Симона Вилар

Говорят, чтобы грамотно писать исторические романы, требуется специальное образование.
В 1992 году я окончила исторический факультет Харьковского университета. Историей я всегда интересовалась, учиться было легко и интересно, однако как-то так вышло, что по окончании ВУЗа по специальности «историк» я так и не работала. Тогда время было не то, чтобы идти преподавать школу, все рушилось, каждый пробовал заниматься чем-то своим – бизнесом, торговлей, частным предпринимательством. Вот пробовала и я, даже довольно успешно.
Однако было неинтересно. Ведь мне всегда нравилось что-то творческое, я мечтала быть балериной, художником, даже режиссером, одно время даже подумывала поступить в Харьковский институт культуры. Но я ведь всегда сочиняла, что-то писала украдкой. Ну а потом мои тайные мечты претворились в действительность, и уже через два года после окончания ВУЗа у меня вышел мой первый роман. С тех пор моя основная профессия – писать. Без этого я уже не мыслю свою жизнь.

И с чего же началась ваша нынешняя профессия?
Творчество началось с желания сочинять. Остановить это было невозможно.
Любой фильм (мультфильм в детстве), понравившаяся книга, даже картина, которая произвела впечатление, все это требовало стать чем-то большим, более близким и глубоким. Так некогда из «Сказки о царе Салтане…» рождалось продолжение, как Гвидон спасал похищенную кем-то там царевну Лебедь, после просмотра «Ромео и Джульетты» Франко Дзефирелли я создала в голове сюжет, в котором героям приходилось справляться с судьбой дальше, а картина Васнецова «Царевна Несмеяна» вообще перерастала в целый рой сказок. Я визуалист, для меня образы должны появиться извне, тогда это даст толчок моей фантазии. Ну а серьезно писательской деятельностью я стана заниматься, когда попала в Харьковское издательства «Око». Редактор этого издательства (хороший друг моего старшего брата, к которому брат привел смущающуюся меня едва ли не за руку) прочитал мою рукопись (это был первый том будущей «Анны Невиль» — «Обрученная с розой»), и сказал, что это вполне годится для опубликования. Вот так, через Харьковское «Око» я попала в московское «ЭКСМО». И «Обрученная с розой» там так хорошо разошлась, что я тут же села писать продолжение книги. Ну и пошло-поехало. На этом пути у меня были и взлеты и падения, но «дорогу осилит идущий». А я все время двигаюсь.
На сегодняшний день у меня шестнадцать книг. Обычно это исторические романы, есть и своеобразный сплав реальной истории с фэнтези, к тому же мои книги можно назвать историко-приключенческими, даже женскими историческими романами. Но это никак не любовные романы, в моих повествованиях другая специфика, другой накал страстей, слишком много героев-мужчин, которые думают не только о любви, но и о войне, карьере, мести. Я это уточняю именно для того, чтобы дать понять — я не автор сентиментального жанра. Я работаю над каждой исторической эпохой, занимательность и динамичность для меня важнее долгих выяснений отношений между героями. Ну а уж если кого-то мои сюжетные коллизии и переживания довели до слез… Что ж, талант, как говорится, в землю не зароешь. Выходит, я и это могу.

Близкие вас поддерживают?
Скажем так: мои близкие уже привыкли и поддерживают меня. Дочка, правда, считает, что писатель — странная профессия, но она в том возрасте максималистов (18 лет), когда не так все, с чем она не согласна. А вот муж, который сам много читает и любит литературу, часто помогает мне, ищет материал, он мой первый читатель и судья. Даже если порой мы с ним спорим.

Близкие не обидят, а к критике как относитесь?
Спокойно, если это не откровенное хамство. И с таким приходилось сталкиваться. Но обычно критика даже интересна. Критика — это урок, который надо усвоить, чтобы больше не ошибаться на том же. Ну а насчет негативной оценки… У моих книг достаточно поклонников и почитателей, чтобы спокойно относится к мнению тех, кому мое творчество не пришлось по душе.

Как по-вашему, фэнтези — серьёзный жанр?
Здесь одно другое не исключает. Фэнтези—фантастика сочетает в себе как легкость жанра, так, зачастую, и серьезные идеи. Фантастика известна своим научным предвидением, затрагиванием многих злободневных проблем. Фантастика бывает действительно познавательной. Однако все же все решает уровень текста: если текст хорошо написан, если проблематика серьезная – это уже литература. Вспомните того же Свифта с его Гулливером: это по сути фантастика – но и всемирно признанная классика.

В исторических романах чаще всего описываются реальные герои. Так ли это необходимо?
Пожалуй, мне даже неинтересно было бы писать исторический роман, не обращаясь к реально жившим некогда людям. Поэтому у меня исторические персонажи всегда действуют наравне с вымышленными. Причем реальные люди у меня могут выступать как главными героями, так и второстепенными.
Например, реальным персонажем из истории является главный герой моего романа «Замок тайн» Карл Стюарт, или одним из второстепенных выведен коварный Гуго Бигод или Стефан Блуа в романе «Мой любимый крестоносец».
Но с реальными героями несколько сложнее, так как о них у разных любителей истории или даже профессионалов есть определенное мнение, они часто не совпадают с той или иной трактовкой подачи его образа, как героя романа. Однако, тут я вольна поступать как господин Дюма: вешать сюжет своей картины на Историю, как на гвоздь. Другое дело, чтобы заинтересовать временем, эпохой, реально жившими некогда людьми. Снобы могут соглашаться или нет, главное, чтобы у читателей возник интерес, чтобы они что-то вынесли из книги, чтобы сами захотели разобраться в том или ином периоде, сопоставляли, сравнивали.

Кстати, какими источниками пользуетесь при работе?
О, это целый процесс подготовки к роману! Прежде всего, изучается эпоха, а это и исторические документы (они основа), и монографии по той или иной теме, это и художественная литература, и публицистическая, которая предварительно покупается, собирается, а потом тщательно изучается. Сюда же можно отнести и фильмы – художественные и документальные. Все-таки для меня увидеть – это почти прочувствовать, побывать там, где будет происходить действие. Ну и, конечно, статьи и обсуждения из Интернета. Не так давно открыла для себя этот метод подготовки, но пользуюсь им вовсю.

