одеяло до подбородка, Дарья протянула руку и дернула шнур сонетки. На ее зов явилась Настя.

- Что-то Вы раненько, Дарья Степановна, - засуетилась девушка. – Что подать прикажете?

- Сама выбери, - потянулась Даша. – А что, Сергей Александрович уже встали? – поинтересовалась она.

- Его сиятельство еще не выходили из своих покоев, - смутилась Настя.

- Не выходил значит, - помрачнела лицом Дарья.

Ушел! Оставил ее одну ночью, - отвернулась она к стене, чтобы скрыть от всевидящего ока прислуги блеснувшие в глазах слезы. – Неужели настолько постылая она ему, что не пожелал остаться до утра с ней в одной постели?

Справившись с нахлынувшей обидой, Дарья выбралась из постели, равнодушным взглядом окинула прелестное белое в голубую полоску утреннее платье и присела на банкетку перед зеркалом. Настасья принялась расчесывать длинные волосы, что-то бормоча себе под нос, стараясь аккуратно разобрать спутанные локоны.

- Вы бы барыня косу на ночь заплетали, - посетовала она.

- Вечером заплетешь, - задумчиво отозвалась Даша.

Выйдя из своих покоев, Долли направилась в столовую. Она привыкла вставать рано и не любила подолгу валяться в постели. Завидев ее в коридоре, лакей бросился открывать перед ней двери.

- Завтрак прикажете подать? – склонился он перед ней.

Даша рассеянно кивнула головой. Присев на отодвинутый прислугой стул, девушка принялась разглядывать убранство небольшой столовой. Не успела она осмотреться, принесли большой самовар, чашки к чаю, варенье, тонко нарезанную ветчину и свежеиспеченные булочки. Ее задело то, что Сергей не счел нужным представить ее прислуге, как хозяйку дома, будто гостья, - пронеслось в голове. - Любую прихоть исполнят, только вот мнения ее спрашивать никто не станет. То, что Левашов долго пробыл за границей, ну а вышколенная заботами управляющего прислуга, привыкла вести дом в отсутствие барина, ей в этот момент не вспомнилось.

Даша заканчивала завтрак, когда ее супруг изволил спуститься в столовую. Войдя, Серж сначала замер на пороге.

- Вы уже встали, ma сherie? – не скрывая удивления, поднес он к губам ее руку.

- Я привыкла рано подниматься, - пожала плечиком Долли.

- Видимо, этой привычкой придется обзавестись и мне, - пробормотал Левашов, усаживаясь напротив нее. – Как спалось? – поинтересовался он, по привычке сам, потянувшись к самовару, чтобы налить чаю.

- Благодарю, хорошо, - отозвалась Долли. – Позвольте мне, - протянула она руку и тут же одернула ее, когда их пальцы соприкоснулись над чайной парой.

- Простите, я забываю, что отныне в этом доме кое-что придется изменить, - улыбнулся Сергей.

Наблюдая, как она разливает по чашкам чай, Серж залюбовался легким румянцем на безупречно гладкой фарфоровой коже, тонкими изящными линиями шеи, чуть выступающих ключиц, виднеющихся под косынкой из полупрозрачного кружева.

- Чем собираетесь заняться сегодня? – принимая из ее рук чайную пару, вежливо поинтересовался он. – Может, лавки какие желаете посетить? Так я распоряжусь, чтобы управляющий Вам на булавки выдал.

- Благодарю, мне ничего не нужно. А Вы? Вам, наверное, на службу нужно?

Левашов откинулся на спинку стула.

- Нет, не нужно. До сентября я в отпуске.

- Так может нам тогда в деревню на лето уехать? – робко улыбнулась Долли.

- В Левашовку? Помилуйте, чем Вам в столице плохо? А, впрочем, если желаете, поезжайте, - равнодушно отозвался Сергей.

- Простите, - Долли поднялась из-за стола и стремительно вышла.

