Клуб "Синий чулочек"

Я всё-таки не теряю надежды, что ты допишешь эту историю Очень жду)))) Эта история стоит того, чтобы ты её закончила. Прекрасные герои должны же получить своё счастье.

 » Фильм "Мосты Округа Мэдисон"

Предлагаю свои посты про романтические книги, фильмы, стихи предворять такой заставкой, чтобы выделить для читателей. Хотя… у нас, девушек романтических, все посты так или не так касаются любви и романтики.



Один из бессмертных фильмов о любви и женщине. Их за прошлое столетие создано немало – и в то же время можно пересчитать по пальцам. Я предлагаю вам посмотреть один из них, прочитать новеллу, по которой был снят фильм, сравнить их – и вы не пожалеете. Кстати, сюжет начинается с письма, оставленного матерью для своих детей. Нотариус передает его вместе с завещанием и так начинается история матери, не известная семье.

Фильм "Мосты Округа Мэдисон"

Вышел в 1995 году. Режиссер Клинт Иствуд. В главных ролях: Мерил Стрип и Клинт Иствуд. По роману Роберта Джеймса Уоллера





Эта аннотация довольно точно передает содержание и совсем не передает гениальную игру двух актеров: Мерил Стрип и Клинта Иствуда, которые и создают то волшебство любви, что делает этот фильм необыкновенным. А ведь Клинту Иствуду было 65 лет, когда он снимал этот фильм и играл героя-любовника, такого, о ком могут мечтать все женщины. А Клинт Иствуд-режиссер еще добавляет прелести каждому эпизоду выбором декораций, пейзажей, мизансцен. Моя любимая блондинка Мерил Стрип превращается в темноволосую итальянку с удивительно благородным, патрицианским лицом и страстной натурой.
И заключительная фраза о содержании фильма ну совсем не передает всего, что заключено в книге и фильме.

Шекспир в «Ромео и Джульетте» показал нам трагедию, которую создают родственникам и миллионам зрителей двое влюбленных детишек, не думающих ни о чем больше, кроме своей любви.
А «Мосты округа Мэдисон» о двух взрослых людях, которые свою любовь решают сохранить в тайне, чтобы не тревожить душевное спокойствие ее мужа и детей, сохранить семью. И примечательна реакция детей на известие о том, что у матери была своя личная жизнь и тайна, их постепенное понимание ее жертвы, отказа от любви ради них. Влюбленные герои, прожив долгую жизнь врозь, но сохранив любовь и память о единственной встрече, второй раз встречаются тогда, когда их прах развеян в одном и том же месте, над мостом.
Прекрасный, светлый фильм, который необходимо посмотреть всем, и коротенький роман, в котором Иствуд разглядел великую историю любви.

Знаешь, Ми-ми, я с тобой не соглашусь! Ты привела примеры разной величины и значимости чувств!
И я, например, не понимаю и не принимаю такой жертвенности, как у героини "Мостов округа Мэдисон". Да, дети - самое важное, что есть у женщины! Но каждый, каждый должен прожить свою жизнь за себя - не за родителей, не за детей, не за мужей!
Был ли счастлив муж героини с нелюбящей его женой? Был ли счастлив Ричард (Франческа все решила за них сама, а это, по-моему, нечестно, когда речь идет о чувствах двоих!) Не задавали ли себе вопросы подрастающие дети - что не так с родителями? Ведь рано или поздно все чувствуют натянутость в отношениях, нелюбовь! Нелюбящая, несчастная Франческа, нелюбимый муж, любящий, но отвергнутый Ричард.... искалеченные жизни и судьбы - что в этом красивого?!
Ведь можно же уйти от мужа, но сохранить с ним достойные уважения отношения.
___________________________________

 » Александра - кончается жизнь, но не любовь (часть первая).

Добрый вечер, леди.

Сегодня нас с вами ждет Венгрия.

Александра - кончается жизнь, но не любовь (часть первая).

Старшая дочь великого князя Павла Петровича и его второй жены Марии Федоровны, урожденной принцессы Вюртембергской родилась 29 июля 1783 года.
Императрица Екатерина не слишком обрадовалась рождению внучки, написав своему давнему заочному другу барону Гримму 16 августа: «Моя заздравная книжка на днях умножилась барышней, которую в честь ее старшего брата назвали Александрой. По правде сказать, я несравненно больше люблю мальчиков, нежели девочек…»
Тем не менее, в честь этого события, императрица подарила сыну «мызу Гатчино с тамошним домом, со всеми в нем находящимися мебелями, мраморными вещьми, оружейною, оранжерею и материалами и с двадцатью принадлежащими к той мызе деревнями».
Воспитательницей великой княжны стала баронесса Шарлотта Карловна Ливен – мать шестерых детей, женщина умная, волевая, обладавшая педагогическим талантом.
Свои обязанности баронесса Ливен исполнила блестяще: и Александра, и последовавшие за ней сестры – Елена, Мария, Екатерина, Анна (Ольга, родившаяся между Екатериной и Анной, умерла в возрасте двух лет) – были отменно воспитаны и образованы.
В 1787 году Мария Фёдоровна с гордостью писала о четырёхлетней дочери, что она «продолжает быть прилежной, делает заметные успехи и начинает переводить с немецкого».
А три года спустя императрица написала барону Гримму о старшей внучке: «До шести лет, она ничем не отличалась особенным, но года полтора тому назад вдруг сделала поразительные успехи: похорошела, выросла и приняла такую осанку, что кажется старше своих лет. Говорит на четырех языках, хорошо пишет и рисует, играет на клавесине, поет, танцует, учится без труда и выказывает большую кротость характера…».



В семье монарха дочь или внучка – прежде всего, средство для заключения союза, разменная монета в политической игре. Однако, для Александры бабушка-императрица решила устроить еще и самую выгодную из всех возможных партий – выдать свою любимицу замуж за наследного принца Швеции Густава-Адольфа.
Отношения Швеции и России, еще со времен Петра I трудно было назвать дружественными, но пойти на сближение правителей обоих стран заставила опасность, исходившая из революционной Франции.
Предположительно, договоренность о браке кронпринца и великой княжны была оформлена как секретная статья Дроттингольмского мирного трактата, который был подписан в октябре 1791 года, завершив тем самым русско-шведскую войну 1788-1790гг.
Намерения эти, если они, разумеется, существовали, были нарушены: 16 марта 1792 года Густав III был убит, и потенциальный жених Александры Павловны стал королем Швеции Густавом IV.
Регентом при несовершеннолетнем короле стал его дядя – герцог Карл Зюдерманландский, который резко поменял политику Швеции, предпочтя держать курс на сближение с Францией.
Тем не менее, прибывший в Петербург в октябре 1793 года с поздравлениями по случаю бракосочетания великого князя Александра Павловича шведский посланник барон Стенбок имел поручение начать переговоры о династическом союзе России и Швеции.
Самым главным условием русской стороны было обязательное сохранение Александрой Павловной православия, однако, именно этот вопрос, шведский посланник обошел стороной.
Переговоры, хотя и медленно, продолжались, и в январе 1794 года, императрица написала регенту: «Как с политической, так и с семейной точки зрения я всегда смотрела и теперь смотрю на этот союз как на самый желательный во всех отношениях».
Увы, через два месяца в русско-шведских отношениях возник новый кризис, обостривший их до крайности и переговоры были прерваны на продолжительное время.
И все же, мысли о том, чтобы сделать свою внучку шведской королевой, Екатерина II не оставила.
В апреле 1795 года она писала барону Гримму: «Покойный король желал женить сына на старшей из моих внучек... Девица моя может терпеливо ждать решения своей участи до совершеннолетия короля, так как ей всего одиннадцать лет. Если же дело не уладится, то она может утешиться, потому что тот будет в убытке, кто женится на другой. Я могу смело сказать, что трудно найти равную ей по красоте, талантам и любезности, не говоря уже о приданом, которое для небогатой Швеции само по себе составляет предмет немаловажный. Кроме того, брак этот мог бы упрочить мир на долгие годы».