Т.е. интернет для Вас весьма полезный инструмент?
В последнее время это действительно важный источник информации. Причем очень облегчающий работу. Раньше мне приходилось ездить из Харькова в Москву, чтобы поработать в исторической библиотеке и найти нужные материалы. А сейчас достаточно посидеть пару вечеров Интернете, чтобы сложить в собственную библиотечку статьи и книги, рефераты или просто сведения, какие можно получить просто из обсуждений на форумах.
Сетевая литература сейчас включает в себя и художественную литературу, ибо все бумажные издания, если они хоть сколько-нибудь заслуживают внимания, рано или поздно появляются в сети. Но есть и чисто сетевая литература, та, что никогда не знала бумаги и переплетов, и у нее есть своя специфика. В первую очередь, легкость и бесплатность «издания». Как следствие – огромное количество откровенного мусора и как дальнейшее следствие, огромное количество читателе-часов, потраченных на бездарную чепуху. Еще проблема – небезопасность сетевой литературы. Неограниченная никакой цензурой, она может обидеть, унизить, развратить, дать опасную информацию. Я не сторонница цензуры в литературе, но представьте себе творчество человека больного на всю голову национализмом с призывами типа «бей жидов» (или москалей, или еще кого-нибудь), или книги полезных советов «как собрать взрывное устройство из компонентов, купленных в магазине хозтоваров», …взломать сигнализацию, … написать вирус и т.д. Это минусы «сетературы». Есть и плюсы: легкий старт для начинающих авторов, интерактивность сетевой литературы, возможность общаться с читателями по ходу написания текстов, порой комментарии читателей к тексту могут быть интереснее самого текста.
А вот насчет электронных книг… Лично я не сильно люблю читать с монитора, но ведь уже есть целое поколение читателей, которые читают даже в транспорте с дисплея мобильника. С одной стороны – это на любителя. Но, похоже, что книги в электронном формате и аудиокниги вскоре и в самом деле потеснят бумажные книги, как в свое время фолианты заменили рукописи в свитках.

У вас как у профессионального историка должна быть любимая историческая эпоха..
Пожить бы хотелось в XIX веке. Самое спокойное, благородное и цивилизованное время в истории человечества. Время прекрасных манер, нравственности, и, одновременно, технических и медицинских достижений. Может, XX век и получился таким бурным и сумасшедшим из-за того, что предшествующее столетия было столь идеальным.
Но это о том, «где пожить». А наиболее яркой и привлекательной я считаю все же время высокого Средневековья, а точнее яркий и полный неординарных личностей XII век в Западной Европе. По специальности я вообще историк-медиевист, еще и западник, так что эта эпоха куртуазии, турниров и крестовых походов мне нравится больше всего.
И – ах! – какой же великолепный роман у меня задуман о том времени!..
Вот соберусь с духом – и вперед!

И всё-таки литература, точнее её создание, для вас хобби или работа?
Конечно, творчество для меня — это работа. Хобби это было раньше, когда я писала в стол. Сейчас же это труд. Постоянный, часто даже изнуряющий, но любимый. Я убеждена, что талант — это способность плюс трудолюбие. Поэтому нельзя не подпитывать способности трудом, нельзя просто ждать музу, надо садиться и пахать. А муза прилетит уже на зов, незаметно, но обязательно. Она приманивается трудом.

А как себя восстанавливаете после «книжной пахоты»?
Отдыхаю я чаще активно: беру рюкзак и уезжаю в горы, на реку, просто в другой город. Нужна смена обстановки, общение, положительные яркие эмоции. Однако, бывают и редкие минуты полного упадка сил, вымотанности, опустошенности: тогда просто лежу на диване, смотрю телевизор, ем конфеты и кидаю бумажки на пол. Полная расслабленность. Но она так не восполняет, как общение с друзьями и природа.

Чудеса в Вашей жизни случались?
Чудо в реальной жизни, это когда святая вода по восемь лет не тухнет.
Самым же необычным в моей жизни я могу считать только свою профессию. Ведь некогда никто не верил, как может девочка из инженерно-преподавательской семьи вдруг стать литератором. Так меня и учили: не пошла в литературный – не трать даром время на всякие сказочки. И то, что я все же настояла на своем и сделала карьеру писательницы – моя радость, гордость и… чудо. А неосуществленная мечта… В глобальных размерах и нет ее. Есть всякие личные: поездить по миру, родить ребенка, узнать, что по моей книге будет экранизация…

Очень хочется, чтобы сняли кино?
Насчет экранизаций – думаю, что это очень удачно для книги. Ведь обычно после просмотра фильмов (которые и доступнее, и легче воспринимаются, и часто просто прекрасное зрелище – можно сказать, реклама) спрос на книгу возрастает. К тому же довольно интересно сравнивать текст с его изображением, сопоставлять. Кино – это большая иллюстрация к тексту.

Снимут кино, увидите мир, родите ребёнка, а дальше что пожелаете?
Пусть все остается как есть. Ибо своей судьбой и карьерой довольна – чего желаю и всем своим читателям.

Сохранилась баллада, сочиненная в стане Стэнли.

then to King Richard there came a Knight,
& said, "I hold itt time ffor to fflee;
ffor yonder stanleys dints they be soe wight,
against them no man may dree.
Подошел к королю Ричарду тогда рыцарь,
И сказал: "Пришло время бежать;
Ибо те Стэнли уж слишком могучи,
Против них не победит никто.
"Heere is thy horsse att thy hand readye;
another day thou may thy worshipp win,
& ffor to raigne with royaltye,
to weare the crowne, and be our King."
"Вот конь твой готов,
В другой день победить ты сможешь,
Чтобы править с величием,
Корону носить, и быть нам королем."
he said, "giue me my battell axe to my hand,
sett the crowne of England on my head soe hye!
ffor by him that shope both sea and Land,
King of England this day I will dye!
Отвечал он: "Дайте мне мой топор боевой,
Водрузите на голову мне корону Англии!
Ибо клянусь тем, кто сотворил моря и землю,
Умру я в сей день королем английским!
"one ffoote will I neuer fflee
whilest the breath is my brest within!"
as he said, soe did it bee;
if hee lost his liffe, if he were King.
"Никогда не отступлю я
Пока дыхание в груди моей еще есть!"
И как сказал он, так оно и было;
Жизнь потерял он, но остался королем.

Наверное, это был последний случай, когда враги Ричарда сказали про него правду.
Догадавшись о предательстве, сэр Кэтсби предложил королю бежать. Тот отказался, приказал закрепить у себя на шлеме корону Англии, "встал на стременах, сказал: "Мы едем искать Генриха Тюдора" и опустил забрало; паж подал ему боевой топор, и король указал латной перчаткой трубачам играть атаку... С ним было менее сотни человек..." Решение было безумным, но единственно верным, если, конечно, не считать выходом бегство. Прорваться к прячущемуся за чужими спинами Генриху Тюдору и захватить его или убить. Лишившись знамени (потому что вождем, по крайней мере военным вождем, Тюдора считать было нельзя), его сторонники должны были рассеяться.
Ричард и его рыцари спустились с холма, перешли на галоп, "на дороге поднялась пыль, как желтый туман". Они пронеслись мимо "сотен и сотен" людей Стэнли и врубились в охрану Тюдора. Тот, испугавшись, собрался было бежать, но тут Стэнли бросился на короля с тыла. Ричард крикнул "Измена", но даже не попытался поворотить коня, продолжая рваться вперед. Он уложил многих, в том числе и знаменосца Тюдора, но силы были слишком неравны.
Так и хочется вспомнить лермонтовское "он принял смерть лицом к лицу, как в битве следует бойцу".
Позже хронист города Йорка, прекрасно зная, чем грозят подобные слова, все равно запишет "В этот несчастливый день наш добрый король Ричард был побежден в бою, отчего город охватила великая скорбь".
У Ричарда не осталось даже могилы. Сначала мертвого короля голым бросили на землю, чтобы люди убедились в его смерти, а потом, испуганные паломничеством простонародья, тихонько похоронили в Грэйфрайрском аббатстве. При Генрихе Восьмом оно было снесено, а гробница Ричарда какое-то время служила поилкой для скота. Что случилось с его останками, никто не знает.