Сергей выпрямился на стуле, раздраженно глядя ей вслед. – Какого черта от него нужно? Желает ехать в деревню – он не возражает, желает остаться в столице – ее право. Отодвинув чашку с чаем, Левашов поднялся и направился к себе. Проснувшись, Серж планировал начавшийся день провести в обществе молодой супруги, но вместо тихого семейного отдыха, с утра случилась эта ссора, разом испортившая настроение. Переменив свое решение, Левашов отправился в фехтовальную студию.

Скинув мундир, Серж не стал надевать защитный жилет, несмотря на неодобрительную гримасу француза-хозяина студии. Взяв в руки рапиру, он несколько раз взмахнул ей в воздухе, привыкая к весу оружия и тому, как оно лежит в руке. Давненько он здесь не был, - усмехнулся Левашов, вставая в позицию.

- К бою! – последовала команда.

Серж легко отразил выпад противника и перешел в атаку.

- Plus facile, monsieur (Легче, сударь), - пробормотал француз, парируя удары.

Измотав и себя, и месье поединком, Левашов покинул студию в почти довольном расположении духа. Оставалось только примириться с молодой женой. Не зная, как подступиться к ней, Сергей решил заехать к ювелиру, выбрать в качестве оливковой ветви мира какую-нибудь милую женскому сердцу безделушку.

Граф довольно долго осматривал витрину в присутствии переминающегося с ноги на ногу приказчика. Тот, желая угодить выгодному покупателю, разложил перед ним почти весь имеющийся в наличии товар. Наконец, Серж остановил свой выбор на паре жемчужных сережек. Вспомнив кулон, который он вчера разглядел на шее супруги, Левашов решил, что серьги будут прекрасным дополнением к нему.

Расплатившись за покупку, граф покинул ювелирную лавку в самом благостном настроении, желая только одного: как можно быстрее увидеться с Долли и вручить ей подарок. Входя в вестибюль собственного дома, Сергей едва не запнулся о сундук, и, выругавшись, осмотрелся. Рядом с этим злосчастным сундуком стоял еще один поменьше, тут же был саквояж, несколько шляпных коробок, какая-то корзина.

- Что происходит?! – подозвал он к себе дворецкого.

- Так барыня велели багаж упаковать, - опустил глаза слуга.

Чувствуя, как в нем закипает злость, Сергей решительно направился к лестнице и едва не столкнулся с Долли, которая невозмутимо спускалась вниз, облаченная в дорожное платье.

- Вы куда-то собрались, ma сherie? – поинтересовался он.

- В Левашовку, - невозмутимо пожала плечами Дарья. – Вы ясно дали мне понять, что не станете возражать.

- Вот как! – прищурился Сергей. – То есть Вы считаете совершенно естественным на второй день после свадьбы покинуть супруга? Велите разобрать багаж!

- Нет!

- Нет!? Ну что же. Счастливого пути, - отступил в сторону Серж.

Пройдя к себе в кабинет, Левашов в сердцах хлопнул дверью так, что задрожали оконные стекла. Черт знает что! Он не собирался проводить лето в деревне. Меньше всего ему хотелось столкнуться с мачехой. Ведь, если ехать, то придется напомнить той, что у нее имеется вдовье имение, и он не желает видеть ее рядом с собой под одной крышей. Раньше он не касался этого вопроса: по молчаливому соглашению с Александрой Платоновной, Сергей проживал в столице, а вдова его отца в Левашовке. Опустившись в кресло, он взяв со стола набитую табаком трубку и сломав несколько спичек, прикурил. Вдовье имение в Астафьевке, наверняка нуждается в ремонте, - думал он. – Ну, что же весна самое лучшее время, чтобы его начать.

Взяв со стола колокольчик, Серж позвонил.

- Семена разыщи, - бросил он явившемуся на его зов лакею.

Ну, Долли! Ну, держись! – вскочил он с кресла.

- Чего изволите, Ваше сиятельство? - появился в дверях денщик графа.

- Пакуй багаж, - усмехнулся Сергей.

- Когда ехать желаете? Нынче?

- Зачем же нынче? Через недельку поедем, - вздернул бровь Серж.

Интересно будет взглянуть на то, как его юная жена сладит с его мачехой, - усмехнулся про себя Левашов. Ай да характер! Ну, во всяком случае, скучной его семейная жизнь точно не будет. Пожалуй, становится ясно, что в ней нашел Шеховской.