Юную великую княжну, разумеется, не спросили, хочет она замуж или нет.
Впрочем, одиннадцатилетнюю Александру уже год обучали шведскому языку и всячески подготавливали к будущему браку.
Несмотря на то, что Густав-Адольф отличался нетерпимостью, высокомерием, был самовлюбленным и заносчивым человеком, все окружающие постарались создать у Александры Павловны хорошее мнение о женихе.
Но существовало два камня преткновения – вероисповедание будущей королевы, а также выдача бывшего главы «русской» партии в Швеции – барона Армфельта, который, после провала заговора по отстранению от власти регента и первого министра барона Рейтергольма, бежал в Россию и жил в Калуге.
С русской стороны на требование выдать барона Армфельта, последовал резкий отказ.
Регент, подстрекаемый Рейтергольмом, пришел в крайнее раздражение. Оставив осторожность, он пошел на открытое столкновение. 1 ноября 1795 года, в день, когда Густаву-Адольфу исполнилось 17 лет, в Стокгольме было официально объявлено об обручении будущего короля с принцессой Луизой-Шарлоттой Мекленбург-Шверинской. Во всех костелах Швеции было приказано молиться за здравие будущей королевы.
Коварство герцога вызвало бурю негодования в Зимнем дворце.
«Пусть регент ненавидит меня, пусть ищет способ отмстить — в добрый час! Но зачем он женит своего племянника на кривобокой дурнушке? Чем король заслужил такое жестокое наказание? Ведь он думал жениться на невесте, о красоте которой вся Европа говорит в один голос», - писала возмущённая императрица.
Отношения между Россией и Швецией к началу 1796 года обострились до крайности.
В январе 1796 года Суворов провел смотр русских войск в Финляндии, на границе со Швецией. Но войны все же удалось избежать. Глубоко уязвленный тем, что переговоры об обручении были затеяны без совета с ним, Густав-Адольф впервые пошел против воли своего опекуна, публично заявив, что вступит в брак только после того, как станет королем.
Тем не менее, отношения двух стран оставались напряженными вплоть до мая 1796 года, когда регент направил императрице письмо, в котором, в выражениях самых категорических, под свое честное слово подтвердил, что брак короля с принцессой Мекленбург-Шверинской не состоится.
Вполне откровенно высказался регент и по предмету, в наибольшей степени интересовавшему Екатерину.
«Что касается до известного дела, - писал он, - я не сомневаюсь, что оно будет окончено к взаимному нашему удовольствию и увенчается полным успехом, если с обеих сторон к этому будут стремиться одинаково и с осмотрительностью, которой, безусловно, требуют обстоятельства. Впрочем, никто не знает лучше Вашего императорского величества, какое достоинство должен придавать государь всем своим действиям. Следовательно, Вы легко поймете, как щекотлив для короля этот шаг. На сцене мира он молодой дебютант, призванный к великому назначению и его слова и счастье для меня дороже моих собственных дней. Вы не можете, конечно, не знать, что первые шаги часто определяют всю карьеру».
А 11 августа король и регент, инкогнито – под именами графов Гага и Ваза – прибыли в Выборг.
Два дня спустя состоялось знакомство высоких шведских гостей с императрицей и её семьей в Петербурге.
О своих впечатлениях императрица не замедлила написать барону Гримму:
«Граф Гага мало того что понравился всем, он сразу заставил всех полюбить себя, а заметьте, что у нас этого никогда не бывает: он исключение. У него замечательная наружность, кроткая и вместе величественная, премилое выражение лица, умное и приятное. Он редкий молодой человек, и, уж конечно, никакое государство в Европе в настоящее время не может похвастаться подобным наследником престола. Он добр и чрезвычайно вежлив, при этом осторожность и чувство меры в нем развиты не по летам. Одним словом, повторяю еще раз, он очень мил».



Невеста ни в чем не уступала жениху: «Будущая королева прелестна. Ей четырнадцать лет; она умна и необыкновенно любезна; с нею обходятся как со взрослой. Императрица обожает ее, и заметно, что она ее любимица». (1)