Сторонники традиционной версии считают, что убийца принцев известен. И впрямь, в 1502(!) году некий Джеймс Тиррел вроде бы признался, что в 1483 году по приказу Ричарда примчался в Лондон, взял ключи от Тауэра у констебля Роберта Брэкенбери, убил принцев и вернулся к Ричарду доложить об исполнении.
Самого признания не имеется, а есть лишь пересказы и ссылки, а так же кое-какие штрихи к портрету убийцы. В бульварных романах Тиррела изображают мрачным громилой на службе зловещего горбуна Глостера. В реальности это был довольно влиятельный человек, бывший в фаворе и при Эдуарде, и при Ричарде, и... при Генрихе Седьмом.
Дорвавшись до власти, Тюдор со сторонниками Ричарда не церемонился, но с Тиррелом произошла странная история. В июне 1486 года он получил от Генриха полное прощение. Это означало, что человеку больше не могли поставить в вину НИЧЕГО из свершенного им прежде. Сам по себе этот факт ничего не говорит, но ровно через месяц, 16 июля 1486 года, этому же Тиррелу было даровано еще одно полное прощение. Зачем?!
Получил он и хлебную должность (правда, вне Англии), и неплохое содержание. И это при всем известной скупости Генриха!
Прошло 16 лет, и в 1502 году Тюдор якобы узнал, что Тиррел хочет помочь одному из заключенных в Тауэре Йорков бежать в Германию. Реакция короля впечатляет. На осаду замка Гин, в котором находился Тиррел, был брошен целый гарнизон, и в придачу лорд-хранитель печати с... охранной грамотой Тиррелу, если тот вернется в Англию. Тиррел поверил и в результате оказался в Тауэре, где и был обезглавлен "в великой спешке и без суда" 6 мая 1502 года.
По логике вещей, убийцу принцев нужно было казнить публично, после соответствующих слушаний, причем семнадцатью годами раньше. Или вообще не казнить, с учетом дарованного в 1486 году "полного прощения".
Есть версия, которая объясняет все несоответствия. Тиррел действительно убил сыновей Эдуарда Четвертого по приказу короля. Но королем этим был Генрих Тюдор. Первое прощение "списывало" службу Тиррела Йоркам, а второе, наряду с должностью констебля в Гине и доходами с Уэльских поместий, было платой за "работу" и молчание. По горячим следам кричать об убийстве мальчиков Ричардом было глупо. Да, Брэкенбери был убит при Босворте, но оставались другие свидетели, которые должны были бы вспомнить (или не вспомнить!) и передачу ключей, и то, что после этого визита мальчиков никто не видел. А вот 16 лет спустя пришло время лжи, и Тиррелом пожертвовали в целях проведения антийорской PR-кампании.
Кстати, путаются тюдоровские историки и хронисты и с датами. Придворный историограф Генриха Полидор Виргилий пишет, что убийство было совершено, когда Ричард был в Йорке. Томас Мор утверждает, что раньше, когда тот был в Уорвике. Именно тогда, согласно множества хроник, в Англии царила тишь, гладь да божья благодать. Смена власти обошлась без крови, все были довольны жизнью и надеялись на лучшее. Оксфорд, Глостер, Вустер, Уорвик с радостью приветствовали нового короля, еще в бытность герцогом Глостером заслужившего любовь народа. И именно в это время послать убийц к малолетним незаконным племянникам?
Если бы Ричарду нужно было избавиться от племянников, он мог это проделать много проще. К примеру, отравить, списав на несварение или лихорадку, постоять над гробом со скорбной физиономией и заняться своими делами. И никакой возни с ключами, никаких слухов об исчезновении. Нет сомнения, что Ричард из пьесы поступил бы именно так. А Ричард из жизни?

Благодаря пьесе Шекспира и огромному количеству исторических романов разной степени бульварности весь мир знает про ужасного горбуна, захватившего трон и перебившего кучу народа, и в том числе двоих малолетних племянников. Но есть и другая версия, прямо противоположная. В XVI веке на невиновности Ричарда настаивал Бек, в XVII - сэр Гораций Уолпол, в XIX - Маркхэм, а к началу двадцать первого столетия счет борцам за справедливость пошел на тысячи.