Неделя, проведенная Дарьей в Левашовке, показалась ей слишком долгой. Александра Платоновна, уже узнавшая о женитьбе пасынка, супругу его встретила весьма радушно, как самую дорогую гостью. Однако же не смотря на всю ее показную любезность, Александра Платоновна ненавязчиво, но вполне определенно дала понять, что хозяйкой в усадьбе является она. Малейший каприз дорогой гостьи исполнялся незамедлительно, но как вскорости поняла Даша, о всех ее пожеланиях непременно докладывалось Александре Платоновне. Такое внимание было ей в тягость, но и воевать с генеральшей Дарья не решилась, пожаловаться было некому, в конце концов, никто не был виноват в ее бедах, кроме нее самой. Она уже не раз пожалела о поспешном своем решении уехать из Петербурга, но вернуться «поджав хвост» не позволяла гордость.

Но более всего утомляли разговоры. Александра Платоновна живо интересовалась новостями из столицы и как бы, между прочим, все пыталась выяснить: отчего же молодая жена пожелала уехать из столицы в деревню и оставить супруга своего уже на второй день после свадьбы. Лгать Долли не привыкла, но и откровенничать с совершенно чужим ей человеком не хотелось, тем более, что подспудно она ощущала, что любопытство сие не праздное. Мучительно краснея под внимательным взглядом графини, она бормотала что-то невразумительное про занятость Сержа на службе, а Александра Платоновна лишь сочувственно кивала головой, сетуя на то, что граф давно не появлялся в имении и все дела в усадьбе взвалил на ее хрупкие женские плечи.

Стараясь найти занятие себе по душе и поменьше времени проводить в обществе генеральши, Долли много гуляла по парку и окрестностям, иногда выезжала верхом, недалеко, потому как с местностью была незнакома и опасалась заплутать.

С Александрой Платоновной она отныне встречалась только во время трапезы. Заметив, что Даша ее избегает, вдова затаила обиду и иногда из-под маски светской любезности, что так тщательно скрывала ее истинную натуру, нет-нет, да и прорывался ее истинный нрав, но Долли терпеливо сносила ее мелочные уколы и намеки на отношение к ней супруга, не пожелавшего видеть ее сразу после свадьбы. Тем неожиданней для Александры Платоновны стала весть о возвращении графа в родовое гнездо.

Обе графини заканчивали обедать, когда взволнованный дворецкий явился прямо в столовую, забыв даже постучать:

- Барыня, - обратился он к Александре Платоновне, игнорируя присутствие Долли, - там его сиятельство Сергей Александрович пожаловали.

- Вот тебе и раз, - уронила ложку вдова.

Пока Александра Платоновна, будучи в замешательстве, думала, что же ей следует предпринять, Сергей размашистым шагом вошел в комнату, как был с дороги, не переодеваясь.

- Добрый день, - кивнул он опешившей мачехе и, обойдя стол, легко поднял Долли со стула, расцеловав в обе щеки. – Я скучал, mon ange. Жаль, что не смог поехать вместе с Вами.

- Я распоряжусь, чтобы еще один прибор поставили, Сергей Александрович, - подхватилась Александра Платоновна.

- С каких пор Вы здесь распоряжаетесь, - вздернул бровь Сергей. – Сие право принадлежит моей супруге, - громко произнес он, чтобы услышал замерший около замочной скважины, с другой стороны двери лакей.

Взяв со стола колокольчик, Серж позвонил.

- Чего изволите, Ваше сиятельство? – склонился в подобострастном поклоне слуга.

Левашов перевел взгляд на жену.

- Любезный, - обратилась к нему Долли, - принеси-ка еще один прибор, и скажи, что я велела подготовить покои его сиятельства и мои вещи снести в смежные комнаты.

- Будет исполнено, барыня.

Оправившись от удивления, Дарья тепло улыбнулась супругу:

- Как доехали, Сергей Александрович?

- Благодарю. Вполне сносно.

- Серж, Вы надолго? – пришла в себя Александра Платоновна.