В столице один за другим следовали роскошнейшие праздники – при дворе и в домах виднейших сановников.
Императрица могла быть довольна – Густав и Александра друг другу понравились. В своих письмах Екатерина не уставала расхваливать юную пару:
«Все замечают, что Его Величество все чаще танцует с Александрой и что разговор у них не прерывается… Кажется, и девица моя не чувствует отвращения к вышеупомянутому молодому человеку: она уже не имеет прежнего смущенного вида и разговаривает очень свободно со своим кавалером. Должна сказать, что это такая парочка, которую редко можно встретить. Их оставляют в покое, никто не мешает, и, повидимому, дело будет слажено или, по крайней мере, условлено до отъезда Его Величества…».
И, наконец, настал решающий день. Вот как описала его сама императрица:
«Двадцать четвертого августа шведский король, сидя со мной на скамейке в Таврическом саду, попросил у меня руки Александры. Я сказала ему, что он не может ни просить у меня этого, ни я его слушать, потому что у него есть обязательства к принцессе Мекленбургской. Он уверял меня, что они порваны. Я сказала ему, что я подумаю. Он попросил меня выведать, не имеет ли моя внучка отвращения к нему, что я и обещалась сделать и сказала, что через три дня дам ему ответ. Действительно, по истечении трех дней, переговорив с отцом, с матерью и с девушкой, я сказала графу Гага на балу у графа Строганова, что я соглашусь на брак при двух условиях: первое, что мекленбургские переговоры будут совершенно закончены; второе, что Александра останется в религии, в которой она рождена и воспитана. На первое он сказал, что это не подвержено никакому сомнению; относительно второго он сделал все, чтобы убедить меня, что это невозможно, и мы разошлись, оставаясь каждый при своем мнении».
Однако, несколько дней спустя, великая княгиня Мария Федоровна подробно описала свекрови-императрице бал у графа Безбородко: «Любезная матушка! Долгом своим ставлю отдать Вашему Императорскому Величеству отчет о вчерашнем вечере, в котором вижу добрые предзнаменования, ибо внимание короля к Александрине было очень заметно. Он танцевал почти только с нею одною, и даже после менуэтов, видя, что дети просили у меня дозволения протанцевать еще один контрданс, подошел к регенту и сказал ему что-то очень тихо. И, действительно, он опять ангажировал Александрину. Они часто и подолгу сидели вместе, во все время разговаривая свободно и весело».
Вопрос о том, что окажется сильнее – фанатичные религиозные взгляды, внушенные королю с детства или обаяние великой княжны оставался открытым до бала у австрийского посланника Кобенцеля, проходившего 2 сентября.
Чрезвычайно довольная императрица писала об этом барону Гримму:
«Бал был очень веселым, прошел слух, что обо всем договорились окончательно на словах. Не знаю уж, как это случилось, из озорства или еще как, но, танцуя, влюбленный решил слегка пожать ручку суженой. Побледнев как полотно, она сказала гувернантке: “Вы только представьте себе, что он сделал! Он пожал мне руку во время танца. Я не знала, как поступить”. А та спрашивает: “И что же Вы сделали?” Девочка отвечает: “Я так испугалась, что чуть не упала!”»;
и русскому послу в Швеции генералу Будбергу: «…граф Гага на балу у имперского посланника сказал мне, что представленные ему объяснения победили его сомнения и что он более ничего не имеет против».
На следующий день король был гостем Павла Петровича и его супруги в Павловске, а затем - в Гатчине.
7 сентября Мария Федоровна писала Екатерине:
«По-видимому, все устраивается по нашим желаниям... Разговор мой с королем я начала с того, что рассказала ему, как грустит малютка, как беспокоится, видя его печальным. Я просила его поговорить со мною как с другом. Король отвечал: «Я уже просил Вашу дочь успокоиться, не следует ничего опасаться». Затем, поблагодарив меня за дружеское участие, он прибавил: «Когда она будет у меня в Стокгольме, настанет конец всем моим печалям». Поймав его на слове, я отвечала: «Но вы еще так долго не увидитесь. Вы любите друг друга (этому предшествовало множество уверений в дружбе с обеих сторон и сожаление о предстоящей разлуке), и я предвижу, что Вы станете тосковать по ней, а она по Вас. Сочтите, на сколько месяцев вы расстаетесь». Насчитали восемь месяцев. При этом на глазах у молодого человека выступили слезы. «Это очень долго», — прибавила я. На это он мне сказал: «Да, это очень долго».
При таком повороте разговора я просто должна была сказать: «Но Вы же сами говорили, что печали Ваши окончатся, когда она будет в Стокгольме, почему же Вам не ускорить эту минуту?» На это он возразил: «Я очень желал бы этого, но для бракосочетания короля существуют только два времени года: осень и весна — зимою то невозможно». «Но, — заметила я, смеясь, — отчего бы Вам не жениться теперь?» Он отвечал: «Двор не составлен, и апартаменты не готовы». «О, - возразила я, - что касается двора, то его составить недолго, а если кто кого любит, тот не обращает внимания на апартаменты». Тогда он отвечал: «Море опасно».
Тут подала голос Александра: «С Вами я всегда буду считать себя в безопасности». Это весьма тронуло короля, у которого во все время разговора были слезы на глазах. «Доверьтесь мне, Густав, Вы говорите, что желали бы поскорее кончить дело?» «Очень бы этого желал, — отвечал он, — но это зависит от герцога».
Тогда я сказала: «Что же, хотите ли, Густав, чтобы я переговорила с императрицей? Принимаю это на себя, и, без всякого сомнения, Ее величество не поставит Вас в ложное положение». Он отвечал: «Да, Ваше Высочество, но нужно чтобы она сделала предложение регенту как бы от себя, а не от меня».
Это он сказал с искренним облегчением, взволнованно благодарил меня».
Как бы там ни было, однако, в понедельник, 8 сентября, на балу, дававшемся в Большой зале Таврического дворца, Екатерина, считавшая дело вполне устроившимся, предложила регенту обручить короля и Александру Павловну не откладывая.
«Регент тотчас же согласился, и отправился сообщить об этом своим министрам и потом королю, который уговорился уже с великой княгиней-матерью просить меня сделать это предложение регенту. Через час герцог пришел сказать мне, что король согласен на это от всего сердца. Я спросила, будет ли обручение с церковным благословением или без него. Он ответил: с благословением, по вашей вере и просил назначить день, тогда, подумав, я сказала ему: в четверг, в моих покоях; так как они желают, чтобы это произошло частным образом, не в церкви, в том соображении, что в Швеции брак этот должен быть объявлен публично лишь по совершеннолетии короля. При этой церемонии со стороны короля должны были быть регент и трое государственных чинов, а с нашей стороны, я, мое семейство и министры, коим назначено подписать договор, граф Николай Салтыков и генеральша Ливен».
На следующее утро шведский посол на торжественной аудиенции просил руки Александры Павловны для короля. Одновременно было официально объявлено о расторжении мекленбургской помолвки.
Екатерина II дала свое согласие. Великой княжне начали готовить приданое, сопровождать ее в Швецию, в качестве статс-дамы, должна была сама Екатерина Дашкова.
В тот же день должны было состояться утверждение союзного трактата и брачного договора, самым важным пунктом которого являлась статья о сохранении будущей шведской королевой православного вероисповедания:
«Ее величество императрица Всероссийская и Его величество король Швеции, воодушевленные равным стремлением обеспечить счастье и спокойствие семейных уз, которые соединят Его величество и Ее императорское высочество великую княжну Александру Павловну, внучку Ее величества императрицы Всероссийской, сочли своим долгом заранее позаботиться об особо важном предмете, состоящем в необходимости обеспечить свободу совести будущей королевы Швеции по отношению к православной апостольской греческой религии. Вследствие этого Их величества согласились между собой о нижеследующем:
1. Ее императорское высочество великая княжна Александра Павловна, став королевой Швеции, не будет стеснена или обеспокоена из-за своих религиозных взглядов. Напротив, ей будет предоставлена полная свобода следовать в этом отношении тому, что продиктует ей ее совесть и убеждения. Таким образом, этот вопрос никогда не станет предметом обсуждений и ни в коей степени не повлияет на мир и союз между двумя августейшими супругами.