Последний из Йорков

Ричард был младшим сыном герцога Йорка, тоже Ричарда, и Сесили Невилл и кузеном знаменитого Уорвика, Делателя Королей. Его судьба, так же, как и судьба его братьев, была предопределена. В Англии шла война Роз, и дом Йорков оказался в центре схватки, корни которой тянутся к 1399 году, когда сын Джона Гонта, герцога Ланкастера, сверг своего двоюродного брата Ричарда Второго и стал королем Англии.
Основатель династии Йорков герцог Эдмунд, как и Джон Гонт, был сыном короля Эдуарда Третьего, а его внука Ричарда называли "дважды Плантагенетом", так как он был прямым потомком королей и по материнской линии. Именно поэтому, а также в силу его популярности и у знати, и у простонародья, парламент избрал Ричарда Йорка регентом при безумном короле Генрихе Шестом. Это не устроило "профранцузскую партию", возглавляемую королевой Маргаритой Анжуйской. Постепенно интриги сменились покушениями, покушения - военными стычками, а затем и настоящими сражениями. Символом Ланкастеров стала Алая роза, Йорки избрали своим знаком Белую.
Победа склонялась на строну Йорков, однако во время рождественского перемирия, заключенного по просьбе Ланкастеров, Ричард Йорк и его сын Эдмунд были предательски убиты, а голова герцога в шутовской бумажной короне выставлена на городской стене. Но Маргарита просчиталась. Старший сын Ричарда Эдуард и его кузен Ричард Уорвик сумели собрать армию и в считанные месяцы наголову разгромили Ланкастеров. Англия пошла за Йорками еще и потому, что чужеземная королева опиралась на наемников, с которыми расплачивалась, отдавая на разграбление английские деревни. Эдуард в девятнадцать лет стал королем, а его уцелевшие братья соответственно герцогом Кларенсом и герцогом Глостером - будущим Ричардом Третьим.
Горбатым, кстати говоря, он не был; одно плечо у него было слегка выше другого, но на этом пресловутое уродство и исчерпывалось. Среднего роста, стройный, с темно-каштановыми волосами и серыми глазами, Ричард Глостер, по свидетельствам современников, отличался немалой силой. Он был одним из лучших - если не лучшим - бойцом своего времени, хорошим военачальником и достойным государем.
Прожил последний из Плантагенетов недолго - неполных тридцать три года - но это была яркая жизнь. Своим девизом Глостер избрал "Верность меня обязывает", и он действительно был верен своему брату Эдуарду и своей стране. В шестнадцать лет Ричард стал правой рукой короля и оставался таковой до самой смерти Эдуарда. Он, не колеблясь, принял сторону брата в размолвке со всесильным Уорвиком, последовал за ним в изгнание, снаряжал корабли, на которых Эдуард вернулся в Англию из Бургундии; стойкости и воинскому таланту младшего брата Эдуард был обязан и воинскими победами.
Известны лишь два случая, когда Глостер отказался принять сторону Эдуарда. Первый раз - когда король решился на войну с Францией, собрал войско, пересек Ла Манш и... вернулся назад, удовлетворившись предложенным ему Людовиком Одиннадцатым колоссальным выкупом. Добиваясь мира, Людовик раздавал взятки всем военачальникам и приближенным Эдуарда. Единственным, кто отказался от французского подарочка, был Ричард, полагавший, что, во-первых, нельзя предавать союзную Англии Бургундию, а во-вторых, возвращение в Англию такого количества настроенных на войну вооруженных людей ни к чему хорошему не приведет. Вторая размолвка между братьями Йорками вышла из-за их третьего брата, Георга Кларенса. Эдуард намеревался его казнить, а Ричард упорно этому противился. Георг умер в тюрьме при загадочных обстоятельствах; считается, что он был убит по приказу короля.
Ричард же продолжал служить Англии на границе с Шотландией, зарекомендовав себя умелым политиком, военачальником и администратором. Его любили и уважали, в отличие от многочисленных и прожорливых родственников королевы.
Когда после смерти Эдуарда Ричард стал сначала протектором Англии, а потом королем, страна откровенно обрадовалась, но правление его оказалось недолгим. В августе 1485 года Ричард погиб в битве при Босворте. Причиной послужило предательство лордов Стэнли, перешедших на сторону Генриха Тюдора и ударивших королю в спину.
Сохранилась баллада, сочиненная в стане Стэнли. Автор ее, хоть и был врагом Ричарда, умел ценить чужое мужество.

then to King Richard there came a Knight,
& said, "I hold itt time ffor to fflee;
ffor yonder stanleys dints they be soe wight,
against them no man may dree.
Подошел к королю Ричарду тогда рыцарь,
И сказал: "Пришло время бежать;
Ибо те Стэнли уж слишком могучи,
Против них не победит никто.
"Heere is thy horsse att thy hand readye;
another day thou may thy worshipp win,
& ffor to raigne with royaltye,
to weare the crowne, and be our King."
"Вот конь твой готов,
В другой день победить ты сможешь,
Чтобы править с величием,
Корону носить, и быть нам королем."
he said, "giue me my battell axe to my hand,
sett the crowne of England on my head soe hye!
ffor by him that shope both sea and Land,
King of England this day I will dye!
Отвечал он: "Дайте мне мой топор боевой,
Водрузите на голову мне корону Англии!
Ибо клянусь тем, кто сотворил моря и землю,
Умру я в сей день королем английским!
"one ffoote will I neuer fflee
whilest the breath is my brest within!"
as he said, soe did it bee;
if hee lost his liffe, if he were King.
"Никогда не отступлю я
Пока дыхание в груди моей еще есть!"
И как сказал он, так оно и было;
Жизнь потерял он, но остался королем.
Наверное, это был последний случай, когда враги Ричарда сказали про него правду.

Догадавшись о предательстве, сэр Кэтсби предложил королю бежать. Тот отказался, приказал закрепить у себя на шлеме корону Англии, "встал на стременах, сказал: "Мы едем искать Генриха Тюдора" и опустил забрало; паж подал ему боевой топор, и король указал латной перчаткой трубачам играть атаку... С ним было менее сотни человек..." Решение было безумным, но единственно верным, если, конечно, не считать выходом бегство. Прорваться к прячущемуся за чужими спинами Генриху Тюдору и захватить его или убить. Лишившись знамени (потому что вождем, по крайней мере военным вождем, Тюдора считать было нельзя), его сторонники должны были рассеяться.
Ричард и его рыцари спустились с холма, перешли на галоп, "на дороге поднялась пыль, как желтый туман". Они пронеслись мимо "сотен и сотен" людей Стэнли и врубились в охрану Тюдора. Тот, испугавшись, собрался было бежать, но тут Стэнли бросился на короля с тыла. Ричард крикнул "Измена", но даже не попытался поворотить коня, продолжая рваться вперед. Он уложил многих, в том числе и знаменосца Тюдора, но силы были слишком неравны.
Так и хочется вспомнить лермонтовское "он принял смерть лицом к лицу, как в битве следует бойцу".
Позже хронист города Йорка, прекрасно зная, чем грозят подобные слова, все равно запишет "В этот несчастливый день наш добрый король Ричард был побежден в бою, отчего город охватила великая скорбь".
У Ричарда не осталось даже могилы. Сначала мертвого короля голым бросили на землю, чтобы люди убедились в его смерти, а потом, испуганные паломничеством простонародья, тихонько похоронили в Грэйфрайрском аббатстве. При Генрихе Восьмом оно было снесено, а гробница Ричарда какое-то время служила поилкой для скота. Что случилось с его останками, никто не знает.