- Пока до окончания отпуска, - отозвался Сергей, присаживаясь за стол, напротив жены. – Я по пути был в Астафьевке, - продолжил он, - там уже начали ремонт, так что скоро Вы сможете переехать, - улыбнулся он мачехе.

- Переехать? - протянула Александра Платоновна.

- Совершенно верно, - кивнул головой Сергей. – Думаю, через неделю, там уже вполне можно будет жить. Во всяком случае, к моему приезду флигель уже починили.

- Благодарю за заботу, - буркнула вдова.

Даша не могла отвести глаз от супруга. Даже сейчас, с дороги, небритый, он казался ей самым красивым мужчиной. Хотя, надо заметить, что и Шеховской весьма привлекателен, - подумалось ей. Странно, что ее, серую и невзрачную, окружают такие мужчины. Привыкнув к Павлу за время их помолвки, Дарья перестала обращать внимание на шрамы на его щеке, отметив правильные черты лица, длинные ресницы, чуть приметную ямочку на подбородке.

Задумавшись, Дарья не заметила, что Сергей закончил обедать и, поднявшись из-за стола, остановился рядом с ней.

- Долли, - предложил он ей руку. – Прошу нас извинить, - обернулся к Александре Платоновне, уводя жену из столовой.

Дойдя до своих покоев, он не выпустил ее руки, а потянул за собою в комнату. Семен уже заканчивал распаковывать багаж, но по одному только взгляду барина, оставил это занятие и спешно ретировался.

- Надеюсь, я прощен, - улыбнулся он жене, поднося к губам тонкую кисть.

- Это Вы простите меня, - прислонившись к его плечу, выдохнула Дарья.

- Я скучал, очень скучал, - прошептал он, целуя ее в губы. – Значит ли это, что двери Вашей спальни этой ночью будут открыты для меня?

Почувствовав, как она вздрогнула в его объятьях, Сергей погладил ее по спине.

- Я больше не сделаю тебе больно. Ты мне веришь?

- Верю, - кивнула головой Даша. – Верю.

Ночью, когда утомленная долгими ласками жена уснула, Сергей приподнялся, намереваясь уйти в свои покои, но Даша в полусне ухватила его за запястье и прошептала с каким-то отчаяньем в голосе:

- Сережа, не уходи, пожалуйста. Останься со мной.

Вернувшись в постель, Серж обнял ее, чувствуя, как перевернулось сердце в груди, от этих слов, от того, что она с тихим вздохом положила голову на его плечо, едва не касаясь губами его шеи, а спустя некоторое время Семен даже перестал разбирать постель в покоях графа.

Александра Платоновна, которую выселили из занимаемых ей прежде комнат, спустя три дня покинула молодых, отправившись в Астафьевку. Перед отъездом, уязвленная до глубины души сложившимся положением дел, генеральша успела, таки напоследок выпустить парфянскую стрелу. Улучив момент, когда Долли осталась одна в своей гостиной, Александра Платоновна, явилась к ней под предлогом того, что желает попрощаться:

- Не воображайте, что он ради Вас приехал? – улыбнулась графиня. – Шеховские второй месяц живут в Закревском в десяти верстах отсюда. Вашего супруга, голубушка, с княгиней Шеховской весьма нежная дружба связывает. Он знаете ли писал ей все то время, что она здесь была.

- Вы лжете! – побледнела Дарья. – Лжете!

- К чему мне лгать? – пожала плечами Александра Платоновна. – Съездите с визитом, по-соседски. Сами во всем убедитесь.

Весна вступила в свои права, ознаменовав свое наступление буйным цветением садов, птичьим гомоном днем и соловьиными трелями по ночам. Но все это великолепие не радовало. Злые, полные яда слова вдовствующей графини не давали покоя. Мучаясь сомнениями, на следующий день после отъезда Александры Платоновны, Дарья решилась съездить в соседнее Закревское. Ей почему-то казалось, что Сергей ее визит к соседям не одобрил бы и, потому она решила ничего ему не говорить. Под предлогом, что хотела бы проехаться верхом, Дарья попросила оседлать для себя лошадь. Прикинув, что на то, чтобы преодолеть десять верст верхом у нее уйдет чуть менее часа и столько же, чтобы вернуться обратно, Даша пообещала вернуться к обеду.