2. Ее величество королева будет иметь внутри или вне покоев, которые будут отведены для нее в Стокгольме и других дворцах короля, часовню, где она сможет внимать божественной службе и выполнять другие акты веры и благочестия, которые предписывает ей ее вера, отправляя их, однако, таким образом, чтобы не бросить тень на господствующую в Швеции религию.
3. Духовник и другие служители этой часовни будут находиться под защитой естественного права в силу законов веротерпимости, установленных в Швеции.
В то же время Ее величество в качестве супруги и королевы будет сопровождать короля, своего супруга, при его посещении лютеранских церквей и принимать участие в религиозных службах по торжественным и другим случаям, в которых он сочтет необходимым и приличным ее присутствие».
Шведская сторона согласилась на принятие этой статьи, оговорившись, однако, что окончательное решение по этому вопросу будет принимать король.
11 сентября, в день обручения, король отказался подписать брачный договор с вышеупомянутой статьей, заявив, что его честного слова вполне достаточно.
Весьма возмущенная этим обстоятельством, Екатерина отправила королю на подпись следующую записку: «Я торжественно обещаюсь предоставить Ее Императорскому Высочеству Великой Княгине Александре Павловне, моей будущей супруге и королеве Швеции, полную свободу совести и отправления религии, в которой она рождена и воспитывалась, и я прошу Ваше Императорское Величество смотреть на это обещание как на акт наиболее обязательный, какой я мог дать».
Ответ короля был составлен весьма уклончиво и обтекаемо: «Дав уже свое честное слово Ее Императорскому Величеству, что Великая Княжна Александра никогда не будет стеснена в том, что касается религии, и, так как мне показалось, что Ее Величество осталась довольна, я уверен, что Ее Величество нисколько не сомневается, что я достаточно знаю священные законы, налагаемые на меня этим обязательством, так что всякая другая записка была бы совершенно излишней.
Густав-Адольф. Сего 11 сентября, 1796 г.»
Но это было еще не самое страшное - король попросту не явился на церемонию обручения.
Вечером этого же дня у императрицы произошел легкий апоплексический удара, т.е. инсульт.
На следующий день король и регент были приняты императрицей: «Регента я нашла в отчаянии, что касается короля, я увидела, что он уперся, как вол. Он положил на стол мое письмо; я предложила сделать в нем изменения, как ему было предложено вчера, но ни доводы регента, ни мои не могли склонить его к этому. Он постоянно повторял слова Пилата: что я написал, то написал; я не изменяю никогда того, что я написал. При этом он был неучтив, упрям, не хотел ни говорить, ни слушать того, что я ему втолковывала. Регент часто обращался к нему по-шведски и предупреждал о последствиях его упрямства, но я слышала, что он отвечал ему с гневом. Наконец, через час они удалились, сильно поссорившись друг с другом, регент плакал навзрыд. Лишь только они вышли, я тотчас приказала прервать переговоры, а так как уполномоченные были в сборе, то это и было им объявлено к крайнему их удивлению».
Поскольку 12 сентября было днем рождения великой княгини Анны Федоровны – жены великого князя Константина Павловича – вечером был назначен большой бал.
Невеста, невинная жертва политических игр, просила избавить ее от необходимости быть на этом балу. Неудавшаяся помолвка отразилась на ее юной, чистой душе: вернувшись из Тронного зала в свою комнату, Александра Павловна, даже не успев отослать приближенных, горько разрыдалась. О том, чтобы танцевать на следующий день на балу, не могло быть и речи. Мария Федоровна сообщала в записочке Екатерине: «Малютка рыдает и именем Бога просит, чтобы ей не быть на балу, говорит, что чувствует себя нездоровой. Я все-таки уговариваю ее одеваться, но она просит меня ее оставить. Она чрезвычайно расстроена». Еще бы! Испытать такое не по своей вине, быть оскорбленной в самых лучших чувствах...
Бал прошел, но хозяином его стал великий князь Павел Петрович. Императрица появилась совсем ненадолго и держалась с Густавом подчеркнуто холодно. Король, между тем, вел себя как ни в чем не бывало.
Хотя помолвка и не состоялась, но переговоры о браке и о шведско-русском союзе продолжались в течение всех девяти дней, пока Густав и его свита оставались в Петербурге. Екатерина II писала в Стокгольм генералу А.Я.Будбергу:
«13 и 14 сентября в шведском дворце происходила великая брань, которую, как говорят, слышали на всех трех этажах дома... Вечером 14 сентября я получила от регента письмо, в котором он просил меня простить глупости его племянника; казалось, он был в отчаянии».
17 сентября в Кавалергардской зале Зимнего дворца состоялось подписание брачного договора, с той, однако, оговоркой, что он останется без исполнения, если через два месяца, когда наступит совершеннолетие короля, он не согласится его утвердить. Статья о вероисповедании великой княжны осталась в нем с небольшими изменениями, на которых настояли шведы. Трактат и все четыре сепаратные статьи были подписаны русскими и шведскими полномочными и скреплены - каждая в отдельности - их личными гербовыми печатями.
Впрочем, императрица уже не питала никаких иллюзий относительно брака короля и великой княжны:
«Сегодня, 17 сентября, договор подписан, но с оговоркой, что он останется без исполнения, если через два месяца, то есть когда наступит совершеннолетие короля, он не согласится его утвердить, что мне кажется сомнительным. Это тем более подозрительно, что через час после подписания, когда король и регент пришли ко мне, то в течение часа не было сказано ни одного слова о договоре... Надо признаться, что странный характер, который король продемонстрировал в этом деле, полностью уничтожил выгодное мнение, которое о нем здесь поначалу создалось... Говорят, что завтра они хотят уехать. Слава Богу!»
Король и регент уехали 20 сентября.
Накануне отъезда короля, 19 сентября, Екатерина написала Будбергу в Стокгольм письмо, в котором как бы подвела итог всей этой истории:
«Сообщу Вам некоторые мысли, порожденные в моем уме странными поступками, которые мы видели. Прежде всего, несомненно решено, да и сами шведы в этом сознаются, что герцог и Рейтергольм потеряли доверие короля. Я приписываю это собственному их поведению: они в течение многих лет старались отклонить его от союза с Россией и чтобы достичь того сколь возможно вернее, избрали средство, которое нашли в уме молодого короля. Они выбрали для него ригориста-духовника и постоянно внушали королю, что он потеряет любовь и преданность своих подданных, если женится на женщине не одной с ним веры. Но королю всего семнадцать лет и он, будучи занят только своими богословскими идеями, не предвидит важных последствий, которые повлекли бы за собой и для него, и для великой княжны принятие ею другой религии.
Первым последствием такого легкомысленного поступка была бы утрата ею в России всякого расположения к себе: ни я, ни отец ее, ни мать, ни братья, ни сестры, никогда больше не увидали бы ее; она не осмелилась бы показаться в России, и поэтому лишилась бы значения и в Швеции».
С тем же курьером в Стокгольм отправилось следующее указание:
«Господин посол генерал-майор Будберг. Предписываю Вам объявить в Швеции, когда представится к тому случай, что с этого времени Швеция должна знать как вопрос государственный и непоколебимый принцип, что великая княжна Александра, если когда-нибудь она сделается королевой Швеции, останется в греческой вере, без чего она будет бесполезна, если не совершенно вредна для Швеции».
30 сентября Будберг сообщил Екатерине, что шведская консистория единогласно решила, что религия будущей шведской королевы не может представлять никакого препятствия к браку.
Но, «как только король стал совершеннолетним (1 ноября), он оставил всякую мысль об этом браке, находя, что он не согласуется с его долгом по отношению своей страны ввиду различия религий». (2)
Год спустя, Густав Адольф женился на принцессе Фредерике Баденской – родной сестре Елизаветы Алексеевны, жены Великого князя Александра Павловича.