По праву крови

Как известно, расследование преступлений начинается с вопроса "кому это выгодно"? Итак, кому была выгодна смерть или исчезновение сыновей Эдуарда Четвертого?
Шекспир и К утверждают - их дяде, Ричарду Глостеру, захватившему престол и избавившемуся от соперников.
Другая версия гласит, что Ричард стал королем совершенно законно, и мальчики ЕМУ ничем не мешали, зато были смертельно опасны Генриху Тюдору.
Начнем с "захвата престола" и прав на корону. Увы, многие документы того времени были уничтожены, но отсутствие информации - тоже своего рода информация, особенно если задуматься, куда и почему она делась.
Итак, 9 апреля 1483 года в Вестминстере умирает Эдуард Четвертый. С ним рядом были королева (Елизавета Вудвилл), дочери и младший сын. Старший сын и наследник жил и учился в Ладлоу под присмотром брата королевы лорда Райверса. Ричард Глостер находился в Шотландии.
Эдуард, безоговорочно доверявший брату, оставил завещание, согласно которому Ричард единолично становился опекуном наследника и протектором королевства. Это категорически не устраивало королеву и ее более чем многочисленную родню, и Вудвиллы попробовали поиграть в престолы.
Дорсет (сын королевы от первого брака) взял в свои руки арсенал и сокровищницу в Тауэре и начал вооружать корабли на Ла Манше. Райверс вместе с принцем выехал в Лондон, озаботившись взять с собой 2000 вооруженных воинов. Приказы от имени Совета лордов в обход лорда-протектора подписывали Райверс и Дорсет, подчеркивая свое родство с несовершеннолетним Эдуардом ("дядя короля" и "единоутробный брат короля").
Что до Ричарда, то, узнав о смерти брата, он заказал заупокойную мессу, на которую собрал всю знать севера, и дал в ее присутствии клятву верности юному королю, а затем в сопровождении 600 рыцарей выехал в Лондон.
29 апреля он был в Норгемптоне, где его встретил герцог Букингэмский со своими людьми и "порадовал" рассказом о выходке Вудвиллов. Ричард действовал решительно и точно, к тому же воины предпочли брата короля и лорда-протектора брату нелюбимой народом королевы. Мятеж был сорван, даже не начавшись. Лорда Райверса с тремя соучастниками арестовали и отослали на север, а Ричард с племянником благополучно добрался до Лондона. Узнав о случившемся, королева с младшими детьми и Дорсетом заперлась в Вестминстере, но поняв, что лорд-протектор не намерен никому мстить, свое убежище покинула.
Ричард отвез племянника в епископский дворец возле собора Святого Павла, а сам поселился с матерью в городском доме Йорков Бейнардз-касл.
5 июня лорд протектор отдал детальное распоряжение о коронации принца, назначенной на 22 июня, и разослал письменные приглашения сорока сквайрам, которых собирался произвести в рыцари. Сохранилось распоряжение Ричарда о коронационном платье для племянника; словом, все шло своим чередом, пока 9 июня 1483 года на собрании вестминстерских лордов не разорвалась настоящая бомба.
Явившийся туда епископ Стиллингтон заявил, что брак Эдуарда Четвертого и Елизаветы Вудвилл был незаконным, так как король к этому времени был тайно женат на Элеоноре Батлер. Стиллингтон представил убедительные доказательства и свидетелей, на основании чего было подготовлено письмо в парламент, который и собрался 25 июня.
Решение парламента было четким и ясным. Юный Эдуард не является законным сыном покойного короля, и, следовательно, не имеет права на корону. Следующим королем Англии становится брат Эдуарда Четвертого Ричард Глостер.
Для самого лорда-протектора случившееся было таким же громом среди ясного неба. Во всяком случае, войска для поддержания порядка он вызвал ПОСЛЕ пресловутого Совета лордов, а 11 июня дополнительно написал кузену Невиллу. Знай Ричард о признании Стиллингтона заранее, он бы принял соответствующие меры. Бог весть, порадовала ли его корона, но Стиллингтон отнюдь не был осыпан королевскими милостями - он благополучно вернулся в свой приход, где и жил, пока по приказанию Генриха Тюдора не был арестован. Домой достопочтенный епископ Батский больше не вернулся.
Генрих Тюдор приложил кучу усилий, чтобы превратить Ричарда в узурпатора. Но, как ни странно, некоторые его действия являются доказательством обратного.
Одним из первых приказов победителя было уничтожение акта о престолонаследии. Но если в нем была ложь, логичнее было бы ее развенчать, устроив повторные слушания; Генрих же постарался уничтожить даже память об этом документе. Вкупе с арестом Стиллингтона это напоминает уничтожение улик, а не торжество истины.
В протюдоровских сочинениях вы не найдете упоминаний не только об акте о престолонаследии, но и об Элеоноре Батлер, которую заменяют Елизаветой Льюси, одной из многочисленных любовниц Эдуарда. Замечательный и действенный PR прием. Подменить правду заведомой ложью, а потом аргументировано и убедительно ее опровергнуть. Очень удобно! Только копии подлинного акта о престолонаследии взяли, да и уцелели. Так что можно считать доказанным, что узурпатором Ричард не был. Церковь, знать, парламентарии, простые лондонцы - никто не сомневался в его праве на корону. А раз так, смерть незаконных сыновей покойного брата была ему не нужна. А кому нужна?

А вот это мотив!

"Вызывает удивление, что Ричард не высказал ни единой версии гибели принцев" - недоумевает историк Олифант.
И в самом деле, странно. Когда разнесся слух, что овдовевший король женится на своей племяннице, взбешенный Ричард разослал по всей стране опровергающие письма и собрал лондонцев "сколько их могло вместить самое большое помещение", где сказал, что думает о подобном браке. Он предпочитал действовать открыто, так почему же он не попытался опровергнуть столь чудовищное обвинение? Напрашивается ответ - да потому, что оправдываться было не в чем.
При жизни Ричарда об убийстве молчали не только друзья, но и враги, тем паче у Ричарда не было привычки затыкать рот оппозиции.
Мать мальчиков, хоть и интриговала против короля, принимала от него немалое содержание и вместе с дочерьми вовсю посещала королевские приемы. Более того, она убеждала бежавшего во Францию Дорсета вернуться. Дескать, Ричард простит. Стала бы так себя вести мать убитых сыновей? Да и само вторжение Вудвиллов-Ланкастеров в Англию проходило под знаменами Генриха и только Генриха. Никаких разговоров про детей - живых ли, мертвых ли, хотя с Тюдором был их сводный брат.
Более того, в осуждающем Ричарда акте, который Генрих провел через парламент, значатся абстрактные обвинения в тирании и жестокости, а уж такая вещь, как детоубийство, должна была бы туда войти. Объяснение этому лишь одно - мальчики были живы, но у них не было никаких прав на корону.
А вот сейчас начинается самое интересное. Чтобы укрепиться на троне, Генриху позарез нужно было жениться на настоящей принцессе. Он и женился на сестре принцев, добившись аннулирования и уничтожения акта, подтверждающего права Ричарда на престол. И все бы хорошо, но уничтожив документ, доказывающий незаконное происхождение невесты, Генрих автоматически сделал старшего из ее братьев королем, а младшего - наследником престола. Сам же он становился всего-навсего мужем сестры короля.
И вот это, как говорят в детективах, мотив - и какой! Пальчики оближешь! Подтверждает эту версию и судьба Елизаветы Вудвилл, матери мальчиков. Генрих короновался в августе 1485, в январе он женился на Елизавете Йорк, а в феврале 1487 мать королевы была навечно заключена в монастырь. В соответствующем указе, изданном Генрихом, записан вердикт, достойный самого Лаврентия Павловича. "Имеются многие причины". И все. Правда, историограф Генриха Виргилий утверждает, что теща была наказана за... "хорошее отношение к Ричарду". За хорошее отношение к убийце своих детей? Или мать убрали со сцены, потому что дальше скрывать от нее смерть принцев стало невозможно? Будь виновен Ричард, Генрих предоставил бы Елизавете прилюдно оплакивать сыновей сколько ее душе угодно.