Услышав о том, что она желает совершить прогулку верхом, Левашов хотел было присоединиться, но его управляющий напомнил ему о том, что они вместе собирались съездить осмотреть дальний выгон, которым давно не пользовались, а на днях сосед предложил весьма хорошую цену за него. Сергей и сам понимал, что в последнее время слишком мало времени уделял делам усадьбы, во всем полагаясь на управляющего. Однако, зная, Александру Платоновну, не мешало бы убедиться, что ей не удалось переманить того на свою сторону. Потому, граф зная, что жена его превосходная наездница, не стал возражать, но попросил, чтобы она взяла с собой грума.

Выехав из усадьбы, Дарья под предлогом, что забыла на столике в вестибюле хлыст, отослала паренька, и едва он скрылся за воротами, пришпорила каурую кобылку, сразу посылая ту в галоп. Выехав на дорогу, она остановила лошадь, не имея ни малейшего понятия о том, куда ей ехать. Остановив проезжавшего мимо мужика на телеге, она расспросила у него дорогу до Закревского и направилась в указанном направлении. Чего только не передумала она за эту короткую поездку! Несколько раз порывалась развернуть лошадь, но понимая, что не найдет успокоения, пока не убедиться в правдивости слов мачехи Сергея, продолжила свой путь.

Добравшись до усадьбы в Закревском, Дарья спешилась, передавая поводья подбежавшему конюху.

- Хозяева твои дома будут? – поинтересовалась она.

- Дома, барыня. Как доложить прикажете?

- Скажи, графиня Левашова с визитом, - подобрав длинный подол амазонки и направляясь к крыльцу, бросила она на ходу.

Поднявшись на широкое крыльцо, Даша, заметив Павла Николаевича в парке, ведущего на поводу пони, верхом на котором восседал маленький всадник, остановилась. Словно почувствовав ее взгляд, Шеховской оглянулся. Долли?! Ну, что ей делать здесь? Подозвав конюха, Поль передал ему поводья, а сам направился к застывшей на крыльце нежданной гостье.

- Дарья Степановна, добрый день, - улыбнулся он. – Какими судьбами в Закревском?

- Да вот прослышала, что Вы здесь, решилась визит Вам нанести по-соседски, - не сдержала ответной улыбки Даша.

- Но, прошу Вас, проходите, все еще не понимая, о чем идет речь, - подал ей руку Павел.

Открыв перед ней двери дома, Павел отступил, пропуская ее вперед.

- Никодим, голубчик, скажи Юлии Львовне, что у нас гости, - обратился он к дворецкому.

- Так доложил уже, - прошелестел Никодим. – Барыня, сейчас спустятся.

- Проводи Дарью Степановну в гостиную. Я к Вам присоединюсь сейчас, - улыбнулся Поль, - только переоденусь.

День выдался жарким и Шеховской не ожидая никого, гулял в парке с Николкой будучи одетым не для приема гостей, в одну легкую рубашку и брюки для верховой езды.

Обернувшись, Павел встретился взглядом с Жюли.

- Слышала, к нам Александра Платоновна пожаловала, - вздохнула она, но тотчас умолкла, когда из-за спины ее супруга выступила красивая молодая женщина.

- Жюли, позволь представить тебе моего давнего друга, Дарью Степановну Балашову, - начал Поль.

- Уже нет, улыбнулась, Дарья, - кивнув на приветствие княгини Шеховской и подмечая каждую малейшую деталь в ее внешности, каждую мелочь в безупречном туалете. – Графиня Левашова нынче.

- Не понимаю, - удивленно воззрился на нее Павел.

- Мы обвенчались с Сергеем Александровичем в апреле, - нервно рассмеялась Даша удивлению князя. – Стало быть, соседи теперь.

- Ну, что же, примите мои поздравления, Дарья Степановна, - склонился над ее рукой Шеховской.

- Вы к обеду, Долли, - отозвалась Жюли, внимательно разглядывая девушку. – Можно мне Вас так называть?