1. Княгиня А.А. Голицына.
2. Графиня В.Н. Головина

Продолжение следует.

___________________________________

Натали, как интересно! Читала просто как сказку на ночь. Да, принцессы тоже плачут... Но мне не понятно, почему наши тоже рогом уперлись на сохранении православной веры: немецких невест ведь всех крестили в православие, а почему другие государства не смеют того же требовать! Муж и жена - одна сатана (то бишь один Бог). И тут я понимаю, почему Густав уперся, но как он посмел от нашей милочки-красотки так быстро на другую позариться!


Ася, представь себе ((и даже в фильме это показано, когда муж лежит при смерти), что жена ради трех родных людей на многое может пойти. И семья об этом не подозревала до ее смерти. Уж если дети сперва так остро восприняли измену их матери мужу, значит они совершенно не заметили изменений в отношении между отцом и матерью. Это великая жертва очень умной, зрелой женщины, которая с годами лишается эгоизма и чувствует ответственность перед семьей, мужем, который ее любил. В то время развод а провинции был редкостью и дети в неполных семьях вызывали повышенную жалость, интерес и осуждение родителей. Она знала, какие сплетни пойдут по округе и оградила их от такой гадости. Мужественная женщина. Может, еще и потому, что она была итальянкой и католичкой.

Марин, он просто её не любил... по моему... иначе бы и не упирался, и уж тем более не променял на другую так быстро. А если он с самого начала смотрел на союз, как на политический, и красота невесты была только приятным бонусом, то тогда он просто дурак, раз не понял именно политической подоплёки данного требования.

А насчёт религии, так это всегда было больным вопросом. То что немецкие принцессы меняли веру ради выгодных браков это одно, но ведь не во всех же странах это имело место. По сути это вопрос политический, я думаю, уступала та сторона, которая была более заинтересована в союзе... Или же обе упирались, или же обе шли на компромисс. Ведь были же в европе королевы иной веры, чем их короли-мужья. Тем более что православие, католицизм, протестантизм, лютеранство всё же не столь радикальны в отличиях, по сути ветви одного дерева... А ведь даже в современной Англии имеет значение для династического брака протестантская семья или католическая.

 » Александра - кончается жизнь, но не любовь (часть вторая).

Ми-ми, не могу сказать точно, но например, в брачном договоре Анны Иоанновны с герцогом Курляндским было условие, что Анна не только сохраняет православную веру, но и ее дочери будут воспитываться в православной вере и никаких претензий со стороны Курляндии не было - договор подписали и брак заключили.

А вот и продолжение.

Александра - кончается жизнь, но не любовь (часть вторая).

После неудачного сватовства Густава IV к великой княжне Александре Павел Петрович хоть и назвал свою дочь жертвой политических расчетов, считая виновной во всем происшедшем нелюбимую мать-императрицу, но и сам через три года оказался в подобной же роли.
В то время Австрия объявила войну революционной Франции и ей крайне необходимо было привлечь на свою сторону Россию в качестве союзника. В 1798 г. в Петербург приехали братья императрицы Марии Федоровны - принцы Вюртембергские Фердинанд и Александр, служившие в австрийской армии. Им было поручено передать императору Павлу, что венский кабинет очень заинтересован в русско-австрийском союзе. Как известно, следствием заключенного союза стали боевые действия объединенных сил обеих стран под командованием фельдмаршала А.В.Суворова (так называемый Итальянский поход) против французских войск. Тогда же со стороны австрийского двора, старавшегося сгладить неприятное впечатление русского императора от интриг министра иностранных дел барона Тугута, а также для упрочения союза поступило предложение о браке Александры Павловны и эрцгерцога Иосифа, брата австрийского императора.
Павел отнесся к этому положительно, и великая княжна опять стала игрушкой в дипломатических играх двух стран.
Жених Александры Павловны – эрцгерцог Иосиф Антон Иоганн был девятым ребенком императора Священной Римской империи Леопольда II и Марии-Луизы Испанской.
В 1795 году, после смерти своего старшего брата Александра, Иосиф был назначен Палатином (правителем) Венгрии.
Переговоры о брачном союзе между Россией и Австрией прошли очень скромно и быстро. Австрийская сторона согласилась на сохранение Александрой Павловной православного вероисповедания и, в феврале 1799 года, эрцгерцог прибыл в Санкт-Петербург.
Вот как охарактеризовал его в письме граф Ростопчин, глава Иностранной коллегии:
«Эрцгерцог всем отменно полюбился, как своим умом так и знаниями. Он застенчив, неловок, но фигуру имеет приятную. Выговор его более итальянский, чем немецкий».
Красота, сдержанная скромность и образованность великой княжны поразили палатина с первой минуты их встречи. Он влюбился мгновенно и, как оказалось позже, навсегда.
«Февраля 20. В Зимнем дворце при дворе Его Императорского Величества было обручение ея высочества великой княжны Александры Павловны с его королевским высочеством австрийским эрцгерцогом Иосифом».
Невесте – 16 лет, жениху – 23 года.





Через три дня после обручения, Иосиф писал своему брату, императору Францу: «Не могу надлежащим образом отблагодарить милость Вашего Величества, побудившую выбрать ее для меня спутницей жизни, и я уверен в том, что этот брак на всю жизнь обеспечит мне семейное счастье».
9 марта эрцгерцог уехал в Австрию, а вернуться должен был уже к бракосочетанию.
В апреле было получено утверждение брачного договора Александры и Иосифа. Палатин в это время находился в Вене, а с 13 мая – в Буде. Здесь он, помимо государственных дел, занимался и подготовкой своей свадьбы, просил императора передать ему покои королевского дворца, дать приказ о строительстве конюшни и назначить главную фрейлину для своей будущей жены, а также вел переговоры о перевозе приданого.
Тем не менее, русско-австрийские отношения оставляли желать лучшего: Павел I был крайне возмущен отношением австрийского кабинета к России, в частности, к фельдмаршалу Суворову, командовавшему войсками, отправленными в Италию для совместных военных действий против французов.
В этой весьма напряженной обстановке, палатин Иосиф вторично приехал в Петербург 9 октября 1799 года.
Граф Ростопчин писал о готовящемся бракосочетании: «Поверьте мне, что не к добру затеяли укреплять союз с австрийским двором узами крови. … Из всех сестёр своих она будет выдана наименее удачно. Ей нечего будет ждать, а детям её и подавно».
Торжественное и пышное венчание Александры и Иосифа состоялось 30 октября. По такому случаю был издан манифест: «вторично ознаменовались щедроты Всевышнего над домом нашим через бракосочетание любезнейшей дочери нашей, ея императорского высочества великой княжны Александры Павловны с его королевским высочеством, эрцгерцогом Иосифом, палатином венгерским».
Династический союз превратился в союз двух любящих сердец, и по выражению современника, «мог бы стать примером каждому».
21 ноября молодожены отправились в Австрию. Прощание Александры с семьей было очень тяжелым:
«Государь расстался с ней с чрезвычайным волнением. Он постоянно повторял, что не увидит ее больше, что ее приносят в жертву, и объяснял некоторые эти мысли тем, что недовольный, вполне справедливо, поведением Австрии относительно него, он думал, что отдает свою дочь в руки врагов. Потом вспоминали это прощание и считали его предчувствием». (1)
В начале января 1800 года Иосиф и Александра прибыли в Вену, где юная палатина была представлена императору Францу II и его супруге – Марии Терезии Бурбон-Сицилийской: «…когда великая княгиня представилась их цесарским величествам, император, узрев сверх чаяния, в лице своей племянницы живое изображение своей первой супруги, императрицы Елисаветы (Елизавета была родной тетей Александры Павловны – сестрой ее матери, Марии Федоровны, кстати, брак Франца и Елизаветы был устроен Екатериной II) содрогнулся.
Воспоминание счастливого с ней сожития привело его в чрезвычайное смущение духа, которое равномерно чрезвычайно огорчило сердце императрицы, нынешней второй супруги! После сего возгорелось против невинной жертвы непримиримое мщение…» (2)
Мария-Терезия сразу же возненавидела Александру Павловну, опасаясь ее возможного влияния на императора, и просто завидуя ее молодости и красоте.
Однажды, Александра Павловна появилась на представлении в театре, в привезенных из России драгоценностях, рядом с которыми потускнели все украшения Марии-Терезии.
Императрица тотчас запретила Александре надевать их.
На следующий день, прическу и одежду Александры украшали только живые цветы, но по-прежнему, внимание всех присутствующих было приковано к ней одной.
Вскоре, новобрачные отправились в Венгрию: «29 января в полдень от венского двора отъехала карета наместника венгерского короля Иосифа и великой княгини Александры в сопровождении пышного кортежа и многочисленных фургонов…. К вечеру они достигли границы комитата Мошон, где их принял граф Йожеф Сапари. У него они и провели первую ночь в пути. На следующий день … они добрались до села Ача, где их встретил и принял граф Карой Эстерхази. Граф устроил в честь высоких гостей великолепный бал, на который пригласил также окрестных землевладельцев…. В городе Эстергоме… они были гостями младшего из графов Шандор. По пути от Эстергома жители всех окрестных сел и деревень выходили на дорогу…, размахивая разноцветными платками … и приветствуя высочайших гостей и их сопровождающих. … На границе Пештского комитата наместника и его жену приветствовали представители комитата и другие официальные лица, а также представители церкви. … Когда кортеж достиг Обуды, навстречу вышли главы магистратов Пешта, Буды и Обуды и поклонами приветствовали супружескую пару. Наместник короля Иосиф в нескольких словах пообещал, что особой заботой для него всегда будет развитие трех городов…. Кортеж въехал в Будайскую крепость через Венские ворота».
Буда (по-немецки Офен) стала главной резиденцией супругов.
Молодая Палатина «была необыкновенно приветлива, учтива, очень хорошо образованна. Поэтому все, кто с ней встречался, сразу же попадали под очарование этой глубокой и незаурядной личности. Ее любили не только придворные, светское общество, деятели искусства, не меньшую любовь она заслужила и в среде простого народа. Ее щедрая благотворительность, искренняя забота о бедных и притесняемых вызвали огромную волну ответной любви венгерского народа к его юной правительнице…». (3)
«Необыкновенная красота ее лица пленяла зрение, а благоприветливость ее порабощала всех сердца. Таковое расположение народа делало, вне отечества, великой княгине душевное утешение». (2)
Молодая чета оживила и культурную жизнь Венгрии. В номере газеты «Мадьяр курир» от 4 марта 1800 г. сообщалось о том, что «вчера отсюда (из Вены) отправился знаменитый музыкант, Доктор и Директор Гайдн, который, по приказу Ее герцогского высочества палатины, будет руководить пением и инструментальным исполнением собственной музыки, известной под названием „Сотворение мира”». Между прочим, первое после Вены исполнение этой оратории состоялось в Буде 8 марта 1800 г. 13 мая того же года в Буде дал концерт Бетховен. Александре Павловне принадлежала немалая роль в том, что при дворе снова стали исполняться венгерские песни и танцы, например, во время одного из балов в саду графа Тивадара Баттяни, по инициативе Александры, выступали венгерские певцы и подавались венгерские блюда.