Тоннель от Бомбея до Лондона

Сторонники традиционной версии считают, что убийца принцев известен. И впрямь, в 1502(!) году некий Джеймс Тиррел вроде бы признался (так и хочется вспомнить незабвенного Вышинского с его формулировкой "признание вины - это царица доказательств"), что в 1483 году по приказу Ричарда примчался в Лондон, взял ключи от Тауэра у констебля Роберта Брэкенбери, убил принцев и вернулся к Ричарду доложить об исполнении.
Товарищ Вышинский вряд ли бы остался доволен работой английских коллег, так как самого признания не имеется, а есть лишь пересказы и ссылки, а так же кое-какие штрихи к портрету убийцы. В бульварных романах Тиррела изображают мрачным громилой на службе зловещего горбуна Глостера. В реальности это был довольно влиятельный человек, бывший в фаворе и при Эдуарде, и при Ричарде, и... при Генрихе Седьмом.
Дорвавшись до власти, Тюдор со сторонниками Ричарда не церемонился, но с Тиррелом произошла странная история. В июне 1486 года он получил от Генриха полное прощение. Это означало, что человеку больше не могли поставить в вину НИЧЕГО из свершенного им прежде. Сам по себе этот факт ничего не говорит, но ровно через месяц, 16 июля 1486 года, этому же Тиррелу было даровано еще одно полное прощение. Зачем?!
Получил он и хлебную должность (правда, вне Англии), и неплохое содержание. И это при всем известной скупости Генриха!
Прошло 16 лет, и в 1502 году Тюдор якобы узнал, что Тиррел хочет помочь одному из заключенных в Тауэре Йорков бежать в Германию. Реакция короля впечатляет. На осаду замка Гин, в котором находился Тиррел, был брошен целый гарнизон, и в придачу лорд-хранитель печати с... охранной грамотой Тиррелу, если тот вернется в Англию. Тиррел поверил и в результате оказался в Тауэре, где и был обезглавлен "в великой спешке и без суда" 6 мая 1502 года.
По логике вещей, убийцу принцев нужно было казнить публично, после соответствующих слушаний, причем семнадцатью годами раньше. Или вообще не казнить, с учетом дарованного в 1486 году "полного прощения".
Есть версия, которая объясняет все несоответствия. Тиррел действительно убил сыновей Эдуарда Четвертого по приказу короля. Но королем этим был Генрих Тюдор. Первое прощение "списывало" службу Тиррела Йоркам, а второе, наряду с должностью констебля в Гине и доходами с Уэльских поместий, было платой за "работу" и молчание. По горячим следам кричать об убийстве мальчиков Ричардом было глупо. Да, Брэкенбери был убит при Босворте, но оставались другие свидетели, которые должны были бы вспомнить (или не вспомнить!) и передачу ключей, и то, что после этого визита мальчиков никто не видел. А вот 16 лет спустя пришло время лжи, и Тиррелом пожертвовали в целях проведения антийорской PR-кампании.
Кстати, путаются тюдоровские историки и хронисты и с датами. Придворный историограф Генриха Полидор Виргилий пишет, что убийство было совершено, когда Ричард был в Йорке. Томас Мор утверждает, что раньше, когда тот был в Уорвике. Именно тогда, согласно множества хроник, в Англии царила тишь, гладь да божья благодать. Смена власти обошлась без крови, все были довольны жизнью и надеялись на лучшее. Оксфорд, Глостер, Вустер, Уорвик с радостью приветствовали нового короля, еще в бытность герцогом Глостером заслужившего любовь народа. И именно в это время послать убийц к малолетним незаконным племянникам?
Если бы Ричарду нужно было избавиться от племянников, он мог это проделать много проще. К примеру, отравить, списав на несварение или лихорадку, постоять над гробом со скорбной физиономией и заняться своими делами. И никакой возни с ключами, никаких слухов об исчезновении. Нет сомнения, что Ричард из пьесы поступил бы именно так. А Ричард из жизни?