- Да, пожалуйста, - смутилась Даша. – Но я не задержусь надолго, потому не утруждайте себя… Вот узнала, что Павел Николаевич здесь, решила заехать, поздороваться.

Повисла неловкая пауза. Даша прикусила губу. Ох, зря она сюда приехала. Стоило только увидеть княгиню Шеховскую, как все ее былые страхи вновь подняли голову. Разве ж можно забыть такую женщину? – вздохнула она.

- Ну, я, пожалуй, поеду. Мне к обеду вернуться бы…

- Позвольте, я провожу Вас, - очнулся от задумчивости Павел.

- Мне так неловко, что вот так без предупреждения свалилась Вам как снег на голову, - улыбнулась Долли, опираясь на предложенную руку.

- До свидания, Юлия Львовна, - обернулась она.

- До свидания, - улыбнулась Жюли, но улыбка ее вышла неестественной, будто приклеенной к лицу.

Встав у окна за портьерой, чтобы не выдать своего присутствия, Жюли не спускала глаз с пары, занятой разговором во дворе. Конюх подвел великолепную каурую и Павел подсадив девушку в седло, махнул ей рукой, прощаясь. Проводив глазами всадницу, Юленька сердито дернула ткань портьеры. Как он любезен с ней! Два года была его невестой, два года. Ведь Поль с ней жизнь свою намеревался связать и не объявись его жена, нежданно, негаданно, так и было бы. Что ж его выбор вполне объясним: в ней так и цветет свежесть юности, а легкий налет неискушенной наивности ей весьма к лицу. Но то, что она здесь, означает, что и Серж приехал! Жюли грустно улыбнулась, - приехал и даже записки не написал, а она сама даже не удосужилась поблагодарить его за все, что он сделал для нее. Ну ничего, лучше поздно чем, никогда, - отошла от окна Жюли. Через месяц ее день рождения, и она непременно пригласит чету Левашовых.

Вечером после ужина, Юленька завела разговор о том, кого пригласить на торжество в Закревское.

- Мon coeur (сердце мое), это Ваш день рождения, - заметил Поль, - Вам решать кого бы Вы хотели видеть.

- Значит ли это, что Вы не будете возражать, если я приглашу графа Левашова с супругой?

Павел опустил глаза:

- Ну, куда же без милого сердцу друга, - усмехнулся он. – Приглашайте, соседи как никак.

В течение недели Жюли разослала приглашения по соседям, с которыми успела свести близкое знакомство еще при жизни Василия Андреевича. Вернувшись под именем княгини Шеховской, Юленька возобновила прежние знакомства. В обществе ее историю сочли весьма занятной и чуть-чуть скандальной. Приезжавшие в Закревское с визитами соседи после знакомства с князем Шеховским, находили его очаровательным и вполне заслуживающим репутации добропорядочного семьянина. Молодость, - вздыхали пожилые матроны, возможно, когда-то князь и был polisson (повеса), но ныне заботливый муж и отец.

Жюли долго думала над тем, писать ли приглашение Вирановскому, и, в конце концов, написала Михаилу, что будет рада видеть его в Закревском на свой день рождения. Он ведь был довольно частым гостем у них раньше, так почему она должна отказать ему от дома из-за недоразумения, что случилось после приезда Шеховского. К тому же, именно это недоразумение привело Павла в Закревское, - с улыбкой вспомнила она, - да и вечно лелеять свои обиды не есть признак хорошего воспитания.

Тем более сейчас, когда она так счастлива, что казалось бы весь мир обняла бы, простила бы всех своих недругов. Да разве и может быть иначе, если тот, о ком сердце молило в разлуке все то время, с тех пор, как вернулась к ней память, нынче здесь, рядом с ней. Господи! Спасибо тебе! – прошептала беззвучно прикрыв глаза и едва не вскрикнула, когда сильные руки обняли со спины так, что перехватило дыхание.

- Скажи мне, mon ange, - прошептал ей на ухо, опаляя щеку жарким дыханием, - скажи мне правду.

- О чем ты? – повернулась в его руках, с улыбкой глядя в потемневшие глаза.

- Какие отношения тебя с графом Левашовым связывают? Скажи, чтобы не мучился более сомнениями, здесь и сейчас.