Тем не менее, необычайная популярность Палатины начала вызывать опасения при австрийском дворе, боявшемся усиления православного влияния в Венгрии.
Александре Павловне начали чинить различные религиозные притеснения, и неоднократно настаивали на переходе в католичество.
К сожалению, не пользовавшийся влиянием в Вене и мягкий по характеру, Иосиф не мог помочь обожаемой Александрин. Хотя, «горячая любовь и уважение, которые палатин торжественно выказывал… служат ему лучшей порукой пред целым светом в том, что он никакого не имел участия в причиненных великой княгине оскорблениях». (2)
Ситуация еще более осложнилась, когда стало известно, что Александра ждет ребенка:
«…министры объяты были страхом, что когда венгерская палатина разрешится от бремени принцем, то Венгрия непременно отложится от Австрии». (2)
Ее состояние очень ухудшилось во время длительной поездки в Вену.
У границ Австрии уже стояли французские войска, и Иосиф срочно отбыл в столицу для командования армией. Александра, отправившаяся вслед за мужем, намеревалась путешествовать по воде, однако, императрица прислала за нею неудобный и тряский экипаж – еще одна злобная выходка.
Это окончательно подорвало хрупкое здоровье Александры, и в Вену она прибыла совсем больной и измученной: «Она, представив себе кончину своей тетки, императрицы Елисаветы (первой супруги цесаря), предназначила и себе подобную! С сего времени начала приготовляться к смерти, что и ознаменовала сочинением духовной в пользу своего супруга палатина Иосифа.
Императрица австрийская явно показывала свое неблагорасположение к венгерской палатине, ибо, почти ежедневно проезжая мимо жилища ее высочества, не единожды не осведомилась о состоянии здоровья, несмотря на то что великая княгиня в беременности своей была подвержена частым припадкам. Доктор, определенный к ней императрицею австрийской был ей неприятен, лекарства давал непереносимые ею, ибо был более искусен в интригах придворных, нежели в медицине, и в обхождении груб». (2)
Придворные повара, по указанию Марии-Терезии, готовили для Палатины из рук вон плохо. Отец Андрей сам ходил на рынок за продуктами для стола Александры, и проносил покупки во дворец тайком, пряча под рясой: «имел счастье исправлять должность верного комиссара, а дочь моя преусердной поварихи».
Словом, было сделано все возможное, чтобы осложнить, и без того тяжелое, состояние Александры Павловны.
Кроме того, Александра просто физически не была готова к материнству. Ведь ей едва исполнилось 17 лет.
В довершение всего, Александре очень скоро пришлось совершить еще одну поездку – из Вены, обратно в Офен, из-за приближения французской армии.
Иосиф едва успел вернуться в Офен ко времени родов.
Роды были очень тяжелыми – «Ее Великокняжеское Величество, Супруга Наместника венгерского короля в ночь на 7 марта произвела на свет принцессу (названную в честь матери – Александрин), которая, к величайшему прискорбию Их Великокняжеского и Королевского Величеств, через час скончалась. Сама Ее Великокняжеское Величество находится вне опасности».
9 марта крошку-эрцгерцогиню похоронили: «…маленькую принцессу, одетую в дорогие одежды из серебряных материй, поместили на расшитую серебром подушку на укрытым бархатом столе под таким же алым бархатным, расшитым золотом балдахином, чтобы всем ее было видно… Подле умершей беспрерывно дежурили две Дамы, облаченные в траурные одежды, вплоть до похорон …в церкви капуцинов. От дворца до церкви шпалерами стояли солдаты».
Выздоравливала Александра медленно; если рядом не было мужа или духовника, уход за Палатиной становился отвратительным.
Несмотря на все это, «после родов в 9-й день поутру, великая княгиня всех весьма обрадовала своим выздоровлением, быв признана докторами вне всякой опасности. Палатин на куртаге, равно и все собрание, известясь о сем, были весьма веселы; но к величайшему прискорбию,по полудни радость переменилась в печаль. Ее высочество почувствовав сильный жар, начала приходить в отсутствие мыслей: в таком состоянии и в смущенном дремании часто повторяла, что тесно и душно ей жить там, и просила своих родителей построить в России хоть маленький дом!..», (2) а в 6 часов утра, 16 марта 1801 года, Александра Павловна скончалась.
Эрцгерцог Иосиф, практически не отходивший от жены, упал без чувств у ее постели.
Позже он написал Павлу I: «Я имел непоправимое несчастие потерять жену мою… Ее уже нет, и с ней исчезло все мое счастие. Вашему величеству я был обязан моими семейными радостями, и воспоминания о них неизгладимы во мне. Взгляните с состраданием на вашего несчастного сына и не откажите ему в милости – дозволить ему и впредь называть вас отцом».
Император не прочел это письмо – он уже был убит.
Ненависть императрицы Марии-Терезии к Александре не исчезла даже после смерти Палатины.
По ее приказанию «обер-гофмейстер приказал изготовиться к погребению и назначил кладбище для ее императорского высочества великой княгини под капуцинской церковью. …это был малый погреб, имеющий вход с площади, на которой бабы продавали лук, чеснок и всякую зелень, и что сверх продажи оставалось, то они в том мрачном и тесном погребу по денежному найму хранили, отчего там и был пренесносный смрад. Таковое унижение терзало мою душу, и я, призвав Бога в помощь, дерзновенно сказал обер-гофмейстеру, что великая княгиня не есть римской церкви, что она дочь всероссийского императора, чего ради достоинство ее требует, чтобы гроб ее пребыл в собственной Греко-российской церкви в течение шести недель при совершении святой Литургии и поминовения.
Обер-гофмейстер, для отвращения неприятностей, которые могут последовать от императора Павла, послал к палатину на другой день смерти великой княгини, проект, дабы в недавно купленной деревне Ирем, расстоянием от Офена в 2-х немецких милях, построить по Греко-российскому обряду церковь, в которую бы из города перенести гроб.
В то же время препоручил мне осмотреть местоположение и сообщить мое мнение. Я представил, что то место не есть соответствующее достоинству великой княгини русской, тем более, что лежит между винными погребами; что гораздо бы благопристойнее было построить церковь над гробом в собственном ее высочества саде.
Когда мы все вместе приехали в эту деревню для освящения места и для закладки церкви, то обер-гофмейстер представлял и российскому министру то же место между винными погребами; но последний настоял, чтобы церковь была на чистом месте, которое назначено было возле обыкновенного приходского их кладбища, что также означало смысл униатства». (2)