Все дьявольски наоборот

Историю, как известно, пишут победители, которых, как опять-таки известно, не судят. Победители-Тюдоры подошли к этому делу весьма основательно. Уничтожались или бесследно исчезали свидетели, изымались и сжигались документы, писались новые хроники и трактаты, причем в каждом последующем убитый король становился все преступнее, а победитель - все прекраснее. Потом за дело взялся Шекспир, и все было кончено. На сцену в прямом и переносном смысле вышел горбатый детоубийца, получивший за свои злодеяния по заслугам от законного наследника. Белое стало черным, а черное белым.
Впрочем, сохранился уникальный документ, который дает возможность судить о личности Ричарда. Эта записка, касающаяся судьбы женщины, которая его ненавидела и вредила ему чем только могла. Джейн Шор была официальной любовницей Эдуарда Четвертого, а после его смерти сошлась с лордом Риверсом, по указке которого втянула в заговор против Ричарда лорда Гастингса.
Заговорщики попались. Замять дело было невозможно, но лорд-протектор сделал все от него зависящее, чтобы смягчить приговор. То ли не хотел начинать царствование с пролития крови, то ли чтил память брата, к ближайшему окружению которого принадлежали мятежники, а скорее всего, задался целью положить конец распре между Йорками и Ланкастерами.
Джейн Шор была приговорена всего-навсего к церковному покаянию, при этом в нее умудрился влюбиться главный юрист Ричарда и испросил у короля разрешение на брак. Вот текст собственноручной записки Ричарда, адресованной лондонскому епископу.
"Не было границы моему удивлению, когда я услышал от Тома Лайнома о его желании соединиться браком с женой Шора. Очевидно, она свела его с ума, ежели кроме нее, он больше ни о ком и ни о чем не хочет думать. Мой дорогой епископ, непременно пригласите его к себе и постарайтесь вразумить его. Если же вам это не удастся, и церковь не возражает против их брака, то и я дам ему свое согласие. Пусть только он отложит венчание до моего возвращения в Лондон. А пока, дабы она не сотворила чего в случае освобождения, передайте ее под присмотр ее отца или кого другого на ваше усмотрение"
Вот так. И это - средневековый король, тиран и деспот! Он и Стэнли простил, подписав тем самым себе смертный приговор, а леди Стэнли, матушка Генриха Седьмого (!), во время коронации несла шлейф королевы, что считалось великой честью. Епископ Мортон был отпущен под присмотр Букингэма, и этим Ричард подписал себе еще один приговор, уже посмертный. А вот вытащить Гастингса лорду-протектору не удалось, слишком уж очевидна была его вина. Но и тут Ричард повел себя более чем благородно. Все имущество казненного он отдал вдове, восстановив для детей обычные права наследования, которых те лишались, как потомки изменника.
Ричард вообще придерживался принципа "дети за родителей не отвечают". Он отменил приговор, который касался сына его брата. Юный Уорвик, сын Георга, стал членом Совета лордов. Если говорить об угрозе короне, Ричарду бы следовало в первую очередь избавиться от этого племянника, а он после смерти единственного законного сына объявил Уорвика наследником престола.
После прихода Тюдоров юноша был приговорен к пожизненному заточению в Тауэре, но Генриху этого было мало, и он казнил Уорвика якобы за попытку к бегству. Судьбу брата разделила и сестра, графиня Солсбери, казненная по заведомо сфабрикованному обвинению. Был у Ричарда и незаконный сын Джон, который воспитывался в доме отца. Его обвинили в том, что он собирается бежать в Ирландию (остававшуюся верной Йоркам - кстати, Ирландская проблема тянется именно с тех времен), и убили. А как же иначе? Джон был бастардом короля, а Генрих всего лишь правнуком бастарда Джона Гонта, третьего сына Эдуарда Третьего. Для него Джон был опасен, так же, как и потомство старшей сестры Ричарда Елизаветы; впрочем, их добили уже при Генрихе Восьмом.
"Тюдоры в своей внутренней политике сознательно и целенаправленно старались избавить себя от соперников, особенно из рода Йорков, которые еще были живы к моменту коронации Генриха Седьмого..." - пишут английские школьные учебники. Однако это никого не шокирует, зато про дядю-злодея знает весь мир. Волшебная сила искусства, знаете ли!
И напоследок - немного о законотворчестве. Ричард ввел право поручительства и запрещение под страхом наказания влиять на присяжных, приказал перевести английские законы с латыни на английский, чтобы они были понятны всем.
Генрих додумался объявить первым днем своего царствования день, предшествующий Босвортской битве, одним махом записав всех, кто сражался на стороне законного короля, в изменники. Затем осталось лишь протащить через парламент акт против Ричарда и верных ему людей - и положить себе в карман конфискованные владения.
"Боже милостивый, - записал один монах из Кройланда, - на кого же надеяться нашим монархам с этих пор в битве, ежели их верные слуги в случае поражения обречены на смерть, а их дети - на нищету и бесправие?".
Да, Тюдор, без сомнения, был изобретательным человеком. Он одарил отечество "Звездной Палатой" (тайным верховным судом, упраздненным в 1614 году) и пресловутой "вилкой Мортона" (Вы слишком много тратите! Извольте поделиться с королем!), и к тому же был первым величеством, которое обзавелось личной охраной.
Кстати, изобретатель "вилки" и есть тот самый Джон Мортон, епископ Илийский, которого Ричард отпустил на поруки и которого Генрих Тюдор за оказанные услуги сделал сначала Архиепископом Кентерберийским, а потом и кардиналом. Ричарда он ненавидел всеми фибрами своей души, если предположить, что у него таковая имелась. После смерти Мортона лондонский хронист записал следующее: "В наше время не было ни одного человека, который бы хотел сравниться с ним, ибо прожил он свою жизнь, вызвав к себе великое презрение и великую ненависть народа".
И именно к этому персонажу восходят большинство рассказов о Ричарде. На них построены и хроники Холиншеда, и пьесы Шекспира.
Таков фон. Угадайте с трех раз, кто больше похож на убийцу - Генрих или Ричард?

Мельницы господа бога мелют медленно, но размалывают наверняка

Судьба жестоко посмеялась над Тюдорами. С легкой руки Мориса Дрюона о проклятии тамплиеров знают все. Говорят, Марина Мнишек после казни своего единственного сына прокляла Романовых, и путь династии, начавшийся в Ипатьевском монастыре, закончился в Ипатьевском доме. Тюдоры, исходя из ими содеянного, тоже могли быть прокляты. Сын Генриха Седьмого Генрих Восьмой стал чудовищем, "синей бородой" на английском престоле, все его потомство было бездетным, и английская корона с чела "королевы-девственницы" перешла к сыну ее злейшей врагини Джеймсу Стюарту.
Поплатился и Стэнли, казненный спустя полтора года после Босворта по приказу пасынка, которого он своим предательством возвел на престол. То ли сей достойный муж замысли очередную измену, то ли Генрих, зная отчима, сделал это "на всякий пожарный случай", а может быть, он просто не хотел видеть рядом с собой тех, кому обязан властью. Ну а Томас Мор, как известно, был обезглавлен по приказу Генриха Восьмого - и отнюдь не за утопический социализм.
Но и это не все. За Ричарда Йорка Тюдорам той же монетой отплатил немец Шиллер, возведший казненную шотландскую королеву на пьедестал, окружив ее романтическим ореолом прекрасной страдалицы. При этом покровительствовавшей Шекспиру Елизавете певец "бури и натиска" отвел роль, оскорбительнее которой для женщины не измыслить.
Ну а Ричард? Этот человек и спустя пятьсот с лишним лет продолжает вызывать не просто интерес, но любовь и сочувствие.
В Англии даже существует Общество Ричарда Третьего ( "The Richard III Society"). Его члены признают, что это "может на первый взгляд показаться экстраординарным феноменом... общество, посвященное восстановлению репутации английского короля, умершего 500 лет назад и правившего менее двух лет". Но что экстраординарного в нормальном человеческом желании восстановить справедливость? А именно это чувство объединяет вокруг предательски убитого и оклеветанного Ричарда Йорка тысячи людей.
Началось же все летом 1924 года, когда ливерпульский хирург Саксон Бартон и его друзья объединились в "Братство Белого Вепря" (Белый Вепрь - герб Ричарда Глостера). Это были начинающие историки-энтузиасты, не удовлетворенными общепринятыми взглядами на эпоху Ричарда Третьего.
"Мои исторические представления должны быть основаны на фактах", - говорил Саксон Бертон. Братство действовало до начала Второй Мировой Войны, а затем в 1956 году было воссоздано с куда большим количеством членов. В 1957 году Бертон умер, но его детище выжило, став в 1959 году "Обществом Ричарда Третьего". В 1980 его патроном согласился стать Его Высочество Герцог Глостерский.
Сегодня "Общество Ричарда Третьего" - крупная международная организация, в которую входит около пяти тысяч человек. Все, что нужно, чтобы стать его членом, - это интерес к временам Ричарда Третьего и личности короля.
Есть у них и признанный день встреч, совпадающий с днем рождения Ричарда Третьего.