Улыбка слетела с ее уст, отстранившись, отошла обхватив себя руками, будто отгораживаясь от него.

- Я ведь тоже могу спросить, mon cher. Почему Вы ее выбрали?

- Долли? – нахмурился Шеховской.

Рассказать ли как болело сердце, рвалось на части от той новости, что получил от отца в Иркутске? Как плакал над тем злосчастным письмом, что навсегда хоронило любую надежду. Что смерти желал, как избавления от мук. Как боялся, что не сможет пережить еще раз такой потери! Потому и выбрал ту, к которой холодно сердце, которая к нему холодна, ведь тогда не причинит он боли ни себе, ни ей. Вспомнилась Сашенька Ельчанинова и тоскливый влюбленный взгляд ее, что заставлял жалость к ней испытывать, ведь на иное чувство он считал себя уже не способным. Заговорил медленно, тщательно обдумывая каждое слово:

- Вы же понимаете, ma cheriе, что от меня того ждали? Дарья Степановна не испытывала ко мне нежных чувств, как и я к ней. Сей союз был бы основан не на взаимной симпатии и велениях сердца.

Жюли молчала, только смотрела на него пристально. Ждала, что он скажет дальше. Вздохнув, Павел решился.

- Я искал Вас в тот день и всю последующую неделю. Не хотел, не мог поверить тому, во что уверовали уже все остальные. Надежда – это все, что оставалось мне, только ей одной и жил. А потом, по столице поползли грязные слухи, которые связали Ваше исчезновение и отъездом в Париж графа Левашова.

Жюли побледнела и поднеся к губам кулачок, чуть прикусила кожу на костяшках пальцев.

- Видит Бог, я не знала о том, - прошептала глядя ему в глаза, что в сей момент подернувшись дымкой воспоминаний поистине были зеркалом души, отражая всю ту боль, что он вновь переживал, рассказывая ей обо всем.

- Мне предложили поступить на службу к генерал-губернатору Восточной Сибири графу Муравьеву. В столице я оставаться дальше не мог и потому почти не раздумывая согласился. Только там в Иркутске, когда дни мои были заняты делами, я мог хоть ненадолго отпустить Вас, ma сherie, из своих мыслей. Хуже всего было по ночам: ежели сон приходил ко мне, то я видел Вас, ежели моей спутницей становилась бессонница, Вы и только Вы вновь были в моих мыслях. А потом пришло письмо от отца о том, что Ваше тело было найдено в Финском заливе, - Павел сглотнул ком в горле, что мешал говорить. – Я вернулся в Петербург. Первой мыслью, которая пришла ко мне на Вашей могиле, было попроситься обратно в действующую армию, в Тифлис.

Жюли сморгнула слезы, навернувшиеся на глаза и шагнула к нему, пряча эти слезы на его груди, в его объятьях. Как же больно было слушать эту исповедь, представлять себе, что он пережил в те дни.

- Поль, не думай плохо обо мне. Серж… граф Левашов, - поправилась она, - мне только друг, и никогда не был ни кем иным.

Поглаживая вздрагивающие плечи, Павел коснулся губами ее виска.

- Полно, ma сherie, не плачь, не рви мне сердце. Отныне я хочу видеть только твою улыбку.

- Так и будет, так и будет отныне, - улыбаясь сквозь слезы, прошептала она, поднимая к нему лицо, видя, как он склоняется к ней, сама поднялась на носочки, подставляя губы его губам, положив руки на грудь, чувствуя, как под ладонью бьется сердце.




***

...

sveta-voskhod: 30.01.14 13:50

Печально..Но, возможно, эта потеря поможет им.
Спасибо!!!!

...

-ANGEL A-: 30.01.14 14:08

Спасибо за проду!