В Венгрии бережно хранили память о юной Палатине.
«Во дворце мебель, все вещи сохранялись в том виде, в каком они были при жизни Александры Павловны. Так, на открытом фортепиано лежала тетрадь русских арий; эрцгерцог заметил свою рукою песню: «Ах, скучно, мне на чужой стороне», которую супруга его пела последний раз в жизни. Жители всегда называли ее покойною королевою». (4)
В России, по желанию императрицы Марии Федоровны, И.П. Мартос создал скульптуру в память об Александре Павловне: «Гения, удерживающего руками летящую ввысь прелестную Женщину, более небесную, нежели земную» (В. А. Жуковский).



Эрцгерцог Иосиф четырнадцать лет носил траур по обожаемой Александрин, и только по настоянию родственников, женился в 1815 году на принцессе Гермине Ангальт-Бернбург-Хоймской.
К несчастью, этот брак в точности повторил предыдущий: Гермина умерла через два года после свадьбы, в возрасте двадцати лет, родив мужу близнецов. Правда, на этот раз, дети – мальчик и девочка – выжили.
В 1819 году, Иосиф женился на принцессе Марии Доротее Вюртембергской (двоюродной сестре Александры Павловны). Мария Доротея родила мужу пятерых детей, и пережила его на 8 лет, (Иосиф скончался в 1847 году, на 71-м году жизни).
Но сердце его всю жизнь принадлежало прелестной руской княжне - Александре Павловне Романовой.



1. Графиня В.Н. Головина
2. О. Андрей Самборский «О пребывании великой княгини Александры Павловны в Венгрии (1799-1801 г.)»
3. Илларион, епископ Венский и Австрийский.
4. В. Б. Броневский «Путешествие от Триеста до Санкт-Петебрурга в 1810 г.»
___________________________________

Дорогая Ингеборг, спасибо большое за материалы про Александру Павловну. Очень интересно!!!



Из-за этой ослиной упёртости Российская империя изначально не имела шанса заключить династический брак с принцессами тех стран, которые играли важную роль в европейской политике (особенно католических).
_________________

Натали, спасибо за подробнейший рассказ о жизни прекрасной и несчастной Александры Павловны! Семья Павла, его дети, их браки - предмет моего живейшего интереса. Рано умерла и вторая дочь Павла - прекрасная Елена. Но ее на родине мужа по крайней мере любили. Да и любимая сестра Александра I - Екатерина - тоже скончалась во цвете лет и притом - весьма загадочно...
___________________________________

А почему бы еще не поговорить о письмах?
Как вы думаете, современный стиль электронной почты убил эпистолярный жанр или привнес современный характер? ( Я имею в виду упрощенный стиль письма)

Может, кто-то приведет примеры романов, где письма имеют решающее значение в сюжете? А то кино мы затронули, а наше любимое чтиво обходим стороной!
(насчет чтива. Мне бы очень хотелось узнать мнение наших историков о моем романе "Жизель до и после смерти"
Ася, Натали, может выкроите немного времени, там всего 150 страничек? Одно дело охи-ахи знакомых, другое - веское слово знатока . Мне бы очень хотелось.)

И что будет дальше. Наши планы на весну.

1. По предложению Ингеборг стоит уделить время теме "Женщина и оружие. Амазонки всех времен"
Может, с понедельника мы этим и займемся?

И еще в планах апреля тема "Ведьмы" Тема очень обширная, тут и исторические аспекты, и фольклорные. Мы должны начать ее в апреле, плавно подойдя к Вальпургиевой ночи и шабашу на Лысой горе.

Для полного погружения в тему предлагаю писать о прочитанных на тему ведьм книгах, кратко: автор, название и пару предложений о содержании. Это чтобы дать возможность почитать по теме, кто не читал.

И снова пиарюсь (вы уж простите, это не ради показухи). У меня есть серия романов, посвященных ведьмам разных времен и типов, что ли. И их как-то не читают, а я считаю, что они прекрасно раскрывают тему женского ведовства. Натали, это ты ведь в клубе Ведьм? Так ты не могла бы прочитать "Тень ведьмы. Книга Антонии" и "Поцелуй луны. Книга Виктории" и сказать свое мнение? Как раз к теме. (а то Владочка обещалась во время отпуска прочитать, но времени не нашла... )
Все мое можно найти здесь: https://lady.webnice.ru/literature/?act=authors&v=10350

Прошу прощения, было дело, но ремонт и другой реал помешали. А теперь из вредности прочту.

Да ведь мы и не закончили ее еще. Кажется. к эпистолярному жанру можно отнести и "Страдания юного Вертера"Гете и даже "Дракулу" Брема Стокера (вот уж я удивилась, но это так).
А вот в произведении Гарсиа Маркеса "Полковнику никто не пишет" герой очень ждет и никак не дождется письма.
А помните письмоносицу Дуню Петрову по прозвищу Стрелка из фильма "Волга- Волга?" А почтальон Печкин с его коронной фразой "Вам письмо от вашего мальчика"?


_________________

По поводу писем еще - совершенно замечательно жглись письма в дивном советском фильме "Девчата": "Вроде бы некоторые и по любви замуж вышли, а теперь письмами от любимого мужа печки топят".
И еще вспомнилась отличная песня:


Мне кажется, убить не убил, но упростил значительно. Нет уж красоты и романтизма, что ли. Все просто, по шаблону, даже шрифт не выберешь, не говоря уж о почерке. К тому же, если бумажные письма можно перебирать и хранить под подушкой или в любимой шкатулке, то с электронными такой фокус не проходит, даже если их и распечатывать... Электронным письмам так не радуешься, как радовались бумажным, такое мое имхо.