Ричард Третий как зеркало "черного пиара"

Мы до сих пор воспринимаем Ричарда глазами его недругов, которые были не более правдивы, чем те, кто в первые годы советской власти писал о Романовых или адмирале Колчаке.
Создавая свою пьесу, Шекспир пользовался "Историей Ричарда Третьего", приписываемой перу Томаса Мора, хотя имеются признаки того, что эта лишь копия, сделанная рукой автора "Утопии", подлинным же автором является наш знакомый епископ Мортон.
Самому Мору в год смерти Ричарда было лет пять и, разумеется, он не мог по этому поводу иметь личных впечатлений, да и служил он победившей династии, которой нужно было поуютнее обустроиться на престоле, а для этого вполне естественно выставить убитого короля чудовищем, обвинив его во всех смертных грехах. Именно труд Мортона-Мора вкупе с гением Шекспира на века вперед определил посмертную судьбу человека, чьим девизом было "верность меня обязывает" и который неоднократно миловал своих заклятых врагов, причем причиной гибели этого нетипичного короля стало очередное предательство помилованных.
Забавно, что последующие историки хором признавали за Ричардом "великую мудрость, благородство, храбрость, талант, обаяние, популярность и доверие, которые он пробуждал даже в повергнутых противниках" и при этом повторяли, что он оклеветал мать и убил племянников. Иногда это утверждалось прямо, иногда с пометкой "традиционно считается".
Тон в этой игре задал труд Мортона-Мора. Вот два великолепных образца.
"Некоторые искушенные люди полагают, что его тайным желанием было убийство его брата Кларенса, чему он якобы изо всех сил сопротивлялся, однако сопротивлялся не столь умно, как если бы и вправду был защитником своего брата. И те, кто так полагает, полагают также, что задолго до смерти Эдуарда замыслил он стать королем, когда брат его король (чью жизнь он старался укоротить жестокой диетой (интересно, как это он мог, находясь на шотландской границе?! В.К.) умрет, оставив наследником малое дитя (как оно и случилось). И полагают также что радовался он измене брата Кларенса, ибо помешал бы он ему достичь цели, сохрани он верность племяннику или пожелай сам стать королем. Но сии наши измышления не могут быть подтверждены ничем, а тот, у кого в руках одни лишь догадки, может промахнуться".
Ну чем тебе не "человек, похожий на..." и "есть мнение"? Так что если вы вздумаете защищать своего брата или друга, не удивляйтесь, если прочитаете, что на самом деле вы желали им смерти.
Вот еще один перл. Автор для пущей достоверности подчеркивает, что "узнал сие от постельничего". "Он плохо спал по ночам, долго не засыпал, все время что-то обдумывая, но, бесконечно утомленный заботами, изредка забывался дремой. Не знающее покоя сердце то замирало, то бешено стучало в висках, мешая дышать, подкатывалось к горлу и тогда у него в голове возникали страшные картины самых гнусных его преступлений".
Великолепное доказательство вины, не правда ли? У тебя бессонница? Ты на пределе? Значит, ты гнусный негодяй! То, что человек, на плечах которого лежит ответственность за целое государство, и, к тому же, в один год потерявший сына и жену, может плохо спать, не будучи преступником, автору в голову не пришло.
Но всего четче механизм очернения Ричарда прослеживается в связи с историей убийства еще одного принца, сына Генриха Шестого.
Сначала все свидетели единодушно утверждали, что принц Уэльский погиб в сражении при Тьюксбери. Затем (естественно, при Генрихе Седьмом!) Фабиан обнаружил, что юношу взяли в плен, привели к Эдуарду, бросившему пленнику в лицо перчатку, после чего убили на глазах короля. Полидор Виргилий решил, что убийцами были Глостер, Кларенс и лорд Гастингс. Холл добавил к ним Дорсета, а Холиншед объявил, что первый удар нанес Ричард.
Как тут не вспомнить переписанную минимум пять раз историю Октябрьской революции. Сначала имелись живые свидетельства, порой кардинально расходящиеся в оценках, но сходящиеся в конкретных фактах. В конце 20-х за создание единой истории взялся Емельян Ярославский, убрав из нее Троцкого и поставив на его место Сталина. 10 лет спустя ее переписал сам Сталин, отодвинув в тень самого Ленина. После смерти Сталина при Хрущеве все исправили таким образом, что Сталин оттуда практически вылетел, в горбачевские времена к Ленину вернули Троцкого, а в ельцинские всех объявили преступниками, а Николая Второго сделали святым.
Похожая картина и по потерям СССР во время Великой Отечественной Войны, которые постоянно меняются, причем всякий раз в сторону увеличения. Или взять историю с расколом Германии. Сперва утверждалось, что ее раскололи западные союзники, в перестроечные годы бытовала версия, что во всем виноват Сталин, создавшие сепаратное государство на востоке, а ныне выяснилось, что ФРГ в западных зонах оккупации была все же создана за 17 дней до провозглашения ГДР.
Воистину, кто владеет настоящим, владеет прошлым, а кто владеет прошлым, владеет будущим. Что-что, а поливать помоями и черной краской, переписывать историю и валить с больной головы на здоровую мы умеем.
Конечно, превратить благородного человека в горбатое чудовище под силу только гению на службе у диктатора, но все же неплохо было бы развесить портрет Ричарда Третьего по всем отделениям Союза Журналистов и имиджмейкерским конторам любезного отечества. Как напоминание о том, что слово материально и за каждым словом или обвинением стоит чья-то судьба.
Конечно, Шекспиром среди современных черных пиарщиков не пахнет (Ричардов среди политиков, к сожалению, тоже не видать), и все же... Все же прав патрон общества Ричарда Третьего, нынешний герцог Глостер, сказавший:
"... цель и, наверное, силу Общество Ричарда III находит в вере в то, что правда всегда сильнее, чем ложь ..., в вере в то, что даже после всех прошедших веков правда по прежнему важна для нас. Наше понимание общечеловеческих ценностей говорит нам, что нЕчто столь хрупкое и воздушное, как репутация человека, стОит того, чтобы бороться за нее."

P.S. ...В Лейстере, где некогда стоял старый замок, напротив моcта, по которому проезжал Ричард, направляясь на свою последнюю битву, теперь стоит памятник. Молодой рыцарь в разбитых доспехах с мечом в руке высоко поднимает корону. Не горбун, не убийца, не жаждущий власти интриган, а человек, пронесший через всю свою недолгую и горькую жизнь идею верности, чести и милосердия.

- Ричард III. Таким был последний король-Плантагенет, погибший в неполных 33 года на поле боя.
- Анна Невиль
- Генрих Тюдор (1459 - 1507)
- Маргарита Бофорт, мать Генриха Тюдора (1443 - 1507)
- Генрих VI Ланкастер (1421 - 1471).
- Эдуард IV (1442 - 1483) ("шесть фунтов английской красоты" )
- Елизавета Вудвилл, жена Эдуарда IV
- Маргарита Анжуйская
- Маргарита Анжуйская и сые-наследник Эдуард
- граф Уорвик, создатель королей