...

alenatara: 30.01.14 14:47

Глава такая неоднозначная...
Сложилось впечатление, что Шеховские стали второстепенными героями, а на первый план вышли Левашовы. Безусловно интересно читать о том, как Серж с женой уживаются, но все таки мне бы хотелось посмотреть и как Юля с Павлом живут после пяти лет разлуки. А то как-то в Петербург съездили, документы оформили, а дальше тишина. Но ведь они оба изменились, значит и отношения их должны стать иными. Ну это я придираюсь, наверное, хотя Шеховских маловато, как по мне
В начале очень разозлила Долли, которая упорно придирается к супругу и пытается в раз от него чего-то добиться. Если взять в расчет, что они второй день как женаты, неудивительно, что Серж еще не сжился со своим новым положением, но все равно старается порадовать супругу. Вспоминается сразу начало семейной жизни Поля и Жюли - Поль вообще отправился с друзьями гужбанить, а о жене и не думал. Серж же, по крайней мере, старается хоть как-то подступиться к супруге. Честно, некоторое злорадство во мне проснулось, когда Долли столкнулась с генеральшей, потому как нечего пороть горячку. И если нашла в себе силы отстаивать свои капризы перед мужем, значит и с Александрой Платоновной нужно было проявить свой характер. Ну ладно, девка молодая, со временем и она во всем разберется.
Серж...я уже как-то вдруг решила, что он проникся своей семейной жизнью и в обществе Юленьки угомонится, но видимо нет. Понятно, что чувства так просто не проходят, но у него молодая жена, которую он уже смог немного узнать и он знает, что она его любит, а он свои чувства к Юле буквально выставляет на показ. Ну судьба его жестоко наказала и теперь пришло его время бороться не за бессмысленные мечты, а за свой реальный брак. Вряд ли Даша сможет его легко простить в данной ситуации. Хотя и сама Долли не меньше виновата...
А во второй половине разозлила Юля. Я все понимаю, для нее Серж друг, но...во-первых, в свете тех слухов, что о них ходили, я была бы очень осторожной в этом плане, потому как сплетни опять могут пойти и могут сильно навредить им обоим. Во-вторых, Юля не может не понимать, что Поль с Сержем никогда не станут друзьями и дух соперничества между ними всегда будет витать. Даже если Поль уверен в своей жене, он не может быть также уверен в Серже. В общем, это мужское и оно всегда будет. И в-третьих, Юля действительно забывается в обществе Сержа и позволяет ему лишнее. Да, он многое для нее сделал, но все равно нужно за собой следить - только мужа вернула. И...она сама когда-то была на месте Долли - была такой же молодой и импульсивной и как женщина, она не могла не понимать как это все выглядит для молодой графини. В общем, согласна с Полем - в том, что случилось вина Юли не малая, может в следующий раз будет головой думать, чай не девочка уже. Это Долли простительно, она еще молода и неопытна, но Юля-то уже столько пережила, что должна понимать поболее...
В общем, в этой главе меня порадовал только Поль - он хоть пошел на поводу и принял этот мальчишеский вызов, но в остальном вел себя очень достойно и терпеливо, чего нельзя сказать об остальных участниках действа. А ведь мог воспротивиться приглашению Левашовых...
И такое ощущение, что Вироновский, когда подначивал Поля и Сержа на эту скачку, преследовал свои интересы. Ну типа Поль голову свернет, а он сразу к вдове...иль это у меня уже злодеи мерещатся?

Падение с лошади это вообще довольно неоднозначно. Я как-то навернулась с коня в момент преодоления препятствий и ничего - встала, отряхнулась и пошла. Кто-то расшибается вусмерть, а кто-то спокойно встает и даже царапины не зарабатывает. Но в данном случае - Долли была в платье, которое вполне могло смягчить падение. По крайней мере, я именно так и решила. А то, что вскочила на коня - ну на эмоциях люди и не такие поступки способны, кто-то и поезда сдвигает, а Долли была очень обижена и ревность ее обуяла, так что вполне возможно
Спасибо за главку!

...

Ma-DL-eN: 30.01.14 16:29

Жалко Сержа и Дашу, хотя есть и их вина. Но Сержа можно понять, тяжело так реско переключится и совладать со своими чувствами, но он старается. И от него больше старания, чем от Даши, от неё видны одни истерики. Юля для него 'идеал женщины' и ему нужно понять что его жена не хуже, а как это разглядеть за этими закидонами...

...

mariya-krasa: 30.01.14 16:34

Юлия, большое спасибо за главу)))

...