Вот только на днях читала романчик, не так, чтобы шедевр, но зато письмо одно там сыграло ключевую роль. Надо покопаться в голове и ридере.
Не совсем письмо, но расписка сыграла ключевую роль в прекрасной новелле немецкой писательницы Эльзы Вернер "Герман". Главные действующие лица новеллы - граф Герман Арнау и бедная девушка Гердруда. Отец Германа растратил герцогскую казну, а когда отец Гертруды казначей Брандт обвинил его в этом и отказался выдать еще денег, то граф Арнау застрелил его и оболгал, обвинив его в мошенничестве. Свидетелем этого стал 8летний Герман. Брандта похоронили с позором, вдову и дочь погибшего клеймили презрением и осуждали, их маленькое состояние было отнято. Вдова взяла девичье имя, но вскоре умерла. Дочь вырастили родственники, которые не дали ей забыть "позор" отца. И вот, спустя много лет, совершенно случайно встречается граф Арнау, деятельный дипломат, хороший человек и т.п. и гувернантка его родственников Гертруда. Герман не понимает ненависти Гертруды, затем, в ходе разных драматических событий, правда выясняется, к тому же Гертруда сообщает, что у нее есть расписка старого графа, которая позволит обелить имя ее отца. Бабка Германа, подслушивающая разговор, угрожает Гертруде. Герман молит пощадить его в духе "я не виноват, я отцы наши мертвы, и вообще, мне тоже было тяжко жить, хоть и не в нищете, позоре и голоде". Гертруда рвет расписку. Герман делает ей предложение, которое она отклоняет, зная, как важно ему положение в обществе и карьера, и что ему не простят женитьбы на дочери мошенника. Бабка счастлива. Герман подавлен. Гертруда уехала. Полгода спустя ей делает предложение вдовый многодетный священник, в семье которого она работает. Хотя Гертруду убивает тихая мертвая деревушка, она понимает, что лучшего не дождется, и готовится ответить "да". Но тут появляется Герман, который вышел в отставку, принял предложение в другом герцогстве и готов жениться. Счастливый конец, всеобщее счастье!

Ми-ми, постараюсь, но не обещаю прям срочно-обморочно это сделать. Я сейчас художественную литературу вообще почти не читаю, много сил и времени забирает подготовка к лекциям, веду новый для себя предмет...

Планы на весну поддерживаю! И повторю свое предложение: давайте сделаем шабаш и пригласим леди из других тем! У нас 1.5 месяца на обдумывание, КАК все это можно проделать...
___________________________________

Наш любимый фильм! Из него что ни кадр - то цитата! И вообще, в советских старых фильмах письмам придавалось большое значение. Помните фильм Чужие письма? Очень неординарный фильм.
И вообще, чужие письма - как магнит. Так и притягивают почитать! Вот как у меня дневник старшей сестры, словно мёдом намазан был, читала от корки до корки, куда бы она его ни перепрятывала.



Ага, а еще раньше продавали такие почтовые наборы, где конверт и бумага имели одинаковый рисунок-логотип. Мы рыскали по канцелярским магазинам и искали красивые рисунки, а потом еще надо было марку подобрать с подходящим рисунком. Что было в этом. И уважение к адресату не в последнюю очередь.



Немецкая сентиментальность! Миленький сюжетик. Хеппи энд, конечно, притянут за уши, но куда же без него.



Ах ты, вредина!!! Я тебя люблю.
Меня постоянно упрекают в безысходности и унынии. Действительно, в Тени ведьмы я убила максимальное количество героев Ну и что? Зато конец веселенький. И почему надо видеть только благодушный идиотизм! Жизнь сурова и прекрасна. Давай, Владочка, скажи свое веское слово.
А ты, кстати, читали ли про мою мадам де Руэ? Вот интересно мне, ты за ХЭ или за реальность в конце? Я конечно вряд ли допишу (Танюшка, не бей меня тапком за реальный взгляд на обстоятельства), но время от времени думаю о сюжете.



Как проделать - я знаю. А вот с кем шабашить будем? Втроем-вчетвером и начинать не стоит! Надо человек 8-10, знающих друг друга и желающих создать интересное времяпрепровождение. А то был у нас прецедент: устроили готический бал, пригласили клуб Эротикон (там наши одноклубницы начинали тему), а получился полный бардак.

 » Попова Надежда "Конгрегация"

Попова Надежда "Конгрегация"

Цикл из 6 книг, 4 книги изданы, каждую книгу можно читать, как самостоятельное произведение.

Альтернативная история.

Европа XIV века. История пошла другим путем. Одиозный 'Молот ведьм' был создан на полтора века раньше, чем в реальной истории; Инквизиция появилась на сотню лет раньше, чем соответствующая организация в нашем мире. Раньше появились и ее противники, возмущенные методами и действиями насквозь коррумпированной и безжалостной системы. Однако существование людей, обладающих сверхъестественными способностями, является не вымыслом, а злободневным фактом, и наличие организации, препятствующей им использовать свои умения во зло, все-таки необходимо.
Пока католический мир пытается решить эту проблему или же попросту игнорирует ее, в Германии зарождается новая Инквизиция. Конгрегация по делам веры Священной Римской Империи создает особую академию, чьи ученики наряду с богословскими премудростями постигают азы следовательской науки, психологии и искусства ведения боя. Инквизиторы "старой гвардии" повсеместно заменяются выпускниками академии, работающими уже на основе иных знаний, убеждений и целей...

Книга 2. "Стезя смерти"



Германия, Кёльн, 1390 a.d. Благополучный город, редкие правонарушения, в местном отделении Инквизиции царит скука и праздность. Недавно переведенный сюда молодой следователь Курт Гессе, изнывающий от безделья, хватается за совершенно заурядное, на первый взгляд, происшествие – смерть во сне студента местного университета. Начинающему инквизитору придется окунуться в жизнь студенческого братства, вступить в опасную игру с высшей знатью и духовенством и свести близкое знакомство с пфальцграфиней Маргарет фон Шёнборн. Сердце или разум будет советчиком, когда он окажется перед самым страшным выбором, который только может встать перед следователем Конгрегации?

Полное погружение в мир, захватывает сразу.

Страница автора на СИ: http://samlib.ru/p/popowa_nadezhda_aleksandrowna/
___________________________________

Натали, это ты уже к теме ведьм даешь книги? Очень любопытное предложение.
Спор о ведьмах продолжается до сих пор. Настоящие они, или это просто боязнь сильных умных женщин? Мы пока давайте не будем вдаваться в тему, но у меня уже слюнки текут.
А мне тут попался роман Джоанны Линдсей"Навеки", в котором героиня - коллекционер старинного оружия. Интересно, что в аннотации упоминается и колдовство\магия, и перемещения во времени, то есть по всем темам подходит. Надо бы прочитать.

Кстати, перемещения во времени - тоже очень интересная тема, которую используют не только писатели-фантасты (если это связано с машиной времени) но и мистические перемещения, как у Гэйблдон в Чужестранке